Еловенко Вадим Сергеевич : другие произведения.

Иверь

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 5.22*22  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если впереди только трибунал, жизнь еще не кончена. Молодой аристократ, офицер Военно-Космических сил бежит из-под стражи на планету Иверь. Там царит каменный век, но крепкий кулак и доброе слово, подкрепленное знаниями, позволяют форсировать исторический процесс развития общества. Иверь — это место для сильных, для тех, кто нападает и одолевает, а научно-технический прогресс — неизменный спутник войны. (c) Издательство "Крылов"


  
  
   Еловенко В. С.
   Иверь.
   Фантастическая трилогия.
  
   Книга первая.
   "Выбор"
  
  
  

-- Мораль это предохранитель общества.

-- От чего? От другой морали? Или от другой жизни?

(Из диалога двух незнакомцев в переходе метрополитена.)

  

Космическая опера призвана показать не просто

теоретически возможное развитие человечества в техническом

плане, а развитие его духовного мира. Развития общества и

индивидуума в нем. Показать, насколько он может измениться в лучшую сторону.

Именно фантастика призвана показать ориентир для развития человека.

Развития его чувств и его благородства.

(Один неглупый человек.)

Никто никогда не скажет, откуда возник принцип "кто сильнее, тот и прав".

Он пришел из логики. Из чьей-то чужой логики.

Человечество будучи еще травоядным не могло прийти к такому заключению.

Иначе можно сказать, что он в наших генах. Тогда откуда он там?

Мы воевали всегда. И в дохристианские времена, и после, и сейчас воюем.

И везде этот принцип оправдывал себя. Сейчас Соединенные Штаты Америки

снова его подтверждают. И эти войны не прекратятся никогда.

Но тогда любой мечтающий об утопическом будущем

человечества либо глупец, либо лентяй, которому сложно думать и шевелить мозгами.

(Другой мой собеседник. Кстати, тоже не глупый человек, хоть и радикал.)

  
   Глава 1
   Дерево поддавалось тяжело. Даже мой нож, "одолженный" у десантников, брал его неохотно и с натугой. Стружки тонкие, как ткань, отрывались и сыпались мне на колени. Не удержавшись, они скатывались вниз на уже потерявшие блеск офицерские сапоги и дальше на светло-зеленый мох. Я вспотел. Это ж надо, какое прочное и тяжелое в обработке дерево. Понятно, почему они еще в каменном веке обретаются. Ну, зачем им железо или бронза, если леса таких вот деревьев, раскиданные повсюду, дают им и копья и инструменты. Правда, если я мучаюсь с моим ножом, то как они себя чувствуют после подобной работы, имея всего-навсего острый осколок камня?
   Наконечник приобрел необходимую остроту, и я, довольный результатом, спрятал нож в ножны на поясе. Встал и упер копье в бурую, с островками мха землю. Оно получилось не намного выше меня самого. Скажем, метра два. Но это хотя бы уже, можно сказать, заметное оружие. А то после сброса на меня, видя, что я не вооружен, уже четыре раза нападали. Что возьмешь с дикарей? Для них излучатель в кобуре и десантный нож в ножнах -- это не оружие. Они боятся только того, что понимают.
   Недалеко от меня сидел абориген и со страхом и завистью смотрел на мое изделие. Тихо скуля, он только отползал в сторону, когда я проходил поблизости от него. Но глаз ни с моего ножа, ни с копья не спускал даже, когда я нависал над ним. Для него было невероятным, что такой вот пластинкой металла можно совершить столько всего. Он, кстати, был единственным, кого я оставил в живых из последней банды, налетевшей на меня в Оружейном лесу. Оказалось, что это охотники из ближайшей деревни, которые патрулируют местность, охраняя ее от жителей соседних поселений. Не знали они, что на незнакомцев, особенно на странно одетых, лучше не нападать. А уж увидев, что на меня не действует их яд со стрелы, задевшей мне шею, они должны были бежать без оглядки. Так ведь нет. Полезли всем скопом. Человек сорок их было. Не вру. И хотя я обещал, сам себе, излучателем не пользоваться, пришлось достать его из кобуры. Вот тут-то, после первых невидимых лучей, скосивших человек двадцать, они в один момент опомнились и рванули прочь. Но никто не ушел. А вот этого недоноска я оглушил для дальнейшего допроса. Он, когда в себя пришел, связанный по рукам и ногам, только мычал и пытался отползти. Я его минут двадцать приводил в чувство, прежде чем смог выдавить из него хоть что-то.
   Мне было не удивительно узнать, что эти вот сорок тел были единственными мужчинами в их деревне. И то, что теперь она со стариками и детьми -- я молчу о женщинах -- отойдет в безраздельное владение соседней деревни, для меня тоже было не новостью. Дикие нравы. Общинный строй. Каменный век. Или деревянный. Кому как больше нравится.
   Когда этот забитый абориген сказал мне, что я выглядел странно, но не опасно, я понял, что надо работать над имиджем. Вот копьецо себе сделал. Черт с ним, что оно мне будет только мешать. Зато как в первый раз не получится. Сразу после высадки на меня напали трое охотников, решив, что я беззащитен. Теперь нападут только, если перевес будет не менее пяти. Как во второй раз.
   Я нигде не оставил ни одного живого. И не потому, что я такой жестокий. Хотя и это во мне есть, не спорю, а просто потому, что отпусти я кого -- и мое описание немедленно пойдет по деревням. Такая реклама мне пока не нужна. Это потом все эти края я подчиню себе. Но пока мне надо закрепиться. А для этого надо добраться до цели, провести ряд оперативных мероприятий, и только тогда можно давать волю молве.
   Вот того, что сидел у моих ног, я решил, пожалуй, оставить в живых и дальше. Пусть при мне будет. Мало ли, пригодится. К тому же местность знает. И хотя весь его словарный запас не превышал нескольких сот слов, он уже достаточно грамотно направил меня в сторону от сильной деревни соседей. Там, судя по его выражению "тьма", было около сотни воинов или даже больше. Ну, с той "тьмой" -- настанет время, мы разберемся. А пока, не отвлекаясь от плана, идем на север к Туманным горам. На местном языке они называются "горы Утренней Влаги", но я каждое название хоть и запоминаю, но стараюсь его еще в мозгу отметить более культурным выражением. Вот, к примеру, Оружейный лес у них называется "лес копий Прота". Прот -- это местный божок, один из множества. Легенду о нем я знал еще до десантирования. Институтские не просто так свой хлеб едят. "И бросал он во врагов свои копья, пока не встал перед ними лес копий и трупов, ими пронзенных". Порубил всех, короче, в капусту и пошел коз пасти, так как еще богом козлопасов был. Серьезный мужик. От работы -- ни-ни, только на войну разве что.
   Я уже подумываю его имя себе взять. Тем более что мое здесь будет совершенно неуместно. А так и дешево и сердито: Прот. И пусть голову ломают, не тот ли я бог...
   Все, подумал я, пора в путь. Копье сделано. Хоть и весит оно кило так пять, но ничего, не утомлюсь. Поднял своего раба, а именно таков был его статус на этот момент, и послал вперед. Если волчья яма на пути, так у него больше шансов ее заметить, как-никак, сам охотник. А если упадет в нее, то невелика потеря.
  
   Солнце пригревало, пробиваясь сквозь кроны над тропой. Хорошо по лесу идем. Так бы я моментом бы выдохся на солнцепеке, с непривычки. А ведь с самого начала я и хотел по степи пробираться к горам. Однако получилось, что леском стало предпочтительнее. Тем более что это уже не Оружейный лес, а такой, скажем, нормальный. Если считать, что узловатые стволы и пятиконечные листья на ветках -- это нормально.
   Вот странно, я тут всего сутки, а привык к тому, что вся природа здесь подчинена числам три и пять. Прайды местных львов, не давшие мне пройти степью, тоже состояли из трех особей. Самец и две самки. Детеныши не в счет. Листья вон пятиконечные. Этот абориген считает до трех, потом снова до трех, а потом сумму говорит: сколько будет троек. И это имея пять пальцев на руках! То есть теория начала счета с пальцев рук здесь себе зубы обломала. Хотя нет. Не совсем. У них каждый палец в подсчетах воинов равняется трем. А боевое формирование деревни из пятнадцати человек называется кулаком. Я, значит, чуть меньше трех кулаков вырубил в прошлый раз. И так во всем. Три да пять. Слово пятнадцать у них отсутствовало как класс. Троичная система. Иногда пятеричная. Ничего. Будет время -- исправим. Я тут порядок наведу. Он, порядок, мне ой как понадобится, если я хочу выжить и не попасть под Трибунал. Мне понадобятся и воины, и место для обороны. Не знаю, сунутся ли сюда за мной мои бывшие товарищи, но исключать этого нельзя.
   Так что нужно следовать плану и первым в плане номером идет маршрут до Туманных гор или гор Утренней Влаги, как вам удобнее. Там груз. Там оборудование, оружие, медикаменты и годовой запас провизии. Короче, там все, что полагается для выживания десантной группы из десяти человек на три земных месяца. Включая связь и развлечения. Мне туда. Мне за ней. В предвкушении будущей безопасности я совсем забыл даже за своим рабом приглядывать и чуть было не налетел на него, когда он резко остановился.
   Молодой охотник что-то промычал.
   Остановившись рядом с ним, я посмотрел, куда он указывал. По земле словно толпа прошла. Я с сомнением посмотрел на примятый и вырванный мох, прикидывая, сколько же тут прошло и кого.
   -- Охотники, -- сказал раб.
   Я поглядел на него, и тот, словно чего-то смутившись, отвел глаза. Охотники в его понимании -- это не просто те, кто обеспечивает едой независимые поселения. Это еще и воины, легкие на подъем и нападение. Надо наказать соседей за нарушение территории охоты? Так вот эти универсалы и решают, как сподручнее напасть. Короче, неприятно было бы с ними встретиться. Даже положив до этого толпу из другой деревни, я не хотел еще одной такой стычки. Излучатель не вечный. Генератора для зарядки у меня нет. А до капсулы еще чухать и чухать.
   -- Возвращаются. Идут домой. С добычей. И рабами.
   -- Откуда ты знаешь? -- спросил я его. Мой местный был ужасен, но я рассчитывал на то, что, если прокантуюсь здесь полгода, выучу не хуже аборигенов.
   Он пожал плечами, и я махнул рукой. Ну, например, я никогда не смогу объяснить, почему я знаю, что пахнет аммиаком или еще чем. Пахнет, и все. Требовать у аборигена, откуда он знает, сколько здесь прошло людей, -- это либо потратить сутки на перевод, либо сломать себе голову.
   -- Сколько их? -- спросил я.
   Он снова пожал плечами и показал оба кулака:
   -- Больше.
   Больше тридцати. Это с рабами. Окей. Будем обходить. Как говорил мой командир: "И не хрен тут...", в смысле думать о стычке.
   Я встряхнулся и опять послал вперед своего раба. А сам расстегнул кобуру и, взяв в левую руку копье, был готов выдернуть оружие незамедлительно.
   Думал, проскочим. Не получилось. Нас заметили. И вот уроды ведь... Вместо того, чтобы отпустить, видя, что нас двое, из которых один не похож на них и вооружен, а второй явно тоже охотник, с дикими криками они напали. Это была банальнейшая бойня. Я срезал сразу четверых вместе с деревом. Пятого этим деревом и завалило. Еще двое замерли на месте, ошеломленные происшедшим. Мой раб кинулся на них с копьем, которое я бросил, когда начал стрелять. Проткнув одному живот, он выдернул копье и замахнулся на другого. Я только и успел выкрикнуть:
   -- Стой!
   Вот, блин. Я крикнул по-русски. Он, естественно, не понял. Поэтому второй тоже свалился к ногам моего раба. Тот еще раз проткнул тела в районе сердца, с хрустом проламывая ребра, и только после этого подошел ко мне. Держа копье двумя руками перед собой, он опустился на колени и положил его на землю. Я замер с излучателем в руке, ожидая от него любой гадости. Он же так и стоял на коленях.
   Я, ничего не говоря, поднял копье и отошел.
   Абориген все так же оставался на земле. Я велел, чтобы он поднимался. Он помотал головой. Я вернулся к нему и спросил:
   -- Что?
   Он задрал голову и сделал рукой странный жест. Посмотрел мне в лицо и, щурясь от солнца, падающего ему прямо на лицо, сказал:
   -- Дрался за тебя. Не раб. Больше. Или к предкам... или не раб.
   Я вспомнил, что мне рассказывал Кротов, лейтенант-социолог. Мол, рабы освобождаются либо в старости, либо после того как дрались за хозяев. Иногда они, конечно, съедались в голодные годины, но в основном со временем приобретали свободу. У меня, согласно их же правилам, был выбор: либо убить его в благодарность за защиту меня, либо отпустить. Да, представляете -- убить в благодарность. Типа, отправить его к его предкам. В долины Рога. Рог -- это тоже местный божок. Кажется, даже старший. Сами себя убивать они не могут, за это полагалась отправка в Космос на вечное скитание между звезд. А вот коли кто их другой, тогда это они с удовольствием. Маразм. И, блин, откуда они знают о космосе?
   Я стоял с копьем и думал, что же мне с ним делать. Отпускать? Или, и правда, осчастливить и сжечь излучателем?
   -- Иди, -- сказал я, честно говоря, пожалев заряд излучателя. А протыкать его окровавленным деревом было просто противно. И так уже копье не отмыть, скоро оно совсем черным станет. Кстати, это у них местный шик. Чем чернее копье, тем могучее воин.
   Бывший раб встал и повернулся, чтобы уйти.
   -- Стой, -- сказал я на этот раз на местном.
   Он остановился. Я подошел к нему и протянул копье. Дорога обратно сложная. А ему может пригодиться и эта деревяшка. Он с удивлением вскинул брови и, не веря, протянул руки к копью. Взял его и, так же бережно держа, стоял, глядя в недоумении на меня. Я, ничего не говоря, повернулся и пошел прочь.
   Отойдя метров на сто, я посмотрел назад и увидел, что он топает следом.
   -- Ты чего? -- спросил я по-русски.
   Он понял мою вопросительную информацию и ответил:
   -- Рабы.
   -- Что? -- не понял я.
   Он указал куда-то в лес и сказал:
   -- Охотники убиты. Их рабы -- твои рабы.
   Я его понял, но, что-то никого не видя вокруг, спросил:
   -- И где они?
   Он повел меня. Недолго поблуждав, мы нашли группу воинов, которые охраняли сидевших на земле пленников. Группа -- это громко сказано. Человек восемь их было. Я только пятерых отправил на тот свет. А остальных прикончил парень. Лихо он с этой деревяшкой обращается. И как, главное, преобразился. Еще утром совсем затюканный, сейчас он с грозным рычанием бросался на врага. Ну, просто боевая машина. Ни одного лишнего движения. Его противники, вооруженные короткими палками из того же дерева, не имели ни одного шанса.
   Когда все закончилось, мы подошли к расползающимся по земле рабам и встали над ними. Всего их было около двадцати. Грязных, заросших черными бородами, в одних набедренных повязках.
   -- Сонны, -- сплюнул на траву мой бывший раб.
   -- Кто? -- спросил я.
   Парень показал на чернобородых и сказал презрительно:
   -- Сонны. Река их дом.
   -- И что? -- непонимающе спросил я.
   -- Плохие воины. Плохие охотники. В лесу.
   Я пожал плечами. Мне все равно. Мне нужен только один... ну, или два. Как проводники и носильщики, после того как я до капсулы доберусь.
   -- Я убил троих, -- сказал парень. -- Я беру троих.
   -- Да хоть всех, -- буркнул я.
   Он не понял моей русской речи.
   -- Каких? -- спросил он.
   -- Что?
   -- Каких ты дашь мне? -- уточнил парень.
   А, вон оно как. Я, типа, вождь и я обязан распределять добычу. Я указал ему на тех, что были ближе всех к нам.
   -- Этот сильный! -- как ценитель сказал мне парень. -- Ты его бери. Мне дай слабого.
   Еще и советы дает. Я снова указал ему на тех же. Он пожал плечами и, не поблагодарив, пинками поднял пленников. Вообще у них тут слова "спасибо" даже не знают. Если что дают, то заслужил. Так зачем еще спасибо говорить?
   Мне досталось все оставшееся стадо. Своих троих парень связал в караван кожаным ремнем, что был намотан на его пояс множеством петель. А путы из древесной коры, бывшие на них до этого, развязал и отбросил. Заставил их стоять, а сам подошел ко мне. Я все еще рассматривал тихо скулящее стадо. Странно, им-то что? Они из одного рабства в другое попали. Это потом я понял, что сам мой вид их пугал. Да и вдобавок они же видели, как распиленные излучателем тела валились на траву. Думаю, для аборигенов это зрелище было пострашнее, чем для меня трибунал.
   Парень дождался, когда я повернусь к нему, и спросил:
   -- Идем?
   Я не понял. А он-то куда? Я же его освободил.
   Я его спросил, что он имеет в виду. Он долго и нудно объяснял мне, что обратно он не пойдет. Одному ему дороги назад нет. Всех уже, наверное, увели к соседям. А если еще не увели, то уведут, и он им помешать не сможет. А я для него вождь, давший свободу и оружие, и он теперь будет мне помогать. Я, мол, сильный вождь. Мои враги от одного моего вида разваливаются на части. Я усмехнулся его продуманности, но ничего не сказал. Помощь мне нужна. Насколько я понимаю, копье в спину он мне не сунет. Слишком сильны тут правила, написанные для людей богами. Якобы богами и якобы написанные.
   Отмотав длинный кусок прочного шнура от мотка в десантном рюкзаке, я сказал ему:
   -- Свяжи.
   Парень с готовностью бросился исполнять указание. Сначала обвязывая запястье, а потом снимая путы предыдущих хозяев, он за полчаса собрал их в вереницу и протянул свободный конец мне. Я подсчитал свое приобретение и подумал, как же мне теперь столько народу кормить. Пятнадцать человек. Да еще парня трое. Итого восемнадцать. И ведь все жрут! А до капсулы еще дней пять идти.
   -- Как кормить будем? -- спросил я у парня.
   -- В лесу много еды, -- сказал парень и как обычно пожал плечами.
   Я усмехнулся и сказал:
   -- Вот ты ее искать и будешь.
   -- Хорошо, -- только и сказал он.
   По лесу шли цепочкой: впереди парень и его трое рабов. Потом мои рабы. Потом я с расстегнутой кобурой. Мало ли, захотят освободиться... Так мы шли до самой ночи, пока и я, уже измотанный, и парень, и тем более рабы не повалились на мох. Перед сном охотник связал ноги пленникам и привязал их к деревьям. Я разжег костер, чем еще больше изумил парня. У них в охотничьих отрядах только один умел разжигать огонь. Его специально этому местный шаман обучал. А я вот так запросто зажигалкой чиркнул, и сухая листва вспыхнула. Огонь мгновенно перекинулся на хворост. Парень, казалось, начал во мне подозревать уже бога. Ничего... надо было только имя выбрать. Может, и правда Прот? Потому что Рогом мне моя скромность не позволила бы. Тем более что за ним водятся грешки мужеложства, а я к этому очень плохо отношусь. Что там еще из их пантеона мне подойдет? А хрен знает, признался я в своем невежестве и внимательно посмотрел на парня, что, чуть напуганно, косился на зажигалку в моих руках.
   -- Как твое имя? -- соизволил я наконец спросить у молодого -- после почти двух суток знакомства.
   -- Инта, -- сказал парень, а я перевел его имя как "сын горы".
   -- Кто твой отец?
   -- Вождь был. Брат вождя. Был. Вождь убил.
   Ну, теперь все понятно. Еще бы он хотел вернуться к такому дяде! Или я дядю тоже в той компашке того...
   -- Сколько тебе лет?
   -- Кулак.
   Пятнадцать. Выглядел он, конечно, лет на восемнадцать. Но при их жизни не мудрено. Год здесь был всего три сотни дней. Десять месяцев в году. Как они по этим двум лунам ориентируются, я не понимал, но знал, что скоро разберусь. Значит, парню по земным меркам еще и четырнадцати нет. Сопляк. Но как дерется! Я в его годы даже нос ни разу никому не разбил. Жил в особняке своей семьи, считался наследником фамилии. Надо мной тряслись как над яйцом. Да ладно -- я... Вон Кротов. Тоже все недоумевал, как это десантники могут убивать с таким азартом такое количество народа. Воспитанные в цивилизации, у них убийство должно отвращение вызывать. Я ему, конечно, поддакивал. Тем более что тоже на десант смотрел свысока. Смертники. Восемьдесят процентов, что не вернется. Вся грудь в орденах и медалях, а задница голая. Платят им хорошо только десантные-боевые. А остальное -- оклад и паек. Это прикиньте... Переход лет десять. Это туда. Операция месяца три. И десять лет обратно. Двадцать лет коту под хвост. Десятая часть жизни насмарку. Так он еще и зарабатывает за них столько же, сколько я зарабатывал за пять лет. Я уже себе и усадьбу на Ягоде купил. Уже и часть слуг семьи туда переселил. А он ползет еще только на задание. Я в прошлом году, завещание когда переделывал, посчитал с адвокатом и ужаснулся. Имущества хватит, чтобы у какой-нибудь корпорации выкупить планетенку. А если еще по родственникам прошвырнуться, то потянутся к планете караваны генераторов атмосферы, семенного запаса и так далее. Может, тем бы и кончилось, если бы не одно НО... Трибунал штука серьезная, а при моей провинности и соответствующих обстоятельствах -- это верные рудники на Прометее. Пожизненно. Сколько мне еще осталось? Лет сто шестьдесят? И все их провести на работах по добыче тяжелых металлов? Увольте. В справедливость не верю и вам не советую. Я не верю, что суд меня оправдает. И конечно, сбегаю из-под стражи. По дороге двумя трупами подписываю себе рудники уже не на Прометее, а на каком-нибудь гиганте. Где без компенсатора даже мяу сказать не успеешь. А за похищение имущества Его Величества Короля Британии, Шотландии и прочее... То, блин, вообще хана. Я даже представить не могу себе... Все кажется мелочью. В последний раз пацаненка, угнавшего боевую капсулу, судили на Земле. И восемнадцатилетнего парня послали в газовую камеру. Где он умирал в полном сознании сорок три часа. Мне с моим списком продлят мучения часов до ста двадцати. Понятно, что я мозг отключу раньше. Но все равно...
   -- Инта, а ты вождя хотел убить? -- спросил я у молодого, просто чтобы не молчать.
   Парень посмотрел на меня, оторвав взгляд от костра:
   -- Раньше. Давно. Еще мужчиной не был.
   -- А сейчас?
   -- А кто старший станет? -- резонно спросил он.
   -- У вас сын вождя вождем становится?
   -- Да. Только не всегда. Сын. Брат. Племянник никогда.
   -- Понятно, -- сказал я по-русски.
   Я подумал, что неплохо перекусить, и, покопавшись в рюкзаке, достал концентраты сухпайка. Протянул ему. Он посмотрел косо и в руки не взял, пока я сам не съел на его глазах суточную плитку. Он взял и попробовал. Сам знаю, что мерзость, но другого ничего нет. Парень обиженно посмотрел на меня и вернул надкусанный паек. Я приказал ему съесть. Он с отвращением дожевал плитку и через пять минут с изумлением посмотрел на меня. Ага, подумал я. В концентрат столько напихано! Там даже наркота есть. Чтобы бодрее был десантник. Во-во, такое только на ночь есть. Но на безрыбье и сухпаек -- деликатес. Я улыбался, видя, как, разморенный от такого объема пищи и наркотика, паренек прилег на мох и стал осоловевшими глазами всматриваться в полет искорок костра. Я тоже прилег. Включил браслет. Он тихо жужжал, запоминая положение в округе. Теперь он мгновенно разбудит меня, если появится еще кто-то в пределах сорока-пятидесяти метров. Да и не даст мне проспать зарю. Будильник я на браслете тоже поставил. Хорошо, что была функция перехода на другое время. А то на моих ручных часах все по Гринвичу показывается. В сутках здесь было двадцать шесть часов, и я рассчитывал нормально выспаться к восходу. С тем и лег.
  
   Утром я проснулся далеко не первым. Инта уже встал и разбудил пленников. Развязал ноги и отвязал от деревьев. Бородачи, не выспавшиеся и устрашенные Интой и мною, так близко к ним находившемуся, сбились в кучу, наблюдая за нашими приготовлениями.
   Через десять минут выступили. Голодные рабы быстро устали и уже к полудню мы были вынуждены встать лагерем возле неширокой речки. Инта заметил в ней рыбу и предложил задержаться, чтобы накормить рабов и пополнить запасы. Вчерашние концентраты он хоть и съел, и они даже сделали его сытым, но их вкусовые качества просто пугали аборигена. Мне показалось, что он, даже умирая с голоду, не стал бы больше пробовать их. И вот с пикой в руке этот рыболов-любитель осторожно вошел в воду.
   Бородачи не скрывая обрадовались реке и привалу. У них аж глаза заблестели, когда они увидели первую пойманную Интой рыбину. К моему удивлению, Инта бросил рабам эту зверюгу под метр длиной. Я-то думал, что придется костер разводить и жарить ее. А наши восемнадцать неудачников даже опомниться мне не дали. Разорвали на мелкие кусочки и даже кишки сожрали. Инта поймал еще три рыбины, пока накормил рабов. Потом в запас набрал три штуки. Времени, конечно, потратили много, но теперь у меня была уверенность, что мы пойдем к капсуле чуть быстрее. Сам Инта тоже ел сырую рыбу, впрочем, на ходу и далеко впереди, так что меня даже не воротило. Я же, как понимаете, давился концентратами и мечтал о баре на институтском судне.
   Вброд перешли реку и снова влились в лес. Не движение по неизвестной пересеченной местности, а прогулка какая-то. Идиллия. Солнце сквозь кроны, мягкий мох под ногами. Только птиц и их пения не хватает для полного ощущения запущенного парка в старом родном поместье.
   Только к позднему вечеру столкнулись с четырьмя охотниками, что выслеживали добычу в лесу. Пришлось убить. Догнать и цинично застрелить. Отряд теперь двигался по бурелому, и скорость была, ну, дай бог, километра три в час. Охотникам не составило бы труда настигнуть нас. Двадцать рабов, я так понял, это было огромное богатство. Двадцать -- потому что я себя и Инту посчитал. За нами непременно пошли бы в погоню, если бы эти охотники сообщили об этом в деревне.
   Из бурелома, в почти полной темноте неудачно вышли к пещере, в которой жила наимерзейшая зверюга. Ящерица с двумя головами и раздвоенным хвостом, размером со здорового жеребца, что разводились на дядином конезаводе на Земле. Молодец Инта. Он среагировал быстрее меня. Насадив ящера на пику, он смог удержать его ровно столько времени, сколько потребовалось мне, чтобы достать излучатель и выпалить уродцу в каждую из голов. Потеряли одного раба. Именно того, на которого бросился ящер. Сожаления я не испытывал. Инта тоже. Зато бородачи сбились в кучу и теперь реагировали на малейший приказ Инты без дополнительных понуканий.
   Снова вышли к берегу. Такая же неширокая река, какую мы миновали вброд. Я подумал, что это она же, просто русло делало крюк. Решил, что когда доберусь до капсулы, посмотрю на снимки поверхности и выясню точнее.
   Инта предложил устраиваться на отдых. Устроились. Рабов на этот раз к деревьям не привязывали. Только ноги обмотали. Я подумал тогда, что, к примеру, Инту я не вязал по ногам. Надеялся на браслет. И он не сбегал. Так зачем мы этих вяжем?
   -- Сонны. Не охотники. Без закона живут, -- пояснил мне Инта, и я понял: у них не так сильны богами якобы наложенные обязательства. И даже на честное слово верить им нельзя. Ладно. Инта лучше знает. Абориген, в конце концов.
   А Инта, раз с ним заговорили, решился наконец спросить:
   -- Вождь.
   -- Что? -- откликнулся я, понимая, что других вождей в округе нет.
   -- У вождя есть имя? -- спросил Инта не отрываясь от укладки сухих веток в костер.
   Ну вот... Придется называться. Как корабль назовете, так он вам и поплывет. Ну, как назваться?
   -- Есть... -- сказал я и снова задумался.
   -- Вождь не хочет, чтобы Инта знал?
   Может, и правда не говорить ему? Черт, да я же ему уже говорил! Только он все равно не понял ничего и даже выговорить толком не смог. Решив посмеяться, я представился:
   -- Прот.
   Я рассчитывал на неадекватную реакцию, но был жестоко разочарован:
   -- Я так и знал, -- преспокойно кивнул Инта.
   Я усмехнулся про себя, а вслух спросил:
   -- Знал?
   -- Да, -- кивнул Инта и грустно посмотрел на уже проявившиеся над рекой звезды.
   Видя, что он приуныл, я спросил, в чем дело. Оказалось, у Прота была еще одна неблагодарная задача. А именно, уводить в неизведанные земли людей. Когда из деревни уходила на новое поселение семья или целые рода, так и говорили: Прот увел. Я спросил: и что ему не нравится?
   -- Прот уводит далеко. Редко за горы Утренней Влаги. Часто к предкам в долины Рога.
   Я попытался его подбодрить. Сказал, что увожу только тех, кто сам захочет. А он, дурак, еще больше расстроился. Он, оказывается, и сам хотел со мной идти. Со своим вождем. Я даже растерялся. В конце концов я ему сказал:
   -- Хочешь идти со мной -- идем. Не хочешь -- иди сам. Ищи свой путь.
   Он замотал головой и сказал, что это позор -- отступить от вождя. Я пожал плечами. Попытался объяснить, что мы идем только до Туманных гор, а не за них. Но это его не успокоило, и он только смотрел печально на костер. Да ну его, решил я, укладываясь прямо на мох.
   А вот подслушавшие наш разговор сонны так всю ночь и не уснули. Они были и рады узнать, что я Прот, и боялись этого. Они-то не хотели со мной идти, и значит, я их не уведу, а отпущу. А вторые -- рабы Инты -- злорадно напоминали, что те, кто шел за Протом, вольно или невольно, только в редких случаях возвращались обратно. Что их и ящеры по дороге губили, и другие звери. И что целые племена нападали на поселенцев. И Прот только смеялся невидимый, глядя, как режут тех, кто шел за ним. Одним словом -- козлопас.
   Немного послушав, с трудом понимая их бормотание, плюнул и закрыл глаза. Потом вспомнил о безопасности -- настроил браслет и чуть отодвинулся от костра.
   В этот раз я встал первым и, как никогда раньше, быстро разжег потухший костер. Уж больно прохладно с утра было что-то. Проснулся Инта и накормил остатками уже пахнущей рыбы рабов. Начали собираться в дорогу. Сходив к реке, от которой и тянуло свежестью, Инта вернулся с двумя рыбинами и, кинув их рабам, сказал, что это им на вечер. Пусть несут и не вздумают есть.
   В этот раз мы оба шли в конце. С горем пополам перебрались через реку. Чуть не утонули двое из рабов. А еще народ реки! Тоже мне... Плавать не умеют. На другом берегу Инта ловил их и снова вязал в вереницу. Теперь, правда, в одну. Своих он связал вместе с моими рабами.
   По дороге немного разговаривали. Он ничего не спрашивал, зато на мои вопросы отвечал добросовестно и честно.
   -- Зачем тебе рабы? -- спрашивал я, поглядывая на то, как Инта подгоняет идущих.
   -- К горам Утренней Влаги одна дорога -- через Тис, -- сказал он. -- Там поменяю их на железный нож.
   -- На что? -- удивился я.
   -- Нож. Такой, как у тебя. Раньше думал, что не нужен. А увидел у тебя -- понял, что хочу...
   -- Троих на один нож?
   -- Надо еще рабов. Нож два по три стоит. И пассы дешевле не отдают.
   -- Кто?
   -- Народ моря. Они много лет назад пришли и поставили свои каменные дома везде. Торгуют. Почти не воюют. Дают соннам мир и защиту. Выкупают их у других. А потом к себе на корабли увозят. Надолго. И наших увозят, если в рабы берут. Через жизнь отпускают.
   Хитрое выражение. Через жизнь. Жизнь у народа Инты это от четырнадцати до сорока. А потом, мол, уже не жизнь. Они, правда, немного больше-то и живут. Кротов говорил, что не больше шестидесяти. А вот про пассов он ничего не говорил. Точнее, было упоминание о цивилизации железного века на побережье. Только мне все одно. Железный, каменный... Ан вот, оказывается, ребята неплохие дела тут на металле крутят. Надо будет подумать.
   -- А вам зачем рабы? -- спросил я.
   Он понял и ответил:
   -- В деревне работать. Если хороший человек, то может и охотником стать. Вождь не против. Был. Нам охотники нужны. А если на деревню напали и раб ее защищал...
   -- Это я понял. Вы его или убиваете, или даете свободу.
   Инта кивнул.
   -- А ты был рабом?
   -- Нет. Я бы и не стал рабом. Я сын вождя. Племянник вождя. Я бы убил себя и ушел к звездам.
   -- Понятно, -- кивнул я.
   Шли молча достаточно долго, изредка Инта покрикивал на соннов, и они, словно под ударом хлыста, шугались в стороны.
   Под вечер, вконец уморенные дорогой, встали лагерем на большой поляне. Я сказал, чтобы Инта рабов не связывал по ногам. Он не очень удивился. А рабы, понятно, только рады были. Они доели обе рыбины, а Инта зажарил на огне лесного поросенка. Совсем мелкий, он отстал от матери, и Инта не дал пропасть добру. Он все же хороший охотник.
   Поели. Мясо мне не понравилось. Это, наверное, теперь будет во всем... Что радует аборигенов -- мне противно. Кабанчик этот просто отвратительный. Мясо мягкое и все какое-то слизкое. Гадковато. И приступ тошноты может легко вызвать у такого изнеженного отличной корабельной кухней как я. И на вкус, и на вид -- неприятно.
   Глава 2
   Вообще мне все меньше и меньше нравилась планета. Это там, на орбите, я представлял ее красивые леса. Ее девственные реки, из которых можно будет пить. А на деле? Если бы не вакцины, которые я себе через Кротова раздобыл и перед прыжком ввел, то от двух глотков речной водицы я бы копыта откинул. Да и яд от стрелы аборигена, что меня оцарапала, думаю, быстро отправил бы меня по адресу, указанному Трибуналом.
   Кстати, по идее, и местные недолго бы со мной протянули. Каждый человек в себе столько вирусов несет и выпускает их с дыханием и кожными выделениями... Классную вещь придумали военные биологи. "Блокада-19". Предназначенная только для военных, она не раз выручала и простых людей от новых мутаций старых вирусов. Универсальная штука. Я еще в колледже придумал и запомнил фразу: "Нас создали вирусы. Угу, кивнули биологи-химики и запретили вирусам еще кого-то создавать или менять". Не считая букета побочных эффектов, "блокада" пригодилась всем колонизаторам планет без исключения. Наши же вирусы, мило спящие в нас, попав в новые условия, менялись и с азартом нападали на человеческий организм. Организм пугался, словно их первый раз видел, и иммунная система не раз и не два давала сбои.
   Кто знает, что люди на других планетах делали бы без этой панацеи! И кто знает, сколько бы протянули аборигены, если бы мой организм выдал им хотя бы грипп. Думаю, выжили бы, конечно. Организм таких диких людей значительно крепче нашего, расслабленного цивилизацией. На природе живут же. Но оспа, судя по истории Земли, немало положила не столько европейцев, сколько именно дикарей, зараженных "белыми братьями".
   Несмотря ни на какую природу, планета мне переставала нравиться все больше и больше. Наверное, сказывался тяжелый переход и вид этих вонючих, грязных, с напуганными глазами человечков. Они мне тоже, как вы поняли, абсолютно не импонировали. Даже Инта.
   Да и рабство это... Я понимаю, это правила мира. Но видеть, как эти бараны идут на привязи, -- зрелище не для юмористов. Да я бы уже через полчаса плена заимел бы и оружие и свободу. Хотя... Вон Инта. Он бы в плену тоже не задержался. Со мной у него казус просто вышел. Взял и попал в плен к богу. Значит, не все потеряно для местных. Но он сын вождя. Хоть и свергнутого. Аристократия. Как и я.
   -- Когда мы в Тис попадем? -- спросил я.
   Инта, оторвав кусок мяса, прожевал и сказал:
   -- Могли бы уже и утром прийти. Скажешь -- пойдем сейчас.
   -- Да нет. Надо отдыхать.
   -- Хорошо, -- пожал плечами молодой охотник, поражая меня скупостью своих движений.
   Доев свой ужин, он отложил несколько кусков мне на утро. Удивлялся еще, что я его гадость не ем. Я же, снова сжевав плитку концентрата, без видений ушел дорогой сна, чтобы утром всех поднять и немедля тронуться в путь.
   Мне это нудная прогулка начинала надоедать. Я-то, когда валился из стратосферы, думал, что буду с боями прорываться к капсуле. А тут. Ну ладно... Первые несколько дней не разочаровали. А остальное стало как-то обыденно. Ну, нарвались, ну, убили -- идем дальше... Вот рабов взяли. В Тисе поменяю на нужные вещи и пойду дальше. Если Инта захочет, пойдет со мной. Он знает многое и мне нужен. Но если не захочет, то и черт с ним. Найду других проводников. Еще рабов возьму из местных... Эк я стал рассуждать, усмехнулся я. "Еще рабов возьму..." Интересно, неужели все так просто? Кто кого хочет, тот того рабом и делает?
   Надо было спросить у Инты, и я свистом окликнул его.
   -- Нет. Не кто кого хочет, -- ответил он, когда понял, чего я от него добиваюсь. -- Есть вожди. Они договариваются. Из деревень друг друга рабов не брать. У пассов никто рабов тоже брать не станет. Пассы пошлют войска и накажут. Было такое. А так они почти никого не трогают. И не воюют ни с каким из племен. Торгуют, правда, нечестно.
   -- Это как?
   -- Ну, вот я рабов приведу. Они мне за шестерых один нож дадут. А если я захочу нож вернуть, то мне только трех рабов дадут. Или мешок зерна, из которого женщины не так уж много лепешек напечь смогут.
   Нет, не буду я ему основу экономики объяснять, решил я, пусть умрет в счастливом неведении этого грязного дела.
   -- А к вам они тоже приходят?
   -- Нет. Они раньше приходили. Хотели каменный дом ставить. Мы не дали. Была война. Я еще маленький был. Потом приехал из Тиса их вождь и сказал, что войны больше не будет. Наши рады были. Многих убили тогда. Многих в рабы увезли. После мира их всех отпустили. А мы за это не трогаем торговцев других племен, что идут со знаками морского народа.
   -- Понятно, -- кивнул я и представил, как эти дикари собираются на ассамблею, приветствуют друг друга... И вообще ведут разговоры о большой политике. Я еще полчаса продолжал улыбаться.
   Через часов пять изматывающего пути мы увидели Тис. Я-то шел и думал, что это город. А это оказался и правда каменный дом. Окруженный из того же камня невысокими стенами и рвом. Вокруг этого строения было раскидано десять-двенадцать деревянных хибар. Еще одно каменное строение напоминало длинную конюшню. Это был торговый пост, как мне объяснил Инта. Именно внутри совершается вся торговля. Я прикинул и подумал, что внутрь можно впихнуть всю мою капсулу и еще спасательную, на которой я сбежал.
   Возле строения я разглядел праздно шатающихся людей. Заметил всадников верхом на местном подобии лошадей. Раньше я этих монстров только на фотографиях видел. Керы они назывались, как мне благоговейно объяснил Инта. Его народ не имел керов и даже не мечтал о них. Один ездовой кер стоил пять кулаков рабов. Семьдесят пять рабов за лошадь?! -- удивился я. Инта кивнул восхищенно. Ну, слов нет, вот это бизнес. На площади было около пяти керов, и все они под седоками. Зато в повозки я, как поглядел, запрягали людей. Точнее, рабов. Они за людей по местным законам не считались.
   Вокруг Тиса почти на километр весь лес был вырублен, и я видел, как неудобно чувствует себя Инта. Он боялся открытых пространств. Это у него почти до фобии доходило. А вот рабы развеселились. Еще бы... Тис их выкупит и спасет от лесных чудовищ, одно из которых именует себя Протом. И если не отправит домой по договору между речным и морским народом, то и на лодках всяко лучше, чем вот так жить, гадая, убьют тебя или нет. У них не было этого наплевательского отношения к смерти, как у Инты.
   Дошли до строения и стали осматриваться. Пока мы торчали, разинув рот, нас приметил один из всадников. Подъехал к нам.
   -- Кто такие? -- спросил он, и я, признаюсь, с трудом его понял.
   Инта молчал, предоставляя мне право говорить первым. И я сказал, подбирая слова:
   -- Тебе есть дело?
   Всадник нахмурился и сказал:
   -- Я вижу соннов. Я воин Тиса. Тис защищает соннов. Морской народ дружит с речным народом.
   -- Мы их рабами не делали, -- сказал я. -- Мы их отбили у других.
   Всадник сказал требовательно:
   -- Назовите себя.
   -- Ты сам назови себя, -- сказал я, расстегивая кобуру.
   К нам стали приближаться еще всадники. Инта покрепче ухватился за копье. Я уже жалел, что не назвал себя сразу. Я увидел, как у подъезжающих в руках поблескивают длинные клинки. Это тебе не деревяшка. Это без малого метр железа. И тяжелого. Рубанет -- мало не покажется. Пока я оценивал остановку, всадник повторил вопрос:
   -- Кто вы и как вас зовут?
   Во мне что-то сработало против моего разума, и я снова сказал:
   -- Назови себя, сидящий на звере.
   -- Я всадник, -- сказал он, а я отметил, как это звучит на их языке. -- Я служу Тису и морскому народу. Здесь в Тисе я имею право спрашивать любого о том, кто он и откуда. Я жду...
   -- Я не отказываюсь называть себя. Но я думаю, что я более благороден, чем ты, и имею право называть себя после тебя, -- вычурно выговорил я и подумал: если я сам себя с трудом понимаю, то понимают ли они меня именно так, как я хочу?
   Подъехавшие всадники дико заржали, а ухмыляющийся всадник, с кем и шел разговор, только и сказал:
   -- Ты, торгующий людьми, более благороден?
   Ага! Значит, для этого мира не все потеряно, раз есть класс, презирающий работорговлю.
   -- Да, -- сказал я и приосанился, подведя руку к кобуре на бедре.
   -- Знаешь что... -- сказал уже без ухмылок всадник. -- Или ты говоришь, кто ты, или стража тебя порубит в куски. А речной народ уйдет по домам. Выбирай.
   Я выбрал.
   -- Я Прот! -- назвался я.
   Инта уже взял наизготовку копье, а я вытащил из кобуры излучатель. Уж не знаю, что меня так взбесило в этом раздавшемся надменном хохоте.
   Первый заржавший распался вместе с лошадью. Всадника перед нами попытался проткнуть Инта. Без толку. Под задравшейся накидкой я увидел кольчугу.
   Какой каменный век?! Придури институтские. Здесь рассвет феодализма!
   То, что не удалось Инте, я доделал. Кольчуга не препятствие для излучателя. Наоборот. Железо мгновенно раскаляется, и кольчуга сплошным потоком раскаленного металла прожигает тело всадника. Мгновенный шок и раззявленный в беззвучном крике рот.
   Третий всадник столкнулся с четвертым, и я одним лучом резанул обоих. Пятый бросился к воротам и мостику через ров. Заскочил внутрь, и ворота за ним закрылись. Из торгового поста высочили человек сорок и, посмотрев на наши деяния, в ужасе застыли.
   Злость, внезапно вспыхнувшая во мне, даже напившись смертью этих недоумков не собиралась уходить. Наверное, сказывалось напряжение последних дней. Я, не убирая излучателя, спросил, кто еще не верит, что я козлопас Прот. Таковых не нашлось. Медленно, под моим взором, многие опустились на колени. Другие, наоборот, встали, гордо раскинув плечи. Я спросил у Инты, кто они, и получил ответ, что это люди морского народа, и они верят, что от меня их защитит Единый бог моря и суши. О таковом ему рассказывал торговец, приходивший в их деревню. Я для острастки сжег одного гордеца и даже угрызений совести не почувствовал. Ну, ни хрена себе прием! Угрожают, что порубят в капусту! Ну, получите...
   На колени встали все. Кроме Инты, конечно. Я удовлетворенно кивнул и улыбнулся. Правда, посмотрев на кислую рожу Инты, я улыбку стер. Я понимал, что теперь нам не то что тут не рады, так еще и уходить надо срочно... Надо-то надо. Но уж больно подмывало приступить ко второй части плана. Которую я наметил, после того как найду шлюпку с грузом. Предполагалось, что я, конечно, не начну свою новую жизнь войной с морским народом, но уж больно случай подходящий. Окей, решил я, как обычно в таких случаях, просто попробуем...
   -- Инта! Собери здесь всех рабов. Всех, которых найдешь в поселке. Даже из домов вытаскивай. Убивай всех, кто воспротивится. Ты справишься. Я тебя видел в деле. Тащи сюда. Я за этими пока присмотрю.
   Инта первым делом пошел в каменную конюшню, прозванную торговым постом. Я ни за что бы не подумал, что в нее может вместиться столько народу. Человек сто навскидку вышли оттуда, скованные кандалами, а не связанные веревками. Я еще раз помянул институтских с их каменным веком.
   Инта пробежался по деревне, пока огромная толпа на площади стояла на коленях под прицелом излучателя. Многие благоговейно смотрели на меня, не скрывая своего изумления оттого, что видели живого бога Прота. Последний раз, по легендам, он представал видимым около пятидесяти лет назад, чтобы покарать народ лагги за вторжение на территорию речного народа. Инта, кстати, тоже лагги. Их там, по сведениям институтских, будь они неладны, тысяч четыреста раскидано по лесам. До самого берега океана. Короче, где леса, там лагги. И вот они решили из лесов выйти. Так их тот самый Прот и наказал. Чтобы не тушили цивилизацию речного народа. Если не ошибаюсь, Бенджамин Кауфф тогда роль Прота играл. Классный десантник. Легенда. Сорок выбросов. Безусловный рекорд времени и расстояния. Погиб на Весте, спасая экипаж обсерватории, в возрасте ста восьмидесяти шести лет.
   Пятьдесят лет всего прошло, а они уже и не трепещут. Так, любопытствуют по чуть-чуть. Восхищаются. Будет что детям рассказать.
   Вернулся Инта, ведя еще человек сорок рабов неорганизованной толпой. Наши рабы среди чужих бодро затерялись и в первые ряды не совались. Я усмехнулся, глядя на эту толпу народа. Купцы и свободные хоть и встали передо мной, но старались держаться обособленно. Не смешиваясь с рабами. Когда такая толпа стоит перед тобой на коленях, о тщеславии уже речи не идет. Тебе начинает казаться, что ты непростительно высок и заметен.
   Я чуть опустил излучатель и сказал:
   -- Рабы! Встаньте.
   Никто не встал. Я кивнул Инте, и тот с помощью пики поднял их на ноги. Они хоть робко, но посматривали на меня и должны были видеть, что я улыбаюсь. Надеюсь, не слишком кровожадной улыбкой.
   -- Кто из вас хочет стать свободным? -- спросил я, надеясь, что они поймут мой акцент.
   Опять ни ответа, ни привета.
   -- Я Прот. Я предлагаю вам свободу.
   Ну, блин, затюканные...
   -- Есть охотники и воины среди вас? Что вы молчите, как лесные свиньи?
   Ноль эмоций. Да пошли они! Я двинулся сквозь толпу, и она раздавалась в стороны, словно я мог обжечь, если кто-то задержится рядом. Выйдя прямо перед воротами в стене за рвом, я настроил излучатель и ударил по ним. Пылающие щепки полетели мне в лицо, несмотря на расстояние в пятнадцать-двадцать метров. Дым, пыль, опилки рассеялись. Ворот как и не бывало. Только почерневший камень прохода. Я развернулся к рабам и сказал:
   -- Кто хочет свободы, идет туда. Всех до единого там убивает и возвращается. И будете свободными. Я сказал. Те, кто не хочет, остается на площади. И потом мы решим, что с вами делать.
   И тут, к моей радости, уверенный голос воскликнул:
   -- Цепи! Цепи снимите!
   Я крикнул Инте найти того, кто их заковал и чтобы тот немедленно произвел обратную операцию. Я, честно, не подозревал, что это так долго. Почти час этот здоровенный бык сбивал цепи с рабов. Все это время я стоял у моста через ров и маялся бездельем, изредка посматривая на суетящихся за стенами людей. Я видел максимум человек сорок. Но все они были вооружены клинками, и на многих я видел кольчуги. Даже если все рабы пойдут на приступ, шансов маловато у них. Я подумывал сам идти вперед, но ко мне подошел Инта и сказал, что среди рабов больше половины охотников и есть даже несколько воинов Апрата. Даже не зная, что такое Апрат, я сказал, что это хорошо. Инта посоветовал раздать им оружие из торгового поста. Понятно, что там только небольшие ножи. Но зато есть и топоры, и кирки. Я согласился. Под ненавидящими взорами купцов рабы вошли в здание поста и вооружились, кто чем придется. Кто-то так и вышел без оружия. Зато радость мне доставили несколько возвышавшихся пик. Еще я был доволен тем, что за редким исключением на площади не осталось никого из рабов. Только торговцы.
   Инта встал рядом со мной и крикнул толпе:
   -- Великий бог Прот призывает наказать чужаков на земле лагги! Он справедлив! Когда-то мои предки гибли под его копьями, попытавшись прийти на чужую землю. Теперь он требует справедливости и для нас! Среди вас больше лагги. Знайте, я сын Риаты! Вождя клана Мируши! И я поведу вас! Бог уже с нами, и он поможет нам...
   Знал бы этот оратор, что на ворота я истратил три четверти оставшегося заряда.
   -- ...Вперед за свободой. Нам дарует свободу сам Прот! Не подведем его! И восстановим справедливость там, где колыхались леса лагги!
   И этот дурачок пошел первым на мост. Сын вождя, а ума нет. Зато толпа, сурово поджавшись, поперла за ним. Купцы самовольно встали с колен и перебрались поближе ко мне, чтобы видеть происходящее.
   На мосту случилась неприятность. Он развалился. Видно, ударом излучателя задело и его. Многие попадали в воду. Остальные по сохранившейся несущей балке прошли внутрь. Те из купцов, что верили в единого на море и суше, возликовали, увидев крушение моста. Я решил с ними пообщаться. Снова всю толпу поставил на колени и не спускал с них глаз, пока Инта с окровавленным лицом не вернулся.
   -- Как ты и приказал... Ни одного живого.
   -- Что с тобой? -- спросил я, видя, как кровь, сочащаяся с его головы, заливает всю голую грудь Инты.
   -- Камень.
   -- В голову? -- изумился я крепости его головы.
   Снял рюкзак и сказал, чтобы Инта сел на землю. Пока я доставал медпакет, подтянулись и остальные рабы. Я взял аэрозоль с медицинским клеем и, осмотрев рваную рану на черепе Инты, пальцами соединил края. Полил обильно из распылителя и только увидев, что клей схватился, отпустил края. Вроде держится. Инта встал и уже хотел потрогать рукой, что же я там с ним сделал. Я запретил. Сказал, чтобы он чуть посидел в теньке.
   Я посмотрел на израненных рабов, свалившихся на площади, и крикнул, чтобы раненых подносили ко мне. Ну, я не имел же в виду смертельно раненых! Однако их-то в первую очередь и пустили.
   Я ведь никогда не изучал медицины специально! Единственное, что я мог сделать, это внешние края заклеить и внутрь дать активатор. Это фишка десантников. Все процессы в организме ускоряются, температура на несколько часов до сорока доходит. Зато внутренние кровотечения прекращаются и весь организм преобразуется. Правда, голод зверский. Сам испытал, когда в Академии подрался на шпагах с Пирсом. Мы, правда, вместе с ним тогда испытывали эту штуку. У него печень проколота, у меня -- легкое. Лучшие друзья с тех пор.
   Главное, чтобы отравления лекарствами у них не было. Хоть и говорят институтские, что это чудо. Что жители Ивери копия нас. Что их организм отличается настолько незначительно, что возможно иметь детей от связей с местными жителями. Институтские для этой программы пять раз десантников посылали. И те привозили женщин. Одного мужика и четырех женщин, если точнее. И точно -- были дети. А Кати Шиян уехала беременной на Землю. Только вот от кого ребенок, не знали даже институтские. И я ломал голову: Кротов ей киндера заделал или это правда в ходе эксперимента получилось, с аборигеном. Она-то, собственно, добровольно на это вызвалась. А что? Во-первых, разрешение вернуться на Землю. Во-вторых, повышение в звании. А уж о деньгах я вообще молчу... Но, несмотря на такую совместимость, оставался ничтожный шанс медикаментозного отравления. Все-таки наши организмы отравлены цивилизацией, а их-то нет!
   Из смертельно раненных, поднесенных мне, я спас только двоих. Пришлось говорить, что другим место в долинах Рога забронировал. Легкораненых я тоже обработал. Они вздрагивали под моими руками, но послушно делали все, что я требовал.
   И только когда у последнего остановил кровь, посмотрел на купцов и вольных. Они с изумлением и ужасом смотрели на меня. Видно, если раньше они и сомневались в моей божественности, то теперь сомнения отпали. Да и те, кто верил в Единого, со смешанным чувством наблюдали за моими действиями.
   -- Ну и что вы встали? -- спросил я. -- Все ваше имущество реквизируется.
   Они не поняли. Я подозвал окровавленного Инту:
   -- Возьми тех, кто был самым смелым в штурме, и объясни торговцам, что мы забираем у них все. Сами они вольны идти куда хотят. При малейшем несогласии убивать на месте.
   Он исполнил все в точности. Взяв с собой трех ребят покрепче, он обобрал купцов до нитки и, закрыв все их имущество в торговом посте, оставил на входе пару охотников. Внутрь загнали всё. И телеги, и волокуши с товаром. И даже тройку керов, которых специально привезли по просьбе Тиса. Купцов выпроводили подальше на тракт, и снова все бывшие рабы собрались на площади.
   -- Инта, прикажи тем, кто не участвовал в штурме, идти убирать тела и отмывать от крови всю эту крепостушку, -- последнее слово я сказал по-русски, но он меня понял. Еще шестеро из тех, кто получил свободу, ушли с ним, подгоняя перед собой пинками тех, кто струсил. Я посчитал оставшихся. Человек сто набиралось. Хорошее начало.
   -- Слушайте меня! -- сказал я, и все, кроме раненых, поднялись. -- Слушайте и не говорите, что не слышали. Все вы сейчас свободные люди. Вы вольны идти по домам или остаться со мной и Интой. Он вождь по праву рождения, и я признаю его любимым вождем. Я помогу ему и его потомкам завоевать если не мир, то весь этот континент от края до края. Он будет справедливо править всем, что вы видели или когда-нибудь увидите. Но и ему нужна помощь. Ваша. Ему нужны смелые воины. Он не нуждается в трусливых травоядных ящерах. Есть среди вас те, кто хочет через несколько лет сам стать вождем? Есть среди вас те, кто желает жить в таких же каменных домах и не думать о пропитании своего племени? Вам все и так принесут. Но для этого надо сейчас служить ему и убивать за него и во имя мое. Ибо имя мое Прот. Ваши оружейные леса -- мои леса. Вы видели: я могу и убивать, и лечить. Вы знаете, что мой Инта храбр. Что он лучший вождь! Лучше, чем те, которые позволили из вас сделать рабов. Он, а не я освободил вас от рабства. Вы имеете долг перед ним. Он вождь. Кто из вас покинет вождя? Того, кто даровал вам свободу. Того, кто не отправил вас по своему праву в долины Рога. Того, кто дал вам оружие...
   Молчание было мне ответом.
   -- Скоро он придет, и мы будем смотреть наш трофей. С этого каменного дома мы начнем наше шествие к каменным дворцам. К крепостям морского народа! -- Интересно, а у них крепости-то есть? Наверняка -- раз они такие вот торговые посты ставят. -- Когда берег будет наш, мы завоюем и весь мир, вами виденный.
   Не знаю, произвела ли хоть какое-то впечатление на них моя речь. Да и не хотел знать. Я прошел мимо охраны торгового поста и вошел внутрь. Керы неспокойно смотрели на меня, а уж когда я подошел ближе, так и вовсе шарахнулись в сторону. Благо, за шеи привязаны были.
   Я погладил одного, самого крупного самца, и тот встал, напряженно ожидая, что будет дальше. Минуты три я разговаривал с ним. Лошадям все равно, о чем с ним разговаривают; главное, чтобы интонации были соответствующие. Керам было тоже наплевать, о чем я говорю. А я, нежно растягивая слова, материл институтских, Трибунал и этого гада Александра Сергеевича, который, собственно, и отправился на тот свет с моей помощью, создав напоследок мне столько неприятностей.
   Я огляделся и увидел на одном из помостов сложенные седла. Точнее, это были некие предметы, их напоминающие. Но будем уж называть их седлами. Взяв одно, я поднес его к мерину и водрузил ему на хребет. Судя по тому, что он никак не отреагировал, такое с ним проделывали не раз. Разобравшись с подпругой, я так и не понял, что им заменяет уздечку и, вообще, какой способ управления животиной. Благо, хотя бы стремена были. Точнее, веревочные петли.
   Ну, я и вскочил одним махом в седло. Лошадь дернулась, но осталась на месте. Веревка на шее не давала ей и на метр отступить. Посидев чуть на успокоившемся животном, я слез и отвязал его. Снова забрался в седло. Попробовал хоть как-то его направить. Получилось. Разобрался с управлением скотинкой тоже быстро. Была в свое время такая манера езды. Управление только ногами. Я, чтобы хоть как-то чувствовать себя увереннее, все же не отпускал веревки с шеи.
   Прошлись по торговому посту. Я крикнул, чтобы открыли дверь. Ворота распахнулись. Я медленно выехал и проехался к тем, кто на площади вповалку ждал, что же будет дальше. При моем появлении они все встали, и я только рукой махнул, мол, расслабьтесь. Чуть походили с кером, привыкая друг к другу. Потом попробовали галоп. Пришлось, как говорится, методом тыка "тормоз" искать. Оказалось, тоже ногами -- только мысками ботинок легкое касание к груди. Развернулись. Поскакали обратно.
   В это время чуть отмывший кровь Инта появился у разломанного моста и с восхищением стал глядеть на меня. Я подскакал к нему, и он доложил, что трупы убраны из "крепостушки" и в нее можно входить. Молодец: с первого раза слово запомнил. Я спешился и, оставив кера привязанным к столбу, явно для этого и предназначенного, по балке перебрался во двор.
   Что ж... это не моя усадьба. Даже на Ягоде она мощнее и красивее. Но для начала сойдет.
   Тут я ему и сказал:
   -- Ты же сын вождя?
   -- Да.
   -- А деревни у тебя своей нет.
   -- Есть. Но ты же знаешь...
   -- Нет короче.
   -- Нет, -- согласился он.
   Мы поднялись на крышу здания, миновав по дороге комнат десять, в каждую заглядывая и оценивая. С крыши мы тоже только глядели и оценивали. Я искал отрицательные стороны, он, насколько я понял, -- положительные. Оптимист. Молодой еще...
   -- Как тебе?
   -- Хорошо. Стены хорошие. Дом крепкий. Только вот лес далеко.
   -- Ну, нравится?
   Он совсем еще мальчишка и, конечно, радовался, когда я ему сказал, что теперь это всё его. Инта не видел, что стены хлипкие, он не видел, что домов для размещения воинов мало. Он не понимал, что даже без излучателя я бы с горсткой людей взял этот каменный дом штурмом. И это учитывая, что я не десантник и никогда им не был. И уже не буду. А ведь пришлют за мной именно десант. С более мощными излучателями. Мне даром не нужно все это, если оно не сможет меня защитить. На всей планете, наверное, только капсула могла дать мне достойную защиту. Только и против нее можно оружие найти.
   А Инта был просто счастлив. Он смотрел на меня с восхищением и радостью. Он не верил, что стал тем, кем был его отец. Вождем селения.
   Я остудил его радость.
   -- Скорей всего, морской народ придет отомстить за своих. Так что готовься к обороне.
   Он не приуныл, но стал серьезным, и на его мальчишеской физиономии отобразилась решительность. Единственное, что он спросил:
   -- Тебя не будет со мной?
   -- Я вернусь, как только смогу. На лошади... на кере я быстрее вернусь. Думаю, дня два у меня уйдет на то, чтобы добраться, и еще два дня, чтобы вернуться. Я помогу тебе в обороне. Но ты и сам должен подготовиться. Я не знаю, сколько у тебя будет людей... Тебе еще надо с ними говорить. Но они сейчас нас видят. Вон, они на площади стоят, смотрят. Сейчас я посвящу тебя в мои слуги, и тогда ты можешь рассчитывать на мою помощь всегда. И, естественно, я буду рассчитывать на тебя во всех своих планах. Вы же заключаете союзы между племенами? Сейчас и мы такой союз заключим. А чтобы все знали, что за тобой стою я, тебя надо посвятить. Становись на колени.
   Парень без слов встал. На площади наоборот все поднялись, чтобы видеть, отчего это сын вождя встал на колени перед новоявленным богом. Я приказал ему закрыть глаза и проговорил:
   -- Помазываю тебя на царствие. Обещаю помогать тебе в делах твоих, пока чтишь ты меня, как бога и отца. Дарую тебе все эти земли, что ты видишь отсюда. И чем выше вознесется дом твой, тем больше ты будешь видеть, тем больше тебе земель будет принадлежать. Отныне величать тебя будут Инта Тисский. И ты царь для народов, вождь для племен и мой слуга на земле своей.
   Сколько из того, что я говорил, Инта понял, я не знаю. Он в священном трепете стоял предо мной на коленях и вскоре стал повторять за мной слова присяги:
   -- Я, Инта Тисский, сын вождя Риаты, из клана Мируши, народа лагги, клянусь честно служить тебе, бог Прот. Соблюдать твои заповеди и законы. По первому требованию явиться туда, куда прикажешь, и привести с собой охотников всех, каковые у меня будут. Клянусь, что и дети мои будут воспитаны в почитании тебя и для службы тебе.
   Я достал сигнальную шашку и, дернув за шнур, зажег ее. Пятиметровая струя бездымного ультракрасного огня вырвалась из шашки в небо, и напуганный Инта отстранился. Я протянул ему шашку и сказал:
   -- Когда придет время и тебе понадобится помощь, я всегда дам тебе такой вот огненный меч.
   Инта осторожно принял из моих рук пиротехническую забаву и, жмурясь от огня, поводил струей из стороны в сторону. И вдруг ликующе заорал. Что-то похожее орали и мои предки, перед тем как всадить копье в мамонта. Но самое интересное, что все на площади подхватили этот крик.
   Вечерело, и, конечно, огненная струя в руках мальчика выглядела эффектно. Он сам, словно оживший бог, стоял на крыше и рвал пламенем небо. А со стороны казалось, что огненный меч лишь продолжение его руки, простертой к темным сумеречным облакам...
   Утром выяснили, что, несмотря на эффектное пришествие в мир моего помазанника, ночью нас покинуло около двадцати человек. Итого у Инты Тисского оставалось чуть менее восьмидесяти бойцов. Обиднее было то, что ушедшие украли часть оружия, которое могло помочь Инте оборонять городок в случае чего. Перед отъездом я проследил, чтобы воины моего вассала приступили к починке ворот и моста.
   Пообщавшись с кузнецом, я смог объяснить ему принцип подъемного моста и тот с подобострастием заверил меня, что к моему возвращению таковой мост он с помощью охотников сделает. Я потребовал, чтобы он сделал его раньше. Тем более что цепи уже есть. Снятые с рабов, они провалялись металлоломом на площади всю ночь. Учитывая, что металл здесь был в диковинку, это вызвало у меня удивление. Ну, я бы спер, как пить дать, на их месте.
   Попрощавшись с Интой, я на своем мерине отправился в путь.
   Глава 3
   Описывать два дня моего путешествия, думаю, не стоит. Оно было банальным за исключением стычки у самого предгорья. На меня тогда напала толпа каких-то заросших мужиков, и я не сразу смог отбиться от них. К тому же излучатель заело. Как я потом выяснил -- батарею перекосило. Я отмахался от троих своим ножом, а еще пятеро разбежались, когда мой мерин встал на дыбы и начал колотить всех копытами. Вот уж спасибо тому, кто его обучал. В итоге, потеряв троих, нападавшие скрылись. А я спустя час въехал в горное ущелье.
   Местоположение капсулы я помнил точно. Заучил карту, прежде чем уничтожить. Да и до этого долго выбирал место для программы автоматической посадки. Экранированную от всех видов внутреннего и внешнего излучения, капсулу могли найти только по металлу. Но я специально выбрал для посадки эту местность, полную залежей всякого непотребства. Здесь ее можно обнаружить только визуально, но никак не по приборам. А от визуального обнаружения с высоты ее защищала скала, под которую я дистанционно и загнал свою крошку.
   Самое опасное сейчас было приближаться к капсуле. Стоя в режиме круговой обороны, она атаковала все, что движется. Вот так подойдешь к ней, не заметив, и разнесут тебя ее автоматические пушки. Поэтому я начал осторожничать уже, когда заметил один нехарактерный пик. Я его еще "чертов палец" обозвал, когда на корабле прокладывал маршрут к капсуле. Он был в пяти километрах от "боевой единицы", и я откровенно трусил. Пушки и ракеты капсулы держали трехкилометровый рубеж. И увидь меня на таком расстоянии бортовой компьютер... Короче, приговор трибунала был бы исполнен.
   Брелок опознавателя тоже начинал срабатывать за три километра. Но, учитывая характер местности, он мог и не сработать на таком расстоянии. А вот реактивный управляемый снаряд, безусловно, хорошо сработает, тем более что капсула при десантировании выкидывает кучу приемопередатчиков. Они находятся в пассивном режиме вплоть до приказа компьютера капсулы. То есть по ним ее тоже не обнаружишь. И моему брелку-опознавателю от них ни холодно, ни жарко. Я был уже в двух километрах от моей крошки, когда она послала "воздушный поцелуй" в виде зеленого огонька на брелке. Я и только я могу сейчас приблизиться к ней и перепрограммировать ее чертовы мозги. А вот если я сейчас повернусь и уйду, то через пять часов она сотрет воспоминания об этом брелке. Мало ли: меня перехватили враги и утащили прочь. Потом я под пытками сознался, где корабль, и теперь к кораблю может подойти враг.
   Хорошая система. Надежная. В войне против Омеллы помогла. Собственно, там не война была. Земля приобрела себе колонию. Вечно неспокойную, да и населенную далеко не людьми. Ну, это не первый случай в истории Европейской Короны. Когда меня хотели туда направить после Академии, я прыгал от счастья. Ну, правильно! Там звания идут как на войне. Лет в сто бы вернулся на Землю в свое поместье и отправил бы служить правнуков. Добился бы и им распределения на Омеллу. Но Иверь сломала все планы. Не со званиями... не с деньгами... И то и другое здесь было как надо. Она сломала их всем своим существованием. И не только мне, искренне рассчитывавшему на хорошую карьеру. Она сотням трем людей сломала жизнь. И конечно, адмиралу Вернову, другу моего деда.
   Адмирал обнаружил эту планету и как-то умудрился уговорить экипаж не регистрировать ее. Оставить ее жить саму по себе. Хороший старик был. Его весь флот любил. Вдобавок он единственный утащил свой корабль после стычки в облаке Оорта, когда против них Матка Орпеннов выпустила рой автоматических кораблей. А когда поняла, что погибает, рванула сама себя. Как бы это сказать... Он не герой, он даже не легенда. Он бог военно-космического флота Земли и в частности Его Величества. Но его казнили. За Иверь. Был бог, и нет бога. Это мне наука на будущее. Я-то собираюсь здесь божествовать потихоньку.
   Раскрылось все случайно. Один чудак на букву "м" из технического состава опубликовал почти сто пятьдесят лет назад свои мемуары. А после них "Таймс" опубликовала громкую статью под названием "Адмиралы на старость припрятывают себе планеты". И был трибунал, а у того только одно решение: "Газовая камера". Благо, приговор привели в исполнение мгновенно. А могли и на сутки растянуть мучение. Вместе с ним в "газенваген" и на рудники Прометея угодило почти триста человек. Это штурманы адмиральского корабля. Это десантники, побывавшие на планете. Это мой дед, в частной беседе узнавший об Ивери и сокрывший информацию. Ему-то, слава богу, только пятьдесят лет на дальних рубежах без возможности посещать Землю. А могли и дворянства лишить, и поместья отобрать.
   Меня тогда еще и в проекте не было. А моему отцу было лет пятьдесят, и он без всякой опалы или наказания так и торчал на дальних рубежах. Совсем в противоположной стороне от деда. Кроме моих родственников, естественно, было еще множество народа, которому Иверь испортила не только карьеру, но и жизнь. И вот спустя двести лет после обнаружения она ударила и по мне.
   Совет Земли послал к Ивери десантную группу в подчинение ксенологическому институту, развернувшемуся на орбите. В составе группы были, естественно, и оружейники, и конструкторы, и техники, и медики, и еще столько народу, что плохо становилось, видя количество табелей, ежеутренне сдававшихся на построении. Среди них был и я. Лейтенант ВКС. Правда, спустя пять лет мне пришло повышение. Стал старшим лейтенантом. Сейчас бы уже получил капитан-лейтенанта...
   Но не судьба. Я уже попрощался с Землей, на которую мне дорога заказана. Адвокат получит мое заявление через десять лет. Лет на пять раньше, чем Королевским судом будет признан приговор трибунала. Уже вступит в наследство моя сестра. У нее не посмеют отобрать даже пенни. Она жена лорда Ричарда Уолтера. Он потом правительство с потрохами съест. Да и у него тоже дети. И много, ввиду того, что он лорд и плевал на закон о двух детях. Им тоже нужно поместье. А Ягода прелестное место, должен заметить.... Не то, что Иверь.
   Оставив за камнями своего мерина, я подобрался к капсуле почти вплотную. Пятидесятиметровый корпус, виртуозно загнанный под навес скалы, грозно смотрел на меня орудийными портами. Это говорят -- капсула... А на самом деле нормальный боевой корабль. На таком и с пинассой не стыдно сцепиться. Понятно, что против фрегата или линейного корабля, как муха против слона, но те в бой-то сами и не лезут, пускают вперед пинассы, базирующиеся на борту. Как мне удалось его угнать? Это потом как-нибудь. И историю, как из-под охраны сбежать на спасательной шлюпке, -- тоже.
   Я подошел к люку и набрал на брелке код. Заработали упорные механизмы, выталкивающие люк наружу и в сторону, и скоро я пробрался в освещенный десантный тамбур. Закрыв люк, я смог пройти дальше.
   Пробираясь мимо заправленных спальников, мимо реакторного отсека, я вдыхал до боли щемящий запах, такой, что даже плакать хотелось. Сначала в рубку. Вбитая в Академии инструкция велела по возвращении на корабль всегда отмечать в рубке. Понятно, что сейчас это было не нужно. Но все равно я шел именно туда, словно выполняя священный ритуал. Я знал, что, не сделай я этого, не смогу спокойно спать. Чувствуете? Я из хорошей семьи, наплевал на цивилизацию, взял на себя грех убийства, грех измены присяге, пиратство, а похищение корабля именно по этой статье проходит, но буду себя неуютно чувствовать, если не отмечусь в журнале убытия-прибытия. Это выучка, это школа. Остается только грустно улыбаться.
   В рубке я раскрыл журнал и две тысячи тридцать восьмым вписал свое имя. В той же строке проставил сразу убытие. Огляделся. Командирское и штурманское кресла манили как никогда раньше. Я не мог отказать себе в маленьком удовольствии посидеть в них. Руки сами невольно потянулись к управлению мощностью реактора. Вот поднялась шкала. Сейчас остается только открыть экранирующие пластины на двигателях, и на всю эту систему разнесутся волны неустойчивого гравитационного поля. После этого оружейник, получив указания о цели, отдаст приказ накрыть меня десятимегатонкой. Это чтобы наверняка. А у народов Ивери появится новая легенда, как боги Рог и Прот подрались в горах. Морской народ, естественно, подумает, что единый наказал меня, вторгшегося в его мир. Но мне будет уже плевать на это. Кстати, а что там передавали в эфир, пока я полз сюда?
   Я погасил мощность реактора и убедившись, что она рухнула на К (одну сотую часть критичного числа), я включил дисплей связи. Капсула должна принимать все сообщения даже в спящем режиме. Так и есть. Сто тридцать семь сообщений. Четыре лично мне. С них и начнем.
   "Старший лейтенант Виктор Тимофеев. Уведомляем Вас, что решением эскадренного трибунала Вы признаетесь виновным в умышленном убийстве трех членов экипажа, угоне космического судна, то есть пиратстве, измене Земле. Трибунал постановил: лишить Вас воинского звания, права ношения мундира, ходатайствовать Вашему суверену о лишении Вас дворянства, как запятнавшего дворянскую честь. В случае лишения дворянства казнить в газовой камере с приведением исполнения приговора в течении двухсот часов. Для данных законных мер Вас надлежит направить на Землю. В случае Вашего невыхода на связь в течение одного земного месяца Вы будете казнены путем расстрела на месте обнаружения".
   Вот, кстати, еще для чего десантники нужны. Поиск и истребление врагов, предателей и обреченных на смерть трибуналом.
   А следующие что за сообщения? Кротов! С ума сойти! Ну-ка, ну-ка...
   "Здорова, Витек. Думаю, приговор ты уже знаешь. По прибытию на Землю его можно будет оспорить. Я тут почитал законы. Они не имели права вообще рассматривать твое дело. Это закон еще от восемнадцатого века. Только с разрешения короны или парламента. Это по измене и угону. По убийству могли, но в твоем присутствии. Так что можешь смело сдаваться, десять лет плестись на Землю для восстановления в правах. А так... Не знаю, как охрану... А этого козла -- ты молодец... У нас все ребята тебя боготворят. И не только институтские. Среди десантников тоже. Они его многие еще по Омелле помнят. Он тогда живьем пленных аборигенов сжигал. Мерзкий тип. Да, кстати... В капсуле под кроватью в штурманской тебя сюрприз ждет. Мне десантник один рассказал, что там они нычку держали. Очень, знаешь ли, на тебя обиделись... -- Кротов весело усмехнулся и сказал: -- Ты не думай чего... Я с "Элли" тебе посылаю сообщение. Так что засечь, ну, нереально. Специально потребовал для проведения важного эксперимента меня на спутник послать. И еще... Ты тут оставил свои вещи. Знаешь схрон у Драконьего хребта? Ну, тот, который уже выскребли давно? На карте найдешь. Первый же десантник, если идет не по твою душу, закинет туда твои вещи. Я все успел вытащить. И фотографии, и кристаллы, и даже твой кортик. Удачи тебе, предатель родины..."
   Я от его последней грустной улыбки чуть не сломался. Может, и правда сдаться? Может, и оправдают за то, что первоначальный приговор был с нарушением закона. Хотя я что-то не припоминаю, чтобы предательство оправдали хоть когда-то.
   Еще два оставшихся сообщения были повтором приговора трибунала и требованием выйти на связь подручными средствами.
   А остальное, ко мне не относящееся, я скопировал на куб кристалла и кинул его в рюкзак. Там уже лежал захваченный мною еще с корабля проектор, и я рассчитывал на досуге просмотреть еще раз письмо Кротова и новости по эскадре.
   Собрав по рубке все авторучки и пачки писчего пластика, я пошел в штурманскую каюту. Только штурман да командир десантной капсулы имели свои каюты. Заглянув в подкоечный рундук, я аж присвистнул. Он был полон наркотиков, выпивки и всякой прочей дряни. Понятно, почему на меня десантура обиделась. Это тысяч на десять тянуло. Мой месячный заработок или их трехмесячный. Ну что ж, пусть нам будет хуже. Пусть мы сопьемся, зато у нас десантники здоровые будут.
   Я вытащил рундук на проход и стал отбирать то, что погружу на платформу. Потом опомнился и направился в оружейную. Я совсем забыл, зачем сюда пожаловал.
   Оружейная была для меня как пещера Аладдина. Глаза разбегались от выбора ручного оружия. А три многоразовые противотанковые установки, способные в теории, но только в теории, даже капсулу завалить, меня порадовали не на шутку. Одна беда -- реакторы для них были просто неподъемными. Пришлось с сожалением оставить до лучших времен. Схватив в охапку несколько ружей, я потащил их к выходу. Сбросив в тамбуре, вернулся в оружейку. Снова ружья и пистолеты. Опять в тамбуре на пол -- и назад. Теперь ящик с батареями. Тяжелый, сволочь. Ничего. Потом сам себе спасибо скажу.
   Медицинский закуток я выскреб вообще дочиста. Лекарства в мире, где наверняка даже смертность среди младенцев далеко не детская, будут ой как нужны. Они же здесь даже антибиотиков не знают! Мрут от заражений как мухи. Наверное.
   В тамбуре скопилось имущества не на одну, а на несколько платформ. Я открыл наружную дверь и стал выбрасывать все из тамбура на землю. За целостность я не беспокоился. Оружие для десанта делали продуманно. Чтобы его и топить, и ронять можно было, и чтобы в вакууме батареи не взрывались, и на глубине не бились камеры инициации.
   Когда внизу скопилось все то, что недавно было в тамбуре, я приказал капсуле выгрузить платформу. Капсула отодвинула одну отражающую плиту и выплюнула на камни самосборную платформу. Она медленно наполняла свои мышцы местной атмосферой и вот, спустя минут десять, содрогнулась. И стала понемногу разгибаться. Вот уже четыре колеса видны, накаченные и твердые. Вот уже хребет конструкции выпрямляется во всю длину. Это три с копейкой метра. Вот открылся паз для батарей. Я немедленно всунул в пазы емкости и отступил. Дело пошло быстрее. Заработал электромотор, натягивая тросы. Наконец, она полностью разогнулась. На каркас натек из пор пластик, и продольная линейка растянула его по всей плоскости. Теперь только ждать и надеяться, что пластик не будет сохнуть сутки.
   Он засох за час. Вернее, я так и не дождался полного затвердевания и погрузил все так. В двух местах пластик порвался, но не критично. Набрав код на панели платформы, я заставил ее забыть, что такое летать. Лучше я через препятствие на руках ее перетаскивать буду, чем она всему миру объявит о том, где я нахожусь. Вернулся в капсулу. Набил до состояния надутого мяча рюкзак из заначки десантников и только тогда сказал "пока" капсуле. Заставил ее считать новый код с брелка и закрыл шлюз.
   Запрягать кера оказалось еще тем приключением. Они же животные нежные, непривычные. Запрягали обычно рабов. Но ничего. Обруч из твердого пластика (условно -- запасная покрышка для платформы) в резиновой оболочке на шею. К нему два фала, что не рвутся вообще, и вот вам запряженный кер.
   Я был слишком оптимистичен, думая, что с лошадью мне будет легче дотащить платформу. В местах, где дороги были еще редкостью, путешествие на платформе было сущим адом. Я, наверное, больше времени потратил на перетаскивание ее через завалы, чем на езду. Зато ночи были спокойными и умиротворяющими. Я даже не думал волноваться по поводу того, что я один и некому присмотреть за мной и добром. С тремя автоматическими пулеметами с режимом обороны даже браслет не нужен был.
  
   Спустя трое суток я вернулся в Тис. Меня не было пять дней, а Инта, молодец, уже отметил свое правление тем, что поставил ворота и заменил мост на подъемный. Отметил я и изменения на площади. Появились странные шалаши, скорее всего ночлег для бывших рабов. Кроме того, я увидел на улице и местных жителей, которых мы напугали чрезвычайно своим переворотом. Видно, пришли в себя, раз так беззаботно прогуливались.
   Я еще был на полпути к крепости от леса, когда мне навстречу из поселка выскочил всадник. Не разглядев на таком расстоянии, кто это, я приготовил винтовку для автоматической стрельбы и положил ее рядом.
   Конечно, это был Инта. Он с радостью встречал меня, своего бога и повелителя. Я удивился, что он верхом, и он объяснил, что среди его охотников нашлись и те, кто знал, как с этими животными обращаться. Я порадовался тому, что он быстро освоил технику езды и отметил, что он, в отличие от меня, веревку на шее животного не держит, а сам склоняется к его шее при галопе. Ну, это нам знакомо. Будем делать так же.
   -- Что ты привез? -- спросил меня Инта, разглядывая сверху мой груз.
   -- Оружие, -- сказал я честно. -- Лекарства и оружие, с которым ты завоюешь для меня мир.
   Инта скептически улыбнулся, но промолчал. Так мы подъехали к нашему первому замку.
   Разгружали оружие я и Инта. Никому из его лоботрясов я не доверил. Боялся банального: украдут. Для оружейной выбрали одну из комнат подвала. Там я показал, как лучше расставлять оружие. То есть одинаковое к одинаковому, похожее к похожему.
   -- Ты научишь меня им пользоваться?
   -- Я обещал тебе оружие в час нужды? Богу не пристало врать смертному, -- сказал я и сам удивился, как это мне удается -- так честно говорить.
   Он потупился, и я подумал, что мне еще много надо будет с ним работать, чтобы он разучился раскаиваться в чем-либо.
   Разгрузив платформу, я пошел принимать работу кузнеца. Оглядел мост и сказал ему, что нужны еще полосы металла для скрепления бревен. Тот только развел руками. Металла у него не было. Чушки ему привозили торговцы, и он покупал их за рабов и меха. Тогда я удивился: кузнец не знает, как железо добыть?
   Я спросил его, где его учили кузнечному делу. Он ответил, что у речного народа. Которому тоже металл продавал морской народ.
   Я, не удержавшись, рассмеялся. Спросил его, а знает ли он, что в двух днях пути от Тиса железа просто завались? Он сказал, что не знает о таком, ибо часто в горы ходил и железных чушек не видел. Я его самого обозвал железной чушкой, а для себя решил, что добыча и обработка металла будет первой задачей на моем пути.
   Я спросил Инту, заплатили ли кузнецу за работу. Тот отрицательно мотнул головой и сказал, что тот живет на его, Интовой, земле и обязан делать все, что нужно для поселения. Я кивнул, но сказал, чтобы в следующий раз уплатил. Иначе кузнец начнет халтурить. И, несмотря на кровожадную улыбку мальчика, настоял на своем.
   Тогда тот резонно спросил, чем платить. Я на редкость неподобающим образом почесал затылок и что-то промямлил. А когда Инта попросил повторить, сказал:
   -- Короче, так. Ему нужен металл. Тебе нужна его работа. Я покажу, как добывать метал, а ты соберешь тех, кто там будет работать. Будешь отдавать ему одну часть добытого металла на три им сработанные.
   После объяснения, как собирается руда, как она плавится в первый раз, как доводится до ума во второй, Инта замахал руками и сказал, что охотники не будут этим заниматься. Тогда я дал ему первый приказ: найти для этого рабов.
   Он повторил мой жест, то есть почесал затылок, и сказал:
   -- Из своего народа я не буду брать рабов. Остается только речной народ.
   -- Да хоть из морского, -- буркнул я.
   -- Нельзя. Пассы пришлют воинов и накажут, -- флегматично сказал Инта. То, что мы у морского народа населенный пункт отбили, он, кажется, уже забыл.
   Я побагровел:
   -- Ты говоришь, они меня накажут?!
   -- Прости, Прот. Не тебя, а меня и мое поселение.
   -- Если придут, пока ты не готов сам, предоставь их мне. А рабов для получения железа достань как можно быстрее. Скоро нам будет нужно много металла.
   К походу за рабами готовились неделю.
   Я обучал охотников Инты боевым приемам с копьями, которые сам им и настругал из деревьев якобы "моих" рощ. Охотников только удивляло, почему я мучаюсь, а не прикажу деревьям превратиться в копья самим. Пришлось сочинять на ходу, что капли моего пота делают оружие крепче и человек, который им пользуется, не устрашится в бою. Они со священным молчанием принимали из моих рук каждую оструганную палку, а я ночью заклеивал новые мозоли на ладонях медицинским регенерирующим клеем. И так -- неделю. Я думал, что повешусь, пока каждому по копью сделаю. Хотел даже переложить эту работу на других, но их копья валялись под забором. Все жаждали только из моих рук. Я страдал, но надеялся, что скоро это закончится. Девяносто копий. Шесть кулаков, как сказал Инта.
   Проведя последний инструктаж, я отправил их в поход. А сам остался один. Я даже ошалел от этой мысли. ОДИН! Все ушли. Только местные жители вокруг, которые далеко мне не рады. Я решил не рисковать и в одиночку, с помощью бревна, засунутого в барабан, и отборной брани, поднял мост, рассчитанный на подъем несколькими людьми.
   Трое суток ходили Инта и его охотники. Я уже и новости посмотрел эскадренные, и даже вспомнил забавы юности. Решил на ворон поохотиться, подозревая, что ворон на планете нет и быть пока не может. Но без трофеев я не остался -- сбил из ружья настоящего дракона, оказавшегося двухголовой летающей ящерицей. После изучения этой тушки, у которой размах крыльев был с наш новый дом, и отказавшись от идеи сделать из него чучело, я опять заскучал. А заскучав вспомнил про НЗ десантников, что мне бонусом к капсуле достался. И я просто напился до поросячьего визга. Потом с крыши пугал население песнями про то, как десант идет на посадку и как бравые ребята ВКС несут мужественные вахты на дальних рубежах. Население ни слова, естественно, не понимало, но, послушав, как я горланил, решило от греха подальше скрыться в домах... Наутро болела не только голова, но и горло.
   И вот когда я с больной головой загорал на крыше, явились они...
   Я посылал Инту за рабами. Я не посылал его за поселениями рабов. За поход он потерял двоих и сильно жалел, что меня не было рядом, чтобы их спасти. Пришлось внести пунктик об обучении Инты знахарству. Посчитали по головам рабов. Двадцать кулаков. Триста рабов.
   Первый мой вопрос Инте:
   -- Ты знаешь, чем их всех кормить?
   Тот откровенно растерялся. В дороге они ели сами и кормили пленных тем, что взяли в речной деревне. Но вот как быть дальше, ни он, ни я не представляли себе.
   -- Собирай охотников. Дели их на три части. Две части будут охранять рабов. Третья часть будет охотиться в округе и поставлять провизию, пока что-нибудь не придумаем.
   Он научился кивать, когда согласен. Молодец.
   Я подошел к этому стаду рабов и вообще чуть от шока не упал. Больше половины -- женщины и дети. Видно, мужчин охотники Инты не шибко жалели при захвате. Я поискал его глазами, но мой протеже успел скрыться в доме.
   Когда я не торопясь приблизился к рабам, все это стадо упало на колени. Видно, им уже поведали, кто я такой для этого мира. Отлично, решил я усмехаясь, будет без лишних жертв и показухи.
   -- Есть среди вас кузнецы?
   Молчание.
   -- Если среди вас есть кузнецы, поднимитесь.
   Поднялось трое. Наш кузнец, что тоже стоял недалеко, аж просиял, увидев их:
   -- Великий Прот, это мои учителя и друзья.
   Я строго посмотрел на него, и тот замолк. Пусть приучается, что только когда я спрашиваю, они могут отвечать и не лезут просто так. Пусть с охотников пример берут.
   -- Подойдите, -- велел я.
   Они под пристальным вниманием охраны подошли ко мне и встали на колени метрах в трех. Глаза в землю уперли и ждали, что дальше будет. Подошел Инта, и я смог задать ему вопрос:
   -- А женщины-то зачем вам?
   Он пожал плечами и сказал:
   -- А зачем, великий, женщины нужны?
   Я тяжело вздохнул:
   -- Что ты с их деревней сделал?
   -- Сжег.
   Я поднял глаза к небу.
   Что мне говорить еще? Ну, разве что:
   -- Женщин и детей в торговый пост. Все имущество оттуда на территорию замка перенести. Прямо во дворе пусть бросают. Никого не насиловать. Я ясно говорю? Никакого насилия. Всех мужчин построить и посчитать. Этих троих, -- я указал на стоящих передо мной на коленях, -- под начало нашего кузнеца и выдели в охрану двух охотников. Я потом объясню им, что они должны будут делать. Начинайте.
   Я вернулся в замок и в одной из более прохладных комнат улегся с бутылкой виски в обнимку. Голова даже не болела, она раскалывалась. Незаметно я уснул и проснулся только часа четыре спустя, когда меня разбудил Инта. Парень объяснил мне, что все выполнено и что великий Прот может взглянуть.
   Мужчин, как я и предполагал, было чуть больше ста. Все как на подбор: чернобородые, волосатые, с черными глазами и смуглой кожей. Я решил, что на добычу руды мне нужно не более тридцати человек. Выделил группу и приказал охотникам отвести ее подальше в поле. Остальных я велел разделить на четыре группы. Сделали без слов.
   -- Одна группа пусть берет топоры и под охраной идет лес рубить, вторую группу под охраной отправить к реке, пусть делает то, что лучше умеет -- рыбу ловит. Третью и четвертую отдыхать в пост. Чтобы потом сменили работающих.
   -- Не влезут, -- оценивающе взглянув на сарай, заметил Инта.
   -- Значит, в поле пусть отдыхают под охраной, -- сказал я, признавая его правоту.
   Он кивнул, а я продолжил:
   -- Ночью согнать всех в толпу в поле и окружить кострами. Три по три костров хватит. У каждого поставь двух Охотников. Пусть всю ночь стерегут. Дрова для огня не забудь заранее, чтобы нанесли. И на вот тебе мою зажигалку. А то будете и вправду трением огонь вызывать.
   Он уже умел ею пользоваться, так что, я думал, проблем у него не должно возникнуть. Я направился к кузнецам.
   Все четверо под охраной двух охотников премило сидели на травке друг против друга и о чем-то неторопливо беседовали. Охотники откровенно скучали. При моем появлении, правда, взбодрились и даже напряглись. Я встал над кузнецами и дождался, пока они поднимутся.
   -- Так... -- сказал я, оглядывая рабов и нашего кузнеца. -- Значит, они тебя учили?
   Кузнец кивнул, и я продолжил:
   -- Что же вы не научили его, как железо добывать?
   Рабы помялись и ничего не ответили.
   -- Я спрашиваю! -- настаивал я.
   -- Металл, -- начал один, -- суть кость земли, и только бог Рип может его давать людям. Или единый бог морского народа.
   Я понял его мысль. Когда чего-то не знаешь, легче всего на богов спихнуть.
   -- Понял, -- только и сказал я. -- Послезавтра вы уже будете добывать металл.
   Кузнецы переглянулись, и один недоверчиво спросил:
   -- Великий Прот нас научит?
   -- Научит.
   -- Откроет тайны своего брата великого Рипа?
   -- Открою. Думаю, братишка не обидится, -- задумчиво сказал я.
   -- И мы сможем, подобно морскому народу, продавать металл?
   -- Сможете, но не сразу. Будете сначала учиться. Я буду вашим учителем. Потом добудете первый металл сами. Потом превратите чугун в сталь. Из стали сделаете клинки. И все это под моим чутким, вдумчивым руководством, -- усмехнулся я. -- Когда каждый из вас сделает сотню клинков длиной с мою руку, я вас отпущу.
   Они приуныли. На клинок у них уходило до месяца. Но я научу их, как быстро и качественно клепать оружие. Я рассказал им, что они смогут делать скоро по тридцать клинков в месяц. Такой силой и знаниями я их наделю. Мне, ясно дело, не поверили. Я достал свой десантный кож из титана и протянул им.
   -- Я сделал его за два часа, -- соврал я, -- и вы сможете.
   Нож переходил из одних дрожащих рук в другие, и только негромкое перешептывание между мастерами выдавало их восхищение. Один попробовал остроту клинка и порезался, но вместо вскрика я услышал довольный смех.
   Забрав нож, я вернул его в ножны и сказал:
   -- Вы будете делать такие же.
   Старик, самый старший из кузнецов, обратился ко мне:
   -- Я учился делу многие годы. И вижу, что не знаю и половины. Как же ты сможешь научить нас ремеслу быстрее?
   Вы еще не знаете, ребята, что такое работа в три смены. Вы еще не знаете, как захватывает по-настоящему интересная работа. Вы у меня превратитесь в ваятелей клинков. Я из вас палками и сапогами выбью дурь про всяких Рип, Единых и оставлю только себя. И буду кроме козлопаса еще и покровителем кузнецов, думал я тогда.
   Кровожадно улыбаясь, я сказал охране:
   -- Вы свободны, идите отдыхайте. Это больше не рабы.
   Кузнецы только сглотнули, а старик, вскинув брови, сказал:
   -- Я не видел в этой жизни ничего, что бы давалось даром...
   -- С вас по сто клинков. Или идите на все четыре стороны, если я не научу вас добывать железо и делать клинки.
   Старик посмотрел мне в лицо и сказал:
   -- Мне терять нечего, я, пожалуй, останусь посмотреть.
   Наш кузнец его обнял и стал говорить что-то про правильный выбор.
   Двое других молчали. Это плохо. Могут и сбежать. Ну да ладно. При их знании кузнечного дела легче новичков обучить.
   Подошел Инта, и я повторил ему в изумленные глаза, что освободил кузнецов.
   Вечером состоялся неприятный разговор.
   Оказывается, что богами заведено правило: никто не вправе распоряжаться рабами другого. Я спросил, чьи это были рабы. Инта сказал, что уже замял скандал, но я настоял на своем, и спустя минут двадцать из полевого лагеря привели их хозяина, заспанного бородача, получившего от меня когда-то свободу.
   -- Те люди, кому я дал свободу, это были твои рабы?
   Он покосился на Инту и промолчал. Наконец, Инта ему указал, что надо отвечать, когда спрашивают, и тот, совсем смутившись, пролепетал что-то насчет воли богов.
   -- Отлично, -- сказал я.
   Вынув свой нож, я подошел к нему и смутился, увидев, как он затрясся. Я протянул руку и сказал:
   -- Дай мне свой нож.
   Они же у меня теперь все вооружены были. Правда, из своих запасов, на хребте притащенных с капсулы, я никому ничего так и не дал. Хотя жадные взгляды видел у многих.
   Он, почти зажмурившись, протянул мне свой нож. Я взвесил тот на руке. Окей.
   -- Смотри, -- велел я и одним движением срезал с его клинка длинную металлическую стружку. Фокус удался.
   Собственно это его не удивило. О моем ноже уже ходили легенды. Его удивило другое. Даже не удивило, а напугало. Я бросил его нож на пол, а ему протянул свой.
   -- Этого достаточно за трех рабов? -- спросил я.
   Кое-как на пару с Интой мы избавились от рассыпающего благодарности бородача. Я взял парня за руку и потащил в оружейную. Там я узнал еще одну фишку местных.
   -- Он теперь твой брат по оружию, -- сказал Инта веско. -- Ты взял его нож, а ему дал свой. Вы должны заботится друг о друге. И преданней его у тебя разве что я.
   Интересно заговорил мой паренек. Я сказал, что в оружейную мы пришли не за тем, чтобы обсуждать обычаи. Негоже ходить вождю с простым ножом, когда его охотник ходит с подарком бога. Инта задумался и согласился со мной. Еще бы он отказался... Тогда я достал десантное мачете и протянул его двумя руками Инте. Тот еще не видел моего подарка, собственно, только для него и притащенного с капсулы. Он осторожно взял матовый полуметровый клинок и взвесил его в руке:
   -- Легкий. Это хорошо. Мешать не будет.
   И все: ни спасибо, ни пожалуйста. Дали значит заслужил, а бородач-то благодарил. Меня заинтересовал этот вопрос. И я спросил уже наверху, когда он любовался своей новой игрушкой -- шутя, перебивал короткую пику из дерева моего имени.
   -- Ты бог, -- ответил он, сосредоточенно глядя мне куда-то в грудь. -- Что тебе мои благодарности? Самая главная моя благодарность будет, когда я умру за тебя.
   Окей, подумал я, покачав головой. Хрен с ним... Может, у них так вождей воспитывают. Разбрелись спать. Полночи, можно сказать, спалось очень хорошо несмотря на навалившуюся духоту.
   А под утро я проклял себя за то, что приказал освещать поле с рабами.
   В районе четырех утра над Тисом взревели тормозные турбины, и на головы пленникам из десантной капсулы вывалилось трое десантников. Не проснувшиеся толком рабы метнулись в разные стороны, а вот охотники, видно, контуженные ревом турбин, ринулись на десант. Идиоты! Один десантник может сотню аборигенов завалить. И те играючи порубили напавших. Причем, не применяя излучателей.
   Это я уже видел сам. Я и Инта стояли одетые на крыше и смотрели на хаос, освещенный посадочными прожекторами капсулы. Я замер не в силах пошевелиться. Я струсил! Да чего там... я чуть не обгадил штаны. Три машины для убийств на одного меня! Инта исчез и вскоре появился с винтовкой из моего арсенала. То ли знал, что притащить, то ли наугад схватил снайперский излучатель с отличной цифровой оптикой и захватом цели.
   Я непослушными пальцами взял винтовку за цевье и приклад. Приложил к плечу. Нащупал включение прицела. Окошко прояснилось, и я постепенно увидел происходящее на поле. Десантура "чистила" площадку, вырезая всех, до кого могла дотянуться. Их броня матово светилась в моем прицеле.
   Чуть нажав на курок, я захватил цель и немедленно выстрелил. Отдача дернула, но несильно. Посмотрел в прицел и увидел, что цель поражена. Еще раз навел -- на другого уже. Снова пуск. Этому повезло... Руку оторвало по плечо. Взял третью цель, "погасил" и ее. Капсула не выпустила спасателей, что наверняка были внутри. Она не забрала и раненого, а, без колебаний врубив реактор на полную и следом генераторы гравитационного поля, пошла вверх.
   Я, не задумываясь, спрыгнул с крыши во двор, больно отбив ступни, и побежал к уже опускающемуся мосту. Выскочил к торговому посту и еще раз в прицел оглядел поле. Три трупа в защите и несчетное количество мертвых рабов. Костры, потухшие или разметанные потоком из турбин, уже не освещали ничего, и в прицел я видел лишь то, что фиксировал компьютер. Подбежал к первому. Без головы. Мерзко. Второй был с пробитой на груди броней. А третий, безрукий, еще шевелился.
   Ко мне, запыхавшись, подбежал Инта, и я криком послал его обратно за аптечкой. Он убежал, а я, уже почти не брезгуя, осмотрел рану. Да, парень, думал я, даже на Земле из такого не регенерируют. Хорошо, что крови почти не потерял. Импульсом мясо было буквально зажарено. Кусок кости, что торчал из месива, тоже был обожженным.
   Десантник потянулся за ножом, валявшимся невдалеке, но я приставил ему к горлу ствол винтовки и сказал по-русски:
   -- Не суетись, малый. -- Десантник обмяк, затуманенным от боли взором пытаясь рассмотреть меня.
   Прибежал Инта. Я взял у него аптечку и быстро нанес на зажаренное мясо клей. Он восстановит ткань, удалив омертвевшую из-под себя. Видя, что десантник бледнеет, а его сведенный судорогой рот готов уже не сдерживаясь завопить, я вколол ему "тушитель", прозванный так за то, что вместе с болью он гасит и сознание.
   Приказав, чтобы разожгли костры посильнее, я начал осмотр тех, кому еще мог помочь. Таковых казалось не много. "Псы войны" работали всегда качественно.
   Глава 4
   Поздним утром перенесенный в замок десантник пришел в себя и после нескольких глотков воды смог проговорить укоризненно:
   -- Что же ты наделал, урод?
   -- Ты поговори, -- кивая, сказал я, -- сейчас "деблокатор" вколю -- за несколько часов в мучениях концы откинешь. Если сердце не остановишь раньше.
   Тот, криво усмехнувшись, выговорил:
   -- Девять огней. Это "SOS". Три, да три, да три...
   Я не сразу понял о чем он. Я даже нахмурился, пытаясь сообразить, что к чему в его бреде. Но когда понял, то побледнел. Все правильно. Они же ищут меня. Они прочесывают все квадраты. И увидев такой до боли знакомый знак, они бросили десант. Они меня для трибунала вытащить хотели. Я идиот... Я полный кретин. Я сам читал в детстве, как такой нехитрый знак спасал целые экспедиции. Девять ракет. Девять огней. Девять фонарей. Я в Академии сдавал зачеты на первом курсе! Там мы все это проходили и еще смеялись: разве кто таких вещей простых не знает?! Они подумали, что я сдаюсь. Они подумали, что я в беде, и послали три, безусловно, боевые единицы для моего спасения, чтобы потом умертвить в "газенвагене". Но есть же "крест"! Это место забора группы. Они же не идиоты. Я бы крест выставил, если бы хотел уйти под трибунал! Или "Т" с направлением ко мне. Я метался по помещению и с трудом сдерживался, чтобы вслух себя идиотом не называть.
   Видя мое состояние из-за нескольких непонятных слов безрукого воина, Инта и мне протянул воды. Я, не скрывая дрожащих рук, взял деревянную плошку и отпил из нее.
   -- Там у меня... такой кувшин прозрачный... принеси, -- сказал я, не удовлетворившись тепловатой водицей.
   Когда он принес ополовиненную бутылку виски, я сам отпил треть, словно воду, и дал десантнику. Тот одной рукой принял бутылку и, высосав все до конца, отдал мне.
   -- Я за нее три сотни контрабандисту заплатил, -- сказал он печально, проводив взглядом улетевшую в бойницу пустую бутылку.
   Я только и кивнул. Что еще тут скажешь? Десантник от боли сморщил лицо, но сказал, обиженно улыбаясь:
   -- А ты весь наш запас упер.
   Я снова кивнул, удивляясь, как он еще может улыбаться с такой гримасой. Наверное, виски сказывалось. Крепкое пойло, но я в теперешнем состоянии пил его не замечая.
   -- Ты стрелял? -- спросил он.
   -- Я, -- сознался я. Глупый вопрос. Кто еще мог по ним палить?
   Он только посмотрел на левое плечо и заметил:
   -- Чему-то вас учат все-таки в навигации...
   Я, не в силах выйти из ступора, сказал:
   -- Случайность. Прицел у СВИ сорвался.
   -- Тогда мне не повезло, -- кивнул он.
   Посидели. Инта принес еще бутылку, и мы ее тоже ушли. Хоть бы в одном глазу...
   -- Подумать только, -- заметил десантник, -- шесть сотен выпил, а трезв до противности.
   Он сел, прислонившись к стене, и попросил:
   -- Ты это... кончай меня.
   -- Не понял? -- помотал я головой.
   -- Чего ты не понял? Говорю, кончай меня. Кому я без руки нужен? Я же не дурак. Это не регенерируемая потеря. А протез... В общем, не вариант.
   -- Ты чего?! -- тихо изумился я, чувствуя легкий шум в голове. -- Сейчас я чуть приду в себя и потащу тебя до капсулы. Поставлю на автопилот, и дуй домой.
   -- Ты не понял. Как там тебя... Виктор? Я без руки никому не нужен. Когда на Землю вернусь, мне уже сто сорок стукнет. Я не сословий. Максимум -- это пенсия, которую я неделю пропивать буду, а в сто восемьдесят -- дом престарелых на государственном обеспечении. Где я буду вспоминать об Омелле и восстании на Прометее.
   -- У тебя семья... -- сморозил я глупость.
   -- Какая семья? Откуда у десантника семья? Короче, не клюй мне мозги и давай тащи свою СВИ. Только в голову, -- с усмешкой попросил он, указывая на висок.
   Я поднялся и вышел. Вслед за мной вышел Инта. В коридоре он обратился ко мне:
   -- Прот, я сказал, чтобы тела других боевых зверей перенесли в замок и раздели. Их броню я сложил в этом... арсенале, -- вспомнил он слово, которым я обозвал подвальное помещение с оружием.
   -- Хорошо, Инта. Спасибо... -- рассеянно поблагодарил я.
   -- За что? -- удивился тот.
   -- Да это я так... -- отмахиваясь от назойливого парня, ответил я.
   -- Вождь... Прот... -- неуверенно обратился Инта.
   -- Что? -- спросил я на ходу, даже не оборачиваясь и чувствуя нарастающее раздражение.
   -- Он хочет, чтобы ты его убил? Да?
   Откуда ты, мальчик, такой догадливый, подумал я, но вслух ничего не сказал.
   Мы спустились в арсенал, и я взял ручной излучатель. Проверил готовность батареи и уже хотел подниматься обратно, но в этот момент случилось невероятное. Инта встал на проходе и не давал мне пройти.
   -- Он хочет смерти? -- повторил он свой вопрос.
   Я холодно посмотрел на него. А не пристрелить ли и Инту заодно? Помажем нового вождя на царствие... хотя бы того, кому я нож свой отдал.
   -- Да, -- сказал я, отказавшись от идеи дворцового переворота силами божественного возмездия.
   -- Он сильный воин, -- возмутился, не обращая внимания на мое состояние, Инта. Он так и не отошел с прохода. Я снял излучатель с предохранителя. Любой мальчишка Земли или колонии уже в штаны наделал бы, а этот сопляк, сын вождя, не знал, что такое предохранитель, стоял со страхом в глазах и сдерживал меня.
   -- И что? -- спросил я.
   -- Он будет жить! Ты же его вылечил, -- воскликнул он.
   -- Он не хочет жить. И на его месте я тоже не хотел бы.
   -- Он не сможет кормить семью? -- спросил Инта, что-то крутя в своей молодой, но такой бестолковой башке.
   -- У него нет семьи, -- сказал я жестко.
   -- Тогда это вообще нельзя. Раз у него нет детей, он может не попасть в долины Рога. Он уйдет к звездам.
   -- Да он оттуда пришел! -- рявкнул я, не выдержав.
   -- Я так и понял. В сказках рассказывают, что посланцы злых богов посылают боевых зверей против людей...
   -- Ты мне надоел, -- честно сказал я.
   -- Убей и меня, Великий Прот, -- сказал он, опуская голову.
   Я что-то перестаю понимать окружающих, когда они начинают вот так себя вести. Я заставил его объяснить, в чем дело.
   -- Мой отец... Ему на охоте Чешуйчатый оторвал руку. Правую. Это страшно для мужчины. Но не для сильного воина. Мой отец еще восемь лет был вождем, научившись левой бросать копье дальше, чем когда-то бросал правой.
   -- Для боевого зверя это слабое утешение, -- хмыкнул я.
   -- Он многое умеет, -- сказал Инта.
   -- И что?
   -- Он научит меня. Я научу остальных. Если бы мой отец ушел тогда, когда захотел первый раз, сразу после той неудачной охоты, разве был бы я охотником? Разве научил бы он меня быть вождем?
   Я задумался.
   -- Пошли, -- сказал я, и только тогда он пропустил меня вперед.
   Десантник курил, выпуская дым в потолок. Увидев, что тот делает, Инта и впрямь на всю оставшуюся жизнь решил, что десантник -- это демон, извергающий дым душ, сожженных в пламени солнца. Он замер на пороге, принюхиваясь к резкому запаху, а я прошел в комнату и просто сел на пол рядом с десантником. В руках я держал излучатель и, крутя взад-вперед колесико настройки мощности, все еще не решался ни на что. Он вопросительно посмотрел на меня, но я всем своим видом показывал, что я еще не решил его участи.
   -- Не томи, -- попросил он.
   Я не к месту пожал плечами и спросил:
   -- Как звать-то?
   -- Игорь. Оверкин.
   -- Я Виктор Тимофеев.
   -- Да знаю я, из-за кого этот весь сыр бор.
   Я разозлился. Это со мной бывает. Я не ангел, но и чужих заслуг мне не добавляйте.
   -- Знаешь, из-за кого? Ты знаешь, из-за кого все это началось?
   -- Ага. Из-за тебя. Из-за Виктора Тимофеева. Через несколько дней я бы получил приказ на твою ликвидацию. Ну, не я, так другой. Так что ты не намного переживешь меня. Встретимся в аду -- уголечками поделимся... -- улыбнулся он.
   -- Ты знаешь, из-за кого? -- снова жестко спросил я.
   Он недоуменно посмотрел на меня, и я пояснил:
   -- Тогда уж ни из-за кого, а из-за чего.
   -- Не понял, -- честно признался он.
   -- Знаешь, почему адмирал Вернов скрыл эту планету? -- спросил я, исподлобья рассматривая калеку.
   -- Да об этом все знают. Он пожалел аборигенов. Хотя чего их жалеть? Людоедствуют тут помаленьку.
   Я решился:
   -- Его корабль провел на орбите Ивери почти полгода. Они сделали все необходимые исследования. Они обнаружили на планете развивающуюся цивилизацию, копию нашей. Точнее, цивилизацию людей. Затем они провели ряд тестовых бурений и обнаружили залежи полезных ископаемых. Не просто там золота или платины... Этого здесь навалом. Они нашли здесь месторождения тяжелых металлов. Даже тех, что на Прометее не добываются. Здесь они россыпями. Это золотое дно. Но со всеми вытекающими последствиями. Эта планета не станет второй Ягодой, курортом и домом престарелых для аристократии. Ее будут копать, пока всю не перекопают. И аборигенов за время насилия над планетой уничтожат или превратят в бесплатную рабочую силу.
   -- Глупости. Так далеко корпорации не сунутся. Десять лет в один конец? Бред, -- усмехнулся он.
   Он меня удивлял.
   -- Скажи: что дешевле? Организовать добычу на непригодной для жилья планете или таскать издалека, но дармовой товар? -- спросил я, особо не надеясь на грамотный ответ.
   -- Второе. Первое требует постоянных затрат, а переброска товара таковых не требует. Но не с таких же расстояний!
   -- А при чем здесь расстояния? Когда через десять лет отсюда стартанут корабли, груженые уже очищенными материалами -- очищать будут тут же, -- тогда все превратится в замкнутый двадцатилетний цикл. И на трассе будет порядка сорока кораблей...
   -- Я тебя понял. Даже один корабль груза в год окупит десяток кораблей с необитаемых планет. Ну и что? Адмирал-то тут при чем? Вернов не имел права скрывать от Короны такие факты. Он предатель. Понимаешь? Предатель и, согласно постановлению суда, вор...
   Я помолчал. Потом сказал, чтобы Инта принес мне воды. Пока он ходил, я спросил у десантника:
   -- Как ты сам относишься к тому, что делает здесь Земля?
   -- Не у того спрашиваешь, -- отмахнулся десантник. -- Я исполняю приказы и даже не думаю их нарушать. Я даже на Прометее не думал. А уж на Омелле и подавно. И на других заданиях я не думал.
   -- И все же? -- настаивал я.
   -- Что? -- вымученно вскинул брови Игорь.
   -- Ну, ты считаешь, что мы правы, вмешиваясь в их жизнь? -- серьезно спросил я.
   -- На себя посмотри, -- сказал десантник и чуть не заржал.
   -- У меня нет выбора, -- сказал я, довольный тем, что отвлек десантника от мыслей побыстрее свалить на тот свет. -- Я осужден, и к тому же у меня есть план, как преподнести родной Земле презент.
   -- Типа какого? -- спросил боец.
   -- Я сделаю марш-бросок цивилизации из каменного века в капиталистический.
   -- Это строй, а не век. Капиталистический...
   -- Это не важно. Я смогу провернуть все лет за сто. Операция по оккупации Ивери Землей назначена на будущий год. Я хочу подготовить армию сопротивления, чтобы выиграть время с помощью партизанщины.
   -- Ты безумец. Здесь десантная группа. Это сотня десантников. На Омелле нас было пятьдесят. На Прометей нас послали вдесятером. Мы подорвали выходы из больших городов и просто дождались капитуляции. А на обсерватории Весты хватило двоих, из которых один погиб, прикрывая второго, а тот спас обсерваторию. То, что ты нас подстрелил, -- это случайность. Неправильная вводная и запрет на излучатели. А вот в случае оккупации сначала пройдут штурмовые высотники. Они снесут основные предполагаемые очаги сопротивления. И тебя вместе с ними, если раньше исполнитель не грохнет.
   Я положил рядом с ним излучатель и сказал:
   -- Я знаю, что я прав и Земля не имеет права вторгаться на разумные планеты.
   -- Время рассудит, -- флегматично сказал десантник, не прикоснувшись к оружию.
   -- Да, -- согласился я. -- Или Орпенны. Они атаку начали после того, как мы оккупировали Георга Шестого. Не они, так еще кто другой. Но здесь пока буду судить я.
   -- На здоровье...
   -- Ты знаешь, за что я вызвал на дуэль и убил вашего командира?
   -- Что-то слышал.
   -- Он предложил на офицерском собрании пустить в атмосферу бактериологическое оружие. Причем при его поддержке это было бы реально. Оружие, которое через год станет безвредным. То есть, если по-русски, были люди -- теперь нет. За год оно вымело бы всех жителей Ивери.
   -- Но собрание зарубило идею? -- сказал он.
   -- После моего вызова на дуэль, -- сказал я и даже заметил у себя некую гордость. Плевать, что на том собрании я случайно оказался. Я дал понять, что в эскадре не все будут спокойно смотреть на то, что пытается творить командование десанта.
   -- Почему тогда тебя арестовали после убийства, а не после дуэли? -- улыбнулся он.
   -- Он отказался драться. Без объяснения причин. Я проткнул его прямо на ходовом мостике.
   -- Понятно, -- усмехнулся десантник. -- Решил не ждать суда чести? Сам все сделал? Молодец. Теперь ты в заднице похуже, чем я. Я-то скоро уйду, а ты останешься на какое-то не очень долгое время...
   Инта принес воды, и я налил себе и десантнику в чашки.
   -- Странно, от виски не пьянел. От воды выносит... -- сказал Игорь после нескольких глотков.
   У меня тоже шумело в голове, и я еле ворочал мозгами.
   -- Вот ты на свои шесть сотен и получаешь, -- подбодрил я его и добавил: -- Просто от шока отходишь.
   Инта присел под бойницей и стал вслушиваться в нашу речь. Ни слова не понимая, он по интонации пытался понять, о чем мы говорим.
   -- Зачем все-таки тебе это надо? -- спросил Игорь. -- Ну, сбежал и сбежал. У тебя же капсула есть. Там есть все, чтобы прожить. Причем учитывая запасы -- неплохо прожить.
   -- Тогда зачем было вообще все это затевать? Чтобы в капсуле сидеть? А потом, свихнувшись, поднять ее в небо и повести на таран вашего БДК?
   -- Ну, зачем на таран? Ты бы не дошел... Большой десантник не пинасса. В ответ жахнет -- мало не покажется.
   Зачем на таран? Я задумался над его вопросом. Все было не объяснить. Не объяснить обиду за деда. Не объяснить, что мне вообще никогда не нравилось, как Земля себя ведет по отношению к другим планетам. Словно паразит на теле всего Земного сообщества. Не объяснить моего почитания Вернова и таких, как он. На сказках о нем, вопреки всем запретам, воспитывалось не одно будущее поколение навигаторов и пилотов. И что почти все в детстве хоть раз, но мечтали найти СВОЮ планету. Вслух я сказал другое:
   -- Я хочу, чтобы Вернов был прав.
   Игорь, отпив из кружки, сказал:
   -- А кто говорит, что он не прав? Он прав. Но он предатель и за это наказан.
   -- Как все просто, -- улыбнулся я.
   -- Ага. Просто это еще до нас было и после нас так и останется. Вот ты тоже изменник. Но я пью с тобой. Не потому, что ты мне нравишься или нет. Не потому, что ты изменник или святой. А просто потому, что я говорю с человеком в последний час. И уж точно не хочу говорить с твоим Интой. Видишь, как это просто?
   Услышав свое имя, парень посмотрел на меня, но я его успокоил жестом.
   -- Ты, может, и прав, -- продолжил он. -- Но вот мне, веришь, все равно... Просто потому, что я не ломаю голову над этим и тебе не советую. Просто решил ты для себя... всё: я предатель, и я буду бороться с земной властью. На здоровье. Но только не думай, прав ты или нет. Только ты задумаешься, как у тебя найдется сотни причин, чтобы этого не делать. Чтобы посчитать себя в чем-то не правым. В излишней жестокости или, наоборот, в мягкости.
   Он замолчал на несколько минут, как бы прицениваясь ко мне.
   -- Я тебе тайну открою... Помнишь, в начале года на спутнике погибли двое ксенологов и десантник-техник?
   -- Ну? Это когда по неведомым причинам они провалились в атмосферу? -- вспомнил я шокирующий исторический случай нашей эскадры.
   -- Ага. Они живы. Все трое, -- кивнул улыбаясь Игорь.
   -- Что? -- не поверил я.
   -- Ага. И тем же страдают, что и ты. Пытаются развивать аборигенов. Их списали на потери личного состава при десанте на какую-то левую планетенку. Чтобы родственникам пенсия досталась.
   -- Ты уверен? -- изумлялся я.
   -- Даже больше... Я, когда на островах ставил наш маяк, с одним из них встретился. Чуть не поубивали друг друга. Хорошо, вовремя я понял, что что-то здесь не так. Я же в него весь заряд высадил и не попал. А он в меня две стрелы всадил. Броню не пробил, но обидно. Он же технарь какой-то... Так, покричали друг другу. Я перед подъемом ему передатчик оставил. Сказал, что утопил.
   -- Как они выжили? -- не сдерживая улыбки, спросил я.
   -- Не поверишь. На генераторе от спутника спустились. Спутник потом рухнул и демонтажа никто, понятно, не заметил.
   -- Не сгорели?
   -- Чему там гореть? Они же, как пушинки, спускались. Спутник три тонны весит. А они сколько? Короче, спускались они часов шесть. Еще и место приземления по ходу спуска подбирали. Не могли раньше подумать, -- съязвил Игорь.
   -- И где они?
   -- Островитян изучают. Разочарованы жутко. Но не объявлять же, что они воскресли... так там и маются, развивая рыболовство и кондитерское искусство. Придурки. Я во второй раз на острова когда ходил, поболтал с тем техником. В общем, он точно жалел, что сбежал.
   Я невольно усмехнулся. Потом спохватился и подумал, а я-то чем лучше. Я тоже где-то в душе, наверное, жалею, что так все случилось.
   -- Ну, ладно, -- сказал я. -- Ты уж извини. Только я тебя убивать не буду.
   Десантник ухмыльнулся:
   -- Я уже понял. Может, пацан твой?
   -- Это местный вождь, -- сказал я улыбаясь.
   -- А ты тогда кто? -- удивился Игорь.
   -- Бог, -- пожал плечами я и поднялся. -- Просто бог.
   Десантник, не сдержавшись, засмеялся:
   -- А я тогда кто?
   -- Ты демон со звезд. Боевой Зверь. Это не я придумал. Это тут такая мифология и до меня была. Похоже, и до Вернова.
   -- Обалдеть. Демон со звезд... Боевой Зверь... А что? Он прав. Я такой. Только вот какой из тебя бог?
   -- Обыкновенный... местный.
   Мы с Интой ушли, оставив десантника одного с излучателем. Я не боялся. Ему незачем было меня убивать. Приказа такого не было, а сами они не своевольничают. Я, конечно, и не думал о том, убьет он себя или нет. Как сделает, так сделает. Захочет -- кончит себя, нет, так пусть живет... Мне будет с кем поговорить. А захочет, я его в капсулу посажу и отправлю наверх. Тем более что из нее я все необходимое забрал, а остальное еще заберу.
   Выйдя на улицу, мы занялись подсчетами убытков от погрома.
   Из сотни с небольшим мужчин-рабов осталось не более пятидесяти. Я был настолько раздосадован, что еле сдерживал эмоции. За несколько минут эти трое вырезали уйму народа и все ради моего якобы освобождения. То есть ради того, чтобы доставить меня на Землю для исполнения приговора, они там наверху плевали на количество уничтоженного местного населения. Я подозвал Инту и, стоя с ним на площади перед нашим замком, сказал, чтобы на ночь рабов заперли в торговом посту. Он опять попытался объяснить мне, что там нет места, но я оборвал его, сказав, что это меня не волнует вообще. Также я потребовал, чтобы их накормили до отвала. Пусть не жалеет того, что у них же и захватил.
   Также я потребовал, чтобы к завтрашнему утру его люди подготовили четыре повозки, нагрузив их кирками и лопатами. Провианта чтобы было в них дня на четыре сотне человек. Он только кивал ошарашенно.
   -- Завтра я с этой группой уйду к горам. Со мной уйдет два кулака воинов и четыре кулака рабов. Также я заберу всех кузнецов с собой. Сколько у нас рабов? Четыре кулака наберется? -- Когда Инта задумчиво кивнул, я добавил: -- Вот и замечательно. Завтра уйдем.
   На его вопрос, зачем, я ответил, что надо же развивать его царство. Что мы основываем новый поселок. В нем будут добывать и переплавлять железо, из которого потом и здесь, в Тисе, и там, в новом поселке, будут делать оружие. Оружие мы сможем менять на провиант у народа Инты. Он начал говорить, что они сами могут добывать питание. Что они охотники и так далее. Я ему и сказал сдуру, что через год в Тисе будет более ста кулаков жителей и на всех он не сможет добывать питание. Инта, травмированный моими словами, ушел отдавать указания.
   Вечером мы с ним встретились в арсенале, где я подбирал себе экипировку. Он спросил, сколько меня не будет.
   -- Я не вернусь пока не пойму, что жизнь поселка налажена и там без меня разберутся. Я хочу, чтобы со мной пошел тот охотник, у кого я отобрал рабов. Я поставлю его старшим в поселке, и он станет править от твоего имени там.
   -- Ты сделаешь его вождем? -- насупился Инта.
   -- Нет. Он будет подчиняться тебе и только тебе. Он твой воин. Просто я не смогу там управлять постоянно. Да и ты не сможешь контролировать до определенной поры удаленный поселок. Нужен надежный человек.
   Я еще долго объяснял Инте, что это прямая необходимость и что никто не посягает на его власть. Наконец он недоверчиво согласился. И только потом я подумал, какого черта я его еще и уговариваю. Надо было просто приказать и не ломать языка. Но, поразмыслив, решил, что это не так уж и плохо, если он начнет понимать смысл моих действий и приказов.
   Для утреннего выхода я выбрал себе пластиковую броню одного из десантников. Из оружия взял тяжелый десантный излучатель, снайперскую винтовку и два малых излучателя, два ножа и пару сигнальных шашек. Все это с помощью Инты перетащил к себе в комнату, свалил на пол и накрыл пластиком, чтобы не бросалось вошедшим в глаза. Инта задержался у меня для получения инструкций. Еще я заставил его попробовать виски. Он, утирая слезы, сделал несколько глотков и осоловел. Я спросил: как ощущения? Он только промычал что-то о необычном...
   -- Ладно, -- сказал я, отпивая из бутылки. -- Если боевые звери вернутся, прикажи своим уходить в лес. Пусть даже не думают с ними драться.
   Инта кивнул. Он видел результат нескольких минут работы десантников в гуще невольников, и ему не надо было объяснять, что с ними справлюсь только я. А я не стал его пугать, что в следующий раз могу не справиться и я.
   -- Раненый Зверь не убил себя. Охотник относил ему еду и видел, что тот спит, -- сказал Инта. -- Что с ним делать?
   -- Раненого Зверя я заберу с собой. Утром пойдем к нему, и пусть охотники перенесут его в повозку. Там я решу, что с ним делать. Если он захочет остаться, то научит тебя и твоих людей, как надо воевать.
   -- Мы и так воины!
   -- Да, Инта, -- терпеливо согласился я. -- Но они сильнее, и нет ничего плохого в том, что и вы станете сильнее и ловчее. Да ты меня и сам об этом просил.
   С этим он согласился. Я решил, что если десантник не убьет себя и не захочет улететь на капсуле, то принесет немало пользы -- воспитает армию Инты... В конце концов и мне будет с кем поговорить.
   Перед сном я натянул броню -- утром мог повториться штурм десантуры. Проверил оружие и, укрывшись пластиком, постарался уснуть.
   Промучился с час. Потом встал, высосал полбутылки виски и только тогда уснул. Забылся в тяжелом пьяном сне.
   Утром мы с Интой пошли к моему соотечественнику, и я был удивлен, увидев того уже с самого утра нализавшимся. Надолго же он растянул бутылку, ему оставленную! Хотя не мне жадничать. Я же их неприкосновенным запасом его же и угощаю.
   -- Ну что? -- спросил я.
   Он меня понял.
   -- Да вот, видишь... У тебя вакантного места для однорукого бога нет?
   -- Нет, -- категорично ответил я. -- Зато есть место для Боевого Зверя, побежденного Великим Протом, то есть мною, и взятого к себе на службу.
   -- Это как? -- попытался он переварить сказанное.
   -- Обучишь местных, -- пожал плечами я.
   -- Чему? -- вскинул брови десантник.
   -- Обращению с холодным оружием и рукопашному бою, -- уверенно сказал я, словно все было уже решено.
   -- Я ж без руки!
   -- А ты постарайся, -- сказал я.
   Он приложился к бутылке, от вида которой Инта поморщился. Мой вожденок хорошо помнил вкус.
   -- Окей, -- просто ответил Игорь.
   -- Ты тоже становишься предателем. Ты понимаешь это?
   -- Нет, я, так сказать, ухожу на пенсию по инвалидности, -- ответил он мне со смешком.
   Я кивнул, соглашаясь и на это.
   -- Сколько тебе надо времени на поправку?
   Он пожал плечами и сказал:
   -- Стимуляторы работают. Думаю, два дня. А насчет отсутствия руки... Наверное, до смерти не привыкну. Сегодня пытался ею взять бутылку, -- разочарованно сказал он.
   -- Окей, -- ответил я, не обращая внимания на его разочарование -- Поедешь со мной. За это время выучишь язык. Он здесь простой, как таблица умножения.
   Вот это выучка! Он даже не спросил куда. Только кусал губы, когда его переносили в телегу, запряженную рабами.
   Подошел тот охотник, что теперь красовался с моим ножом, и я заставил его встать на колени и произнести присягу верности Инте.
   -- Я, Оста, охотник народа лагги, перед великим богом Протом клянусь служить помазаннику его, Инте Тисскому из рода Мируши народа лагги. Я обещаю по его требованию встать на его защиту всем, что у меня есть, и своей жизнью. И пусть бог Прот покарает весь мой род, если я нарушу присягу.
   Я сказал, что отныне он один имеет право называть Инту СВОИМ повелителем. А меня -- другом. Уж не знаю, какая в этом честь, но он возрадовался как ребенок.
   К обеду, оставив еще массу инструкций, мы выступили в путь. Три телеги и одна волокуша, запряженные рабами, бодро поползли вперед. Всех рабов для простоты впрягли в транспорт. Чем отдельно их вести и думать, не сбегут ли, удобнее оказалось их впрячь. Охотники Инты, вернее теперь Осты, принесшего присягу верности, расслабленно шли рядом с транспортом. Я ехал верхом рядом с телегой, в которой спал разморенный виски и жарким солнцем Игорь. Кузнецы ехали во второй. А в первой везся груз инструментов. Весь провиант шел на задней волокуше под усиленной охраной замыкающих воинов.
   Впряженные в телеги и волокуши, рабы не все были мужчинами. Треть из них была женщинами, чьи мужья, как выяснилось, были отобраны Интой в поход. И хотя он плевал на это, именно я распорядился включить их в группу. Я не верил, что Инта сможет удержать своих охотников от насилия. Так хоть в новом поселке их ждет что-то лучшее.
   На место прибыли без единого происшествия. У самого подножия гор я приказал охотникам срубить дерево, обтесать его, превратив в гладкий столб, и лично вкопал его под приколы Игоря, объявив, что с этого поселка начнется могущество Инты Тисского.
   Рабов к тому времени уже распрягли и, вручив им топоры, отправили под усиленной охраной рубить деревья. Я сам, Игорь, Оста и кузнецы пошли к примеченному мною заранее месту, где бурые вкрапления железа отчетливо выделялись на камнях.
   -- Это руда. Это и есть ваш металл.
   Кузнецы посмотрели на непрезентабельный вид ее и разочаровались. Они-то думали, что в горах их ожидают завалы из уже выплавленных чушек металла.
   -- И что с ней делать?
   -- Я покажу, -- сказал я старому, обратившемуся ко мне. -- Еще руду можно здесь в почве найти. Но пока будем работать с этой.
   Когда рабы, проработавшие всю ночь, натаскали достаточно деревьев, я отправил их, вооруженных кирками, за камнями. Об отдыхе не могло быть и речи. Только те, кто уже валился с ног, отправлялись в условный лагерь, где под охраной они сбегали от жестокого мира в сон. Охотники отмечали приблизительно, сколько те проспали, и если видели их вставшими, снова под охраной отправляли на рудодобычу. Только несколько раз я прерывал работы, чтобы накормить рабов. К полудню следующего дня я объявил общий привал и, оставив минимум охраны, разрешил всем спать. Всем, кроме себя, накаченного стимуляторами Игоря, Осты и кузнецов.
   Чертя на земле схему кузницы с печью домницей, я требовал, чтобы кузнецы задавали вопросы, если им что-то непонятно. Непонятным оказалось всё. И зачем первым делом выплавлять чугунные кубы, из которых не сделать оружия. Пришлось объяснять им, что такое мощный молот, приводимый в действие рычагами. Старик понял, что он облегчит производство ковки, и, покивав, объяснил молодежи и нашему кузнецу чуть ли не на пальцах его преимущество.
   К вечеру заложили первую каменную плавильню. Я знал, что камень, использующийся под ковш, долго не протянет, но ничего другого придумать не мог. Посланные за породой, рабы принесли достаточно, чтобы показать процесс. Внутри печи я разжег пламя под и вокруг каменной плиты, и на нее вывалили часть породы. Долго раздували пламя. Я опалил себе и волосы, и ресницы. Без толку промучились почти час. Те крохи, что пожелали превратиться в чугун, меня никак не устраивали.
   Тогда помог старик кузнец. Понявший принцип и увидевший хоть маленький, но результат, он приказал двум рабам вырыть небольшую ямку и, навалив в нее породы, засыпал сверху топливом. Он добился большего. Правда, чистота его железа позабавила Игоря. Оста же смотрел как на чудо, что камень может выпускать из себя "влагу" металла. Он, наверное, подумал, что это под моей божественной волей заплакал камень. От такого жара и я бы заплакал... и даже заорал бы. А мне, бедному, до камня в стойкости ой как далеко.
   Добавили еще топлива. Горы дров прогорали почти безрезультатно. Наконец смилостивился Игорь. Этого засранца, оказывается, учили в его десантуре металл добывать, очищать его и превращать в сталь. А он стоял и прикалывался над нами. Добавили ограждение для очага и плавильни, и дело пошло быстрее. Мы уже радовались, когда появился хоть небольшой, но ручеек раскаленного металла. Однако... плита треснула, и пока новую подготовили, мы смогли и выспаться и напиться с горя.
   Утром старик кузнец предложил модернизацию нашей плавильни. Мы пошли посмотреть. Подача воздуха быстро сооруженными мехами показалась нам несущественным отличием. Но когда снова потек металл в форму в земле, когда первый раз выгребли опустошенную породу и засыпали заново... когда пришлось все тушить, так как первая форма была залита и металл уже тек просто по земле... Тогда мы с Игорем даже заорали от радости. А вроде это мы их учить собрались, как металл добывать...
   Вытаскивали остывший куб наковальни для мощного молота впятером. Чуть спины не надорвали. Вытащили и от отвращения скривились. Весь в кавернах и непонятного цвета, металл был нам неприятен. Ну, да нам его не есть. Восстановили форму. Я притащил длинный камень и заложил его в форму, уперев в стенки где-то посередине.
   -- Это еще зачем? -- спросил Игорь.
   -- Это верхняя часть молота. Подвижная. Если этого не сделать, отверстие для крепления придется сверлить.
   -- Излучателем бы проплавил.
   -- А потом каждый раз приезжать, чтобы в новом прессе или молоте дыру делать? Пусть уж лучше пример видят.
   Молот тоже быстро залили.
   Пока мы боролись с породой, Оста руководил рабами на постройке кузницы и барака. Мило. Хоть и без крыши, но хоть стены от ветра уже есть. В центре на каменный постамент установили основание молота. Рядом поставили два добротных столба с перекладиной для рычага. Принесли соответствующий рычаг с длинным плечом и, закрепив на нем молот, попробовали вхолостую его погонять. Паршиво, но вроде бьет. Мягкий металл с каждым ударом выравнивал свои неровности и каверны. Надолго его не хватит, но для обучения -- самое то. Да и первые бруски, обработанные им, можно потом дорабатывать молотами с торгового поста. Их мы тоже захватили. Видя, что процесс обретает вполне законченный вид, старик кузнец спросил меня:
   -- И все так просто?
   Я усмехнулся и перевел Игорю. Тот тоже улыбнулся. И тогда он начал меня грузить технологией. Что надо строить нормальную домну, метров двадцать высотой хотя бы. Надо ее обкладывать огнеупорным кирпичом. Нужны материалы для отвода шлаков. Хотя бы тот же известняк, которого кругом навалом. Что нужна грамотная подача воздуха, а в идеале -- чистого кислорода. Что нужны более высокие температуры, чтобы из этого чугуна получать сталь. Что нужен кокс, каменный уголь, который еще добыть надо и обработать. Дальше он пошел рисовать на земле схему температур, параллельно объясняя принцип цементизации... и я поспешно остановил его. Повернулся к кузнецу и уверенно сказал, что именно так все просто. Игорь не смог удержаться от хохота, поняв меня без перевода.
   -- А мы по сотне рабов или несколько сотен корзин рыбы платили за одну чушку размером чуть меньше этого куба, -- старик указал на основание молота.
   Я кивнул, принимая к сведению цены металла на мировом рынке. А потом сказал:
   -- Сотни корзин? -- Он кивнул. -- Ты сможешь послать гонца с нашим металлом в другие селения и к другим кузнецам?
   Тот уверенно сказал, что да, сможет. Тогда я сказал, что как только добьемся нормальной чистоты металла, сразу займемся его продажей. Кузнец возразил:
   -- Я хороший кузнец. Мои ножи и инструмент будут дороже простого металла. Лучше продавать их.
   -- Хорошо, -- согласился я, решив что и металл будем продавать, и изделия кузнецов.
   Самое главное в любом деле -- экономическая основа. А любая экономика, в конечном счете, держится на продуктах питания. И вот за жратву мы будем готовы продавать металл. Скоро нас будет много, и всех надо будет кормить. Что бы там Инта и Оста ни думали. Хорошо, хоть Игорь одобрительно кивал. Однорукий боец, казалось, интересовался всем, что я тут делаю. От его апатии не осталось и следа. К ночи он вместе со старым кузнецом создал что-то, отдаленно напоминающее брусок металла. Ночью старик с нашим кузнецом так спать и не легли, и мы до утра пытались отвлечься от "дискотеки" наших ударников. А утром он принес к телеге, в которой спали под охраной я и Игорь, клинок. Конечно, не обработанный правилом, без украшенной рукояти, но клинок. Я взял его обеими руками и довольно рассмеялся.
   -- Это первый из моей сотни, великий Прот, -- сказал старик. -- Ты доказал, что это возможно. Я признаю, что за это знание должен заплатить.
   Даже Игорь, продрав глаза, с удовольствием взял тяжелую сталь из моих рук. Он еще что-то бухтел о кавернах, но я уже обнял старика и на радостях подарил ему один из двух ножей, что был у меня с собой.
   -- Ты дал мне свой клинок, я даю тебе свой. Береги его. И пусть он передается старшему сыну, если тот кузнец...
   Он омрачил мою радость:
   -- Старшего убили охотники. Я отдам его младшему. Он здесь среди тех, кто работает по добыче.
   Игорь, когда я ему перевел, махнул рукой и сказал:
   -- Освободи его, пусть старый его обучит. А то у тебя кузнецов, как я понял, мало никогда не будет.
   Однако нужный раб, вопреки заверениям Инты, оказался не "нашим": у него был хозяин из тех охотников, что шли с нами. Как они там с Интой этот вопрос решали, я не понял, но факт оставался фактом. Этот охотник не одного, а шестерых рабов с собой вел.
   Я, умудренный опытом, вызвал хозяина раба и спросил его, что тот хочет за него. А этот, уже зная о том, что за трех рабов я подарил Осте свой нож, попросил меня о том же.
   Я ему чуть в ухо не заехал под хохот Игоря. Скоро они излучатели требовать начнут, сказал он. Ладно, сторговались на том, что он отдает еще пятерых, кроме сына кузнеца. Ведь до переворота в Тисе нож стоил шесть рабов. А уж мой -- никак не меньше. Всем шестерым я торжественно даровал свободу с условием, что они три лета отработают на кузнях помощниками и подмастерьями. Те на радостях чуть не пообещали всю жизнь там отработать. Я знал, что, поработав и поучившись у кузнецов, они и сами станут кузнецами, -- так что я рассчитывал на будущее. О том же, что их еще как-то удержать надо, я не подумал.
   Через неделю заработала вторая кузня. И была выложена наконец более-менее нормальная плавильня. Вокруг них уже торчали три барака, в которых селились и рабы, и свободные за неимением лучшего. Охотники, видя, что рабы не пытаются сбежать, совсем расслабились и чуть ли не целыми днями торчали в лесу, добывая еду. Сложили склад и помост для вяленья мяса на черный день... Поселок оживал.
   К концу второй недели рабского труда хватило, чтобы поставить три дома для вольных. Охотникам надоело спать в поле. Во дожили! Цивилизация...
   Один из домов достался мне, Игорю, Осте и нашей охране. Вечерами, попивая виски, мы с Игорем разбирались в особенностях местного языка, прибегая к помощи Осты. Мы не чувствовали стесненности с ним, выспрашивая подробности вплоть до интимных обозначений. И ему нравилось нас учить. За две недели мой запас пополнился значительно, не говоря уже об Игоре.
   Третья неделя принесла неприятности. Сгорела одна из двух кузниц. Вместо сгоревшей немедленно заложили две других и через пару дней у нас их было уже три. А металл, что теперь регулярно поступал из плавильни, кузнецы уже не успевали обрабатывать. Я приказал весь металл складировать в пищевом складу и готовить его к отправке в Тис, куда собирался забрать и нашего кузнеца.
   В общем-то, я сделал то, зачем уходил в экспедицию. Оставалась малость.
   -- Здесь в полдня ходьбы от нас моя капсула, -- сказал я Игорю. -- Если хочешь... Если передумал... Идем, я тебя отправлю.
   Он посмотрел на меня как на больного.
   -- Чего я там забыл? Или чего я там не видел? -- спросил он.
   Я, конечно, был доволен.
   -- Я все равно пойду, -- сказал я. -- Хочешь, иди со мной.
   -- Да уж, конечно, -- сказал он. -- Я тебе не позволю больше мое... и не только мое... виски воровать.
   Посмеявшись, договорились на следующее утро сходить к капсуле и разошлись по лежанкам из веток, наваленных прямо на земляной пол.
   Капсула нас подпустила, несмотря на то, что зеленый "поцелуй" зажегся достаточно поздно. В корабле я убедился, что не у одного меня силен инстинкт. Игорь тоже первым делом отметился в журнале убытия-прибытия и, заметив мою отметку, долго смеялся над нашей выучкой. Забрали все, что пилось, и прихватили наркотики на всякий случай. Ни он, ни я этой ерундой не баловались, но как обезболивающее они был хороши. Аптечку я еще раньше всю вытащил, и он только похвалил меня за предусмотрительность. В этот раз мы набили рюкзаки запасными батареями, выпивкой, наркотиками и записали последние новости по эскадре. Я даже не стал смотреть, есть ли там сообщения мне. Уходя, сменили доступ к капсуле, если позывной брелка засекли наши сограждане сверху.
   К ночи спокойно вернулись в лагерь и сказали Осте, что собираемся возвращаться в Тис. Он расстроился. Мы утешили его тем, что скоро, может через месячишко, приедет его Повелитель осмотреть поселок и, может, смену его охотникам привезет. Оставался очень важный и болезненный вопрос.
   -- Я хочу, чтобы все рабы здесь стали свободными, -- сказал я.
   Оста замахал руками.
   -- Не сейчас, -- успокоил я его. -- Иначе они и правда разбегутся. Но чуть позже -- надо...
   -- Не только это. Зачем свободному работать на добыче камня? -- резонно спросил он.
   -- Я и говорю: не сейчас. Но имей в виду... Наших рабов, само собой... через месяц, а потом и дальше раз в месяц, за хорошую работу начинай освобождать по одному. Будет стимул остальным трудиться. А по поводу имущества охотников...Если кто из рабов захочет свободу, то ты можешь взять из оружия, что сделают кузнецы, сколько необходимо, чтобы выкупить их у хозяев. Тем более что рабы им сами не в радость. Пользы-то им от того, что у них рабы есть! Если им приказывает вождь, они обязаны сами делать и рабов своих заставлять. Так вот. Выкупи их всех у охотников. Тех, кто становится твоим рабом после выкупа, помечай вот этой веревкой. Нарежь, сколько надо, и вяжи на руку. -- Я протянул ему синтетический шнур, захваченный с капсулы. Выкупай всех: и женщин и детей. И скажи им так: если они отработают год на добыче, они становятся свободными. Норма рабочая следующая. Подъем на завтрак и потом до полудня работа. Обед. Работать до того, пока солнце будет вон там... Понял?
   -- Зачем так сложно? -- спросил Оста. -- Пусть работают от восхода и до заката.
   -- Тогда никто из них года не протянет, -- сказал я. Оста пожал плечами: мол, ну и что? Я вздохнул тяжело и продолжил: -- Ты не думай, ты исполняй. Так вот, потом они могут идти в барак или бродить под присмотром охотников. Сделай загон какой-то.
   Он все вздыхал, но слушал. И только когда я сказал, что рабов кормить надо так же, как охотников, он заупрямился:
   -- Даже в лесу, где мы жили раньше, не было такого закона. Даже жители поселения получали от вождя меньше, чем охотники. В чем разница тогда между рабом и охотником?
   Я разозлился:
   -- В том, что ты камни не ворочаешь и можешь идти, куда хочешь. И всё. Не дай бог, узнаю, что рабов били. Или насиловали женщин. Я тебе твои... э-э-э... Как там они у вас называются? Ага, вот их и отрежу. Не тому, кто это сделал, а именно тебе. Ты теперь за всё в ответе, и передо мной, и перед Интой. И если подведешь меня, то и Инте плохо будет, так как ты и его подвел. Понял меня?
   Запугал я его тогда не на шутку. Подумал: не переборщил ли? И под конец сгладил все это тем, что позволил ему за ужином сидеть с нами. Это большой честью считалось. Сидеть со мной и Боевым Зверем во время еды. Вот так.
   Глава 5
   В Тисе мы сразу приступили к неотложным делам. Оказывается, за это время в окрестностях поймали разведчиков пассов. Морской народ всегда карал за нападение на своих торговцев и воинов. Тут, правда, они медлили, не зная, а может, на самом деле бог Прот вернулся, чтобы восстановить справедливость. Видно, им в красках описали отпущенные торговцы, что я тут вытворял. Хорошо, мы вовремя прибыли. А то так бы и потеряли Тис.
   С неба больше десантники не сыпались, но и того, что мы узнали, было достаточно для волнений. Пассы послали на восстановление порядка около двух тысяч воинов. И не охотников, вооруженных деревянными копьями и слабенькими луками для охоты на птиц, а панцирную пехоту!
   Вот тут-то мы с Игорем душу отвели, поминая институтских и их пьянки вместо работы. Кто видел лавину стали, тот поймет, как это страшно. Игорь на Омелле такое видел. Я на симуляторах видел. И тоже чуть не обгадился. Симулятор же заставляет забыть о том, что ты не участник великого побоища. О том, что тебя вообще тут быть не должно, и так далее. Стоишь ты с луком или копьем и дрожишь от надвигающейся рыцарской конницы. А дрожь земли лишь усиливает твою собственную...
   Напомню, что у Инты после основания поселка осталось чуть более четырех кулаков воинов. Хоть к нему и присоединились остатки из его деревни, в которую он втайне от меня посылал гонцов, но это были крохи по сравнению с опасностью.
   Из деревни к нему пришли в основном старики и старухи, не уведенные соседями к себе. Но среди них нашлись почти с десяток тех, кто мог держать оружие в руках.
   Я велел организовать круглосуточную охрану и дальние рейды. Игорь настаивал, что необходимо срочно "вскрыть дислокацию врага". Я понял его желание, но ничего, кроме самостоятельной разведки, придумать не мог. Не капсулу же поднимать на радость тем, кто желает меня на Трибунал отправить! Он предложил пустить в разные стороны детей из поселка, с одной только задачей: притворяясь собирающими лесные ягоды, узнать, где и сколько неприятеля.
   -- У нас только дети рабов, -- напомнил я ему.
   -- Значит, даруй им свободу! -- настаивал он.
   -- Очаровательно, -- только и сказал я. -- Чем расплачиваться с охотниками будем? Излучателями? Ножей осталось: твой да мой. Надо было хотя бы с капсулы еще взять. Или вот... давай их научим виски пить и им расплатимся?
   -- Виски не тронь! -- моментом отозвался Игорь. -- Оно вообще не твое.
   -- Я бог, и тут всё мое.
   -- За виски я новую легенду о свержении Прота Боевым Зверем придумаю! -- серьезно пообещал он.
   -- Что ты предлагаешь?
   -- У тебя собственный помазанник есть, -- резонно заметил он. -- Пусть Инта и думает. Постановляем: воля богов -- даровать детям свободу! А он пусть мучается, как это законно сделать.
   -- Тут закона нет.
   -- А воля богов?
   Позвали Инту. Он наши споры решил быстро. До того как ребенок -- мальчик -- не стал мужчиной, до четырнадцати лет он не принадлежит никому. Он как бы придаток к родителям. Поэтому в деревнях их держали всех вместе, воспитывали же их старики, не участвующие в охоте. А там уж -- как получится. Не редкость, что дети рабов принимались деревней как равные охотники, если проходили испытание на зрелость.
   -- Окей. Мы даруем им всем свободу. Они вправе жить, где хотят. С нами или с родителями в бараке. Они могут уйти в старые селения.
   Инта объявил волю великого Прота. Детей собрали на площади, и Инта сам, со мной и Игорем за спиной, поведал им первое скаутское задание за свободу. Детям всегда плевать, как и где они живут. Я знаю многих, кто родился на астероидах, и они до сих пор милее мест не признают. Все из новоосвобожденных пожелали остаться в Тисе, где мы в свою очередь обещали сделать из них охотников. Отправив и мальчиков, и девочек в разные стороны, мы построили и успокоили их родителей. Потом всю толпу отправили рубить лес, чтобы хоть чем-то занять. Получилась странная ситуация. Дети не уходят, потому что родители здесь, а родители не бегут, потому что детям здесь нравится, и вообще -- далеко с детьми не сбежишь... Я не сторонник заложников и рабства, но оно в итоге нам очень пригодилось. А значит, я, не оправдывая себя, скажу, что это было тогда правильно.
   Срубленный лес стаскивали к замку. Скоро его было столько, что пришлось объяснять Инте, для чего он нужен.
   -- Будем строить внешнюю стену вокруг поселения.
   -- Зачем?
   -- Чтобы обыватели чувствовали себя спокойнее. Да и за рабов можно будет не беспокоиться. Сделаем башни для наблюдения и поставим их по периметру. Охотники смогут видеть и что за стеной, и что внутри. Не надо будет с каждым рабом посылать охотника для охраны.
   Инта, видно, понял и другие преимущества ограды, так как немедленно засел с Игорем обсуждать план строительства. Игорь молодец. За три недели выучил язык не хуже меня. Я-то его на базе учил. Под стимулятором. Здесь уже только практику проходил. А он с нуля выучил.
   Они на дворе возились, обрисовывая будущий проект, пока я с охотником решал, как установить связь с поселком и предупреждать о возможном нападении. Это был тот самый охотник, который выторговал у меня нож в поселке. Этим ножом он выделялся из других охотников и тем самым стал более заметен для меня. Я его приблизил, заставил дать присягу Инте, и тот стал, как мы его прозвали, Десятником. Его звали Растом, но "Десятник" к нему приклеилось намертво: и среди охотников, и у нас с Интой и Игорем. Он, кстати, меня и охранял на пути от поселка до Тиса. Вечерами у костра он рассказывал охотникам, как ценой собственной шкуры защитил меня от чешуйчатого...
   Ну, было такое, на обратном пути. Было. Не рассказывать же всем, что мы с Игорем, в стельку пьяные, только хохотали над этой уродливой мордой с десятисантиметровыми зубами. Это ж надо так напиться -- до потери инстинкта самосохранения! Тогда чешуйчатого и правда насадили охотники с Десятником во главе. А мы потом делили телегу с воняющей головой этого монстра. Игорь обещал из нее чучело сделать. Не сделал, и она сгнила совсем. Выкинули.
   В поселок надо было направить кого-нибудь, и желательно с гарантией, что он доберется, а не будет кем-то убит и съеден. Десятник предлагал послать его самого. В конце концов я согласился, и Инта выделил ему трех охотников в охрану.
  
   Три дня мы делали стену. Успели сделать метров сто, когда все началось. Пассы, несмотря на наши ухищрения, смогли подойти незаметно к поселению.
   Мы с Игорем, пообещавшие друг другу не пить больше, встретили нападение в чистом поле среди рабов и охраны. До замка уже не добраться. В лес не уйти -- именно оттуда повалили всадники на керах и понеслись к нам. Пехота бодрым шагом выдвинулись из леса в километре от нас и, не останавливаясь для построения, сразу направилась к замку.
   Гортанные боевые кличи наполнили воздух, казалось, со всех сторон. Искренне сознаюсь -- я испугался. Но инстинкт -- хорошая штука. Излучатель я выхватил, сорвав кобуру. Первый выстрел -- и доспехи всадника потекли на спину бедного животного, прожигая его шкуру насквозь. Следующий выстрел был удачнее -- животное выжило, а всадник без головы откинулся на спину и так и пронесся мимо меня к замку.
   Всего всадников, напавших на нас, было около двадцати. Последнего я сбил уже метрах в пяти от себя. Игорь, матерясь, еле отскочил от пронесшегося мимо кера. Взмахнув одной рукой, он повалился на землю и сказал что-то насчет своего невезения. Я повернулся к замку.
   Мост успели поднять. И то слава богу. То есть слава мне, что я загонял охрану, когда заставлял, поднимая и опуская его, довести действия до автоматизма. На крыше дома я заметил полуголого Инту и таких же охотников. Они из своих охотничьих игрушек пытались убить хоть кого-нибудь. Тщетно. Толку-то от яда на стрелах, если они не способны пробить панциря. Мы, бросив рабов и предупредив охрану, чтоб не совалась в бой, а смотрела за рабами, побежали к замку.
   Нас заметила еще одна группа всадников. Бросились наперерез. Не дотянули ста метров. Я повалил их и, переведя излучатель в широкий диапазон, стал поливать нападающих. Нас заметила большая, подходящая из леса пешая группа. А я вот, пока меня не дернул безоружный Игорь, так их и не видел. Они были уже в полсотне метров от нас, когда я залил излучением и их. Всех положил. И тут наступил ужас. Заряд, так щедро расходовавшийся мною до этого, кончился. Вот села батарея -- и всё. Я застыл. Игорь, глянув на меня и оружие, понял все сразу. Достал нож. Подкинул его в руке.
   -- Даже однорукий, я утащу человек двадцать, -- заметил он.
   Я промолчал.
   А на нас уже текла волна панцирей. Я подумал, что глупо вот так умирать, став богом на отдельно взятой планете. Это даже не просто глупо. Это непростительно безответственно. Что теперь без меня будет с культом Прота?
   Тут я заметил, как за спинами нападающих опускается мост. Мало того, что через пару минут нас порубят, так еще и за просто так. Ни за что. Опущенный мост -- это смерть и Инте.
   -- Видишь? -- спросил меня Игорь.
   -- Ага, -- с грустью заметил я. -- Может, сбежим?
   Он посмотрел на меня и засмеялся:
   -- Куда ты с планеты сбежишь? Это как с подводной лодки на полукилометровой глубине. Да и поздно уже.
   Было и правда поздно. Игорь только успел выйти вперед, принимая удары на себя и оставляя меня прикрывать ему спину. Клинки ломались или отскакивали от встречи с его длинным ножом. Игорь без особого напряжения прошибал панцири и с недетским усилием выдергивал нож, чтобы отбить удар следующего нападавшего. Он соврал. Он сказал -- человек двадцать? Когда его первый раз ранили в безрукий бок, он ловкими проходами и выпадами положил уже не меньше сорока. Мы отступали. Мы все равно отходили под напором. Но каждый шаг назад отмечался трупом, а то и двумя с их стороны.
   Мы уже были недалеко от рабов, отступая, словно два медведя, окруженные псами. Молодцы охотники! Забыв о приказе, они бросились вперед на панцирников. Я потом им всем памятник поставил именно на этом поле.
   Погибали они быстро. Изрубленными кусками валились на землю. Но мы вырвались. Я встал, защищая раненый бок Игоря.
   -- Ну, все? -- спросил я, видя, что пехота смяла охотников и снова безудержно бросилась к нам, пугая до безумия рабов, что так и не убежали в лес, даже оставшись без охраны.
   -- Да, пожалуй, -- ответил, морщась от боли, Игорь.
   -- Тогда прощай...
   -- Ага. Давай. Там не потеряемся...
   Нас не убили. Они даже не добежали до нас. Расплавленный металл собственных доспехов жег их, и они с нечеловеческими криками падали метрах в двадцати от нас.
   Игорь от удивления даже нож опустил и о боли забыл. А на крыше замка, приникнув к прицелу СВИ, сидела фигурка человека. Изредка прямо нам в глаза попадал луч ее прицела, и мы только разводили руками: когда десант успел высадиться?
   Мост был опущен, ворота -- заперты, но их никто не штурмовал. Множество трупов усеивали площадь перед замком. Немногочисленные панцирники отступали к лесу, откуда, собственно, и пришли. Нас тоже никто не атаковал. Обернувшись к рабам, я увидел, что те стоят на коленях.
   -- Вы чего?
   Один из рабов поднял голову:
   -- Великий Прот... истинно могуч ты! Враги, не добегая до тебя, валятся на землю.
   Игорь расхохотался.
   -- А может, это я? -- спросил он у говорившего.
   -- Ты демон со звезд, и ты не можешь так. Ты послан убивать руками...
   Понятно, короче. Только жаль, что теперь меня тоже убьют.
   Игорь посмотрел на меня и грустно спросил:
   -- Будешь убегать?
   -- А смысл? -- спросил я. -- От СВИ не убежишь.
   -- Логично, -- сказал однорукий демон со звезд.
   Фигурка с винтовкой скрылась из виду, но, зная десантуру, я был уверен, что меня просто передали на прицел другому. Я уже не волновался. Ради моей доставки на Землю они убьют любого, кто приблизится ко мне. А Игоря не кончают, только видя на нем комбинезон десантника.
   Ворота на мост открылись, оттуда галопом выскочил всадник.
   Всадник держал над головой винтовку.
   Тогда я улыбнулся. Десантник может многое. Но он не научится за минуту управлять животным, у которого даже уздечки нет... Это даже для десантника перебор.
   -- М-мать... -- только и сказал Игорь. -- Кажется, тебе опять повезло.
   Сложно передать свои ощущения в тот момент. После перенапряжения разом нахлынувшая слабость... Разум затуманился. Я сел на землю и даже лег на нее, счастливо улыбаясь. Я заплакал от счастья. А может, оттого, что нервы, сраженные стычкой, потребовали разгрузки. Рядом сел Игорь и издевательски рассмеялся, видя мои слезы. Подскочивший Инта спрыгнул с кера и бросился ко мне.
   -- Великий, что с тобой? -- Он встал на колени рядом и осмотрел меня.
   Я улыбнулся, забрал винтовку и, обняв его, захохотал.
  
   Вечером мы пили виски. Я, Игорь и даже Инта. Нет, мы не напились, мы просто сидели, цедя спиртное, и смеясь вспоминали выражение Инты, когда он упал рядом со мной, спрашивая, что случилось. Он словно боялся отца потерять, что ли? Инта скромно улыбался.
   -- Когда ты научился стрелять? -- спросил его Игорь.
   -- Сегодня, -- честно ответил Инта.
   -- А как?
   -- Я видел, как великий пользовался этим небесным оружием. Когда он оставил тебя, Зверь, без руки.
   -- Понятно. Все равно интересно, -- сказал Игорь, допивая из деревянной кружки и протягивая ее Инте, чтобы наполнил. Он, как младший, был при нас прислугой, несмотря, что правитель.
   -- Великий обещал мне оружие в час нужды, -- пояснил Инта. -- Его рядом не было, и я сам взял то, что мне обещано.
   -- А так бы не взял? -- спросил Игорь.
   -- Нет, конечно! -- возмутился Инта.
   Я смотрел на них с улыбкой, словно старший на детей. И это учитывая, что старшим-то был как раз Боевой Зверь Игорек.
   -- Великий! -- обратился ко мне Инта. -- Можно, я возьму его себе?
   Я задумался. Ну, сейчас-то ладно. А вдруг он решит испытать бессмертные ли мы? Или, тем хуже... если мы поссоримся с ним?
   -- Пусть лежит в арсенале, -- сказал я. -- Это основа твоего могущества. Когда понадобится для дела -- бери. Но только когда не справишься обычными методами.
   -- Мне нельзя носить его с собой?
   Игорь пришел на помощь:
   -- Понимаешь, Инта, часто употребляя огонь богов, ты забудешь, как биться обыкновенным оружием. Это плата за его использование. Божественная плата. Ну и что ты потом делать будешь? Когда уже не будешь охотником?
   Инта задумался. Потом кивнул и еще раз спросил, можно ли его использовать против множества врагов, превосходящих его армию. Я кивнул.
   Пришел один из охотников и сообщил, что яма для трупов врагов вырыта. Мы поднялись и пошли за ним. Это была не яма. Это оказался какой-то кратер. Глубиной с дом и размером с наш замок. А уж земля, поднятая на поверхность, та вообще курганами возвышалась вокруг.
   -- Вниз скидывайте врагов. Сверху аккуратно укладывайте наших воинов. И засыпайте.
   -- Мы похороним всех в одной могиле? -- спросил Инта.
   -- Да. И наши, и их воины дрались доблестно. Они достойны общей могилы. Да и в долины Рога не скучно будет идти нашим воинам. Они уже знают, что мы победили.
   Инта вообще долго не мог понять, а тем более объяснить своим охотникам принцип могилы. Зачем она нужна. Если ты хороший воин, тебя отнесут в святое место и там положат. Чтобы, очнувшись от смерти, ты сам пришел в долины Рога. А если подлый человек или нехороший воин, предавший своего вождя, тебя сжигают, чтобы ты прямиком направился в небо, в звездный ад. Мы с Игорем придумали простое объяснение. Что мы, как бог и адский зверь, знаем лучше, как в сады Рога попасть. И самый ближайший путь -- это вглубь земли. Они поверили. Ведь все, что от земли, -- благо.
   Еще мы велели собрать изуродованный металлолом в округе. Кузнец разве что не прыгал от счастья при виде такого количества металла.
   Вторая задача, которую нам предстояло решить, сидела невдалеке под усиленной охраной охотников. Это были четыре кулака пленных. Когда мы подошли, они из лежачего положения встали на колени и так приветствовали меня. Охотники наоборот расслабились. При мне пленные не посмеют сбежать. Я, кстати, теперь таскал два излучателя. Даже Игорь, до этого не желавший вооружаться, нацепил себе на пояс кобуру.
   -- Вы все теперь рабы, -- произнес я. -- Некоторых я, как хороший друг хозяина долин, могу отправить в долину Рога. Есть желающие?
   Меня поняли -- немедленно поднялись несколько человек. Освобожденные от своих доспехов, они уже не выглядели внушительно и страшно. А двое из поднявшихся оказались вообще мальчишками. Ровесники повелителя Тисского. Всего пожелавших уйти в последний путь было семеро. Я пригласил их ко рву замка, расстегнул кобуру и достал излучатель. Вывернул колесико на минимум и снял с предохранителя.
   -- Так. Ввиду того, что вы отправляетесь туда без разбирательств, правильно ли вы жили, я спрошу только одно. Отчего вы хотите смерти? Помните, что, соврав богу, вы обрекаете себя на вечные муки внутри пылающего солнца.
   Это было похоже на сеанс психотерапии. Игорь уже плеваться начал.
   Один заявил, что как благородный всадник не может себе позволить жить рабом. Второй просто и честно сказал, что не уверен, попадет ли он в долины в другом случае. Многое за ним числилось. А раз бог обещает его туда отправить, то он хватается за эту возможность. Третий промолчал, сказав, что даже богу он не скажет причин. Мол, тем самым не обманет никого. Трое других оказались слугами и друзьями одному из пацанов. Они не хотели оставлять его и после смерти. А тот оказался ни много ни мало сыном правителя Атиса, торгового поста-крепости на другом берегу великого Иса. Когда до них добрались выгнанные нами купцы, отец послал гонца к морю за указаниями. Ему прислали тысячу воинов, -- это я округляю, он сказал: шестьдесят кулаков. Приказали добавить столько же из охраны Атиса, тот-то был настоящей крепостью на торговом пути, и послать покарать самозванцев Прота и Инту. Во главе своей части войска правитель Атиса послал сына и его друзей, дабы отличились и завоевали славу в этом несложном деле. Ну что ж... отличились... слов нет. Умудрились даже в плен попасть. И это притом, что мы никого специально не ловили. Почти все пленные -- это те, кого ранило или придавило товарищами на бранном поле.
   Я посмотрел на мальца, который с потухшим взором стоял передо мной.
   -- А ты сам-то хочешь умирать? -- спросил я у сына правителя Атиса.
   Он сосредоточил взгляд на мне и сказал:
   -- Мне нет пути назад. Я младший сын. А за гибель шестидесяти кулаков меня казнят.
   -- Кто?
   -- Отец. Я не нужен. Я возможная помеха старшему брату.
   -- Ты о чем? -- не понял я.
   Он промолчал. А ответил за него его друг и ровесник:
   -- Он должен был отличиться, чтобы его взяли с собой на побережье пассы. Иначе яд. Стрела или нож. Его любит народ Атиса. А вот его старшего брата нет. Отец и брат боятся переворота. А морскому народу все равно, кто у власти в его торговых городах. Лишь бы союзник.
   -- То есть управы на них нет? -- спросил Игорь. -- Ну так скройся куда-нибудь. Вон, уйди к речному народу или, и правда, к пассам.
   Опять ответил паренек:
   -- Он не может. У него там любимая из богатого рода, которую хотят выдать замуж за его брата.
   Игорь даже прыснул со смеху. Парень поднял на него ненавидящие глаза и сказал:
   -- Был бы ты благороден, я вызвал бы тебя на бой.
   Я остудил его, сказав, что все боевые звери ада благородны за исключением Александра Сергеича, которого я, великий Прот, изгнал из мира свой шпагой, но ни один смертный не устоит в бою с ними. Игорь плотоядно улыбнулся, а парень высказался насчет того, что ему все равно.
   -- Постой... -- недопонял я паренька. -- Но как бы он уехал к пассам после вашей карательной экспедиции, если у него там любимая?
   Ответил сам сын правителя:
   -- Это мой отец хотел, а не я. Я даже договорился, что по возвращению командир отряда пассов назначит меня, вопреки воле отца, на пост начальника гарнизона. Нынешний совсем спился.
   -- А мы тебе, значит, тем, что не соизволили умереть, все планы испортили? -- съязвил десантник.
   Парень стушевался. Ответил его друг:
   -- Не мы напали на Тис. Не мы отобрали чужое. Вор должен быть наказан.
   Мы с Игорем, сдерживая улыбки, покивали.
   -- Ты прав, малец, -- сказал я. -- Ошибка в одном. Я -- Прот, и это все мое.
   -- Всё принадлежит только Единому! -- почти прокричал он. Даже сын правителя отшатнулся.
   Я опять кивнул и, чтобы совсем тому голову сломать, сказал:
   -- Единому принадлежит всё? Значит, и я часть твоего Единого?
   Парень посмотрел на меня и ответил:
   -- Я не знаю... Надо у священников спросить. Они не знали, что ты творишь чудеса. Они считали тебя самозванцем.
   -- Самозванец бог, -- пробормотал я. -- Неплохо звучит. Но теперь что ты про меня скажешь?
   Уже все, забыв о том, что собирались в долины Рога, внимательно следили за нашей беседой.
   -- Я не знаю.
   -- Однако вышел со своим другом, когда я сказал, что отведу вас в долины Рога? Ты, верующий в Единого? Интересно...
   -- Я...
   -- Что -- ты?
   -- Короче... -- перебил Игорь меня на русском, -- кончай их.
   Я ответил ему также на родном языке:
   -- Ты чего, с ума сошел? Я их даже не собирался убивать.
   -- А чего ты их тогда привел сюда? Поболтать не с кем? Вечером я утолю твой голод. Или вон Инта. Будешь ему про звездный ад рассказывать.
   -- Да ни при чем тут это. Ты часто видишь людей, самовольно идущих на смерть?
   -- Да, -- нагло сказал он. -- Иногда даже в зеркале.
   Я усмехнулся:
   -- Если мы уговорим их не умирать -- они наши.
   -- Почему?
   -- Психология, брат. Если предыдущая жизнь привела их к суициду, то любая следующая будет им в радость, и они будут нам благодарны за нее.
   -- И что ты предлагаешь?
   Я достал из кармана инъектор и сказал:
   -- Программатор в сумке. В арсенале. Он по-ихнему не пашет. Сейчас их свеженьких вниз отнесут, а ты уж постарайся создать им путешествие туда и обратно с повелением бога Рога служить мне, богу Проту.
   -- Нет, я их себе возьму. Пусть мне служат.
   -- А я тебе вторую руку отстрелю, -- честно пообещал я.
   Игорь усмехнулся и спросил: а почему ему Единым не прикинуться? Под программатором все равно, кем назваться.
   -- Ну и зачем мне здесь вера в Единого? Когда я, Прот, есть только в своей мифологии? -- резонно спросил я.
   Инъектор, заряженный наркотиком и снотворным, вырубил бы даже слона со временем. А человек валился мгновенно. Хитрый наркотик -- передозировки не бывает в принципе. Разве что им половину крови разбавить. И то: только печень йокнется, и долго выводится естественным путем будет.
   Всех семерых отнесли в подвал. Игорь вернулся после зарядки программатора и сказал:
   -- Спорим, ни хрена не получится?
   -- Почему?
   -- Я столько слов на их языке не знаю... Заменял их по ходу придуманными.
   Я только усмехнулся и спросил:
   -- Они потом вообще по-местному говорить будут или только материться смогут, притом по-русски?
   Он обругал меня болваном, и мы пошли к Инте, что выбирал рабов для себя как вождь.
   -- Ты взял семерых, великий? -- спросил он у меня.
   -- Да, -- ответил я.
   -- Сколько тогда я могу взять?
   Игорь не выдержал и спросил с ехидцей:
   -- Зачем они тебе вообще нужны?
   Инта стушевался и сказал:
   -- Я хочу их тебе предложить, Великий Прот.
   Я даже поперхнулся:
   -- Мне?
   Инта пояснил:
   -- Когда мы бились, от них, -- он указал на воинов, -- отскакивали стрелы. Ты назвал это броней. У тебя внизу, в комнате оружия, тоже броня лежит. Ее даже подаренный тобой клинок не берет. Я хочу обменять ее у тебя, так как просто просить не могу.
   Игорь только головой покачал. Маразм. Я кивнул и сказал:
   -- Бери и носи. Всех рабов, что твои и мои, помечай вот так.
   И я ему рассказал, как распорядился сделать в новом поселке. Он кивнул и спросил:
   -- А можно мне носить ее постоянно?
   -- Броню? Носи. Только спаришься и от непривычки мозоли на теле натрешь.
   -- Зато никто не убьет.
   -- Я убью... -- по-доброму сообщил Игорь.
   -- Пока Великий Прот не скажет, не убьешь.
   Мы на пару рассмеялись, чем привели Инту в недоумение.
   Игорь успокоил парня:
   -- Я говорю, что я другого любого убью в доспехах. Я тебя не имел... Вить, как у них "в виду"?
   -- Неважно. Он тебя понял.
   Инта улыбнулся. И повеселел.
   Глава 6
   На захоронение воинов пришлось идти. Хотя и не хотелось. От меня требовали, чтобы я проводил всех в долины Рога. Ну, я и спел им песенку на русском. Что-то из строевого репертуара десантуры. Игорь подпевал своим голосищем. Проводили с шиком. Загнав рабов, устроили кострища и охотничьи танцы вокруг них. Курган Великих Воинов до сих пор стоит. И к нему несут цветы те, кто вернулся из страшных передряг. Сейчас там барельеф с моим и Игоря лицом смотрящими вслед уходящим в Долины воинам. Инты на барельефе нет.
   Мы, как обычно втроем, напились виски и неплохо провели время, поборовшись с охотниками и даже пару раз выиграв. Победившие меня ходили гоголем, а другие говорили, что я поддавался. Боевой Зверь, мною поверженный, так ни разу и не был побежден никем другим. Инта в свои пятнадцать был сильный как бык и тоже с удовольствием катался с противником по песку и вопил, как дикая макака. Я отправился спать только под утро. Велел поднять мост. Инта и Игорь остались у костров. Утром вернулся посланный в поселок Десятник. Он сначала узнал, что тут было, а потом только решил доложиться. Инта выслушал его и потащил меня будить. Игорь тоже пришел.
   -- Все хорошо, Великий, -- сказал Десятник. -- На них не нападали пассы. И в округе их не видели. Только вот местные поселения...
   -- Что?
   -- Они нападают на поселок. Воруют железо.
   -- Я б удивился, если бы не воровали, -- сказал я.
   -- За это время пять охотников ушли в долины Рога.
   -- А рабы?
   -- Не считал.
   -- Зря. Кстати, много из рабов там носят белые нитки на руке?
   Он почесал в затылке и сказал позабавившую всех вещь:
   -- А я думал, что это отличительный знак раба...
   Общее положение в поселке было в норме. Оста выкупил за оружие всех рабов. Они у него по местным понятиям в масле катались... Работать прекращали, когда еще солнце не садилось. Кузнецы себе дома получше справили. Рабы тоже в большинстве перебрались в отдельные дома. Жили по восемь-десять человек в хижине. Поселок оградили завалом бурелома. На крыше двух домов круглосуточно дежурили охотники. Настоящее военное поселение. На вопрос, как там с производством, Десятник попросил подойти к окну. Мы подошли. Две телеги из оставленных нами в поселке вернулись в Тис полные металла и мечей. Как дотянули керы, абсолютно непонятно.
   Это был повод для радости. Мы даже спустились вниз. Всего орудий было сто с лишним.
   -- Там один кузнец подходил... -- сказал Десятник. -- Старый такой. Он просил передать, что свой долг отдал.
   Мы с Игорем улыбнулись. Он не мог так быстро отдать. Скорее всего, его молодежь наработанное ему отдала, чтобы тот откупился. Ну, не знаю... Мы его не напрягали.
   -- Тебе надо съездить туда, -- сказал я Инте. -- Ты хозяин, а ни разу не видел хозяйства.
   -- Конечно, -- согласился Инта. -- Только тебе придется здесь оставаться тогда.
   Мы решили, что он на следующие семь дней едет в поселок. И инспектирует его. Заодно отвезет телеги обратно. Рабов больше не нужно было запрягать. Керов у нас после нападения осталось штук тридцать. И уже многие охотники осваивали верховую езду. Для них мы даже намеревались конюшню делать. Десяток было решено переправить в поселок для облегчения рабского труда. Руду на волокушах таскать -- это, я вам скажу, то еще удовольствие. Я наметил список вопросов, которые должен был выяснить Инта и на следующее утро проводил его в путь. Честно вам скажу, зрелище заросшего длинной шевелюрой пацана в десантном пластике и с голыми руками, в ботинках на размера два больше и копьем в руках... это для крепких нервами. Проводив его, мы с Игорем еще долго ухохатывались.
   С Повелителем Тис покинуло около десятка воинов. Старшим поставили Десятника. Нам было лениво вдаваться в подробности того, какие охотники идут в лес, а какие охраняют рабов. Да и распределение питания, налаженное до этого, нас больше не волновало. Мы следили с искренним интересом только за возведением стены. За двое суток она уже продвинулась метров на двести. Такими темпами мы только через месяца три-четыре ее закончим. Периметр всегда кажется меньше, чем он есть на самом деле.
   Нам надоело торчать на солнцепеке уже через четыре дня. Начали просто углубляться в лес на прогулки и охоту. С излучателями и телохранителями мы не расставались ни на минуту. Правда, у телохранителей была сугубо практическая задача -- таскать подстреленных нами поросят.
   На шестой день на нас набрела огромная группа людей и нам стало не до праздных прогулок.
   Все охотники Тиса собрались, ощетинившись копьями, у подъемного моста. Рабов загнали в "замок". На строительном участке больше никого из наших видно не было. Я стоял с огромным армейским излучателем на крыше, а Игорь с облегченным десантным -- среди воинов у моста. Ему было неудобно с одной-то рукой, но машинку эту он знал лучше, чем остальное и с помощью ремня мог обходится одной рукой.
   От огромного людского стада, застывшего на опушке, к замку направилась группа стариков и мужчин, по виду явно охотников.
   Я сверху слышал, как они заговорили с Игорем.
   -- Это Тис. И здесь правит Инта из народа лагги. -- Он не спрашивал, а утверждал.
   -- Да. Это Тис, -- сказал Игорь. -- И правит здесь Великий Прот через помазанника своего Инту из рода Мируши народа лагги.
   Старик кивнул и, приглядевшись ко мне на крыше, медленно опустился на колени. Его охотники тоже опустились, смиренно глядя в землю. Я понял, что мое присутствие необходимо, и спустился вниз. Подошел и сказал, чтобы старик встал. Он поднялся, а сопровождающие так и остались на земле. Я подумал, что они ждут указания старика.
   -- Что привело тебя к нам, старик? -- спросил я.
   -- Великий Прот! О деяниях твоих дошла молва и до нас. Ты победил пассов. И... как это... помазанник... помазанник твой сильный воин. У него сильные охотники. Ваше оружие самое крепкое в краях лагги.
   -- Старик... все это я знаю. И даже больше. Говори, что привело тебя сюда.
   -- Мы ищем защиты и закона у справедливого Прота.
   Это были ключевые слова. Я даже напрягся. С такими словами просто так не приходят. От того, что скажется дальше, может зависеть репутация Инты, не говоря уже о моей. Я молчал, а старик, поняв это как предложение продолжать, сказал:
   -- Страшная беда в краю лагги. Один род пошел на другой. Родственные роды убивают и берут в рабство друг друга. Наших охотников убили охотники из рода Роиши. А до этого на нас напал род Кроши. От них мы отбились. Но теперь у нас мало охотников, а вот ртов, которые надо кормить, много. Мы пришли к тебе.
   Я промолчал, а Игорь, забыв о субординации, сказал:
   -- И ты, старик, привел эти рты нам? Чтобы мы их кормили?
   Видя, что я не поправляю Боевого Зверя, старик ответил:
   -- Мы сейчас можем уйти и попасть в руки другого рода. Можем, если вы разрешите, пройти дальше и основать деревню недалеко от вас. Но можем принести и пользу, оставшись с вами. У нас есть еще охотники. Кулаков шесть мы найдем. Дети возьмут в руки оружие. Мы будем полезны вам. Наши женщины владеют секретом выделки шкур, чтобы они оставались мягкими и не грубели. Они могут делать полотно -- мягкое, как касание матери. Мы привели скот, который даст мясо.
   Я рассказывал о том, что когда вижу нелогичность, меня начинает колбасить? Вот и тут... Я спросил:
   -- Стоп. У вас все это есть. И охотников немало. Так зачем вам защита Инты и тем более моя? Шесть кулаков охотников -- это не мало для рода.
   Старик улыбнулся в бороду:
   -- Только не тогда, когда на тебя идет род, у которого десять кулаков охотников. И столько же он по нужде выставит еще. По пятам нас преследовал род Прокара. Это не лагги. Они пришли в леса лагги с берега океана. Только в дне пути от вас, заслышав о том, что здесь владения великого бога Прота, они оставили нас в покое. Это знак. Это сама земля нас ведет к тебе, Великий, и к твоему помазаннику.
   Надо было обсудить это с Игорем. Я сказал, чтобы старик располагал своих людей в пределах вырубки. Мы сообщили ему, что Инта объезжает свои владения и вернется со дня на день. А пока он не принял решения, мы не хотим вмешиваться в людскую судьбу. Справедливо дать путникам приют, но оставить их -- это право только хозяина. Инты Тисского. А пока его нет, гости получат защиту.
   Так зарождался Закон и Право Прота.
   На крыше, наблюдая за этим табором, мы с Игорем ломали головы, надо оно нам сейчас или нет.
   -- Нет, -- сказал Игорь. -- Мы не прокормим их. Я оглядел их скот... Смешно. Десять, как они их называют, коз... козлов, конечно, больше... какие-то ящеры на мясо... около двух десятков. Ткань, которая для них мягкая... Да это мешковина! Я против. Да и три сотни охотников, что за ними ползут, могут нас затерроризировать, открыто не нападая.
   -- Они отстали на день пути, -- напомнил я, наливая ему в деревянный кубок виски.
   -- Это он тебе сказал. А сам ты не знаешь точно.
   Я кивнул соглашаясь. Не чокаясь выпили.
   -- Это исторический процесс укрупнения образований, -- заумно сказал я, когда смог дышать. Уж больно нехорошо пошел алкоголь.
   Он на меня посмотрел и сказал:
   -- Укрупняют за счет полезного, а не бесполезного.
   -- И за счет бесполезного тоже. Зачем Земле -- Георг Шестой? Толку от него нам было? Знали ведь, что сразу война с Орпеннами начнется. Знали и все равно полезли на планету. Почти все население газами потравили. А что на планете? Тьфу.
   -- Георг Шестой -- это стратегический пункт. Да и технопланета теперь.
   -- Толку-то от него! Матки к Земле пробились практически.
   -- Не нам судить, -- вышколенно сказал Игорь и, указывая на беженцев, добавил: -- А вот что с этими делать --это как раз нам решать.
   -- Инте...
   -- Что? -- не понял Игорь.
   -- Это решать Инте, -- пояснил я. -- Я за то, чтобы оставить их. Лишняя сотня охотников только ускоряет то, что я хочу сделать. А как прокормить их, мы придумаем. До сих пор с голоду не умираем?
   -- Ты дурак? -- удивился Игорь. -- Сейчас дичи вокруг еще достаточно, но скоро она при таком отстреле уйдет дальше. И что тогда?
   -- Я бог козлопасов... -- сказал я, с отвращением смотря, как закуривает Игорь. На капсуле он нашел никотиновые палочки, высушенные стебли растения с Ягоды, по старой традиции именуемые сигаретами, и теперь травил себя и окружающих. -- Вот и буду развивать сельское хозяйство.
   Игорь с сомнением посмотрел на меня и спросил, знаю ли я, сколько культивируется растение или что такое устойчивая положительная мутация. Я ответил, что знаю. Он покачал головой и сказал напоследок:
   -- Ящериц жрать не буду. Я лучше и дальше на концентратах буду жить.
   -- На полгода их еще хватит, -- сказал я.
   -- На капсуле еще возьму, -- угрюмо сказал Игорь.
   -- Я все-таки надеюсь, что нам эти аборигены помогут сельское хозяйство поднять.
  
   Несколько дней мы с сомнением разглядывали табор, примостившийся на окраине деревни. Вообще, с приходом этих людей поселок оживился. Между домов бегали и играли дети - их и наши. Единственное, что я обязал беженцев сделать, -- это вырыть в поселке три колодца: Один им и два нам -- во дворике замка и недалеко от торгового поста. Ходить каждое утро к ручью за полкилометра чтобы умыться несколько поднадоело.
   Сомнения относительно беженцев -- что с ними делать дальше, -- решились через три дня, когда вернулся Инта.
   Хитрый старик-предводитель оказался...
   Мы с Тисским пошли к табору, и паренек только увидел старика, как сразу бросился к нему. Они обнялись, и я видел слезы на глазах своего помазанника и старика. Переглянувшись с Игорем и Десятником, мы подошли ближе.
   Инта подвел старика к нам и объяснил:
   -- Это брат моего деда. Он после смерти отца приютил меня. Когда я стал мужчиной, то вернулся в свой род, где правил брат моего отца.
   Я спросил у старика:
   -- Если вы такие близкие, зачем было ломать комедию?
   Старик понял с трудом и пояснил:
   -- Бог Прот -- справедливый бог. Знает время войне и миру. Знает беды и радости. Мы хотели видеть, не изменился ли тот, кто прогнал нас с реки.
   -- И что? -- самым скучным голосом спросил я.
   Старик сквозь слезящиеся глаза посмотрел на меня и сказал:
   -- Мы увидели.
   Я посмотрел на Инту и сказал:
   -- Меня не поняли. Спроси, что он увидел. Изменился я или нет?
   Инта, остановленный жестом старика, так и не спросил.
   -- Я понял вопрос, -- ответил старик. -- Но так ли уж важно богу знать мнение смертных?
   Я усмехнулся трудному старику:
   -- Ты прав. Запоминай правила, старик. -- И, обведя рукой вокруг, продолжил:-- Все, что видно с крыши каменного дома, принадлежит Инте Тисскому. У него еще есть владения. В них он хозяин. Всё его, кроме того, что он разрешает своим людям оставлять себе. Он вождь. Все охотники подчиняются ему и никому больше, кроме тех, кого он назначает. Все назначаемые приносят присягу верности при мне. Если они нарушают ее, я казню нарушителя. По своему усмотрению -- как именно. Все рабы имеют возможность освобождения по его требованию и с выплатой выкупа. Все свободные люди, населяющие Тис и другие земли во владениях Инты, живут под его законом и защитой. Работают на благо селений и могут рассчитывать на справедливую плату за труд. Платим металлом, изделиями из него. Платим питанием, доставляемым охотниками, и так далее. Здесь его закон и его земля.
   Я думал, что старик кивнет и примет условия, но он снова удивил меня.
   -- А он -- под тобой и твоим законом? Тоже неплохо, -- сказал старик прищурясь. -- У меня просьба.
   -- Да? -- нетерпеливо спросил я.
   -- Дать нам три дня у вас постоять. Детям нужен отдых в безопасности. Потом мы уйдем.
   Я и Игорь даже дар речи потеряли. Он посмотрел на меня и, повернувшись к старику, смог выдавить:
   -- Старик, тебе сказали, что все здесь принадлежит Инте. Договаривайся с ним.
   Мы молча повернулись и ушли.
   -- Чего-то я не понял... -- сказал я, войдя к себе.
   Игорь сел на пол. Мебель в нашем каменном веке на переходе в железный еще отсутствовала. Игорь потянулся за бутылкой, но я ее поднял и поставил подальше. Поняв, что пить прекращаем, Игорь ответил:
   -- Я тоже не понимаю. Будем ждать Инту.
   -- Окей, -- согласился я.
   Мы измаялись, пока он соизволил нас посетить. На наши вопросы он ответил:
   -- Дед шел за защитой. Он не вел свой род в подчинение другому роду, пусть даже и моему. Прот мог помочь, мог отказать. Прот не сделал ни того, ни другого.
   Игорь пристал к нему с расспросами, что там на самом деле произошло.
   -- Их и правда гонят другие роды. А между многими в лесах вспыхнула война за охотничьи угодья. Дичи становится меньше.
   -- Понятно, -- сказал Игорь. -- И что его не устраивает? Подчинение тебе?
   -- Нет. Это-то его устраивает.
   -- А что тогда?
   -- Он будет говорить с родом. Они шли за свободой и помощью. Они нашли помощь, но не свободу. Он будет говорить с охотниками.
   -- И?
   -- Они согласятся.
   Я вообще перестал что-либо понимать.
   -- Что-то тут противоречит само себе, -- сказал я.
   Инта терпеливо объяснил:
   -- Охотники против подчинения сильному роду, пока их еще достаточно, чтобы прокормить свои семьи.
   -- Тогда пусть уходят, -- логично сказал я.
   -- Но Атаири знает, что род на грани. Он не хочет риска. Он уговорит охотников остаться. Уговорит подчиниться.
   -- Тогда зачем он сказал, что уйдет через три дня? -- недоумевал я.
   -- Он не мог при охотниках сразу согласиться.
   Я промолчал, а эта десантная язва сказала ухмыляясь:
   -- Ты чё думал, ты сюда слово "политика" первым принесешь? Ну-ну... Подай-ка лучше бутылку.
   Я чуть ему не подал. Такой растерявшийся был.
  
   Еще через три дня, когда мы уже доделали стену на полукилометровом участке, к нам подошел Атаири и все его воины. Мы с Игорем в недоумении повернулись. Я даже кобуру раскрыл.
   Они подошли и встали на колени. Я ждал продолжения. Подошел в десантных доспехах Инта, и, обращаясь к нему, старик начал:
   -- Я перед Великим богом Протом клянусь служить помазаннику его Инте Тисскому из рода Мируши народа лагги. Я обещаю по его требованию встать на его защиту всем, что у меня есть, и своей жизнью. И пусть бог Прот покарает весь мой род, если я нарушу присягу.
   Я изобразил непонимание. А Инта сказал, что принимает присягу. Велел подняться и идти обустраивать свой род на его земле. Они разом все встали и ушли.
   Игорь хмыкнул:
   -- Нас с тобой только что как декорации использовали.
   Я помолчал, подумал и предложил:
   -- Сегодня... пока никто не видит... отлупи Инту по заднице. Объясни ему, что предупреждать надо.
   Улыбающийся Игорь возразил:
   -- Одной рукой несподручно.
   -- Его задница не барабан. Там двум рукам делать нечего...
   Конечно, его никто не лупил. Так, намекнули о понятиях этикета, на что он резонно заметил:
   -- Я хозяин на своей земле или нет?
   -- Хозяин, -- заверили мы его. -- Но смысл в его присяге какой? Мы его вдаль не посылаем. Ответственности не поручаем. И вообще на фига он нам нужен?
   -- Я поручил ему ответственность.
   Мы с недоверием ухмыльнулись.
   -- Он будет старшим поселения после меня. Я руковожу всей жизнью, а он -- постройкой поселка и снабжения его провизией.
   Игорь наморщил лоб и сказал:
   -- Они без нас власть делят.
   Смеялись мы долго. В конце концов я заявил, что раз у нас теперь есть мэр, то пусть он за возведение стены и отвечает. Игорь, которого притомило вечное торчание на солнцепеке, согласился, а Инта сказал, что стена -- это оборонительное сооружение. И заведовать ею будет он сам.
   -- Они не делят власть, -- сказал я. -- Они ее уже поделили.
   Мы только удивлялись шустрости пацана и старика. Ну, не имел права этот сопляк реорганизовывать структуру управления без нашего ведома. А отменить нельзя. Авторитет Инты полетит ко всем чертям.
   Мы согласились и даже пригласили на следующий совет Атаири. Через неделю.
   -- У нас две проблемы, -- начал я. -- Первая -- это безусловно ограда. Вторая -- строительство домов для свободных людей. Об остальном потом. Сейчас что у нас со стеной?
   Инта, сидя на полу, пожал плечами и пояснил:
   -- Медленно. И быстрее не получится. Мало рабов. Рабочий день короткий.
   -- Рабочий день не трогать, -- сказал я. -- Рабы нужны живыми, а не мертвыми.
   -- Ну, вот... Да еще и работаем в полдень, когда пекло. Там сильно не поработаешь.
   Я задумался. Тут ничего не исправишь. Кроме...
   -- Инта, может, еще рабочей силы пригнать?
   Он пожал плечами, а старик сказал:
   -- Питания только-только, чтобы прокормить нас. Мы скот пока не режем, но уже готовы. Дичь уходит.
   Игорь сказал:
   -- Об этом мы уже говорили. Есть какие предложения?
   Все молчали. Тогда он предложил:
   -- Надо на берег Иса идти. Или есть милая речушка недалеко. Она в Ис впадает. Ставить там поселок, чтобы рыбу ловил и нам обозами отправлял.
   -- Не ново, -- сказал я, вспоминая, что сам хотел нечто подобное, только вахтовым методом организовать.
   -- Но реально, -- заспорил он.
   Старик сказал:
   -- Надо отправить к лагги гонцов с предложением обмена железа на дичь. Дичи мало в лесах, но ради ножей они постараются.
   Я кивнул, а Инта сказал:
   -- Тогда охрана нужна.
   -- Сколько?
   -- Кулак на обоз.
   Игорь по-русски сказал, что, типа, дожили...
   -- Это много.
   -- Это нормально, чтобы сразу не напали, -- возразил Инта.
   -- Можно речному народу предложить металл.
   -- Они могут отказаться. Мы их поселок целиком в рабство увели.
   Я задумался. Потом развернул на столе карту, захваченную с капсулы, и спросил, указывая на степи:
   -- Там что?
   Старик, до этого не видевший карт, быстро разобрался, когда ему показали Ис, наш поселок и горы.
   -- Там степняки. Оседлые. Они ящеров выращивают и растят хлеб. Раньше они Тису хлеб продавали.
   -- Что делали? -- не понял я этого слова.
   -- Продавали, -- повторил старик.
   Игорь, понявший мое недоумение, переспросил:
   -- Меняли на железо?
   -- Нет. Вот на это.
   На карту лег маленький медный кругляш.
   Мда... Наверное, на наших лицах можно было прочитать многое. Но больше всего там было досады.
   -- Так, -- сказал Игорь. -- Экономику тоже до нас придумали.
   Это был такой шок для меня, что я долго от него отходил. Мы проиграли в главном. Здесь была валюта, и она имела широкое хождение. Мы не могли сейчас ничего предложить, чтобы обеспечить нашу валюту, даже если немедленно приступим к штамповке денег. А это... лежащее на столе было обеспеченно хорошо, если даже степняки продавали свой товар за него. Продавали, а не меняли на рабов, железо и иже с ним. Мы просто попали.
   Инта налил мне воды. А выпил ее Игорь.
   -- Ладно, -- сказал я, -- потом подумаем над этим. Сейчас надо им предложить металл. Они его покупали у морского народа?
   -- Почему покупали? -- удивился старик. -- И покупают.
   -- Как? Мы же на пути стоим.
   -- Они через леса идут. На лодках спускаются до речного народа, перегружают в телеги и проходят через лагги, по пути меняя железные изделия на шкуры.
   Игорь опять выматерился. Да уж, никогда и никто не мог остановить торговлю. За наживой этот торговый люд пер и в осажденные города, и в воюющие страны.
   -- Ладно, -- опять сказал я. -- Хорошо. Грузите телегу железом. И под охраной отправляйте ее к степнякам. Выяснить цены и менять только на хлеб и скот. Особое внимание зерновым. Мы попробуем сажать сами.
   -- Кто поедет? -- спросил Игорь.
   -- Отправьте Десятника, -- не задумываясь, сказал я. -- Инта, скажи ему, что если он успешно съездит, ты его в новом поселке старшим сделаешь. Но он должен очень успешно съездить.
   -- Сколько охотников ему давать? -- спросил Инта.
   -- Два кулака. Пусть обязательно будет кулак Атаири.
   -- Окей, -- Он перенял-таки это слово от нас.
   Старик спросил:
   -- А какое железо вы им предложите?
   Игорь усмехнулся правоте старика:
   -- Да уж, мечи им не нужны.
   -- А лопаты им нужны? А кирки? А плуги?
   -- Так ведь это делать еще надо, -- резонно заметил Игорь.
   -- Посылаем Десятника сначала в поселок. Там он набирает обычного железа. В брусках. Думаю, раз торговцы морского народа везут не изделия, а чушки металла, то с кузнецами там все нормально. И уже оттуда выступает в путь. Пусть берет две телеги. Одну у нас и одну из поселка. На всякий случай.
   Это решили.
   -- Будет питание -- пойдем за рабами, -- подытожил я. -- До этого надо организовать еще и поселок на малой, ближней реке. Хоть что-то. Пусть туда идут только семейные. Из рода Атаири особенно. Для охраны -- два кулака. Рыбу доставлять на волокушах.
   Споры возникли сразу и по поводу охраны -- ее казалось мало из-за межродовой войны в лесах, -- и насчет семейных. Ну кто будет просто так работать? И если они будут работать, то чем станут отличаться от рабов? Интересные вопросы. Чем заинтересовать людей, мы даже не знали. Решили, что сделаем в поселке пункт реализации железа для лагги. Тем более что близко. За рыбу будем платить топорами, ножами и наконечниками для стрел, что навострился клепать сотнями за день наш кузнец. Цены еще продумаем. Поселковые будут продавать их лагги для войны... или что там у них происходит... Лагги будут платить шкурами, как и торговцам-пассам. Цены сделаем божескими. Также пусть организуют прием и отправку рабов, которых мы тоже будем выменивать на железо.
   -- Ничего нового, -- сказал в конце Игорь. -- Насколько я понял, в Тисе именно так и было, пока ты не порубил всех. Только тут еще было, на что тратить заработанное. Они лошадей себе покупали, рабов для работы на полях. Ни того, ни другого мы предложить не можем. Так что думай лучше.
   Я сказал, чтобы он замолк и не пугал аборигенов русской речью. На самом деле я просто пытался понять: а действительно, ради чего наживаться?
   Отбор людей в поселок поручили старику. Старшим в него направляли сына Атаири. Чтобы, так сказать, гарантированно не накосячил и знал, что его отец за всё ответит. Присягу назначили перед отъездом.
   Старику наконец дали отчитаться за строительство поселка.
   -- Три дома готовы. Больших дома. Три кулака уже живут в них.
   -- Сорок пять человек, -- пояснил я и так все понявшему Игорю.
   -- Еще три дома за несколько дней закончим, -- продолжил старик. -- До конца месяца второй луны закончим еще четыре дома. Быстрее не получается.
   -- Я сегодня конюшню видел, начали делать... -- сказал Игорь.
   -- Да. Но ее охотники делают для себя. Сами, -- ответил старик.
   А Инта пояснил:
   -- Сделаем конюшню и дом для охотников, кто один живет. Остальные по домам разбредаются.
   -- Казарма, -- назвал я это сооружение, и Инта постарался запомнить слово.
   -- А кстати, почему конюшня? -- спросил Игорь. -- Они же керы зовутся. Это ты ему слово подсказал?
   -- Керушня просто плохо звучит, -- пояснил я, и он только плечами пожал.
   Подводя итог, решили: по возвращению из торговой поездки Десятника и устройства поселка на речке, названной нами малый Ис, начать готовиться к походу за рабами. А до этого возвести окончательно стену и поселок.
   -- Великий, -- обратился ко мне Инта, когда официально заседание совета было закрыто, -- что с семерыми рабами делать, которых ты тогда хотел умертвить и передумал?
   Я только губы поджал, а потом пояснил:
   -- Вот эта жаба, -- сказал я, указывая на Игоря, -- так и не сказала мне, как на них программатор подействовал.
   Игорь заржал. Он в сотый раз, наверное, тесты делал пленникам, но ни в чем не был уверен. Слово "программатор", так часто употребляемое при разговоре о пленных панцирниках, было теперь для Инты как родное. Он его вместо ругательства использовал. Тем более что Игорь этому способствовал, восклицая после тестов: "Чертов программатор!"
   Да нет, там было все нормально. Просто я сам не мог понять, что с ними дальше делать.
   -- Короче, пусть сидят и не работают. Они нам нужны для важного дела, -- веско сказал я Инте. Игорь опять сорвался в хохот, прекрасно понимая, что я вообще не в курсе, как их дальше использовать.
   Но они нам и правда пригодились. И в немаловажном деле.
  
   Спустя неделю после отправки поселенцев, а значит -- через две недели после отправки Десятника, к нам пожаловали гости. Немного-немало, а старший сын правителя Атиса. Его и его свиту разместили в одном из новых домов и три дня держали там, прежде чем принять. Ничего... он вытерпел. Досидел.
   А мы эти три дня расспрашивали его братца Тирка о нем и его свите. Парень честно отвечал, преданно глядя мне в глаза. Программатор, придуманный несколько веков назад, срабатывал хорошо, но не всегда. В этот раз вроде обошлось. Тирку было видение во сне, что он в долинах Рога побывал, и сам бог Рог отправил его назад с целью служить мне и моему помазаннику. На его товарищей это подействовало также. На личность программатор не влияет, только на память. Если человек склонен к предательству, то хоть трижды ему легенды загружай, все равно предаст. Я смотрел, что паренек-то вроде ничего. Честный. Да и многое знает из внешнеполитической жизни. Надо бы ему применение найти.
   К моменту, когда мы встретились с послами Атиса (читай: морского народа), о его после и свите мы знали многое, если не все. Хочу заметить: плохого мало знали. Вообще жизнь в таком обществе заставляет жить в очень жестких рамках. Я не имею в виду мораль, придуманную и необоснованную, а просто поведение. Нет смысла врать, если все равно вскроется. Нет смысла насиловать, если есть доступные всем женщины. Нет смысла убивать, когда можно морду набить, а сил не хватает друзей позвать. Веселая жизнь при дворе Атиса. Мне понравилась простота иерархии. Есть немного денег, и ты можешь купить себе доспехи, добро пожаловать на постоянную службу. В гарнизон. Охранять купцов и товар. За это они денег дают. Если ты, имея доспехи, умеешь драться, можешь идти в охранение купцов на переходе. За это они больше денег дают. А уж если смог купить коня, то есть кера, то ты элита. Конное сопровождение всех правителей и представителей приносит неплохой доход. Из всадников состоит вся охрана правителя Атиса. Еще бы -- конь семьдесят пять рабов стоит! Надо хорошо платить, чтобы его содержать и в случае падежа нового купить.
   И вот перед нами предстали посланцы.
   Точнее, они предстали перед Интой, а я с Игорем и стариком в сторонке стоял. Прием состоялся во дворе замка, так как по местному этикету, не выяснив, кто перед тобой, друг или враг, в дом не пускают. Да и углядев снисходительный взгляд младшего сына правителя Атиса, мы поняли, что наш замок не подходит для приема послов. Совсем не подходит.
   Инта стоял возле дома, когда по опущенному мосту к нему приблизились послы. Их не обыскивали, но несколькими лучниками во дворе дали понять, что глупости не пройдут. Посол -- будущий правитель Атиса -- приблизился вплотную, когда его спутники остались на расстоянии метров десяти.
   -- Я посол города Атиса, побратима поселка Тиса. Я был послан правителем города узнать что произошло в поселке, основанном нашими друзьями из морского народа. Я, Роя, имею полномочия заключать мир и объявлять войну, в чем свидетели сии почетные граждане нашего города и благородные мужи морского народа.
   Инта, стоя перед послом и будучи на голову ниже, не ощущал неудобства. Еще бы -- мы сзади, ему нечего беспокоится. А все три дня мы только и делали, что вырабатывали его царскую осанку и взгляд, не терпящий пререканий. Перестарались. Он теперь так даже на меня смотрел. Я смущался иногда. Игорь опять хохотал. Безумный, вечно смеющийся десантник.
   -- Я Инта Тисский, из рода Мируши, народа лагги, владеющий всем, что увидите, поднявшись на высоту птичьего полета с этого места. Я владею поселками и торговыми постами в двух днях пути отсюда. Я помазан на царствие самим богом Протом, и свидетелем нашей встречи будет сам Великий бог. Дабы он справедливо рассудил о ней: была она нужна или прошла даром.
   Посол поклонился в мою сторону. Игорь выстрелил из излучателя, и камень под ногами посла разлетелся мелкими осколками.
   -- Кто учил тебя приветствовать бога стоя? -- спросил он елейным голосом.
   Посол и свита опустились на колени и после моего кивка молча поднялись. Мы выиграли психологический бой. Верующие в Единого, поклонились богу-самозванцу.
   Встав, Роя как ни в чем не бывало задал вопрос:
   -- На каком основании правитель Инта захватил торговый пост морского народа?
   Инта выдержал паузу, рассматривая глаза собеседника:
   -- На каком основании Роя, старший сын правителя Атиса, покинул свой дом на другом берегу великой реки и задает мне вопрос, который касается только меня и морского народа? -- Молодец Инта, подумал я, радуясь за воспитанника.
   Роя с секунду помолчал и ответил:
   -- Я уполномочен морским народом от его имени заключать мир и объявлять войну. В этом свидетели владетельный лорд Оноя и сиятельный лорд Риша, состоящие при мне, как представители морского народа, при переговорах.
   Инта оглядел послов, как мы его учили, и ответил:
   -- Почему морской народ не прислал вас до того, как он прислал войска?
   Видно, и старшего сына правителя Атиса чему-то учили при дворе.
   -- В этих местах часты нападения дикарей. Именно о таком и подумали правители морского народа, посылая сюда армию. Зная, что здесь присутствует воплощение великого Прота и вы, столь отважный, благородный правитель Инта, они, несомненно, прислали бы меня выяснить основание для таких действий. Это не остановленный ради забавы вольный торговец. Это захват собственности морского народа.
   Инта недолго думал. На все возможные вопросы он уже выучил ответы:
   -- Передайте правителям морского народа следующее: "И пришел Бог Прот и, ратуя за справедливость, вернул лагги на свое место".
   -- Это цитата из предания о Проте? Когда изгнал Прот лагги с берегов Иса?
   -- Да.
   -- Вы считаете, что лагги -- хозяева этих мест?
   -- Без сомнений. Все леса от океана до гор Утренней Влаги принадлежат лагги с начала времен.
   -- Но как же заключенный договор о ненападении на торговцев морского народа?
   -- Мы не нападали. Мы забрали себе наше и взяли компенсацию за вырубленный лес. Это честно по всем законам предков. Сказано: коли не платят тебе за твое, пойди и возьми по справедливости.
   Роя медленно кивнул:
   -- Мы согласны с доводом правителя Инты. Это старый закон и не подлежит обсуждению. Но мы платили исправно. Продавая вам товары дешевле, чем обычно, мы платили вам за землю и лес.
   Инта повернулся к сиятельному и владетельному и сказал:
   -- В вашей стране цена ножа хорошей стали -- две монеты низкого достоинства. Раб стоит восемь монет. Даже с учетом перевозки и оплаты охраны нож не начинает стоить сорок восемь монет. А именно на такую сумму рабов вы брали за товар стоимостью две монеты. Я хочу знать, сколько вы еще должны народу лагги. Но никто не в силах посчитать. Торговый люд не показывает записей. А лагги не умеют читать. Именно этим и пользовались бессовестные торговцы морского народа.
   Я аплодировал в душе и взгляду, и речи Инты. Сведения, полученные от младшего сына правителя Атиса, были без сомнения ценны и точны.
   -- Однако вы, почтенный Инта, -- сказал посол, -- безусловно, владеете и счетом и письмом.
   -- Благодаря великому богу Проту.
   Посол задумался. Знали бы мы, что у него приказ "временный мир и разведка любой ценой", мы бы еще наглее себя вели. Однако когда внесли подарки Инте, я растерялся и не воспользовался моментом.
   -- Прими, почтенный правитель, эти дары. Может, они хоть как-то сгладят ваши несомненные потери. Независимо от вашего решения мы уедем и будем считать вас добрым соседом. Однако нижайше просим позволить нашим торговцам иметь приют в вашем городе. Прибыль, которую вы с этого получите, несомненно, покроет ваши потери. Проход через леса стал опасен. Из десяти шестеро не возвращаются теперь. И вам и нам будет выгодно, чтобы пути торговые охранялись и чтобы торговля продолжалась.
   Даже не посмотрев на подарки, Инта сказал:
   -- Это правда, что в лесах теперь неспокойно. И правда то, что торговля нужна и вам и нам. Что ж, расстанемся добрыми соседями.
   Мы распрощались, даже не открыв ларцов.
   -- Идиоты! -- кричал на нас Игорь. -- Торговцы наткнулись на войну в лесах! Им кровь из носу нужен защищенный пост на этом берегу. Да мы могли их выдоить, как коров!
   Инта, не зная, что такое корова, но понимая, что такое доить, тоже расстроился. Но я его утешил, сказав, что восхищен его умением держать себя. А когда я сказал, что лучше правителя я бы никогда не нашел, он вообще расцвел и ходил гоголем до вечера. Только встречаясь с Игорем, он скромнел, да и то ненадолго.
   Подарки разобрали быстро. Железную посуду с забавной чеканкой сложили в комнате, которую решили использовать как столовую. До этого питались кто, как и где придется. Ковер я с честным взглядом уволок в свою комнатушку, постелил на пол. Игорь снисходительно отказался от всего, и сладости, ткани и медная ваза, полная медных же монеток, достались Инте. Как мало надо пацану для счастья. Распробовав что-то наподобие шербета, он сложил все в одну из железных мисок и понес своим знакомым из рода Атаири. В общем, парень исчез до ночи. Хорошо, хоть на собрании появился.
   -- Ну, что хотели, то и получили, -- Игорь подвел итог собрания.
   -- Даже больше, -- заметил старик. -- Мы хотели мира. Для безопасного развития. А получили верный источник прибыли в придаток.
   -- Еще не получили, -- сказал Игорь. -- Послам, пока они не убрались, надо пообещать не трогать их торговцев. И окончательно обговорить условия пребывания их торговцев в нашем поселке и на нашей земле. Надо ввести запрет торговлю вне Тиса на наших землях. В двух днях пути отсюда пусть делают что хотят, а тут нет.
   -- Я сообщу им. Мимо проезжать буду и сообщу, -- согласился Инта.
   -- Не пойдет, -- возразил я. -- Надо приглашать его в замок. Искать подобающую комнату, драпировать ее и принимать внутри.
   -- Не прокатит, -- возразил Игорь. -- Местное убожество не задрапируешь. А потом его рассказам весь Атис смеяться будет.
   -- Что делать?
   -- Я знаю, -- сказал Инта.
   -- Ну?
   Он поднялся и подошел к бойнице.
   -- Когда-то они отпустили с прекращением войны всех наших, ставших рабами. Давайте отпустим их солдат.
   Игорь замахал руками:
   -- Мы тогда никогда стену не закончим!
   Мне идея понравилась. Тем более, большинство рабов уже числилось за мной. Выменянные на клинки, прибывшие из поселка, они стали моей собственностью. Я согласился.
   -- Тогда завтра я построю всех их воинов и торжественно заключу мир, -- пожал плечами Инта.
   -- Надо, чтобы они передали равное количество лагги, -- добавил Атаири. -- И тогда у нас получится прибавок в охотниках.
   Решили тремя против одного в пользу передачи рабов.
   На церемонию я не пошел, но по заверениям Игоря все прошло как на Прометее. То есть быстро и без лишней суеты. Заверений в том, что морской народ вернет сколько-нибудь лагги, не последовало, но мы и не настаивали. Мы хотели представить это как жест доброй воли. И представили.
   Две недели спустя мы прокляли, что так сделали. Они тоже ответили доброй волей, прислав пять сотен рабов, работавших на каменоломнях Атиса.
   Когда эта толпа под конвоем панцирников влилась в уже сделанные ворота, я побледнел. Игорь подумал, что мне плохо. Это конец, подумал я тогда. Оказалось: только начало...
   Я ожидал голода, а затем -- распада поселка и царства моего Инты. Но фортуна на этот раз повернулась к нам чем-то похожим на лицо. Пришел первый обоз из поселка рыбаков. Три волокуши рыбы, укрытой от солнца лопухами. Много ее было испорчено, но оставшееся мы с удовольствием завялили. И небольшую часть ради эксперимента закоптили. Несоленой она получилось не очень, на мой взгляд, но Игорь буквально не отрываясь съел четыре средних рыбины и, довольный, восславил небеса за нормальную еду. Прикинули: по вяленой рыбе -- и у нас получится недельный запас, если жестко экономить, а не по четыре рыбины в одного запихивать, как Игорь.
   Стали думать, что делать дальше. Всем бывшим рабам объявили, что они обязаны отработать на возведении ограды, и тогда они вольны идти куда хотят. Многие кивали, соглашаясь, что это справедливо. Охрану оставили только за старыми рабами. Лагги, освобожденные из Атисского плена, редко уходили. Да и не держали мы их. Куда нам столько? Уходят -- и пусть идут.
   Кстати, на предложение уйти в поселок к рыбакам или к металлургам тоже никто не отозвался. Намучились мы снабжать их пищей. Скажу просто: даже нам с Игорем пришлось не раз и не два на охоту выезжать. Но волокуши с рыбой стали поступать регулярнее, и скоро мы уже могли вернуться к нашему любимому занятию -- ничегонеделанию.
   Ну, не совсем чтобы ничего. Лезли в каждое дело: от строительства казармы и рытья дополнительных колодцев до постановки первых вышек у частокола. Но нигде особо не задерживались, ограничивались общим руководством. Короче, делали вид, что без нас никуда...
  
   Глава 7
   Ограду закончили за месяц. И поселок застроили за это же время. Теперь в Тисе было пять десятков домов, наш, с позволения сказать, замок, дом на сотню охотников, что мы казармой сгоряча назвали, и строилась еще одна. Только уже без конюшни.
   У нас было всё.
   И торговый пост, с определенного времени вернувшийся в руки торговцев, поваливших к нам. И пруд у нас был, куда запустили на черный день мелочь на вырост. И склад с продовольствием, весь заваленный вяленой рыбой, исправно поставляемой поселком. Склад металла, который теперь у нас значительно подешевел. Кстати, его покупали и торговцы-пассы. Им было выгоднее брать у нас и тащить дальше, чем привозить издалека, рискуя временем и товаром. У нас поселился залетный парень из речного народа, что делал неплохие повозки. Его мастерская притулилась возле самой стены, и круглосуточно там слышался стук молотков, жужжание пилы и шелест рубанка. Я запретил рабам работать ночью и, когда услышал эти звуки, пошел проверить, кто нарушает закон. Оказалось, что рабочие у него сплошь вольные и получают, в принципе, неплохо. Телега шла за тридцать монет, рабочие получали по пять. Десять получал хозяин. То есть у нас появился каретный двор.
   У нас даже памятное место было. Курган братской могилы обложили камнем и по большим праздникам, вроде возвращения охотников из дальнего удачного похода, на самом верху разжигали огромный костер.
   Мне нравился городишко. Я видел, что он перешел ту стадию, когда сможет загнуться без посторонней помощи. Налаженное снабжение, постоянный доход, что еще нужно для продолжения развития? Но главное -- все это за считанные месяцы!
   Я был почти счастлив. Мне не хватало малости. Всего мира.
   А вот Инта был счастлив не почти, а полностью. Он не верил своим глазам и упоенно носился по городку на своей кобыле. Самое сильное и большое поселение лагги. И он -- его правитель. В неполных шестнадцать лет! Игорь только качал головой, когда видел его счастливые глаза. Мол, подожди, еще не все беды грянули.
  
   Вернулся из торговой поездки Десятник. Я не смог его как следует расспросить. Игорь на радостях не дал. Но меня до сих пор мучает вопрос, как за две телеги железа притащить сотню мясных ящеров, две телеги крупного зерна, из муки которого здесь изготавливали хлеб, и три сотни рабов в придачу, из которых треть стала охотниками. Короче, правдами и неправдами он сделал невозможное. И потребовал плату.
   Мы сели думать, как сдержать слово. Ему же поселок подавай и чтобы он там правил. Игорь предположил, что Десятника легче убить, чем выполнить обещание. Десятник, стоявший рядом, побледнел и сказал, что ему уже ничего не надо. Мы объяснили, что это у боевых зверей такие шутки. Инта своей властью наградил его кером. Лошадей у нас было мало, и цена на них держалась. Считайте, семьдесят пять рабов подарил. Недолго мы решали: нужен нам пограничный поселок или нет. В любом случае, степи были населены, и иметь там пункт наблюдения было бы очень кстати. Мало ли какая напасть из степей попрет? Разумеется, Десятник обрадовался. Спросили его, как далеко до степи. Получили ответ, что через неделю перехода на восток она уже вокруг. Окей.
   И мы начали готовить поселенцев. Выделили ему два кулака вольных, два кулака рабов и два кулака охотников. Дав в придачу телегу инструмента, что мы заранее отложили для рыбаков, выперли и дали месяц на обустройство. Обещали лично через месяц приехать и проверить. Задача простая: укрепленный лагерь наподобие поселка металлургов. Целью добычу не ставили. Сказали, через месяц сообщим.
   Он с недоверием нас выслушал и уехал, напоследок повторив инструкцию относительно рабского труда и выкупа новых рабов в государственную, то есть Интову и его наместников, собственность. Беда теперь только одна была. Раньше за нож давали шесть рабов, теперь не за каждый и одного получить можно было.
   Внешний облик людей тоже изменился. Уже не было видно голых торсов. Вероятно, мы давали пример прикрытости тела. Все носили тоги или грубые рубахи из полотна, которые женщины ткали в домашних условиях. В общем, все наше общество несколько преобразилось. Сказывалось и присутствие торговцев из более прогрессивных народов, и наши с Игорем труды по устройству быта.
   Мы, гордо выставив вперед мечи и лопаты, вошли в феодализм. За полгода! Из каменного века! Конечно, мы двигались хромая на рабовладельческий строй, на неграмотность даже высших слоев общества, таких как Инта и иже с ним, и на полное отсутствие доверенного дворянства. Но ничего. Эти упущения мы намеревались исправить.
   Самым главным событием, случившемся в те дни, было открытие военной академии на базе новой двухсотместной казармы. Почему академией назвали? По той же причине, почему загон для керов -- конюшней. Ну, нравилось Игорю слово "академия". Ректором ее стал, естественно, сам Игорь. В нее вошли все охотники старше четырнадцати и младше двадцати лет. Переучивать стариков смысла не было, и я согласился с доводами Игоря, что надо выделить академию, как орден. Не для всех... То есть только для тех, кто и правда отличается среди охотников несмотря на возраст.
   Чему там Игорь их обучал? Я иногда думал, что он там диверсантов готовит. Он натаскивал их действовать и в составе большой группы, и по отдельности. Не было ни одного предмета, чем бы его ученики не могли лишить человека жизни. И самое первое, чему обучал Игорь, это дисциплине. Смотреть на это было страшно. Он мог приказать избить охотника палками за то, что тот стоит неправильно в строю. Из академии он выгонял за опоздание к построению. Таким образом обновлялся состав. Ведь выгнанные чему-то, но научившись, все равно были качественнее подготовлены, чем простые охотники. Как воины, я имею в виду. Кто-то, честно признаться, уходил в леса. Но мы не сильно жалели.
   Игорь, для пущего своего удовольствия, затребовал у Атаири и получил после скандала для всех своих курсантов одинаковые длинные рубахи, выкрашенные уж непонятно чем в красный цвет.
   Быть курсантом и учиться у самого Боевого Зверя стало не просто почетно... это стало выгодно. С торговцев, проходящих через город или останавливающихся в нем, Инта брал шесть монет в казну. Две монеты, считайте, уходили на наши текущие нужды -- закупку хлеба по случаю, выкуп рабов, оплату работы наемных трудяг, типа того же каменщика, чтобы заложил некоторые окна в замке -- сквозняки надоели, -- и так далее. Одна монета откладывалась в казну. Еще одна с каждого торговца уходила на выплаты вольным, что выполняли редкие платные работы для Атаири: изготовление телег, кузнецу за работу, если она делалась не в рамках нужд поселения. Ткани и другие мелочи...
   И две монеты уходили на содержание армии. Только не смеяться. Эту статью, как необходимую, мы ввели почти сразу. Именно не охотников, а армии. Охотников определили как ополчение. Вот теперь посчитаем... Около двух сотен торговцев в первые месяцы. Четыреста монет на армию. То есть, считай, на Академию. Учитывая, что оружие и прочее они получали бесплатно, все деньги медленно копились в сундуке у Игоря. Я когда этот ларец увидел через три месяца после введения налога... У меня возник только один вопрос: зачем ему деньги? Он хитро подмигнул и сказал, что он-то знает им цену в отличие от всех нас? божественных и смертных. Я только хмыкнул. Меня тогда больше интересовал открытый одним из пришлых торговцев кабак на замковой площади.
   И вот когда он выдал первое поощрение своим лучшим курсантам, я понял все. Выдал-то он им по несколько монет, но радости было, как от ста. Он начал стимулировать курсантов лучше учиться не только палками, но и пряником. Курсанты это оценили.
   Торговец, открывший кабак, тоже оценил и компенсировал себе все расходы и потери при перевороте в Тисе. И нам, видя его довольную физиономию, тоже надо было что-то делать. Торгаш откровенно зарывался с ценами на еду и питье. Кружка дрянного пива, приготовленного здесь же, в Тисе, на задворках кабака, стоила целую монету. А уж подобие слабой водки в такой же деревянной кружке -- две монеты. Мы запретили курсантам посещать питейные заведения. Думаете, подействовало? Нет, конечно. Появилась игра на деньги. Кто ловчее кинет камушек в зарытый в землю кувшин. Более меткие и везучие теперь частенько захаживали в кабак, пока Игорь не видел или совсем отсутствовал из-за дел вне Тиса.
   Я тогда решил: раз безобразие нельзя остановить, надо его возглавить. Через две недели мы открыли таверну. Для всех. Но самое главное, что мы там сделали, -- это ввели цену на пиво: две кружки за монету. Там можно было не только выпить, но и перекусить. Подавалась мясная похлебка, жареное мясо, печеные овощи и вяленая рыба на закуску. Заведение, открытое в пику торговцу тоже на замковой площади, назвали "замковым". Я имел честь для рекламы там перекусить. Один раз. Потом в отхожем месте просидел часа три. Желудок, привыкший к концентратам, отучился нормально работать. Игорь ржал надо мной, но сам крепко задумался: не пора ли переходить нам на местный рацион?
   Его, конечно, радовало, что курсанты перебрались в наш ресторан. И для казны полезно, и не отравим. Всем заправлять поставили одного из пленников. Из тех семерых, что до сих пор томились у меня без дела. Кстати, еще один пленник, прошедший обработку, сын правителя Атиса, стал курсантом через "не хочу" Игоря. Мелкий, хлипкий, а завалил на палках двух здоровенных охотников. Мы аплодировали. И Игорь начал его обучать. А через неделю пришел и буркнул, что сделал его старшиной. Я спросил:
   -- С чего это?
   -- Его вся казарма любит. И слушается, словно он всю жизнь их знает, а они его.
   -- Это что, плохо?
   -- Нет. Это хорошо. По крайней мере, пока. Он хорошо на пробежке подгоняет отстающих. Но не нравится он мне.
   -- Чем?
   -- Откуда я знаю? Что-то в нем не так. Я таких видел раньше. Сами себе на уме.
   -- Отстань, ты его программатором отутюжил. Он не способен на предательство. Проверили же.
   -- А я об этом не говорю. Просто он много думает... Он ищет рациональное там, где надо просто делать. Такие гибнут быстро. Или становятся великими, как известный нам обоим десантник. Твой предшественник на божественном посту.
   Я усмехнулся и сказал, чтобы тот не забивал голову чушью.
   Так, отвлекаясь на мелочи и более насущные дела, мы теряли время, которое постепенно обволакивало меня какой-то странной пеленой. Иногда мне начинало казаться, что и мир-то мне не особо нужен. И этого вот существования и постепенного развития достаточно. Но, благо, лицо Игоря мне сразу напоминало, что там, на орбите, еще человек сто таких рож готовых отправить меня, а может и все население Ивери, на тот свет.
   Однажды утром я проснулся и понял, что на улице идет дождь. Даже прохладно что-то стало. Я, поеживаясь, подошел к бойнице, залитой водой.
   Нет, дожди тут я видел и раньше. Небольшие. Часто они шли по ночам. А тут вдруг такой ливень -- и днем. Я спустился в арсенал и нашел среди амуниции барометр. Настроил его на дождь. Давно хотел иметь барометр. Но настраивать на "ясно" -- это безнадега. Поднялся наверх к Игорю. Его уже не было. Торчал, небось, в Академии и дрючил курсантов. Пошел к Инте.
   Захожу, а он... Когда девушка, прячась в тунику и еле сдерживая слезы, выскочила вон, я подошел к этому засранцу и врезал со всей дури. А дури во мне много. Этого я никогда не одалживал. Он влетел в стену, забрызгав капельками крови настил из сухих веток.
   -- За что? -- почти плача спросил он. Он таки разогнулся и посмотрел мне в бешеное лицо.
   -- За насилие я убиваю, а не бью, -- сказал я. -- А за пользование положением в личных целях, да еще в таких, казню.
   -- Я не насиловал ее... -- сказал он, готовясь еще к одному удару. О том, чтобы защищаться, у него даже мозги не думали.
   Я заставил его объяснить, что тогда это значит. Он объяснил. Тогда я извинился.
   Оказывается, наш юный правитель, пока мы делом занимались... стены там воздвигали... поселок строили... академии организовывали... Он себе подружку среди рода Атаири нашел. Когда я рассказал об этом Игорю, тот только хмыкнул и высказался, что старик хитрее нас. Он хочет повязать родственными связями нашего Инту окончательно. Я только покачал головой, сказав, что они и так родственники. Тогда Игорь мне и сказал:
   -- Да плюнь ты. Пусть. Я вон тоже хожу к одной...
   Короче... оказывается, я один, дурак, о деле думаю.
   Вызвали Инту и объяснили ему следующее. Король. Царь. Император. Да и все остальные... Они могут делать все, что хотят, лишь бы не падала тень на их моральный облик. Попытки Игоря привести обратные примеры из Земной истории я пресек на корню. Правитель -- пример для нации. Так что у парня есть выбор: встречаться с его подругой так же тайно, но чтобы я больше этого не видел и тем более другие. Или жениться на ней. Конечно, этот молодой пацан выбрал жениться. Я иногда от молодежи балдею. Какие мы все идиоты были.
   Я сказал ему, чтобы послал за девушкой. Он и послал. Нашу личную охрану. Представляете, что там было? Короче когда ее привели, за ней шел шлейф плачущих теток, стариков и просто проходимцев. Атаири тоже пришел. Игорь ехидно спросил его:
   -- И ты нам, конечно, скажешь, что не знал.
   Молодец старик.
   -- Знал. Но даже меня слишком много, чтобы знать это. Это только их дело.
   Я отогнал Игоря от старика и сказал выгнать всех, кроме Атаири, девушки и ее родителей.
   -- Ну, -- спросил я Инту, -- что дальше?
   -- Мне нужен тот, кто к ним обратится, -- ответил он.
   -- Типа, руки просить, что ли?
   -- Зачем вам ее рука? -- спросил Инта.
   -- Нет, ну, как это у вас делается?
   Он понял меня. Он-то, зная нас, мог легко представить, что мы его невесте и руку оттяпать можем. Игорь заржал и сказал, что тогда он ее себе в жены возьмет, будет пара рук на двоих. Шутка не вышла. Инта на полном серьезе объяснил церемониал. Хорошо, что невеста, стоя в дальнем углу с плачущими родителями и Атаири, еще не знающего о том, что мы собираемся делать, не слышала шуточек Игоря.
   -- Надо просить для меня возможности надеть ей на голову венок...
   -- Чугунный. У нас столько чугуна лишнего...-- сказанул Игорь.
   -- ...Они откажут, сказав, что она сама выберет себе мужа...
   -- Меня! -- веселился десантник.
   -- ...Ты позовешь меня, Великий, и спросишь ее, гожусь ли я ей...
   -- Если нет, меня зови. -- Игорь мешал мне не по-детски, и я хотел его уже послать. Нет, ну а если я что перепутаю?
   -- ...Она скажет, что да...
   -- А если нет? -- перебил снова Игорь.
   Я разозлился и сказал, что мы позовем его, обязательно позовем... Только пусть он сейчас помолчит.
   -- ...Тогда ты, Великий, возьмешь нас за руки и соединишь их, -- закончил Инта.
   Он замолчал. Я подождал и спросил:
   -- И?
   -- Что и? -- спросил Инта.
   -- Это всё?
   -- Нет, -- мотнул головой Инта. -- Но остальное, Великий бог Прот, даже тебя не касается.
   Игорь сел на корточки со словами: "Канделябр подержать можно?.."
   Поведение жуткого однорукого Боевого Зверя привлекло всеобщее внимание, и я понял, что пока он загибается на полу, у меня есть шанс все сделать и не захохотать самому. Блин, не свадьба, а порнография какая-то. Не сватовство, а чушь...
   Я проделал всю процедуру, чуть не сказав после венка слово "чугунный". Соединил руки, и молодые исчезли.
   -- А с ним что? -- спросил Атаири, указывая на Игоря.
   Я, еле сдерживая хохот, объяснил:
   -- Вот так рад за молодых.
   -- А-а-а, -- сказал он серьезно и увел родителей невесты.
   Тут я и оторвался. Мой хохот сквозь не застекленные бойницы раздавался над поселком, привлекая всеобщее внимание. А слово "чугунный", изредка проскакивающий сквозь смех, было выучено даже детьми.
   Но Инта соврал насчет "и это всё". Всю ночь гулял поселок. Быстро, видать, оповестили... Слышался смех и веселые песни. Люди пропивали редкие монеты в нашем ресторане и кабаке торговца за славу молодого правителя и за его жену. Мы с Игорем и Атаири тоже посидели в кабаке за кружкой чего-то хмельного. Подняли тост за долгую и благополучную жизнь новой семьи в роду Атаири. Рода Мируши больше не было, и Инта высказал желание войти в род Атаири. Тем более что это был самый многочисленный род в нашем городке, еще почти поселке. Под утро, нализавшись виски, ну, не удержались, мы все-таки завалились спать.
   Инта появился к обеду и потребовал нашего присутствия при приеме гостей.
   Мы вышли во двор. Первыми пришли родители невесты. Наверное, надо процитировать их диалог:
   -- Наша дочь -- наша семья, -- сказала мать невесты. -- Какова дочь, такова и семья. Нравится ли вам наша семья?
   Инта кивнул и сказал:
   -- Среди множества честных семей ваша самая честная. Среди множества красивых семей ваша самая красивая. Среди множества воспитанных ваша самая воспитанная. Я вижу вас и знаю, что даже в старости она останется такой же честной, красивой.
   Интересно, что они под честью девушки понимают? Ну, уж не ее нетронутость до брака, это точно...
   -- Наша дочь -- наш очаг, -- сказал отец. -- Она грела нас, пока росла.
   -- Ваш очаг в хорошем доме. Он будет греть меня, а мои дети согреют ваш дом.
   Подошел Атаири:
   -- Она была цветком нашего рода. Сорвешь ли ты его и унесешь ветром в другой сад?
   Вроде он уже говорил, что остается в роду Атаири? Ну, может, это церемония такая, решил я не встревать с вопросами.
   -- В вашем саду теперь нет цветка. В вашем саду теперь два дерева, что собой закроют молодую поросль от испепеляющего солнца.
   -- Добро пожаловать в род Атаири. Прими от рода наши символы. Вот кувшин молока. Он восстановит твои силы. Вот полотно, чтобы утереть пот, который прольется, когда ты будешь защищать наш род. Вот копье из дерева справедливого Прота. Оно само будет разить врагов. Оно черное от крови, как и подобает копью воина.
   -- Благодарю.
   Вот сволочь, он знает это слово! Я от него никогда его не слышал.
   Атаири отвел родителей в сторону.
   Потом пришли воины рода Атаири. Они встали на одно колено и обещали защищать своего ценой жизни. Инта тоже встал на колено и назвал братьями охотников Атаири. Охотники ушли совсем из замка.
   Потом пришли представители от жителей поселка. Они восславляли правление Инты и желали ему счастья и долгой жизни. Они преподнесли его невесте, которую непонятно, где черти до этого носили, сундук с тканями и деревянной посудой. Сундук в сторону.
   И вот! Гвоздь программы! Купцы. Перечислять подарков не буду. Скажу, что и так захламленное пространство внутри стен стало совершенно не проходимым от тележек и сундуков. И вот каждый, блин, норовил назвать себя, сказать, откуда он, где живет в городе и чем торгует. Времени убили, ну, до ужина, точно. Потом пришли рабы. Человек десять. Я скуксился, думая, что дальше-то будет. Они-то что подарить, кроме набедренных повязок из листьев, могут?
   Тут-то и вышла невеста из-за спины Инты. Я даже не замечал раньше, что она красивая. Даже Игорь престал шутить. Красоту он ценил. Мы с отвисшими челюстями смотрели на нее -- вышагивающую, медленно покачивая бедрами, к нам. Да, это вам не заплаканная девица в углу с родителями. И не шлюшка, выскакивающая из постели. Это она... та, которая согреет теплом и красотой.
   -- Соблазню, -- только и сказал Игорь.
   Я посмотрел на него и сказал:
   -- Я тебе обещал руку отрезать? Отрежу кое-что другое...
   -- Ради нее -- пожалуйста. Но только потом...
   -- Козел.
   -- Похотливый козел, -- поправил меня Игорь.
   Девушка прошла мимо нас, чинно поклонилась мне, коснувшись рукой своей груди. Подошла к рабам и развязала веревку, связывающую их вместе.
   -- Вы свободны, -- объявила она и дала каждому в руку по монете. Как потом мне объяснил Атаири, в лесу давали кусок мяса при такой церемонии. Но я, честно говоря, не мог ее представить с грудой кусков мяса в руках. Такая нежная...
   Рабы ушли, пожелав ей родить охотника и хранительницу огня. Мальчика и девочку.
   -- Всё? -- спросил я у Атаири.
   -- До ночи -- да.
   -- А что ночью? -- спросил я.
   Старик пожал плечами и ответил:
   -- Он пригласит к себе на вечернюю трапезу только тех, кто воспитывал его. Я там буду. Вы -- не знаю.
   Игорь от такого неприкрытого хамства только усмехнулся.
   Конечно, вечером мы сидели у жениха в комнате. Невесты не было. Я спросил, где она. Инта мне ответил, что ее нет здесь. Она встречается со своими воспитателями. Они дают ей последние напутствия. Я кивнул понимающе.
   -- А тебе, значит, мы должны напутствия давать?
   -- Да. А я их буду слушать и запоминать, -- с абсолютно серьезным видом сказал наш молодой.
   Я поднялся и сказал окружающим:
   -- Перед вами царь, который скоро станет великим. Который молод и увидит плоды дел своих. Дети которого будут править всем, чего касалась рука человека на этой земле. И в этом мое слово. Я хочу, чтобы вы давали советы, исходя из этого. А не из того, хороший он мужчина или плохой. Хороший он воспитанник или так себе. Я тоже дам совет. Никогда не слушай советов, которых ты не просил давать. Ибо значит, тебе навязывают волю. Это мой совет.
   Я сел и многие сидящие крепко задумались, что можно посоветовать правителю. Старик Атаири как обычно отчебучил:
   -- Я посоветую тебе слушать себя, а не богов. Боги не добры. Они в своей божественности жестоки. А доброта -- удел человека. Ты человек. Слушай себя. Слушай человека.
   Это был не камень в наш огород. Это был целый астероид. Игорь постучал пальцами по полу и тоже дал совет:
   -- Я даже не знаю, что тебе посоветовать... наверное, вот что. У правителя не будет времени слушать, думать, рассуждать. У него, как у охотника племени, очень много обязанностей. Так вот. Скажу тебе просто: делай, что должен, и будь что будет.
   Когда он сел, я по-русски обозвал его плагиатором. На что он сказал шепотом:
   -- Будешь обзываться, я еще и "Божественную комедию" напишу. Станет классикой Ивери.
   -- Алфавит сначала придумай, -- так же шепотом сказал я.
   -- Алфавит придумали двоечники, чтобы писать шпаргалки.
   Советы мы давали до глубокой ночи, пока уже и советы кончились, и Инта устал делать умное лицо. Мы ушли, а он остался в своей комнате. Приговорив с Игорем бочонок местного пойла, мы почти ночь не спали, обсуждая дальнейшие планы.
   Снова с утра пошел ливень. Похолодало жутко. Или нам с жары так показалось? Привыкли мы к ней.
   -- Да что это дождь заладил? -- раздраженно сказал я поеживаясь. -- Я не могу так. Я теплолюбивый. Что происходит?
   -- Так ведь зима, -- сказал Игорь, чем меня несколько удивил. Оказывается, тут и зима бывает. Чего только не узнаешь из курса планетологии...
  
   И правда, началась зима. Она мне запомнилась только дождями и холодом. Небывалая депрессия напала на меня и, если бы не Игорь, я бы чокнулся. С ним даже с ума веселее было сходить.
   За всю зиму мы с ним только раз выбирались из Тиса. В новый степной поселок. С инспекцией. И ничего, знаете ли... Нашли поселение в пристойном состоянии. Склады ломились от вяленого мяса и хлеба, выменянного у недалекого поселения степняков на металл, присланный из нашей метрополии. Сам Десятник водил нас по поселку с шестью домами, словно по огромному городу. Рассказывал историю постройки каждого барака. Сколько бревен было заготовлено, сколько времени потрачено для того, чтобы бревна доставить. Как собирали крышу, как покрывали дранкой. Мы кивали с Игорем и мокли. Туда ехали -- мокли. Обратно ехали -- мокли. Я забыл, когда последний раз был сухим. Хорошо, в замке в комнате Игоря обнаружилось что-то типа очага. И, когда он пропадал в Академии или у своих многочисленных подружек, я разжигал его и устраивал настоящую парилку. А потом снова дождь и сырость.
   Зима, несмотря на то, что времени, по моим прикидкам, до того, как созреют на орбите приступать к "полевым работам", оставалось очень мало, прошла абсолютно бездарно. Если бы мы не увеличили население Тиса да не застроили его быстрыми темпами, я бы посчитал, что она вообще в минуса прошла. А так вроде хоть что-то делалось. Но весна неизбежна как крах демократии, и она наступила, внезапно вырвав меня из полупьяного существования.
   -- Вставай, алкоголик, -- разбудил меня однажды Игорь.
   -- Зачем? -- тускло поинтересовался я, не открывая глаз.
   -- Ты, кажется, хотел мир завоевать. Или передумал?
   -- По такой жиже танки не пройдут... -- уверенно сказал я, не желая вставать.
   -- У тебя еще танков нет.
   -- И не будет, -- заявил я. -- Если дожди не кончатся, то и не будет.
   -- Поздравляю. Зима кончилась, -- объявил Игорь.
   -- Шутишь? -- спросил я.
   -- Такими вещами не шутят, -- сказал он. Ему тоже приелись дожди, от которых начинало ломить давно отсутствующую руку.
   Я проснулся и подполз к бойнице. Грязный двор заливал поток плавящего воздух солнца. Я возрадовался. Я пришел в себя. Знаете, что я спросил сразу? Я сам не ожидал от себя:
   -- Ты за зиму не придумал, как наладить производство мебели?
   Он ухмыльнулся, и мы сели за проект. Чувствуете? Ни минуты промедления. Словно на днях опять начнется зима, и я опять уйду в алкогольную спячку. К вечеру я позвал к себе Инту, и мы с Игорем изложили план по мебельной фабрике. Он его зарубил просто:
   -- Кому это нужно?
   Ответ был прост.
   -- Мне, -- сказал я.
   -- Но для тебя одного можно и вручную все изготовить, -- сказал он.
   Однако уже на следующее утро кузнец получил заказ на пилы ручные, лобзики и пилы дисковые, которые мы намеревались раскручивать с помощью различных передач приложением рабской силы. Через неделю, получив все заказанное, мы собрали первые верстаки и станки. И понеслось... Первоначально все изготавливалось только для нашего "замка". Пять кроватей. Двадцать стульев. Десять столов. Один трон. Оружейные пирамиды: для меня в подвал и стойки для оружия охраны -- копья запасные ставить, мечи вкладывать.
   Жена Инты на радостях начала оформлять тронный зал. Выселив из самой большой жилой комнаты охрану, она произвела там косметический ремонт. Натянув на стены ткань, специально для этого изготовленную в огромных количествах, она с помощью рабов и охраны перетащила туда трон. Сзади дикого сооружения, названного мной по недоразумению престолом, установила два кресла, изготовленные для нас. Себя при Инте на церемониях она не видела, а мы и не настаивали. Я теперь, когда приползал вечерами, не на пол падал, а на кровать с мягким матрасом, набитым шерстью каких-то диких животных. Воняло жутко, но пришлось привыкнуть.
   Пока обустраивали замок и приводили в порядок его комнаты, Игорь переселился в казарму, и я стал видеться с ним только на собраниях или когда ему что-то было нужно. Чтобы вот так просто прийти поболтать, он, конечно, ленился. Зато я переселился в его комнату с очагом и почувствовал себя практически человеком. Ну, не хватала тепла для моей божественной сущности! Я даже подумывал, а не переселить ли навсегда десантника в казармы. Он вроде был не против.
   Но в один прекрасный день пришел Игорь и сказал с грустью:
   -- Всё.
   -- Что всё? -- испугался я, чуть не бросившись к узкой бойнице посмотреть, как это "всё" валится в пике с небес.
   -- Я закончил первый выпуск, -- сказал он, и я слишком громко облегченно вздохнул.
   -- Академии? -- спросил я на всякий случай. Мало ли что он там еще готовил, пока пропадал днями и ночами.
   -- Ага. Нас холодному оружию тоже год учили. И я за год уложился, -- с довольной, но немного грустной улыбкой сказал он.
   -- И что? -- спросил я, не понимая, в чем смысл такого трагизма в голосе. Мыльных опер пересмотрел на своем браслете?
   -- У тебя теперь двести боевых зверей, -- уведомил он меня. -- Владеют всем: от камня до пики.
   Я не поверил. Вечером на потеху поселка и на устрашение врагов, которых у нас пока официально не было, был проведен показательный парад курсантов.
   Я говорил, что он там диверсантов готовил? Да? Ну, так вот он их подготовил. То, что они показали, было выше моего понимания необходимого уровня. Как можно ломать деревья моего имени, если они железу с трудом поддаются? Ломать голыми руками. Особенно мне понравился паренек, что шутя, безоружный, отбивался от двух охотников с копьями, приглашенных из моей личной охраны. В конце он покрошил их копья и под восхищенные возгласы толпы сделал прыжок через себя. Потом я его же видел с мечом. Верьте на слово, это машина смерти. Это танец смерти. Танец стали тела и стали меча. Он был богом оружия. И только в самом конце я узнал в нем младшего сына правителя Атиса. Его папаша даже через купцов не пытался узнать о судьбе отпрыска. А он здесь превратился в этакого монстра. Потом были скачки на керах и метание копья на скаку. Потом стрельба из лука. Не охотничьего, а тяжелого, специально изготовленного для академии. Тяжелая стрела из него прошибала панцирь. Всего их изготовили штук триста, и все они осели у курсантов. Бывших -- выгнанных и выпущенных. Оружие у отчисленных никогда не отбиралось. Еще я посмотрел, как ради показухи дерется одной рукой сам Игорь. Я понял, что он всегда мог убить меня, не вставая с места и на любом расстоянии в пределах видимости. Он, как кегли, валил курсантов. Но не калечил. Вся Академия побывала в грязи перед тем, как он, умотавшись, выбрался из этой кучи малы. Восторгу зрителей не было предела. Хозяин кабака притащил два бочонка пива и передал их Игорю.
   -- Для таких защитников ничего не жалко, -- сказал он. Я решил не расценивать подарок как взятку.
   Пиво курсанты выдули на месте. Пока они наслаждались холодным напитком, Игорь подошел к Инте и сказал ему:
   -- Видишь?
   -- Да, -- с восторгом в голосе сказал Тисский.
   -- Это твои воины. И негоже, чтобы ты был хуже них. На следующий набор я жду тебя в Академии. Будешь совмещать тренировки и правление.
   Тот радостно закивал. Дурак, подумал я тогда. Позарился на красивые фокусы бойцов. Это мы проходили в своей академии, в штурманской. Вся морда в цветах и почестях, а задница-то в мыле! Но разубеждать правителя я не стал. Может, и к лучшему, если Игорь его научит, решил я тогда.
   -- Сегодня ты примешь присягу каждого, -- сказал Игорь Инте. -- Они -- оружие. Не смотри на них как на людей. Они убийцы и могут убивать голыми руками. Прими их присягу, чтобы быть хоть чуть уверенным, что это оружие не повернет против тебя. За историю Земли правители чаще всего страдали от своих гвардейцев. Держи их в черном теле, чтобы у них даже времени на заговоры и прочее не было.
   Вечером двести рыл стояли на коленях и повторяли за Игорем слова присяги. Потом каждый подходил ко мне и Инте. Из моих рук он принимал посуду с водкой. Выпивал ее и, опустившись на одно колено, принимал из рук правителя меч, на который в спешном порядке кузнец проставил клеймо. Молния. Символично. Удар этих "машин" должен быть молниеносным.
   Выдав каждому из своих запасов по пять монет, я и Инта оправили всех "офицеров", как мы их назвали, гулять и пьянствовать. За поведение не боялись. Первое, чему обучал Игорь, это культуре. Скромность, сила и воля. Вот лозунг курсанта, который он почему-то завел. Они и пили скромно, только водку, и по-волевому -- не меньше литра на двоих.
   Я, Инта и Игорь собрались ночью на крыше, где вновь возобновили каждодневные посиделки, и стали держать военный совет. В этих делах Атаири был не нужен, и мы только уведомили его, что он может прийти, хотя это и необязательно. Он, сославшись на разбор дела о краже, затянувшийся до ночи, не пришел. Ну и не надо.
   -- Итак, -- сказал я, -- нам надо расширять границы твоего правления. У нас есть выбор. Пойти на юг в леса лагги. Там еще идет война. Так что не сложно будет покорить и объединить роды под твоей властью. Обложим их налогом и введем наш закон.
   Инта скривился. Ему не нравилась идея бойни своего народа. Мы пытались втолковать ему, что это благое дело по нескольким причинам. Во-первых, мы избавимся от опасности нападения с юга из непредсказуемых лесов. Во-вторых, объединенные роды дадут нам армию тысяч в двадцать минимум. С такой армией можно двинуться на весь речной народ, форсировать Ис, дойти до Атиса и взять его штурмом. Я не пояснял, зачем такая авантюра, -- я просто показывал возможности. А можно, продолжал я, не ссориться с морским народом и завоевать Апрат. Который не пускает корабли морского народа в океан. Это даст нам не хилый источник дохода. Дань, взимаемая с кораблей, может превысить сотни монет за один корабль. И Апрат этим не пользуется только из-за давней вражды с пассами. Он просто тупо топит корабли, если они пытаются спуститься к океану.
   Инту это не соблазнило.
   -- Тогда можно пойти на степняков. Углубится в степь и там, уже подчинив и обложив данью поселения, набирать рекрутов.
   Инта поморщился. Я спросил, что ему не нравится.
   -- Степь. Солнце. Жара, -- пояснил он.
   -- Тебе же не идти, -- пожал я плечами.
   -- Кроме того, на самом востоке стоит царство Наем. Там сильная армия. И они уже обложили данью степняков, обещая им защиту в случае нападения.
   -- Это мы и сами знаем, -- сказал Игорь насмешливо. -- У нас выбора нет. Нам надо отодвигать границы от Тиса. Это аксиома. Степняки, кстати, не вариант абсолютно. Им наша дань... в общем, вы поняли, до какого места. Они снялись и ушли, а мы потом обижайся на них, чего это они платить не захотели.
   -- Я знаю, -- согласился парень с доводами. -- Я предлагаю подчинить речной народ нашей стороны Иса.
   -- Смысл? -- спросили мы с Игорем одновременно.
   -- Первое, конечно, дань. Второе... мы производим много металла. Но мы не нуждаемся в таком количестве. Нам нужно найти, кому его продавать еще, кроме тех, с кем мы и так торгуем. Речной народ торгует с морским по привычке. Нас откровенно игнорируя. Наша сталь не хуже их. Наше железо идет уже слитое с другими металлами, что делает его прочнее и долговечнее...
   Это мы заставили кузнецов экспериментировать с легированием стали.
   -- ...Осталось навязать им наше железо. И я не вижу другого пути, кроме как военного перелома и навязывания им нас...
   Я смотрел на Инту, будто в первый раз его увидел.
   -- Рынки сбыта, -- сказал тихо Игорь, и я кивнул.
   -- Тогда нужно делать и свою валюту, -- сказал я.
   -- Несомненно, -- сказал Инта. -- Если вы имеете в виду деньги, то они нам давно нужны свои. Меня интересует только возможность беспрепятственно пополнять запасы.
   -- И продавать наши товары только за наши деньги? -- риторически спросил Игорь тоже в легком удивлении от способностей Инты.
   -- Конечно, -- кивнул правитель.
   -- Это заставит их продавать свою продукцию нам для получения монет, -- закончил Игорь мысль Инты.
   -- Безусловно, -- согласился Инта, глядя Игорю в глаза.
   -- Это война немедленно и с морским народом, -- сказал, покачивая головой, Игорь. -- Рынок сбыта они нам простят, на одном берегу Иса. А вот валютная интервенция -- это страшнее. Особенно тем, что дальше нас их валюта уже ни в страну лагги, ни в Наем не пройдет.
   -- Излучатели еще полны заряда, -- сказал я, пожав плечами.
   -- И у нас двести боевых зверей. Кроме почти тысячи охотников, -- напомнил Инта. Он уже давно перешел на десятеричную систему, и почти все в поселке могли свободно ею пользоваться. За исключением тех, кто недавно пришел к нам из лесов.
   -- Значит, война? -- спросил Игорь.
   -- Посмотрим, может, до нее и не дойдет, -- с надеждой сказал я.
   -- Дойдет, -- пообещал Игорь. -- Может, не сразу, но дойдет.
  
   Продолжение читайте в бумажном варианте =)
  

Оценка: 5.22*22  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"