Старый дом Риддлов, уже долгие годы стоявший пустым, а потому продолжавший всё сильнее ветшать и терять былой лоск, относился к тем домам, куда с неистребимой силой тянет далеко не одно поколение мальчишек. Ведь нельзя найти ничего более таинственного, чем притаившийся в глубине всё сильнее зарастающего и дичающего сада, смотрящий тёмными провалами окон особняк с шикарной мутной историей, которую из уст в уста переносят слухами и обсасывают сплетнями кумушки всего городка.
Так что неудивительно, что одной пасмурной ночью группа неустановленных лиц подросткового возраста совершила очередной акт незаконного проникновения на территорию частной собственности. Проникновение проходило в режиме строгой секретности и осторожности, с соблюдением режима полной тишины, ибо сторож бдил! Сторожем выступал старый садовник, заставший на своём веку ещё здравствующих владельцев.
К слову сказать, проявляемая осторожность нарушителей говорила о том, что сторожил старик очень хорошо. Ну, или о том, что в комплекте с ним шла верная двустволка, а соли было в избытке.
Но в этот раз всё прошло тихо и незаметно. Перебравшись через каменную ограду, заросшую уже не одним слоем плюща, четверо "малолетних вредителей", по одной, самой цензурной из классификаций садовника, осторожно, стараясь не попасться в самодельные закладки местной охранки, пробирались по запущенным извилистым дорожкам к дому.
Добравшись до особняка, выглядевшего вблизи ещё более непрезентабельно и щеголявшего отшелушивающейся со стен краской, цвет которой в ночной темноте было не разобрать, подростки притаились у одного из окон.
-- Эрни, ты чего замер? - недовольным громком шёпотом спросил один из них. - Или сдрейфил?
-- Сам ты сдрейфил, - ответил ему возмущённый ломкий голос. - Я просто думаю... как залезть, вот!
Двое, остававшихся до этого момента молчаливыми, парней не удержались от насмешливого фырканья.
-- Иди уже, мыслитель. Тебя никто на спор биться не заставлял, так что либо лезешь, либо ты сдрейфил.
Помявшись некоторое время, вышеназванный Эрни поднялся, и, отодвинув несколько оторванных, видимо, предыдущими подобными посетителями досок, осторожно начал забираться через выбитое окно внутрь дома. Сопровождавшие его свидетели исполнения спора вежливо и аккуратно придержали за ним доски, чтобы ему было удобнее лезть.
Оказавшись внутри дома, Эрни рискнул аккуратно посветить себе предусмотрительно захваченным фонариком, луч света от которого высветил царившее вокруг запустение да разный мусор, занесённый внутрь ветром сквозь разбитое, а потом неплотно забитое досками окно. На этом фоне выделялась накрытая старыми чехлами мебель, скрывавшая в тенях за собой большую часть комнаты.
-- Тс-с-с! Эрни! - Донёсся до него тихий окрик снаружи. - Ты там ещё живой?
Дёрнувшись в испуге, и, видимо, рефлекторно погасив фонарик, Эрни ощутил, как темнота, разогнанная до этого слабым светом, с удвоенной силой метнулась на свои старые позиции, заставив его тем самым попятиться обратно к окну, которое выделялось лишь чуть более серым светом.
-- Живой я, живой, - демонстрируя напускную браваду и голосом выделяя своё недовольство, ответил он. - Чего орёте?
-- Ничего. Мы пошли к противоположной стороне дома, как и договаривались. Будем ждать тебя у подвального окошка.
-- А, ага. Давайте.
Проследив, как троица скрывается от его взгляда, Эрни ещё некоторое время постоял, видимо, собираясь с силами, а потом, решительно включив фонарик, пошёл вглубь дома.
Двигаясь медленно и осторожно, Эрни так или иначе рассматривал встречавшуюся ему по пути обстановку комнат, пыльные картины, а также пауков в художественно развешенной ими по стенам и углам паутине. Однако увеличить свою осторожность его заставила более убранная часть дома - видимо, это старый садовник старался в меру своих убывающих сил поддерживать чистоту, но которых на весь дом уже давно не хватало.
Выйдя таким образом в холл, Эрни нашёл спуск в подвал, и надолго застыл на верхней ступеньке лестницы, вслушиваясь в царившую вокруг тишину. Так и не услышав чего-либо, он осторожно начал спускаться вниз.
Оказавшись в подвале, подросток очень удивился царившему вокруг образцовому порядку - ни паутинки, ни пылинки вокруг не наблюдалось. А оглянувшись назад, он с удивлением увидел лишь свои пыльные следы на идеально чистом, выглядевшим как новый, полу. Недоумённо посмотрев на них, он только пожал плечами, продолжив свой медленный поход.
Однако, если царившая вокруг чистота его и удивила, но не вызвала каких-либо иных эмоций, то, когда, пройдя дальше по центральному коридору цокольного этажа, он добрался до границы этого образцового порядка, Эрни уже не смог так просто принять увиденное.
Часть коридора с новой отделкой и отсутствием грязи, хотя и не резко, но очень быстро возвращалась к привычной всему дому обстановке с паутиной, пылью и общей запущенностью. И данное обстоятельство привело к тому, что очень сильно изменило его дальнейшую жизнь - вместо того, чтобы пройти дальше по коридору по видневшимся в пыли старым следам в последнюю комнату, и, выбравшись через окно, пойти с друзьями по домам, он решил заглянуть в комнаты, находившиеся на выглядевшим новым участке этажа.
Осторожно нажав на дверную ручку одной из закрытых дверей, он медленно начал приоткрывать её, подспудно ожидая жуткого визга древних петель, но оного не последовало. Дверка приоткрылась легко, открыв его взгляду всю ту же привычную картину пыли, мусора и запустения. Эрни с шумом выдохнул воздух, осознав, что непроизвольно задержал дыхание.
Аккуратно закрыв дверь обратно, он уже более смело повторил свои действия на следующей, а потом ещё на одной - каждый раз ничего интересного не находилось. В конце концов, уже не стесняясь, он распахнул предпоследнюю дверку, и... замер в проходе.
Комната оказалась такой же чистой, как и коридор за ним, но этот факт прошёл мимо его сознания. Открывшаяся подростку картина настолько резко выходила за рамки привычному ему мира, что вызвала определённый ступор, да и попросту не хотела никак укладываться у него в голове.
Освещённая непривычными светильниками, комната была практически пуста, что, в итоге, просто-напросто приковывало взгляд к распятому на полу в форме звезды человеку, лежащему в странном чертеже. Чертёж, а, точнее, фигура, нарисованная на полу, на первый взгляд, чем-то вроде мела, только более плотными линиями, представляла собой два круга, перечёркнутых прямыми линиями, а также кучу странных закорючек неизвестного Эрни алфавита. В большем из них, как уже говорилось, лежал неизвестный, а в маленьком - чёрная книжка. Линии рисунка слегка, но вполне заметно светились пульсирующим белым светом, придавая сложившейся картине вполне реальный ореол мистичности.
В голове у Эрни бешеной белкой засуетились мысли совершенно о разном - и о том, что обнаруженное похоже на жертвоприношение, которое он видел в недавно просмотренном фильме по телеку, и о том, что это друзья так над ним подшутили, и о том, что надо позвать полицию, и даже о том, что, оказывается, вот что делает сторож с ночными нарушителями, если кого поймает. Последнее, как ни странно, позволило ему определиться со своими действиями, только вот сбежать парень не успел.
Неожиданно подросток ощутил, как чьи-то холодные пальцы коснулись его сердца, заставив оное испуганно замереть, а самого парня вынудив упасть на колени в судорожной попытке вдохнуть воздух сквозь перехваченное спазмом горло. В глазах у него ощутимо потемнело.
Но так ему просто показалось вначале, а на самом деле сквозь него пролетела тень, довольно резво впитавшаяся в замеченную им ранее чёрную книжку. Сразу после этого ритм пульсаций линий рисунка резко изменился, довольно сильно ускорившись. Казалось, нечто невидимое перетекает из человека в книгу. Впрочем, вскоре всё вернулось, как было ранее, и Эрни было подумал, что теперь уже точно надо вставать и валить куда подальше, как вдруг человек, который, как посчитал Эрни, пребывал без сознания, резко сел и раскрыл глаза, в которых не наблюдалось ни грамма разума.
Этот взгляд, когда казжется, что нечто вроде ничего и не видит, но при этом ты понимаешь, что тебя пристально рассматривают и отслеживают каждое движение... и под которым ты замираешь подобно мышке, загипнотизированной плавными движениями змеи... Он напугал Эрни настолько, что тот просто в животном ужасе заорал, и попытался дать дёру из такого страшного места.
Однако, дверь в комнату захлопнулась у него перед носом.
-- Не так быстро, кхе... кх! - Донёсся у него из-за спины хриплый голос, окончившийся жутким перхающим кашлем.
Медленно обернувшись, он увидел уже вполне уверенно стоящего мужчину, немного странно одетого, смотрящего на него с интересом энтомолога. Кто такие энтомологи, Эрни представлял смутно, но что они способны смотреть именно так, теперь считал однозначно.
-- А, может, ты мне и пригодишься, - задумчиво озвучил свои размышления неизвестный.
Эрни судорожно сглотнул, пытаясь спиной вперёд отползти от приближающегося к нему человека. А последний уже направил на него какую-то указку, незаметно для подростка появившуюся у того в руках словно по волшебству.
-- Легиллиментс! - Произнёс незнакомец, и перед глазами у Эрни начали пролетать его воспоминания, причиняя ему всё усиливающуюся боль.
А потом подросток не выдержал, и просто потерял сознание.
***
Хогвартс.
Я находился в том состоянии полудрёмы, когда вроде ещё спишь, и хочешь продолжать спать дальше, но уже осознаёшь, пусть и с некоторой задержкой на осмысление, то, что происходит вокруг. И это "вокруг" начинало меня неотвратимо будить, хотя я и постарался зарыться в подушку от света и закутаться в одеяло, чтобы громкий разговор, пробивающийся из-за стенки, убавил свою громкость.
-- Альбус, в который раз тебе говорю - не смей беспокоить ребёнка! Чудо, что он вообще сохранил возможность оперировать магией после того, как ты с таким опозданием сообщил мне о состоянии детей!
-- Поппи, ты преувеличиваешь. Да, Гарри полностью опустошил свой источник, но это никак не угрожает его жизни. Будь твоя воля, ты бы всех школьников поселила у себя, и никуда не выпускала.
Звук, донёсшийся до меня, был нечто средним между рычанием и змеиным шипением.
-- Альбус, мне не до шуток! Ты, благодаря своему легкомысленному отношению к здоровью детей, мог стать причиной их необратимых увечий. Гарри сейчас все равно что сквиб, и я вообще сомневаюсь, что в дальнейшем он сможет наколдовать что-либо сложнее люмоса. Мисс Грейнджер в глубокой коме, а вокруг неё происходит спонтанное воспламенение предметов, как будто у неё непрерывно длится спонтанный детский выброс магии, только почти без магии. А ты мне тут смеешь заявлять, что ничего страшного? Напомни мне, с каких пор ты к своей куче должностей получил статус практикующего колдомедика? Ах, не получал? ТАК НЕ СМЕЙ УЧИТЬ МЕНЯ МОЕЙ РАБОТЕ!!! Ребёнок до своего окончательно выздоровления останется в больничном крыле под моим присмотром. Я сказала!
-- А?
-- А мисс Грейнджер, ВОЗМОЖНО, я и выпишу, но только после того, как она придёт в сознание.
-- Но...
-- Либо мы их обоих отправляем в Мунго, раз уж ты сомневаешься в моей квалификации! Ах, не сомневаешься? Тогда вопрос закрыт.
-- Поппи, но, всё же, надо...
-- Хорошо, Альбус. Пять минут, не более. И не смей закрывать дверь!
К этому моменту я окончательно понял, что проснулся, но шевелиться всё равно не хотелось из-за общей слабости. Но то, что вставать придётся, мне окончательно дал понять щелчок замка двери, приближающиеся шаги и скрип соседней кровати, когда на неё уселось что-то... кто-то тяжёлый.
-- Добрый день, Гарри, - произнёс смутно знакомый голос.
Пришлось открывать глаза, что, впрочем, помогло несильно - всё вокруг было в тумане, а непосредственно перед глазами блеснуло что-то золотое. Машинально дёрнувшись протереть глаза, я понял, что руки будто свинцом налились.
Кое-как проморгавшись, я увидел замершие перед лицом очки. Как странно...
-- Добрый день, Гарри, - опять произнёс голос. Дамблдор, точно! Стоило мне посмотреть на него, как я всё вспомнил. Запретный коридор, ловушки, друзей, Квиррелла-Волдеморта и...
-- Директор! Камень! Это был Квиррелл! Камень у него! Нужно его...
-- Успокойся, мой мальчик, это уже неважно. - Голос Дамблдора был приветлив и спокоен. - Камень не у Квиррелла.
-- А у кого тогда? -- Меня уже просто-напросто раздирало беспокойство. -- Сэр, я...
-- Гарри, пожалуйста, тихо. -- Дамблдор успокаивающим жестом поднял руку. -- А то мадам Помфри выставит меня отсюда.
Стараясь успокоиться, я тяжело вздохнул и огляделся. И только сейчас до меня дошло, при чём тут мадам Помфри, ибо, судя по всему, я нахожусь в больничном крыле. Столик, стоявший рядом с моей кроватью, был занят кучей сладостей. Очень похоже, что кто-то совершил налёт и ограбление магазина сладостей в одном флаконе.
-- Знаки внимания от твоих друзей, - пояснил мне Дамблдор, видимо, поймав мой взгляд. - То, что произошло в зале между тобой и Квирреллом - это огромный секрет, Гарри.
Друзей? Но у меня же нет... Или есть? От попыток вспомнить только голова заболела.
-- Я давно здесь? - Я решил перевести тему.
--Три дня. Мистер Рональд Уизли и мисс Грейнджер, когда она тоже очнётся, несомненно, будут весьма счастливы, что ты в порядке. Мистер Уизли был крайне обеспокоен твоим состоянием.
-- Но, как же камень...
-- Я вижу, сейчас ты можешь думать только о нём. - Улыбка сползла с лица Дамблдора. - Что ж, поговорим о камне. Профессору Квирреллу не удалось отобрать его у тебя. Я появился как раз вовремя, чтобы помешать ему это сделать. Хотя должен признать, что ты и без меня неплохо справлялся.
Директор в этот момент повёл плечами.
-- Вы были там?! - Вырвалось у меня, и сразу пришло воспоминание о последнем, что я слышал перед тем, как потерять сознание. Значит, ничего не почудилось. - Это были вы...
-- Я боялся, что опоздал, - признался директор.
-- Да, вы чуть не опоздали, - согласился я. - Ещё немного, и он бы отобрал у меня камень...
-- Я боялся не за камень, - мягко поправил меня Дамблдор, - а за тебя. Схватка отняла у тебя все силы, и ты едва не погиб. В какой-то момент я даже подумал, что это произошло. А что касается камня, то он был уничтожен. Впрочем, мы ещё успеем наговориться - мадам Помфри сказала мне, что ты здесь надолго, а потому какую-то часть лета тебе придётся провести в больничном крыле.
Тут директор мне лукаво улыбнулся.
-- И кое-кто, - кивнул он в сторону двери, - тут давно к тебе бьётся, так что не буду больше тебя утомлять скучными взрослыми разговорами. Выздоравливай, Гарри, твоя жизнь очень важна для всего магического мира.
Посмотрев туда же, я увидел тощего рыжего парня, кого-то мне смутно напоминающего.
-- Привет, друг! Ты как тут?
-- Друг?
-- Конечно! А ты что, забыл всё, что ли? Я Рон Уизли, и мы с тобой лучшие друзья почти с самого первого дня в школе.
***
За окном кабинета директора Хогвартса пошёл дождь и продолжали летать отмороженные гриффиндорцы, распугивая редких ворон, на что те лишь разевали впустую клювы. Видимо, проклинали на своём птичьем тех, кто так бескультурно их подрезал, заставляя мокнуть лишние секунды. Впрочем, окно кабинета надёжно изолировало директора от сторонних разборок, обеспечивая прекрасную шумоизоляцию и свою атмосферу.
Альбус Дамблдор расслабленно полулежал в своём кабинете на мягком диване, трансфигурированном им из табуретки для посетителей, рядом стоял чайный столик с фарфоровой чайной чашкой, наполненной исходящим лёгким паром горячим свежезаваренным чаем. Там же рядом стояла конфетница с его любимым лакомством. Все дела были сделаны, так что можно было расслабиться.
Директор отхлебнул глоток чая, закинул в рот засахаренную дольку, и довольно зажмурился. Лепота... Всего несколько часов назад он закончил "беседы" со всеми однокурсниками Поттера и Грейнджер, а также курсом старше. Не забыл он и старост всех четырёх факультетов, культурно вызвав их за завтраком в Большом зале к себе в кабинет, демонстративно недовольно озвучивая тему беседы о низком контроле за первокурсниками.
В общем, самое муторное закончилось, и теперь никто не удивится тому, что к Гарри и мисс Грейнджер присоединится мистер Уизли. Всё же хорошо, что они так ни с кем близко и не сошлись у себя на факультете, полностью оправдывая славу воронов-одиночек.
Директор ещё раз отхлебнул из чашки, продолжая с ленцой размышлять над своими действиями, вспоминая свой исходный план, который так грубо пришлось воплощать в реальность. А всё из-за мелочей, которые он лично упустил или оставил на самотёк. М-да, старость - не радость.
Но всё удалось вернуть на круги своя - Гарри, хоть и на другом факультете, всё равно будет контролироваться Роном, отпугивающим от него всех посторонних. Девочка же послужит противовесом, принуждая их учиться, но при этом делая это так грубо, что вызовет у Гарри отвращение к знаниям. Так что между учёбой с заучкой или квиддичем с Роном у него просто не останется выбора. В следующем году надо будет опять устроить ему встречу с убийцей родителей, закрепляя желание отомстить, и в итоге останется подсунуть ему нужные свитки с ритуалом, в котором знаний разобраться у него не будет. А дальше его неразвитого родового дара хватит открыть путь, как и было предсказано.
Нет, но как шустёр! Если бы его не было рядом, то Аластор однозначно бы наломал дров. Хотя и он сам тоже не мог знать, что засранец так прореагирует на смерть подружки. Если бы не слёзы феникса, лежать бы ему рядом с этим гадёнышем в больничном крыле. Кстати, да, девочка тоже далеко не простая магглорожденная. После всего продемонстрированного уж точно не грязнокровка. Надо будет взять у неё крови на анализ - может, получится надавить на кого из аристократов, или же проклятие какое на противников наслать. Впрочем, она сейчас уже недоступна, но есть же...
Ох, опять он чуть не забыл о мелочах. О родителях мисс Грейнджер. Совсем не нужно, чтобы они начали возмущаться состоянием вернувшейся дочери. Может, их убить сейчас? Тогда девочка полностью и во всём будет помогать мистеру Поттеру в его мести. Хотя... Пока рано демонстрировать возвращение Тома. Стоит отправить штатного обливиатора Ордена с копией воспоминаний об "обычном" поведении их дочери. Магглам этого пока хватит. Заодно и крови наберёт.
Что там ещё? А, гоблины. Он - официальный опекун мистера Поттера, так что лапы у них коротки. Им и совы с распоряжением хватит. А будут возбухать, так маги всегда готовы повторить то заклинание, которым было подавлено их последнее восстание - заклинание адского пламени в закрытых помещениях просто-таки страшная вещь.
Так, что у нас остаётся в сухом остатке? Всё замечательно, кроме того, что герой не под кровной защитой в семье родственников, а под присмотром этого цербера, по непонятному стечению обстоятельств отзывающегося на мадам Помфри. Так в последний момент всё смешать!
Директор от нахлынувших чувств закинул внеочередную дольку себе в рот.
Впрочем, и тут можно вывернуться с выгодой - как она его выпустит, пусть мальчик погостит в семье Уизли. Можно и девчонку туда же. Пусть Молли её оценит, может, заодно и пристроит кого из своего выводка - девочка-то умненькая.
А за окном по-прежнему шёл дождь, и летали гриффиндорцы.
***
Мадам Поппи Помфри, занимающая должность штатного колдомедика школы чародейства и волшебства Хогвартс, стояла у окна, открывающего вид на соседнюю палату, и задумчиво смотрела на находящуюся там бессознательную девочку.
Для всех посторонних или малознакомых с женщиной людей она просто наблюдала за пациенткой, но вот для тех, кто знал её гораздо лучше...
-- Переживаешь, Поппи?
Уже немолодая женщина вздрогнула от неожиданности.
-- Это так заметно, Филиус? - Вымученная попытка улыбнуться Поппи явно не удалась.
-- Для меня - да, - сочувственно ответил профессор Флитвик, подойдя к ней. - Как дела у мисс Грейнджер?
-- Без изменений. Если бы я сама не перепробовала все известные мне способы пробуждения, я бы сказала, что она просто спит и видит сны. Все симптомы соответствуют фазе быстрого сна... сильно затянувшегося. И, хотя известно, что после стресса эта фаза удлиняется, но не восемьдесят же часов без перерыва??? Ну вот, опять началось...
Последнее относилось к начавшейся в наблюдаемой палате "огненной феерии", когда вокруг девочки стали беспорядочно вспыхивать алые искорки, а пара оставленных незакреплёнными предметов, включая накрывавшую девочку простынь, взмыли в воздух. Закреплённые же более массивные элементы интерьера, навроде стульев и кровати самой пациентки, явственно задрожали.
Мадам Помфри и профессор Флитвик, наблюдавшие за буйством сил из соседней комнаты, молчаливо наблюдали, как чистая и новая ткань простыни превращается в воздухе в дырявую прожжённую тряпку. Затем всё резко прекратилось, а девочка что-то громко и коротко прошипела по-змеиному.
-- Ого! Так она ещё и змееуст?! - Удивился декан девочки. - И подобное давно началось?
-- На вторые сутки под моим наблюдением. Я делала запись шипения - она всегда произносит одно и тоже. Видимо, во сне девочка раз за разом переживает какое-то потрясение. Хорошо, хоть периоды вспышек удлиняются. Впрочем, чего уж тут говорить про какое-то... Ты был в том зале?
-- Да, следы от Авады, Круцио, присутствуют остаточные эманации магии смерти и магии пространства. Более слабые следы, если они были, затёрты мощным магическим выбросом источника неизвестного мне типа - я с таким запахом ещё не сталкивался. А уж с тем, кто является носителем подобной силы источника, я бы точно не захотел враждовать.
Поппи хмыкнула.
-- Значит, ты к мистеру Поттеру ещё не заходил?
-- Нет, он же в твоих руках, - позволил себе улыбнуться Флитвик.
Вместо ответа женщина подошла к противоположной стене, и взмахом палочки создала аналогичное прозрачное окно, где спал черноволосый мальчик.
Скотт с удовольствием вытянул ноги, расслабленно растёкшись по дивану. Сегодня у его был один из нечастых за последнее время дней, когда не нужно было ничего делать, решать и планировать. Думал ли он, что простое сочувствие к судьбе незнакомого ребёнка может в будущем вылиться в подобный геморрой? Определённо - нет.
Нравится ли ему заниматься подобным? Определённо - да.
До встречи дочери с Гарри он уже не раз ловил себя на мысли, что ему становится скучно жить жизнью простого зубного врача. Рядом не было этого бешеного Росомахи, не хватало дискуссий со Зверем, да даже беседы с Ксавьером, с его идеалистическими идеями, казались уже не такими уж и доставучими. Он уже сам хотел поговорить об этом с Джиной, как всё решилось, пусть и несколько экстравагантно, но само. И даже бить посуду не пришлось.
Ход дальнейшей мысли Скотта был прерван влетевшей в комнату Джиной. Запыхавшейся, тяжело дышавшей Джиной.
-- Что? Где? С кем? - вскинулся он, разом отбросив расслабленное состояние.
Джина в ответ выставила раскрытую ладонь, останавливая поток вопросов, да продолжила попытки отдышаться, согнувшись и упираясь второй рукой в коленку.
-- Его нет, - всё же попыталась выдавить пару слов между вдохами она. - Он ушёл.
-- Кого нет? - не понял Скотт. - Кто куда ушёл?
-- Феникса. На меня больше не давит его сила. - Радостная улыбка на её лице лучше всего говорила об отношении женщины к этой новости.