- Феерическое зрелище, не правда ли? - площадь, как наши аллеи листвой, заваленная алыми, с ладонь, лепестками... Ни на что не похоже. И такая... ласковая жара...
- На степь.
- Что!?
- Сейчас, в астраханской степи цветут дикие тюльпаны - степь тоже красная. Правда, наверное, другого оттенка. И тоже... не холодно...
- "Наверное"?..
- Я сама не видела... мне рассказывали... читали стихи... А как вы догадались, что я русская?
- Я... - легкое колебание, легкая улыбка... - я писательница. Вижу.
Это был повод. Аля обернулась и не спеша оглядела сидевшую рядом. Тридцать лет. Чуть больше? Пуританское платье. Пуританская косметика... Даже губы не накрашены... Но значит... значит, у нее действительно такая хорошая кожа? Нотка горечи в уголках губ, нотка жесткости в легком прищуре... Близорука?
Она отвернулась и опять проследила неровный полет еще одного падающего лепестка. Незнакомку не смутил ни осмотр, ни молчание, она рукой чуть коснулась Алиного колена:
- И как?
"Я не буду дергать людей за ниточки, нажимать на кнопки, я не буду больше актеркой, подиумной сукой, проституткой!"
- Вам вежливо или правду?
- Кажется, я по-прежнему произвожу впечатление на девочек.
- Я не люблю, когда меня называют девочкой.
- А как мне тебя называть?
- Аля.
"Ждет, что я спрошу ее имя. Пусть ждет."
- Ала, - она опять тронула ее колено, - в тон тюльпанам и магнолиям?
- Аля!
- Странно, почему это действо не вызывает чувства потери, - писательница не обратила внимания на резкий тон поправки, - ведь опадание цветов - это прощание с весной, прощание! Ведь такой же вот наш листопад...
- Не такой.
- Да?
- Листопад звучит по-другому. Звук падающего на асфальт листка - чуть колокольный, а лепестка на брусчатку - чуть шелковый.
- ...Шелковый... похоже, - согласилась она, - но колокольный... - не точное слово.
- Скажите точнее.
- В опадании листвы, да, есть что-то колокольное, но соударение... в нем больше... - нечто от разбивающегося хрусталя.
Аля вслушалась в слова, прислушалась к себе...
- А вы, наверное, и стихи пишите... Ваши книги... о чем?
- Все пишут о себе. Я тоже. Может, чуть откровеннее.
- Значит, я их не читала. Мне неинтересны откровения о других.
- Других не бывает.
Они замолчали наблюдая за еще одним сорвавшимся лепестком.
"А ведь она опять едва удержалась, чтобы не тронуть мое колено. Недрогнувшей рукой... почти недрогнувшей."
- Вы...
- Я не люблю безличного к себе обращения. - мягко прервала Алю незнакомка.
- И как мне вас называть? - "Почему все время хочется ее уколоть?", - По имени-отчеству?
- Я не люблю отчеств. Люблю свое имя.
"Себя ты любишь! Себя!"
- Меня зовут Наташа.
Ветер, пробравшийся на площадь, вскинул со средневековой брусчатки алые лепестки, и они закружились в веселом смерчике... Аля поправила юбку, Наталья - шляпку, но ветер уже помчался дальше веселить туристов, а обрывки алого - с шелковым шелестом опустились на землю и замерли в разнеживающей жаре пражской весны.