Аннотация: 02.06.2008 главы: 1-6 04.07.2016 главы 7-10 22.08.2016 done
Я соскучилась
(приблизительно 2003 год)
1.Засранец
Ирэн молчала, смотрела на меня, смотрела, а потом вдруг предложила:
- Идём в горы?
- Я боюсь высоты, - привычно отказалась я.
- Глупый термин, - проворчала она: - "высоты"... Никто не боится взлететь - боятся падать. Да и ты... Ты разве боишься - бояться?
Голос её звучал устало, да и сама она... Точёный макияж, тщательная причёска, дорогое платье, неяркий свет, но всё равно... Чуть опущенные уголки губ, чуть набухшие веки и никак не успокаивающиеся пальцы... Ирэн то приглаживала подлокотник кресла, то трогала щеку, то зачем-то касалась волос... Совсем вымотана...
Что ещё случилось в мире? Я совсем не смотрю телевизор. Прыгнула цена на нефть? Венесуэла предложила использовать её порт под базу для наших подводных лодок? Или незаметно для внешнего мира, газет, Интернета одна группа боевиков перестреляла другую? Или... вот-вот перестреляет?
Она три недели не звонила мне, не приглашала к себе, не звала. Она даже не поцеловала меня при встрече, а сейчас ещё и это вдруг вырвавшееся предложение.
"Вдруг"... У Ирэн?! - "Вдруг" у неё ничего не бывает. И никогда. Что ей надо? Ей хочется выбраться со мной в горы? Или затащить в горы меня? "Весть девицу в глушь лесную и одну оставить там, на съедение волкам". Глупости, не сходи с ума, если бы... она бы в двадцать четыре секунды нашла двадцать четыре способа проще. Но раз завела об этом разговор, значит, считает, что уговорит меня. Да и... почему бы и нет? Бояться я не боюсь, а "госпожа эксперт" хоть немного передохнёт от своих экспертиз.
- ... Ты же любишь Рериха - не тянет сравнить? - продолжила она.
- Это ты тянешь меня сравнивать, ты.
Ирэн слабо улыбнулась.
- И считай, что вытянула, - улыбнулась и я.
А она только чуть опустила тяжёлые ресницы.
- В горы? Вдвоём?! Нет! - возмутился Феликс. - Запрещаю.
- Мне?! - взвилась я.
- Мне? - тихо переспросила Ирэн.
Я проглотила всю свою тираду: Феликс и так подавился. Редкостное зрелище.
- Завари кофе, - обратился он ко мне. И опять опомнился: - пожалуйста. Ты ж умеешь. Не то, что некоторые.
- Это он про тебя?! - опять возмутилась я.
- Нет, - не поддержала меня Ирэн. - Про свою...
- А-а, - хмыкнула я и пошла на кухню.
Когда вернулась, они всё еще молчали. Кофе выпили тоже молча. А потом Феликс перевёл взгляд на меня и поставил чашку на столик.
- Вдвоём с ней я тебя не отпущу, - смотрел он на меня, а обращался к Ирэн. - Сейчас не девяностые, но придурков перестреляли ещё не всех. Одна она выкрутится, откуда угодно, а с тобой... Рисковать тобой я не имею права. Я тебя не выпущу - ты же это понимаешь?
- Да. Но я уйду. Ты же это тоже понимаешь?
Наверное, так о косу звякает камень. Давно уже я не слышала этого сладкого звука.
- Компромисс искать будем? - спросил он.
Эх, какую бы я закатила паузу! Она не стала.
- Давай, - сразу ответила Ирэн.
- С вами идёт проводник.
- Нет.
- Я.
- Ты?! - хмыкнула она. - Нет.
И он вдруг заулыбался.
- Нет! - ужаснулась она.
"Нет!" - через секунду ужаснулась я.
С нами откомандировали его гадюку.
Лариса... Как бы вам её описать... Ей бы очень пошла эсэсовская форма... Ну, истинная арийка. Не двухметровое белоголовое чудовище, а... Не двухметровое, но... Феликс как-то удивился, почему она всё время оставляет меня в живых... И он не шутил.
До Краснодара мы собирались добираться на поезде. Ей подали самолет. Мы с Ирэн были в штормовках, штанах и кроссовках, она - в платьице, туфельках и на каблуках. Мы - с рюкзаками, она - при сумочке. В Краснодаре мы хотели дождаться автобуса - её ждал джип. В гостинице, в Гуамке, ей выделили одноместный номер, нас поселили в двухместный.
- У, какие здесь появились уютные пещерки! - удивилась на её комнатёнку Ирэн. - Тебе, верно, и шампанское сейчас принесут?
(Это в комнату двое амбалов внесли рюкзак и сумку).
- Наверное, - настороженно ответила Лариса.
- А мы пойдём пить чай. Аля, ты захватила кипятильник? - и она повернулась к двери.
- Да, - пошла следом я.
- Заваришь?
- Конечно.
Когда эта гестаповка пришла к нам, чай ещё настаивался.
У неё в руках были бокалы и ополовиненная длинная бутылка с кривым горлышком, а под мышкой зажата другая, такая же.
- Одной мне столько не одолеть, - капризно объяснила она. - Но если какая тварь полезет ко мне...
- Аля... - не стала дослушивать её Ирэн.
- Да? - сразу отозвалась я.
- Ты сможешь её обездвижить?
- Она же не при оружии... - прикинула я. - Да, в неогневом бое, справлюсь. Оттестировно.
- Вы...
- Милая... - Ирэн пару мгновений полюбовалась на ощетинившуюся блондинку. - Ещё одно слово, и я изнасилую тебя. Грязно и больно.
Откуда появился пистолетик, я не углядела.
- Пристрелю.
- А что Феликсу сказать - уже придумала?
- Её, - ствол смотрел теперь на меня, а Лариса больше не изображала пьяную. - Её мне простят.
- Компромисс искать будем? - не стала настаивать на паузе я.
- Да, - сразу согласилась Лариса.
- Ты извиняешься, - потребовала Ирэн.
- Я была невежлива. Прошу меня простить. Вы - тоже!
- Я была адекватна. Прошу меня простить.
- Мне тоже извиняться? - не поняла, за что, я. Но пистолет по-прежнему выцеливал моё солнечное сплетение. - Прошу меня простить.
- Принято.
- Принято.
- Принято, - я больше не пыталась портить им ритуалы.
Я очень надеялась, что тут пистолет и исчезнет. Ошиблась.
- Вы не пристаете ко мне.
- На время нашего турпохода, - улыбнувшись, уточнила Ирэн.
- И даже не шутите над этим, - выставила встречное условие Лариса.
- Принято.
- Принято.
Они обе смотрели на меня. И пистолет. И мне это надоело.
- "Принято-принято"! Не верю я губам на слух! верю - на вкус. Ты нас целуешь.
Лариса молчала. Она смотрела на Ирэн. Ирэн улыбалась.
Лариса на что-то решалась, а я... Коленям вдруг стало трудно удержать то, что дрожало выше. Напомнил о своём существовании сфинктер. В ледяшечку заледенело солнечное сплетение. И я...
...Можно даже не опускать ресниц. Надо только отгореть моё замерзшее солнышко, только на первую капельку, чтобы она протаила тропинку туда - на пару ладошек ниже. Вторая - капнет сама. Третья - за компанию, а уж дальше эта влажная толпа...
Я давно не боюсь бояться.
- И больше никогда! - взглянула на меня и, что-то увидев, сдалась Лариса.
- "Никогда" - здесь, на Кавказе, - опять уточнила Ирэн.
- И не надейся!
Я взглянула на Ирэн, и куда исчез пистолетик, опять проморгала.
- Принято, - буркнула Ларка, подошла ко мне, мазанула губами мои губы, дождалась "принято" и направилась к Ирэн.
Я длинно выдохнула и занялась чаем.
"Принято" от Ирэн донеслось не так, чтоб уж скоро, и звучало в нем глубокое удовлетворение.
- Отчего всё это? С чего это она?.. А ты? Она же не успела допечь тебя? - ночью, когда мы остались одни, спросила я у Ирэн.
- Не меня, - в темноте я не видела, но улыбку в голосе разобрала, - есть один засранец. Не стала я портить ему антрепризу.
Конечно, мы были далеко не трезвы, но это ж надо знать чистоплюйство Ирэн!
- "Засра...", мужчина? кто? - и до меня дошло: - Феликс?! - в тёмной комнате чуть пахло сигаретным дымом, а в раскрытое окно всеми своими звёздами смотрела на нас южная ночь, - ну, его она... и неоднократно, но причём он-то?
- Я так думаю, что у него накануне внезапно, вдруг, срочно, неотложно образовалась командировка на Камчатку, вызов к начальству на Багамы, инспекция каналов на Марсе, зачистка колец Сатурна, и этот негодяй поручил собрать её в путь-дорогу, - она опять улыбнулась в своей темноте, - собратьям по своему отделу, отряду или... как там у них это называется...
- Не понимаю: и что? - никак не доходило до меня.
- Понимать не надо. Просто представь: толпа измордованных людоедов собирает свою хищную блондиночку в эскорт нам. И что скажет первый из этого офицерья?
- "Ты уж постарайся вернуться девочкой", - хихикнула я.
- А второй?
- Заинтересуется: а как это проделывают лесбиянки?
- А третий?
- Третий долго будет описывать, что с его знакомой сотворили на зоне...
- Или что на зоне вытворяла его знакомая.
- А если есть ещё и пятый, и шестой...
- А остановить их некому... Они вон ей даже бутылки своеобразные подобрали.
- Вот засранец! - согласилась с диагнозом я.
2.Бабочки вечности
Гуамское ущелье встретило нас туманами. Они бродили по нему, как стаи мамонтов - неспешно, неостановимо, порой, словно к водопою, спускаясь к речушке, порой окружая нас.
- Местное название - ущелье духов, и я иногда почти явственно ощущаю их. У них - разные характеры, и внешне они не похожи друг на друга, но одинаково чужды нам и... И время для них течет по-другому. Не то чтобы медленнее, но вспомни, Аля, себя: какая пропасть отделяла тебя, семиклассницу от девятого класса, и как немного, недолго теперь - два года... Вот так же, что им наши столетия! Хранители. Только что же они хранят? Для кого? Вот ты ничего не чувствуешь, здесь, сейчас? - обратилась Ирэн ко мне.
Тропинка вилась вдоль узкоколейки, слева крутым подъёмом уходила вверх скала, справа в неглубоком распадке прыгал по камешкам Курджипс, ещё левее - ещё скалы, скалы, скалы, пятна теней, пятна пещер. И четыре пятна вдруг сложились в лицо. Я вздрогнула.
- Это Страж у Входа. - Ирэн сжала мой локоть. - Не утомляй его.
- Где? - потребовала Лариса. Я не успела отвести глаз, и она проследила мой взгляд. - Где?!
- Показывать бессмысленно: либо видишь, либо нет. Но чувствуешь?
- Как смотрят в спину.
- Да, раз он не смотрит тебе в лицо. Дальше будет Летящий, потом Жрец... Хотя мне пытались показать и других, но каждый видит только тех, кого видит.
- Они опасны? - спросила я.
- Равнодушны. Летящий - злобен, но его норов не про нас. Только не надо надоедать им.
- А что тогда? - Лариса явила скепсис.
- А ты не просилась проехаться по этому? - Ирэн пнула рельс.
- Отсоветовали. Сказали, что пешком познавательнее.
- "Гуамское ущелье" - уже хороший бизнес, а вот всё равно стараются... Пробовали, оказалось проще - "отсоветовать"... Не так давно один, смелый, свою дочку на дрезине решил покатать. Как они оказались в реке, так и не поняли. И как остались живы - тоже. Дрезина-то ведь даже не перевернулась.
Раздражение Ирэн было понятно: чуждость окружающему ржавых рельс и нечистых серых, заляпанных смолой шпал било по глазам, будто цветастость разорванных обёрток на лесной поляне.
- Мусор здесь теперь убирают, а от этой дряни избавиться невозможно: что-то там прописано в министерстве обороны... Кажется, наши генералы в случае атомной войны собираются по этому подвозить патроны... К пулемётам "Максим", наверное.
- Они, как всегда, готовы к прошлым войнам, - улыбнулась я.
Ирэн не ответила. Мы подошли к очередному облачку тумана. Оно было так странно отчётливо - казалось, его можно было погладить, как шерсть того самого мамонта. И оно укутало нас... И освободило.
- Не мамонта - мастодонта, - добавила экзотики Ирэн. - Здесь очень древние земли. Вот именно на этой тропе могли охотиться тираннозавры. Мне один местный показывал зуб - на огороде нашёл. Коренной, я думаю, но шириной с пятак, длиной - со спичечный коробок. А в школьном музее соседней станицы - коллекция орудий из каменного века. Есть... если не разграбили за девяностые.
Мы шли, шли, шли. А скалы вокруг громоздились и выламывались, и не было им покоя, и не было на них управы.
- Кавказ... Древние земли, молодые горы... Вон Крым... В Большом Каньоне пейзажи - как в вылизанном парке времён Людовиков, Анжелик и Антуанетт. Или Урал - богатый и усталый, а здесь... Энергетика - сумасшедшая. Пещерные монастыри не переводились... Последний большевики вытравили газом - пытались добраться до, по слухам в нём спрятанном, золотого запаса Казацкой Рады... Не нашли. А здесь недалеко - Монахова пещера, поднимемся - полюбуетесь. Внутри озерцо, водопад... Выйдем из ущелья - в Мезмае и сейчас на восьсот жителей - четырнадцать конфессий. Можешь отстоять мессу с католиками, сходить покамлать к шаману или - сплясать с кришнаитами.
"Можно?"
- А жрецов Вуду или людоедов с острова Пасхи нет?
- Мне не попадались, - улыбнулась Ларисе Ирэн, - но вдруг они просто не афишируются. Мы остановимся у Негоды - спросишь.
- Примет?
- Негода? Он принимает всех.
- Бизнес?
- Образ жизни. Сам поэт, и у него вечно - странники, поэты, туристы... И прочие сумасшедшие. Участок большой, и на нём домики, стожки, места под палатки. Платит, кто сколько может. Или хочет. Он не отказывается ни от пары червонцев, ни от сотни евро. Интересный мужик... Да увидите.
- Нет, - остановилась я. - Никаких поэтов.
- Хорошо, - обернулась Ирэн. - Не пойдём к Негоде, остановимся у...
- Нет, - повторила я.
Лариса хотела что-то сказать и... промолчала.
- Хорошо, - задумалась Ирэн. - Но тогда это получится не прогулка, а маршрут. Пошли. И обойдётесь без той пещеры.
Она развернулась и обошла меня. Она не то, чтобы теперь спешила, но разговоры были больше не в ритм. А на выходе и я почувствовала взгляд в спину от Стража.
А потом мы опять шли, шли, шли... На расспросы Ирэн ответила только: "Сделаем двоечку". Лариса вроде бы даже поняла, что это значило, а мне было всё равно. Полчаса хода, десять минут отдыха. Ещё полчаса - опять десять минут. Ещё полчаса... Ещё... Вверх-вниз, вверх-вверх-вниз, вверх...
Наши подмосковные леса полны тенями и ностальгии, леса Кавказа напоены солнцем и вечностью.
- Самшит, - говорила Ирэн.
- Бук, - говорила Ирэн.
- Пихта, - говорила Ирэн.
- Зелёнка, - пробормотала Лариса.
А солнцу было всё равно и вечности - тоже. Она выламывалась валунами из-под тонкой кожицы почвы, и грелись на них горячие лучи. И к ним можно было прикоснуться.
И возле одного из них я не выдержала:
- Стойте.
Ирэн взглянула на часы:
- Еще немного... к тому здесь совсем недалеко...
- Нет, - сняла я рюкзак.
- Что-то не пойму, кто у нас в командирах, - хмыкнула Лариса и с облегчением тоже освободилась от рюкзака.
Я не прислушивалась к ответу Ирэн, я разулась и, осторожно наступая на покрытый мхами камень, полезла на выпирающую из земли скалу, на её плоскую вершину.
- Шею не сверни! - напутствовала меня Лариса.
Тихой реплики Ирэн я опять не расслышала.
- Но кто же так поднимается! Да и падать особенно некуда, - послышался намёк на оправдание.
И опять что-то сказала Ирэн, и опять не угомонилась Ларка:
- А мне её простят. Знала бы ты, с каким облегчением мне её простят.
Но тут я добралась до цели, легла на прогретый камень, повернула лицо к солнцу и отключилась от вздора.
И снова - вверх-вниз, вверх-вверх-вверх... И снова лес - сплошь запятнанный светом, как наши луга - цветами.
- А где здесь грецкий орех? - попробовала я проявить свою пятёрку по географии.
- Здесь ему уже холодно, это надо к Туапсе.
- Еще не весь вырубили? - встряла Лариса.
- Его не тронуть.
- Лесники?
- Лесники?! В девяностые? Нет, там - раненый лес. В деревьях с войны остались пули, осколки. Турецкие фрезы оказались слабы против русского свинца и немецкой стали. Так и уцелел.
- Тогда как уцелело это? - Лариса махнула рукой, и словно послушавшись её, где-то совсем недалеко дал очередь сумасшедший дятел.
Ирэн огляделась.
- Вон, видишь? - показала она на недалёкую крутую яму, у которой сквозь прошлогоднюю листву, траву, вьюнки, сучья проблёскивал белым камень. - И вон, и во-о-н там?
- И что это?
- Известняк кругом и всюду карстовые провалы. Дорогу не проложить. Пробовали - бросили. Руки коротки. В позднем социализме вертолётами пытались вывозить, но даже тогда поняли: слишком дорого.
Мы шли-шли-шли...
- Куда мы идём? - спросила я.
- Не скажу.
- И правильно, - к моему изумлению поддержала её Лариса.
- Почему?!
- Тебе скажи, а ты ответишь... - и Ларка почти пропела, - "не-е-т"! Уж хоть куда бы дойти.
- Ты что ли устала?
- Не я. Ты.
Я устала. У Ирэн - словно бы разгладились морщины, Ларка... та под своим двухэтажным рюкзаком едва не приплясывала, а я устала.
- Уже недалеко. Совсем.
И мы пришли.
- Нет, нам насквозь.
Это было поле.
- Поле - если что-то посажено, а это - поляна, поляна Сикорского.
Трава... Если она в рост человека - это трава?
- Термин "альпийские луга" слышала?
Цветы, цветы, цветы... Красные, синие, желтые. И у самой земли, и в глубине травы, и верхушками - в переглядку с солнцем.
- Раньше сюда на лето вывозили улья. А сейчас мезмайские заготавливают сено.
И почти до горизонта.
- Нет, два с половиной километра. Дойдёшь?
Я только кивнула.
Иванова поляна оказалась поменьше, и сена на ней не косили, потому что вся она заросла колючим шиповником. Шиповник давно отцвёл, и ягоды уже наливались красным. И с каждого куста при нашем приближении в воздух срывались бабочки, стаи бабочек - с каждого куста. Они мельтешили в воздухе, как комары-толкунчики в теплые вечера по России - и было их сотни.
- Я пришла, - сказала я и сняла рюкзак.
- А мы остановимся во-о-он там, - улыбнулась Ирэн. - Там оборудованная стоянка.
- Каша через час будет готова, - добавила Лариса. - Подходи.
Она подсела под мой рюкзак, взгромоздив его себе на плечо, выпрямилась и потопала вслед за Ирэн.
Я оглянулась - недалёкий хребет готовился закрыть солнце.
Я оглянулась - над моими подругами кувыркались бабочки.
А одна села мне на плечо.
Первая.
3.А потом мы шли, шли, шли...
- А мне её простят! - опять услышала я.
- Удавлю гада, - спокойно проинформировала Ирэн.
- Кого это?
- Выясню, кто из вашей кодлы подкатывался к Алечке и удавлю.
- Всех не перестреляешь, - хмыкнула Ларка.
- Тебя поднапрягу!
- Не выйдет, - отмахнулась белокурая бестия. - Феликса тебе не переиграть, а он никогда и никому не отдаст меня.
- Пока я его не брошу, - не стала спорить блондинка. - Да и тогда... Скорее сам пристрелит. Как ты думаешь - он сможет?
- А он сможет?
- Я первая спросила.
- Первой и ответь.
- То есть второй отвечать - ты согласна? Отлично, - она пошевелила корягой в костре, и воздух взлетела стая огненных мотыльков. - Он быстрее меня, но я... я буду решительнее. Прогноз: пятьдесят на пятьдесят.
- Значит, шансов у тебя нет совсем. Нерешительным, если решится, он не будет.
- Если?
- Если ему отдадут приказ, и он с приказом согласится. Если его убедят согласиться.
- А его убедят?
- А как ты думаешь, кому поручат убеждать? - улыбнулась Ирэн. - Прогноз: сто процентов.
- Что ж, если что... начну с тебя.
- То есть, теперь не с Али. И то хорошо. Что-то она задерживается... Уже минут десять, как должна бы подойти.
- Не задерживается, - хмыкнула гестаповка. - Подслушивает.
- Как ты почуяла? - пришлось войти в освещённый костром круг. - Я же не шевелилась даже. Я умею.
- Снайпер, который не чувствует взгляда в спину - мёртвый снайпер. А я до сих пор живая. Очень даже живая. Подсаживайся, каша уже должна бы дойти. Или чай приготовишь? Меня Ирэн не допустила.
Она потянулась и откинула с котелка куртку. Судя по запаху - это была гречка с тушёнкой. Есть хотелось - барана бы съела. Но с набитым животом не священнодействуют. Я занялась чаем.
Ночь. Чёрная, как отчаяние. Вся в звёздах, как в цветах - давешняя поляна. Над недалёким костром, как давешние бабочки - искры. А летний лес уже пах осенью, как вокзал - прощаниями. И не заснуть - потому что замучают радугами разноцветные сны, потому что замучает истомлённостью ожидания утренняя заря, потому что...
Я заснула сразу. Мне даже ничего снилось. Я даже проспала рассвет.
- Тебе заката мало? Завтракай да пойдем.
Они уже давно проснулись, давно собрались и сейчас обе потягивали кофе.
