L++ : другие произведения.

Анти Ахматова - подлости, глупости, ложь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 3.62*16  Ваша оценка:

  
   Смрадная книга. В отзывах на неё мне встретилось утверждение, что две третьих в ней - правда. Не знаю. В силу рвотных позывов дочитать её у меня никак не получается. Может, дальше по тексту концентрация лжи падает, и в среднем оно так и выходит, но на первых страницах чуть ли не каждый абзац авторского текста - это либо ложь, либо глупость. Либо расчет на глупость читателя, на неопытность читателя, на незнание читателя, то есть - подлость.
     
      ПОДЛЫЙ, низкий, исподний, последнего качества, плохого разбора; || о человеке, сословии: из черни, темного, низкого рода-племени, из рабов, холопов, крепостного сословья; || о нравственном качестве низкий, бесчестный, грязный, презренный. На ярмарку привезен самый подлый товар, южн. низшего качества. Бедны, да не подлого рода: деды их были именитые купцы. У него жена взята из подленьких, вологодск. простого рода, из бедного дома; в перм.-черд. иногда подлый означает: бедный, нужный, или вовсе нищий. Подлое дело, бесчестное, заведомо безнравственное, лишающее уваженья. Подлый человек, подлец, подлянка, готовый достигать целей своих низким искательством, в ком нет чувства чести и самоуваженья.
      Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля
     
   Вот от начала и до последней читанной мной страницы остается это ощущение: речения подлой дворовой девки, подглядывающей за госпожой.
     
      *
     
      Текст.
      Вступление.
  
  "В июле 1989 года нобелевский лауреат Иосиф Бродский написала стихотворение "На столетие Анны Ахматовой":
     
      Страницу и огонь, зерно и жернова,
      секиры острие и усеченный волос -
      Бог сохраняет все; особенно - слова
      прощенья и любви, как собственный свой голос.
     
      В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
      и заступ в них стучит; ровны и глуховаты,
      затем что жизнь - одна, они из смертных уст
      звучат отчетливей, чем из надмирной ваты.
     
      Великая душа, поклон через моря
      за то, что их нашла, - тебе и части тленной,
      что спит в родной земле, тебе благодаря
      обретшей речи дар в глухонемой вселенной.
     
   Это означает, что говорить об Ахматовой в ином ключе стало невозможно. Отныне те, кто не считал ее великим поэтом и сомневался, в том, что она кого-то простила в жизни и что душа ее была душой великого человека, - должны были иметь дело с Бродским.
     
   Это неправда. Хотя бы потому, что хотя бы эта-то авторесса говорит об Анне Ахматовой как раз "в другом ключе". И при этом "не имеет" она никакого "дела" с Бродским.
     
   "И вот уже главный редактор уважаемой радиостанции, вопрошенный слушателем: "Почему Вы говорите о России "эта страна?", даёт назидательный ответ "Потому что так, к вашему сведению её называла Анна Ахматова". Вопрос считается исчерпанным. Назовет ли кто самый великий свою мать "эта женщина"? Но Ахматова назвала."
     
   Это либо недомыслие по глупости, либо - если недомыслия нет - подлость.
   Назидательный ответ "главного редактора" (если он был) оставим на его совести, а что касается Анны Ахматовой, то она никогда не называла Россию "этой страной". Потому что "этой страной" она назвала СССР. И раскроем цитату:
     
      А если когда-нибудь в этой стране
      Воздвигнуть задумают памятник мне,
      Согласье на это даю торжество,
      Но только с условьем: не ставить его
      Ни около моря, где я родилась
      (Последняя с морем разорвана связь),
      Ни в царском саду у заветного пня,
      Где тень безутешная ищет меня,
      А здесь, где стояла я триста часов
      И где для меня не открыли засов.
      Затем, что и в смерти блаженной боюсь
      Забыть громыхание черных марусь,
      Забыть, как постылая хлопала дверь
      И выла старуха, как раненый зверь.
      И пусть с неподвижных и бронзовых век
      Как слезы струится подтаявший снег,
      И голубь тюремный пусть гулит вдали,
      И тихо идут по Неве корабли.
     
   Ахматова родилась в другой стране, выросла в другой стране, получила образование в другой стране, прославилась в другой стране, вышла замуж в другой стране, родила сына в другой стране. А эта... эта отняла у неё всё. "И мужа, и сына" - тоже.
     
   "...Её именем клянутся, её памятники везут в Петербург, ее цитирует госсекретарь США Мадлен Олбрайт... "Час мужества пробил на наших часах" (пробил она произносит так, как записано в словарях русского языка - не так, как писала вполне пренебрежительно относящаяся к языку этой страны поэтесса").
     
   Когда стоит вопрос, кто по-русски говорит правильно: очередной(-ая) американский(-ая) госсекретарь или великая русская поэтесса, то по наитию стоишь за наших.
   И потому что в памяти сразу возникает незабываемый американский губернатор с его преступными противниками: "какие ваши таказательства?!" И потому что речь великих русских поэтов сама по себе - норма.
   Но уж давайте посмотрим в словарях. Открываю мой любимый сайт "Грамота.RU":
     
      Орфографический словарь
      пробить, -бью, -бьёт; прош. -ил, -ила, -ило и (о часах, сигнальном устройстве) пробил, -ила, пробило
      Большой толковый словарь
      ПРОБИТЬ, -бью, -бьёшь; пробей; пробил, пробил; -ла, -ло и св.
      1. что.
      Ударами или иным способом сделать отверстие, проём, проход в чём-л. П. стену. П. дверь в стене. П. лунку во льду. П. нефтяную скважину. П. дыру. П. тоннель..."
     
   Как видите, в словарях ударение - двойное. То есть и здесь: либо глупость, либо прямая ложь. А уж вывод авторессы из этой глупости/лжи - подлость обыкновенная.
   И уж раз речь зашла о правилах русского языка: если поэтесса - писала, если она давно уже не с нами, то надо не относиться к оным оного пренебрежительно, надо согласовывать времена, надо было написать относившаяся.
     
   "Великий русский поэт Бродский уверяет..."
     
   Этот абзац - тоже глупость, но глупости этой авторессы о других поэтах пусть разбирает кто-нибудь другой. Скажу только, что разница между мадригалом и дачей показаний под присягой, обыкновенно, известна всем. Да и она её знает, но по привычке к подлости "лепит горбатого".
   Читаем дальше.
     
   "... в двадцатом веке не прославилась ни одна женщина, если она не была красива или элегантна...."
     
   Ну-у-у... леди Тетчер красотой не отличалась, но была элегантна... А Марина Цветаева? А мать Тереза? А Валерия Новодворская, наконец?
     
   "... Те женщины, которые озаботились не внешностью, а душой или духом - они играют не на нашем поле. Я говорю не только о матери Терезе - неженская судьба была и у Марины Цветаевой"
     
   Вот так, сначала удивляется, что среди знаменитых нет некрасавиц, и тут же поясняет, что тех, "которые озаботились не внешностью, а душой или духом" она уже отсеяла.
   И даже забавно. Оказывается, горестная судьба Марины - это игра. Игра на чужом поле. Как "Спартака" на поле "Зенита", как двадцати двух миллионеров - в мячик. И служение ближнему матери Терезы - это тоже не женское занятие. Это ж не подиум, не кухня, не спальня и даже не синхронное плавание или художественная гимнастика!
     
   "Ахматова была неподражаемо красива... Стиль ее был независимым и дерзким... Она рабски списала образец для подражания из дамского журнала для истинных леди."
     
   Наконец-то хоть слово правды. Два слова. Два утверждения.
   - Ахматова была красива;
   - Стиль ее был независим.
   Как из этих двух посылок можно вывести "рабское следование"?..
     
   "Я вот она - стихи!!!"
     
   Истинная леди не ставит столько восклицательных знаков. Да и глупостей таких не пишет тоже. Сравните:
     
   "...Pro domo mea скажу, что я никогда не улетала или не уползала из Поэзии, хотя неоднократно сильными ударами весел по одеревеневшим и уцепившимся за борт лодки рукам приглашалась опуститься на дно...
   ...X. спросил меня, трудно или легко писать стихи. Я ответила: их или кто-то диктует, и тогда совсем легко, а когда не диктует - просто невозможно...
   ...У поэта существуют тайные отношения со всем, что он когда-то сочинил, и они часто противоречат тому, что думает о том или ином стихотворении читатель.
   Мне, например, из моей первой книги "Вечер" (1912) сейчас по-настоящему нравятся только строки:
       Пьянея звуком голоса,
                Похожего на твой.
   Мне даже кажется, что из этих строчек выросло очень многое в моих стихах.
   ... Стихи еще делятся (для автора) на такие, о которых поэт может вспомнить, как он писал их, и на такие, которые как бы самозародились. В одних автор обречен слышать голос скрипки, некогда помогавший ему их сочинить, в других - стук вагона, мешавшего ему их написать. Стихи могут быть связаны с запахами духов и цветов. Шиповник в цикле "Шиповник цветет" действительно одуряюще благоухал в какой-то момент, связанный с этим циклом"
     
   Обратите внимание, как тщательно Анна Андреевна дистанцируется от своих стихов. Жизнь помогает писать, дает толчок им или материал для них. Но - стихи отдельно, автор - отдельно: "...когда б вы знали из какого сора/растут стихи не ведая греха..."
   А фразой подобной той, которую привела авторесса, поэты отделываются от слишком навязчивых интервьюеров или настырных требований автобиографий.
       
   "Стихи, правда, тоже были искусственными - слишком часто...
   Такой вот заколдованный круг.
   Что же остается?
   Остается все же горстка хороших, а может и прекрасных стихов, тонкая музыкальная нота в некоторых других, бессмысленное претенциозное нагромождение во всех остальных"
     
   Еще раз:
   "...бессмысленное претенциозное нагромождение во всех остальных"
     
   Прочитав данный экзерсис, я полезла в интернет смотреть, кто же это такая, которая с таким апломбом пишет о стихах Ахматовой. Никто.
   Что ж, тогда вспомним Раневскую - нечужую для Ахматовой женщину:
  
   "... во время посещения Лувра советской театральной делегацией какой-то деятель заявил, что ему совсем не нравится Венера Милосская. На что Раневская моментально ответила: "Эта дама, - сказала она, показывая на Венеру, - так давно нравится всем, что он уже может сама выбирать, кому она будет нравиться"."
  
   Анна Ахматова выбрала тоже. Не глядя.
     
   "Остается... высшей пробы стильность и внешняя красота и тяжкая, страшная жизнь, где ею самой выворачивался на изнанку, литературно обрабатывался, передергивался каждый ее шаг, каждый день, где не щадился никто, и ни во что не ставилась даже она сама - она не позволяла себе быть самой, потому что сама она противоречила легенде, где всё на продажу"
     
   Мы убедимся ещё, что правда в данном абзаце - это "тяжелая страшная жизнь" и "красота", а всё остальное ("выворачивалось", "не щадилось") - это постаралась авторесса.
     
   "Продавалось недешево - она хотела быть бессмертной"
     
   Ахматова не "хотела" этого. К старости своей в своем "бессмертии" у Ахматовой сомнений не было. И не только у нее.
     
              Ахматова двувременной была.
                О ней и плакать как-то не пристало.
                Не верилось, когда она жила,
                не верилось, когда ее не стало...
               
                ...Над смертью и бессмертьем, вне всего,
                на лежала, как бы между прочим,
                не в настоящем, а поверх него,
                лежала между будущим и прошлым.
                              Е.Евтушенко
               
   Выделю и подчеркну: "Над смертью и бессмертьем..."
     
      **
    
            "...Дорога не скажу куда..."
                 Меж нами так не говорят,
              нет у людей такого знанья,
              ни вымыслом, ни наугад
              тому не подыскать названья,
              что мы, в невежестве своем,
              cтрокой бессмертной назовем.
                             Б. Ахмадулина
               
      Выделю и подчеркну: "Строкой бессмертной назовем...".
     
      ***             И эту тень я проводил в дорогу
                Последнюю - к последнему порогу, 0x08 graphic
                И два крыла у тени за спиной,
                Как два луча, померкли понемногу.
                И год прошел по кругу стороной.
                Зима трубит из просеки лесной.
                Нестройным звоном отвечает рогу
                Карельских сосен морок слюдяной.
                Что, если память вне земных условий
                Бессильна день восстановить в ночи?
                Что, если тень, покинув землю, в слове
                Не пьет бессмертья?
                                Арсений Тарковский
     
   Выделю и подчеркну: "Не пьёт бессмертья..."
      **
     
   А стихотворение нобелевского лауреата нам уже предъявляли.
     
   "Может за ЭТУ боль ей Бродский подыграл? За ЭТО помянул в нобелевской речи?"
     
   Бродский получил нобелевскую премию в 47 лет. То есть в возрасте, когда всё сто раз передумано, взвешано и отмеряно. Да и нобелевская лекция - это речь итогов, а не игр. Напомню фрагменты из нее:
  
   Для человека частного и частность эту всю жизнь какой-либо общественной роли предпочитавшего, для человека, зашедшего в предпочтении этом довольно далеко - и в частности от родины, ибо лучше быть последним неудачником в демократии, чем мучеником или властителем дум в деспотии, - оказаться внезапно на этой трибуне - большая неловкость и испытание.
   Ощущение это усугубляется не столько мыслью о тех, кто стоял здесь до меня, сколько памятью о тех, кого эта честь миновала, кто не смог обратиться, что называется, "урби эт орби" с этой трибуны и чье общее молчание как бы ищет и не находит себе в вас выхода.
   Единственное, что может примирить вас с подобным положением, это то простое соображение, что - по причинам прежде всего стилистическим - писатель не может говорить за писателя, особенно - поэт за поэта; что, окажись на этой трибуне Осип Мандельштам, Марина Цветаева, Роберт Фрост, Анна Ахматова, Уинстон Оден, они невольно бы говорили за самих себя, и, возможно, тоже испытывали бы некоторую неловкость.
   ...Я назвал лишь пятерых - тех, чье творчество и чьи судьбы мне дороги, хотя бы по тому, что, не будь их, я бы как человек и как писатель стоил бы немногого: во всяком случае я не стоял бы сегодня здесь.
   ...Стихи, по слову Ахматовой, действительно растут из сора;
   ...Пишущий стихотворение, однако, пишет его не потому, что он рассчитывает на посмертную славу, хотя он часто и надеется, что стихотворение его переживет, пусть не надолго. Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку. Начиная стихотворения, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлен тем, что получилось, ибо часто получается лучше, чем он предполагал, часто мысль его заходит дальше, чем он расчитывал. Это и есть тот момент, когда будущее языка вмешивается в его настоящее.
     
   Перечитаем ещё раз: "...Я назвал лишь пятерых - тех, чье творчество и чьи судьбы мне дороги, хотя бы по тому, что, не будь их, я бы как человек и как писатель стоил бы немногого: во всяком случае, я не стоял бы сегодня здесь", и вертаемся к нашей прозе.
     
   "А может всё было проще? Родилась девочка: талантливая и очень красивая..."
     
   Принимается
     
   "... погруженная в себя..."
     
   Написать можно и так, а можно вот так:
     
   "Солнце пекло немилосердно. Особенно тяжело приходилось дамам: их сложные пляжные наряды (под шелковыми платьями непременно имелись две юбки, одна из которых была жестко накрахмалена, тугой лиф и, само собой разумеется, корсет) вовсе не располагали к беспечному отдыху. Разговор между отдыхающими вяло перетекал с погоды на обсуждение общих знакомых, мужчины сонно ухаживали за женщинами, а женщины так же вяло флиртовали с кавалерами. И вдруг головы курортников как по команде повернулись в одну сторону. На пляже появилась босоногая лохматая девчонка в платье, надетом на голое тело. Тогда никто из отдыхающих не предполагал, что эта бесстыдная особа станет известна всей России под именем Анна Ахматова"
                                Александра Тырлова
     
   Можно так, можно эдак, можно как угодно. Потому что и то, и другое, и десятое - вымысел.
     
   "... высокомерная, склонная во всех и во всем видеть только плохое и желавшая всех за это наказать, возвеличившись сама"
     
   И это - вымысел, но это - злобный вымысел. Впрочем, авторесса здесь раскрывается сама: это ей хочется видеть в Анне Ахматовой только плохое и это она - желает ее за это наказать, возвеличившись самой.
     
   "...довольно обычное юношеское неустойчивое состояние"
     
   А если юность у авторессы давно прошла, тогда дело уж совсем плохо.
     
   "...начала писать стихи. Был успех, но мир не пал к ее ногам"
     
   Кому он нужен - весь мир? Македонскому мальчишке? Римскому мальчишке? Дикому татарину? А вот когда тебя отмечает Александр Блок... Или вот когда:
     
   "...Вячеслав Иванов молчит минуту... Потом встаёт, подходит к Ахматовой, целует ей руку.
   - Анна Андреевна, поздравляю вас и приветствую. Это стихотворение - событие в русской поэзии".

Г. Иванов "Петербургские зимы"

     
   "... теперь можно было не только мечтами украшать будущее, но и легендами прошлое."
     
   Например, такими: []
     
   "Как-то раз мы, вероятно, плохо сговорились, и я, зайдя за Модильяни, не застала его и решила подождать его несколько минут. У меня в руках была охапка красных роз. Окно над запертыми воротами мастерской было открыто. Я, от нечего делать, стала бросать в мастерскую цветы. Не дождавшись Модильяни, я ушла. Когда мы встретились, он выразил недоумение, как я могла попасть в запертую комнату, когда ключ был у него. Я объяснила, как было дело. "Не может быть,- они так красиво лежали..."
                             Анна Ахматова "Амедео Модильяни" []
    
    
    
                ...а там - Ахматова, такая молодая,
                В Париже утреннем, качающем мосты,
                Привстав на цыпочки, в окошко Модильяни.
                Бросает красные тяжелые цветы.
                             Е. Евтушенко
     
   "... всё это были ее выдумки, всё было совершенно не так."
     
   Разумеется. У любого события столько версий, сколько участников. А если о нем было что-то написано, то потом свои версии добавляют ещё и читатели. Кстати, свидетелей было много, ибо жизнь - долгая. Всем не надиктуешь. Но даже Библию, по свидетельству Марка Твена можно прочитать как сборник скабрезных историй.
   Так что найти в "незаслуженно долгой и очень заслужено горькой" жизни можно многое. Это уж кто что ищет.
     
   "Она сама, в письменной форме - тем, кому бы поверили, надиктовывать было нельзя - записала себя в число великих поэтов." "Нас четверо" [выделено мною L++]. Никто из великих современников ее таковой не признавал - ни Блок, ни Маяковский, ни Мандельштам, ни Цветаева, ни Пастернак.
     
   Еще одна глупость. Потому что ни один поэт, ни одного народа мира от каменного века до сегодняшних дней не признавал ни одного из современников "великим". Хотя бы потому, что "великий" должен пройти проверку временем. Потому что "великий поэт" - это тот на ком учатся последующие поколения. В своем же поколении... В 1921 году в Питере прошли выборы "короля поэтов". Среди прочих присутствовали Блок и Маяковский. Толпа выбрала Северянина.
   А современники-поэты... Вот, например, Георгий Чулков - поэт, прозаик, издатель. Тот самый Чулков, которому Блок посвятил цикл стихов 'Вольные мысли'
     
   "Анна Ахматова связана по времени с младшим поколением наших лириков, но по духу своей поэзии она, быть может, единственная, которая достойна войти в круг старших символистов."
                            Г. Чулков "Анна Ахматова"
     
   Это из статьи, а вот из его воспоминаний:
     
   ...Среди беседы моя новая знакомая сказала между прочим:
   - А вы знаете, что я пишу стихи?
   Полагая, что это одна из многих тогдашних поэтесс, я равнодушно и рассеянно попросил ее прочесть что-нибудь. Она стала читать стихи, которые потом вошли в ее первую книжку "Вечер".
   Первые же строфы, услышанные мною из ее уст, заставили меня насторожиться.
   - Еще!.. Еще!.. Читайте еще, - бормотал я, наслаждаясь новою своеобразною мелодией, тонким и острым благоуханием живых стихов.
   - Вы поэт, - сказал я уже совсем не тем равнодушным голосом, каким я просил ее читать свои стихи.
   Так я познакомился с Анной Андреевной Ахматовой
     
   Уточню про "четверку":
               
                               Анна Ахматова 0x01 graphic
  
  
                              
                               Нас четверо
                               Комаровские наброски
     
                                       Ужели и гитане гибкой
                                       Все муки Данта суждены.
                                                  О.М[андельштам].
                                       Таким я вижу облик Ваш и взгляд.
                                                  Б.П[астернак].
                                       О, Муза Плача.
                                                  М.Ц[ветаева].
               
                ...И отступилась я здесь от всего,
                От земного всякого блага.
                Духом, хранителем "места сего"
                Стала лесная коряга.
     
                Все мы немного у жизни в гостях,
                Жить - этот только привычка.
                Чудится мне на воздушных путях
                Двух голосов перекличка.
               
                Двух? А еще у восточной стены,
                В зарослях крепкой малины,
                Темная, свежая ветвь бузины...
                Это - письмо от Марины.
                          1961
     
   "Помню, рассказывала, как лежала после третьего инфаркта в больнице в тяжелом состоянии, посещать ее запретили. Но к ней все же пробился молодой московский поэт. Причем с единственной целью: узнать ее мнение, кто "первее" - Цветаева, Мандельштам или Пастернак. Заметим, что молодой человек саму Ахматову не включил в свой перечень. Но она нашла в себе силы ответить: "Все они звезды первой величины, и не нужно превращать их в чучела наподобие диванных валиков, чтобы этими валиками избивать друг друга"."
                             Дмитрий Бобышев
  
      И всё-таки...
     
      ***
   -- Александр Блок.
   Для Блока Анна Ахматова была одной из "младшего поколения наших лириков". Одной из лучших.
     
   "На голос Ахматовой откликнулись, как откликнулись когда-то на свежий голос С. Городецкого, независимо от его "мистического анархизма", как откликнулись на голос автора "Громокипящего кубка", независимо от его "эго-футуризма", и на голос автора несколько грубых и сильных стихотворений, независимо от битья графинов о головы публики, от желтой кофты, ругани и "футуризма".
                          Блок "Без божества, без вдохновения"
     
   То есть Ахматова и "гений Маяковский" для Блока были равновелики. Блок был не прочь снисходительно подшутить - что над ним, что над ней.
   Вот о нём:
     
                           "Хлебников и Маяковский
                         Набавили цену на книги,
                         Так что приказчик у Вольфа
                         Не мог их продать без улыбки"
                                                     Блок. День проходил в сумасшествии тихом (вариант)
     
   Вот о ней:
     
   "Помню, как Блок на вечере у Сологуба сказал мне полушепотом, когда кого-то из поэтов обвинили в подражании Ахматовой: "Подражать ей? Да у нее самой-то на донышке"".
                               Ю. Л. Сазонова-Слонимская "Николай Владимирович Недоброво"
     
   И знаменита его фраза:
     
   "Она пишет стихи как бы перед мужчиной, а надо писать как бы перед Богом"
                                                     Е. Ю. Кузьмина-Караваева "Встречи с Блоком"
     
   Разумеется, Блока должно было задеть именно это. Ведь именно в этом - вернуть русскую поэзию из "надмирных высей" символизма на землю, и было миссией акмеизма Ахматовой: вернуть розе запах живой - и колючей! - розы, докричаться до мужчины, до поэта, а может, и лично до Блока:
     
                         Ты письмо мое, Милый, не комкай.
                         До конца его, друг, прочти.
                         Надоело мне быть незнакомкой,
                         Быть чужой на Твоем пути.
     
                         Не гляди так, не хмурься гневно.
                         Я любимая, я Твоя.
                         Не пастушка, не королевна
                         И уже не монашенка я -
                         В этом сером, будничном платье,
                         На стоптанных каблуках...<
                                                     Ахматова "Ты письмо мое..."
     
   Обратите внимания на заглавные буквы в словах "Милый", "Твоя", "Твоем" и сравните... хотя бы вот с этим:
     
                         Не знаешь Ты, какие цели
                         Таишь в глубинах Роз Твоих,
                         Какие Ангелы слетели,
                         Кто у преддверия затих...
                         В Тебе таятся в ожидании
                         Великий свет и злая тьма -
                         Разгадка всякого познания)
                                                     Блок "Я - тварь дрожащая..."
     
   Получилось ли докричаться?
   У Блока два стихотворения о прощании с Дельмас.
   Одно - "Ты была всех ярче, верней и прелестней" - истинно блоковское: певучее, переполненное метафорами и символами. Такое, с каким не стыдно предстать перед Богом!
   А вот второе... Второе написано не перед очами Его, а вспоминая её взгляд, её глаза, её слезы:
                         
                          Превратила всё в шутку сначала,
                          Поняла - принялась укорять,
                          Головою красивой качала,
                          Стала слёзы платком вытирать.
     
                          И, зубами дразня, хохотала,
                          Неожиданно всё позабыв.
                          Вдруг припомнила всё - зарыдала,
                          Десять шпилек на стол уронив.
     
                          Подурнела, пошла, обернулась,
                          Воротилась, чего-то ждала,
                          Проклинала, спиной повернулась,
                          И, должно быть, навеки ушла...
                                                     Блок "Превратила всё в шутку сначала"
     
   Много написано о влиянии Блока на Ахматову, но "10 шпилек" - это типично ахматовская деталька!
   Итак, Блок действительно не называл Анну Ахматову "великой поэтессой". Просто, в одном из лучших своих стихотворений, когда ему понадобилось изобразить реальную женщину, он на рефлексах использовал именно её приём! Именно её, осмеянную им, манеру письма!
   Что ж, ну и смейся, паяц, над разбитой любовью!
     
     
      ***
   - Владимир Маяковский.
   Он тоже публично посмеивался над её стихами. Кажется, Анна Андреевна 30 лет не могла ему простить, что он на каком-то поэтическом вечере, спел её "Сероглазого короля" на мотив "Ухарь купец".
   Но....
     
   "Влюбленный Маяковский чаще всего читал Ахматову. Он как бы иронизировал над собой, сваливая свою вину на нее, иногда даже пел на какой-нибудь неподходящий мотив самые лирические, нравящиеся ему строки. Он любил стихи Ахматовой и издевался не над ними, а над своими сантиментами, с которыми не мог совладать..."
                                                    Л. Брик "Чужие стихи"
     
   Но...
     
   "Симон Чиковани вспоминал, что во время пребывания в Тифлисе в 1926 году, Маяковский в кругу друзей - грузинских поэтов и художников - после своих стихов, читал Блока, а потом вдруг неожиданно прочел два стихотворения Анны Ахматовой. "Стихи Ахматовой он читал с редкой проникновенностью, с трепетным и вдохновенным к ним отношением. Все были удивлены. Один из присутствующих вслух выразил это удивление: "Вы и Ахматова?" Маяковский чуть помрачнел, но ответил спокойно: "Надо знать хорошо и тех, с кем несогласен, их нужно изучать".
   - Не думал, что Ваш бархатный бас так подойдет к изысканным и хрупким строчкам Ахматовой.
   Маяковский внимательно посмотрел на меня и деловым тоном ответил:
   - Это стихотворение выражает изысканные и хрупкие чувства, но само оно не хрупкое, стихи Ахматовой монолитны и выдержат давление любого голоса, не дав трещины.
                                              В. Катанян. "Маяковский: хроника жизни и деятельности"
     
   Выделю и ещё раз:
   "...стихи Ахматовой монолитны и выдержат давление любого голоса, не дав трещины".
                                                    В. Маяковский.
     
   ***
   - Осип Мандельштам
   Вот его речения о наших персонажах:
  
   Маяковский:
   "Как-то раз в "Собаке", когда все ужинали и гремели посудой, Маяковский вздумал читать стихи. О. Э. подошел к нему и сказал: "Маяковский, перестаньте читать стихи. Вы не румынский оркестр".
                А. Ахматова "Листки из дневника" "Воспоминания об О.Э.Мандельштаме"
     
   Пастернак:
   "Я так много думал о нем, что даже устал" и "Я уверен, что он не прочел ни одной моей строчки" [Будущее показало, что он был прав (см. автобиографию Пастернака, где он пишет, что в свое время не оценил четырех поэтов: Гумилева, Хлебникова, Багрицкого и Мандельштама). - Примечание А.А.Ахматовой].
                 А. Ахматова "Листки из дневника" "Воспоминания об О.Э.Мандельштаме"
     
   Цветаева:
   "Я антицветаевец".
                 А. Ахматова "Листки из дневника" "Воспоминания об О.Э.Мандельштаме"
     
      А вот об Ахматовой:
         "- Как Мандельштам сказал про Ахматову: "Ваши строки можно удалить только хирургическим путем".
   Однажды у них в Фонтанном доме, где они жили с Пуниным (Николай Пунин был мужем Ахматовой) собралась довольно большая компания. Эмма Григорьевна Герштейн приехала... Был ее сын. Был Лукницкий. Еще какие-то люди. А время было такое, как Ахматова говорила, "вегетарьянское"... Какой-то относительно спокойный промежуток между двумя ужасами: гибелью Кирова, высылками, и 37-м годом. И все стали говорить: "вот я написал роман... а меня не будут читать... я написал статью.. И меня тоже не будут читать"... Все за столом. Чего-то пьют. А Ахматова сидела, вдавленная в кресло... И вдруг она оттуда: "А меня будут читать?".
                                Алла Марченко, интервью, "Комсомольская правда" 23.06.2009
  
   Выделю и ещё раз:
   "Ваши строки можно удалить только хирургическим путем".
                                                    О. Мандельштам
     
     
   ***
   - Марина Цветаева.
     
   " Чтобы все сказать: последовавшим за моим петербургским приездом стихами о Москве я обязана Ахматовой, своей любви к ней, своему желанию ей подарить что-то вечнее любви, то подарить - что вечнее любви. Если бы я могла просто подарить ей - Кремль, я бы наверное этих стихов не написала. Так что соревнование, в каком-то смысле, у меня с Ахматовой - было, но " не сделать лучше нее ", а - лучше нельзя, и это лучше нельзя - положить к ногам. Соревнование? Рвение. Знаю, что Ахматова потом в 1916-17 году с моими рукописными стихами к ней не расставалась и до того доносила их в сумочке, что одни складки и трещины остались. Этот рассказ Осипа Мандельштама - одна из самых моих больших радостей за жизнь".
                                                    Марина Цветаева. Нездешний вечер
     Выделю и ещё раз:
     ...но "не сделать лучше нее", а - лучше нельзя, и это лучше нельзя - положить к ногам.
                                                    Марина Цветаева
     
     
   ***
   - Борис Пастернак
   Борис Пастернак написал об Ахматовой так много восторженных слов, что и выбрать-то сложно...
     
   "...изумительный поэт, человек вне всякого описанья, молода, вполне своя, наша, блистающий глаз нашего поколения";
   "...явленье это так чудесно в своей красоте и стройности"
                                                    Борис Пастернак. Из переписки с писателями. В кн.: Литературное наследство, т.93. М., 1983, 652-653.
     
   Недавно в Ташкенте в издательстве "Советский писатель" вышел сборник стихотворений Анны Ахматовой... Давнишняя ахматовская сжатость, плавность и свобода от принуждения - качества, отныне пушкинские до бесконечности после того, как они были пушкинскими в квадрате и в кубе в ее всегда побеждавшем творчестве.
                                                    Борис Пастернак "Заметки об Ахматовой"
     
   ...В ее описаниях всегда присутствуют черты и частности, которые превращают их в исторические картины века. По своей способности освещать эпоху они стоят рядом со зрительными достоверностями Бунина
                                                     Борис Пастернак "Заметки об Ахматовой"
     
   Простите уж мне последние страницы. Я понимаю, что они не в ритм с остальной статьей. Но после мерзости просто захотелось ... омыть руки.
     
     
     
   Глава 1.
     
   Первая глава называется "Технология мифотворчества". Вот давайте и сравним две технологии: Анны Ахматовой и нашей авторессы. Для этого просто раскроем цитаты, уберем умолчания и посмотрим, что получится в итоге.
     
   Цитата:
   СВ: Анна Андреевна случайно вообще ничего не делала.
   ИБ: Это правда.
     
   Источник:
   СВ: Как получилось, что на встрече с Фростом Анна Андреевна прочла два стихотворения ("Последняя роза" и "О своем я уже не заплачу..."), и оба посвящены вам?
      ИБ: Я не знаю. Думаю, это вышло случайно. Да и насчет второго стихотворения я не уверен, что оно относится ко мне.
      СВ: Анна Андреевна случайно вообще ничего не делала.
     ИБ: Это правда. Быть может, дело в том, что стихи Фроста показал ей первым я. И пытался накачать ее, какой это замечательный поэт. Но скорее всего, стихи, читанные Анной Андреевной, были просто последние по времени
   Соломон Волков "Беседы с Бродским"
  
   Итак, что имеем? По термину авторессы Волков "подложил" мысль Бродскому, Бродский по автомату согласился, но тут же опроверг своё согласие. То есть, чтобы передать смысл диалога, цитировать надо было так:
   СВ: Как получилось, что на встрече с Фростом Анна Андреевна прочла два стихотворения ("Последняя роза" и "О своем я уже не заплачу..."), и оба посвящены вам?
   ИБ: Думаю, это вышло случайно. ...скорее всего, стихи, читанные Анной Андреевной, были просто последние по времени.
  
   Комментарий:
   "Господь продлил её дни. Как ни посмотри, она была отмечена Богом хотя бы благословенным долголетием"
  
   Анна Ахматова умерла в возрасте 76 лет. Это много? Это благословение? Ну, по сравнению с жизнью шахтера - да. Но давайте сравним с ее современницами, с женщинами её круга.
   Вот "европеянки нежные", в которых влюблялся Осип Мандельшам:
   Саломея Андроникова - дожила до 94 лет
   Вера Стравинская - 94
   Ольга Глебова-Судейкина - 60 лет
   Вот еще одна знаменитая возлюбленная:
   Лиля Брик - дожила до 77 лет и покончила с собой, чтобы не быть в тягость любимым: она сломала шейку бедра и после этого не могла ходить.
   Марина Цветаева покончила с собой в 49 лет, а ее сестра прошла лагеря и ссылки и дожила почти до 100:
   Анастасия Цветаева - 99 лет
   Как видите 76 лет - вполне средний возраст.
  
   Ахматова от дара не отказалась, но в спор с Богом всё же вступила: решила доказать всем, что прожила не ту жизнь, которую прожила по предначертанному сценарию - а ту, которую подходящей она сама. Она коверкала и исправляла всё.
  
   Первая фраза - очередная глупость: спросите любого священника, он Вам ответит, что ни в какой спор вступать не надо: все человеки проживают свою жизнь, ибо обладают не отторжимым даром Его - свободой воли.
   А вторая - так это наша авторесса коверкает и исправляет всё.
  
   Цитата:
   Срезневская... и под некоторым нажимом Ахматовой и с установкой, совместно с нею определенной, начала писать воспоминания
   Анатолий Найман. Рассказы об Анне Ахматовой
  
   Источник:
   Валерия Сергеевна, урожденная Тюльпанова, была самой давней ее подругой. Еще в Царском, когда Горенки перебрались с первого во второй этаж дома Шухардиной, в первый въехали Тюльпановы, и к брату "Вали" Андрею приходил в гости его соученик Гумилев. У нее жила Ахматова в Петрограде на Боткинской, 9 (при клинике, в которой служил врачом доктор Срезневский) с января 1917 года до осени 1918-го, то есть пережила обе революции, простилась с Анрепом, вышла за Шилейко... Когда Срезневская умерла в 1964 году, А. А. сказала: "Валя была последняя, с кем я была на "ты". Теперь никого не осталось". Она оставалась свидетельницей самых ранних лет, когда завязывались главные узлы ахматовской судьбы, и под некоторым нажимом Ахматовой и с установкой, совместно с нею определенной, начала писать воспоминания. В приведенном отрывке Ахматова оставляет, как есть, "давлеет" (вместо "тяготеет" - безграмотность, на которую она в других случаях вскидывалась) и "женщину своей музы". Вписывая "херсонидку" или названия гумилевских стихов, она не изменяет воспоминаний ни как самовыражения мемуаристки, ни как документа, а только ссужает, даже не из своей, а из общей для них обеих памяти, тем, чего той недостает, - прилагает к справке оборвавшийся уголок
  
   Еще раз:
   "она не изменяет воспоминаний ни как самовыражения мемуаристки, ни как документа". Но зачем нашей "исправлятельнице" - ключевая мысль цитируемого ею автора? Она комментирует:
  
   Комментарий:
   Ни о каком предании не могла идти речь. Всё должно быть записанным.
  
   Откомментирую и я цитатой:
     "Есть еще и посмертная казнь, это воспоминания об Ахматовой ее "лучших" друзей", - писала Ф.Г.Раневская в том возрасте, который принято называть беспощадным словом "старость". В 60-е гг. Фаина Георгиевна недрогнувшей рукой уничтожила целые фрагменты своих записных книжек, в том числе и "ахматовские". Возможно, подсознательно она боялась разворота этой жестокой метафоры на самое себя. Опасаясь мелких "подарков" слепнущей памяти, Раневская предпочла промолчать, как, впрочем, многие друзья Ахматовой, которые одним только фактом своего молчания (полного ее присутствием) "не оскорбили великую тень". "Меня спрашивают, почему я не пишу об Ахматовой... Отвечаю: не пишу, потому что очень люблю ее. 78 год" (запись Ф.Г.Раневской)
   А Ахматова еще полвека назад начиталась "воспоминаний" о себе: эмигрантов. Ей хватило - вдосталь и с избытком.
  
   Цитата:
     В конце жизни она многих просила писать о себе, некоторые воспоминания лукаво провоцировала. "Напишите обо мне, - обращалась она к В.Е.Ардову. - Мне нравится, как Вы пишете". Но, возможно, единственное, что ее по-настояшему волновало, - успеет ли она их прочесть и скорректировать.
   Ольга Фигурнова.
  
   Источник:
   "В конце жизни она многих просила писать о себе, некоторые воспоминания лукаво провоцировала. "Напишите обо мне, - обращалась она к В.Е.Ардову. - Мне нравится, как Вы пишете". Но, возможно, единственное, что ее по-настояшему волновало, - успеет ли она их прочесть и скорректировать. Так, еще в 20-е годы Ахматова подвергла жесточайшей цензуре записки Лукницкого, в свое время для нее были открыты дневники Пунина, во многом обращенные к ней.
   В 50-60-е годы она "выстраивала" в памяти близких ей людей тот образ, который подобно египетскому "ка" (двойнику) после смерти человека не только получал отдельную жизнь, но и определял его посмертную судьбу. (Египтяне рисовали его в виде человеческой фигуры с поднятыми над головой и согнутыми в локтях руками. На нескольких набросках Модильяни, обозначенных им как "кариатиды", Ахматова изображена именно так.) Она заботилась о посмертной жизни и славе своего имени, забвение которого было бы равнозначно для нее физической смерти.
   В те же 50-е годы воспоминания об Ахматовой были написаны старческой рукой ее близкой подруги, прошедшей сквозь безумие и каторгу В.Срезневской. Но тот комментарий, который Ахматова дала к ним, обозначив себя в третьем лице, возможно, выходит далеко за рамки остроумной мистификации. Как свидетельствует Н.Мандельштам, Ахматова опасалась будущих воспоминаний Э.Герштейн, а в "Воспоминания" самой Надежды Яковлевны (написанных без ее, Ахматовой, "участия"), по свидетельству А.Наймана, даже не заглянула. "Она (Мандельштам. - О. Ф.), к счастью, не предлагала, я - не просила"".
  
   Уже эта "книга" доказывает, как Анна Андреевна в данном пункте была права. И опять, и снова я вспоминаю про научный метод, про контрольную группу. Конечно, для человека из толпы смешно внимание к мелочам своей биографии. А Блок перед смертью сжег все письма, обращенные к нему, выдирал и сжигал листы из дневников... (Кажется, по свидетельству ужаснувшегося Орлова, того самого, который будет главным советским "блоковедом", того самого, который приведет в квартиру Ахматовой "английского шпиона" Берлина.)
   И Дельмас сожгла большинство писем Блока: "они не поймут...". Они - вот она! - и не поняли.
  
   Цитата:
   "Откуда-то с самых ранних лет у нее взялась мысль, что всякая ее оплошность будет учтена ее биографами. Она жила с оглядкой на собственную биографию...
   Все в наших руках", - говорила она и: "Я, как литературовед, знаю... Красивая, сдержанная умная дама, да к тому же еще и прекрасный поэт - вот, что придумала про себя А.А."
   Н.Я. Мандельштам.
  
   Источник:
   Откуда-то с самых ранних лет у нее взялась мысль, что всякая ее оплошность будет учтена ее биографами. Она жила с оглядкой на собственную биографию, но неистовый характер не допускал ни скрытности, ни идеализации, которой бы ей хотелось.
    "Все в наших руках", - говорила она и: "Я, как литературовед, знаю... Красивая, сдержанная умная дама, да к тому же еще и прекрасный поэт - вот, что придумала про себя А.А."
  
   То есть, может, образ она и придумала, а кто из нас не придумывал про себя нечто подобное? Но "...неистовый характер не допускал ни скрытности, ни идеализации". Но зачем нашей авторессе правда?
  
   Комментарий:
   "а еще героиня, мать-страдалица, бесстрашная гонительница Сталина, вдова трех мужей, вершительница мировых судеб"
  
   героиня? - никогда Ахматова про себя такой глупости не говорила.
   мать-страдалица? - так это правда.
   бесстрашная гонительница Сталина? - глупость.
   вдова трех мужей? - правда.
   вершительница мировых судеб? - глупость.
  
   Цитата:
   "Ахматова была так уверена, что мы начали холодную войну. Потому что я у неё был, об этом рассказали Сталину (или не рассказали - Берлину иногда приходится пользоваться эпизодами созданной Ахматовой легены, сам-то он ничего подобного знать не мог и, конечно, не думал о том, что будет ли одна из его многочисленных встреч в России интересовать Сталина,[конечно-конечно: Берлин из-за железного занавеса знал, какую легенду "создает" в Ленинграде Ахматова]. Он разозлился и произнёс: "Ах так наша монахиня теперь иностранных шпионов принимает!" Так что из-за этого началась холодная война... Она в это свято верила...(и для неё было бы лучше, если бы побольше в этой войне поубивали - её биография была бы сделана внушительней, и она была бы наисчастливейшей из всех политических вдов[ну, тут и не скажешь чего больше - глупой злобы или злобной глупости, выбирайте сами])
  
   Источник:
   мне не доступен.
  
   Комментарий:
   Всё, где есть Ахматова, непременно связано с решением мировых судеб.
   (не всё, конечно, но:
   - "Когда мир раскалывается надвое, трещина проходит через сердце поэта" - Г. Гейне.
   - "Я думаю, что предметом этого стихотворения была не только личная страсть Катулла, как принято говорить; следует сказать наоборот: личная страсть Катулла, как страсть всякого поэта, была насыщена духом эпохи; ее судьба, ее ритмы, ее размеры, так же, как ритм и размеры стихов поэта, были внушены ему его временем; ибо в поэтическом ощущении мира нет разрыва между личным и общим; чем более чуток поэт, тем неразрывнее ощущает он "свое" и "не свое"; поэтому, в эпохи бурь и тревог, нежнейшие и интимнейшие стремления души поэта также преисполняются бурей и тревогой" - Александр Блок. "Катилина".
   - и почитайте блистательные воспоминания Андрея Белого, а в них - как его не удивляла, как он подчеркивал связь жизни страны и своего романа с Любочкой Менделеевой: у них ссора - в государстве теракт, у них разрыв - в России революция.
   Короче, то, что "чем более чуток поэт, тем неразрывнее ощущает он "свое" и "не свое"" - это просто так оно и есть. А то, что наша авторесса этого не знает... Ну, не образованная она у нас - научили бы, не поэт она - сама знала бы, вот завидущая только без меры...)
   Бродский считает это естественным, сопоставимым по масштабам.
   (Вот ещё и Бродский о том же... Кстати уж о Бродском: "Иосиф Бродский, хорошо знавший Ахматову в последние годы ее жизни, пишет: " Я думаю, что в оценке ее встречи в 1945 г. с сэром Исайей Берлином Ахматова была не так уж далека от истины. Во всяком случае ближе к истине, чем многим кажется. ...Конечно, я не думаю, что "холодная война" возникла только из-за встречи Ахматовой с Берлином. Но, что гонения на Ахматову и Зощенко сильно отравили атмосферу - на этот счет у меня никакого сомнения нет" (Континент. 1987. N 53. С. 370 - 372). )
  
   Комментарий:
   Добросердечные воспоминатели любят говорить, что это она к старости, мол, она стала чрезвычайно внимательна к своему имиджу. Это вовсе не так. Достаточно прочитать её девичьи письма к деверю, высперенные и манерные до крайности - на краю психического здоровья - чтобы удостоверится: этот человек никогда уже не излечится от желания не жить, а создавать образ своей жизни для других. Это было ее строительство, что она делала в этой жизни.
  
   Во-первых, создание образа поэта - это одна из задач поэта. Чтобы у стихов появился сюжет, появилась глубина текста, ведь личная биография - это его рабочий материал. Этим занимались и Сафо, и Байрон, и Бодлер, и Лермонтов, и Брюсов, и Цветаева, и Вознесенский, и Евтушенко. (но оно и не обязательно: Фет ничего не выстраивал, и Тютчев тоже... Правда, Федор Иванович, скорее всего по крайнему своему неверию в свою поэзию.) Подробнее об этом у меня в статье "Что такое лирика или В реальности меня нет").
   А во-вторых, ко всему данному тексту надо подходить со следующим критерием: нет цитаты в доказательство, значит прямая ложь. У меня не получилось найти в инете ни одного письма Анички Горенко к деверю. Вот другое - из того же времени, её письмо к Штейну (Сергей Владимирович фон Штейн (1882-1955) - царскосельский поэт, переводчик, критик). Это 1906 год - она еще не замужем, ей 18 лет, ему - 24.
  
   "Мой дорогой Сергей Владимирович, совсем больна, но села писать Вам по очень важному делу: я хочу ехать на Рожество в Петербург. Это невозможно, во-первых, потому, что денег нет, а во-вторых, потому, что папа не захочет этого. Ни в том, ни в другом Вы помочь мне не можете, но дело не в этом. Напишите мне, пожалуйста, тотчас же по получении этого письма, будет ли Кутузов на Рожество в Петербурге. Если нет, то я остаюсь с спокойной душой, но если он никуда не едет, то я поеду. От мысли, что моя поездка может не состояться, я заболела (чудесное средство добиться чего-нибудь), у меня жар, сердцебиение, невыносимые головные боли. Такой страшной Вы меня никогда не видели.
 Денег нет. Тетя пилит. Кузен Демьяновский объясняется в любви каждые пять минут (узнаете слог Диккенса?). Что мне делать?
   Когда приеду, расскажу Вам одну удивительную историю, только напомните, я теперь все забываю.
   Знаете, милый Сергей Владимирович, я не сплю уже четвертую ночь. Это ужас, такая бессонница. Кузина моя уехала в имение, прислугу отпустил, и когда я вчера упала в обморок на ковер, никого не было в целой квартире. Я сама не могла раздеться, а на обоях чудились страшные лица. Вообще скверно!
   У меня есть предчувствие, что я так-таки не поеду в Петербург. Слишком уж я этого хочу.
   Между прочим, могу сообщить Вам, что бросила курить. За это кузены чествовали меня.
   Сергей Владимирович, если бы Вы видели, какая я жалкая и ненужная. Главное не нужная, никому, никогда. Умереть легко. Говорил Вам Андрей, как я в Евпатории вешалась и гвоздь выскочил из известковой стенки? Мама плакала, мне было стыдно - вообще скверно.
   Летом Федоров опять целовал меня, клялся, что любит, и от него опять пахло обедом.
   Милый, света нет.
   Стихов я не пишу. Стыдно? Да и зачем?
   Отвечайте же скорее о Кутузове.
   Он для меня - в с ё.
   Ваша Аннушка."
  
   Судите сами, сколько здесь манерности, а сколько кокетства. Предназначалось ли это для "создания имиджа" на века или чтобы произвести впечатление именно сейчас именно на этого молодого человека. И попробуйте найти "высперенность на грани психического здоровья".
   По мне так это нормальное письмо хорошенькой молоденькой девушки. "Он для меня - в с ё.",- ах. И при этом целуется с противным Федоровым и не целуется с объясняющимся в любви кузеном - о чём рассказывает третьему... или (если вспомнить о Кутузове, который для неё - фсё) это уже четвёртому?
  
  
   Цитата:
   Я взял книгу и в конце увидел очень почтительную, но не восторженную статью Голлербаха. Бедная Анна Андреевна <...> Этот Голлербах, - говорила она, - присылал мне стихи, очень хвалебные. Но вот в книжке<...> он написал обо мне. Смотрите! - Оказывается, в книжке об Анне Ахматовой Голлербах осмелился указать, что девичья фамилия Ахматовой - Горенко - И как он смел! Кто ему позволил! Я уже просила Лернера передать ему, что это черт знает что!
   Чувствовалось, что здесь главный пафос ее жизни, что этим, в сущности, она живет больше всего.
   - Дурак такой! - говорила она о Голлербахе. - У его отца была булочная, и я гимназисткой покупала в их булочной булки, - отсюда не следует, что он может называть меня... Горенко.
  
   Вот уж "мастер" - пару слова вырвет и тем переврёт: в данной редакции Ахматова "страдает" из-за "невосторженности" статьи, а ехидный Чуковский хихикает над этим: "бедная"... А на самом деле:
  
   Источник:
   Я взял книгу и в конце увидел очень почтительную, но не восторженную статью Голлербаха. Бедная Анна Андреевна. Если бы она только знала, какие рецензии ждут ее впереди! Этот Голлербах...
  
   Комментарий:
   Она считает своей собственностью всё, что вокруг неё не признаёт права других людей. Права Левы(сына Ахматовой и Гумилева) на родителей, права Голлербаха на информацию.
   Она не "считает своей собственностью всё". Анне Ахматовой не понравилось. Это же разные термины, да?
   И скажите, каким боком "Лева" относится к данной - перевранной к тому же! - цитате?
   Далее в "книге" авторесса будет неоднократно говорить, упоминать, намекать, что "Ахматова - плохая мать". Просто не обращайте внимания. Потому что, хорошая мать из женщины или плохая определяется не количеством чмоков, обнимашек, впихнутой манной каши и выклянченных сыночком конфет, а тем, что из сына получилось. А получился, был воспитан - Лев Николаевич Гумилев. Его трижды арестовывали, каждый раз безвинно, сначала за отца, потом - за мать. Но он не озлобился, он не плакался, он свое заключение сделал своим главным университетом. (На свободу в 1956 году выйдет с рукописями двух своих монографий...) Свое самое главное открытие (о пассионарности), совершил, не как Эйнштейн, в уютном кабинете, а в тюремной камере. И, не как Архимед, лежа в теплой ванне, а лежа под тюремной лавкой( "...днем лежать можно было только под лавкой, иначе надо было сидеть, а сидеть трудно - я был в очень тяжелом состоянии... Обнаружив идею, я, конечно, выскочил из-под лавки и закричал: 'Эврика!' Огляделся, ребята смотрят на меня, как на сумасшедшего, тогда я залез обратно и стал продумывать идею." ). Его не пускали в ВУЗ - добился, получил диплом, большинство предметов сдав экстерном, его не пускали на войну - добился, дошел до Берлина, его не пускали в экспедиции археологом - добился, ходил, работая землекопом. Его не публиковали в научных журналах - добился, его не допускали до защиты диссертаций - добился! Вот такой он вырос - великий русский историк Лев Николаевич Гумилев. Сын свой матери - Анны Ахматовой.
  
   Цитата:
   Детским голосом: "Дневничок... дать... она хочет...". Я дал свой дневник, неохотно... АА стала шутить и балагурить. Взяла дневник, стала читать (запись 9 января).
   Прочла несколько строк... "Видите, как хорошо! И как интересно!" - Стала уже внимательно читать дальше... - "Видите, как интересно! И если все будете записывать, будьте уверены, что лет через сто такой дневник напечатают и будут с увлечением читать!" А мне надоело смотреть, как АА читает дневник...
  
   Что мы здесь имеем? Манерную бабу, которая смертельно надоела автору. А контексте главы - так ещё и наслаждающаяся строками о себе, любимой. А теперь раскроем цитату.
  
   Источник:
   "АА сидела в кресле у зеркального шкафа и смотрела на меня, пока я звонил... Подошла к телефону жена Лозинского.
   - Будьте добры попросить Михаила Леонидовича...
   - Сейчас посмотрю, дома ли он. А кто просит?
   - Лукницкий...
   Отошла.
   АА засмеялась:
   - Пусть поищет его в комнатах... Может быть, найдет!.
   Лозинский подошел и начал извиняться (я ему звоню почти ежедневно, и он все занят, занят, занят - не может принять меня!). Я прервал его извинения и передал трубку АА.
   Она громко и весело заговорила. Сказала, что она и В. К. Шилейко хотят видеть его у себя и просят назначить день. Лозинский сразу назначил: "Вторник", - обрадованный, что "ничего страшного нет" и что извиняться его никто не просит.
   Я поставил на стол два бокала и налил белого вина ("Барзак"). Принесли чай... АА присела к письменному столу. Пили чай, и за чаем я стал читать "Труды и дни" за 1909 год - скучное перечисление фактов и дат... АА слушала, слушала очень внимательно сначала, но потом утомилась...
   Детским голосом: "Дневничок... дать... она хочет...". Я дал свой дневник, неохотно... АА стала шутить и балагурить. Взяла дневник, стала читать (запись 9 января).
   Прочла несколько строк... "Видите, как хорошо! И как интересно!" - Стала уже внимательно читать дальше... - "Видите, как интересно! И если все будете записывать, будьте уверены, что лет через сто такой дневник напечатают и будут с увлечением читать!"
   А мне надоело смотреть, как АА читает дневник... Я стал трунить и мешать ей шутками... АА взглянула на меня: "Сидите спокойно и займитесь каким-нибудь культурным делом!" - "Я занимаюсь культурным делом: смотрю на Вас!" Я рассмешил АА, и она рассказала мне по поводу случай с Николаем Степановичем"
  
   Вот раскрыли цитату, и нету ни помешавшейся на своей исключительности "поэтессы", ни не знающего, как сбежать от неё гостя. Есть друзья. Которым весело друг с другом, и всё позволено. Да то, что она читала, скорее всего - не про неё.
  
   Цитата:
   "Дмитрию Евгеньевичу Максимову последнему Царскосёлу стихи из его города смиренно Ахматова. 23 апр. 1961". Хотя звание, присвоенное мне Анной Андреевной ("последний Царскосел"), бесспорно, было завышено и слово "смиренно" нужно отнести за счет игры и лукавства, но все же эту надпись мне не хотелось бы признать насквозь ироничной."
  
   Источник:
   "Дмитрию Евгеньевичу Максимову последнему Царскосёлу стихи из его города смиренно Ахматова. 23 апр. 1961". Хотя звание, присвоенное мне Анной Андреевной ("последний Царскосел"), бесспорно, было завышено и слово "смиренно" нужно отнести за счет игры и лукавства, но все же эту надпись мне не хотелось бы признать насквозь ироничной, - стародавних, "ископаемых" царскоселов осталось на свете в самом деле очень мало.
  
   Комментарий:
   Иногда люди видят, как нарочито все у неё... И даже старый знакомец Максимов ["Тогда же я услышал от нее:   - А я помню, когда в Царском сказали: "А у Максимовых родился сын". Это были вы"] вынужден надевать маску наивного удивления...
  
   А вы видите здесь хоть какую-то маску? Я - только безграничное уважение или, лучше сказать, благоговение.
  
   Комментарий:
   Как отдельную главу её жизни, как директивную установку можно воспринимать называние ее стихотворения, в разгар биографиетворчества: "Нас четверо".
   Почти всего, чего она хотела, она добилась. Действительно, крупнейших поэтов XX века стали называть вчетвером. Назвала она - за ней повторяли. Про ЧЕТВЕРЫХ не сказал ни Пастернак, ни Марина Цветаева - с кем бы она стала себя считать? Ни Мандельштам. Она назвала, чтобы это стало общеупотребительным.
   Марина Цветаева написала "Стол накрыт на шестерых" - там об Ахматовой ни слова. Посвящено Арсению Тарковскому
  
   Во-первых, чтобы сказать в 60-х, "Нас четверо", до 60-х надо дожить. Дожила только она. Как оставшиеся трое - Цветаева, Мандельштам, Пастернак - отзывались об Анне Ахматовой, когда были живы - см. выше, во "Вступлении". Да вот на вскидку и еще:
  
   Марина Цветаева - в письме Борису Пастернаку, около 27 марта 1926 г.:
   "Борис. А пока вы с Ахматовой говорили обо мне в Москве, я в Лондоне говорила с эстрады тебя и Ахматову. Последовательность: Ахматова, Гумилёв, Блок - Мандельштам, Есенин, Пастернак, я... Слушали изумлённо и - благоговейно... Вроде откровения. Невинно. Трогательно"
  
   Во-вторых, представляете, каким авторитетом надо бы обладать, чтобы сказанное тобой стало общеупотребительным фактом? Государственная машина 50 лет вдалбливала что-то, уж не помню что, про "коммунистического поэта" Демьяна Бедного - вы помните про такого?
   И последнее - про стихо Цветаевой. И здесь сработало правило: не процитировано - значит, прямая ложь.
   У Цветаевой и Тарковского был роман. Серьезность которого разными сторонами оценивался по-разному. Тарковский как-то написал стихотворение "Стол накрыт на шестерых":
      
       Стол накрыт на шестерых,
       Розы да хрусталь,
       А среди гостей моих
       Горе да печаль.
       И со мною мой отец,
       И со мною брат,
       Час проходит. Наконец
       У дверей стучат.
      
       Как двенадцать лет назад
       Холодна рука
       И немодные шумят
       Синие шелка.
       И вино звенит из тьмы,
       И поет стекло:
      "Как тебя любили мы,
      Сколько лет прошло!"
      
       Улыбнется мне отец,
       Брат нальет вина,
       Даст мне руку без колец,
       Скажет мне она:
       - Каблучки мои в пыли,
       Выцвела коса,
       И поют из-под земли
       Наши голоса.
      
   Марине стало обидно, что вспоминая о тех временах, Арсений забыл о ней, и она написала свое стихотворение:
  
  
      Всё повторяю первый стих
      И всё переправляю слово:
      - "Я стол накрыл на шестерых"...
      Ты одного забыл - седьмого.
      
      Невесело вам вшестером.
      На лицах - дождевые струи...
      Как мог ты за таким столом
      Седьмого позабыть - седьмую...
      
      Невесело твоим гостям,
      Бездействует графин хрустальный.
      Печально - им, печален - сам,
      Непозванная - всех печальней.
      
      Невесело и несветло.
      Ах! не едите и не пьёте.
      - Как мог ты позабыть число?
      Как мог ты ошибиться в счёте?
      
      Как мог, как смел ты не понять,
      Что шестеро (два брата, третий -
      Ты сам - с женой, отец и мать)
      Есть семеро - раз я? на свете!
      
      Ты стол накрыл на шестерых,
      Но шестерыми мир не вымер.
      Чем пугалом среди живых -
      Быть призраком хочу - с твоими,
      
      (Своими)...
      Робкая как вор,
      О - ни души не задевая! -
      За непоставленный прибор
      Сажусь незваная, седьмая.
      
      Раз! - опрокинула стакан!
      И всё, что жаждало пролиться, -
      Вся соль из глаз, вся кровь из ран -
      Со скатерти - на половицы.
      
      И - гроба нет! Разлуки - нет!
      Стол расколдован, дом разбужен.
      Как смерть - на свадебный обед,
      Я - жизнь, пришедшая на ужин.
      
      ...Никто: не брат, не сын, не муж,
      Не друг - и всё же укоряю:
      - Ты, стол накрывший на шесть - душ,
       Меня не посадивший - с краю.
      
   И при чем здесь Ахматова, Мандельштам, Пастернак? Абы брякнуть....
  
   Цитата:
   ... в первые послесталинские годы... поднялись над нами четыре великие фигуры - Пастернак, Ахматова, Мандельштам, Цветаева - образовав нечто вроде заколдованного квадрата.
   Превзойти это четырехмерное пространство оказалось невозможным, а его наличие было благотворным и целительным, ибо определяло прежде всего духовный уровень и только потом эстетику стихотворчества
  Евгений Рейн Заметки марафонца
   Вообще-то это статья о новой поэзии, но - надо же! - замечаний по купюрам нет.
  
   Комментарий:
   Это говорит один из солистов "волшебного хора" - самый примерный отличник. Скольких он заставил заучить наизусть письмо счастья?
   Напомню, что не самый примерный отличник для нашей тети - это лауреат Нобелевской премии Иосиф Бродский.
  
   Замечу мимоходом, что четырехугольник - самая неустойчивая геометрическая фигура. Качни - он складывается в прямую линию. Треугольники стоят непоколебимо.
   Да не "самый". Шестиугольник - особо, если его с какого-то бодуна 'поставить' на бок - ещё неустойчивее. Да и треугольники - не 'стоят', качни - и они все попадают. Стоит - тетраэдр, пирамида с равными четырьмя вершинами (да простят мне геометры некоторую неточность). И замечу мимоходом, что применять азы математики к жизни - глупо. Например, это в математике от перестановки мест слагаемых сумма не меняется, а у нас... Представьте жулика продавца и лоха покупателя, потом поменяйте их местами и подумайте, изменится ли прибыль от продажи... хотя бы стакана семечек. А об устойчивости треугольника можете спросить у любого мужа, решающегося на развод или решающуюся на самоубийство женщину, обнаруживших... третий угол.
  
   Комментарий:
   Чем лгун отличается от солгавшего - лгун не может удержаться
   Да уж, сказала, как отрезала.
  
   Комментарий:
   Ахматова записывала сама - то, что должно потом считаться фактом и кочевать из воспоминаний в воспоминание. Например, такое:
   "В Москве вечер в Клубе писателей, когда дважды все встали. Сталин спрашивал "Кто организовал вставание?"
   Вот где исток этой величественной истории, которую знают все! Её источник - сама Анна Андреевна.
  
   Этого "истока" мне в инете найти не удалось. Нашлось вот это:
   Эренбург связывает начало катастрофы с вечером в Колонном зале:
   "В начале апреля в Колонном зале был большой вечер поэтов-ленинградцев. Среди других читала свои стихи Анна Ахматова. Ее встретили восторженно. Два дня спустя она была у меня, и когда я упомянул о вечере, покачала головой: "Я этого не люблю. А главное, у нас этого не любят..."
   Я стал ее успокаивать - теперь не тридцать седьмой... Хотя мне незадолго до этого исполнилось пятьдесят пять лет, я все еще не мог отделаться от наивной логики.
   Илья Эренбург. Люди, годы, жизнь. Том третий. М. 1990. Стр. 32, "Предисловие")"
  
   Или это:
   Зощенко рассказывал, будто постановление появилось в результате доклада Жданова самому хозяину. Упор делался на вечер в Политехническом, где весь зал встал, когда на эстраду вышла Ахматова. Хозяин будто бы спросил: "Кто организовал вставание?" По-моему, это "цитатно", как говаривал Пастернак, то есть фраза из лексикона человека, которому ее приписывают.
   (Н.Я. Мандельштам. Вторая книга. М. 1999. Стр. 382-383)
  
   То есть это был слух, мгновенно расползшийся по обеим столицам. И ставить в его источники, мало с кем тогда общавшуюся, Анну Андреевну - нелепо.
  
   Ни про какие "вставания" он не знал - и она "сообщает" ему....
   Как видите - знал, потому что присутствовал, а в письме обсуждаются уже последствия.
  
   ...(ведь он пишет воспоминания, авось не захочет дотошничать а просто бросит потомкам красивую легенду)
   Писать воспоминания Эренбург начнет спустя лет 20, когда "легенда": "кто организовал вставание" уже войдёт в фольклор .
  
   ...Потом будут говорить - говорят: как вспоминает Эренбург, Сталин спрашивал: "Кто организовал вставание"
   Не говорят. Я обшарила инет, никто данную фразу с Эренбургом не связывает. И как видите, всё это было известно задолго ДО книги. То есть вся эта тирада - заведомая неправда. Да и есть ли в письме эта фраза... не процитировано - ложь. У меня найти письмо не получилось.
  
   ...Если бы это была не Ахматова, истоки легенды определили бы в два счета, но она патентованная Великая Душа, копаться - неприлично.
   Интересно, если бы Бродский написал про неё "Светлая душа" - угробила бы авторесса 700 страниц текста, доказывая, что Ахматова на самом деле была брюнеткой?
  
   Цитата:
   "Противостояние Ахматовой тем, кого она считала своими оппонентами, было яростным, бескомпромиссным и не всегда справедливым. В "воспоминателях" она заранее видела противников".
   Светлана Коваленко.
  
   Источник:
   "Противостояние Ахматовой тем, кого она считала своими оппонентами, было яростным, бескомпромиссным и не всегда справедливым. В "воспоминателях" она заранее видела противников. Этим объясняются столь резкие суждения в адрес Глеба Струве и Бориса Филиппова, издавших за рубежом первые собрания сочинений Николая Гумилёва, Осипа Мандельштама, Николая Клюева и ее самой. Несмотря на ошибки и искажения, имевшие место в этих изданиях, они были актом доброй воли и самоотверженного труда издателей. Ахматова не могла этого не понимать и тем не менее отмечала каждую ошибку, каждую неточность с отнюдь не христианским смирением. И для этого у нее были свои основания."
  
   Логика повествования отсутствует напрочь: уж начала про тридцатые годы - так продолжай, но видимо - надоело.
  
   Комментарий:
   Ну и конечно любое упоминание о Николае Гумилеве имеет вступление: "Не так ли было с Пушкиным?" Сравнения Гумилева с Пушкиным даже не всегда в пользу последнего.
  
   Как этот коммент соотносится с цитатой? А никак. Что "любое" - ложь, это очевидно, процитирую, что ли, еще раз про "дневничок":
   "... А мне надоело смотреть, как АА читает дневник... Я стал трунить и мешать ей шутками... АА взглянула на меня: "Сидите спокойно и займитесь каким-нибудь культурным делом!" - "Я занимаюсь культурным делом: смотрю на Вас!" Я рассмешил АА, и она рассказала мне по поводу случай с Николаем Степановичем"...
   Как видите, Александр Сергеевич при этом не упоминался.
  
   Фраза "Не так ли было с Пушкиным?" - из записок ААА. Очевидно, Ахматовой готовилась статья - 1963 года:
  
   Что Н<иколай> С<тепанович> не любил мои ранние стихи - это правда. Да и за что их можно было любить! - Но, когда 25 марта 1911 г. он вернулся из Аддис-Абебы и я прочла ему то, что впоследствии стало называться "Вечер", он сразу сказал: "Ты - поэт, надо делать книгу". И если бы он хоть чуть-чуть в этом сомневался, неужели бы он пустил меня в акмеизм? Надо попросту ничего не понимать в Гумилеве, чтобы на минуту допустить это. Оно, впрочем, так и есть. Примерно половина этой достойной шайки (Струве...) честно не представляет себе, чем был Г<умиле>в; другие, вроде Веры Невед<омской>, говоря о Гумилеве, принимают какой-то идиотский покровительственный тон; третьи сознательно и ловко передергивают (Г.Ив<ано>в>). Ярость Одоевцевой уже совсем непонятна. А все вместе это, вероятно, называется славой. И не так ли было и с Пушкиным, и с Лермонтовым. Гумилев - поэт еще не прочитанный. Визионер и пророк. Он предсказал свою смерть с подробностями вплоть до осенней травы. Это он сказал: "На тяжелых и гулких машинах..." и еще страшнее ("Орел"-...), "Для старцев все запретные труды..." и, наконец, главное: "Земля, к чему шутить со мною..."
  
   (Вот другой отрывок оттуда же, но за 1965 год:
   В данном случае, примеряя маски, Брюсов решил, что ему (т.е. единственно истинному и Первому поэту) больше всего идет личина ученого неоклассика.
   Акмеисты все испортили, - приходилось вместо покойного кресла дневного ясного неоклассика (т.е. как бы Пушкина ХХ в.) опять облекаться в мантию мага, колдуна, заклинателя, и со всей свойственной ему яростью, грубостью и непримиримостью Брюсов бросился на акмеистов.)
  
   Других привязок Пушкина к Гумилеву со стороны Ахматовой я не знаю. Итак, в этой короткой фразе:
   1-ая ложь: что любое упоминание;
   2-ая ложь: что сравнивается Гумилев и конкретно Пушкин. Сравнивается Гумилев со всем (в советские времена) известными знаменитостями - с Пушкиным или Лермонтовым (Точно так же, как чуть ниже с Пушкиным сравнивается Брюсов);
   3-я ложь: "Сравнения Гумилева с Пушкиным даже не всегда в пользу последнего" - такого нет нигде и никогда.
   А коммент к "противостоянию" продолжается:
   Почти каждый мемуарист пишет о славе, не замечая, что слово подсказано ею, ею введено, ею не пропущено не разу. ОНА подкладывает ключевые слова: "красота, стройность, страдания, слава, и все охотно пользуются ими"
   Красота и стройность молодой Ахматовой - признавались и самой авторессой, забыла она, что ль?
   Страдания...
  
   Показать бы тебе, насмешнице
   И любимице всех друзей,
   Царскосельской веселой грешнице,
   Что случилось с жизнью твоей
  
   Всё то поколение... из княгинь - в официантки, из смолянок - под расстрелы, из любимицы всех друзей под каток сталинской машины...
   Слава... А откуда взялась это "книга"? Почему она не о, скажем, Павлович? Поэтессе, последней подруге Блока? Та ведь тоже, может быть, считала, что она "ничем не хуже Ахматовой" И, наверное, подкладывала эту мысль своим друзьям и подругам.
  
   Цитата:
   "Стихотворение памяти Булгакова, где рядом с выдержанным в высоком стиле портретом писателя привычно обрисовывается образ величественной плакальщицы об умершей эпохе и умерших замечательных людях"
   В. И. Сахаров
   Вот, нет отточий, нет умолчаний - нет и претензий.
  
   Комментарий:
   "Великий день в её жизни: прокоммунистическая писательская организация Италии по указанию из Москвы пригласила Анну Ахматову на Сицилию для вручения прогрессивной литературной премии..."
   В 60-ые компартия Италия была второй по влиянию (и кажется, первой по численности) партией в Италии, в любой момент готовой перехватить власть в стране, и она, как и компартия Франции, сознательно дистанциировалась, от КПСС. Это называлось еврокоммунизм ("Еврокоммунизм французской, итальянской и испанской компартий 1970-х годов - это ответ и на внутрикапиталистические изменения, и на межсистемные отношения (детант), и на ввод войск в Чехословакию. Еще в июле - начале августа 1968 года руководители компартий Франции (Вальдек Роше), Италии (Луиджи Лонго), Испании (Сантьяго Каррильо) предупредили советское руководство о недопустимости силового решения, о том, сколь негативными могут быть последствия. А.И. Фурсов "Чехословакия-68 и вокруг. Размышления историка 40 лет спустя"). Так что указания со стороны КПСС быть не могло. Но могла быть, конечно, просьба. Хотя, скорее всего, было наоборот, это итальянским товарищам захотелось показать свою прогрессивность и независимость, и они спросили советских товарищей, не будут ли те сильно против, если вот они почествуют известную на Западе вечно опальную поэтессу?
   "Она обезумела от счастья - знала, видела"
   Без комментариев
  
   "(она не умеет не видеть)"
   Когда ей надо - авторесса-то наша и правду может сказать... Но, забывает собой же сказанное быстро. Как только что пыталась опровергнуть писанное самой ранее, что Ахматова в молодости была стройна.
  
   "... что делалось это для того, чтобы велеть ей молчать в деле Бродского (времена были такие: что посадить или даже припугнуть - старуха! - было уже нельзя, но можно было подкупить: предложить загранпоездку)"
   Времена - это 63-ий год. И были они такими:
   Только за семь лет до этого был освобожден "по отсутствии состава преступления" из второго заключения уже немолодой ее сын.
   За пять лет до того Пастернака - ее друга, за его доктора Живаго и нобелевку (58 год) затравили до смерти ("Из-за опубликованного на Западе стихотворения "Нобелевская премия" Пастернак в феврале 1959 года был вызван к Генеральному прокурору СССР Р. А. Руденко, где ему угрожали обвинением по статье 64 "Измена Родине" Википедия. Измена Родине - это расстрельная статья. Старику Пастернаку тогда было 69 лет). Умер он на следующий год.
  
   А после 63, спустя два года, в 65 году: "... слухи об опубликованных на Западе произведениях Абрама Терца дошли до Москвы, что-то из его прозы передавалось по зарубежному радио. В начале осени 1965 года в "Библиотеке поэта" с предисловием Синявского вышел однотомник стихов Пастернака. Автор статьи успел подарить эту книгу нескольким друзьям, а 8 сентября он был арестован. Одновременно был арестован и его друг, поэт и переводчик Юлий Даниэль, публиковавший на Западе свою прозу под псевдонимом Николай Аржак. ...Синявский был приговорен к семи годам лишения свободы, Даниэль - к пяти" Новиков Владимир "Синявский и Терц",)
   А потом пойдут психические процессы над диссидентами.
   А потом мне рассказывали, как уже в 70-ых между бывшими сидельцами время от времени разносились панические слухи, что списки по 58-ой (контрреволюционная деятельность) восстанавливаются! "58-я статья - это навсегда".
   "...И Ахматова в 73 года отказывается от Бродского" -
   Ложь.
   "...(он правда, радостно повторяет - за ней! - что она боролась, что она "Подняла народ".)"
   Напомню, что Бродский получил Нобелевскую премию не юношей, но мужем, и в нобелевской лекции выразил свое преклонение перед Ахматовой. И ему, наверное, видней, чем кому бы то ни было спустя полвека от тех времен. Но вот ещё - от "первого отличника", Анатолия Наймана:
   "В конце 1963 года началось "дело Бродского" с фельетона "Окололитературный трутень", который напечатали в ленинградской газете. Я тогда был слушателем Высших сценарных курсов, жил в Москве. На следующий день мы с Бродским, который незадолго до того также приехал в Москву, встретились в кафе. Настроение было серьезное, но не подавленное. В середине декабря Ахматова пригласила на Ордынку Шостаковича (он был депутат Верховного Совета как раз от того района Ленинграда, где жил Бродский). Меня Ахматова просила присутствовать, если понадобится что-то уточнить или дать справку. Бродский тогда уже уехал в Ленинград. Шостакович о деле говорил с тоской и безнадежно, а мне задал лишь один вопрос: "Он с иностранцами не встречался?" Я ответил, что встречался, но... Он, не дослушав, выстрелил: "Тогда ничего сделать нельзя!" И больше этой темы не касался. Только уходя, сказал, что узнает, и все, что от него зависит, сделает. А в феврале Бродского на улице впихнули в легковую машину и отвезли в милицию. Через несколько дней его судили и послали на экспертизу в сумасшедший дом. В марте, на втором суде, его приговорили к ссылке за тунеядство и отправили в Архангельскую область, в деревню. Все это время Вигдорова, Чуковская и еще два-три десятка людей, включая Ахматову, делали попытки его спасти. Не то Ахматова, не то Чуковская, выслушав пришедшие из Ленинграда после ареста сведения, сказала: "Опять "разрешено передать зубную щетку", опять поиски шерстяных носков, теплого белья, опять свидания, посылки. Все как всегда".
   Разумеется, "дело Бродского" по сравнению с тридцать седьмым было как "бой бабочек" - так любила говорить Ахматова. Оно обернулось для него страданиями, стихами и славой. И Ахматова, хлопоча за него, одновременно приговаривала одобрительно о биографии, которую "делают нашему рыжему". "Реквием" начал ходить по рукам приблизительно в те же дни, в тех же кругах, и в стольких же экземплярах, что и запись процесса Бродского, сделанная Вигдоровой."
   Всё, что она реально могла - Ахматова сделала. Хлопоты помогут, и Бродского выпустят из ссылки раньше окончания срока.
   А что было бы, если бы она, напомню женщина, у которой трое мужей были расстреляны, сына сажали два раза, саму тоже пропустили через костоломное "Постановление" Политбюро, что было бы, если бы она действовала методами 2000-ых годов: собрала бы пресс-конференцию или обратилась с открытым письмом в какую-либо иностранную газету? Помогло бы это Бродскому? Ни капельки. Только срок стал бы побольше. И не поселение было бы, а лагерь. И к полярному кругу - поближе, а от архангельского Гольфстрима - подальше. Там, куда или макар телят не гонял, или "только самолетом можно долететь". За Пастернака стояла вся мировая общественность, лично просил Джавахарлал Неру - тогдашний первый друг СССР, основатель династии индийских правителей (он, его жена Индира Ганди, его сын Раджив Ганди)... Помогло?
   ... готовилась к мировой славе - Италии.
   Ну что тут скажешь... Как объяснить, что такое - любой знак признанности, когда за предыдущие почти сорок лет тебя дважды перед всей страной объявляли непоэтом, когда за эти 40 лет разрешили напечатать только 4 книги... А тебе уже 75?
   "Я спросила. - говорится о другом разговоре с Ахматовой меньше чем за год до ее кончины, - как поживает ленинградский сборник.
   - Валяется где-то... Его пора уже переименовать из "Бега времени" в "Бег на месте".
Я спросила, известно ли ей, что в перспективном плане Госиздата красуется ее трехтомник.
   - Знаю, на 1967 год. Это уже не для меня".
   И действительно, она умерла в марте 1966 года, а трехтомник так и не вышел."
   Андрей ТУРКОВ. "Исполнен долг
  
   Цитата:
   "Иду и озираю зал, - рассказывала она, вернувшись из Таормино. - Смотрю - в одном ряду посреди зала, с самого края прохода сидит Твардовский. Шествую торжественно и бормочу себе под нос - тихонечко, но так, чтобы он услышал: "Зачем нянька меня не уронила маленькой? Не было бы тогда этой петрушки". Он, бедняга, вскочил и, закрыв рот ладонью, выскочил в боковую дверь: отсмеиваться. Не фыркать же тут, прямо в зале".
  
   Комментарий:
   Этой петрушки не было бы, если бы она осталась дома: Богу молиться да ближнему помогать... А что бы и не фыркнуть. А с другой стороны - вроде уж какой-то гомерической остроты не прозвучало.
  
   Просто раскрою цитату:
   Источник:
   Величественная, прекрасно знавшая себе цену и, казалось бы, не нуждавшаяся в лишних похвалах и надменно игнорировавшая "зычные проклятия", Ахматова, однако, изредка обнаруживала свою тоску по доброму печатному слову. Однажды Лидия Корнеевна говорила о некоторых своих наблюдениях над ахматовскими стихами, и вдруг... " Вы напишете об этом когда-нибудь? - спросила Анна Андреевна неожиданно жалобным голосом".
Помпезные, отнюдь не лишенные политической подоплеки зарубежные чествования были ей не по нутру. "Иду и озираю зал, - рассказывала она, вернувшись из Таормино. - Смотрю - в одном ряду посреди зала, с самого края прохода сидит Твардовский. Шествую торжественно и бормочу себе под нос - тихонечко, но так, чтобы он услышал: "Зачем нянька меня не уронила маленькой? Не было бы тогда этой петрушки". Он, бедняга, вскочил и, закрыв рот ладонью, выскочил в боковую дверь: отсмеиваться. Не фыркать же тут, прямо в зале".
  
   Цитата:
   "Я одевала тех, у кого ничего нет. Ниночке - купальный халат"
  
   Комментарий:
   Это она слышала от Солженицына и усвоила, что это высший шик.
  
   "Это" - одевала других - она делала еще в войну в Ташкенте (когда Солженицын воевал на фронте и одевать никого не мог - у него самого кроме казенной шинели ничего не было): безвозмездно, то есть даром, раздавая вещи, которые ей, на пять лет вышедшей из опалы, дарили поклонники. Ей, после 25-ого года нигде не печатавшейся, в глухом Ташкенте. Помнили же всё-таки!
   И "это" было общей чертой того поколения. Вот Бунин получил Нобелевскую премию, и:
  "Значительную сумму из полученной премии Бунин роздал нуждающимся. Была создана комиссия по распределению средств. Бунин говорил корреспонденту газеты 'Сегодня' П. Нильскому: '...Как только я получил премию, мне пришлось раздать около 120000 франков."" http://www.nobeliat.ru/laureat.php?id=33
   А Анна Андреевна по словам К.И.Чуковского: "В 1964 году, получив премию Таормино, она закупила в Италии целый ворох подарков для своих близких и дальних друзей, а на себя истратила едва ли двадцатую часть своей премии". http://www.gramma.ru/BIB/?id=3.103
  
   Цитата:
   Ей оформляли документы для обеих поездок по несколько месяцев. Она говорила: "Они что, думают, что я не вернусь? Что я для того здесь осталась, когда все уезжали, для того прожила на этой земле всю - и такую - жизнь, чтобы сейчас все менять!"
  
   Источник:
   Ей оформляли документы для обеих поездок по несколько месяцев: билет на лондонский поезд выдали в день отъезда. Она говорила: "Они что, думают, что я не вернусь? Что я для того здесь осталась, когда все уезжали, для того прожила на этой земле всю - и такую - жизнь, чтобы сейчас все менять!" Ворчала: "Прежде надо было позвать дворника, дать ему червонец, и в конце дня он приносил из участка заграничный паспорт"
  
   Вырваны, даже без всяких отточий, слова о лондонском поезде, чтобы не упоминать про другую поездку на Запад - Ахматовой вручили диплом почётного доктора Оксфордского университета, что никак уж невозможно объяснить происками коммунистов.
  
   Комментарий:
   Она хочет властвовать не над будущим - это хотя бы теоретически возможно, а над прошлым - невозможно никогда.
  
   Как эта фраза соотносится цитатой? А никак. Что за таинственная теория, позволяющая властвовать над будущим? Да нету такой.
  
   Цитата:
   16 августа 56. Приехала с дачи Шервинских Анна Андреевна. Она посвежела немного, помолодела, даже загорела. Дочь Шервинских пишет ее портрет. "Хорошо вам там было?" - спросила я.
   - Разве мне может быть где-нибудь хорошо? - ответила Анна Андреевна с укором.
  
   Источник:
   16 августа 56
   Приехала с дачи Шервинских Анна Андреевна. Она посвежела немного, помолодела, даже загорела. Дочь Шервинских пишет ее портрет. "Хорошо вам там было?" - спросила я.
   - Разве мне может быть где-нибудь хорошо? - ответила Анна Андреевна с укором.
   И я увидела, какие усталые у нее глаза.
   23 августа 56
   Мрачный день с Анной Андреевной. Один из самых мрачных. Вчера.
   С утра она вызвала меня к себе. Оказывается, она вернулась в город от Шервинских, потому что Сурков срочно требует книгу. Она ее составила и теперь просит меня "глянуть". Книжка маленькая. Оригинальных стихов немногим более, чем переводов. Конечно, книга Ахматовой - это книга Ахматовой, но в сущности путь поэта сведен к ранней любовной лирике и к стихам военной поры. Обокраден поэт и обокраден читатель. Новый читатель, такой жадный к поэзии... Но книгу я смотрела под конец, а сначала выслушала несколько горьких сообщений и гневных, язвительных монологов.
   Самое горькое - о Леве [только что освобожденный её сын - Лев Гумилев]. Он в Ленинграде; вернувшись в Москву, Анна Андреевна говорила с ним по телефону. Его не взяли в Эрмитаж. Он, по его словам, оформился дворником в Этнографическом Музее. Может ли это быть? Ведь он кандидат наук, ученый... И после всего!
  
   О Постановлении (о журнале Звезда)
   Цитата:
   Мне все сообщают про эту минуту. Где, кто, когда прочел в газете или услышал по радио - как, помните, рассказывали друг другу в сорок первом о войне. Какая была погода, что в эту минуту делал."
   Л.К. Чуковская "Записки об Анне Ахматовой"
  
   Комментарий:
   Женщина, возомнившее, что её тщеславное раздувание истории с Исайей Берлиным "смутит XX век", может сравнить и рядовое событие (Постановление) с войной, которая для ЕЕ народа значила все же нечто большее.
  
   Полно мне леденеть от страха,
    Лучше кликну Чакону Баха,
        А за ней войдет человек...
Он не станет мне милым мужем,
    Но мы с ним такое заслужим,
        Что смутится Двадцатый Век.
Я его приняла случайно
    За того, кто дарован тайной,
        С кем горчайшее суждено...
   Поэма без героя
  
   О "рядовом событии":
   "Постановление ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года "О журналах "Звезда" и "Ленинград"" сегодня в глазах мира воспринимается как кульминация криминальной политики партийного руководства культурой, характерной для всего советского периода истории России... Чем дальше, тем очевиднее, что гонимые Ахматова и Зощенко - это и есть литература, а имена их гонителей сошли в литературный и исторический антимир. Со временем это стало очевидным и для самой правящей партии. 20 октября 1988 года ЦК КПСС отменил одиозное постановление 1946 года"
   В.В. Иофе "К пятидесятой годовщине постановления ЦК ВКП(б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград"" от 14 августа 1946 года
  
   Конечно, сейчас и, чем дальше, тем глуше о нём вспоминается: какое-то постановление... "одно из"... но ещё лично мне, наивной соплячке, учительница литературы об этом постановлении говорила и намекала: "оно не отменено".
   После Войны многие надеялись, что худшее в советской власти уже позади, что теперь народ, победивший фашизм, заслужил...
   Ага, заслужил - заслужил он карточки, голод - страшный голод 48-года, о котором почему-то все молчат, а интеллигенция "заслужила" вот это постановление, потом кампанию против "преклонения перед Западом", ленинградское дело, дело врачей...
   А началось именно с этого "рядового события"...
   Кстати, почти вот так же вспоминали потом об еще одном "рядовом событии" - о маленькой заметочке в газете "Правда" - о лишении Л.Ф. Тимощук ордена Ленина, который ей дали "за помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц", вспоминали перед каким стендом стояли, читали и глазам своим не верили: неужели оно кончается?...
   []
   Цитата:
   "Челка... такая же, как у меня... и может быть, тот же парижский парикмахер ее так постриг...
   Л.К. Чуковская Записки об Анне Ахматовой
  
   Источник:
   "20/X 42
   Не выдержав длительного перерыва, с обычной тревогой в душе я пошла к ней днем.
   Она лежала очень бледная, с мигренью, в синем в полоску халате - не то, чтобы молодая, а юная, восемнадцатилетняя какая-то. Халат струился как ручей.
   Расспросила меня обо мне, а потом вдруг:
   - "Полчаса назад я получила телеграмму. Скоропостижно скончалась Тат. Влад. Гаршина"
   Видно, известие это потрясло ее...
   Она попросила подать ей толстую американскую антологию, лежащую на столе.. Я рассматривала портреты и сказала, что у Хемингуэя очень прямое лицо, правдивое.
   - "Циничное скорее... Есть еще портрет в берете... Там тоже циник, люмпен".
   Я показала ей портрет поэтессы
   - Челка... такая же, как у меня... и может быть, тот же парижский парикмахер ее так постриг... Она года на два меня старше... Параллельность жизней в одном времени"
  
   Комментарий:
   Несомненно. Не забыли бы, что она тонкая штучка, бывала в Париже - ее легенда должна начинаться издалека.
  
   Конечно-конечно, 1942 год, умерла знакомая, ровесница, что всегда - шок, всегда - напоминание, в собеседниках - только одна подруга, а мысли лишь о том, как выстроить "легенду"!
  
   Цитата:
   За чаем Анна Андреевна заговорила о том, как Лотта уверяла ее, будто ее, Анну Андреевну, все боятся. <...> "Лотта уверяет, что однажды, когда я в Клубе писателей прошла через биллиардную, со страху все перестали катать шары. По-моему, в этом есть что-то обидное"
   Л.К. Чуковская Записки об Анне Ахматовой.
  
   Комментарий:
   По-моему, для неё в этом было что-то сладостное
   По-моему, в этом было бы что-то сладостное для авторессы
  
   Источник:
   За чаем Анна Андреевна заговорила о том, как Лотта уверяла ее, будто ее, Анну Андреевну, все боятся.
      - Я не могу понять, чем это вызвано. Но мне часто об этом рассказывают. Почему? Я никому не говорю неприятностей. Сологуб, например, - тот любил и умел сказать неприятное, и потому его боялись. Я же - никогда никому. А между тем Лотта уверяет, что однажды, когда я в Клубе писателей прошла через биллиардную, со страху все перестали катать шары. По-моему, в этом есть что-то обидное .
  
   А для Анны Андреевны кроме грустного недоумения - ничего. После 50-ти так хочется, наверное, чувствовать себя именно женщиной, а не... пугалом.
  
   Цитата:
   Женщина в очереди, стоявшая позади меня, заплакала, услышав мою фамилию
   Л.К. Чуковская Записки об Анне Ахматовой
  
   Комментарий:
   Так рассказывает сама Ахматова
  
   Источник:
   Вчера я была у Анны Андреевны по делу.
   Никогда я не думала, что, с детства зная наизусть её стихи, собирая её портреты, когда-нибудь пойду к ней "по делу".
   .... я видела её в Доме литераторов на вечере памяти Блока. Она прочитала: "А Смоленская нынче именинница" и сразу ушла. Меня поразили осанка, лазурная шаль, поступь, рассеянный взгляд, голос. Невозможно было поверить, что она такой же человек, как мы все. После её ухода я очень остро испытала "тайную боль разлуки". Но никто не мог бы заставить меня идти знакомиться с ней.
   Потом, в Ольгине, я встретила её на прямой аллее от вокзала к морю. (А может быть, это было на Лахте?) Она шла с какой-то пышноволосой дамой (я только потом догадалась, что это Судейкина). Я поздоровалась с Анной Андреевной, ещё более обычного стыдясь себя: своей нескладности, своей сутулости. Аллея была пряма, как струна, и, поглядев им вслед, я подумала, что их стройное явление на этой аллее легче было бы выразить какой-нибудь музыкальной, не словесной, фразой.
   Вчера я была у Анны Андреевны по делу **
   (**В городе распространились слухи, будто, когда Н. Н. Пунин и Лёва была арестованы, А. А. написала письмо Сталину, передала его в башню Кутафью в Кремле и обоих выпустили.
Я пошла узнать, что она написала. Лёва в это время был уже арестован опять, а Николай Николаевич на свободе.)
  
Она в чёрном шёлковом халате с серебряным драконом на спине.
   Я спросила. Я думала, она будет искать черновик или копию. Нет. Ровным голосом, глядя на меня светло и прямо, она прочла мне всё [письмо, конечно же: у Чуковской в это время был арестован муж] наизусть целиком.
  
   Меня поразили её руки: молодые, нежные, с крошечной, как у Анны Карениной, кистью.
   -- Думаю: вешать на стену картины или уже не стоит?
   -- 19 сентября я ушла от Николая Николаевича. Мы шестнадцать лет прожили вместе. Но я даже не заметила на этом фоне.
   -- Одно хорошо: я так сильно больна, что, наверное, скоро умру.
   -- Князев умер. Святополк-Мирский собирает корки.
   -- Женщина в очереди, стоявшая позади меня, заплакала, услыхав мою фамилию.
  
   Цитата:
   И. Наппельбаум об АА сказала мне следующую фразу: "Не знаю, как в общении с мужчинами, а в общении с женщинами - она тяжелый человек", - и говорила о тщеславии АА.
   Н.Н.Лукницкий Дневники.
  
   комментарий:
   Это о феминизме. Манипулировать общественное мнение, вводя в заблуждение мужчин. То, что женщина видит суть, никого не волнует. Принимается во внимание только мнение мужчин. Какой она захотела предстать перед ими - такой она предстала перед всеми.
  
   Это тоже перевранная цитата - из фильма "Место встречи изменить нельзя". Бандит Горбатый (мужчина, кстати): "Бабу не проведешь, она сердцем видит".
   И если наша авторесса так верит женщинам, что ж она не верит, хотя бы, трем томам, Лидии Чуковской, из текста которых постоянно делает окрошку?
  
   Цитата:
   ...Слуцкий, рассказывал слушателям, в их числе и мне, о социальной роли современной поэзии. Сделал упор на том, как вырос спрос на стихотворные сборники: 50-тысячные тиражи не удовлетворяют его, а всего полвека назад "Вечер" Ахматовой вышел тиражом 300 экземпляров: "она мне рассказывала, что перевезла его на извозчике одним разом". В середине обеда, скучного и неживого в большой холодной комнате, я, как мне показалось, к месту пересказал его слова "Я?! - воскликнула Ахматова. - Я перевозила книжки? Или он думает, у меня не было друзей-мужчин сделать это? И он во всеуслышание говорит, будто это я ему сказала?"
   Анатолий Найман Рассказы о Анне Ахматовой
  
   Комментарий:
   Ее меньше всего волнует история востребованности стихов обществом...
   Об этом судить из этой сценки нельзя.
   ... тиражи ее интересуют только в пересчете на ее гонорары(сколько раз об этом пишет!).
   Сколько пишет? - ни разу. Да и тиражей тех... Помните? - за 40 лет разрешили напечатать только 4 книги, и один "тираж" пустили под нож.
   ...Ну а тут - хотя несомненно, что на самом деле когда-то, не подумав, она так и говорила Слуцкому, и так оно и было.
[]
   Не было. Издание книги "Вечер" - это коллективное предприятие акмеистов: 
   "25 марта 1911 г. старого стиля (Благовещенье) Гумилев вернулся из своего путешествия в Африку (Аддис-Абеба). В нашей первой беседе он между прочим спросил меня: "А стихи ты писала?" Я, тайно ликуя, ответила: "Да". Он попросил почитать, послушал несколько стихотворений и сказал: "Ты поэт"...
  Решив, что надо делать книгу, Гумилев, не теряя ни дня, приступил к реализации своего решения. Во-первых, подключил к срочному делу и членов созданного по его инициативе "Цеха поэтов", и сочувствующих: предисловие написал поэт Михаил Кузмин, обложку рисовал тоже поэт - "синдик" "Цеха поэтов" Сергей Городецкий, фронтиспис - приятель Кузмина "мироискусник" Евгений Лансере
  
   и наверняка за только что выпущенным тиражом поехала не одна Ахматова, а вся банда. И не упомянуть об спутнике(-ах) Слуцкому "молодому мужчине", она не могла.
   - перед молодыми мужчинами ее волновала только репутация "дамы". Репутация Слуцкого как лгуна - это пустяк.
   Да нет, здесь явно не "лгун" - просто молодой советский мужчина, фронтовик, которому... да и всему окружению которого, и в голову придти не могла мысль о подобном нюансе.
  
   Цитата:
   "Каждый человек не любит, когда о нем говорят неправду, но Анна Андреевна в эти годы стала сердиться и тогда, когда вообще о ней что-то становилось известно."
   Наталья Роскина
  
   Источник:
   Каждый человек не любит, когда о нем говорят неправду, но Анна Андреевна в эти годы стала сердиться и тогда, когда вообще о ней что-то становилось известно. Впрочем, правда, прошедшая через чужие руки, перестает быть правдой, и можно себе представить, как надоедало Ахматовой выслушивать свою жизнь из чужих уст
   Наталья Роскина "Как будто прощаюсь снова..."
  
   Цитата:
   Сегодня приходили к АА из б. Женского медицинского института приглашать на вечер, устраиваемый 29-го.
   АА с улыбкой:
   -Прислали студента, который по всем признакам был выбран потому, что он "самый красивый"! Это так видно было! Подумайте - какая у них прекрасная мысль: к Ахматовой надо присылать самого красивого!
   Н.Н.Лукницкий Дневники.
  
   Комментарий:
   Сама придумала за людей и сама удивляется их глупости. И приглашает других. Такой вот приём!
   Да уж, чувство юмора у наше тётеньки, как у носорога.
  
   Источник:
   Сегодня приходили к АА из б. Женского медицинского института приглашать на вечер, устраиваемый 29-го.
   АА с улыбкой:
   - Прислали студента, который по всем признакам был выбран потому, что он "самый красивый"! Это так видно было! Подумайте - какая у них прекрасная мысль: к Ахматовой надо присылать самого красивого!
   Я - со смехом:
   - Что ж, он был высокого роста и все такое?
   - Да, да, и высокого роста и вообще все, как полагается... И он говорил: "Мы надеемся, что Вы не откажетесь участвовать, ведь Вы у нас лежали весной"...
   (Прежде всего, АА лежала не у них, а в Рентгенологическом институте. Да и что это за манера приглашать!)
   АА смеется: "А если б я лежала в гробу, так меня пригласили бы читать в похоронном бюро?!".
  
   Цитата:
   Есенин признавался, что с него капал пот, когда он смотрел на Блока, потому что перед ним был настоящий поэт. Примерно так же я относился к Ахматовой. Она это видела и, будучи натурой многогранной, поворачивалась соответствующей гранью.
   Богиня так богиня. Ей для этого усилий не требовалось.
  Игнатий Ивановский Анна Ахматова
  
   Комментарий:
   В этом была она вся. Она не была цельным живым [а цельным мертвым, что ль?] человеком. А только народными чаяниями - как она сама их создавала. Её злобные выходки - проверка: вся ли она превратилась в отражение чужих желаний или еще отбрасывает тень.
  
   Надоело опровергать злобные глупости. Просто перечитаем:
   Источник:
   В первой публикации этих записок говорилось следующее:
   "Юмор в духе Марка Твена был совершенно чужд Ахматовой. Он был слишком утренним", прочно заземленным, и она от подобного юмора открещивалась.
   Это опять была несовместимость тканей".
   Н. А. Роскина написала мне: "Ей был близок любой юмор, она была очень смешлива - это во-первых. А во-вторых, она как раз очень любила Марка Твена".
   Как же примирить столь разные впечатления?
   Есенин признавался, что с него капал пот, когда он смотрел на Блока, потому что перед ним был настоящий поэт. Примерно так же я относился к Ахматовой. Она это видела и, будучи натурой многогранной, поворачивалась соответствующей гранью.
   Богиня так богиня. Ей для этого усилий не требовалось.
   Но уж если богиня, то и Марк Твен на время остается в стороне. Иначе он оказался бы разрушителем, как его янки при дворе короля Артура.
   Только однажды я услышал от Анны Андреевны анекдот, образца 1913 года. Весь он состоял из одной длинной ломаной фразы, сказанной финским шкипером. Рассказано было за смешное, но мне показалось настолько не смешно, что я совершенно растерялся. Анна Андреевна это запомнила и, как лишенному чувства юмора слушателю, более анекдотов мне не рассказывала.
   Впрочем, нет. Помню еще один.
   Читатель Публичной библиотеки задал вопрос, на который библиографы ответить не смогли. Вызвали главного библиографа. Почтенная дама вышла, раскрыла толстую книгу рукописного каталога и призадумалась. Затаив дыхание, все ждали, что она скажет. И она спросила:
   После "В" какая буква? Игнатий Ивановский "Мастер"
  
   Цитата:
   Со Сталиным "на дружеской ноге":
   - Сборник Из шести книг, изданный в 1940 году, попался на глаза отцу Светланы (Светлана - поклонница. Ее отец - отец Светланы [да, Ахматова была уверена: этот сборник выпустили специально для Светланы: "папин подарок дочке" - так она его называла. Его выпустили, дочка экземпляр получила, сборник запретили - и под нож.]"Отца Светланы по примеру "Чарли", "Хема" "Пушняка" можно тоже было бы как назвать: Йосей, например, батоно Иосифом... [как видите, всё тот же, носорожий юмор]) Открыл, увидел стихотворение "Клевета", недатированное. Подумал, видно, что недавнее. А оно написано в 1921 году. За этот год он не отвечает... Запомнил "Клевету" и отомстил.
   Лев Озеров. "Разрозненные записки"
  
   Комментарий:
   Все знает: открыл ли, посмотрел ли, что прочитал и о чем подумал
   Без комментариев
  
   Цитата:
   ...иногда вдруг, отбросив тайны, она могла рассказать о себе очень откровенно. К сожалению, в последние годы жизни ее рассказы о себе обычно имели определенную цель, утверждение собственной концепции ее жизни
  Наталья Роскина "Как будто прощаюсь снова..."
  
   Источник:
   К сожалению, в последние годы жизни ее рассказы о себе обычно имели определенную цель, утверждение собственной концепции ее жизни, и главная роль в этой концепции принадлежала Гумилеву.
   Я, разумеется, никогда не возьмусь судить о том, кто был самой сильной любовью Ахматовой, кто сыграл в ее жизни самую большую роль. Могу высказать лишь свое собственное ощущение, связанное с моим восприятием ее личности. Мне всегда казалось, что через все свои трагические любови и браки она пронесла какое-то неиссякаемое чувство к Гумилеву. Ведь именно с ним было связано и ее материнство, и ее вступление в русскую поэзию, и ее первая слава. "Вся Россия подражала Гумилеву, - сказала она мне. - А я - нет". Рассказывала о своей размолвке с Гумилевым: "Раз мы ссорились - как все люди ссорятся, - и я сказала: "А все равно я лучше тебя стихи пишу". И к памяти Гумилева она относилась с ревностью - и чисто женской, и поэтической, и всяческой. Ужасно сердилась, когда читала что-то о нем, - все ей не нравилось, даже похвалы!
  
   Комментарий:
   Чем мог прельститься Бродский? Мог он не разгадать такие рассказы? "Литературные разговоры она не любила. Ее гением? Гений - вот он передо мной, у листков книги нет двойного дна. Он прельстился просто жизнью - долгой мелкой, но осознающей себя.
   []
   Действительно - чем? Что было в этой женщине? Блок ей писал: "Вы настоящая и стихи Ваши настоящие", а она хвасталась, что у неё с ним "не было романа"! Гумилев стрелялся из-за неё и говорил: "Ты - поэт". В 10-х годах в Париже ню с неё рисовал влюбленный в неё Модильяни, а в 50-х в Лондоне в мраморной мозаике в вестибюле лондонской Национальной галереи - воплотил с неё медальон "Сострадание" единственная её любовь - неверный красавец Борис Анреп, а ведь они тогда уже тридцать лет как расстались...
   []
  
   Почему не надоедало с ней Мандельштаму и Пастернаку? Почему Цветаева писала и писала, почти всю сознательную свою жизнь писала ей письма?
   Вот и Бродский...
  
   На этом глава кончилась. Теперь Вам, уважаемые читатели должно уже быть понятно, как создать о себе легенду: рассказывайте всем своим друзьям, что ты - велик, и заставляйте их писать о себе воспоминания... Короче, "для важности - надувайте щёки". Ах, да, ещё: если Вам итальянские коммунисты предложат премию - не отказывайтесь!
   Кончаю и я. Попервоначалу планировалось разобрать три главы, но зачем? Вы сами видите: нечего разбирать. Читать это невозможно. Если Вы знаете историю вопроса - Вам будет противно, если нет - бесполезно. Ну, какой смысл проверять за "автором" КАЖДУЮ цитату и убеждаться - опять и опять! - что любое купирование текста искажает, а то и кардинально меняет его смысл? Что все, именно: ВСЕ! - её комменты либо глупы (как про "треугольник", "который стоит непоколебимо"), либо откровенно лживы (как про Гумилева, который лучше Пушкина), зато ВСЕ преисполнены злобой.
   И главное, мы имеем изначальную глупость: утверждается, что Ахматова - плохой поэт, а потом автор искренне удивляется её славе.
   Анна Ахматова не была идеальной женщиной, не было за ней и великих свершений. С точки зрения личностных поступков она была - одна из. Одна из поколения женщин Cеребряного века. Удивительного поколения. Но - одна из. Биография, например Елизаветы Юрьевны Кузьминой-Караваевой - ярче (в 10-х годах поэтесса, влюбленная в Блока - ей посвящено стихо "Когда вы стоите на моём пути...", в 18-ом - эсерка, сначала красный мэр Анапы, потом там же приговоренная белыми к расстрелу, бежала с влюбленным в нее офицером, в 30-ых - "монахиня в миру" в Париже, в 40-х - участница Сопротивления, заключенная концлагеря, пошедшая в печь вместо другой. Святая)
   Анна Ахматова не ходила на баррикады, не писала статей или "романа", она писала стихи. И написала их не двадцать-тридцать, а на девять прижизненных изданий.
   Анна Ахматова - поэт Божьей милостью. И в этом - всё. И её слава - тоже.
   Прочее же, о чём мусолится в этой "книге" - всего лишь "сор". Биография поэта аналогична, играет ту же роль, что натура или натурщица для художника. И от пересудов, боялась ли мышей госпожа Лиза дель Джоконда, не уменьшится слава Леонардо.
   Лариса Рейснер []
   Напоследок, тоже приведу цитату - письмо Ларисы Рейснер (на тот момент, по мужу -Раскольникова). Кто не знает - вторая жена Гумилева, большевичка с 18 года, прообраз Комиссара в "Оптимистической трагедии": она, молодая (в 18 году ей было 23 года), броская красавица комиссарила среди анархистов-моряков, практически бандитов, лично участвовала в боях гражданской, убивала... И с не меньшим наслаждением описывала, как сразу после войны для бала-Маскарада в Доме искусств попросила платье из гардероба Мариинского театра, сшитого когда-то по рисункам Бакста для балета Шумана "Карнавал". Не больше - не меньше! Тамошний директор ей, понятное дело, отказал. Она обояла служительницу и похитила желанный туалет. На глазах у находившегося в полуобмороке чиновника протанцевала в нем целый вечер и успела вернуть - чтоб не подставить доверившегося ей человека - до того, как директор академических театров добрался до костюмерной...
   В. Л. Андреев: "Не было ни одного мужчины, который бы прошёл мимо, не заметив её, и каждый третий - статистика, точно мною установленная,- врывался в землю столбом и смотрел вслед, пока мы не исчезали в толпе".
   В общем, ещё одна женщина Серебряного века.
   Итак, 1921 год, письмо Ларисы Рейснер:
  
   24 ноября 1921
   Дорогая и глубокоуважаемая Анна Андреевна!
   Газеты, проехав девять тысяч верст, привезли нам известие о смерти Блока. И почему-то только Вам хочется выразить, как это горько и нелепо. Только Вам - точно рядом с Вами упала колонна, что ли, такая же тонкая, белая и лепная, как Вы. Теперь, когда его уже нет, Вашего равного, единственного духовного брата, - еще виднее, что Вы есть, что Вы дышите, мучаетесь, ходите, такая прекрасная, через двор с ямами, выдаете какие-то книги каким-то людям - книги, гораздо хуже Ваших собственных.
   Милый Вы, нежнейший поэт, пишете ли стихи? Нет ничего выше этого дела, за одну Вашу строчку людям отпустится целый злой, пропащий год.
   Ваше искусство - смысл и оправдание всего. Черное становится белым, вода может брызнуть из камня, если жива поэзия. Вы Радость, содержание и светлая душа всех, кто жил неправильно, захлебывался грязью, умирал от горя. Только не замолчите - не умирайте заживо.
   Горы в белых шапках, теплое зимнее небо, ручьи, которые бегут вдоль озимых полей, деревья, уже думающие о будущих листьях и плодах под войлочной оберткой, все они кланяются на языке, который и Ваш и их, и тоже просят стихи.
   И горы и земля хорошо знают, как молчалива смерть.
   Целую Вас, Анна Андреевна...
   Искренне Вас любящая
   Лариса Раскольникова
   При этом письме посылаю посылку, очень маленькую, "немного хлеба и немного меда".
  
   []
  
  
   Да святится имя твоё - Анна!
  
  
  
   P.S.
   Когда писалась эта статья, главным вопросом для меня было: зачем? Зачем надо было коверкать воспоминания людей, другой фактологический материал, выстраивая виртуальную - выдуманную! (и грязную) - реальность... Чего ради тратить на эти глупости время и силы? А теперь, читая нынешнюю прессу, слушая нашу телемонстрятину, думаю: может, это было "дипломным проектом", показывающим как это делается? Единственным, который оказался не "Секретно. Для служебного пользования"
   L++
   2014 год.
Оценка: 3.62*16  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"