Годы, проведённые мною в Академии, я склонен охарактеризовать одним-единственным словом - интересные. Очень насыщенные, неимоверно сложные из-за обилия знаний, которые я должен был умудриться за этот период 'втиснуть' в свою голову, порой жутко утомительные из-за серьёзных физических нагрузок. Однако при всём при том, повторюсь, чрезвычайно интересные.
С началом обучения я попал в ситуацию, которую лучше всего охарактеризовал мой Учитель магистр Илэр - 'от тех, кому Судьбой многое дадено - многое и потребуется'. Мои дни были насыщены занятиями настолько, что на младших курсах к вечеру я был способен только на одно: с величайшим трудом добираться до своей кровати и 'отрубаться'. И только где-то к середине третьего курса я окончательно втянулся в свою насыщенную учёбу, выстроенную по 'особой программе'.
Судите сами. Утром у меня (как и у всех остальных студентов) были лекции и посещение библиотеки, днём - дополнительные занятия с магистром Илэром или учителями, которые преподавали мне назначенные им спецкурсы, затем - поход в тренировочный зал и изматывающие занятия с мастером Фиахой. Вечером, когда я доползал, наконец, до своей комнаты в общежитии, я должен был ещё подготовить домашние задания. Так что нагрузка, ложившаяся на мою бедолашную голову, была необычайно велика. Воскресенье - единственный день, полностью отданный отдыху - пролетал настолько быстро, что казался совершенно незаметным.
Возможно, если бы у меня не было бы такого дикого, запредельного желания как можно бóльшему научиться, я бы не выдержал этой нагрузки и, в конце концов, просто рухнул бы. Однако, повторюсь, я слишком многому хотел научиться, а потому с течением времени втянулся в этот круговорот. Ведь тело человеческое во многом зависит от психологического состояния. Я хотел учиться, и посвятил этому желанию все силы своего организма.
Преподаватели, наверняка предупреждённые магистром Илэром, никогда не отказывались удовлетворять мою безумную тягу к знаниям. Меня учили настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Мои учителя, видя, что я как сухая губка впитываю в себя знания в огромных количествах, торопились 'наполнить' меня всё новыми и новыми 'блоками' как обычных, так и глубоко специальных познаний. Например, светлый эльф Хадолидрим - мой преподаватель по травоведению и зельеварению - видя столь похвальный энтузиазм со стороны студента, научил меня тонкостям и секретам изготовления лекарств и целительского дела. Он учил меня настолько хорошо, что уже к четвёртому курсу я мог самостоятельно изготавливать довольно сложные лекарства, отвары и мази. Мои познания и способности достигли такого уровня, что я, будучи ещё студентом, смог продавать лекарства, изготовленные как по рецептам учителей, так и по своим собственным. Местные травники и аптекари с радостью стали заказывать у меня самые разнообразные лекарства и, скажу без ложной скромности, изготовленные мною зелья, помогли мне получить среди больных и специалистов достаточно хорошую славу и значительный авторитет. Вскоре я стал практикующим лекарем, которого больные торопились вызвать при первых симптомах заболеваний.
Магистр Илэр, зная законы Академии, помог мне получить патенты на все изобретённые мною зелья и лекарства, что кроме авторитета во врачебных и магических кругах принесло мне весьма внушительный финансовый доход. Вскоре мои средства достигли таких размеров, что я смог открыть специальный счёт в гномьем банке. К концу срока своего обучения в Академии мне удалось накопить весьма немалый капитал, что в моём положении было более чем отрадно, так как освобождало от забот о дне насущном. Простолюдин и так весьма уязвим для аристократии. А если он к тому же ещё и беден...
Теперь же я намного спокойнее смотрел на те времена, когда я завершу обучение в Академии: ведь мне не было нужды, чтобы не умереть от голода, хвататься за первое же предложение работы. Напротив! Я мог спокойно и тщательно выбрать наиболее выгодное и приемлемое.
Кроме всего прочего, Хадолидрим преподал мне ещё одно искусство, которое, по его словам, когда-нибудь вполне могло спасти мне жизнь.
- Ты стал чрезвычайно хорошим травником и мастером в изготовлении разнообразных лекарств, - как-то совершенно серьёзно сказал он мне, - Наступит день, когда тебя вполне могут пригласить лечить весьма знатных дворян, а может быть и даже придворных аристократов. И в этом заключена серьёзная опасность: порой хороший лекарь становится мишенью для менее удачливых конкурентов. Поэтому я не исключаю возможности того, что когда-нибудь тебя могут попробовать просто-напросто отравить. Как говорится, был конкурент - и нет конкурента. Исходя из этого рассуждения, я считаю необходимым обучить тебя всему, что может помочь как лечить тех, кого отравили, так и распознавать любые яды, которыми попытаются отравить тебя самого.
Эти слова дали новое направление нашим урокам. Учитель Хадолидрим, согласовав этот вопрос с магистром Илэром, научил меня разбираться во всех известных ему ядах и готовить необходимые в каждом конкретном случае противоядия. Ко времени завершения Академии я нежданно-негаданно оказался чрезвычайно опытным в деле борьбы с отравлениями лекарем.
Другой преподаватель - светлый эльф Домелинди Тарельян - ещё больше углубил уровень моего образования, преподав основы врачебного искусства, научив использовать в лекарском деле Силу и Стихии моей магии. Те умения, которые он мне дал, позволили излечивать даже весьма тяжёлые заболевания, используя комбинацию из лекарств и своей магической Силы. Я научился, 'прощупывая' магией ауру больного, быстро и правильно выяснять, какое нужно применять лечение в каждом конкретном случае. Именно эти умения помогли мне излечить своего самого первого пациента - домашнего кота нимфы Двиры (нашего преподавателя по мастерству наложения иллюзий), пострадавшего в схватке за главенство на территории. Этого несчастного кота порвали настолько сильно, что всё его тельце напоминало одну сплошную исцарапанную и изгрызенную кровоточащую рану. Мне пришлось приложить немало усилий, затратив чуть ли не половину собственного резерва Силы, прежде чем все его повреждения зарубцевались, а наложенные мною мази впитались в израненное тело животного.
Эти умения были помножены на глубинные знания биологии, анатомии и физиологии всех живых и не живых существ, привитые мне весьма въедливым и дотошным гномом Даранхраром. Эти познания были жизненно необходимы, так как позволяли, осмотрев нанесённые телу больного повреждения, как быстро поставить диагноз, выяснив, что именно я должен буду лечить, так и потом не менее быстро и качественно проводить само лечение, порой прибегая к настоящему хирургическому вмешательству.
К теоретическим знаниям я вскоре добавил практические, активно помогая врачам в местной больнице. Сначала я был что называется 'на подхвате' у местных хирургов, а потом и сам стал проводить операции.
Помню, какой ужас меня охватил перед самой первой проведённой мною операцией. Меня пригласили к ребёнку, заигравшемуся и свалившемуся с крыши своего дома. Больше половины его костей были поломаны, а некоторые даже раздроблены, бóльшая часть внутренних органов тоже была повреждена... Мне никогда не забыть того безмерного ужаса, охватившего меня, когда я смотрел на это изломанное дитя. Только мысль о том, что ребёнок умрёт, если я немедленно не примусь за дело, заставила меня приступить к работе и начать излечение. Даже спустя много лет, я не могу с абсолютной точностью восстановить в памяти, что именно делал тогда мой охваченный паникой мозг. Тем не менее, приобретённые навыки, когда я ассистировал другим хирургам во время проведения ими плановых операций, позволили мне выбраться из удушливых объятий паники и излечить пострадавшего ребёнка.
Ещё один пласт знаний дал мне гном Дарин - преподаватель по оружию, его видам и изготовлению. Кроме того, что он научил меня разбираться во всех видах существовавшего в этом мире оружия, он также открыл мне секреты того, какие повреждения наносит каждое из них. Это помогло мне, глядя на ту или иную рану, научиться безошибочно определять каким оружием она была нанесена и при помощи чего именно эти самые повреждения можно излечить.
Думая о своей будущей специализации, я стал гораздо больше внимания уделять излечению именно тех ран, которые были нанесены разными типами и видами оружия. И в этом деле мне немало помогали наши, так называемые, коллективные занятия.
'Коллективными занятиями' называлось выполнение заданий, поручаемых каждой из Десяток. Причём все находившиеся в этот период в Академии на обучении Десятки не только получали каждая своё, персональное и глубоко специфическое задание, но и делились на несколько враждебных друг другу групп. Таким образом, мы не только должны были научиться действовать совместно и коллективными усилиями стараться выполнить поставленное перед нами задание. Мы ещё должны были научиться выполнять наше задание, одновременно отбиваясь от, так сказать, 'условного противника'.
Особую сложность добавляли ещё два аспекта. Первый - то, что 'противники' всегда представляли собой не какие-то два сражающихся друг против друга лагеря. Нет, число противников всякий раз бывало гораздо бóльшим, нежели абстрактные 'хорошие' против 'плохих'. К тому же сложностей добавлял тот факт, что некоторые Десятки могли принадлежать к тем группам, которые для выполнения задания заключали между собой военные союзы. Второй аспект - тот факт, что каждой Десятке нужно было уметь мгновенно выяснять, какая именно Десятка встретилась им на их пути: то ли представляющая лагерь их противников, то ли союзников.
Правила проведения этих 'занятий' всегда были чрезвычайно приближены к боевым. По сути, перед нами ставился только один запрет - мы не имели права убивать своих противников. Но уж ранения наносились самые разнообразные - как при помощи магии, так и используя самое обычное оружие. И одним из заданий, ложившимся на находящегося в Десятке целителя, было быстрое и качественное излечение своих соратников.
Да, легко предположить, что я в своей Десятке занял место именно целителя. Боевая магия и способности к некромантии были у меня на зачаточном уровне. Поэтому я был неспособен поднять взвод зомби и направить его на нашего условного 'противника'. И атакующие заклинания у меня выходили не самого сильного уровня. Единственное, где я мог дать фору многим, было владение холодным оружием. В прямом поединке один на один я всегда побеждал своего оппонента. Однако поистине подлинные таланты проявлялись у меня в деле исцеления моих 'собратьев по оружию'.
Именно из-за того, что я с течением времени стал настолько сильным целителем, у меня сложились более-менее сносные отношения со всеми членами моей Десятки. Нет, задушевными друзьями мы не стали (я всё ещё не мог никого подпустить слишком близко к себе), но определённый статус и уважение я приобрёл.
Хотя отношения между нами в моей Десятке были весьма своеобразными, я, тем не менее, научился доверять своим 'боевым товарищам'. Находясь в обществе членов Десятки я перестал волноваться за свою сохранность. Причём это относилось не только ко времени, когда мы совместно сражались и выполняли поставленные преподавателями задания, но и в обыденной жизни. Так, например, я нисколько не сомневался в собственной безопасности, если за моей спиной будет стоять Маэн, ибо его честь и верность всегда давали основу для подобного доверия.
Вместе с тем я не строил иллюзий и превосходно отдавал себе отчёт в том, что в реальной жизни (в отличие от времени выполнения нами боевых заданий) никогда не стану доверять Элуа и никогда не повернусь к нему спиной. Более того, я решил, что если когда-нибудь, уже после завершения Академии, мне доведётся столкнуться с этим вампиром, то я буду отслеживать любой его жест, чтобы успеть во время выхватить оружие и защитить собственную жизнь. Уж больно мне не нравились взгляды, бросаемые на меня украдкой Элуа, когда он думал, что я его не вижу...
Но бывали и моменты, настраивавшие на более оптимистичный лад. После того, как мне удалось вылечить Шэтри, получившую в бою очень серьёзное ранение, я оказался чуть ли не под персональной защитой, буквально 'изливаемой' на меня Раутаром. Более того, подобная же опека стала проистекать и со стороны самой виверны. Постоянно я находил в своей комнате в общежитии что-нибудь, что должно было поднять моё настроение. Это мог быть изящный цветок или какая-то сладость. Сначала я удивился и настороженно ожидал продолжения, побаиваясь последствий, однако вскоре понял, что именно таким образом эта супружеская пара выказывала мне свою благодарность.
Но, разумеется, наиболее доверительные отношения сложились у меня с Арчи. Этому способствовал целый ряд вещей. Прежде всего, мы жили в одной комнате, и поневоле общались между собой в бóльшей степени, нежели со всеми остальными. Кроме того, Арчи был человеком и происходил родом из мест, знакомых мне, благодаря старым воспоминаниям, сохранившимся в моём сознании.
Тем не менее, далеко не всё было столь гладко, как это могло бы показаться, исходя из моего рассказа. Бывали дни, когда ситуация складывалась столь опасным образом, что меня спасали только навыки, полученные у мастера Фиахи...
* * *
Параллельно с обучением на лекциях и спецкурсах, я продолжал тренироваться у мастера Фиахи. Эти тренировки были не менее изматывающими, нежели основные занятия. Как дроу и обещал, он не щадил моё бренное тело, отдаваясь тренировкам со всей силой и страстью Мастера меча. С глубочайшей благодарностью я вспоминаю эти уроки, позволившие мне научиться владеть любым оружием, какое только существовало в природе.
Однако важнейшее событие во время наших занятий произошло, когда я был на четвёртом курсе. Мы тогда завершили обычный комплекс упражнений и слегка размялись с лёгкими мечами. После того, как мышцы прогрелись, мастер Фиаха сказал:
- Сегодня я с гордостью могу сказать, что ты, наконец, достиг того уровня, когда я осмелюсь передать тебе жемчужину своей коллекции - два парных меча, выкованных тёмноэльфийскими мастерами. Однажды ты уже видел их, но тогда ещё был не готов владеть ними. Сегодня же я смело могу предоставить тебе это право.
С этими словами Фиаха подошёл к столу, на котором лежал уже знакомый мне свёрток. Размотав его, он вытащил из ножен те два тонких и лёгких меча, пленившие меня ранее. С огромным почтением тёмный эльф передал их мне.
- Ты - мой лучший ученик, - с удовольствием проговорил Фиаха, - а потому достоин получить столь ценный подарок. Владей этими мечами. Не посрами их, и они никогда не предадут тебя. Но сначала напои их своей кровью, чтобы они знали своего единственного Хозяина.
- Что я должен сделать? - удивился я.
- Порежь себя этими мечами, - пояснил мне Фиаха. - Только будь чрезвычайно осторожен: мечи очень острые. Чтобы ты сам себе руку не отсёк.
С некоторым трепетом я исполнил приказ дроу - осторожно порезал себе руку сначала одним мечом, а потом вторым, - а потом с некоторым удивлением смотрел за разворачивающейся передо мной картиной. По лезвию мечей пробежали серебряные искры и исчезли в венчающей рукоятку гарде.
- Вот теперь, - удовлетворённо констатировал Фиаха, - никто, кроме тебя, не сможет коснуться этого оружия. До конца твоих дней у этих мечей не будет иного Хозяина. - Затем, хитро улыбнувшись, дроу продолжил, - Ну, а теперь, как ты сам догадываешься, я должен буду сделать всё для того, чтобы и сам Хозяин стал достоин этих мечей. Отныне во время всех наших тренировок ты будешь фехтовать исключительно этими мечами. До тех пор, пока они не станут настоящим продолжением твоих рук.
И, правда: с того дня во время наших занятий с Мастером, я сражался только этим оружием. Вскоре все мои усилия принесли желанные плоды: я стал если не Мастером меча, то весьма серьёзным фехтовальщиком. И эти мои умения со временем принесли свои плоды...
* * *
С годами я, с всё возрастающим удивлением, наблюдал за своим поведением. С течением времени мой страх перед мужчинами практически исчез, и я достаточно спокойно находился в коллективе, где большинство составляли именно они. Но при этом у меня напрочь отсутствовало желание сделать это общение более близким и доверительным. Про более интимное - и говорить не приходится. Я мог общаться с мужчинами, но я не мог позволить никому из них стать мне кем-то более близким, нежели простой приятель.
Сначала я дичился из-за того, что опасался невольно выдать свою тайну - своё иномирское происхождение. Когда я уже достаточно освоился и перестал этого опасаться, оказалось, что другие студенты моё поведение восприняли совсем по другому, приписав мой страх разоблачения совершенно другому чувству - гордыне и презрению к окружающим, вызванные к жизни, по их мнению, моим явным превосходством над всеми остальными в уровне собственного потенциала и владения магическими силами. И мне ещё ой как не скоро удалось переломить этот стереотип по отношению к собственной персоне.
На последующих курсах к этому испытанию добавился ещё ряд других.
Когда на второй год моего обучения в Академии произошёл новый набор студентов, в Академию поступили молодые дворяне, происходившие из достаточно знатных семейств Арнора. И это стало моим проклятием. Они, превосходно помнившие скандал, связанный с именем Габриэля Варды, увидев меня, моментально вспомнили все его составляющие. Так сказать причину и следствие. И вот тут-то мне пришлось очень не сладко. Репутация неразборчивого в связях молодого человека, из-за чего не только сам Вальтер, третий принц Арнора, с презрением отказался от брака с, так сказать, особой чрезвычайно 'лёгкого поведения', но и собственный отец был вынужден отречься от распутного сына, опозорившего род, весьма серьёзно осложнила мою жизнь.
На словесные презрительные 'подколки' я мог, со всем собранным достоинством, отвечать, что они ошиблись, и я не принадлежу к роду Варда, ибо происхожу из другого, более достойного, рода. После этого моментально следовало замечание, что род Варда - более чем знатен и достоин всяческого уважения. На эти слова я мог отвечать только одно: что я говорю не о знатности рода, а про его моральное достоинство, чего у рода Варда нет и в помине.
Однако далеко не все ограничивались только словесными 'уколами'. Достаточно многие поспешили, так сказать, на практике проверить уровень 'распутства молодого Варды'. Остроты в этот 'коктейль' добавляли разговоры о моей 'неприступности' - за всё время, что я уже проучился в Академии у меня так и не появились ни любовница, ни любовник. И достаточно многим хотелось получить сомнительную славу моего 'первого любовника'. Как потом мне удалось узнать, в кругу некоторых студентов, не обременённых чувствами чести и порядочности, даже стали делать ставки на то, кто сможет соблазнить меня. Как вы сами понимаете, подобная 'охота' не могла вызывать у меня большого восторга.
И вот тут-то я и смог сказать огромнейшее 'спасибо' мастеру Фиахе, научившему меня владеть любым оружием. Потому что порой только при помощи дуэли я мог заставить того или иного очередного 'претендента' на моё тело оставить меня в покое. Очень многие понимали только язык силы, и после очередного словесного отказа, пытались воздействовать на меня именно при помощи силы. В подобных случаях я не церемонился, вызывая обидчика на поединок. Уровень моего мастерства с течением времени стал настолько высок, что вскоре все оставили меня в покое.
Разумеется, я не хочу сказать, что все поголовно студенты Академии были плохими. Нет, это было бы откровенной неправдой. Были и очень хорошие и достойные личности, принадлежавшие к самым разнообразным расам. Я достаточно часто наблюдал за ними и потому уверен в их порядочности. Проблема была вовсе не в них, а во мне. Как говорит народная мудрость 'обжегшись на молоке, дуешь и на простую воду'. Вот точно так дело обстояло и со мной. Мне было проще жить одному, нежели выяснять: с чистой ли душой подходит ко мне тот или иной студент.
Было ли это моё поведение правильным? Не знаю. Не уверен. Совсем не уверен. Но так было однозначно ПРОЩЕ. А нагруженный сверх всякой меры обучением я не желал тратить своё и так малое количество свободного времени на какие-то общие походы или попойки. Возможно, кто-то сравнит это моё поведение с поведением страуса, засунувшего голову в песок. И будет полностью прав: ведь я пошёл по пути наименьшего сопротивления.
Из-за всех этих перипетий, я заработал в Академии статус одиночки, с которым более-менее приятельские отношения могли поддерживать только члены моей Десятки. Остальные студенты как моего, так и всех остальных курсов были вынуждены либо относиться к моей персоне с эдакой прохладцей, либо вообще переставали меня замечать. В большинстве студенты обращались ко мне только в том случае, если им требовалась моя помощь для подготовки того или иного предмета. Как оказалось, студенты, что в моём старом мире, что в этом были одинаковые - наряду с теми, кто тщательно учился, были и такие, кто постоянно просил дать им списать домашнее задание. Получив же искомое, меня опять больше не трогали.
Сказать честно, подобное положение вещей меня более чем устраивало. Женщины по-прежнему не возбуждали меня, а допустить к себе мужчину... Как я ни привык к мужскому обществу, тем не менее, меня вгоняла в полную панику сама мысль о том, чтобы завести себе любовника. Моё сознание, помнившее все ужасы многочисленных побоев и изнасилований, помноженное на память тела умершего Габриэля, изведавшего все возможные пытки и насилия, противилось самой мысли о том, чтобы допустить к себе кого-то настолько близко. Это было не просто страшно, а очень страшно. А потому мужчины привлекали меня с чисто эстетической точки зрения. Однако если кто-то пытался сблизиться со мной, обнять или ещё каким-то образом выразить свою симпатию и желание перейти на более интимный уровень общения, меня моментально охватывала паника, требовавшая тут же оттолкнуть прочь потенциального претендента на статус моего любовника.
* * *
Ещё одной областью, на изучение которой я тратил часть своего свободного времени, было постоянное изучение всего того, что происходило в окружающем меня мире. Да, сейчас я жил в Академии, но настанет день, когда я должен буду вернуться в реальный мир. Было бы верхом легкомыслия не озаботиться знаниями о том, что именно сейчас в нём творится. Знание политических раскладов весьма поспособствует правильному принятию мною того или иного решения в своей дальнейшей жизни. Учитывая мои, так сказать, 'шкурные интересы' мне было чрезвычайно важно знать всё то, чем сегодня 'дышали' основные игроки на политической карте мира.
К полному моему удовлетворению, с момента моего появления в этом мире общий политический климат изменился весьма незначительно. По сути, единственным серьёзным новшеством стало создание среди княжеств материка так называемой общей Коалиции. Насколько я мог судить из доходивших до меня известий, идея создания подобной Коалиции принадлежала княжеству Гайдиар. И оно же провело процесс переговоров и окончательного юридического оформления Коалиции, объединившей в себе представителей всех свободных княжеств. Именно против этой Коалиции теперь и воевали войска Далахана и силы княжеств, принесших этому королевству вассальную клятву.
Так что облюбованный мною Далахан по-прежнему продолжал воевать. Правда, теперь он воевал не против разрозненных княжеств, а против мощной силы - единой Коалиции княжеств...
* * *
Согласно правил существовавших в Академии, все студенты, завершившие обучение, первые три года должны были либо работать там, куда направляло их руководство Академии, либо (если они хотели получить полную свободу) передавать половину заработка на финансовые нужды своей alma mater. Исключением из этого правила могла быть только одна-единственная категория студентов - те, кто смогли закончить магическую Академию с красным дипломом. Эти студенты получали право сразу же после выпускного вечера отправляться работать в любое выбранное ими место. Точно так же они полностью сохраняли в своей собственности все заработанные гонорары, жертвуя Академии ту или иную сумму исключительно в случае возникновения у них подобного желания.
Так как мне удалось закончить Академию с красным дипломом, я получил вожделенное право самостоятельно решать свою дальнейшую судьбу. Сразу же после торжественного получения диплома, магистр Илэр пригласил меня к себе домой. Как он сказал 'отпраздновать это событие и поговорить'.
Удобно расположившись в уютных креслах, магистр Илэр, помолчав некоторое время, сказал:
- Вот ты и завершил Академию, добившись всего того, что ещё не так давно выглядело недостижимой высотой. Более того, ты получил диплом самого высокого статуса, который подчёркивает насколько бóльшим объёмом знаний, по сравнению с другими студентами твоего курса, ты владеешь.
Высшими силами тебе было дано столько, что я приложил все возможные усилия для того, чтобы воплотить все твои способности в жизнь. Я распорядился учить тебя всему по самой полной программе - от зельеварения до некромантии, и от военного дела до хирургии. Я сделал всё для того, чтобы создать мага-универсала не только по заложенным в него способностям, но и по умениям. Я научил тебя всему, что мог передать, и нынче с гордостью признаю - ты стал одним из лучших моих Учеников. Если ты продолжишь своё самообразование, если будешь и дальше учиться с такой страстью и желанием, то с течением времени сможешь стать одним из сильнейших магов мира.
С самого первого дня, когда мы с тобой встретились, я наблюдал за тем, насколько решительно ты карабкался на вершину познания. И я вот нынче ты её покорил. Я полагаю, что теперь ты должен будешь сосредоточить свои усилия на достижении какой-то новой цели. И вот о чём я подумал. Уровень, показанный тобой, вполне отвечает необходимым требованиям, предъявляемым соискателям, намеревающимся занять пост преподавателя Академии. Может быть, ты согласился бы остаться в Академии на преподавательской работе? Ты вполне достоин этого высокого звания. Что скажешь?
Выслушав предложение Илэра, я надолго задумался. С одной стороны стояло владевшее мною желание лечить людей. Особенно я хотел облегчать жизнь тем, кто получал свои ранения на поле боя. С другой стороны - заняться обучением студентов. Ведь преподавательская работа позволила бы мне с не меньшим пылом служить делу формирования нового поколения лекарей. Оба эти направления были более чем достойными. Я заколебался, задумавшись над тем, что предпочесть.
Внезапно в моей памяти всплыла история земных музыкантов - Вольфганга Амадея Моцарта и Антонио Сальери. Однако не та чрезвычайно распространённая лживая байка про то, что Сальери якобы отравил Моцарта, на века незаслуженно очернившая имя великого композитора. Нет, я вспомнил совсем о другой истории. О том, что гениальный Моцарт, поцелованный при рождении Фортуной, провёл свою жизнь, занимаясь написанием музыки и гулянками с друзьями, мало обращая внимания на то, что не было ему интересно, никогда не задумываясь о будущем. Тогда как Сальери, будучи выдающимся музыкальным учителем, кроме написания собственной музыки, огромнейшее внимание уделял набору учеников и обучению талантливой молодёжи, из которых, по его мнению, могли вырасти замечательные композиторы. Причём, если Сальери видел, что его ученик очень талантлив, но беден, он мог давать тому уроки абсолютно бесплатно. И будущее показало, насколько он был прав. Имена учеников Сальери просто потрясают воображение - Людвиг ван Бетховен, Франц Шуберт, Ференц Лист, Карл Черни, Жак Мейербер, Ян Гуммель, ставший учителем композитора Феликса Мендельсона, Йозеф Вайгль, Игнац Мозель и многие, многие другие. Более того, именно ему отдала для обучения музыке своего сына жена Моцарта Констанца. Так что юный Франц Ксавьер Вольфганг Моцарт первые шаги в мире музыки сделал под руководством именно Антонио Сальери...
Но способен ли я сам стать ТАКИМ учителем? Я очень сильно сомневался в этом...
Итак, что же предпочесть? Практик или теоретик???
После долгого раздумья я, медленно подбирая слова, ответил:
- Магистр, Ваше предложение для меня - огромнейшая честь. Оно обозначает очень высокую степень доверия, проявленного Вами по отношению к уровню моих познаний. Это добавляет мне уверенности в моих силах. И я не могу не сказать, что для меня чрезвычайно лестно такое отношение со стороны ректора Академии. Оно показывает, что я смог добиться многого.
Однако мне кажется, что чтобы стать хорошим преподавателем мало иметь обширные знания по тому или иному предмету. Тут нужна ещё такая составляющая как большой жизненный опыт. И вот этого фактора у меня практически нет совсем. Я думаю, что ещё не готов к тому, чтобы учить уму-разуму других людей. Сейчас мне нужно начать работать по своему прямому предназначению - лечить людей. Относительно же преподавания, то давайте вернёмся к этому разговору позже. Я не отказываюсь от Вашего предложения. Я просто хочу сам ещё научиться многому другому, прежде чем начну учить студентов. Но я искренне надеюсь, что двери Академии останутся для меня открытыми, не взирая на то, что сегодня я не могу воспользоваться Вашим предложением.
- Останутся, останутся, не волнуйся! - рассмеялся магистр Илэр. - Я слишком прагматичен, чтобы из-за нынешнего твоего отрицательного ответа отказываться от самой идеи рано или поздно заполучить в свои руки настолько сильного мага. Иди в большой мир, учись, набирайся опыта и набивай себе шишки. И если настанет день, когда ты поймёшь, что уже готов передавать другим весь накопленный тобой опыт, смело приходи ко мне. Место преподавателя Академии всегда будет тебя ждать.
- Спасибо, - тепло ответил я. Затем, слегка волнуясь, продолжил: - Спасибо Вам магистр за всё то, что Вы для меня сделали - от переданных знаний до самого факта спасения моей жизни. Я никогда не забуду всего того добра, которое Вы мне оказали. Я глубоко благодарен Вам и никогда не забуду этого.
Илэр, чуть улыбнувшись самыми кончиками губ, ответил:
- Да не за что, малыш... Хотя, ты уже давно не малыш. Ты стал взрослым, сильным и красивым мужчиной. И я хотел бы, чтобы ты состоялся не только как маг и лекарь. Я от всего сердца желаю тебе встретить свою любовь, свою вторую половинку. Ты создан для счастья, и я хотел бы, чтобы оно, наконец, нашло тебя.
Я, опустив голову, смущённо пробормотал слова благодарности.
- Куда ты теперь отправишься? - с откровенным интересом спросил магистр.
- В Далахан, - уверенно ответил я. - Там всегда найдётся работа для лекаря, специализирующегося на военных ранениях.
- В Далахан... - задумчиво протянул Илэр. - Да, это верное решение: для твоих целей нет места лучше, чем постоянно воюющая страна. Хотя уверен ли ты в том, что тебе нужно подобное испытание? Смерть - это всегда смерть, и изо дня в день видеть её, а также боль и страдания других людей немыслимо тяжело. Такие переживания иссушают душу мага. Нужно ли тебе это?
- Нужно, уверенно ответил я. - Я чувствую, что именно это - моё призвание. По крайней мере, на данный момент я хочу приложить все свои силы и умения именно на этом поприще.
- Ладно, - кивнул магистр Илэр. - Это твоё решение, и тебе жить с его последствиями. Но не буду тебя больше задерживать. Иди, Габриэль, празднуй и готовься ступить в новую жизнь. Крылья мы тебе дали, но вот только ты сам сможешь научиться летать на них. Набирайся опыта, расправляй крылья и летай, пока можешь, пока не придёшь к выводу, что уже готов для передачи своих знаний молодёжи. Я всегда буду рад увидеть тебя.
Растроганный, я встал и почтительно поклонился человеку, давшему мне, по сути, вторую жизнь. Покидая его дом, я в очередной раз повторял сам себе, что сделаю всё, что только будет от меня зависеть для того, чтобы мой Учитель мог гордиться мной...