Я попросил жену приготовить домашних пельменей. Она с радостью согласилась, только попросила помочь ей раскатать тесто. Причин отказаться от этого несложного занятия у меня не было. Но как только я ощутил в руках вес деревянной скалки, я чтобы удержаться на ногах и не пасть под её тяжестью, вынужден был скинуть с себя всё лишнее, что обычно зовётся бременем человека благоразумного.
До этого момента я расписывал холст своей личности красками образования и воспитания, стараясь отобразить тонкие переходы цветов почти прозрачными оттенками акварели. А сейчас чья-то мохнатая рука размашисто, наискось провела грубую жёлто-оранжевую маслянистую несмываемую линию.
Я поднял скалку высоко над головой, будто неотёсанную первобытную дубину, и погрозил невидимому врагу, который наблюдал за мной из зарослей кухонной утвари.
Затем запах свежего фарша ударил в нос, и через дверь в кухню на меня выкатился яркий клубок, в котором сплелись шорох жертвы и поступь охотника, жар солнца и прохлада воды, неподвижность неба и безудержность ветра. Краем глаза я приметил кого-то. Медленно повернув голову, я отчетливо резко, словно под увеличительным стеклом, увидел белого как сахар кролика, опасливо озиравшегося возле своей фарфоровой норки. Крепко сжав скалку правой рукой, я оценил шансы на удачу и, как заправский игрок в городки, ловким размахом метнул своё оружие в добычу. В предсмертной судороге она завизжала звоном разбитой посуды и стуком пролившейся на пол воды из графина.
Жена сказала, что больше никогда не будет делать домашние пельмени, обойдусь, мол, покупными, мол, просить меня помочь себе дороже, что, мол, нет мужика в доме. Я молча слушал упрёки и при взгляде со стороны, наверное, походил на провинившегося школьника, думающего о несправедливой строгости наказания. Но это только внешне. В этот момент в моей душе пылал пожар, жар которого я ощущал у себя в груди. Я слышал эхо барабанного боя. Это сердце, однажды вырвавшееся на свободу, отчаянно билось о прутья грудной клетки, сопротивляясь своему повторному заточению. Я слышал звуки древней природы, таящей богатства и опасности. И я знал, что совсем скоро я снова попрошу приготовить домашние пельмени.