Аннотация: Первая глава книги которую я пишу Есть задумка на несколько частей, посмотрим что из этого выйдет
НЕМОЙ ВО ТЬМЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Мысли всегда уносили меня далеко вперед, за пределы того что я мог достичь и пощупать. С самого детства у меня был невыносимо сложный характер и я был довольно бойким мальчишкой который наводил шорох в своём родном селе тем что никогда не сидел на месте и всё время дрался. Только сейчас по прошествию многих многих лет я честно могу признаться себе что я был довольно труслив и дрался лишь затем чтобы никому и в голову не пришло какой я на самом деле.
Я родился в небольшом высокогорном селе в простой семье и до пятнадцати лет жил там с родителями, тремя старшими сестрами и младшим братом. В детстве я не любил там находиться и поэтому всегда радовался когда отец говорил что нужно поехать в город и каждый раз я просился с ним. Я был любимцем отца и поэтому он никогда мне не отказывал. Как правило брал он только меня.
Село было гораздо красивее со стороны, когда выезжаешь из него или например въезжаешь в него, но когда ты уже там - это было просто невыносимо. Все говорили что у нас Сибирская погода, хотя естественно в Сибири из наших никто не был. Даже летом у нас часто бывал туман и дожди, в редкие дни летней погоды мы с ребятами довольно резко организовывались чтобы сыграть в футбол. У нас в селе было всего две площадки где можно было сыграть и обе они никуда не годились. Обе были ухабисты и испещрены мелкими ямочками которые оставались от нор ящериц и змей, а так же усыпаны благовониями в виде бараньего помёта. Но нам на то было как-то наплевать. На одной площадке собирались дети моего возраста, а на другой уже подростки. Там были и самодельный турник и брусья и ворота у них были металические, тогда как у нас деревянные. Меня естественно всегда тянуло к старшим, но мы знали своё место.
Помню как отец купил мне мяч, он продержался у меня где-то пол года, потом он сдулся. Отец не ругал меня, сказал что всё когда-нибудь заканчивается и часто это бывает раньше чем нам хотелось бы. Но новый мяч он мне так и не купил. Но и я слава Богу не испытывал в нём нужды, так как в футбол играло много ребят, а мяч нужен всего один, у кого-нибудь он обязательно был. Это такая маленькая радость которая доставалась только тогда, когда её делишь с другими. Никто не мог радоваться играя в футбол в одиночестве. Именно футбол давал понять что значит держаться вместе. Тем не менее, мы часто дрались между собой из-за этой игры.
Всегда кто-то более продвинутый подымал тему оффсайта или кто-то кого-то толкнул или сыграл рукой или еще что... причины всегда находились. У нас не было принято разнимать дерущихся или вмешиваться в драку. Но после драки мы всегда помогали умыться побитому и доводили его до дома. Иногда помогали умыться и мне. Чтобы вы понимали, водопровода у нас не было и был выбор, идти на речку, идти на родник, или идти на водопой который у нас называли декхан. На водопой я никогда не ходил. Просто там были взрослые. Родник был далеко и там было крайне неудобно сидеть. Я ходил на речку. Это была очень быстрая речка, в ней почти никто не купался. Тем более что вода в ней была ледяная, умываться в ней было тяжело потому что от холода немели руки и вода обжигала лицо, зато кровь быстро останавливалась. Главное было не простудиться.
Мне нравилось пить эту воду. Это была своеобразная проверка. Ты её пьёшь, а она холодом обжигает тебе дёсна и горло. И ты не выплёвываешь её, а держишь во рту прежде чем проглотить. Я пил её больше других. А потом домой с онемевшими руками и бьющими друг о друга зубами. Но домой я уже бежал приободрённым. Так как будто принёс пользу семье. Конечно мама когда замечала синяки не могла оценить эту эфемерную пользу, но если дома был отец, она ни слова не говорила, потому что отец ей как-то сказал: "...привыкла дочерей воспитывать, хочешь и из моего первенца девочку сделать?!..." мама тогда сразу поняла отца и ни слова больше не сказала. Но когда отца дома не было, она не могла уже вести себя иначе. Ругала, ругала, ругала. На это могли уходить целые дни. Бывало уйдешь уже из дома во двор и продолжаешь слушать что она тебя ругает уже без твоего участия. Интересно ей Богу.
Папа был доволен когда я дрался. Говорил что драк нужно не избегать, а хотеть, и тогда другие будут избегать драки со мной. С этой мыслью я и жил. Я её понял практически сразу. Не было в жизни такого момента когда я говорил себе "надо же, а я ведь раньше понимал слова отца как-то по иному, не так как сейчас". Природа этих слов была прозрачна как вода. Папа умел всё толково объяснять и детям и своим ровесникам. Он был очень рассудителен и его конечно же уважали за это. Он еще говорил: "Алиевы должны уметь драться и разговаривать лучше всех...". С этими словами он меня повёл и в первый класс и в секцию вольной борьбы. У нас в горах даже в самом заброшенном селе обязательно был зал вольной борьбы. Моя первая тренировка была когда мне было ровно шесть. Отец тогда сказал что этот день рождения я должен встретить именно так. Это было шестое марта 2012 года. Тренер был рад мне, потому что он хорошо знал отца, а я тренера не знал.
Он был очень чутким человеком и в селе говорил только на нашем родном языке, хотя отлично знал русский. Он сказал мне тогда: "Калил, если ты будешь меня бояться, я тебе ничего хорошего сделать не смогу, вот смотри... я даже на руки сейчас не могу взять тебя чтобы покатать, а если будешь смелым, я тебя сейчас покатаю." Он взял меня и посадил на свою шею и отец улыбнувшись ушёл сказав: "Жди меня тут и слушайся дядю Магамеда."
Мне было невероятно легко на его плечах, я держался спокойно и уверенно и он почувствовав это перешёл на лёгкий бег. Он невероятно хорошо чувствовал меня, как и любого из тех соперников с кем ему приходилось бороться. Ребята говорили что он мог бороться вслепую, завязывал свои глаза и становился в схватку. Иногда казалось что так он даже лучше борется.
Он поднажал и сказал: "Держись крепче, Калил, цепляйся за мои волосы и представь что ты это я. Крепче держись..." Он делал проходы, выседы, а я вцепившись ему в волосы кричал. Он невероятно плавно и пластично двигался. Мне очень сильно понравилось и я сразу захотел стать таким же как он. Когда он почувствовал что его трюк сработал он спустил меня с плеч и велел мне одеваться. Я ни разу не пропустил ни одной его тренировки.
Он никогда не проводил тренировок просто. Всегда давал нам пищу для ума. Мы были думающими борцами. Перед тренировкой он нас строил и напоминал каждому из нас наши сильные стороны и добавлял в конце "это всё хорошо конечно, но сегодня будем делать так и так, вы должны быть разносторонними борцами". Мы то были тогда ещё мелюзгой, но он обращался с нами как с братьями. Я тогда еще прощупал что значит любить и уважать себя.
В детстве мир предстаёт совсем другим. Даже тяжелые времена переживаются как-то проще. В детстве нет тяжелых правил и забот. Все вещи делятся на две группы: те которые тебе нравятся и те которые тебе не нравятся. И если тебе нравятся правильные вещи - ты растёшь хорошим мальчиком. Большинству в нашем селе нравилось бить тех кто младше. Хороших мальчиков у нас практически не было. Я был одним из не многих который нравился взрослым. Учителя меня любили за то что я хорошо учился, соседи за то что я управлялся по дому, мама за то что не доставлял ей больших хлопот, а папа за то что ловил его мудрые фразы на лету. А у папы этих фраз была тьма, а мне нравились его короткие ёмкие выражения потому что когда он их произносил, все вдруг замирали и кто-нибудь говорил: "дело говоришь.". Я старался разговаривать так же красноречиво в школе, но когда тебе шесть лет в мире очень много вещей которые тебе не по силам, а ещё есть вещи которые от тебя никто не оценит.
Проблемы начинались с первого класса. Те кто по старше обычно подходили к тем кто по младше и задавали один единственный вопрос: "Ты сможешь меня побить?". Я помню как мне задали этот вопрос в первый раз. Я тогда автоматически ответил нет, а в голове еще прокручивал мысли "а всё-таки смогу я его побить или нет...", но он этих мыслей не слышал, ушёл с довольной улыбкой. Суть в том что если тебе задали этот вопрос и ты хочешь чтобы тебя не тронули - отвечай нет. А если ты скажешь да или задумаешь и не ответишь - тебя будут бить. Я тогда ещё этого не знал и никто меня не предупреждал. И я сидел на уроке и до сих пор думал: "смогу или нет?".
После урока я был переполнен смешанными чувствами. Нашёл того пацана, подошёл к нему сам. Он стоял в кругу, поэтому подойти к нему можно было только со спины, похлопал его по спине и сказал: "Я точно не знаю смогу я тебя побить или нет." Все вокруг рассмеялись, а он влепил мне пощечину. Я тогда испугался, он прижал меня к стене и начал бить меня кулаком в грудь. Мне было на столько страшно что я тогда сразу и не понял сильны были его удары или нет. Просто был потрясён ситуацией. Знаете что, я пропустил пять или шесть ударов прежде чем понял что он слабак, прежде чем понял что смогу его побить. Но я его не побил, просто стоял и ждал пока он закончит. Он успокоился когда вернул себе свою завышенную самооценку. А с чем остался я?!
Я получил уверенность что он не сможет причинить мне вреда и если мне будет надо, я смогу побить его. Я понял что люди - это не их мнение о себе, и более того - люди - это не то что мы видим и всё следует проверять и подвергать сомнению. Знаю, вы не поверите в то что шестилетний ребёнок способен делать такие выводы. А я и не делал. Это был отголосок тех афоризмов которые часто говорил мой отец, они всегда были мне подсказками в жизни. Шаблонно конечно, но многие вещи я понимал лучше сверстников.
В учёбе я сразу освоился. Я был умнее других, трудолюбивее, но и самолюбивее. Я нравился учителям за свою сообразительность. Но не сильно нравился сверстникам за своё высокомерие. Мне часто приходилось драться. Очень часто и практически со всеми. У меня совсем не было друзей среди сверстников. Я считал своим другом только дядю Магамеда, а ему это безумно нравилось, ведь я был лучшим его учеником, он всегда меня ставил бороться с теми кто по выше и по сильнее. Часто мне доставалось и я психовал и говорил что больше в зал не прийду, но дядя Магамед говорил: "Тебе больно и ты хочешь уйти, но тебе больно только сейчас. А ты ходи дальше и делай больно им, они перестанут ходить в зал и тогда тебе уже не будет больно. Терпи сейчас чтобы быть победителем потом." И я терпел. Я был капризным, мой дух часто ломался, но я всегда вставал на ноги когда этого требовала ситуация.
Я дрался в школе всё чаще и чаще, с одноклассниками уже не было драк, я просто бил их, и тогда меня подзадоривали старшаки. Помню как я собирался подраться с мальчиком которого звали Хаджи, он был старше и выше, но он был ужасно худой, тогда мой приятель сказал: "Не дерись с Хаджи, он тебя побьёт.". А я ответил: "Я щас тебя побью, а потом и его.". Еще ребенком я не мирился с мыслью о поражении, сколько бы наш тренер не старался меня приучить к мысли что поражения это часть дороги сильного человека, я всегда выходил из себя когда меня кто-то борол.
Так я стал лучшим в детской группе. В двенадцать лет я стал вторым на республике по вольной борьбе. Это очень сильно меня расстроило, я дошёл до финала, раскидал всех с кем боролся, а в конце проиграл по глупости. Я плакал. И не потому что мне хотелось победить, и не потому что меня забороли, а потому что победа и поражение полностью зависели от меня. Я проиграл только по собственной глупости. Только потому что попытался сделать накат там где он был не нужен и не сумел провести приём до конца. Я замер остановившись на своей спине, а мой соперник проигрывавший по очкам увидев это, почувствовав запах лёгкой победы всеми зубами вцепился в свой единственный шанс. Он хотел этого больше чем я победы. Он всю схватку ждал этого шанса и получив его во втором периоде он взял право на третий. Не поверите, но я наступил на те же самые грабли. Я очень хотел сделать накат, моё самолюбие не позволяло мне проиграть ему этот приём, но я его проиграл дважды и проиграл схватку. Это был единственный раз когда я подошёл к дяде Магамеду со слезами на глазах, а он даже не попытался успокоить меня, он и не кричал, но лучше бы он выругал меня. Вместо этого он сказал: "Победа была у тебя в кармане, переодевайся.". Его голос был очень сухой. Он не расстроился из-за того что я проиграл, он расстроился потому что я перестал думать, ведь он пытался сделать из нас думающих борцов. Думающим я был в зале, на ковре, а на соревнованиях тяжело быть думающим. В лучшем случае можно было оставаться слушающим тренера. Я тогда подумал "лучше бы он накричал на меня". Но он свой выбор сделал. Сказал что я могу отдохнуть две недельки и снова за тренировки.
Дома тогда были очень рады и отдых я провёл по-царски, благодаря стараниям папы. Отец сказал что дядя Магамед чересчур требователен ко мне, но это только потому что он любит меня и добавил что мне не стоит обижаться и расстраиваться. Велел мне пройтись по селу гордой походкой и целый день провести на улице, и пообещал что мы на неделе поедем к родственникам в Дербент, на море. Я тогда не знал в чём состояла задумка отца, зачем мне целый день гулять на улице с гордой походкой, но очень уж мне хотелось развеяться и я пошёл.
Я вышел из дома, оглянулся вокруг, летнее солнце светило по особому ярко, усердно, словно хочет испепелить всё, но тепло от него не было. Душа пела. Я пошёл. Нельзя просто так идти гордой походкой по селу. В отличие от города здесь здороваться нужно со всеми, особенно когда ты маленький и беспечный, ведь ты никогда не знаешь кем тебе приходится человек с которым ты здороваешься. Может он твой родственник, а ты даже не знаешь. Может он старый друг твоего отца и нянчил тебя в колыбели, а ты даже не помнишь его. Может он враг твоей семье и от того что ты с ним поздороваешься его сердце смягчится и он решит не делать задуманной подлости, а ты даже не догадаешься об этом. Тебе не обязательно быть в курсе всего - просто делай то что должен.
Я всегда был вежлив со старшими, особенно сельскими. Я видел их иными людьми. Их основной целью было не задрать нос, а прокормить семью. Чего не скажешь о моих ровесниках. Я гулял целый день, до поздна, не с кем то, а сам. Я ведь в последнее время почти не гулял, только зал и школа, а тут такой глоток свежего воздуха от которого аж лёгкие лопаются. Странно, прогулка была без происшествий, даже немного скучной. Мне захотелось побежать, но я вспомнил что мне велели отдыхать. Раньше мне приходилось бороться с собой чтобы начать тренироваться, теперь же я уговаривал себя отдыхать. Отец наверное этого и хотел, чтобы я переключился на отдых. "Что ж, вызов принят!" - решил я про себя и до темноты скитался по местам моего детства. Остановившись неподалёку от родника я наблюдал за тем как люди набирают свои кувшины с водой и волокут их домой. Рутина которая делала нашу жизнь особенной. Это вам не вода из под крана открыв который можно не задумываться над тем сколько ее утекло понапрасну. Но тогда я об этом не думал.
Когда совсем стемнело я пошёл домой. Дома уже ждал хинкал, было чисто и убрано. Мама любила прибираться перед отъездами. Отец заговорил со мной за ужином. Он единственный человек из всех кого я знал - который мог принимать разные точки зрения. В ходе нашего разговора, именно разговора, он ведь никогда не читал лекции, а вёл живую беседу в которой чуть ли не прислушивался ко мне, я понял что такое победа и поражение и что они значат для разных людей. Я понял что тренер мог остаться доволен моим результатом в случае если бы увидел что я не сделал глупостей, а просто соперник был бы лучше меня, его просто расстроило что я перестал думать. Отец сказал что второе место - отличный результат, но в следующий раз я обязан стать первым, я было кинулся пообещать, но он остановил меня. Так и закончился этот день, вернее оборвался из памяти не успев окончиться.
Дальше я помню себя уже в Дербенте. Мы остановились у дяди Исхака который жил в ста метрах от моря, но сам он обычно выезжал купаться на городской пляж, и в те редкие разы когда он нас выводил на море - мы именно туда и ездили. Дядя Исхак был невероятно крут. Здоровый, чёрный как негр, знал несколько языков, у него был громкий голов и задорный смех. И машина у него была что надо, огромный джип, я до сих пор не знаю что это за машина, но мне тогда этого и не было нужно. Через два года дядю Исхака убьют, а машину сожгут. Убийц так и не найдут. В том возрасте я и узнаю как поджигают машины, как заталкивают вату под капот, какие места и какой горючей смесью обливать. Это было так необычно, не так просто как показывают в кино, знаете, это чем то похоже на рецепт приготовления пищи.
Но пока я всего этого не знал, а очень не плохо отдохнул в Дербенте. Оказалось что у меня очень много доброжелательных родственников которые меня очень и очень любят, еще бы... вспомните о моей бесподобной внешности и мягком к старшим характере. Я покорил всех дядек и тётек и за эти две недели в Дербенте собрал огромное количество гостинцев и подарков. Ни у одного моего одноклассника не было таких игрушек и такой одежды как у меня. Тогда-то я и почувствовал что значит брать от жизни лучшее. Я чётко помню это ощущение. Оно похоже на поездку на джипе дяди Исхака, когда ты - маленький мальчик - смотришь на проезжающие машины и людей в них сверху вниз. Дело не в высокомерии и мании величия. Ты ощущаешь безопасность, превосходство и комфорт. Забавно, эти словечки я использовал и в то время, я их подхватил глядя передачу топ гир.
Но отдых близился к конца и всё как-то резко оборвалось. Неожиданно для себя я уже пухленький стоял на вокзале с мамой и с рюкзаком игрушек на плечах. Я не помню ничего из дороги и не помню первый день дома. Но я точно помню когда приступил к тренировкам.
У дяди Магамеда был план о котором он мне ничего не сказал, но я чётко ощущал что он есть. Он заставлял меня всё чаще бегать кроссы и все меньше давал времени на отдых. Первые три месяца я был в восторге, но вскоре силы начали меня покидать. Я было отчаялся так как мне едва хватало сил на то чтобы бороться с теми кого я раньше даже не считал достойными соперниками и пару раз я жаловался отцу что больше не хочу заниматься борьбой. К моему удивлению отец не пропустил сказанное мною мимо ушей и пошёл поговорить с дядей Магамедом и попросить его сбавить темп. Я не знаю что сказал тренер, но он переубедил отца и отец сказал мне в итоге: "Потерпи пару месяцев.". Чем больше тебе говорят о терпении тем меньше сил на терпение у тебя остаётся. Желание бороться стремительно приближалось к нулю, как вдруг...
Знаете, большинство загнанных спортсменов моего возраста уходят из спорта очень надолго. А мне не куда было идти. Отец дома был против этого. Мешковать на тренировках тоже не получалось, так как тренер нагружал именно меня. Тогда-то в моей голове и щёлкнул тот выключатель о существовании которого я и не догадывался. Я начал думать.
Это то что дядя Магамед и пытался привить мне раньше, но через голову оно доходило очень и очень плохо. Не то что-бы у меня резко все заполучалось, но я стал поступать очень грамотно. Я думал не задумываясь. Это было очень необычно. Ты не концентрируешь внимание ни на руке, ни на ноге во время броска или захвата, ты просто выполняешь приём. Твоя голова не забита и ты не зацикливаешься на чём то одном, ты существуешь в моменте словно пропуская этап реагирования на происходящее. Ты как-будто не принадлежишь себе, а целиком отдаёшься чему-то более сильному и знающему чем ты. Это он и называл мышлением.
Он не сразу уловил то что я изменился, потому что огонёк в моих глазах зажёгся не сразу, потому что это умение не сразу дало мне свои плоды. Но как только он почувствовал это, он сказал что мне нужно попросить родителей купить весы. Дядя Магамед сказал чтобы я сам уговорил отца сделать это, чтобы был настойчив и не говорил отцу что это он сказал мне купить их.
Весы впоследствии стали моим единственным другом. Единственным кто говорит обо мне правду. Сообщает о том на сколько я был плох или хорош сегодня. Не наровят меня накормить как мама когда видят как я похудел, а говорят мне правду предоставляя мне свободу в том как мне распорядиться этой правдой. Так я научился контролировать себя и быть себе хозяином когда мне надо было в очередной раз согнать вес или набрать его. Я словно чувствовал что они как-будто бы уважают мой выбор независимо от того что именно я выбирал. Не многие из людей могут похвастаться такими же качествами как этот малофункциональный предмет.
Итак, я готовился к следующему чемпионату, сгонка веса прошла сама собой, мне оставалось лишь поддерживать его и восстанавливаться. Скажу что это было не просто, и мне пришлось научиться планировать и ставить себе ограничения. Прежде чем сесть за стол я ложил на тарелку лишь то что было необходимо съесть заранее решив для себя что после того как я сяду за стол мои руки не потянутся ни к чему другому. Именно так я питался. Я был самым требовательным к себе из нашей группы. Это одна из тех вещей которой не удастся похвастаться в зале. Все видят только результат и могут сказать лишь: "аааа... ну ему это просто легко даётся.". Никому нет дела до того что ты дисциплинирован и собран. Это ты можешь оценить только сам для себя. Возможно вы не знаете что такое сгонка, это когда в твоём организме так мало питательных веществ что твоё самочувствие целиком зависит от того как ты сегодня поел. Именно тогда я и понял что голодному и сухарь за торт сгодится. Это было тяжело. Я ловил тонкую грань между голодом и истощением. Ты кушаешь и весишь к примеру 45.
Но через пару часов ты худеешь еще на 500 грамм потому что твой организм питается твоим весом.
Еще через пару часов к примеру ты теряешь еще 500 грамм, и на протяжении всего этого времени ты чувствовал голод
Но через полчаса наступает истощение, и тогда тебе по любому надо что-то поесть потому что у тебя должны быть силы на тренировку
Один из ребят сказал что мне очень везет в сгонке веса, в ответ я обозвал его мешком который только и умеет что набивать пузо. Мы с ним подрались и так как он был старше и тяжелее меня, он меня побил. Но я продолжал гонять вес.
Каждый раз когда тренер ставил нас в схватку он работал со мной предельно жёстко в надежде довести меня до слёз и иногда ему это удавалось, но я был лучше него. Лучше лишь тем что я хотел стать лучше чем был раньше, а он просто довольствовался тем что мог давать мне по шее, ему совершенно не хотелось ничему учиться. Так продолжалось и после соревнований и после сгонки веса. Пол года я получал от него всяким образом и на всяком приёме, но вернёмся к соревнованиям, они были крупнее чем те где я стал вторым. Но и я стал крупнее. Скажу так, такого пика формы и уверенности в себе у меня не было и во взрослом возрасте. Я стал чемпионом республики не ощутив совершенно никакой нагрузки. Это было невероятно. Всех своих соперников я борол одного за другим и даже слегка расстраивался когда схватка заканчивалась. Трудно сказать что я тогда испытывал. Мне было досадно, я не распробовал эти соревнования и не испытывал радости победы. Ликовал тренер, радовалась вся команда, дома отец смотрел на меня с гордостью, но сам я чувствовал себя отвратительно.
Почему эта победа не была сладкой для меня?! Может быть потому что она была лёгкой. Я ведь тогда и не помнил что на тренировках я проделывал тяжелейшую работу, я забыл о том что согнал столько веса сколько было нужно, я забыл что я научился думать головой и стратегически подходить не только к схватке, но и к подготовке к турниру. Внутри меня борьба осталась той же что и была в малом возрасте. Борьбу я видел по-детски, это когда два человека мерятся силами. Это была именно та ошибка которая сыграла решающую роль в моих дальнейших действиях. Я выиграл этот чемпионат, но проиграл своё спортивное будущее. Единственной моей целью стало забороть того парня с которым была у нас стычка и когда через полгода я его начал стабильно бороть - он ушёл. Можете себе представить - я остался ни с чем в тринадцать лет. Я не был мотивирован ничем. Мне не хотелось ехать на дальнейшие турниры, я сачковал на тренировках, я проиграл следующий чемпионат республики, я играл в футбол и раздавал подзатыльников всем кого мог побить.
Понимаете, иногда поражения приносят больше пользы чем победы. Это был именно тот случай.