- Здравствуй, Зураб. - проговорил приятный женский голос - как твои дела? С тобой тут хорошо обращаются?
- Ну, учитывая то что тут я в заключении... - начал было жаловаться Зураб.
- Учитывая то что ты натворил, Зураб, мы с тобой ещё очень хорошо обращаемся. - женщина в строгом костюме уловила эту тонкую нить, узник проявил слабость, эмоции, он не мог их не проявить так как четыре года не видел женщин, он обмяк и сейчас он был на крючке. - Это терроризм. Преступление против государства. Страны в которой счастливо живут твои родственники. Убийства людей, рекет, торговля оружием, воровство, кражи в особо крупных размерах, многочисленные финансовые махинации, укрывательства от налогов, хулиганство и прочие мелочи. Но мы позаботились о тебе поместив тебя сюда.
- Как же?! Поместив меня сюда, без суда и следствия?
- Ты довольно долго был в лесу и не знаешь как извменилось законодательство. Суд и следствие дают вам пожизненный срок. Это ни к чему не приводит. Учитывая сложную ситуацию в стране - никакой пользы ни для тебя, ни для государства, ни для общества. А мы тут занимаемся адаптацией бывших террористов вроде тебя. Это новый Федеральный проект и тебе повезло что ты здесь.
- Адаптацией?
- Да, адаптация подразумевает возвращение к нормальной жизни после прохождения полного курса программы.
- Сколько длится программа? - в спешке спросил Зураб, если бы он думал головой как обычно, то спросил бы зачем государству нужна эта программа.
- По разному, от восьми до пятнадцати лет.
- От восьми до пятнадцати?! Мне здесь ещё столько же сидеть?! Да проще отрубить террористу руки и сразу же отпустить.
- О, я смотрю - желание обделить человека тем что дала ему матушка-природа у Вас на уровне рефлексии, к сожалению мы светское государство и поступить таким образом не можем, не смотря на всю мудрость и эффективность данного метода. Я понимаю, Зураб, срок не малый. Но наш проект будет продолжать работать только в том случае если наши результаты будут соответствовать условиям нескольких ведомств. А каждое из ведомств любит считать себя хозяевами, например правоохранители выдвигают одним из условий установление психологического барьера который не даст тебе прибегать к насилию. В твоем случае мы тут не преуспели, но это весьма кстати для тебя. Духовенство требует чтобы мы поддерживали твою веру в Бога на должном уровне и не препятствовали твоему развитию в этой области. Тебе ведь разрешают исповедовать свою религию?
- Да... Разрешают. - обрывисто произнёс Зураб, желая сказать что не только разрешают - даже несколько навязывают, но стыд не позволил этого сделать.
- Это для того чтобы вы сами приняли решение оставаться мусульманином или нет - там, на свободе и чтобы мы вас к этому не принуждали. И куча разных требований от кого бы то ни было. Условия конечно не ахти, скорее всего его выдвинули просто чтобы не быть безучастными, но пока мы их выполняем руководство страны и министерство финансов поддерживают наш проект. Зураб, я задам всего один вопрос. Вы знаете почему Вам посчастливилось попасть сюда, а не в обычную тюрьму?
Зураб задумался. Его мозг сотню раз выдавал одну и ту же мысль, но он не решался её произнести, так как думал что вопрос с подвохом. Но наконец он решился:
- Капитан Панков?
- Ну на сколько мне известно, он уже подполковник. Герой России. В своём рапорте он написал что Вы сотрудничали с ним на момент Вашей поимки. Вы помогли ему очень во многом. В общем в рапорте он ходатайствовал о помиловании и смягчении наказания. Обычно эти рапорты не имеют никакого воздействия. Но тогда на территории Северного Кавказа действовал приказ о наборе задержанных и заключённый вроде Вас в экспериментальную тюрьму. И можно сказать что Вам повезло, рапорт пришёлся весьма кстати. Кстати, именно он стал причиной того что Вы сейчас в моём кабинете, ведь за четыре года Вы никого кроме охранников и заключённых не видели. Ко мне на почту вчера прислали этот рапорт с подробными пояснениями. В общем - Ваше умение сотрудничать на добровольной основе сейчас очень нужно стране. Более чем из пяти тысяч заключённых нашей структуры мы выбрали Вас для досрочного освобождения.
- Досрочного?
- Да. Но я не знаю как Вам это объяснить - Вы долго отсутствовали в политической жизни страны. Собственно на момент Вашей поимки многое стало меняться. Борьба с терроризмом ни к чему хорошему не приводила, несколько локальных конфликтов на территории СНГ заметно ослабили нашу страну, и в этот момент на Кавказе стали появляться террористические организации с сепаратистскими наклонностями нового типа. Эти ребята очень не похожи на Вас. Они иначе видят мир. Убивают не только военных и полицейских, но и их семья, депутатов, продавцов магазинов спиртного. Никого не жалеют. Они называют себя вестниками свободы. Их лидер Рабадан Джалаев был пойман и арестован месяц назад, сейчас по нему ведут следствие, эту новость опрометчиво предали огласке в СМИ, хвастаясь маленькой победой. В ответ, вестники свободы смогли захватить в заложники семью полпреда. Сейчас они требуют освободить Рабадана Джалаева. В общем было бы просто взять и освободить его, но рейтинг полпреда сейчас очень низкий, а они с новым президентом наломали дров относительно законов о работе с террористами и против своих же законов на глазах общественности не пойдут. Общественность сейчас играет ключевую роль, наша страна сейчас в шатком положении и нужно заставить общественность взять на себя ответственность за принятие решение в данном вопросе. Вам предстоит выполнить особый приказ нашего президента и тогда вы получите свободу личную, свободу вашего региона и денежное вознаграждение, плюс, наверняка в независимых республиках Кавказа найдётся для вас какое-нибудь почётное место. Но это всё должно сохраниться в тайне...
- Я согласен. - перебил её Зураб.
- Подождите, не спешите, обдумайте всё прежде чем давать ответ.
- Я сказал, я согласен.
- Что ж, на всякий случай я вас потом ещё раз переспрошу. Возможно вы передумаете, моё почтение.
Она встала и спешным шагом вышла за дверь, а Зураба подняли и повели в его камеру. Длинные коридоры подсказывали ему что он находится в необычном месте и тюрьма казалась ему небольшой и максимум двухэтажной. Но за всё это время он не видел и десятой части этой тюрьмы. Он об этом и не узнает никогда, так и оставшись при своём мнении.
Он дал согласие быстрее остальных опрошенных, грубо говоря - почти моментально. Не потому что он был особенным, а потому что по мере их разговора он всё больше думал что его водят за нос, только в чём подвох он не мог понять. Правда это было совсем не важно, выбор у него был между четырехгодичным бездельем и делом которое дурно пахло. Как всегда мутная вода стала его стихией.
Всё это время проведённое в одиночке сделало его падким до согласия симпатичным умным девицам. На то и был расчёт. Он чувствовал что сделал первый шаг к мышеловке, но знал что не сделать его было нельзя. Ведь он не мог себе позволить оставаться и дальше в камере, а сказанное ею сулило необычайные приключения. Страсти к приключениям с момента последних месяцев в лесу у него поубавилось, но необходимость смены обстановки за последние четыре года была сильнее.
Вот и последние шаги к своей камере были какими-то не такими. Теперь он точно знал что это не его место, но войти в неё всё же прийдётся. Это не была камера обычного зека, на стенах ничего не было. В этой тюрьме ни у кого ничего не было, но он в первые взглянул на неё с лёгкостью. Он знал что дело не чисто, в голове он всё прокручивал, ну террористическая организация нового типа, а что они нового делают?! Всё то же самое что раньше. Было много не стыковок - но общую картину они не портили, да и что оставалось делать. Сидеть и дальше в камере?! Не столь соблазнительная перспектива, тем более что он уже через это прошёл.
Улёгшись на нары он просто смотрел в потолок, он знал что не уснёт - но прыгать и бегать по камере от радостной новости тоже было ни к чему. Он вспоминал свою семью, отца, мать, он вспоминал время которое он провёл в бегах в лесу и конечно он вспоминал Калила, лицо которого он обезобразил до неузнаваемости. Друг который стал врагом. Младший брат опекаемый и такой любимый - который решил взять то что ему не принадлежит. Зураб вспоминал и думал почему он так поступил, искал причины и зацепки исходя из которых можно было поступить иначе, но ответ выходил один и тот же. Ничего не изменить. Калил конечно из его друга превратился в его врага, но ни с одним врагом человек не поступает так жёстко как с бывшим другом. И именно в этой тюрьме он начал жалеть о содеянном так как никогда ни о чем не жалел.
Он начал жаждать любым способом изменить это. Говорят если чего-то очень сильно хотеть - это непременно сбудется. Всегда ли так?! Нет конечно, зачастую приходится мириться с тем что имеешь. Но некоторым улыбается удача, и потом о них слагаются легенды. На таких легендах и крепнет мнение что всё сбывается - что сильно хочется. А как много людей доживают свою жизнь не попадая под эту гребёнку. Зураб мог гнить в камере весь свой остаток жизни и он это понимал. Просто большим людям понадобились людские ресурсы, а ему посчастливилось быть под рукой.
Посчастливилось ли?! Он точно знал что эти люди не допускают другого отношения к своим помощникам кроме как использовать их. Они никогда не говорят для чего используют - об этом узнаёшь пост фактум. Делаешь одно дело, а получается другое и зачастую ты умираешь раньше чем узнаёшь об этом.
Ему совсем не спалось, он знал что затевается мясорубка которая не боится костей, но его уже ничего не тревожило. До подъёма о чём бы он ни думал - повлиять он ни на что не мог. В камере он научился терпению и наблюдательности. Но это не терпение стороннего наблюдателя и не терпение поверженного, его натуру тигра ничто не сломило, это было терпение человека который ждёт своего маленького шанса, чтобы моментально вцепиться в него коренными зубами. Это терпение человека который научился дышать полными лёгкими чтобы не задохнуться пока будет грызть глотку своей жертве. Терпение совершенного оружия чей сердечный ритм не ускорится при очередном убийстве.
Утром он проснулся чуть раньше подъёма, медленно встал и подошёл к металлическому зеркалу. Это был стальной лист в стене - который нельзя было извлечь. Снова лицо в котором ничего не отображалось, кроме усталости и потерь. Он подошёл к зеркалу в надежде вести внутренний разговор с самим собой, но впервые в жизни страдал от нерешительности начать этот самый разговор. За эти годы лицо и глаза его уже пропитались какой-то усталостью. Тени вокруг глаз становились все шире и шире, но сегодня утром в глазах уже горела искорка. Однако, лицо было как раз таким какое и должно быть у уголовника. В этой тюрьме заключённым запрещалось иметь ножницы и бритву. Ногти стригли исключительно так называемой ногтегрызкой. От того все заключённые выглядят так как будто только что вышли из леса. Зураб решил принять перемены и неважно какими они могли бы быть. Внутренне он уже дал свое полное согласие на все что они предлагали. Но прошёл уже завтрак, обед, время в тюрьме растянулось длиннее обычного, а от них никаких вестей. Так долго время тянулась только лишь в первый день когда его сюда привезли.
Да, все это намеренно, но ничего ещё не потеряно. Мысли путались в голове как если бы это было его первое свидание и его девушка опаздывала на него. Слава Богу, это было не смертельно. И вот его вызвали.
Длинные коридоры наконец-то стали короткими. Ходить по ним стало легко и приятно. В этой тюрьме если ты знал что тебя выпустят, то тебя уже не было страшно. Никто из тех людей которые здесь сидели даже не думал что их однажды выпустят. Их сажали без суда и следствия. Ничего не объясняли, не давали связался с родными и близкими. Все понимали что если хотели бы убить то убили бы раньше, но надежды на то что их выпустят тем не менее ни у кого не было. Логика здесь была не в почёте как и мораль. Надзирателя не следили за тем чтобы заключённые хорошо обходились друг с другом. Им было наплевать по большому счёту на взаимоотношения между узниками. Это была тюрьма без идеологии.
Даже Зурабу, никогда не сидевшему ранее было это понятно. Он это понимал даже из рассказов Омы. "Наконец-то, наконец-то я покину это дуррацкое место" - думал он - "Надеюсь только они меня не обманывают. Хотя конечно обманывают, ну только вот в чём. Хотя ... хотя это конечно же неважно, важно что я покину это место. Если они говорят правду - я наконец-то вернусь на родину, я никогда... никогда её не покину."
- К Стене! - прервал его размышления громкий голос надзирателя.
И вот она дверь за которой его уже ждут. Она открывается, но нет... Никого там нет, естественно его не ждут, это ему придётся ждать. Он понял что ждать придётся дольше обычного, дольше положенного. Ну что ж поделать, никуда не денешься. Он сел на стул напротив все пустого стула и уставился в зеркало которое было во всю стену. Наверняка с другой стороны этого зеркала за ним наблюдали. Он прождала минут 20 может быть 30, прежде чем дверь с другой стороны комнаты распахнулась и туда с лёгкостью вошла та самая девушка.
- Здравствуй, Зураб. Извиняюсь за задержку. Я думаю ты рассмотрел моё предложение. Честно сказать сомневаюсь что ты откажешься. Ну так я права?
- А разве может быть иначе?
- Отлично! Но как ты понимаешь так сразу у нас ничего не делается. Нам нужно будет тебя обследовать, тебе придётся пройти кое-какие тесты, в том числе психологические...
- Ну меня ведь проверяли месяца три назад?
- Да но это стандартная процедура. А стандартную процедуру я не могу приобщить к делу. Я тут не хозяйка на этой кухне, Вами займётся более крупный департамент и мне придётся предоставить все данные которые они требуют.
- Понятно. Ну я готов. Проверяйте все что хотите. - обреченно и с разочарованием прошептал он.
- Я очень надеялась на ваше понимание, господин Гаджиев. И не менее этого я надеюсь на то что не ошиблась в Вас. - её деловой тон звучал приятно и оскорбительно одновременно.
- А я надеюсь что Вы меня не обманываете.
- На Вашем месте я бы выбирала выражения. Я ведь могу вам мне напомнить то как вы попали на свои места. - лукаво, но уже игриво заметила она, и обида Зураба на прочь исчезла. - Ступайте! Я пришлю вам человека который вам все объяснит.
И снова коридоры. И снова ожидания, и снова... Снова эта тоска. Как то уж слишком быстро и не заметно прошёл этот разговор. Его не хватило. Его как будто и не было совсем. Словно недолюбленный он побрёл к себе.
Камера. В который раз - проклятая камера. Ризван - некогда его полевой командир - учил его относиться к блиндажу как к дому, даже не как к своему, а как к родительскому, для которого ты все делаешь - но знаешь что однажды ты его покинешь. Тогда ведь никто и не думал что Зураб попадёт в камеру. Никто не думал о том что дастся живым. Никто и не дался кроме Зураба. Все приняли смерть.
А что камера? К ней ты не можешь отнестись как к дому. Ведь только чуткий глаз надзирателя увидит что ты полюбил камеру - как тебя переселяют. Они никогда не досаждают на прямую. В этой тюрьме работают только искушенные садисты. И их издевательства не далёкий человек даже не заметит. Их давление подобно атмосферному. Его не видно, но оно есть. Только вот более ощутимое. Более зловещее. Но взгляд со стороны скажет что это образцовая тюрьма. Так и было. Равных этой тюрьме не было известно.