Я вечность вижу. Вижу, горько плача, 
Я предвкушаю место под землёй,
Где лечь мне предстоит с огромною змеёй,
Мгновения жизни на грехи лишь трачу.

Огни костров - прохлада в мире том,
Где ожидают нас немыслимые муки,
С любимыми тяжёлые разлуки
Лишь сладкий праздник с радостным концом.

Я вижу место где страдания наши
Приравниваются к празднику души.
Кричали мне: "Ты, нур свой не туши!!!".
Но нур уже мгновение как погашен.

Так почему нельзя себя убить
Чтобы закончить эту клоунаду?!
Где неизбежно ожидает огонь Ада,
Зачем я буду жить любя грешить?!

Я знаю светлых, но их жизнь не для меня,
Меня не радуют их праздники и будни.
И в этих ульях пчёлы лишь и трутни,
А мне что делать там уж если я змея?!

И в сотый раз вопрос стоит немой,
"Как жизнь прожить?" Завесу кто откроет?
"Так молод, но уже как старец ноет" -
Мне говорят, идя своей тропой.

Стою я на дороге где все ходят,
Камнем на шее братьев и сестёр,
Господь по миру милость распростёр,
Никто ничто не взял и все ворчат.

Мне кажется что я бродячий пёс,
С места на место без копейки на ладонях,
Куда не ляг, так и оттуда гонят.
Как-будто я холеру в дом принёс.

Жалобы?! - да. Конечно. Грешен.
Ведь псу присуще жалобно скулить.
Но пёс умеет враждовать и жить.
Он в действии, хоть он и безутешен.

И смерть бродяжки тихою всегда была.
И тушу в мусорку, откуда есть привык он,
Заплесневелый хлеб, томат и рыбу,
Такая жинь, такая смерть у пса.