В которой появляется Катари и находится необычная книга
Катари не могла сомкнуть глаз.
Ее разбудили голоса родителей, почему-то доносящиеся с улицы.
Ветер дышал из приоткрытой форточки на занавеску и шевелил листья за окном. Катари слышала этот шелест так же отчетливо, как и гулкое биение своего сердца. Она долго лежала, разглядывая движущиеся тени на стенах. А затем, когда звуки наконец-то стихли, и сон смежил веки, вдруг испугавшись совиного крика, поднялась и зажгла стоявшую на комоде свечу.
На какое-то мгновение ей стало спокойно. Ровное дыхание брата, мягкость и тепло остывающих одеял... Но неяркий язычок пламени бросал такие длинные тени...
Она обула тапочки, накинула халат и вышла в коридор. Ей показалось, что сверху, из-за двери чердака доносятся голоса и негромкая музыка.
Недоуменно моргая, Катари, перехватила левой рукой полы халата и крадучись стала подниматься. Впопыхах забыв и о свече в руке, и о незакрытой двери детской.
Дверь чердака предательски скрипнула, когда она коснулась ручки...И в лицо девочки плеснула обжигающим холодом волна снега.
Катари зажмурилась, протянула руку вперед...
Нет. Ничего. Тепло. За алым покрывалом век бился огонек свечи.
Открыла глаза...
Темный, страшный чердак. Угрюмыми чудищами высились непонятные, ожившие милостью ночного мрака вещи. Голубоватые лунные лучи из окна падали на крышку огромного сундука и от этого света он словно светился.
Катари, превозмогая страх, подошла к окну и, вскарабкавшись повыше, прижалась носом к стеклу.
Снаружи шел снег, и сад казался срисованным с рождественской открытки. Девочка в восторге от своего открытия распахнула створки...
И зима исчезла, уступив место зелени и благоуханию.
Катари, расстроенная, слезла с сундука.
И тут же с любопытством распахнула его крышку.
Полон!
Поставив свечу на корзину слева от себя, она доставала пиратские сокровища из пыльной глубины, и глаза ее все сильнее разгорались от яркости открытий.
Вот резной веер с перламутровыми вставками, вот заржавленный меч в истлевших кожаных ножнах, фарфоровая кукла с треснутым лицом, печальными глазами и вырванными чьей-то жестокой рукой волосами, связанные бархатной лентой открытки и жестянка с нитками для вышивки...
Каждая из вещей, извлеченных из сундука, казалась ей исполненной волшебства и загадок.
Однако вскоре Катари обнаружила, что больше доставать нечего...
Она перегнулась через бортик и, опершись одной рукой о дно, другой стала обшаривать пыльные углы сокровищницы, пока острая боль не пронзила ее мизинец.
Катари дернулась и от неожиданности упала на чердачный пол, крышка угрожающе скрипнула, а на пальце темной бусиной выступила капля крови. Сморщив лоб и закусив нижнюю губу от боли и обиды, девочка взяла свечу и опустила ее в сундук, чтобы увидеть причину ранения.
И каково же было ее удивление, когда вместо булавок, иголок или стекла она обнаружила, что гладко отполированное дно покрыто мастерски нарисованными картинками и узорами.
Ничего острого вообще видно не было! Если, конечно же, не считать острым нарисованный меч в руках нарисованного рыцаря.
Капля крови тронулась в путь. Скатившись по подушечке мизинца, она еще на мгновение замерла и, окончательно поменяв центр тяжести, упала в нарисованную на дне сундука раскрытую ладонь.
Ладонь сомкнулась.
И вот чудо - картинки ожили!
Рыцарь спрятал меч в ножны, и поклонился Катари. Собаки и танцующие девушки убежали, забрав его с собой. А когда девочка захлопала в ладоши от восхищения - ладонь растаяла, а доски днища хрипло затрещали.
Затем что-то глухо щелкнуло, и дно провалилось, взметнув облако удушливой пыли.
Она почти задохнулась от этого веками копившегося сора, совершенно забившего ее глаза и легкие. Даже свеча сердито затрещала в ответ. А, вволю отчихавшись, Катари поняла, что нашла тайник.
Пыль немного осела. Она чихнула еще раз, на всякий случай недоверчиво посветила внутрь сундука, - но никакой явной опасности видно не было.
Зато что-то почти осязаемо тянуло ее в глубину... Поддавшись этому порыву, девочка аккуратно подняла покосившееся днище, и среди трухи и серых комков ворса различила очертания большой книги, покрытой внушительным слоем пыли. Книга оказалась тяжелой, и Катари уронила ее пару раз, пока ей, наконец, удалось извлечь томик из сундука. Дрожа от нетерпения, она стерла остатки пыли с обложки и увидела странные, чужие буквы серебряного и золотого тиснения, сплетенные в круг. В середине круга, как и на дне сундука была изображена ладонь.
Катари попробовала раскрыть книгу. Но страницы словно слиплись.
Тогда, поддавшись внезапному порыву, приложила проколотый мизинец к изображению в круге и книга с сухим шелестом распахнулась, ударив девочку обложкой по руке.
От изумления у Катари перехватило дух.
На развороте была карта. С огромным островом на ней. Текли по бумаге нарисованные облака и мерцали серебряными нитями реки, дышал приливом синий океан. Словно легкий ветер подул с зачарованных страниц, дохнул запахами леса и жаркой степи, незнакомыми ароматами цветов и хвои, соленых волн и водорослей... Девочка смотрела на разворот, но ощущала себя высоко-высоко в небе. Лишь круг крепких плетеных знаков держал ее крыльями, крепкой сетью.
Тихонько вздохнула от шороха за стеной, и обычное зрение вернулось к ней. А непонятные названия над горными хребтами, долинами, городами и озерами оказались написанными уже знакомыми буквами ее, Катари, языка. В правом углу в обрамлении нарисованных облаков и голубого неба девочка прочла слово "день". В левом же проступила надпись: "зови ее Эсти". И следом же: "переверни страницу, но возвращайся сюда по ходу". Катари, наслюнив указательный палец, последовала совету. И, пододвинув оплывшую толстую свечу поближе, стала читать.
***************
Одни скажут, что это было давным-давно, другие - что только вчера... Но и те, и эти будут абсолютно правы.
В земле потерянной для всех, земле забытых и вновь обретенных кончался еще один день месяца Солойи.
Далеко на севере, почти у самого горизонта, спали под дождем горы. Какие тучи над ним собирались, чем веяло с грозных вершин Рунгбара? Более чем на год заперты двери домов. Тихо было в городе Яр. Лишь эхо гуляло по холмам, тревожа сонные головки солицвета.
Здесь, к северу от земли Таллот, темное, переполненное водой небо никак не могло собраться с духом. Ковыльные холмы, перевитые руслами дремлющих ручьев, усеяные валунами и каменным крошевом, зеленые низины у скрытых родников - от одного края земли до другого - все притихло в ожидании бури.
Солойи. То дождь грозовой, подарок моря, то жара с суховеями из глубины острова. Время коротких ночей, сочных низинных трав и пения буроголовых птиц Айя. Пылают цветами кусты земляничника, щекочут друг друга новорожденные, бледно-зеленые перья ковыля. А воздух мешает краски светом.
Высоко, во влажных облаках, рваных и отчаянно синих, смеялось полуденное солнце. Ветер бескрайней береговой Дини, владений гордых омори, нес запах морской соли и леса, и светлые волосы больно хлестали по лицам двух сидиа в серебристо-ореховых плащах. Их путь лежал на юго-запад, к пока еще незаметной за спинами холмов тоненькой полоске леса. Теряя перья и высоту, падал ветер. Воздух, густой и тяжелый, свивал их шаги с травой.
Их дома у подножия гор, где степь бугрится холмами, и упрямая порода каменных гигантов рвет траву и землю, в стремлении достигнуть небес. Крепкие стены палат лишь продолжение ее, одетое прочным деревом и украшенное медью и резьбой. С полудня и до заката солнце двигает тени пограничного города Яр, и медленно оживают фигуры всадников и скакунов, колышутся светом каменные травинки, стираются грани лестниц и лучетонких звезд на коньках и фасадах. Солнце, свет дольнсиад.
Любимый свет.
Вы возможно видели многих любителей попутешествовать, но, верно, никогда не путешествовали тем же способом, что эти двое.
Сидиа только с первого взгляда похожи на людей. Однако люди вечно спешат и суетятся, ищут придуманные ими же самими вещи там, где ничего искать вовсе не нужно, да тратят свои силы и жизни по мелочам, совершенно редко обладая такими вот яркими глазами.
Может только в детстве?
Гроза. Предвестники ее в стелящемся по самым корням травинок дуновении, в бастионах, растущих из лиловых с розоватыми и темно-синими разводами туч.
Еще мгновение и яростные порывы понесут легкие мячики перекати-поле... Еще мгновение...
Вот он!
Дождь. Летний-летний.
Стеной, крепкой и жемчужной. Будущей радугой. Вода, живая, шепчущая, чистой плотью своей по лицам и одежде. Мочит волосы, утешая. В искрящих озоновых вспышках, в рвущемся от яростных раскатов воздухе. Так чудесно и так недолго.
Солнечные, столбовые лучи разорвали край облака и щедро озолотили холмы, вспыхнувшие опрокинутым зеркалом.
Рожденные взрослыми они не знали другой ласки, чем та, что дарила им их новая земля или они сами...
Промокшие насквозь, спутницы становились. Этого не могло быть - но им слышалось, как вдалеке громко трубили рога, и земля трепетала от топота копыт и сухого треска дорожных узлов. У подножия Белого клыка собирались их друзья, чтобы вместе отправиться в долину Тумэркир.
Так далеко от них.
Этот день, как нельзя лучше подходил для вопросов. И сидиа чувствовали это так же, как ты. Сидиа обращались к небу. Кричали, не стесняясь друг друга.
И вот пришло время, и белые камни потемнели. Медленно осела тоненькая фигурка и замерла.
Голос дрожал и падал все ниже.
Пусто было в степи. Вздыхала трава под дождем. Кричал одинокий сокол. А в траве холодно блестел край какого-то металлического предмета, присыпанного мелкими камушками.
Сидиа аккуратно разобрали горку, и старшая из них, Элой, краем плаща вытерла песок и землю.
-Это меч, Сольран. Рукоять не позолочена и даже не обмотана кожей. Значит, не наш. На Эсти никогда не ковалось такое, если верить записям Прежних и слову Эльтран. Странный ответ...
-Тогда как же он тут оказался? Ерги использовали ключи?
-Ты думаешь, Стражи позволили бы себя заново обмануть? Мы заперты навечно.. Вытряхни лучше мусор из сумки. Завернем Его. Отнесем в долину.
-Хорошо, Элой.. Это может стать последним подношением. Она ведь не скажет правды?
-Нет.
Элой, завернув меч, устало посмотрела вверх.
Радуга!
Улыбнулась. Набрала полную грудь воздуха, собираясь с силами, и поднялась. В запасе еще семеро суток, но нужно свернуть к Сару, выполнить старое обещание.
Вверху таяли грозовые облака. Роняя оставшиеся капли, дождь прекратился, и степь потемнела от впитанной влаги.
Сегодня им спать не придется. Лучше отдохнуть на ходу. Тем более что ночь, похоже, будет звездная, и приятно лишний раз пройтись босыми по росе. Есть шанс высохнуть одежде.
****************
Катари оторвала глаза от прочтенного, заправила лезшую в глаза прядь волос за ухо, и раскрыла книгу на том месте, где была карта.
Вместо лазурного квадратика справа светился искрами звезд ночной небосвод и мерцала новая надпись - "ночь". Даже цвет карты стал фиолетово-синим! Ей с трудом удалось найти надпись "Гиртр", "Таллот", "Сар".
-Интересно, кто такая Эсти?
В левом углу одно за другим проступили слова. "Эсти - остров на карте и эта книга".
Катари открыла рот от изумления и восторга.
-Ты меня понимаешь! А можешь показать мне их лица?
На фиолетовом появилось только одно слово "нет"
-А почему?
"Если ты постараешься, то увидишь их и без моей помощи"
-Тогда я пойду спать, вредная книжка!
Она со злостью захлопнула тяжелый том и, бросив на пол, пнула его ногой под старинное резное кресло, заваленное связками пожелтевших от времени газет. Затем Катари стащила со сломанного торшера изъеденный молью плед и набросила его на кресло так, чтобы не было заметно лежащей под ним книги. Взяла почти догоревшую свечу, закрыла окно и, прихватив кривой меч из сундука, спустилась на второй этаж, оставив остальные находки неубранными...
Тихо проскользнув в приоткрытую дверь, она сунула меч под подушку и, укрывшись с головой, уснула.
Всю ночь она сжимала его рукоять, и ей снились чужие лица и дороги а, проснувшись, девочка и свое ночное путешествие на чердак вспомнила как часть полузабытого сна.
Когда же она вернулась из ванной и стала заправлять кровать, под подушкой ничего не оказалось, и Катари окончательно уверилась в том, что чудеса, к сожалению, случаются с людьми только в фильмах, книгах и снах.
Потом пришла мама. Красивая и очень встревоженная. От нее пахло дорогими духами и дети сразу же набросились с расспросами, куда им предстоит идти или ехать. Однако мама не торопилась с объяснениями. Она не спеша заплела непослушные светлые кудри дочери в косы, выбрала платье для нее, костюм для брата, и сама одела обоих детей. Объяснив, что отец все утро что-то втолковывал ей про какие-то витражи, которые вдруг появились и которых не было раньше, и пригласил в гости их нового соседа, и им с Алькой нужно выглядеть, как и подобает всем прилично воспитанным детям - красивыми и опрятными.
При чем тут витражи, дети так и не поняли...
Алька надулся как сыч, но маме было явно не до него. Они еще раз были проинструктированы о правилах поведения за столом и после тяжелого маминого вздоха спустились к празднично накрытому, сияющему серебряными и хрустальными приборами столу.
Сосед Катари не понравился.
Отец представил их, и она узнала его имя - Ерож Оттлин.
Черные длинные волосы его не были забраны в хвост, как полагается в таких случаях, а пышной гривой ниспадали на бархатный темно-синий пиджак. Сосед настолько прямо сидел за столом, что казался вырезанным из дерева или камня - слишком суровый и худой, чтобы вызвать ее симпатию с первого взгляда. Кожа его была белой до такой степени, что девочке не верилось, что этот хлыщ с холодными, синими глазами все время проводит здесь, на своей земле. И как только можно так безнадежно верить каждому его слову?
Катари посмотрела на обоих родителей, брата, и скривилась. Но Алька все слушал и слушал гостя, раскрыв рот, а папа и мама не уступали братцу в увлеченности повествованием.
Девочка заметила, что господин Оттлин во время беседы не спускает с нее глаз и временами хитро улыбается, поднимая правую бровь.
Когда же мама попросила дочь помочь ей убрать со стола, он задал Катари вопрос, от которого у нее все похолодело внутри:
-Неужели такие маленькие девочки теперь вместо кукол в кровать берут оружие?
Катари ничего не ответила но, едва не выронив блюдо с остатками курицы карри, убежала к матери, на кухню.
Правда спрятаться ей не удалось.
Через минут пять-десять прибежал довольный Алька и выпалил на одном дыхании новость:
-Господин Оттлин решил скупить у нас все старье с чердака, а папа пообещал, что когда чердак опустеет, то мы сможем устроить там еще одну комнату для игр! Причем они решили не откладывать и сделать все сегодня же! Ура?
Однако даже маме новость не пришлась по душе.
-Да что он себе позволяет, мы же договаривались, что я сначала посмотрю, нет ли там чего полезного или ценного... Вечно торопится, где надо и не надо...
Она поспешно вышла в столовую, за ней умчался хитро подмигнувший братец, а Катари в ужасе побежала наверх, к двери чердака.