Проклятый жрец
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Из цикла "Войны Богов". Века и века хождений по кругу для двух людей, имевших глупость понравиться богу.
|
Если ты с другом попал в храм древних богов -это опасно, если тебя там приняли - это удача,
а вот если ты его ограбил, то...
стоило подумать еще много-много раз...
Возможно, вам даже предоставят такой шанс.
На храма пороге, в тени мегалитов,
О старом позоре своем расскажу,
Пусть сказкою древней былье позабыто,
Но я-то все помню, я помню и жду.
За жадность у края, платили не глядя,
И жрец жертвой пал на любимый алтарь,
Так много ли нам в жизни было и надо?
Значение "нужно" все тоже, что в старь,
И сбросив на стол карт рубашками червы,
Мы вытянем пики и спляшем на бис,
Средь древних богов попадаются стервы,
Которым проклятие - лучший девиз.
Связать нас двоих, что могло бы быть проще?
Но дух или бог - покровитель той рощи,
Решил, что предательство станет решеньем:
Для нас наказаньем, ему утешеньем.
Друг мой, что смеялся над трупом тщедушным,
Ты был и тогда, и сейчас простодушным,
И в ветках спиралей, идущих по кругу,
Мы чувствуем оба проклятья натугу:
Удила и шпоры, маршрут без возврата,-
Из вечности в вечность, до самого ада.
Мой призрачно-серый, мой трепетно алый,
Забытый под мелом в тени крестопалой,
Мой ставший надеждой, но болью клейменный,
Я твой самый грешный, ты мой осужденный.
И в танце сюжетов, за лентой признаний
Минутною стрелкой веков- опозданий,
Без времени вовсе, без смерти сожженный, -
Ты мой самый верный, я твой не прощенный.
Лоснятся дороги, где были болота,
И признак полей есть у бывшего фронта,
За пылью армейской, за тленом империй,
За сказку, без веры, за ложь без суждений, -
Ты - мой самый важный,
Я - твой самый главный.
Зеркальный близнец. Мой без смыслов.
Мой равный.
Потоками вод, сфер побегом по небу,
Минутными стычками, солью и хлебом,
Мы ходим в спиралях годов и сомнений, -
Я - лучший обман, ты - клинок обвинений.
От бранного поля к кинжалу и яду,
От братства к убийству, и смерть нам в награду.
Мы ходим по кругу, мы духи лесные.
Мы люди? Рожденные, но не живые:
Младенцы с глазами древнейшего старца,
Без всякой надежды друзьями остаться,
Без шансов припомнить до встреч неизменных
Свои амплуа и богатых, и бедных,
Свою шелуху по покатым могилам,
Судьбу, что угодна неведомым силам.
Мой призрачно-серый, мой трепетно алый,
В текущем дизайне слегка запоздалый,
Гудит ресторан, твоя леди чудесна:
Окрашена в снежный, приятна, прелестна.
Мелодия глушит и зрители лишни,
Я жажду, что бы сгинули или хоть вышли,
Я жажду увидеть в глазах твоих рану,
Увидеть в них пепел, как старую драму,
Искру узнаванья, что сделает плоским
Шумной ресторан и толпу, капли воска,
Полотнами Босха, безумьем в покое,
Четыре зрачка на прямой - все иное.
Ножи или вилки, фарфор, зубочистки, -
Мы можем убить и краями открытки,
Мы взглянем друг в друга мгновеньем оргазма,
Чтоб вспомнить словечки пройдохи Эразма,
Чтоб вечностью в стуке дыханья и сердца,
Решится, согреться, разбиться, истлеться.
Мой самый надежный, мой ставший желанным,
Прошу, обернись, вспомни, будь снова равным...
Пусть свадьба гремит, твоя леди прекрасна,
Как клятва в соборе: ценна, но напрасна.
Мы прокляты оба, я жду, но уж знаю,
Что мелким шажком в тень дверей отступаю.
Пусть. Празднуй, я видел тебя и узнал,
Могу подождать, ты же в Мюнхене ждал,
За славную партию шахмат войны,
Еще обожду, спи в объятьях жены,
Люби, наплоди себе пару детей,
Ни месть, ни надежда не терпят цепей, -
Холодное блюдо, сто двадцать веков...
Я все ж подожду, пока будешь готов...
Я жду, откровеньем заполнив строку,
Бегу от себя и от друга бегу,
Мечусь по спирали в проклятье богов,
Глухих и ушедших за грани покров,
Стоит мегалит, мшист, тяжел, как сума,
Меж древних камней собирается тьма,
Меж древних камней призрак жертвы пустой
Со мной говорит, обещает покой:
Убей его сам, разомкни боль, тески...
Какому я богу шепчу: "Помоги"?
Я снова сбежал в глушь лесную и тишь,
Туда где, мой друг, ты в черед свой грустишь.
Рассыплются камни, уж нет и колон,
Зато я по-прежнему враг твой и клон.
Под синем полотнищем неба без дна,
Мне жутким, подобием вечность видна,
Устал предавать и, наверное, жить.
Прости, но я вынужден снова убить,
Спи мирно в постели жены молодой,
Сто двадцать веков...
Сталь кинжала.
Я твой.
И с каплями крови в забытый алтарь,
Последнюю жертвой уляжется тварь,
Что друга втянула в проклятье и плен,
В игру без надежды и без перемен,
Пусть цепь разорвется, пусть сгинет оков,
За все заплачу я один... Я готов.
И с смертью из хаоса древних смешком:
Мой избранный жрец, тебе ум не знаком,
Проклятье снято, но ты сам же, как встарь,
Хранить будешь друга и мертвый алтарь,
А жадность ли руку твою повела?
Что в мере весов есть любовь и судьба?
За редкое счастье на дружбу смотреть,
Я дам тебе право сто раз умереть.
Сто двадцать веков - миг в ладонях Лок-Ра,
Пора бы понять чья то воля была...
И вспышкою света, из мрака ничто,
Я криком приветствую жизни сальто,
Игрушка богов, шут и жрец, и глупец,
Младенец без слов... О, я вижу, отец
Счастливый и мать...И, конечно же, дед,
Что в детских глазах видит боль и привет.
Мой призрачно-серый, мой трепетно алый
Сегодня я новый, сегодня я - малый,
И ужас твой в тени ресниц и зрачков -
Фанфары рожденью. Ты дашь мне свой кров,
И может за годы и годы взросления,
Я стену пробью хлада и отчужденья...
Связаться с программистом сайта.