Аннотация: Автор эпизода: Татьяна Шерудилова (https://vk.com/naychnoeissledovanie)
Марии всю ночь снятся леса. Тонкие тропки уводят в молчащие топи, ветви деревьев цепляют волосы. Босые ноги по щиколотку в грязи. Мария замечает длинную кровоточащую царапину на бедре, наклоняется и пытается закрыть ее ладонями. Кровь струится из-под пальцев, впитывается в горячую влажную землю. Мари прижимает ладони сильней, но кровотечение не остановить. Рычание гулким эхом расползается по земле, обвивается вокруг мрачных стволов. Это хищники сбежались на запах крови. Кто-то касается спины, едва прикрытой разорванным платьем, и Мари просыпается.
Комната наваливается на нее пылью, тусклым светом ночника и затхлостью. Гремит музыка, шаги в коридоре задерживаются у ее двери. Мари замирает, задерживает дыхание и натягивает одеяло до самого подбородка. Дверь заперта на ключ и длинный, внушительный шпингалет, но в этом мире доверять ничему нельзя. Шпингалет тускло блестит, из соседней комнаты слышен очередной музыкальный взрыв. Мари теряет ощущение реальности. Сколько времени прошло? Были шаги или нет? Сон опять подкрадывается, наваливается тяжелым одеялом, тянет веки вниз. Мария уже видит тропу, как за дверью скрипит половица. Сердце колотится как у котенка, ступни, словно оказались в тазу с ледяной водой. Дрожа и закусывая губы, Мария накрывается одеялом с головой и слушает песню. Сквозь гул ударных слышен голос Маркуса, чуть неровный, срывающийся на высоких нотах, хриплый, надрывный. Далекий.
Мари прикрывает глаза и пытается уснуть. До рассвета еще несколько часов.
_
От молока злаковые хлопья становятся мягкими и чуть кислыми. Чашка полнится ими - у Мари нет аппетита. Она ложкой размешивает коричневую жижу, в которую превратился завтрак, копает в тарелке норы и строит дороги меж холмами. Ей чудится, что теперь-то, молоко впитало в себя металлический привкус ложки, и есть эту отвратительную кашу невозможно. Девушка тяжело вздыхает и достает из шкафа старую розовую толстовку. Придется идти до туалета, чтобы избавиться от неудавшегося завтрака. Идти до туалета - это значит пройти мимо открытой двери комнаты Маркуса. От одной мысли об этом в животе начинает покалывать, а в коленях появляется предательская слабость. Мари трет висок, чтобы привести себя в чувство, надевает толстовку, натягивает широкие джинсы. Вдруг, вспоминая свой сон, осторожно дотрагивается до безобразного шрама на бедре, но тот и не думает кровоточить.
Дверь открывается от себя, с шумом, скрипом, как всегда, цепляя половицу и вытаскивая ее с положенного места. Мари осторожно перешагивает через дыру в полу, запирает дверь на ключ. В коридоре никого. У Маркуса тихо. От воспоминаний о ночном госте у Мари снова сводит живот. Она одна, в доме с тремя мужчинами. Всем известно, что у них на уме. Взгляд ее цепляется за белый маячок на грязной стене. Записка? От кого? Зачем? Может ее оставил ночной гость? Свернутый вдвое клетчатый листок запрятан за наличник двери. "Убирайся, или случится плохое".
По позвоночнику Марии бегут сотни маленьких капелек страха. Руки становятся мокрыми, листочек дрожит в пальцах, мысли в голове скачут, как больные животные. "Опять? Это происходит опять? Как они узнали?" - Мари испуганно оглядывается, накидывает на светлые волосы капюшон и поднимает тарелку с пола. Ногой задвигает непослушную половицу на место и крадется к туалету мимо комнаты Маркуса.
Дверь к нему, как всегда, открыта. Девушка на мгновение замирает, пытаясь, как бы невзначай, увидеть, что творится в комнате. Грязные шторы занавешены, одеяло расстелено на полу, но самого Маркуса в комнате нет. Он ушел и оставил дверь открытой? Очень на него похоже.
Мари спешно идет дальше. Обшарпанная дверь в конце коридора закрыта. Ручка неприятно холодит взмокшие ладони. Мари тянет дверь на себя, но она не поддается. Заклинило? Дернув для надежности еще несколько раз, Мари отступает и поправляет волосы. В такой ситуации полагается звонить владельцу дома, но стоит ли будить его ранним звонком?
Размышления разрывает негромкий щелчок. Мари вздрагивает, сжимается и отступает к стене. Злаковая масса расплескивается ей на пальцы, стекает по руке, капает на босые ступни. Дверь распахивается, и Мари наблюдает тяжелый взгляд Сергея Петровича. Она ощущает себя, как под микроскопом. Он осматривает ее всю, от кончиков грязных волос до остывшего завтрака, заляпавшего педикюр недельной давности. Два черных глаза прожигают дыры в плоской груди Мари. Сергей Петрович краем полотенца вытирает капли воды, оставшиеся на лице. Иисус с его нательного крестика смотрит на Мари с осуждением.
- Что подождать не можете, дамочка? Невтерпеж? - бурчит Сергей Петрович себе под нос, впрочем, чисто для порядка. Остальные жильцы считают, Сергея Петровича человеком доброй души. Мари считает, что человек доброй души не мог попасть за решетку, пусть даже и случайно. Мужчина пристально оглядывает вжавшуюся в стену фигурку. В ее изломе ему мерещится что-то неестественное.
- Что это на тебе? Не утерпела, чтоль? - фыркает он, увидев расплескавшийся завтрак. Полупустая тарелка все еще в руках у Мари. Хохот наполняет узкое пространство коридора и девушке кажется, что потолок начинает сочиться пылью - громовые раскаты неуместного веселья растревожили его. Висящее на плечах полотенце трясется и прыгает в такт спазмам смеха. - Иди уж, а то потом и коридор придется отмывать...
Крик со второго этажа обрывает его речь и мысли в голове Мари. Кожа Мари покрывается мурашками, все волоски встают дыбом. Девушка еще плотнее кутается в толстовку: натягивает рукава до самых кончиков пальцев, еще глубже забивается в капюшон и прячет подбородок за воротом. Сергей Петрович окидывает ее презрительным взглядом:
- Опять этому школьнику кошмар приснился... - договорить он не успевает, так как со второго этажа раздается вопль, еще более пронзительный, чем предыдущий.
"Где Маркус?" - проносится в обмороженном сознании Мари. А Сашка со второго этажа продолжает надрываться.
- Я этому умнику сейчас... - дальше Мари не слушает. Мужчина спешно шагает к лестнице, размахивая полотенцем и причитая. Мари, оставив чашку на полу, следует за ним, беспрерывно оглядываясь. Плохие предчувствия сжимают ей гортань и мешают дышать.
Она заглядывает в комнату Маркуса, в этот раз уже не стесняясь. Расстеленное одеяло на полу зовет отдохнуть, гитара без струн в дальнем углу пылится без дела. На пороге Мари сталкивается с двумя пустыми бутылками. Позвать Маркуса по имени Мари не решается.
Сашка наверху, наконец-то, прекращает кричать. Мари в три прыжка преодолевает расстояние до лестницы, рывком, со сжатым сердцем, поднимается наверх и видит спину Сергея Петровича, раскрашенную куполами. Тонкого Сашку не видать из-за широкой спины дворника, и Мари старается осторожно выглянуть из-за плеча Сергея Петровича.
Сашка, невысокий, кудрявый, угловатый и нескладный, как и положено в шестнадцать лет, вжимается в угол так сильно, словно хочет пройти сквозь стену. Бледное лицо словно маска, на которой нарисовали выражение ужаса. Мари пытается понять, что его так напугало, но Сергей Петрович не дает ей пройти дальше.
- Уйди, девочка. Тебе нечего здесь делать. Уйди. Детям и женщинам здесь не место.
Мария пытается понять, что происходит, приседает, встает на цыпочки, пытается заглянуть за плечи Сергея Петровича. У ее ног раздается мяуканье. Мари наклоняется, пытается взять кота на руки, но тот, как обычно, шипит и вырывается. Его сердито подрагивающий хвост плывет в сторону лестницы и Мари с ужасом подмечает на полу красные отпечатки кошачьих лап.
- Это что, кровь? - ее дрожащий голос разносится по коридору, заставляя Сашку взвыть с новой силой. - Это что, кровь? - повторяет она, завороженно смотря на крохотные пятнышки, оставшиеся на полу после кота.
- Кровь, кровь... - подтверждает Сергей Петрович, презрительно морщит нос и вытирает лицо полотенцем.
- Н-надо вызвать полицию, - шепчет Сашка в полуобморочном состоянии. Он медленно сползает вниз по стене пока не оказывается на полу.
- Я сейчас вызову, - бормочет Мари. Ее сознание цепенеет. Глаза стеклянные, пальцы ледяные. Даже ногти на руках белеют.
- Нет! Никакой полиции! - отрубает Сергей Петрович и поворачивается к Мари. Он неосознанно начинает растирать ладони и костяшки пальцев. Мари явственно может различить наколку на его руке. "Серый". - Никакой полиции. - Повторяет он уже тише.
Мари пятится от него все дальше, пока не упирается спиной в перила лестницы. Но и тогда ей хочется развернуться и бежать, бежать со всех ног, настолько далеко, насколько хватит дыхания. И только молящий взгляд Сашки из угла заставляет ее остаться здесь. Ноги у нее подгибаются. Еще секунда и она окажется на полу, рядом со школьником.
С этого, нового ракурса она видит тело. Это мужчина, лежащий лицом вниз. Лужа крови ширится вокруг него. Короткие волосы, светлая рубаха, строгие брюки. Не Маркус. Мари переводит дух, поднимает глаза и сталкивается со взглядом Сергея Петровича.
- Никакой полиции. - повторяет он в третий раз, так, словно школьник и девушка могли не услышать его. - Сначала нужно разобраться самим.
- Но почему? - подает голос из угла Сашка. Сергей Петрович поворачивается к нему, и школьник вжимается обратно в угол, закрывает глаза руками и начинает всхлипывать.
- А что ты думаешь, они скажут? - фыркает мужчина. -В этом доме есть еще кто-то кроме нас?
Повисает тишина. Каждый из жильцов задумывается об одном. Где же Маркус?
- Что произошло? - он поднимается по лестнице, всматриваясь в лица присутствующих. Походка собранная и ровная, будто он и не пил всю ночь. Лицо выражает недоумение. Он поправляет воротник рубашки, собирается поздороваться с Мари, и замечает кровь и тело. В воздухе застывает напряжение.
- Маркус, где ты был сегодня утром? - спрашивает Сергей Петрович, стягивая полотенце с шеи и подходя к молодому человеку. Маркус спускается на одну ступеньку ниже, его глаза на одном уровне с глазами дворника.
- А почему вы спрашиваете? Вы что, подозреваете меня?
Сашка в углу издает странный, почти детский всхлип и закрывает лицо руками. Мари сползает на пол окончательно.
- Если мы говорим, что не имеем греха, - обманываем самих себя, и истины нет в нас. - Декламирует дворник и растягивает полотенце в руках. Маркус спускается еще на ступень ниже.
- Вот что мы сделаем, дети, - вкрадчиво выпевает Сергей Петрович. - Сейчас каждый из вас уйдет к себе в комнату. И будет сидеть там до тех пор, пока я не разрешу выйти. - Он обматывает полотенце вокруг руки. У Мари внутри холодеет и покрывается инеем. - А разрешу я выйти только тогда, когда найду убийцу.
- Искать убийцу дело полиции, - отрезал Маркус. - Ее я сейчас и вызову. - И прежде чем его кто-то успевает остановить, прыгая через ступеньку спускается вниз. Мари слышит как звякает посуда в его комнате, обиженно стонет гитара, подвывают ящики в шкафу.
- Мари, я возьму твой телефон, - доносится снизу его голос. Мари вспыхивает от макушки и до кончиков ногтей. Маркус в ее комнате? Ничего страшного, дверь закрыта. Сергей Петрович стоит не шелохнувшись, с намотанным на руку полотенцем, прислушивается к звукам снизу.
-Эй! - кивает он Мари. Она смотрит на него стараясь унять дрожь в пальцах и скребущееся нечто внутри живота. - У тебя дверь закрыта? - Мари кивает, не в силах открыть рта. - Тогда почему он так долго?
Проходит еще несколько секунд, прежде чем Мари слышит звук шагов Маркуса.
- Что за чертовщина! - в его голосе сквозит удивление. - Нет сети. Как так? - Маркус появляется на втором этаже, Мари видит свой телефон у него в руках. Парень проходит еще несколько ступеней, пока не останавливается под гнетущим взглядом Сергея Петровича.
- Как ты зашел к ней в комнату? - спрашивает дворник. Лицо его мрачнеет, на донышке карих глаз прорастает гнев.
- Там было открыто, - приподнимает брови Маркус. - Да и Мари наверняка не против, дело то срочное. Только что-то с сетью.
- Выворачивай карманы, - по слогам чеканит Сергей Петрович, и Маркус, следя за полотенцем, потерявшимся в руке дворника, вытягивает карманы наизнанку. На пол сыпется мелочь, фантики, несколько изломанных сигарет и крохотный ключик.
- Проверь! - кивает дворник Мари. Девушка убирает волосы, упавшие на лицо, тянется к ногам Маркуса за ключом. Маркус наблюдает за ее движением сверху. Тонкий ключик леденит ладонь, Мари путается в рукавах, ее рука цепляется за края кармана, никак не может нащупать ключ, которым она с утра запирала дверь. Наконец, она сообщает:
- Это копия, - и сама удивляется насколько спокойно это сказала. Выходит, Маркус мог зайти к ней в любой момент? Кровь отливает от лица, Мари судорожно сжимает оба ключа в кулаках. А вдруг есть еще ключи? Шрам, не болевший уже несколько лет, начинает ныть и плакать тянущей болью. Мари поднимает глаза на Маркуса. Они друг напротив друга. Она в грязной розовой толстовке, сидящая на полу, вся в слезах, с трясущимися руками и он, стоящий над ней, в клетчатой рубашке, с пустым взглядом, застывшим удивлением на лице.
- Ты был у меня в комнате? - внутри Мари все начинает дрожать и плавиться. Кажется, будто ее внутренний мир обуглился, и теперь отсветы этого дикого пламени видны в блеске ее зрачков.
- Медленно повернись спиной ко мне, и заведи руки за спину! - отрывисто произнес Сергей Петрович.
Маркус, все еще с вывернутыми карманами, произносит:
- Я здесь не при чем. Дверь была открыта.
- Не внимай пустому слуху, не давай руки твоей нечестивому, чтоб быть свидетелем неправды. - немного напевно произносит дворник. Как всегда, после его высказываний в комнате повисает тишина, и всем слышны шаги на первом этаже и мурчание кота. Сашка смотрит на Марию - между ними труп в луже крови и Сергей Петрович. В его глазах появляется что-то, чего Мари не успевает понять. Резким движением он вскакивает на ноги и начинает вопить:
- Помогите! Мы здесь! Мы наверху! Сюда!
Сергей Петрович, забыв про Маркуса, кидается затыкать Сашку, перешагивая труп.
- Прекрати, это же может быть полиция, - шипит дворник.
- Я думал, это убийца, - одними губами проговаривает Маркус и медленно поднимается выше, к Мари.
Мари молчит и прячет лицо в руках. Ключи лежат на полу перед ней. Бесполезно. Если любой может зайти к ней в комнату, то... Любой может знать, как обстоят дела на самом деле. Любой может знать правду. Шрам на бедре снова ожгло болью.
Маркус присаживается рядом с Мари, рукой отводит ее ладони от лица. Руки у него сухие и прохладные, такие, словно бы он совсем не волнуется. Глаза у него глубокие, серые, как предрассветное небо. Мари чувствует, как спокойствие расходится волнами по телу от этих глаз. Все будет хорошо.
- Ты правда закрыла дверь на ключ? - шепчет Маркус. С первого этажа доносится мяуканье кота. Замирает Сергей Петрович, шепотом отчитывающий Сашку, стихают жалостливые причитания трясущегося школьника. Маркус замирает. Мари задерживает дыхание, сжимается еще больше, тянется к коленям, и с ее головы сползает капюшон. Маркусу становятся видны темные корни ее волос, мягкие мочки ушей и тонкий изгиб шеи.
- Да, - еле слышно лепечет Мари. Она судорожно перебирает утренние воспоминания: надела толстовку, взяла чашку, вышла в коридор, закрыла дверь, записка... Ее сознание пронзает молния страха. "Убирайся, или случится плохое". Выходит, все это из-за нее? Она смотрит на ботинки лежащего перед ней человека. Кусочки сухой грязи осыпались на старый плетеный коврик. Он прошел в дом в обуви, поднялся на второй этаж. Сразу же поднялся. Что он искал?
- Но дверь открыта, - шепчет Маркус, разрывая гнетущую тишину, возникшую в сознании Мари. - Была открыта, когда я вошел, - поправляется он.
Мари медленно поднимается, держась за перила, потом словно пьяная шагает на лестницу. Шрам снова жжет, греет бедро, отчего колено сводит нестерпимой болью.
- Ты куда? - шипит ей Сергей Петрович, придерживая за футболку школьника. Мари поворачивается и сталкивается с ровным взглядом Маркуса. Удивление. Удивление, но не злость. Может, он уже знает? От этой мысли внутренности обвивает горячая змея, жар растекается до легких и Мари становится тяжело дышать. Кровь приливает к голове.
- Я... Мне нужно проверить кое-что в моей комнате, - шепчет она и переставляет ногу на ступень ниже. Бедро все еще пылает болью, но лекарства в комнате. Если она хочет передвигаться, нужно достать аптечку.
- Сиди здесь, - фыркает дворник и уже делает шаг, по направлению к ней. Футболка Сашки растягивается, и он тоже шагает вперед. Труп у их ног.
- У меня нога болит, надо лекарства взять, - моляще шепчет Мари и продолжает спускаться, стараясь передвигать больную ногу как можно скорее и бережнее одновременно. Она слышит шаги за спиной, но не оборачивается. Через секунду рука Маркуса ложится ей на талию. Мари цепляется за его плечо, и идти становится чуть легче. Все внутри полыхает дрожью, жар распространяется по всему телу, от сведенного жесткой нежностью живота до белеющих от страха кончиков пальцев.
Дверь в комнату Мари и правда открыта. Они, двигаются по направлению к дверному проему медленно, как сиамские близнецы, постоянно оглядываются. Почти у самых дверей их нагоняет кот и, задрав хвост, торжественно входит в комнату первым. Он вальяжно тянется у порога, обнюхивает тапочки с заячьими ушами, стоящие у стола и прыгает на не застеленную постель Мари. Тянет лапу вверх и начинает вылизываться.
Мари отлепляется от Маркуса, хромает к постели и вытаскивает громоздкий чемодан из-под нее. Закрыт. Нетронут. Но верить нельзя, может, есть ключ. Шарит немеющей рукой по карманам. Ключ является на свет и Мари открывает чемодан. Пуст.
- Пуст. Как же это? - забывшись она произносит это вслух. - Как же? - Обессилено оседает на пол. Боль в бедре сводит с ума.
- Там были лекарства? - спрашивает Маркус. Он у стола Мари, рядом с ее компьютером. Из коридора слышатся шаги, и в проеме появляется Сергей Петрович, волочащий за собой Сашку.
- Ну? - он бесцеремонно вваливается в комнату.
- У Мари пропало... - Маркус запинается, - что именно? Там были лекарства?
Мари закрывает лицо руками. Что делать дальше?
- Там были лекарства, - выдыхает она. Можно остановиться на этом? - Там были лекарства, и еще... важные вещи.
- Важные вещи? - презрительно фыркает Сергей Петрович. - Важные вещи - это что? Косметика? - отрезает он и пытается засмеяться. Смех никак не выходит из его гортани, и он оставляет попытки.
- Нет, просто фото. Не думаю, что они кому-нибудь нужны, - еле шепчет Мари. В теле разливается слабость и Мари вдруг вспоминает, что она так и не позавтракала.
- Я не хотел бы вас прерывать, но тут кое-что важное, - тихо проговаривает Маркус. - Мари, тут на столе лежало, это твое? - он протягивает Мари сложенный вдвое клетчатый лист. Внутри у девушки все замирает, дрожит и разваливается. Ей приходится привстать, чтобы забрать записку. Остальные внимательно смотрят за этим.
Мари раскрывает лист. "Я знаю кто ты. Убирайся из нашего дома, или тебе же хуже будет." Внутри сознания Мари все выцветает. Почему? Почему это происходит? Кто мог это написать? Получается он был в комнате Мари? Утром этой записки не было.
- Что там? - нетерпеливо трясет рукой Сергей Петрович, подходит к Мари и вырывает листок из ее руки. - "Я знаю, кто ты. Убирайся из нашего дома, или тебе же хуже будет." - громко декламирует он. Кот вздрагивает от его резкости, переваливается на другой бок и продолжает умываться так, словно ничего не произошло. - Ну и кто ты? - Сергей Петрович поворачивается к Мари, подходит, нависает над ней.
Все взгляды в комнате сходятся на тонкой фигурке Мари, сидящей на полу. Она ощущает их каждым волоском на коже. Изучающий и недоверчивый - дворника, оценивающий - Маркуса, удивленный - Сашки.
Мари сжимается в светлый комок, подтягивает больную ногу к груди и баюкает ее, как когда-то в больнице. Ей мерещатся белоснежные простыни с больничными печатями, полосатые пледы, капельницы с обезболивающим. Подходит полная медсестра в светлом, мятом халате.
- Мари, ты в порядке? - откуда-то издалека слышен голос Маркуса.
- Марк, ты в порядке? - голос двоится, из тьмы выплывает лицо матери. - Ты в порядке?
Марк приоткрывает глаза. Больничный потолок наваливается ощущением безысходности, к руке тянется тонкий проводок живительной капельницы.
- Марк? - Тянет мать. Тревога в ее голосе заставляет разлепить опухшие губы, шептать, снова доказывать что-то.
- Мама, меня зовут Мари, - голос плывет в волнах пространства, дробится, множится, отскакивает от стен. Бесконечное эхо расходится кругами по комнате. Всюду слышится "Мари, Мари, Мари, Мари...". Забытье по капельнице входит в вены и растекается волнами по телу. Горячая волна подступает к голове. Кто-то взрослый и сильный, хватает за плечо, трясет, кричит: