"Самый большой страх - это страх потерять свою человечность"
"Очередные мемуары"
Сатир Мидгард
Ветер, неизменный спутник зимы, принес целую тучу снежинок и закружил их в яростном вихре, окутав врата крепости снежной стеной, а Моркот окрасил эту стену в алые цвета. Тяжелая пехота храмовников спешно отбивала своими тяжелыми сапогами свой неровный ритм, торопясь покинуть гарнизон. Храпели невозмутимые кони, терпеливо пропуская пеших латников вперед.
Самаэль слушал музыку, которую порождала эта ночь. Голос в его голове яростно грохотал, призывая сбросить оковы и разорвать всех окружающих, но солдат только шептал "Сейчас, сейчас" и продолжал спокойно следовать вперед, в окружении своих пленителей.
Вот каменная арка ворот оказалась позади и конница вновь сомкнула ряды и поспешила вслед за удаляющейся пехотой. Во всем гарнизоне стояла тишина, хотя вряд-ли там нашелся бы хоть один спящий солдат. Почти все они столпились на стене, или во дворе, и провожали взглядами пестрые полосатые плащи удаляющихся храмовников.
Оглянувшись на ненавистную крепость, Самаэль улыбнулся и замер на месте.
- Ты чё, сучий потрох?! - прорычал идущий за ним следом храмовник, - Шагай дальше, пока я тебе пальцы на руках не переломал.
Самаэль взглянул на его маленькие поросячьи глаза, слабо блестевшие в узкой прорези шлема и улыбнулся.
- Извините господа, - в голосе светловолосого гиганта звучало искреннее сожаление, - но я передумал идти с вами.
В маленьких глазках запылал крошеный огонек гнева, и короткое древко палицы храмовника с треском впечаталось в подбородок заключенного. Но, вместо того, чтобы вышибить пару зубов и повалить наглеца наземь, древко налетело на узкую выступающую челюсть Самаэля и разлетелось на сотню длинных щепок.
- Э, сука! - только и смог воскликнуть удивленный латник.
Самаэль слегка напряг запястья рук и тяжелые железные кандалы с оглушительным звоном лопнули, обдав ближайших к нему храмовников градом мелких металлических осколков.
- Пожри их! - вновь взревел голос в голове пленника.
- Как раз собирался это сделать, - ответил Самаэль, и его извиняющаяся улыбка превратилась в звериный оскал.
Время внезапно замедлило свой бег. Снежное облако становилось всё плотнее, превращая храмовников в тени среди бушующего багрового месива. Самаэль видел, как неспешно тянутся руки его пленителей к оружию, висящему на их поясах, как медленно падает брошенная булава с расщепленным древком. Он слышал как лениво бьются сердца окружающих его людей, ощущал как пульсирует кровь в из венах, как циркулирует энергия, заключенная в ловушку их жалких жизней. И пусть, этой энергии было ничтожно мало. по сравнению с тем океаном мощи, что хранил в себе когда-то поглощенный Самаэлем крошечный огонек, она была на расстоянии вытянутой руки. Солдату было достаточно протянуть руку и взять ей. Что Самаэль и сделал. Он вытянул руку и прикоснулся к крупице энергии, бьющейся в ударившем его храмовнике.
Симфония ночи была прервана душераздирающим криком и время вновь потекло со своей обычной скоростью. Самаэль с удивлением смотрел на еще бьющееся сердце в своей руке. Несчастный храмовник тяжело грохнулся на колени и медленно осел на затоптанный копытами и сапогами снег. Его товарищи, окружавшие пленника, испуганно вскрикнули и отступили на пару шагов. Понадобилось всего пару мгновений, чтобы они оправились от испуга и бросились в атаку на пленника, но эти мгновения стали для них роковыми.
Самаяль бросил на землю застывшее, опустошенное сердце своей первой жертвы и оглянулся. Запах крови и поглощенная искра жизни будоражили его, побуждая начать кровавую охоту. Он видел искаженные ненавистью и ужасом лица своих пленителей, он видел отблеск жизни в их выпученных от страха глазах.
- Пожри их всех! - неистовствовал проклятый голос, но солдат уже не нуждался в его указах.
Он прыгнул, подлетев на два человеческих роста в воздух, и обрушился на головы храмовников, голыми рукам разрывая их тяжелые латы, словно это была тонкая папирусная бумага. Ночь наполнилась воплями ужаса и боли. Самаэль танцевал, скользя между плотными рядами храмовников, сея смерть и панику. Потребовалось лишь двадцать ударов сердца. чтобы обратить самоуверенных храмовников в бегство, но спустя еще двадцать ударов сердца. их крики стихли. Все шестьдесят тяжелых пехотинцев были разорваны в клочья. Самому удачливому из них удалось отбежать в сторону на десяток шагов, но Самаэль настиг его и разорвал на пополам.
Чуть-чуть запоздавшая конница обнаружила пленника стоящего над грудой вывернутых на изнанку трупов. Глаза светловолосого великана горели холодным голубым светом. Снег, кружившийся все яростней с каждым мгновением, таял, приближаясь к Самаэлю, окружая мужчину облаком густого багрового пара.
Испуганно заржали лошади, испуганно вскрикнули их всадники, радостно завопил проклятый голос в голове у солдата. Самаэль присел, напрягаясь словно пружина и прыгнул, взлетев на этот раз почти на два десятка шагов вверх, с оглушительным грохотом врезаясь в ряды ошеломленной конницы. Это уже нельзя было назвать танцем, это был смертоносный вихрь, разрывавший на части всё на своём пути.
Конница храмовников, не долго думая, обратилась в бегство. Те, кто был поглупее, попробовали прорваться вперед, и погибли, попав в яростную мясорубку из тел, доспехов и лошадей их товарищей. Те, кто соображал получше, повернули обратно к гарнизону, надеясь найти укрытие за воротами крепости, но лишь один из них успел пересечь черту внутренней стены. Это его и спасло. Те же. кто был не столь расторопен. были настигнуты и обращены в кровавое месиво, в котором уже нельзя было разобрать - где тут человек, а где его лошадь.
Расправившись с последним, из оставшихся снаружи, конником, Самаэль замер и поднял голову, взглянув на невысокую внутреннюю стену крепости. На стене сияло несколько тысяч искр - это солдаты гарнизона столпились, пытаясь рассмотреть, что же происходит в багровом облаке внезапного бурана.
- Ворвись туда! - требовал проклятый голос, - Пожри их! Тебе нужно больше силы!
Самаяль сделал шаг вперед ,ощущая дрожь наслаждения во всем своём теле. Он хотел одним прыжком взлететь на эту стену и впиться в эти яркие искорки своими зубами.
Со стены раздались испуганные крики, которые все больше дразнили светловолосого демона. Самаэль сделал второй шаг.
Над толпой солдат пронеслись маты и приказы офицеров. Загрохотали тяжелые цепи, закрывающие тяжелые ставни ворот крепости. Искры на стене пришли в движение, занимая боевые позиции и готовясь к обороне. Самаэль сделал третий шаг, собираясь для прыжка.
Внезапно зазвенела спущенная тетива, и одинокая стрела, со свистом разрывая воздух на своём пути, устремилась к бывшему пленнику храмовников. Она медленно плыла сквозь замершие завихрения алого, от света Моркота, снега. Бес с удивлением наблюдал за её неспешным полетом. Когда её зазубренны наконечник оказался на расстоянии шага от лица Самаэля, он вытянул руку и взял эту стрелу из воздуха. Повертев её в руках, мужчина улыбнулся, выпрямился и прокричал:
- Я таки смог поймать стрелу!
Его голос громом прокатился по крепости, отражаясь от каменных стен, и устремился в зимнюю степь.
- Пожри их всех! - требовал проклятый голос, но бывший солдат больше не обращал на него внимания.
- Не стоит меня преследовать, - крикнул он, обращаясь к людям на стене, - я не собираюсь причинять вреда ни вам, ни кому бы то ни было еще. Но если меня вынудят защищаться - я буду защищаться.
И, развернувшись он зашагал на встречу снежному бурану, который скрыл его от глаз наблюдателей.
- Вернись! - ревел голос в его голове, - Тебе нужна их сила! Ты должен стать сильнее, Ты должен идти вперед!
- Я и так иду вперед, - усмехнулся Самаэль, пытаясь унять дрожь возбуждения, - Так что не ной.
Он шагал по изувеченным трупам храмовников. не испытывая ни сожаления, ни отвращения к себе. Хотя он понимал, что совершенное им должно вызывать ужас, но его сердце, отойдя возбуждения недавней битвы, забилось спокойно и размеренно, словно он шел по зеленому полю, а не по полю кровавой битвы. Произошедшее здесь было прощанием с его человеческой сущностью, точкой не возврата, границей. отделяющей демонов от людей. А то что в нем есть немало от демона, Самаэль понял уже давно. почти сразу после прощания с Георгом, после того, как поглощенные, вместе с энергией огонька, знания, обрушились на него подобно ледяному водопаду.
Все переживания и страдания по поводу его природы были уже давно оставлены позади. Да и вид поверженных тел был вполне привычен для ветерана, прослужившего в пограничном гарнизоне больше двадцати лет. Самаэль пережил более сотни стычек с вольными племенами, видел, как катятся по земле головы его товарищей, снесенные удачным ударам широких копий кочевников. Он видел, как жестоко издевались его товарищи над поверженными и взятыми в плен дикарями. Война, пусть даже и не объявленная, делает всех черствее. Хотя это вряд-ли являлось причиной спокойствия Беса теперь.
Самаэль спокойно шагал вперед, сквозь неистовый танец беспокойного снега, зная, что сейчас никто не посмеет последовать за ним. Он не испытывал иллюзий по поводу отсутствия погони. Может быть не сразу, но очень скоро по его следу отправят если не весь гарнизон, то несколько отрядов точно. Да и храмовники так этого не оставят. Возможно они соберут силы и устроят на него охоту. Охота. При мысли о возможной охоте Самаэль улыбнулся. Интересно, что будет, если по его душу придет орден Охотников. По слухам эти ребята хорошо натасканы на сражения против всяких колдунов и ведьм. Быть может Грегор тоже придет с ними. Увидеть старого друга, пусть даже будучи его врагом и целью, было бы приятно.
Бес усмехнулся, удивляясь собственным неуместным мыслям. Всё таки он больше не был человеком, тем Самаэлем, который любил покурить трубку, стоя на внешней стене вместе с лучшим другом. Но, все таки, бывшему солдату хотелось похвастаться перед другом приобретенной силой. Тем более, что ему еще никогда не удавалось одолеть проклятого Рыбака в дружественных схватках. Вот бы теперь этот хитрожопый офицеришка удивился.
Улыбка на лице Самаэля стала еще шире, и он ускорил шаг торопясь скорее достичь городской стены Вармарка.