Енин Евгений Юрьевич : другие произведения.

Дао разговорной программы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эта книга была издана и успешно распродана в Екатеринбурге, небольшой частью тиража - в Москве, и до сих пор несколько экземпляров можно найти в Инет-магазинах. Книга о том как делается разговорная программа (интервью) на телевидении. Целевая аудитория: студенты-журналисты, люди, которых приглашают на телевидение, люди, интересующиеся изнанкой телевизионного производства. Автор - обладатель пяти "Орфеев", член Академии российского телевидения.
  
   Евгений Енин
  Дао разговорной программы
  
  
  
  
  Содержание
  
  
  Ухо
  Кто куда смотрит?
  Монитор для гостя
  Ног не видно
  Зачем это все написано?
  Почему "Стенд" называется "Стендом"?
  "На" "Стенд" или "в" "Стенд"?
  Кто встречает гостей "Стенда"?
  Все даром
  Мантра ведущего разговорной программы
  Кого мы зовем на "Стенд"?
  
  Суровая реальность
  Не событие, а тема
  Случайность новостей.
  Идеальный гость разговорной программы.
  Только не животные!
  Россель рассказывает анекдоты
  Позвать на "Стенд" "звезду"
  Можно ли попасть на "Стенд" с "улицы"?
  Можно ли попасть на "Стенд" "простому" человеку?
  Можно ли попроситься на "Стенд"?
  Можно ли позвонить и попросить кого-то позвать на "Стенд"?
  Хорошие и плохие гости
  Хорошие и плохие информационные поводы
  Ода депутатам
  А если человек не нравится?
  Кто договаривается с гостем?
  Как уговорить гостя прийти, если он не хочет в эфир?
  Что делать, если гость не пришел?
  Что делать, если гостя не нашли?
  Можно ли попасть на "Стенд" за деньги?
  Половину телеканалов Екатеринбурга нужно закрыть
  Разговорная программа, гость платит за участие: правила игры
  Купить ведущего
  За деньги обязательно интересно
  Самый дорогой эфир
  В "Новостях "Четвертого канала"" заказных сюжетов не бывает
   "Джинса" в "Новостях "Четвертого канала""
  Как оценить, подходит тема для разговорной программы или нет?
  Цикличность тем
  Одни и те же гости
  Склероз
  Подружиться с гостем
  Предынтервью
  Предынтервью проходит в два этапа
  Второй этап предынтервью
  Что нужно узнать из предынтервью?
  Предынтервью не спасло
  Предынтервью спасло
  Узнают ли гости о вопросах заранее?
  Поставить гостя в тупик
  Можно ли перебивать гостя?
  "А сколько мне отвечать?"
  Показать список вопросов
  Не дать выговориться
  Может ли интервьюер попросить придумать для него вопросы?
  Сколько нужно вопросов на одну программу?
  От одного до пятидесяти
  Важность первого вопроса
  Бутылка коньяка за первый вопрос
  Важность последнего вопроса
  Может ли гость настаивать на том, чтобы ему какие-то вопросы задавали, а какие-то нет?
  Не задать неприятный вопрос
  Задать неприятный вопрос
  Как задавать неприятные вопросы?
  Сколько раз можно повторять один и тот же вопрос?
  Игра в угадывание вопросов
  Как придумывать вопросы?
  На какую аудиторию работать?
  Поставить себя на место зрителя
  Вопросы зрителей
  Все вопросы от зрителей прочитываются
  Техника разговора
  Что должен знать ведущий разговорной программы?
  Должен ли интервьюер разбираться в предмете разговора?
  Время на подготовку к эфиру
  Должен ли интервьюер знать ответы на свои вопросы?
  Должен ли интервьюер угадывать мысли собеседника?
  Что должен одновременно делать ведущий разговорной программы?
  "Скажите, пожалуйста..."
  Интервьюер должен слушать собеседника
  Интервьюер должен управлять собеседником
  Как смутить ведущего разговорной программы?
  Еще один способ
  Что делать, если ведущий боится гостя?
  Что делать, если гость сильно волнуется?
  Что делать, если ведущий сильно волнуется?
  Самые волнительные эфиры
  Ведущий разговорной программы не следователь
  Ведущий разговорной программы как следователь
  Может ли ведущий разговорной программы орать на гостя?
  А если гость обидится и не придет?
  Ведущий разговорной программы не может переспорить собеседника
  Ведущий разговорной программы может переспорить собеседника
  Не обязательно заставлять признавать поражение в споре
  Не мешайте говорить ерунду
  Зрители умнее, чем ведущий
  Темперамент ведущего
  Что ведущий может сыграть?
  Кто оценивает работу ведущего разговорной программы?
  Узнаваемость телеведущих
  Время и телевизионные ведущие
  Из чего состоит работа ведущего разговорной программы?
  Самая короткая программа
  Разговорные программы первичны
  Басаргин - кандидат в губернаторы
  Прямой эфир
  Запись
  "Итоги недели" выходят в эфир в записи
  Как отличить запись от прямого эфира
  Самые жуткие эфиры
  Они молчат
  Он хамит
  Рейтинг московских "звезд"
  Смешной случай
  Страшный случай
  Журналисты врут
  Журналисты искажают информацию
  Журналисты безграмотны
  Журналисты региональных и центральных каналов
  Кровожадность журналистов
  Разговорная программа - скучная программа
  Примат "картинки"
  Журналисты не спасатели
  Конформизм
  Главный редактор молодежных программ областного телерадиокомитета
  А ну-ка, мать!
  Тогда и сейчас
  Журфаки не нужны
  Карл Маркс был прав
  Журналист не работает
  Что производят журналисты?
  Сам себе бизнес
  Сам себе ОТК
  Журналисту думать не обязательно
  Учиться маркетингу
  За что платят журналисту
  Сколько я зарабатываю?
  Собственное мнение
  Изменять мир к лучшему
  Почему я не в Москве?
  Это все-таки учебник
  Почему стоит узнать кое-что о разговорной программе,
  или Да здравствуют "улитки"!
  С чего лучше начинать?
  Такой и такой ведущий.
  Определимся с терминами
  Интервью и разговорная программа
  Разговор и разговорная программа
  Определение жанра
  Как сделать разговорную программу?
  Участие зрителей
  Количество гостей
  Роли участников разговорной программы
  Что привлекает аудиторию в разговорной программе?
  Организация разговора в разговорной программе
  Формат разговорной программы
  На какие вопросы нужно ответить, придумывая
  модель разговорной программы?
  Оценки
  Приложение 1
  Расшифровки телевизионных интервью
  Разбор ошибок интервьюера
   "Стенд" с Леонидом Парфеновым
  "Стенд" с Галиной Вишневской
  "Стенд" с Владимиром Соловьевым
  "Стенд" с Игорем Ларионовым
  "Стенд" Анатолием Приставкиным
  Приложение 2
   "Инструкция по использованию журналистов..."
  Приложение 3
  Студия "Город"
  
  
  
  
  
  Ухо
  
  В уши телевизионным ведущим вставляются специальные наушники, на самом деле "внутриушники", чтобы их не было заметно. Режиссер в них говорит: сколько осталось времени до конца эфира, какой сюжет готов, какой не готов. В тяжелых случаях может осуществлять полное дистанционное управление ведущим.
  Разговорную программу "Стенд" - телекомпания "Четвертый канал", город Екатеринбург - я веду с понедельника по четверг, в пятницу готовлюсь к другой программе. Наушник, когда я веду "Стенд", вставляется в левое ухо.
  Другая программа - это итоговая информационно-аналитическая программа "Итоги недели". Она выходит в эфир раз в неделю, наушник вставляется в правое ухо. Ну, такая география студии.
  Заметил, что в правое ухо наушник вставляется с некоторым трудом, а в левое - легко. Левое ухо разработалось.
  
  
  Кто куда смотрит?
  
  Стандартный вопрос гостя, первый раз пришедшего в студию: "А куда мне смотреть?" Стандартный ответ: "А тут, кроме меня, никого нет". Неправда, есть еще оператор, но его не видно за камерами и штативами. Развернутый ответ: "Это же разговор, мы беседуем друг с другом и смотрим, конечно же, друга на друга". Видимо, кому-то из приглашенных кажется, что раз уж пришли на телевидение, то надо "выступать", глядя в камеру.
  Очень любил это занятие Антон Баков, и еще кое-кто из депутатов второй половины девяностых прошлого века. Вот явно кто-то у них в "Белом доме" - много тогда при депутатах, текущих и потенциальных, ошивалось психологов, тренеров, консультантов и прочих шарлатанящих личностей - провел тренинг на тему "Как вести себя на телевидении" ( "Чтобы завоевать доверие зрителей, вы должны установить визуальный контакт с аудиторией. Смотрите прямо в камеру, тогда каждому зрителю будет казаться, что вы обращаетесь лично к нему").
  Вначале я понять не мог: что же такое, я задаю человеку вопрос, а он отвечает, глядя не на меня, а куда-то. Куда? В камеру. Уговоры - мы друг с другом общаемся - не помогали, видимо, установки были получены мощные. Пресекли мы это так: я начал задавать вопросы, тоже глядя в "свою" камеру. Картина шизофреническая: два человека говорят, глядя в разные стороны. Беседуют. Депутаты не выдержали.
  А Аркадий Чернецкий, мэр Екатеринбурга, так и не избавился от дурной с точки зрения телевизионного эфира привычки. У него во время разговора взгляд блуждает по студии, ну вот как если бы по студии птичка летала, а он на нее смотрел. Зритель видит вот что: Чернецкий отвечает на вопрос, что-то говорит, глядя то в левый верхний угол экрана, то в правый верхний угол экрана.
  "В глаза смотреть!" ? следователь НКВД Иванов.
  
  
  Монитор для гостя
  
  Монитор - это телевизор, в котором идет трансляция эфира, в нем сидящим в студии видно то же, что телезрителям. После первых месяцев работы постановили: гости себя в мониторе видеть не должны, им монитор не ставить, а те мониторы, в которые можно подглядеть, отворачивать.
  Мало кто, увидев себя в мониторе, мог оторваться от такого замечательного, редкостного зрелища, и в результате получалось, что на экране телевизора гость смотрел куда-то в угол.
  А еще у стульев в студии,?? - а это часто обычные офисные стулья, - отвинчены колесики. Некоторые гости начинали нервно туда-сюда ездить.
  
  
  Ног не видно
  
   Стол в студии "Стенда" сделан так, что ног ведущего и гостя не видно.
  Во-первых, нет проблем с обувью - у гостей. Весной-осенью не надо чистить, зимой? - приносить сменную обувь.
  Во-вторых, ведущему не надо покупать "эфирные" туфли и переобуваться перед эфиром. Канал экономит - одежда ведущим покупается за казенный счет, так бы еще и обувь пришлось покупать.
  Кстати, после окончания сезона одежда переходит в собственность ведущих. Плюс работы на телевидении. У меня в шкафу одних пиджаков девять штук. Жалко, что такие сейчас не носят.
  
  
  Зачем это все написано?
  
  История такая.
  Я преподаю в Гуманитарном университете курс "Разговорная программа". Исключительно по личной просьбе декана факультета журналистики Светланы Балмаевой. Преподаватель из меня никакой. Перед очередной сессией открыл файл с текстом, на основе которого я "начитываю" теорию. А это еще мой диплом, написанный в 1995 году. Как-то так удачно тогда написалось, что до сих пор теория "работает". Ну и слово за слово...
  Теперь я не буду "начитывать" студентам теорию. Они будут это читать, а потом сразу практика. А учебные часы мне зачтутся. Очень удобно.
  
  В принципе все это может быть интересно тем, кого приглашают принять участие в разговорных программах, в качестве гостя, тем, кто чувствует: скоро могут пригласить.
  
  
  Почему "Стенд" называется "Стендом"?
  
  Название придумал Олег Ракович, который в 1996 году был генеральным продюсером "Четвертого канала".
  Все долго думали, он придумал. До этого был "Ночной клуб "Четвертого канала"", часовая еженедельная программа, которую вела приглашенная "звезда", Владимир Мукусев, бывший "взглядовец". Он провел десять выпусков, потом позвали меня. Я был гораздо дешевле. А название "Стенд" выбрали за полисемантичность. Многозначность. Есть стенды стрелковые, есть испытательные, есть выставочные. Вот и решили выставлять, испытывать и отстреливать.
  Несколько лет "Стенд" был получасовой программой, время выхода -- девятнадцать ноль-ноль.
  Сейчас "Стенд" - это двенадцатиминутная ежедневная программа, или, если угодно, рубрика в "Новостях "Четвертого канала"". "Новости" начинаются в двадцать тридцать, "Стенд" приблизительно в двадцать один ноль-ноль. После прогноза погоды. Как правило, "Стенд" разбит рекламной вставкой, ведущий представляет гостя, гость отвечает на первый вопрос, реклама, разговор, финальные титры.
  
  
  "На" "Стенд" или "в" "Стенд"?
  
  Я привык говорить "на". Правильнее "в", в эфир, в программу, в передачу, в студию. Видимо у меня в голове перевешивает значение слова "стенд". Испытывать и отстреливать. Шутка.
  
  
  Кто встречает гостей "Стенда"?
  
  Нет такого специального человека.
  Встречаю я, на девятом этаже. Хохрякова, 104. Возле стадиона "Юность". Угол Хохрякова и Народной воли. "Заехать во двор, с Народной воли, там один подъезд, наша вывеска, на вас будет выписан пропуск, охрана покажет, как пройти к лифту, я буду ждать вас на девятом этаже".
  Бывает, просят встретить внизу. В лобби. На улице. А то они заблудятся. Нет, ковровой дорожки у нас нет, не держим.
  Просят об этом крайне редко, и просят, как правило, пафосные подчиненные среднего калибра чиновников, которые "накачивают" статус своих шефов. Чиновники крупного калибра прекрасно находят дорогу к лифту сами.
  Губернатор Эдуард Россель никогда не просил его встретить внизу. Сам дорогу знает.
  Но когда областной премьер Алексей Воробьев поднялся не на лифте, а по лестнице, один, без охраны и пресс-секретарей, в ушанке набекрень, подкрался, откуда не ждали, - это было, пожалуй, слишком.
  
  
  Все даром
  
  Гостям "Стенда" полагается чай, кофе, вода с газом и без, соки - на выбор. Бесплатно, то есть даром.
  Десять лет назад, когда "Стенд" только появился, а участие в разговорной программе было о-го-го каким событием - не было же до этого возможности у людей попасть на телевидение, - я предлагал еще коньяк, виски, водку. Выделялись фонды. Снять волнение. Ну и отметить это дело. Постепенно все привыкли, волноваться сильно перестали, участие в телевизионной программе стало обыденностью, меня с довольствия сняли.
  
  
  Мантра ведущего разговорной программы
  
  То, что я говорю ежедневно, совершенно уже автоматически, каждому гостю, если только он не бывал на "Стенде" уже много раз.
  Заходит гость, я его встречаю у лифта, если наша охрана его не просмотрела и меня предупредила.
  "Здравствуйте, меня зовут Евгений Енин, я буду вести программу".
  Идем туда, где у нас буфет, там диван, столы, там обычно мы сидим с гостями перед эфиром.
  "Вот здесь можно раздеться. Что вы будете: чай, кофе, минералку, сок?"
  Сели за стол.
  "Давайте я расскажу, как мы будем работать. Вначале к вам подойдет визажист, позовет вас чуть-чуть попудриться. Примерно в двадцать сорок мы пойдем в студию, зайдем сначала в режиссерскую, там прицепим микрофоны, пока идет сюжет, зайдем в студию, сядем и будем ждать своей очереди. Потом я представлю вас и задам первый вопрос, на него нужно ответить очень коротко. Потом реклама и основная часть разговора, в конце разговора - ответы на вопросы зрителей, пришедшие на пейджер, я их задаю сам. Мобильный телефон можно оставить здесь или выключить, если вы возьмете его с собой. Нет, не на вибрацию, совсем выключить, если придет звонок, у нас может быть "наводка"".
  Кстати, очень бояться пудриться военные. Даже когда объясняешь, что красить губы, ресницы и румянить щеки им никто не будет. Только пудра, только чтобы кожа в студии не блестела, "зайчиков" не пускала. После эфира обязательно просят пудру смыть - не дай бог, ребята увидят. Товарищи военные, пудра на телевидении - это как камуфляж на фронте. Суровая необходимость. Ничего больше.
  
  
  Кого мы зовем на "Стенд"?
  
  Схема такая. Идеальная.
  Утром, часиков в двенадцать, на самом деле в полпервого, собираемся на совещание. Выпускающие редакторы, продюсер, координатор, я. Подчеркиваю, особенно относительно последнего пункта, это идеальная схема. Продюсер или координатор, как уж у них пойдет, раздают листочки, на которых в столбик написаны информационные поводы. Что уже случилось и что должно случиться. Пожар уже был, пресс-конференция еще только намечается. Что-то редакторы вычеркивают, что-то добавляют, у них есть свои источники информации. Затем информационные поводы и будущие сюжеты расставляют по рангу. В начало самые важные, под конец - что-нибудь легонькое, развлекательное. Это называется верстка. Слово еще из газетной журналистики. В верстке новостей много всяких хитростей, это целая наука, сейчас речь не об этом.
  Самый первый, самый важный сюжет в идеале должен стать темой дня. Это такая новость, вернее такое событие, о котором будут весь день завтра говорить или сегодня уже говорят, если что-то хорошо сгорело, или температура минус тридцать девять, или приехал Фрадков, премьер-министр, и весь город стоял в пробках.
  В идеале гостем "Стенда" должен стать человек, имеющий какое-то отношение к событию дня.
  Если мороз, то начальник оперативного штаба по борьбе с последствиями холодов, если Фрадков, то какой-нибудь начальник отдела протокола, который расскажет, как встречают высоких гостей, потому что самого Фрадкова получить нереально, если пожар, то...
  
  
  Суровая реальность
  
  Вот тут проблема.
  Сгорел, допустим, склад. Дым над всем городом. Товаров погорело чёрт-те на сколько. "Картинка" изумительная, сюжет великолепный. А о чем говорить двенадцать минут на "Стенде"? О том, как тушили? Да как всегда. Из шланга. Это надо показывать в сюжете, а не объяснять на пальцах: "И тут я, значит, ну это, приказал, э-э, подключить "рукав"". Ну, допустим, можно поговорить о системах пожарной сигнализации, о том, что владельцы складов должны сделать для профилактики пожаров. Да, но месяц назад тоже был большой пожар и об этом уже поговорили. О чем сейчас говорить? О том же самом нельзя. Скучно. Значит, пожар отпадает. Начальник протокола тоже отпадает. Он Фрадкова встречает, он не может. А вот начальник антифризного штаба придет, ему надо попросить горожан не включать обогреватели. Ура, гостя нашли!
  Если не повезло - представление о везении у журналистов диаметрально противоположно представлению о везении прочих граждан - и аномальных морозов не случилось, идем ниже по списку.
  Ага, вот, пожалуйста - птичий грипп. Но главный по гриппу уехал по призыву Жириновского отстреливать птиц на подлете к нашей государственной границе. А его подчиненные без разрешения начальника в эфир не могут пойти.
  Идем ниже. Ограбление. Можно не пытаться кого-то звать: тайна следствия.
  И вот, наконец, родовые сертификаты, и главный по ним не уехал, не заболел, и не отнекивается, потому что ему просто лень. Гость найден. Повезло.
  
  
  Не событие, а тема
  
  Но, увы, бывают дни, когда нет ни одной темы, на которую можно было бы говорить в течение двенадцати минут. Не интересно говорить, а просто говорить, продержаться двенадцать минут, так, чтобы вопросы не кончились на пятой. "Э-э, на этом, пожалуй, все". Тогда перебираются не события, а долгоиграющие темы, явления нашей замечательной жизни. Нет сегодня события, связанного с родовыми сертификатами, но сами сертификаты есть, они только что появились, можно позвать гостя и поговорить: что это такое, зачем и почему.
  Конечно же, есть планирование. О каких-то событиях известно за месяц. Можно договориться заранее. Даже записать программу заранее. Зная, что приедет Фрадков, и зная, что в день его приезда никого связанного с его визитом в эфир не зазвать, разговор с тем же начальником протокола можно записать хоть за неделю. Как встречают премьер министров, что у них в райдере написано. Чем должно пахнуть в лимузине. Кроме перегара.
  Итак, схема:
  зовем на "Стенд" человека, который может что-то рассказать о главном событии дня, главном событии выпуска новостей, рассказать что-то, о чем не было рассказано в сюжете.
  Если он не может прийти или само событие такое, что говорить в течение двенадцати минут не о чем, берем событие номер два, номер три и так далее.
  Если нельзя позвать гостя, связанного с одним из событий, о которых рассказывается в выпуске новостей, ищем гостя, который может рассказать о чем-то интересном, важном, но не сиюминутном, не событийном.
  
  
  Случайность новостей
  
  Вы себе не представляете, сколько раз приходилось объяснять: "Нет, мы не работаем против вас. И не работаем на них. Нет, кампания не началась. Нет, нам не заплатили миллион долларов за "мочение". - "А вот это вы не показали, а вот это показали, а тут репортер лицо кислое сделал". Если все это распутать, то окажется, что вот это не показали, потому что не вышел на работу оператор, вот это показали, потому что там была очень хорошая "картинка", а лицо репортер сделал потому, что у репортера были критические дни.
  Это как попадание гостей в "Стенд". Дело случая. Этот смог, а этот не смог.
  Прочь конспирологию! То, что вы увидели в новостях, и то, что вы не увидели, - это конечные звенья цепочки случайностей.
  
  
  Идеальный гость разговорной программы
  
  Идеальный гость разговорной программы:
  это известный человек,
  это человек, который расскажет что-то важное,
  это человек, который расскажет что-то интересное,
  это человек, который расскажет что-то новое.
  Ну и желательно, чтобы он хорошо говорил, был интересным рассказчиком, а то, о чем он рассказывает, было бы связано с главным событием дня.
  В идеале должны присутствовать все пункты, но и одного достаточно, чтобы этого человека мы позвали в эфир.
  
  
  Только не животные!
  
  Гостю разговорной программы хорошо бы еще что-то делать, не только говорить.
  Потому что, да, это разговорная программа, говорящие головы, такой жанр, но если можно не только рассказать, но и что-то показать, это конечно лучше. Бонус для зрителей.
  Внимание! Только не животные! Были опыты. Эфиры с дрессировщиками. Оказалось, что пингвины гадят, а обезьяны могут начать мастурбировать сидя на студийном столе.
  
  
  Россель рассказывает анекдоты
  
  Пример идеального гостя.
  Губернатор Эдуард Россель, который расскажет пару анекдотов, сыграет на баяне, разумеется свою любимую "Мурку", разъяснит суть национальных проектов и объявит о том, что он переходит на работу в федеральное правительство.
  Он "звезда", хороший рассказчик, рассказывает что-то интересное, что-то важное, что-то новое, еще и бесплатный концерт. "Мурка, ты мой Муреночек!" ? Эдуард Россель.
  
  
  Позвать на "Стенд" "звезду"
  
  Отдельно - про "известного человека". Это тот случай, когда мы зовем гостя, который не связан ни с событием, ни с важной темой. "Звезды" интересны сами по себе, о чем бы они ни говорили.
  Понятно, что екатеринбургские "звезды" бывали на "Стенде" не по разу.
  Когда-то, впервые, их, наверное, позвали без информационного повода, просто как "звезду", тема разговора - сама "звезда". Но эта тема одноразовая, так что после первого появления в эфире "звезды" приглашаются все-таки по какому-то поводу.
  Хотя можно выждать год-два, притаиться, и, если это действительно "звезда", можно снова звать, снова говорить о ней (о нем), это будут смотреть. И в жизни "звезд" за год-два что-то происходит, есть новая информация, есть что рассказать.
  Приезд не екатеринбургской "звезды" само по себе событие - добро пожаловать в эфир!
  
  
  Можно ли попасть на "Стенд" с "улицы"?
  
  Нет.
  Звонок: "Я бы хотел выступить!" - "А что случилось?" - "А у нас во дворе мусор вторую неделю не убирают!"
  Если неубирание мусора - массовое явление, если это касается большого количества горожан, позовем главного по мусору. Управление благоустройства. Почему не убираете? Но рассказывать всему городу про проблему одного двора - город это смотреть не будет. Телевидение - это массовое зрелище, оно бьет "по площадям".
  Я уже не говорю о том, что "Стенд" - это разговорная программа, что, как не трудно догадаться, предполагает разговор, а не пламенную речь на тридцать секунд: от имени всех жильцов нашего подъезда хочу обратиться к мэру города. Аркадий Михайлович, когда мы вас выбирали, вы обещали, что...
  
  
  Можно ли попасть на "Стенд" "простому" человеку?
  
  Не артисту, не политику, не чиновнику?
  Конечно.
  Одно условие: этот "простой" человек должен быть потенциально интересен всему городу. Бить по "площадям".
  Но сам по себе "простой" человек не интересен народным массам. Массы его в зеркало каждый день видят. Когда Пугачева делала последнюю "подтяжку" и не у нас ли в Центре косметологии и пластической хирургии, как Россель уговорил Путина себя переназначить и во что ему это обошлось - это интересно узнать. Почем Марья Ивановна купила майонез и что она думает о соседке сверху - не интересно, уж извините.
  Значит, "простому" человеку, чтобы попасть "в телевизор", нужно совершить что-то непростое. Студентке выиграть чемпионат мира по армрестлингу, учителю получить первое место в конкурсе "Учитель года".
  Причем политиков, чиновников и артистов это правило касается в той же степени, что и рядовых граждан.
  Мы же не зовем политика только потому, что он политик.
  "Ты политик?" - "Политик!" - "Ну заходи!"
  Пусть сорвет заседание областной думы, тогда поговорим. Чиновник пусть украдет что-нибудь. Да побольше, побольше. Артист как минимум сначала должен стать популярным артистом, а потом уже - "в телевизор". Мы артистов не "раскручиваем", мы их "раскрученность" используем.
  Еще один вариант попадания на "Стенд" для "простых" граждан - это причастность к чему-то "непростому", чему-то, что делает интересным не их персону, а интересно само по себе.
  Проводится конкурс сомелье. Интересно об этой профессии поговорить, о вине? Интересно. В эфир попадает "простой" парень, не политик, не чиновник, не артист.
  
  
  Можно ли попроситься на "Стенд"?
  
  Конечно.
  Чуть не половина всех гостей, приходящих в эфир, это те, кто попросился сам. Может быть, бóльшая половина.
  Если тема разговора, которую предлагают, интересна, если человек, который просится, за которого просят, интересен, мы будет только рады. "Это Гуманитарный университет. У нас проходит конференция, приезжает Игорь Кон, вы не хотели бы его позвать в эфир?"
  Конечно хотели бы.
  
  
  Можно ли позвонить и попросить кого-то позвать на "Стенд"?
  
  Конечно можно.
  Журналисты не обладают телепатическими способностями.
  Вот каналы, по которым журналисты узнают о том, что случается.
  Средства массовой информации. Информационные агентства, газеты, журналы, радио, телевидение.
  Информаторы, то есть люди, которые регулярно звонят, рассказывают: вот, такое у нас случилось.
  Заявления официальных лиц. Пресс-конференции, например.
  Анонсы. "В субботу будут гонки на внедорожниках, подпись: организаторы".
  Ну и сообщения очевидцев. Пейджер 002, абонент "Новости "Четвертого канала"". Звонки в редакцию.
  Только что. "Позовите, пожалуйста, кого-нибудь на "Стенд", чтобы разъяснили нам про льготы". У федеральных льготников после Нового года проблемы с льготами на оплату жилья. Будет несколько таких звонков, станет ясно, что это не единичный случай, а явление, позовем кого-нибудь разъяснить про льготы.
  
  
  Хорошие и плохие гости
  
  Про то, что профессия калечит мозги.
  Все события делятся на те, из которых можно сделать сюжет, и на те, из которых нельзя.
  Все люди делятся на тех, кого можно позвать в эфир и кого нельзя. Не придут, или с ними не получится хороший разговор.
  Те, кого можно позвать в эфир, делятся на тех, кто легко соглашается, и тех, кого нужно долго уговаривать. Первые, понятное дело, нравятся больше. Не как человеку - как ведущему. Человек и журналист - это сущности, частично не совпадающие.
  
  
  Хорошие и плохие информационные поводы
  
  О, это вечная проблема! Разные взгляды журналистов и пресс-секретарей на информационные поводы. То есть на события, о которых, по мотивам которых снимаются сюжеты.
  У нас! Такое! Важное! Совещание!
  Да, но "картинки" нет, можно показать только зал, в котором сидят какие-то люди, зрители от такого зрелища бегут, зрелищем это не считают.
  У нас! Такое! Важное! Совещание!
  Да, но предмет совещания интересен только вам.
  Для человека не "из новостей" бывает сложно экстраполировать важность события, действительно важного для предприятия, для семьи, для человека, - на весь город.
  
  
  Ода депутатам
  
  И политикам. Любимые гости. Если депутата зовешь в эфир и он говорит, что не может, - он или при смерти, или в зарубежной командировке за счет бюджета.
  Политики очень хорошо понимают, что их узнаваемость - это их капитал, запас жизненных сил, как в компьютерной игре.
  Политики умеют говорить.
  Политики не боятся острых вопросов.
  Политики могут говорить о чем угодно.
  
  
  А если человек не нравится?
  
  Вызывает антипатию?
  Все мы живые люди, невозможно любить все человечество без разбора и исключений. Но тут как у доктора. Пришел больной - обязан лечить, клятву давал. Если этот человек может "рейтинг дать", если с ним можно сделать интересный разговор - с ним надо говорить.
  Хотя ведущему разговорной программы не может так, по-серьезному, не нравиться человек, с которым можно сделать интересный, рейтинговый разговор. Профессия меняет взгляды на жизнь. На людей. Кто к тебе пришел? В эфир? Человек? Нет. Высокий рейтинг пришел.
  Я, например, не люблю коммунистов. Успел понять, что это такое, когда страной руководит КПСС. И от местных коммунистов свое отношение к ним не скрываю. Ко мне, как к человеку с такими взглядами, они наверняка испытывают похожие чувства. Но у меня, как журналиста, и у них, как у создателей информационных поводов, отношения замечательные. Владимир Краснолобов, первый секретарь обкома КПРФ подтвердит.
  
  
  Кто договаривается с гостем?
  
  Как правило, сам ведущий.
  В разговорных программах на федеральных каналах могут звонить референты, у нас референтов нет.
  Позвать гостя по просьбе ведущего может репортер, поехавший снимать сюжет, один из героев которого потенциальный гость.
  Гостю может позвонить служба координации, если ведущий чем-то очень занят или уехал куда-то.
  Но в основном звонит сам ведущий.
  Тем более если звонить приходится статусным людям, с которыми давно уже знаком, этикет блюсти надо, приглашение должно быть личным.
  
  
  Как уговорить гостя прийти, если он не хочет в эфир?
  
  Не не может прийти - тут уж ничего не сделаешь, - а не хочет. Ему лень. Он чего-то боится. Ему это не интересно, не нужно.
  Первое. Лесть.
  Второе. Объяснить, что он получит возможность сказать то, что он на самом деле думает, потому что в сюжетах в новостях все равно переврут.
  Третье. Если скандал какой-то, то объяснить, что если он не придет, придет другая сторона.
  Четвертое. Позвонить его начальнику.
  
  
  Что делать, если гость не пришел?
  
  Это бывает.
  Если гость, который дал согласие прийти, вдруг часиков этак в семь вечера звонит и говорит, что у него что-то случилось, попытаться пригласить кого-то другого, конечно, можно. Но только попытаться. Опыт показывает, что это безнадежное занятие. На такие случаи мы стараемся держать какие-то "консервы", записанные разговоры, темы которых не привязаны ни к каким событиям.
  Стараемся, да. Как же. Но чаще всего ничего уже непоказанного нет. Тогда в эфир ставится повтор.
  
  
  Что делать, если гостя не нашли?
  
  То же самое - повтор.
  Относительно недавно договорились, что хороший повтор лучше плохого прямого эфира. Всегда набирается какое-то количество хороших "Стендов", несобытийных, с известными людьми, и просто жалко, что они только один раз были в эфире. Лучше три раза показать разговор с Галиной Вишневской, чем что-то заведомо неинтересное, но привязанное к сегодняшнему событию.
  
  
  Можно ли попасть на "Стенд" за деньги?
  
  Можно.
  Ужас, да? Какие тайны выдаю!
  Во всех разговорных программах бывают гости, которые платят за свое участие. Только мы этого не скрываем и не берем "черным налом". Все легально, договор, касса и надпись: "На правах рекламы" - на заставке.
  Нам, как мне кажется, удалось отработать схему, которая позволяет показывать "платных" гостей, ничем не поступаясь и, самое важное, не нанося никакого ущерба зрителям. Наоборот, принося пользу.
  Главное правило.
  Мы никого не возьмем в эфир за деньги, если не за деньги мы его не возьмем.
  
  
  Половину телеканалов Екатеринбурга нужно закрыть
  
  Лучше бы, конечно, без этого обойтись.
  Интересно - берем, неинтересно - не берем, о деньгах не думаем. Но региональные каналы, в отличие от федеральных, очень часто работают на выживание. Плюс особенность Екатеринбурга: огромная телевизионная конкуренция. Можно, конечно, гордиться тем, что у нас каналов больше, чем в Москве, но рекламные бюджеты и журналисты, кстати, размазываются по этим каналам тонким слоем. Сократить хотя бы вполовину, началась бы в нашей "деревне" совсем другая жизнь.
  Нет, серьезно, у нас слишком много игроков для нашего рекламного рынка. В результате - маленькие бюджеты. Делать телевидение - это все-таки дорого, а мы же конкурируем не только друг с другом, но и с федеральными каналами, мы для зрителей только кнопки на пульте дистанционного управления: щелк - НТВ, щелк - "Первый", щелк - "Четверка", щелк- "Россия". Тут передача, тут передача, тут передача, и никому не интересно, что мы можем сделать так же, как и в Москве, можем купить такие же фильмы, но это не окупится, потому что стоимость минуты рекламы отличается в разы.
  Еще одна проблема: в городе с двумя журфаками категорически не хватает хороших журналистов. Куда деваются те человек сто, которые каждый год заканчивают факультеты журналистики УрГУ и Гуманитарного университета, - это загадка. Но хороших журналистов в свободном доступе нет, и репортерам нет нужды держаться за рабочее место, если что - их с радостью возьмут на другой канал. А если еще и с "Четверки", то с огромной радостью. Сократилось бы волшебным образом количество телеканалов в Екатеринбурге раза в два, а лучше - в три, мы стали бы не второй телевизионной столицей России, а первой.
  
  
  Разговорная программа, гость платит за участие: правила игры
  
  Пока мечты не сбылись, отказываться от дополнительной прибыли региональные каналы не могут. Речь не только о нас. О всех. Другая сторона медали - огромный спрос на участие в разговорных программах. Люди хотят платить деньги за свое появление на экране.
  Логика участия в "платных" программах.
  В диалогах.
  Звонит человек, говорит: "Вот такая тема, хотим поучаствовать".
  Мы говорим: "Да, это интересно, но сейчас у нас есть более интересные темы, как только не найдется темы интереснее, чем ваша, мы вас позовем". И это не попытка "выбить" деньги. Действительно, позовем. Нам отвечают: "Мы не можем ждать, у нас такого-то числа что-то там открывается". Мы говорим: "Хорошо, но наш рейтинг будет не таким высоким, каким мог бы быть, это скажется на поведении других рекламодателей, мы можем понести финансовые потери, если вы готовы это компенсировать, тогда пожалуйста".
  То есть человек платит за то, чтобы не стоять "в очереди".
  Другой звонок: "Вот такая тема, хотим поучаствовать". Мы говорим: "Прекрасно, это интересно, приходите". - "А можем ли мы в эфире сказать номер телефона, название фирмы?" Мы отвечаем: "По закону это можно делать только на правах рекламы. И это уже на самом деле будет прямая реклама. Что стоит определенных денег". - "Да, конечно, нет вопросов". Или: "Нет, тогда мы не будем называть номер телефона".
  В этом случае платят за возможность назвать номер телефона, так же как платят за любую другую рекламу на телевидении.
  Еще звонок: "Вот такая тема, хотим поучаствовать".
  Мы говорим: "Да, это очень интересно, но об этом могут рассказать еще тридцать два человека, причем шестнадцать из них более известны, чем вы, рейтинг разговора с ними будет выше". - "Нет, я хочу, чтобы меня позвали, я готов за это заплатить".
  Человек, вернее организация, платит за то, чтобы в эфир попал ее представитель, а не представитель конкурентов.
  Разговоры эти условные, конечно, это не стенограмма, это просто воспроизведение логики "попадания" в разговорную программу за деньги.
  
  
  Купить ведущего
  
  Заметьте, ни в одном случае никто не "покупает" ведущего, не "покупает" вопросы, которые будут заданы. Деньги платятся за возможность не ждать, возможность назвать номер телефона, за то, чтобы о потребительском кредитовании рассказал представитель именно этого банка, хотя все банки продают деньги, но ни в коем случае не за какие-то особые условия в эфире. "Оплаченный" разговор для ведущего, абсолютно ничем не отличается от "неоплаченного". Если есть "неприятный" вопрос, ну скандал какой-то был с этой фирмой, я его задам. Даже так: тем более задам.
  
  
  За деньги обязательно интересно
  
  Вот очень важно: "за деньги" зрители получают гарантированно интересную и полезную программу.
   Если я потом смотрю отчет TNS "Gallup Media" и вижу, что рейтинг ниже среднего, значит, я ошибся, не надо было брать эту тему.
  Это "забесплатно" может быть и не интересно и не полезно. Ну, не нашли мы сегодня интересной темы, а эфир чем-то надо закрывать. Плохо конечно, но что делать, иногда бывает.
  Если просятся в эфир за деньги, но я понимаю, что это неинтересно, в эфир не возьму. Зачем, если никто не будет смотреть? У нас же нет задачи взять деньги и сбежать, "Четвертому каналу" уже пятнадцать лет, "Стенду" десять лет, дай бог нам всем здоровья. Если тема неинтересна, потенциальному рекламодателю объясняют, что он выбросит деньги на ветер, ему лучше сделать рекламные ролики, дать объявление в "бегущую строку", еще что-то. А не "выступить" перед аудиторией, состоящей из жены и подчиненных. Это элементарная честность по отношению к клиенту. Ну и азы маркетинга: один недовольный клиент отпугнет десятки других: я тут выступил по "Четвертому каналу" - и никакой реакции.
  
  
  Самый дорогой эфир
  
  Перед последними выборами мэра. Шестнадцать тысяч, если пересчитать на доллары, за двенадцать минут.
  
  
  В "Новостях "Четвертого канала"" заказных сюжетов не бывает
  
  Как и в "Итогах недели"
  И не бывает исключений из этого правила.
  Но судя по тому, как удивляются, когда звонят и спрашивают: "Сколько стоит у вас сделать сюжет?" и слышат в ответ: "У нас не бывает заказных сюжетов", - на других каналах другие правила.
  
  
  "Джинса" в "Новостях "Четвертого канала""
  
  "Джинса" - это такая скрытая реклама, замаскированная, в случае новостей - под обычный сюжет, обычную информацию.
  Понятно, что ни один нормальный канал не будет пихать в новости "джинсу", что называется, официально. Хотя и такое в Екатеринбурге бывало. Так что у нас в городе этот термин употребляется, если репортер берет деньги втайне от начальства. За что-то. За то, что этого показал в сюжете, а того не показал. За то, что снял сюжет про конфликт, когда огласка выгодна одной стороне и невыгодна другой.
  На "Четверке" были, давно уже, попытки протащить в выпуск новостей "джинсу", в том числе успешные. Но их жестоко пресекали и виновных увольняли.
  
  
  Как оценить, подходит тема для разговорной программы или нет?
  
  Кажется ли она вам интересной, это первое. Как говорит Леонид Парфенов, "по ощущениям".
  Второй пункт: многолетние наблюдения за рейтингом. TNS "Gallup Media" показывает рейтинг каждой отдельной программы, поэтому мы представляем себе, что интересно зрителям.
  Еще, конечно, здравый смысл. Понятно же, что если в эфир просится Путин Владимир Владимирович, отказывать не стоит не только потому, что могут быть неприятности.
  У меня есть такой способ оценки: если называется тема и у меня возникает сразу десяток вопросов, тема годится.
  
  
  Цикличность тем
  
  Знаете, это как у крестьян: сезонная цикличность жизни.
  Весной - посевная, летом - полевые работы, осенью - сбор урожая, зимой - отхожий промысел.
  У нас весной - клещевой энцефалит, зимой - отопление, летом - дизентерия какая-нибудь, осенью - первое сентября.
  Это темы. Которые каждый год.
  Про особенности поведения самок энцефалитных клещей я могу рассказывать часами. От гриппа меня прививали в прямом эфире. А есть еще хоровод лиц.
  
  
  Одни и те же гости
  
  Общая проблема разговорных программ.
  Вернее, проблема их ведущих.
  Одни и те же лица. Посмотрите разговорные программы федеральных каналов - там, главным образом, Жириновский.
  Есть сферы - образование, здравоохранение, политика, социальная защита и так далее. В каждой сфере есть специалисты, отвечающие за определенные направления. Есть обойма говорящих голов, спикеров. В результате кто-то бывал на "Стенде" пять раз, кто-то десять раз, кто-то - даже страшно подумать сколько. Сколько раз у меня был Николай Воронин, председатель областной думы? Дай бог, придет еще, потому что он ни разу не отказался, заранее зная, что на вопросы ему будет отвечать, скажем так, непросто. И ладно, если это политик и каждый раз про новый закон. Человек один, но темы разные. А если и человек тот же самый и тема та же самая, как и год назад, и два, и три?
  Нет, понятно, что в прошлый раз про клещей смотрели одни люди, в этот раз смотрят другие, радуешься тому, что делаешь что-то полезное. Но если бы вместо энцефалитных клещей на нас напали гигантские сколопендры, говорить о них было бы чуть-чуть интереснее.
  С этим можно только смириться. Появление незнакомого интересного собеседника для ведущего разговорной программы - именины сердца.
  Кстати, Виктор Романенко, заместитель главного санитарного врача Свердловской области, великолепно изображает самку энцефалитного клеща. Полное перевоплощение.
  
  
  Склероз
  
  Необходимое условие для успешной работы ведущего разговорной программы - наличие у него легкого склероза. Чтобы каждый раз - с неподдельным интересом.
  
  
  Подружиться с гостем
  
  Можно ли дружить с гостями? Потенциальными? С теми, кто у тебя в эфире был, и ты знаешь, что, скорее всего или наверняка, снова будет позван?
  Понятно, что, когда не первый год с человеком общаешься, может возникнуть, ну, дружба не дружба, но человеческие отношения, выходящие за рамки строго официальных "задающий вопросы" - "отвечающий на вопросы".
  И вот вы с ним приятели, а потом этот приятель приходит в эфир и ему нужно задать вопрос чрезвычайно неприятный. Не задавать? Пожалеть? Рассориться? Насколько журналист должен быть "отстранен" от персонажей?
  Ну не виноват я в том, что с Константином Карякиным, депутатом областной думы, лидером областной организации СПС, мы подружились в начале девяностых. И ходим друг к другу на день рождения. В баню. Кто виноват в том, что он пошел в депутаты, а я на телевидение? И что теперь, раздружиться - на время исполнения депутатских полномочий?
  Но еще это ладно, так исторически сложилось, а если в процессе работы возникают отношения?
  Например, мы не друзья с Вениамином Голубицким, который был министром госимущества, руководителем администрации губернатора, в баню вместе не ходили. Но у меня хорошее, не журналистское, просто человеческое к нему отношение. Хобби у нас одинаковые к тому же. Голубицкий сейчас в Москве, у Вексельберга, поэтому его берем для примера. У него ко мне, кажется, тоже хорошее отношение. Надеюсь. Может быть, играл. Политики, они такие. И ему это помогло? Нет. Мы ничего не оговаривали специально, но он понимал, и в этом я уверен, что в эфире каких-либо скидок "на отношения" ждать бесполезно.
  То есть человеческие, дружеские, приятельские отношения с людьми, которые регулярно ходят в эфир, становятся персонажами сюжетов, у журналиста могут быть, как мне кажется, только при таких условиях. Когда есть понимание, что пощады не будет.
  
  Предынтервью
  
  Разминка такая.
  Термин услышал от Владимира Владимировича Познера, президента Российской академии телевидения. Придумывать какой-то свой термин для обозначения предынтервью, технического приема, к которому приходят все ведущие разговорных программ, право же, незачем.
  
  
  Предынтервью проходит в два этапа
  
  Первый этап - это когда звонишь потенциальному гостю и приглашаешь его в эфир. Определяется, того ли ты человека зовешь. Вдруг тема разговора совершенно не его тема? Просто звонишь: "Иван Иваныч, тут у нас такое событие, можете ли вы прийти сегодня вечером на "Стенд" поговорить об этом?" Иван Иванович или согласится, или скажет: "Ну что вы, я этим не занимаюсь, а вот Иван Петрович как раз курирует это направление". - "Иван Петрович, тут у нас такое событие, можете ли вы прийти сегодня вечером на "Стенд" поговорить об этом?" - "Да, конечно". Гость найден. Начинается второй этап.
  
  
  Второй этап предынтервью
  
  Бывает двух типов.
  Первый.
  Иногда я встречаюсь с будущим гостем заранее. Когда я не разбираюсь в теме, когда гость не очень представляет себе, что такое участие в разговорной программе. Мы подробно обсуждаем будущий разговор - то, о чем мы будем говорить, он рассказывает мне о своем заводе, о своей проблеме, беседа может занять и час и полтора, притом что на выходе должно получиться двенадцать минут.
  Второй.
  Если же мне предмет разговора понятен, если я представляю, какие вопросы нужно задать, если я знаком с этим человеком, предынтервью происходит, когда гость уже приходит к нам на "Четвертый канал".
  Я прошу гостей прийти за сорок минут до того, как мы должны войти в студию. Тут и люфт: вдруг пробки на дороге, и время, чтоб попить чай-кофе, поговорить. Провести предынтервью.
  
  
  Что нужно узнать из предынтервью?
  
  Правильно ли я представляю себе ситуацию. Ну, допустим, какая-то политическая коллизия: "Так все было на самом деле сегодня?" - "Да, так". - "Вы на самом деле против этого закона?" - "Ну что вы, это же я его внес!"
  Я перепроверяю, потому что, если что-то было передано информационными агентствами и даже показано в "Новостях "Четвертого канала"", это не значит, что все так и было в первом случае или все было точно так - во втором. Людям свойственно ошибаться. Опять же, "врет как очевидец".
  Если у меня есть сомнение в каком-то своем вопросе, содержащем ссылку на чье-то заявление или какое-то событие, я спрашиваю: "Правда ли, это было? Он действительно так сказал?"
  Ну и наконец, я спрашиваю: нет ли еще чего-то важного, связанного с темой разговора, о чем я могу просто не знать - я же не специалист, но о чем стоит рассказать.
  
  
  Предынтервью не спасло
  
  Иногда бывает так, что и предынтервью не помогает. Был у меня на "Стенде" москвич, бывший журналист, потом телевизионный начальник. Обговариваем тему. Он что-то говорит. Начинается эфир, он говорит совершенно другое. Я потом уже догадался почему. Видимо, до эфира он говорил правду, ну вроде как коллеге-журналисту: "Ты же понимаешь...", а в эфире начал "работать".
  
  
  Предъинтервью спасло
  
  А однажды предынтервью спасло. Гость - директор Горводоканала Олег Богомазов. У меня все вопросы о горячей воде. Ну не знал я тогда, что Горводоканал занимается только холодной водой. Как я радовался, что узнал об этом не в прямом эфире!
  
  
  Узнают ли гости о вопросах заранее?
  
  Дело в том, что вопросов в том виде, в каком они звучат в эфире, до эфира, заранее просто не существует. Невозможно написать вопросы, а потом выучить их наизусть до буковки. Я пишу на листочке темы: спросить об этом, об этом, об этом. Если нужно - какой-то фактический материал: подглядеть, если что.
  
  
  Поставить гостя в тупик
  
  Да, но, как правило, я все эти темы обговариваю с гостем. Не в виде конкретных формулировок вопросов, а именно в виде тем. "Хочу спросить об этом, об этом, об этом". Это тоже часть предынтервью. Гость может сказать: "Нет, это не мой вопрос" или: "Я не знаю", - тогда вопрос снимается.
  Самое главное, нет задачи поставить гостя в тупик, заставить покраснеть, потерять сознание и свалиться под стол в конвульсиях. Есть задача сделать интересный разговор. Если гость "зависнет", как старый компьютер, это никому не нужно. Если гость не отвечает, что он будет делать? Это же разговорная программа, он должен говорить, а не мычать.
  Я, как правило, всегда говорю: "Вот и вот тут я с вами не согласен, вот тут я считаю, что вы категорически не правы, а вот по поводу этого у меня совсем другая информация". Если назревает спор, то я заранее предъявляю мои аргументы. Пусть гость придумает красивые контраргументы.
  Нет, "засадные" вопросы тоже бывают. Главным образом, для политиков. Я точно знаю, что политики выкрутятся.
  
  
  Можно ли перебивать гостя?
  
  Приходится.
  Время ограничено. Есть определенное количество вопросов, которое необходимо задать в это ограниченное время. Людям свойственно, высказав главную мысль, добавить развивающие тезисы, объяснить, убедить. Вот это иногда приходится пресекать.
  А как быть с тем, что перебивать собеседника невежливо? Ну это же не светская беседа, это разговор в особых условиях, процесс создания телевизионного продукта. Мы не просто разговариваем, мы делаем телепрограмму. Перед врачом раздеваемся, хотя раздеваться в публичных местах не принято? Так и здесь. И это случается не с каждым собеседником. Если человек говорит короткими фразами, его просто невозможно перебить, наоборот, приходится задавать дополнительные вопросы.
  
  
  "А сколько мне отвечать?"
  
  Часто задаваемый вопрос.
  Имеется в виду - сколько времени должны занимать ответы. Человек пытается помочь, поучаствовать в процессе создания телевизионного продукта.
  Я отвечаю так: говорите, как говорится. Если будет нужно, я вас перебью, если будет нужно - задам дополнительный вопрос.
  Но все-таки лучше прерывать, чем каждый раз переспрашивать.
  
  
  Показать список вопросов
  
  Бывают тяжелые случаи.
  Когда просят заранее прислать список вопросов.
  Список высылается с предупреждением: в эфире вопросы будут звучать иначе, наверняка возникнут вопросы не из списка, да и сам разговор может пойти совсем в другую сторону.
  Крайне редко организаторы визита настаивают на том, чтобы в разговоре мы шли по списку. Заранее утвержденному. Строго. Мне кажется, на это стоит соглашаться, только если этот гость вам очень важен. Очень-очень. Очень-очень-очень.
  Прислать список заранее просят или пугливые чиновники - они бояться получить от начальства, если не то скажут, - или бизнесмены, не имеющие опыта телевизионных выступлений. Еще дипломаты - им положено.
  А чаще всего заботливые пресс-службы.
  В Екатеринбург приезжает Владислав Бородулин, шеф-редактор объединенной редакции издательского дома "КоммерсантЪ", до этого главный редактор сетевой "Газеты.ру".
  "Вы бы не могли прислать список вопросов для Владислава Геннадиевича?" Это за две недели. Могли бы, почему нет.
  Приехал.
  "Владислав Геннадьевич, я, честно говоря, удивлен". - "Чем?" - "Журналист, редактор, да еще таких газет - и список вопросов за две недели". - "Какой список? Каких вопросов?"
  
  
  Не дать выговориться
  
  Предварительный разговор перед эфиром или записью нужен еще и для того, чтобы установить психологический контакт, настроиться на собеседника. Если это незнакомый человек, то нужно понять, какой у него темп речи. Если основная мысль у него в начале периода, тогда его можно будет перебить, задать следующий вопрос, если основная мысль в конце периода, то его не перебьешь, придется ждать, пока закончит говорить.
  Но при этом не следует позволять гостю отвечать на вопросы, когда вы их обсуждаете до эфира, когда говоришь: хочу вас спросить об этом, об этом и об этом. Он выговорится. А ведущему будет неинтересно второй раз то же самое спрашивать, но он-то интерес сыграет, работа такая. И гостю не интересно будет рассказывать. Человек понимает, что он сейчас "выступает", он в эфире, а не на кухне, но все равно перед ним собеседник, которому он только что все уже подробно объяснял. А теперь опять все сначала. Неинтересно.
  Вчера: Александр Дворкин, профессор, заведующий кафедрой сектоведения Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, главный сектовед страны. "Александр Леонидович, так что там у вас с неопятидесятниками?" - "Ну зачем же я буду до эфира об этом говорить, потом неинтересно будет!" Гость попался опытный.
  
  Может ли интервьюер попросить придумать для него вопросы?
  
  Да легко.
  В большинстве, наверное, разговорных программ, которые мы видим на центральных каналах, вопросы ведущим придумывают специально обученные люди. И это совершенно нормальная практика, когда выпускающая бригада пишет сценарий, ищет гостей, придумывает вопросы, а ведущий ведет программу. Разделение труда.
  Вопросы придумывают для ведущего, если он, так скажем, "приходящий". Первый год работы на "Стенде" я был таким приходящим ведущим. Три раза в неделю часа за полтора до эфира я приходил на "Четверку", и Валерия Горонкова, руководитель программы, рассказывала мне, какая у нас тема, кто гость, о чем его можно спросить. Не готовый список вопросов, а темы. Но можно было и список попросить, право такое было.
  На региональном телевидении ведущие, как правило, все делают сами. И вопросы придумывают сами. Референтов бюджет не предусматривает.
  Но бывает не так уж редко, когда я прошу прислать мне список тем.
  На выборах, когда в эфир ходят кандидаты. Если человек приходит пятый раз за месяц, у меня фантазия иссякает. К тому же разговор в эфире должен соотноситься с агитационной компанией кандидата, а я откуда знаю, какие у него планы?
  Или кто-то просится в эфир, я понимаю, что тема интересная, вернее чувствую, но не знаю всех подробностей. Ну, например, предлагают: вот главный кардиолог России. Хорошо, берем, его будут смотреть. Но я не знаю, о чем можно поговорить с главным кардиологом так, чтобы это было интересно зрителям-сердечникам. Пришлите темы, пожалуйста.
  Бывает очень трогательно, когда вместо списка тем присылают полный сценарий программы. Пьесу. Прописанные вопросы ведущего, прописанные ответы гостя. Даже реплики ведущего: "Е. Енин: Неужели?" Иногда - вообще супер! - ремарки: "Е. Енин удивленно поднимает брови". Надо послать Николаю Коляде.
  
  
  Сколько нужно вопросов на одну программу?
  
  Может быть всего один.
  Перед последними выборами мэра Екатеринбурга в эфир, вернее на запись, пришел ныне покойный Александр Хабаров, бывший лидер бывшего ОПС "Уралмаш". Общественно-политического союза. Программа агитационная. Его помощница заранее очень просит не перебивать Хабарова. Приходит сам Александр Алексеевич, очень просит его не перебивать. Ладно, не перебивать, но тут на бумажке всего четыре вопроса, тех самых, не мной придуманных, нам на двенадцать минут не хватит. Нет, хватит? Ну ладно.
  Я задал только один вопрос. Что-то вроде: "Сегодня на "Стенде" кандидат в мэры Екатеринбурга Александр Хабаров. Добрый вечер! Как идет ваша кампания?"
  Все. Дальше говорил только Хабаров, без остановок, без пауз, без заминок. Кроме него, мне не попадалось человека, способного непрерывно говорить двенадцать минут в телевизионном эфире.
  "Вы слушали выступление Александра Хабарова, кандидата в мэры Екатеринбурга".
  Кстати, спустя полгода, даже год, если встречались знакомые, которые этот разговор смотрели, говорили что-то вроде: "Это было потрясающе! Очень интересная передача!" Ни один "Стенд" не вспоминали так хотя бы через неделю.
  Другой пример. Евгений Чичваркин, совладелец крупнейшей сети магазинов по продаже сотовых телефонов "Евросеть". По Интернету ходят настоящие и поддельные дадзыбао, его письма сотрудникам. Например: "На время больших продаж никто не отменял правил обслуживания клиентов. Если товар продает себя сам, вас заменят кнопкой (или мартышкой)", "Не работайте с дебилами!!! Плюс на минус дает минус!". И самое жуткое: "С первого сентября ни у одного сотрудника компании не остается телефона Самсунг в личном пользовании. Все можно продать через розничную сеть как б/у, и все деньги забрать себе. Это тест на лояльность. Не нравиться - уё...". Чичваркин в мире менеджеров личность легендарная. Плюс косичка и дурацкая футболка и джинсы вместо костюма. Плюс так пишет. Разговор должен получиться - супер!
  Оказалось, что Чичваркин говорит очень короткими фразами. Отвечает даже не предложениями, отдельными словами. "Да", "Нет", "Не думаю". На этот "Стенд" у меня вопросов ушло как на четыре, наверное.
  
  
  От одного до пятидесяти
  
  Можно попробовать прикинуть.
  Двенадцать минут. Если темп разговора очень высокий, то пусть будет три секунды - вопрос, десять секунд - ответ. Минута - четыре с половиной вопроса. Всего пятьдесят пять. Мы говорим о содержательных вопросах, а не о каждом случае, когда ведущий раскрывает рот, не о междометиях.
  Темп разговора невысокий - вопросов двенадцать, может быть, десять, и может быть, даже меньше десяти.
  Понятно, что можно попросить Александра Ширвиндта рассказать что-то смешное, это один вопрос, и двенадцать минут слушать.
  Нужно только заранее прикинуть, сколько вопросов понадобится исходя из темпа разговора, и придумать с полуторным запасом на тот случай, если темп окажется выше.
  В приложении номер три, там, где расшифровки "Стендов", вопросы посчитаны. Получается в среднем около тридцати.
  
  
  Важность первого вопроса
  
  Кто как его называет. Кто "крючок", кто "гарпун", кто "гвоздь".
  Считается, что первый вопрос принципиально важен. Он должен "зацепить", "пригвоздить" зрителей, чтобы они не отрываясь, как прибитые, посмотрели всю программу.
  Я бы не преувеличивал. Все-таки у ведущего есть больше времени, минуты три, когда внимание аудитории держится: зрители оценивают, интересно это им или нет, смотреть или не смотреть дальше. И если первый вопрос хороший, а второй плохой, поможет первый вопрос удержать аудиторию?
  Но "Стенд" в прямом эфире - это особый случай. Между первым и вторым вопросом стоят две-три минуты рекламы. Тут уж действительно приходится цеплять.
  Универсального рецепта нет, но более или менее понятно, какие должны быть характеристики первого цепляющего вопроса. По форме он должен быть яркий, может быть, парадоксальный. Это желательно. В то же время из вопроса и короткого ответа - я специально прошу гостей на первый вопрос, что до рекламы, отвечать коротко - зритель должен понять, о чем пойдет разговор.
  Пример.
  Ведущий: Добрый вечер! Сегодня на "Стенде" главный по птичьему гриппу. Добрый вечер, Иван Иванович!
  Гость: Добрый вечер!
  Ведущий: Если не использовать зенитную артиллерию и не сбивать перелетных птиц на подлете к границе области, когда у нас начнется эпизоотия птичьего гриппа?
  Гость: Ну, не обязательно это будет эпизоотия, но если птиц не сбивать, то они, конечно же, могут занести вирус на территорию Свердловской области.
  Ведущий: О том, где правительство области собирается закупить столько зенитных пушек, и том, что случится, если этого сделать не удастся, мы поговорим сразу после рекламы. Задавайте вопросы по телефону 002, абонент Стенд.
  Еще пример.
  Эдуард Россель выиграл третьи выборы. Приходит в "Итоги недели", очень благостное настроение, собираемся подводить итоги года, год у него вполне удался.
  Тут нужно заметить, что поставить Росселя в тупик каким-то вопросом практически невозможно. У него, как у каждого талантливого политика, в голове масса готовых ответов, шаблонов. У него огромный опыт публичных выступлений и публичного общения. Я первый раз видел, чтобы Россель сделал заметную паузу, придумывая ответ.
  Первый вопрос: "Вы уже нашли себе преемника?" Это сразу после выборов. Россель после паузы ответил, что нет, он еще не искал. Второй вопрос: "А если бы искали, кто это был бы? Воробьев?" Россель снова после паузы: ну да, Воробьев. Так впервые он публично назвал Воробьева своим преемником. Долго ему, кстати, еще ждать, Воробьеву.
  
  
  Бутылка коньяка за первый вопрос
  
  Мне проспорили бутылку. Не поверили, что я на такое способен. На "Стенд" впервые пришел Лев Ковпак, сын Игоря Ковпака, хозяина сети супермаркетов "Кировский". Ковпак-старший начал передавать Ковпаку-младшему оперативное управление сетью, имел планы, потом удачно реализованные, провести сына в городскую думу, начал делать из сына публичную фигуру. Первый его эфир у меня, придумываю первый вопрос.
  "Почему папа не пришел?"
  Лев, кстати, совершенно нормально ответил, что-то вроде "теперь ходить буду я", и для первого прямого эфира держался прекрасно.
  
  
  Важность последнего вопроса
  
  "Запоминается последний вопрос" ? штандартенфюрер Штирлиц.
  Вариант первый.
  Резюмирующий вопрос. "Итак, вы утверждаете, что все у нас будет хорошо?"
  Вариант второй.
  Вопрос, не имеющий отношения к теме разговора. Раскрывающий гостя с неожиданной стороны. Маленький такой взрыв, финальный фейерверк. Нет, это не переход на новую тему, это "одиночный" вопрос, предполагающий возможность короткого ответа. "Это правда, что вы стали дедушкой?"
  Вариант третий.
  Без финального вопроса. "Сбить" на лету. Гость что-то эмоционально говорит, ведущий: "Вот на этой высокой ноте..."
  
  
  Может ли гость настаивать на том, чтобы ему какие-то вопросы задавали,
  а какие-то нет?
  
  Может.
  Все на свете - результат договоренностей. Когда мы зовем кого-то в эфир, мы заключаем с человеком договор: мы задаем ему вопросы, он на них отвечает. Дальше - мелким шрифтом - какие вопросы задаем. Это может никак не оговариваться, а могут идти долгие переговоры по каждому пункту. Если гость нам очень нужен, идем на уступки. Да, этот вопрос мы не зададим, а вот этот, о котором вы просите, зададим. Как далеко мы зайдем в уступках, зависит от того, насколько нужен гость. Может быть так, что ради одного "своего" вопроса я соглашусь огласить весь список вопросов, принесенный гостем. Может быть, даже не начну торговаться, если гостя легко заменить.
  Вот пример. Задаем вопрос о том, почему в городе грязно, и задаем вопрос о том, за что город получил премию "Золотой рубль". Угадайте, где чей вопрос.
  Вот кстати. Еще на радио, на "Студии Город", я вел еженедельную программу с мэром Екатеринбурга Аркадием Чернецким. Когда предложили этим заняться, сомневался - все-таки "придворная" программа. С определенными задачами. С другой стороны, мэр - безусловный ньюсмейкер, об интервью с которым приходится долго договариваться, и не факт, что договоришься, а тут - каждую неделю. Решили так: половина вопросов мои, половина - пресс-службы, но в моих формулировках.
  
  
  Не задать неприятный вопрос
  
  Была, говорят, на американском телевидении интервьюер, которая спрашивала гостя: "О чем бы вы не хотели говорить?" - "Ну, вот, о том, что у меня проблема с наркотиками". И она начинала именно с этого вопроса. Долго так не проработать.
  Я тоже иногда спрашиваю: "О чем бы вы не хотели говорить?"
  Например, вопросы зрителей, которые приходят на пейджер, могут не относиться к компетенции этого человека. Я должен понимать, какого размера эта сфера, какие темы она накрывает. Горводоканал горячей водой не занимается!
  Это может быть частью джентльменского соглашения. Например, разговор и так неприятен гостю, что-то случилось у него в ведомстве, приходится отдуваться, а тут еще что-то. Баня упала. Он с трудом согласился прийти. И просит: "Давайте вот это не трогать, про баню". Если то, что можно "трогать", достаточно важно и интересно, "баню" можно "не трогать". Оставить до следующего раза.
  Но если я считаю, что об этом обязательно нужно спросить, я буду уговаривать, объяснять, настаивать. Или гость согласится об этом поговорить, или откажется пойти в эфир. Будем искать другого гостя.
  Но мне кажется, нельзя пообещать не трогать какую-то тему, а в эфире, в прямом, спросить. Хотя бы потому, что этот человек никогда больше в эфир не придет, и еще пятьдесят его знакомых не придут, когда он им про такой фокус расскажет. А говорящих голов у нас мало, беречь надо.
  
  
  Задать неприятный вопрос
  
  Хотя нет правил без исключений.
  Если то, о чем простят не говорить, не спрашивать, суперважно, сенсационно, если это что-то потрясающее, - конечно надо спрашивать.
  Пришел бы ко мне губернатор Эдуард Россель и перед эфиром сказал: "Ты знаешь, я тут написал заявление об отставке, только об этом пока не надо говорить".
  Тут уж извините! Ни один живой журналист не сможет удержаться.
  
  
  Как задавать неприятные вопросы?
  
  Неприятные для собеседника. Неудобные.
  А не бывает неудобных вопросов. Бывают неуместные вопросы.
  Если у вас есть информация из источника, которому вы доверяете, что политик Иванов начал спиваться, что он алкоголик, смело спрашивайте: "Перестали ли вы пить коньяк по утрам?"
  Мало ли какое решение он примет спьяну, а нам потом расхлебывать. Или он уже никаких решений принять не в состоянии, а мы ему зарплату платим. Для него этот вопрос неприятен, но он общественно важен, так что это его личная трагедия - что там ему приятно или неприятно.
  Вот это, кстати, надо понимать в общении с политиками и чиновниками.
  Они не наши начальники. Они наши наемные работники. Мы им зарплату платим. Поэтому чуть что - сразу ему: "Я, как налогоплательщик, хочу знать". И все. Хозяин вы. Он обязан выполнять команды.
  Если же у политика Иванова недавно умерла жена, а тема разговора новый законопроект, то спрашивать, как он пережил потерю, бестактно. Это неуместный вопрос.
  
  
  Сколько раз можно повторять один и тот же вопрос?
  
  Например.
  Мой гость - председатель ассоциации родительских комитетов очень православного толка, им не понравилась одна из учебных программ по профилактике ВИЧ, они решили, что это развращает школьников, старшеклассников, и потребовали ее запретить.
  Один из первых вопросов к нему: "Должны ли родители говорить с детьми о сексе?"
  Тут и без контекста понятно, наверное, что рано или поздно кто-то поговорит; варианты: родители, учитель, друг (подруга), венеролог, гинеколог, неонатолог.
  Он начинает мяться, уточнять.
  "Что такое секс?" - "Это когда занимаются любовью".- "А что такое любовь?" - "Хорошо, пусть будет половой акт".- "А что такое половой акт?" - "Коитус, [блин]".
  Я думал, придется ему на пальцах показывать.
  Пришлось выдвинуть ультиматум: или он отвечает на вопрос, должны ли родители говорить с детьми о сексе, или все время до конца программы мы посвятим выяснению того, что такое секс. Он предпочел ответить.
  Но это разговорный экстрим, конечно. В мирной жизни часто случается, что собеседник не отвечает на вопрос - не отказывается, а отвечает что-то свое, что ответом на заданный ему вопрос никак не является.
  К сожалению, предмет разговора, как правило, бывает менее захватывающим, чем выяснение того, что такое секс. К тому же если политик, - а упираются, как правило, именно они, - не хочет говорить, кто финансирует его избирательную компанию, его можно пытать в подвалах НКВД, все равно не скажет. Поэтому повторять один и тот же вопрос до конца эфира - потерять зрителей.
  Я обычно делаю три попытки. Задаю прямой вопрос. Не отвечает. Сразу задаю этот же вопрос в другой формулировке. Не отвечает. Возвращаюсь через некоторое время к этому же вопросу, опять его переформулировав. Если это уже конец разговора, на маневры нет времени, а ответ получить нужно - хоть всю последнюю минуту спрашиваю одно и то же.
  Именно потому, что это разговорная программа, а не просто интервью, неответ на вопрос может быть не менее, а более ценным, чем ответ. "Правда ли, что вы украли миллион?" Молчание.
  И это можно зафиксировать. Если я считаю вопрос, вернее ответ на него, важным для зрителей, я могу зафиксировать, как говорят на бирже, прибыль, прямо сказав: "Вы не отвечаете на вопрос". И пойти дальше. Это еще и работа на образ ведущего. Зрители должны увидеть, что ведущий понял: на его вопрос не ответили, отказались отвечать, а не обманули его, рассказав какую-то "левую" историю.
  Иногда бывает так, что нужно задать вопрос, заранее зная, что гость на него или не ответит, или соврет. Вы показываете, что эта проблема, случай, тема вам известны, а соврал он или не соврал - решают зрители.
  "На нашем предприятии средняя зарплата сто тысяч рублей!" О"кей. Этот директор завтра придет на работу.
  
  
  Игра в угадывание вопросов
  
  Хорошая тренировка: смотреть разговорные программы и прикидывать, какой вопрос ты бы сейчас задал.
  Сначала не угадываешь, и "настоящий" ведущий задает вопрос, до которого ты не додумался. Потом постепенно начинаешь чуть-чуть угадывать.
  В этом же режиме можно смотреть записи своих программ.
  Я, когда отсматриваю "Стенды", всегда задаю вопросы лучше, чем те, что были в эфире.
  
  
  Как придумывать вопросы?
  
  Какой-то специальной формулы нет, сейчас все происходит автоматически, а когда начинал, происходило панически, не помню просто.
  Так что придется подумать прямо сейчас.
  
  
  На какую аудиторию работать?
  
  Во-первых, пожалуй, надо определиться с аудиторией. Для кого этот разговор? Кто его будет смотреть, на кого рассчитываем?
  Пример.
  Гость: фотограф.
  Возможные аудитории.
  Люди, которые не знают, что такое фотография. Им надо рассказать, как вылетает птичка.
  Люди, которые фотографируют мыльницами, телефонами и хотят научиться делать это лучше. Им надо рассказать о композиции. О золотом сечении.
  Люди, которые интересуются современным искусством. Им надо рассказать о течениях в современной художественной фотографии.
  Фотографы-любители, продвинутые. Им надо рассказать о каких-то профессиональных секретах, приемах.
  Фотографы-профессионалы. Ну, тут можно поговорить о софте, который помогает справиться с проблемой битых пикселей в матрице. Трехслойной.
  Тема одна, фотография, но в зависимости от выбранной аудитории вопросы будут совершенно разные.
  Или приходит в эфир Игорь Ларионов, знаменитый хоккеист. Можно было поговорить о хоккее: как это было, когда он играл, что он думает о теперешнем хоккее. Это интересно болельщикам. А еще можно поговорить о вине, потому что сейчас у него основное занятие - виноделие. Аудитория расширяется за счет людей, которым интересно, как делают вино. И конечно, начинать нужно с этого, потому что фанаты Ларионова и так будут смотреть и про вино, и про что угодно, а нефанаты, которым может быть интересно виноделие, переключатся на другой канал, если начать с хоккея.
  
  
  Поставить себя на место зрителя
  
  Затем нужно поставить себя на место зрителей. Попытаться. То, что интересно вам, совершенно не обязательно интересно им.
  Ну, например, жилищные субсидии. Я не льготник, субсидии не получаю, для меня тут все новое, я могу начать расспрашивать о каких-то совершенно банальных для потенциальных получателей субсидий вещах и убить на это весь эфир. Нужно попытаться понять, угадать: что выбранная аудитория и так знает, без вас. Зрители должны получать новую информацию.
  Нужно знать, что зрители знают.
  И наоборот, если вы в теме разбираетесь, вы можете не задать вопросы, ответы на которые вам хорошо известны, для вас это общее место, но зрители этого не знают. И не узнают из этого разговора.
  Нужно знать, что зрители не знают.
  
  
  Вопросы от зрителей
  
  Две функции.
  Вернее, было две.
  Когда "Стенд" только запускался, он был часовым. Даже по полтора часа несколько раз, кажется, были эфиры. Одна функция вопросов от зрителей - помочь ведущему, когда у него кончатся вопросы. Она естественным образом отпала, сейчас "Стенд" - это двенадцать минут. Осталась вторая - настоящая обратная связь, настоящая возможность зрителям спросить гостя программы о том, что интересно только им.
  Если какая-то "коммунальная" тема, то вопросы могут быть только от зрителей.
  Чтобы не приходило ни одного вопроса, такого не было ни разу.
  Хотя несколько раз я боялся: пейджинговая компания шалила, и все вопросы "падали" пачкой через пару часиков после эфира.
  Количество вопросов - от двух до двухсот.
  Причем количество вопросов не коррелируется с рейтингом. А так же с тем, интересный получился разговор или нет.
  Если много вопросов, значит, это я спрашиваю не то, что интересно зрителям?
  Если мало вопросов, значит, никто не смотрит? Или так интересно, что никто не может оторваться от экрана, чтобы подойти к телефону?
  
  
  Все вопросы от зрителей прочитываются
  
  Все вопросы, прочитанные с пейджера, действительно прочитаны с пейджера. Нет резона что-то придумывать, если есть настоящие вопросы от настоящих зрителей. Чем раньше прислан вопрос, тем больше вероятность того, что он будут задан ведущим гостю программы. Если в гостях чиновник и присылается не вопрос, а жалоба, просьба, она обязательно на следующий день пересылается этому чиновнику по электронной почте. Если, конечно, есть телефон или адрес. Все сообщения, которые пришли на пейджер, я прочитываю после программы. Если кто-то много раз присылал вопросы и ни разу ни один не был задан (тут я хотел написать что-то вроде извинения, но извиняться-то не за что), - просто зрителю не повезло. Вопросов, как правило, приходит больше, чем можно задать за две-три минуты.
  
  
  Техника разговора
  
  Есть масса книг по риторике, там все написано, нет смысла тратить на это время и бумагу.
  
  
  Что должен знать ведущий разговорной программы?
  
  Прелесть работы журналиста в том, что чем бы он ни занимался: книжку читал, кино смотрел, в трамвае ехал, - все можно рассматривать как подготовку к работе. Особенно это касается ведущих разговорной программы. Если она не специализированная, не на одну тему, про медицину например. Особенность работы интервьюера, в отличие от работы ведущего новостей, в том, что ведущий новостей читает заранее написанный текст. Когда он его пишет, он может пользоваться словарями, энциклопедиями, чем угодно. Интервьюер, заранее зная тему, тоже готовится, конечно. Но два момента.
  Первый.
  Бывает так, что на подготовку только полчаса, если не меньше. А тема, ну, например, влияние творчества малых голландцев на супрематистов начала двадцатого века. Тут хоть полчаса, хоть сутки - разницы никакой.
  Второй.
  Ты никогда не знаешь, как пойдет разговор. Что скажет гость? Кого процитирует? Что у тебя спросит? Поэтому ведущий разговорной программы должен иметь кругозор хотя бы на уровне "да, я об этом слышал". И половина рабочего дня уходит на чтение газет, журналов, лент информационных агентств, причем читать приходится все, отнюдь не только то, что тебе интересно. Открываешь сайт - и по всем разделам.
  Ну какое тебе дело то того, что "Хамас" выиграл выборы в Палестине? А если через три месяца в эфир придет депутат израильского кнессета?
  
  
  Должен ли интервьюер разбираться в предмете разговора?
  
  Ведущий разговорной программы должен быть дилетантом.
  Ему же лучше будет. Он должен разбираться в теме ровно настолько, насколько это позволит ему придумать вопросы, которые раскроют тему и будут интересны зрителям. Если ты не дилетант или "переготовился" - бывает и такое, - то возникают трудности.
  Ну представьте разговор двух программистов. Нормальный же человек только предлоги поймет. Если ты действительно хорошо в этом разбираешься, приходится абстрагироваться, смотреть на предмет разговора со стороны и задавать вопросы, которые тебе лично совершенно не интересны.
  Но зато на уровне дилетанта ведущий разговорной программы должен разбираться во всем.
  
  
  Время на подготовку к эфиру
  
  Можно долго что-то читать, рыться в Интернете, кого-то расспрашивать, можно сесть и написать вопросы, не отрывая руки от бумаги. Или от клавиатуры.
  Если ты в школе несколько лет занимался каким-то видом спорта и приходит к тебе спортсмен. Сколько времени ушло на подготовку к эфиру? Пятнадцать минут, пока вопросы писал? Или несколько лет?
  
  
  Должен ли интервьюер знать ответы на свои вопросы?
  
  Ну, не знать - догадываться.
  Если знаешь, скучно разговаривать. Но если даже не предполагаешь, что может ответить гость, то невозможно спланировать разговор. Ответ на первый же вопрос заставит сменить тему.
  Впрочем, так не раз бывало.
  
  
  Должен ли интервьюер угадывать мысли собеседника?
  
  Не все умеют формулировать свои мысли четко, к сожалению. Так что иногда приходится помогать: "То есть вы хотели сказать, что...". Или понятно, что человек хочет сказать, но говорить он собрался долго, основательно. Чтобы не тратить на ответ минуты три, можно на тридцатой секунде сказать: "То есть вы хотели сказать, что...".
  Ведущий должен помогать гостям формулировать ответы.
  
  
  Что должен одновременно делать ведущий разговорной программы?
  
  О, тут ему, бедному, приходится не сладко!
  Ведущий разговорной программы, в эфире разумеется, должен делать одновременно вот что.
  Задавать вопросы, это понятно.
  Следить за временем. Сколько прошло, сколько осталось.
  Следить за тем, чтобы успеть задать все вопросы, которые он считает важными, которые обязательно нужно задать.
  Следить за тем, чтобы вопросы не закончились раньше, чем кончится эфир. То есть он должен заранее рассчитать, сколько он может задать вопросов, исходя из времени, которое требуется на ответ, а это где-то просто "да", где-то целая лекция. А еще это зависит от скорости речи отвечающего, от того, где он ставит главную мысль - в начале или в конце ответа, то есть можно или нет его перебить, задать следующий вопрос.
  Но на всякий случай у него в голове должна быть запасная тема. Если заявленная тема разговора трагическим образом исчерпана, взлетаем с запасного аэродрома. Это неуклюже, но это лучше, чем дыра в эфире.
  Следить за тем, чтобы разговор был интересным.
  Следить за тем, чтобы разговор шел по сценарию, если сценарий есть. Кульминация в таком случае должна быть в нужном месте, не раньше - иначе дальше уже слушать будет не интересно, и уж точно не после эфира.
  В голове он должен держать три вопроса. Первый - тот, который он задаст следующим. Второй - тот, который он задаст, если на следующий ответ будет дан односложный ответ. И третий, запасной,- на всякий случай.
  Слушать гостя. Казалось бы, глупый пункт, само собой разумеется, но учтите вышеперечисленное и поверьте, что ведущему разговорной программы есть чем заняться во время эфира, кроме как слушать, что там ему отвечают.
  Быть готовым сменить тему разговора. Если услышит что-то, что стоит смены темы.
  А если есть такая штука, в случае "Стенда", как вопросы зрителей, которые приходят на пейджер, надо еще и заглядывать в этот пейджер и запоминать или записывать, что практически невозможно, самые интересные вопросы. Иначе может получиться так: гость на вопрос с пейджера уже ответил, а ведущий молча лихорадочно роется в компьютере, выбирая следующий вопрос.
  Вначале не получается. Это как учиться водить машину. Сначала или руль, или педали, или знаки, или другие машины, за чем-то одним следить можешь, за всем сразу - нет. Постепенно учишься.
  Особенность мышления ведущего разговорной программы - он быстро думает. Я не говорю о качестве думанья, о том, что он обязательно умный человек, но сам процесс идет очень быстро.
  Он же еще должен предугадывать ответы собеседника, вопросов на пять вперед, чтобы был стройный разговор, а не переполох в курятнике.
  По-моему, мне должны повысить зарплату.
  Для меня, кстати, жуткое мучение сидеть на всяких совещаниях. Это ведь та же самая разговорная программа. Ну понятно уже, что хотел сказать уважаемый докладчик, и понятно, что он в принципе может сказать, а он говорит и говорит, говорит и говорит. Кошмар интервьюера.
  
  
  "Скажите, пожалуйста..."
  
  Если ведущий разговорной программы говорит "скажите, пожалуйста...", он не знает, о чем спросить, и лихорадочно придумывает вопрос. Времени на раздумья, кстати, достаточно - две секунды. А иначе зачем просить что-то сказать? Человек добровольно пришел в разговорную программу и заранее согласился говорить. Подписался.
  Из этой же серии: "А вот у меня еще такой вопрос...".
  
  
  Интервьюер должен слушать собеседника
  
  Вот об этом поподробнее.
  Классическая ошибка начинающих ведущих, когда они еще не умеют водить эту машину, - это пойти по списку. Вопросов.
  Конечно, поначалу пишешь все вопросы. Причем подробно, в полной формулировке. А за всеми хлопотами, о которых мы только что говорили, на то, чтобы слушать собеседника, свободной оперативной памяти уже не остается. И ведущий, не слушая собеседника, просто задает один за другим вопросы с листочка. Хотя ведущий разговорной программы потому так и называется "ведущим", что он делает разговор, а не механически задает один вопрос за другим. Это кто угодно может делать, хоть робот.
  Собеседник может неполно ответить на вопрос, непонятно, и тогда нужно будет задать уточняющий вопрос.
  Собеседник может перескочить на другую тему, неинтересную, и тогда надо будет организовать вербальную спасательную операцию по его возвращению.
  Но самое главное - собеседник может сказать что-то очень интересное и неожиданное. Оговориться, по Фрейду, и вдруг сказать правду. Бывает такое с политиками, чиновниками. Ведущий разговорной программы должен ухватиться за этот кончик мысли и потянуть. Может оказаться, что новая тема куда важнее и интереснее той, что они сели обсуждать, и тогда нужно скомкать листочек со списком вопросов и вцепиться в новую тему мертвой хваткой.
  Юрий Демин, тогда начальник ГИБДД УВД Екатеринбурга: "Иногда водитель может нарушить правила".
  Стоп. Как это?
  
  
  Интервьюер должен управлять собеседником
  
  А как же иначе?
  Иначе не получится задать нужное количество вопросов в нужное время. Изучайте психологию, есть масса приемов. Здесь я о них рассказывать, извините, не буду. Мне еще работать в этом городе, напишу все как есть - начнут управлять мной.
  
  
  Как смутить ведущего разговорной программы?
  
  Задать ему вопрос. В эфире. Это слом сценария, он же привык к "вопросы здесь задаю я", от него, если его спросить, кроме блеяния и мычания ничего не дождешься. Задаешь гостю какой-нибудь сложный вопрос, а он разворачивает: "Ну а сами вы, Евгений, что об этом думаете?" Я научился хоть как-то отвечать на вопросы гостей лет через пять работы.
  Но можно заготовить шаблонный ответ, что-нибудь вроде: "Извините, я просто журналист, мое мнение никому не интересно, специалист - это вы, так что ответьте на этот вопрос сами".
  
  
  Еще один способ
  
  Я бы даже сказал - запрещенный. Начинающих ведущих он убивает. Они сгорают бездымным пламенем на глазах изумленных зрителей. Я, по крайней мере, сгорал.
  Если интервьюер достал, можно сказать что-нибудь о его вопросах или о нем самом. Например: "Молодой человек, ну что вы все время такие глупые вопросы задаете, вы совершенно не подготовились к разговору".
  Бабах! И ведущий исчезает.
  
  
  Что делать, если ведущий боится гостя?
  
  Вам лет, ну, пусть двадцать. Вы только начали работать ведущим разговорной программы. Вы ни в чем не уверены. Прежде всего в том, что вы способны справиться с этой работой. Что вас можно показывать по телевизору. Без маски. Что вас не побьют на выходе с телестанции, потому что за такое бездарное ведение непременно нужно бить. Вы это понимаете. И вот он, гость. Пожилой, уважаемый, богатый, должность высокую занимает. На социальной лестнице он выше вас километра этак на три. То есть он уже на небе, но вы этого не видите, потому что пребываете в социальном состоянии букашки под навозной кучкой. Какие вопросы вы можете ему задать, кроме комплиментарных? Как вы можете позволить себе усомниться в его словах? Да он как взглянет!
  Ужас, в общем.
  На самом деле все не так страшно.
  Во-первых, он не бросится рвать вас на мелкие кусочки. Потому что привычна транзакция: задающий вопросы - отвечающий на вопросы.
  Во-вторых, американские репортеры в американском кино обычно кричат: "Наши читатели хотят знать!" Что-то. То есть он, репортер, всего лишь медиум, проводник, его устами говорят миллионы читателей и не ответить ему, отпихнуть его - это отпихнуть эти миллионы. И интервьюер сам - никто. Жалкая, ничтожная личность. Но его личность никого не интересует. Он - посредник. На него обижаться бесполезно, можно обидеться на полтора миллиона горожан, которым интересен ответ на этот вопрос, но это трудоемко.
  
  
  Что делать, если гость очень волнуется?
  
  Успокаивать, объяснять, что ничего страшного. Разговаривать с ним. Я иногда начинаю что-то рассказывать, какие-то истории, болтать, чтобы гость ко мне привык и тоже на меня настроился. То есть процесс разговора начинается до разговора в эфире, человек привыкает, успокаивается, психологически переход от просто разговора до публичного разговора получается не очень заметный.
  Патологический случай был только один: человек от волнения вообще не мог говорить. А так все в большей или меньшей степени волнуются. Женщины больше волнуются о том, как они выглядят, чем о том, что они говорят. Волнение естественно, когда думаешь, что на тебя сейчас смотрят десятки, сотни тысяч человек, невозможно не волноваться.
  
  
  Что делать, если ведущий очень волнуется?
  
  Работать дальше, пока волнение станет не таким сильным.
  Когда я начал работать на радио и в эфире пошла моя первая программа, в записи естественно, я, включив приемник, бегал по квартире все полчаса, потому что представил, сколько человек сейчас меня слушают. И я говорю кошмарную чушь. Как же я на улицу после этого выйду? Стыдно.
  Когда у меня был первый эфир на телевидении, на СГТРК, в 1990 году, я был одним из ведущих телемарафона - собирали деньги афганцам, это был мой первый прямой эфир; я что-то помню где-то со второго часа. Первый час, видимо, был без сознания.
  Когда у меня был первый эфир на "Четвертом канале", я от волнения забыл запустить сюжет, ключевой, вокруг которого все вертелось. Должно было вертеться.
  Слегка отступило, когда я перестал стараться казаться лучше, чем есть. Если можешь сам засмеяться, когда что-то "ляпнул", то волнуешься уже не так сильно.
  Кстати, гениальные оговорки были у Михаила Осокина, лучшего, на мой взгляд, ведущего новостей НТВ. Одна его говорка стоила трех часов совершенной, правильной "читки" другого ведущего.
  Ну и понимаешь постепенно, что если ты оговорился, то митинг протеста никто не устроит. Может быть, и не заметит никто, кроме тебя.
  Сейчас я сильно волнуюсь до того, как задам первый вопрос, - это как в холодную воду прыгнуть. Потом легче - поплыли, согрелись.
  Если вообще перестаешь волноваться перед эфиром, наверное, надо увольняться.
  
  
  Самые волнительные эфиры
  
  Это когда гости - телевизионщики. Владимир Познер, Леонид Парфенов, Константин Эрнст, Михаил Швыдкой, Эдуард Сагалаев, Владимир Соловьев. Петровская Ирина, телевизионный критик номер один в стране. Это как сдавать экзамен, они сидят и оценивают твое профессиональное мастерство. Так кажется, по крайней мере. Кошмар!
  
  
  Ведущий разговорной программы не следователь
  
  Ему правда не нужна.
  То есть желательно, конечно, чтобы гость все как на духу рассказал. Есть такая задача - добиться, чтобы собеседник говорил правду. Но это не сверхзадача. Сверхзадача - сделать такую программу, которую будут смотреть. А не быть следователем, который выбивает признательные показания.
  Опять же в разговоре никакие доказательства не приводятся. Нет отпечатков пальцев на чемодане с рацией. Как определить, это чистосердечное признание или самооговор?
  
  
  Ведущий разговорной программы как следователь
  
  Но вот образ следователя очень даже для ведущего разговорной программы полезен.
  Подчеркиваю, только образ, тут главное о себе не возомнить, помнить, что ты только играешь, что ты только задавальщик вопросов, а не вершитель судеб.
  Впрочем, шизофрения - профессиональная болезнь журналистов. Находясь рядом с властью, мы часто начинаем себя чувствовать властью. Возникает ощущение, что мы не просто рассказываем новости, а сами эти новости создаем.
  Так вот, и результаты фокус-групп, и просто общение со зрителями показывают, что им очень нравится образ следователя, или даже так - начальника начальников, который вызывает к себе на ковер, то есть за стол, всяческих депутатов и чиновников и устраивает им трепку. Допрос. Почему вы, такие-сякие, о простом народе плохо заботитесь?!
  Народу нравится.
  А потенциальным гостям разговорных программ, которые через это еще не прошли, нужно понять одну простую вещь: чем острее вопросы, тем большее количество зрителей услышит их ответы на эти вопросы.
  
  
  Может ли ведущий разговорной программы орать на гостя?
  
  Все хорошие политики - хорошие актеры. Они прекрасно чувствуют публику. А публика любит погорячее. У скандала в прямом эфире рейтинг будет намного выше, чем у плавной тихой беседы с мирными вопросами. "Ах, ну все-таки, как же вам удалось достичь таких потрясающих успехов?!" Сами часто просят: "Давай, нападай на меня". Ковпак-старший, например, всегда просил об этом, когда шел на выборы.
  С некоторыми депутатами, и не только с депутатами, мы просто орали друг на друга. По-настоящему. Камеры выключают, депутат встает: "Ну что, как я сегодня? Ничего? А?"
  Владимир Крицкий, депутат областной думы, сейчас заместитель главы города... орали.
  Владимир Зязев, первый помощник правящего архиерея Екатеринбургской епархии, митрофорный протоиерей... орали.
  И так далее, и так далее.
  Кстати, встретил Крицкого, вспомнил, что его тут упоминаю, рассказал, что пишу такую вот штуку, и там есть вопрос: "Может ли ведущий орать на гостя?". "Может!" - ответил Крицкий.
  
  А если гость обидится и не придет?
  
  Если говорить о политиках, то каждому политику телевидение нужно больше, чем он телевидению. Ему необходимо напоминать о себе избирателям. Не придет он - придет другой. Эфир не осиротеет.
  
  
  Ведущий разговорной программы не может переспорить собеседника
  
  Нереально.
  Спорить-то он может, сколько хочет, а переспорить нет, он не специалист.
  Специалист всегда может сослаться на источник, который ведущему не только не знаком, но он даже и не знает о его существовании.
  "Вы не правы, потому что исследование, проведенное профессором Х. в Гарвардском университете, показало обратное".
  Специалист может просто надуть щеки.
  "Зачем нужно было английским шпионам делать накопитель - передатчик информации, замаскированный под камень, - за какие-то несусветные деньги, если можно зайти в Интернет-кафе и скинуть файлик по "электронке"? Интернет-кафе много, камень один, возле него проще попасться?" - "Нет, вы не правы, у спецслужб свои секреты".
  Специалиста ведущий разговорной программы может только расспрашивать.
  
  
  Ведущий разговорной программы может переспорить собеседника
  
  Есть, конечно, исключение, если предмет спора можно оценить с помощью "здравого смысла". Предложение правительства Свердловской области запретить продажу алкоголя, но не пива в ночное время, после десяти вечера. И не полностью, несколько магазинов оставить, где можно торговать. Зачем? Чтобы с пьянством бороться.
  Великолепно. Давайте поборем пьянство.
  Но сначала разберемся.
  Кто-то купит заранее.
  Молодежь купит пиво, которое продавать можно.
  Таксисты как продавали в советские времена, когда круглосуточных магазинов не было, так и опять начнут продавать. Бабушки - божьи одуванчики, опять же. Но вот что они будут продавать, никто не знает. Народ травиться станет.
  В аптеках для алкоголиков настойка боярышника - круглосуточно.
  Есть лишняя сотня - поймал машину, поехал в магазин, где продавать разрешат. У них, наверное, служба доставки появится.
  Кто не сможет ночью выпить? Тот, кому вдруг захотелось, запасов дома нет, не алкоголик, пива не пьет, у таксистов брать боится, поймать машину и съездить - денег нет. Много таких? И что страшного, если они пешком сбредутся к магазину, где водка есть?
  На уровне здравого смысла, когда вы говорите о чем-то, что каждый из зрителей знает, понимает, имеет об этом собственное мнение, можно спорить. И можно в этом споре собеседника победить.
  
  Не обязательно заставлять признавать поражение в споре
  
  Но не обязательно для победы в споре перекричать собеседника, заставить его публично признать свою неправоту, посыпать голову пеплом и написать заявление об увольнении по собственному желанию по причине несоответствия занимаемой должности.
  Спор в эфире - это поочередное изложение аргументов. Кто победил - решают зрители, труп врага, плавающий в луже вербальной крови, необязателен. Как далеко бежать за водкой, каждый сам себе представить может.
  
  
  Не мешайте говорить ерунду
  
  И еще.
  Если вам кажется, что гость говорит явную ерунду, что он не прав, то совершенно не обязательно пытаться путем построения пирамиды аргументов тут же доказать зрителям, что это ерунда. Зрители сами это прекрасно понимают. Лучше всего не перебивать, дать гостю возможность самозакопаться в своей ерунде.
  
  Зрители умнее, чем ведущий
  
  Зрители умнее, чем ведущий.
  
  Темперамент ведущего
  
  Проблема такая: на телевидении интересны холерики и, например, совсем не смотрятся флегматики и меланхолики. Сангвиники, в общем-то, тоже не очень. Скучные они. Что делать, если ты сангвиник? Или того хуже - меланхолик? Профнепригодность?
  Не бывает стопроцентных флегматиков и так далее. Есть доминанта, и есть все остальное. На время эфира надо просто вытащить наружу холерика, который, как капля добра, есть в каждом из нас.
  
  
  Что ведущий может сыграть?
  
  Хочется, как правило, что-нибудь сыграть, вернее кого-нибудь сыграть, мало у кого есть комплекс полноценности, мало кто совершенно доволен собой и не боится "показывать" зрителям себя настоящего.
  Дело в том, что долго и убедительно играть кого-нибудь другого невозможно. Или нужно ехать в Голливуд. С этим так же, как с темпераментом: в эфире нужно играть самого себя, только чуть-чуть лучше, чем на самом деле.
  
  
  
  Кто оценивает работу ведущего разговорной программы?
  
  Все, разумеется, кто ее смотрят. Зрители, начальство, социологи. TNS "Gallup Media". Но по-настоящему оценить себя может только сам ведущий.
  Только он понимает, что можно было задать вопросы лучше. Отреагировать быстрее. А вот здесь оговорился. А вот здесь замешкался. А вот этого просто не знал. Все, кто оценивает уже сделанную программу, могут сказать: хорошо, очень хорошо. Но только сам ведущий понимает, что могло быть лучше.
  
  
  
  Узнаваемость телеведущих
  
  И не только разговорных программ.
  Конечно, хочется, чтобы тебя узнавали на улицах, потому что это "материальное" выражение рейтинга. Каждый телеведущий хочет, чтобы его смотрели, это желание - часть того, что заставляет выбирать именно эту работу. Узнаваемость ведущего - это доказательство того, что программу смотрят. Справка с печатью: молодец, хорошо работаешь! А если еще что-то хорошее скажут, то это просто счастье на целый день. Когда долго - несколько недель - нет никаких подтверждений того, что тебя смотрят и твои программы нравятся, начинается депрессия. Зачем работать, если никому это не нужно?
  Конечно, узнаваемость может помочь. В жизни. В быту. Сотрудник ГАИ может ограничиться предупреждением. Но совершенно не обязательно. В магазине могут побояться подсунуть что-то не то, чтобы не связываться. Но совершенно не обязательно.
  Неприятные стороны узнаваемости.
  Меня первый раз узнали на улице так. Показали, что узнали, а я же этого ждал с нетерпением, когда начал работать на "Четвертом канале": ну когда же это случится, когда же незнакомые люди узнают меня на улице, как настоящего телеведущего? Основное место работы тогда - "Студия город", городское разговорное радио, располагается в мэрии. Взял на почте толстую пачку газет, выписанных на редакцию. Иду через скверик возле площади 1905 года. Что-то там свое себе думаю. Может быть, о том, когда же меня узнают на улице. Утыкаюсь грудью в чью-то руку. Женщина, пьяненькая, смотрит не на меня, а не девочку лет восьми, которую держит за руку рукой, свободной от меня: "Вон программа "Стенд" идет, газет накупила, богатая, сука!"
  Есть такая проблема. Все привыкли к тому, что при этом человеке, когда вот оно, его лицо, в телевизоре, можно говорить что угодно, делать что угодно. Есть, болтать, заниматься любовью. Иногда это отношение переносится в жизнь, и стоящие в очереди прямо за тобой тетеньки могут тебя обсуждать. Расстояние - полметра, меньше. "Да ну, маленький он какой-то, совершенно не смотрится".
  Пьяной компании на улице бывало трудно объяснить, что политическим анализом в индивидуальном порядке никто не занимается.
  Главное, есть ощущение "раздетости" и нет чувства анонимности. Что такое анонимность, понимаешь, только когда это чувство теряешь. Когда нельзя разбить витрину и убежать и, если не догнали, - свободен. Нет, это не есть моя мечта, просто для примера. Человек другой профессии везде, кроме дома и работы, мест, где его знают лично, сохраняет анонимность ровно до той минуты, когда милиция попросит его предъявить паспорт. Он анонимно покупает что угодно, анонимно сидит в ресторане с кем угодно. Анонимность - щит. Ну представьте, что у вас на шее табличка с именем и фамилией. Адресом и паспортными данными. Изменится поведение?
  Нет, я это все не к тому, что пожалейте нас, "жизнь простого журналиста тяжела и неказиста". Не было бы плюсов больше, чем минусов, не работали бы. Это для студентов, чтобы понимали, что большие минусы тоже есть.
  
  
  Время и телевизионные ведущие
  
  На столе в студии "Стенда" ноутбук, всего две функции. По электронной почте приходят вопросы от зрителей. И часы. Немаленькое такое "окошечко" с часами, синхронизированными с часами в студии. Еще в "ухо" режиссер отсчитывает время, прошедшее от начала программы. Сначала шаг по две минуты, начиная с десяти минут эфира - по одной.
  У телевизионных ведущих особые отношения со временем. Сложные.
  Есть время начала программы. Фиксированное. Нужно успеть. Нужно, чтобы были готовы все сюжеты. Нужно, чтобы не опоздал гость. Отложить начало новостей минуток на десять, чтобы гость успел выехать из пробки, а репортер домонтировать сюжет, - нельзя.
  Для нетелевизионных людей время - это плюс минус сколько-то минут.
  "Что, он опаздывает? На сколько? Ничего, подождем". "Ой, мы не успеваем, дождитесь нас, мы скоро".
  На телевидение - или сделали к началу программы, или все пропало.
  А еще есть время, которое программа занимает в эфире. Хронометраж программы.
  Нужно, чтобы все это время было заполнено. Сюжетами, разговором. Закончить раньше нельзя - будет дыра. А фильм после новостей должен начаться вовремя, иначе полетит вся "сетка". Значит, программный отдел поставит какой-нибудь музыкальный клип. А зрители уйдут на другие каналы. Нужно, чтобы были сюжеты для новостей, вопросы для гостя.
  Но и "перебирать" нельзя. Кино должно начаться вовремя, как написано в телегиде. А есть интересные сюжеты, их придется выбросить. А есть важные вопросы, и их некогда задать. А если еще разговор идет не по принципу "спросить об этом, об этом и об этом", есть какой-то сценарий и на финал времени не остается - вообще чушь получится.
  Так что у телевизионных ведущих, скажем так мягко, обостренное чувство времени.
  Если у меня спросить "который час?", я отвечу с точностью до минуты. Если попросят: "Скажи точное время", то это будет примерно так: "Восемнадцать часов тридцать две минуты десять секунд... восемнадцать часов тридцать две минуты одиннадцать секунд... восемнадцать часов тридцать две минуты двенадцать секунд".
  
  
  Из чего состоит работа ведущего разговорной программы?
  
  Работа ведущего разговорной программы состоит из бесконечных попыток найти гостя для сегодняшнего эфира.
  
  
  Самая короткая программа
  
  Знаете какая?
  Не разговорная конечно.
  Сигналы точного времени, на радио. "Начало шестого сигнала..." Или седьмого? Все признаки: периодичность, определенное время в эфире (по-моему, когда-то даже в газетах, в программах радиопередач, печатали: "6.00 - сигналы точного времени"), передается информация: точное время. И все слушают, вернее слушали, смотрели на часы, подводили их.
  
  
  Разговорные программы первичны
  
  Мечта, счастье ведущего разговорной программы - это когда он не просто обсуждает с гостем событие, которое уже произошло, а когда событие происходит непосредственно в эфире. Если гость делает некое заявление.
  Стандартная схема: сделал заявление - позвали, чтобы обсудить подробности.
  Мечта: заявление делается в эфире.
  Разговорная программа не идет за информационным поводом, а рождает информационный повод. Если программы новостей могут только сообщать новости, то разговорная программа может "сделать" новость. Которую потом перескажут программы новостей. Новостные программы по отношению к информации вторичны, разговорные - первичны. Уж извините...
  
  
  Басаргин - кандидат в губернаторы
  
  Пример.
  Перед последними выборами губернатора Свердловской области - и хронологически последними, и вообще последними, потому что выборы губернаторов отменены, - полпредство думало: не выставить ли кандидатуру заместителя полпреда Виктора Басаргина? О том, что консультации идут, все знали. Об этом только и говорили. В определенных кругах. Потому что, если бы Басаргин пошел в губернаторы, это означало бы, что его поддерживает президент Владимир Путин. Не пойдет на выборы замполпреда, сотрудник Администрации президента без разрешения Администрации президента. Значит, Путин против Росселя, значит, или будет битва титанов, или Россель сдастся, но наверняка у нас будет новый губернатор.
  Басаргин был приглашен в "Итоги недели". Ради одного вопроса. Тема разговора, заявленная: Путин встречается с губернаторами Уральского федерального округа, они там о чем-то скучном говорят, Басаргин присутствует и об этом рассказывает, о встрече Путина и губернаторов. Но это только повод. Басаргин был приглашен только для того, чтобы спросить: правда ли? Политическая общественность замерла в ожидании.
  И тут случилось страшное. Для программы "Итоги недели". Путин на этой встрече сказал Росселю, не дословно: на выборах у вас все будет хорошо. Благословил практически.
  Басаргин, зная, что я у него собираюсь спросить, попросил этого не делать.
  Было не понятно пока, что означали слова президента, то ли оговорка, хотя какие у него оговорки, то ли действительно Путин решил поддержать Росселя, но тогда замполпреда никак не может против него идти.
  Мы с генеральным директором Вячеславом Луговых долго объясняли, что ответ на этот вопрос - "правда ли?" - может быть любым, хоть "да", хоть "нет", хоть "без комментариев", хоть промолчать, хоть убежать. Но не задать его не могу. Это как самому себе выписать справку о профнепригодности. А отменить разговор мы не могли, другого гостя у нас не было, не успели бы позвать, была бы дыра в эфире.
  В результате Виктор Федорович согласился, за что ему огромное спасибо. Вопрос был задан, Басаргин ответил очень уклончиво, но все-таки сказал: я об этом думаю. О том, чтобы пойти в губернаторы. Эти его слова месяца на полтора изменили политическую повестку дня. Его цитировали со ссылками на "Итоги недели". Событие родилось в эфире. Аналитическая программа не пошла за повесткой, а сформировала повестку.
  
  
  Прямой эфир
  
  Прямой эфир на телевидении как явление начался в конце восьмидесятых - начале девяностых годов прошлого века. Революция же. Гласность.
  Дело было даже не том, что это прямой эфир. Прямой эфир или запись - это вопрос технологии. Когда телевидение только начиналось, были сплошные прямые эфиры, не было тогда видеомагнитофонов. Но была цензура. Все тексты "литовались", прочитывались цензором. Потом, когда появились видеомагнитофоны, завели "эфирные папки", в них не только текст, который должен прочитать ведущий, но полная, до буковки, расшифровка всех записанных интервью. На каждой странице - подпись автора, подпись начальника, печать цензора.
  А тут люди, которые говорят что-то "нелитованное". Не прошедшее цензуру. Не одобренное ЦК КПСС. Из головы. От себя. Ужас! В те времена все копировальные аппараты ставились на учет в КГБ, чтобы, не дай бог, шпионы, сепаратисты, инсургенты не размножили листовки с призывами свергнуть власть. И вот человек, живой, сидит в телевизоре, никто за кадром из пистолета в него не целится, и он может сказать все. Хоть "Долой КПСС!" закричать. Это как стоять на краю пропасти. Есть возможность прыгнуть. Никто не прыгает, но возможность есть, дух захватывает.
  Как начинались прямые эфиры в Екатеринбурге - читайте в приложении про "Студию Город".
  
  
  Запись
  
  На самом деле, если не трогать возможность что-то вырезать, разница между прямым эфиром и записью только технологическая. Прямой эфир дешевле. Для "Четвертого канала". Потому что записанные разговоры мы не монтируем.
  Вру, относительно недавно было записано интервью для "Итогов недели". А в ночь на субботу в жилом доме в квартире взрывается газ, а тут еще аномальные холода, в мэрии создан оперативный штаб, звонят, говорят, им нужно в эфир, обратиться к жителям, чтобы не включали обогреватели - сети не выдерживают. То есть прибавляется еще один гость, Константин Крынин, заместитель главы города, и еще один сюжет. Записанное интервью с Игорем Ощепковым, начальником городской ГИБДД, о новых правилах дорожного движения приходиться монтировать - сокращать. Но так бывает крайне редко, и каждый раз в результате какого-нибудь ЧП.
  Или вот: один уважаемый человек, ныне покойный, совершенно неожиданно для меня прошелся в самом конце разговора по кавказцам. Ну не ждал я от него такого, и не о кавказцах шла речь. Вырезали.
  Прямой эфир для нас дешевле, так как для записи нужно собирать эфирную бригаду. Это три человека: режиссер, оператор, звукооператор. Если в "Итогах недели" два гостя, собирать нужно два раза. А если гости пришли в прямой эфир, то бригада вот она, уже здесь, нет дополнительной работы.
  Прямой эфир технологичнее, потому что он позволяет делать программу ровно на сорок пять минут. Как ни планируй, все равно сюжеты будут чуть длиннее или короче, чем заказано. Или не чуть. Или совсем не чуть. Если "живой" гость, с ним можно поговорить больше или меньше и закончить эфир тютелька в тютельку. Если гость записан, то все - пространства для маневра нет.
  Но заманить человека вечером в субботу очень трудно. Как правило, гости в "Итогах недели" "записные".
  
  
  "Итоги недели" выходят в эфир в записи
  
  И сейчас - внимание! - признание. Сами "Итоги недели" часто пишутся. То есть не только гости в записи, но вся программа идет не в прямом эфире.
  Вот почему.
  Время выхода - двадцать тридцать. Если гости в записи, если все сюжеты смонтированы, какой смысл сидеть до вечера, если можно все записать, допустим, в семь и отправить всех по домам? Это, кстати, не три человека, как на записи разговора, это семь человек.
  Опять же спокойнее: если я очень уж сильно оговорюсь, то можно этот кусок переписать.
  Гости в "Стенде" тоже бывают "неживые", но редко.
  Если человек не может прийти вечером, но в рабочий день это бывает реже, чем в субботу. Москвичи часто улетают шестичасовым рейсом.
   Если эфир не сегодня. Ну, приехал какой-то интересный человек, у нас все занято, все места в эфире, пишем, показываем потом.
  Еще бывает, что гость боится прямого эфира. Редко, но бывает. Объясняешь: это просто разговор, мы его все равно не будем монтировать, если вы, с вашей точки зрения, что-то не то скажете. Не помогает. Так ему спокойнее. Ну ладно, тогда пишем.
  
  
  Как отличить запись от прямого эфира
  
  Как отличить "Стенд" в прямом эфире от "Стенда" записанного.
  Две народные приметы.
  Если смотрим сначала, то в прямоэфирном варианте есть то, что называется "передача слова". Схема меняется, но сейчас, в сезоне 2005/2006, ведущий прогноза погоды здоровается с ведущим "Стенда", ведущий "Стенда" представляет гостя, задает один вопрос, гость коротко отвечает, ведущий говорит что-то вроде "продолжим после рекламы" и сакраментальную фразу "задавайте вопросы по телефону 002, абонент "Стенд"". И пошла реклама. В записи вот этой "передачи слова" нет.
  Если же смотрим "Стенд" не сначала, то в записи нет титров с телефоном 002 и абонентом "Стенд", а в конце нет ответов на вопросы зрителей.
  Иногда бывают просьбы: "Давайте "Стенд" запишем, как будто в прямом эфире, и в конце пусть будут вопросы как будто бы от зрителей. Вот, мы их написали". Не выполняются категорически.
  
  
  Самые жуткие эфиры
  
  Они молчат
  
  Первый случай.
  Где-то третий, кажется, мой эфир на "Четвертом канале". То есть я ведущий зеленый, как грузовик с лягушками. Программа еще не "Стенд", еще "Ночной клуб "Четвертого канала"". Гости: две очень популярные рок-группы, у них совместный концерт. Какие - не скажу. Эфир - час. В студии человек пятнадцать музыкальных журналистов. Моя работа не бей лежачего, всего лишь модерировать, давать по очереди слово музыкальным журналистам. Их человек пятнадцать, подчеркиваю. Ну и у самого какие-то вопросы есть. Заходят музыканты.
  Тут, кстати, была сделана ошибка.
  Тогда до эфира высоких гостей развлекало начальство, и я их увидел, только когда они зашли в студию. Если бы увидел раньше, мог бы догадаться, что что-то не так. Может, удалось бы что-то исправить. Сейчас бы я просто такой эфир отменил.
  Начался эфир, прямой. И начался кошмар. Бывает, на вопросы люди отвечают односложно. Эти просто молчали. Журналист задает вопрос музыканту - тот молчит. Я такого больше никогда не видел: пришли на разговорную программу, сами, не под конвоем - и молчат. Вопросы, которые были у пятнадцати - еще раз подчеркиваю - пятнадцати - музыкальных журналистов закончились за полчаса. "Может, споете?" - "Да что-то не хочется". На моих вопросах продержались еще минут пять. Что было потом, просто не помню.
  Оказалось, что эти музыканты жутко поцапались между собой, и им не хватило ума, во-первых, отказаться от совместного участия в программе, раз уж они друг друга возненавидели, и, во-вторых, не хватило профессионализма не показывать это бедным зрителям, раз уж они пришли в эфир. Про журналистов я даже не говорю, мы - расходный материал.
  
  
  Он хамит
  
  Второй случай.
  Где-то через месяц после первого. Помните, Ельцина избирали? Девяносто шестой год. Прошлый век. По стране поехал поезд, акция "Выбирай или проиграешь", вагоны, груженные музыкантами, которые давали концерты в городах по пути следования, агитируя за Бориса Николаевича. По пути следования - Екатеринбург. На "Четвертый канал" приходят Людмила Гурченко и Стас Намин, он это дело продюсировал, кажется, был главный по артистам. И показались мои вопросы Стасу Намину, как я понимаю, недостаточно лояльными по отношению к Ельцину. Представляете, какой ужас? Как можно, в такой ответственный для Родины час? Он начал хамить. Грубо "наезжать". Очень грубо. Гурченко, когда пошла реклама, попыталась его "притормозить": "Стас, мне кажется, он тоже за демократию". Не помогло.
  За месяц с лишним работы на телевидении я кое-чему научился, но очень немногому. Сейчас я бы просто выгнал его, и рейтинг у всего этого был бы феноменальный. Мишин, кстати, Игорь Николаевич, хозяин "Четвертого канала", потом сказал: надо было выгнать! Но я тогда еще не чувствовал программы, не чувствовал себя хозяином эфира, руководством канала передо мной была поставлена задача продержаться час - надо продержаться. Ума хватило только на то, чтобы ему не отвечать, не хамить в ответ. И тут пришла пора звонков зрителей. Первые три-четыре звонка были одинаковые: "Так, мы не поняли, что это за чучело нашего мальчика обижает?"
  
  
  Рейтинг московских "звезд"
  
  Кстати. Ничего выдающегося. Совсем.
  TNS "Gallup Media" показывает, что разговоры с московскими знаменитостями интересны отнюдь не больше разговоров с нашими, даже не знаменитостями, специалистами. Екатеринбург самодостаточен.
  
  
  Смешной случай
  
  Обязательный вопрос: "Расскажите какой-нибудь смешной случай!"
  А что смешного при такой работе? Сплошь не смешное, истории про то, как кто-то в последний момент позвонил, сказал, что в эфир не придет, и что мы после этого делали.
  Впрочем, вот. Первая программа с использованием пейджера. Причем если сейчас никакого пейджера, материального, в виде устройства, нет - вопросы приходят по электронной почте, читаются с экрана компьютера, - то тогда пейджер был самый настоящий. И тогда это была техническая новинка, начиналась эпоха пейджеров, только самые крутые пацаны с пейджерами ходили.
  Режиссер положил пейджер на специальный столик, подумал-подумал и подложил под него красный круглый жестяной поднос. Красота неописуемая. Чтобы не мешал писк, пейджер стоит в режиме вибрации. Начался эфир, минуте на третьей приходит первый вопрос. И ведущий и гости с ужасом смотрят, как по красному жестяному (!) подносу с диким грохотом, мигая красным глазом, ползет маленькая черненькая штучка.
  
  
  Страшный случай
  
  Однажды чуть не прибило. Секунд за тридцать до начала эфира сорвался софит. Или не софит? В общем, большой тяжелый осветительный прибор, подвешенный под потолком. Я рылся в листочках, наклонившись над столом, только выпрямился - он упал. Повис. Там, где только что была моя макушка. Убери я голову на секунду позже, вошел бы в историю телевидения.
  
  Журналисты врут
  
  Переходим, так сказать, к общим темам, не только к "разговорным".
  С чего начать, как не с того, что журналисты - врут.
  Со страшной силой.
  Не видел, не читал ни одного сюжета, статьи, когда бы я знал всю эту историю, про которую рассказывают, всю ее подноготную и в которой не было бы хоть что-то переврано. Хорошо еще, если вранье приходится на что-то неважное, на какие-то мелкие подробности. Но везет не всегда.
  
  
  Журналисты искажают информацию
  
  Всегда.
  Это гораздо точнее, чем "врут", вранье - это сознательное действие, журналисты делают это не специально.
  Объяснение очень простое.
  Пресс-конференция тянется час. На ней рассказывают о чем-то, что длится уже год. Сюжет в новостях - полторы минуты.
  Или: писатель написал книгу, ее вслух читать часов десять. На "Стенде" он должен рассказать о ней за двенадцать минут. Сжатие информации неизбежно вызывает искажения.
  Это как "паленые" DVD - десять фильмов на одном диске. Качество изображения плохое, даже если переписывали с оригинала, информация была сжата, часть информации при этом потеряна.
  
  
  Журналисты безграмотны
  
  В массе. К сожалению.
  Чем занимаются всяческие журфаки, я не знаю. Предполагать даже страшно. Я не видел ни одного выпуска новостей, и наших и не наших, где не было бы стилистических, речевых ошибок - и в сюжетах, и в подводках ведущих.
  Причины речевых ошибок в новостях - спешка, подавляющее большинство новостных сюжетов делаются в режиме "еле успели". И это хорошо, что все-таки успели. Часто не успевают. Ну и, видимо, просто мало читают.
  Например, периодически кто-то кому-то читает лекции на тему огнестрельного оружия:
  Револьвер - это не пистолет.
  Перестрелка - это когда милиционеры стреляют в преступника, а он отстреливается, если не отстреливается - это не перестрелка.
  Нельзя выпустить пять патронов, после выстрела патрон разделяется на пулю и гильзу.
  Сделать несколько залпов можно, только если стреляли из нескольких стволов одновременно, из одного ствола залпами стрелять невозможно. Сейчас самая распространенная речевая ошибка в электронных средствах массовой информации - выражение "в этой связи". Правильно: "в связи с этим".
  
  
  Журналисты региональных и центральных каналов
  
  Средний уровень ведущих и репортеров "Четверки" ничуть не ниже среднего уровня любого центрального канала. Сколько сотрудников от нас ушли на центральные каналы. Но вот работать журналистам региональных каналов приходится гораздо больше. Там сюжет можно снимать неделю. У нас - хорошо, если только один сюжет в день, не больше.
  С Марианной Максимовской, которая сейчас ведет итоговую программу на РЕН-ТВ, мы как-то посчитали сразу после того, как она ушла с разогнанного НТВ. Если брать технологические нормы "старого" НТВ, то я "работаю" работу человек десяти.
  
  
  Кровожадность журналистов
  
  Обычная сцена в редакции новостей. В любой редакции любого канала. И газеты. Все грустные, нет хороших информационных поводов, ничего не случилось, не из чего делать выпуск. И вот оно счастье: приходит сообщение информационного агентства, и редактор, мать двоих детей, читает и радостно кричит: "Ура, там-то дети в детском садике отравились!" Другой редактор, мать одного ребенка, с восторженной надеждой: "Трупы есть?!"
  Утрирую, конечно, но примерно так. Эти девушки не кровожадные чудовища, они журналисты, они на телевидении работают, любят свою работу и хотят делать качественный продукт. А качественный продукт - это интересный выпуск новостей. Который с интересом смотрят. Если показывать заседание правительства, смотреть не будут. Если отравились дети - будут. Все, что помогает, позволяет сделать интересный выпуск, вызывает радость. Профессиональную.
  
  
  Разговорная программа - скучная программа
  
  После дефолта 1998 года редакцию "Стенда", где, собственно, я один остался, надо было кому-то подчинить, ее "передали" в редакцию новостей. Непосредственный начальник - Анна Титова, которая потом победила в национальном конкурсе ТЭФИ, в номинации "ведущий новостей", потом уехала в Москву, а сейчас она редактор итогового информационно-аналитического выпуска "Вести - Москва".
  Ну и вот. Разговорная программа. Как человек ответственный, она стала думать, как ее улучшить.
  "А надо улучшать?" - "Надо. Программа скучная". - "Да почему же, иногда очень весело бывает". - "Скучная".
  Все предложения по улучшению сводились к тому, чтобы разговора в программе было поменьше, а сюжетов побольше. То есть она в планах тихонько приближалась к светлому идеалу, к выпуску новостей.
  Самостоятельность жанра удалось отстоять. С трудом.
  
  
  Примат "картинки"
  
  Опять же, примат "картинки". Телевизионщики, что с них взять. Лишь бы все горело, взрывалось, мельтешило. Другое дело - я, я с радио пришел. Мое дело рассказывать, ""картинку" моя не понимай".
  Совещание по "Итогам недели". Я: "Давайте вот такой-то сюжет снимем!" Алена Вугельман, директор дирекции информационного вещания телекомпании "Четвертый канал": "Женя, а что мы показывать будем???" Боже мой, опять!
  
  
  Журналисты - не спасатели
  
  На редакционный пейджер и по телефону каждый день приходят многочисленные просьбы "приехать и заснять" дом, отключенный от света, кучу мусора, которую не убирают, протекающий унитаз. С тем чтобы в результате показа по телевизору мусор убрали, свет включили, унитаз починили. Чаще даже не "заснять" просят, а просто помочь. Обеспечить подключение дома к подстанции.
  Вот реальные сообщения, присланные на пейджер "Новости "Четвертого канала"", ничего специально не искал, взял из последнего десятка:
  
  Никому до нас нет дела. Помогите нам, пожалуйста. Целый месяц наш подъезд уже топит канализация. Телефон *******.
  
  По адресу Баумана, ** 5 дней не наблюдается холодной воды. В ЖЭУ не дают достаточно полного ответа. Говорят, что ведутся работы, но заявку не принимают. Пожалуйста, примите меры. С уважением, *******.
  
  Какие меры? Как помочь? Нырнуть с газовым ключом в затопленный канализацией подвал? Дышать при этом через шнур от микрофона? Обматерить слесарей и показать им, как надо быстренько давать холодную воду?
  Ну не занимаемся мы этим. Не "Четвертый канал", вообще журналисты. Наша задача - делать программы, которые смотрят. Журналисты "заснимут" или напишут, только если из того, что случилось, можно сделать интересный сюжет. В результате какой-нибудь начальник может его увидеть, дать команду разобраться, и телевидение действительно поможет, фактически. Но эта помощь - побочный продукт, отходы производства, не цель и не задача. Задача - информировать и развлекать.
  
  
  Конформизм
  
  Если в стране и дальше будут откручивать разные места свободе слова, я все равно буду работать, не уйду из профессии, как это уже сделали очень многие.
  Во-первых, процесс нравится. Люблю шорох каштанов. Я начал работать еще при коммунистах, в 1988 году, и в девятнадцать лет прекрасно знал обо всех тогдашних ограничениях. Но если нельзя кричать "Долой КПСС!", это не значит, что нельзя рассказывать о создании рок-клуба, например. Если появятся запрещенные темы для разговоров - а сейчас в Екатеринбурге на "Четвертом канале" таких тем нет, - то это не значит, что говорить на другие темы станет неинтересно. Наоборот.
  Во-вторых, именно потому, что я начинал при коммунистах, у меня хороший опыт партизанской работы. Крыть правду-матку каждый может, а вот фигу в кармане показать так, чтобы все ее из кармана видели, но тебе за это ничего бы не было, - это высокое искусство. Это же безумно интересно - пропихнуть в эфир через редактора какой-то намек. Какое-то слова. А уж песни - это была песня. На радио.
  
  
  Главный редактор молодежных программ
  областного телерадиокомитета
  
  Сижу в своем кабинете, размером с ньюсрум "Четвертого канала", у меня должность - "главный редактор молодежных программ областного телерадиокомитета города Кокчетава", Северный Казахстан. Бывшая Омская губерния. 1988 год. Не важно, что в этом телерадиокомитете нет телевидения, есть только радио, не важно, что, главный редактор - единственный сотрудник в редакции. Зато такой кабинет с диваном - в девятнадцать-то лет - и должность, по тогдашней советской табели о рангах, равная должности третьего секретаря горкома комсомола, который по идеологии.
  Кстати, с тех пор площадь кабинетов у меня все время уменьшалась, шло по нисходящей, а сейчас я вообще без кабинета. Высоких гостей принимаю в кабинете Игоря Мишина, чтобы "площадя́" не пропадали, Мишин все равно в Москве. Очень часто принимают за мой кабинет. Я не отказываюсь.
  Программа называлась "Юность Синегорья".
  
  
  А ну-ка, мать!..
  
  Так вот, сижу, никого не трогаю. Вбегает председатель комитета, казах, председателем тогда мог быть только казах, очень даже интеллигентный человек для тогдашней национальной номенклатуры. Важная подробность: год как пришел из Лито, то есть он был главным цензором, до того как его бросили на журналистику.
  Лицо белое, губы трясутся: "Ти ихде взяль эти песня?" - от волнения акцент усилился. - "Какие песни?" - "Кито там маму к себе в кроват зовет? Ти панимаиш, что это статья?" Не газетная статья имелась в виду.
  Оказалось, на бюро обкома он стал участником "группового секса", его "поимели", как никогда в жизни.
  Песня эта - "Мочалкин блюз", "Аквариум", альбом "Треугольник". Как раз вышла пластинка с саундтреком к соловьевской "Ассе". Извините, с "песнями к фильму", слово "саундтрек" тогда не знали.
  Ну не понимали тогдашние казахстанские партийные деятели молодежного сленга, и "а ну-ка, мать, давай ко мне в кровать" поняли буквально. Тут и просто "давай в кровать" для увольнения бы хватило, а если еще и "мать" - это инцест, это действительно статья.
  И тут я беру пластику двумя руками и, как с иконой в крестный ход, иду на него.
  Я пережил редчайший опыт. Я увидел в его глазах такое, что можно увидеть в глазах человека, которой стоит, например, где-нибудь на Уктусе и видит, как Екатеринбург гибнет в атомном взрыве.
  У него в глазах рушился его мир.
  Он же "литошник". Он же прекрасно понимает, что если фирма "Мелодия" выпустила пластинку, то все песни "залитованы" и разрешены к любому воспроизведению на всей территории Советского Союза. А там маму в кровать зовут.
  Сейчас можно получить такое удовольствие?
  
  
  Тогда и сейчас
  
  Раз уж речь зашла, пятьдесят строк "мемуаров". Для студентов, чтобы разницу почувствовали между "тогда" и "сейчас".
  Редактором молодежной программы я проработал всего два с половиной месяца. Потом тайным решением бюро обкома, тайным, потому что уже была перестройка, меня перебросили на программу типа "в рабочий полдень". Не помню названия, что-то с комбайнерами было связано. Чтобы молодежь Синегорья не растлевалась под моим чутким руководством.
  Когда я поступал на работу, в анкете написал: "не член ВЛКСМ". А комсомольский билет просто отдал в горком комсомола, я же там через день бывал как редактор молодежной программы. Ребята спросили: "Будешь на учет становиться?" Я сказал: "Да нет, я решил выйти". - "Ну, принеси билет, для отчетности".
  Что они сделали?
  Поставили меня на учет задним числом и устроили показательное исключение. Причем я, оказывается, не просто отдал им когда-то комсомольский билет, а скакал при этом по столам, швыряясь комсомольскими билетами, которых оказалось почему-то гораздо больше одного, в портреты отцов-основателей коммунизма. Ну и плевался, конечно, не без этого.
  Предлагали покаяться.
  В принципе я был готов. Даже хотел. Не мог только понять в чем. Комсомол я не ругал. Я просто делал молодежную программу не так, как делали радиопрограммы тогда, а так, как делают сейчас. И говорил нормальным человеческим языком. И ставил разрешенные песни. На Центральном телевидении уже "Взгляд" шел. На фоне того, что было тогда в Кокчетаве, казалось, будто кошка заговорила.
  Ну представьте. Город, областной центр, сто пятьдесят тысяч населения. Во всей области - четыреста пятьдесят. Три канала советского телевидения. Одна партийная газета. Областное радио. Писали и говорили тогда - кто не помнит: послушайте доклад какого-нибудь чиновника, который еще тогда был партийным деятелем или директором. Сейчас они заговорили тем же языком, быстро его вспомнили: отчет любого нашего областного министра о проделанной работе. Алексей Воробьев на расширенном заседании правительства. Тогда так говорили и писали в СМИ. И еще надо учитывать, что это Казахстан. Хоть и перестройка, 1987-1988 годы, но надо года два-три отнять от того, что было в Свердловске. То есть КПСС в полный рост. И представьте какую-нибудь современную передачу студенческого радио, уровень был примерно такой, профессиональный. Видимо контраст приводил их в ужас.
  Я не нашел в чем покаяться, из комсомола меня исключили и написали "телегу" в телерадиокомитет: "Не член ВЛКСМ не имеет права вести нашу молодежь в светлое коммунистическое будущее". Аргумент - что я, поступая на работу, честно написал, что не член ВЛКСМ, и меня приняли, - не подействовал.
  У нас прошло собрание, перестройка все-таки, гласность, и коллектив решил, что нечего какому-то там горкому комсомола вмешиваться в кадровую политику областного телерадиокомитета. Но тут уже бюро обкома КПСС приняло решение: убрать. На фиг. Люди, которые хлопали меня по плечу: "Старик, мы тебя не отдадим, кто они вообще такие?", странным образом перестали со мной здороваться. А мне потихоньку объяснили, что ни на один "идеологический" факультет я не поступлю. На журфак в первую очередь. "Ты учился на радиофаке в Омске, вот давай восстанавливайся". Когда я приехал поступать в УрГУ, то удивил всех попытками выяснить: "Здешнее КГБ посылает запрос на поступающих по месту жительства или местное КГБ шлет вперед тебя твое дело?"
  
  Журфаки не нужны
  
  Журфаки не нужны.
  Уж извините. Нет, они конечно нужны - преподавателям, которые на них работают. Работодателям - нет. Будущим журналистам - нет.
  Необходимые стартовые ремесленные, подчеркиваю - ремесленные, навыки можно получить максимум на шестимесячных курсах. Журналистика, конечно, не сводится только к ремеслу, но тому, что за ремеслом, можно научиться только самому и только на практике.
  Нет, факультет журналистики кое-что дает, и тем, кто хочет взять, он может дать многое, более или менее качественное гуманитарное образование. Но у человека с юридическим, историческим, экономическим, философским, политологическим образованием куда больше шансов на успех, чем у человека, который что-то слышал об истории или экономике, но большей частью прогулял, потому что это не журналистика, а он учится на журналиста.
  Но в журналистской части журфаковского образования, может быть, половина, может быть, большая часть предметов искусственно придумана только для того, чтобы этот факультет мог называться факультетом журналистики. Что может быть глупее предмета "история журналистики"? Неужели кто-то не понимает, что история журналистики девятнадцатого века это просто очень маленькая часть всей истории девятнадцатого века? И знания о том, кто тогда какие газеты издавал и в чем были идеологические различия между журналами, наверняка не пригодятся? Зачем изучать разговорную программу? Если кому-то интересно, подойдите ко мне, я в индивидуальном порядке расскажу. Но зачем изучать в обязательном порядке? И так далее почти по всем пунктам. "Журналистские" предметы на журналистских факультетах - самые ненужные. Если вас угораздило поступить на журфак, спасти может только одно - самообразование.
  Удивительно, что в Екатеринбурге, городе с двумя факультетами журналистики и жестким дефицитом хороших журналистов, никто еще не открыл эти самые курсы "молодого писца". Платные, полугодичные, трехмесячные. Получать лицензию образовательного учреждения не нужно. Ничего такого государственного образца не нужно. Проблема только одна - легитимация диплома этих курсов в сознании работодателей. Очень простое решение. Преподавать на этих курсах должны лучшие журналисты-практики ведущих телеканалов города. Если директор канала N, увидев диплом, будет знать, что делать репортажи подателя диплома учил лучший репортер, у него не будет сомнений. И есть подозрение, что этот диплом будет котироваться на территории всего Урала, если не всей России. В конце концов, в Екатеринбурге нетрудно собрать команду преподавателей из лауреатов ТЭФИ.
  
  
  Карл Маркс был прав
  
  И его идеи восторжествовали.
  Сплошной фанк.
  Средства производства принадлежат рабочим. Менеджеры не работают на станках, они работают головой. Журналисты не работают на станках, они работают головой. В голове мозги. А мозги принадлежат нам. Наши мозги - это наши станки. А станки бывают разные. Старые, сороковых годов прошлого века. Новые, японские, с программным управлением. Производительность разная. Есть станки, за которыми ухаживают, смазывают вовремя, есть станки, которые давно уже сломались, и их никто не ремонтирует. Если вы хотите зарабатывать хорошие деньги, за своим мозгом надо ухаживать. Инвестировать в основные фонды. Лучшего способа, чем читать книги, я не знаю. Это часть работы журналиста. А прелесть работы журналиста в том, что абсолютно любое знание ему рано или поздно пригодится. Читаешь какой-то трэш, фантастику, детектив, Дарью Донцову? Завтра ты будешь снимать сюжет про бульварную литературу или брать интервью у Дарьи Донцовой. Поэтому хороший журналист работает ровно столько времени, сколько он не спит.
  
  
  Журналист не работает
  
  А еще на станке надо уметь работать.
  Очень уж у многих людей из всех отделов мозга работает только мозжечок. Основные функции: есть, пить, выполнять однажды заученную последовательность операций на работе, чтобы заработать денег на то, чтобы есть, пить, выполнять однажды заученную последовательность операций на работе.
  Чтобы не голодать на пенсии, надо думать. Зачем журналист приходит на работу? Чтобы работать. Зачем журналист делает сюжет? Затем, что ему так положено, за это ему платят зарплату. Если вам так нравится, это просто здорово. Вы счастливый человек.
  А успешный журналист занимается только одним делом - повышает свой собственный рейтинг. Для этого он приходит на работу и для этого он делает сюжет. Каждый - как последний. Он не такой счастливый, у него может не получаться.
  
  
  Что производят журналисты?
  
  Сюжеты? Программы? Статьи-газеты? Только в первом приближении. Или так: да, журналисты производят сюжеты, программы, статьи-газеты. Так же как на автомобильном заводе рабочие производят шестеренки и закручивают гайки. Но автомобильный завод производит автомобили.
  Ну давайте не будем про то, что мы все производим прибавочную стоимость. Остановимся на продукте, который поступает в продажу. Трудно успешно работать в режиме "от звонка до звонка", не понимая, что же ты делаешь - что получается на выходе. Лучше, мне кажется, сказать: "Я делаю автомобили", чем: "Я закручиваю гайки".
  Журналисты производят внимание аудитории. Количество контактов зрителей с рекламным роликом.
  Именно внимание аудитории - это тот конечный продукт, который покупают рекламодатели, именно "в нем" они размещают свою рекламу, а не "на канале" или "в программе".
  Журналистика - это один большой бигборд, извините за тавтологию, место, на которое наклеивается рекламный плакат. "Здесь могла бы быть ваша реклама".
  Журналистика - это коммерческое производство, а радио- или телестанция - это коммерческое предприятие, задача которого - создание носителя рекламы, а цель - получение прибыли от продажи места для ее размещения.
  Все социальные функции журналистики, которые конечно есть, кто же спорит, возникают как необходимый, но побочный продукт коммерческого производства.
  Это парадокс, но то место, которое журналистика сейчас занимает в обществе, пусть так - занимала, она получила именно благодаря своим побочным продуктам, таким как, например, стремление к получению и передаче наиболее полной и объективной информации. И то это не ее заслуга, просто объективную информацию требует аудитория, и журналистика услужливо стремится ей угодить. А еще точнее, аудитория хочет быть убежденной в том, что она получает объективную информацию, а журналистика старается ее в этом убедить.
  На самом деле речь ни в коем случае не должна идти об "объективности" или "истинности" , это чисто философские понятия, не применимые к масс-медийному производству или психологии восприятия масс-медийного продукта.
  Реально только одно - погоня за рейтингом, и журналистику как институт общества спасает только то, что аудитория имеет интересы весьма разнообразные, и журналистика может вволю "желтеть", "краснеть" и "бледнеть", стараясь под них подстроиться.
  Тем более что, кроме рейтинга, есть репутация. Репутация объективного издания для узкого круга специалистов - это высокий рейтинг среди широких масс, ни разу его не читавших. Кто читал "Financial Times"? А вот сообщение в бульварной газете: "В рейтинге "Financial Times" олигарх Сидоров занимает восьмое место, его состояние оценивается в восемь миллиардов долларов". Верим. Без ссылки на авторитетную газету - не верим.
  Есть выбор: закручивать гайки или производить автомобили.
  
  
  Сам себе бизнес
  
  Начинающий журналист должен брать на себя максимум работы не важно, за какие деньги. Когда создается новый бизнес, работают без выходных и сна. Журналист - сам себе бизнес. Скорее всего, он начал работать не на самой крупной телестанции города и страны. Чем чаще его лицо будет на экране, тем больше шансов, что его заметят на станции покрупнее и позовут работать. Или скажут: да, мы тебя знаем,- если он попроситься на работу сам.
  
  
  Сам себе ОТК
  
  Журналист сам себе отдел контроля качества. Он сам больше всех заинтересован в том, чтобы сделать хороший сюжет. Редактор на вопрос: "Почему в программе был такой плохой сюжет?" - ответит: "Да что возьмешь с этого придурка-репортера". Репортеру сваливать не на кого. Вокруг него могут быть одни придурки. Редактор посылает на ужасный повод, координация ни с кем не может договориться, весь мир против тебя, но плакаться бесполезно. Не продуктивно. Ты сделал сюжет или плохой, или хороший. Твой рейтинг упал или вырос. Твоя личная фирма равная тебе самому, получила прибыль или понесла убытки.
  
  
  Журналисту думать не обязательно
  
  Но упираться не обязательно. Главное - выйти замуж, родить детей, семью обеспечивает муж, а ты работаешь, чтобы не сидеть дома, ну и на шпильки. Не страшно. Балласт всегда нужен. Без него корабль перевернется. Репортер-прима обходится дороже, чем репортер-балласт. Но всегда есть проходные информационные поводы. Ну пожар. Ну авария. Если в редакции все примы, на пожар придется посылать приму и платить соответственно. Каналу выгодно иметь среднеоплачиваемый балласт для таких случаев.
  
  
  Учиться маркетингу
  
  Читать надо книги по маркетингу, а не по истории журналистики. Товар, который произведен вашим станком, тот, что в голове, надо еще хорошо продать. Хороший журналист понимает, что у его товара есть покупатель. Редактор - если он делает сюжеты, зрители - если он редактирует или ведет программу. У него есть конкуренты, выпускающие аналогичные товары. Репортеры со своего канала, репортеры с канала-конкурента. Программы на каналах-конкурентах. Журналист должен произвести товар лучше, чем у конкурентов, у него должно быть свое уникальное торговое предложение, он должен организовать рекламную кампанию, привлечь потребителей, затем провести весь комплекс мероприятий по их удержанию. Это все подробно описано в многочисленных книгах по маркетингу. В книгах по журналистике об этом не пишут.
  
  
  За что платят журналисту
  
  Первый вариант - самый распространенный, - когда платят за то, что журналист просто работает. В этом случае платится минимально возможная на этом рынке зарплата. Закон рынка: ни один работодатель не станет повышать зарплату, если этого можно не делать. Кто-то платит чуть больше, чем конкуренты. Кто-то чуть меньше. Разница не превышает сумму, которая может стать принципиальной. Разница не стоит того, чтобы оставлять насиженное кресло и знакомый коллектив.
  За работу платят тем, кого легко заменить. Репортеров, если это не прима-репортер, легко заменить. Видеоинженеров легко заменить. Тот, кто хочет хорошо зарабатывать, должен стать, - нет, незаменимым, незаменимых у нас нет ? Иосиф Сталин, - он должен стать заменимым с потерями. Если уходит лицо канала, ведущий авторской программы, репортер-прима, координатор-бог, уходит к конкурентам, то канал несет потери. Программа закрывается, из-за чего канал несет потери, а конкуренты получают выгоду, раскрученного ведущего, из-за чего канал опять несет потери. Он же его раскручивал, деньги вкладывал, а теперь за эти деньги конкуренты получают конкурентное преимущество.
  Заменить можно любого, но сколько это стоит?
  Закрылась авторская программа, можно позвать "звезду" из Москвы. Вахтовым методом. Но дорого. Не окупится.
  Зарплата легко заменяемого журналиста ограничена средней величиной зарплат этого рынка.
  Трудно заменяемый сотрудник получает деньги не за то, что он работает. За то, что он не уходит. Ему платят процент от тех денег, которые канал потеряет в случае его ухода.
  И этот процент может быть любой. Если канал с помощью журналиста зарабатывает десять миллионов и если канал перестанет их зарабатывать, когда этот журналист уйдет, он может получать хоть девяносто процентов от этой суммы. Миллион - неплохие деньги, если руководитель канала выбирает: зарабатывать миллион или не зарабатывать ничего. Почему он должен выбрать ничего?
  Не обязательно становиться ведущим, чтобы зарабатывать много. На НТВ прима-репортер Владимир Кондратьев получает больше, чем мальчики-девочки, ведущие новостей из дневного эфира, чьих имен никто не вспомнит.
  Попадаются трудно заменяемые репортеры и легко заменяемые ведущие, но это скорее исключение. Чтобы получать больше средней зарплаты, репортеру все-таки надо переставать быть репортером или становиться чем-то больше, чем просто репортером. Делать фильмы. Редактировать выпуски. Садиться в эфир.
  
  
  Сколько я зарабатываю?
  
  Достаточно, чтобы не искать работу в Москве.
  
  
  Собственное мнение
  
  Мои три копейки в дискуссию о том, имеет ли право журналист высказывать собственное мнение.
  Бесстрастные токинхэды, стандарт CNN и BBC - это стандарт CNN и BBC. Как и многие другие продукты протестантской англосаксонской культуры. Как материальные, так и нематериальные, стандарты журналистики требуют "русификации". "Зимнего пакета" и увеличения клиренса. Утепления. Это у них там разделение ветвей и властей. Информации и комментария. У нас - традиционно - сплошное сращивание. Информационно-комментаторская коррупция. У них зритель получает голые факты, на основании которых принимает решение. У нас ждут распоряжения начальства - что делать? СМИ - коллективный организатор. Сказано же раз и навсегда. Невозможно организовать излагая факты, нужно давать четкие команды. И невозможно спорить с тем, что "тамошняя" модель лучше. Разумнее. Понятнее. Правильнее. Конечно. Безусловно. Но не идет она у нас без адаптации. Потому что зритель просит. Не один социологический опрос проводили - просит прямым текстом. Чтобы ему разъясняли. Патернализм, туды его в коромысло. Да, это плохо. Но, как закуска градус крадет, так проявление отношения к информации рейтинг дает. Нет-нет, я не такой уж еретик. В новостях должны быть факты, информация. Мнения - только специалистов, не ведущих, не репортеров. Но явное отношение ведущих к информации, это, на мой взгляд, вполне позволительно. Светлана Сорокина, Татьяна Миткова, Михаил Осокин - лучшие ведущие новостей в истории России. Пока что. Скажите, они излагали бесстрастно?
  Это про программы новостей. А в итоговых аналитических программах отношение - сама суть. Они на то и созданы, чтобы сидел дядька и разъяснял. И высказывал собственное мнение. Любой комментарий - это расставление плюсов и минусов.
  Когда я учился на первом курсе факультета журналистики, пришлось задуматься: быть беспристрастным или пытаться влиять на аудиторию? От первого варианта, по здравому размышлению, пришлось отказаться. Как от невыполнимого. Человек, делающий телевизионную программу, не способен добиться беспристрастности. Потому что человек.
  А нет, знаю я одну молоденькую ведущую новостей на одном из федеральных каналов, зачем-то обколотую ботексом. Робот роботом. Только рот шевелится. Она ближе всех на телевидении приблизилась к беспристрастности.
  Но на самом деле. Самое первое - отбор информации. Сколько событий произошло за неделю? Даже если считать те, что попали в ленты информационных агентств, - тысячи. А сколько не попали? А сколько попадает в итоговую программу? Пять? Десять? Кто-то же выбрал именно эти события по критериям, которые абсолютно субъективны, решил, что именно это важно и интересно?
  Все. Дальше можно изображать бесстрастность, но только изображать, а кому нужна плохая актерская игра, если она еще и рейтинг крадет?
  И уж совсем не может быть беспристрастен, "отстранен" ведущий разговорной программы. Ну представьте такого - с каменным лицом и деревянным голосом. Разве что на листочке вопросы писать и молча гостю передавать.
  
  
  Изменять мир к лучшему
  
  Нельзя не воздействовать, когда ты в эфире. А если воздействие все равно есть, то второй вопрос: можно ли воздействовать осознанно? Позволительно ли? Что нам говорит мораль и нравственность, семья и школа?
  Ответ простой: невозможно воздействовать неосознанно. Разве что выходить в эфир под общим наркозом. Если понимаешь, как слово и все прочее отзовется, то психически здоровый человек будет стараться, грубо говоря, изменить мир к лучшему. У него выхода нет. Или к лучшему, или к худшему, середины нет, потому что есть воздействие. Нейтральный ведущий - мертвый ведущий.
  
  
  Почему я не в Москве?
  
  В последний год, когда у меня берут интервью, задают один и тот же вопрос: "Почему Вы не в Москве?" Кажется, здесь я уже всем надоел. Пришлось придумать типовой ответ: "Потому что я могу себе это позволить".
  Но и задуматься пришлось: не "почему я не в Москве", а почему мне и здесь хорошо.
  Природа этого вопроса понятна, если не бо́льшая часть нашего народонаселения, то больша́я полагает, что переезд в Москву самоценен. Переместившись в столицу, ты оказываешься у Бога за пазухой и взлетаешь над друзьями, родственниками, знакомыми, как ракета "Сатана", по классификации НАТО. В биографии между "учился, женился, работал, вышел на пенсию" появляется сияющий золотом пункт - "переехал в Москву". Это высшее достижение, ты не подвел родню, оправдал надежды престарелых родителей.
  И до конца двадцатого века такое поведение и такое отношение к Москве было оправданными и правильными. Действительно, высшее достижение провинциалов - переезд в другой, лучший мир. Настоящий мир.
  Только вот с тех пор кое-что изменилось.
  Мир стал плоским.
  Когда-то, не так уж давно, мир был вертикальным. Как бильярдный кий. Верхушка - Москва. То, что ниже, - хуже. Хуже уже потому, что ниже.
  Но мир изменился. Заветы Герберта Маршалла Маклюэна воплощены в жизнь. Весь мир теперь большая деревня. Горизонтальный мир. Плоский.
  Не для всех.
  Для десяти - двадцати - тридцати процентов жителей России. Современных. Успешных. Умных.
  С остальными - интересная история.
  У кого-то мир точечный, локальный.
  Живет девушка в Капотне, работает продавщицей в ближайшем магазине.
  Живет девушка на Химмаше, работает продавщицей в ближайшем магазине.
  Их мир - микрорайон. Иногда они выбираются в Центр. Та, что живет на Химмаше, в Центре бывает чаще, ехать ближе. Вся разница. Нет желания что-то менять. Все, что нужно - под рукой.
  У кого-то мир вертикальный.
  По месту жительства получить то, что хочешь, невозможно. Зарплаты не те. Нет студии звукозаписи. Ни одного министерства в радиусе тысячи километров. Вместо клубов - дискотеки. Вместо супермаркетов - сельмаги. Им нужно забираться повыше, по бильярдному кию. До зарплат, студий, министерств, клубов, супер- и даже гипермаркетов.
  Вот только это все может встретиться раньше, чем начнется Москва.
  Добро пожаловать в плоский мир!
  В этом мире нет городов, они остались в прошлом, вместе с крепостными стенами, рвами, пригородами и спальными районами. Есть рынки и инфраструктура. Ничего больше. В плоском мире люди работают не в Москве или Екатеринбурге, они работают на рынке и имеют доступ к инфраструктуре. Очевидно, что каждый выбирает подходящий рынок и подходящую инфраструктуру. В двадцать первом веке все это можно найти не только в Москве.
  Если вас зовут Стивен Кинг, вы можете сидеть в глухом Мэне, зарабатывать миллионы, раз в неделю ездить в супермаркет и быть совершенно счастливым. Живя на Манхеттене, вы не станете больше зарабатывать. А вот тратить станете больше.
  Если вас зовут Владимир Шахрин, вы можете жить в Екатеринбурге, гастролировать по всему миру, не знаю, сколько зарабатывать и, надеюсь, быть совершенно счастливым. Живя в Москве, вы не станете больше зарабатывать. А вот тратить больше станете.
  Дилер концерна "Даймлер-Крайслер" обслуживает рынок, охватывающий, например, тысячу потенциальных покупателей. В большом городе может быть сто таких дилеров. В не очень большом может быть один. Они делают одинаковую работу, продают автомобили за одинаковую цену и получают одинаковые проценты.
  Журналист в городе с населением сто тысяч по определению не может зарабатывать столько, сколько журналист в городе с миллионным населением, каким бы талантливым он ни был. Разные рынки рекламы. Хочешь больше - лезешь вверх. Хочешь, чтобы клубника появлялась не в июле, а в шесть утра, - нужна инфраструктура, супермаркеты, лезешь вверх. Нашел, что тебе нужно, попал в плоский мир. Не нашел, лезешь дальше.
  Конечно, зарплата за ту же работу в Москве может быть большей. Человек из плоского мира умеет считать. Он считает, насколько там дороже жилье, товары, услуги. Сколько останется в чистом остатке. Но это так, упражнение для ума. Зачем человеку из плоского мира сравнивать свою зарплату с московской, если он может сравнить ее со среднеевропейской? Зачем равняться на Москву, если больше нравится Флоренция?
  Да, что-то есть "только в Москве". Это говорит человек из вертикального мира. Человек из плоского мира скажет так: что-то в России есть "только в Москве".
  В локальном мире есть только микрорайон. В вертикальном мире есть Москва, дальше - Барселона, Лондон, Нью-Йорк. Обязательно через Москву. В плоском мире - горизонтальная интеграция. Барселона, Лондон, Нью-Йорк, Екатеринбург. Один ряд. Москва совершенно не обязательна. Прямые связи. "Что-то" есть только в Москве. "Что-то" только в Париже. Для человека из плоского мира есть не Москва, в которой есть "что-то". Есть это нужное ему "что-то" и место его расположения. Вещь, услуга, заведение и географические координаты. Где угодно.
  Ну люблю я одеваться в H&M. Так получилось. Хорошо и дешево. Всегда нахожу то, что нравится. В Берлине H&M есть, в Амстердаме H&M есть, в Нью-Йорке H&M есть, в Москве нету. Провинция, дикий город.
  Кстати, как вы уже поняли, термина "провинция" в плоском мире просто не существует. Есть места, где жить удобно, и есть места, где жить неудобно. Все. В Москве, кстати, жить неудобно, как и в любом мегаполисе. Те, кто может себе позволить, живут за городом. В Екатеринбурге жить неудобно, но пока не так неудобно, как в Москве. Расстояния. Трафик. Парковки. Цены на жилье. А это то, что входит в понятие "качество жизни", которое не определяется только деньгами.
  Люди плоского мира это понимают. Прежде всего они понимают, что они хотят и что на самом деле им предлагают.
  Москва им предлагает Третьяковку? Уффици лучше. Метрополитен лучше. Лувр лучше.
  Москва предлагает интересную работу, которой нет в родной Тмутаракани, или Москва предлагает пробки, дороговизну и десять лет не разгибаясь, чтобы купить такую же квартиру, как дома, только до работы не десять минут, а час? То есть десять лет потрачены на то, чтобы получить примерно то же самое, что здесь, только хуже? Потому что в придачу трафик и пробки? Большое достижение. Если Москва - самоцель, то да - большое. Если нет, то вас обманули, подсунув неудобную инфраструктуру.
  Нет, я не патриот Екатеринбурга. В плоском мире нет города с таким названием, как и всех других городов. Есть рынок и инфраструктура, которые сегодня удобнее других.
  
  
  Это все-таки учебник
  
  Эта все-таки учебник. То есть учебное пособие по мотиву написания и по способу применения. Возможность преподавателю прогулять свои лекции. То, что дальше, рассчитано на студентов, главным образом. Они целевая аудитория. Не то чтобы читать только студентам, но я ни за что не отвечаю. Вам нужны наши профессиональные тайны? Да? Ну ладно.
  
  
  Почему стоит узнать кое-что о разговорной программе,
  или "Да здравствуют "улитки!""
  
  Итак, почему студентам стоит узнать кое-что о разговорной программе?
  Это самая дешевая программа на телевидении. Ее проще всего сделать. Разговорная программа в классическом варианте: ведущий, стол, задник, один или несколько гостей. Затраты: декорации. Это разовое вложение. Еще затраты, текущие: оплата работы выпускающей бригады. Самая большая статья расходов: зарплата ведущего.
  То, что обычно называют "ток-шоу", когда есть большая студия и, кроме ведущего и гостей, есть аудитория - зрители, - конечно же дороже. На региональном телевидении такой формат реализуется крайне редко, потому что дорого, цены на рекламу гораздо ниже, чем в Москве, программа не окупится.
  Еще одна проблема: как правило, региональные каналы не располагают студиями достаточной площади.
  Это и к лучшему.
  Главное, что следует понять: если есть цель стать ведущим телевизионной программы, трудно заменяемым, а значит, высокооплачиваемым, то проще всего стать ведущим разговорной программы. Проще - имеется в виду достижимость цели, а не простота процесса становления. И разговорной программы в классическом, камерном варианте.
  Во-первых, телевизионные менеджеры легче согласятся на запуск малобюджетной программы, если к ним с предложением сделать программу обратится молодой журналист, не имеющий большого опыта работы ведущим.
  Во-вторых, на каналах с собственным программированием, как правило, запускают несколько разговорных программ, именно потому, что они дешевы, задача "закрыть эфир" решается с минимальными финансовыми потерями. Требуются ведущие.
  В-третьих, разговорная программа из-за своей дешевизны имеет наилучшее соотношение затрат и прибыли от рекламы.
  В-четвертых, как правило, успешная разговорная программа равняется ее ведущему. Он сам становится брендом. Он превращается в "улитку" - его домик, его программа всегда с ним. Он легко может перейти на другой канал.
  Отсюда, в-пятых, ему проще всего перейти от системы оплаты своего труда "потому что он приходит на работу" к системе "потому что он не уходит". Теперь смотрите пункт "в-третьих".
  Ну и в-шестых. Разговорная программа имеет множество модификаций. От ви-джея на музыкальном канале, который общается со звонящими в студию зрителями, такими же "батхедами", как и он, до итоговой аналитической программы "Времена".
  В-седьмых. Не могу остановиться. Мы говорим о телевизионных программах, не о радийных. Потому что на телевидении больше платят.
  В-восьмых. Кем бы вы ни работали, в журналистике основной способ сбора информации - все тот же разговор. Те же самые вопросы. Это база, основа.
  
  
  С чего лучше начинать?
  
  С радио.
  Для того чтобы сделать разговорную программу на радио, не нужно ничего, кроме человека, который хочет ее сделать. Микрофон там уже есть. Даже он не нужен. Купите диктофон, компьютер, надеюсь, есть. Вы сможете брать интервью, монтировать, делать музыкальное оформление совершенно самостоятельно и пересылать готовые программы на радиостанцию по e-mail. Купите мини-дисковый диктофон, тогда и компьютер не нужен. Придите на разговорную станцию и скажите: "Хочу делать разговорную программу, брать интервью, работать интервьюером. Три месяца я буду работать бесплатно, потом поговорим о зарплате, если вас моя работа устроит". Начинать надо на радио еще и потому, что человек семьдесят процентов информации получает через глаза, через уши - тридцать. Это если телевидение, где есть "картинка". Если радио, то слух - единственный канал. То есть вы на сто процентов будете сосредоточены на разговоре. Так учиться не легче, так учиться труднее, но только так легче научиться действительно хорошо работать интервьюером, когда не помогает ни хорошо оформленная студия, ни красивое лицо, ни команды режиссера.
  Сделав успешную программу на радио, вы можете прийти на телестанцию и попроситься на работу. Или вас позовут.
  
  
  Такой и такой ведущий
  
  Работа ведущего ток-шоу со зрителями в студии и работа ведущего камерной разговорной программы принципиально не отличается. И там и там он задает вопросы. Но непринципиальные различия очень существенны.
  Ведущий ток-шоу - это, прежде всего, шоу-мен. Модератор, цель которого поддерживать определенный эмоциональный накал в студии, задавая вопросы, предоставляя слово гостям или зрителям. Как правило, он работает по сценарию, который написан не им. Именно поэтому мы видим в качестве ведущих ток-шоу такое количество приглашенных "звезд" из разных областей шоу-бизнеса. "Шоу" есть, полдела сделано. Попадаются товарищи, которые вообще говорить не умеют, соотношение "бэ, мэ, э" и прочих звуков к нормальным словам примерно два к трем. "Шоу" есть, "тока" нет. Видимо, не стоит такая задача. В дневных ток-шоу продюсеры часто ставят пару: человека, который может задавать осмысленные вопросы, и блондинку. Чтобы глаз отдыхал.
  Ведущий камерной разговорной программы - это, прежде всего, интервьюер. Его задача с помощью своих вопросов максимально полно раскрыть заданную тему, раскрыть личность гостя. Но его сверхзадача та же, что у ведущего ток-шоу. Привлечь и удержать внимание аудитории. Но он не может работать по жесткому сценарию, зачитывая с бумажки один за другим не им придуманные вопросы. Потому что разговор может пойти в любую сторону. Гость признался в убийстве, а ведущий, с бумажки: "Ваши творческие планы?". Ведущий разговорной программы должен уметь думать на ходу, в принципе любая хорошая разговорная программа - это программа аналитическая; если обсуждается проблема, то ведущий ищет способ ее решения, расспрашивая собеседника или собеседников.
  Ну и что же такое ток-шоу и что же такое разговорная программа?
  
  
  Определимся с терминами
  
  Ток-шоу или разговорная программа? Как будем называть?
  Есть три подхода.
  Первый. Называть ток-шоу любую разговорную программу. И это правильно. "Ток", то есть разговор, есть, "шоу" - представление - не может не быть, это же телевидение, это же зрелище по определению и сути.
  Второй. Узнавать "милого по картинке". По тому, что видно на экране. Если большая студия, много народа, несколько ведущих - это ток-шоу. Если маленькая студия, немного гостей, может быть, один гость и один ведущий - это разговорная программа.
  Ненаучный подход.
  Третий. Вариант Владимира Познера. Ток-шоу как форма разговорной программы было придумано Филом Донахью и имеет совершенно четкие признаки, типологические.
  Аудитория в студии. Причем определенное количество зрителей, чтобы получился нужный эмоциональный настрой. Если будет меньше, аудитория распадется на отдельные личности, если больше - будет неуправляемая толпа. Ведущий - модератор. То есть вопросы гостям задают люди из зала, а ведущий бегает по рядам с микрофоном и организует процесс. Помните фирменные пробежки Фила Донахью? Владимир Владимирович сетует на то, что в России ток-шоу, настоящего, вообще нет ни одного.
  У нас сначала пошли по первому варианту: есть "ток", есть "шоу", значит, ток-шоу, - не разбираясь в тонкостях поведения ведущего, модератор он или сам вопросы задает, а аудитория только хлопает по команде режиссера, и есть эта аудитория или нет ее вообще. Это же было начало нового телевидения, первые разговорные программы, в прямом эфире, а тут красивое английское название, все западное было модным, вот название и прилипло.
  Я не считаю, что так уж важно, как называть.
  "Стенд" тоже долгое время назывался "Ток-шоу "Стенд"", так писали в программах телепередач и под таким соусом посылали на разные телевизионные конкурсы. Потом в массах, зрительских и журналистских, взял верх вариант номер два, когда судят по картинке.
  Мы перестали называть "Стенд" "ток-шоу", чтобы каждый раз не ударяться в теорию, объясняя, что если это не "шоу", то какое же это телевидение, а "ток" - вот вам словарь, - говорят же люди в программе, значит, "ток" есть.
  Не важно, хоть горшком называйте, лишь бы рейтинг был.
  Кстати, сленговое название ведущих разговорной программы "разговорники". А сам разговор - "токовище". Как у глухарей, что, впрочем, иногда соответствует.
  
  
  Интервью и разговорная программа
  
  Но должны же быть какие-то типологические признаки разговорной программы, дальше я это так буду называть. Жанр это или не жанр? Отдельный, радийный, телевизионный? Вроде бы жанр. Но есть жанр интервью. Он и в газетах, и в журналах и где угодно. Давайте плясать от обратного, от того, чем разговорная программа может отличаться от интервью как жанра.
  И там и там задают вопросы. И там и там на вопросы отвечают.
  В первом приближении может быть такой вариант определения: отличие ток-шоу от интервью заключается в том, что ведущий ток-шоу более активно участвует в разговоре, чем интервьюер, он более эмоционален, позволяет себе спорить с собеседником, может сменить тему, может рассказать анекдот, может хоть чечетку бить. Опять я сказал: ток-шоу. Ну, не важно, мы с этим уже разобрались.
  Но ненаучно получается. К тому же есть такой вид интервью, как интервью-беседа, в котором интервьюер тоже может позволить себе и спор, и лирические отступления.
  Мне кажется, что главное отличие интервью от разговорной программы не в каких-то моментах организации беседы, не в том, что в одном случае кто-то залез на стол с ногами, а в другом - ведет себя прилично, а в задачах, которые ставятся перед интервьюером и ведущим разговорной программы.
  Задача интервьюера заключается в том, чтобы получить от собеседника информацию, ответы на конкретные вопросы, придуманные им самим или полученные в редакции.
  Задача ведущего разговорной программы заключается в том, чтобы вызвать и удержать интерес аудитории, и не важно, какие методы он для этого будет использовать.
  Если информация, сообщаемая гостем, сама по себе, безусловно, вызывает интерес у аудитории, то ведущий может ограничиться короткими точными вопросами, которые помогут респонденту передать имеющуюся у него информацию наиболее полно и в наиболее приемлемом для аудитории виде. То есть ведущий может просто проинтервьюировать приглашенного.
  Если приглашенный или приглашенные сами по себе говорят прекрасно и вызывают интерес у аудитории, то ведущий может и должен вообще уйти в сторону, чтобы не мешать.
  А если собеседник не является известным человеком, каждое слово которого ловят зрители, если он не сообщает ничего сенсационного, тогда ведущему придется постараться, чтобы программу смотрели. Танцевать на столе. Показывать фокусы. Бить гостя по щекам и кричать: "Отвечай, скотина!" Зрителей в разговорной программе привлекает множество вещей, в интервью - только ответы, полученная интервьюером информация.
  Вот пример.
  Интервьюер задает вопрос, пусть депутату, их много, мне не жалко: "Правда ли, что вы украли миллион?" Тот молчит. Снова задает. Тот молчит. Что будет напечатано в газете? Имярек отказался отвечать на вопрос, ответил молчанием.
  Теперь то же самое, только в разговорной программе. Ведущий задает вопрос: "Правда ли, что вы украли миллион?" Депутат молчит. Ведущий снова задает этот вопрос. Депутат молчит. Ведущий повторяет. Депутат молчит. Камера показывает его лицо, руки. Дрожащие. Так может продолжаться хоть пятнадцать минут, хоть полчаса, я вас уверяю - рейтинг будет заоблачный.
  
  
  Разговор и разговорная программа
  
  Но определению жанра "разговорная программа" мешает еще кое-то. То, что разговор - это очень уж широко. Ведь можно даже обойтись без вопросов, есть в разговоре монологическая фаза, есть подвид интервью - интервью-монолог. Если Жванецкий читает свои монологи, и есть ведущий, который его периодически спрашивает о чем-то, и есть аудитория в зале, - это разговорная программа? "Дежурный по стране", канал "Россия"? Кстати, уникальный случай, когда программа выходит раз в месяц. Ну, вроде бы да. На самом деле нет. Если викторина ("Своя игра", например, канал НТВ), то ведущий только и делает, что задает гостям вопросы. Это интервью, это разговорная программа? Вроде бы да, разговаривают, на вопросы отвечают. На самом деле нет. Если писатель, актер, появляется в студии и говорит в монорежиме о погоде, об эстраде, - это разговорная программа? Ну, он же говорит. А новости? Там тоже ведущие говорят, репортеры говорят, могут быть просто очевидные куски интервью: ведущий может задать вопрос специалисту, в студии или по видеосвязи, задать вопрос репортеру, который ведет прямой репортаж с места события ("Светлана?" - "Иван?"). Тоже разговорная программа? Так у нас даже юмористические программы в разговорные попадут. Представляете, какой кошмар?
  Придется еще раз станцевать от обратного.
  Предлагаю определение. Не настаиваю, предлагаю.
  
  
  Определение жанра
  
  Разговорная программа - это программа, сутью и основным элементом которой служит разговор.
   Задача, выполняемая разговорной программой, - привлечение и удержание внимания зрительской аудитории.
   В разговорной программе не используются тексты литературных произведений в качестве основного элемента программы.
   В разговорной программе не используются заранее написанные информационные сообщения в качестве основного элемента программы.
   В разговорной программе участникам или аудитории не задают вопросы, за точный ответ на которые предлагается какое-либо вознаграждение.
  Так себе определение, от обратного, но типологически, кажется, точное.
  
  
  Как сделать разговорную программу?
  
  Внимание! С этого места студентам читать обязательно - специально обращаю внимание. Сейчас будем препарировать разговорную программу, рассматривать внутренности и снова сшивать, но иначе.
  В общем, сейчас - "кирпичики", из которых сделаны разговорные программы, и способы строительства. Не студентам, если не интересно, можно переходить к приложениям. Опять же, если интересно.
  
  
  Участие зрителей
  
  Мы должны определиться: получат ли зрители возможность задавать вопросы гостям программы?
  Участие зрителей возможно технологически:
  они сидят в студии и сами задают вопросы;
  они звонят по телефону;
  они присылают вопросы, не важно как - на пейджер, по электронной почте, через сайт программы, да хоть референт их на листочек записывает и в студию приносит. В этих случаях вопросы озвучивает ведущий.
  Использовать несколько способов участия зрителей сразу, понятное дело, нецелесообразно. Ничего не добавит, только перегрузит программу. Хотя... смотрите "Прямые линии с президентом РФ В.В. Путиным". Там и Интернет, и телефон, и на листочках записывают.
  Идеальный вариант - зрители в студии и задают вопросы. Потому что "картинка", это же телевидение.
  Но бывает, что зрители в студии сидят, но вопросы не задают - их дело создавать эмоциональный фон, хлопать по команде. Они работают "задником".
  В каких-то форматах возможность получать вопросы от зрителей обязательна, например в формате "специалист", зрителям интересно получать ответы на "настоящие", "народные" вопросы, их будет привлекать возможность задать свой вопрос.
  Вопросы зрителей, тех, что не в студии, если нет возможности их в студию посадить, - это обратная связь; мне кажется, что если есть возможность этот вариант использовать, то не стоит ее упускать. Зрители из пассивных "получателей" информации, из просто зрителей, превращаются в полноценных участников разговора. Конечно это интереснее.
  К тому же зрители задают такие вопросы, до которых ведущий никогда не додумается. Если речь идет о новом законе, то зрители придумают десятки способов его обойти. Они могут дать оценку вашему собеседнику - верят они ему или не верят. Один живой, конкретный вопрос от пенсионеров, если речь идет о новых коммунальных тарифах, стоит десяти абстрактных вопросов от ведущего.
  Вопросы от зрителей, которые сидят в студии, это тоже в какой-то степени обратная связь, эти люди играют роль делегатов всей зрительской аудитории.
  Иногда участие зрителей просто невозможно. Представляете, звонок Виталию Вульфу (если мы поверим, что он не читает с суфлера, и "Мой серебряный шар" тоже отойдет к разговорным программам): "Ой, повторите, пожалуйста, что случилось с этой актрисой в шестьдесят третьем году, мы прослушали".
  
  
  Количество гостей
  
  Теоретически бесконечно.
  В ток-шоу может быть несколько частей минут по пятнадцать, и в каждой части новые гости. Так их можно менять круглые сутки.
  Но сколько гостей может быть одновременно?
  Мне кажется, что на радио количество людей, беседующих в студии, не должно превышать трех, не считая ведущего. Если их будет больше, то слушателям будет трудно, а иногда и невозможно идентифицировать каждого участника. Придется каждый раз напоминать слушателям, кто вступил в разговор.
  На телевидении участников разговора в момент говорения показывают, и все же, если их будет больше трех-четырех, опять же не считая ведущего, у зрителей начнет рябить в глазах. Обращаю внимание: гости, не задействованные в этой части разговора, могут мирно сидеть на лавочках, они не считаются. К тому же большее количество участников ничем не обосновано, какой бы ни была обсуждаемая проблема, количество точек зрения не может быть бесконечным.
  Необходимое пояснение: под участниками разговора понимаются главные герои программы, четко выделенные из аудитории, из зрителей, которые могут сидеть в студии. Сама аудитория может доводить количество присутствующих в студии хоть до сотни, если по головам посчитать, но она воспринимается именно как "аудитория", то есть нечто безликое, иногда задающее вопросы, идентификации каждого спросившего у зрителей не происходит.
  
  
  Роли участников разговорной программы
  
  Когда человека приглашают принять участие в разговорной программе, его приглашают сыграть определенную роль. Таких ролей не много, и, как правило, на протяжении программы участник разговорной программы остается в той роли, на которую его пригласили, переход в другую роль часто бывает просто невозможен.
  Вот эти роли.
  "Звезда".
  Известный человек, актер, политик, писатель и др. В программе, формат которой разговоры со знаменитостями, именно их присутствие является главным "крючком" для аудитории. И такая модель программы очень распространена, так как успех ее почти гарантирован, а роль ведущего может быть сведена к минимуму.
  В данном случае предполагается, что зрителям интересно все, что может сказать этот человек, все, что с ним связано: его мысли по какому-либо поводу, где он проводит отпуск, что ест на завтрак. Эти незначительные в общем-то факты приобретают значение в глазах аудитории именно потому, что их сообщает известный, интересный им человек.
  Личность.
  Известен этот человек аудитории или нет - не важно. Он представляет интерес как человек, имеющий какой-то замечательный, уникальный личный опыт, о котором он и рассказывает. Это может быть все, что угодно, - изобретение машины времени, удачная попытка бросить курить, долгое пребывание в монастыре или сто свадеб и разводов за десять лет. Как личность в программу может быть приглашен и известный человек, для рассказа о том, как он стал таким знаменитым актером, спортсменом, ученым.
  Вопросы ведущего должны раскрыть личный опыт приглашенного. Вопросы, например, человеку, бросившему курить, задаются именно как человеку, бросившему курить, и так или иначе связаны с этим его достижением. Сколько у него любовниц и каковы его творческие планы, в данном случае не суть важно. Если человек, бросивший курить, начнет делиться своими мыслями по поводу того, как нам обустроить Россию, это будет смешно.
  Нужно отдельно сказать, что "лицо" и "личность" - это редкий пример того, как разные роли могут совмещаться в одном участнике программы. Известный человек может рассказывать о своем личном опыте, то есть "звезда" может переходить "в личность". А вот обратный переход уже невозможен.
  Тип.
  Это типичный представитель какой-то группы, которая сама по себе интересна для аудитории.
  Вопросы к нему подразумевают множественное число: "вы, космонавты...", "вы, гомосексуалисты...", "вы, живодеры...", "вы, дворники...", "вы, студенты...". Впрочем, кому интересны последние?
  Специалист.
  Человек, которого приглашают исключительно из-за его знаний.
  Задавая вопросы специалисту, ведущий обращается к его познаниям, он интересен не сам по себе как человек, интересно его мнение как специалиста.
  Очевидец.
  Этот человек может быть никому не известен, не интересен как личность с заурядной социализацией. Он может быть специалистом только в области подсчета ворон, он приглашается в разговорную программу потому, что имел счастье или несчастье стать свидетелем каких-то интересных для зрителей событий, явлений. Интересен не он, а его наблюдения.
  Вопросы ведущего адресуются к его случайно полученным знаниям, наблюдениям, опыту. Это может быть участник военного конфликта, человек, спасшийся в катастрофе, киномеханик Сталина. Студент, сдавший сессию.
  Носитель идеи.
  Идея, с которой этот человек приходит в студию, должна быть достаточно интересной для аудитории: возрождение монархии, перенесение столицы в Санкт-Петербург, эффективный способ лечения рака в домашних условиях, необходимость повышения квартплаты на триста процентов.
  Вопросы ведущего должны помочь гостю изложить эту идею, ведущий должен помочь аудитории найти ее слабые и сильные стороны.
  Болтун.
  Интерес аудитории вызывает прежде всего сам процесс разговора в его монологической фазе, о чем говорится - уже не так важно. Как правило, но не обязательно, это люди с даром комиков, юмористов. Как правило, это коротенькие программки, развлекательные. Ну, появляется в утреннем эфире человек и что-то набалтывает на заданную тему.
  
  
  Гость в какой роли нам нужен?
  
  Для раскрытия темы разговорной программы может быть приглашен "исполнитель" в любой роли.
  Например, тема разговора - наркотики. Мы можем поговорить:
  с самым известным наркоманом ("звезда"),
  с человеком, бросившим наркотики (личность),
  с типичным наркоманом, который может рассказать о культуре употребления наркотиков, обычаях и традициях наркоманов (тип),
  с наркологом (специалист),
  с человеком, видевшим, как собирают анашу в Чуйской долине (очевидец),
  с человеком, который предлагает легализовать легкие наркотики, или с заместителем главы администрации, который издал указ о тотальной проверке на наркотики всех муниципальных служащих (носитель идеи),
  с парочкой наркоманов, которые потреплются о своей наркоманской жизни (болтун).
  "Исполнители" этих ролей могут присутствовать в студии по одному, все вместе или в любых сочетаниях.
  
  Что привлекает аудиторию в разговорной программе?
  
  Что заставляет людей включать телевизор или радиоприемник в определенное время, чтобы не пропустить любимую программу, или хотя бы, случайно включив "ящик", дослушивать-досматривать разговор до конца?
  Несколько факторов.
  Каждый "привлекающий" фактор может присутствовать в программе в единственном числе, но чаще в программе сочетаются несколько факторов, привлекающих внимание аудитории.
  Ведущий.
  Куда же без него?
  Сам по себе фактор, привлекающий внимание. Как бы ни была интересна, например, тема разговора, если ведущий вызывает антипатию, программа провалится.
  Именно поэтому на роль ведущих так часто зовут уже раскрученных "звезд". Представляете, Алла Пугачева ведет разговорную программу про шоу-бизнес? Кто будет гостем, уже не важно.
  Тема разговора.
  Если тема очень интересна, личность участников, качество выдаваемой информации и общее качество программы могут не иметь большого значения.
  Например, если бы в 1939 году состоялось ток-шоу на тему "Разоблачение культа личности Сталина И.В.", то, что бы и как бы ни говорилось, эта программа вызвала бы огромный интерес у зрителей. То есть слушателей, телевидения тогда еще не было. Это же сколько народа пришлось бы потом расстрелять?
  
  Гости программы.
  Если участник программы сам по себе достаточно интересен, то, что и как он говорит, какие вопросы задает ему ведущий, уже не суть важно. Если удастся заполучить в студию дьявола ("звезда"), то достаточно будет одного вопроса: "Ну как там?" - и все прилипнут к телевизорам, даже если дьявол будет бубнить, шепелявить и нести полную чушь. Проблема заключается только в том, как убедить аудиторию, что перед ней действительно нечистый.
  
  Сообщаемая информация.
  Причем информация не обязательно должна быть свежей и актуальной. Рассказ о нравах Римской империи времен упадка определенная часть аудитории будет слушать с большим интересом. Также может быть не важна личность рассказчика и качество его рассказа. Если он начнет убедительно рассказывать о том, что конец света будет послезавтра. Ключевое слово - "убедительно".
  
  Эмоции.
  Эмоциональную реакцию может вызвать любой раздражитель. Любое слово, любая личность и любая программа. Но есть тип программ, которые слушают для того, чтобы получить эмоциональный допинг, и это является главным мотивом для того, чтобы включить телевизор и досмотреть программу до конца. Например, это программы, построенные по типу дуэли, два спорщика - и кто кого победит. Происходит заражение эмоциями и генерирование эмоций у аудитории. Это конечно всегда происходит, но здесь вызвать эмоции - главная задача, стоящая перед создателями программы. Ее смотрят именно для того, чтобы "переживать". Еще пример - многочисленные подделки ток-шоу, когда актеры играют "настоящих" людей и устраивают перед камерами семейные скандалы. "Окна" с Дмитрием Нагиевым, "Шоу Джерри Спрингфилда".
  
  Идеи.
  Зрителей может привлекать не только желание послушать голос любимого актера, но понаблюдать за ходом мысли, насладиться неожиданным поворотом темы, парадоксальным суждением. Это можно назвать "шоу идей". Пример - программы Александра Гордона: сидят ученые и говорят о нейтрино. Кто-то из Академии наук даже понимает, о чем они говорят.
  
  Красноречие.
  Гостей.
  Понятно, что слушать того, кто хорошо, ярко, красиво говорит, интереснее, чем того, кто бубнит что-то невнятное себе под нос.
  
  Организация разговора в разговорной программе
  
  Один из типов организации может быть форматом программы, например словесная дуэль. Или же в каждом выпуске программы может использоваться какой-то другой тип внутренней организации. И наконец, в одном выпуске программы собеседники могут переходить от одного типа организации разговора к другому.
  
  Дуэль.
  При реализации этого типа два человека спорят друг с другом, апеллируя к аудитории как к арбитру.
  Предполагается, что каждый из собеседников стремится к победе в этом поединке, и победа возможна, то есть фиксация победы, особенно если в модель программы заложены критерии "судейства", но не обязательна. Каждый зритель может делать выводы о результатах дуэли самостоятельно. В роли одного из дуэлянтов может выступать ведущий, если это программа "на одного" гостя.
  
  
  Допрос.
  Ведущий "допрашивает" приглашенного или приглашенных, пытаясь проверить на прочность их убеждения, достоверность сообщаемой ими информации и т. д. Допускаются жесткие вопросы, прямое выражение недоверия к сказанному гостями.
  Программы, построенные по типу допроса, как правило, требуют четкого сценарного плана. Ведущий пытается привести участников программы к "признанию", постепенно заставляя их признавать какие-либо положения или факты.
  
  Расспрос.
  Ведущий с помощью своих вопросов старается наиболее полно раскрыть личность собеседника или его позицию по какому-то вопросу. Цель расспроса заключается в получении максимально полной информации, которую сообщает собеседник, и она принимается в его интерпретации. С ним не спорят. Может быть, не верят, но не спорят.
  
  Беседа.
  Участники программы обмениваются мнениями. У беседы может не быть какой-то определенной темы, в разговоре участники беседы могут перескакивать с одной темы на другую.
  Беседа может проходить не только между ведущим и приглашенными, но и исключительно между приглашенными, роль ведущего может быть минимальна. Особенно если учесть, что беседа предполагает приблизительно равный уровень информированности участников беседы о теме разговора.
  Главное в беседе - это процесс обмена информацией и мнениями между участниками, перед ними не ставится обязательной задачи прийти к общему мнению или найти решение обсуждаемой проблемы.
  
  Обсуждение.
  Участники программы обсуждают какую-либо проблему, пытаясь найти способы ее решения.
  Если беседа предполагает приблизительное равенство участников - их социальных ролей, глубину знания темы, - то при обсуждении у участников могут быть совершенно разные и даже жестко закрепленные роли, например: источник информации (справочное бюро), аналитик, свидетель и т. д.
  Ведущий может участвовать в обсуждении на равных, а может взять на себя только роль дирижера, направляя ход обсуждения.
  
  Рассказ.
  Похоже на интервью-монолог. Участник программы присутствует в студии, как правило, в одиночестве. Это может быть постоянный ведущий, например, религиозной программы-проповеди или для каждого выпуска программы приглашается новый участник, например известный человек, излагающий свою точку зрения по какому-то вопросу.
  
  Общение со зрителями, слушателями.
  Слушателями скорее, радийный вариант.
  Слушатели звонят, ведущий с ними говорит. Может быть общая тема для звонков, или тему каждого разговора задает позвонивший. В каждом отдельном разговоре с каждым зрителем или слушателем реализуется один из типов внутренней организации разговора, со всеми вытекающими последствиями.
  
  Формат разговорной программы
  
  Когда мы придумываем разговорную программу, первое, что мы должны сделать, - это выбрать формат, в котором она будет выходить. Нельзя прийти на теле- или радиоканал и просто сказать, что вы хотите делать разговорную программу. Нужно сказать, какую именно разговорную программу вы хотите делать. Ответ на вопрос "какую?" и есть определение ее формата.
  Некоторые из вышеперечисленных ролей участников разговора, способов привлечения внимания и способов организации разговора являются форматообразующими.
  Ну, давайте играть в продюсеров.
  
  Чистый интерес.
  Самый простой и очевидный формат разговорной программы.
  Казалось бы, сделать программу по этому рецепту проще всего. Берется хороший ведущий, для которого выбираются темы, и приглашаются гости по принципу "это должно быть интересно". Все. Это такой бой за рейтинг без правил.
  Не все так просто.
  Сложность создания такой программы заключается в первом пункте рецепта: "берется хороший ведущий". В предложенных условиях ему нужно быть универсалом, именно потому, что каждый выпуск программы придется делать в новых условиях "игры", а аудиторию будет привлекать не некая константа, а постоянное ожидание чего-то интересного.
  Поэтому более жесткое или, скажем так, не столь свободное форматирование является более простым и более технологичным приемом, оно дает некую постоянную схему, которую надо всего лишь заполнять содержанием.
  
  Интересная тема.
  Наверное, это самый очевидный из относительно жестких способов форматирования, который близок к уже описанному "чистому интересу". Не важно, кто говорит и как строится разговор, главное - интересная тема. "Если ли жизнь на Марсе?" - с участием марсиан. Именно по такому принципу было сделано первое, еще "советское" ток-шоу Влада Листьева, которое так и называлось: "Тема".
  Трудности, с которой столкнется продюсер, работающий в этом формате, очевидны.
  Во-первых, ему нужен достаточно сильный ведущий - тему надо раскрыть.
  Во-вторых, количество тем не бесконечно.
  Но кто мешает возвращаться к уже "проговоренным" темам? Были бы марсиане. То же самое, только сбоку - это тоже может быть интересно.
  В чем отличие форматирования по "теме" от форматирования по "чистому интересу"?
  Очевидно, что разговора без темы, хоть какой-нибудь, не бывает. Но бывает разговор, в котором затрагивается несколько тем. Интересно - говорим. Если же форматирование по "интересной теме", то тема одна. Если "чистый интерес", может сидеть чиновник и каяться: "брал взятки". Перечислять. Хоть без ведущего. Если "интересная тема", то это несколько гостей и анонс: "коррупция в России". Если "интерес", то "звезда" и вопросы: "что вы едите на завтрак?" Формально личная жизнь конкретной "звезды" - это тоже тема, но в программе, форматированной по "интересной теме", должно быть что-то вроде "личная жизнь звезд". То есть при форматировании по "теме" под темой понимается какое-то явление.
  
  Конкретная тема.
  Можно облегчить жизнь, не затрудняя себя поисками интересной темы, для каждого выпуска новой, а выбрать одну-единственную, но постоянную и интересную тему. Секс, здоровье, автомобили - список очень длинный. Остается только подбирать участников, но это уже проще, когда заранее ясно, о чем они будут говорить. Яркий ведущий не обязателен, зрителей "держит" в первую очередь интерес к выбранной теме. "А на следующей неделе мы расскажем, как вылечить радикулит с помощью обыкновенного конского навоза".
  
  "Звезда".
  Этот способ форматирования можно назвать самым банальным. При отсутствии всего, от сильного ведущего до режиссера, хоть иногда попадающего по кнопкам, можно не сомневаться в присутствии у зрителей интереса к известным людям. Смотреть будут именно на интересного, известного человека. А поскольку интерес к "звезде" держится, пока она "светит", ее можно приглашать снова и снова.
  В принципе это паразитирование. Создатели такой программы на самом деле не создают ничего - они эксплуатируют тот интерес, который вызывает к себе гость.
  Трудности: попробуйте заманить в эфир "звезду".
  
  Личность.
  С этим уже посложнее, это уже надо искать. Интересная личность, причем в отличие от "звезды", не раскрученная заранее, на дороге не валяется, и навскидку больше двух-трех знакомых никто не назовет. Можно, конечно выбрать формат раскрытия "звезд" как личностей, но это, во-первых, та же проблема - попробуйте заманить "звезд", а во-вторых, кто вам сказал, что там есть что раскрывать?
  К трудностям поиска интересной личности добавляется трудность поиска такой интересной личности, которую вообще можно показывать по телевизору. Бесстрашного героя-разведчика может так напугать глазок телекамеры, что разговаривать с ним можно будет только после пентатала натрия, а это большой дефицит.
  
  Тип.
  Еще труднее, хотя теоретически и возможно, делать разговорную программу, выбрав в качестве формата типажи. Типичный - значит средний, а середняки редко бывают действительно интересны. К тому же этот формат весьма близок к "теме". Разговаривая, очень легко сбиться на профессию - типичных строителей, милиционеров, врачей.
  Было, кстати, такое ток-шоу - "Профессия".
  Еще проблема - набрать достаточное количество типажей.
  
  Специалист.
  Специалист рассказывает о том, как оформить завещание, починить машину, воспитать кошку, сплошная "бытовуха" в духе полезных советов. Очень перспективный формат, как мне кажется, но мало используемый. Я имею в виду, когда каждый раз приглашаются разные специалисты, понятно, что если форматировать по "теме" и эта тема здоровье, то гостями будут специалисты-врачи.
  
  Очевидец.
  Два варианта.
  Один, который уже использовался на телевидении, это когда приходят свидетели каких-то относительно недавних исторических событий или даже эпох. Вспоминают, "как это было". Так одно из подобных ток-шоу и называлось. Что было в семидесятом году, что было в семьдесят первом. Как отстраняли от власти Хрущева.
  Второй вариант - это когда в эфир приходят очевидцы событий, случившихся на этой неделе. На региональных каналах - вряд ли, событий может не хватить, а не федеральных - вполне.
  
  Идея.
  Хорошее, но неиспользуемое форматирование. Явный плюс - гарантированное вовлечение аудитории в обсуждение предложенной идеи. А сами идеи интересные в нашей стране никогда не переведутся. Продюсеру придется только раскрутить программу именно под этой шапкой - и с идеями проблем не будет. Например, проект какого-то закона, пока он еще не принят, - это тоже идея. Та же монетизация льгот, вот уж идея так идея.
  
  Допрос.
  Ведущий играет роль следователя, могут быть двое ведущих - добрый следователь и злой. Гости - люди более или менее известные. Если артист, то можно допрашивать о каком-то скандале, давнем или недавнем. Если политик - проверять его убеждения на прочность. "Правда ли Зюганов хочет победы коммунизма?" - "Да Боже упаси!"
  Использовать пытки, допрашивать так, как иногда допрашивают в милиции, - это вряд ли, а вот детектор лжи вполне можно использовать. Так на телевидении уже делали. Причем в этом случае можно обойтись без ведущего, вопросы можно писать на экране и демонстрировать показания полиграфа: правду сказал этот человек или солгал.
  Остается только уговорить известных людей подвергнуться допросу, но это не так сложно, как кажется. К тому же самый любимый предмет разговора для любого человека - это он сам, замечательный и неповторимый.
  
  Дуэль.
  Варианты.
  Первый: дуэлянты - гости программы.
  Второй: один из дуэлянтов - ведущий. Тогда это формат, идеально подходящий для ведущего, страдающего комплексом неполноценности и стремящегося утвердиться за счет победы над гостем программы.
  Нужно подумать:
  над наличием секундантов и их ролью,
  над способом фиксации победы.
  
  Общение с аудиторией.
  Тот редкий случай, когда формат является чисто радийным: ведущий целую ночь, включая песню за песней, беседует по душам с радиослушателями. Назовем этот формат "ночной разговор"
  
  Болтовня.
  Форматирование, которое использовалось не раз, но названия большинства программ, построенных по этому формату, сейчас уже и не вспомнить, кроме разве что "Русских гвоздей" с Николаем Фоменко. Но, видимо, появятся новые, очень уж все просто, стоит только найти ведущего, способного привлечь достаточное количество зрителей или слушателей своей болтовней, и оформить ему студию. Недолговечность подобных программ можно объяснить тем, что любой болтун, даже самый талантливый, рано или поздно иссякает или надоедает. Сейчас, когда я это пишу, на канале СТС идет "Настроение с Евгением Гришковцом". А когда вы это читаете, идет?
  
  Рассказ.
  И последнее, наверное, самое простое с технологической точки зрения форматирование. Все, что нужно, - это человек, способный о чем-то интересно рассказывать. В качестве примера я бы привел циклы Виталия Вульфа и Эдварда Радзинского, но не уверен, что они говорят "из головы". А если есть заранее написанный текст, то это уже литературная постановка, а не разговорная программа.
  Однако есть телепроповедники. Они-то, надеюсь, читают не по суфлеру.
  
  Домашнее задание: на следующем занятии расскажите, по какому формату построены три разговорные программы, любые, на ваш выбор.
  
  
  На какие вопросы нужно ответить, придумывая модель разговорной программы?
  1. Название. Оригинальное начало, да?
  2. Какой формат вы выбрали?
  3. Есть ли программы-конкуренты?
  4. Чем ваша программа будет от них отличаться?
  5. В чем ваше уникальное торговое предложение? Почему зрителям стоит смотреть вашу программу, а не программу-конкурент? Или сериал? Или в окно?
   6. Кто ваши потенциальные зрители?
  7. Как вы собираетесь искать гостей? Если, например, выбран формат "разговор со "звездой", то как в Екатеринбурге будет обеспечена регулярная поставка "звезд"?
  8. Кто будет ведущим? Конкретная фамилия или описание - что он собой должен представлять?
  9. Какая периодичность программы? Каждый день? Раз в неделю? Обычно: или-или. Раз в две недели, например, может быть, но телеканалу придется решить, чем заполнять таймслот - место в эфире, когда вашей программы нет.
  10. На каком канале вы хотели бы разместить свою программу? Есть ли в эфирной сетке этого канала для нее место? Подходит ли выбранный вами формат формату канала? На "женском" канале "мужскую" программу не возьмут.
  11. Каков хронометраж вашей программы? Шаг по пятнадцать минут.
  12. Какая студия нужна? Столик-стулик или большая студия, потому что вы запланировали присутствие в ней зрителей?
  13. Участие зрителей. Присутствуют они в студии или нет; если да, то задают вопросы или только хлопают; если в студии зрители не запланированы, то могут ли они задавать вопросы по телефону, на пейджер, по электронной или обычной почте, с использованием курьерской службы, гонцов на собачьих упряжках, письмом, брошенным в бутылке в океан?
  14. Наконец, примерный сценарий. Вот такая тема, вот входит ведущий, или два ведущих, или три, вот сидит гость, гости, или входят гости по очереди, вот вопросы от зрителей в студии, вот вопросы от зрителей по e-mail, вот въезжает собачья упряжка.
  Если вы мой студент, вам на эти вопросы придется ответить, а потом "сыграть" придуманную вами программу. Гостей вы приглашаете "настоящих", если это возможно, если получается, если же не получается, их сыграют ваши друзья, ваши однокашники. Это, как правило, бывает очень весело.
  
  
  Оценки
  
  Ну и про систему оценок, чтобы и на это время не тратить.
  Сначала вы сочиняете модель программы и защищаете ее. У меня демократия, решается голосованием: принимается модель или нет. Критерии: она должна быть интересной и реализуемой. Можно сказать: "Моя программа выходит на федеральном канале, поэтому я могу делать что-то, что не возможно в Екатеринбурге", это игра, заданные условия принимаются.
  Но у меня есть "золотая акция". Если группа попытается "вытащить" негодную модель, что иногда бывает, или "провалить" хорошую, то решение принимаю я.
  Кстати, иногда такие модели придумывают, что хоть сейчас в эфир.
  На этом можно остановиться. Это "тройка".
  Дальше, программа ставится, разыгрывается, имитируется эфир. Даже если придумана часовая программа, все равно - на "эфир" десять минут. "Настоящие" гости приветствуются, но вполне можно использовать друзей или однокашников. Они же в роли аудитории в студии, звонков по телефону, сообщений на пейджер.
  И снова группа голосует, но уже за "четыре" или "пять". И у меня снова "золотая акция".
  Затем разбор ошибок.
  И проставление оценок в ведомость.
  "Хвостов" не бывает, я же не преподаватель.
  Но можно подойти и сказать потихоньку: "Мне это совершенно не интересно, я уверен, что никогда не пригодится". Поставлю "тройку", зачем нам друг друга мучить.
  Пишите модели, на следующей неделе увидимся.
  
  Приложение 1
  
  Здесь расшифровки пяти интервью 2005 года.
  Особо обращаю внимание, что это именно расшифровка разговоров, это не газетное интервью, где речевые ошибки исправлены, слова-паразиты вытравлены, текст облагорожен. Здесь устная речь со всеми своими особенностями, разве что "э-э-э" всякие я убрал.
  Итак, разбор моих ошибок. Как я уже говорил, только ведущий знает, насколько разговор мог бы быть лучше.
  
  
  "Стенд" с Леонидом Парфеновым, редактором журнала "Русский Newsweek"
  
  Прямой эфир, что для гостей из Москвы редкость, вечерами они или уже улетели, или у них концерт, или у них фуршет после конференции.
  Парфенов прилетел на один день, у него было около десяти встреч, интервью, самое последнее у меня, в девять вечера. Он очень устал, но, как человек, прекрасно чувствующий аудиторию, собрался и отработал так, что если не знать про его усталость, то ничего не заметно.
  
  В е д у щ и й: Сегодня на "Стенде" Леонид Парфенов, редактор журнала "Русский Newsweek", добрый вечер, Леонид Геннадьевич.
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Добрый вечер.
  В е д у щ и й: Зачем нужно читать "Русский Newsweek"?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, затем, чтобы быть в курсе, затем, чтобы получать картину мира в формате, который тоже является мировым.
  В е д у щ и й: Формат вот этот - самое главное?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Формат... (Пауза.) Как вам сказать, формат - это картина мира, которая сделана вот как общественно-политический иллюстрированный еженедельник.
  В е д у щ и й: Леонид Парфенов сразу после рекламы. Задавайте вопросы по телефону 002, абонент "Стенд"
  
  (Рекламный блок.)
  
  В е д у щ и й: Леонид Парфенов, главный редактор журнала "Русский Newsweek". Что такое мировой формат, о котором вы сказали?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Вот, формат иллюстрированного еженедельника - он возник не в России, он возник в тридцатые годы в США, с того времени существует в большинстве стран мира. Это когда... (Пауза.) Ну, это то, что на телевидении мы пытались сделать в "Намедни".
  В е д у щ и й: Чем будет отличаться рассказ о событии в "Newsweek" и в "Коммерсантъ-Власть" об одном и том же?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: "Коммерсантъ-Власть" все-таки даже по тому, как это заявлено, это власть, да, это политический журнал. "Newsweek", он шире, он общественно-политический, он предполагает более широкий резонанс. И потом, у нас шире тематика, мы исходим не их того, что нас читает достаточно консервативный спокойный читатель "Коммерсанта", который еще и получает "Коммерсантъ-Власть" и которого интересует прежде всего политика и в виде статей. Наш читатель моложе, веселее, динамичнее, и он предпочитает репортаж. Вот они по поводу убийства Масхадова дали две статьи. Кажется, что - даже по моему собственному темпераменту кажется, - что уместнее репортаж с места события.
  В е д у щ и й: Редакционная политика, это политика Парфенова или немецких издателей?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, только не немецких издателей. Есть политика... (Пауза.) Есть политика, есть представление о круге тем, о проблематике, которые есть в самом формате "Newsweek", в разделах "Страна", "Глобус", "Общество", "Наука", "Право".
  В е д у щ и й: Вот этот взгляд в журнале Парфенова или еще кого-то?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Это взгляд скорее редактората, то есть и мой, и моих коллег, например Александра Гордеева, первого моего зама, Дмитрия Кузнеца, Юрия Аграновского и так далее, тех, кто, вот, набраны крупным шрифтом...
  В е д у щ и й (перебивает): Как вы определяете, что это интересно, это не интересно, это брать, это не брать?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Это профессия. Это профессия.
  В е д у щ и й: По ощущениям?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Да, по ощущением, конечно. Ну, вы же так-то решаете, вот это сто́ит, это не стоит, это стоит две минуты, а это пять, а про это мы сделаем спецвыпуск, так и здесь...
  В е д у щ и й (перебивает): Так вы-то как решаете?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, так же, как и вы.
  В е д у щ и й: По ощущениям?
  
  (Опять "по ощущениям"! Я просто слышал у него это словечко раньше. Надо было спросить так: И все-таки, как Парфенов определяет, что интересно, что нет? Потому что он, на самом деле, транслирует читателям свою картину мира.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: По ощущениям, есть понимание того, что сегодня носится в воздухе, что сегодня современность. Это и есть профессионализм, ты должен предложить тот информационный продукт, который должен будет... (пауза) который будет востребован, но до тех пор, пока он не выйдет к публике, ты не можешь знать, он будет или не будет востребован, вот частота попаданий...
  В е д у щ и й (перебивает): Как вы определяете, попали или не попали?
  
  (Лишний вопрос, ненужный.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, давно живу, успел присмотреться, что называется, есть же опыт.
  В е д у щ и й: На телевидении есть рейтинг, а в журналах?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Есть тираж, есть ощущение некоего резонанса, цитирование, рейтинг тоже считается.
  
  (Парфенов имеет в виду, что в Интернете есть рейтинги цитирования.)
  
  В е д у щ и й: Есть идеология журнала?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, только такая, как бы, общая либералистская, поскольку всякий продукт...
  В е д у щ и й (перебивает): То есть оппозиционная.
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Нет. Поскольку всякий продукт... (Пауза.) Ну, в том смысле, что если времена не либералистские, отчасти она может быть и оппозиционная, ну, в российском понимании этого слова. Потому что если ты делаешь продукт, такой, с уважением к публике, ты априори относишься к тому, что, вот, человек важнее власти, общество важней, чем государство, и так далее.
  В е д у щ и й (показывая на обложку журнала, там тема номера "Путин: первая пятилетка":
  Так
  проходит
  слава
  влади
  мира
  Номер 21-27 марта 2005 года, http://www.runewsweek.ru/archive/?page=9
  
  Ну, вот Путин, первая пятилетка - и sic transit gloria mundi, это что было, вот, важно, по-вашему, для всех читателей или жителей России, вот в этот момент, это самое важное?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, все-таки не по-латыни, а так: проходит слава Влади Мира.
  
  (Наверное, можно пояснить, что "так проходит слава мира" по традиции говорят при интронизации Папы Римского, указывая при этом на горящий мусор. Чтобы не задирал нос, намекая на то, что мирская слава - это ничто и все там будем. Так что это не просто игра словами - на обложке, но еще и подтекст, который я попытался "проявить", прочитав это по-латыни. Может быть, стоило сказать об этом намеке, акцентировать, но я решил не тратить на это время.)
  
  Потому что, вот, пятилетие Путина, потому что последний год, я думаю, что даже самые такие забубенные поклонники президента понимают, что что-то буксует, что не получаются реформы, что монетизация обернулась конфузом, что административная реформа скорее принесла путаницу, что армейская так и не началась, что образование... (пауза) не ясно, пенсионной тоже нет, здравоохранение, и так далее, и так далее.
  В е д у щ и й: Вот то, что вы сейчас сказали, это не оппозиционность?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Нет, почему? Это взгляд человека на свою страну. Почему я должен быть оппозиционный? Я оцениваю дела, это, в конце концов, патриотический взгляд.
  В е д у щ и й: Ну да, есть моя позиция, и если кто-то не так, то это их проблемы.
  
  (Очень невнятная получилась формулировка. Пытался вспомнить чью-то фразу: "Это не я в оппозиции власти, это власть в оппозиции мне".)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Нет, ну, у каждого может быть своя, я не видел вообще людей, которые говорили бы, что монетизация удалась, даже во власти.
  В е д у щ и й: Как? Как? А Зурабов?
  
  (Михаил Зурабов, министр здравоохранения и социального развития, отвечающий за монетизацию льгот. Ходят слухи, что Зурабов, пришедший во власть из бизнеса, получает доход от операций с льготными лекарствами.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, это ему по ведомству положено, и на этом мы закончим. А потом жена Зурабова, теща Зурабова, да?
  В е д у щ и й: Да, у них, кстати, очень хорошо получилось... (Пауза.)
  
  (Здесь пауза потому, что я решал: не пора ли сменить тему. Дело в том, что Парфенов был гостем двух тем. Он известен прежде всего как телевизионный человек. А в Екатеринбург он приехал промоутировать журнал "Русский Newsweek", редактором которого недавно стал. В своей новой роли, редактора общественно-политического журнала, он, пожалуй, менее интересен, можно было бы говорить только о телевидении, вскользь упомянув журнал. Но Парфенов не сам к нам пришел, его привели организаторы его визита в Екатеринбург, которым было важно, чтобы в эфире была отработана "рекламная" часть. Причем, когда велись переговоры об эфире с Парфеновым, условие поговорить о журнале даже не ставилось, это само собой разумеющееся, я мог бы о журнале ничего не говорить, но тогда следующую "звезду" могли бы и не предложить. Это пример компромисса и договоренностей, когда кого-то предлагают в качестве гостя.)
  
  В е д у щ и й: На телевидение вас после "Намедни" не позвали или не захотелось? Не получилось или не захотелось?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Нет, меня и звали, у них не получалось, у меня-то бы получилось.
  В е д у щ и й: Что у них не получалось?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Это их надо спросить.
  В е д у щ и й: Что, денег мало, не разрешили?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Не разрешили, конечно, не разрешили.
  
  (Самая серьезная ошибка в этом эфире. Надо было обязательно спросить: почему не разрешили, чем страшен Парфенов, кто его боится? Но не услышал, задал заранее заготовленный вопрос.)
  
  В е д у щ и й: Журнал - это (пауза) любимая работа, то, чего вы добивались, или все-таки это некая тихая гавань...
  Л е о н и д П а р ф е н о в (перебивает): Нет, ну, это никак не тихая гавань...
  В е д у щ и й (продолжает): ...пока вы...
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, если бы была тихая гавань, я сидел бы где-то, не мотался бы, вот, в Екатеринбург не приехал бы, например. Нет, нет, это не тихая гавань.
  В е д у щ и й: Но хотелось на телевидение все-таки.
  
  (Это не вопрос, это утверждение. Заметно, что Парфенову тяжело об этом говорить, он переживает, никак не может подобрать слова. То, что эта тема его не обрадует, конечно же было заранее понятно. Но когда человек на экране искренне волнуется, переживает, это "цепляет" зрителей.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: (Пауза.) Вы знаете, что... (Пауза.) Ну... (Пауза.) Я не решаю задачи, вот, в духе: а что если бы, вот, когда бы была...
  В е д у щ и й (перебивает): Давайте так: хочется не хочется, хотелось на телевидение или нет?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, конечно бы хотелось, потому что я это умею делать, я хотел бы это делать. Сейчас, позови меня, я бы искал способ совмещать одно с другим, я вот это бы не бросил, потому что я не всерьез ни за что не берусь, мне не интересно браться не всерьез.
  В е д у щ и й: Вы смо́трите, что вы смотрите на российском телевидении, что нравится, что не нравится?
  
  (Вопрос коряво формулирован.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Да почти ничего. Нет, как передачи, не смотрю практически ничего.
  В е д у щ и й: Нет, я не про фильмы, конечно же.
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Нет, и фильмы, не смотрю, естественно. Вот, а... (Пауза.) Смотрю, когда мне нужно увидеть картинку, вот, как это выглядит на экране, так, чтобы сказать, что я смотрю... (Пауза.) Ну, вот, мне важна какая картинка, из Оша там или из Джалалабада, потому что, ну, вот, в том числе у нас оттуда фотографии. Или, ну просто для того, чтобы понимать, чем сегодня живет аудитория, потому что аудитория журнала, она в том числе и телезрительская, разумеется. Вот, но вот так на телевидении, чтобы что-то делалось для меня специально, нет такого.
  В е д у щ и й: Ну, да, специально для Парфенова не делается.
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Нет, ну, вот, нету у меня своей телепередачи, вот, газета моя есть...
  
  (Ошибка! Надо было спросить: какая газета, но я зациклился на телевидении.)
  
  В е д у щ и й (перебивает): А какая ваша телепередача?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ее нет.
  В е д у щ и й (продолжает): Кроме "Намедни" конечно же.
  
  (Я имел в виду, что если уж он делал "Намедни", то передачи такого типа, формы, качества, наверное, интересны ему самому. Но плохо сформулировал, и Парфенов меня не понял.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Да я не был зрителем "Намедни", она же выходила в живом эфире, а повтор я...
  В е д у щ и й (перебивает): Ну, по крайней мере, можно назвать ее вашей, да?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну да, она была, но как "теледелателя", а не как телезрителя.
  В е д у щ и й: А как телезрителю что вам нужно?
  
  (Наконец-то! Начиная с вопроса про то, что он смотрит, я бродил в каких-то дебрях, тогда как хотел узнать только одно: что Парфенову нравится как телезрителю.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Не знаю, ну, CNN иногда смотрю... (Пауза.) Да, пожалуй, все.
  
  (Эфир подходит к концу, пора задавать вопросы с пейджера. Напоминаю, что физическое выражение "пейджера" - это ноутбук, куда вопросы, отправленные "на пейджер", приходят по электронной почте.)
  
  В е д у щ и й: Вопросы телезрителей. Пожалуйста: как вы оцениваете перспективу создания оппозиционной партии в России, кто может стать ее лидером. Почему я задаю этот вопрос, я "пробежался", там очень много политических вопросов, то есть к вам обращаются как к политическому деятелю.
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Каковым не являюсь, да? Ну, не знаю, трудно с этими шансами. Дезориентированы и дискредитированы лидеры "правых", которые, ну, считались, (показывает пальцами кавычки) у нас лидерами правых. Не только потому, что называется, зачищена поляна и закатана в асфальт, но еще и потому, что русская свобода и русский либерализм, под которым подразумевают оппозиционность, он не живет в партиях и фракциях, он живет в каких-то других формах свободы.
  В е д у щ и й: Но это они подразумевают под оппозиционностью либерализм.
  
  (Имелось в виду - власть подразумевает. Неточная формулировка, надо было так и сказать.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Да-да, ну, так принято, я же, понимаете, мы же все равно так или иначе должны принимать во внимание существующие стереотипы. Нельзя к слову "свобода" и "оппозиция" у нас относиться, вот, абсолютно нейтралистки, вот, ну, так вот, русская свобода, русский либерализм, который несомненно есть, он живет в других формах проявления. Люди карьеру делают, деньги зарабатывают, покупают безудержно, сметая на своем пути, ездят за границу, личная жизнь и так далее, больше в этом живут. Вот мои друзья из Нью-Йорка или из Лондона говорят, что в Москве лучше всего оттянуться в клубах, потому что какая свобода у нас, такой там нигде нет.
  В е д у щ и й: И вот собрать в партию вот этих, вот которые в клубах, невозможно.
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Нет-нет. Я не думаю, они должны сами собраться. Или у них будет ощущение того, что им нужно, и политически защитить эту возможность, или не будет. Я думаю, что если бы прижали пользователей Интернета, как в свое время говорили чины в ФСБ (Парфенов произносит правильно: эфэсбэ, а не фээсбэ, как говорят очень многие.), надо было, вот, регистрировать, что-то регулировать, и прочее, и прочее, тут бы собрались бы партия интернетчиков, потому что они точно знают, что они станут отстаивать.
  В е д у щ и й: Если бы выборы проводить среди пользователей Интернета, о да!
  Л е о н и д П а р ф е н о в: О да!
  В е д у щ и й (читает с экрана ноутбука): Вот, хорошо. Как вы относитесь к тому, что половина корреспондентов на ТВ подражают вашему стилю ведения репортажа? Спрашивает Дмитрий. Ну, половина не половина, но Парфенов ушел, но Парфенов остался.
  Л е о н и д П а р ф е н о в (говорит одновременно с ведущим): Я к этому никак не отношусь.
  В е д у щ и й: Включаешь, просто слушаешь, во! Парфенов!
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Понимаете, какая вещь, ну, я к этому никак не отношусь, во-первых. Во-вторых, с другой стороны, поскольку мы должны производить модный с вами продукт, да, делать вещи, которые востребованы сегодня и которые сегодня актуальны, ну, в конце концов...
  В е д у щ и й (говорит одновременно с Парфеновым): На неокрепшие умы влиять, да?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, в конце концов, в конце концов, это приятно, что ты законодатель моды, что ты что-то такое создаешь, тебя нет, а оно живет.
  В е д у щ и й: Ага. (Читает с экрана.) Если бы репортер в программе "Намедни", если бы сняли его сюжет, а он об этом бы всем рассказал, про цензуру, вы бы его уволили? Это к вопросу о вашем уходе с телевидения.
  
  (Плохая формулировка. Не читал на самом деле, говорил по памяти, поэтому запутался.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Я по цензурным соображениям никогда ничего не снимал, по профессиональным соображениям снимал.
  В е д у щ и й: Ну вот если бы он потом об этом сказал, вынес бы это из "Намедни".
  
  (Сказал настолько невнятно, что сам еле понял, когда смотрел запись.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Нет, почему, да нет, понимаете, я не увольнял, там другая ситуация, я никого не цензурировал, бывали непрофессиональные вещи.
  В е д у щ и й (читает с экрана): Ну ладно, вот впрямую, вот спрашивают, пожалуйста: считает ли Парфенов, что его правильно уволили?
  
  (Ну, наконец-то!)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в (тяжело вздыхает): Да нет, не считаю, я работал по законам профессии, вот и все, если за это увольняют, значит, это не вполне профессия, или не вполне законы, или не вполне увольнение.
  В е д у щ и й (читает с экрана): Где интереснее: в журнале или на телевидении?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: И в том и в другом есть интерес свой. Он несколько разный, но в принципе и то и другое интересно конечно.
  В е д у щ и й (читает с экрана): Если бы вас пригласили в политику, вы бы пошли?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Нет, это другая профессия.
  В е д у щ и й (долго листаю почту, ищу вопрос, не запомнил; читаю с экрана): С кем бы Парфенов хотел бы...
  
  (Парфенов пытается заглянуть в монитор, я поворачиваю ноутбук к нему.)
  
  В е д у щ и й: Пожалуйста, сами читайте.
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Нет, отсвечивает.
  В е д у щ и й: Про покушение на Чубайса хотите?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Да, пожалуйста, писали мы и про это (начинает листать журнал).
  В е д у щ и й: Сейчас будем читать, да?
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Что?
  В е д у щ и й: Отношение к покушению на Чубайса, вопрос.
  
  (Долго же мы не могли друг друга понять.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Нет у меня отношения к покушению на Чубайса, точно полагаю, что это не инсценировка, потому что все это слишком серьезно, и вот когда мы подготовили комментарий, я почувствовал, что это уже чересчур серьезно, и вот как-то все-таки мы отшутились, что вот БМВ тоже получил возможность, после того как мерседес спас Шеварнадзе, все-таки дошла очередь до БМВ, один-один в немецком автомобилестроении.
  В е д у щ и й (читает с экрана): Где можно купить в Екатеринбурге журнал "Русский Newsweek"? Спрашивает Ольга.
  
  (Выбор этого вопроса - реверанс в сторону организаторов визита Парфенова, совершенно не обязательный, надо было спрашивать что-то другое. Очевидно, что Парфенов понятия не имеет, где у нас продается "Newsweek", есть ли специальные места его продажи, я тоже не знаю, отвечаю сам.)
  
  В е д у щ и й: Ну, видимо, в газетных киосках он должен продаваться, и там, где продаются все журналы. (Читает с экрана.) С кем бы хотели сделать интервью для журнала? Может быть, хотели, но не получается почему-то.
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, много с кем. С Путиным в том числе.
  В е д у щ и й: Ну с Путиным все бы хотели.
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну я не знаю, вы хотите, чтобы я как-то соригинальничал?
  В е д у щ и й: Список.
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Огласите весь список, пожалуйста?
  
  (Это цитата из фильма "Операция Ы и другие приключения Шурика". Тут мы друг друга поняли, я это и имел в виду.)
  
  В е д у щ и й: Да.
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Не знаю. Ну вот с Ходорковским, который, несомненно, ньюсмейкер номер два, мы уже интервью делали и, кроме нас, больше никто.
  В е д у щ и й: Ой ну ладно. (Читает с экрана.) Согласились бы вы пойти на работу на "Четвертый канал"? Спрашивают телезрители. (Поворачивает монитор к Парфенову.) Вот смотрите, я не сам придумал.
  
  (Плохой вопрос. На комплимент каналу я, что ли, нарывался? Хотя тогда я смысл этого вопроса зрителей понял так: если вам плохо без телевидения, вот, можно на "Четвертый канал".)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ваш "Четвертый канал"?
  В е д у щ и й: Наш "Четвертый канал".
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Ну, это затруднительно все-таки, потому что летать...
  В е д у щ и й: Будете мимо проходить, заходите.
  
  (На бумаге это как-то грубо выглядит, но "вживую" Парфенов шутку принял. Хотя шутка дурацкая.)
  
  Л е о н и д П а р ф е н о в: Да, да, да.
  В е д у щ и й: Спасибо большое. Леонид Парфенов, главный редактор журнала "Русский Newsweek", был сегодня на "Стенде".
  
  
  Итого, задано около тридцати вопросов, не считая вопросов с пейджера.
  
  
  "Стенд" с Галиной Вишневской
  
  Вишневская была у нас на ярмарке певцов в качестве председателя. День я "просидел" в Интернете. Проблема: с Вишневской можно говорить обо всем. О ярмарке певцов, об опере, о цензуре, об их жизни с Ростроповичем и так далее, и так далее. Говорить на одну тему - другие жалко. Так что я выбрал формат "понемногу обо всем". В начале конечно про ярмарку певцов, это информационный повод.
  
  
  В е д у щ и й: Добрый вечер, сегодня в Екатеринбурге закончилась Всероссийская ярмарка певцов, сегодня на "Стенде" председатель Всероссийской ярмарки Галина Вишневская. Добрый вечер, Галина Павловна!
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Здравствуйте.
  В е д у щ и й: Как вам голоса, представленные на ярмарке?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Ну, как всегда, различия нет, в этом году или пять лет тому назад - и хорошие и плохие, и очень плохие тоже есть. Хороших конечно меньше. Но должна сказать, что это очень полезное дело, ярмарка такая, всесоюзная ярмарка. Чтобы ознакомились директора театров оперных нашей России с тем, что имеется на рынке, чтобы молодые артисты, и не только начинающие артисты, но и другие, которые хотят поменять место, из одного театра в другой перейти, могли найти себе работу или на временные какие-то контракты поехать тоже, это очень важное дело, очень.
  В е д у щ и й: А это уже действительно рынок, вот эта сфера?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Да, конечно. Должен быть, а как иначе еще? Меняется система, идет, сейчас вот приближается все ближе и ближе контрактная система. Которая, с которой у нас мало знакомы, и это новое совершенно что-то, все меняется.
  В е д у щ и й: Контрактная система - это когда нет постоянной труппы, а набираются люди под какой-то проект?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Да-да- да, когда вот так вот набирается.
  В е д у щ и й: И вам именно это нравится?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Нет, вы знаете, есть разная сторона, и хорошая и плохая в контрактной системе. Так же как стабильный театр, в котором я работала в свое время, Большой театр, постоянная труппа, в которой мы замкнуты совершенно в своем в одном деле и никуда не могли двинуться, это тоже плохо, так что что-то будет между тем и другим.
  В е д у щ и й: Судьба певцов, которых покупают на этой ярмарке, какова? Я просто слышал представителя одного из театров, он говорит: мы хотим взять, зарплата шесть тысяч, ну и поможем с жильем. Какой голос можно купить за шесть тысяч рублей?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Вы знаете, ведь не только в деньгах счастье, если молодой певец имеет сегодня возможность получить работу и какой-то минимальный заработок для своего существования; чтобы разбогател сразу, поступив в театр, этого не может быть, ты должен сначала думать о том, что ты можешь сегодня и чему ты можешь научиться. Вот если ему дадут даже всего-навсего шесть тысяч рублей и какой-то приработок и он будет заниматься, работать, делать репертуар, на первых порах это очень хорошо, потому что, самое главное, он получит место, площадку, где он выйдет на сцену, его увидит публика, и он научится еще выходить на сцену. У человека после консерватории, ведь они кончают не умея ничего.
  В е д у щ и й: Как? А чему там учат?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: В полном смысле слова ничего не умеют. В лучшем случае, если неиспорченный голос, это в лучшем случае.
  В е д у щ и й: Неиспорченный?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Да, неиспорченный.
  В е д у щ и й: Там портят голоса?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Во всех консерваториях. Потому что ведь, вы знаете, это не потому, что плохие педагоги, это нет, нет, это серьезнее, потому что педагог-то вам дает, но должны еще от него это взять уметь, взять, а вот уровень, культурный уровень, уровень развития молодых певцов, которые идут, вот, начинают свой путь в консерватории, зачастую очень низкий.
  В е д у щ и й: Культурный уровень?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Да-да-да.
  В е д у щ и й: Это важно?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: А как же! Конечно важно. Важно, чем ты живешь, твои интересы, какие твои мечты.
  В е д у щ и й: Мечты отражаются на голосе?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: А это все, вот это пение, это состояние души, вот, какое ваше состояние души, вот, то вы и производите.
  В е д у щ и й: У нас есть отработанная схема, по которой молодой певец, талантливый, начиная петь в провинциальном театре, попадает на большие сцены?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Ну, раньше-то это было сплошь и рядом. Особенно ваш театр, Свердловский театр, да, Свердловск у вас был город. Масса певцов пришло оттуда и в Большой театр, и в Мариинский театр, это одна из главный сцен была России, ваш театр. Я не знаю, в каком он сейчас состоянии, я не видела ваших постановок, но слава большая идет об этом театре. И консерватория ваша с традициями, и все такое.
  
  (Не смог поддержать разговор, не знаю, в каком состоянии сейчас наш оперный театр, не моя тема категорически.)
  
  В е д у щ и й: А проскакивают Москву, на Запад стремятся?
  
  (Плохой вопрос, смысловой кусок выпал. Хорошо, что она меня поняла, имелось в виду: из провинциальных театров сейчас в столицы стремятся или сразу на западные сцены?)
  
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Ну, на Запад стремятся, вы знаете, когда открыли границы, ясно, что всем интересно поехать, и себя показать, и людей посмотреть, но это все потом пройдет, дом есть дом, дома и стены греют. Знаете так, что все это пройдет. (Пауза.)
  В е д у щ и й: А у вас где дом, Галина Павловна?
  
  (И она продолжает дальше. Я думал, что она закончила, хотел сменить тему.)
  
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: И отбор произойдет; прежде всего, поехать на Запад - это просто посмотреть, это одно, а надо же работать, а там своих полно еще певцов. Их же тоже полно, почему кто-то должен отдавать свое место, допустим, во Франции, или в Германии, или в Америке, это его страна.
  В е д у щ и й: Школа где лучше, у нас или там?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Это тоже нельзя сказать, где лучше, где хуже. Есть плохие педагоги, есть хорошие педагоги, и театры есть плохие, их сколько угодно на Западе, их очень много, плохих театров, кстати. Допустим, в Германии этих театров оперных, господи, чуть не в каждой деревне, там, оперный театр, этот не может быть наполнен ни хорошими музыкантами, ни хорошими артистами, кстати, дирижерами, это все идет такой середняк махровый, идет туда.
  
  (И возвращаемся к вопросу про дом.)
  
  В е д у щ и й: Галина Павловна, вы сказали, дом есть дом. У вас где дом?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: У меня дом? Россия.
  В е д у щ и й: Россия?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Да.
  В е д у щ и й: Но у вас есть дома...
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Да.
  В е д у щ и й: Во Франции...
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Да.
  В е д у щ и й: В Америке...
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Да.
  В е д у щ и й: В Америке поместье продали.
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Да-да, во Франции у меня квартира, моя дочь с четырьмя детьми живет во Франции. Другая дочь моя живет в Америке с двумя детьми, так что, вот, в свое время советская власть так распорядилась, что раскинула нас по всему свету. Мои шестеро внуков все родились в Америке, так что у меня два дома. Один дом у меня в Москве, здесь, Россия...
  
  (Серьезная ошибка. Из ее интервью в Интернете я узнал, что она живет на два дома, и после того как она сказала, что дом у нее в России, решил проверить: у нее поменялась ситуация или она оговорилась? И когда она сказала: два дома, я, поторопившись, не дал ей сказать, какой второй дом. Я-то знал, что во Франции, но надо было обязательно дать Вишневкой это сказать. Диагноз: торопливость, невнимательность, плюс - переготовился.)
  
  В е д у щ и й: А нет чувства благодарности к советской власти, которая так распорядилась? Если бы она так не распорядилась, ну, не были бы вы состоятельными людьми.
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Вы знаете что, никто не имеет права мной распоряжаться. И благодарная я за это никогда не буду, какая бы ни была богатая женщина сегодня. Я никогда не забуду того унизительного чувства, когда нас лишили гражданства в семьдесят седьмом году, когда я узнала об этом по телевидению в Париже, сидя у телевидения, это забыть нельзя, и никакие деньги здесь не помогут.
  В е д у щ и й: Сейчас говорят много о том, что возвращаются старые времена. Вы знаете времена Советского Союза, знаете, как живут на Западе, знаете, как живут сейчас в России, нет у вас такого ощущения, старые советские времена приходят снова к нам?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Вот мы с вами сидим, мы на телевидении, я рассказываю всю историю, называю все вещи своими именами. В свое время меня выставили из России, и меня и Ростроповича, за то, что у нас в доме жил Солженицын. Какие же времена возвращаются? Может быть такое сегодня? Нет, не может, и слава богу.
  В е д у щ и й: С Солженицыным общаетесь?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Ну, общаемся, встречаемся конечно, он в Москве.
  В е д у щ и й: О чем говорите?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: О чем, ну, как я могу, о чем говорить?
  В е д у щ и й: Ну, может быть, о судьбах России, может быть, об урожае.
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Нет, не об урожае конечно.
  В е д у щ и й: О судьбах России?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Ну естественно.
  
  (Вот это мне очень понравилось. Картина: сидят Солженицын, Ростропович, Вишневская и говорят о судьбах России. На полном серьезе. Вот это масштаб личностей!)
  
  В е д у щ и й: Что говорит Александр Исаевич?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Не могу пересказывать его, не могу, он сам все скажет, вы у него спросите.
  В е д у щ и й: А вы что говорите?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Я? У меня надежды, и у него тоже, кстати, надежды.
  
  (Все-таки сказала, о чем говорит Солженицын!)
  
  Обязательно я надеюсь на самое хорошее, и уверена, что все будет как надо. И никогда не вернется то страшное омерзительное время торговли людьми, и все что хотите, это рабство было, советская старая система коммунистическая.
  В е д у щ и й: Если вы надеетесь на лучшее, значит, что-то сейчас вам не нравится.
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Мне не нравится? А когда бы человеку все нравилось, где бы он ни жил? В России или где-нибудь еще, всегда найдется то, что вам не нравится.
  В е д у щ и й: Ну что, например?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Ну что мне сегодня здесь не нравится? Не знаю, меня все устраивает.
  В е д у щ и й: Все-все?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Да, представьте себе.
  
  (Сама себе противоречит.
  Сейчас у меня домашняя заготовка. Я понял, читая ее интервью, что ее любимая тема - введение цензуры на телевидении. И вдруг - все нравится. Надо выводить на тему "вручную".)
  
  В е д у щ и й: В жизни, и в телевизоре, когда вы смотрите...
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Вот, можете себе представить... А, вот, телевизор когда смотрю, вот это да, вот это я могу вам сказать, что такие ужасные есть программы, и давно пора вводить цензуру, на мой взгляд.
  
  (Очень эмоционально стала говорить.)
  
  В е д у щ и й: О!
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: О! Вот так вот, я смотрю, вот, пройдя через все эти запреты советские, вот я говорю, сегодня глядя в телевизор (показывает пальцем в камеру), и вы видите порнографию эту, и мерзость какую-то бесконечную, эти песни, попса какая-то там, эта, которая вот сегодня царствует на телевидении вместо культуры, вот, я говорю, что пора вводить сегодня цензуру. Если интеллигенция, работающая, вот, на станциях телевидения, в печати, это же все интеллигенция, верно, в конце концов, если сами не понимают, что нельзя, а что можно. (Пауза.)
  В е д у щ и й: А вы бы встали...
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Обязательно есть.
  В е д у щ и й: Во главе комитета по цензуре?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Не думаю, что люди могут встать бы, я буду лучше заниматься тем, чем я могу заниматься, я могу научить петь и принести гораздо больше пользы народу своему, к которому я имею честь принадлежать, своим искусством, что я могу передать это молодежи, которая сегодня вот в России живет и нуждается в этом. А вот цензурой пусть займутся другие, которые не умеют делать то, что я умею делать. Я права? (Пауза.)
  
  (Я думал, не спросить ли, как требование ввести цензуру сочетается с клеймением советской власти, но решил, что времени уже не остается. Зря так решил.)
  
  В е д у щ и й: Мстислав Леопольдович до сих пор не желает выступать в России?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Нет, пока не хочет. Он сейчас, кстати, будет ставить "Войну и мир" в Большом театре, это будет премьера, должна быть в декабре. Прокофьева опера.
  В е д у щ и й: Но выступать, нет?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Выступать сам не хочет. (Пауза.)
  
  (Держал паузу, думал, сама расскажет. Но не надо было вообще об этом говорить, история с Ростроповичем очень известна.)
  
  В е д у щ и й: Почему?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: А обхамили его, вот так вот, знаете, и не хочу сказать, что я считаю, что он прав, нет, я не считаю, что он прав, на всякого идиота и дурака обращать внимание? Что он против него там сказал, это глупо, по-моему.
  В е д у щ и й: Вы его уговариваете?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Да, я ему говорю, что он не прав, но он пока, вот, видно (пауза), не привык к хамству, понимаете, не привык и не хочет привыкать, и он прав в этом смысле, привыкать к хамству не надо. У нас бывает иногда так вот, в России, такое, знаете, отношение к большому артисту. Ну, напиши, если не понравился, мало ли, нормально, если кому-то что-то не нравится, но хамить нельзя, нельзя, нельзя.
  В е д у щ и й: Галина Павловна, вы после Екатеринбурга куда?
  
  (Снова вывожу на тему двух домов. Совершенно зря. Лучше бы это время отдать на разговор про цензуру.)
  
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Я сейчас лечу в Париж, и через месяц я вернусь опять в Москву, у меня начинается в школе моей, центр оперного пения, я сейчас больше чем полгода бываю в Москве, может быть, больше в Москве, чем в Париже, сейчас.
  В е д у щ и й: Вы не хотите все-таки определиться, там или там? Где жить?
  Г а л и н а В и ш н е в с к а я: Вы знаете, что я вам сказала, что у меня дети и мои внуки живут за границей, они уже принадлежат наполовину другому, западному миру, они все там родились, мужья у моих дочерей иностранцы. Вот все, что теперь делать, куда я их потащу, могу сказать: а ну, все со мной! Не имею, права нет, посмотрим, больше, что я хочу, чтобы они любили Россию, я хочу, чтобы они бывали здесь чаще, но вот посмотрим, что будет дальше.
  В е д у щ и й: Спасибо большое! Галина Вишневская была сегодня на "Стенде", через пару минут рекламы смотрите прогноз погоды.
  
  Более тридцати вопросов.
  
  
  "Стенд" с Владимиром Соловьевым
  
  Владимир Соловьев прилетел на один день, презентовать свою книгу "Евангелие от Соловьева". Фабула такая: рождается ребенок, по всему выходит, что это второе пришествие Христа. Соловьев становится первозванным апостолом, Билл Гейтс, Тед Тернер у него на посылках, Соловьев организует встречу лидеров мировых держав с Христом, в общем, он там самый главный, и все персонажи реальные - Путин, Сурков, Буш. Закрадывается подозрение, что родился не Христос, а Антихрист, но разоблачение должно состоятся во второй книжке, которая еще не вышла.
  
  В е д у щ и й: Добрый вечер вот эта книга "Евангелие от Соловьева" (показываю книгу), вот это вот Владимир Соловьев, первозванный апостол. Добрый вечер, Владимир!
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Добрый вечер! Насчет апостола это, конечно, преувеличение, насчет того, что первозванный, потому что здесь речь идет об апостоле Антихриста.
  
  (Ну вот! В самом начале!)
  
  В е д у щ и й: Ах, вот все-таки сразу вы все сдали, вы все сдали сразу!
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Ну не совсем все сдал. А очень просто в шестнадцатом веке один из отцов церкви четко и ясно сказал: коль не знаешь, как отличить Христа от Антихриста во время второго пришествия, знай, Антихрист придет первым.
  В е д у щ и й: И Антихрист собрал команду в лице блестящего журналиста, самого богатого человека на земле Билла Гейтса, Тед Тернер, величайший медиамагнат, вам помогает. Что ж вы в такую компанию затесались да еще к Антихристу?
  
  (Был бы нормальный вопрос, если в его начале не было про "блестящего журналиста".)
  
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Очень просто. Во-первых, действительно известно, что весть о приходе Антихриста, как говорят отцы церкви, должна облететь весь мир единомоментно, поэтому, конечно, сейчас это возможно благодаря телевидению и Интернету. Поэтому если телевидение, то должен быть Тэд Тернер, как владелец CNN; если говорить обо всем имеющем отношение к киберпространству, то это, конечно, Билл Гейтс.
  В е д у щ и й: Ну и чтобы вести этот разговор, нужен Соловьев.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Абсолютно верно.
  В е д у щ и й: Который задает вопросы устами Ларри Кинга.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Тоже не случайно, потому что считается, что должно это быть как-то связано с землей Гоги и Магоги, а это то, что является Россией. Конечно, проявления, вежливо говоря, мании величия либо легкой формы шизофрении, когда ты пишешь книгу с таким названием, но она появилась вынужденно, потому что лет пять я занимался тем, что читал, читал, читал и думал о том, каким будет второе пришествие. Ясно, что нам не дано знать точно...
  В е д у щ и й: И понял, что без вас не обойдется.
  
  ("Поняли" - если уж на вы. Или - "понял, что без тебя".)
  
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Понял, что без меня-то, конечно, легко обойдется, но без реперных точек не обойдется точно. Известно, например, что Антихрист должен быть (пауза), во-первых, он должен считать, что он Христос, и должны поверить в то, что он Христос, то есть церковь должна сказать: да, это Христос. Затем очень важный момент, что Антихрист должен быть рожден неестественным методом, и как раз, когда я все это только думал, там году в девяносто девятом тут же пошли разговоры о клонировании, Туринская плащаница, соответственно, возможность клонирования по генным следам, ДНК-следам, которые есть на Туринской плащанице. То есть все начало складываться, плюс, конечно, когда появляется Антихрист, в него начинает верить большое количество людей, поэтому необходим Папа, который говорит "да", то есть все, что прописано в книге, не случайно.
  В е д у щ и й: Но не нужен был ни Соловьев, ни Тернер, ни Гейтс. Что случилось, когда Даниил попал на телевидение и сказал: услышали даже те, у кого не было телевизоров.
  
  (Какой Даниил? Книжку-то зрители не читали.)
  
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Конечно, абсолютно верно, но ведь так часто бывает, чтобы что-то в конечном итоге произошло, необходимо некое усилие. Например, газ и так легко воспламеняется, но все равно вы должны подойти, открыть крантик и зажечь спичку, а потом уже этот пожар тяжело остановить. Так и здесь, необходим всегда некий набор действий, условно говоря, печати, когда человечество сдается, потому что книга ведь на самом деле об обаятельной силе зла и об умении в таких легких совращающих моментах разглядеть зло, которое выглядит как добро, и сказать ему "нет".
  В е д у щ и й: Ну то, что Билл Гейтс оказался в компании Антихриста, это естественно, а то, что Соловьев оказался в этой компании? Вы-то что же себя туда загнали?
  
  (Про Соловьева и компанию мы уже говорили, с этого начали.)
  
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Ну, во-первых, тот, который в книге, это, конечно, не я.
  В е д у щ и й: Владимир Рудольфович Соловьев.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Конечно.
  В е д у щ и й: Телерадиоведущий.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Это было обязательно, потому что в книге Владимир Владимирович Путин, президент Российской Федерации...
  В е д у щ и й: Просит у вас аудиенции нижайше.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Нет, там по-другому, то есть он не просит, он говорит типа "а ну, быстро приехал". Но дает номер телефона, по которому один из людей, прочитавших книгу, попытался позвонить, потом возмущенно мне сказал: "Ты знаешь, там никого нет!" О да, это не телефон Путина.
  В е д у щ и й: Там должен был пойти запах серы, потому что там три шестерки в номере.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Потому что в Средние века, в честности в "Молоте ведьм", об этом написано, что появление чертей всегда должно сопровождаться запахом серы. Правда, я подумал, что, учитывая экологию, последнее время в мире вряд ли настолько запах был бы явственно читаем.
  
  (Где вопрос: "Так, Владимир Владимирович Путин - черт?" Где?)
  
  В е д у щ и й: Вы списали с себя вот этого лирического героя или это даже не лирический герой получается?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Нет, это совсем лирический, при этом он, конечно, принципиально от меня отличается. Но здесь есть важный момент, что... (Пауза.) Почему вообще появился Владимир Соловьев в этой книге? Ведь можно было взять некий вымышленный персонаж. Но когда я стал играть вот в эти реальные шахматы реальными историческими фигурами, но в вымышленных обстоятельствах, то было аморально оставить настоящего Владимира Путина, но не поставить настоящего себя. То есть тогда изволь подставиться тоже по полной программе.
  В е д у щ и й: А приятно играть вот этими шахматами, когда одна фигурка Путин, другая Тернер, третья Гейтс, Папа Римский?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Это не категория "приятно", это категория некой ответственности, и почти все люди, о которых я пишу, действительно с ними встречался много и неплохо их знаю, и поэтому портреты, они очень близки к истинным портретам. Хотя не все диалоги имели место быть, но часть реальных диалогов перешла в книгу.
  В е д у щ и й: У вас есть ощущение собственной гениальности?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: У меня есть ощущение вообще гениальности практически любого человека, с которым я встречаюсь, если он соответствует одному простому требованию: я считаю, что гениальный человек - этот тот, кто чувствует ответственность перед Богом за дарованный талант, поэтому работает в сто раз больше, чем обычный человек. Поэтому я считаю, что каждый из вот этого ростка способностей может в себе вырастить дерево гениальности.
  В е д у щ и й: Вы вырастили?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Мне было бы странно и глупо об этом судить, я могу сказать, что я много работаю, но эффективность, я думаю, будет оценена не мной.
  
  В е д ущ и й: Что будет дальше, во второй книге? Ну, очевидно, Страшный суд?
  
  (А пора было уже менять тему. Как это часто бывает с москвичами, беседа не однотемная..)
  
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Нет, очевидно, что во второй книге сначала должно быть царствование Антихриста, и, как говорят отцы церкви, оно продлится ровно три с половиной года.
  В е д у щ и й: То есть то, что он позвал всех в Израиль, там что-то должно произойти?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Конечно, потому что сначала должен быть восстановлен храм Соломона, должно идти сражение между силами света и силами тьмы. Мало того, вот в книге есть два персонажа, это два ветхозаветных старца, которые действительно должны пасть смертью и воскреснуть для борьбы с Антихристом, и победить его в конечном итоге.
  В е д у щ и й: А Владислав Юрьевич Сурков не спрашивал вас, в случае Страшного суда куда вы его определите вместе с Владимиром Владимировичем Путиным, туда или сюда?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Здесь нужно очень четко понимать, я думаю, что определять не мне, вот могу вам сказать абсолютно точно, что в случае Страшного суда определять никому из людей ничего не предстоит, все за них уже решено. Хотя такая смешная мысль. Смотрите, Страшный суд занимает какое-то время. Вот представьте себе кучу китайцев, они выстроились в линию, и вы каждому наливаете кока-колы, вам удастся...
  В е д у щ и й: Почему кока-колы?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Ну, например. Вам удастся когда-нибудь их всех напоить? Нет, потому что они рождаются быстрее, чем наливается стакан. Вот так и здесь, может быть, пока будут всех судить, то, с какой скоростью человечество будет рожать новых, превратит Страшный суд в перманентный процесс.
  
  (Ошибка! Надо было повторить вопрос - я спрашивал не о настоящем Страшном суде, а о Страшном суде в книге Соловьева. Куда он отправит Путина, в рай или в ад? Обязательно надо было повторить вопрос, не дать уйти от ответа.)
  
  В е д у щ и й: Вы с Сурковым дружны?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Да, у нас близкие товарищеские отношения много лет.
  В е д у щ и й: А не спрашивали его, почему Кремль так асфальтирует медийное пространство?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Нет, потому что у меня нет ощущения, что Кремль асфальтирует медийное пространство.
  В е д у щ и й: А кто же это делает?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Я вижу гораздо более интересную тему. Знаете, вот когда мне говорят: Кремль асфальтирует медийное пространство, и говорят это не на кухне, а в эфире, то я понимаю, что им, наверное, асфальта, что ли, не хватает.
  В е д у щ и й: Да не доехало до нас просто еще.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Да, думаю, что захотели бы, доехали бы сразу. Проблема в другом, проблема - с какой скоростью люди хотят нравиться, какое гигантское количество людей выстраивается в царственную очередь поцеловать пятую точку. Это гениально в свое время, по-моему, Виктор Шендерович, нет, это было у ребят из "Тушите свет", они это называли пятой колонной выстроившихся к пятой точке. В этом проблема, народ любит любить, ему нравится.
  В е д у щ и й: То есть самоасфальтирование происходит.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Абсолютно верно, притом с дикой скоростью.
  В е д у щ и й: И вот этих летучек у Суркова, их не бывает?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Между кем и кем?
  В е д у щ и й: Между Сурковым и руководителями федеральных телеканалов.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Ну, это надо спросить руководителей федеральных телеканалов. Я знаю, что такие летучки начались при Чубайсе, то есть первый был Анатолий Борисович Чубайс, который в девяносто шестом году, когда надо было обеспечить победу вашего земляка на выборах над господином Зюгановым...
  В е д у щ и й: Ну, конечно, мы оказались виноваты.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Вы не оказались виноваты, Анатолий Борисович не ваш земляк. Вот эту практику ввел он.
  
  (Я тогда понадеялся, что понятно было: Соловьев не отрицал, что летучки у Суркова бывают, он только сказал, что это началось при Чубайсе, он и в этом виноват оказался. Когда пересматривал, понял, что надо было это зафиксировать.)
  
  В е д у щ и й: А вот это самоасфальтирование, оно до какой степени дойдет?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Ну, каждый человек ведь решает это для себя. Меня часто спрашивают, вот я там с ребятами беседую, и у меня иногда возникает ощущение, как будто семьдесят лет в России правили инопланетяне. Вот инопланетяне были, большевики, чекисты, НКВДшники, половину расстрелявшие, убившие царскую семью, коль мы здесь находимся. Все время ощущение, что инопланетяне. Не-а. Это все мы. Гениальная фраза Жванецкого: заговор против страны есть, и в нем принимает участие весь народ.
  В е д у щ и й: Но остановится-то это когда?
  
  (Ну, уже лишний вопрос, хватило бы того, что сказано.)
  
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Тогда, когда люди поймут, что существует понятие личной ответственности. А у нас же привыкли во всем винить тех, кто выше, пусть на полступенечки, но выше, они виноваты, они там все сволочи, они все воруют, а мы здесь, а нам что делать, нам тож ничего не осталось, поэтому крохами, крохами. Вот когда ты не будешь оправдывать свою подлость высшей непорядочностью, начнется изменение.
  В е д у щ и й: Вы "К барьеру!" можете позвать кого угодно, без согласования с высшими инстанциями?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: А как вы себе представляете, вот у нас в стране есть несколько каналов, есть куча радиостанций и есть куча телевизионных газет. Вы думаете, те люди, которые работают в Кремле, занимаются тем, что постоянно отслеживают...
  В е д у щ и й: Так откуда же я знаю, чем они занимаются?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Ну вот у вас рабочий день как строится? А теперь представьте, что вот вам сказали: отследите все то, что происходит, например, у вас в Екатеринбурге, вы чем-нибудь еще сможете заниматься? Не-а. Вы будет только этим заниматься. Это мания величия журналистов, когда мы с вами искренне считаем, что Кремлю есть дело...
  В е д у щ и й: То есть у вас полная свобода слова, кого захотел, того позвал?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Полнейшая. У меня есть проблемы с приглашением ряда людей, потому что они не хотят идти.
  В е д у щ и й: Так вы один такой со свободой слова? Остальные-то жалуются, что не могут позвать.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Кто? Назовите фамилию. Познер кого-то не может позвать? Ну, кого не может позвать Познер? Света Сорокина кого-то не может позвать? Марьяна Максимовская кого-то не может позвать?
  В е д у щ и й: А чего же все жалуются, что со свободой слова у нас не очень?
  
  ("Все" - имел в виду не перечисленных Соловьевым. Просто абстрактных всех. Получилось чрезвычайно коряво.)
  
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: У нас со свободой слова не очень, вы абсолютно правы, но это разные категории. У нас со свободой слова не очень по одной простой и ясной причине. Должно быть не четыре или там восемь каналов, а сто каналов, которых принимают с одинаковой мощностью сигнала повсюду. Тогда будет реально свобода слова, а пока у тебя партий, или там, говоря условно, лидеров, больше, чем минут прайм-тайма на всех федеральных каналах, конечно, они будут сталкиваться лбами.
  В е д у щ и й: Так, может, это просто Соловьеву друг Сурков разрешает быть одному такому со свободой слова?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: А Сорокина кому друг?
  В е д у щ и й: Сорокина неизвестно еще выйдет в эфир или нет после лета.
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Да ну, если захочет, то выйдет. Свободен человек всегда внутри себя, вот если тебе приказывают, просто не выходи в эфир, если тебя давят - уйди из профессии, но если ты не можешь отстоять... (Пауза.) Это часть твоих обязательств как журналиста, ну, ты просто должен и все.
  
  (Светлана Сорокина с телевидения ушла. Как раз потому, что нельзя было звать этого, а нужно было звать того.)
  
  Мне тяжелее всего приглашать демократов.
  В е д у щ и й: Не верят они вам?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Да причем здесь не верят? Им, может быть, просто сказать нечего. Страшно другое. Ведь эфир чем страшен? Ведь когда ты говоришь: я не пойду, всем начинает казаться, что тебе есть что сказать, а вот когда ты приходишь, то вдруг выясняется, что дырочки и здесь дырочки.
  В е д у щ и й: Все, время вышло. Когда вторая книга с разоблачениями?
  В л а д и м и р С о л о в ь е в: Вторая книга, наверное, через полгода. Но тоже будет со смешным названием "Апокалипсис от Владимира".
  В е д у щ и й: Спасибо! Сегодня на "Стенде" был Владимир Соловьев, после рекламы смотрите прогноз погоды.
  
  Около тридцати вопросов, считая реплики.
  
  
  "Стенд" с Игорем Ларионовым
  
  Игорь Ларионов, легендарный хоккеист, приехал в Екатеринбург сыграть несколько благотворительных матчей. Говорит довольно медленно, чувствуется легкий акцент: слишком долго живет в Америке. И снова две темы. Вино и хоккей. После ухода из профессионального спорта основное занятие Ларионова - виноделие. Об этом можно было бы и не говорить, хватило бы разговора о хоккее, но если начать с виноделия, то можно показать не спортивную, незнакомую зрителям сторону личности Ларионова. К тому же разговор о виноделии мог привлечь зрителей, которые хоккеем не интересуются.
  
  В е д у щ и й: Сегодня на "Стенде" Игорь Ларионов, неоднократный чемпион СССР, мира, неоднократный обладатель Кубка Стенли, неоднократный олимпийский чемпион, легендарный хоккеист. Добрый вечер, Игорь Николаевич! Без Николаевича?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Без Николаевича.
  В е д у щ и й: Отвыкли вы в Америке?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Просто Игорь.
  В е д у щ и й: Добрый вечер, Игорь.
  И г о р ь Л а р и о н о в: Добрый вечер.
  В е д у щ и й: Если считать от "Матча всех звезд", то три с половиной месяца как вы ушли из профессионального спорта, вы сейчас кто?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Человек, который наслаждается жизнью, скажем так. Занимаюсь тем делом, которое мне нравится. То есть в данной ситуации на полпути проект, который сейчас вот идет в России, то есть это проезд ветеранов команды "Детройт Ред Уингз" по городам России и Белоруссии. По приезде в Америку, где-то начало апреля, я вылетаю в Калифорнию, чтобы сделать очередное вино уже нового урожая 2003 года. Это будет в Калифорнии, под названием "хет-трик". И после четырех дней в Калифорнии я вылетаю в Австралию на десять дней, где я буду делать вино под названием "трипл овертайм" 2003 года.
  В е д у щ и й: Вы виноградарь сейчас, винодел?
  
  (Ну, какой виноградарь?!)
  
  И г о р ь Л а р и о н о в: Ну, скажем так, начинающий, можно сказать, начинающий винодел. Мне это интересно, это мое хобби, скажем так, которое перерастает в такой большой интерес и превращается в бизнес.
  В е д у щ и й: А вы сами составляете букет?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Да.
  В е д у щ и й: Какое вино вы делаете? В Екатеринбурге оно не продается, не попадалось ни разу.
  И г о р ь Л а р и о н о в: Абсолютно верно. Первое вино, которое я сделал, это, значит, было в Калифорнии в Напа Валле, это очень известный винный регион Северной Америки, это типа, если кто-то, может быть, не знает об Америке, но это типа Бордо или Бургундии во Франции. Вот, я поучаствовал в купаже у моего друга, то есть мой приятель, или так, друг, винодел, владелец большого количества виноградников в Калифорнии в Напе, вот, и с его помощью, значит, я сделал первый купаж, который называется "хет-трик", в который входит три сорта винограда. То есть каберне совиньон, мерло и каберне франк.
  В е д у щ и й: Вкус на что похож?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Вкус похож, значит, немножко, так, черная смородина, немножко кедр, немножко табак и большое количество фруктов, то есть вкусовые качества.
  В е д у щ и й: Ваше вино продается в Америке или в России тоже?
  И г о р ь Л а р и о н о в: К сожалению, первая партия была небольшая, всего двести ящиков, и, как бы я ни хотел, чтобы она была в России, вот, мне не удалось доставить вино в Россию.
  В е д у щ и й: Выпили по дороге?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Потому что оно уже ушло где-то... (Пауза.) Вино было розлито в бутылки где-то в конце августа прошлого года и до Рождества уже было продано.
  В е д у щ и й: А сколько оно выдерживалось до розлива в бутылки?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Восемнадцать месяцев.
  В е д у щ и й: То есть это молодое вино получается.
  
  (Я не настолько в этом разбираюсь, чтобы спрашивать о молодом или немолодом вине.)
  
  И г о р ь Л а р и о н о в Ну, в принципе 2002 года, и, конечно, я себе оставил два ящика, которые я убрал для того, чтобы они просто полежали несколько лет, для того чтобы оно, как говорится, уже...
  В е д у щ и й: Оно расходится так, потому что это вино Ларионова или потому, что это просто хорошее вино, честно?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Для этого я выпустил первую партию, в принципе небольшую, двести ящиков, мне было важно посмотреть реакцию людей, которые увлекаются вином, которые пьют вино, вот и, соответственно, посмотреть, продается все-таки что́, продается имя или продается вино. Для меня было важно, значит, не только в моем первом купаже, во всех моих проектах важно то, что моя репутация здесь будет чистая, поэтому я стремился сделать так, чтобы качество вина было очень хорошим. И после первых дегустаций, которые, когда вино было сделано, то есть были первые дегустации, я в Детройте провел дегустацию большую, потом провел дегустацию в Москве с нашими сомелье, это где-то в октябре месяце было, поэтому второй купаж, который я буду делать буквально через несколько дней, пару недель там, в Калифорнии, будет уже нового урожая 2003 года. Там уже будет ящиков, наверное, может быть, в районе тысячи ящиков.
  В е д у щ и й: Может быть, дойдет до России.
  И г о р ь Л а р и о н о в: Думаю что да, дойдет.
  
  (Прошло четыре минуты разговора, тема меняется.)
  
  В е д у щ и й: Из знаменитой, знаменитейшей русской пятерки вы поддерживаете отношения со всеми?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Со всеми, кроме одного, Алексея Касатонова. (Пауза.) А с Макаровым Сергеем, Крутовым Владимиром, со Славой Фетисовым постоянно поддерживаем отношения.
  
  (Я не спросил, что там у них с Касатоновым, потому что не знал, что там у них. Возможно, это какая-то известная история, какая-то громкая ссора, не захотел показывать свою некомпетентность. А в хоккее я не разбираюсь, все "хоккейные" вопросы - результат консультаций со спортивными журналистами.
  А вот зачем я вообще спросил про отношения? Наверное, для перехода к следующему вопросу. Спортивные журналисты сказали, что любителям спорта это интересно. Но так и надо было спрашивать, без глупых заходов.)
  
  В е д у щ и й: А как дела у Константинова сейчас, после аварии?
  И г о р ь Л а р и о н о в: У Константинова дела в общем-то неплохие, скажем так, потому что он находится в Детройте, под присмотром сиделки, которая находится у него по его страховому полису, который, значит, у него каждые двадцать четыре часа до конца жизни. То есть женщина, которая приходит, занимается с ним, вот, и где раз, может быть, два раза в неделю вывозит Владимира на хоккей, когда играет "Детройт" дома.
  В е д у щ и й: "Детройт Ред Уингз" - это была русская команда. Вот сейчас у нас есть русский клуб "Челси", была русская команда "Детройт Ред Уингз". Ну, там была русская пятерка. Американский хоккей - индивидуальный хоккей, я говорю, я не разбираюсь в хоккее, я говорю очень общо, может быть, я ошибаюсь, наш хоккей - это командный хоккей. Когда вы стали играть там, команда поменялась или вы менялись в соответствии со стандартами НХЛ?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Дело в том, что вот вы сейчас сказали, что наш хоккей командный, а североамериканский индивидуальный.
  
  (Тут я испугался: вдруг, консультанты обманули, и он скажет: все не так, вы в хоккее не разбираетесь.)
  
  И г о р ь Л а р и о н о в: Я думаю, что сейчас уже поменялось все, гораздо по-другому. Сейчас стал хоккей североамериканский более командный, чем российский
  В е д у щ и й: Это ваше влияние?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Думаю, что да, думаю, что это не только наше влияние, думаю, что это влияние европейского хоккея. Дело в том, что сегодня, вот на данном этапе, последние несколько лет, канадцы нас обыгрывают практически на всех уровнях. То есть юношеские и, значит, взрослые, это, чемпионаты мира среди юниоров.
  В е д у щ и й: "Нас" кого, извините?
  
  (Ларионов же давно в Америке живет.)
  
  И г о р ь Л а р и о н о в: Ну, в смысле, Россию.
  В е д у щ и й: Угу.
  И г о р ь Л а р и о н о в: Из-за того, что они приняли наш хоккей, то есть они приняли все лучшее у нас и, значит, внесли все лучшее североамериканское, то есть получился такой небольшой микс североамериканского стиля и российского стиля. Вот мы, к сожалению, так и стоим на месте, то есть не двигаемся вперед, то есть мы не учимся сегодня у канадцев, как нужно правильно играть в хоккей, то есть как нужно правильно бороться в каждом матче, в каждом отрезке.
  В е д у щ и й: Вам предлагали возглавить российский хоккей, занять ту или иную руководящую должность?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Разговоры ведутся, велись вот. Но, к сожалению, конкретного ничего я пока не вижу и думаю, что нет смысла в моей ситуации делать какие-то решения определенные в плане федерации хоккея, потому что однозначно скажу вам такую вещь, что менять что-то невозможно, надо делать просто новую федерацию хоккея. Просто делать все с нуля, то есть строить новое здание с новым фундаментом. То, что происходит в федерации хоккея, - это, конечно, все это прошлое.
  В е д у щ и й: А что там происходит? Или там ничего не происходит?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Ну, дело в том, что, посмотрите внимательно, то, что происходит с хоккеем. Наши команды проигрывают постоянно на всех уровнях, значит. Наша лига сегодня, которая считается второй лигой в мире после НХЛ, сейчас уже, наверное, первая по зарплате. Но она не соответствует требованиям нашей экономики, которая не является передовой экономикой мира, а это все как-то вздуто, понимаете?
  В е д у щ и й: А откуда ж там деньги?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Деньги откуда? Деньги просто, понимаете...
  В е д у щ и й: Если они не соответствуют экономике?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Дело в том, что любой спорт, любой бизнес должен приносить деньги, понимаете, когда человек идет на хоккей, который зарабатывает зарплату сто двадцать - сто пятьдесят долларов в месяц и платит три доллара, а бюджет команды шестьдесят миллионов долларов, я в этом логики не вижу. Понимаете, должно же быть...
  В е д у щ и й: Так что, не должно быть у нас тогда сильного хоккея?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Хоккей может быть сильным, вы понимаете, но если мы говорим о хоккее, допустим, Швеции, где экономика процветающая, все в порядке, социально они защищены все, то есть у них страна довольно-таки успешная, здоровая нация, но тем не менее у них зарплата игроков не превышает там сто двадцать тысяч долларов в год.
  В е д у щ и й: То есть нашим игрокам нужно меньше платить?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Дело в том, что здесь не в зарплате, я человек, который, наоборот, сторонник именно того, чтобы не было ограничений в зарплатах. Но вы поймите такую вещь. Когда мы говорим о хоккее, допустим о стадионе, скажем, там, я не знаю, "Воскресенский", там, или суперлиги, или в Омске, который вмещает там четыре-пять тысяч зрителей, билеты стоят три - пять долларов на игру, а командный бюджет шестьдесят миллионов долларов, о чем мы говорим?
  В е д у щ и й: Ну, кто-то дал, ну нашелся добрый человек, ну и слава богу.
  И г о р ь Л а р и о н о в: Такого быть не должно, вы понимаете, должно все постепенно развиваться.
  В е д у щ и й: Так тогда все будут играть в НХЛ, в Швеции, еще где-то.
  И г о р ь Л а р и о н о в: На всех места не будет. Ради бога, понимаете, дело в том, что в Швеции сегодня наш лучший игрок не получит больше ста двадцати тысяч долларов, лига очень сильная шведская. В НХЛ только сильнейшие, НХЛ сегодня страдает от того, что именно большие зарплаты игроков, из-за того, что стало много команд, и такая сильная держава, как Америка, и такая сильная лига, как НХЛ, вот сегодня страдает от того, что многие команды теряют деньги. То есть люди считают деньги свои, то есть это бизнес, который приносит деньги, приносит доходы и приносит большую радость, допустим, болельщикам сегодня. Вот именно по этому поводу идет большая дискуссия, которая уже вылилась в то, что нет сезона в НХЛ, локаут.
  В е д у щ и й: Сейчас у вас правильно как? Благотворительный тур по России?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Абсолютно. Наша команда, в которой вот я сейчас играю, которая участвует в этом турне, это команда, которая уже многие-многие годы существует в Детройте, которая занимается вот именно то, что вы сказали, благотворительностью, потому что у нас весь год расписан, каждый выходные дни, значит, мы играем благотворительные матчи. Мы играем в штате Мичиган, мы играем с полицейским дипатментом, с пожарниками, компания "Форд" имеет свою команду, компания "Крайслер" и так далее. То есть разные компании, то есть вот, просто люди играют, любители, им интересно играть в хоккей, они нас приглашают на эти игры, у нас все уже расписано, и все средства от матчей обычно идут на тот или иной, значит, фонд, который отправляет, допустим, там деньги на борьбу с раком. То есть команда благотворительная.
  В е д у щ и й: То есть в Россию вы приехали фаундрайзингом заниматься?
  
  (А по-русски?)
  
  И г о р ь Л а р и о н о в: В принципе да, в принципе да.
  В е д у щ и й: Из Америки, где экономика такая (показываю рукой), в Россию, где экономика - такая (показываю рукой).
  И г о р ь Л а р и о н о в: Дело в том, что, вы понимаете...
  В е д у щ и й: Или здесь раз шестьдесят миллионов долларов бюджет у клуба, то можно что-то найти?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Дело не в этом. Дело в том, что в любом случае в двух или трех матчах мы здесь, в России то есть, вручаем комплекты формы детям российским. Это как типа даем мальчишкам возможность получить эту экипировку для того, чтобы у них была мечта в жизни вырасти хорошим хоккеистом.
  В е д у щ и й : Последнее, очень короткое. Мальчишки на вас посмотрят, дворовые коробки у нас есть, пойдут играть в хоккей, станут хорошими хоккеистами. Вы хотите, чтобы они уехали в НХЛ, как их кумир Игорь Ларионов, или остались в России?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Дело в том, что, если сегодня говорить, допустим, о хоккее, который я сейчас смотрю, езжу, для меня Москва - это еще не Россия, понимаете, и вот что мы сейчас видим, допустим, в Тюмени, видели в Белоруссии, видим в Екатеринбурге, то, что очень мало средств местные власти вот именно на...
  В е д у щ и й: Что говорит Игорь Ларионов? Мальчишки, играйте в хоккей, как я, и уезжайте в НХЛ зарабатывать миллионы или играйте в России?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Для того чтобы играть в хоккей, необходимо, чтобы у мальчишек была возможность играть в хоккей, для того, чтобы были хоккейные коробки...
  В е д у щ и й: Но потом в НХЛ или в России?
  И г о р ь Л а р и о н о в: Дело в том, что мы говорим сегодня о том, что, если будет наша экономика правильная, то есть чистая, конечно, хочется, чтобы они играли дома, в России, но пока мы этого не можем сделать, понимаете, это все то, что сегодня раздуты цены российской суперлиги, это неправильно. Поэтому я считаю, что. конечно, хочется, чтобы они находились именно в России.
  
  (Трижды повторенный вопрос. Четвертого раза бы не было, даже если бы он не ответил.)
  
  В е д у щ и й: Спасибо большое. Винодел Игорь Ларионов был сегодня на "Стенде". Через пару минут рекламы смотрите прогноз погоды.
  
  Чуть больше тридцати вопросов.
  
  
  "Стенд" с Анатолием Приставкиным
  
  В е д у щ и й: Добрый вечер, сегодня на стенде Анатолий Приставкин, во-первых, писатель, во-вторых, советник Президента Российской Федерации по вопросам помилования и председатель комиссии по помилованию при Президенте Российской Федерации. Добрый вечер, Анатолий Игнатьевич!
  
  (Отчество "съелось". Звучит это как "добрый вечер, Анатолий". Ужасно.)
  
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Добрый вечер.
  В е д у щ и й: Анатолий Игнатьевич, по-моему, девять лет, да, в 2002-2001-м это все закончилось, а работа комиссии началась где-то в 92-м году, если я не ошибаюсь.
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Да, в декабре 2001-го наша комиссия центральная была расформирована и возникли региональные комиссии в семидесяти девяти регионах.
  В е д у щ и й: Это себя оправдало?
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Вы знаете, я очень подозрительно как бы отнесся, хотя против не был, потому что любое новшество, как говорят, оно два чувства. И первое, хочется что-то по-новому, мы девять лет, десять лет, устали уже работать. Тринадцать человек еженедельно, двести - триста дел, это дома субботы-воскресенья не было. У моей дочки портилось настроение, как только она видела папку у меня на столе: я не буду опять с ней гулять. А с другой стороны, мы боялись, что в регионах комиссии попадут в большую зависимость от руководства, от начальства все, и будут какие-то решения, которые под давлением, может быть...
  В е д у щ и й: Много тогда об этом говорили.
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Много говорили, но я выступил даже тогда по ТАССу, по-моему, или еще... с тем, что поддерживаю это начинание, реформу и надеюсь, что они пройдут нормально, и должен сейчас сказать, они действительно себя оправдали.
  В е д у щ и й: Но миловать, по-моему, стали меньше.
  
  (Что значит "по-моему?" Я же говорю об официальных данных, а не о своих подозрениях.)
  
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Миловать меньше, но тут не от комиссии зависит, и даже не от президента. Ну, во-первых, я должен сказать в продолжение того, что я говорил, нас тринадцать было человек, видных людей, всё, а сейчас, а сейчас в каждом регионе от десяти до пятнадцати там тоже видных граждан России. Понимаете ли, и если всех суммировать, это около тысячи человек. Причем они приближены к натуре, приближены к тем людям, судьбы которых они решают, они могут принимать местное население, могут отвечать на правовые вопросы и просьбы и прочее. И это оказалось очень действенно, практически это даже основа гражданского общества вот возникает такая вот, в лице вот этих комиссий.
  В е д у щ и й: Но эта тысяча меньше направляет, насколько я понимаю, предложений о помиловании, чем тринадцать человек, которые были в центральной московской комиссии.
  
  (Опять: "насколько я понимаю".)
  
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Это другой вопрос. Мы работали в других условиях другого уголовного кодекса. Мне пришлось как раз участвовать в разработке под руководством Дмитрия Козака нового, поправок к новому уголовному кодексу, это там двести поправок было, которые потом утвердила Дума, и одно из интереснейших - там были послабления очень мощные для молодежи, для женщин. Все это очень хорошие поправки были, но там были такие решения, как статьи об условно-досрочном освобождении. Раньше там, ну, вот за кроссовки, за мелочь, за все, люди сидели три - пять лет, и у них не было почти возможности каким-то образом, кроме как через помилование, выйти. Сейчас они не зависят даже как теоретически, практически по-другому может быть, от руководства учреждения, они могут - подошел их срок, - они подают заявление прямо, может быть, даже через голову своего руководства, прямо в суд. Ну, так Лимонов вышел, там многие так вышли. И суд решает условно-досрочное освобождение через половину, ну, половину срока, так, если на три, на четыре года осудили, полтора года - или он на помилование подает, или на условно-досрочное. И у нас по условно-досрочному вот за прошлый год вышло около трехсот тысяч человек, а они бы шли через помилование, вот это и был поток основной.
  В е д у щ и й: А есть разница, принципиальная, между помилованием и условно-досрочным освобождением? Кроме того что и там и там человек на свободе оказывается.
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н : Помилование - это милосердие, это не судимость, ничего не снимается с него, человек условно-досрочный, он как бы, ну, освобождается раньше времени по сроку, все - он свободен, он юридически свободен, и ничего страшного уже не происходит, если он не повторит своих преступлений. С помилованием это совсем по-другому.
  В е д у щ и й: А помилование, это вообще что такое?
  А н ат о л и й П р и с т а в к и н: Помилование, это как раньше говорили, царское милосердие, милосердие высшего лица в стране. В Англии королева, там в других станах президенты, вот в России президенты. Человеку, ну, вы помните пушкинское знаменитое, когда она просит за Гринева, приходит к императрице, и та говорит: вы хотите оправдать или хотите милосердия? Она говорит, нет, не правды я хочу, милосердия. И милосердие превыше истины, милосердие - это самая высшая истина, она божественная истина, вот это она существует во всех странах, и у нас тоже.
  В е д у щ и й: Ну, вот вопрос, казалось бы, да, что такое помилование, странный вроде бы, понятно, помиловали, но...
  
  (Ужас! Или задавать вопрос или не задавать, но комментировать собственные вопросы, оценивать: "странный" - так нельзя категорически.)
  
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Пряник и кнут.
  В е д у щ и й: Но... но вот смотрите, Анатолий Игнатьевич, мы говорим, что этот человек был осужден неправильно...
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Нет.
  В е д у щ и й: Мы говорим о том, что этот человек получил срок, несопоставимый с преступлением, потому что законодательство, оно такое у нас, когда за три колоска или за кроссовки сидят пять лет, семь лет.
  
  (Приставкин говорил про три-пять лет. Я УК наизусть не знаю. Зачем повысил сроки до семи лет? Чтобы страшнее было?)
  
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: За колоски, пожалуй, уже нет, это при Сталине.
  В е д у щ и й: Ну, это я так уже.
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Нет, нет, почему, у нас осуждали, я сам свидетель таких, я же еще в те времена жил. Вот, но мы не ставим под сомнение решение суда, решение суда для нас закон, мы сморим все остальное. Суд прошел, человек пробыл половину срока, три четверти срока, из десяти девять лет, построил церковь, его простила жена, на которую он поднял руку, он заболел сильно или какие-то другие обстоятельства. Ну, масса, сотни обстоятельств жизненных. После у него хорошие характеристики, ему говорят, он хорошо ведет, примыкает к положительной части сидящих, он организовал там досуг.
  В е д у щ и й: Ну, то есть вы видите, что он исправился, и после этого милуете.
  
  (Помогаю сформулировать ответ.)
  
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Только. Мы не должны подвергать население опасности, и помилование это индивидуально, это не амнистия, где там по статьям освободили сто тысяч человек, и потом не знаешь, что с ними делать, и потом они возвращаются обратно. Мы каждое дело взвешиваем на руках, вот в этом-то и была наша боль, что некоторые не выдерживали, даже в комиссии, сердце начинало болеть. Споришь о нем, ну, например, подает человек на помилование, а он лежит в больничке, как это по-тюремному, с туберкулезом, мы знаем эту больничку, и знаем, что там есть лекарства. Сейчас лекарства, туберкулез даже ниже пошел, очень сильный был туберкулез. Мы знаем, что он попадет на свободу, где он в ту больничку никогда не попадет. Попадет - нет денег на лекарства, а они почти все сейчас, как говорят, негосударственные. И так далее, и тому подобное. И вот мы решаем его судьбу. Мы его выпустим - подвергнем опасности его жизнь, задержим его - мы как бы не милосердные, и все прочее. И мы решаем каждую судьбу, начинаем взвешивать (показывает руками), спорим, иногда часами спорим об одной судьбе.
  В е д у щ и й: Тяжело вот это вот, когда взвешивают судьбы? (Тоже показываю руками.)
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Тяжело взвешивать. Я говорил, что многие не выдерживали. Когда меня иногда спрашивают, Булат Окуджава, который десять лет проработал от начала в комиссии, я говорю, а может быть, он прожил дольше, он же ведь тоже переживал за каждую судьбу. Вот, может быть, Лев Разгон бы дольше прожил, ведь это же нагрузка, ну, она потяжелей физической.
  В е д у щ и й: Вы убежденный противник смертной казни?
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Я противник, я выступаю против смертной казни.
  В е д у щ и й: Вы же голосовали за сметную казнь для Чикатило.
  
  (Домашняя заготовка.)
  
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Да, вы правы.
  В е д у щ и й: И сказали, если мне не изменяет память, "мы убиваем животное".
  
  (Конечно, не изменяет, долго учил наизусть.)
  
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Да, я так и сказал, что я никогда не прощал тех, кто поднял на детей руку. Вы знаете, я выжил благодаря хорошим людям, но в детстве претерпел невероятное насилие от взрослых. И я ненавижу до сих пор этих, они мне снятся по ночам, до сих пор. И сейчас я написал повесть, как у меня воспитанник, над которым издевался, издевались несколько человек, ну это образ, превращается временами, вдруг начинает чувствовать, что у него начинают отрастать зубы, у него морда удлиняется, он идет спать, ложится отдельно от семьи, ночью выходит и начинает искать своих насильников до сих пор. А потом обратно возвращается, шерсть у него уходит, и он дрожит от этого озноба, от того, что он ночью делал, но он никого не убивает.
  В е д у щ и й: Так, может быть, правы, те, кто говорит, что в каких-то случаях нужно применять смертную казнь? К террористам. например? Беслан?
  
  (Неужели нельзя было четче сформулировать? "Террористы убивают детей".)
  
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Вы знаете, я слышал такие, даже, по-моему, один из величайших писателей нашего времени Александр Исаевич Солженицын, вещи...
  В е д у щ и й: Ой! (Машу рукой)
  
  (Конечно же, в разговоре с Галиной Вишневской показывать свое отношение к Солженицыну было бы неуместно. Здесь не менее неуместно - я не литературный критик.)
  
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Даже выступил... Не надо, не надо, он великий писатель, вы его можете любить не любить, там есть разные, но меня больше всего удручает, что он, знающий нашу систему, выступает за смертную казнь. Дело вот в чем, что, зная нашу судебную систему, она настолько не совершенна, и даже совсем несовершенна, и необъективна очень во многом. Если мы введем, маленькое сделаем окошко, понимаете, в него прорвутся все страсти, все страсти, и расправы с теми, кто как раз не защищен. Так в Америке происходит. Я же в своей книге описываю, я же взял... просто кто? Я взял социальный уровень, это же все попадают люди, которые не могут защититься. Шоферы, грузчики, все, там нет ни одного человека с высшим образованием. А сколько мы, как мне говорят, казнили, они не могут вернуться, а мне говорят, что тот не виноват, тот не виноват, этот не виноват. Мы же начнем убивать тех, кто не защитится, а у кого деньги есть, он откупится всегда. Вот вам и смертная казнь будет.
  В е д у щ и й: Самое последнее. Очень мало времени у меня остается, чтобы сказать: на "Стенде" был Анатолий Приставкин, и вот если бы вам пришлось выбирать, и мне сказать, вы могли бы как сказать: "Анатолий Приставкин, писатель" или "Анатолий Приставкин, председатель комиссии, советник президента"?
  А н а т о л и й П р и с т а в к и н: Ну, вы знаете, как сказал Лев Разгон, этот отрезок помилования, он занял филейную часть моей жизни. Это Разгон сказал. Ну, все-таки если бы я не был писателем, я бы чувствовал себя как-то...
  В е д у щ и й: Спасибо большое. Писатель Анатолий Приставкин был сегодня на "Стенде". Через пару минут рекламы смотрите прогноз погоды.
  
  Что-то около пятнадцати вопросов.
  
  Нечасто, к сожалению, бывает, что двенадцати минут категорически не хватает. Еще бы полчаса, и какой мог бы получиться разговор о том, как тринадцать человек исполняли роль Господа Бога.
  
  Приложение 2
  
  Во второй половине девяностых годов разговорные программы были еще чем-то новым. Ну не знали наши потенциальные гости, что это такое, с чем едят, во что нужно одеваться, не очень понимали, стоит или нет принять приглашение, когда зовут. Тогда я написал вот такой текстик, в девяносто седьмом году, после года работы на телевидении. Он активно перепечатывался разными газетами. Печатается без изменений. Потому что дух времени. Но в общем-то почти все до сих пор актуально.
  
  
  Инструкция по использованию журналистов,
  или Несколько советов тем, кто идет на интервью
  
  Чисто технический момент - не надевайте одежду в мелкую клеточку или горошек - на экране будет рябить. Посмотрите на свою обувь - на телевидении есть и общий план.
   (Помните про то, что на "Стенде" ног не видно? Тогда была другая студия, помучились и стали делать "закрытые" столы.)
  
  Если журналист вас перебивает, то, за исключением клинических случаев, он делает это не потому, что вас, замечательного, презирает, а потому, что ему надо задать максимальное количество вопросов в ограниченное время и сделать программу динамичной.
  
  Если журналист имел глупость "обрезать" вам главную мысль или вам невтерпеж что-то дополнительно сообщить народу, выслушайте вопрос, коротко (!) скажите то, что хотели, и начинайте отвечать на заданный вопрос.
  
  Если журналист начинает задавать вам агрессивные вопросы, не обижайтесь - он просто старается сделать программу интересной.
  
  Если вам известна хотя бы тема программы, то основные вопросы нетрудно угадать. Продумайте ответы.
  
  Когда вас спрашивают про бузину, не стоит отвечать про дядьку. Даже если журналист вам попадется недоразвитый, среди телезрителей пара умных людей всегда найдется.
  
  Специально для заезжих знаменитостей - вы уверены, что в этом городе вы более популярны, чем сидящий перед вами журналист?
  
  Не хамите журналисту - его видят в телевизоре чаще, чем вас, и многие даже любят. Хамство по отношению к журналисту примут на себя его поклонники, и вы потеряете избирателей.
  
  По той же причине - у журналиста хоть сколько-нибудь поклонников да есть - можете сказать в эфире ему (программе) пару комплиментов. На самом деле это будут комплименты зрителям, а заодно вы еще и расположите к себе журналиста.
  
  Если же вам хамят, ни в коем случае не хамите в ответ. Упражнения в хамстве могут быть полезны для рейтинга программы, но губительны для рейтинга политика. К тому же эту игру вы запросто можете проиграть.
  
  Поэтому спокойно отвечайте на вопросы, каким бы тоном они ни были заданы. Ваша выдержка наверняка понравится зрителям, а хамство, направленное на вас, оставшись без ответа, ударит по тому, кто хамит.
  
  Ни в коем случае не смотрите в камеру, отвечая на вопросы. Это не депутатская трибуна, это интервью или ток-шоу, то есть беседа двух людей друг с другом, и смотреть в сторону от собеседника просто невежливо. Если еще журналист начнет задавать вопросы, глядя не на вас, а в другую сторону, в камеру, вы будете выглядеть полным идиотом.
  
  Это правило не касается тех случаев, когда вы обращаетесь напрямую к телезрителям.
  
  Даже если ведущий вам не нравится, но вы понимаете, что эту программу смотрят (слушают), принимайте приглашение прийти в эфир (на запись). Ваш вкус может не совпадать со вкусом аудитории, а для вас главное именно она, а не журналист.
  
  Вы уверены, что сказали именно то, что имели в виду?
  
  На этот совет, конечно, никто не обратит внимания, но все же в эфире лучше не врать.
  
  Не воспринимайте комплименты журналиста слишком серьезно. Для него разговор с вами - способ повысить рейтинг программы, а не мечта всей жизни. Но какая разница, что заставляет его хорошо к вам относиться, для вас главное - конечный результат.
  
  Если вас зовут в эфир, значит, вы нужны. Можете ставить условия.
  
  Поставили? А теперь подумайте - нужны ли вы настолько.
  
  Не выговаривайте журналисту, что он что-то там не так осветил. Он на вас не работает. Предложите деньги. Если возьмет и не так осветит, тогда и выговаривайте.
  
  Пауза в вашей речи - это та форточка, через которую влезет журналист.
  
  Можете счесть этот совет невежливым, но сходите перед эфиром в туалет. В эфире надо думать о том, как продолжить разговор, а не о том, как его побыстрее закончить.
   (Тогда еще были длинные эфиры.)
  
  Если вы большой начальник, журналист может вас слегка бояться. Сами предложите ему задавать острые вопросы - только так можно сделать интересную программу.
  
  Комфортная беседа, удобные вопросы - вам это будет приятно, но об этом никто не узнает - все выключат телевизор.
  
  Не расстраивайтесь, если тема не раскрыта полностью. Поверхностность - это врожденный порок как телевидения, так и радио. Выступление в эфире - это не доклад на конференции, здесь главное - выглядеть.
  
  Не думайте, что ради вашей персоны или вашей темы журналист перевернет горы литературы, тем более ее просто может и не быть. Поэтому он может не задать вопрос, на который вы можете дать интересный ответ, просто по незнанию. Подскажите ему вопрос заранее или сами заговорите об этом в эфире.
  
  И вообще, помните, что вы не меньше журналиста заинтересованы в том, чтобы программа получилась интересной. Помогайте журналисту.
  
  Ради того чтобы программа получилась интересной, в эфире можно даже поссориться, но не забывайте, что вы с журналистом делаете одно дело - интересную программу, что вы разговариваете с имиджем, с функцией, а не с реальным имяреком. Не переносите эфирные отношения и мировоззренческие разногласия на личные отношения.
  
  Не старайтесь казаться умнее, чем вы есть. Не получится.
  
  Говорите медленно - надо же зрителям иногда выспаться.
  
  Приходя к врачу, вы не говорите в ответ на его просьбу лечь на живот: "Нет, я лягу на бок". Помните: журналист такой же профессионал, как врач, не лезьте к нему с советами: это сделать так, а это этак.
  
  Отсюда же - никаких "нет, я все-таки продолжу!". Доктор сказал в морг, значит - в морг.
  
  Не обижайтесь на глупые вопросы, глупый вопрос - это прекрасная возможность дать умный ответ.
  
  Не отвечайте односложно, говорите, в нужный момент вас остановят.
  
  Если в вашей биографии есть неприятный, но известный всем эпизод, уговорите журналиста его не касаться. Пусть зрители останутся в уверенности, что вы полный... отъявленный... и законченный... (Пробелы заполните сами.)
  
  Никогда не забывайте, что вы сидите перед большой аудиторией, а не перед маленьким журналистом.
  
  Если вам нечего ответить, кроме "да", "нет" или "кто вам это сказал?", используйте вопрос просто как повод порассуждать на эту тему. Или на другую.
  
  Не ленитесь, отвечая на вопросы. Так же как и журналист, вы пришли в эфир работать, только вам, в отличие от него, ничего не заплатят.
  
  Вы имеете полное право заранее обсудить не только тему программы, но и конкретные вопросы. Впрочем, не надейтесь, что вам дадут полный список вопросов, да еще в тех формулировках, в которых они будут звучать в эфире.
  
  Еще раз: вы пришли в эфир, чтобы работать на аудиторию. Снисходительно позволяя журналисту плясать вокруг вас, вы оскорбляете зрителей.
  
  Если в конце программы ведущий говорит, что у вас есть тридцать секунд, значит, у вас действительно есть тридцать секунд, уложитесь в них, иначе вас жестоко и некрасиво "обрежут".
  
  Заранее продумайте последнюю фразу. Штирлиц был прав насчет того, что запоминается именно она.
  
  Запомните, главное - сделать интересную программу, а не высказать в эфире ваши умные мысли.
  
  Не забывайте старый лозунг Дикого Запада: не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет.
  
  Главное - побольше специальных терминов. Ваша жена будет в восторге от того, какой вы умный, и какая вам разница, что никто, включая жену, ничего не понял.
  
  Если вы молчите, это не значит, что вас не показывают. Когда говорит журналист или второй гость, не стоит ковырять в носу.
  
  Не стремитесь поздороваться со зрителями (слушателями) в эфире, ведущий сделает это за вас.
  
  Не смотрите в монитор. Попросите домашних записать программу с вашим участием на видеомагнитофон и любуйтесь на свою персону дома, а не во время разговора.
  
  И помните, что вас обязательно постараются показать и подать красиво, убогие гости никому не нужны.
  
  Даже в пылу полемики старайтесь не бить себя в грудь - на груди, как правило, прицеплен микрофон.
  
  А когда вам его прицепили, не вскакивайте, если что-то забыли, скажите, и вам все принесут, потому что денег за оторванный микрофон с вас, конечно, не возьмут, но обиду затаят.
   (Понятно, тогда еще не было радиомикрофонов.)
  
  Врать нужно убедительно.
  
  Не прячьтесь за группу (фирму, партию), которую вы представляете. Видят-то вас одного, не бойтесь высказывать собственное мнение.
  
  Но будьте готовы отдуваться за всех.
  
  Не тащите в эфир всякие бумаги, отчеты и таблицы, пользоваться ими наверняка не придется.
  
  Не пытайтесь показывать в камеру какие-нибудь картинки или фотографии, ничего хорошего из этого не получится. Если показать что-то необходимо, скажите об этом заранее.
  
  Кстати, "заранее" по отношению к телевидению - это за день до эфира, а не за пятнадцать минут.
  
  Ну купили вы этого журналиста. Ну написали для него список удобных для вас вопросов. А зрителям-то вы не забыли заплатить, чтобы они на вас любовались?
  
  Если обсуждается конфликтная ситуация, журналист может представлять точку зрения, противоположную вашей. Но это не значит, что он действительно ее придерживается.
  
  В этом случае можно заранее обговорить правила игры. Например, журналист задает вопрос, если ваш ответ его не устраивает, то он повторяет вопрос или переиначивает его, после этого ваш ответ принимается, каким бы он ни был, и тема закрывается.
  
  Помните, что журналист дилетант во всем, кроме своей профессии (хотя и в ней он может быть дилетантом). Вы всегда можете его переиграть, углубившись в специальные подробности.
  
  Если вы не хотите отвечать на определенный вопрос, скажите об этом заранее. Вы нужны журналисту, и он может пойти на некоторые уступки, если, конечно, он не начнет программу именно с этого вопроса.
  
  Помните, что журналист может задать неприемлемый для вас вопрос просто по незнанию того, что он неприемлемый.
  
  То, что интересно вам, совсем не обязательно интересно аудитории.
  
  Вы можете просто не ответить на неудобный для вас вопрос в эфире, но если вы будете отказываться отвечать часто, то, спрашивается, зачем вы вообще пришли?
  
  Если вы не хотите, чтобы, услышав вас, зрители переключались на другие каналы, то ни за что не говорите обтекаемо, говорите конкретно, образно, ярко.
  
  Не приставайте к телевизионщикам с просьбой переписать вам программу с вашим участием, воспользуйтесь чудесами техники - поставьте дома видеомагнитофон на таймер.
  
  Если в вашем ведомстве случился скандал, немедленно принимайте приглашение прийти в эфир. Будет лучше, если вы все объясните сами, чем дадите журналистам повод вволю "наинсинуироваться".
  
  Событие - это то, что сегодня. Не вчера и не завтра.
  
  Не стесняйтесь напоминать службам координации телеканалов о событии, которое должно произойти.
  
  Самое напряженное время на телевидении - вторая половина дня. Если вы сообщите о мероприятии во второй половине дня, то может получиться, что на съемку просто некому ехать, даже если событие интересное.
  
  Журналисты всегда врут. И с этим ничего не поделать. Причины - необразованность, замотанность, необходимость сжимать информацию.
  
  Но вранье можно минимизировать.
  
  Толковый пресс-релиз - половина дела.
  
  Пресс-секретари должны действительно помогать. Журналисты должны знать сотовый телефон пресс-секретаря.
  
  Важное для вас событие, которое вы, может быть, полгода готовили, для журналистов как очередная болванка для токаря.
  
  К журналистам нужно относиться уважительно.
  
  Сытый журналист - добрый журналист.
  
  Если вам часто требуется внимание СМИ, "заведите" на каждом телеканале своего журналиста.
  
  Если вы не часто проводите мероприятия, на которые приглашаете прессу, - обратитесь к специалистам из пиар-агентств.
  
  То, что кажется интересным вам, совсем не обязательно интересно журналистам.
  
  Когда журналисты говорят: "Нам это не интересно", они имеют в виду: "Это не интересно зрителям". И часто они бывают правы.
  
  У журналистов тоннельное зрение. Они видят "сюжет", они мыслят в категории "сюжета". Если из события нельзя сделать сюжет - события не существует.
  
  Журналисты скажут: "Да, это интересно, мы приедем снимать", при соблюдении следующих условий.
  
  1. Это должно быть понятно. Конференция под названием "Триангуляция в условиях девиации на фоне когнитивного диссонанса" их не заинтересует. Учтите, что журналисты, как правило, не очень образованны.
  
  2. Это должно быть социально значимо. Событие должно касаться как можно большего количества жителей области.
  
  3. Это должно быть зрелищно. Скажите: "Пройдет конференция, прочитают восемь докладов", никто не приедет. Скажите: "Докладчики будут петь" - приедут все.
  
  4. Тема должна быть "нагрета". Конференция "Новое в способах профилактики гриппа" неинтересна. Другое дело, если эта конференция проходит во время пандемии "испанки".
  
  5. Желательно, чтобы тема была скандальна.
  
  6. В событии, в пресс-конференции участвуют известные лица.
  
  Если произошло неприятное для вас событие,
  то можно попытаться скрыть это от журналистов.
  
  Если не получается,
  то можно минимизировать информацию. К примеру, если вы дадите журналистам интервью, будет большой сюжет. Если не дадите - им придется обойтись коротким сообщением.
  
  И самое правильное:
  если не удалось скрыть неприятное событие, можно добиться максимально выгодного его освещения. Для этого нужно давать как можно больше информации журналистам в выгодной для себя трактовке.
  
  И наконец, усвойте старую истину, которую еще никто не отменял: что бы о нас ни говорили, лишь бы говорили.
  
  
  Приложение 3
  
  "Студии Город", городскому радио Екатеринбурга, первому демократическому электронному СМИ города, недавно исполнилось пятнадцать лет, и меня попросили что-нибудь написать. Вот, чтобы не пропадало.
  
  
  "Студия Город"
  
  Если бы я проработал эти годы в другом месте, наверное, вспоминал бы их с таким же удовольствием. 1991-1996 годы, мне двадцать один - двадцать шесть. Возраст такой, обязывает. Но нет, все-таки "Студия Город" - это было нечто особенное.
  
  ***
  Девяносто первый, девяносто второй, девяносто третий годы, послереволюционные, у начальства в голове закоротило, и слово "редактура" приравнялось к слову "цензура". А тогда это была расстрельная статья. Можно было ВСЕ.
  
  ***
  
  Новая российская журналистика, как она зарождалась, - это и есть "Студия Город" начала девяностых.
  Мне вообще безумно повезло, что я попал в щель между эпохами. В Казахстане, где я начал работать на радио (в 1988 году, в девятнадцать лет, главным редактором молодежных программ областного телерадиокомитета, что само по себе невероятно и возможно было только благодаря этой "щели"), я лично таскал эфирные папки цензору в лито. Все записанные на пленку интервью расшифровывались на бумаге до запятой, до кашля и шмыганья носом, на каждой странице моя подпись, подпись председателя телерадиокомитета и печать цензора. Слово "секс", которое я, забавляясь, втыкал к месту и не к месту, так, в перечислении, просто из интереса - что будет, вычеркивали четыре раза, только на пятый раз прошло. В восемьдесят девятом сказать по радио "секс" без подробностей и объяснения, что это такое, просто слово, например в конструкции "секс, драгз энд рок-н-ролл", это как сейчас не знаю даже что. Застрелиться разве что. (Что такое "драгз" тамошняя цензура не знала и ничего не имела против).
  И вот через два года - можно все. ПРЯМЫЕ ЭФИРЫ.
  
  ***
  
  Первый прямой эфир помню плохо. Стояла задача - продержаться. Выжить. Дожить до конца. С этим справился. Но не более.
  
  ***
  
  Звонки радиослушателей! Человек берет трубку, его выводят в эфир, и он говорит на ВЕСЬ Свердловск, САМ, все, что ДУМАЕТ. ОН думает, а не инструктор обкома. КПСС - в Бобруйск! Фантастика.
  
  ***
  
  Сидим, думаем: надо делать звонки радиослушателей. Так они же материться, гады, будут! Будут-будут. Сомнений никаких. Делаем так: человек звонит, трубку берет референт, спрашивает, что хотел сказать, записывает номер телефона, если не ребенок, не пьяный и вопрос по теме - набирает уже с нашего телефона. Ну, вроде как, если сматерится, мы его найдем и харю начистим. Ни ОДИН не попытался. Ни ОДИН! Радиослушателям материться в прямом эфире в голову не пришло. Скажите, доктор Фрейд, а каково было НАШЕ потаенное желание?
  
  ***
  
  Можно было ВСЕ. "Студия Город" первые годы была экспериментальным цехом - мы учились ДЕЛАТЬ РАДИО. И новую журналистику вообще. Учить было некому, никто не знал - как. Только сами, только своей головой. А если так, а если так, а вот так попробуем? Бедные радиослушатели!
  
  ***
  
  Я делал программу под названием "Вавилон". Спустя много лет после ее закрытия встречались мне люди, которые ее вспоминали и пересказывали. По сути, это был как раз продукт новой журналистики: я шел не от события, а от темы, не от общественной значимости и социальной важности, а от одного-единственного критерия - интересно или неинтересно.
  "Вавилон" начал выходить в эфир в начале девяносто второго, на пару недель раньше "ТЕМЫ" Влада Листьева. Листьев и не подозревал, что в Свердловске кто-то с ним конкурирует на городском радио, но я с ним конкурировал изо всех сил. С темой "проституция" он меня обогнал, с темой "эвтаназия" - я его. И так каждую неделю.
  
  ***
  
  Но по форме это было чистое радиохулиганство. Послушал спустя несколько лет сохранившуюся кассету. Убил бы себя, честное слово, я аж покраснел.
  
  ***
  
  Информационное поле Свердловска начала девяностых. Есть газеты. Те еще! Есть СГТРК. Мечта коммуниста-пенсионера. Будущий "Четвертый канал" из подвала по кабелю боевики с паленых кассет гоняет. Впрочем, непаленых тогда не было. То есть кроме нас - никого. Рейтинги - фантастические. И это радио. Но рейтинги были такие, что, если бы сейчас у кого-то так поперло, "Первый" и "Россия" рыдали бы обнявшись.
  
  ***
  
  Я издевался над газетой "Вечерний Екатеринбург". Как-то я им сразу не понравился, и им хватило глупости начать меня "мочить". В меру сил. Нет, "Вавилон", правда, был чем-то грандиозным по тем временам. После каждой программы в газетах в среднем выходило по ДВЕ заметки типа "Доколе!". Ни на радио, ни на телевидении ни одна программа в России столько критики не огребла. Но особенно, да, "Вечерка" старалась. Я выл от восторга - такой промоушн за деньги не купишь! Они не понимали - сколько народа включали приемники после этих публикаций, чтобы узнать: кто там вещает прямо из преисподней?
  После очередного пасквиля, перед отпуском, я выдал в эфир примерно такую "мулю" (голосом, в котором чувствовались слезы): "Под давлением общественности, под гнетом негодования, разлившегося по страницам периодической печати, программа "Вавилон" закрывается". На следующий день "ВЕ": "Древняя высочайшая Вавилонская башня, как известно, рассыпалась из-за непонимания друг друга множеством разноязыких строителей. Программа "Вавилон", вещавшая всего лишь с четвертого этажа, не выдержала и этой высоты. Также из-за того, что говорила со слушателями на разных языках. И вот под занавес своего ТИХОГО ЕСТЕСТВЕННОГО КОНЦА ее ведущий все-таки решил громко хлопнуть дверью, громогласно и огульно обвинив "Вечерку" в некомпетентности и полном отсутствии знаний в области культуры и искусства".
  У меня была истерика. Аффтар жжот! Через месяц, после отпуска, первый эфир: "Да, я готов был закрыть программу, но после той чуши, которую напечатал "Вечерний Екатеринбург", не могу молчать, и исключительно стараниями "Вечернего Екатеринбурга" "Вавилон" продолжается! Исключительно в качестве образовательной программы для журналистов "Вечерки"". И в очередной раз устроил им практикум по литературному редактированию текста. Знание Ветхого Завета - "двойка". Бред про разные языки - это к психиатру. Не с четвертого этажа я вещал, а с пятого, врут как дышат. И наконец, русский язык - "кол". Это же у них в тексте мой тихий естественный конец за занавеской получился, а не "Вавилона".
  Потом с "ВЕ" помирились.
  
  ***
  
  "Студия Город" расположена на четвертом этаже мэрии, вход с Банковского. Широкие коридоры, каменные полы. Идеальная площадка для гонок на офисных стульях. Дисциплины следующие: кто, оттолкнувшись от стены, дальше уедет, кто приедет первый, отталкиваясь ногами от пола, и, наконец, гонки в упряжке.
  
  ***
  
  Чуть не первая неделя регулярного вещания. Монтажные комплексы, на которых можно было монтировать звук электронным способом, еще не пришли (я бы уточнил - электрическим способом, чтобы не путали с нынешним компьютерным монтажом). Так что вначале монтировали, как в одном из эпизодов "Семнадцать мгновений весны", натурально резали пленку ножницами и склеивали скотчем.
  Пришли две практикантки с журфака. Послали их делать репортаж про уличную торговлю, которая как раз тогда начиналась. Сделали. Пришли. Проблема. Уличные торговцы оказались людьми глубоко некуртуазными и в паре мест сматерились. А вырезать одно слово с пленки, это, я вам скажу, уметь надо. Получилось. Бегал всем показывал кусочек пленки длиной сантиметра три - по сантиметру на букву. Приклеил два длинных ракорда и проигрывал желающим.
  А практикантками этими были Алена Вугельман (директор информационного вещания телекомпании "Четвертый канал") и Маргарита Балакирская (ведущая "Новостей "Четвертого канала"").
  
  ***
  
  Первым компьютером в "Студии Город" был "Роботрон". Помесь осциллографа с пишущей машинкой. Не помню, чтобы он как-то использовался, он просто БЫЛ. Потом появились 286, потом 486. "Ворд" после "Лексикона" казался жутко неудобным.
  
  ***
  
  Компания наша, особенно первые годы, была очень теплая. Бегал, кстати, я - как самый молодой.
  Как-то раз был канун двадцать третьего февраля. Канун, заметьте. Это дело было должным образом отмечено. Все разошлись, вечерний эфир, я звукооператор. (Тогда технически грамотные журналисты работали еще и звукооператорами и выдавали эфиры друг друга.) Идет записанный кусок, сидим, болтаем с журналистом (обойдемся без имен ). Все вроде нормально. Прямое включение, надо прочитать объявление. Журналист у микрофона: мэ-мэ, бэ-бэ. Это была какая-то сверхстепень невязания лыка. Пускаю музыку: "Ты чего?" - "Я нормально, сейчас соберусь". Вторая попытка. Аналогичный результат. А уже слушатели звонят, начальство звонит, полный Армагеддон. Вытаскиваю микрофон из студии в эфирную аппаратную, нажимаю кнопку и читаю сам, деревянным голосом, абсолютно без интонаций, но и без ошибок - прочитал.
  
  ***
  
  Одно время "Студия Город" переживала бухгалтерские бунты. Тогда только-только начал формироваться рекламный рынок, и можно было зарабатывать деньги сверх финансирования из городского бюджета. Правила были такие: принес заказ - десять процентов твои. Выполнил заказ (например, сделал рекламный ролик), еще десять процентов твои. Те, кто шевелился, зарабатывали процентов двести - триста сверх зарплаты. Информация, понятное дело закрытая, но бухгалтеры-то знают. И из них начинает переть жажда социальной справедливости, как огурцы на навозе. И это из молодых девчонок, был бы бухгалтер из истории КПСС, еще бы на авансе чокнулся, не дожил бы до зарплаты. Уговоры типа "кто ж вам мешает делать то же самое?" не помогали. Народ в лучших демократических традициях собирал вечевые собрания и роптал до истерики включительно. Двух бухгалтеров уволили.
  
  ***
  
  Как звукооператор я выдавал эфиры Каси Поповой. Как-то раз ее день попадает на первое апреля. Пишем казенным языком "информашку": "В связи с тем, что экологические условия в реке Исеть совпадают с экологическими условиями в реке Амазонка - одинаковая зараженность токсинами и отсутствие ледяного покрова зимой, - администрация города приняла решение разводить в городском пруду пираний, которые являются ценным экспортным товаром. Во избежание несчастных случаев в виде покусания хищными рыбами на берегу городского пруда будут установлены таблички "Купаться запрещено!"".
  Тут надо учесть, что в те годы только-только начиналось предпринимательство, в воздухе витал запах денег, все мечтали открыть фирму, "экспорт" был волшебным словом. Город "купился". Типичный звонок: "Они там, че, <...>, в мэрии <...>, с ума, <...>, сошли,<...>, какие таблички, мы ж все равно, <...>, пьяные купаться полезем!"
  Одно нехорошо получилось: возмущенные горожане начали звонить в мэрию по тому же поводу. Аркадий Михайлович был очень недоволен.
  
  ***
  
  Еще один проект с Касей Поповой, очередное первое апреля, уже в моем эфире. Месяц крутим рекламу: в четверг, первого апреля, в прямом эфире будет секс по телефону. В урочный день телефон раздирают звонки пенсионеров, ругающихся так, что хотелось за ними записывать в образовательных целях. А Кася в ответ томно дышит в трубку. Радиохулиганство в чистом виде.
  
  ***
  
  На следующий день "Вечерний Екатеринбург" (ну да, это я уже в свой архив с газетами тех лет залез): "Не было еще такого, чтобы в эфире на весь город раздавались всхлипывания и стоны, достойные стен матросского борделя". Я опять рыдал. Откуда журналистам "Вечерки" известно: что достойно матросского борделя, а что ниже его достоинства?
  
  ***
  
  И еще, раз пошла такая пьянка: какой-то черносотенный листок против строительства мемориала жертвам политических репрессий работы Эрнста Неизвестного. На одной стороне - текст, начинают не с Неизвестного, а с меня, и так увлекаются, что чуть не половина всех букв уходит на "Вавилон": "Из недели в неделю звучит его радиоголос, течет-ползет-бежит "Вавилон" по земле и собирает, ассенизирует всю "мерзость земную". От передачи к передаче он лепит и приближает к нам фигуру жены, сидящей на звере багряном, с семью головами и десятью рогами, и на челе ее написано имя: тайна, Вавилон". А на другой стороне этого листка - коллаж на всю страницу, типа пародия на проект Неизвестного: его лицо, из глаз в виде слез льются головы академика Месяца, мэра Чернецкого, Ани Пастуховой из "Мемориала" и моя. Неделю гордился.
  
  ***
  
  Очень жалко Таню Анисимову. Первая смерть среди друзей.
  
  Январь - март 2006 года
  enin@channel4.ru
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"