Аннотация: Из-за неосмотрительных свершений автора Русалка стала Ведьмрй, с которой шутки плохи. Ну а потом "всё ушло, как белых яблонь дым"
ВЕДЬМА 55
(часть вторая)
СТРОГИЙ ВЫГОВОР С ПРЕДУПЕРЖДЕНИЕМ.
На следующий день я проснулся довольно поздно с головной болью и, вероятно, температурой - вполне законными результатами вчерашней пьянки и водных процедур. Оделся потеплее, раздобыл у хозяйки приличествующие случаю таблетки и направился в караван-сарай.
В.Н.М. и Я.Е.Б. с комиссией уже составляли протокол - официаль-ный результат наших испытаний. Праздничные восторги вчерашнего дня уже успели улетучиться, начались суровые серые будни.
Комиссия обнаружила расхождения в диаграммах, снятых при различных скоростях, и настаивала на том, чтобы в протоколе максимально допустимую скорость каротажа указать чуть ли не втрое меньше реально достигнутой. Кроме того, наши заказчики обнаружили отдельные некачественные места диаграмм, которые, по-моему, можно было объяснить сбоями электропитания (я уже отме-чал, что электростанция работала не лучшим образом). За счёт таких сбоев дан-ные по точности и динамическому диапазону нам тоже безбожно занижались.
Во всём этом не было ничего необычного - через год - два заказчику предстояло повторить наши официальные результаты в опытно-промышленном образце, и его представители таким способом обеспечивали себе некоторый "за-пас прочности". Но от таких объяснений было не легче, тем более что по быст-родействию наши результаты занижались слишком уж бессовестно.
После перерыва на обед сели составлять заключительный протокол. Хотя совещание происходило в нашем караван-сарае, который ничем не отличался от обычного сарая, а вместо стола были использованы несколько досок, положен-ных на ящики, да и многие заседатели были в замызганных нефтью робах, по своему научно - дипломатическому уровню оно смело могло быть приравнено к собранию Академии самых, что ни на есть учёных наук. Особенно эффектен был председатель комиссии, он же - председатель совещания (в дальнейшем - Пред-седатель с большой буквы).
В мемуарах К.С. Станиславского не раз отмечался его интерес к паузам, когда артист во время монолога замолкает, все остальные тоже молчат, а публи-ка при этом постигает психологические нюансы момента. Точно отмерить место и длительность паузы Станиславский считал очень тонким делом, требующим оценки не только самой пьесы, но и настроения зала в данный момент. Записы-вая впечатления о прошедших выступлениях, он не забывал отметить, как "про-звучала" та или другая пауза.
Не знаю, изучал ли Председатель мемуары Константина Сергеевича, но искусством торжественно молчать он владел в совершенстве. Для того чтобы дать представление читателю, как это им делалось, позволю себе в качестве при-мера привести небольшую выписку из никем не написанной стенограммы того заседания.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (после очередной реплики с возражениями исполнителя) Я думаю... (многозначительная пауза, слушатели с почтительным интересом ждут результата мыслительного процесса)
... товарищ Имярёк ... (строгая пауза; все с неодобрением смотрят на тов. Имярёка, который, видимо в чём то оплошал, раз из - за него приходится так долго думать)
...что не следует выносить ... (длинная пауза, тов. Имярёк опять в центре неодобрительного внимания; итак, он что-то такое вынес, чего не следовало выносить)
...слишком поспешных суждений...(заключительная пауза, слушатели некоторое время ждут, не скажет Председатель что ни будь ещё, но этого не происходит - и без того репутация тов. Имярёка уже основатель-но подмочена - теперь все его доводы будут автоматически считаться по-спешными, которые по данному вопросу не следует выносить).
Не смотря на все эти затруднительные обстоятельства, я был настроен воинственно. Более опытный в технической дипломатии В.Н.М. не стал обострять обстановку и мудро придерживался золотой средней линии. В резуль-тате, не без влияния многозначительных умолчаний Председателя, большинство спорных вопросов было решено в пользу заказчика. Единственно, чего мне уда-лось добиться - это повышения данных по быстродействию - их нам срезали всего (!) в полтора раза.
Не смотря на эти минусы, протокол, в общем, получился для нас прият-ным - система была рекомендована к внедрению и принималась на опытно-промышленную разработку, отмечались её положительные стороны, и в частно-сти электронный коммутатор.
К концу дня этот финальный документ был отпечатан в конторе нефте-промысла и подписан всеми, кому ведать надлежит. Работа моей группы закон-чилась, её отъезд был назначен на следующий день.
Что касается групп Л.О.М. и А.И.Ц. , то они оставались пример-но ещё на месяц. Л.О.М. надеялся за это время переделать генератор и выйти на повторные испытания, благо комиссия согласилась приехать к нему ещё раз.
Я тоже остался. В награду за производственные достижения В.Н.М. продлил мне командировку на две недели - отдохнуть за счёт казны от трудов праведных и несколько очухаться - моя повышенная температу-ра давала себя знать.
На следующий день наш караван-сарай заметно притих и опустел: моя группа со всей аппаратурой уехала, В.Н.М. с комиссией отбыл в Труска-вец, где они собирались перед отъездом пробыть несколько дней, группа А.И.Ц. по своим делам выехала в Сходницу - промысловый посёлок ки-лометров в 15-ти от Борислава. Л.О.М. со товарищи занялся переделкой генератора и заодно, как мне показалось - и некоторых узлов самой системы.
Ещё до всеобщего разъезда я привёз в караван-сарай свой мотоцикл и пустил его в ход - он не имел серьезных повреждений; - но толку от мотоцикла теперь было мало - погода испортилась, почти всё время моросил дождь, дороги раскисли.
Вместе с группой Л.О.М. на их машине поехал на обед в рабо-чую столовку. Последствия удара о бензобак перестали давать себя знать и у ме-ня не было теперь прямых оснований избегать Лиды. Её роскошное, не потрево-женное мною тело часто виделось мне теперь. Особенно не давали покоя фи-нальные кадры той ночи, когда уже после прыжка в воду Лида, вся голая, если не считать сапожек, шла к себе домой, а её необъятная корма, как говорят моряки, играла и колыхалась от каждого её шага, как ... ну, например, как лайнер на оке-анских волнах. Наверно, она чуть-чуть подыгрывала в этом плане. Иногда, обо-рачиваясь через плечо, Лида смотрела мне прямо в глаза с некоторым недоуме-нием - почему вдруг после всех предыдущих пылкостей я теперь никак не отве-чаю на её призывы, а плетусь, как пришибленный (а оно так и было, чёрт побе-ри!).
Я, конечно, понимал, что конец нашей встречи был для меня разгром-ным, но рассчитывал замолить свои прошлые грехи примерным поведением в будущем - пусть только мне будет дана такая возможность.
Оказалось, однако, что Лиды в столовой не было. Я узнал, что она вчера заболела и на работу не выходила. Немного поколебавшись, я пошёл к ней до-мой.
На мой стук никто не ответил; дверь была не заперта, и я вошёл. Пройдя по полутёмному коридору, наугад открыл одну из дверей. Я попал куда надо - это была спальня Лиды, сама она в тёмном красном халате лежала в постели, до-полнительно укутавшись ещё и одеялом. Рядом стоял стул, уставленный пузырь-ками с лекарствами и прочими мелкими предметами больничного обихода. Лида смотрела прямо на меня.
Я уже говорил, что не ожидал от Лиды тёплого приветствия, но то, что произошло на деле, не укладывалось ни в какие прогнозы: с диким криком Лида выскочила из кровати и бросилась в другой угол комнаты к кафельной печке. В руках у неё оказалась кочерга, она бросилась с ней на меня, но, не дойдя два-три шага остановилась в самой воинственной позе.
- Убирайся отсюда, чтобы духа твоего здесь не было. Голову теперь сей-час раскрою... (далее последовал квалифицированный русско-украинский мат вперемешку с пожеланием катиться на все четыре стороны).
Не двигаясь с места ни вперед, ни назад, я попытался всё же завести ка-кой то осмысленный разговор - в чём, собственно, дело. Если что не так, то ведь можно всё исправить.
Вначале Лида не обращала внимания на мои слова, даже, может быть, и не слышала их; наконец её угрозы смолкли, она расплакалась, и из её отрывоч-ных причитаний я узнал:
Наутро после нашей встречи Лида серьёзно заболела, еле двигалась и на работу не пошла. Ужасно болела голова, она долго лежала в постели с закрыты-ми глазами, и вдруг почувствовала, что на неё кто-то пристально смотрит. Лида открыла глаза и, наверное, завопила бы благим матом, если бы от внезапного страха у неё не перехватило дыхание - прямо над ней, немного наклонившись вперёд, стояла женщина в чёрном и смотрела ей в лицо. Ещё ближе маячили ла-дони её рук с растопыренными пальцами, готовыми, если надо в любую минуту вцепиться в горло.
Продолжая смотреть прямо в глаза, женщина сказала, что заболела Лида не просто так - это её кара за то, что она встречалась со мной. Пусть она скажет спасибо, что ещё живёт на этом свете. Если бы она приехала, куда хотела, то давно уже стала бы синим трупом. Далее незнакомка предупредила Лиду, что если она только лишь дотронется до меня, её ждёт скорая смерть. От страха Лида закрыла глаза. Когда она осмелилась их открыть, в комнате уже никого не было.
Я попытался представить всю эту историю, как чью то дурацкую штуку, предлагая доказать на деле, что моё прикосновение не смертельно - но в общем и сам видел, что стараюсь зря - Лида была серьёзно больна, действительно вери-ла во всю эту мистику и считала меня продавшим душу нечистой силе или кем то в этом роде. Тронь я её, с ней действительно мог бы случиться нервный при-падок или что ни будь похуже. Ничего не оставалось делать, как пожелать её скорого выздоровления и уйти.
Больше я не встречался с Лидой и не искал с ней встреч.
" - "
Теперь уже у меня не было никаких сомнений, что тогда ночью на дру-гом берегу реки я действительно видел Русалку. Угрозы Лиде тоже, конечно, было дело её рук.
Пришлось признать, что моя теория двух миров - моего и Русалки Чёр-ного озера, которые существуют каждый сам по себе, и как параллельные пря-мые нигде не пересекаются, оказалась несостоятельной. Русалка вторглась в мой мир и та, которой довелось оказаться на её дороге, уже была повержена по всем статьям - и душой и телом.
Впрочем, я был далёк от того, чтобы проникнуться, так сказать, священ-ным трепетом перед всей историей с Лидой и цепь нелепых случайностей, кото-рые развели нас в самый последний момент, целиком отнести за счёт мистиче-ских талантов Русалки. Будь Лида чуть посмелее, или, по крайней мере, не забо-лей она так серьёзно после купания в холодной реке, всё могло быть по другому, не смотря ни на что. Я же вот не пошёл на поводу у всей этой чертовщины и был готов довести нашу встречу до конца.
Я был зол на Лиду за её робость или, может быть просто нежелание рис-ковать, но и жалел её; в какой то мере даже упрекал самого себя за то, что втра-вил её в эту историю. Лида ведь, идя на встречу со мной, о Русалку вообще ниче-го не знала, как о ней не знал никто из нашей компании. Значит, если тут и был кто виноватый, им мог быть только я, Лида была здесь ни при чём.
Как бы в ответ на эти мысли, следующий удар мира Русалки Чёрного озера пришёлся по мне. Как и первый, он произошёл в её время - среди ночи, а точнее в ближайшую ночь.
Дело было так.
" - "
Я проснулся у себя в комнате от неясного сознания чего- то тревожного, какого то сна, который не запомнился, но оставил после себя желание куда то бежать, скрыться от какой то опасности. Кругом стояла кромёшная тьма, едва заметно виднелось открытое окно, наполовину затянутое занавеской. Слышно было, как на дворе шелестел моросящий дождь, да время от времени крупные капли падали на подоконник, слетев с листьев ближайшего дерева.
Тревожное состояние не проходило, наоборот, с каждой минутой оно росло. В голову лезли всякие страшные случаи, которые могли бы сейчас про-изойти. Вспоминались мертвецы - тот, который утонул в Чёрном озере и тот, ко-торый был похоронен в Саду смерти. Что там ни говори, а какое то отношение к ним Русалка имела - теперь среди ночи это было мне ясно.
Дальше - больше. Мне уже начинало казаться, что тут в комнате прита-ился кто- то, готовый с минуты на минуту броситься на меня. Наконец, я не вы-держал - как можно тише вылез из спального мешка, подошёл к столу и нажал кнопку выключателя. Комната мгновенно осветилась. Она была пуста.
Так, по крайней мере, мне показалось в первый момент. Но уже в сле-дующий миг на меня накатила волна холодного липкого страха, который при-гвоздил к столу, не давая двинуться с места - на коврике у двери свернувшись несколькими кольцами лежала змея. Голова у неё была высоко поднята, она смотрела прямо на меня, был виден её длинный, кажется раздвоенный на конце язык, который всё время шевелился.
Змея, величиной с крупную гадюку, нисколько не походила на Русалки-ных змей, но на голове у неё было ясно видно небольшое светлое пятно - знак Тау.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Змея медленно расправила свои кольца и поползла ко мне.
Тут, наконец, я очухался, бросился к окну и, не разбирая подробностей, выбросился в сад прямо в заросли крапивы, по дороге оборвав занавеску и сбро-сив оконный цветок; мгновенно вскочил и кинулся бежать. В какую сторону? Куда?
Не пробежал я и нескольких шагов, как споткнулся о какое то бревно и грохнулся вторично, больно ударившись всем телом о мокрую землю. Это отрез-вило от животного страха, я поднялся и стал соображать, что делать дальше. Не-чего было и думать в абсолютной темноте удрать от змеи, если бы она за мной погналась. Настольная лампа через окно высвечивала несколько деревьев. Я подбежал к одному из них и через секунду уже сидел на ветке метрах в двух от земли. Насколько мне помнилось, змея наверх влезть не могла, во всяком случае, я бы это заметил - ствол дерева был ярко освещён.
Теперь я получил возможность немного отдышаться и собраться с мыс-лями. Нечего было и думать оставаться здесь до рассвета - уже через несколько минут я весь задубел от холода. Чувство грозной опасности не проходило, но по-степенно кроме него у меня стала накапливаться злость. Быть выставленным в одних трусах из собственного дома да к тому же ещё сидеть на дереве в амплуа обезьяны - этого нельзя было стерпеть ни при каком чувстве юмора. Хочешь, не хочешь, надо было возвращаться обратно - другого пути не было. Я принялся высматривать по сторонам, нет ли какой ни будь палки или чего- то в этом роде. Оказалось - есть. К одному из деревьев была прислонена огородная тяпка - лучшее холодное оружие, на которое только можно было рассчитывать в данный момент.
Проверив, насколько это было возможно, нет ли где ни будь в траве ядо-витого гостя, я спрыгнул на землю, схватил тяпку и влез на подоконник. В ком-нате змеи нигде не было видно. Всё время оглядываясь во все стороны, я вышел на середину комнаты, подальше от всяких тёмных углов и закутков. Поворошив для верности тяпкой одежду, быстро натянул штаны, рубаху, куртку. Оставались теперь сапоги. Однако, они почему- то чем дальше, тем больше не внушали мне доверия. А что, если змея (а то и две змеи!) забралась туда? Я решил не искушать судьбу. У меня были ещё брезентовые туфли - совершенно бесполезная вещь в промысловой обстановке, да ещё в такую погоду. Но сейчас это всё же было лучше, чем ничего.
Ещё одеваясь, я уже думал, что делать дальше. Оставаться ночевать в до-ме с притаившейся где- то змеёй было бы просто дуростью. Идти в караван-сарай тоже не имело смысла. Не говоря уже о том, что моё появление на базе среди ночи вызвало бы, конечно, всеобщее недоумение, это по сути ничего не меняло. Если змея была от Русалки, в чём я не сомневался, она могла легко доб-раться до меня и там. Я решил на мотоцикле уехать в центр Борислава и устро-иться там в гостинице.
От всех наших производственных попоек у меня осталось немного спир-та. Я решил взять его с собой, чтобы потом согреться, - дождь моросил не пере-ставая, и было очевидно, что мне предстоит в дороге промокнуть до нитки.
Не выключая свет, я с тяпкой опять выбрался в сад, кое- как прикрыл створки окна снаружи, быстро подбежал к мотоциклу и подкатил его под окно, в пятно света. На мотоцикле змеи не было. Завёл мотор, включил фару и через не-сколько секунд был уже за пределами хозяйского сада.
К гостинице подъехал минут через сорок, как и положено, весь мокрый. Там, конечно, все спали, но через 20 - 30 минут мне всё же удалось получить койку в комнате на втором этаже, где уже расположилось несколько рабочих. Не менее половины из них храпели, как бегемоты. Но сейчас это было даже приятно - действовало успокаивающе.
Выпив спирт и закусив его водой из графина, я лёг спать. Всё тело горело и чесалось от крапивы, во многих местах ныли синяки, но спирт взял своё - ско-ро я согрелся и заснул.
" -- "
Наутро мне предстояло решить, что делать дальше. Пресловутый любов-ный треугольник она - он - она не обещал мне в Бориславском варианте ничего, кроме неприятностей, а то и вполне реальной перспективы сыграть в ящик. Я злился на Лиду за её робость, злился на Русалку за её, как говорят дипломаты, грубое вмешательство в мои внутренние дела. Так и возникло решение пожелать им обеим всех благ и отбыть во Львов. Можно было надеяться, что так далеко юрисдикция чёртовой ведьмы, как я теперь мысленно обзывал Русалку, не рас-пространяется.
Но торопиться с выполнением этого решения я не стал: наши машины давно ушли, ехать пришлось бы на мотоцикле, а для этого надо было дождаться мало-мальски хорошей погоды - при моей экипировке и слабосильном мотоцик-ле 120 километров под дождём не сулили ничего приятного.
Так что, оставив за собой место в гостинице, я вернулся домой к своей хозяйке. Переоделся во всё сухое. Поколотил для верности сапоги железной тру-бой и обулся по всей форме. Пошёл в караван-сарай; вместе со всеми пообедал в столовой. Потом от нечего делать побродил по лесу - изучал заброшенные сква-жины. Так закончился этот день, начался следующий, за ним ещё один.
Не выдержав лошадиного храпа сожителей по номеру, перебрался обрат-но к себе домой, предварительно заколотив кусками жести довольно многочис-ленные дырки, через которые в комнату могла бы пролезть всякая нечисть. А в общем, как говорят на флоте, сидел у моря и ждал погоды.
Мои производственные дела и сивушные вечера окончательно ушли в прошлое. Осенний лес, невысокие горы, ручьи и озёра безлюдных окрестностей Борислава вытеснили всю предыдущую панораму моей экспедиционной жизни. Время протекало медленно и незаметно, вне жёсткого графика обязательно сде-лать что-то в такой-то срок. Мир Русалки Чёрного озера снова окружил меня, как в ту первую ночь; как и она - задумчивый, тихий, немного печальный. Повсе-дневные ценности моего мира тускнели, становились ненужными. Я проигрывал в памяти наши недавние встречи, строил догадки о том, кем всё же была Русал-ка, любила ли она меня в простом смысле этого очень многогранного слова или испытывала для каких то неведомых мне целей, а может быть, тут было и то и это. Приходило в голову, что короткая вспышка влечения ко мне у Лиды шла не от неё самой - может быть и тут во имя всё тех же испытаний как-то сработала Русалка Чёрного озера.
За всем этим желание уехать делалось всё слабее и, наконец, исчезло со-всем. Зато появилось и захватило целиком желание во что бы то ни стало встре-титься с Русалкой, постараться вернуть её и самому вернуться к ней. Я пустился в розыски. Несколько раз был в Саду смерти, попытался узнать что-нибудь новое у своей хозяйки, с её подачи съездил, не смотря на плохую погоду, в Сходницу - вроде бы Русалка там жила.
Несколько дней прошло бесплодно, если не считать того, что в одну из ночей этого времени Русалка пришла ко мне во сне.
СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ, ИЛИ ГЛАВА, КОТОРУЮ МОЖНО ПРОПУСТИТЬ.
Когда автор современного лит-произведения доходит до того, что начи-нают повествовать о снах своих героев, да ещё, чего доброго, проводить заумные параллели между снами и реалиями, он рискует окончательно дискредитировать себя перед критически мыслящим (а других теперь не бывает) читателем. И, тем не менее, правда, после некоторых сомнений, я решил рассказать здесь об этом сне, хотя никакого влияния на события тех дней он не оказал, разве что сделал ещё более желанной встречу с покинувшей меня Русалкой. Просто это было ещё одна, пусть и нереальная наша встреча, чем- то похожая на все другие встречи с ней.
" - "
Итак, мне приснилось, будто я иду с Русалкой по тёмному ночному лесу, примерно такому, как в нашу первую встречу. Чёрные стволы сказочно больших деревьев молчаливыми колоннами уходили вверх, почти не выпуская веток. Ру-салка была одета в свою всегдашнюю хламиду, на мне в этот раз было тоже, что то подобное - то ли монашеская власяница, то ли просто мешок с отверстиями для рук и головы. Хорошо помню своё тогдашнее настроение - светлое, радост-ное, может быть чуть-чуть тревожное - со мной опять была Русалка, она меня любила, впереди нас ждали какие то новые неведомые пока мне страницы её ми-ра, которые вот-вот должны были раскрыться.
Так оно и произошло - мы вышли на небольшую поляну, в середине ко-торой возвышалась круглая каменная башня, вроде тех, которые рисовали в ста-рых книгах о рыцарских временах. Запрокинув голову вверх можно было разгля-деть на фоне ночного неба прямоугольные каменные зубцы да кое где в круглой стене чернели длинные прямоугольники окон. Судя по всему, башня была не-обитаема, вокруг тоже никого не было видно.
Обойдя башню, мы подошли ко входу - широкому пролому в стене, за которым виднелись высокие ступени каменной лестницы. Больше внушением, чем словами, Русалка дала мне понять, что эта башня - волшебная. Если в неё войти и начать подниматься по лестнице, то чем выше заберёшься, тем более вы-сокопоставленным будешь делаться сам.
Я не заставил себя уговаривать и стал медленно, чтобы не пропустить че-го-нибудь интересного, подниматься вверх, Русалка осталась у входа. Башня действительно оказалась волшебной - с каждой новой ступенькой я стал изме-няться - одежда делалась всё лучше, а потом и роскошнее, росло сознание соб-ственной значимости. Где то на средних этажах стали появляться люди - что то вроде придворных или подчинённых сотрудников, которые оказывали мне всё более значительные знаки внимания.
Один этаж сменял другой, залы делались всё более шумными, яркими и многолюдными, а сам я был уже чем то вроде императора или полководца, вер-нувшегося с победоносной войны. В этом ранге я поднялся на самую верхушку башни. Здесь, как и в начале пути, было опять темно и пусто, хотя снизу, по вин-товому коридору лестницы до меня доносился приглушенный шум оживлённой толпы. Через просветы между каменными зубцами далеко внизу виднелись ос-вещённые луной серые кроны сказочных деревьев, а ещё ниже, на серебряной траве поляны маленьким тёмным пятном виднелась фигура Русалки.
Мне сразу же захотелось появиться перед ней во всём блеске своего ве-личия, и я начал быстро спускаться с этажа на этаж вниз сквозь толпы придвор-ных, суматоху разговоров, лиц, улыбок. Но, увы - с каждым пройденным пролё-том лестницы все превращения стали происходить в обратном порядке - моя одежда делалась все менее роскошной, знаки почтения - менее весомыми, да и самих придворных делалось всё меньше и меньше; так что, когда я вышел из башни на поляну то оказался в том же самом драном мешке, что и в начале вос-хождения без всякого намёка на восторженную свиту.
Опять всё стало, как было - мы были вдвоём, а рядом уходила в небо безмолвная башня.
Русалка подошла ко мне и стала что- то говорить, приглашая идти даль-ше в лес, где нас ждали уже другие чудеса - она сама, её змеи, её любовь. Но я заупрямился, тем более что в улыбке Русалки разглядел неуловимую примесь иронии или насмешки, как будто она меня разыграла на каком то нехитром фо-кусе, и я на этом попался.
Воинственно настроенный, твердо надеясь как- то взять верх над фоку-сами башни, я опять, теперь уже не медленно пошёл, а побежал наверх. Опять, но уже в стремительном темпе, понеслись раскручиваться эффектные превраще-ния и опять я вышел на верхушку башни во всём блеске императорского ранга, который никак нельзя было использовать в мире Русалки. Как и раньше, снизу шумел придворный бал.
Что же теперь делать?
И тут меня осенило - ведь я же умею летать! Слетев с башни вниз, минуя все этажи и лестницы, я так и останусь при всех своих рангах и регалиях. Прав-да, я помнил, что летать мне удавалось не всегда, и были случаи, когда я при всём своём желании не мог оторваться от земли. Но здесь ведь было проще - надо было только слететь вниз, немного притормозив в воздухе.
Сказано - сделано. Чуть раскинув руки, я прыгнул с башни далеко впе-рёд.
Надеюсь, все представляют себе, как надо летать во сне. В воздухе под-держиваешь себя не столько всякими движениями, сколько нервным внутренним усилием - чем сильнее удаётся напрячь волю, тем выше и дальше можно зале-теть. Именно так я и поступил. Сначала всё шло хорошо, но затем мои усилия удержаться в воздухе стали слабеть с каждой секундой и я начал падать вниз всё быстрее и быстрее. Серые кроны деревьев приближались ко мне с грозной быст-ротой, и вот я уже лечу между ними. Кровь застыла во всём теле...
Но, как это всегда бывает во сне, удара о землю я не почувствовал - сон исчез, я открыл глаза.
За окном начиналось очередное серое утро, за которым угадывался серый день.
ВСТРЕЧА, КОТОРАЯ БЫЛА И ВСТРЕЧА, КОТОРОЙ НЕ БЫЛО
Итак, как я уже писал главой раньше, несколько дней прошли в бесплод-ных поисках Русалки Чёрного озера. Но, в конце концов, моё желание исполни-лось - мы встретились.
" - "
Это произошло в самой обыденной обстановке, днём на пустыре недале-ко от буровой конторы. По-прежнему шёл моросящий дождь, редкие прохожие, не задерживаясь, торопились по своим делам. На Русалке было всё то же чёрное платье, но без броши. Поздоровались, как давно знакомые; по моей просьбе отошли в сторону и укрылись под густой ёлкой.
Я ста говорить о том, как её искал, спросил, почему она за всё время ни разу не давала о себе знать. (Про ночной визит подруги Тау я решил не подни-мать вопрос).
- Нам с тобой теперь нельзя встречаться.
- Но почему же. Я знаю, что ты сейчас думаешь обо мне чёрт знает что, но ведь в действительности ничего же не было - просто покатался с одной тётей на мотоцикле, да ещё ухнул в реку. В конце концов, дол-жен же я был отметить свою удачу
- Теперь тебе не будет удачи. Ты наше маленькое счастье на кабацкую потеху разменял. Я тебе открылась, привела в свой Сад, тебя любили Тау и Ра, думала, что и твоя душа будет с нами, мне же больше ничего и не надо было. А тебя поманули, ты и полетел, как мотылёк на огонь, всё забыл.
- Ты же сама знаешь, что не было ничего особенного. Обычная пьянка, ну и на мотоцикле погоняли немного, только и всего.
- Не то ты сейчас говоришь. На душе у тебя всё было - ты не так хотел, как вышло. А ведь предупреждала, говорила, хоть и знала, что так бу-дет, только не думала, что так скоро.
- Ну ладно, пусть будет так. Но ведь ты в долгу не осталась. С твоей подачи я грохнулся на мотоцикле, оказался олухом царя небесного перед Лидой. Да и ещё у меня были казусы.... Так что на сегодняшний день мы можно сказать в расчёте.
- А если в расчёте, то и уходи. Да ты уже и ушёл давно, в ту пьяную ночь. И что только эта корова могла тебе дать, кроме своего дурного мяса.... А тебе выходит больше и не нужно ничего, всё что выше - для тебя звук пустой.
Но я не унимался - потерять Русалку после всего, что было, после того, как я опять её нашел, казалось мне немыслимым. Кутерьма той пьяной ночи давно прошла и ничего, кроме похмелья не оставила, а такой чудесной необыкновен-ной Русалки у меня никогда не было и не будет.
На все мои слова Русалка печально улыбнулась и посмотрела своими громадны-ми серыми глазами мне в лицо.
- Всё это хорошо, Алёнок, (она в первый раз за встречу назвала меня по имени), да всё уже поздно. Я может, и не держу зла на тебя, но Тау и Ра теперь твои смертные враги. И она распахнула платье. Обе змеиные головы на грудях Русалки смотрели прямо на меня. Их пасти были широко раскрыты, совсем не так, как тогда ночью в Саду. Хорошо бы-ли видны тонкие змеиные зубы, несущие яд.
Но вся эта символика не казалась мне непреодолимой. Во что бы то ни стало, хотелось убедить Русалку снова быть вместе. Обняв её за талию, я правой рукой накрыл её грудь вместе со змеиной пастью.
- Давай так, с Тау и Ра я как-нибудь сам договорюсь, главное, чтобы ты было со мной.
Русалка резко вырвалась и отпрянула в сторону, запахнув платье.
- Не трогай меня, будет очень плохо. Ты ничего про меня не понял. Я сама уже ничего не могу сделать, и ты тоже.
- Ну, хорошо, будь по твоему. Но не век же им скалить зубы. Я же ведь не знал, что они такие строгие. Испытай нашу судьбу ещё раз, я готов рискнуть.
Русалка Чёрного озера молчала.
- Давай так. Завтра вечером я буду ждать тебя в Саду. Хорошо?
Русалка подняла голову, и я почувствовал на себе её долгий задумчивый взгляд. И сейчас помню её печальные, как осенний вечер, затуманенные глаза, длинные ресницы, на которых блестели капельки дождя. Или это были слезин-ки?
Несколько долгих мгновений мы молча стояли друг против друга.
- Там будет видно, - сказала она наконец, резко повернулась и пошла. Я пошёл в другую сторону.
" - "
Хорошо известен старинный афоризм, что если женщина говорит "нет", то это означает "может быть", если "может быть", то это означает "да", а если "да", то это не женщина.
Вооружившись такой формулой, я мог считать, что мне сказали "да". Ничего другого я и думать не хотел и твёрдо решил вечером следующего дня ждать Русалку Чёрного озера в её Саду.
Но надо было ещё дождаться этого момента, пока что был только сего-дняшний полдень.
Мечтательное созерцание, которому я предавался последние несколько дней, после встречи с Русалкой слетело с меня, как пушинки одуванчика от по-рыва ветра.
Наш последний разговор не выходил у меня из головы. Задним числом я навыдумывал множество оригинальных доводов в свою пользу. Я понимал, что лукавить с Русалкой не имеет смысла - она действительно знала и мои дела и помыслы. Но с другой стороны, Русалка ведь сама говорила о тройственности человеческой души. Да и её отношение ко мне тоже нельзя было уложить в простую схему. В конце концов, в ту первую ночь на Чёрном озере не окажись я на высоте, вполне мог бы стать за здорово живёшь утопленником. Так почему моей душе тоже нельзя было быть если не в трёх, то хотя бы в двух ипостасях - мире Русалки и мире, например, Лиды? Конечно же эти миры находятся на разных полюсах житейских судеб, но всё же в чём то они и сходны - ведь сме-лость, красота, удача, силы ума, души и тела доступны им обоим, хоть и прояв-ляются по разному.
Такие хитро мудрые умствования без конца лезли мне в голову, обраста-ли деталями, но, оставаясь без применения, рассыпались... только для того, что бы дать место другим, ещё более заумным.
В конце концов, это могло кончиться просто горячечным бредом - так, наверное, люди и сходят иногда с ума - до бесконечности копаются в том, что уже было, думая хотя бы мысленно переделать всё по- новому. Рецепт в таких случаях один - заняться каким ни будь реальным делом, и лучше не в одиноч-ку, а в компании.
И здесь очень кстати появился А.И.Ц. с деловым предложением - его группа выезжала на перевал в Сходницу для проведения эксперимента по передаче акустических сигналов по колонне бурильных труб. Ночевать собра-лись там в гостинице и не позднее 3-х часов следующего дня возвратиться об-ратно. А.И.Ц. просил меня помочь при проведении измерений - его ребята в этих вопросах плавали, а тут надо было обеспечить согласованную ра-боту двух разнесённых точек - генератора и приёмника.
Итак, пустое время заполнялось делом. К тому же, я сам интересовался некоторыми видами акустических измерений, и у меня были в этом плане кое-какие идеи. Чтобы застраховать себя от всяких случайностей, я поехал на мо-тоцикле - на случай задержки окончания работ я не был бы связан общим транспортом.
Выехали где то в пять часов, по пути ещё заехали в столовку зарядиться традиционным обедом. Дорога в Сходницу проходила по невысоким горам, там были даже небольшие перевалы, как в настоящих горах. В хорошую погоду всё это было бы развлекательной прогулкой. Сейчас, однако, было иначе: глини-стая колея раскисла после нескольких дней дождливой погоды и наша геофи-зическая машина, даром, что имела четыре ведущих колеса, с трудом продви-галась вперёд, часто погружаясь в глинистую жижу по самый дифер.
Мне на мотоцикле было не легче - очень быстро он, как и я, покрылся грязью, мотор всё время перегревался, так как приходилось ехать на первой, редко второй передаче. Вдобавок, поскользнувшись на какой то нефтяной лу-же, я упал и немного содрал кожу на ладони правой руки; после этого она не-много побаливала, и управлять газом стало неудобно.
Только через час, пройдя главный перевал, мы достигли окраины Сход-ницы, где был смонтирован трубопровод из бурильных труб - объект нашего эксперимента.
Поставили палатку для аппаратуры, выгрузили часть оборудования, от ближайшего столба подвели электричество. Затем все отправились пешком но-чевать в гостиницу. Я остался как бы дежурным - спальный мешок у меня был, свет в машину завели, так что чай с гарниром я мог себе сделать на лаборатор-ной электроплитке. Уже через полчаса в кузове стало тепло и уютно, я согрелся чаем и лёг спать со всеми удобствами.
" - "
Проснулся я среди ночи от боли в правой руке. Включив свет, увидел, что она по локоть распухла и посинела. Видимо, содрав кожу с ладони, я занёс в кровь какую то мерзопакость, да и нефть из лужи, если она туда попала, не такой уж приятный подарок - не даром сослуживцы бравого солдата Швейка, впрыснув керосин в ногу, обеспечивали себе вместо фронта госпиталь.
Я промыл ладонь тёплой кипячёной водой, а потом и спиртом, съел, что-бы не так болело пару успокоительных таблеток из аптечки. Не смотря на это, боль не проходила, и заснуть больше так и не удалось.
Утром, когда пришёл А.И.Ц. с командой, я пошёл в здешний медпункт. Там мои царапки ещё раз промыли, руку перебинтовали и повесили на шею, сделали пару уколов. Боль в руке вроде бы стала стихать, зато разбо-лелась голова.
От всей этой мути мои возможности что то соображать весьма поубави-лись, так что, когда я вернулся в лагерь, моё участие в акустических измерени-ях было чисто символическим. Да и самих измерений, по сути, ещё не было - надо было установить и отладить генератор механических колебаний, задейст-вовать приёмные датчики, провести вдоль трубопровода линию для синхроим-пульсов и т.д. Было ясно, что измерения затянуться минимум на сутки.
Близился вечер, через несколько часов наступало время, когда я должен был быть в Саду Смерти. Из-за распухшей руки я не мог воспользоваться мо-тоциклом; ожидать помощи в этом деле от других тоже не приходилось - по раскисшей дороге лёгкий мотоцикл не перетащил бы двух человек через пере-вал. Геофизическая автомашина как раз ремонтировалась - вчерашняя езда не прошла даром и для неё. Оставалось одно - топать на своих двоих.
И вот чем дальше, тем больше этот единственно возможный вариант на-чинал казаться мне ненужным. От нашего лагеря до Сада было не меньше 10 километров никуда не годной дороги - верных три часа ходу. Рука ныла не пе-реставая, трещала голова, наверно была и температура. После бессонной ночи, хождения в медпункт, уколов и перевязок мне хотелось только залезть в спаль-ный мешок и отключиться от всего на свете. А тут ещё пошёл очередной дождь.
В конце концов, твёрдого уговора у нас с Русалкой не было. Ничего хо-рошего, с учётом моего дохлого состояния и змеиных претензий у нас произой-ти не могло. Много лучше было бы день-два подождать - её ядовитые подруги малость угомоняться, я очухаюсь, и глядишь всё станет на свои места.
Для очистки совести я всё же вышел на проезжую дорогу - вдруг окажет-ся попутная машина. Таковых не оказалось. Судя по следам, с начала плохой погоды тут вообще никто не проезжал - машины шли далеко в обход. Я вер-нулся в лагерь.
" - "
Весь следующий день группа А.И.Ц. занималась проведением эксперимента, точнее попытками ликвидировать различные казусы, из-за кото-рых он не получался. Я дважды ходил в медпункт, получил причитающиеся мне уколы, а в остальном вёл полу больничный - полу производственный образ жизни.
На третий день, так и не проведя измерений, двинулись обратно. По всей вероятности, чтобы получить результат, надо было в несколько раз повысить мощность генератора механических колебаний. Сделать это в походных усло-виях было нельзя.
Я чувствовал себя лучше, уколы делать перестал, но мотоцикл был ещё не для меня. Его перегнал в караван - сарай А.И.Ц.
Ещё через день я настолько очухался, что уже мог с небольшими затруд-нениями ездить на своей стальной лошадке. Моя первая поездка, конечно же, была в Сад Смерти. Я понимал, что сходу застать там Русалку было бы слиш-ком уж большой удачей, но рано или поздно можно было надеяться застать её там.
Оставив мотоцикл под горой, поднялся на холм пешком. Уже начинало темнеть. Русалки в саду не было, но я не стал уходить - она ведь могла прийти позже. В ожидании случайной встречи бродил по давно нехоженым тропинкам Сада, заглянул в шалаш, в котором проснулся после той огненной ночи, пробо-вал по травам определять души тех, которые лежали под ними. Наконец подо-шёл к единственной свежей могиле, той, для которой мы тогда согревали зем-лю. Венки на глинистом холмике, которые мне запомнились с прошлого моего прихода сюда в поисках Русалки несколько дней назад, видимо давно размокли и завяли - их уже не было. Но зато могила была украшена большим цветастым платком.
Я пригляделся - сомнений быть не могло - это был тот самый платок, ко-торый я подарил Русалке Чёрного озера, или, по крайней мере, его близнец. По углам платок был прижат к земле четырьмя плоскими камнями. Таких камней можно сколько угодно набрать на любом морском берегу, но в Бориславе или вообще в здешних местах они мне не встречались. Точно на середине платка зияла дыра. Судя по обгоревшим краям, она была прожжена огнём.
Если считать, что платок положили родные покойного, эта дыра была сделана наверно для того, чтобы платок не унесли - в таком виде он базарной ценности не представлял.
Но платок могла положить и Русалка. Тогда это означало, что мне сказа-ли прощай.
Машинально я поднял один из камней, прижимавших платок. На стороне камня, обращённого к земле, виднелись размытые дождевой водой красные бу-квы - слов уже нельзя было разобрать. На других камнях ничего написано не было.
Может быть, Русалка давала мне последний сигнал, и надпись говорила о том, где я мог её найти; может быть, это были слова упрёка за то, что ещё в од-ном испытании я не оказался на высоте - ведь меня не было в Саду в обещан-ный час.
Теперь мне уже стало казаться, что десять километров дрянной дороги стали между нами не просто так - они были последним испытанием силы моего желания увидеть Русалку не смотря ни на что. Царапки на ладони, которые на время вывели меня из строя, тоже перестали казаться случайными - ведь они появились точно там, куда дотронулись ядовитые зуба Ра, и как раз тогда, ко-гда это было нужно, чтобы помешать нашей встрече.
Так могло быть. Но могло быть и иначе - камень с надписью не имел ни-какого отношения к Русалке, как и прожженный платок и распухшая рука и многие другие эпизоды экспедиции, ныне давно ушедшей в сумерки прошлого.
И всё же я взял этот камень на память о Русалке Чёрного озера. Он и сей-час храниться у меня. Лежит в коробке, куда я заглядываю очень редко - ведь ничего, кроме старых писем, приглашений на уже забытые вечера, осколков снарядов, подобранных мною в окрестностях Севастополя, и других подобных вещей там нет. Остатки размытых и не прочтённых мною слов успели давно стереться, и этот камень теперь ничем не отличается от любых других галеч-ных камней, которых очень много на любом морском берегу, но совсем нет в Бориславе.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Я так и не смог больше встретиться с Русалкой Чёрного озера или хотя бы узнать, куда она исчезла. Даже моя всеведущая хозяйка ничем не смогла мне помочь. На следующий год, когда я опять приехал в Борислав, о Русалке уже никто не помнил.
Лида ещё долго болела после той сумбурной ночи и из-за этого потеряла свой высокий пост - свято место не бывает пусто.
Наша система для геофизических измерений была изготовлена москви-чами в виде опытного образца, но в серию не пошла - устройство оказалось слишком сложным для тех времён и плохо увязывалось с остальной геофизиче-ской техникой. Л.О.М. с его системой застопорился ещё раньше, даже не дойдя до опытного образца.
Мой напарник по многофазному мультивибратору - Я.Е.Б. - на-писал на эту тему кандидатскую диссертацию и затем провалился на защите - большая редкость в те времена.
Но полоса невезения не продолжалась вечно: через год, как рассказыва-ли, Лида удачно вышла замуж за военного и уехала с ним в Польшу; Я.Е.Б. написал вторую диссертацию о мультивибраторах и успешно её защитил.
Мне тоже не было оснований жаловаться. Через несколько лет я стал за-ниматься проблемой распознавания образов и получил в этой области интерес-ные и, что бывает значительно реже, полезные результаты. Появились доктор-ская диссертация и должность заместителя директора. Но это были уже другие идеи, другие люди, другие встречи - другой мир.