Аннотация: Вот начало книги Мюррея Н. Ротбарда "Экономические депрессии: их причины и методы лечения" 1969
ПРИЧУДЫ "Новой экономики".
Вот начало книги Мюррея Н. Ротбарда
"Экономические депрессии: их причины и методы лечения"
1969
[Murray N. Rothbard. Economic Depressions: Their Cause and Cure (1969).
Данное эссе впервые вышло в свет отдельной брошюрой, изданной Конституционным Альянсом в Лансинге (шт. Мичиган), 1969. Перевод сделан по: Austrian Theory of Trade Cycle. Compiled by Richard M. Ebeling. Ludwig von Mises Institute, 1996.
В кн.: Бум, крах и будущее. (Сб. ст.) - М, Челябинск: Социум, 2002. С. 150-171. Пер. с англ. А. В. Фильчука.]
" Мы живем в эпоху эвфемизмов. Могильщики сегодня превратились в "служащих похоронного бюро", рекламные агенты стали "советниками по связям с общественностью", а сторожа повсеместно трансформировались в "смотрителей". В каждой области нашей жизни очевидные истины с некоторых пор камуфлируются туманными формулировками.
В не меньшей степени это относится и к экономике. В былые времена мы страдали от почти периодических экономических кризисов, внезапное начало которых называлось "паникой", а затяжной период после паники назывался "депрессией".
Самой известной депрессией нового времени является, конечно же та, что началась в 1929 году с типичной финансовой паники и продолжалась вплоть до начала Второй мировой войны. После катастрофы 1929 года экономисты и политики решили, что это больше никогда не должно повториться. Чтобы успешно и без особых хлопот справиться с этой задачей, понадобилось всего лишь исключить из употребления само слово "депрессия". С того момента Америке больше не пришлось испытывать депрессий. Ибо когда в 1937-1938 годах наступила очередная жестокая депрессия, экономисты попросту отказались использовать это жуткое название и ввели новое более благозвучное понятие - "рецессия". С тех пор мы пережили уже немало рецессий, но при этом ни одной депрессии.
Впрочем, довольно скоро слово "рецессия" тоже оказалось довольно резким для утонченных чувств американской публики. Судя по всему последняя рецессия была у нас в 1957-1958 годах. С того же времени у нас случались "спады", или даже лучше "замедления", а то и "отклонения". Поэтому не надо печалиться, благо депрессии и даже рецессии объявлены семантическим указом экономистов вне закона; отныне самое худшее, что может с нами случиться, это "замедление". Таковы причуды "Новой экономики".
На 30 ( книга вышла в 1969 году - Ш. Э.) лет экономисты нашей страны позаимствовали представление об экономическом цикле, принадлежавшее ныне покойному британскому экономисту Джону Мейнарду Кейнсу, автору-создателю кейнсианской, или "новой", экономики, которую он описал в своей книге "Общая теория занятости, процента и денег", вышедшей в 1936 году. Со всеми их диаграммами, математическими расчетами и неустоявшимся жаргоном, позиция кейнсианцев в отношении бумов и крахов есть сама простота, даже наивность. Если на дворе инфляция, то ее причины скорее всего кроются в "избыточных расходах" со стороны населения; рекомендуемый метод лечения предписывает правительству - как самопровозглашенному стабилизатору и регулятору национальной экономики - вмешаться и обязать публику тратить меньше, "впитывая их избыточную покупательную способность" через усиление налогообложения. В то же время, если возникает рецессия, то ее причины следует искать в недостаточных частных расходах, и теперь лечение заключается в увеличении правительством своих собственных расходов, лучше всего посредством бюджетного дефицита, пополняя таким образом совокупный национальный поток расходов.
Идея о том, что увеличение правительственных расходов, или "легкие" деньги, "благо для бизнеса", тогда как урезание бюджета, или более "твердые" деньги, "зло", просочилась даже в самые консервативные газеты и журналы. Кроме того в этих изданиях будут считать само собой разумеющимся, что на федеральное правительство возложена священная обязанность неуклонно вести экономическую систему по узкой тропинке между пропастью депрессии, с одной стороны, и пучиной инфляции - с другой, ибо свободная рыночная экономика неизменно должна быть подвержена опасности стать жертвой одного из этих зол.
Все нынешние школы экономистов придерживаются тех же взглядов. Обратите, например, внимание на точку зрения д-ра Пола Маккрэкена, занимающего пост председателя Совета экономических консультантов при президенте Никсоне. В своем интервью New York Times, которое он дал вскоре после вступления в должность [24 января 1969 года], Маккрэкен заявил, что одна из основных экономических проблем, с которой столкнулась новая администрация, заключается в том, "как утихомирить инфляционную экономику одновременно не отпуская безработицу на неприемлемо высокий уровень. Другими словами, если бы от нас требовалось только приостановить инфляцию, то это вполне реально. Но терпимость нашего общества к безработице слишком ограничена". И далее: "Я думаю, нам следует двигаться в этом направлении очень осторожно. По сути у нас не так много опыта в том, чтобы планомерно охлаждать экономику. В 1957 году мы ударили по тормозам и, разумеется, получили серьезный экономический спад".
Обратите внимание на общее отношение д-ра Маккрэкена к экономике - оно примечательно тем, что его разделяют почти все современные экономисты. К экономике относятся как к потенциально трудоспособному, но чересчур беспокойному и упрямому пациенту, с извечной склонностью удариться в еще большую инфляцию или безработицу. Правительство при этом должно выполнять функции старого мудрого врача или наставника, который всегда бдителен, всегда наготове что-либо подправить, дабы поддерживать экономического пациента в хорошей рабочей форме. В любом случае экономическому пациенту здесь явно отводится роль подчиненного, а правительству как "лечащему врачу" - роль хозяина.
Прошло не так уж много времени с тех пор, когда подобного рода взгляды и политика именовались "социализмом"; но мы живем в эпоху эвфемизмов, поэтому сегодня мы используем для них такие гораздо менее суровые термины, как "умеренность" или же "просвещенное свободное предпринимательство". Как говорится, век живи - век учись. "
А вся книга посвящена доказательству следующего взгляда на причину депрессий.
" К счастью, правильная теория депрессии и экономического цикла все же существует, хотя и совершенно игнорируется в современной экономической науке. Она также имеет давнюю традицию в экономической мысли. Прародителями этой теории стали шотландский философ и экономист XVIII века Давид Юм, а также видный английский экономист начала XIX века, представитель классической школы Давид Рикардо. В первую очередь эти ученые заметили, что в середине XVIII века наряду с индустриальной системой возник другой важнейший институт - банковское дело с его способностью расширять кредит и денежную массу (поначалу в виде бумажных денег, или банкнот, а позднее в виде депозитов до востребования, или текущих счетов, которые подлежат немедленной оплате наличными). Именно в деятельности коммерческих банков эти экономисты нашли ключ к разгадке повторяющихся циклов, состоящих из расширения и сжатия, из бумов и крахов, так озадачивавших наблюдателей еще с середины XVIII века.
Рикардианский анализ экономического цикла выглядел примерно так: естественными деньгами, возникающими на свободном рынке, являются полезные товары - в основном золото и серебро. Если бы деньги этими предметами и ограничивались, то экономика в целом функционировала бы так же, как функционируют отдельные рынки: плавное приведение в соответствие предложения и спроса и, следовательно, никаких циклов из бумов и крахов. Но введение банковского кредита добавляет еще один - ключевой и разрушительный - элемент. Банки расширяют кредит и соответственно массу банковских денег в виде банкнот или депозитов, которые теоретически подлежат оплате золотом по первому требованию, но на практике, разумеется, это не так. К примеру, если банк располагает в своем хранилище 1000 унций золота и выпускает подлежащие немедленной оплате складские расписки на 2500 унций золота, то очевидно, что им было выпущено на 1500 унций больше, чем он способен возместить. Но до тех пор, пока не происходит согласованного "наплыва" требований к банку о произведении расчетов по этим квитанциям, его складские расписки функционируют на рынке как эквивалент золота, а следовательно, банк сумел расширить денежную массу страны на 1500 унций золота.
Таким образом банки начинают охотно расширять кредитование, поскольку чем больше они расширят свой кредит, тем весомее будет их прибыль. Это ведет к росту денежной массы в пределах данной страны - например, Англии. В связи с тем, что общая масса бумажных и банковских денег в Англии увеличивается, растут и денежные доходы и расходы англичан, к тому же увеличение денежной массы повышает цены на английские товары. Результатом становятся инфляция и бум в пределах страны. Но инфляционный бум несет в себе семена своего окончания. Ведь так как денежная масса и доходы в Англии увеличиваются, англичане продолжают покупать больше товаров из-за рубежа. Более того, поскольку английские цены растут вверх, английские товары начинают утрачивать свою конкурентоспособность по сравнению с продукцией из других стран, цены на которую не повысились или же повысились менее значительно. Англичане начинают меньше покупать на родине и больше за границей, тогда как иностранцы покупают меньше в Англии и больше у себя дома; результатом становится дефицит в английском платежном балансе, где уровень английского экспорта резко отстает от импорта. Но если импорт превышает экспорт, это означает, что деньги из Англии должны утекать в зарубежные страны. Какие это будут деньги? Безусловно, не английские банкноты или депозиты, поскольку немцы, французы или итальянцы мало или же совсем не заинтересованы в том, чтобы хранить свои средства "запертыми" в английских банках. Следовательно, иностранцы возьмут банкноты и депозиты и предъявят их английским банкам для обмена на золото, после чего золото станет той категорией денег, которая будет постоянно утекать за рубеж, пока в Англии продолжается инфляции. Но это означает, что кредитные деньги английских банков будут все больше и больше скапливаться в виде пирамиды поверх скудеющей в хранилищах английских банков золотой базы. Пока бум продолжается, наш гипотетический банк расширит выпуск своих складских расписок, к примеру, с 2500 до 4000 унций, тогда как его золотая база уменьшится, скажем, до 800. Когда процесс усиливается, банки в конце концов пугаются. Ведь они обязаны погашать свои обязательства наличными, а их наличность стремительно тает, тогда как обязательства растут. В конечном итоге у банков не выдерживают нервы, они сокращают выдачу кредитов и с целью спасти себя выкупают часть своих обязательств, обращающихся на рынке. Нередко подобное отступление ускоряется наплывом требований от клиентов, обеспокоенных шатким состоянием национальных банков.
Банковское сжатие меняет экономическую ситуацию; за бумом следуют снижение активности и крах. Банки умеряют свой пыл, а предприятия несут убытки, поскольку усиливается пресс долговых обязательств и продолжается спад деловой активности. Снижение предложения банковских денег ведет в свою очередь к общему падению цен в Англии. Когда объем денежной массы и доходы снижаются и английские цены резко падают, английские товары становятся сравнительно более привлекательными на фоне зарубежной продукции. Сальдо платежного баланса меняет знак: теперь экспорт превышает импорт. Поскольку в страну поступает золото, а высота пирамиды банковских денег поверх расширяющейся золотой базы уменьшается, положение банков становится гораздо более устойчивым.
В этом и заключается смысл депрессивной фазы экономического цикла. Отметим, что эта фаза вытекает, причем неизбежно, из предшествующего экспансионистского бума. Именно предшествующая инфляция делает фазу депрессии неизбежной. Таким образом, депрессия - это процесс, посредством которого рыночная экономика адаптируется, избавляется от крайностей и искажений предыдущего инфляционного бума и восстанавливает устойчивое экономическое положение. Депрессия является малоприятной, но необходимой реакцией на искажения и крайности предшествующего бума.
Почему же тогда начинается новый цикл? Почему экономические циклы имеют тенденцию повторяться вновь и вновь? Потому что когда банки приходят в себя и обретают устойчивое положение, они вновь готовы возобновить естественную для них политику расширения банковского кредита, после чего начнется новый бум, неся в себе семена следующего неизбежного краха.
Но если причиной возникновения экономического цикла является банковское дело, то разве банки не являются такой же частью свободной рыночной экономики и разве в связи с этим мы не можем сказать, что по-прежнему всему виной свободный рынок, пусть даже только через свой банковский сектор? Ответом будет "нет", поскольку банки никогда не смогли бы расширить кредит, если бы не вмешательство и поддержка правительства. Ведь если бы банки действительно конкурировали, любое расширение кредита одним банком быстро повлекло бы за собой скопление его долгов у конкурентов, а эти конкуренты быстро призвали бы такой банк к погашению долгов наличностью. Другими словами, конкуренты банка потребуют от него оплаты золотом, или наличными, так же как это сделают иностранцы, но с той разницей, что этот процесс будет гораздо быстрее и должен пресечь в корне любые зачатки инфляции еще до ее начала. Банки способны без опаски и в унисон расширять кредит только когда существует центральный банк, то есть по существу правительственный банк, пользующийся монополией государственного предприятия, а также благодаря правительству занимающий привилегированное положение в банковской системе. Только после учреждения централизованной банковской системы банки получили возможность сколько-нибудь долго расширять свой кредит, и в современном мире возник привычный ныне экономический цикл.
Центральный банк обретает контроль над банковской системой посредством таких правительственных мер, как: превращение своих собственных обязательств в узаконенное платежное средство по любым задолженностям и при уплате налогов; предоставление центральному банку монополии на выпуск банкнот (Банк Англии - центральный банк, учрежденный правительством, - имеет предоставленную законом монополию выпуска банкнот в районе Лондона); или путем прямого принуждения банков быть клиентами центрального банка, храня в нем свои резервы наличности (как в Соединенных Штатах с их Федеральным резервом). И не то, чтобы банки были недовольны этим вмешательством; ведь именно учреждение централизованной банковской системы делает возможной длительную кредитную экспансию, поскольку экспансия банкнот центрального банка обеспечивает дополнительные резервы наличности для всей банковской системы и позволяет всем коммерческим банкам одновременно расширять свой кредит. Централизованная банковская система работает как удобный обязательный банковский картель, нацеленный на расширение обязательств банков; и банки теперь могут расширять кредитование, опираясь кроме золота на более объемные резервы наличности в виде банкнот центрального банка.
Итак, теперь мы видим наконец, что причиной экономического цикла являются отнюдь не таинственные сбои в системе свободной рыночной экономики, а как раз наоборот: систематическое вмешательство государства в рыночный процесс. Правительственное вмешательство влечет за собой банковскую экспансию и инфляцию, а когда инфляция подходит к концу, начинается депрессия-корректировка.
Рикардианская теория экономического цикла ухватила суть правильной теории цикла: периодический характер фаз цикла, депрессия как корректирующее вмешательство в рыночный процесс, а не характерное свойство свободной рыночной экономики. Но две проблемы все же оставались без объяснения: откуда это неожиданное обилие деловых ошибок, резкий сбой предпринимательской функции, а также почему в отраслях, выпускающих товары производственного назначения, колебания гораздо значительней, чем в отраслях, выпускающих потребительские товары? Рикардианская теория объясняла лишь изменения уровня цен на рынке в целом; в ней отсутствовал любой намек на объяснение весьма различных реакций в отраслях, производящих капитальные и потребительские товары.
Точная и всеобъемлющая теория экономического цикла была в конце концов открыта и изложена австрийским экономистом Людвигом фон Мизесом, когда он был профессором Венского университета. Первые наброски своего решения жизненно важной проблемы экономического цикла Мизес изложил в монументальной книге "Теория денег и Кредита", вышедшей в 1912 году, которая и по сей день, почти 60 лет спустя, остается лучшей работой по теории денег и банковского дела. В 1920-х годах Мизес развивал свою теорию цикла, после чего она была представлена англоязычному миру ведущим последователем Мизеса Фридрихом фон Хайеком, который в начале 1930-х годов прибыл из Вены преподавать в Лондонской школе экономики. Хайек опубликовал на немецком и английском языках две книги, в которых применялась и детально развивалась теория цикла Мизеса: "Денежная теория и экономический цикл" и "Цены и производство". Поскольку Мизес и Хайек были австрийцами и кроме того следовали традиции великих австрийских экономистов XIX века, эта теория стала известна в литературе как "австрийская" теория экономического цикла (или теория денежного переинвестирования).
Опираясь на рикардианцев, на общую "австрийскую" теорию и на собственный творческий гений, Мизес развил следующую теорию экономического цикла. "
...( отсылаю вас к книге Ротбарда )......................................................
Хочу от себя добавить, что лично я к Хайеку отношусь с большим подозрением. У меня такое впечатление, что он Мизеса извратил. А Ротбард, по видимому, его не читал, а положился на то, что последователь Мизеса не может нести ахинею.
Цитирую Хайека ( Фридрих фон Хайек "Частные деньги" ) :
"Полное лишение правительства многовековой прерогативы на производство денег пока представляется большинству слишком непривычной и даже опасной идеей, которая вряд ли может быть принята в ближайшем будущем. Однако люди смогут научиться понимать ее преимущества, если, по крайней мере, вначале, валютам различных государств будет позволено конкурировать между собой в борьбе за благосклонность публики."
Если Вы думаете, что здесь имеются ввиду валюты, обеспеченные драгметаллами, то глубоко ошибаетесь. Цитирую Хайека :
"То самое качество, которое сегодня повышает доверие к золоту в сравнении с контролируемыми правительствами бумажными деньгами, а именно, невозможность произвольно манипулировать его общим количеством ради достижения политических целей, в долгосрочной перспективе заставит его уступить место бумажным денежным знакам, выпускаемым конкурирующими учреждениями, бизнес которых зависит от успешного регулирования эмиссии с целью сохранения ценности денежной единицы приблизительно постоянной."
Вполне возможно, что именно благодаря и под влиянием теории Хайека, доллар задавил все остальные бумажные валюты.
Вот выдержка из книги Мюррея Ротбарда "ГОСУДАРСТВО И ДЕНЬГИ как государство завладело денежной системой общества".
"Предположим, однако, что банки сформировали картель и согласились принимать расписки друг друга, не требуя непременно обменивать их на золото. Допустим, далее, что банковские деньги используются повсеместно. Останутся ли в этом случае ограничители для экспансии псевдорасписок? Да, и таким ограничителем будет доверие клиентов к банковской системе в целом. По мере расширения банковского кредита и роста предложения денег, все больше и больше клиентов будет проявлять беспокойство по поводу снижения уровня банковских резервов золота. В обществе, которое является по-настоящему свободным, те, кто знает правду о фактической неплатежеспособности банковской системы, организуют, скажем, "антибанковские лиги", имеющие целью побудить клиентов изъять деньги до того, как станет слишком поздно. Действия таких лиг приведут к набегам на банки или, по крайней мере, к угрозе таких набегов, что сможет остановить денежную экспансию и обратить ее вспять. ( Лично я считаю, в отличие от Ротбарда, что : цитирую себя
" 1. Совершеннейший запрет на эмиссию ( выпуск ) необеспеченных серебром банкнот и электронных денег или на какую бы то ни было иную порчу денег. Думаю, что имущество, принадлежащее банкам, кроме серебра, не может считаться обеспечением.
Как совершенно справедливо заметил профессор М. Ротбард : эмиссия даже только одной банкноты,
необеспеченной золотом ( в нашем случае серебром ) - это мошенничество. То есть, банк обогатился за счёт всех остальных граждан, присвоив себе их собственность, укоренённую в золоте. Тем самым владельцы этого банка становятся свободнее всех остальных граждан. И это прибавление свободы за счёт ущемления свободы других следует считать несправедливым, так как оно получено мошенническим путём. Если в 18 веке такой контроль было почти невозможно осуществить, то в наше время всеобщей компъютеризации это как два пальца об-ть.
Функцию контроля за недопущением эмиссии необеспеченных серебром банкнот возложить на самих вкладчиков, в соответствии с принципом : Минимизация вмешательства государства в экономическую и частную жизнь граждан.
Не допустить возможность мошенничества, которую открывает банковская система, настолько важно, что, думаю, что не допустимо тут играть в русскую рулетку." - Ш. Э. )
Необходимо подчеркнуть, что, приводя все эти аргументы, мы никоим образом не имели в виду обвинить феномен кредита вообще и не собирались осуждать конкретную практику кредитных сделок. Мы считаем кредит жизненно важной функцией свободного рынка. В ходе кредитной сделки владелец денег (блага, которое является полезным в настоящий момент) обменивает их на обязательство заемщика выплатить в будущем определенную сумму (будущее благо). Взимаемый при этом процент отражает более высокую рыночную оценку настоящего блага по сравнению с благом будущим.
Однако, ни банкноты, ни депозиты не являются кредитом. Это - складские расписки, требования немедленного размена на наличные, т.е. на золото, хранящееся в банковских подвалах. Должник обеспечивает уплату своего долга в момент платежа. Банкир, практикующий частичное резервирование, никогда не оплачивает больше некоторой, на практике весьма незначительной части своих обязательств.
В следующей главе мы займемся исследованием различных форм государственного вмешательства в денежную систему. Большая часть этих форм вовсе не направлена, как можно подумать, на ограничение мошеннической эмиссии необеспеченных расписок. Наоборот, государственное вмешательство призвано устранить упомянутые и другие естественные ограничения процесса инфляции.
1.13. Заключение
Повторим, что мы выяснили о феномене денег в условиях свободного общества. Мы установили, что все деньги произошли - и должны были произойти - от некоего полезного блага, избранного рынком в качества средства обмена. Денежная единица есть просто-напросто единица веса денежного товара, как правило, металла, такого как золото или серебро. В условиях свободы деятельности благо, которое выбирается в качестве денег, его форма и размер оставлены на усмотрение добровольных решений свободных людей. Именно поэтому частный чекан монет так же легитимен и привлекателен, как и любой другой вид бизнеса. "Цена" денег - их покупательная способность в терминах всех товаров, имеющихся в экономике, определяется их предложением и множеством индивидуальных значений спроса на деньги. Любая попытка государства зафиксировать эту цену повлияет на характеристики удовлетворения спроса на деньги, предъявляемого каждым человеком. Если люди найдут более удобным использовать в качестве денежного материала более одного металла, соответствующий обменный курс, который сформируется на рынке, будет отражать относительные спрос и предложение этих металлов. Курс будет иметь тенденцию сравняться с соотношением соответствующих покупательных способностей этих разных металлов. Раз данного количества металла оказалось достаточно для того, чтобы рынок выбрал его в качестве денег, то никакое увеличение предложения этого металла не может улучшить его функционирование в этом качестве. Увеличение денежного предложения уменьшит эффективность каждой имеющейся унции денежного металла, не оказывая никакой помощи экономике. Увеличивающийся запас золота или серебра удовлетворяет неденежный спрос (спрос на украшения, промышленный спрос и т.п.), являясь, таким образом, общественно полезным. Инфляция (увеличение количества заменителей денег без адекватного увеличения денежного металла) никогда не является "полезной для общества", скорее она вознаграждает одних людей за счет других. Инфляция, представляя собой мошенническое изъятие собственности, не должна иметь места на свободном рынке.
Подытоживая, мы можем сказать, что свобода может великолепно сочетаться с функционированием денежной системы, ничуть не хуже, чем она сочетается с другими аспектами экономики. В отличие от многих авторов, мы утверждаем, что деньги не содержат ничего специфического, требующего масштабного государственного регулирования. Здесь, как и в других областях человеческой деятельности, свободные люди могут более эффективно и с лучшим качеством удовлетворять свои экономические потребности. Для денежного обращения, как и для любого другого занятия людей, справедливо высказывание: свобода - не следствие порядка, а его причина. "