Грибочки моего детства
Навеяно рассказом Александра Харитоненко "Опята".
Саша, пас принял!
Грибочки моего детства. Я написал эту фразу и задумался, а какие грибы считать грибами моего детства? Что там, в душе, оставило наибольший след? Какой след, какие картинки душу греют, с чем в унисон звенят невидимые струнки, вызывая из памяти цепную реакцию воспоминаний? Родители мои родились и выросли на юго-востоке Орловской области, в местах издавна цивилизованных и поэтому паханных перепаханных. Великая война, катком прокатывая туда-сюда свой фронт, смела с лица земли немногие уцелевшие от распашки лесочки. Да что там лесочки, речка, вдоль которой расположились дедовы деревни, по рассказам ещё долго после войны стояла голая, без привычных мне с детства могучих ракит. Что они знали о грибах, мои мама и отец, чему могли меня научить и где?
Где? Батя мой, офицер войск ПВО, к моменту моего рождения служил в Крыму: Феодосия, затем Симферополь. Мама, "уведённая" отцом замуж с должности мастера цеха прядильного комбината, по профессии работы найти в Крыму не могла, да и я, болезненный ребёнок, забирал всё её время. Так и жили, отец - чуть ли не безвылазно сидел в части, мама возилась со мной. Какие грибы? И лишь позднее, к моим шести-семи годам, когда отца перевели командиром батареи на формируемый дивизион под Алушту, появилась возможность встретиться с грибами "нос к носу". Дивизион стоял на горке, где раньше располагались какие-то объекты лесничества. Росли посаженные соснячки и прочие кусты-деревья. В "лес" я ходил, пройдя метров пятьдесят от подъезда. Так начались мои осознанные грибы. Но это уже не грибочки, а грибы моего детства. К тому времени я знал шампиньоны, грибы, считавшиеся в начале шестидесятых в дедовых лесостепных деревнях, если и не "погаными", как у Солоухина в "Тихой охоте", то всё же... нечистыми, что ли. Посудите сами, ну разве может хороший гриб расти на куче навоза? Любой русский из деревни "лесной" России ещё лет пятьдесят назад так бы и сказал - поганка. Это французы и пошедшие у них на поводу наши горожане могли считать шампиньон хорошим, вкусным грибом. С французов и взять-то нечего, одно слово лягушатники, а вот наши городские - не то за модой на заграничное погнались, не то умники из какого-нибудь НИИ "пищеводства" план по выращиванию пищевого продукта в недоедающей стране сумели протолкнуть. Да, собирали и шампиньоны, но как-то с опаской. Хотя моя бабушка Катя, Екатерина Ивановна, с удовольствием эти грибочки брала и готовила с картошечкой. Вся большая семья, собравшись за общим столом, в охотку блюдо это, нахваливая, наворачивала. А мои старшие двоюродные братья, "унуки" на летнем деревенском выпасе у деда с бабкой, готовы были стрескать любое количество добавки. Первые грибные воспоминания как раз об этом. Мы: бабушка, Сашка, Женька, Наташка и я, идём на какой-то бугор с зелёной травкой и собираем белые шарики и зонтики, наперегонки гоняясь от одной кучки грибов до другой. Некоторые шарики были ещё не видны, и лишь по поднявшемуся бугорку растрескавшейся земли становилось понятно, там грибочек. И совсем уж полуфантастическое видение посещает меня, просачиваясь из глубин подсознания, зыбким миражом стоит пред глазами - вот я ножом ковыряюсь в земле глубже, чем надо для извлечения шарика-шампусика. Трещинки в земле еле заметные, я осторожно разгребаю взрыхленную почву и нахожу картофелинки грибов. Какие-то неправильные, грязнее, чем беленькие шампиньончики. - Бабушка, а это что? - Хорошие грибочки, унучок, кидай в ведёрко, помощник.
Вся моя грибная натура опытного, виды воочию повидавшего и перечитавшего горы литературы грибника при этих совсем размытых воспоминаниях дрожит в возбуждении и делает стойку - трюфели? Не может быть! С этим вопросом я, повзрослев и похоронив дедовское поколение, приставал к отцу, двоюродным братьям, деревенским соседям и знакомым. Не так уж сильно повзрослев - лет через двадцать после описанного, но никто ничего конкретного мне сказать не мог. Ни что мы тогда собирали, ни где тот бугор. Отец подтверждал, что да, его мать любила собирать грибочки и на лугах, и на пасеке в лесочке, а что да как, было её делом. Остальные ели приготовленные грибы и нахваливали. Я так и живу с сумятицей недовспомненного в душе и про себя ругаю своих бестолковых братанов, которым авантюрные приключения походов в клуб в соседнюю деревню быстро перебили удовольствие рыбалки и грибной охоты.
К моему детству в Орловской области, как и во многих других местах Союза, зазеленели лесополосы, в лесостепных районах вновь поднялись перелески, убитые отгремевшей войной и последующей разрухой. В ближайший "лес" - лесополосу из берёз с какими-то кустами - возил меня на велосипеде мамин отец, дедушка Сеня. Это было большое путешествие: за два километра, в густой и в то же время лёгкий, прозрачный, светлый лес из деревьев с белыми стволами, с настоящей, не луговой земляникой. И грибами. О, это были супергрибы: нежно-коричневые, почти бежевые сверху и какие-то желтоватые на пластиночках, мясистые, размерами как маленькие круглые вороночки и как большие тарелки - они темнели в местах прикосновений, бурели, чуть ли не чернели на срезе и роскошно назывались: свиные ушки, свинушки, свинухи. Основной гриб тамошних мест. До сих пор многие деревенские аборигены других и не знают. А эти собирают в больших количествах, жарят, варят, маринуют и солят. Специально отводят день-другой в июле-сентябре, чтобы запастись. Это о многом говорит знающему сельскую жизнь человеку. Когда деревенский житель в сенокос или уборку оставляет все дела и идёт, а чаще едет со всей семьёй собирать грибы в многочисленных посадках - это уже не забавы баб и ребятишек, это конкретная работа. Во многом для души, но в основном - для будущей сытости желудка. Собирают вёдрами, потом так же всей семьёй моют, чистят, варят, солят, маринуют. Заготавливают на зиму. Я помню полемику, развернувшуюся вокруг свинушки тонкой лет двадцать назад, когда в Польше зафиксировали несколько смертельных случаев в результате отравлений этим грибом. Выяснилось, что свинух в малых количествах содержит токсин бледной поганки мускарин. И если его десятилетиями есть, то он накапливается в организме и ... Я всем говорю об этом в родных местах. Все дружно кивают: вот оно оказывается как. И так же дружно продолжают собирать и есть свинушки. Очень часто смешивая мускарин с алкоголем. Да я и сам неоднократно подмешивал одно к другому...
Ещё мы собирали кремовые грибы с шапочкой, похожей на куриное яйцо на ножке. Они были хрупкими, крошились, не то, что свинушки. А ещё рвали ягоды на лугу и полянах. А ещё попадалась кисленькая и такая нежная земляника. А ещё мы поехали за ягодами, а оказалось, что там полно грибов, и нам не хватило ведра, и, ба, знаешь, что дедушка Сеня придумал? Он снял рубаху, завязал рукава узлом, и мы набрали полную рубаху грибов, вон она лежит. Правда, ба, здоровски!? А один раз дедушка увидел рой пчёл, и мы бежали по лесу за ним. Рой перелетал от дерева к дереву и никак не мог остановиться. А когда он, наконец, угнездился на берёзе, дед усадил меня под соседним кустом, строго-настрого велел следить за роем и не бояться, ведь космонавты не боятся, а ты ведь будешь космонавтом, Серёжка? И дед, оседлав велосипед, смотался домой за дымарём, роевницей, специальной шляпой с сеткой на лицо и огрёб рой. Разговоров и рассказов хватило на целую вечность - дня на три, пока новые детские приключения и подвиги не затмили предыдущие. А ба, бабушка Варя, внимательно выслушивала переполненного впечатлениями пацана и жарила грибы, отдельно и с картошкой, варила варенье из ягод и пыталась поить худенького внука полезным парным молоком от нашей Красавки. Какие золотые времена! Сколько красок и впечатлений было в жизни. А главное - все были живы. У меня была жуткая куча родственников - деды-бабки и их братья-сёстры, многочисленные родные, двоюродные, тро- и много- юродные дяди, тёти, братья и сестры. Причем число последних увеличивалось из года в год. И всеобъемлющая забота со стороны всех. Съешь, внучек, молочка парного.
До сих пор ненавижу парное молоко.
Господи, кажется, всё бы отдал, чтобы хотя бы ещё раз в жизни услышать это бабушкино "съешь парного молочка"... Даже выпил бы большую алюминиевую кружку. Именно с этой бабушкой, Варварой Сергеевной, бабушкой Варей, мы собирали самые замечательные, самые детские, самые весёлые грибочки - говорушки, опятки луговые. В деревне их всегда звали просто - опята. О настоящих опятах как никто не имел представления в тех местах, так и не имеет. Вот разве что в последнее десятилетие распробовали. Казалось бы, подумайте сами - о-пя-та, ну какие пни посреди лугов и пастбищ с ощипанной коровами и овцами, как бы подстриженной травкой? Нет, опята и всё тут. И за хорошие грибы их всегда считали, хотя и недостойными мужского сбора. Эта мелочь - развлечение баб и ребятишек. Вот придёт очередь нашему двору коров пасти, тогда и пособираем на выгоне или в лощине вдоль ручья Березовца. И собирали. Смотришь иной раз, пастух ненароком увлёкся сбором ягоды и этих мелких грибочков, коровы разбрелись. Иная уже в колхозную пшеницу забрела, чья-то Зорька домой развернулась, а ему хоть бы хны - ползает на карачках по лужку, выщипывает грибочки из травки. Травка вокруг них тёмно-зелёная, поэтому кружок грибницы виден хорошо, сразу понятно, куда надо по-утиному передвинуться на корточках за следующими опятами. Это мужик увлёкся. А каково нам ребятишкам, пастушьим помощникам! За коровами бегать, ворочАть назад в стадо непослушную скотину надоедало быстро, а носиться по выгону наперегонки к увиденному грибному кружку, "чур, мои!", казалось, не надоест никогда. Как казалось, что никогда не набрать этих опяток "на сковородку". Но бабушкин бидончик потихоньку наполнялся, а потом пересыпался в какую-нибудь торбочку, которая в свою очередь опустошалась от нехитрой домашней, но такой почему-то вкусной вне дома еды. Уже дома бабушка готовила единственное моё любимое блюдо из грибов - опята луговые, зажаренные до хруста с лучком на постном масле. Что поделать, грибы собирать я даже не то что люблю - это страсть до душевного зуда, а вот есть их... Раньше вообще не ел, сейчас иногда в качестве закуски могу слегка употребить. Но бабушкина жарёха была просто чудом. Любили все. Попозже, двадцатилетним бородатым дядькой, приезжая к старенькой и уже одинокой бабушке в отпуск я никогда не упускал случая подсобрать опяток и нажарить их по бабушкиному рецепту. И тридцатилетним, и уже без бабушки... Бродил ли со спиннингом вдоль речки, шёл ли через выгон в магазин, я всегда собирал попадающиеся мне на пути опятки. Да, народ иногда поглядывал в недоумении, мол, здоровый лоб у ребятишек работу отбирает, но это было скорее одобрением. Поэтому меня так рассмешил случай из рассказа А.Харитоненко "Опята", где ему мужик искренне пытался дать совет не собирать эту дрянь, отравишься. ("Дак, сдохнешь же!") Нет, в наших краях хорошо знают и любят эти славные грибочки.
Вот они - грибочки моего детства, эти грибные луговые "ягоды". Мелочь волокнистая, невесомая. Наткнувшись на них в октябре здесь у нас, под Севастополем, на горном выкошенном росистом лужке, я обрадовался чрезвычайно. Дело было не в том, что ничего больше в эту сушь я не нашёл, и не в том, что я представил их скворчащими в лучке на сковороде (и зажарил, и съел тем же вечером!). Ползая на коленях по траве, я вспоминал себя, детство, молодых родителей и молодых дедов-бабушек, заново переживая всё то счастье, которое не повторяется и которое, оказывается, бережно хранится в душе, тлеет тёплыми искорками, согревая. И всё это благодаря невзрачным грибочкам, водящим на лугу хороводы - опятам, грибочкам моего детства.
2005г |