Какая-такая любовь?
"Мыльносериальная" повесть.
Сорокалетним и о сорокалетних."Сделанным в Советском Союзе, выросшим в эСэСэСэР", учившимся на инженеров, учителей, ученых... ставшим спекулянтами и бизнесменами... продававшим на рынках Польши и Венгрии советские утюги... таскавшим клетчатыми сумками товары из Китая... растаможивавшим карго из Турции... получившим по два-три высочайших образования на базарах и в коридорах наложки... научившимся перетирать с ментами, бандитами и чиновниками...О нашей... о вашей жизни и любви... лирика и бытовуха... пресно и остросюжетно.Несуществующему среднему классу России, сделавшему страну такой, какая она есть,посвящается.
7.01.2009 - 14.03.2009 (редакция: июль-август 2010)
Часть 1 "ВАНЬША"
Глава 1
Сказать, что Иван Петрович скептически относился к красивым женщинам, недолюбливал и избегал их - то же самое, что ничего не сказать. Он ими брезговал! "Как это?" - спросите вы. А вот так! Оказывается можно крайне плохо относиться к красивейшим... с нашей натурально-мужской точки зрения... созданиям природы. "Позвольте!" - опять встрянете вы со своей репликой, - "позвольте, о каких, собственно красавицах идёт речь? Красавица красавице рознь". Соглашусь: да, вы правы, разные бывают красавицы.Речь вовсе не идёт о милых девушках, хорошеньких барышнях, симпатичных дамочках, привлекательных женщинах - чУдных и чудесных созданиях, замечательных и отзывчивых, умных и добрых, радующих глаз и услаждающих... гм... слух. К этим категориям противоположного пола Ваня относился адекватно. В положительном смысле адекватно. Так о чём же вы? - переспрашиваете вы меня, недоумевая. Кстати, мне всегда очень хотелось вставить в рассказ слово "доумевая" или "умевая". Засчитайте мне сейчас эту попытку, пожалуйста, снимите милосердно мозговой зуд. Есть? Премного вам благодарен, мои милые читательницы.Вот к вам, красотки, и вернёмся.
Иван терпеть не мог красавиц патентованных, общепризнанных, дипломированных. Для него какое-нибудь клеймо "Мисс Очарование" или "Мисс Галактика и окрестности" в отличие от всемирного большинства было признаком даже не третьесортности, а некондита, гнильцы в продукте, палева. Почему? Попробуем разобраться.Ещё в розовом отрочестве... Да я заметил вашу понимающую усмешку. Согласен, история типичнейшая: умник-ботаник, весь в своём романтическом мире, розовых соплях и сахарно-медовой патоке... нежнейших мечт, самая красивая девочка класса, да что там класса - школы, на поверку оказавшаяся полной, но весьма практичной пустотой, соперник, из мальчиков-мажоров, победительно шагающих по жизни, обеспеченной родительскими возможностями и связями... блатом - бытовало такое словечко. Кстати, совсем не дурак, но, не смотря на своё отрочество, циник, каких поискать. Использовал дуру... использовал бы дуру по прямому назначению, но я же обозначил объект - "пустота практичная". Два сапога оказались парой. На какое-то время.Как давно это было! Как много лет минуло. Как больно до сих пор вспоминается.За это время Иван многое обдумал и понял. К примеру, народная мудрость гласит: "Красивая жена - чужая жена". Нет, ребята, это не о том, что чужая баба привлекательнее. Это первый поверхностный пласт. Иван осознал нечто более глубокое: не женись на красивой - она всё равно чужая, принадлежит не тебе. Вернее, не только тебе, ты обречён вечно видеть пялющиеся, раздевающие твою женщину мужские глаза. Всегда и во множестве. Или "красивые женщины - дуры". А как им стать умными, если с детства этим куколкам внушают, что они... она итак идеал, что она - уже вершина совершенства, что она - счастье и награда, что... ладно, все тут взрослые, знаем, слышали... сами говорили..."Красивые - стервы". Ну, а как же ей, избалованной, не стать капризной стервой? Как отбиваться от наступающих приступом мужиков? Она ещё и женщиной-то в самом широком смысле этого слова не стала, ещё соплячка, а за ней уже хвост поклонников увивается, начиная от затурканных подносчиков школьного портфеля... ох, какой же я старый, старинный... устаревший рассказчик... подносчиков сумочки, и заканчивая взрослыми мужиками на нехилых тачках. "Умные и красивые..." Вот зря вы так ухмыльнулись! Бывают такие, поверьте, бывают, даже я встречал. Одну, правда, за всю жизнь, так я ж и не бываю в тех приподнятых над общем уровнем местах, где располагается их ареал обитания. Продолжаю, "умные и красивые - самые стервозные из всех стерв". Тоже понятно: с одной стороны такую женщину осаждают бросающие под ноги цветы, подарки и жизни мужики, а с другой она же понимает, что именно большинству этих самцов нужно. Цитирую: "трахнуть и перед друзьями похвастаться, показать свою модельную тёлку". Она и счастлива была бы быть просто красивой дурой, да вот господь осерчал, уравновесил красоту умом. Ох, трудно таким дамам. Ей богу, я сочувствую, я бы на их месте просто бы стервенел по поводу и без, зверствовал бы безжалостно... ломая и уничтожая... и руины устилали бы мой путь... Ишь, разошёлся, демон бескрылый, с удалёнными в целях реального гуманизма клыками.Держись, брат, от дипломированной и стервозной красоты подальше, целее будешь. Вот к таким выводам пришёл в своей почти уже сорокалетней жизни Иван Петрович. Не сказать, что эти самые красавицы его преследовали, бегали за ним толпами, но сам Ваня всегда, в любой компании, в любом коллективе избегал правящих львиц, патентованных красоток, общепризнанных кокеток и тому подобных "первых леди" любого человеческого зверинца.
Сорокалетней жизни... Что ж, не буду делать секрета из жизни моего друга, поделюсь с вами тем, что знаю.Да и какие секреты. Вся Иванова жизнь обычна и... типична. Я пытался обойтись без этого слова, но куда от него, выученного ещё в школе на уроках лит-ры, деваться? Или деться? Плохой я был ученик.Жизнь типична. Что это значит? А то, что с жизни моего героя можно писать судьбу поколения. Честно признаюсь, поколения, если не потерянного, то потерявшего предначертанную судьбу. Многие, очень многие из той генерации новую судьбу так и не отыскали. Поколение не нашедших себя в изменившейся жизни.Пройдёмся по анкете. Иван Петрович Смирнов, русский, 1970 г.р.Ванечка родился в самое советское время. Страна праздновала столетний юбилей величайшего человека всех времён и народов, Владимира Ильича Ленина, строила развитой социализм, летала в космос и публично поигрывала термоядерными мускулами. Брежневские брови уже напрочь оттеснили в небытие хрущёвскую лысину, ностальгия по мудрому образу отца всех народов... того, что с трубкой... потихоньку становилась всё более явственной... высочайше одобренной.Родители, заводской инженер-конструктор и учительница-русичка, твёрдо верили, что сыну уготовлено светлое и славное будущее советского человека. И Ванька бодро катился по своей прямой линии судьбы, по хорошо смазанным и плотно уложенным жизненным рельсам: детский сад, школа, октябрёнок, пионер, комсомолец. Отличник, в меру активист-общественник, шахматист (второй взрослый разряд к 13 годам!) и лёгкоатлет (второй взрослый к окончанию школы), победитель разнообразных олимпиад по физике (влияние папы-технаря) и литературе (тут уже мамины гены, любовь и настойчивость). Медаль за школу все же не получил- не заладилось у него с советской историей и обществоведением, но на ура прошёл в политех в своём крупном областном российском городе. Город славился оборонкой. Заводов и трудовых династий было предостаточно. Учись, студент, готовься преумножить традиции предков - отцовский завод (он же дедов) ждёт тебя.Ваня учился. Студентом был весёлым, активным и компанейским. Напряжённая, но желанная учёба (сопромат за счастье!), научно-исследовательская работа с первого курса в студенческом конструкторско-технологическом бюро выливалась в реальные разработки для базового завода... производственного объединения с тремя орденами на знамени... кто тогда жил, понимает, что это отнюдь не кастрюльный завод. Спорт по возможности, студтеатр эпизодами, сценарии капустников, частые заметки в институтскую многотиражку... мама настаивала: сын, пиши хоть что-нибудь, пиши для себя, но старайся регулярно фиксировать мысли на бумаге - у тебя есть талант рассказчика... Ма, ну какой я писатель, не получается у меня, я же технарь, я железо люблю, весь в отца, вот стану инженером, обязательно напишу... занудный производственный роман, получу очень литературную премию... и смеялся заразительно во все тридцать два зуба... матушка улыбалась - гордилась сыном! - и шла проверять очередную стопку школьных тетрадей с сочинениями или заниматься с его младшим братом... поздним ребёнком, угрюмым мальчуганом, из которого слова клещами не вытащишь, но она, педагог, обязана дать сыну максимум... и тащила, вытягивала за уши младшеклассника Петьку из болота неученья к светочу знаний.А Ваньша, как его прозвали друзья... приклеилось и всё тут!.. никак не мог отойти от своей первой и единственной подростковой любви. О ней я уже упоминал в начале рассказа. Если не лень, перечитайте абзац не то третий, не то четвёртый.Переживал страшно. Вся его повышенная активность в жизни отчасти объяснялась тем, что хотел найти себе занятий побольше. Нет, всё это: и интерес к учёбе, и разнообразные творческие проекты были в его характере, но вот чтобы так, на износ, торопясь объять необъятное... Тайком от всех писал лирические стихи, при всей самокритичности ощущая, что местами даже неплохие, но отдавать личное на всеобщее обозрение... Нет уж, только не это!Очень хотел найти себе девушку, в кого-нибудь влюбиться. Задумайтесь: не эквивалентно ли "в кого-нибудь" слову "замена"? Он сам себе не признавался, но я-то видел: да, искал "замену".Как вы думаете, трудно ли столь видному парню остаться незамеченным на площади, с одной стороны которого политех, а с другой пединститут? Ну и что, что не красавец, что весь из себя средний? Зато он и в самодеятельности мелькает, и на спортплощадке хорош... кстати, мускулист и подтянут, не чета многим рохлям... за словом в карман не лезет, улыбается как... как Гагарин... а уж каков рассказчик всяких баек, анекдотов и историй! Нет, такой парнишка в любой компании если уж и не лидер, то всё равно не на вторых ролях. Вот так-то!В общем, вниманием девушек Ваня обделён не был. В монахи записываться тоже не собирался и... уж так получилось после лета 89-ого, что осенью надо было жениться. В 19 лет. Невеста-ровесница, студентка исторического факультета пединститута, дочь приличных родителей. Миленькая, даже хорошенькая. Рановато, конечно, поторопились детки, что с них, бестолковых возьмёшь, то ли дело мы, родители, послевоенная генерация, крепко на ногах после ВУЗов стояли, когда женились, ну, да ничего, поможем, поднимем, поддержим детей. Свои люди, свой круг - техническая и гуманитарная интеллигенция. Совет вам и любовь! И зажили молодые душа в душу... гм...Весной 1990 года у Танечки и Ивана родился сын Костик.Советское время да и сама страна Советов проживали... доживали последнее. Гнойные язвы стяжательства и накопительства готовы были прорваться, отвратительные метастазы псеводокооператорства душили плановое... конечно псевдоплановое производство. Махровый национализм сладостным наркотическим дурманом вползал в не привитые от заразных болезней души простых советских людей. Проблемы в обществе назрели и требовали своего разрешения. Всё и вся с одной стороны изовралось само, с другой стороны было оболгано сознательно и неосознанно. Люди разуверялись в том, что казалось незыблемым, но не видели, не понимали будущего, тупо повторяя неясные, но заманчивые фразы о демократии и об абстрактных, где-то там в радужном забугорье существующих человеческих ценностях. Очень хотелось говорить всё, что крутиться на языке, иметь возможность всё видеть и... теленовости утоляли жажду, показывали разгул демократии и торжество общечеловеческих ценностей в виде шестидесяти сортов колбасы и разнообразных презервативов (есть, оказывается, даже "кинг сайз!"... наверняка, в тех свободных странах есть и мифический секс!) в магазине, ближайшем к советскому корпункту... И всё это счастье - круглосуточно! Народ мечтал о счастье. Если в двух словах, отбросив мозгоё.ство о демократии и свободах, то мечтал о том же, о чём и всегда: о хлебе (колбасе) и зрелищах (о разнообразном бреде с телеэкрана). Не подозревая того, что скоро, очень скоро насытится и перенасытится возможностями иметь всё сполна в любой момент дня и ночи, хоть из телеяящика, хоть из ларька, а не ждать открытия пустого магазина в 11.00... нет, то, что продавалось с одиннадцати, уже опять уже начало появляться... говно, конечно, но хотя бы есть. Свободно, даже не по талонам.Всё, всё будет у народа. В смысле "возможность получения всего". Покупай то, к чему душа лежит. Только вот деньги нужны. Которые даже заработать негде!Хлеба и зрелищ. Я ничего не забыл? Да-да, конечно, как-то не принято об этом говорить, но ещё и секса. Хотя вот это-то у народа отнять... Но ведь как-то сумели же лишить на долгие десятилетия под неистощимым и неусыпным руководством партии?Вы спросили, какой партии? Извиняюсь, но тогда вы вряд ли что-то поняли из большей части моего рассказа о той, прошлой советской жизни моего героя. Партия была одна - Коммунистическая. Паразитная плоть от плоти своего народа, она столь сжилась с ним, стала столь едина с остальным организмом, что когда она наконец-то догнила и рухнула в результате своей собственной несостоятельности, то погребла под этими руинами многих. Целые поколения изломала так, что...Жизнь Ивана Смирнова тоже легла ранимым хребтом на жёсткие жернова времени перемен.
Но об этом в следующий раз. И помним, не упускаем из вида, что автор хотел написать что-то там о любви, и даже начал с того, что Иван Петрович к своим тридцати четырём годам не то, что не любил красивых женщин... как это такое возможно?.. а попросту брезговал ими.Подбросим ему судьбоносную встречу, посмотрим, как наш стоик выдержит подарок? Какой бы, кстати, ему сюрприз преподнести: дуру-куклу, патентованную красавицу - стервочку или... не мелочиться, врезать по полной? Держи, товарищ, умную, состоявшуюся, богатую, дипломированную красавицу... естественно перворазрядную стерву, сожравшую немало достойных людей на своём убийственном жизненном пути... по крайней мере таково общественное мнение... Сдюжит мужик, не растеряется ли, не распустит ли нюни, упиваясь своими любовно взращенными комплексами?Даже не знаю, как историю дальше повернуть. Не поверите, жалко мужика, друг всё-таки, а я его - без гранаты под танк.Вру, всё вру. Знаю я эту историю до конца... ну, как до конца, до сегодняшнего дня. А конец ли это - один бог ведает. И хоть я не считаю Ивана выдающейся личностью - мужик и мужик, может чуток выше среднего уровня - но, если уж я куда и буду посылать персонаж своего рассказа, то не под рассохшуюся скрипучую телегу, не под проржавевшие насквозь "Жигули", а под мощный стремительный всесокрушающий танк. Посмотрим, не убоится ли? Признаюсь честно, я хоть, в отличие от Ивана, к красивым женщинам отношусь очень даже положительно, но умных и красивых робею. Слава богу, таких практически и нет.
Это было лирическое отступление. Прежде чем к боям местного значения переходить, мне ещё многое надо рассказать о следующем, постсоциалистическом этапе жизни бывшего советского товарища, ныне просто гражданина РФ Смирнова И.П.Обещаю - историю дорасскажу обязательно.
Глава 2
Однажды придёт тебе в голову фраза... Допустим, такая: "Все красивые женщины - стервы"... Не-не-не, не то, вот такая:"Сказать, что Иван Петрович скептически относился к красивым женщинам, недолюбливал и избегал их - то же самое, что ничего не сказать. Он ими брезговал!" С чего бы это он? Нормальный человек или... Начинаешь думать, и потихоньку намечаются характеры, проступают контуры сюжета, вот уже и герой начал действовать самостоятельно, сообразно своему норову в предложенных обстоятельствах, вот он уже такое отчебучил - впору за голову хвататься. А уж в финале... Вань, ей богу, я, твой создатель, от тебя такого не ожидал!И ты видишь рассказ, который тебе нравится. Ты садишься, обуянный азартом, начинаешь писать, вот уже первая треть рассказа готова. Ты вылизываешь её, три раза переделываешь и выкладываешь на пробу зубастым читателям твоего Интернет-ресурса. Они рассказ принимают...Я сажусь писать продолжение... записать то, что проговорил в голове вплоть до запятой... и ни черта не выходит! Перечитываю написанное - вроде всё так, начинаю писать дальше... и понимаю, что мой герой успел за это время прожить ранее ненаписанную часть своего прошлого, и даже чуть-чуть расширить своё настоящее. Я пытаюсь записать всё открывшееся мне, я стараюсь догнать текстом Ваньшины воспоминания, ан нет - он помнит больше, чем я в силах настучать на клавиатуре. Но я стараюсь, я несусь, лечу, пишу незаконченными фразами, щедро сыплю многоточиями... Иван, стой, дай подумать. Куда там!Вдруг: тут-тук-тук. Открываю ещё одно окно в редакторе: здравствуйте, сударыня, а вы кто? "Я ваша героиня... персонаж твоего рассказа... изволь обратить на меня внимание..." И пошла пересказывать историю своей семьи. Боже, за что?!! Я же не просил... нет, я точно соглашусь с Ваньшей: "Все красавицы...""Будешь писать повесть" Какова наглость: мне, автору, указывать, что я должен... "А вот и укажу! Пиши: :"23-его февраля 1944 года в Чечено-Ингушской АССР стояла на удивление снежная погода."..." Стоп! Это же глава не то пятая, не то шестая. Какая? Пятая-шестая? А как тебе семнадцатая?Я обессилено валюсь на диван... это же сколько глав будет в моей повести? Бесконечный мыльный сериал? Похоже на то. Прощай жизнь, здравствуй, мыло, я твой тонкий... обмылок.Думалось мне, что я - графоман ленивый и безвредный. Думалось... Лечиться надо было, пока болезнь была в легкой стадии. Сам же всем объясняю: на каждого пользователя компьютера рано или поздно найдётся капкан: игрушка, Интернет-ресурс, медийный архив-свалка, писание повести. Хорошо, я её напишу! Но править не буду, ибо тогда это действительно перерастёт в бесконечность.
Погожим летним днём 19 августа 1991 года курсант Смирнов стоял часовым на посту за техпарком. Это был его первый наряд в караул. Неделю назад бывшие студенты политеха, ныне свежеиспечённые инженеры, приняли присягу, а это значит, что они юридически стали военными, допущенными к оружию и несению караульной службы. Весь первый месяц сборов, проводимых военной кафедрой альма-матер, будущих лейтенантов запаса строили, муштровали, натаскивали по матчасти и (главное!) по уставам - этим библиям армейской жизни. Сразу после дисциплинарного Устава... практически аналога святого духа... шёл Устав гарнизонной и караульной службы... объясню для читательниц: если не сам бог-отец, бог-громовержец, то уж какой-нибудь армейский Михаил-архангел с мечом пламенеющим и карающим.Смешно, да? А вы знаете, что часовой может... обязан!.. пристрелить практически любого, вторгшегося на его пост без сопровождения разводящего и не выполнившего команду "Стой! Стрелять буду!"? И за это ему ничего не будет... как ничего? Будет ему благодарность в приказе и краткосрочный отпуск на родину! Дамочки, я не шучу. А вы знаете, сколько военных и гражданских погибло из-за того, что часовой не то, что закемарил на посту (не дай бог!), а просто отвернулся от ветерка, дабы прикурить (курить на посту запрещено!), или отошёл пописать (запрещено!), или присел (запрещено!) в закутке, или ...(запрещено!). Сколько было вырезано самих часовых? Зачем? А хотя бы в попытках завладеть оружием или техникой. Время сейчас какое? Нестабильное! Докладываю... не для широкого оглашения... участились случаи дезертирства военнослужащих с оружием в руках... особенно кавказского происхождения... о Нагорном Карабахе слышали? О конфликтах в Южной Осетии? Нет? Ещё услышите. Появились и у нас бандиты. О рэке... рекитёрах слышали? То-то! Поэтому - неукоснительное соблюдение Устава! Бдительность и ещё раз бдительность! С оружием обращаться максимально осторожно! Не перестреляйте друг друга, не пораньте себя... мне вас, едрить вашу мать, ещё этим самым матерям живыми надо сдать! Что? Кто сказал - жёнам? Да, и жёнам! А у кого нет жён - блядям!!! Вы же ещё и баб-то толком не видели... Смейтесь, смейтесь - проверять буду по три раза за ночь. Да не баб, а вас, воины. Кто попадётся - до конца лагерей из нарядов не вылезет, на свинарнике лейтенанта получать будет! Вот так-то, сынки.Комбат, сука лагерная Славик Никитин, капитан, 28 лет от роду, по полной драл пацанов чуток моложе себя. Он знал, что говорил: до этой командировки на сборы будущих лейтенантов он чуть ли не две недели не вылезал из патруля - ловили двух очередных дезертиров. Два духа, затурканных дембелями и дедами, в соседнем танковом полку расстреляли караул, не отличая обидчиков от совсем непричастных, и подались в бега. Как потом выяснилось, один пацан буквально в соседнем леске застрелился сам - не выдержал, а другого через две недели повязал лесник в соседней области. Сдал ментам безучастного ко всему бойца уже без оружия. Куда подевался автомат, солдатик не помнил, лесник божился, что мальчишка вышел на его кордон без ствола. Менты понимающе хмыкали - ещё бы леснику калаш не пригодился бы...Накачанные такими вводными под самую крышку закипающего мозга бывшие студенты рьяно несли службу, доблестно отбив за ночь три обещанные комбатовские проверки.Вот и сейчас, при сдаче поста днём на ярком солнце Ваня отбарабанил положенные: "Стой! Кто идёт!", "Разводящий ко мне! Остальные на месте!" "Пост сдал..." Полк был кадрированный: минимум личного состава, офицеры, территория в ста километрах от родного областного города, колючка вокруг казарм, плаца и техпарка. Ещё несколько частей по соседству, ДОС*ы в посёлке, железнодорожная платформа., За колючкой виделась вышка часового на углу соседского периметра. Пост был один, поэтому караул был малочисленный: часовой, ещё два курсанта, отдыхающий и заступающий, плюс начкар, он же разводящий - Лёшка, "Леший", однокурсник, из ребят пришедших в институт после армии. Бывший ефрейтор получил две сержантских лычки, должность командира отделения и, естественно, заступил начальником караула со своими за пять лет совместной учёбы насквозь изученными друзьями, не нюхавших службы, и по первому разу даже не спавшими на посту. Где ж это видано, не спать на посту посреди леса и вообще России? Тёплой августовской ночью... С другой стороны, не подвели кореша, порадовали комбата несением службы. И совсем хорошо - не психовали, затворы в темноте не передёргивали. Накачают молодых наставлениями все кому не лень, от командира взвода, до начальника кафедры, а они потом в каждую тень с перепугу шмаляют. Леший, конечно, не дурак, самых выдержанных ребят выбрал для первого раза - они же потом всем и объяснят, что всё путём, жить можно, главное - проверяющего не проспать.Когда они вдвоём шли назад к караулке... разводящий впереди, сменившийся караульный за ним... Лёшка, небрежно покуривая, бросил через плечо:- Слышь, Ваньша, в стране ГКЧП какое-то власть взяло... Государственный комитет... В Москве объявили чрезвычайное положение... Горбатого в Форосе, в Крыму арестовали... будут в стране порядок наводить... в полку объявлена повышенная боеготовность... караулу приказано усилить бдительность... возможны провокации... Андрюха из столовки новости принёс... мужики сейчас всякие голоса пытаются поймать... я на КПП нашим звонил, говорят, что в Москве неспокойно... что уже войска и КГБ подняты...Иван оторопел:- Леший, это что ж теперь будет? А что Ельцин? Нас на Москву не бросят? Или в свой город? Как в Тбилиси или Вильнюсе демонстрации разгонять...Леший, мужик обстоятельный, из деревни, пыхнул пару раз сигареткой, прежде чем ответил:- Не думаю. В столице и без нас войск хватает. В нашем же Париже дураков на рожон лезть не найдётся. Погорланить о перестройке и демократии... могут. А чтобы на баррикады... смеёшься, Ваньша? Ты сам хоть кого-нибудь знаешь?..- Так наши же... студенты...- Вот! Поэтому нас с тобой, таких же студентов, и не пошлют. Мы же, бл.дь, идеологически неустойчивы! - Леший недобро рассмеялся, - Вдобавок, мы же по воинской специальности технари, не десантура-пехтура какая-нибудь. Не ссы, Иван, прорвёмся. Думаю, покамест гайки закрутят, горлопанов окоротят... Вот как с кооператорами быть?.. Попробуй их придушить, когда они уже городскую власть прикормили, а кого и попросту купили... Не знаю... переживём. Всё, пришли. Перекуси, вздремни чуток, потом прибираться будешь...Вздремни... легко сказать! Что будет, куда катимся? Что дальше?Иван поставил автомат в стенд для разряжания оружия, стволом в пулеулавливатель, отсоединил обойму, передёрнул затвор, нажал на спусковую скобу. Всё механически, как учили. Зачем? Положено так. Чтобы не осталось в патроннике шального боеприпаса, нервно досланного на посту. Он всегда, всю свою жизнь делал всё, как положено: учился, трудился, женился. Он твёрдо знал, что у него есть обязанности перед семьёй, страной, народом...Неделю назад, принимая присягу, он обещал этому народу быть верным защитником и не видел в этих словах никакой двусмысленности. Служить - да! Выполнять свой сыновний долг? Да! Быть верным мужем, любящим отцом, настоящим тружеником? Да! Не было противоречий в его жизни... почти... так, по мелочам... личное. Ваня улыбнулся, вспоминая присягу. Сколько готовились: маршировали, орали песню, мели, красили, выравнивали и опять... маршировали, строились, мели, драили... Хорошо, что все свои ребята - однокурсники, друзья, кореша, знакомые вдоль и поперёк. Дух студенческого братства ещё не выветрился из инженеров-новоделов, все эти сержанты - комоды и помкомвзводы - до боли свои... пять лет бок о бок... недолго осталось и разведёт жизнь... уже было так с одноклассниками - думали, что навсегда вместе, а и года не прошло.
На присягу народу наехало - чуть ли не полгорода: папы-мамы, бабушки-дедушки, сёстры-братья, друзья, знакомые... девчонки и жёны... с детьми. Самым младшим курсантам, Ивану, к примеру, было уже по 21 году... осенью 22 будет. Некоторым матёрым мужикам, умудрившимся очно закончить институт и, соответственно, военную кафедру, было под 30.Студенческо-военный строй стоял на плацу, сияя свежевыбритыми рожами и новенькими автоматами, поражая штатских "красотой" блях и кокард. Напротив, за редкой линией столов с корочками для текста присяги, за отцами-командирами, за Знаменем полка, колыхалась числом поболее, чем людей в погонах, стена улыбающихся, растроганных, даже местами слегка нетрезвых гражданских. Все с сумками и авоськами, позвякивающими стеклотарой. Упоительные ароматы дефицитной колбаски с чесночком или какого другого по блату добытого деликатеса порой такой плотной струёй несло на парадный строй, что впору было захлебнуться слюной, и непонятно было, отчего вдруг присягающий... читающий текст боец запнулся: от волнения или от желудочного предвкушения.Когда отгремела медь полковых фонограмм, осела вездесущая пыль после прохождения двух парадных батарейных коробок... ну не сука ли эта пыль - сколько мели, асфальт мыльной водой мыли!... когда прозвучало: "...не расходиться! Родственники могут поздравить присягнувших", пёстрая стенка штатских превратилась в лавину, в наводнение, размывшее стройные ряды защитников Родины, в орду, взявшего каждого солдатика в полон. Ребята, уже отдавшие долг Отечеству до института, и которых поставили на этот день в наряд, вывалили на крыльцо казармы. К ним побежали друзья, чтобы поделиться припасами, полученными от родни: пусть товарищи пока пожуют по быстрому на своих дневальных тумбочках, вечер ещё впереди... а сейчас родню в казармы запустят, чтобы мамы умилились, как их сыновья, отродясь дома не прибиравшие, научились заправлять койки, отбивая табуретками идеально прямые углы на матрацах, застеленных темно-синими одеялами. Блин, и настолько эта армейская дурь успела отравить кровь вчерашних студентов, что многие неосознанно гордились этим дурацким умением быстро и единообразно наводить порядок. Надо ли упомянуть об отполированных бляхах, белоснежных подворотничках... у мамы шок - сЫночка, неужели ты сам его пришил???!!! ...смазанных и надраенных до зеркального блеска кирзовых сапогах - не положены "партизанам" ботинки!.. да как же ты их носишь, сын?А полы в казарме... ага, двое суток бритвенными лезвиями и стеклышками зачищали, потом чуть ли не строем натирали-мастичили ... Армия - это порядок. Особенно, когда в стране бардак. Порядок должен быть...
Ваня вспоминал, как его со слезами на глазах обнимала мать, как висла на шее истосковавшаяся за месяц по мужу Танька, как одобрительно похлопывал по плечу отец, как жал руку слегка, самую малость принявший на грудь тесть. Костик бесстрашно сидел на его шее, и радостно махал ручонкой, наблюдая сверху братание армии и народа, что-то лопоча на своём детском языке, взвизгивая при виде всеобщего ликования. Вот на кого армия произвела неизгладимое впечатление!Припомнилось, как снял автомат, отпустил ремень и повесил оружие себе на шею так, чтобы калаш висел горизонтально чуть пониже груди. На него он спиной к себе посадил Коську, надёжно приобняв рукой. Тот сидел, свесив голенькие ножки с импровизированной скамейки, и улыбался всем желающим с ним пообщаться. Тесть щелкал фотоаппаратом, запечатлевая зятя с внуком в кругу родителей, с женой-солдаткой, с друзьями и их девушками и жёнами ("кричали женщины ура!"), с подвернувшимися отцами-командирами... даже со Славиком Никитиным, комбатом... Потом, через годы, роясь в фотографиях, Иван удивлялся: надо же не уцелели какие-то фото с друганами, с тестем - были же, были, а вот с нелюбимым никем комбатом уцелело. А за что его, собственно, любить - не любить? Нормальный мужик: исполнял должность, служил, как положено. Ненужных гадостей не делал, виновным спуску не давал, в друзья не набивался, панибратством не баловался, звёзд с неба не хватал, начальства не боялся. Служил. Батарея была... нормальным учебным подразделением. Был комбат на своем месте. Все бы так в стране...никакой бы ГКЧП не был бы нужен.Потом опять всех построили, с трудом собрав разбежавшихся, еле преодолев цыганщину лагерных сборов. Объявили... просто счастье свалилось: дали суточное увольнение, с 18:00 до 18:00. Всем женатым и местным. Таким образом, народ мог уехать в город электричкой и вернуться аккурат к сроку. Тем, у кого родственники приехали на машинах, негласно разрешили уехать прямо сейчас. Ваньша отвалил остающимся добрую половину полученных гостинцев, посетовал, что отцов "Жигуль" не резиновый, никого с собой забрать не сможет - ждите, орлы, электричку.Перед отъездом всё же пообедали в леске. Ваня с тестем под богатую закусь приговорили поллитру, отец не пил - за рулём, мать с Танькой за рюмки только подержались. Таня сидела, привалившись спиной к его груди, сорванец Коська перебирался прямо по газетной "скатерти" от матери к бабушке, от неё к дедам и обратно. Все галдели наперебой, рассказывали последние новости. Новостей было много: Татьяна, попавшая по распределению после своего пединститута училкой истории в деревню... положено, дефицит педагогических кадров в сельской местности...ну, как деревню, всё же у свекрови были старые добрые знакомые в гороно - сделали девочке распределение в ближайший к городу посёлок, от конечной трамвая пятнадцать минут ходу по тропинке через железку... весь посёлок так ходит... уже ей и часы расписали на грядущий учебный год в 5-8ых классах... а Коська? Ведь родители работают, ну не в ясли же орла отдавать, да и найди ещё место в яслях... ты смотри, как всё удачно получается: моя бабушка согласилась наконец-таки уйти с работы, уж двенадцать лет, как на пенсии, а всё... это, какая, Анна Геннадиевна, что ли?... да-да, вот она будет с Костенькой сидеть, она и живёт недалеко... здорово! Молодец, Танюха... дай поцелую... Эй, молодёжь, дома нацелуетесь, ишь прилипли друг к другу... оголодал по бабе, воин?.. давай ещё по рюмашке... Ты, Василич, пей сам, Ваньке, видишь, не до тебя, а я же за рулём. Эх, мать, где наши молодые годы!... Так ведь и мы, Петенька, не старики... Па, а что там наш завод?.. Что ему сделается, работает. Тебя ждут. Может, всё же передумаешь, пойдёшь ко мне в КБ? Тебя же у нас ценят - всё же два года чертёжником на полставки проработал, а по сути конструкторские обязанности исполнял. Зачем тебе в цех технологом идти?.. Па, давай оставим, сколько раз я тебе уже объяснял: не хочу я, чтобы ты меня за ручку водил, а в цеху я тоже не чужой, с начальником знаком, с ребятами... хочу мозги отладить, руку набить, навыков набраться, там же линию станков с ЧПУ устанавливают... это же перспективное дело... Ладно, сын, тебе жить... премии всё же там повыше будут, чем у нас в конторе... Да, тут по слухам, кооператоры заказ какой-то левый хотят в твоём цеху разместить... если удастся к ним примазаться... то... сам знаешь, раз в десять больше можно иметь... это ж деньжищи!
На пути в город Ваня, объевшийся и выпивший, задремал, уютно обняв Таньку. Мать, сидевшая с другого боку, бережно держала на руках внука. В жизни был мир и порядок, была семья, было будущее.
Иван поставил автомат в пирамиду. Будущее... Ещё неделю назад оно было чётко определено. Теперь вот ГКЧП. "Где? ...кому? Что? ...почём?" Ну, и что дальше? Какая жизнь откроется завтра? Что будет осенью, когда он выйдет на работу? Всё - взрослая жизнь. Надо пахать, обеспечивать семью, растить сына... а может быть, ещё родить ребёнка? Как хорошо бы: сын и дочка. Вот у него есть младший брат, у Таньки тоже брательник. Почему бы его Коське... конечно, нужна своя квартира, как выйдет на работу, надо становиться в очередь... в общую заводскую и для молодых специалистов... все же завод много строит, это вам не гороно... а может и в кооператив жилищный как-то записаться... неужели они с Танькой на квартиру за пяток лет не заработают... понятно, что придётся подрабатывать... но вон отец же о кооператорах говорил... надо искать знакомых, чтобы устроиться... срочно становиться настоящим специалистом... Блин, время летит, а он тут в лагерях дурака с друзьями валяет, в солдатиков играется...
Не надоел я со своими воспоминаниями о Ваньшином прошлом? Сам вижу - надоел. Да и мне гораздо интереснее было бы сразу написать о сейчасной жизни моего героя, о взрослом мужике. Потерпите, друзья... ну, те, кто ещё не бросил читать, "будет вам и белка, будет и..." Будет.Пока что... я вижу, что мой рассказ, не успев начаться, уже сложился в моей голове в повесть. Я же честно предупредил вас: пишу "мыло", а оно, как вам известно по телепросмотрам, имеет свойство долго мылиться... иногда попадая в глаза и вышибая слёзы. Насчёт последнего не уверен, но мало ли что, поживём - увидим.
Вернёмся к моему другу. Почему я так подробно расписал в общем-то не самую драматичную неделю из Ивановой истории? Не потому, что воспоминания о юности, о друзьях сладостны и лелеемы в душе. Нет, поэтому тоже - куда ж без таких воспоминаний. Написал я об этом потому, что эти дни были чуть ли не последними полноценными советскими деньками в Ваньшиной жизни. Да, потом была и работа на заводе, его ещё даже пытались привлечь к комсомольской работе, и в профсоюз ещё советский вступил тов.Смирнов на своём трижды орденоносном производственном... не кастрюльном... объединении. Номер в очереди на квартиру получил. Тогда даже молоко в цехе за вредность выдавали и талоны на питание... ещё рубли советские ходили!Но, присягая на верность народу Советского Союза, Иван представить себе не мог, что практически уже нет ни Советского Союза, а единый народ - миф и реальность, распадётся на народы с одной стороны, а с другой стороны, будет долго ещё жить, вымирая естественно и с "дружеской помощью", недоумевая, как, почему и даже: за что?
Ещё через год лейтенант запаса Смирнов зашёл в райвоенкомат и между делом подписал бумагу - присягнул российскому народу.
* ДОС - дома офицерского состава
Глава 3
Зимой 95-96ого Ивану пришлось совсем туго. Напасти, начавшиеся внезапной смертью отца от сердечного приступа в конце 93-ого, продолжались уже третий год подряд. Его завод, продержавшись на плаву с помощью советских запасов весь 92ой, в следующем году встал. Сопротивляясь, пытаясь выжить, делали по конверсии и модные кастрюли из дефицитной нержавейки, отпочковали от цехов разнообразные кооперативы: начиная с авторемонтных и заканчивая тепличным. Но ничего не помогало, по крайней мере, большинству рядовых тружеников. Сначала перестали платить аванс, ограничившись один раз в месяц зарплатой, потом начали задерживать саму зарплату, которая никак не поспевала за дикой инфляцией. Потом перестали выплачивать и её. В обиход вошло слово бартер - термин из натурального хозяйства: ты произвёл лопаты, он яблоки, а тот гробы. Вот и обменялись товаром по курсу: пять лопат = двум мешкам яблок = одному гробу. Случалось иногда заводу что-то на что-то обменять, тогда выплачивали часть долга по зарплате: то мукой, то конфетами, то несъедобными консервами, то некогда дефицитными импортными батарейками. Как-то предложили получить мужскими трусами. И что вы думаете? Никто не отказался! Несли с работы... специально на работу явились за "зарплатой"... так-то многие на работу и не ходили: сидели в бессрочных неоплачиваемых отпусках или даже просто так, дома... цехи стояли не отапливаемые, да зачастую и без электричества... Несли с работу "бельевую зарплату" и радовались: можно на рынке продать, или обменяться с кем-то, кто трусов не получил, а получил чем-то другим, или продать перекупщикам... Начальство в тихую распродавало заводские запасы, да и сам завод. Ваучер им. Рыжего Чубайса, отданный Иваном родному предприятию ("вы - полноправные совладельцы нашего общего богатства! Минет лихолетье и вы будете иметь баснословные дивиденды. Вкладывайте в наш Завод!") не принёс ни черта. Через год другой хозяева - они же основные акционеры устроили дополнительную эмиссию акций, сами же их себе выдали по символической стоимости, и получилось, что они, к примеру, владеют миллиардом акций, а остальные пять тысяч рядовых тружеников - акционеров десятью тысячами акций. Результат - вы, господа, никто, у вас только 10 тыс. голосов против нашего миллиарда. В завод ушли ваучеры всей семьи - ну, не в Танькину же школу их было нести? В школу, где полуголодных детей за спасибо учили голодные учителя. Полуголодных детей - потому что детям старались дать по возможности всё, отрывая от себя. Как иначе? Приходя домой, Иван первым делом брал на руки сына и долго-долго возился с ним. Съесть свои постные макароны на ужин он мог и попозже. Старшее поколение семьи растерялось: привычка работать была жизненно важной. Они были готовы браться за любую работу... оплачиваемую работу. Не было такой! Перебивались, как могли: тёща что-то вязала из своих запасов шерсти, распускала старые вещи, и новые, очень даже неплохо сработанные из "вторсырья", несла на рынок. Жена, измученная школой, вела ещё какие-то мало оплачиваемые курсы, пыталась заниматься репетиторством. Но учеников, на которых можно было заработать, стало совсем мало, история же, как предмет, перестала быть нужной ни школе, ни государству, ни обществу. Впрочем, общество пользовалось историей... в роли моральной потаскухи: каждый желающий имел её забесплатно во все дыры. У Таньки опускались руки. В довершение всего запил тесть. Зам начальника вычислительного центра соседнего и тоже некогда некастрюльного завода он всегда имел в своём распоряжении спирт. В нормальной, дореволюционной жизни он никогда им не злоупотреблял, ему вполне хватало семейных праздничных застолий и нечастых посиделок с друзьями. Когда случился "сухой закон", Василий Васильевич одно время даже был весьма нужным для многих человеком. Потом спирт вообще кончился. Казалось, что навсегда. Затем случился какой-то бартер, и начальство выделило в погашение зарплаты немалый литраж на коллектив ВЦ, да ещё неосмотрительно какие-то "лимиты" (ещё одно советское словечко) для производственных нужд. Однако, производство нуждалось в столь многом, что практически стояло. ВЦ то ли работал, то ли нет. Василь Василич на работу ходил исправно и регулярно - по привычке. Свою часть спиртзарплаты он не поторопился продать или обменять, как многие сделали, не было у него торгово-обменной жилки. К тому же он считал, что "жидкая валюта" будет дорожать вместе с инфляцией, т.е. не обесцениваться. Таким образом, можно хранить сбережения в виде спирта. Резонно, если хранить, не трогая. ВВ начал разменивать "активы своего банка" по чуть-чуть, от безделья на работе. Очень скоро выпивка на ВЦ стала его нормой жизни. Он пропил и свою "сберегательную книжку", и производственные запасы... Между прочим, пропил и ваучер. На фоне остальной семейной капиталистической политики это была максимально выгодная сделка: Васьвасич выручил за него аж 2 (прописью: "две") бутылки водки! Не каждому в их городе удавалось столь удачно вложиться... На этом тесть не остановился: он начал пропивать свой ВЦ... Сначала аккуратно, потом начал в открытую воровать всё, что мог. Когда он стащил, вывез и продал... без ведома начальства... ни с кем не делясь... платы оперативной памяти большой ЭВМ, содержащие драгметаллы, его хотели посадить. Но нашлись старые друзья в руководстве (где они раньше были!), сплавили мужика с завода по-тихому, замяли уголовное дело. С тех пор тесть стал в семье нахлебником, и добро бы не пил. Он шлялся с какими-то алкашами по городу, воровал металл: урны, ограждения, провода... сдавал на нелегальную скупку и пил...
КБ отца закрыли. Отец, конструктор по жизни, сдаваться не собирался. Он перебрался жить на дачу и наладил там натуральное хозяйство. В дачном массиве он быстро набрал клиентуру на починку всего, что надо было починить, собрать, изобрести из подручных средств. Старые насосы, изношенные моторы, двигатели авто и стиральных машин, телевизоры, утюги... Отец гордился тем, что он работает, зарабатывает... в основном дарами садов-огородов, кормит семью, даже деньги иногда приносит в дом. На своих шести сотках и соседствующем болотном пустырике он, до этих гнилых времён только насмехавшийся над соседями-садоводами, разбил урожайный огород, построил теплички, начал сажать садик. Осенью 93-его собрали хороший урожай. В укреплённом и утеплённом подвале капитального домика на дачном участке хранилось одной картошки около двух тонн! Плюс соленья-варенья, овощи-фрукты. Как-то раз отец с соседом по дачам поехали в город с очередной порцией "гуманитарки" для семей. Когда на следующий день они вернулись, дом был разграблен подчистую. С пяти рядом стоящих домов вывезли всё вплоть до шифера с крыш и оконных стёкол. Судя по всему, на двух грузовиках. Старичок-сторож садового товарищества был найден недалеко от ворот: без сознания, в крови, ему неаккуратно дали по голове. Следователь не думал, что хотели убить, просто перестарались, много ли надо пожилому человеку? Отец Ивана приехал домой чернее тучи. Держался за грудь, на увещевания матери не реагировал, выпил только валерьяночки. Ночью его не стало. Едва сорок семь исполнилось. Мать враз постарела лет на двадцать, превратившись из цветущей женщины в старуху. Сторож кооператива умер через день.
Потянулись месяцы беспросветного безденежья. Женская часть семьи, две учительницы, всё же получала какие-то деньги, которых едва хватало на еду. Мать замкнулась в себе, ранее равнодушная к религии, она всё чаще начала посещать церковь. Единственной радостью, вызывающий улыбку на её лице был внук Костик. Младший сын Петька всё больше и больше выпадал из круга её внимания. Нет, он не был совсем уж предоставлен себе, но мать теперь как-то механически, по инерции заботилась о нём. Иван пытался поговорить с матерью об этом, но она встречала его попытки с искреннем недоумением, совсем не понимая очевидное для него. Сам он старался по возможности заменить брату отца, но бесконечный поиск возможностей заработка отнимал всё свободное время. Мой друг в ту пору только лишь ночевал дома, да и то не всегда. Утром он бежал на близлежащий рынок, где подрабатывал грузчиком, днём шнырял по городу в поисках редких левых заказов, которые можно было выполнить на ещё оставшемся заводском оборудовании. Не гнушался ничем, частенько сам становился к токарному или фрезерному станку для выполнения несложных работ, за отдельную плату договариваясь с заводскими электриками о подаче электропитания. Везде царил закон предоплаты: сначала деньги, потом стулья... Вечером забегал домой и уходил сторожить что-нибудь очередное. Да мало ли какой низкооплачиваемой работы можно было найти даже в тех нелёгких условиях! При этом Ваня умудрялся читать книги по специальности, всегда носил с собой несколько очередных технических справочников. Он свято верил в то, что рано или поздно, но завод заработает - не может большая страна быть без нормальных вооружённых сил, а армии нужна современная техника. Не у америкосов же её покупать? Вот тогда и наступит его время - время молодых и грамотных инженеров, конструкторов, технологов. Сейчас надо просто пережить и не растерять то, чему научился, что уже успел наработать. Жена Татьяна, наслушавшись подруг, пыталась что-то продавать: то "Гербалайф" (ходила со значком "Хочешь похудеть - спроси меня как"), то какие-то пищевые добавки, то ещё что-то не менее чудодейственное, но всегда неудачно. Раз за разом оказываясь у подножия пирамиды сетевого маркетинга, она всё больше раздражалась. Её папаша окончательно превратился в алкоголика, и если бы не старший брат, живший с родителями, неизвестно, чем бы всё закончилось. Вернее, очень даже известно. Питание макаронами и картошкой, которой всё же снабжали деревенские родственники, не пошло на пользу Танькиной фигуре, она потихоньку расплывалась вширь, что тоже разрушительно сказывалось на её характере: теряя привлекательность, она становилась занудно-ворчливой. Глядя на её обрюзгшее лицо, на бедную одежду, Иван искренне виноватил себя, мысленно обещая, что он обязательно сумеет сделать жизнь семьи достойной. Но эта бытовая разруха напрочь убивала те искорки чувств, что ещё случались, ещё проскакивали между ними ранее. Иван вдруг понял, что как бы хорошо он не относился к жене, он её не любит, да и не любил по-настоящему никогда. Это открытие отобрало у него немалый кусок жизненного оптимизма. Все они пытались вытащить семью из пропасти, но как-то поодиночке. Пробуя самостоятельно решить проблемы, и раз за разом не получая результата, потихоньку впадали в уныние. Им хотя бы одну маленькую удачу на всех, глядишь, всё повернулось бы по-другому.
Одна маленькая удача всё же случилась, но тут же обернулась новыми проблемами. Даже и не удача это была, а результат труда и таланта. В феврале 95ого брат Петька выиграл областную олимпиаду по информатике. Замкнутый парнишка оказался талантливым программистом с неординарными подходами. Пропадая после школы неизвестно где, он, оказывается, умудрялся возиться с компьютерами: в каком-то полуподвальном кружке на какой-то списанной и неоднократно отремонтированной своими руками допотопной персоналке. Помогал каким-то едва знакомым ребятам, имеющим домашние ПК и приставки, ещё куда-то к кому-то ездил через весь город. Когда до Ивана дошло, что братишке надо помочь, что это, возможно, жизненный путь и призвание, он сумел напрячь отцовых друзей на заводе и путём сложной махинации, взаимных обменов, услуг и договорённостей, сделавших бы славу любому дипломату, добыл Петьке компьютер. Брат трясущимися руками перебрал всё гнилое нутро подарка и радостно заявил: я его сделаю, он будет работать! Главное - дисплей цветной вэгэашный жив, там неполадок всего ничего было, отвёрткой устранялось... надо же каике идиоты бывают, такую технику починить не могут... а "винт" я найду, я знаю где, мне его за пару прог отдадут... спасибо, Ваньша, ты мне друг! Иван тогда даже оторопел - услышать такое от замкнутого в себе Петрухи, увидеть радостную улыбку брата... не ожидал. Вот тут-то Петька и сделал всех на области. Предстояло ехать в Москву на всероссийскую олимпиаду. Проезд, питание, проживание талантливого мальчишки страна брала на себя. По минимуму. А вот ехать было не в чем. Честно сказать, Петька донашивал всё, что оставалось от брата: в детстве это были ещё более-менее приличные советские и даже зарубежные вещи, которые рачительные матушка и бабушка перешивали на Петьку, но за последний год младшой вытянулся, перерос старшего на добрые десять сантиметров и всё: ни отцовы костюмы, ни братовы шмотки не годились. Вот сейчас надо было покупать пятнадцатилетнему подростку тёплые куртку, ботинки, брюки, свитер... не посылать же парня в штопанном-перештопанном старье. Денег в семье катастрофически не хватало, чтобы хоть как-то приодеть юный талант. Купили что смогли, но даже на простую зимнюю куртку и ботинки не хватило. Иван пробежался по знакомым - занять денег. Все дружно сидели на нуле, если у кого и водились деньжата, то не поделились... Побегав несколько дней по городу, Иван впал в отчаянье - ну, что ты будешь делать, просто невезуха какая-то: даже те, нормальные люди, готовые поделиться последним рублём, как на зло, были без копейки в кармане. Ещё недельку бы переждать, и сразу несколько человек одолжили бы... А ехать надо послезавтра. Иван устало покачивался в серой угрюмой автобусной толпе. Проезжали мимо недавно открытого нового рынка. Ваня уже пытался пристроиться тут грузчиком, но рынок держали азера и все грузчики у них были свои - родня из разных горных весей Азербайджана. Почти не говорившие по-русски, они приезжали, работали от зари до зари и позже, собрав копейку к копейке, начинали своё дело, открывали новые точки, заводили русских "жён", отсылая деньги на родину, тамошним жёнам и детям. Вот там, на новом рынке он как-то раз случайно встретил старого школьного приятеля Сашку Мамедова. Тот сильно торопился, но одноклассника приобнял, заверил в нестареющей дружбе и дал картонку - визитку с золотым тиснением "Александр Мамедов, мужская и женская одежда, европейские товары из Турции", далее шёл номер телефона. Позвонить что ли Сашке? И куда он её сунул, эту визитку?
Александр ответил на звонок приветливо, более того, сам произнёс "заезжай" и дал адрес. Адрес был новый, незнакомый. С Сашкой они учились вместе с шестого класса. Иван учился в школе, где работала мама, а это было отнюдь не рядом с домом. Его одноклассники не были его друзьями по двору, поэтому по окончании школы он постепенно потерял контакты со многими школьными приятелями. Виделись, конечно, несколькосоттысячный город - та же деревня, всегда столкнёшься с каким-нибудь знакомым. Вот и с Сашкой иногда пересекались в политехе, где тот на радиофакультете переводил гранит науки в щебень. Более того, Сашка примерно в то же время, что и Иван, женился на их общей однокласснице Маринке, они с Танькой даже в гостях у Мамедовых побывали. Но сейчас Иван приехал совсем в другой район города. Жил Сашка по меркам Ивана богато. Двухкомнатная квартира, евроремонт, новая мебель, техника. Один видик "Сонька" стоил под тысячу баксов. Иван это знал наверняка, ибо как-то полюбопытствовал на радиорынке, разгружая по случаю товар. Принял друга хорошо: усадил за стол с закусками, снял с плиты блестящую кастрюльку ("Цептер", отметил Иван), от души наложил себе и товарищу духовитого мяса с какими-то восточными приправами, выставил на стол водку "Финляндия" и "Кремлёвскую пеппер". Выпили за встречу, закусили. Начали вспоминать былое, потихоньку перешли к сегодняшнему. Сашка два года, как развёлся, детей у них с Маринкой не было, разошлись со скандалом, но без мордобоя... - Александр коротко хохотнул... - накатим ещё по одной под мясо?.. разменяли кооперативную квартиру, купленную родителями... я уже тогда с радиозавода ушёл, крутился в совместном предприятии... ничего так дела шли.. но тут дальние родственники из Азербайджана объявились с идеей торговать турецким товаром. Ещё земляки нашлись... на рынке работали... рынок тот Мичман держит, а я кое с кем из его ребят ещё по секции борьбы знаком... помог пару вопросов перетереть к обоюдному согласию... мне помогли... теперь вот на двух рынках четыре точки держу... шесть продавцов... дело стремительно растёт... надо вкладываться... хорошо, что ты мне позвонил, завтра в Турцию лечу за товаром... женские шмотки, мужская одежда, джинса... сезон на носу, товар расхватывают прямо в Турции... всё по предоплате... деньги уже там... между прочим шестьдесят тысяч капустой... ты не поверишь, но турки уже местами работают только на Россию, более того, наши уже там кое-что купили, а кое-что и построили - дешевле там шить, чем в России... нет, конечно, турки и на Европу сильно уже сориентировались... вот, к примеру джинса "Коллинз"... да какие английские!.. ты на лейбл не смотри - простой турок Ероглы на коленке первые штаны пошил, теперь пол Европы в его джинсе ходит... вот так-то... ну, и моё азербайджанство помогает в делах... и тут землячество, и в Турции немного говорю, а там поторговаться - святое дело... давай ещё по одной... вот, кстати, какой я на хрен азер, какой мусульманин - пью водку... Аллах милостив - простит... да и под крышей не видит...русский я наполовину, в России родился, в России живу, имя у меня русское, мама моя русская... давай, брат... вот видишь, а говорю уже, как надо: брат, понимаешь, да?.. акцент подпускаю... хотя, когда выпью или волнуюсь сильно, то чисто по-русски... язык родной... Тут Сашка и поведал "брату" о своём: о делах неудачных, об отце (помянули), о Петьке... и денег попросил взаймы... сотню баксов, Саша, если не трудно. Сашка помрачнел лицом. Не даст... брат - понял Ваня. - Эх, Ваньша, если бы ты знал, как ты не вовремя со своей просьбой. Я же тебе сказал - завтра в Турцию лечу, деньги все уже там. Я же пока собрал эти тысячи, занял и перезанял у всех, кого мог, полтинником не брезговал, если давали. Где просили хороший процент, пообещал отдать процент. И отдам! Я же три конца с товара поимею, ты даже не представляешь, какое сейчас время для торговли, для умных людей. За место на рынке отдам, за крышу отдам, за... ладно, это тебе и знать ни к чему отдам... всё равно мне останется очень хорошо... вот я всё, что смог, у всех, у кого смог... денег только-только на питание осталось... не дай бог, что в дороге... ты не подумай чего плохого, я бы тебе эту сотку через неделю бы дал не задумываясь и без всяких процентов... дал бы просто так, потому что могу одолжить, а не потому что тебе обязан... а ты ведь, наверное, и не знаешь, чем я тебе обязан? - Сашка пристально посмотрел на Ивана.- Ты? Мне? - удивился Ваньша.- Я. Тебе, - подтвердил Сашка.- Понятия не имею!- Вот видишь... а я всё же думал иногда... Помнишь выпускное сочинение?- Во-он ты о чём? Ну и что, что я тогда такого эпохального сделал?- Ты, Ваньша тогда мне жизнь помог по своему пути пустить. Помнишь, я мечтал военным лётчиком стать? Готовился, заявление в военкомат писал...А мне отец так сказал: дурость всё это, несамостоятельный ты человек, решаю пока что за тебя я. И решил - идти мне в финансово-экономический... мудрый человек папа... знал, куда надо сыну поступать... я ни в какую... только в лётчики... тогда мне отец так сказал: будет у тебя аттестат со средним баллом не ниже четырёх с половиной - иди, куда сам пожелаешь, я за тебя спокоен, нет - изволь отца слушаться... Четыре с половиной, легко сказать! Последняя четверть, а я сильно в школе никогда не напрягался... физику-математику и прочую химию я тогда вызубрил... там мне всё всегда понятно было... а гуманитарку... до сих пор терпеть ненавижу... нет, я готовился... я и с историчкой это дело заранее перетёр и с нашей классной - устные экзамены на четвёрку должен был сдать, мне хватало... а вот сочинение написать... как ты их только писал?.. Ваньша, веришь, я ту твою шпаргалку, тот подробнейший план, что ты мне тогда написал, до сих пор помню! Мне оставалось только без ошибок в языке написать... переписать... И ты ведь написал так, будто я сам это всё... Даже наша Марьниколавна поверила, так и сказала: вот видишь, Мамедов, можешь, если хочешь, твёрдая четвёрка. Как раз 4 с половиной получилось.- Я помню, я специально "под тебя" писал... удалось...- Да, Ваньша, удалось... сильно я отца удивил, он с тех пор меня начал за человека считать... за взрослого... а что лётчиком не стал, так это уже медкомиссия зарубила... есть там такое кресло - тебя в нём раскручивают, потом глаза смотрят... моя вестибулярка... или что там... не потянула... не годился я в истребители... предлагали в другие военные училища поступать... оценки у меня хорошие... но я домой вернулся и в политех... жаль, не сбылась мечта...но я ещё полетаю... накоплю денег, куплю себе спортивный самолёт... да, деньги... где же мне тебе сотку перехватить? Я ведь даже бандюкам должен... знал бы ты, сколько. |