Ерёмин Владимир Александрович : другие произведения.

903в

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Душа под кодовым номером 903В обретает своё тело в облике девушки-самоубийцы, выжившей после попытки покончить с собой. Прийдя в сознание после операции, она становится другим человеком, начиная открывать мир заново...

  

9 0 3 В

"Господи, даруй мне ясную голову, чтобы смириться с тем, чего изменить не могу, мужество, чтобы изменить то, что мне по силам, и мудрость, чтобы отличить одно от другого".

Курт Воннегут

Оглавление

  
   Пролог
   Глава I. Рождение
   Глава II. Отжившая мечта
   Глава III. Нежданный гость
   Глава IV. Himmeldonnerwetter!
   Глава V. Комната обмана
   Глава VI. Побег
   Глава VII. Безразличие
   Эпилог

Пролог

  
  
   История души 903В не была какой-то особенной и из ряда вон выходящей, она была одной из многих, кому всего лишь суждено заполнять пустое пространство внутри человеческих тел. Она, как и другие, знала, что тысячное измерение будет последним. К тому времени её сущность настолько истончится, что от прежней густой концентрации "волокон" останется лишь призрачная материя, которая незамедлительно порвётся на части при первой попытке обрести тело. Небесный Ткач тщательно следит за своими детищами и неизбежно отправляет "отработанные" души на склад, где снова и снова древняя скрипучая машина переплавляет эти "останки" в пыль. Редко когда Ткач использует старое полусгнившее тряпьё вновь, на то должна быть весьма веская причина. Каждое своё творение он помнит с точностью до одного стежка. Ко всему прочему, "небесная ткань" устроена так, что каждое из тысячи измерений, через которое проходит душа, отпечатывается на ней каким-то своим особенным узором.
   Ткач любил свою работу, жил ей в мире небытия, вне пространства и времени и, как всякий творец, отдавал всего себя этому странному занятию. Он плёл свои души, не имея ни иголки, ни ткацкого станка, из его пальцев струились живые, светящиеся нити. Сейчас он как раз заканчивал свой новый труд. Последний штрих и ещё одна душа готова. "903В" пометил он в своей памяти, и вот уже тёплая, нежная, едва ощутимая материя летела навстречу своему телу, которое уготовила ей судьба.

Глава I. Рождение.

  
  
   Этот мир вошёл в неё неожиданно, и она тут же ощутила боль, чувство, которое невыносимо было терпеть. Резко приближающаяся земля. Схлопывание. Толпы зевак, с любопытством и каким-то отвратительно-лживым сочувствием пялятся на искорёженное тело, распластанное по земле. Агрессивно-красные фонари скорой помощи. Какие-то отрывочные и усталые фразы медицинского персонала. Пустота. Стол операционной и яркий свет.
   Душа номер 903B поняла: кто-то подложил ей свинью, решив покончить со своим телом и перейти в новое измерение, доверив заботы о по чистой случайности оставшейся в живых физической оболочке, о чьей-то судьбе, которая через несколько мгновений станет её судьбой и её телом. Кто-то позорно бежал, испугавшись боли и надвигающейся ответственности. Она не знала, кем должна была стать и что произошло в её жизни, но знала одно: некоторые души покидают свои тела перед угрозой смерти куда более страшной, чем смерть физическая, когда вступает в свои права тысячное измерение и его трагический финал. Так они надеются получить тысяча первую попытку, но конец неизбежен. Судьбу не удастся провести.
   Яркая вспышка. Тяжёлое, сбивчивое дыхание. Боль и снова жизнь, но уже другая.
  
   - Ей чертовски повезло, что она осталась в живых.
   - Принимая во внимание серьёзные повреждения грудной клетки и большую потерю крови, факт исцеления можно приписать прямо-таки к разряду чудес.
   - Ох уж эти мне суицидники! Делают с собой, что хотят, а нам потом собирать их по частям, бороться за жизнь, на которую они наплевали.
   - И не говорите, свинство. Благо, завтра в отпуск. А сейчас благодарю Вас за успешно проведённую операцию по спасению очередной никчёмной жизни. Ещё один срочный вызов, и я точно отброшу коньки.
   - Смотрите, она, кажется, пошевелилась...
   - Период реабилитации прошёл успешно. Нашими с Вами руками мёртвых бы из могил поднимать.
   - А она красива...
   - Определённо, прекраснейший кусок мяса. Если бы Вы сказали мне об этом вчера, я, пожалуй, посчитал бы Вас некрофилом.
   - Бросьте Ваши дурацкие шуточки, коллега.
   - А вы сейчас похожи на влюблённого школяра-девственника, первый раз увидевшего тело привлекательной женщины. Впрочем, оставляю Вас наедине с нереализовавшейся покойницей, а меня жена дома ждёт. Счастливо оставаться!
   - Счастливо, - сквозь зубы прошипел молодой ассистент хирурга и вновь посмотрел на девушку, краем глаза проводив белоснежный халат доктора.
   Теперь её веки дрогнули, скулы напряглись, и через всё тело пробежала лёгкая судорога. Доктор невольно схватил её за руку, в тот же момент она резко открыла глаза.
   - Что со мной? Где я?
   - Ты в безопасности. В данный момент ты находишься в реабилитационном отделении. Я врач, проводивший операцию, и могу теперь с уверенностью утверждать, что ты идёшь на поправку...
   - Невыносимая боль...здесь... - слабым движением руки она указала на область грудной клетки.
   - Такое бывает, когда задеты лёгкие, тогда человек как будто заново учится дышать. Вдыхай медленно, выдыхай...вот так. Видишь. Тебе стало легче?
   - Немного. Спасибо, что спасли меня. Я очень Вам благодарна. Что со мной произошло? Я помню сырую землю. Глухой удар и огни машин.
   - Ты пыталась совершить самоубийство...мы буквально достали тебя с того света. Очень надеюсь, что ты не повторишь этой попытки. Для этой цели мы убрали из помещения все колющие и режущие предметы и материалы, могущие тебе навредить.
   - Самоубийство...но как?
   - Неужели ты не помнишь? Очевидно, у человека должна быть веская причина, чтобы совершить такое. Как тебя зовут?
   - Я не знаю.
   Доктор задумался. Это был первый случай за время его недолгой пятилетней практики. Привыкши рассуждать как специалист, он отнёс это отклонение к возможной шоковой реакции организма в следствие повреждения центральной нервной системы и планировал проконсультироваться об этом в амбулаторной карте на следующий день. Поток его мыслей был прерван нянечкой, специально прикомандированной к больной на время её пребывания в больничном крыле.
   - Что Вы здесь делаете? Ваш рабочий день уже давно закончен, а пациентке нужен длительный отдых для того, чтобы через несколько недель снова встать на ноги.
   - Да, разумеется...До завтра. До встречи, гостья с того света, - сказал он, обращаясь к 903B, и, через пару минут, слегка понурив голову, уже шагал по коридору реабилитационного отделения, отягощённый мыслями, посетившими его после беседы со странной девушкой. Лишь в конце коридора он остановился и прислушался. Было уже довольно поздно. Внезапно оборвавшиеся шаги потонули в этой вязкой тишине, и доктор, как будто подавленный безжизненностью пустующих кабинетов, поспешил убраться из этого неуютного места.
   Усталость внезапно навалилась на него, стоило ему только вдохнуть свежего воздуха. Домой, где тёплая кровать и недопитая бутылка дорогого шотландского виски. Он жил всего в нескольких кварталах от больницы, и дорога промелькнула на удивление быстро. Пара поворотов ключа в ржавой замочной скважине, тёмный коридор маленькой однокомнатной квартиры и спасительное одиночество. Мысли. Слишком много мыслей, чтобы уснуть. Он вспоминал ежедневную борьбу за жизнь неизвестных ему людей, чьи-то обескровленные лица и слишком кровавые внутренности. Ещё не так давно он был выпускником медицинского университета, а сейчас он преуспевающий молодой специалист, ассистент главного хирурга. Небывалый успех. Да, ему было, чем гордиться, но он не был горд. Его всегда упрекали в том, что он столького достиг и всё же не был счастлив. Но никто не знал, что за тоска, безысходность и одиночество царили у него в душе. Да, у него была работа, которая никогда по-настоящему не была ему интересна, у него были друзья, которых он никогда не считал за друзей, была и девушка, которую он никогда не любил. Всё в его жизни было таким лишь потому, что он хотел соответствовать, приобретая и отягощаясь тем, чем, в действительности, обладал или хотел обладать каждый. Однако, нельзя сказать, что он никогда не был счастлив, он был. Вызывая в памяти эти скоротечные моменты, он отдавал себе отчёт в том, что слишком далёк от тех людей, что вынужден видеть и терпеть изо дня в день. И каждый раз он бежал от них в эту маленькую квартирку, к лунному свету, нахально уставившемуся через рваные занавески на бутылку виски, в которой маняще поблёскивала огненная жидкость. Глоток. Тепло, разливающееся по всему телу, но не доходящее до души. Ещё глоток. Иллюзия ухода от реальности, сладкий мираж, которым упивается каждый, кто может себе это позволить. И тогда он вдруг подумал о девушке без имени, о её бледном потустороннем лице и испуганных глазах. Эти глаза ему что-то напомнили, проблеск счастья на фоне безрадостных дней, только внешне как будто отбеленных краской. Проведи рукой, и она рассыпется - ещё одна иллюзия. Странный случай. Надо разузнать о ней побольше. Зачем? Если бы он знал. Сон медленно растворил его мысли. Что-то родилось в его сердце.
   903В многое пережила этой ночью. Она научилась дышать, чувствовать. Она плакала от боли и счастья. Её тело заново познавало мир, с которым так и не смогло проститься. С тех пор, как она впервые открыла глаза, прошло уже довольно много времени. В свои права вступила глубокая ночь с её зыбкой тишиной и непроглядным мраком. Казалось, он обволакивал собой реальность, а мягкий лунный свет был не способен отогнать его. Тишина же только обманывала своим напускным спокойствием. Резкий шорох, и от идиллии безмятежности нет и следа. Всё это немного пугало. Она ещё только училась воспринимать окружающий мир, ей не хотелось оставаться одной. 903В больше не задавала вопросов: ни себе, ни кому-либо ещё. Кто она? Ноющая боль в груди и биение сердца, эхо которого раздаётся по всему телу - так громко и жадно оно стучит. Она помнила первые мгновения и ощущала их значимость, она хотела жить и не понимала, как такое могло произойти с ней...самоубийство? В памяти всплыли по-отечески добрые светящиеся глаза и живое улыбающееся лицо человека, подарившего ей новую жизнь. Она была благодарна. Она хотела протянуть к нему руки и обнять, если бы могла встать с постели, и если бы он был сейчас рядом. Обессиленная нахлынувшими на неё образами, она уснула. Что-то родилось в её душе.

Глава II. Отжившая мечта

  
   Нежный свет забрезжил в облаках. Утро разрезало небеса и вторглось в сонный ленивый город, раскрасив мягкими пастельными тонами крыши небоскрёбов. Смелая кисть рассвета продолжила свой путь вниз, она проникла в городской пейзаж, пытаясь придать ему какую-то конецептуально-логическую завершённость. Дома вновь приобрели свои очертания, ещё некогда размытые и неясные. Геометрическая правильность этого маленького мирка в первые минуты рассвета казалась какой-то комической, как будто сама природа смеётся над попыткой человека подражать ей. Но вот уже свет проник в самые отдалённые уголки города, и всё, только что выглядевшее дурацким, громоздким и неуклюжим превратилось в более-менее удачную задумку десятка архитекторов.
   Он в какой-то безрадостной полудрёме ехал в салоне своего новенького ситроена, подаренного его отцом на двадцатипятилетие, почему-то глубоко убеждённого, что каждый уважающий себя врач должен иметь личный автомобиль. Покрутив тюннинг радио и успев потерять интерес к обзору утренних новостей, он предпочёл сосредоточиться на дороге. Ровные белые полосы явно не настраивали на позитивный лад, какой-то идиот из автодорожного ведомства сделал их особенно унылыми. Каждый день он проделывал этот незамысловатый путь, чтобы полакомиться свежими утренними тостами и чашечкой горячего шоколада, чтобы хоть как-то подсластить себе жизнь в одиночестве, пока толпы любителей таких же маленьких удовольствий не разрушили приятного ощущения единения с самим собой. Истинная цель его поездки, на самом деле, была иной. Он создавал иллюзию движения, думая о том, что хорошо бы было сделать в ближайшем будущем. Надо бы съездить к родителям. Надо бы увидеться с приятелями. Надо бы встретиться с девушкой, ведь скоро очередная годовщина их знакомства. Надо. Надо. А надо ли? И кому это надо? Как устал он делать то, что от него ждут, как безнадёжно устал он жить чужими надеждами. К чёрту всё!
   Знакомая вывеска на входе. Приветливое лицо официантки.
   - Доброе утро, молодой человек. Чего желаете? - сказала она, кокетливо улыбнувшись.
   - И Вам доброе. Мне, пожалуйста, пару тостов с сыром и чашку горячего шоколада. Вы сегодня особенно прекрасно выглядите.
   - Спасибо. Вы очень милы. Но я тут новенькая. Ваш заказ будет готов через пару минут. Я сама его принесу.
   - Благодарю.
   Неловко. Он привык делать комплименты незнакомым людям, хотя, по сути, ему было глубоко наплевать. Тем труднее давались комплименты тем, кому он считал нужным их говорить. Родители, донельзя щепетильные в вопросах хороших манер, затачивали его с самого детства, утверждая, что именно вежливость, пусть нередко и лживая, отличает интеллигента от городского быдла.
   Минуты ожидания прошли довольно быстро. Он наспех поел, расплатился, сел в машину и уехал. Снова дорога. Сегодня ему дали выходной день, и он, не спеша, планировал всё то, что действительно хотел сделать, но по той или иной причине откладывал. "Пора бы навестить старого друга", - подумал он, проезжая мимо пивной, где они частенько любили собираться в ещё свежие в памяти студенческие годы. Говорили о женщинах, спорте, музыке. Рассуждали о счастливом будущем, строили радужные планы. Всё это так прекрасно в теории и почти неосуществимо на практике. Как же давно это было! Пять лет, какой бесконечно долгий срок для того, чья жизнь насчитывала всего лишь несколько таких временных отрезков. "Неужели мне уже двадцать семь? Медленно, но верно приближаюсь к концу третьего десятка. Всё это бессмыслица" - думал он. У его родителей к этому времени был уже пятилетний опыт семейной жизни и сын, который любил строить воздушные замки из деревянных кубиков. Он до сих пор жил какими-то неясными целями. Есть всё, и нет ничего.
   Молодой врач подумал о сюрпризе, который он мог бы сделать другу своим неожиданным появлением, будучи почему-то уверен, что тот встретит его с распростёртыми объятиями. Сыграло свою роль и простое любопытство. Да, его друг вполне мог бы претендовать на роль незаурядной личности, он был человеком искусства, художником, фотографом и даже страстным любителем йоги. Впрочем, это не редкость. Частенько он находил вдохновение там, где для других были только обыденность и равнодушие. Конечно, это был не тот человек, с которым можно бы было общаться изо дня в день. Это была экзотика, на которую так падки бывают женщины.
   Он поддался нахлынувшим на него воспоминаниям. Едва заглушив мотор, доктор выскочил из машины, рванул дверь подъезда, пулей влетел на второй этаж и позвонил. Сердце яростно билось о грудную клетку. Спустя минуту, дверь приоткрылась и в полумраке коридора показалась молодая женщина лет тридцати. Лицо её выражало недовольство и какое-то удивление.
   - Вам чего?
   - Здравствуйте. Мне бы Серёжу.
   - А Вы кто такой будете?
   - Меня зовут Андрей. Я его друг. Вот зашёл проведать.
   - Серёжа, тут какой-то Андрей тебя просит, - крикнула она, обернувшись, куда-то в темноту.
   В дверном проёме показалась физиономия усталого мужчины. Выглядел он намного старше своего возраста, а взгляд, некогда игристый и даже немного бесноватый, не выражал ничего, кроме отрешённости и молчаливой покорности.
   - Андрюха, какими судьбами?! - казалось, его лицо снова зажглось, засияло так, как и пять лет назад, когда он без труда мог настроить на свою волну нескончаемого позитива всю их дружную компанию. Мгновение прошло. И он снова стал той серой тенью, которой суждено каждый раз возвращаться в своё загробное царство.
   - Безумно рад тебя видеть, дружище! Ты так изменился...- немного опешив, сказал Андрей.
   - Заходите. Не стоять же на пороге. Мы как раз собирались завтракать, - немного с укором и, вместе с тем, вежливо пригласила женщина. - Меня, кстати, Марией зовут.
   - Очень приятно, Мария.
   - Взаимно. Я пока что схожу на кухню и соображу что-нибудь, - обронила она, и тапочки, отбивающие ритмичный пяточный такт, унесли её прочь. С первых её слов стало ясно, кто хозяин в этом доме.
   Скинув пальто, он вместе с другом последовал в гостиную. Комната, убранная в мещанском стиле, идеальный порядок, чёткая планировка. Всё это производило впечатление сонного спокойствия и внешнего удобства, которое раздражало своей перенасыщенностью и отсутствием гармонии. Можно было бы вполне предположить, что здесь проживает престарелая пара, успевшая устать друг от друга за время полувекового сожительства. Не хватало только запаха разложения, чтобы довершить картину. Мебель как будто была насильно втиснута в это небольшое пространство. Возле старинного дивана затерялась резная тумбочка, форма которой плавно перетекала в статуэтку, изображавшую восточную женщину необыкновенной красоты. Казалось, сейчас она освободится от оков древесной плоти и продолжит свой дикий танец, мгновение которого скульптор бесцеремонно вырвал из времени, создав ощущение вечного движения.
   - Решил сменить обстановку? - спросил молодой врач, слегка поражённый и даже немного раздосадованный отсутствием творческого хаоса и обнажённых натурщиц, которые всегда были верными спутницами жизни его друга.
   - После свадьбы мы с женой решили немного обустроить наше жилище. Ей показалось, что здесь слишком много свободного пространства.
   "Теперь же тут просто не продохнуть" - подумал Андрей, задумчиво проведя рукой по резной тумбе.
   - Похоже, что это единственное, что осталось от прежнего логова холостяка. А, помнится, приходишь к тебе домой и попадаешь в музей: стены завешаны картинами, повсюду скульптурные заготовки, эскизы.
   - Да, было такое. Жена попросила убрать. Говорит, вся эта психоделика её утомляет.
   - И где ты творишь теперь, Леонардо?
   - Да что мы все обо мне и обо мне. - небрежно бросил художник. - Расскажи лучше, как ты? Как работа, близкие, личная жизнь? А ты не изменился, всё такой же серьёзный и задумчивый.
   "Зато ты изменился, Серёга" - размышлял молодой хирург. От яркой личности остались только глаза, в которых еле теплится огонёк мечты. Скоро и он погаснет.
   - Всё в порядке, жизнь идёт своим чередом.
   Нависла тягостная пауза, которая была прервана возвращением жены художника.
   - Вот, угощайтесь. Ну, как Ваше житё-бытьё?
   - Благодарю Вас. Но я забежал ненадолго. Сейчас на работу. Сами знаете, клятва гиппократа.
   - Ну что ж, тогда не смеем Вас задерживать.
   Все трое поднялись, гостя проводили до двери. Андрей прочёл в глазах своего друга какое-то сожаление, тот что-то хотел сказать ему, но как будто и рта раскрыть не смел в присутствии жены.
   - Бывай, старина.
   - Счастливо, дружище. Ты заходи ещё непременно.
   - Обязательно загляну. Счастливо.
   Крепкое мужское рукопожатие. Он солгал. Не зайдёт. Но почему-то иногда ему казалось, что приятно звучащая ложь заглушает боль расставания. Он прощался с ним навсегда, как прощаются с отжившей мечтой.

Глава III. Нежданный гость

  
   Каша была подана в ослепительно-белой фарфоровой тарелке. Белые стены, мебель, постельное бельё, даже лицо добродушной старушки отливало какой-то сверхчистой белизной. Свет отражался отовсюду, становясь ещё более ярким и навязчивым. Он слепил и смущал всё ещё сонные глаза девушки своей искренней, наглой, всепроникающей прямотой.
   Впервые она ощутила что-то кроме физической боли. Голод. Приятно обжигающие ноздри испарения от еды. Белая тягучая масса ложка за ложкой наполняла её желудок, оставляя за собой лишь послевкусие на языке и едва уловимое чувство удовлетворения, которое уже через несколько мгновений заменяла новая потребность. Она попыталась встать, что, впрочем, не удалось ей даже наполовину. Заботливая сиделка предваряла любое её движение и с поистине материнским рвением уложила её обратно. Волна болезненных ощущений прошла по телу 903В. С молчаливой покорностью постельному режиму она предавалась теперь созерцанию того, что минувшей ночью так пугало её. Сейчас всё выглядело иначе. "Как светло" - подумала она. За окнами тяжёлыми пушистыми хлопьями валил снег. По странной случайности это был первый снег в этом году. Он же был и первым в её жизни. Как манна небесная он накормил собой карликовые деревья больничного сада, одинокие тропинки и карнизы низеньких пятиэтажек на соседней улице. Ей хотелось ощутить всё это своими руками, объять весь этот пока ещё недоступный для неё мир, от которого её отделяли звуконепроницаемые окна, больничная койка и несколько сотен шагов.
   Так медленно тянулись часы. Ей был знаком здесь уже каждый уголок, и, закрыв глаза, 903В могла бы с точностью до нескольких дециметров передать расположение вещей, составляющих небогатое убранство её палаты. Всё это очень скоро наскучило. И только незнакомый мир, олицетворяемый для неё оконным пейзажем, манил, удивлял и пугал своей переменчивостью.
   В дверь постучали.
   - К Вам посетитель.
   Стальная ручка двери дрогнула, и в помещение вошёл мужчина. Густая гладко зачёсанная шевелюра, орлиный нос и голубые глаза, идеально гармонирующие с цветом полосок его пиджака. Один из таких образов можно бы было вполне увидеть на обложке модного глянцевого журнала или в рекламе туалетной воды. Новоявленный держался церемонно ровно до тех пор, пока своей наигранно-слащавой вежливостью не спровадил сотрудницу мед персонала за дверь. Наконец, вздохнув полной грудью, твёрдыми шагами и как будто с такими же твёрдыми намерениями подошёл к кровати, где лежала 903В. Опрокинувшись на соседний стул, он испытывающе посмотрел на девушку. Молчание. Чуть более длительное молчание. Выражение лица мужчины постепенно менялось от холодной сдержанности к едва заметным ноткам раздражения. Он попытался взять её за руку. Холодное прикосновение. Страх. Ей вдруг неожиданно захотелось спрятаться, сжаться в одну точку, убежать, скрыться от этих глаз. Она невольно отдёрнула руку. Незнакомец, восприняв это по-своему, сказал отрывисто и грубо:
   - Какого чёрта ты молчишь? Я что тебя за язык тянуть должен? Я требую объяснений немедленно! Что, сбежать решила? Ты никуда от меня не денешься. Из-под земли достану. Не забывай, чем ты мне обязана. Без меня ты была никем, - он сошёлся на крик: Ничтожество! Вот твоя благодарность! Я заставлю тебя платить по счетам. Слышишь?! Ты по гроб жизни мне теперь обязана! Дрянь! - с этими словами он впился цепкой хваткой в её плечи и с ожесточением потряс. Резкая боль в груди. Жалящий страх вонзался в неё тысячей игл, слёзы наворачивались на глазах. Он отпустил её, и, вполне довольный собой, сказал:
   - Хватит давить на жалость. Думаешь, мне было не больно?! Ты за всё ответишь и поймёшь, что чувствовал я тогда. Вытри свои лживые слёзы, эгоистка. Ты просто должна ощутить всё это на себе. Только я решу, когда это закончится. Ты в моей власти.
   Задыхаясь от переполнявшей её боли, она нашла в себе силы, чтобы закричать:
   - Кто вы?? Что вам от меня нужно?
   На шум сбежались сотрудники госпиталя. Был среди них и ассистент хирурга, подающий надежды молодой врач. Из-за его спины с любопытством выглядывали молоденькие медсёстры.
   - Что здесь происходит? Мы проходили мимо и услышали крики.
   - А тебе какое дело, юнец? Я её муж и у нас серьёзный семейный разговор. Хватит глазеть! Выйдите все отсюда и закройте дверь!
   Наверняка, в любом другом случае, он бы так и поступил, но сейчас, взглянув на полные боли глаза 903В, Андрей твёрдо решил вмешаться.
   - Я заведующий хирургическим отделением, и в мою прямую обязанность входит надзор за подопечной, - соврал он. - Ей прописан постельный режим, и...
   - Довольно болтовни! Вон отсюда! Я сам решу, что для неё хорошо, а что нет.
   - Кажется, настало время для очередной диагностики лёгочных тканей, - на ходу сочинил молодой врач, обращаясь к 903В.
   - Ты что не понял?! Я по-русски выражаюсь? - мужчина вскочил со стула и сделал несколько шагов по направлению к двери, где расположилась группа. - Тогда я собственноручно вышвырну тебя, назойливый докторишка.
   - Послушайте, я буду вынужден вызвать охрану!
   Мужчина был почти на полголовы выше его, шире в плечах и крепче сложен. Андрей моментально оценил ситуацию. Отступать было некуда. Его тело напряглось и приготовилось к прыжку. Сейчас его нервная система превратилась в идеально отточенный механизм нейронных импульсов. Огромный кулак просвистел у него над ухом. Двигательная память сработала безупречно. Школа кикбоксинга, которую его отец всегда считал бесполезным прожиганием времени, явно пошла на пользу. Никогда не знаешь, что может понадобиться в жизни. Блок и контрудар ногой в коленную чашечку. Снижение угрозы. Подсечка, завершающий серию апперкот. И вот противник уже катается по полу и воет от боли. Андрей осознавал, что эти несколько секунд могут иметь далеко идущие последствия для обоих. Он редко о чём жалел, и это был явно не тот случай. По прошествии времени он не раз проигрывал в голове ситуацию, но тем глубже проникался верой в неизбежность случившегося. Однако сейчас это мало его занимало. В коридоре раздался топот тяжёлых армейских ботинок. Охрана без лишних слов схватила горе-муженька в охапку и вывела из помещения.
   - Да как вы смеете?! Вы хоть знаете, кто я такой? Достаточно только одного моего слова и вашу паршивую клинику закроют, а все вы будете вышвырнуты на улицу!
   - Веди себя тихо, а не то хуже будет, - раздался бас одного из охранников. Голоса стихли.
   На горизонте возникла худосочная фигура заведующего отделением.
   - Что вы тут высматриваете? А ну марш по своим рабочим местам! - сказал он, обращаясь к медсёстрам, живо обсуждающим произошедшие события. - А вас, доктор, я жду через пятнадцать минут у себя в кабинете.
   Палата опустела. Будничная суета вновь захватила этот маленький муравейник, где каждому была отведена своя роль. Остались лишь двое: он, герой повседневных сплетен, и она, жертва обстоятельств. Молодой врач сделал шаг по направлению к двери.
   - Пожалуйста, останься... - слабым голосом проговорила 903В.
   Это была всего лишь просьба, но он почувствовал императив внутри самого себя. Его неудержимо влекло к ней. О причинах он предпочёл сейчас не думать. Люди слишком много времени тратят на осмысление тех или иных вещей, в то время как упускают самое главное: счастье мгновения настоящего. За несколько секунд он преодолел разделяющее их расстояние и присел на тот самый стул, который не так давно занимал совсем другой мужчина. Он ощутил её неповторимый запах, его глаза ласкали её руки, плечи, губы. Они делали слишком многое из того, что он едва ли позволил бы себе в жизни. Это было неповторимое мгновение, оторванное от реальности. Но и она очень скоро вернулась вместе с осознанием того, как это маленькое, хрупкое и бесконечно прекрасное создание далеко от него и от всего остального мира. Пожалуй, единственное, что их объединяло - та замкнутость и одиночество, на которое он сам обрекал себя, и на которое была обречена она. И в то же время они просто стремились друг к другу. Разница была лишь в том, что 903В не старалась придумывать для этого новые способы и предлоги, не пыталась объяснить и мотивировать свои чувства. Она любила, как любит ребёнок, когда любовь ещё не знает половых различий. Любила за нежный взгляд и доброту. Он же любил в ней женщину и загадку.

Глава IV. Himmeldonnerwetter!

  
   Через три недели 903В выписали из больницы. С момента их последней встречи, повлекшей за собой многочисленные скандалы и разбирательства, Андрея она больше не видела. На вопросы о том, куда подевался молодой врач, неизменно следовал один и тот же ответ: "он здесь больше не работает". Всю ответственность за подобное развитие событий девушка брала на себя. Впрочем, не она одна придерживалась такого мнения. Это ставили ей в вину ещё и те, кто, так или иначе, симпатизировал доктору, в особенности, женская половина медицинского персонала.
   В три часа по полудни к воротам клиники подъехал чёрный мерседес с затемнёнными стёклами. После двадцатиминутного ожидания на ресепшене личный шофёр препроводил её в машину и повернул ключ зажигания. Впервые 903В оказалась за пределами того пространства, где она чувствовала себя защищённой. Однако, ещё задолго до описываемых событий, девушка понимала, что когда-нибудь ей придётся покинуть эти обжитые места, которые она мысленно уже называла своим домом. Ослепительно белые стены больницы казались ей тогда в сотни раз более блёклыми, чем всё то, что открывалось её взору сначала через узкий проём окна, а затем и во время кратковременных прогулок, которые устраивала ей заботливая сиделка. Теперь сквозь тонированные стёкла автомобиля взгляд 903В скользил по многолюдным улицам, ярким декорациям и кричащим витринам. Всё это выглядело диким и безобразным, гипертрофированным обезьянничеством, пародией на то, о чём так лживо вещали вывески и рекламные стенды. Более всего девушку поражали люди, вернее их количество, кое никогда не встречалось ей прежде. Столько незнакомых и безразличных друг другу существ, движимых неведомой силой во всевозможных направлениях. Такое загадочное переплетение человеческих судеб представлялось чем-то непостижимым. Конечно, в воскресные дни можно было встретить парочку-другую посетителей, навещающих своих родных и близких, но надолго они не задерживались, хотя их пребывание в клинике было вполне закономерным явлением. Здесь же, в отличие от искусственно созданного человеком покоя замкнутых пространств, всё возвращалось на круги своя, захваченное первозданным хаосом. Между тем, шум неизменно нарастал, гул расширяющейся автострады усилился новым потоком пыхтящих и громыхающих железных монстров. Однако не прошло и пятнадцати минут, как дорога увела их в тихий скверик, где располагалась внушительного вида новостройка.
   Десятки этажей, изрезанных маленькими окошками, громоздились друг над другом наподобие осиного улья. В странной полудрёме 903В вышла из машины и проследовала за шофёром, столь любезно распахивающим перед ней двери. Миновав будку консьержа, дружелюбно оскалившегося своей беззубой улыбкой, девушка вошла в лифт и машинально вдавила кнопку восьмого этажа. Лишь остановившись возле чёрной двери, она опомнилась. Металлическим блеском отливали цифры: шестьдесят четыре. Шофёр за её спиной застыл в нерешительности и после кратковременных колебаний нажал на кнопку дверного звонка.
   903В невольно поёжилась. Уже известный ей тёмноволосый мужчина жестом предложил войти.
   - Ну что, как доехали, Герман? - спросил он, уступив дорогу прибывшим.
   - Отлично босс. Всё сделал согласно инструкциям.
   - Замечательно. Что сказал напоследок лечащий врач?
   - Рассыпался в благодарностях. Вообщем, всё как обычно. Ах да...больная идёт на поправку.
   - Всё, Герман, спасибо. Оставь нас. Машину к подъёзду через полчаса.
   - Да, босс.
   - Ну...как самочувствие? Вспоминается что-нибудь?
   Девушка отрицательно покачала головой.
   - Ладно, поговорим, когда вернусь. Буду через три дня. Это время используй с толком, чтобы поскорее освоиться. А пока что за тобой присмотрит...Гертруда Павловна! - крикнул он в направлении столовой.
   - Бегу, бегу! - маленькая старушка послушно засеменила по коридору, что-то усиленно дожёвывая на ходу.
   - Гертруда Павловна, вот ваша подопечная. Ближайшее время она под вашим надзором и ответственностью. Подробные указания я уже дал. Вы всё поняли?
   - Gewiss, голубчик, - присвистнула старушка, обнажив все свои тридцать два керамических зуба.
   - Вот и славно. А теперь, пожалуйста, приготовьте-ка мне ваш фирменный "кофе-с-молоком-два-сахара".
   - Сию минуту!
   По прошествии минуты Гертруда Павловна выбежала с дымящимся каппучино и портсигаром в руке и подала всё это мужчине, поправляющему элегантный шарф возле входного зеркала.
   - Вот, возьмите, голубчик, ваши любимые.
   - Спасибо, Гертруда Павловна! Вот, учись, - сказал он, обращаясь к 903В. - Перед тобой достойный пример для подражания. Что ж, до встречи.
   С этими словами мужчина почти залпом допил свой кофе, кивнул и вышел.
   - Auf Wiedersehen! С нетерпением ждём вашего возвращения, - бросила вдогонку надзирательница.
   Как только дверь захлопнулась, старушка облегчённо вздохнула и, улыбнувшись, проговорила:
   - Есть хочешь? Пойдём на кухню, я испекла дюжину творожных плюшек и прочих вкусностей. Пойдём, пойдём. Ты же у себя дома, в конце концов. Раздевайся, дай помогу.
   "Дома", - подумала 903В и улыбнулась в ответ.
  
   Гертруда Павловна была славной женщиной. Чувством юмора природа её явно не обделила, да и готовила она выше всяких похвал. Так что жилось 903В вполне недурно, и факт ограниченности в передвижении ни мало её не занимал. Ровно через три дня на пороге вновь возник тот, кому она была обязана своим пребыванием здесь. Вернувшись с какой-то чрезвычайно важной конференции в Бонне, тёмноволосый бизнесмен и так называемый муж, отдал соответствующие распоряжения Гертруде Павловне и снова исчез ещё на несколько дней. Неотложные дела, весьма кстати отодвигающие момент их встречи лицом к лицу и без посредников, очень радовали 903В. Однако когда время для этого пришло, опасения девушки не подтвердились. Напротив, мужчина был изысканно вежлив, нежен и красноречив, а его ухаживания чем-то были даже приятны ей. Шли недели, месяцы. Со временем 903В было позволено совершать прогулки в близлежащий парк в компании Гертруды Павловны. Муж продолжал разъезжать по командировкам. Тем временем девушка уже примирилась с положением пленницы. Мудрая надзирательница и её подопечная постепенно сблизились и стали лучшими подругами несмотря на разницу в возрасте. Дело дошло до того, что Гертруда Павловна стала давать девушке частные уроки немецкого языка и при том не брала за это ни гроша. За время их знакомства старушка поведала ей целую кучу поучительных историй из своей молодости, проведённой в ГДР. В свою очередь, 903В рассказала подруге о своих переживаниях, о молодом враче, спасшем ей жизнь и о нежных чувствах, которые она питала к нему. Дослушав до конца, Гертруда Павловна сказала:
   - Послушай меня, деточка, старую мудрую женщину, повидавшую на своём веку не один десяток мужчин. Да, была и горячая любовь, и пламенная, пусть и мимолётная, страсть. В годы моей юности я была очень не дурна собой, и за мной приударяли многие кавалеры, а я давала им от ворот поворот. Почему? Да потому что среди сотен мужчин едва ли найдётся один достойный. Доктор, которого ты встретила в клинике...с чего ты вообще взяла, что он и есть тот самый единственный и неповторимый? Спасать людей - его работа, так же как и работа твоего мужа - поставлять современную высококачественную лазерную технику в лучшие медицинские учреждения России. Вот уж куда как более достойный кандидат. Солидный, щедрый, влиятельный, хорош собой. Да к тому же ещё и твой законный муж. Настоящая находка, не так ли?
   - Да, конечно...
   - Вот и не говори глупостей, - погладила старушка по аккуратно постриженной головке 903В. - Красавица ты моя, я же тебе добра желаю. Сама такая была, молодая, неопытная.
   Но 903В не оставляли мысли об Андрее. Несмотря на то, что время как будто должно было изгладить его образ из памяти, всё выходило иначе. Внутреннее одиночество заставляло девушку вспоминать о нём всё чаще и тешить себя надеждой на скорую встречу. Однако не было никакой зацепки, ничего такого, что могло бы помочь ей отыскать возлюбленного.
   Однажды вечером в перерыве между просмотром комедий, живо комментируя рекламные ролики, Гертруда Павловна воскликнула:
   - Himmeldonnerwetter! На самом интересном месте! Что тут у нас? Клиника нетрадиционных методов медицины. Очередной доктор-шарлатан Андрей ****** приглашает пройти бесплатную консультацию. Уже бежим звонить. Замечательно! Вся эта реклама методично промывает нам мозги... Да что с тобой, деточка? Тебе нездоровится? Побледнела вся, бедняжка...
   - Всё в порядке, Гертруда Павловна. Вот уже и фильм начался.
   - Ага, точно. Ох уж эти мне американские комедии. Что-то в них есть!
   - Я сейчас приду.
   - Конечно, милочка.
   "Только бы не забыть номер, только бы не забыть. Это он, это судьба", - думала 903В, лихорадочно записывая мельком увиденный номер в блокнот и отрывая стикер. Положив листок бумаги себе в карман, девушка как ни в чём не бывало вернулась в гостиную к большому плазменному телевизору, где Гертруда Павловна исходилась хохотом, глядя на чудаковатого горе-ковбоя, главного героя такого же чудаковатого фильма, снятого не менее чудаковатым режиссёром.
   На следующее утро, когда старушка ещё спала. 903В прокралась в прихожую и набрала заветный номер. Представившись бывшей пациенткой доктора ******, она узнаёт адрес Андрея и решает найти его, сбежав из дома.

Глава V. Комната обмана

  
   В дверь позвонили. Ещё и ещё. Он закрыл голову подушкой. Настойчивое щебетание продолжалось, вырывая его из сладкой полудрёмы.
   "И кого это принесло в такую рань? Даже на выходных выспаться не дают. Не буду вставать", - подумал Андрей. Рядом зашевелилось одеяло и исторгло из себя копну рыжих волос, нервно изрекших следующее:
   - Дорогой, ну открой уже, наконец, дверь!
   - Хорошо, хорошо.
   Сонно потирая глаза, он медленно поднялся, накинул на себя домашний халат и проковылял в прихожую.
   - Кто там? - недовольно спросил Андрей, заглянув в глазок. На лестничной площадке в полутьме подъезда стояла девушка. "Наверное, опять соцопрос", - промелькнуло у него в голове. Неторопливо повернув ключ в замке, он отпер щеколду.
   - Что же вы людям-то...- начал Андрей, но продолжить, видимо, ему суждено было совсем иное. - Ты?!
   - Я...- сказала 903В, виновато потупив голову. - Я искала тебя с тех пор, как ты перестал приходить. В больнице сказали, что тебя уволили из-за меня. После того случая.
   - Припоминаю.
   - Прости, пожалуйста, я не хотела, чтобы всё так получилось.
   - Ничего-ничего. Ведь прошло уже полгода. Я нашёл себе новую работу. Всё утряслось.
   - Я скучала по тебе. Почему ты больше не навещал меня? - спросила она как-то по-детски.
   Взяв её за руку, ощутив в ладони её тонкие холодные пальцы, он вспомнил всё, как будто это было вчера. Иногда достаточно лишь одного прикосновения, чтобы повернуть время вспять. Теперь он понимал, насколько тщетны были попытки забыть её навсегда как очередной скоротечный служебный роман. Вновь возникшие чувства заставили его вдруг подумать о ней, как о человеке, с которым он хотел бы связать своё будущее. Этот печальный полутрагический взгляд, делающий его обладателя таким невинным и беспомощным, манил, притягивал к себе мужское начало, удел которого защищать и оберегать. Всё сразу стало так просто: поддавшись сильному душевному порыву, 903В упала в его объятья, и он обнял её так, как, наверное, не обнимал ещё ни одну женщину. Из глубин спальни раздалось зазывающее мурлыкание:
   - Милый, ты куда запропастился? Иди скорей к своей кошечке.
   Андрей шепнул:
   - Как видишь, я не один. Прошу, приходи днём. Я буду ждать.
   - Хорошо, - сказала 903В. Ей не нужно было шептать. Голос у неё был и без того тихий.
   Легонько притворив дверь, Андрей как ни в чём не бывало вернулся в комнату. Она была единственной в его квартире. В зависимости от того, что в ней происходило, и называться она могла по-разному. Пять минут назад это была спальня. Сейчас она чудесным образом перевоплотилась в комнату любви, где молодые тела уже предавались соответствующим занятиям. Но, если смотреть шире, это была комната обмана, и только через пару часов она станет комнатой угрызений совести.
  
   Между вдохом и выдохом 903В проживала маленькую жизнь. Эти крошечные шажочки по тропинке судьбы давались ей сейчас особенно тяжело. Летний воздух был пропитан сыростью, губительной для её лёгких, но, тем не менее, она справлялась. Сердце продолжало ритмично барабанить по грудной клетке, вторя ударам дождевых капель, разбивающихся об асфальт.
   Горькая обида жгла изнутри. 903В старалась понять, что причиняет ей боль на этот раз. Ведь она нашла того, кем жила всё это время, человека, мысли о котором согревали её в минуты отчаяния. Вырвавшись на свободу из тисков одиночества и страха, девушка испытывала теперь горечь разочарования. Её встретили с распростёртыми объятиями и выпроводили за дверь. Как мог он так поступить с ней? И как могла другая женщина занимать его мысли? 903В хотела его для себя одной и не намерена была делиться. Не для того же она столько пережила, чтобы теперь так просто отступить. Где же зарождался её эгоизм? Брал ли он своё начало сейчас, когда она впервые испытала ревность? Нет, это было частью внутреннего "я" 903В с того момента, как первый глоток воздуха заполнил её лёгкие после долгого сна. Она, как и многие другие, заблуждалась, полагая, что сама творит свою судьбу, рисуя на белоснежном мольберте свежими красками. 903В походила на юного художника, который хотел изобразить одно, а выходило совсем другое. Считая себя центром мироздания, а всё остальное - лишь более или менее удачным к нему дополнением, она не могла понять, как это возможно, чтобы декорации управляли главным действующим лицом. На самом же деле театр принадлежал не ей, а она была всего лишь актёром-марионеткой.
   Дождь продолжал свою заунывную мелодию. Солнце спросонья свешивалось из-за туч, посылая на землю редкие лучи и выплёвывая радугу. Всё куда-то двигалось. Ветер разгонял лужи, оставляя на них ребристые узоры. Бежали по сточным канавам ручейки с корабликами-окурками. Проезжающие мимо машины вздымали облака дождевой пыли, как будто в попытке вновь поднять в воздух уже омертвевшие осадки. Кроны деревьев кружились в едва ощутимом для глаза танце. 903В было приятно наблюдать, как меняется мир вокруг, это помогало ей чувствовать жизнь внутри себя, жизнь, за которую она так жадно хваталась. Но любопытнее всего было разглядывать прохожих, каждый из которых был ещё менее похож на другого, чем что бы то ни было в природе. Спешил куда-то усатый мужчина, судя по суровому выражению лица, отягощённый какими-то чрезвычайно важными думами. Вразвалочку, опираясь на деревянную клюку как на третью ногу, ковыляла маленькая сгорбленная старушка. Время не пощадило её, но 903В эти почти высохшие черты старческого лица, испещрённого глубокими морщинами, показались особенно прекрасными. Она умела видеть внутреннюю красоту там, где её могли распознать разве что дети и люди творчески одарённые.
   903В наслаждалась прогулкой и уже подумывала вернуться, как вдруг внимание её привлекли три силуэта возле детской площадки: два побольше и один поменьше. Двое о чём-то горячо спорили, как можно было заключить из бурной жестикуляции и нецензурной брани, долетавшей оттуда. Мужчина, должно быть, совсем забыл про дождь и про зонт, который гулял в его руках из стороны в сторону. Женщина изредка срывалась на крик, а рядом стояла маленькая девочка лет пяти и беззвучно плакала. Тут мужчина с размаху ударил свою спутницу по лицу с такой силой, что та упала на мокрый песок и не могла подняться. Что-то внезапно подступило к горлу 903В. Это был страх, дикий страх, сметающий всё на своём пути. Страх, который испытывает жертва, когда клыки хищника приближаются к её незащищённой плоти. Обрывки прошлых воспоминаний впервые возникли в памяти девушки. Всё это как в давно забытом сне. Ночь. Столовая. Горы грязной посуды после вечеринки. Пепельницы, доверху заполненные сигаретными окурками. Затхлый воздух, пропитанный винными парами. Мужчина, называющий себя "мужем". Омерзительно ухмыляющееся лицо, оскорбления, угрозы. Удар наотмашь. Балкон и прыжок, который должен был подвести черту. Вспышка ненависти и боли. Всё кончилось. Или нет?
   Она сорвалась с места и побежала. Страх разрывал раны. Её слёзы текли по щекам, а дождь смеялся, заменяя их своими. "Брось дурить, - сказала себе 903В - Дождь не умеет смеяться". Подбежав к дому Андрея, она остановилась, чтобы отдышаться. Боль пульсировала в груди. Девушка оглянулась: от неизвестной троицы не осталось и следа, только ветер скользил по опустевшей улице. "Мне это всё привиделось", - подумала 903В и вступила в зияющую дыру подъезда.

Глава VI. Побег

   - Проходи скорей. Это просто чудо! Как ты нашла меня? - сходу выпалил Андрей.
   - Я увидела рекламу по телевизору. Там был и телефон, и твоя фотография. Просто позвонила и записалась на приём, - ответила 903В, смущённо улыбаясь. - Я ведь стольким обязана доктору Андрею ******.
   - Какая игра случая! Андрей ******, это ведь мой тёзка, владелец клиники, а я всего лишь состою на должности массажиста и при этом, по большей части, принимаю у себя дома. Забавно.
   - Но ты ведь рад, что всё так получилось...правда? - растерянно спросила девушка.
   - Ну, конечно! Просто я только начал приходить в себя от неожиданности, - сказал Андрей. - Бог мой, да ты вся вымокла, о чём я только думаю. Вот тапочки, надевай и будь как дома. Сейчас заварю чай, ты, наверное, вся замёрзла.
   - Ты тут один?
   - Да, а что?
   - Так та девушка, которая была здесь, твоя пациентка?
   - Не совсем. Но мы знакомы с ней недавно, тебя же я знаю гораздо дольше. Присаживайся поудобнее, - вежливо предложил молодой человек, доставая из серванта элементы китайского чайного сервиза. - Чай успокаивает нервы и согревает душу. Тебе чёрный или зелёный?
   - Спасибо. Любой подойдёт.
   - Итак, ты пришла ко мне на процедуры. Как насчёт небольшого расслабляющего массажа после чаепития? - спросил Андрей, лукаво улыбаясь.
   903В поспешила скрыть внезапно выступивший румянец за чашкой чая, отпивая из неё маленькими глотками. Их руки соприкоснулись, и она ощутила согревающую теплоту, исходящую от него. Мощная волна энергии прокатилась по её телу. 903В почувствовала щемящее томление внизу живота. Он поцеловал её в щёку. Она вздрогнула всем телом и неожиданно для себя закрыла глаза.
   Зазвонил телефон. Мгновение оборвалось. Всё исчезло.
   - Подожди, я сейчас, - сказал Андрей, вскакивая с софы и отправляясь на поиски телефона, дребезжащего в коридоре.
   - Алло? Слушаю, - недовольным тоном пробормотал Андрей, мысленно посылая ко всем чертям того, кто так вероломно и столь несвоевременно ворвался в его личную жизнь.
   - Андрей, ты? Привет, это Игорь.
   - Привет, чем обязан?
   - Тут такая ситуация, - раздался голос через телефонную мембрану - Только что приходили какие-то люди, спрашивали одну девушку, ту, что записывалась к тебе на приём. Затем потребовали твой адрес. Наш администратор после длительной беседы с ними выглядел напуганным и заперся у себя в кабинете. Похоже, что эти типы сейчас направляются к тебе.
   - Спасибо за информацию, Игорь.
   - До связи. Будь осторожен.
   - Пока.
   Уже вешая трубку, Андрей ясно представлял себе последовательность событий, которые заставили этих людей искать его. Новая клиника находилась всего в тридцати минутах ходьбы от его дома. Нужно было действовать и действовать немедленно. Молодой человек не поддавался панике, хоть и понимал, что их будущее сейчас как никогда зависит от фактора времени, которого остаётся всё меньше и меньше. Прокручивая в голове возможные сценарии, он ни на секунду не сомневался в решительности этих людей. Ещё полгода назад им удалось лишить его врачебной практики, посредством третьих лиц уволив его с работы и разослав нелестные отзывы по всем более-менее авторитетным медучреждениям. Очевидно, они не гнушались никакими методами для достижения своих целей. Ещё не раз после того инцидента в его адрес поступали угрозы, которые при нынешнем раскладе событий вполне могут быть приведены в исполнение. Войдя в комнату, Андрей и вида не подал на то, что что-то произошло.
   - Как насчёт того, чтобы нам сейчас прогуляться? - предложил он.
   - Но сейчас на улице дождь...
   - А мы поедем на машине. Я тебе кое-что покажу. Всё будет хорошо, - пообещал Андрей, энергично собирая небольшую походную сумку.
   903В почувствовала тревогу в его словах, но ничего не сказала. Послушно следуя за возлюбленным вниз по лестнице, девушка вспомнила о записке, которую она забыла на телефонном столике в доме своего полугодового заточения. В её глазах потемнело, и 903В тяжело оперлась о стену.
   - Тебе нехорошо? - взволнованно спросил Андрей, уронив сумку на бетонный пол и подхватив девушку.
   - Они идут за нами, да? - упавшим голосом проговорила 903В.
   - Ничего не бойся, я не дам тебя в обиду.
   - Ты не понимаешь, они ищут МЕНЯ. Я должна вернуться, тогда тебя оставят в покое, - сказала она, высвобождаясь из его объятий.
   - Неужели через столько времени, когда мы снова нашли друг друга, ты просто возьмёшь и уйдёшь?
   - Мы не сможем убегать вечно...
   - Я знаю одно прекрасное место, где нас не найдёт ни одна живая душа. Уедем туда и будем жить как муж и жена, только ты и я.
   - Это похоже на сказку, в которую так хочется верить.
   - Сейчас или никогда.
   Андрей схватил её за руку и вывел из подъезда. У входа их ждал его новенький ситроен. Загрузившись в машину, они стремительно пробирались между дворовых автостоянок, пока, наконец, не выбрались на полосу одностороннего движения, примыкающую к шоссе.
   В это время чёрный мерседес с затемнёнными стёклами въехал во двор дома, где находилась квартира Андрея, только что покинутая влюблённой парой. Три силуэта выпрыгнули из машины и поспешно поднялись на второй этаж. Стрекотание дверного звонка несколько раз огласило пустующую квартиру. Тишина.
   - Анатолий, так тебя и так! Делай свою работу!
   - Без проблем, босс. Дело пяти минут.
   Щуплый человечек лет пятидесяти извлёк из внутренней стороны пиджака пару отмычек и небольшое сверло. После непродолжительных махинаций, дверь с жалобным треском поддалась, и нежданные посетители, оббегав оставленное жилище и перевернув всё вверх дном, вернулись к исходной точке.
   - Опоздали. Их и след простыл. Чёрт бы побрал эту Гертруду Павловну, этого паршивого доктора и эту шлюху, так её и так! Удавлю собственными руками! - звуконепроницаемый мерседес с затемнёнными стёклами изрыгал проклятия по дороге домой, где своей горькой участи ждала провинившаяся надзирательница.
   - Не переживайте, босс. Мы ещё до них доберёмся, - успокаивающе ворковал Герман. - Мы без проблем сможем разыскать его родственников и поинтересоваться у них, куда направился наш дорогой доктор.
   Тем временем Андрей и 903В заглянули на квартиру его родителей, где, изъяв ключи, опрометчиво оставили об этом соответствующую весточку и благополучно укатили в направлении загородного коттеджа, располагавшегося где-то в Подмосковье.

Глава VII. Безразличие

  
  
   Уже третий день утро встречало их пением петуха и нежными объятиями самого близкого и дорогого человека. Сонные ласки и уже совсем не робкие поцелуи. Идиллия, обещающая быть долгой и бесконечно приятной. Страсть, которая ещё не успела улечься и превратиться в приторно-слащавые ухаживания, вновь и вновь зажигалась двумя молодыми любвеобильными сердцами. О чём ещё можно было мечтать? Вдали от городской суеты, ролей, навязанных обществом, сбросив все маски, они играли свою игру, где было место только для двоих. Они были первопроходцами и открывали друг в друге новые горизонты. Неважно, что она не была его первой женщиной, а он - её первым мужчиной. Сейчас они были единственными как Адам и Ева, Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Самсон и Далила, Амур и Психея, Омар и Фатима, Фауст и Маргарита, Порги и Бесс, Руслан и Людмила, как ещё в тысячах других никому неизвестных историй о любви мужчины и женщины.
   Три дня беспечного счастья, семьдесят два часа, проведённых вместе, четыре тысячи триста двадцать минут близости в доме, где не было ничего кроме роскошной кровати с балдахином, газовой горелки и пары кастрюлек в полусгнившем шкафу. Всю мебель давно вывезли родители Андрея и распродали на первом попавшемся аукционе. То, что не представляло ценности или уже обветшало, выбросили, а кровать, сделанная из добротного красного дерева, просто не влезла в дверной проём, и её решили оставить. На этой самой кровати родилось и умерло три поколения знатного графского рода, последней представительницей которого была покойная бабка Андрея. И сейчас её мягкие перины скрывали за собой двух влюблённых, вновь порождающих жизнь. Они предавались любовным утехам с краткими перерывами на еду, в которой снова черпали силы для своих изматывающих игр. Раз в день они ходили на речку, где купались в прохладной воде, а затем возвращались на лодке домой, плывя вниз по течению. Вечером он доставал мангал, и влюблённая пара готовила шашлык, насаживая кусочки мяса на шампура и распекая их на горячих углях. После трапезы Андрей на руках относил 903В в их любовное гнёздышко. Для них время замедляло свой ход, продлевая счастливые минуты до бесконечности. Они останутся там навсегда, в той самой сказке, откуда вырвать их уже никому не под силу.
   Уже почти совсем рассвело. Андрей потихоньку встал с кровати, осторожно прокрался в прихожую и, выйдя на свежий воздух, легонько притворил за собой дверь, чтобы не разбудить 903В, безмятежно отдавшуюся во власть Морфея.
   - Доброе утро, - ухмыльнулся черноволосый мужчина, наставляя дуло револьвера на Андрея и спуская курок.
   Он погиб на месте, не ощутив ни страха, ни боли. Ещё секунду на его губах задержался налёт удивления, но и это искривление жизни было исправлено безразличием мёртвого тела, распластавшегося на крыльце.
   - Бедняга, ты последний, кому она вскружила голову. Мне уже почти жаль тебя, - сказал Он, обращаясь вникуда.
   Опершись о капот ситроена, мужчина положил на него револьвер и достал из левого кармана куртки новенький портсигар. Закурил. Дым полупрозрачными кольцами поднимался в воздух и растворялся в нём. Присутствие трупа очередного устранённого любовника раздражало его. Схватив пару чёрных мешков из-под мусора, мужчина накрыл коченеющие останки доктора. Нет, он не был злодеем или убийцей. На его руках всегда сидели белоснежные перчатки мужа, защищающего свою честь. Любовь заставляла его творить то, на что он, по сути, был способен лишь в самых крайних случаях. История любви этого человека брала начало ещё со школьной скамьи. Первые ухаживания, приглашения на прогулки, в кино, театр. Пока что ещё только детские признания, на которых строится доверие и понимание в более раннем возрасте. Девушка с благодарностью принимала его внимание, которое было ей в новинку. Через два года после окончания школы они поженились. Она расцветала как распускающаяся роза, и множество поклонников пытались всеми правдами и неправдами украсть эту красоту, присвоить себе то, что открыл в ней ОН, за что ОН боролся и что принадлежало ЕМУ по праву. Его молодая жена оказалась довольно ветреной. Избалованная собственной красотой и опьянённая обилием волочащихся за ней ухажёров, девушка предпочла незамедлительно этим воспользоваться. Мирные попытки снова заслужить её любовь если и имели успех, то обладали кратковременным действием, что заставляло его искать другие пути по разрешению семейной проблемы. Всё, чего он хотел: чтобы у него была верная, преданная и любящая жена, и чтобы этой женой была она.
   Огненный будильник назойливо пялился в окно. С момента его появления на небосводе солнечные лучи проделали долгий путь от крайнего угла комнаты до кровати, пока, наконец, не упали тугим концентрированным пучком на подушку, где покоилась голова 903В. Девушка открыла газа и потянулась, пытаясь ухватиться за тёплое тело Андрея, чтобы, прижавшись к нему, вновь ощутить успокаивающую, но немного грубоватую нежность мужских объятий.
   - Любимый, иди ко мне, - ласково позвала она и обернулась.
   Любимого в постели не оказалось. Помятая и даже порванная в одном месте простыня ещё напоминала о бурной ночной страсти. 903В улыбнулась и поднялась с кровати, ощутив обнажёнными ступнями деревянные лакированные половицы. Подойдя к окну, она любовалась приятными глазу очертаниями леса и замысловатыми изгибами вытянувшихся по ветру декоративных деревьев. Девушка любила жизнь такой, какой она была сейчас. Призраки прошлого меркли на фоне счастья, переживаемого ей в настоящем. Они оставались чем-то отдалённым и малоправдоподобным. Внизу её ждал любимый мужчина, готовящий завтрак или срывающий для неё букет из полевых цветов, а, может быть, скрывающий ещё какой-нибудь не менее приятный сюрприз. Она спустилась по лестнице и распахнула входную дверь, чтобы насладиться запахом травы, всё ещё покрытой капельками утренней росы.
   - Здравствуй, беглянка. Мы уже, было, заждались тебя. Да, доктор? - спросил мужчина, обращаясь к надгробию из чёрных полиэтиленовых мешков.
   - Похоже, что доктор у нас сегодня в роли пациента. Такой скромный и молчаливый, не то, что тогда в клинике, помнишь? - продолжал он.
   903В посмотрела вниз и увидела пятна от крови, ещё не успевшей высохнуть. Рядом, укрытый чёрными пакетами из-под мусора, в неестественной позе лежал её возлюбленный, вернее то, что от него осталось. Побелевшее лицо не подавало никаких признаков жизни. Это был уже не человек, а всего лишь оболочка, оставшаяся от него. Подобно тому, как змея сбрасывает свою кожу и начинает жизнь в новом облике, и Андрей сейчас уже, наверняка, был на пути к новому рождению.
   Её мир рушился. Слёзы и боль выступили на глазах. 903В умирала вместе с ним. В беззвучном плаче, разрывающем сердце, она упала на землю перед телом любимого мужчины.
   - Ну-ну, слёзы, мы это уже проходили. Ты сама убила его, нарушив супружескую верность. Ты, наверное, ненавидишь меня самой лютой ненавистью. Он ведь не первый, с кем тебе приходится расстаться...вот так. Любовь к тебе причиняла мне лишь страдания, а ты всегда видела лишь себя и своё отражение. Пока счастлив один из нас, другой таковым быть не может. Пока живёт один из нас, другому не будет покоя. Я хотел убить тебя, но понял, что сделать этого не смогу, но и никогда не смогу простить. Теперь я знаю выход. Здесь одна пуля. Для кого она - решать тебе.
   Он взял револьвер и швырнул его к ногам девушки. Рука 903В нащупала холодный металл. Ещё секунда, и всё должно решиться. Выстрел. Пуля достигла сердца и оборвала его одинокое биение. Всё кончено. Два некогда горячо любящих, а теперь уже безразличных друг другу покойника лежали рядом. Он вздрогнул и открыл глаза. До последнего момента он был уверен, что она выберет его. Подняв револьвер с земли, мужчина осмотрел его, открыл барабан, перезарядил и пустил себе пулю в лоб.

Эпилог

   Мощный поток воздуха с оглушительным грохотом захлопнул за ней огромные двустворчатые ворота. Звуковая волна, отражаясь от каменных стен, сменила декорации, обнажив картины, развешанные вдоль бесконечно длинного коридора. Свет едва проникал сквозь витражи, покрытые слоем вековой пыли. Загадочный голос ободряюще шептал: "не бойся, иди вперёд, и тьма отступит". 903В сделала первый шаг. Свечи, как будто по велению невидимых рук, зажигались с обоих сторон, освещая путь, и гасли за её спиной. Что-то неудержимо влекло её вдаль, не давая остановиться и оглянуться назад. Картины её жизни, искусственно застывшие во времени, проплывали мимо как старые выцветшие фотографии. Было абсолютно неважно, как много ярких впечатлений осталось позади. Прошлое, ускользая во тьму от взгляда 903В, сплеталось в плотный клубок, где огромный паук незаметно накладывал новые швы на её душу. Завершив свою работу, он уползал в начало пути и, притаившись, поджидал своего нового гостя. Следующие картины были пустыми, видимо, предназначенные для долгожителя, упокоившегося с миром в окружении родных и близких на дорогом сердцу кресле-качалке. Повернув за угол, 903В увидела, как кто-то медленно приближается к ней. Она шла навстречу незнакомцу, пока не обнаружила собственное отражение на зеркальной глади. Вытянув руку вперёд, 903В попыталась прикоснуться к нему, но лишь разорвала плёнку водянистой поверхности, которая тут же поглотила её, сомкнувшись над головой.
   - Добро пожаловать, - поприветствовал седовласый старик, восседающий в величественной позе на возвышении за невероятного размера столом.
   - 903В, не так ли? - продолжал он, делая пометки в толстом томе с пожелтевшими страницами. - Вот ты и рассталась с пережитками прошлого, включая и свою телесную оболочку. Подойди поближе.
   Полупрозрачная материя вспорхнула прямо на громоздкий стол.
   - Ай да шалунья, - улыбнулся Небесный Ткач, приводя в порядок разлетевшиеся листы. - Моё любимейшее из творений! Ты как будто только что вышла из моих рук. Жаждешь получить ответы на свои вопросы? Помни: ты имеешь право задать только один, так что подумай хорошенько...ну, смелей.
   - Что ждёт меня дальше? Суд? За всё, что сотворила в жизни, я буду нести ответственность?
   - Суд? Ответственность? - рассмеялся Небесный Ткач. Люди, когда вы, наконец, поймёте, что все эти слова - порождение вашей же фантазии? За пределами Иллюзорного Мира, где мы сейчас находимся, нет ничего. Да и он сам создан таким образом, чтобы вы без лишних треволнений, наблюдая более-менее привычные для себя вещи, благополучно прошли переход в новую жизнь, освободившись от старой. Посмотри на себя. Как ты молода! Эти бархатистые линии, сплетённые узором - твоя первая жизнь. Всё, что ты совершила в ней, отпечаталась на тебе же самой. По истечению девятисот девяносто девяти новых жизней, ты сможешь составить полную картину. В этом и интерес. А теперь: оглянись вокруг!
   Миллионы звёзд окружили 903В и пустились в пляс, сталкиваясь друг с другом.
   - Или лучше вот так? - усмехнулся Ткач, преобразив бесконечность расширяющейся Вселенной в заоблачный храм и поправляя нимб над головой.
   Не успела она опомниться, как всё тут же вернулось в первоначальный вид, приобретая строгие контуры офисного здания.
   - Да...так всё же привычней.
   Когда 903В взглянула на него снова, это был уже не почтенный старец. За столом сидел четырёхлетний ребёнок, который, высунув язык для пущей важности, что-то усердно записывал. В огромной книге с выдранными страницами красовались одному ему понятные каракули.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"