Еретик : другие произведения.

Хогвартс. Альтернативная история. 6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.21*39  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Шестой год обучения. Перестановки в преподавательском составе, которые никого не порадовали, последняя просьба Дамблдора, полуфинальное выяснение отношений между Ди и Снейпом, а также несколько вопросов, оставшихся пока открытыми.\\\ Стилистическая правка 3.11.2019.


   45.
   Может, в этом были виноваты взбунтовавшиеся азкабанские дементоры, а может, глобальное потепление, о котором писали в научных магических журналах, но наступившее лето выдалось очень жарким и дождливым. Несмотря на горы, окружавшие замок почти со всех сторон, южные и юго-западные циклоны следовали один за другим, и редкий день не обходился без дождя, после которого обычно выглядывало солнце, а вся выпавшая вода начинала испаряться, превращая окрестности в гигантскую сауну. Я сделал себе шорты, отрезав штанины старых джинсов, и ходил в них по улице, надевая майку только когда возвращался в замок. Впрочем, от жары и влаги это не спасало. В лесу было чуть прохладнее, и я целыми днями помогал Хагриду. В такую погоду голова совсем не варила, и хотя в замке было не так жарко, я с трудом выдерживал часы, посвященные в моем расписании библиотеке и урокам.
   Застольные разговоры преподавателей наводили тоску и погружали в привычное состояние безысходности. Профессора обсуждали последние происшествия: кто пропал, кого убили, где видели дементоров, что натворили великаны... Понятно, что это были самые горячие и важные новости, но даже известие об убийстве Каркарова, директора Думрштранга, и оставленной над его домом Темной Метке не произвело на меня впечатления.
   В начале августа я впервые выбрался в Хогсмид, чтобы купить краски и кисти и обновить гардероб - неожиданно все мои старые вещи оказались малы, будто я наглотался зелья ускоренного роста. Из преподавателей в замке оставались только Макгонагалл, Асвинн и Спраут, если не считать кентавра-астролога и вечно дующейся Трелони, а потому я обратился к Макгонагалл, спросив, нельзя ли мне завтра вместе с Хагридом сходить в деревню. Профессор посмотрела на меня неодобрительно, но сходить разрешила, приказав ни на шаг не отходить от лесничего, хотя, как мне казалось, вряд ли стала бы сильно горевать, вздумай меня кто-нибудь похитить.
   - Хагрид, - сказал я, когда мы уже подходили к деревне. - Ты сейчас куда?
   - Ну, - Хагрид пожал плечами, - сперва по делам, потом к Розмерте загляну. А что?
   - Тогда мы на время разбежимся, - ответил я. - Мне нужны кое-какие краски и шмотки - вряд ли тебе будет интересно в таких местах.
   - Ты должен находиться рядом, - напомнил Хагрид. - Мало ли... всё ж дементоры на воле, да и Пожиратели, чтоб им пусто было.
   - Знаю, но нам все равно в разные магазины. Я зайду за тобой к Розмерте, когда освобожусь.
   Хагрид довел меня до лавки с одеждой и отправился вниз по улице к "Садовому гному", за инструментами и молочной смесью для детеныша единорога, которого мы недавно нашли у озера в полном одиночестве и потратили несколько дней на безуспешные поиски родителей. Поскорее завершив этап покупок, я запихнул новую одежду, краски и кисти в рюкзак, закинул его за спину и отправился в "Кабанью голову".
   Бар оказался пуст. Для завсегдатаев этого места было еще слишком рано. За прошедшие месяцы здесь ничего не изменилось: в помещении царил полумрак, на деревянных полках позади стойки выстроились ряды пыльных бутылок. Положив рюкзак на пол, я забрался на высокий трехногий табурет и в ожидании бармена принялся рассматривать выцветшие от времени этикетки.
   Прошло не меньше минуты, прежде чем из темноты задней комнаты выглянул хозяин. Он воззрился на меня с недоумением и откровенным недовольством. Я приветственно улыбнулся. Бармен нахмурился еще больше.
   - Не могу забыть ваш кофе, - сказал я. Хозяин нехотя подошел к стойке и вытащил всю ту же чашку и блюдце со сколотым краем, словно это был единственный кофейный набор на весь бар. Я понаблюдал, как он сыпет в чашку коричневый порошок, достает откуда-то старый рафинад и вновь исчезает в своей комнате, чтобы вскипятить чайник, а потом достал сикль и положил монету на прилавок. Когда бармен вернулся и налил в чашку кипяток, я спросил:
   - А курить у вас можно?
   - А ты для этого не маловат? - хмуро парировал бармен, убрал сикль и встал напротив меня, опираясь руками о столешницу и наклонив голову, отчего сразу стал похож на заросшего волосами грифа.
   - Ну вы же никому не скажете, - ответил я. Бармен некоторое время молчал, потом сунул руку под стойку и с громким стуком поставил на нее черную пепельницу. Я достал заначенную для такого случая сигарету, которую стрельнул у Флетчера перед его отъездом, и прикурил от палочки. Пить горячий кофе и курить при такой чудовищной жаре и влажности было отвратительно, но я решил, что потерплю.
   Сделав пару глотков и затянувшись, я поднял глаза на хозяина, ожидавшего, когда же я, наконец, прикончу дьявольский напиток, и меня с чистой совестью можно будет выставить за дверь.
   - А можно вас угостить? Что вы пьете?
   - Деньги девать некуда? - спустя несколько долгих секунд проговорил тот.
   - Просто иногда нужна компания, - сказал я.
   Хозяин неохотно отошел к углу стойки, наклонился и вытащил откуда-то небольшую коричневую бутылку. Свернув крышку, он налил ее содержимое в высокий стакан. По виду это было обычное темное пиво.
   - Через несколько месяцев и я смогу это пить, - заметил я. - Мне в ноябре будет семнадцать.
   - Надо же, - сказал бармен. Я снова затянулся и отхлебнул кофе, все такой же горячий и мерзкий. Бармен тоже сделал большой глоток.
   - Вы читали "Повелителя мух"? - поинтересовался я. - Это такая маггловская книжка.
   - Нет, - буркнул хозяин. - А должен?
   Обрадовавшись встречному вопросу, я пустился рассказывать об ассоциациях, которые вызвала у меня его вывеска и название бара, и постепенно мой мрачный собеседник, смотревший поначалу на входную дверь в надежде, что сейчас войдет новый посетитель, и я, наконец, от него отстану, начал медленно поворачиваться в мою сторону, а потом вернулся, поставил стакан рядом с пепельницей и глухо спросил:
   - Тебя кто прислал?
   - Никто, - слегка удивился я. Бармен вздохнул и сделал новый глоток. Я затянулся последний раз, сунул сигарету в пепельницу и пригубил так и не остывший кофе.
   - Никто, - повторил он. - Никто...
   Залпом допив пиво, он убрался в заднюю комнату. Я с отвращением посмотрел на почти полную чашку, желая сейчас только чистой, холодной воды, однако хозяин почти сразу вернулся. Встав напротив, он немного помолчал и спросил:
   - Ты ведь был тогда с ним, верно?
   - Верно, - сказал я, сразу позабыв и о жаре, и о мерзком кофе.
   Бармен досадливо покачал головой.
   - Обрадовался, небось, что позвали? Ты вроде любишь палочкой махать почем зря...
   Я улыбнулся.
   - Во-во, - бармен кивнул. - Он таких замечает, мой братец. Чтобы и в огонь, и в воду шли, и чтоб не думали особо. - Он сделал паузу. - Гриффиндорская смелость и гриффиндорское же безрассудство, которое потом могилами оборачивается.
   - Я слизеринец! - изобразил я возмущение. - Я всегда думаю!
   - Да знаю я, кто ты, - отмахнулся бармен. - Слизеринец, а тоже в эту кашу влез.
   - Я не влезал, - ответил я. - Меня влезли.
   - Влезли его, - буркнул хозяин и покосился на мой кофе. - Давай уж эту дрянь, - не дожидаясь моего ответа, он взял блюдце с чашкой и ушел в комнату, возвратившись оттуда со стаканом прохладной воды. - Запей. Кофе он, видите ли, забыть не может.
   Я залпом выдул всю воду и отставил стакан в сторону. Бармен подвигал челюстью и сказал:
   - С кем ты тут?
   - С Хагридом, - ответил я. - Он сейчас у Розмерты.
   - Ну да, - проговорил бармен задумчиво. - У Розмерты, оно почище место...
   - Это не главное, - сказал я. Хозяин промолчал. Пожалуй, пора было закругляться и возвращаться к Хагриду, чтобы он не забеспокоился и не начал меня искать. Вытащив галеон, я положил его на стойку.
   - Убери, - сурово произнес хозяин.
   - Почему? Я зарабатываю и могу себе позволить...
   - Убери, а то больше не пущу! - сказал бармен таким тоном, что я решил не спорить. С недовольным видом сунув галеон в карман, я слез с табурета и начал надевать рюкзак. Хозяин в молчании следил за моими сборами, а потом спросил:
   - Это он тебе сказал?
   - Насчет чего? - не понял я.
   - Насчет меня.
   - Нет, - я покачал головой. - Просто вы похожи. Я сначала удивился, когда был здесь прошлой осенью, а потом посмотрел... ну... в биографии, и понял, кто вы.
   - Похожи, - недовольно проворчал бармен. - В первый раз такое слышу, что мы похожи.
   - У вас череп одинаковый, и вот эти места, - я ткнул пальцем в скулу и провел линию вниз до подбородка. - Лоб... глаза, конечно... Просто я рисую и на лица по-другому смотрю. Вы правда похожи.
   - Ладно, иди уже. - Хозяин кивнул в сторону улицы. - А то Хагрид как начнет во все двери ломиться, тебя искать, будет шуму на всю деревню.
   Подойдя к выходу, я обернулся к темной фигуре за стойкой бара и сказал:
   - Кстати, меня зовут Линг.
   Хозяин посмотрел на меня и буркнул в ответ:
   - Аберфорт. А теперь проваливай.
   Я выскочил за дверь, радуясь тому, что мое знакомство с братом Дамблдора прошло так удачно, и зашагал к центральной улице Хогсмида, к кабаку Розмерты, где сейчас сидел Хагрид, наверняка рассказывающий первому попавшемуся слушателю про несчастного детеныша единорога, который помрет, если не давать ему именно эту смесь и именно вот из этой бутылочки.
   Информации, скопившейся у меня к середине июля, оказалось вполне достаточно, чтобы на собственном опыте осознать простую житейскую истину: есть ситуации, в которых выбор присутствует только теоретически - на практике его нет.
   ...Мы вернулись из Министерства глубокой ночью, когда яркая, почти уже полная луна заливала спящий лес и горы холодным серебристым сиянием. Люпин не позволил мне аппарировать самостоятельно, да еще и с Джинни, и мы прибыли к воротам, вцепившись в заплаканную Тонкс. Хотя я наложил на Джинни обезболивающее заклятье, она все равно боялась опираться на ногу, и я дошел с ней до больницы, передав в руки мадам Помфри. Рона, на которого еще действовало заклинание временной слепоты, привела Луна, аппарировав с Хмури, а Гермиону, схватившую какое-то мудреное проклятье, принес Люпин. Он выглядел не лучше Тонкс, которая медлила уходить, присев на одну из больничных кроватей и глядя перед собой покрасневшими от слез глазами. Я посмотрел, как мадам Помфри суетится вокруг Гермионы, как Луна усаживает Рона на соседнюю постель, а рядом с ним тяжело опускается Лонгботтом, непривычно взъерошенный, с лицом, покрытым ссадинами и кровоподтеками, и направился по проходу к двери.
   - Погоди! - Люпин схватил меня за руку и, как назло, снова за то место, где были синяки. Я остановился. К нам быстро приковылял Хмури.
   - Не здесь, - пробормотал он и кивнул на выход. Втроем мы вышли в коридор и остановились у лестницы, после чего Люпин, так и не выпустивший мое многострадальное плечо, сразу перешел к делу.
   - Как вы оказались в Министерстве? - произнес он, и хотя его тон мне не понравился, я настолько устал, что решил не выяснять отношения. Начав со встречи с Гермионой у выхода из замка, я быстро перешел к полету на фестралах и закончил тем, как в зале с шарами нас подкараулили Пожиратели.
   - А дальше была погоня и перестрелка, - сказал я. - В принципе, больше ничего интересного.
   - Ну да, за исключением Волдеморта в атриуме, - буркнул Хмури. - Ты что, правда с ним дрался? Некоторые говорили, ты натравил на него своего патронуса-тень.
   Я вновь почувствовал то унижение, которое испытал при первых словах Темного Лорда, обращенных ко мне в зале Министерства.
   - Это смешно, - вздохнул я. - Какая драка? Что я могу?
   Хмури и Люпин переглянулись.
   - Но что-то же между вами произошло? Ведь если он тебя не тронул... - начал Люпин, однако я его не дослушал. На сей раз мое терпение лопнуло. Еще час назад я сражался бок о бок с членами дамблдоровского ордена, а теперь снова слышу намеки на возможную лояльность Темному Лорду!
   - Знаете что, - раздраженно перебил я Люпина, - в атриуме, кроме меня, был еще ваш драгоценный Поттер и Дамблдор. Вот идите к ним и выясняйте, почему это Волдеморт опять меня не тронул. А мне все эти дурацкие подозрения надоели - надоели, ясно?!
   Я развернулся и начал спускаться по лестнице, обиженный, разозленный и уставший.
   - Линг, постой! - воскликнул Люпин. - Ты не так меня понял!..
   Я только отмахнулся, мысленно послав к черту весь Орден Феникса.
   В тишине спящего замка я добрался до лестницы в подвалы, пытаясь сообразить, что мне сказать сейчас Нотту, и, погруженный в размышления, не заметил темную фигуру. Откуда-то Снейп узнал, что мы вернулись, и сейчас встречал меня у поворота в коридор, ведущий к спальням. Увидев его в самый последний момент, я собрался было пройти мимо, все еще злой после разговора с Люпином, но Снейп поймал мой взгляд и отрицательно покачал головой. Я остановился.
   - Идите за мной, - негромко проговорил он и первым направился к своему кабинету.
   - Я устал, - ответил я, не двигаясь, однако с тем же успехом эту фразу можно было адресовать стене. Снейп уже скрылся за поворотом, и мне ничего не оставалось, как следовать за ним.
   Дверь кабинета оказалась распахнута настежь. Я зашел, прикрыв ее за собой, и увидел, как профессор роется в одном из своих шкафов. Через несколько секунд он достал оттуда широкий квадратный стакан и странной формы бутылку со скошенным в сторону горлышком. Налив в стакан немного темной жидкости, он протянул его мне.
   - Пейте.
   Я с некоторой опаской принял стакан у него из рук и, пока Снейп возвращал бутылку на место, быстро понюхал содержимое. Чем бы это ни было, пахло оно довольно приятно, какими-то ароматными травами. Я сделал большой глоток и едва не задохнулся. Рот, горло и пищевод оказались словно охвачены огнем, который спустя секунду добрался до желудка. На глазах у меня выступили слезы. Огненный напиток разошелся по телу приятным теплом, расслабив напряженные мышцы. Я поставил пустой стакан на стол и взглянул на Снейпа, к тому времени уже занявшего свое кресло.
   - А теперь рассказывайте, - приказал он.
   Я сел на стул, испытывая новый, хотя и не слишком большой прилив сил, и довольно быстро увлекся приключившейся с нами историей. Впрочем, добравшись до эпизода с засадой Пожирателей, я утратил весь энтузиазм и довольно неохотно поведал Снейпу, что из-за моего заклинания был ранен Георг Нотт.
   - Значит, вы разгромили Зал пророчеств? - с усмешкой спросил Снейп, не обратив внимания на имя Нотта. - И чем же, позвольте узнать?
   - Воздушным ударом. Это такое заклинание магии бон, - пробормотал я, выкладывая на стол последние оставшиеся карты. Похоже, никаких тайн у меня больше не было. Снейп покачал головой, но никак не прокомментировал мои слова.
   - А Нотта арестовали, - продолжил я гнуть свое. - Мы потом его нашли... и палочка у него сломалась...
   - Прекратите, - жестко остановил меня Снейп и даже выпрямился в кресле. - Кончайте это нытье! Георг Нотт выполнял приказ Темного Лорда и не мог его ослушаться. Вашей вины в его аресте не больше, чем в самом его визите в Министерство. Неужели вам надо объяснять такие элементарные вещи? Продолжайте.
   Я продолжил и скоро подошел к битве в зале с аркой. Когда я начал рассказывать о женщине, стоявшей рядом с Малфоем, Снейп снова перебил меня:
   - Эта женщина - Беллатриса Лестрейндж, маг сильный и жестокий. Если вы хотя бы немного обращали внимание на то, что происходит в стране последние полгода, то должны были видеть ее изображение в нескольких номерах "Пророка".
   - Я как-то не приглядывался, - вяло заметил я. - Зато она, по крайней мере, дралась со мной не какими-то дурацкими Ступефаями, как остальные.
   - Благодарите богов, что это были Ступефаи, - отрезал Снейп. - Вы слишком самонадеянны, если думаете, что можете сражаться на уровне опытных волшебников. Если бы они дрались в полную силу, у вас бы не было ни единого шанса. Дальше.
   Известие о гибели Блэка не вызвало у профессора никаких эмоций - по крайней мере, он их никак не выразил. Я рассказал, что решил догнать Беллатрису и в атриуме неожиданно столкнулся с рассерженным Волдемортом.
   - Стоп, - прервал меня Снейп и резко поднялся. Некоторое время он в раздумье смотрел на меня, а потом проговорил:
   - Достаточно. Теперь идите отдыхать. Если хотите, могу дать вам снотворного зелья.
   - Не надо, спасибо, - ответил я, вставая со стула. - И без него буду спать сутки.
   Снейп промолчал. Я покинул его кабинет, не представляя, как теперь говорить с Ноттом, поскольку голова у меня кружилась от усталости и алкоголя, а глаза закрывались сами собой. Добравшись до спальни, я кое-как разделся, малодушно решив отложить все разговоры на потом, и едва опустил голову на подушку, как провалился в глубокий сон.
   Завтрак я пропустил. С тяжелой головой я поплелся в душ, но едва не заснул под теплыми струями воды и был вынужден включить холодную, чтобы окончательно придти в себя. Наконец, я выполз из подвалов, настраивая себя на разговор с Ноттом, и отправился на улицу, где, по моим предположениям, должны были находиться счастливые пятикурсники, сдавшие, наконец, С.О.В.
   Приближаясь к входным дверям, я увидел Крэбба и Гойла, тащивших чьи-то чемодан и мантию. Они хмуро посмотрели на меня, однако ничего не сказали. Спустя несколько секунд следом за ними появилась профессор Макгонагалл. Кажется, она вполне оправилась после нападения авроров, и хотя опиралась на трость, вид у нее был бодрый и решительный.
   - Здравствуйте, - сказал я и сам слегка испугался того, каким хриплым оказался мой голос.
   - Здравствуйте, Ди, - ответила Макгонагалл. - Вы что, заболели?
   - Не знаю, - ответил я.
   - Так зайдите к мадам Помфри и узнайте, - бросила Макгонагалл, не останавливаясь. Я удивленно посмотрел ей вслед. Что это на нее нашло? Конечно, особой любви она ко мне не питала, но раньше никогда не опускалась до грубостей.
   Неподалеку от огромных факультетских часов, отмеряющих наши баллы, стоял Снейп. Когда я приблизился, то услышал, как он бормочет: "...и пятьдесят Слизерину". Изумруды в наших часах немедленно начали сыпаться в нижнюю половину. Проходя мимо декана, я поздоровался, быстро спустился к открытым дверям и вышел на улицу, размышляя, не за то ли Снейп добавил нам баллов, что Крэбб с Гойлом помогли Макгонагалл донести ее вещи.
   Бродя между отдыхавшими учениками, я искал Нотта, однако его, как назло, нигде не было. Решив посмотреть у озера, в тех местах, где мы обычно отдыхали, я отправился к пристани, как вдруг на моем пути возник Поттер.
   - Привет, - не слишком решительно сказал он.
   - Привет, - ответил я.
   - Мы можем поговорить? - спросил он. - Где-нибудь, где поменьше народу.
   - Идем туда, - я указал на ближайшую толстую иву, склонившуюся над водой.
   - Я хотел спросить насчет арки, - начал Поттер, когда мы встали в тени ее ветвей. - Ты говорил, что читал о ней, что она опасна... и эти голоса... Как, объясни мне, как может убить какая-то дурацкая арка! - в отчаянии воскликнул он.
   - Это не дурацкая арка, - ответил я, подумав, что отец Нотта хотя бы жив и относительно здоров, а вот Блэка уже не вернуть. - Эту штуку создали маги такого уровня мастерства, которое сейчас редко встретишь. Ты знаешь что-нибудь о символике завесы?
   Поттер отрицательно покачал головой.
   - Легенда гласит, что давным-давно несколько колдунов решили придать форму смерти.
   - Придать форму смерти? - переспросил Гарри. - Что это значит?
   - Я и сам не слишком понимаю, что это значит, - признался я. - Может, они хотели воплотить в реальность визуальный образ смерти... как бы нарисовать, но не на бумаге, а в трехмерном пространстве. Только никто из них не представлял, как именно должен выглядеть этот образ, потому что для живых смерть - тайна, и толком о ней никто ничего не знает. Отсюда завеса, голоса эти, которых на самом деле нет... В общем, маги колдовали-колдовали и наколдовали арку. Согласно легенде, все они в нее вошли, решив узнать, что находится по ту сторону, и не вернулись, как ты сам понимаешь.
   - Погоди, что значит "на самом деле нет"? - перебил меня Поттер. - Я слышал эти голоса, и Луна их слышала...
   - Смерть - тайна, - повторил я. - А тайна всегда манит, особенно если туда, на ту сторону, ушел кто-то из близких. Я видел, как вы с Луной лезли на платформу, чтобы послушать. Но эти голоса - только эфирные помехи, белый шум.
   Поттер молчал, и взгляд его был отсутствующим, словно он о чем-то размышлял.
   - Это несправедливо, - наконец, сказал он. - Несправедливо!
   - Да, несправедливо. Но справедливость придумали люди - для самоуспокоения или чтобы легче принимать происходящее. Судьба, как говорится, бросает кости: есть только вероятность, но не справедливость. Не думай, что я тебя не понимаю. Просто смерть существует лишь для тех, кто пока еще здесь - люди ее боятся, или ждут, или видят чужую... Но те, кто ушел, продолжают жить. Я не знаю, как именно, и вряд ли кто-то знает наверняка. Не думай о нем как о мертвом. Он где-то там, в другом мире, или в другом теле... где бы ни был его дух, он жив.
   Поттер молча смотрел на меня, и было непонятно, слышит ли он мои слова, понимает ли, о чем я говорю, или погружен в свои мысли. Спустя несколько секунд он словно очнулся и произнес:
   - Ладно, мне пора. Там Хагрид вернулся...
   - Что у тебя за видения? - спросил я. Поттер вздрогнул.
   - Ты видел сон, будто Блэка схватил Волдеморт, но вместо Блэка в Министерстве оказались Пожиратели, - продолжал я. - Значит, сон послали специально, как приманку? Снейп поэтому учил тебя окклюменции - чтобы ты умел закрываться?
   - А тебя он почему учил? - Кажется, Поттер вернулся в свое обычное состояние, в котором вместо того, чтобы отвечать на вопросы, начинал огрызаться.
   - Чтобы знать, что у меня на уме, - ответил я. - И докладывать об этом директору. Мало ли, вдруг я замыслил какое-нибудь темное дело? Я же слизеринец, змееуст, природный легилимент, да и Волдеморт считает меня перспективным. Разумеется, Дамблдор хотел быть в курсе того, о чем я думаю на досуге.
   - Я не это имел в виду! - раздраженно начал Поттер, но я только покачал головой, решив свернуть нашу беседу, чтобы не наговорить лишнего. Сейчас не время для ссор и выяснения отношений.
   - Ладно, Гарри, - сказал я. - Ты шел к Хагриду, а я искал Нотта. Надо с ним поговорить и все такое... В общем, пока.
   - Пока, - ответил Поттер, не двигаясь с места. Я направился к лесному краю озера, шагая вдоль кромки воды, поглядывая на сидящих под деревьями учеников и досадуя на себя за то, что соблазнился легким путем, решив не слушать, а спрашивать.
   Почему-то мне представлялось, что я найду Нотта в одиночестве или в компании Малфоя, чей отец тоже был арестован, однако он вместе с Пирсом и Полиной сидел на лавке у озера и выглядел вполне довольным жизнью. Может, он еще ничего не знает?
   - Привет, - сказал я, подходя к лавке.
   - Вы посмотрите, кто вернулся! - воскликнул Пирс. - И где это мы всю ночь пропадали?
   - Нам надо поговорить, - обратился я к Нотту. Тот сразу посерьезнел.
   - Слушай, я все знаю. Давай не будем, хорошо?
   - Ты не все знаешь, - ответил я. - Тебе Снейп рассказывал?
   - Ну да, - Нотт кивнул. - Брось, Ди, что толку-то... Думаешь, я не понимаю, к чему могли привести его дела с Темным Лордом?
   - Я там был, - перебил я его, чтобы не тянуть кота за хвост и сделать, наконец, то, что хотел сделать еще с ночи.
   На этот раз Нотт промолчал. Глаза Полины загорелись от любопытства.
   - Ты был в Министерстве? Вместе с Пожирателями? - оживленно спросила она. Я отрицательно покачал головой:
   - Был, только не с Пожирателями.
   Мне пришлось пересказать им вчерашние события, начиная с просьбы Гермионы у дверей замка и заканчивая Волдемортом в атриуме. Впрочем, я не стал называть ни имени человека, которого Поттер отправился спасать, ни тех, кто пришел нам на помощь. В моем изложении событий Волдеморт аппарировал после появления Дамблдора и других волшебников, и я с ним не дрался - мне не хотелось говорить о пережитом позоре.
   - Потрясающе! - сказала Полина, когда я замолчал, и тут же испуганно добавила, глянув на Нотта:
   - То есть кошмар, конечно... и ужас...
   Пирс, слушавший меня со спокойным интересом, теперь тоже смотрел на Нотта, который до сих пор ничем не выдал своего отношения к этой истории, очевидно, пытаясь совместить то, что узнал утром от декана, и то, что рассказал сейчас я. До того, как Нотт заговорил, никто не произнес ни слова.
   - Ясно, - наконец, вздохнул он. - И ты рассказал мне об этом потому, что думаешь, будто его арестовали из-за тебя?
   - По крайней мере, из-за меня он оказался ранен.
   Нотт снова помолчал.
   - Значит, ты не принял предложение Темного Лорда? - спросил он. - Не оставишь Хогвартс, чтобы у него учиться ?
   Как ни странно, до этого момента я не анализировал слова Волдеморта, с которыми он обратился ко мне в атриуме. А ведь он действительно предложил мне стать его учеником, обещая сделать лучшим воином Британии, открыть тайны магии, которую ненавидели в этих стенах, но которая была способна одарить колдуна силой, открывающей перед ним иные возможности для развития своего мастерства. Где еще я смогу узнать заклинания, известные Волдеморту? И кто, в конце концов, раскрыл мне правду о том, чего же я на самом деле хочу?
   - Думаю, разговор об этом мы отложили до лучших времен, - ответил я после долгой паузы. - В любом случае, Хогвартс я оставлять не собираюсь.
   - Не хотел бы я оказаться на твоем месте, - произнес Нотт. - А насчет отца... Жаль, что все так сложилось, но я не вижу смысла это обсуждать. Разговоры ничего не изменят. Хотя спасибо, что потом помог ему. Он тебе что-нибудь сказал?
   - Нет, только поздоровался, - ответил я, вспомнив, с каким удивлением смотрел на меня Георг Нотт, когда я нашел его в Зале пророчеств с зажатой в руке сломанной палочкой. Большинство его ран оказались царапинами от разлетевшихся стекол, и лишь в ноге застрял большой кусок погнутого металла, из которого были сделаны стеллажи. Он действительно вежливо поздоровался, но за то краткое время, что я провел рядом, затягивая раны и накладывая анестезирующее заклятье, не сказал больше ни слова - впрочем, как и я. Буквально через пару минут к нам подоспели авроры; они подняли его и увели с собой, а я побрел обратно в зал с аркой, где собрались члены Ордена Феникса и те, с кем я прибыл в Министерство.
   Всю неделю после отъезда учеников преподаватели оставались в замке, завершая свои дела и обсуждая признание Министерством возвращения Волдеморта, изменившуюся политику "Пророка", советы, как обезопасить свой дом и семью, и, конечно, бунт дементоров, которые больше не сторожили Азкабан и перешли на сторону Темного Лорда. Но потом они начали разъезжаться по домам, и за преподавательским столом теперь сидело не больше трех-четырех человек.
   Первое время я тешил себя мыслью поближе познакомиться с Фиренцем, чтобы узнать у него подробности о жизни в Запретном лесу и расспросить, насколько правдивы некоторые легенды о кентаврах, но тот оказался нелюдимым и большую часть времени проводил в одиночестве, прогуливаясь во внутреннем дворе замка, подальше от леса, откуда, по словам Хагрида, его изгнали.
   Как-то раз, когда июль уже перевалил за середину, я возвращался в замок от Хагрида, с которым ходил навестить детенышей фестралов. Наши походы осложнялись враждебностью племени Бейна, однако никакой агрессии со стороны кентавров мы пока не наблюдали. Весь день, несмотря на солнце, шел мелкий дождь, а под вечер небо потемнело, и разразился настоящий тропический ливень. В своей футболке и шортах я мгновенно вымок до нитки и когда забежал в замок, вода лила с меня в три ручья. Намереваясь скорее добраться до гостиной и обсушиться, я устремился к лестнице в подвал, но тут заметил, что по коридору навстречу мне шествует директор.
   - Линг, уделите мне пару секунд, - попросил он, подходя ближе. Я остановился. Дамблдор едва заметно махнул палочкой, и вся моя одежда высохла, а тело согрелось.
   - Спасибо, - сказал я. Дамблдор слегка улыбнулся в ответ и вновь посерьезнел.
   - Я лишь хотел спросить, не могли бы вы зайти ко мне сегодня после ужина, если, конечно, на этот вечер у вас нет других планов.
   Я ждал этого. После событий в Министерстве мы встречались лишь за обеденным столом в Большом зале, но мне казалось, что однажды он непременно захочет обсудить, что же произошло в тот вечер между мной и Волдемортом.
   - Конечно, - сказал я. Дамблдор кивнул и отправился дальше.
   Оставшееся до ужина время я посвятил полнейшему безделью, лежа на кровати и думая о том, что скажу Дамблдору. Как всегда, я не имел об этом никакого представления. Манера общения директора была крайне своеобразной, и беседу невозможно было спланировать заранее. Решив, что пусть все идет, как идет, я отправился в Большой зал, настраивая себя на грядущую встречу.
   За столом сидели профессор Вектор, лениво листавшая утренний номер "Пророка", Макгонагалл, которая, кажется, слегка успокоилась на мой счет и больше не грубила, и профессор Спраут, погруженная в чтение нового выпуска журнала "Садовод-волшебник". Дамблдор на ужин не пришел. Поскорее прикончив пару котлет и запив их чаем, я поднялся на седьмой этаж и остановился перед горгульей, слегка волнуясь и пытаясь отдышаться, прежде чем войти в кабинет. Горгулья недоброжелательно осмотрела меня с ног до головы и отошла в сторону, открыв за собой витую лестницу-эскалатор.
   Директор ожидал меня у двери, рядом с фениксом, который клевал с руки своего хозяина семена. Когда я вошел, Дамблдор ссыпал их в поддон и, молча указав мне на кресло, сел за стол. Не знаю, что за магия жила в его кабинете, но как только я здесь оказался, все мое волнение исчезло, и я преисполнился спокойствия, будто провел перед этим час в медитации.
   - Знаете, Линг, - задумчиво начал Дамблдор, откинувшись на спинку кресла, - вам может показаться странным, но за всю свою довольно... хм... продолжительную жизнь я ни разу не видел патронусов-теней. Ваш - первый.
   Я не представлял, что на это можно сказать, и как именно директор относится к встрече с моим патронусом, а потому счел за лучшее промолчать. Впрочем, Дамблдор и не ожидал ответа.
   - Скажите, вы действительно рассчитывали, что ваш патронус сможет... - директор слегка нахмурился, словно подбирая верные слова. - А кстати, чего именно вы хотели, вызвав патронуса? Полагали, ему удастся уничтожить Волдеморта?
   - Я как-то не думал, уничтожит он его или нет. Может, просто собьет с ног... или ранит... как-то задержит до прихода авроров. Хотя нет, и об этом не думал, - я покачал головой. - Просто хотел победить.
   Дамблдор едва заметно кивнул.
   - Несмотря на то предложение, которое он вам сделал, и ту, без сомнения, высокую оценку ваших способностей, которую вы от него услышали?
   - Его предложение и оценка тоже сыграли свою роль, - ответил я, прислушиваясь к реакции той части своей личности, которая умела объективно оценивать все, что со мной происходило. - Он во многом был прав, а тогда, в Министерстве, мне казалось, что вообще во всем. Потом, конечно, я понял, что ему просто не хватило информации - он же не знал о моих занятиях с профессором Флитвиком... Короче говоря, я просто разозлился. Ведь я думал, он будет драться! - В моем голосе послышалась откровенная обида.
   Дамблдор покачал головой.
   - Вы же понимаете, Линг, насколько неравны ваши силы, - сказал он и тут же добавил, словно желая меня успокоить:
   - Хотя вы, безусловно, талантливый волшебник, и с течением времени ваши способности будут только расти и развиваться.
   - Какой интерес драться с теми, кто слабее или равен? - ответил я уныло. - Интересно с теми, кто сильнее.
   Дамблдор промолчал, справедливо решив не реагировать на подобные самонадеянные заявления.
   - Вам не показалось соблазнительным его предложение? - наконец, спросил он.
   - Показалось, - проговорил я без особого энтузиазма. - Но сунуть пальцы в розетку тоже иногда кажется соблазнительным.
   К моему удивлению, Дамблдор рассмеялся, да так весело и заразительно, что я тоже невольно улыбнулся. Портреты за спиной директора пребывали в уже привычном для наших разговоров внимании, вооружившись очками, слуховыми трубками и отложив все свои беседы на потом.
   - Замечательно, - все еще улыбаясь, произнес Дамблдор. - Кстати, профессор Снейп рассказывал, на что способен патронус-тень? - вернулся он к теме, с которой начал нашу беседу.
   - В общих чертах, - ответил я. - Такой патронус может служить дополнительным оружием, не прогоняет дементоров и не передает устные сообщения. Еще маг может видеть его глазами.
   - Вы можете видеть глазами своего патронуса? - спросил Дамблдор.
   - Могу, - кивнул я. Дамблдор выпрямился в кресле.
   - Что ж, - произнес он. - Тогда все упрощается. Дело в том, Линг, что я хочу просить вас о помощи.
   Я так удивился, что даже не сумел этого скрыть. Дамблдор поднялся и прошелся по кабинету.
   - Ведь это ваш патронус напугал тогда Клювокрыла и вынудил его улететь?
   Я кивнул.
   - Остроумное, но довольно безрассудное решение проблемы, - заметил Дамблдор, остановившись напротив моего кресла. - Впрочем, дело это прошлое... так вот. Вы видели, как с точки зрения патронуса выглядит окружающий мир?
   - Да, - ответил я.
   - А то, как выглядят магические предметы?
   Я отрицательно покачал головой. Странно, но до сих пор мне ни разу не приходила в голову мысль посмотреть глазами патронуса на волшебные вещи. Если патронус видит даже воздух, если способен воспринимать не только ту информацию, что поступает по зрительным каналам, но и ощущать ее какими-то своими, недоступными человеку способами, магические предметы в его глазах наверняка будут отличаться от тех, что лишены магии.
   - Меня давно интересовал один артефакт, - продолжал Дамблдор, медленно прохаживаясь по кабинету, - и кажется, я нашел место, где его прячут. Однако он находится под защитой очень мощных отводящих чар - конечно, если он вообще там есть, - уточнил директор, поворачиваясь ко мне. - И здесь очень пригодился бы ваш патронус. Он способен увидеть предмет или чары, которые его укрывают. Найдя артефакт и определив тип лежащих на нем заклятий, я смогу начать с ними работать. Не обещаю, что наша прогулка будет особо увлекательной - вряд ли нам придется вступать в бой... - директор слегка улыбнулся, а я почувствовал, что краснею, - но мне кажется, вам будет интересно испытать, на что способен ваш редкий патронус.
   - Конечно, интересно! - воскликнул я. - А когда вы собираетесь искать этот артефакт?
   - Сейчас, - ответил Дамблдор. - Прямо сейчас.
  
   46.
   Там, где мы оказались, аппарировав от ворот замка, дождя не было, но небо закрывали низкие тяжелые тучи. Дамблдор неспешно шел по обочине проселочной дороги, а я следовал за ним, вертя головой и пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в непроглядной тьме. Спустя минуту нас обогнала машина, однако директор не обратил на нее внимания, хотя был в одной из своих причудливых мантий, и я подумал: воспользовался ли он заклятьем для отвода глаз или попросту решил, что ночному водителю не будет дела до человека в странной одежде?
   Спустившись с пологого холма и свернув направо, мы остановились у кромки леса.
   - Видите? - спросил меня Дамблдор, указав рукой на придвинувшиеся к дороге деревья. Я вгляделся в темноту и скоро заметил очертания невысокого здания, почти полностью скрытого за кустарником и толстыми стволами.
   - Какой-то дом, - сказал я. Дамблдор повернулся ко мне и произнес:
   - Теперь слушайте. Сейчас вы выпустите патронуса и осмотрите дом. Рассказывайте все, что он увидит. Не знаю, как именно это будет выглядеть, но полагаю, что если на доме или внутри него есть чары, они отбрасывают ауры, которые распознает ваш патронус. Возможно, сам предмет ему обнаружить не удастся, но защитные заклятья он заметит наверняка.
   Я кивнул. Дамблдор бросил взгляд в сторону дома и снова посмотрел на меня.
   - Ждите здесь. Ни в коем случае не входите внутрь. Хотя я сказал вам, что драться не придется, случиться может всякое. Мне не известно, к каким чарам прибегнул тот, кто спрятал здесь эту вещь, но если... если вы заметите поблизости странных людей, или кто-то сюда аппарирует - немедленно, слышите, немедленно возвращайтесь в Хогвартс. Поскольку вы несовершеннолетний, и аппарировать вам нельзя...
   Я собрался было возразить, что один раз уже прибегал к аппарации, и меня не засекли, однако Дамблдор поднял руку, призывая к молчанию.
   - Знаю, что вы хотите сказать, Линг, однако в прошлый раз вы находились за пределами возможностей слежения Министерства, а сейчас вы в Британии, так что...
   Дамблдор сунул руку в карман и выудил оттуда какой-то продолговатый предмет. Осветив его палочкой, он показал мне небольшой медный подсвечник.
   - Я создам для вас портал. Он всегда будет рядом, и вы сможете воспользоваться им в любой момент, как только возникнет опасность, или как только вы решите, что она возникла. Обещайте мне не ввязываться в драку - маги, которые могут сюда явиться, чрезвычайно сильны, против них вам не продержаться и минуты. Вы все поняли?
   - Да, сэр, - ответил я. Дамблдор раскрыл ладонь с подсвечником, и тот взлетел в воздух, зависнув на уровне моих плеч. Коснувшись его палочкой, директор произнес: "Portus", и подсвечник крутанулся в воздухе, дав понять, что заклинание успешно наложено. После этого Дамблдор отлевитировал портал в сторону, снова взглянул на меня и кивнул.
   - Ваша очередь.
   Я вызвал патронуса и переместился в его сознание. Зрение патронуса было превосходным, он воспринимал окружающий мир так отчетливо, словно на дворе стоял день. Тучи в его глазах выглядели серыми, с металлическим отливом; сквозь них пробивались яркие серебристые лучи шедшей на убыль луны. Лес просматривался далеко вперед, и старый полуразрушенный дом был виден как на ладони. Его не окружали никакие ауры или странные свечения, но на всякий случай я провел патронуса вокруг здания, желая удостовериться, что ничего не пропустил.
   - На доме ничего, - сказал я Дамблдору.
   - Теперь внутрь, - проговорил тот.
   Патронус приблизился к закрытой двери, но как только его когтистая лапа коснулась изъеденного червями и жуками дерева, я испытал сильный удар, похожий на удар электрическим током, а патронус с шипением отпрыгнул назад.
   - Вижу, вижу, - поспешно сообщил Дамблдор и вытянул вперед палочку. Не покидая сознания патронуса, я смотрел, как из палочки директора выплескиваются яркие снежно-белые волны и, дойдя до дома, начинают растекаться по его стенам и окнам. С моей человеческой точки зрения из палочки не появилось даже вспышки - заклинания Дамблдора были невидимыми. Наконец, волны иссякли, и дом оказался покрыт белым слоем неизвестных мне чар. Я снова направил патронуса к двери, и теперь его прикосновение к старому дереву не вызвало никаких неприятных ощущений.
   - Умно придумано, - не спуская с патронуса глаз, пробормотал Дамблдор, имея в виду заклятье без ауры. - Будьте осторожны, Линг, очень осторожны.
   Я и сам это понял - впервые я чувствовал то же, что патронус. Прежде мне никогда не доводилось испытывать отражение его ощущений, а потому появление такой реакции слегка тревожило. Тем временем патронус бродил по маленькой гостиной, усыпанной сухими листьями, ветками и осколками давно разбитого стекла, а потом направился к грязной кухне и замер у порога.
   Посреди покрытого застарелой копотью помещения медленно вращался темно-серый вихрь с молочно-бледной сердцевиной. Его диаметр не превышал пяти дюймов, но сам он выходил из деревянного пола и достигал потолка, напоминая ствол призрачного дерева. Из вихря то и дело выскакивали маленькие черные молнии, и патронус попятился в гостиную, не желая оказаться их мишенью.
   - В кухне из пола растет столб, - сказал я Дамблдору. - Сам он темно-серый, с белым центром. Из него бьют черные молнии.
   - Отлично, - воскликнул Дамблдор. - Превосходно, Линг!
   Я убрал патронуса и взглянул на директора. Дамблдор смотрел на дом со странным выражением, какого я раньше ни разу у него не замечал. Он был рад, что его предположения подтвердились, но к вполне понятной радости примешивалась какая-то новая, доселе незнакомая мне эмоция, которая неприятно удивляла и даже беспокоила.
   - Ждите здесь, - приказал Дамблдор и устремился к дому. Я посмотрел, как он исчезает за дверью, и снова вызвал патронуса, больше, однако, не перемещаясь в его сознание. Тот не стал подходить к зданию - судя по всему, увиденные чары ему совсем не понравились. Конечно, он не знал, что это такое, но, если подумать, патронус - часть меня, и хотя он обладает определенной физической автономностью, автономно мыслящего сознания у него нет. Следует ли из этого, что это я каким-то образом знал, насколько опасен серый вихрь и его молнии? Или все же патронус может анализировать заклинания и обладает сознанием, так что, даже пребывая внутри него, я не могу испытывать те же ощущения, поскольку создан из других энергий, и мне просто нечем их переживать?
   Я так глубоко задумался, что лишь спустя пару минут осознал: Дамблдора до сих пор нет, а патронус ведет себя странно. Обычно он не сидел подолгу на одном месте, но сейчас неподвижно замер напротив дома, уставившись на него, словно загипнотизированный. Я переместился в его сознание и чуть не вскрикнул от неожиданности.
   Защитное заклинание Дамблдора разъедалось, словно облитое кислотой. Белый слой вспучивался крупными пузырями, которые лопались и медленно стекали к фундаменту, а из наружной стены под одним из окон безостановочно били черные молнии, исчезая в нескольких метрах от дома. Я направил патронуса внутрь, снова испытав при входе все тот же, хотя и более легкий электрический удар, и послал его в кухню.
   Столб, пронизывающий ее сверху донизу, исчез, и все помещение было погружено в серый клочковатый туман. У небольшой дыры в полу лежал Дамблдор; его правую руку до самого локтя окутывали черные молнии, бьющие от нее прямо в стену. В первую секунду мне показалось, что Дамблдор потерял сознание, однако я тут же заметил его слабые попытки приподняться и дотянуться до лежавшей поодаль палочки.
   Я убрал патронуса и влетел в дом. Теперь, конечно, никаких молний вокруг директора не было, однако на руке, которую те окружали, оказалось надето большое кольцо с темным камнем. Вытянув палочку, я попытался снять его с помощью Accio, но кольцо не пошевелилось. Рядом с дырой стоял небольшой открытый ларец. Я спихнул его обратно и заложил дыру доской. Присев, я поднял палочку директора, убрал ее в свое крепление и приманил следовавший за мной по пятам портал-подсвечник, повисший теперь прямо у меня перед глазами. Крепко ухватив Дамблдора за левую руку, я коснулся подсвечника пальцами руки, в которой сжимал свою палочку, и нас обоих потянуло прочь.
   Спустя несколько секунд мы оказались в директорской. Дамблдор был почти без сознания, и я постарался привести его в чувство, несколько раз наложив тибетское заклинание, которым когда-то снимал с себя проклятье распечатывания тайных болезней. Лишь после четвертой моей попытки Дамблдору удалось сесть, и он тяжело привалился к ножке стола.
   - Меч, - едва слышно проговорил он. - Меч под стеклом...
   Я вскочил и бросился осматривать кабинет. В глубине круглого помещения, в большом стеклянном саркофаге у стены действительно лежал меч с инкрустированной рубинами рукояткой. Откинув крышку, я вытащил его, на секунду испытав немыслимо приятное ощущение от тяжести и удобства, с которым легло в мою руку это удивительное оружие, и принес меч Дамблдору. Директор тем временем стягивал с руки кольцо. Кожа его кисти потемнела, опаленная заклятьем, и начинала медленно сжиматься, словно чары, наложенные на артефакт, высасывали из нее влагу и пожирали ткани. Опустившись на колени, я ждал. Наконец, кольцо оказалось у него в ладони, и он выронил его на пол прямо передо мной.
   - Руби, - прошептал Дамблдор, в изнеможении закрыв глаза. В дрожащем свете редких свечей, горевших сейчас на столе и на некоторых полках, лицо его казалось желто-коричневым. - Руби... и не сдавайся.
   Я хотел было возразить, что таким способом проклятья не снять, и директору срочно нужен врач, но в следующую секунду с глубочайшим потрясением осознал, что за артефакт лежит сейчас на каменном полу, за чем именно охотился Дамблдор и чего он от меня хочет.
   Отодвинувшись от кольца, я взялся обеими руками за рукоятку меча и прицелился. Однако существо, помещенное некогда в камень и долгие годы жившее в нем, почувствовало угрозу и начало действовать, пытаясь себя защитить.
   Не успел я примериться, как камень вспыхнул бледно-лиловым, и из него появилась призрачная, но от этого не менее прекрасная змея. Чем-то она напоминала Нагайну, однако ее аккуратная чешуя, отчетливо видимая в царившем здесь полумраке, переливалась всеми оттенками красного, как у магматических питонов, а большие глаза излучали серебристо-зеленый свет. Змея слегка покачивалась над полом, глядя на меня приветливо и спокойно. Я поднял меч.
   - Сила, - вдруг произнесла змея, и ее голос был нежным и сладким, как мед. - Подумай, какую силу ты получишь, если убьешь его, - она качнулась в сторону Дамблдора. - Просто размахнись и ударь, и его сила станет твоей. А я подарю тебе еще больше. Вместе нас никто не сокрушит. Мы будем править вдвоем, я и ты, мой наследник. Ударь его, Линг - тебе ведь уже доводилось убивать стариков.
   Алую ауру рассекла серебристая молния, когда я со всей силы опустил меч на лежавшее кольцо. Змея вспыхнула ярко-красным пламенем и с отчаянным шипением исчезла. Свечение, окружавшее кольцо, погасло; по темному камню пролегла неровная трещина.
   - Плохая попытка, - зло прошептал я, глядя на уничтоженный крестраж и испытывая чувство мстительной радости. - Больше никаких стариков.
   Дамблдор приоткрыл глаза и покосился на меня, не поворачивая головы.
   - Молодец, - прошептал он. - А теперь... - он облизал пересохшие губы, - обещай... никому, ни единому человеку не говорить об этом... о том, что случилось сегодня, - он перевел сбившееся дыхание. - Никому. Обещай.
   - Обещаю, - сказал я. - Вам нужен врач - ваша рука совсем почернела.
   - Северус, - проговорил Дамблдор. - Мне нужен... Северус, - и с этими словами сознание, за которое он цеплялся последние минуты, покинуло его. Голова директора склонилась набок, глаза закрылись, грудь неровно поднималась и опускалась. Я поднял мертвое кольцо, положил его на стол, рядом аккуратно пристроил меч и на секунду застыл в сомнениях. Что если Снейп сейчас с Волдемортом или с кем-то из Пожирателей? Впрочем, выбирать не приходилось. Дамблдору становилось хуже, и если он хотел, чтобы Снейп ему помог, значит, я должен вызвать его, где бы он ни находился. Если с профессором окажется один Пожиратель, Снейп наложит на него Confundus, а если несколько, придется им отведать когтей моего патронуса. Сосредоточившись на профессоре и представив его так живо, словно он стоял передо мной, я направил патронуса к этому образу.
   Фиолетовая молния сверкнула лишь на долю секунды и тут же исчезла.
   В первый момент мне показалось, что патронус оказался в гостиничном номере, настолько бедной и необжитой была обстановка комнаты, в которую он попал. Я увидел небольшой платяной шкаф, стоявший у стены напротив камина, такого маленького, что им невозможно было пользоваться для перемещения по каминной сети, и кровать в углу, на которой, отвернувшись к стене, спал Снейп. Патронус подошел ближе. Я понимал, что проснуться и увидеть перед собой такое существо - не самое приятное пробуждение, но, в конце концов, зельевар знаком с моим патронусом и сразу поймет, что в Хогвартсе что-то случилось.
   Был ли в доме еще кто-нибудь, или профессор жил один, я не знал, а потому на всякий случай старался вести себя тише. Патронус подобрался к кровати и едва слышно зашипел. В следующую секунду Снейп подскочил и направил в мою сторону палочку. На лице его отразилось изумление, и он прошептал:
   - Вы?
   Патронус отпрыгнул и сделал лапой манящий жест, призывая зельевара подниматься.
   - Где? - хрипло проговорил он, опуская палочку и все еще сидя в постели. - Хогвартс?
   Патронус кивнул.
   - Сможете встретить у ворот?
   Патронус снова кивнул, но мне стоило больших усилий скоординировать его движения, поскольку с того момента, как Снейп проснулся и повернулся ко мне лицом, я испугался едва ли не больше, чем тогда, у дома с крестражем, увидев бившие из-под окна черные молнии и разъедающее действие проклятья.
   Чары Темной Метки, которая предстала передо мной, не скрытая одеждой, поскольку Снейп спал в футболке с короткими рукавами, оказались совсем не темными, как можно было ожидать. Они светились тем же молочно-бледным светом, что и сердцевина вихря над спрятанным в кухне ларцом. Свечение Метки не выходило за пределы клейма, однако от него во все стороны вытягивались тонкие живые нити, оплетавшие руку и все тело и напоминая въевшиеся под кожу щупальца плюющегося коровяка. Из-за этого лицо зельевара было пронизано сетью длинных, разветвленных, слабо светящихся белых сосудов, придававших ему зловещие, нечеловеческие черты. Я убрал патронуса, не зная, то ли выкинуть увиденное из головы, то ли обещать себе подумать об этом позже, когда я останусь один.
   Так и не придя ни к какому решению, я направил патронуса к воротам, и вовремя, поскольку буквально через десять секунд на дорогу аппарировал закутанный в мантию Снейп. Он коснулся палочкой ворот, и те распахнулись, впуская его на территорию школы.
   - Ведите, - проговорил профессор, и патронус устремился к дверям замка.
   Вероятно, Снейп ожидал, что я поведу его в подвалы, поскольку первым делом направился к лестнице, ведущей вниз, но патронус запрыгал по ступеням на второй этаж, и он повернул за мной. Лицо его было напряженным и сосредоточенным, однако лишь на пятом этаже он вдруг понял, куда я его веду.
   - Дамблдор? - воскликнул он и на мгновение замер у перил. Патронус зашипел и рванулся наверх. Снейп заторопился следом, и я убрал патронуса, поскольку от такой концентрации у меня разболелась голова.
   Ожидая, пока профессор доберется до кабинета, я уселся рядом с Дамблдором и осмотрел его руку. Действие проклятья не ослабевало, и теперь кисть директора казалась мумифицированной, напомнив мне вид египетских мумий, которых я видел когда-то на выставке в Британском музее. Дамблдор все также был без сознания, и я вдруг заметил, что его палочка до сих пор находится в моем креплении. Вытащив ее, я на миг подумал, из чего может состоять оружие такого волшебника, однако по ее виду не удалось определить даже сорт дерева, а потому я положил палочку на стол неподалеку от кольца и меча и опустился обратно. Голова уже почти прошла, и когда в кабинет влетел Снейп, я был полностью готов помогать ему, если моя помощь потребуется.
   Он едва ли не с ужасом посмотрел на нас, сидящих на полу, решив, наверное, что пострадали мы оба, но я указал ему на иссохшую руку директора, и из горла Снейпа вырвался стон. Он бросился к Дамблдору, а потом вдруг повернулся ко мне и почти крикнул:
   - А вы?!
   - Я сделал все, что мог! - попытался оправдаться я, поднимаясь на колени. - Но я ведь даже не знаю, что это за проклятие...
   - Да нет, Мерлин, нет! - воскликнул Снейп. - Вы тоже ранены?
   Я отрицательно помотал головой. Не говоря больше ни слова, Снейп ухватил Дамблдора под правую руку, я - под левую, и мы перетащили директора в кресло за столом. Усадив его, профессор выпрямился и сказал уже привычным жестким тоном:
   - Чтобы приготовить лекарство, потребуется время, минут тридцать-сорок. Ждите здесь, и если увидите признаки ухудшения, немедленно зовите меня.
   Бросив взгляд на меч с кольцом, он подошел к камину, сгреб со стоявшей на нем чаши порошок, швырнул в очаг и шагнул в зеленый всполох. Я уселся во второе кресло и начал ждать.
   Всего час назад мы выходили из этого кабинета под внимательными взглядами многочисленных портретов прежних директоров, которые и теперь не сводили глаз с меня и Дамблдора. Можно ли было предполагать, что наш поход приведет к такому финалу? Ведь Дамблдор знал, какой опасный предмет он ищет, и наверняка догадывался, что так просто крестраж не сдастся. Неужели он поддался его соблазну и потому надел кольцо? Безусловно, директор тоже человек, и у него, как и у любого из нас, есть уязвимые места. Заточенная в кольце часть души Волдеморта безошибочно нашла мое, однако, какой бы соблазнительной не казалась мне перспектива обрести силу и знание, этого было недостаточно, чтобы вынудить меня совершить очередное хладнокровное убийство. Что мог предложить крестраж Дамблдору? Я перевел взгляд на Фоукса, застывшего на своем насесте и, кажется, мало потревоженного этими событиями. А Снейп? Страшные чары его Метки? Каково это - быть в постоянном контакте с заклятьем подобного рода?
   Я откинулся на спинку кресла и вернулся мыслями к кольцу. Ощутил ли Темный Лорд, что часть его души уничтожена? Сколько еще таких крестражей у него осталось? Дамблдор взял с меня обещание молчать, а значит, я не могу обсуждать это с кем бы то ни было... Хотя с кем здесь обсуждать такие дела? Разве что со Снейпом, но после данного мною слова я не имел права говорить даже с ним.
   Все то время, пока зельевар готовил лекарство, Дамблдор не шевелился и не приходил в сознание. Кисть его совсем ссохлась, однако проклятье действовало медленно, и выше запястья рука пока что выглядела здоровой. Когда Снейп, наконец, возник в камине, при нем был высокий серебряный кубок с дымящимся зельем, который профессор нетерпеливо протянул мне. Кубок был очень горячим, но я едва обратил на это внимание.
   - Будете поить, когда скажу, - бросил Снейп, вставая по правую сторону от директора. Он направил палочку на искалеченную кисть и начал негромко, нараспев произносить заклинания, от которых у меня мороз прошел по коже, таким странным, чужим и неестественным казался их язык. Спустя полминуты Снейп замолчал и, быстро взглянув на меня, кивнул. Дамблдор все еще был без сознания, поэтому я приподнял его голову и попытался влить зелье в рот, сомневаясь, что человек в таком состоянии окажется способен проглотить лекарство; однако, как только горячий золотистый напиток коснулся его губ, директор пошевелился, приходя в себя, и с готовностью сделал первый глоток.
   Прошло не менее пяти минут, прежде чем Снейп дочитал все нужные заклинания, а зелье в моем кубке кончилось. К этому времени Дамблдор окончательно очнулся; к нему вернулись силы, лицо приобрело естественный оттенок, и он самостоятельно выпрямился в кресле. Переведя взгляд с профессора на меня, Дамблдор с некоторым трудом приподнял левую руку и легко сжал мне плечо.
   - Думаю, нам следует отпустить Линга, - тихо сказал он. - Мы поговорим... чуть позже. Ведь у нас еще будет на это время, да, Северус? - Последние слова он адресовал застывшему подле него зельевару, который, несколько помедлив, глухо ответил:
   - Будет.
   Несколько дней Дамблдор не покидал своих апартаментов, восстанавливая силы, а потом, как ни в чем не бывало, начал появляться два-три раза в день в Большом зале и периодически покидать замок по своим делам. Я не понимал, знают ли остальные преподаватели, что именно с ним произошло, поскольку за столом или при мне разговоров на эту тему не велось, и пришел к выводу, что, скорее всего, либо они определили серьезность проклятия по виду руки, и в таком случае им не надо было ничего объяснять, либо спрашивали Дамблдора, и тот их как-нибудь успокоил, потому что я не заметил, чтобы профессора стали относиться к нему с повышенной заботой и вниманием.
   Этим летом мне больше не удалось попасть в Хогсмид - во второй половине августа из отпуска вернулся Снейп, категорически запретивший мне покидать территорию школы, а почти сразу же после его появления в Хогвартсе закипела работа по установке дополнительных мер защиты. Министерство прислало несколько авроров, которым было поручено постоянно патрулировать окрестности замка и Хогсмид, а Дамблдор с двумя магами обошли всю ограду, накладывая на нее особые охранные заклятья. Ворота Дамблдор заколдовывал собственноручно.
   Мне было интересно посмотреть, как работают такие мастера, однако я не решился подойти и наблюдал за их продвижением, сидя на бревне у берлоги Хагрида и наставив на себя палочку, которая, подобно вентилятору, разгоняла горячий воздух, помогая перетерпеть дневную жару. Последнее время лесничий пребывал в прекрасном настроении, поскольку теперь его брату было где преклонить ночами голову: судьбой Грохха заинтересовался директор, понимавший, что такое дикий великан для лесных жителей.
   - Сам пошел, - однажды вечером рассказывал Хагрид, пока мы месили для фестралов очередной кошмарно пахнущий корм. - И Кроху с собой забрал. - Крохой Хагрид называл детеныша единорога, которого мы выкармливали. - Не надо, говорит, его приручать. Лучше, говорит, у водопоя оставить, у ручья, куда единороги приходят. Они своих не бросают и малыша заберут. Ну, так мы и сделали...
   Я слушал историю о том, как Дамблдор, Хагрид и Грохх добирались до горной пещеры, наверняка дав повод змеям и остальным созданиям, которых великан терроризировал столько месяцев, закатить пирушку; как они обнаружили у лесного ручья трех взрослых единорогов, к которым Дамблдор отвел малыша, а потом Хагрид вдруг замолчал, поднял голову, уставившись куда-то мне за спину, и пробормотал:
   - Это еще кто?
   Я обернулся. У ворот стояла одинокая фигура в мантии, не шевелясь и не делая никаких попыток войти или привлечь к себе внимание. Отсюда я не видел, кто это был, а потому встал и сказал:
   - Схожу посмотрю.
   - Нет, Линг, сиди!.. - встревоженным голосом начал было Хагрид, но я уже спешил к воротам, непонятно почему решив, что это может оказаться Аберфорт. Однако скоро мне стало ясно, что это не брат директора.
   - Привет, - сказал я, подойдя к воротам и обхватив ладонями прутья ограды. - А куда делись фиолетовые волосы?
   - Привет, - сказала Тонкс, сделав шаг вперед. - Были да сплыли.
   - Значит, это ты теперь будешь следить за порядком? - спросил я. - Слышал, вас несколько человек прислали.
   - Еще троих, - ответила она, глядя мимо меня на внутренний двор Хогвартса.
   - Хочешь войти? - спросил я. - Могу кого-нибудь позвать, чтобы ворота открыли. Сейчас, наверное, все в Большом зале, ужинают.
   - А ты почему не там?
   - Не хочу есть, слишком жарко, - проговорил я, разглядывая ее темно-серые волосы и неглубокие складки между бровей. От ее былой веселости не осталось и следа. - Что с тобой произошло?
   - Ничего, - ответила Тонкс и, наконец, посмотрела на меня.
   - Это из-за Блэка? - спросил я. Тонкс слегка приподняла брови.
   - Что - "это"? - немного удивленно спросила она.
   - Ну, тогда ты плакала, а сейчас выглядишь так, будто до сих пор в трауре.
   Я понимал, что мои слова могут показаться чересчур циничными, тем более если я прав, но мое общение с психиатрами не прошло даром - кое-каким приемчикам я у них научился и теперь предполагал, что если моя догадка верна, Тонкс получит возможность выговориться или сорвать на мне злость, отчего мне хуже не станет, а ей полегчает; если же я промахнулся, то хотя бы отвлеку ее от мрачных переживаний, что тоже неплохо.
   - Нет, Линг, - спокойно сказала она. - Сириус тут не при чем. На самом деле, я надеялась встретиться с тобой.
   - Слушай-ка, - произнес я, отнимая руки от ворот и делая шаг назад. - А это вообще ты? Может, докажешь как-нибудь?
   Тонкс и бровью не повела. Неожиданно ее короткие волосы выросли до плеч, невзрачный серый цвет сменился белоснежным, черты лица чуть изменились, и она стала напоминать Люциуса Малфоя. Я замахал рукой:
   - Чур меня! Ты на что намекаешь?
   Тонкс, наконец, улыбнулась, вернувшись, однако, к прежнему унылому виду.
   - Недавно эскортировала его в Азкабан, - объяснила она чуть более живым голосом. - Всякого наслушалась, знаешь... откуда что берется?
   - Ты только его эскортировала? - спросил я, подумав о Георге Нотте. Тонкс отчего-то вздохнула.
   - Да, только его. Каждого арестованного переправляли отдельно, в целях безопасности. Но дементоров в тюрьме больше нет, так что... это, конечно, не курорт, но и не старый Азкабан, каким мы его знали.
   Тонкс опять вздохнула, словно жалея, что дементоры так не вовремя покинули место своей службы и лишили тюрьму ее главной особенности.
   - Линг, что случилось с Дамблдором? - вдруг спросила она.
   - А ты не знаешь? - Я даже не удивился ее вопросу, словно подсознательно его ожидал.
   - Если б знала, не спрашивала, - грустно усмехнулась Тонкс.
   - Я имел в виду, ты не можешь определить тип чар, проклятия, или чем бы это ни было, по результату их действия?
   Тонкс как-то странно посмотрела на меня и ответила:
   - Это темное проклятье, а я не настолько хорошо разбираюсь в Темных искусствах, чтобы определять подобные вещи на глаз.
   - Вот видишь, - сказал я серьезным тоном, - в нашей образовательной системе все же существуют небольшие пробелы.
   Тонкс сделала вид, что не заметила этой фразы.
   - Ну откуда мне знать? - Я пожал плечами. - Он же не докладывает о своих делах. С чего ты решила, что я в курсе?
   Тонкс вздохнула в третий раз.
   - Ладно, - сказала она. - Пойду обратно, мне скоро на дежурство заступать.
   - Давай, - ответил я и ненадолго задержался у ворот, глядя, как она уходит по дороге в Хогсмид, опустив голову, словно у нее под ногами было что-то интересное.
   Клайв Пирс держал меня в курсе создания каталога. Несмотря на перегруженный и суетный пятый год, мне все же удавалось выкроить время для новых картин, да и творческих кризисов больше не было, а потому наша переписка проходила хоть и не часто, но регулярно. "Я не хочу влиять на вашу тематику и стиль, - сообщал мне Пирс в последнем письме, - однако должен заметить, что по всеобщему мнению наиболее удачными у вас являются портреты. Вам удается воспринимать и передавать вид и сущность обитателей тех пространств, которые большинством людей считаются вымышленными или пребывающими за пределами физики нашего мира. Похожий дар есть у многих художников, и каждый из них настроен на собственные частоты, гармонирующие только с его мировосприятием. Не считайте мои слова рекомендацией - нам одинаково интересно все, что вы пишете. Я говорю это на тот случай, если вы вдруг решили, что данная тема могла приесться и надоесть..."
   Действительно, весь этот год я писал одни портреты, и под конец мне начало казаться, что кроме них я уже ни на что не способен. Попытавшись изобразить что-то иное, я потерпел неудачу и решил вернуться к тому, что получалось лучше всего. Гостиная Слизерина вновь оказалась уставлена картинами, и не раз сквозь стену в коридор выплывал Кровавый Барон с довольным выражением лица, посетив мою временную выставку.
   В это лето кроме живописи, лесных и садовых работ я вел активную переписку. Все началось со статьи в "Ежедневном пророке", которому вздумалось напечатать подробный отчет о стычке в Министерстве. Поскольку достоверного источника у них не было - к непосредственным участникам сражения журналисты не обращались, - сведения безбожно исказили, передав, однако, суть: Гарри Поттер вынудил Волдеморта обнаружить себя и тем самым доказал, что весь прошлый год Дамблдор, которого министерство обвиняло во лжи и паникерстве, говорил о его возвращении правду. Начав читать, я было обрадовался, что мое имя не упомянуто, но радость быстро прошла: в конце статьи рассказывали о появлении патронуса-тени, которых, судя по исторической справке, не наблюдалось аж с середины 19 века.
   "Последний раз патронус-тень, - писали в статье, - синтез патронуса-защитника и смертоубийственной тени, вызов которой заканчивается гибелью колдуна и всех, кто, к несчастью, оказался рядом с ним, был зарегистрирован в 1866 году у волшебника по прозвищу Кристобаль Свирепый, наводившего им ужас на окрестное население, в том числе маггловское, вследствие чего он был оштрафован на сумму в тысячу галеонов и, наконец, прекратил свое дикое развлечение. Доказательств того, что с тех пор в Британии ни у одного волшебника не появлялось патронуса-тени, нет, однако патронус, что предстал перед изумленными служащими - свидетелями поспешного отбытия из Министерства темного колдуна, называющего себя Лордом Волдемортом, - определенно представляет собой эту редкую разновидность, о которой идет речь в гримуарах и работах средневековых магов, когда к подобным патронусам (а точнее, к их обладателям) относились более терпимо, чем в наше тревожное время. Теперь мы знаем, что в Хогвартсе учится волшебник с патронусом-тенью, а то, что он прибыл в Министерство вместе с Гарри Поттером, указывает на их дружеские отношения..."
   Через пару дней ко мне прилетело сразу три совы - от Нотта, Пирса и Полины. Все они писали примерно одно и то же, до глубины души потрясенные тем, что я не сообщил им о своем патронусе, и даже требуя прислать его, чтобы посмотреть, как он выглядит.
   В отсутствие отца Нотт проводил лето у своей тетки и, по его словам, подыхал с тоски, окруженный домашними попугаями и мелкими собачонками, путавшимися у него под ногами. "Здесь совершенно нечем заняться, - писал он, - я даже все домашние задания сделал..." Пирс, просвещенный отцом о свойствах патронуса-тени, выражал надежду, что я умею им управлять, потому что по возвращении в Хогвартс ему бы очень хотелось на него взглянуть. Самое эмоциональное письмо пришло от Полины, большой любительницы кровожадных существ и экстремальных происшествий.
   "Не нужно большого ума, чтобы догадаться, чей это был патронус! - писала она, и я буквально видел перед собой возмущенное выражение ее лица. - Как ты мог промолчать о такой редкости! Если ты хорошо им владеешь, пришли его мне, а если нет, то очень советую научиться, потому что, как только я вернусь в школу, твоя жизнь превратится в ад, если ты мне его не покажешь!"
   То, что моя жизнь в новом учебном году может превратиться в ад, я охотно верил и без обещаний Полины. После нашей встречи с Волдемортом и такого неожиданного ее завершения я не представлял, что он теперь обо мне думает, и решил, что показателем его отношения станет поведение Малфоя. Беллатриса Лестрейндж, которую авроры так и не поймали, оказалась родной сестрой его матери, а это значило, что Малфой должен иметь хотя бы общее представление о том, хожу ли я до сих пор у Темного Лорда в фаворитах, или мое имя переместилось в список его врагов.
   Сентябрь приближался, и я с возрастающим нетерпением ждал начала учебного года. Мои оценки за экзамены оказались лучше, чем можно было предполагать: ни одного "удовлетворительно", даже по истории удалось заработать "выше ожидаемого". Обилие времени для самостоятельного изучения предметов, отсутствие в моем расписании астрономии и совсем иной уровень задач на уроках - все это делало шестой курс чрезвычайно привлекательным, и последнюю неделю августа я едва ли не считал дни до начала занятий.
  
   47.
   - Ну, готовься, - первым делом сказал Пирс, опускаясь за стол напротив меня.
   Ученики постепенно наполняли Большой зал, все преподаватели во главе с директором уже сидели на своих местах, и вскоре после своего прихода я заметил, как Полина, Пирс и Нотт расходятся у дверей, направляясь к столам факультетов. Полина поймала мой взгляд, нахмурилась и погрозила кулаком. Я засмеялся.
   - Слышал бы ты, что она говорила, - продолжал Пирс. - Особенно летом. Очень на тебя обиделась.
   - Ты опять у них гостил? - спросил я, имея в виду Мазерсов.
   - Ага, - Пирс кивнул. - Фотки покажу, кстати.
   - Я в поезде чуть не сдох от голода, - сказал Флетчер, озирая жадным взглядом пустые блюда и чаши. - Скорей бы ужин.
   Скоро в зал вошел Малфой со свитой. Он выглядел крайне довольным, веселя окружавших его слизеринцев каким-то рассказом, и наверняка не преминул бы меня поддеть, если б знал, что Темный Лорд разочарован моим поведением в Министерстве. Однако Малфой не обратил на меня внимания и уселся с компанией поодаль, из чего я сделал осторожный вывод, что пока, скорее всего, сохраняю прежний статус-кво.
   Тем временем к учительским столам поспешно направлялся какой-то усатый толстяк в бархатном жилете с перекинутым через руку пиджаком. Добравшись до Дамблдора, он сердечно его приветствовал, а потом начал здороваться со всеми преподавателями, которые кланялись и улыбались в ответ. Даже Снейп привстал, чтобы пожать ему руку.
   - И вот этот будет учить нас защите? - с недоумением спросил я, кивая на толстяка, занимавшего место рядом с Макгонагалл. - Да в него даже целиться не надо!
   Нотт повернул голову и вгляделся в нового профессора.
   - Ого, - сказал он удивленно. - Это же Слагхорн!
   - Кто? - переспросил я.
   - У него отец в свое время учился, а потом они периодически общались, - объяснил Нотт. - Я его на фотографиях видел. Только вот... - он помедлил, - Слагхорн преподавал зельеварение.
   - Что?! - воскликнул я и едва удержался, чтобы не вскочить со стула. - Зельеварение?
   - Да, - сказал Нотт и снова посмотрел на толстяка. - Он зельевар.
   - Значит, Снейп, наконец, добился своего, - с удовлетворением заметил Пирс. - Он же постоянно просил Дамблдора, чтобы тот разрешил ему преподавать защиту. Теперь его мечта сбылась.
   - Но это же ужасно! - в шоке я переводил взгляд с Нотта на Пирса и обратно.
   - Почему? - удивился Пирс. - Снейп наверняка будет лучшим преподом из всех, что у нас вели.
   - Только на год! А что потом? Вы посмотрите, чем все заканчивается! Квиррелл умер, Локхарт свихнулся, Крауча вообще дементор поцеловал...
   - А Люпин просто ушел, - возразил мне Нотт, - и Амбридж тоже. Оба живые и здоровые.
   Мы не успели довести разговор до конца, поскольку начался ритуал распределения, а после него мне уже не хотелось обсуждать перестановки в преподавательском составе. Возможно, Нотт прав, и беспокоиться не о чем - этот Слагхорн может просто уйти, а Снейп вернется к своему предмету, - однако тревогу, которую я почувствовал за судьбу нашего декана, имела под собой более глубокие основания. В решении директора мне виделась прямая связь с событиями этого лета. Вопрос, который Дамблдор адресовал Снейпу в своем кабинете, недвусмысленно указывал на то, что проклятье смертельно, иначе зачем бы ему понадобилось спрашивать, есть у него время на разговоры или нет. И хотя Снейп ответил положительно, судя по тому, как он был расстроен, времени оставалось мало - полгода, может, год.
   Из этого вряд ли можно было сделать какой-то однозначный вывод, если б не уничтожение крестража и официальное признание возвращения Волдеморта. Не в силах логично обосновать причины, по которым все эти вещи казались мне связанными, я решил, что Дамблдор не слишком рассчитывает на то, что в течение этого года Темного Лорда поймают, а значит, нас надо наилучшим образом подготовить к жизни в обществе в состоянии войны. Кому это по силам, как не бывшему Пожирателю и знатоку Темных искусств, человеку, не потерявшему доверия Темного Лорда?
   Далеко не все ученики оказались рады переменам. Один Слизерин исполнился восторга по поводу нового назначения Снейпа. Я взглянул на стол Гриффиндора. Поттер выглядел страшно разозленным и разговаривал с Уизли и Грейнджер, наверняка обсуждая странный с его точки зрения поступок директора. Наконец, все формальности были завершены, и нам разрешили расходиться по спальням. У выхода из Большого зала меня нагнала Полина.
   - Когда покажешь? - без предисловий спросила она.
   - Я тоже рад тебя видеть, - ответил я, погруженный в невеселые думы.
   - Я не шутила насчет ада, - предупредила Полина.
   - Давай так: я покажу тебе патронуса, если ты покажешь своего, - сказал я. - Так будет честно.
   - С чего ты взял, что у меня есть патронус?
   - Знаю, что есть.
   Полина помолчала.
   - Ладно, еще поговорим, - бросила она и быстро направилась вверх по лестнице, даже не попрощавшись с Пирсом.
   - У меня такое впечатление, - развернулся я к нему, - что ты либо очень терпеливый человек, либо знаешь какую-то другую Полину.
   - И первое, и второе, и много чего еще, - усмехнулся Пирс. - Хотя, мне кажется, насчет ада она все-таки пошутила.
   Несмотря на мрачные мысли, мне, да и всем остальным, было очень интересно, как Снейп будет преподавать защиту, а Слагхорн - зелья. На следующий день сразу после рун я отправился на сдвоенную с Гриффиндором лекцию нашего декана.
   Погруженная в полумрак аудитория была оформлена несколькими жизнеутверждающими картинами, которые намекали на содержание грядущих уроков, и Нотт сразу же поинтересовался, не я ли их написал. Снейп предварил занятие краткой речью о том, с какими тонкими и коварными материями мы будем иметь дело в этом году, обратив наше внимание на картины, иллюстрирующие действие темных заклятий.
   После этого речь зашла об инферналах. Парвати Патил поинтересовалась, использует ли Темный Лорд мертвецов, и когда профессор ответил, что раньше он это делал, Пирс тут же поднял руку.
   - Да, мистер Пирс, - сказал Снейп.
   - Сэр, а в чем разница между инферналом и человеком, которого поцеловал дементор? - спросил Пирс. - Я понимаю, что у одного тело мертвое, а у другого - живое, но кроме этого?
   Снейп некоторое время молчал. В классе стояла напряженная тишина.
   - Мистер Пирс, - произнес, наконец, профессор. - Ваш вопрос интересен с научной точки зрения, однако никак не связан с курсом защиты от темных искусств. Для того, чтобы объяснить разницу между этими, скажем так, состояниями организма, необходимо разобрать заклинания, которые накладывают на мертвые тела для их пробуждения, и потенциальные возможности человека, которого поцеловал дементор. Боюсь, что подобные вещи не входят в круг тем, которые мы можем затрагивать на уроках по защите, - подчеркнул Снейп последнее слово. Пирс выглядел слегка разочарованным. Снейп продолжал:
   - Мы начнем наш курс с изучения невербальной работы с заклинаниями, с овладения их молчаливым исполнением. В чем преимущество подобного рода техники...
   Снейп еще не закончил говорить, как рука Гермионы взметнулась вверх.
   - ... нам расскажет мистер Ди, который, смею надеяться, оторвется ради этого от созерцания картин.
   Пирс толкнул меня локтем в бок, поскольку я так засмотрелся на изображение инфернала и его жертвы, что не услышал слов профессора.
   - Преимущество? - переспросил я, подскочив на стуле. Снейп прищурил глаза.
   - Вы слышали вопрос? - процедил он.
   - Преимущество невербальных... - начал тихо подсказывать мне Пирс, но профессор перевел взгляд на него, и Пирс мигом замолчал.
   - Ну... - начал я, не понимая, что тут объяснять, если и так все понятно, - невербальные легче...
   - Надо же! - язвительно произнес Снейп, покачав головой. - Блестящее объяснение для шестикурсника - невербальные легче! Прошу всех встать и выйти из-за парт.
   Досадуя на свое косноязычие, я вышел в проход вместе с остальными. Снейп махнул палочкой, и парты, распихивая учеников, начали отъезжать к стенам, освобождая центр класса. Возникла толкотня, и я, воспользовавшись моментом, тихо поинтересовался у Пирса:
   - Хочешь создать инфернала? Есть на примете подходящий труп?
   - Просто хотел узнать, насколько глубоко он будет вдаваться в подробности, - так же негромко ответил Пирс. - Судя по всему, вдаваться в них он не собирается.
   - Тишина! - произнес Снейп, когда парты остановились, а ученики перестали от них уворачиваться.
   - Основное преимущество невербальных заклятий состоит в их непредсказуемости, - продолжил профессор, оглядывая своих слушателей, образовавших в классе неровный полукруг. - Мистер Ди, прошу вас...
   Он указал на место рядом с собой. Предчувствуя, что ничего хорошего меня не ожидает, я вышел и остановился сбоку от профессора.
   - Насколько мне известно, кроме мистера Ди, который с первого курса предпочитает работать невербально, никто из вас не озаботился самостоятельным овладением этой техникой, - обвиняющим тоном сказал Снейп, неодобрительно глядя как на гриффиндорцев, так и на слизеринцев, - хотя для этого требуется лишь концентрация, целеустремленность и быстрота мышления. Сейчас мы покажем, как в реальности выглядит невербальная работа. Отойдите к стенам и смотрите внимательно.
   Стоявших в центре класса учеников как ветром сдуло. Некоторые, прижимаясь к партам, вытащили палочки, чтобы в случае чего защититься от возможного попадания заклятий. Снейп обернулся ко мне.
   - Надеюсь, вы понимаете, - негромко произнес он, - что должны использовать только те заклинания, что изучены вами на школьных уроках?
   Я боялся, что в отместку за невнимание Снейп решит сделать из меня отбивную, но все оказалось не так страшно - ему действительно хотелось, чтобы студенты поняли все преимущества невербальной работы. С минуту мы молча, по очереди, перебрасывались несложными проклятиями, то и дело выставляя Protego, а потом Снейп опустил палочку и повернулся к ученикам.
   - Скорость и непредсказуемость как результат концентрации и направленной воли, - сказал он. - А теперь разбейтесь по парам и начинайте работать. И чтобы я не слышал ни слова!
   Нотт решил выбрать себе в напарники Малфоя, а я встал напротив Пирса, поджидавшего меня с довольной ухмылкой. Начав упражнение, я совсем не удивился, что невербальные у Пирса получаются без особых проблем - если отец с детства учил его сопротивляться Imperio, то мог объяснить и азы мысленной работы с заклинаниями. В результате благодаря нему Слизерин заработал десять баллов, а Поттер, нахамивший Снейпу в конце занятия - субботнее наказание.
   Перед зельеварением у дверей в класс толпились ученики со всех четырех факультетов. Тех, кто решил продолжить его изучение на шестом курсе, оказалось не так уж много. К моему удивлению, гриффиндорцев было всего трое - Поттер, Грейнджер и Уизли.
   - Вот уж не думал, что Поттер решит изучать зелья, - тихо сказал я, когда мы остановились в коридоре недалеко от входа. - Значит, он умудрился получить за С.О.В. "превосходно"?
   - Насколько я знаю, Слагхорн берет и с более низкими оценками, - ответил Нотт.
   Наконец, дверь открылась, и толстяк начал запускать всех в класс. К первому уроку он подготовился основательно: в классе витали ароматы зелий, кипевших в четырех больших котлах. Мы с Ноттом, Пирсом и только что прибежавшей Полиной уселись за один стол, принюхиваясь к приятным запахам и осматривая аудиторию, отражавшую теперь вкусы нового преподавателя.
   Слагхорн не был оригинален, начав урок с общих фраз о том, чем нам предстоит заниматься весь год, а после решил проверить, знаем ли мы, какие зелья находятся в расставленных по классу котлах. По традиции, руку подняла одна Гермиона, хотя я был уверен, что и Пирс, и Полина знают правильные ответы.
   Незнакомый с манерами гриффиндорки, Слагхорн поначалу был крайне доволен ее активностью, однако после того, как Гермиона вытянула руку в третий раз, решил все-таки разобраться, почему помалкивают остальные. Он обежал взглядом столы и остановился на Пирсе и Полине, которые при вопросе о третьей субстанции начали улыбаться и переглядываться. "Ну еще бы", подумал я.
   - Насколько я понимаю, - начал Слагхорн, подбираясь ближе к нам, - не одной мисс Грейнджер известно, что находится в третьем котле. Не нужно стесняться, мои дорогие - ведь не зря же вы решили посвятить следующие два года изучению премудростей зельеварения. Будьте активнее. Прошу прощения, что пока не знаю всех вас по именам... мистер?..
   - Пирс, - сказал Пирс. Слагхорн аж подпрыгнул.
   - Мой юный друг, вы, случаем, не сын Клайва Пирса?!
   Судя по выражению лица, Трента к шестому курсу достало, что все новые преподаватели обязательно задают ему этот вопрос, и он с неудовольствием проговорил:
   - Ну сын, и что? Я и сам кое-что умею.
   - Разумеется! - Слагхорн прямо расцвел. - Я ни в коем случае не сомневаюсь в ваших способностях! Напротив, теперь я более чем уверен - вы прекрасно знаете ответы на все мои вопросы! Итак, мистер Пирс, что же у нас в третьем котле?
   - Приворотное зелье, Амортенция, - ответил Пирс, и Полина снова заулыбалась. - Довольно опасная штука, несмотря на приятный запах.
   - Совершенно верно! - довольным голосом воскликнул Слагхорн. - И, судя по всему, ваша прекрасная соседка отлично осведомлена, почему это зелье столь опасно?
   - О, - с удовольствием сказала Полина, - еще как осведомлена! На одном приеме мой брат подлил Амортенцию в вино девушке, которая ему нравилась, а потом целый год не знал, куда от нее деваться.
   "Полина - манипулятор, - подумал я, заметив, как Слагхорн навострил уши при слове "прием". - А у толстяка губа не дура".
   - Мисс?.. - спросил Слагхорн, наверняка ожидая услышать очередную знакомую фамилию. Полина с нескрываемой гордостью произнесла:
   - Мазерс!
   Невозможно было не отдать должное ее расчету - фамилия произвела на Слагхорна эффект разорвавшейся бомбы. Малфой, на которого тот не обращал внимания, выглядел недовольным еще с тех пор, как новый профессор соловьем разливался об уме и талантах Гермионы, а теперь смотрел на Слагхорна с откровенной ненавистью.
   - Мисс Мазерс! - ошеломленно произнес Слагхорн, едва ли не отвешивая ей поклон. - Почту за честь учить вас! Такая семья, такая история...
   - Спасибо, - вежливо проговорила Полина, наверняка предполагая услышать нечто подобное.
   Сказав еще пару лестных фраз, Слагхорн, наконец, вернулся к теме урока. Эрни Макмиллан из Хаффлпаффа поинтересовался, что за зелье находится на учительском столе, и Слагхорн, давно предвкушавший этот вопрос, пустился рассказывать о "Феликс Фелицис". Услышав, что маленький флакон с этим зельем станет наградой за качественную работу на уроке, все замерли, воодушевленные перспективой обрести абсолютную удачу хотя бы на двенадцать часов.
   - Итак, - продолжал Слагхорн, благодушно осматривая учеников, - для того, чтобы получить этот флакончик, - он еще раз показал заветный приз, - вам следует максимально качественно сварить Напиток живой смерти...
   "Теперь "Феликс" в кармане", обрадовано подумал я.
   - ... однако, - Слагхорн снова обежал взглядом класс, - кто из вас мистер Ди?
   Вот черт! Я нехотя поднял руку, и Слагхорн кивнул.
   - Прекрасно, - проговорил он, не спуская с меня глаз. - Профессор Снейп показал мне список составов, которые вы варили на четвертом и пятом курсах, и объяснил основные принципы своего подхода к вашему обучению. Из того, что я узнал, можно сделать вывод, что изготовление Напитка живой смерти не потребует от вас никакого труда, а потому персонально для вас задача усложняется. Откройте, будьте так добры, учебник на странице 325... Муравьиное зелье! Великолепный состав, способный излечить целый ряд разъедающих проклятий из категории водных. В учебнике на приготовление этого зелья отводится около полутора часов, однако некоторые варианты формулы позволяют сварить его за пятьдесят-шестьдесят минут. Если вам это удастся - "Феликс Фелицис" ваш. Что ж! - воскликнул он, разводя руки в стороны. - Вперед!
   Я был разозлен, расстроен и польщен одновременно, в первые минуты не зная, какую из эмоций предпочесть. Откровенно говоря, я надеялся, что новый зельевар не станет уделять мне столько внимания, сколько уделял Снейп, и я буду спокойно варить составы по формулам из учебника, поскольку зельеварение так и не стало моим любимым предметом - я занимался им усердно лишь для того, чтобы не посрамиться перед деканом. Однако Снейп догадывался, что я с радостью расслаблюсь и после всего, с чем мне пришлось иметь дело на предыдущих курсах, без труда смогу получать у Слагхорна высокие баллы, поэтому обратился к новому преподавателю, чтобы тот не делал мне никаких поблажек.
   Так что "Феликса" мне было не видать. Муравьиное зелье оказалось сложным даже в оригинальном варианте, включая работу с двумя незнакомыми заклинаниями-катализаторами. Слагхорн явно не хотел, чтобы "Феликс" достался мне. Впрочем, я быстро успокоился, решив, что удача - это, конечно, неплохо, но лучше все-таки полагаться на свои способности и умения. В конце концов, если Слагхорн решил, что я смогу приготовить такой мудреный состав всего за час, значит, задача мне по плечу?
   Увы, но либо профессор переоценивал мои силы, либо рассчитывал на провал. Некоторые ингредиенты оригинального рецепта встречались мне на практике впервые, и пока я разбирался, как лучше с ними работать, пока придумывал формулу и проверял сочетаемость веществ и заклинаний, прошло почти полчаса. К концу урока я добрался только до середины процесса, так что в моем котле медленно вспучивалась пузырями густая болотного цвета жижа с кислым запахом. Слагхорн бросил взгляд на мое варево, глянул на формулу, написанную на пергаменте, и покачал головой:
   - Все правильно, мистер Ди, но, к сожалению, здесь еще много работы, очень много...
   В результате флакон достался Поттеру. Возможно, Слагхорн и был бы рад отдать его Полине или Пирсу, но их составы, хоть и сваренные верно, не успели дойти до нужной кондиции. Пирс недоумевал, как это вечно не успевавший по предмету Поттер ухитрился приготовить Напиток живой смерти быстрее и качественнее остальных учеников.
   - Я видела, как, - сказала Полина, ничуть не огорченная таким поворотом. - Ему с учебником повезло, который Слагхорн дал: предыдущий владелец все поля исчеркал своими закорючками. Наверное, еще один фанатик зельеварения, прямо как наш Ди!
   - Я не фанатик! - возмутился я, но Полина только засмеялась.
   Отчего-то мне казалось, что в новом году Дамблдор не станет договариваться с Флитвиком о продолжении дополнительных занятий. По моим представлениям, этот шаг, на который в свое время пошел директор, являлся упреждающим: он не столько хотел, чтобы я узнал об истории и устройстве артефактов (вероятно, на месте этого справочника могла бы оказаться любая другая книга) или овладел азами магии стихий, сколько стремился меня чем-то увлечь и занять. Уроки Флитвика действительно не давали мне окончательно свихнуться от тоски и утонуть в болоте пассивности. Волдеморт не знал о них, а потому его обвинения в адрес Дамблдора выстрелили вхолостую - конечно, директор не открыл мне тайн "магии войны и смерти", но позволил изучать магию стихий, чьи заклинания можно было причислить к категории боевых. Впрочем, я действительно оказался между двух огней, о чем когда-то говорил Снейп, но не испытывал по этому поводу никакого удовольствия. Каждый из магов хотел, чтобы я выбрал его сторону, и хотя они не делали борьбу за мою лояльность целью игры друг против друга, время от времени я возникал в фокусе их внимания, все еще не представляя, на кой черт я им вообще сдался.
   Несмотря на всю самоуверенность, я понимал, что мои магические способности нельзя назвать выдающимися, да и распределялись они крайне неравномерно. Чары любого рода действительно давались мне легко, и палочка Левиафана была словно настроена на работу с ними. Львиная доля успеха в трансфигурации зависела от воображения, а потому она тоже не становилась серьезной проблемой, однако магические области, где было больше теории и меньше динамики, либо мало меня интересовали, либо не являлись моей сильной стороной, подобно зельеварению, где для достижения высоких результатов требовалось много кропотливой вычислительной работы. К магии я подходил как исполнитель, а не как изобретатель - мне было проще использовать уже придуманное, чем придумывать самому. Сознавая свои слабые качества, я недоумевал: что они - и Дамблдор, и Волдеморт, - могли во мне найти? На стороне каждого стояли сильные, опытные маги, и вряд ли среди них было место человеку, который до недавнего времени даже не мог разобраться, чья сторона, хотя бы гипотетически, привлекает его больше.
   Но это лето все изменило: с тех пор, как я уничтожил один из крестражей Темного Лорда, сторона выбрала меня сама. То, что ею оказалась сторона директора, рождало во мне тревожное чувство ирреальности, скрытого обмана, поскольку логика моей жизни вела в противоположном направлении, а среди соратников Дамблдора у меня не было ни друзей, ни людей, которые бы твердо мне доверяли. После разрушения крестража и данного директору обещания я, сам того не желая, оказался связан с ним особыми личными обязательствами, так что теперь предложение Волдеморта и вероятные шаги, которые он мог предпринять для завоевания моего интереса, я начал рассматривать как искушение, посланное судьбой, чтобы его преодолеть.
   Насчет Флитвика я ошибся. В моем расписании не стояло дополнительного субботнего урока, однако в первую же сентябрьскую пятницу мне принесли записку с напоминанием о том, что профессор ждет меня завтра в своем кабинете в обычное время.
   - Признаться, - начал Флитвик довольным голосом, когда я уселся подле заваленного свитками и книгами стола, - я с нетерпением ждал этой субботы. Возможно, вы уже догадываетесь, почему?
   Я покачал головой.
   - Ваш патронус-тень, - объяснил Флитвик. - Редчайшее явление в магическом мире. Было бы очень любопытно его увидеть.
   "С ума сойти, - подумал я, поднимаясь со стула. - А Снейп говорил, что все испугаются..."
   Флитвик увеличил кабинет, и я вызвал патронуса. Глаза профессора загорелись, словно он увидел давно желанный артефакт. Соскочив со стула, он направился к патронусу, держа наготове палочку. Я было раскрыл рот, чтобы предупредить его о возможной опасности, но Флитвик, как ни в чем не бывало, приблизился к сидящей на корточках твари и начал с восхищением осматривать ее со всех сторон. Патронус исподтишка следил за профессором, а потом вдруг замахнулся на него, да так быстро, что я не успел коснуться его сознания и запретить нападать.
   Реакция Флитвика оказалась молниеносной - он легко убрался с пути когтистой лапы, взмахнул палочкой, и из нее вырвалась серебристая молния, через секунду превратившись в крупную пушистую белку.
   - Смотрите, сейчас будет интересно! - радостно крикнул Флитвик, отступая к столу.
   Я никогда не задумывался, что случится при встрече обычного патронуса и патронуса-тени, но, вероятно, об этом писали в каких-нибудь древних магических трактатах, и Флитвик решил повторить эксперимент.
   Завидев сияющую белку, мой патронус бросился на нее. Белка, вопреки моим ожиданиям, не поскакала прочь, а ринулась ему навстречу. Через секунду ауры патронусов соприкоснулись, и мы с Флитвиком оказались свидетелями невероятного зрелища.
   Оба патронуса начали растворяться; их энергии сливались и перетекали друг в друга. Темные тона моего патронуса окрашивались серебристым, а лунные цвета белки смешивались с фиолетовыми и малиновыми оттенками. Спустя несколько секунд патронусы окончательно растворились, и перед нами возникло яркое облако, по которому пробегали фиолетовые и серебристые волны света. Какое-то время облако висело у стола Флитвика, потом начало тускнеть, гаснуть, и скоро исчезло совсем.
   Профессор выглядел счастливым.
   - Потрясающе, правда? - спросил он, посмотрев на меня. - Удивительные эффекты! Мало кому доводилось такое наблюдать!
   Я не знал, что сказать, внезапно испугавшись, что после столкновения с обычным патронусом мой больше никогда не появится. Флитвик угадал мои мысли.
   - С вашим патронусом ничего не случилось, - успокаивающе произнес он. - Мне кажется, вы принимаете его слишком близко к сердцу. Думаете, что он живой и самостоятельный, нечто вроде прирученного дикого зверя... Относитесь к нему проще: это лишь магическая энергия, которая отражает часть ваших эмоций - именно они придают ей форму и вызывают ощущение внутреннего родства.
   - Сэр, а нормальные патронусы такие же плотные, как мой? - поинтересовался я, слегка расслабившись после этих слов.
   Неожиданно профессор посерьезнел и суровым, совершенно не свойственным ему тоном произнес:
   - Не знаю, кто и что вам наговорил, или чего вы начитались, но ваш патронус совершенно нормальный. Редкий - это верно, но редкость не делает его... - Флитвик махнул рукой, - ненормальным!
   Я удивленно молчал. Еще несколько секунд профессор казался возмущен, а потом сердито стукнул палочкой по преобразователю четырехмерного континуума, вернув комнате прежние размеры, и продолжил:
   - Наши с вами патронусы представляют несколько разные формы энергии. В вашем преобладают энергии тени - я полагаю, о ней вы уже знаете? - Я кивнул. - Так вот, - Флитвик указал палочкой на одну из книжных полок, и мне на колени слетел древний толстый том в кожаном переплете. - Полистайте-ка.
   Я раскрыл книгу. С первой страницы на меня смотрело тонко вырисованное существо, чем-то напоминающее гибрид паука и осьминога. Книга была написана по-латыни, однако слово Patronus я разобрал.
   - Это один из основных трудов, посвященных патронусам обоих разновидностей, а также теням, - говорил Флитвик, пока я страницу за страницей рассматривал изображения светлых патронусов, выглядевших как обычные или магические животные, патронусов-теней с их характерными чертами - гибкие конечности, внешнее сходство с насекомыми, - и теней, не имевших фиксированной формы и изображенных как угловатые глыбы мрака. Рост людей на иллюстрациях обычно не достигал и середины этих глыб; кое-где нарисованных волшебников хватали длинные щупальца, вытягивающиеся из теней.
   - Неужели тени действительно являются отражениями наших эмоций? - спросил я.
   - Не эмоций, - ответил Флитвик. - Точнее, не только эмоций. А еще точнее, наши эмоции - очень сложная штука, которая не существует в отрыве от окружающего мира. Вряд ли у меня получится ответить так, чтобы вы полностью разобрались в этой проблеме: эти темы изучают только на университетских курсах физики чар. И если вы решите посвятить себя работе в этой области, что я бы только приветствовал, при ваших-то способностях, то узнаете все об энергетике патронусов. А пока просто запомните, что у обоих видов патронусов и у теней разная структура, и поддерживаются они магическими полями разной частоты, мощности и величины.
   Я смотрел на Флитвика - ни о чем подобном мне раньше не доводилось ни слышать, ни читать! Физика чар! Профессор заметил мой интерес и с улыбкой кивнул:
   - Вижу, вижу блеск в глазах! Давайте договоримся: к концу ноября закончим, наконец, "Артефакты", а потом почитаем одну книжицу. Думаю, кое-что из нее вы уже в состоянии понять, хотя легкой жизни не обещаю.
   Трудности меня не пугали. Перспектива обрести знания не из дремучего прошлого, а с передних рубежей науки привела меня в восторг, и я начал ждать конца ноября не только потому, что приближалось мое совершеннолетие, и я получал законное право аппарировать и колдовать где угодно, но и потому, что передо мной открывались вероятные перспективы будущей карьеры. Кто знает, вдруг Флитвик прав, и физика чар так увлечет меня, что, окончив Хогвартс, я действительно решу связать с ней свою жизнь?
  
   48.
   Этим летом мы с Добби решили на время прервать наши уроки. Последние месяцы пятого курса ни я, ни эльф не представляли, чем еще можно на них заниматься, кроме дистанционного управления предметами, развития телесных магических потоков и изучения сказок и легенд, на которых вырастали эльфийские и человеческие дети.
   Однако в наступившем учебном году Добби превзошел самого себя. Через несколько недель после начала занятий он встретил меня на кухне, когда я зашел туда за мясом для питонов, и с заговорщической улыбкой на лице запрыгал вокруг, приговаривая:
   - Добби придумал, чему он будет учить Линга! Это очень, очень сложно! Линг должен быть доволен!
   Я обрадовался, поскольку, несмотря на неплохое представление об эльфийской магии, которое сложилось у меня благодаря нашим урокам и нескольким книгам из библиотеки, нельзя было сказать, что я в ней сильно преуспел.
   Придя к нему в первое воскресенье октября и усевшись на старый ковер, я спросил:
   - И чем ты хочешь меня осчастливить?
   Добби вытаращил большие блестящие глаза и полушепотом произнес:
   - Аппорты!
   Ну конечно! Замечательная эльфийская способность к аппарированию предметов! Добби щелкнул пальцами, и у него в руках оказалась большая столовая ложка из кухонного шкафа. Он протянул ее мне и сказал:
   - Добби молодец?
   - Добби - гений! - воскликнул я. - Это же какие перспективы!
   Впрочем, слишком обольщаться не стоило. Аппорты даже с волшебными палочками представляли собой непростую задачу - легче было наколдовать новый предмет, чем материализовать перед собой уже существующий: слишком много факторов следовало учитывать, и не последними из них были расстояние и возможная магическая защита вокруг предмета или в нем самом. Покопавшись в литературе, я узнал, что в этой области есть ряд нерешенных проблем - например, является ли полученный путем аппорта предмет тем же самым, что пропадает с места его изначального положения, или его точной копией, которую волшебник создает путем заклинания, одновременно уничтожая оригинал в удаленном месте? Поскольку физические характеристики предметов были идентичными, некоторые предлагали считать проблему не стоящей умственных усилий: какая разница, перенос это или сотворение идеальной копии, если в обоих случаях результат одинаковый? Я не стал вдаваться в теоретические подробности, решив просто овладеть эльфийским методом или хотя бы приблизиться к его овладению, поскольку способность переместить к себе вещь, не используя палочку, казалась очень полезной.
   Во второй половине октября состоялся наш первый поход в Хогсмид. Я хотел заглянуть к Аберфорту, хотя предполагал, что нелюдимый брат директора будет не слишком рад моему визиту. Снейп без особого энтузиазма подписал мне разрешение, и после того, как мы с Добби битый час разбирались в перенаправлении потоков магической энергии при аппорте, я оделся потеплее и направился к выходу из замка. Угрюмый Филч обследовал Детектором лжи всех желавших покинуть школу ради прогулки под шквалистым ветром до хогсмидовских магазинов и кафе.
   Едва я встал за спиной кучки семикурсников-гриффиндорцев, откуда ни возьмись на меня набросился Нотт.
   - Ты где болтался! - воскликнул он, хватая меня за рукав. Семикурсники обернулись и с неудовольствием посмотрели на нас.
   - Не понял? - удивился я. - Разве мы договаривались?
   К нам подошли Пирс, Полина и Луна, и я сразу понял, что у них на уме.
   - Вот, значит, как, - сказал я. - Решили устроить сюрприз.
   - Это не сюрприз, - ответила Полина. - Тебя еще летом предупреждали.
   Решив на время отложить обсуждение деталей, поскольку гриффиндорцы то и дело оборачивались и недружелюбно косились на Нотта, мы отстояли короткую очередь, предъявили Филчу наши разрешения и, укрывшись капюшонами, вышли под холодный дождь. Пирс попытался наколдовать магический полог, который накрыл бы нас пятерых, однако ливень и ветер были такой силы, что мерцающее покрывало смяло и унесло, как обыкновенную тряпку. Выйдя за ворота, мы встали под ближайшим деревом, начиная дрожать от пронизывающего холода.
   - Ты был прав! - громко заявила Полина, глядя на меня из-под большого капюшона темно-серой мантии. - Твоя идея просто отличная.
   - Какая еще идея?
   - С патронусами! - Полина попыталась перекричать шум дождя и ветра. - Зная их, мы точно сможем узнать друг друга!
   - На случай, если кому-нибудь придет в голову принять оборотное зелье и выдать себя за одного из нас, - добавил Пирс.
   - Ах вот оно что... - Наконец, я понял, о чем речь, и признал, что мысль эта вполне здравая и своевременная. - Только это не моя идея. Я просто хотел, чтобы ты перестала на меня давить.
   Полина усмехнулась:
   - А ты, оказывается, чувствительный? Никогда бы не подумала.
   Я только пожал плечами, не желая объяснять очевидное.
   - У меня нет патронуса, - вдруг сказал Нотт. Мы посмотрели на него, в первые секунды не представляя, что на это можно сказать.
   - Ну, значит посмотришь наши, - ответил, наконец, Пирс.
   - Может, у тебя тоже паронус-тень, как у Линга? - спросила Луна, которая не меньше других выражала в своих летних письмах желание увидеть такую экзотику. Нотт отрицательно покачал головой.
   - Я и так, и так пробовал - ничего. Одни белые молнии.
   - Это не такая простая магия, - попыталась ободрить его Луна. - Далеко не у всех получается с первого раза.
   - Дело не в магии, дело в источнике, - ответил Нотт.
   Не требовалось объяснять, что он имеет в виду. Вряд ли сейчас, когда его отец сидел в Азкабане, а по всей стране авроры охотились на Пожирателей, у Нотта было достаточно сил, чтобы сконцентрироваться на положительных воспоминаниях и вызвать патронуса. В Хогвартсе дети сторонников Волдеморта не испытывали на себе негативных последствий этой охоты -преподаватели относились к ним так же, как ко всем остальным, - но ученики знали их по именам, а потому шепот за спиной, враждебные взгляды и даже резкие фразы были распространенным явлением, особенно на фоне исчезновений и смертей волшебников.
   - Ладно, только давайте зайдем поглубже в лес, - сказал я.
   Мы пошли по дороге в Хогсмид, пытаясь закрыться капюшонами от пронизывающего ветра. Где-то на полпути Полина свернула и углубилась в чащу. Здесь было тише; ветер шумел высоко в кронах, срывая с ветвей разноцветные листья. Мы шли, вороша ногами толстый слой мягкой листвы, пока не оказались на небольшой поляне, где лежали почерневшие, давным-давно спиленные стволы. Полина пнула один ногой, проверяя, насколько прочно они лежат, и уселась на самый верхний.
   - Ну давай, - сказала она. - Ты первый, как виновник торжества.
   - Только не подходите к нему, - предупредил я, отошел подальше от бревен и вызвал патронуса, переместившись в его сознание, чтобы не рисковать и полностью его контролировать.
   Возникнув, патронус быстро покрылся паром, словно капли дождя, касавшиеся его малиновой ауры, сразу испарялись.
   - Обалдеть! - в восторге воскликнула Полина, подаваясь вперед. - Подведи его поближе!
   - Лучше не надо, - с опаской возразил Нотт, сжимая в руке палочку. - Пусть стоит, где сейчас.
   - Везет же некоторым, - с нескрываемой завистью произнес Пирс, а Луна сказала нечто совершенно неожиданное:
   - Он на тебя похож.
   - На меня? - поразился я, убрал патронуса и подошел к бревнам. - В каком это смысле?
   Остальные тоже взглянули на Луну. Та с готовностью ответила:
   - Такой же неуверенный и настороженный.
   Во мне поднялась волна возмущения - с настороженным я бы еще согласился, но неуверенный? - однако само ее появление указывало на то, что Луна права. Конечно, если б эта характеристика никак меня не касалась, с чего бы мне так реагировать?
   - Вообще-то патронус - часть меня, - сказал я, наконец. - И нет ничего странного, если мы с ним похожи.
   Кажется, такой ответ вполне удовлетворил Луну. Она соскочила с бревен и встала на то место, с которого я вызывал патронуса. Я не стал садиться и молча наблюдал за тем, как ее серебристая молния превращается в большого зайца, который резво проскакал перед нами и исчез у деревьев.
   - Теперь мы, - Полина спрыгнула на землю, за ней последовал Пирс. Они разошлись по разным концам поляны, направили друг на друга палочки и хором воскликнули:
   - Expecto Patronum!
   Яркие молнии, что вырвались из кончиков их палочек, сразу начали превращаться, и через пару секунд перед нами возникло два тигра. Тигры бросились навстречу друг другу и принялись бесшумно возиться, словно огромные котята, замахиваясь лапами, катаясь по листьям и припадая к земле перед очередным прыжком. Было видно, что Пирс и Полина не впервые играют со своими патронусами. Наконец, они убрали палочки и с довольным видом подошли к нам.
   - Ты, главное, не кисни, - сказал я Нотту, который хмуро смотрел на то место, где только что резвились тигры. - А когда в следующий раз решишь вызвать патронуса, вспомни этот день.
   - Чтобы наколдовать кошмар, - ответил Нотт. Все засмеялись.
   - В Хогсмид пойдем? - спросил Пирс.
   - Я пойду, - сказал я.
   - Я тоже, мне надо в магазин, - проговорила Луна.
   - Тогда двинули, а то я сейчас в сосульку превращусь, - проворчал Нотт и первым зашагал к дороге.
   Слова Луны никак не выходили у меня из головы. "Так и есть, - думал я, пока мы молча шли между деревьев. - Сколько я колебался, прежде чем пойти тогда к Дамблдору, или еще раньше, у почты, когда думал, возвращаться к Волдеморту или ждать ответа директора..."
   - Ты обиделся? - спросила Луна, заметив, что я иду один.
   - Нет, совсем нет, - ответил я. - Ты все правильно сказала - я как раз об этом думал.
   - Неуверенный - не значит слабый, - продолжила Луна негромко. - Просто ты не знаешь, чего хочешь.
   - И это тоже правильно, - вздохнул я, все большее разочаровываясь в себе. Мы уже почти вышли на дорогу, как вдруг до нас донесся топот и плеск луж под ногами. Секунду спустя из серой пелены дождя и редкого крупного снега вынырнула огромная фигура в темно-коричневой шубе, пронеслась мимо, разбрызгивая во все стороны грязь и воду, и снова исчезла.
   - Что это было? - ошеломленно проговорил Пирс.
   - Хагрид, - сказал я.
   - А вы заметили? Он кого-то нес на руках, - встревожено сказала Луна. Полина кивнула.
   - Он из Хогсмида. Там, наверное, что-то случилось. Пошли скорее.
   Мы направились вверх по дороге, не решаясь обсуждать то, что могло стрястись в деревне. Через несколько минут нам повстречались торопившиеся в замок гриффиндорцы во главе с Поттером.
   - Гермиона, привет, - заговорила Полина, когда мы поравнялись друг с другом. - Мы видели Хагрида. Что произошло?
   Гермиона, обнимая за плечи плачущую девушку, которую я не узнал под капюшоном, ответила:
   - Кто-то проклял Кэти Белл.
   Девушка начала рыдать еще сильнее. Несколько секунд мы смотрели, как гриффиндорцы уходят вниз по дороге, потом один за другим развернулись и потащились дальше.
   Добравшись до Хогсмида, мы встали посреди перекрестка, где находилось множество лавок и "Три метлы" Розмерты, какое-то время молча глядя себе под ноги или по сторонам: на светящиеся окна магазинов, на редких студентов, которые рискнули покинуть теплые кафе, чтобы зайти куда-нибудь еще, и на местных жителей, старавшихся поскорее добраться до своих домов и отогреться.
   - Я в "Кабанью голову", - наконец, произнес я.
   - Мне надо в магазин, перья посмотреть, - сказала Луна, кутаясь в мантию.
   - А мы - к Розмерте, - сказал Пирс.
   Нотт промолчал. Настроение было испорчено; никому не хотелось договариваться о встрече, чтобы вместе проделать обратный путь. Мы разошлись в разные стороны; я отправился в бар Аберфорта, тщетно пытаясь закрыться от ветра и мечтая о большой чашке горячего чая.
   В "Кабаньей голове" вновь было пусто - ученики сюда не заходили, а завсегдатаи в такую погоду предпочитали сидеть дома, перед камином, в теплой, уютной гостиной. Аберфорт чем-то гремел в задней комнате, но выглянул в зал, когда над дверью звякнул колокольчик.
   - Привет, - сказал я, стряхнув с мантии налипший снег и направив на себя палочку, из которой вырвался поток теплого воздуха.
   - Привет, - буркнул Аберфорт и несколько секунд колебался, словно решая, то ли вернуться обратно, то ли выйти ко мне. - Будешь чего?
   - Горячий чай, - ответил я и направился было к стойке, но тут колокольчик звякнул вновь. Обернувшись, я увидел Нотта. Он сбросил капюшон и застыл в нерешительности, не уверенный в том, что ему сюда можно. Конечно, я бы предпочел посидеть в одиночестве, поразмышлять или перемолвиться парой слов с Аберфортом, но ведь не прогонять же его...
   - Пошли туда, - я указал на задвинутый в угол стол, почти неприметный в царившем здесь полумраке.
   Аберфорт принес нам два чая, несколько кусочков сахара, и скрылся в подсобном помещении. Некоторое время мы размешивали сахар, грели руки о горячие чашки, а потом Нотт с неожиданной злостью проговорил:
   - Да кто она такая, эта Кэти Белл?
   - Понятия не имею, - сказал я. - Никогда с ней не общался.
   - Может, у нее родители - какие-нибудь министерские шишки?
   Я поднял голову, поняв, наконец, что с ним происходит.
   - Не знаю. Не думай об этом. У тебя алиби.
   Нотт с недоумением воззрился на меня, а потом произнес:
   - Считаешь, это смешно?
   - Я не смеюсь, - пожал я плечами. - Мало ли кому что в голову взбредет. - Глотнув обжигающего чая, я спросил:
   - Ты уже придумал, чем после школы займешься?
   Нотт вновь посмотрел на меня как на сумасшедшего.
   - А что? - удивился я. - Вон сколько реклам весной лежало.
   - Это для недоучек, которые после пятого сваливают, - ответил Нотт. - А на седьмом совсем другие рекламы будут.
   Почему-то такая мысль не приходила мне в голову.
   - Действительно, - сказал я. - Наверное, каких-нибудь университетов и крутых колледжей. Ну ты хоть примерно представляешь?
   - Слушай, меня Снейп в том году пытал - не выпытал, а ты хочешь вот так легко расколоть? Не знаю я. Сначала дожить надо.
   Некоторое время мы пили чай, оглядывая пустой зал "Кабаньей головы".
   - Кстати, насчет дожить, - проговорил я, желая поддержать беседу. - У Хагрида паук умирает.
   Нотт, который в это время подносил чашку ко рту, расхохотался так, что еле смог поставить ее невредимой обратно на блюдце, расплескав немного чая по столу. Я не ожидал от него столь бурной реакции и списал это на разрядку после сообщения о проклятии.
   - Паук! - Нотт, наконец, успокоился и высушил разлитый чай. - И почему я не удивлен, что у Хагрида еще и паук есть?
   - Акромантула, между прочим, - сказал я. - Он его с детства растил.
   В бар вошло несколько человек в запорошенных снегом мантиях. Это были взрослые маги, которые уселись за дальний столик, даже не обсушившись. Из своей комнаты вышел Аберфорт.
   - Малфой какой-то дерганый стал, - вдруг сказал Нотт, обхватив ладонями чашку, словно до сих пор не мог согреться. - Не знаю, что с ним происходит?
   - Ты тоже дерганый, - ответил я. - И я знаю, что с тобой происходит.
   - Да нет, он... - Нотт покачал головой. - Ладно, неважно, все равно нечего сказать. Кстати, - он взглянул на меня с любопытством, - тебе Слагхорн не присылал приглашения на свои сладкие посиделки?
   - Сладкие посиделки? Это куда Пирс с Полиной ходили? Нет, не присылал. С чего бы вдруг, я же не сын каких-нибудь знаменитостей.
   - Ну, он не только их приглашает. Грейнджер вон даже не чистокровка.
   - А ты что, хочешь к нему на посиделки? - поинтересовался я. Нотт немного подумал.
   - Да нет, не хочу. Но если бы отец не был в тюрьме, он бы наверняка и меня пригласил, и Малфоя. Слагхорн конъюнктуру носом чует.
   - Плохо он ее чует, - проговорил я, бегло осматривая наполнявшийся народом зал. - Если б чуял хорошо, обязательно бы вас позвал. И меня тоже.
   Незадолго до дня рождения Клайв Пирс прислал мне верстку каталога. Узнал я об этом в конце учебного дня, когда спустился в нашу гостиную после урока гербологии, на котором мы изучали тропических мухоловок.
   - И почему их мухоловками называют? - злился Нотт, потирая укушенную руку. - Они и меня сожрут - не заметят.
   - Не преувеличивай, заметят, - успокаивал его Пирс. - Еще и подерутся за такой лакомый кусок.
   Не успели мы расположиться у камина, чтобы согреться после прогулки по морозу, как в гостиную заглянула староста наших пятикурсниц:
   - Линг, тебя Снейп вызывает.
   - Спасибо, - сказал я, встал и направился к двери.
   - Веди себя хорошо, - напутствовал меня Пирс.
   - В смысле? - удивился я, но Пирс только загадочно ухмыльнулся.
   Несмотря на то, что теперь наш декан вел защиту от темных искусств, он продолжал обитать в своем старом подвальном кабинете, в окружении коллекции заспиртованных тварей. Когда я вошел, Снейп разбирал шкаф, вытаскивая оттуда склянки и коробки и расставляя их на рабочем столе.
   - Вам пришла посылка, - сказал он, кивнув на письменный стол. Я увидел большой конверт из плотной коричневой бумаги. - Мне надо было проверить ее на наличие проклятий и опасных предметов, поэтому она вскрыта.
   - Спасибо...
   Как только я здесь оказался, на меня нахлынули воспоминания о наших уроках окклюменции. "Жаль, что больше нет дополнительных занятий, - думал я, с грустью разглядывая знакомые колбы и банки с мертвыми животными. - Интересно, с Поттером он продолжает заниматься?"
   Профессор, повернувшись к столу с очередной партией коробок, посмотрел на меня и спросил:
   - Вы что-то хотите сказать мне, мистер Ди?
   Я растерялся. У меня и в мыслях не было говорить Снейпу ничего, кроме "спасибо". Может, он хочет услышать какие-то конкретные вещи? Может, это связано с Дамблдором и его рукой?
   - А... вы ждете, что я должен что-то сказать? - неуверенно произнес я. На лице Снейпа отразилось недоумение.
   - Жду? - переспросил он и поставил коробки на стол. - Я жду, что вы перестанете стоять столбом, заберете свою посылку и исчезнете из моего кабинета.
   Не знаю, что на меня нашло, но я был не в состоянии пошевелиться, словно скованный заклятьем. Я молча смотрел на профессора, он - на меня.
   - Да что с вами такое? - проговорил он с легким раздражением.
   Как будто я понимал!
   - Я видел ваши чары, - вдруг сказал я, совершенно не ожидая от себя такой наглости.
   - Какие еще мои чары? - окончательно рассердился Снейп.
   - Чары Метки.
   Лицо Снейпа застыло.
   - Ди, что еще вы натворили? - спустя несколько секунд глухо спросил он.
   Какого чёрта со мной происходит? Зачем я завел этот разговор? Беседы со Снейпом на личные темы никогда не доводили до добра, однако отступать было поздно, и я нерешительно ответил:
   - Нет, я не натворил. Я имел в виду, что патронус видел их тогда, у вас дома... он умеет видеть ауры заклинаний.
   Паника росла - вдруг я и об этом не имел права рассказывать? Но ведь Дамблдор мог объяснить профессору, каким образом я оказался с ним в ту ночь в кабинете, что ему понадобился мой патронус, и не вдаваться в детали, касающиеся крестража и меча... Я совершенно запутался и глядел на Снейпа, испытывая чувство вины, страх за то, что мог нарушить обещание, и абсолютно не представляя, в чем причина моего странного поведения.
   Несколько секунд Снейп смотрел на меня и в конце концов спросил:
   - Увидели ауру, и что дальше?
   Я молчал. Действительно, и что?
   Неожиданно профессор усмехнулся и сказал:
   - Забирайте посылку, мистер Ди, и будьте так любезны, покиньте мой кабинет, иначе я до утра здесь не разберусь.
   Я схватил посылку, оказавшуюся довольно тяжелой, и выскочил в коридор, сгорая со стыда за свое идиотское, необъяснимое поведение и совершенно не думая о том, что же мне могли прислать в таком странном конверте.
   Вернувшись в гостиную, я не стал задерживаться у камина, где сидели Нотт и Пирс, и сразу отправился в спальню. Однако не успел я устроиться на кровати, как оба они вошли в комнату и остановились рядом.
   - Ну давай, разворачивай, - довольным голосом сказал Нотт, кивнув на конверт.
   Тут, наконец, до меня дошло, что в нем находится. Я раскрыл посылку, вытащив оттуда сперва письмо, а затем довольно толстую книжку, которая привела меня в недоумение прежде всего тем, что картина, помещенная на обложке над моим именем, оказалась черно-белой, а бумага - самой обычной, на которой распечатывают тексты на принтере. Я разочарованно положил каталог на кровать. Нотт немедленно забрал его и начал листать, разглядывая иллюстрации.
   - А почему он не цветной? - спросил я у Пирса.
   - Откуда я знаю? - удивился тот, заглядывая Нотту через плечо. - Прочти письмо, может, там об этом сказано?
   Я пробежал глазами текст письма. Действительно, в нем все объяснялось. Клайв Пирс просил меня не удивляться такому виду каталога: это верстка, планирование общего оформления и органичного порядка иллюстраций. "Если вы заметите какие-то неточности, опечатки, неправильные названия, - добавлял Пирс, - если захотите расположить картины в иной последовательности или что-то изменить во введении, пожалуйста, вносите свою правку прямо в каталог - так нам будет удобнее его дорабатывать".
   Бегло просмотрев каталог, я отложил проверку на вторую половину субботы. После обеда я уселся в спальне и страницу за страницей изучил его, проверив сперва названия, а затем заново пролистал его, чтобы понять, нравится ли мне порядок размещения картин. В каталоге не было моих ранних произведений - только портреты, абстракции и немного графики с чудовищами из кабинета Снейпа. Мне не хотелось, чтобы мои ученические эскизы соседствовали с более качественными работами, которые я написал после Круциатуса.
   Не найдя ничего, что следовало бы исправить, я написал письмо с благодарностью и отправил его Клайву Пирсу.
  
   49.
   В декабре мы с Флитвиком приступили к изучению новой книги, которая, по замыслу профессора, должна была познакомить меня с миром физики чар. Справочник содержал основные понятия этой области науки и объяснял термины, выработанные за десятилетия ее существования. Многое Флитвик рассказывал сам, кое-что демонстрировал на практике, и к концу месяца я почти уверился, что физика чар - та область, изучению которой вполне можно посвятить жизнь.
   - Поскольку, Линг, вы больше практик, чем теоретик, - говорил мне Флитвик, - вам было бы интереснее заниматься экспериментальной физикой, чем корпеть над формулами, однако, если вы решите поступать на этот факультет - в любом университете, будь то в Британии или в Европе, - вам все равно придется вести много теоретических расчетов. Здесь, в Хогвартсе, в нашу задачу не входит объяснять ученикам принципы действия магии - мы рассказываем лишь о том, как ею пользоваться. В конце концов, рядовому волшебнику не обязательно знать о законе сохранения энергии или о структуре магических полей, о том, откуда берется дополнительная масса при трансфигурации, сколько во вселенной измерений, и как их наличие влияет на магические операции. Рядовой волшебник пользуется магией, и это все, что его интересует.
   - Меня интересует больше, - вставил я.
   - И не вас одного, - кивнул Флитвик. - В Европейском университете магии на факультет физики чар один из самых больших конкурсов. Так что на вступительных экзаменах вам придется соперничать с лучшими учениками многих стран мира.
   Уроки профессора были увлекательными - я даже рискнул предположить, что и ему они доставляют удовольствие. Субботы стали лучшими днями всей недели. На время занятий у меня вылетало из головы все то, что тревожило в остальное время: Волдеморт, Пожиратели, наводившие теперь страх и на маггловское сообщество, и Дамблдор, который, несмотря на проклятие, выглядел вполне бодрым и жизнерадостным. Однако я не слишком обольщался его внешним видом. Проклятие не обязательно должно было проявлять себя так же, как в начале - возможно, теперь его смертоносная сила накапливалась незаметно, а потом сжигала человека за несколько дней или часов.
   Магию стихий мы тоже не забывали, но теперь Флитвик комбинировал ее с материалом, который мы проходили по физике чар. Однажды, когда в конце занятия у нас осталось немного свободного времени, я поинтересовался у Флитвика, что он думает об аппортах:
   - Сэр, как вы считаете, при аппорте мы создаем новый предмет - точную копию вызванного, или действительно переносим его из одного места в другое?
   - О, во времена моей молодости это была одна из самых горячих тем! - пустился Флитвик в воспоминания. - Тогда исследования аппортов только начинались, и никто не знал механизма их действия. Сейчас на этот счет существует несколько теорий, и для того, чтобы экспериментально подтвердить любую из них, у нас пока не хватает ресурсов. Я до сих пор придерживаюсь точки зрения подлинного переноса, а не копирования. Здесь можно было бы провести аналогию с аппарацией, однако с аппарацией все гораздо проще - задержка во времени зависит от расстояния. Если вы захотите аппарировать отсюда в Лондон, то потратите на это, скажем, три секунды, а если куда-нибудь в Австралию - то десять-двенадцать. С аппортами такого эффекта не наблюдается - перенос осуществляется мгновенно независимо от расстояния. Однако вы понимаете, что мы не можем произвести эксперимент в космических масштабах - возможно, перемещаясь из одного конца Солнечной системы в другой, предмет потратит на это определенное время...
   - А волшебник может аппарировать на Луну? - спросил я.
   Флитвик несколько секунд молчал, потом как-то замялся и, наконец, неловко произнес:
   - Знаете, Линг, профессор Снейп иногда интересуется, как идут ваши дела, что мы с вами изучаем... и это совершенно нормально, он все-таки ваш декан. Так вот, когда он услышал о новой книге, которую мы начали проходить, - Флитвик кивнул на лежащий на столе справочник, - то настоятельно просил меня не подавать и не поддерживать в вас никаких безумных идей. "Безумных" - это его слово. Ну действительно, вам иногда такое в голову взбредет! - с легким осуждением добавил профессор, наверняка имея в виду мой старый эксперимент с Круциатусом.
   Я был изумлен не столько предусмотрительностью Снейпа, сколько тем, что Флитвик серьезно подумал, что я хочу отправиться на Луну. Должно быть, среди преподавателей у меня сложилась определенная репутация.
   - Нет, я не собираюсь ставить над собой такие опыты, - усмехнулся я. - Просто мы еще на третьем курсе поспорили, можно ли аппарировать на другие планеты и как это лучше сделать. Мне интересно, только и всего.
   - Очень надеюсь, что так оно и есть, - ответил Флитвик, продолжая глядеть на меня с подозрением. - Ну хорошо. Теоретически аппарация на другие планеты считается возможной. Но практически это неосуществимо как минимум по одной причине - расстояние. - Он махнул палочкой, и к столу подлетел один из мудреных приборов профессора. - Давайте-ка глянем. - Прибор опустился рядом со мной, и из его воронкообразного центра возник шар, который через секунду превратился в глобус Земли. - Так... Лондон. - Флитвик нашел Лондон и ткнул в него палочкой. - А теперь Сидней, раз уж мы с вами заговорили об Австралии. - Он ткнул палочкой в точку на австралийском континенте. - Итого - около 17 тысяч километров. Примем, что человек преодолевает их за десять секунд. - Профессор посмотрел на меня. - Подсчитайте-ка, сколько времени он потратит, чтобы добраться от Земли до Луны?
   Я смущенно молчал, поскольку не помнил расстояния. Флитвик усмехнулся.
   - Почти четыре минуты. И пока вы будете перемещаться, у вас не будет возможности дышать. Положим, проблему с дыханием вы решите, но перед вами встанут новые: преодоление плотных слоев атмосферы, холод космического пространства, недружелюбные условия нашего спутника... А представьте, сколько часов потребуется, чтобы при такой скорости переместиться на Марс - ведь между нами расстояние в десятки миллионов километров!
   Он отправил прибор обратно на полку и повернулся ко мне.
   - В общем, Линг, проблема сама по себе интересная, но ее область - теория, не практика. Так что выкиньте это из головы и отправляйтесь на обед, мы с вами и так засиделись.
   После обеда я не преминул поделиться новой информацией с Пирсом и Ноттом.
   - Представляете, - в восторге заявил я, когда мы вышли из Большого зала, - если я решу аппарировать на Марс, когда он ближе всего к Земле, то перемещение займет всего девять часов!
   Они переглянулись.
   - И этого человека хочет приблизить к себе Темный Лорд! - пожал плечами Пирс. - Не иначе как ему потребовались свежие идеи.
   Нотт не рискнул шутить на тему Волдеморта, однако спросил:
   - Ты с самого третьего курса об этом думал?
   - Это интересная теоретическая проблема, вы ничего не понимаете! Аппарировать намного быстрее, чем лететь на корабле.
   - Обалдел, - сказал Нотт.
   - Это не лечится, - согласился с ним Пирс и поскорее переключился на другую тему:
   - Скажите лучше, не хотите ли вы сходить завтра на рождественскую вечеринку к Слагхорну?
   - Нет, - хором сказали мы. Пирс поднял брови, удивляясь такому единодушию.
   - С чего это вдруг он решил распахнуть двери всем желающим? - поинтересовался Нотт.
   - Не всем желающим, а только тем, кого приведут приглашенные, - сказал Пирс. - Он пригласил нас с Полиной, а мы приглашаем вас.
   - Все равно не пойду, - сказал я. - Чего я не видел на этих вечеринках?
   - Говорят, там будет вампир, - продолжил соблазнять нас Пирс. - Настоящий, откуда-то из Европы.
   - Вампир, говоришь? - Нотт, кажется, слегка заинтересовался. - На вампира я бы посмотрел. Может, рванем, а, Ди?
   - Рви, - ответил я. - А я не хочу, правда.
   - Ладно, если передумаешь, скажи, - закончил Пирс и отправился навстречу выходящей из Большого зала Полине.
   Нотт отправился в подвалы, а я - в библиотеку, поискать в журналах какие-нибудь статьи о межпланетной аппарации. Войдя в читальный зал, я увидел Дамблдора, беседовавшего с мадам Пинс. Не желая им мешать, я остановился у каталога и задал ему поиск работ по нужной теме. Каталог справился очень быстро - в ящике оказалось всего несколько карточек, отсылающих к трем номерам журнала Практическое Чародейство за последние пять лет. Переписав номера и года, я уселся за стол в ожидании, пока Дамблдор закончит разговор.
   Наконец, мадам Пинс освободилась, и я поднялся, чтобы подойти к ней со своим списком, однако директор остановился рядом с моим столом и произнес:
   - Линг, ты меня не проводишь?
   Вместе мы вышли из читального зала и неторопливо зашагали по коридору, где несколько лет назад я встретил василиска.
   - Как тебе нравятся уроки профессора Слагхорна? - поинтересовался Дамблдор таким деловым тоном, словно решил проконсультироваться, оставлять ли Слагхорна на работе или уволить ко всем чертям.
   - Нравятся, - ответил я, хотя за эти полгода почти ни одно из заданных зелий не доварил до конца, тратя слишком много времени на выведение формулы и ни разу не заработав "превосходно". Впрочем, и у Снейпа я никогда не получал этого балла, так что жаловаться было не на что.
   - Он приглашает тебя в свой клуб? - продолжил Дамблдор.
   - Нет, сэр.
   - Хм, - Дамблдор, кажется, был удивлен. - Обычно он замечает талантливых учеников...
   - Значит, дело не в таланте, - ответил я.
   Весь мой энтузиазм, с которым я шел в библиотеку, исчез. Разговоры с директором, сколь бы познавательными они ни были, всегда требовали больших энергетических затрат, уходящих на попытки понять причудливый ход его мыслей и не слишком демонстрировать то, что я чувствую и думаю на самом деле. Вероятно, Дамблдор все равно это знал, однако я считал себя вправе не раскрываться перед ним, поскольку не понимал всех тонкостей его игры.
   - Значит, не в нем, - согласился Дамблдор и остановился. - А завтра ты собираешься к нему на рождественскую вечеринку?
   - Нет, - ответил я. - Пирс предлагал составить ему компанию, но я отказался.
   Дамблдор кивнул.
   - Тогда, если не передумаешь и не решишь все-таки отметить Рождество с товарищами, - произнес он, - загляни ко мне... скажем, часов в восемь. Хорошо?
   - Хорошо, сэр, - послушно сказал я. Дамблдор слегка улыбнулся и покачал головой.
   - Линг, ты всегда можешь выбирать. Если тебе захочется пойти на вечеринку, иди и не считай, что я ожидаю от тебя обратного. Если ты думаешь, что я ставлю тебя перед иллюзорным выбором, и ты не можешь предпочесть Рождество визиту в мой кабинет, не приходит ли тебе в голову и нечто другое - что правильным выбором может оказаться праздник? Или что любой из этих выборов является равноценным?
   - Все равно вы хотите, чтобы я выбирал, - ответил я, - иначе назначили бы встречу на другой день, в который нет никаких вечеринок.
   - Верно, - довольным голосом проговорил Дамблдор. - Ты должен знать, что делаешь и почему, а не просто слепо следовать чужой воле. Подумай и прими решение, которое покажется тебе наиболее правильным. В любом случае, если ты предпочтешь праздник, мы просто отложим нашу встречу до конца каникул.
   Я молча кивнул. Дамблдор отправился к главному коридору, а я вернулся в библиотеку, взял у мадам Пинс журналы и забился в свой угол рядом с каталогом.
   "Да, это вам не Волдеморт, - думал я, испытывая недовольство из-за предсказуемости своих мыслей, ход которых директор так легко вычислил, и азарт, словно мне предлагали сыграть в опасную, но увлекательную игру. - Темный Лорд, конечно, не дурак, но уж очень прямолинейно мыслит. А Дамблдор наоборот - как завернет, так все мозги сломаешь, пока разберешься, что к чему".
   На первый взгляд, вопросы Дамблдора казались вполне безобидными и вели к тому, чтобы узнать, чем я намерен заняться завтра вечером. Но с моей стороны было бы наивно так полагать. Слагхорн, его клуб... кто туда ходит, чем они занимаются? Тешат себя обычными светскими беседами, судя по рассказам Пирса. С чего вдруг Дамблдор решил, что я захочу туда пойти? Или он знал, что я не захочу, и намекнул, что мне все-таки стоит это сделать?
   Я откинулся на спинку стула и принялся листать первый журнал, ища статью Туннели Подпространства, или к Вопросу о Межпланетной Аппарации. Надеясь, что она отвлечет меня от безуспешных попыток разгадать директорскую головоломку, я заставил себя начать чтение, хотя сперва концентрация давалась мне с трудом. Однако минут через пять текст захватил меня настолько, что я просидел в библиотеке до самого ужина, пока мадам Пинс не выставила меня за дверь, в очередной раз посетовав на то, что даже в рождественские дни я предпочитаю книги и учебу нормальному человеческому отдыху.
   Вечеринка Слагхорна начиналась в восемь, так что в воскресенье у меня было некоторое время на принятие решения. Что бы там ни говорил Дамблдор насчет отдыха, перспектива провести два-три часа в шумной компании людей, которых я и так видел каждый день, не слишком меня вдохновляла, поэтому я вновь отверг предложение Пирса и ближе к восьми вечера покинул спальню, отправившись на последний этаж к кабинету директора.
   На одной из лестниц мне повстречалась принарядившаяся Луна.
   - К Слагхорну? - спросил я ее.
   - Ага, - ответила Луна. - Представляешь, меня Гарри пригласил! А ты пойдешь?
   - Нет, - сказал я. - Настроение какое-то не праздничное... не до вечеринок.
   - Жаль, - протянула Луна. - Мы могли бы тебя развеселить.
   - Да я в порядке, - ответил я. - Просто не настроен на пирушки.
   - Ладно, тогда я пойду, чтобы не опоздать.
   Луна отправилась вниз, а я постарался настроиться на грядущий разговор с Дамблдором, который наверняка собирался задать работу клеткам моего мозга.
   Горгулья у стены фыркнула при виде меня, но, не дожидаясь, пока я подойду ближе, отпрыгнула в сторону. Поднявшись наверх, я постучал и, услышав приглашение, вошел в знакомую комнату.
   Дамблдор ни словом, ни жестом не показал, доволен он тем, что я пришел, или не доволен, ожидал он меня или нет. Поздоровавшись в ответ, он указал на второе кресло и убрал в стол какие-то бумаги, которые просматривал до моего прихода. Я сел, чувствуя себя как на приеме у стоматолога.
   - Знаю, ты не любишь выслушивать в свой адрес слова похвалы или высокой оценки, - начал Дамблдор. - Однако я считаю своим долгом сказать тебе, что в тот вечер ты вел себя очень мужественно, и, пусть с опозданием, поблагодарить за то, что спас мне жизнь. Не будь тебя рядом, все могло бы иметь гораздо худшие последствия.
   - У меня не создалось впечатления, что я ее спас, - ответил я, надеясь, что эти слова не покажутся директору чересчур бестактными. Дамблдор покачал головой:
   - Ты не представляешь, что значит для старого человека урвать у смерти лишний год. Это очень большой срок.
   Я кивнул, не зная, что на это сказать.
   - Надеюсь, Линг, ты понимаешь, какие последствия для тебя имеет твой поступок? - спросил Дамблдор, продолжая поглядывать на меня из-за своих очков. - Не знаю, что сказала тебе змея и что ответил ей ты, поскольку парселтанг мне не знаком, однако ты разрушил крестраж без колебаний, не поддавшись его соблазнам, и если об этом станет известно Темному Лорду, он непременно постарается тебя убить.
   Это не явилось для меня откровением.
   - Вряд ли ему станет известно, - сказал я. - Откуда?
   Дамблдор медлил с ответом.
   - Ты ведь знаешь, что профессор Снейп являлся раньше верным сторонником Волдеморта, а затем в силу некоторых обстоятельств перешел на другую сторону? - наконец, проговорил он. Я кивнул.
   - Но Темный Лорд до сих пор считает его своим преданным слугой.
   Я снова кивнул.
   - И многие в Ордене Феникса придерживаются той же точки зрения, - закончил директор.
   - Они считают, что профессор все еще служит Лорду? - переспросил я.
   - Так им кажется, - подтвердил Дамблдор. "Ну и дураки", подумал я. Директор продолжал:
   - Скажи, Линг, а у тебя никогда не возникало сомнений, чью сторону занимает профессор Снейп на самом деле?
   Не знаю почему, но я почувствовал себя оскорбленным. Выпрямившись в кресле, я, пожалуй, излишне жестким тоном заявил:
   - Сэр, если у вас есть доказательства того, что профессор Снейп на самом деле продолжает служить Волдеморту, зачем вам знать мое мнение?
   Дамблдор улыбнулся так, будто я сморозил невероятную глупость.
   - Линг, пожалуйста, просто ответь на вопрос, - попросил он.
   - Не возникало! - сказал я, пытаясь справиться с возмущением. - А другие так считают потому, что он был Пожирателем, их врагом, и к тому же ведет себя не так, как им бы хотелось!
   Дамблдор удивился.
   - Ведет себя не так, как им бы хотелось? - переспросил он. - Признаюсь, я не очень понимаю...
   - Ну как! - не сдержавшись, воскликнул я. - Он же не строит из себя кающегося грешника! Он просто делает свое дело, а все эти вечеринки, званые ужины... я имею в виду, когда мы были у Блэка... Он не хочет никому нравиться и завоевывать доверие тем, что правильно себя ведет.
   Тут я остановился, чувствуя, что иначе меня унесет в какие-то посторонние дебри, поскольку я уже был готов припомнить свою банду и тех взрослых, которые выходили из тюрьмы и не могли рассчитывать на особую приязнь со стороны законопослушного социума.
   Дамблдор молчал, задумчиво водя обожженной рукой по краю стола. Наверное, я опять ляпнул что-нибудь не то.
   - Хорошо, - медленно произнес директор. - В принципе, это все, о чем я хотел с тобой поговорить...
   Ну вот, ему снова удалось поставить меня в тупик. Мне-то казалось, что Снейп был так, для разминки, и сейчас завяжется настоящий разговор, а все закончилось, даже не успев начаться!
   - ... и, как ни неприятно тебе это слышать, ты снова должен пообещать, что эта беседа останется только между нами, - закончил Дамблдор.
   - Не понимаю, - решительно сказал я, покачав головой.
   - Ты поймешь, - спокойно ответил Дамблдор. - Сейчас ты не видишь смысла в этих обещаниях, но он есть, поверь мне. Однажды может возникнуть ситуация, в которой тебе захочется рассказать и о сегодняшнем разговоре, и о том, что случилось в ночь, когда мы с тобой добыли крестраж, но именно потому ты должен дать мне слово молчать, как бы тебе ни хотелось поделиться этой информацией.
   - Мне это не нравится, - проговорил я, но не успел объяснить, почему, как Дамблдор, до сих пор рассеянно посматривавший то на дремлющего Фоукса, то на меня, внезапно выпрямился в кресле, как это сделал я несколько минут назад.
   - А ты думаешь, мне это нравится? - спросил он. - Ты думаешь, мне нравится тратить свою жизнь на борьбу с Томом Риддлом? Я предпочел бы оставаться простым директором школы и уделять все свое внимание ученикам и преподавателям, а не строить планы по нейтрализации Лорда Волдеморта и его подручных. Я делаю то, что делаю, не потому, что это доставляет мне удовольствие, а потому, что кроме меня это больше некому делать! Партия невероятно сложна, и чтобы поставить шах и мат, недостаточно снарядить отряд авроров и напустить их на то место, где вероятнее всего находится Волдеморт! Или, может, ты думаешь, что другим это нравится? Ремусу, Аластору, Артуру и Молли Уизли? - Дамблдор покачал головой, не сводя с меня глаз. - Все мы хотим одного, и каждый делает то, что может, то, что в его силах. Но так не бывает, чтобы все участники операции располагали одинаковым объемом сведений - это, я надеюсь, ты понимаешь? - Дамблдор замолчал и с недовольным видом откинулся на спинку кресла. - Однако, как ни удивительно, - продолжил он, - ты, Линг, один из самых информированных участников происходящего. Конечно, ты не знаешь всего, но обладаешь гораздо большей информацией, чем многие другие и чем, видимо, представляется тебе самому. Именно поэтому я прошу тебя молчать - потому, что твои знания, откройся они остальным, могут в значительно большей степени повредить делу, чем помочь ему.
   Мне очень хотелось поразмышлять, что же такого я могу знать, чего не знают другие, но время для этого было неподходящим, и я заставил себя думать о другом. По сути, только что директор сказал, что все эти годы с момента появления Темного Лорда его целью являлась нейтрализация Волдеморта. Неразумно было отрицать, что мне в этой партии тоже отводилась какая-то роль. Однако возникший у меня вопрос оказался не связан с тем, какая это роль. В конце концов, однажды все выяснится само.
   - Вы сказали Каркарову, что я наложил на себя проклятье, - произнес я, и на лице у Дамблдора возникла легкая улыбка. Ну конечно, разве можно его хоть чем-то удивить? - Но когда на Гриммо я спросил, знали ли вы, что Волдеморт хочет со мной встретиться, вы ответили, что нет.
   - Я и не знал, - Дамблдор откровенно улыбался. - Это так, Линг, я не знал.
   - Но вы предполагали, что нечто подобное может произойти.
   - Предполагал.
   - Поэтому вы сказали Каркарову и поэтому после драки с Краучем не стали наказывать меня за Круциатус. Вы хотели, чтобы Темный Лорд услышал обо мне, но я все равно не понимаю - зачем? Какой в этом смысл?
   Дамблдор вздохнул, словно прежде надеялся, что ему не придется объяснять такие элементарные вещи.
   - Смысл в том, чтобы ты сделал осознанный выбор, - сказал он.
   - Но я его не сделал! - возразил я, имея в виду, что уничтожение крестража лишило меня возможности выбирать. Однако директор снова покачал головой, досадуя на мою несообразительность, и произнес:
   - Ты сделал. Ты разрубил кольцо.
   Неожиданно я оказался перед фактом, что до сих пор вообще не рассматривал свой поступок с такой точки зрения. Дамблдор прав: тогда, в ту ночь, я действительно имел реальную возможность убить его, и это не составило бы никакого труда. Директор был почти без сознания, его палочка лежала у меня в креплении. Можно только представить всю радость Волдеморта при таком развитии событий - какая ирония! директор-гриффиндорец зарублен реликвией собственного факультета! - и то, как после этого он стал бы относиться ко мне. Вполне возможно, Дамблдор догадывался, перед каким искушением поставил меня крестраж, однако, с моей точки зрения, оно было слабым, и уничтожить кольцо оказалось проще простого. Вероятно, именно из-за этой простоты я и не считал, что в тот момент совершал какой-то выбор.
   - Да, - огорченный своим непониманием, сказал я, - это мне в голову не пришло. Но все равно... и вы, и он - вы оба видите во мне что-то, что представляет для вас ценность, но я не понимаю, что именно. Мои способности не так уж и сильны.
   Я посмотрел на Дамблдора, ожидая от него хоть каких-нибудь объяснений.
   - Твоего потенциала вполне достаточно, чтобы Волдеморт выполнил то, о чем говорил в Министерстве, - ответил директор после недолгого молчания. - Со временем он действительно мог бы сделать из тебя сильного воина, поскольку ты обладаешь всеми необходимыми для этого качествами, о которых я не буду распространяться, зная, как ты не любишь, когда тебя хвалят. Ну а мне, конечно же, хотелось, чтобы такой перспективный боец стоял на моей стороне.
   Что ж, эта версия приходила мне в голову.
   - Но если вы хотели, чтобы я был на вашей стороне, для чего...
   Внезапно я замолчал, поскольку, наконец, осознал сложную схему действий и ожиданий директора на мой счет.
   - А вы не думали, что я мог выбрать его? - спросил я через несколько секунд.
   - Вероятность этого существовала, но, по моим предположениям, была ничтожно мала, - ответил Дамблдор. - Вижу, ты, наконец, во всем разобрался?
   - Более-менее, - вздохнул я, хотя в голове у меня царил полнейший бардак.
   - Надеюсь, теперь ты готов дать обещание? - спросил Дамблдор.
   Несмотря на все эти откровения и на слова директора о моей информированности, слишком многого я не понимал. Конечно, я обещал молчать, но, возвращаясь в подвалы, испытывал неприятное ощущение недосказанности и тревоги из-за туманных перспектив, нарисованных мне Дамблдором. По этажам разносился шум слагхорновской вечеринки. От этого пира во время чумы мне стало совсем тошно, и я поспешил вниз.
   В гостиной перед пылающим камином сидел Малфой, на этот раз без своего обычного сопровождения в лице Крэбба и Гойла. Нотт был прав, что с ним происходит что-то не то. Когда я вошел, он хмуро покосился в мою сторону и снова отвернулся к огню.
  
   50.
   Каникулы прошли сумбурно; я совсем не отдохнул, поглощенный мыслями о разговоре с Дамблдором. Даже журналы по чарам и исследование возможностей межпланетной аппарации не отвлекали меня от внутренней тревоги и попыток разобраться, что же директор имел в виду, говоря о высокой степени моей информированности. Единственным, что приходило на ум, были крестражи. Вероятно, столь опасную тему Дамблдор не поднимал на заседаниях Ордена, и, по моей гипотезе, о расщеплении души Темного Лорда могли знать только доверенные люди - Бруствер или Хмури, которым, как мне представлялось, было вполне под силу уничтожить крестраж. Я не знал, сколько еще их осталось и кто занимается их поисками, однако мы с директором не касались этой темы, а значит, вряд ли я столкнусь с ними в дальнейшем - достаточно с меня одной встречи.
   Второй вопрос, который не столько беспокоил, сколько удивлял, был связан со словами Дамблдора о невысокой вероятности того, что я мог занять сторону Волдеморта. Директор действительно предоставил мне свободу выбора, но на что он опирался в своей уверенности, я не понимал. Учитывая мое прошлое, было бы логичнее, если бы он делал ставку на Темного Лорда и предпринял бы все, чтобы я не соблазнился его предложением. Однако вряд ли директор рассчитывал, что я не предпочту Волдеморта только из-за уроков Флитвика. Здесь было что-то еще.
   Начало зимнего семестра я встретил с радостью - наконец-то начались занятия, которые отвлекут меня от бесплодных размышлений. На второй же день у нас в гостиной вывесили объявление о курсах аппарации. Аппарировав всего раз в жизни, и то в стрессовых, а не в обычных обстоятельствах, я решил записаться на уроки, чтобы получить немного дополнительной практики.
   - Лучше камины, - мрачно говорил Нотт, ставя свою подпись в числе прочих собиравшихся пройти двенадцатинедельный курс обучения. - Аппарация эта... я про нее столько ужасов слышал.
   - Что за ужасы? - поинтересовался я. Пирс усмехнулся:
   - Наверняка про расщепление. Одна нога здесь, другая, как говорится, там.
   Расписавшись, мы отправились на урок Макгонагалл. На шестом курсе сдвоенные лекции были посвящены практике лишь наполовину. Первый час мы изучали этику трансфигурации, область противоречивую и изменчивую в своих положениях от века к веку. Для Макгонагалл, продолжавшей относиться ко мне недружелюбно по причинам, о которых я мог только догадываться, преподавать этику магии Слизерину было не только прямой профессиональной обязанностью, но и крестовым походом по изменению свойственных нашему факультету представлений об этике вообще.
   Несмотря на то, что я озаботился этическим вопросом на первом же своем уроке трансфигурации, за шесть лет учебы ясного ответа на него я так и не получил. В большинстве книг все трансфигурируемые из неживых предметов объекты рассматривались как полноценные, но бездушные существа, несмотря на свою анатомическую точность. Однако при этом такие големы были индивидуальностями, и если превратить две парты в двух пони, они отличались бы друг от друга по характеру, привычкам и поведению.
   - А как же душа? - поинтересовался я у Макгонагалл на одном из уроков. - Если эти животные - индивидуальности, у них должна быть душа, потому что иначе это простые роботы с разными программами, которые задает волшебник.
   Судя по всему, я уже достал Макгонагалл своими вопросами, и она решила разобраться с этим раз и навсегда, поскольку этика трансфигурации касалась не только превращений живого в неживое.
   - Мистер Ди, - сказала профессор, - вы все время забываете, что оба этих животных трансфигурированы из разных предметов. Нет двух абсолютно идентичных объектов, а потому живые существа, в которых вы их превращаете, также будут отличаться друг от друга. И если даже предположить, что мы нашли два тождественных предмета, то результаты их трансфигурации все равно будут разными, и мне кажется, на шестом курсе вы уже должны понимать, почему это так.
   - Фактор времени, - кивнул я.
   - Верно, фактор времени и еще множество факторов, о которых вы узнаете в университете или в колледже, если решите туда поступать. Фактор времени влияет и на сами предметы, и на волшебника, о котором также не следует забывать. Меняется его настроение, интенсивность волевого усилия, которое он вкладывает в работу, меняется яркость представлений, его намерения... Все это влияет на структуру заклинания и, соответственно, на живой организм, который получается в результате. Поэтому вы никогда не сможете создать двух одинаковых животных. Что касается души, то в наш курс на данный момент не входят вопросы метафизики - если вас интересует эта проблема, обратитесь к дополнительной литературе.
   Представить Макгонагалл рассуждающей на метафизические темы было сложно - она казалась мне прожженной материалисткой, - а потому я, наконец, оставил ее в покое и если о чем-то спрашивал, то лишь по существу урока.
   Вторую половину занятий, когда все трудились над трансфигурацией воды, я бился над овладением трансфигурацией металлов. Это оказалось еще сложнее, чем работать с водой, и мои чугунные штыри получались мягкими и податливыми, как алюминий, а то, что должно было превратиться в сталь, каталось по парте ртутными шариками и в конце концов сливалось в одну большую каплю.
   После трансфигурации мы спустились в подземелье на урок Слагхорна, и Нотт принялся рассказывать нам страшную байку об аппарации, услышанную им в свое время от отца.
   - Как-то раз один колдун, - начал Нотт, - решил аппарировать во Францию, в свой загородный дом. Через камины он добраться не мог, потому что камины подключены только к локальным сетям, так что английский и французский дома не были связаны между собой. В общем, аппарировал он, но немного не рассчитал - то ли место подзабыл, то ли плохо сосредоточился, и вынесло его прямо в дерево, да еще и расщепило так, что один кусок остался в Англии, а то, что добралось до Франции, слилось со стволом. Обнаружили его через месяц какие-то туристы-магглы. Идут себе, гуляют, и вдруг видят - торчит из дерева голова и половина человека. Они, само собой, в маггловскую полицию звонить - тут природный феномен и все такое, - а тамошний резидент сразу сообщил о происшествии местным аврорам, или кто у них там во Франции. Еле отделили тело от ствола, так хорошо он в него вписался.
   - А я знаю историю, как двое аппарировали вместе и во время перемещения слились, как сиамские близнецы, - сказала Полина. Толпящиеся у дверей шестикурсники давно уже прекратили свои разговоры и вслушивались в нашу беседу - видно, не нас одних занимали проблемы, связанные с таким опасным делом, как аппарация.
   - Они умерли? - спросил я.
   - Нет, но разделить обратно их не получилось, - ответила Полина. - Их тела соединились так, что было не разобрать, где начинается одно, а где кончается другое. Говорят, теперь они в какой-то больнице для неизлечимых.
   - Я слышал, что такие больницы - настоящая кунсткамера, и пациенты Мунго по сравнению с ними - эталоны здоровья, - добавил Пирс. - Туда отправляют жертв колдовских проклятий, неудачных экспериментов и аппараций, а Министерство проводит над ними опыты.
   - Точно-точно, - кивнула Полина. - В Министерстве есть специальный отдел экспериментальной магии, где проводят опыты над волшебниками, которым уже ничем не помочь. Мне даже кто-то говорил, что там и над магглами экспериментируют. Ведь у магглов довольно часто кто-нибудь пропадает - так вот это они, Невыразимые.
   - А это случайно не они выдают себя за пришельцев на НЛО, с такими здоровенными черными глазами и лысой башкой? - поинтересовался я. Полина страшно оскорбилась:
   - Хочешь сказать, я вру?!
   - Просто чувствую духовное родство твоих историй с "Придирой" Лавгуда, - усмехнулся я.
   - Нет, про больницы для неизлечимых даже я слышал, - вставил Нотт. - Отец что-то такое говорил, а он реалист, всякий вздор повторять не будет.
   Мне было любопытно, сколько человек мы своими разговорами напугали до такой степени, что они решили отказаться от мысли освоить аппарацию, однако на первый урок в начале февраля пришло довольно много народу.
   Занятия собрали в Большом зале всех четырех деканов, призванных не только следить за порядком, но и помогать в случае серьезных неудач. На время занятий антиаппарационные барьеры с зала были сняты, так что в его пределах мы получили возможность беспрепятственно работать.
   Урок вел инструктор из Министерства по фамилии Двукрест, ознакомивший нас с планом обучения и посуливший провести несколько последних занятий в Хогсмиде, где позже мы будем сдавать на права. Сейчас, однако, от нас требовалось аппарировать всего лишь в деревянные обручи, разбросанные по залу. Задача показалась мне довольно простой - расстояние незначительное, представлять удаленное место необходимости не было, а потому, слегка расслабившись и сосредоточившись на конкретной цели, я дождался команды инструктора и аппарировал в обруч. Вокруг раздались возгласы удивления и даже недовольства. Рядом со мной оказался Двукрест. Он внимательно осмотрел место, с которого я аппарировал, а потом столь же внимательно изучил меня на предмет возможной потери какой-нибудь части тела.
   - Раньше аппарировали? - спросил он.
   - Нет, - соврал я. Двукрест скептически поднял бровь.
   - Просто у меня воображение хорошо развито, - объяснил я. - Визуальная память и все такое.
   - А, эйдетик, - пробормотал Двукрест и огляделся по сторонам. - Ну-ка, давайте еще раз, - громко скомандовал он. - И помните о спокойствии и концентрации! - Он снова посмотрел на меня. - Семнадцать есть?
   - Уже давно, - ответил я, возвратившись на исходную позицию. Двукрест обежал глазами зал.
   - Итак, на счет три! Раз... два... три!
   Кто-то, вращаясь вокруг своей оси, поскользнулся и рухнул на пол. Кто-то просто перепрыгнул в обруч. Полина слева от меня даже не пыталась аппарировать, задумчиво изучая огороженное обручем пространство. Двукрест указал на ближайший к нам угол Большого зала.
   - Попробуйте-ка туда.
   В течение всего часа занятий Двукрест гонял меня по залу, неизменно исследуя точку отправления и целостность моего организма по прибытии. Из всех присутствовавших нечто похожее на аппарацию получилось только у двух человек - у Сьюзен Боунс из Хаффлпаффа и у Полины, которая первые полчаса вообще ничего не делала. Она задумчиво озиралась по сторонам, рассматривала меня, обруч, и чем-то напоминала Луну в периоды ее погруженности во внутренний мир. Потом, словно проснувшись, она начала тренироваться и под конец сумела аппарировать, оставив, однако, на исходной позиции небольшой кусок мантии. Флитвик вернул на место отщепившийся фрагмент и, заметно гордый своей ученицей, прошествовал обратно к деканам.
   - В феврале походите на занятия, - сказал мне Двукрест после урока, - и если все пройдет хорошо, попробуете в начале марта сдать на права. Я поговорю с замдиректора и вашим деканом... вы у нас откуда?
   - Слизерин.
   Инструктор кивнул. К нам подошла Макгонагалл.
   - Эйдетик, - сказал ей Двукрест, указав в мою сторону. - У них обычно проблем не возникает.
   Зато возникают с ними, говорил весь вид Макгонагалл. Вместе они удалились из зала, а я, посмеиваясь, направился к Пирсу, Полине и Нотту, поджидавшим меня у выхода.
   - Ты уже аппарировал раньше, - заявила Полина обвиняющим тоном. - Тебя кто-то учил.
   - Никто меня не учил, - отмахнулся я. - Просто пару книжек в свое время прочитал. Между прочим, тебе тоже не на что жаловаться - подумаешь, мантия осталась.
   - Я и не жалуюсь, - смилостивилась Полина. - Только вот половину урока пришлось сосредотачиваться. Если так будет каждый раз, когда мне понадобится куда-то попасть, стану летать на метле. В конце концов, я ведьма или кто?
   - Это все из-за историй, - хмуро сказал Нотт. - У меня тот мужик в дереве просто из головы не выходит. Я как подумаю, что занесет меня, например, в Смита...
   Мы расхохотались.
   - Ничего смешного! - возмутился Нотт. - Это психологический блок. Знаете, как он мешает?
   - Тогда вообрази, что тебя преследует твой боггарт, - посоветовал я. - Создашь стимул и сам не заметишь, как аппарируешь.
   - Или приручи боггарта, - сказал Пирс.
   - Или таскай с собой бульдога, - усмехнулась Полина.
   - Да ну вас! - обиделся Нотт и после этого дулся на нас до следующего утра.
   Из-за субботних уроков аппарации Флитвик перенес наши встречи на воскресенье, и теперь мы с Добби занимались по вечерам. Сперва мне пришлось осваивать аппорты с помощью палочки, а этому в Хогвартсе не учили. Мадам Пинс снова хваталась за сердце, левитируя нужные книги, но уже не комментировала мои необычные пристрастия. Аппорты относились к древней магии, применявшейся в те времена, когда свойства материи были изучены плохо, и создавать предметы из подручных материалов либо не умели, либо делали это не так хорошо, как сейчас. Путем экспериментов мы выяснили, что Добби легко вызывает предмет, находящийся в пределах трехсот метров. На более далекие расстояния его сил не хватало. С палочкой дистанция не играла роли, однако научиться перемещать к себе вещь так, чтобы во время перехода она не сломалась, не превратилась в нечто бесформенное, не утратила своих качеств, оказалось трудно. Как-то раз, призывая из своей комнаты тюбик с краской, я получил в руки липкий зеленый сгусток с острыми фрагментами тубы, разрушившейся в процессе перехода. Восстановлению и трансформации это месиво не подлежало - внутренняя структура предмета оказалась настолько искажена, что я даже не смог удалить его при помощи Evanesco, и краску пришлось выкинуть в кухонную помойку.
   Худо-бедно освоив перенос простых предметов, я приступил к изучению эльфийского аппорта. Поначалу Добби ставил передо мной на коврик чашку, а я должен был переместить ее себе в руку. Только через два занятия мы поняли нашу ошибку - аппорту поддавались не любые предметы, а только те, которые были хорошо знакомы волшебнику, принадлежали ему, либо часто им использовались. В книгах объяснению этого явления уделялось не так много: авторы писали, что часто используемый предмет формирует с магом связь, благодаря которой тот может вызвать его, и предмет откликнется. Я пожертвовал еще одним тюбиком, уже почти пустым, и несколько недель пытался воплотить в жизнь ту схему движения магической энергии, векторы которой мы с Добби начертили после исследования его работы с аппортами.
   Однажды, когда я пришел на очередное занятие, у самого входа в кухню меня остановили несколько эльфов.
   - Молодой господин должен повлиять на Добби, - сказал один из них. - Он ведет себя недостойно и оскорбляет честь всех эльфов Хогвартса.
   - Недостойно? - переспросил я. - И что же он делает?
   - Добби дерется с новым эльфом.
   - Дерется? - поразился я. На Добби это было непохоже. - Ладно, я с ним поговорю.
   Добби поджидал меня в подсобке с нетерпеливым выражением лица.
   - Добби должен сообщить Лингу что-то очень важное! - начал он, как только меня увидел. Я сел на коврик и сказал:
   - Тут на тебя жалуются, вроде ты с кем-то дерешься...
   Уши Добби поникли.
   - Здесь теперь работает нехороший эльф. - Добби сделал движение, будто собрался вскочить, но потом все же сумел совладать с эмоциями. - Добби не должен такого говорить, но и молчать не может! Кричер плохой эльф, злой, из злой семьи!
   - Кричер? - удивленно проговорил я. - Откуда он здесь взялся?
   Добби вскинул голову.
   - Линг знает Кричера?
   - Встречались, - подтвердил я. - Но это же эльф Блэков, как он оказался в Хогвартсе?
   - Теперь это эльф Гарри Поттера! - произнес Добби с нескрываемой гордостью, будто в том, что после смерти Блэка хозяином Кричера стал Поттер, была и его заслуга.
   - А зачем ты с ним дерешься? - поинтересовался я. Добби возмущенно воскликнул:
   - Кричер говорит злые, нехорошие вещи! Он плохой эльф, он оскорбляет Гарри Поттера, а Добби не может позволить, чтобы кто-то оскорблял человека, который сделал его свободным! И пусть остальные говорят, что хотят.
   Я не представлял, как можно убедить Добби прекратить драки - в конце концов, свободе, к которой он так стремился, эльф действительно был обязан Поттеру. Добби распространялся на тему отвратительного характера Кричера еще с полминуты и продолжал бы дальше, если б я его не перебил.
   - Слушай, Добби, ты ведь давно уже не просто эльф, - попытался объяснить я, - ты учитель, а потому должен вести себя в соответствии со своим статусом. Разве это достойно учителя - бить морду другому эльфу, что бы он там ни вытворял? Если ты действительно не в силах вытерпеть того, что говорит Кричер, постарайся убедить его словами, а не кулаками.
   Добби печально кивнул.
   - Линг прав, - вздохнул он. - Добби вел себя невоспитанно. Но это уже не важно. Гарри Поттер запретил нам драться.
   - И правильно, - одобрил я.
   - Наверное, Линг сейчас расстроится, - продолжил Добби столь же печально, - но мы не сможем дальше заниматься аппортами.
   - Почему? - спросил я. Эльф покачал головой.
   - Добби не может сказать, почему, он обещал молчать. Просто у Добби нет теперь времени на занятия.
   - Ясно, - сказал я, подозревая, что это отсутствие времени как-то связано с Поттером и его очередными авантюрами. - Что ж, ладно. Схема у меня есть, остальное сам как-нибудь изучу.
   Добби выглядел виноватым и расстроенным куда больше моего. Я похлопал эльфа по плечу.
   - Не огорчайся, - сказал я. - Это не могло продолжаться вечно. В конце концов, мы же останемся друзьями?
   Добби схватил меня за руку.
   - Конечно! - с жаром воскликнул он. - Добби останется другом Лингу Ди, и он всегда сможет обращаться к Добби, если ему понадобится помощь!
   Вечером, перед сном, в тишине и темноте спальни, я признался себе, что, как ни странно, действительно немного расстроен. Однако это чувство было связано не столько с прекращением наших уроков, сколько с тем, что моя жизнь давно уже стала скучной и лишенной вдохновения. Я вспоминал тот азарт, с которым на первом курсе исследовал библиотечную картотеку, радость от обнаружения Выручай-комнаты, ежедневные тренировки и опыты, которые я на себе ставил. Я вспоминал, как впервые вызвал патронуса, как начинал заниматься с Добби, и понимал, что всё в те времена казалось мне другим - интересным и необыкновенным. Сейчас, в конце шестого курса, Выручай-комната была забыта, патронуса я не видел уже много месяцев, а новую магию осваивал только на уроках под руководством профессоров.
   "Наверное, вот так и взрослеют, - думал я. - Перестают интересоваться новым, следуют по накатанной дорожке, развивают пару-тройку навыков, которые доставляют хоть какое-то удовольствие, и превращаются в узких специалистов с каким-нибудь эксцентричным хобби вроде рисования чудовищ или коллекционирования дохлых насекомых. И что мне эта физика чар? Засяду в лаборатории, обрасту бородой, как Дамблдор, заведу круглые очки и буду до конца жизни искать какое-нибудь X-поле или Y-искажение..."
   От этой мысли мне стало настолько страшно, что я вскочил с кровати, испытав настоящий приступ паники. Казалось, будто я уже сижу в проклятой лаборатории, что она, словно хищник, коварная мухоловка, поджидает меня с тех самых пор, как я решил, что физика чар - это мое, и отныне я обречен заниматься одним и тем же до самой смерти. Такая детерминированность была невыносима, я буквально задыхался, впервые в жизни почувствовав клаустрофобию. Натянув джинсы, я вышел из спальни в полутемный коридор, и прохладный воздух слегка привел меня в чувство.
   Подойдя к камину, я уселся в кресло напротив и кинул туда пару волшебных дров. Сердце колотилось как сумасшедшее, но я постарался убедить себя, что все не так ужасно, как кажется. Меня никто не обязывал заниматься физикой, я ничего никому не обещал, а значит, имею полное право передумать и делать, что захочу. Весь вопрос в том, чего же именно мне хочется.
   В голове снова всплыли слова Волдеморта: "Я скажу тебе, зачем ты здесь, иначе ты и дальше продолжишь себя обманывать..." Судя по всему, я действительно был склонен к самообману, действительно не знал, чего хочу, или просто боюсь себе в этом признаться. Вот уж не думал, что существует подобного рода трусость.
   Чья-то тень упала на стену рядом с камином, дрожа в неровном свете огня, и рядом со мной возник всклокоченный Нотт.
   - Ты чего? - мрачно спросил он, остановившись у соседнего кресла.
   - А ты чего? - спросил я, удивленный его появлением. Нотт плюхнулся в кресло и вытянул ноги к огню.
   - Тебе что, кошмар приснился? Вскочил как угорелый, ушел куда-то...
   - Вроде того, - ответил я и неожиданно для себя сказал:
   - Достало всё. Так иногда тошно, что не знаешь, куда деваться.
   Нотт молчал, глядя в огонь.
   - Я здесь как в тюрьме, - продолжал я. - Меня никуда не отпускают, кроме Хогсмида, и даже туда не всегда, особенно летом, когда здесь Макгонагалл распоряжается. А Хогсмид я уже видеть не могу... Это мой Азкабан, - я обвел руками темное помещение. - И мне еще год с лишним сидеть.
   - Ну ты же не просто так сидишь, с охранниками переругиваешься, - ответил Нотт. - Ты учишься. А когда выйдешь, то сможешь делать все, что захочешь.
   - Да не знаю я, чего хочу!
   - А мне кажется, знаешь, - спокойно возразил Нотт. - Точнее, знаешь, как в этом разобраться, как понять, чего тебе хочется. И если ты этого еще не сделал, значит, боишься ответа.
   - Да, наверное, - сказал я, помолчав. - И все равно... уехать бы отсюда подальше, увидеть что-нибудь другое, кроме этих стен!
   - Еще увидишь, - пообещал Нотт. - Еще надоест.
   Ранняя весна означала не только теплую погоду, таяние снегов и всеобщее воодушевление, но и конец учебного года, тревоживший меня весенне-летними неприятностями. Неприятностей хватало и на зельях. Несмотря на внешнее дружелюбие и непосредственность, Слагхорн задавал мне такие составы и письменные работы, материал к которым приходилось выискивать не в учебниках и справочниках, а в специальной периодике за последние несколько лет. С одной стороны, это было полезно, но с другой я не собирался связывать свою жизнь с зельями, и такое рвение со стороны Слагхорна тяготило и раздражало.
   - В целом неплохо, неплохо, - одобрительно говорил Слагхорн, глядя на формулу, выведенную мной после получаса мозгового штурма. - Вот только выделить-то у вас получится, а нейтрализовать - нет. Посмотрите, - он ткнул толстым пальцем в формулу. - Зельеварение, Линг, точная наука, и вы должны подбирать составляющие исходя не из их общей категории, а из конкретных свойств каждого вещества. Кровь бармалейки здесь не годится, поскольку она не обладает нейтрализующими этот яд антителами - бармалейки не водятся в местах обитания прыгающего скорпиона, и у них нет к нему иммунитета. Вы перепутали их с рыжей подковочницей.
   Я не знал, кто такая рыжая подковочница, и уже давно сомневался, что за год мои познания в искусстве зельеварения хоть немного возросли: после уроков Слагхорна в голове скапливались лишь разрозненные факты, поскольку многие зелья я не успел доваривать, а многие формулы так и оставались на бумаге. Вряд ли Снейп был в курсе происходящего, но идти жаловаться я не собирался, хотя иногда очень хотелось.
   В одно из воскресений я отправился в библиотеку писать очередную работу, посвященную реакции Абрамелина и общим принципам приготовления зелий из категории лунных. Через час напрасных попыток разобраться в слоге и терминологии древних трактатов мой мозг не выдержал нагрузки, и я, оставив книги на столе и наложив на них охранное заклятье, пошел искать Флетчера, чтобы стрельнуть у него пару сигарет, которые он умудрялся доставать даже в обстановке тотальной проверки почты.
   Замок оказался почти пустым. Большинство учеников были в Хогсмиде, за исключением студентов пятого и седьмого курса, пребывавших в обычной панике из-за близости экзаменов, так что я отправился на улицу. Выйдя во двор, я заметил медленно бредущую к воротам знакомую фигуру в аврорской мантии.
   - Привет, - сказал я, догнав Тонкс у самого выхода. - Что-нибудь случилось?
   - А, привет, - ответила она и остановилась у ворот. - Да так, ничего... к Дамблдору заходила, а его нет.
   - Выглядишь кошмарно, - продолжил я, испытав внезапную досаду из-за ее унылого вида и затянувшейся депрессии. - Сколько же можно страдать! И кто тебя довел до жизни такой?
   Неожиданно глаза у Тонкс заблестели, и через секунду по щекам покатились слезы. Она отвернулась и начала судорожно шарить по карманам мантии в поисках палочки, чтобы открыть ворота.
   - Значит, я прав! - разозлился я. - Значит, это какой-то придурок тебя целый год доводит!
   - Он не придурок! - захлебываясь слезами, выкрикнула Тонкс, дергая руку и пытаясь достать застрявшую палочку. - Ты ничего не знаешь! Ты не поймешь!
   - Стой! - раздался хриплый голос, и за нашими спинами возник задыхающийся от быстрой ходьбы Филч. - Ты куда это собрался? А ну покажи бумагу!
   Тонкс обернула к нему заплаканное лицо, а я раздраженно ответил:
   - Да никуда я не собрался! Нужен мне ваш Хогсмид.
   Однако Филч остановился у ворот, вознамерившись пресечь любые попытки покинуть территорию без письменного разрешения, и Тонкс, которой так и не удалось вытянуть из кармана палочку, разрыдалась еще сильнее. Я гневно взглянул на скалящегося Филча и ухватил Тонкс за руку.
   - Давай отойдем.
   - Линг, мне надо в деревню...
   - На пять минут.
   Когда мы укрылись от пристального внимания Филча под темными ветвями раскидистого дуба, растущего у железной ограды, я спросил:
   - И кто же этот "он", который не придурок?
   - Ты не поймешь, - повторила Тонкс, утирая платком слезы. - Ты...
   - ... еще маленький, знаю, - я кивнул. - Но я не претендую на понимание твоих чувств, зато могу помочь решить проблему. А судя по твоему чудовищному облику, проблема довольно серьезная.
   Все еще всхлипывая, Тонкс продолжала вытирать глаза, и я спросил:
   - Ты не в Снейпа случайно влюбилась? С ним действительно могут возникнуть сложности.
   Тонкс оказалась настолько сражена этим предположением, что ее серые волосы побелели до самых кончиков.
   - В Снейпа? - изумленно переспросила она. - Ты издеваешься? В этого крокодила?
   Я расхохотался. Тонкс тоже слабо улыбнулась, и ее волосы обрели легкий каштановый оттенок.
   - Просто не могу представить себе идиота, который целый год будет динамить такую девушку, как ты, - объяснил я. - А Снейп вполне на это способен, просто чтобы позлить.
   Тонкс, наконец, перестала плакать.
   - Однако, - усмехнулась она. - Ты уже научился говорить комплименты.
   - Колись, - сказал я. - Кто этот счастливчик-идиот?
   Тонкс подумала пару секунд и ответила:
   - Ты ведь никому не разболтаешь?
   - Кому, например? - спросил я. Тонкс пожала плечами.
   - Ну не знаю... кому-нибудь.
   - Не разболтаю. Давай, не тяни, ты меня уже заинтриговала!
   Тонкс грустно вздохнула:
   - В общем, это Ремус. Только прошу тебя, никому ни слова...
   - О, - сказал я, слегка озадаченный таким ответом. - Люпин? И что же Люпин?
   - Ремус считает, что поскольку он оборотень, мы не можем быть вместе; оборотни, мол, живут только с себе подобными, и он представляет для меня опасность... - Тонкс снова была готова расплакаться. - Он такой... - она быстро вытерла глаза, - такой дурак!
   - Ну, знаешь, - нерешительно сказал я, исполненный легких сомнений в искренности Люпина - слишком уж его возражения напоминали те отмазки, которых я за свое криминальное прошлое наслушался в разговорах между взрослыми ("Детка, ты для меня слишком хороша, я тебе никак не подхожу: меня ждет не дождется Пентонвилль, а моя единственная подруга - вот эта пушка"). - У него всегда были непростые отношения со своей волчьей природой. Но ты все равно не должна так убиваться. От этого только хуже: Люпин понимает, что из-за него ты страдаешь, и чувствует себя виноватым. Если бы ты оставалась веселой и фиолетовой, у тебя бы появилось гораздо больше шансов. Он бы видел, что тебе хорошо, что ты радуешься, следишь за собой, не опускаешь руки, а так... - я пожал плечами. - Получается, он вгоняет тебя в депрессию, испытывает из-за этого чувство вины и единственное решение видит в том, чтобы ты выкинула его из головы. Это замкнутый круг. Тебе надо его как-то разорвать.
   Тонкс слушала меня внимательно, а потом сказала:
   - Ты уж извини, Линг, но сразу видно, что ты ни разу не влюблялся. Я не могу радоваться, даже если умом понимаю, что так будет лучше и для него, и для меня. Во мне просто нет радости, а притворяться я не могу. Но все равно спасибо, что хотел помочь.
   Она развернулась и зашагала к воротам, у которых все еще торчал Филч. Пока я смотрел ей вслед, мне в голову пришла мысль еще об одном средстве, правда, довольно радикальном - она сама могла бы стать оборотнем. В конце концов, если Тонкс принесет на алтарь любви такую жертву, чувство вины Люпина зашкалит за все красные отметки, и он будет вынужден остаться с ней, любит он ее или нет. Однако я понимал, что отчаявшаяся Тонкс вполне могла бы ухватиться за такую идею и воплотить ее в жизнь, найдя кого-нибудь, кто ее укусит, что приведет к непредсказуемым последствиям, в том числе и для меня. Возвращаясь в библиотеку, я порадовался, что эта опасная мысль не пришла мне в голову раньше, когда мы разговаривали, иначе я мог бы не удержаться и поделиться ею с безнадежно влюбленным аврором.
  
   51.
   В этом году я не только не заглядывал в Выручай-комнату, но и редко навещал Хагрида. С самой осени, когда заболел его паук Арагог, все разговоры лесничего сводились только к здоровью своего любимца. Даже самая далекая тема вроде гнезда бурых крыс, которое Хагрид обнаружил в сарае для инструментов, в конечном итоге перетекала в историю рождения, воспитания, жизни и болезни Арагога.
   - Вхожу и слышу - пищат, - рассказывал Хагрид, сидя за столом и периодически подвигая ко мне блюдо с наваленными на него черными сухарями. - Ну, думаю, значит родила. Посмотрел я за лопаты, вижу - копошатся... голые, слепые, холодно им, бедняжкам... - Тут на глаза его набежали слезы. - Холодно... - с болью в голосе повторил он. - Холодно ему сейчас, Арагогу моему, одиноко...
   - Хагрид, у него же целое племя - дети, внуки, правнуки, - начал я, понимая, впрочем, что любые аргументы вряд ли будут услышаны. - Они рядом с ним, поддерживают его... как это принято у пауков. И потом, ему не может быть холодно, у него паутина, и живет он в норе.
   Хагрид кивнул, утирая слезы, а потом вдруг проговорил:
   - Привязался я к нему, Линг, за столько-то лет. Ты, наверное, думаешь - вот, мол, сколько страданий да переживаний из-за какого-то паука, а он мне как родной, понимаешь? Как родной!
   Я молча смотрел на Хагрида, неприятно удивленный его словами. На рациональном уровне его привязанность была понятна, но сам я никогда не испытывал ничего подобного даже к людям, тем более к животным. Это не казалось мне каким-то недостатком - скорее, наоборот, - однако такая точка зрения была характерна лишь для очень небольшого числа людей и оставляла меня в явном меньшинстве.
   - Ты что, - сказал я, - действительно считаешь меня бездушным? С Арагогом я не знаком, поэтому у меня нет к нему какого-то личного отношения, но это не значит, что я не понимаю твоих чувств.
   - Да я ж тебя не упрекаю, - вздохнул Хагрид. - И вообще, Линг, не обращай внимания. Я сейчас сам не свой, думаю об одном и том же, накручиваю себя. Ты пей чай-то, печенье вот бери... - И снова подвинул ко мне тарелку с сухарями.
   В один из весенних вечеров я отправился пообщаться с питонами. Солнце уже почти село, но было еще светло, и я опустился в траву, положив рядом кучку мелко нарезанного мяса и намереваясь в очередной раз просить змей не посягать на соблазнительных крысят, что обитали у Хагрида в сарае.
   "Избалованные стали, - думал я, глядя на то, как пара питонов с неторопливым изяществом глотает принесенное мной угощение. - Наверное, и охотиться-то разучились... Как будут жить, когда я закончу Хогвартс?"
   - Слышал новость? Бейн навещал отшельника Сильвана, - сообщил мне один из питонов, закончив трапезу.
   - Отшельника? - удивился я. - Тут еще и отшельники водятся?
   - Сильван - единственный отшельник в этих лесах, - продолжил питон. - Он кентавр, и вожди племени ходят советоваться с ним, если не понимают небесных знаков.
   - Вот как? - заинтересовался я. - Значит, Бейн увидел что-то непонятное?
   - Значит, увидел, - ответил питон. - Только не спрашивай, что. Мы не любим открыто ползать в местах, где живут кентавры, а к логову Сильвана вообще не подступишься - туда даже комарам путь закрыт.
   - Надо же. - Я задумался. - Может, поговорить с Фиренцем? Он ведь астролог, тоже, наверное, что-то заметил.
   - Поговори, поговори, - сказал питон. - А если будет что важное - дай знать, мы в долгу не останемся.
   - Само собой, - ответил я и уже собрался возвращаться в замок, как тут подал голос второй питон:
   - Кстати, умер тот паук, которого ваш лесник навещает.
   - Ну и дела, - проговорил я. - Хагрид теперь с ума сойдет.
   - Он сойдет с ума, если решит еще раз сунуться в их логово, - сказал второй питон. - И что он нашел в этом страшилище?
   - У него и крысы в сарае живут, - как бы между прочим заметил первый.
   - Не трогайте их, - предупредил я.
   - Да не трогаем мы ваших крыс, - усмехнулся питон. - Мы подождем, пока они подрастут и сбегут в лес - там-то мы их и встретим.
   Оба они засмеялись, развернули свои огненные кольца и исчезли в норах. Я встал и отправился к Хагриду, представляя, какая сцена меня сейчас ожидает.
   - Линг? - удивился Хагрид, открыв дверь на мой стук. - Что-то ты поздновато - скоро девять, пора бы в замок.
   - Слушай, тут такое дело... - начал я, стоя на крыльце, но Хагрид сказал:
   - Да ты заходи, - и втолкнул меня в дом. Сопротивляться столь мощному аргументу было невозможно. Я сам не заметил, как оказался у стола, а Хагрид уже закрыл дверь и возвращался к очагу. Рядом стояло ведро с черными блестящими червяками, которых он насобирал на болоте.
   - Вот, - сказал Хагрид, садясь у камина и кивая на ведро, - завтра с утра понесу Арагогу, очень он их любит.
   - Хагрид, - продолжил я, чувствуя себя крайне неловко, - я сейчас говорил с питонами, и они мне рассказали... В общем, дело в том, что Арагог скончался.
   Хагрид поднял голову, испуганно уставившись на меня, а потом вдруг вскочил и ринулся прочь из дома, опрокинув табуретку, едва не сорвав с петель входную дверь и до смерти перепугав Клыка.
   - Стой! - заорал я и вылетел за ним на улицу. - Хагрид, погоди!
   Но лесничий уже вбежал в лес и исчез в подступающей тьме. До меня донесся лишь яростный хруст ломающихся веток. Я бросился следом, на ходу вытаскивая палочку и пытаясь вспомнить, в какой части леса находится гнездо пауков.
   Впрочем, потерять Хагрида было невозможно даже в темноте - треск от его передвижения слышался прямо по курсу, а спустя полминуты я увидел его самого, бегущего по тропинке, которую он протоптал за месяцы посещения Арагога. Я зажег Люмос и последовал за ним на расстоянии, решив не приближаться, пока мы не доберемся до гнезда - по крайней мере, там он уже не сможет отправить меня обратно.
   Минут через пятнадцать мы достигли участка, где среди холмов и насыпей, в норах и оврагах жило племя Арагога. Тут Хагрид слегка снизил скорость, и я его окликнул. От неожиданности тот подскочил и замер на месте, обернувшись ко мне.
   - Ты что ж это здесь делаешь, а? - возмущенно, но тихо проговорил он.
   - За тобой пошел. Ты ведь хочешь с ним попрощаться?
   - Я хочу его забрать, - буркнул Хагрид, - пока они его не сожрали.
   - Как бы они и тебя заодно не сожрали, - заметил я, но лесничий отмел такую мысль.
   - Пауки меня сроду не трогали, - сказал он, когда мы начали спускаться с холма, обходя повисшую на мертвых деревьях паутину. Свет палочки выхватывал из темноты все новые пряди толстых нитей, огораживающих гнездо, и серые, лишенные коры стволы и ветви, к которым они крепились. До сих пор мы не заметили ни одного паука.
   - Это там, - глухо сказал Хагрид, указывая на проход между двумя невысокими холмами. - Из-за тебя, Линг, мне влетит. Нельзя сюда ученикам.
   - А кто узнает? - спросил я. - Лучше пошли, а то мало ли...
   Хагрид отправился первым, я - за ним. Было ясно, что если паукам вздумается напасть, Хагрид вряд ли позволит причинить им вред, а многие заклинания, годившиеся для человека и млекопитающих, на акромантул не действовали. Паутины вокруг становилось все больше, и вот над нами раскинулся непрозрачный полог, гасивший свет моей палочки плотным, насыщенным мраком. Со всех сторон начал доноситься сухой шорох и быстрое шуршание. Будь я один, я бы долго не раздумывал - в борьбе с такими существами годится только плеть, - но в присутствии Хагрида мне приходилось думать прежде всего о нем и его чувствах к этим созданиям.
   Наконец, мы оказались в большом, изрытом черными норами чашеобразном углублении, со всех сторон окруженном холмами и поваленными деревьями. Моего скудного света не хватало, и я наколдовал светящийся шар, на секунду вспомнив похищенную лесными кентаврами Амбридж. "А нас похитят пауки", мысленно усмехнулся я. Шар взлетел к крыше-паутине и замер, слегка подпрыгивая в воздухе. Несколько секунд пространство перед нами было пусто, а потом из черных отверстий один за другим повалили огромные пауки. Увидев нас, они стали подбираться ближе, и скоро вся котловина оказалась заполнена их большими круглыми телами с волосатыми лапами и блестящими черными глазами. Один внушительных размеров паук приблизился к нам и остановился напротив Хагрида.
   - Наш Отец скончался, - щелкая острыми жвалами, не слишком отчетливо произнес он. - Мы собираемся на поминальную трапезу.
   - Я вам не позволю съесть Арагога! Мы его заберем и похороним честь по чести! - ответил Хагрид, и я встал рядом с ним, мысленно готовый произнести заклинание. Паук переступил всеми ногами.
   - Наш Отец скончался, - повторил он, и хотя речь его была все такой же невнятной, интонации неуловимо изменились, обретя угрожающий оттенок. - И мы освобождены от данного ему слова. Мы обещали, что не тронем тебя, и не трогали, пока он был жив.
   - Ну знаете! - Хагрид начал терять терпение. - Где Арагог? Или отойди с дороги, или я за себя не отвечаю!
   Паук быстро приподнял свое черное волосатое тело и снова опустил брюхо на землю, явно недовольный тем, как разворачивается беседа.
   - Мы даем вам возможность уйти, - произнес он. - В этот печальный день мы не будем на вас охотиться. Но больше не ходи сюда, Хагрид. Мы уважали волю нашего Отца, но перед тобой у нас нет обязательств.
   - С дороги! - рявкнул Хагрид и шагнул к пауку. Замершая перед нами масса качнулась навстречу, словно единый организм, и в ту же секунду я выпустил патронуса.
   Фиолетовая тварь возникла точно между разозленным Хагридом и напряженно застывшим пауком. Патронус угрожающе зашипел, увидев перед собой такую тьму врагов, а потом молниеносным движением схватил паука за голову и поднял над землей, будто это был не здоровенный арахнид в половину его роста, а крысеныш из хагридова сарая.
   - Что за черт! - Хагрид замер, впервые увидев перед собой такое существо. - Линг! Это ты его наколдовал?
   - Это мой патронус, - сказал я. Патронус держал паука, безвольно повисшего у него в лапе, а потом швырнул в толпу и издал пронзительный визг, вытянув голову вперед и сверкая алыми глазами. Пауки не шевелились, словно Бандерлоги, завороженные танцем Каа. Хагрид обернулся, желая мне что-то сказать, но потом передумал, перевел взгляд на многочисленных потомков своего любимца и угрожающе произнес:
   - А ну прочь!
   Патронус прыгнул вперед, и пауки отхлынули в стороны, образовав большой коридор. Делегат арахнидов, с которым патронус так невежливо обошелся, уже выбрался из толпы и подобрался к самому краю прохода. Хагрид последовал за патронусом, расчищавшим ему путь, а я остался у входа в котловину. Паук-делегат неловко попятился к одному из самых больших отверстий, и Хагрид, не мешкая, нырнул прямо туда.
   Я не представлял, насколько Арагог большой, пока не увидел его, переместившись в сознание патронуса. Посреди огромной земляной пещеры вверх ногами лежал паучище размером со слоненка, и каким бы сильным Хагрид не был, вряд ли он смог бы поднять его и вынести наружу.
   Я убрал патронуса, поскольку в пещере, кроме мертвого Арагога, никого не было, и устремился по проходу между пауками, чтобы помочь Хагриду.
   - Ты что! - прокряхтел лесничий, пытаясь сдвинуть Арагога с места. - Зачем сюда пришел? Они ж могли броситься!
   - Теперь не бросятся, - ответил я и направил на паука палочку. Через секунду тот оторвался от земли и повис в воздухе. - Идем.
   Мы покинули логово с летящим, словно демоническое НЛО, Арагогом, однако пауки не шевелились, провожая нас в полном молчании. Когда мы вышли из котловины и покинули владения арахнидов, Хагрид, следивший за тем, чтобы лапы паука не цеплялись за ветки, спросил:
   - Значит, это про тебя тогда в газетах писали - "Патронус-тень в Министерстве"?
   - Да, про меня, - ответил я.
   - И ты отправился туда вместе с Гарри?
   - А ты не знал? - Я был немного удивлен.
   - Не знал, - пробормотал Хагрид и на время умолк.
   Мы возвращались извилистым маршрутом, выбирая такие места, где между деревьев было достаточное расстояние, чтобы Арагог не застрял. Лучи луны рассеивались в густой листве, почти не добираясь до земли, и на путь к дому Хагрида мы потратили значительно больше времени, чем на пробежку до логова пауков.
   Опустив Арагога в траву позади огородных грядок и забора, мы некоторое время в молчании стояли рядом, словно отдавая последнюю дань вождю и прародителю местных акромантул. Наконец, Хагрид глухо произнес:
   - Хоронить буду завтра. А пока пусть полежит здесь.
   Я кивнул и сказал:
   - Ладно, мне пора в замок. Двери, наверное, уже заперли, придется стучать.
   В темноте я не видел лица Хагрида, но его голос выдавал волнение.
   - Хочешь, с тобой пойду? Если что - скажу, я тебя задержал.
   - Спасибо, но лучше я сам. А ты... отдыхай, - ответил я и направился к замку, в котором еще горело довольно много окон.
   К счастью, двери оказались не заперты - вероятно, кто-то из преподавателей вышел на улицу и еще не успел вернуться. Чувствуя себя уставшим и желая побыть в тишине и одиночестве, чтобы поразмыслить о некоторых странностях сегодняшнего вечера, я сбежал вниз по лестнице и нос к носу столкнулся с Филчем, поднимавшимся из подвалов на первый этаж.
   - Ты что это шастаешь по ночам! - в восторге воскликнул Филч, хватая меня за руку. - А ну марш со мной к декану!
   - Пустите, - я попытался отцепиться от настырного смотрителя, но тот уже тащил меня по коридору к кабинету Снейпа.
   Дверь в кабинет профессора была не заперта - Филч громко постучал и, дождавшись приглашения, распахнул ее, втолкнув меня в полутемное помещение. Снейп проверял чьи-то письменные работы, сидя за столом, на котором громоздились желтоватые листы пергаментов.
   - Вот, профессор! - обрадовано начал Филч. - Нарушитель! Поймал его на лестнице - спускался в подвалы... это в двенадцать-то ночи!
   "Да еще одиннадцати нет", подумал я, но ничего не сказал.
   Снейп быстро взглянул на меня и ответил:
   - Ладно, Аргус, отпустите его. Я разберусь.
   - Уж разберитесь, - радостно поддакнул Филч, вдохновленный перспективой чьего-то наказания, и повернулся к двери. - Чтоб впредь неповадно было... а то совсем распустились, делают, что хотят.
   Продолжая бормотать свой обвинительный монолог, смотритель удалился, прикрыв за собой дверь, и я остался наедине с деканом, не испытывая, впрочем, ни малейшего чувства вины, несмотря на его пристальный взгляд и не обещающее ничего хорошего выражение лица.
   - Я жду объяснений, - холодно произнес Снейп, кладя перо на стол.
   Мне не хотелось выдавать Хагрида и навлекать на него неприятности, но еще меньше хотелось врать Снейпу.
   - Был у Хагрида, - ответил я.
   - Сейчас одиннадцать, - сказал Снейп. - Отбой в девять. Что помешало вам вернуться вовремя?
   - У Хагрида проблемы, - уклончиво проговорил я.
   - Проблемы у вас, - парировал Снейп, поднимаясь из-за стола. - И они будут серьезными, если вы продолжите ходить вокруг да около.
   - У Хагрида умер паук, - объяснил я без энтузиазма. - Он расстроился, и мы с ним разговаривали, - я пожал плечами, полагая, что вдаваться в подробности нет смысла. Однако Снейп покачал головой и ответил:
   - Вы надеетесь меня убедить, что вели с ним утешительные беседы? Я жду правды, Ди, и если вы не хотите полного запрета на визиты к Хагриду вплоть до конца экзаменов, у вас есть последняя попытка.
   - У Хагрида умер паук, - повторил я, задетый словами декана, который тоже считал, что понимание чувств окружающих мне недоступно. - Когда он об этом узнал, то побежал в гнездо, чтобы его забрать... чтобы другие пауки его не съели.
   - И вы, конечно же, увязались за ним, - закончил Снейп.
   - Я не увязался, - сказал я недовольно. - Я пошел.
   - Невелика разница, - бросил декан. - К гнезду акромантул запрещено приближаться, и Хагрид ходит туда на свой страх и риск.
   - Он не понимает этого риска, - возразил я. - Он был уверен, что пауки его не тронут.
   Тут я понял, что ляпнул лишнее. Вполне возможно, Снейп спустил бы все на тормозах, если б решил, что наша прогулка была тихой и мирной: пришли, забрали тело и вернулись обратно.
   - Что значит "не тронут"? - Снейп так и впился в меня глазами.
   Я молчал.
   - Что значит "не тронут"? - угрожающе повторил профессор и подошел ко мне ближе.
   - Ну... пауки дали Арагогу слово, что не причинят Хагриду вреда, - неохотно ответил я, коря себя на несдержанность. - А когда Арагог умер, они от него освободились. Они ничего нам не сделали, просто предупредили, чтобы Хагрид больше к ним не приходил, - поспешно добавил я, глядя на Снейпа и подозревая, что вот-вот наступлю на очередную мину-ловушку. - Мы забрали паука и ушли. Тем более он был большой, его пришлось левитировать, а у Хагрида нет палочки...
   - Меня не интересует Хагрид, - процедил Снейп, не сводя с меня глаз. - Меня интересуете вы. Я ваш декан, а не Хагрид; мне, а не Хагриду, держать ответ, если с вами что-то случится. Я надеялся, что вы уже достаточно повзрослели, чтобы вести себя здраво и оставить все свои безумные идеи в прошлом, однако, судя по всему, я ошибался. Вам еще расти и расти!
   При этих словах меня охватила иррациональная, детская обида, и от того сопротивляться ей оказалось выше моих сил.
   - Почему вы все время так обо мне говорите? - выпалил я, с трудом скрывая эту обиду под внешней злостью. - Почему вы всегда говорите, что я сумасшедший, что у меня безумные идеи, что они дикие, и Флитвику это сказали - почему? Я не сумасшедший, не псих, и у меня не безумные идеи! Я всегда думаю прежде, чем что-то сделать, и всегда могу за себя постоять! Не называйте меня так! Я нормальный!
   Снейп смотрел на меня едва ли не с изумлением - вряд ли за всю его преподавательскую карьеру кто-то из учеников позволял себе разговаривать с ним в таком тоне. Но мне было все равно. Я был рассержен и обижен; мне хотелось ругаться, ссориться, и я бы взбесился еще сильнее, если б Снейп не повелся на мою бессознательную провокацию, отделавшись саркастическим замечанием, на которые он был мастер. Возможно, для нас обоих это стало бы лучшим выходом, однако мои слова его задели. Изумление быстро сменилось гневом, и он проговорил:
   - Не льстите себе, Ди! Только в вашу голову могла прийти мысль о том, чтобы испытать на себе смертельное проклятье, не зная, как его остановить, и никто, кроме вас, не накладывал на себя Круциатус, чтобы, как вы выразились, понять! Вы слишком любите ходить по краю, а между тем ваша жизнь давно уже не в ваших руках...
   - Моя жизнь - в моих руках!
   - ... и вы не имеете никакой власти над тем, что в ней происходит! - продолжал Снейп, будто не замечая моих слов. - А если вы думаете, что можете жить так, словно впереди у вас гарантированное будущее, не неся перед собой ни малейшей ответственности за бессмысленный риск, то в вашей ситуации это и есть настоящее безумство, и никаким другим словом это не назвать!
   - Я несу ответственность и всегда знаю, что делаю! - окончательно разозлился я. - Моя ситуация здесь не причем! А это будущее - оно есть, и оно гарантировано!
   - Это книги, Ди! - яростно крикнул Снейп. - Книги и слова! Вы забили себе голову красивыми, но опасными идеями, которые лишают вас возможности оценивать происходящее здесь и сейчас! Вы наплевательски относитесь к жизни, полагая, что их у вас еще много, но оттуда никто никогда не возвращался! Ясно вам это или нет? Никто и никогда!
   Я собирался ответить, что жизнь тела и жизнь духа - разные вещи, но внезапно меня охватило странное, доселе незнакомое ощущение понимания. Возможно, в этом было немного магии - в конце концов, полтора года на уроках окклюменции наши сознания взаимодействовали на более глубоком уровне, чем вербальный, а сейчас мы оба были открыты, охваченные сильными эмоциями и забыв обо всех своих защитах и предосторожностях.
   Я понял, что Снейп прав: я действительно не желал оценивать происходящее здесь и сейчас, увлеченно размышляя лишь о вероятностях развития событий или об их истоках. И еще я понял, что Снейпу не все равно, что со мной происходит - ярость, крики и злость были для него единственным способом выразить свое неравнодушие к моей судьбе, до которой, по его мнению, мне не было дела. Осознание этого прогнало и обиду, и возмущение - за всю мою жизнь еще никто не беспокоился и не переживал за меня.
   Профессор некоторое время смотрел мне в глаза, словно ожидая ответной реакции, а потом, ощутив перемены, произошедшие в моем настроении за эти несколько секунд, взял себя в руки и вернулся за стол. Схватив перо, он уставился на лист пергамента и некоторое время молча сидел, глядя в одну точку.
   - Идите, - наконец, бросил он, не поднимая глаз. - Вам уже семнадцать, и я не вижу смысла наказывать вас, будто первокурсника. Тем более это бесполезно. Уходите. Разговор окончен.
   С тяжелым сердцем я вышел из кабинета и потащился в спальню. Время приближалось к полуночи, и слабо освещенная гостиная Слизерина была почти пуста. Пирс и Флетчер спали, один Нотт сидел на кровати, читая пособие по арифмантике, но когда я вошел, он, по своему обыкновению, ни о чем меня не спросил. Сняв мантию и рубашку, я взял полотенце и отправился в душ.
   Остановившись у раковины, я повесил полотенце на крючок и бросил взгляд на висевшее над умывальником зеркало. "Что они видят? - подумал я, разглядывая свое отражение. - Что я эгоист, который думает только о себе? И это правда, именно так я себя и веду... А я, что вижу я? - Я посмотрел на себя едва ли не с отвращением. - Ничего. Ни целей, ни желаний, ни убеждений. Чего стоят все мои знания, если до сих пор я не понимал, что есть люди, которым на меня не наплевать?"
   Но понять это было сложнее всего. В прошлом все беспокойства в мой адрес носили негативный характер: люди тревожились, чтобы я не сделал плохого другим. Но впервые кто-то беспокоился, чтобы плохое не случилось со мной. Это было странно, и это было тяжело. Я словно лишился части свободы, возможности полноправно распоряжаться своей жизнью так, как мне того хотелось. Однако час был поздний, и решив, что для самокопания у меня еще найдется время, я умылся и вернулся в спальню, где Нотт продолжал читать свою книжку. Укладываясь, я вспомнил о словах змей. "Фиренц, - думал я, погружаясь в сон. - Надо будет к нему заглянуть".
   Разговор с кентавром состоялся только в середине мая, поскольку преподаватели буквально завалили нас контрольными и самостоятельными работами, так что свободное от лекций время я, как и многие другие, проводил в библиотеке. Разузнав у Пирса о характере Фиренца, я пришел к выводу, что вряд ли смогу добиться от него подробностей, поскольку кентавр был довольно скрытен, но рискнуть все же стоило.
   В одну из пятниц я дождался конца урока шестикурсников и зашел в класс, когда его покинули все ученики. Стоя посреди преображенного помещения, представлявшего собой небольшой участок луга, Фиренц сортировал полученные письменные работы.
   - Сэр... - начал я, приблизившись к кентавру. Тот оторвался от своего занятия и глянул на меня сверху вниз. - Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Меня зовут Линг Ди, и я не посещаю ваши уроки, но...
   - Я знаю тебя, - прервал меня Фиренц. - На лето ты остаешься в замке. Ты змееуст.
   "Отлично, - подумал я. - Меньше объяснений".
   - Да, - я кивнул. - Я змееуст и время от времени общаюсь с магматическими питонами, которые недавно рассказали мне, что вождь Бейн ходил к отшельнику Сильвану.
   При этих словах Фиренц помрачнел.
   - Еще они объяснили, что кентавры обращаются к нему, если видят какие-то непонятные знаки. Я хотел спросить, сэр, что такого увидел Бейн и... может быть, вы это поняли?
   Фиренц некоторое время молча смотрел на меня, а потом проговорил:
   - А змеи тебе не сказали?
   - Нет, откуда им знать? - слегка удивился я. - По их словам, у жилища Сильвана даже комары не летают.
   - Кентавры следят за звездами, а змеи слушают токи земли, - ответил Фиренц. - Магматические питоны способны добираться до таких глубин, где камень начинает плавиться. Эти змеи слышат голоса земли и не хуже нас могут предсказывать грядущие катаклизмы. Вероятно, они тоже что-то почувствовали и не зря завели с тобой этот разговор. - Кентавр медленно пошел по примятой траве, я последовал за ним. - К Сильвану действительно не подступиться - он могущественный маг, его владения укрыты множеством чар, и змеи не смогли бы подползти достаточно близко, чтобы услышать, о чем говорил с ним Бейн. Поэтому они решили узнать мое мнение и послали тебя.
   - Они меня не посылали, - сказал я, немного уязвленный таким видением моей роли. - Я пришел сам.
   Кентавр только усмехнулся.
   - Разумеется, сам, - ответил он. - Так оно и задумано.
   Было ясно, что Фиренц невысокого мнения о натуре змей.
   - Знаки говорят о приближении, - продолжил кентавр, не глядя на меня и словно размышляя вслух. - О приближении силы, одновременно скрытой и явной, несущей мир и войну, силы, которая изменит устоявшийся порядок вещей. Эту силу сложно определить, она неуловима и не обладает формой. Сейчас она невелика, но быстро растет и однажды достигнет глобальных масштабов. - Фиренц бросил на меня быстрый взгляд. - Передай им это. Точнее я сказать не могу.
   Через пару дней я заглянул к Хагриду. После нашего приключения с пауками его отношение ко мне изменилось. Хотя я помог ему спасти тело Арагога от сородичей, и теперь у Хагрида была возможность ежедневно навещать могилу арахнида за огородом, мой патронус, подчинивший себе пауков, произвел на лесничего гнетущее впечатление. Наверное, он ассоциировал его с Темными искусствами, хотя связь эта была условной, что признавала даже такая консервативная газета, как "Ежедневный пророк". Так или иначе, Хагрида, не умевшего скрывать своих чувств, мое присутствие теперь смущало, и я был настолько этим удивлен, что даже не мог обижаться. Однако навязывать ему свою компанию или выяснять, какая блоха его укусила, я не собирался и заходил с тех пор лишь по делу.
   - Привет, - сказал я, подойдя к ограде, за которой наш лесничий сооружал кормушку для плоских ежей. - Хотел у тебя кое-что узнать.
   Хагрид прекратил колотить молотком по гвоздю и обернулся ко мне.
   - Ты знаешь кентавра Сильвана?
   - Сильвана? - переспросил Хагрид. - Знать не знаю, но слышать - слышал. А что?
   - Да так, просто интересно, - ответил я. - Ты никогда не бывал в его краях?
   - Откуда ж мне знать, где они, его края? - удивился Хагрид. - Он вроде как самый сильный маг среди кентавров и никого, кроме них, к себе не подпускает. Может, он у гор живет, а может, здесь, под боком, да только мы его не видим.
   - Ну, под боком - это вряд ли, - пробормотал я, предполагая, что в этом случае мой патронус заметил бы наложенные чары. - Ладно, пойду дальше...
   Хагрид вернулся к своему занятию, а я отправился искать змей, уже почти веря Фиренцу, что питоны и в самом деле намеренно рассказали мне о Бейне и отшельнике, чтобы сверить свои наблюдения с наблюдениями других прорицателей.
   Питоны не заставили себя ждать - вероятно, они караулили мое появление, надеясь услышать, что Фиренц думает о грядущих событиях.
   - Я узнал, - первым делом сказал я, садясь в траву и глядя на то, как две змеи выползают из своих нор и приближаются к моим ногам.
   - Мы на тебя надеялись, - ответил один питон, поднимаясь над землей, словно кобра. - Так что же заметили кентавры?
   - А что заметили вы? - спросил я. Змеи переглянулись и, к моему удивлению, рассмеялись.
   - Фиренц сказал - вы слушаете голоса земли и тоже что-то знаете, - продолжил я.
   - Сначала ответь, что увидел кентавр, - произнес питон. - Может, нам и добавить будет нечего.
   Я передал его слова, однако на змей они не произвели впечатления.
   - Ну конечно, - проворчал второй питон. - Всегда у них так - красивые абстракции, вселенский пафос... Сказал бы просто - грядут большие перемены.
   - Это Волдеморт, - предположил я. - Это про него пророчество.
   - Во-первых, человеческий детеныш, это не пророчество, - ответил питон. - Пророчество - вещь эфемерная, а здесь все четко и ясно, как в планетарных циклах.
   - Скорее, как в кометных циклах, - уточнил второй питон. - Только теперь комета не пролетит мимо - она врежется!
   Змеи снова развеселились. Когда питоны начинали изъясняться такими аллегориями, смысл их фраз казался мне не более понятным, чем уроки Трелони.
   - А что во-вторых? - спросил я.
   - А во-вторых, кентавр тебе больше ничего не говорил? - осведомился питон. Я отрицательно покачал головой.
   - В таком случае, советую сходить к нему еще раз. Он тебе не все рассказал.
   - Я вам что, мальчик на побегушках? - возмутился я. - Вы знаете больше него, вот и рассказывайте!
   - Ты нас тогда вопросами замучаешь! - ответил второй питон. - Лучше уж пытай своего кентавра.
   Возвращаясь в замок, я не знал, смеяться мне или злиться - у магматических питонов оказалось весьма своеобразное чувство юмора. Решив не откладывать визит к Фиренцу, на следующий же день после уроков я отправился к нему.
   Кентавр посмотрел на меня безо всякого удивления, словно был уверен, что рано или поздно я вернусь.
   - Змеи сказали, что это не все, - проговорил я, глядя на Фиренца. - Что вы еще что-то знаете.
   - Как и они, - задумчиво ответил кентавр. - Как и они.
   Он сделал пасс рукой, и в классе начало стремительно темнеть. Потолок превратился в звездное небо, но оно оказалось непохожим на то, что видели мы над Хогвартсом. Здесь было гораздо больше звезд, а широкий Млечный Путь представлял собой почти сплошную сверкающую полосу. Кентавр проделал следующий жест, и один из участков этой картины внезапно увеличился, заняв все пространство потолка.
   - Смотри, - сказал Фиренц и начал указывать на отдельные звезды, которые сразу же вспыхивали голубыми, красными и желтыми цветами. Я смотрел, но ничего не понимал. Наконец, кентавр опустил руку. На черном небе горело теперь не меньше дюжины разноцветных огоньков.
   - Эти звезды, их взаимное расположение, сочетание их величин и некоторые иные факторы говорят о приближении силы - силы одновременно разрушительной и созидающей, несущей в этот мир перемены, последствия которых я не в силах просчитать. - Кентавр опустил голову и посмотрел на меня. - В созвездии этой силы, змееуст, есть и твоя звезда.
  
   52.
   Чем ближе становились экзамены, тем больше времени я проводил в библиотеке. Письменных заданий было много, а требования, которые предъявляли к ним учителя, казались чересчур завышенными даже на мой взгляд. Часто вместе со мной в библиотеке сидела и Луна, готовясь к сдаче С.О.В. Обычно она располагалась за столиком впереди, чтобы нам было удобнее общаться - иногда у нее возникали вопросы, а иногда кто-то из нас находил в книгах смешное или интересное.
   - Взгляни, - повернулась она ко мне в один из вечеров, протягивая небольшую книгу и указывая на верхний абзац. - Ты знал об этом?
   Я посмотрел на текст, но только успел прочитать первые слова: "Дикая охота, вооруженные всадники на черных...", как монета, которую я до сих пор носил на шее, стремительно начала теплеть. То же почувствовала и Луна. Вытащив монетку, она повертела ее в руках.
   - Наверное, что-то случилось. - Она взглянула на часы. - Скоро девять, странно. Ты пойдешь?
   - Пойду, - ответил я и начал складывать конспекты в рюкзак. - А куда? В Выручай-комнату?
   - Нет, к входу в Большой зал, - Луна забрала свой учебник, развернулась и принялась собираться.
   Сдав книги мадам Пинс, мы спустились на первый этаж и направились к указанному месту встречи. Мне представлялось, что сейчас я увижу толпу из тех, кто ходил в прошлом году на уроки Поттера, однако у дверей толклись всего несколько гриффиндорцев - брат и сестра Уизли, Гермиона и Лонгботтом. Завидев нас, Гермиона, нервно сжимавшая палочку, с облегчением вздохнула.
   - Мы уже начали бояться, что вообще никто не придет, - сказала она, когда мы остановились рядом.
   - Что-то произошло? - спросила Луна.
   - Нет, ничего, - начала Гермиона, переводя взгляд с Луны на меня и обратно. - Просто...
   Она замялась и посмотрела на Рона, однако тот молчал, недовольно косясь на меня.
   - Дамблдор с Гарри ушли по делам, - наконец, решилась Гермиона, - и Гарри просил нас проследить, чтобы в школе в это время было спокойно.
   - То есть мы должны патрулировать этажи? - Луна немного удивилась. - По-моему, это как-то странно.
   Гермиона собиралась ответить, но тут встряла Джинни, которую, вероятно, не так напрягало мое присутствие:
   - Нет, Луна, мы должны не просто патрулировать этажи. У Гарри идея фикс, будто Малфой что-то затевает и может провернуть свое дело, пока Дамблдора нет в школе. Не знаю, насколько это реально, но в любом случае имеет смысл подстраховаться.
   - Гарри весь год подозревает Малфоя, - проговорила Гермиона. - Он считает, что Кэти Бэлл - его рук дело, и та бутылка с медовухой, которой Рон отравился, тоже.
   - Почему вы мне об этом не сказали? - я с досадой взглянул на Гермиону. - Нотт еще в октябре заметил, что с Малфоем что-то происходит! Я бы придумал, как разузнать.
   - Нам казалось, что... - начала Гермиона, но Джинни снова ее перебила:
   - Да они ему просто не верили. К тому же, если бы Гарри хотел обсудить это с тобой, он бы обсудил.
   Я промолчал, сразу вспомнив наш старый разговор с Блэком, диалог с Люпином после возвращения из Министерства и слова Дамблдора, сказанные во время нашей последней встречи, когда он дал мне понять, что многие в Ордене не доверяют Снейпу, несмотря на ту работу, которую он для него выполняет. Впрочем, сомнения в мой адрес не вызвали у меня никаких эмоций - ничего другого я не ожидал. Гораздо менее приятным оказался тот факт, что я не прислушался к словам Нотта, не обратил на них никакого внимания. Что ж, на ошибках учатся - главное, чтобы не оказалось слишком поздно.
   - И какой у вас план? - поинтересовалась Луна.
   - Думаю, Невилл и Рон должны пойти к Выручай-комнате, - сказала Гермиона, - поскольку Гарри считает, что Малфой занимается своими делами именно там. Линг мог бы патрулировать седьмой этаж - лестницу и район кабинета директора, - она посмотрела на меня.
   - Только возьмите с собой Джинни, - посоветовал я Лонгботтому, представляя, во что может вляпаться эта парочка, если рядом с ними не будет опытного бойца, и отправился в подвалы забросить в спальню набитый книжками рюкзак.
   "Дамблдор и Поттер свалили куда-то на ночь глядя, - думал я, пока спускался по лестнице и шел коридором к нашей гостиной. - К чему такая спешка? Уж не нашел ли он очередной крестраж?" Вероятно, моя теория насчет небольшого числа людей, знающих о тайне Волдеморта, оказалась не слишком правдоподобной. Вот и Поттер с компанией могли быть в курсе... Оставив рюкзак на полу в спальне, я сбросил мантию и отправился наверх. У дверей в Большой зал уже никого не было, и я начал подниматься на седьмой этаж, размышляя, как объяснить свои вечерние шатания преподавателям, если кто-нибудь из них повстречается на моем пути.
   Не успел я добраться до четвертого этажа, как меня нагнала Луна.
   - Линг, подожди... - она оперлась рукой о перила, пытаясь отдышаться. - Гарри... он оставил нам "Феликс", сказал, чтобы мы его разделили, на всякий случай, если что-то случится. - Луна протянула мне маленький флакон, на дне которого оставалось немного зелья. - Твоя доля.
   - Жаль, что тебе пришлось зря бегать, - сказал я, - но "Феликс" мне не нужен. Сам как-нибудь справлюсь. Допей лучше ты.
   - Я уже пила, - ответила Луна, с недоумением глядя на меня. - А почему ты не хочешь?
   - Потому что он мне не нужен, - повторил я. - Верни Гермионе, может, пригодится. А еще лучше - допей.
   - Ладно, как знаешь, - Луна пожала плечами, сунула флакон в карман мантии и начала спускаться обратно.
   Через пару минут я добрался до седьмого этажа, обошел на всякий случай все коридоры поблизости от кабинета Дамблдора, не преминув пройтись перед горгульей, которая при виде меня демонстративно отвернулась, и уселся на один из подоконников неподалеку от лестницы.
   Через десять минут такого времяпрепровождения я пожалел, что не взял с собой книжку, а еще через полчаса глаза мои начали слипаться. Я поднялся и снова прошел по коридорам, начиная подозревать, что гриффиндорцы послали меня сюда специально, чтобы в мое отсутствие обтяпать какие-нибудь свои дела. Однако, возвращаясь к окну, я услышал приглушенные голоса, доносившиеся с площадки подле директорского кабинета, и немедленно вытащил палочку.
   Осторожно выглянув из-за угла, я увидел Макгонагалл, рядом с которой стояли Люпин, Тонкс и молодой мужчина, знакомый мне по дому Блэка - один из старших братьев Уизли. "Макгонагалл, - подумал я с досадой. - Покажись я ей - и привет, отправит вниз, а то и решит, что я что-нибудь затеваю..." Отсюда было не слышно, о чем разговаривает эта четверка, но, к моей радости, через несколько долгих минут Люпин, Уизли и Макгонагалл направились к лестнице, оставив Тонкс в одиночестве рядом с горгульей. Выждав еще немного, я вышел из-за угла и позвал ее.
   Тонкс мгновенно обернулась, нацелив на меня палочку. Я оценил ее реакцию.
   - А вас там неплохо учат, - заметил я. Тонкс мое появление очень удивило.
   - Ты что здесь делаешь? - воскликнула она.
   - То же, что и ты.
   Тонкс подошла ко мне и критично осмотрела с ног до головы.
   - Ученики сейчас должны десятый сон видеть, а не по коридорам шататься.
   - Нас тут много шатается, - неопределенно ответил я. - Кстати, ты заметила, что в этом году мы с тобой довольно часто остаемся наедине?
   Тонкс вытаращила на меня глаза. Я засмеялся.
   - Шуточки шутишь? - с обидой в голосе проговорила Тонкс. - Смеешься над бедной девушкой?
   - Вижу, Люпин все еще сопротивляется, - заметил я, кивая на ее унылые серые волосы. Тонкс легонько ткнула меня палочкой в плечо.
   - Не твоего ума дело, - ответила она. - Давай-ка, раз уж ты здесь, пройдемся по этажу, а потом заглянем на шестой.
   - Я только что все осматривал, - сказал я. - Никого там нет, кроме пьяных монахов.
   Тонкс отчего-то усмехнулась и подтолкнула меня вперед.
   - Пошли-пошли. Ты просто не знаешь, куда смотреть.
   В третий раз обходя одни и те же коридоры, я на всякий случай поинтересовался у Тонкс, как зовут Уизли, который пришел сюда вместе с ней и Люпином.
   - Это Билл, - ответила Тонкс. - Вы же виделись на Гриммо. - Она помолчала и добавила:
   - Скоро женится. Помнишь Флер?
   - Нет, - сказал я.
   - Участвовала в Тремудром турнире от Бэльстека, - пояснила Тонкс. Я все равно не помнил, а потому промолчал. Вероятно, Тонкс хотелось поговорить о свадьбах и счастливых парах, однако я решил не заводить разговоров на тему Люпина, помня о своей идее предложить ей стать оборотнем и о том, что иногда сперва говорю и только потом думаю.
   Вернувшись к лестнице, мы начали спускаться на шестой этаж и почти в самом ее низу встретили Люпина. При виде меня он не выразил никакого удивления и обратился к Тонкс:
   - Билл пошел на первый. Сходи на третий, к статуе.
   Я собрался было с ней, но Люпин придержал меня за плечо:
   - Подожди, нам надо поговорить. Идем наверх.
   Тонкс поглядела на нас с любопытством, но ничего не сказала и отправилась дальше. Люпин отпустил мою руку и начал подниматься; я последовал за ним. Оказавшись на седьмом, он остановился и спросил:
   - Ты знаешь, куда ушел Дамблдор?
   - Нет, - ответил я. Люпин помолчал, не сводя с меня глаз.
   - А кто еще из учеников дежурит?
   - Все, кто были в Министерстве.
   - И Гарри?
   - Он не дежурит... насколько мне известно, - с подозрением ответил я. С чего бы это Люпину устраивать мне такой допрос? Однако тот слегка улыбнулся и сказал:
   - Это я, Линг. Если хочешь, покажу тебе патронуса, он у меня не изменился.
   Помедлив, я проговорил:
   - Ладно, не надо. Просто странные вопросы.
   - Раньше студенты нам не помогали, - заметил Люпин и бросил взгляд в сторону лестницы. - Ну хорошо, пойдем, осмотрим тут все, - он повернулся к крылу, где мы с Тонкс еще не были, и неторопливо зашагал по коридору. Какое-то время мы шли молча, а потом Люпин сказал:
   - В тот раз ты неправильно меня понял. Я имел в виду совсем другое.
   - Мне уже все равно, - ответил я, но прозвучало это не слишком вежливо, и я быстро добавил:
   - Просто меня больше не напрягает, доверяют мне или нет. Это пройденный этап.
   Люпин проговорил:
   - Если тебе все равно, доверяют тебе или нет, значит, ты сам никому не доверяешь.
   "Надо же, - подумал я с удивлением. - А ведь он прав". Посвятив какое-то время оценке этого утверждения, я ответил:
   - Видимо, да. Но это проще: никому не доверяешь - ничего не теряешь.
   Люпин покосился на меня и ответил:
   - Тебе еще не рано так думать? Не пойми меня превратно, я имею в виду не физический возраст, а личный опыт. Обычно подобные убеждения вырабатываются годами утрат. Но если это говорит человек в семнадцать лет... - Люпин замолчал, пытаясь сформулировать свою мысль так, чтобы между нами снова не возникло недопонимания, и я воспользовался паузой для объяснений:
   - На самом деле это опыт, только он касается жизни до Хогвартса.
   Люпин снова взглянул на меня уже с большим вниманием.
   - Я знаю, ты жил в интернате... - осторожно начал он, но я быстро перебил:
   - Нет, дело не в отсутствии родителей, не в интернате и тем более не в усыновлении. Наверное, Дамблдор вам просто не рассказывал.
   Люпин выглядел слегка потрясенным.
   - Никакой магии, только логика, - объяснил я, давая понять, что даже не собирался читать его мысли. - Интернат, потери, неудачный опыт общения со взрослыми... Выводы предсказуемые и неправильные. Все проще: несколько лет на улице, криминальные круги, полиция - что называется, школа жизни.
   Люпин собрался что-то ответить, но не успел сказать и слова, как в одном из боковых коридоров послышался громкий топот, словно по нему неслось с десяток человек. Выхватив палочки, мы осторожно приблизились к повороту и едва не столкнулись с Невиллом, Джинни и Роном.
   - Малфой! - выпалил Рон, тыча пальцем туда, откуда они только что прибежали
   - Он привел Пожирателей! - крикнула Джинни. - Из-за этого проклятого порошка мы даже не поняли, сколько их было!
   Не успела она договорить, как Люпин молча взмахнул палочкой, и перед нами возник его патронус, серебристый пес, который мигом исчез, посланный к Тонкс или Биллу Уизли. После этого Люпин повернулся к гриффиндорцам.
   - Как они оказались на седьмом? - в тревоге спросил он. - Ведь прилететь они не могли.
   - Через Выручай-комнату, - ответила Джинни, - хотя мы не знаем, как именно. Малфой рассыпал порошок мгновенной тьмы, но у него была эта рука...
   - Которая дает свет тому, кто ее держит, - вставил Рон.
   - ...и мы их потеряли, - с досадой констатировала его сестра. - По крайней мере, они не пошли вниз, иначе бы вы с ними встретились.
   Люпин то и дело посматривал в сторону коридора, ведущего к лестнице, ожидая, когда поднимутся Билл и Тонкс, и можно будет отправиться на поиски Пожирателей. Я был готов идти хоть сейчас. Джинни взглянула на меня и сказала:
   - Видел бы ты свое лицо.
   - А что с ним такое?
   - На нем написано сча-астье, - язвительно протянула она.
   - Что ты имеешь в виду? - возмутился я, готовый разозлиться по-настоящему. - Думаешь, я знал? Думаешь, я...
   - Да нет, нет, успокойся, - усмехаясь, перебила меня Джинни. - Просто ты уже там, на поле боя, машешь своей плетью.
   - Никакой плети, - тут же сказал Люпин, поворачиваясь ко мне. - Ты понял, Линг? Никакой плети. Здесь для нее слишком тесно, слишком много людей. И еще...
   В эту секунду в коридоре раздались звуки шагов, и через несколько секунд к нам подбежали Тонкс и старший Уизли.
   - А вы тут как оказались? - изумленно воскликнул Билл, увидев брата и сестру, однако те не успели ему ответить, поскольку слово решительно взял Люпин.
   - Билл, Тонкс и Невилл с Роном идут вдоль восточной стены до Астрономической башни. Мы - по западному коридору вам навстречу. Кто увидит их первыми, высылает патронуса. Всё, разошлись.
   Разделившись, мы направились в разные стороны. Люпин не спешил, идя тихо, с осторожностью заглядывая в каждое ответвление и не давая никому из нас себя обгонять. Я следовал за ним, испытывая приятное волнение в предвкушении грядущей стычки с Пожирателями.
   Прошло не более минуты, и откуда-то издалека до нас донесся металлический грохот, словно на пол упали тяжелые доспехи, а еще через мгновение прямо перед нами возник сверкающий четвероногий зверь, сказавший голосом Тонкс:
   - Мы у Астрономической башни. Их от шести до восьми. Трое бегут к вам.
   - Вперед, - приказал Люпин и, уже не медля, бросился по западному коридору.
   Мы добежали до самого его конца, так никого и не встретив, и повернули вправо. Отсюда уже были слышны звуки битвы, а в свете факелов виднелись надвигающиеся клубы белой пыли. Люпин нырнул в ее плотное облако и почти сразу пропал из виду.
   - Джинни! - Я обернулся, ища глазами гриффиндорку.
   - Я здесь, - она мигом оказалась рядом.
   - Где Луна с Гермионой? - спросил я. При такой плохой видимости мы уже не могли бежать, рискуя в клубах пыли столкнуться с Пожирателями, а потому перешли на шаг.
   - Внизу, - кратко ответила Джинни. - Эй, аккуратнее...
   Я резко остановился, заметив мелькнувшую впереди тень, однако кем бы этот человек ни был, он свернул в один из узких коридоров и скрылся в темноте.
   Снова раздался грохот, послышались крики, и не успели мы сделать нескольких шагов, нам навстречу выскочили трое незнакомых людей в мантиях с накинутыми на голову капюшонами. Не сговариваясь, мы выстрелили замораживающими, хотя мне очень хотелось воспользоваться чем-нибудь посерьезнее. Шедший первым высокий Пожиратель стремительно вскинул руку, выставив щит и прикрыв им себя и своих спутников, после чего двое других принялись палить в нас белыми молниями парализующих проклятий.
   Джинни мигом закрыла нас Протего. "К дьяволу Люпина и его предосторожности", ожесточенно думал я, концентрируясь и стараясь не обращать внимания на то, что под ударами молний щит Джинни постепенно утрачивает стойкость.
   К счастью, Пожиратели сыпали проклятиями не по очереди, а синхронно друг с другом, и до скорости, с которой дрался со мной в больнице Крауч, им было далеко.
   - Снимай! - крикнул я, когда очередные молнии врезались в щит Джинни. Она послушно махнула палочкой, а я тем временем прочертил в воздухе длинную косую полосу, вспыхнувшую холодным голубым светом.
   - Щиты! - проревел высокий Пожиратель, и из полосы на него хлынул целый дождь длинных тонких игл того же голубоватого света, что она сама. Иглы вылетали столь стремительно, что впивались в каменную кладку и застревали в картинах, обитатели которых к тому времени разбежались. Иглы не могли проникнуть сквозь Протего, но не позволяли нашим противникам высунуться из-за щита, чтобы напасть.
   Пока я старался сделать напор своего заклинания сильнее и отогнать Пожирателей назад, Джинни, прижимаясь к стене, начала стрелять, целясь по ногам, из-за чего троица ускорила свое отступление. Коридор начал поворачивать; один из Пожирателей вдруг отскочил куда-то вбок и исчез из виду. Очевидно, мы приближались к башне, а потому начинали утрачивать позиционное преимущество: иглы надо было убирать, иначе мы могли ранить кого-то из своих. Поняли это и Пожиратели, то и дело оборачиваясь назад и пытаясь разглядеть в тумане летающей крошки, что происходит за спиной.
   Увлеченные преследованием, мы совершенно забыли о том, что и нам не мешало бы обращать внимание на свои тылы. Когда между мной и Джинни с треском пролетела оранжевая молния, от неожиданности я едва не утратил контроль над своим заклинанием.
   - Убери эти чертовы иглы! - раздался над моим ухом разозленный голос Люпина. - Ты не даешь нам выйти в коридор!
   Джинни хихикнула. Я махнул палочкой, голубая полоса исчезла, иглы попадали на пол, и Пожиратели ринулись прочь по направлению к Астрономической башне.
   - Никакой самодеятельности! - приказал все еще сердитый Люпин. - Их надо обездвижить, а не убить!
   "Ну конечно!", подумал я, однако промолчал.
   - Двигайтесь осторожно, - произнес Люпин уже спокойнее, - и не забывайте, что вас могут обойти.
   Не дожидаясь нашего ответа, он развернулся и скрылся в проходе, куда до этого сбежал один из Пожирателей. Джинни взглянула на меня.
   - Пошли? - полувопросительно сказал я.
   - И почему мне кажется, что ты не слишком доволен правилами игры? - усмехнулась Джинни.
   - Люпин - перестраховщик, - ответил я, прислушиваясь к треску молний и глухому стуку падающих каменных осколков. - Кажется, там серьезная драка.
   Спустя недолгое время мы оказались у площадки перед лестницей на Астрономическую башню, однако из-за клубов пыли и каменной крошки не могли разглядеть происходящего. У выхода из восточного коридора мелькали тени и яркие вспышки; прямо перед нами валялось несколько каменных осколков, а на полу неподалеку от лестницы лежал человек.
   - Давай туда, - я указал Джинни в сторону восточного коридора.
   - А ты?
   - Посмотрю, кто там лежит.
   Джинни, закрывшись Протего и держась ближе к стене, направилась к месту схватки, а я подбежал к человеку и присел рядом. Его лицо с открытыми глазами, присыпанное серой пылью, оказалось мне не знакомо, и я с облегчением вздохнул, собираясь подниматься, как вдруг в полуметре от меня с треском пролетела зеленая молния и врезалась в стену за спиной. Я перекатился через мертвеца и, пригибаясь, добрался лестницы на башню.
   Из сумрака на середину площадки вынырнул здоровенный светловолосый Пожиратель, яростно и беспорядочно махавший палочкой во все стороны. Он ни в кого не целился, но частота и скорость его заклятий были просто невероятными. От стен отваливались куски камней, с потолка сыпался град осколков. Прикрывшись щитом, я двинулся вдоль стены к восточному коридору, откуда в очередной раз донеслись крики; кто-то невидимый выстрелил из темноты в Пожирателя, однако выпущенная молния столкнулась с одной из молний блондина и рассыпалась дождем тусклых желтоватых искр.
   Я добрался почти до середины стены, как вдруг из клубов пыли к ногам огромного Пожирателя вылетели двое сражавшихся врукопашную. Блондин отскочил назад, заняв позицию у входа в западный коридор и ни на секунду не прекращая свой сумасшедший бой. Несколько молний ударили в мой щит, и я был вынужден отступить еще дальше в надежде найти какое-то укрытие, где, наконец, можно будет снять Протего и начать драться.
   Кто-то пронесся мимо меня и взлетел по лестнице на башню; за ним последовало еще несколько человек, в том числе и дравшийся на полу седоволосый мужчина. Его соперник остался лежать посреди площадки. Пожиратель у западного коридора все так же сыпал заклятьями, однако расклад сил уже изменился. В полумраке я увидел Люпина и Тонкс, а в следующую секунду передо мной пробежал Невилл. Он бросился к лестнице, уворачиваясь от летавших повсюду заклинаний, но не успел прикоснуться к перилам, как поставленная там невидимая преграда отшвырнула его прочь с такой силой, что он пролетел несколько метров и рухнул на усыпанный мелкими камнями пол.
   - Линг! - рядом со мной оказалась Джинни. Ее волосы были покрыты серой крошкой, лицо побелело. - Это Билл, там Билл! - Она указывала палочкой на неподвижное тело человека, минуту назад дравшегося с одним из Пожирателей. - На него напал оборотень!
   Стрелявший во все стороны блондин вдруг отшатнулся, и из темноты западного коридора на площадку выскочил Снейп. Не глядя по сторонам и не утруждая себя защитой от заклинаний Пожирателя, он мигом преодолел расстояние до лестницы и исчез наверху. Заклятье, с которым столкнулся Лонгботтом, не оказало на него никакого воздействия.
   Пожиратель метнул очередную молнию, и спустя секунду раздался чудовищный грохот - у нас за спиной начал рушиться потолок, заваливая восточный коридор кусками каменных глыб. Тонкс и Люпин, которым блондин не давал приблизиться к Биллу, прижались к стене, в воздухе повисли клубы светлой каменной пыли, почти скрыв от нас тело, а спустя пару секунд площадка вдруг снова наполнилась людьми - Пожиратели спустились с башни и рассыпались в разные стороны. При виде них блондин слегка уменьшил свою активность и начал прицельно бить в направлении Тонкс и Люпина.
   Джинни бросилась в гущу сражения, а я повернул назад к лестнице, сняв Протего и краем глаза следя за блондином, увлеченным теперь дуэлью с Тонкс. Чья-то фигура выросла у меня на пути, я выстрелил, Пожиратель уклонился и отступил назад, ответив кроваво-красной молнией. С лестницы сбежал еще один человек, но не успел я разглядеть его лица, как откуда ни возьмись наперерез ему выскочил мужчина с гривой седых волос, тот самый оборотень, который, по словам Джинни, напал на ее брата. Всем своим весом он налетел на спустившегося, сбил на пол и приготовился к броску, вытянув вперед обе руки и ощерившись так, словно собирался укусить. В следующую секунду колени его бессильно подогнулись, и оборотень рухнул вниз. От удара его голова откатилась в угол, из открытой раны выплеснулся фонтан темной крови. Я убрал плеть и шагнул к лежавшему человеку.
   Тот, на кого упал оборотень, с криком отвращения скинул с себя мертвое тело и вскочил на ноги.
   - Поттер? - удивился я. Поттер в залитой кровью мантии отпрянул назад; взгляд его был диким, словно он не понимал, что происходит. Однако мгновение спустя он рванул с места и помчался по западному коридору, скрывшись в пыли и сумраке.
   Я обернулся. По всей площадке летали молнии; Тонкс все еще билась с блондином, где-то мелькнула фигура Макгонагалл. Я посмотрел на мертвого оборотня, потом взглянул на лестницу. Поттер спустился с башни один. Может, они с Дамблдором вернулись порознь? А где Снейп? Я его не видел, хотя в такой неразберихе вполне мог и пропустить. Но вот как можно было не заметить Дамблдора?
   Медленно, держа палочку наготове, я начал подниматься на башню. Постепенно шум битвы остался позади. На верхних ступенях лежал высокий Пожиратель, с которым мы столкнулись в коридоре. Я проверил, жив ли он, поднял валявшуюся рядом палочку, перешагнул через обездвиженное тело и выглянул на башенную площадку.
   Здесь было пусто, лишь теплый ветер гулял между наружных колонн, да яркие летние звезды смотрели на землю из глубин космоса. Площадку заливал тусклый зеленоватый свет огромной Метки, оставленной здесь кем-то из наших ночных гостей. Вернувшись, я поднял Пожирателя в воздух и спустился вниз, левитируя его за собой.
   Перед лестницей царила тишина. Битва кончилась. Здесь уже не было ни Билла, ни Невилла, лишь рядом с обезглавленным оборотнем стоял Люпин и молча смотрел на труп. Я опустил Пожирателя подальше от натекшей из мертвеца крови и перевел взгляд на Люпина.
   - Это Фенрир, - глухо произнес он, не оборачиваясь. Я подошел и остановился рядом. - Фенрир Сивый. Тот, кто меня укусил.
   Мне подумалось, что Люпин, несмотря на все его метания, может сейчас испытывать нечто вроде скорби - все-таки это был его соплеменник и к тому же инициировал его. На лице Люпина действительно проступила боль, знакомая мне по третьему курсу, когда он просил не слишком восторгаться его принадлежностью к ночному народу.
   - Жалеете? - негромко спросил я, лишь спустя секунду осознав, насколько двусмысленно прозвучал мой вопрос. Люпин резко обернулся и с неожиданной яростью выпалил:
   - Тебя, дурак! Тебя жалею! Зачем ты его убил! Разве нельзя было просто обездвижить?
   - Не думаю, что Темный Лорд сильно расстроится по этому поводу, - заметил я. Некоторое время Люпин смотрел на меня, качая головой, будто я был совсем безнадежен, а потом отвернулся.
   - Где Билл? - спросил я. Люпин в последний раз взглянул на Фенрира и ответил:
   - В больнице. Идем отсюда.
   - А этот? - я указал на обездвиженного Пожирателя. Люпин быстро связал мужчину, забрал у меня его палочку, и мы направились по западному коридору к лестнице, в молчании преодолев два этажа и скоро очутившись во владениях мадам Помфри.
  
   53.
   Когда я спустился вниз и вышел во двор, Темная Метка над Астрономической башней уже догорала. Контуры черепа со змеей расплывались и таяли, утрачивая форму и делаясь похожими на тусклое облако болотных испарений. Повсюду, несмотря на поздний час, бродили стайки испуганных учеников. Несколько преподавателей собрались у входа в замок, негромко переговариваясь. В воздухе висел запах гари от подожженного дома Хагрида, подле которого молча лежал Клык. Я остановился подальше от ступеней и поднял голову, разглядывая растворяющуюся Метку.
   - Эй, Ди! - Услышав за спиной знакомый голос, я обернулся и увидел Крэбба с Гойлом. - Ты знаешь, где Малфой?
   Я молча смотрел на говорившего Крэбба, едва сдерживая ярость - эти идиоты выбрали для общения со мной крайне неподходящее время.
   - Я ему не сторож, - наконец, произнес я. - К тому же, вам двоим лучше знать, куда он после всего этого собирался сваливать.
   Крэбб с Гойлом переглянулись.
   - После чего - всего? - рядом остановился Пирс, обнимая за плечи мрачную и сосредоточенную Полину. - Ты, как всегда, в гуще событий?
   И о чем я только думал, выходя на улицу, где сейчас болталась едва ли не вся школа? Впрочем, правильным ответом было "ни о чем". Последние несколько минут моя голова казалась совершенно пустой, не желая совершать любые, даже самые простейшие мыслительные операции.
   - А Нотт отсиживается внизу? - спросил я Пирса вместо ответа.
   - Не отсиживается, - раздался недовольный голос Нотта, и он возник у меня из-за спины в сопровождении Панси Паркинсон и пары слизеринцев с седьмого курса. - Полегче с выражениями.
   - Ты видел Драко? Он жив? - обратилась ко мне Паркинсон таким жалобным тоном, что я не решился сказать ей все, что думаю о предмете ее воздыханий.
   - Жив, - кратко ответил я, надеясь ради ее же блага, что это был последний вопрос о Малфое.
   - Смотрите-ка, - вдруг сказала Полина, кивая в сторону ворот. - Сам министр пожаловал.
   Мы обернулись и увидели, как из-за ворот на территорию школы входит целая делегация во главе с министром Скримджером, шествующим впереди остальных, слегка опустив голову и целеустремленно глядя на распахнутые входные двери. Преподаватели на крыльце и все, кто успел заметить министра, прекратили разговоры и молча следили за тем, как делегация исчезает в замке. Снаружи остался лишь один человек, вставший напротив группы учителей, которые решили не продолжать разговор в его присутствии и последовали внутрь за министром.
   После этого взгляды слизеринцев и Полины снова оказались прикованы ко мне. "Вот бы сейчас мантию-невидимку, как у Поттера", подумал я, снова начиная злиться.
   - Что случилось с Дамблдором? - спросил один из семикурсников.
   - Упал с башни, - ответил я. Семикурсник фыркнул:
   - Такие маги не падают с башен просто так.
   - Меня там не было, - огрызнулся я. - Дождись завтрашнего номера "Пророка" и все узнаешь.
   Несколько человек усмехнулось, в том числе и Пирс.
   - Откуда здесь взялись Пожиратели? - спросила Полина.
   - Малфой привел, - сказал я. Полина собиралась спросить что-то еще, но, к моему облегчению, на улицу вышли Спраут и Слагхорн и начали загонять учеников в замок. Впрочем, радовался я рано - в гостиной меня вновь обступили со всех сторон, как когда-то Уизли в доме Блэка.
   - Слушай, Ди, рассказывай, как есть, - предложил мне все тот же семикурсник. - Здесь, что называется, все свои, - он обвел рукой полтора десятка слизеринцев, оставшихся после того, как остальные разбрелись по спальням. "Свои! - подумал я, найдя в себе силы удивиться. - Быстро сообразили".
   - В общем, Малфой привел Пожирателей, - начал я, но один из младших учеников тут же меня перебил:
   - Кого, кого именно он привел?
   - Откуда мне знать! - раздраженно ответил я. - Не до того было, чтобы имена у них спрашивать!
   - Так, спокойно, - сказал семикурсник, обращаясь и ко мне, и к задавшему вопрос ученику. - Не надо ругаться. И не надо перебивать. Все вопросы потом. - Он посмотрел на меня и кивнул.
   - В замке дежурили авроры, потому что Дамблдор ушел в Хогсмид, к Розмерте или еще куда-то, - продолжил я. - Они наткнулись на Пожирателей, завязалась драка... двое погибли, остальные сбежали, оставив наверху Метку.
   - А Дамблдор? - не выдержал кто-то.
   - Да не знаю я про Дамблдора! - разозлился я. - Меня не было на этой чертовой башне!
   - Почему? - вдруг спросил Крэбб, сидевший на одном из ближайших диванов, и сперва я решил, что его вопрос относится к моей последней фразе. - Почему ты вообще там оказался? Там, где были Пожиратели и авроры?
   - Гулял, - отрезал я.
   - Ты знаешь, где гулять, - усмехнулся Крэбб. - Тогда, в Министерстве, ты тоже гулял?
   Я изучающе посмотрел на него и некоторое время молча наблюдал за реакцией. Дождавшись, когда Крэбб почувствует себя менее уверенно и отведет глаза, я спокойно сказал:
   - Не лезь не в свои дела, Винсент. Где и почему я гуляю, тебя не касается.
   Крэбб, разумеется, предпочел не отвечать, и я отвернулся. Вопросов у слизеринцев больше не оказалось, и только когда почти все они разошлись по спальням, студент-пятикурсник, спросивший, кого сюда привел Малфой, приблизился ко мне и произнес негромко и взволнованно:
   - Ты говорил, двоих убили... ты не запомнил, как они выглядели? Хотя бы в общих чертах...
   - Один был оборотень, - сказал я, заметив краем глаза, что Пирс и Нотт остались сидеть на дальнем диване. - Вряд ли он твой отец.
   - Нет, нет конечно! - пораженно воскликнул пятикурсник. - А второй?
   - Второго звали Гиббон.
   На лице моего собеседника отразилось облегчение, и он, пробормотав слова благодарности, стремительно покинул гостиную, оставив нас втроем в полутьме.
   - Можно вопрос? - с легкой язвительностью поинтересовался Нотт. - Или ты на нас тоже так посмотришь, чтобы мы испугались?
   Вопреки желанию, я не смог сдержать усмешки.
   - Ты вот говорил, там был оборотень, - продолжал Нотт. - Он тебя случайно не покусал?
   - Представь себе, покусал, - ответил я, глядя на тихо смеющегося Пирса.
   - То-то ты на всех кидаешься, - заметил он. Я подошел и сел рядом. Пирс вытащил палочку и начертил ею перед собой небольшой круг.
   - Это еще что? - спросил Нотт.
   - Чтобы не подслушивали, - объяснил Пирс. - Норвежское заклятье, они не знают, как снимать. - Он повернулся ко мне. - Ну вот. А теперь хотелось бы услышать полную версию. И не говори, что ты рассказал им все.
   - Я рассказал все, что видел сам, - ответил я. - Остальное знаю с чужих слов.
   - Ну хоть с чужих, - Пирс устроился поудобнее, положив руку на спинку дивана и сев ко мне вполоборота, словно приготовился выслушать целую сагу.
   - Дамблдора убили, - сказал я. - Его убили, а потом он упал.
   - Убить такого, как Дамблдор, непросто, - произнес Нотт со скептицизмом.
   - Я не говорил, что это было просто, - сказал я. Пирс поднял брови.
   - Это ты его убил? - удивленно спросил он.
   В первые секунды я онемел от изумления, и Пирс не преминул воспользоваться паузой, чтобы пояснить:
   - Ты же сказал, что это было непросто, вот я и подумал - ты мог бы сделать это для повышения своей репутации в глазах Темного Лорда.
   - Репутации? - наконец, вымолвил я, потрясенный еще больше. - Пирс, я и не предполагал, что ты такой циник! Ты серьезно считаешь, что я мог бы убить человека для повышения репутации?
   - Я реалист, - ответил Пирс, ничуть не обидевшись. - И хотя до сих пор я не считал, что ты способен на такие вещи, люди, знаешь, меняются... как и времена.
   - Да не он это, - сказал Нотт. - Он бы тогда тут не сидел.
   - Вообще да, - согласился Пирс. - Ну хорошо, и кто же сделал Темному Лорду такой подарок?
   - Снейп, - ответил я, мысленно пообещав проанализировать мнение однокурсников о своей персоне. - Его убил Снейп.
   Репутация нашего декана в глазах Нотта и Пирса была куда выше моей, поскольку на их лицах возникло такое же потрясение и недоверие, какое наверняка было написано и на моем около часа назад, когда в больницу в сопровождении Джинни вернулся Поттер и рассказал, что произошло на вершине Астрономической башни. Вполне естественное в таких случаях отрицание возникло во мне лишь на доли секунды и тут же исчезло - не один я видел, что Поттер говорит правду.
   Однако на смену отрицанию пришла не скорбь, не злость и не печаль. На меня накатил самый настоящий ужас, какой бывает при ночных кошмарах, холодный, почти ощутимый и рождающий понимание безнадежности любых попыток его избежать. Он знал! Дамблдор знал, что так случится! Возможно, не именно так, не на башне и не сегодня, но однажды, когда-нибудь, это должно было произойти. Об этом он говорил со мной в нашу декабрьскую встречу и поэтому спрашивал, доверяю ли я Снейпу. Дамблдор знал, что настанет час, когда Снейп убьет его, и вопрос о моем доверии к нему не был праздным. Его очевидно удовлетворил мой тогдашний ответ, иначе директор не взял бы с меня обещания не рассказывать о нашей беседе.
   Но если я должен был доверять Снейпу, значит, Дамблдор спланировал свое убийство вместе с ним. Наверняка дело было в крестраже. Дамблдор мог бы дождаться смерти от проклятья, но предпочел умереть, что называется, с пользой для дела. Убив Дамблдора, Снейп займет более высокое положение в иерархии Пожирателей, и Волдеморт станет больше доверять ему, делиться важной информацией... Вот только в глазах Ордена Феникса, где и так не слишком любили слизеринского декана, он окончательно дискредитировал себя, превратившись в убийцу человека, вокруг которого была выстроена вся борьба, кто доверял ему и защищал от недовольства других. Какой смысл в том, что Снейп теперь будет лучше информирован, если все равно не сможет никому передать полученные сведения?
   Хотя все эти умозаключения казались слишком скороспелыми и поспешными, сомнений в планировании Дамблдором своей смерти у меня не возникло. Многочисленные обещания, данные директору, связывали меня по рукам и ногам - я не мог рассказать ничего, поскольку, хотя наша последняя с Дамблдором беседа состояла из одних намеков, их было достаточно, чтобы породить сомнения в простоте поттеровских объяснений убийства, а затем, возможно, и привести к правильным выводам, особенно если кто-то знал, что Дамблдор умирает от проклятья. Однако директор не хотел, чтобы Орден пришел к этим выводам: в глазах его членов Снейп должен был утратить все то небольшое доверие, которое у него было. Но почему, какой в этом смысл? И какой смысл в том, что ему продолжал доверять я?
   Сидя на больничной кровати, едва слушая, о чем говорят Люпин, Макгонагалл и гриффиндорцы, я вдруг подумал, что если мне и надо кого-то бояться, так это Дамблдора. То, что он мертв, ничего не меняло: его планы реализовывались, потому что были настолько выверены, что для их исполнения не требовалось живого присутствия директора. Процесс был давно запущен, и они инициировали себя сами, или мы воплощали их в жизнь, даже не подозревая об этом. Помня о причудливом ходе его мыслей, выводы, к которым я пришел в первые минуты после известия о его гибели, являлись самыми очевидными и простыми. Директор знал, что об этом я догадаюсь сразу. Но я не верил в простоту - только не сейчас и только не с Дамблдором.
   Истощив последние запасы мыслительной энергии и чувствуя себя опустошенным, я встал. Хотя все это время мой мозг активно обрабатывал информацию, краем уха я все же слышал, о чем говорили другие. Сказать, что я был разозлен, означало не сказать ничего. Как будто оправдались их худшие ожидания и многолетние сомнения, подтвердилось все то, о чем они болтали за спиной у Снейпа. Никто не анализировал, никто не задавал вопросов. Стратег Дамблдор оказался наивным, доверчивым стариком, добросердечным и заблуждавшимся; он, видевший людей насквозь, пригрел на груди змею.
   Тонкс описывала один из фрагментов битвы, но замолчала, заметив, что я встал. Кажется, до сих пор никто не обращал на меня внимания, а теперь все словно ждали моих слов. Но что я мог сказать? И даже если б мог, разве поверили бы они мне сейчас?
   - Вы все не правы, - проговорил я. - Прав Дамблдор.
   Не знаю, собирались мне ответить или нет, но едва я закончил фразу, в больницу ворвались Артур и Молли Уизли вместе со светловолосой девушкой, чье лицо мне показалось знакомым. Вероятно, это и была Флер, невеста Билла, о которой всего час назад рассказывала мне Тонкс. Воспользовавшись возникшей суетой, я вышел в коридор и спустился на улицу.
   Похороны Дамблдора должны были состояться через несколько дней, и на них начали стекаться волшебники со всех концов страны. Занятия отменили, равно как и экзамены для всех курсов, кроме седьмого: жив директор или мертв, но аттестаты выпускникам требовались сейчас, а не в конце лета; колледжи и университеты не станут их дожидаться. Младшие классы радовались раннему началу каникул - что им чьи-то похороны! Старшекурсники, гораздо лучше представлявшие последствия гибели директора, вели себя сдержанно, проводя большую часть времени на улице, подальше от преподавателей и министерской делегации, поселившейся на время в замке.
   - Поговаривают, Хогвартс теперь могут закрыть, - как-то раз сказал Нотт. Мы сидели на траве у озера, жуя пирожки и запивая их прохладной газировкой.
   - Будет интересно, - усмехнулся я, представив, как выхожу за ворота прямо в руки поджидающих меня Пожирателей.
   - И куда ты тогда? - поинтересовался Нотт.
   - Я над этим думаю, - ответил я.
   - Он думает! - фыркнул Пирс. - Сваливать, да подальше. В Америку или в Китай, например. Может, родственников там отыщешь.
   - Свалить всегда успеется, - сказал я. - И потом, сомневаюсь, что Хогвартс закроют. С чего бы вдруг? Назначат нового директора и всё. Может, даже Макгонагалл оставят.
   - О-о, ну тогда держись! - простонал Нотт.
   "Да уж, - мысленно согласился я. - С ней будет непросто".
   Через пару дней после визита Пожирателей, Макгонагалл, временно исполнявшая теперь обязанности директора, отыскала меня в библиотеке, где я просматривал новый каталог от "Флориш и Блоттс", мечтая однажды попасть в этот магазин со всеми накопленными деньгами и скупить треть его ассортимента.
   - Идите со мной, мистер Ди, - сказала Макгонагалл, неожиданно возникнув перед моим столиком. - Поторопитесь.
   Я закрыл каталог и направился следом за ней, предполагая, что ничего хорошего меня не ждет. Мы шли к ее кабинету. "Опять этот монах приперся? - думал я. - Или насчет оборотня что-нибудь?" Однако ни одно из моих предположений не оправдалось. Монаха на портрете не было - там, как обычно, находилась пожилая дама в очках, рассеянно посматривавшая на широкий стол Макгонагалл, за которым восседал министр Руфус Скримджер, листавший свежий номер "Пророка". Когда мы вошли, он отложил газету и поднялся со стула.
   - Спасибо, Минерва, - отрывисто проговорил он. Макгонагалл ничего не ответила и не двинулась с места. Скримджер добавил:
   - Полагаю, вы сейчас крайне заняты, так что не смею больше отрывать вас от дел. Я не займу ваш кабинет надолго.
   - Хорошо, министр, - тон у Макгонагалл оказался не слишком довольный, но возражать она не стала и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. Скримджер перевел взгляд на меня и сел обратно.
   - Я слышал, вы участвовали в стычке с Пожирателями, - сказал он. - Это так?
   - Так, - кивнул я, отметив, что сесть мне не предложили и даже не поздоровались.
   - И вы отрубили голову Фенриру Сивому, - продолжал Скримджер.
   - Отрубил, - сказал я, удерживая себя от неуместной улыбки - слишком уж происходящее напоминало некоторые эпизоды моего детства. - Эта была самооборона.
   Министр поерзал на стуле.
   - Разумеется, - проговорил он. - Не сомневаюсь в этом. - Он помолчал. - Значит, вы дрались с Пожирателями, как и... - Скримджер вытащил из-под газеты листок бумаги и заглянул в него, - как и Нимфадора Тонкс, Билл Уизли, Рон Уизли, Джиневра Уизли... - министр поднял голову. - А кто еще?
   - Еще я, - сказал я. Скримджер поднял бровь:
   - Я назвал вас первым, или вы невнимательно слушаете? Не шутите, Ди, не то у вас положение, чтобы шутить. Учитывая ваш визит в Министерство год назад и вашего патронуса-тень, совершенное убийство и очевидное нежелание с нами сотрудничать, я имею все возможности отправить вас на официальный допрос в отдел аврорских расследований, а там с вами церемониться не будут.
   Песня была до боли знакомая, но министр не на того напал. Я пожал плечами.
   - Отправляйте.
   Скримджер отложил бумагу и вперил в меня взгляд.
   - Надеетесь на защиту? Макгонагалл от вас не в восторге, она не будет мешать.
   - Мне не нужна защита, - ответил я. - Вы не можете инкриминировать мне обладание патронусом, потому что абсурдно обвинять человека в использовании заклинания, которым владеет большинство колдунов. Убийство оборотня... ну, если к вам явятся его родственники и подадут жалобу, то я, конечно, встречусь с ними в суде... - я усмехнулся, - или где им захочется. А что касается сотрудничества, я готов сотрудничать, если мне не угрожают и задают прямые вопросы.
   Министр был разозлен, но сдержал эмоции и спросил:
   - Вы видели Гарри Поттера?
   - Конечно, - сказал я, не в силах удержаться. - Он уже шесть лет учится в Хогвартсе.
   Взбешенный и покрасневший Скримджер вскочил, с шумом отодвинув стул.
   - Или вы имеете в виду тогда, у башни? - добавил я, стараясь выглядеть смущенным. Снейп не дал бы за мое смущение ни кната, но Скримджер видел меня впервые и потому взял себя в руки.
   - Да, - с усилием проговорил он и сел обратно. - Я имел в виду тогда, у башни.
   - Не видел, - ответил я. - Там было темно, пыль, камни, молнии летали... я в основном за Пожирателями следил, чтобы под заклятье не попасть.
   - А у меня тут есть показания, - Скримджер выудил из-под газеты новую бумажку, - согласно которым Поттер обвиняет в смерти Дамблдора профессора Северуса Снейпа, якобы тот убил его, применив непростительное заклятье. - Министр поднял на меня глаза. - Вы можете что-нибудь сказать по этому поводу?
   - Что, например? - вполне искренне удивился я. - Меня же не было на башне, как я могу это комментировать?
   - Насколько мне известно, - продолжал министр, - отношения Поттера и Снейпа были далеки от идеальных. Возможно ли, что Поттер просто воспользовался ситуацией и решил очернить нелюбимого преподавателя?
   - По-моему, это было бы для него чересчур, - заметил я. Скримджер покивал головой.
   - Еще вопрос, - он заглянул в листок, который держал в руках. - В момент нападения Дамблдор в замке отсутствовал. Где он был, вы знаете?
   - У Розмерты? - предположил я. Скримджер поморщился.
   - Ну прекратите вы этот балаган, в конце-то концов, - вздохнул он. - Дамблдор с Поттером куда-то летали - мы нашли на башне мётлы. Вам что-нибудь об этом известно?
   - Нет, - ответил я, - мне об этом ничего не известно. Мы с Поттером не общаемся, учимся на разных факультетах и вообще не слишком ладим. Может, вам лучше поговорить с его друзьями из Гриффиндора?
   На лице Скримджера появилась легкая досада. "Ну конечно! - раздраженно подумал я. - Кто ему позволит! Макгонагалл наверняка выставила кучу условий - свое присутствие, а если они несовершеннолетние, то и присутствие родителей... А меня, значит, можно допрашивать!"
   Министр бросил на меня быстрый взгляд. Я не стал скрывать, что злюсь.
   - И напоследок, - сказал он, убирая лист бумаги под газету. - Что здесь делал Ремус Люпин?
   - Навещал друга, - выдвинул я версию, пытаясь вычислить, чем это Люпин не угодил Министерству. Скримджер снова напрягся.
   - Ди, я вас предупреждал...
   - Билла Уизли, - пояснил я, - которого покусал Фенрир. Я сам видел, как они дрались.
   - Вы видели, как дрались кто? - спросил Скримджер.
   - Как дрались Фенрир Сивый и Билл Уизли, - уточнил я. - Если Билл пришел в себя, нетрудно выяснить, кто именно на него напал.
   - Не учите нас работать, - отрезал министр и, не в силах смолчать, возмущенно продолжил: - Только Дамблдор способен позвать в школу, полную детей, оборотня. Оборотня! Это же надо додуматься! - Скримджер фыркнул и потряс головой. - Полнейшая безответственность. - Тут он сообразил, что говорит о покойном, и замолчал. Я ждал. Наконец, Скримджер привел свои чувства в порядок и проговорил:
   - Не могу сказать, что я доволен нашим разговором, но кое-что прояснилось, и вы пока можете идти. Если понадобитесь, мы знаем, где вас искать. - Он усмехнулся, считая, вероятно, что удачно пошутил.
   Я вернулся в библиотеку долистывать каталог и разобраться в том, что сейчас услышал. "Ладно - Люпин, - думал я, придвигая к себе толстый журнал с изображенным на обложке очередным бестселлером о защите своего дома и семьи. - Он оборотень, власти их не любят, отсюда желание навесить на него подходящее преступление и отправить в Азкабан. Но неужели они считают, что Поттер будет врать по такому поводу? Или просто хотят знать, чем в тот вечер занимался Дамблдор?"
   Каталог занимал меня уже не так, как полчаса назад. От разговора с министром я переключился на себя. Почему я все время злюсь? Меня учил работать с эмоциями лучший окклюмент, а я позволяю себе расслабиться настолько, что каждый встречный может понять, что происходит у меня внутри! Я покачал головой. Попади я сейчас к Волдеморту, ему и напрягаться не понадобится, чтобы считать у меня в памяти все, что я скрываю, и прикончить за крестраж. Если Хогвартс не закроют, надо будет вернуться к самостоятельным занятиям. Окклюменция, медитации, упражнения - все это снова стало необходимостью, от которой могла зависеть жизнь и смерть, и, наверное, не только моя.
   На похороны Дамблдора собрались самые разные люди (и не люди), начиная с высоких чиновников, в числе которых оказалась Амбридж, и заканчивая привидениями, покинувшими по такому поводу стены замка. Слагхорн, назначенный деканом Слизерина, со скорбным выражением лица выстроил нас в колонну и повел на берег озера, где для многочисленных гостей были расставлены стулья.
   За свою жизнь я бывал только на похоронах, проводившихся в китайском квартале, и то, что я там видел, совсем не походило на официальную церемонию Министерства. Как обычно, подлинное чувство утраты испытывали лишь те, для кого директор был близким другом, давним коллегой и товарищем, чье общение с ним предполагало эмоциональный контакт. В моих отношениях с Дамблдором не было места эмоциям. Если рассуждать цинично, как рассудил бы Пирс, он использовал меня, а я, в меру своих скромных сил, его, и наше общение было сугубо деловым. Пока что я удерживал себя от детальных размышлений о планах Дамблдора, решив отложить их на каникулы, и теперь наблюдал за теми, кто собрался на церемонию.
   Для министерских чиновников похороны были формальным мероприятием, и вряд ли многие из них печалились - скорее, наоборот, чувствовали облегчение, что директор Хогвартса больше не будет мешать им проводить свою политику, и подумывали о том, кто займет его место.
   Ближе к передним рядам я углядел ярко-розовые волосы и мысленно усмехнулся - крепость Люпина пала. Впрочем, я не считал свою точку зрения на отношение Люпина к Тонкс единственно верной: возможно, она ему нравилась, но он не хотел подвергать ее опасностям, связанным с его превращениями, и риску впасть в немилость у Министерства, где она служила.
   Брата Хагрида было сложно не заметить. До сих пор я ни разу не видел его и предполагал, что великан по сей день скрывается в пещере, пребывая в дикости и невежестве и охотясь на заблудившихся зайцев. Однако сейчас на нем был серо-синий костюм, вел он себя спокойно, а взгляд казался вполне осмысленным. Пирс ткнул меня локтем, чтобы я не вертел головой - из озера высунулись водяные, чтобы отдать Дамблдору последние почести. Чуть позже к озерному народу присоединились кентавры, выпустив в воздух десятки стрел и напугав некоторых городских гостей. "Сильван, - подумал я. - Вот бы его найти. Патронус наверняка заметит защитные чары." Грядущее лето вдруг перестало казаться унылым. Заданий нам почти не выдали, и я не знал, чем заполнить два летних месяца, кроме как тренировками, чтением книг и работой над картинами. Мне, завзятому трудоголику, этого было мало.
   Когда церемония закончилась, все поднялись и начали потихоньку расходиться в разные стороны от озера, к лесу или обратно в замок. Бессознательно я выбрал тропинку вдоль воды и, медленно бредя к Хогвартсу, заметил в тени большой ивы Аберфорта. Встретившись со мной глазами, он едва заметно кивнул, и я повернул к нему.
   Наверное, мне надо было сказать что-нибудь соответствующее моменту - "прими мои соболезнования" или "мне очень жаль", - но это прозвучало бы фальшиво, и я не стал ничего говорить. Однако Аберфорт не ждал от меня речей. Как только я оказался рядом, он взял меня за локоть и увел глубже в тень, под нависающие ветви.
   - Ты вот что, - негромко сказал Аберфорт, как всегда недовольный и мрачный. - Ты не геройствуй, ясно?
   Я отрицательно покачал головой: ничего мне было не ясно.
   - И заходи, - добавил он. - Заходи, как время будет.
   - Меня теперь отсюда не выпустят, - сказал я. - Если только в новом году.
   Аберфорт помрачнел еще больше.
   - Могут и не выпустить, да, - задумчиво проговорил он. - Ну все равно заходи, хоть в новом. Да и то вон, разговоры идут, что школу прикроют.
   - Это только разговоры, - ответил я. Аберфорт помолчал.
   - А правда, что ты снес голову Сивому? - вдруг спросил он.
   - Да, - сказал я.
   - Врагов себе нажил, - буркнул Аберфорт, покосившись куда-то в сторону. - Этот его завербовал, теперь разозлится. Ладно, иди, куда шел... Да, вот еще что! - Я остановился и обернулся. - Ты вроде как художник?
   - Вроде как, - усмехнулся я. Аберфорт продолжал:
   - И картины свои продаешь?
   - Продаю.
   - А заказы принимаешь?
   - Заказы? - Я не смог сдержать удивления. - Хочешь картину заказать?
   - Хочу, - сказал Аберфорт. - Если возьмешься.
   - Конечно... но я обычно всяких монстров рисую, - я пожал плечами. - Тебе это интересно?
   - Монстров мне и без твоих картин хватает, - ответил Аберфорт. - Нарисуй мне что-нибудь сельское. Пейзаж, дом деревенский... забор... ну что там обычно изображают? Вон, хагридову берлогу нарисуй.
   Я едва не расхохотался, но вовремя вспомнил, что он только что похоронил брата.
   - Ладно, - ответил я. - Только скоро не жди. Я пейзажей еще не рисовал.
   Мы распрощались, Аберфорт отправился к воротам, а я - в замок, решив заглянуть к эльфам, проведать Добби и стащить с кухни чего-нибудь вкусного. Летние перспективы становились все более радужными. Не в силах представить, как будет смотреться пасторальный пейзаж на стене темного бара Аберфорта, я так погрузился в мысли о грядущей работе, что едва не врезался в гриффиндорскую троицу во главе с Поттером. Гермиона выглядела опечаленной и встревоженной, а взгляд Поттера был непривычно спокойным и твердым.
   - Это ты рассказал Скримджеру, что я улетал с Дамблдором? - без всяких предисловий спросил он.
   У меня аж в глазах потемнело от ярости: никто и никогда в здравом уме не рисковал называть меня стукачом!
   - Да за такие слова я тебя на месяц в Мунго отправлю! - прорычал я. - Там, где я жил, стукачей убивали! Это оскорбление, Поттер, и только потому, что сегодня такой день, а ты такой идиот, я тебя не трону!
   Оттолкнув его с дороги, я зашагал к замку, сжимая кулаки и даже не пытаясь усмирить гнев, но Гермиона догнала меня и схватила за мантию.
   - Нет, Линг, подожди! Гарри, я же тебе говорила!.. Пожалуйста... да подожди ты!
   Я резко развернулся.
   - Вот Гермиона, - я ткнул в нее пальцем. - Она сказала мне и Луне, что вы с директором куда-то свалили. Ты не спрашивал, может, это она доложила Скримджеру о вашей прогулке? Ну конечно, Поттер, ты не спрашивал - вы, гриффиндорцы, не стучите друг на друга, ведь это прерогатива Слизерина! Да и вряд ли Скримджер допрашивал ее, как меня, вряд ли угрожал отделом аврорских расследований - вас Макгонагалл отмазала, или вы несовершеннолетние, или еще что-нибудь! И я не собираюсь оправдываться перед тобой и ничего тебе объяснять!
   Поттер молчал, но было непохоже, что он понимал степень оскорбительности своего обвинения.
   Гермиона тоже разозлилась.
   - Ну хватит! - воскликнула она. - Мы хотели с тобой поговорить...
   - Это, по-вашему, разговор? - снова завелся я, однако Гермиона не дала мне закончить.
   - Да хватит же! Гарри, почему ты молчишь?
   - Потому что не любит признавать свои ошибки, - вставил я.
   - Мы хотели спросить, - наконец, произнес Поттер, не сводя с меня глаз, - что ты имел в виду, когда сказал, что Дамблдор прав?
   Я заставил себя угомониться. В такой ситуации требовалось мыслить четко и ясно, а эмоции сбивали с толку. Конечно, мне не следовало выступать - надо было отмолчаться, как и просил директор. Оставалось надеяться, что никто, кроме Поттера, не обратил на мои слова внимания и не стал их анализировать.
   - То и имел в виду. Что он прав, - ответил я.
   - Прав в чем? - не отставал Поттер.
   - В том, что доверяет людям.
   - То есть Дамблдор был прав, что доверял Снейпу, который его убил? - переспросил Поттер.
   - Да.
   Повисло молчание. Все трое смотрели на меня: Гермиона с тревогой и жалостью, будто я был болен, Уизли - враждебно, но прежде, чем они успели ответить, я добавил:
   - Заметь, Гарри, я тебя не спрашиваю, чем вы с Дамблдором занимались в тот вечер. И не потому, что мне не интересно, или я знаю ответ. А потому, что не должен задавать таких вопросов.
   Повернувшись, я пошел к замку, уверенный, что мой намек понят, и меня не станут преследовать. Из того, что я сказал, нельзя было сделать никаких прямых выводов, но догадки возникнуть могли: если не о Снейпе, которого они теперь ненавидели всей душой и вряд ли пришли бы к мысли о договоре между ним и директором, то насчет крестражей, от кивка на которые я не смог удержаться. Впрочем, крестражи меня не слишком волновали. Если гриффиндорцы предположат, что я знаю о тайне волдемортовой души, ничего не изменится, и обсудить эту тему со мной они все равно не успеют: на станции Хогсмида учеников дожидался поезд, и через час все должны были покинуть замок, наверняка гадая, вернутся ли они сюда в сентябре или нет.

Оценка: 7.21*39  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"