- Я полюбил другую. Я никогда в жизни не испытывал такого...
Господи, что я здесь делаю? Как я здесь оказалась? Зачем я здесь?
Он был серьезен, только глазах тревога - не выкину ли я номер. Господи, как глупо. Зачем он так? Как я теперь?... Улыбнуться? Рассмеяться? Ударить его? Съесть и не подавиться?
Я рванула к выходу, и даже не заметила, как перевернула стул. Спиной почувствовала - он остался сидеть за столом. Не побежал вслед - возвращать, извиняться... Споткнулась и больно ударилась головой об дверь. Нельзя уходить так. Он просто сказал мне правду. Как обухом по голове, зато - честно. Когда мы говорили в последний раз? Три недели назад - по телефону. Он сказал - скучаю. Он был в командировке, он скучал, а я ждала его возвращения.
Дождалась.
Я вернулась к столику. Он курил. Немолодой, но солидный. Не Ален Делон, но чертовски обаятельный. В шикарном костюме цвета мокрого асфальта в темно-синюю полоску, которая подчеркивала крепкую высокую фигуру бывшего спортсмена.
- Извини. Я в порядке. Просто хочу сказать... Я желаю тебе удачи. И счастья - ты заслуживаешь его как никто другой. И...
Я запнулась. Я знала, он скажет - мы останемся друзьями, он скажет - ты всегда можешь на меня рассчитывать. И еще какую-нибудь чушь - какая я замечательная, и как ему было со мной хорошо.
- И я больше не стану тебя беспокоить. Удачи!
И я ушла. Слёзы капали, а внутри - вселенская пустота, словно меня, как воздушный шар, накачивали ею. Ещё чуть-чуть - и разнесёт на куски.
Что чувствовал сейчас он - докуривавший сигарету за столиком нашего кафе? Облегчение от того, что всё обошлось без сцен и изматывающих душу объяснений? Или наоборот - разочарование от того, что я не дала ему рассказать, как всё произошло, не дала излить душу, поделиться радостью... Нет, он не идиот, он должен понимать, что для меня это удар!
У него эта влюблённость скоро пройдет. Это не первый раз. Ну два, ну от силы три месяца, и прелесть новизны пройдет. Он расскажет ей про себя, она расскажет ему про себя, потом обсудят политическую ситуацию в стране, потом говорить станет не о чем. Секс? Да ей же очень скоро станет мало того, что он может в постели - в его-то пятьдесят три, да при всех его болячках, да с таким рабочим графиком! А ещё жена, хоть и в далекой Москве, но всё же жена, к которой он регулярно ездит, потому что там - обожаемые дети! В общем, сексом они друг друга долго не удержат. Медовый месяц скоро пройдет, и он вернётся. Как неизменно возвращался все эти пять лет. Потому что не сексом единым... Потому что наши отношения - больше чем любовь, сильнее чем привычка, важнее чем долг...
Что ж тогда я, умная такая, сбежала от него и рыдаю? Не первый раз он меня бросает. И такое говно как измена мы уже проходили.... И не было у меня ревности никогда - ни к жене, ни к подружкам его бесчисленным.... Да и смешно говорить о ревности женщине, которая сама изменяет с ним мужу.
Никто никому ничего не должен - золотое правило четырех "не", установленное в наших отношениях с самого начала, мы соблюдали свято. Что же так задело меня сегодня, что же в этот раз произошло такого, что в душе теперь - пустота и ощущение непоправимости?
"Я никогда в жизни не испытывал такого". Что он хотел этим сказать? Зачем он это сказал? Да еще и с такой глупой мечтательной улыбкой. Он встретил тетку, и испытал чувство, которое раньше не испытывал. Мне он тоже в своё время так говорил - я никогда раньше такого не испытывал. Я и верила, и не верила. Верила, потому что хотела верить, потому что это так замечательно звучало! Эта фраза делала меня в собственных глазах не такой как все, уникальной. Еще бы - он такой опытный, такой солидный мужчина, Крым - Рым прошел, стольких теток переимел, а тут я - вся из себя звезда такая! А раз я вся такая замечательная, то как же он может в меня не влюбиться! И не верила - по той же, по сути, причине. С его-то жизненным опытом! И вдруг да и влюбиться так, как никогда раньше! С его-то двумя браками! Ну не совсем же я наивная, не совсем же от страсти мозги растеряла! Да и с самооценкой у меня всё в порядке - и достоинства, и недостатки свои хорошо знаю.
Это уже потом я поняла - ни он, ни я действительно ничего подобного не переживали раньше. Но это произошло позже, когда... Когда его выгнали с работы с волчьим билетом, за то что он пошел против линии генерального менеджмента и не дал уволить людей. Он тогда пришел ко мне - не за сексом, и даже не за моральной поддержкой. Ко мне - потому что я единственная понимала, что он по-другому не мог. И я была рядом - не давала советы, не утешала, не обещала, что все будет хорошо. Просто была рядом - он поступил так, как должен был поступить, что тут обсуждать, надо просто жить дальше. И он это оценил. Я была рядом и тогда, когда жена устраивала ему скандалы за то, что, видите ли, не приносит в дом денег - и это после того, как он восемнадцать лет содержал не только ее с детьми, но и всю ее многочисленную родню, а однажды даже оплатил сумасшедшие долги ее отца, спустившего в казино все имущество. Я была рядом, когда после длительной болезни умер его брат, а второй через два месяца погиб в автокатастрофе. А когда заболела я, он вез мне лекарства - по 300 долларов за ампулу - из-за границы, и в больницу его стали пропускать без вопросов раньше, чем моего мужа. И когда... Много всего случилось за эти пять лет. Но мы неизменно оказывались вместе. Мы чувствовали друг друга, понимали, как никто другой никогда не понимал каждого из нас. Мы всегда были одним целым - рядом или в разлуке. При этом у каждого была своя семья, но мы не никогда не поднимали вопрос о разводе - недопустимой была даже мысль строить свое счастье на руинах, в которые развод непременно превратил бы жизни наших близких и детей. Да и не нужно нам было жить под одной крышей, мы и так все время были вместе - где-то там, на уровне души, где только и возможны настоящее счастье и настоящая любовь.
На следующий день он перезвонил и пригласил на обед. Я согласилась. Ему было необходимо высказаться, и я не могла отказать. Мы никогда не обманывали друг друга. Хотя это было нелегко - не обманывать, ничего не скрывать, а главное - принимать правду. Но именно этим и были ценны наши отношения.
- Мне очень жаль, что я сделал тебе больно, - признался он. Его действительно мучила мысль о том, что он ранил меня своим признанием - я видела это в его глазах. Сегодня он смотрел по-другому - виновато и с надеждой. Глаза слегка покрасневшие - поздно уснул или не спал вообще... Я нахмурилась:
- Ты не сделал мне больно - я никогда и не ожидала, что ты будешь до конца своих дней вздыхать от любви ко мне. Ты влюбился, ты счастлив - это замечательно. Я рада за тебя.
Он скривился - вроде как улыбнулся.
- Разве я когда-нибудь говорила тебе - "будь счастлив со мной или не будь счастлив никогда"? - продолжала я. - Наоборот: я всегда говорила, что для меня главное, чтоб ты был счастлив, и неважно - со мной или с другой женщиной. Если есть что-то, что могу сделать только я - приходи, я всегда открыта для тебя. Если есть другая женщина, которая делает тебя счастливым - будь с ней. - Он тяжело посмотрел на меня и отвел взгляд, потянулся за сигаретой. - Ты, конечно, мог и забыть, что я тебе говорила, я понимаю, возраст, склероз.
Он улыбнулся.
- Я помню. Но ты любишь меня, и то, что я полюбил другую, не могло не задеть тебя.
- Меня задела фраза о том, что ты такого никогда в жизни не испытывал.
Его попустило - он расслабил галстук, задышал ровно, откинулся на спинку кресла.
- Сколько ей лет?
- Двадцать восемь. - Он опять напрягся. Внимательно, сквозь прищур, наблюдал за мной. - Удивлена?
Я рассмеялась:
- Если так пойдет, ты рискуешь в следующий раз пойти под суд за разврат малолетних! Шучу-шучу, это - настоящая любовь и никакого следующего раза не будет! Красивая? Впрочем, о чем я спрашиваю - у тебя всегда был замечательный вкус!
- Очень красивая. - На его лице появилось вчерашнее мечтательное выражение. - Добрая и умная. Она замечательная. Она жила с бывшим мужем - они три года в разводе, так что я тут ни причем. А потом не смогла обманывать его и ушла ко мне. Теперь она заботится обо мне - она переехала ко мне на прошлой неделе.
- Даже так? - Теперь я потянулась за сигаретой: надо было взять паузу, чтоб сдержаться и не ляпнуть какую-нибудь гадость из тех, что уже вертелись у меня на языке. Бред какой-то - бывший муж, которого она не хотела обманывать, три года в разводе... Заботится она теперь о нем, видите ли... Он щелкнул зажигалкой.
- Я вижу, у вас все очень серьезно. Ты собираешься жениться на ней?
Между нами этот вопрос был решен с самого начала и никогда больше не обсуждался. Табу. Поэтому я замерла в ожидании ответа. А он слегка смутился. Несильно. Но глаза забегали - очевидно, матримониальный вопрос таки обсуждался между ними.
- Ну так вопрос пока не стоит... Это, может быть, в перспективе...
Я еле сдержалась, чтоб не расхохотаться - она предлагала ему себя в жены, это точно!
- Давно вы познакомились?
- Девять недель назад.
- Ого! - я уважительно покачала головой. Это, конечно, срок. Угу, точно, уже пора о свадьбе думать, в самый раз, чтоб не сорвался с крючка. Щас! Представляю себе, как она явилась к нему с чемоданом - здрасте, я ваша навеки! И мой хорошо воспитанный Паша, с огромным телячьим сердцем, в котором всегда найдется место для смазливой мордашки, делает великодушный жест - проходи! Но всё же - два месяца, а он только вчера рассказал мне об этом, честный мой.
- И где ты с ней познакомился?
- В "Карамболе". - Он оживился, вспоминая о попойке. А я подумала: "Карамболь", элитное заведение для бизнюков, экспатов и бандитов - именно то место, где обычно, в ожидании суженого, коротают одинокие вечера порядочные девушки из хороших семей! - Я там был с друзьями. Мы хорошо посидели. Я, как всегда, был душой компании. А она сидела у стойки бара...
Всё, дальше можно не слушать - он сошел с ума. Замечательная, красивая, добрая девушка, которую он снял в баре, подарила ему впечатления, которых он не испытывал никогда в жизни! Да, я чуть не забыла - умная, она же еще и умная. Рыдать и плакать.
- Ну-ну, - продемонстрировала я заинтересованность. - Теперь я понимаю - это таки настоящая любовь. - Я не хотела, чтоб в голосе звучала ирония, но удалось мне ее скрыть или нет - не была уверена. Но он так глубоко ушел в воспоминания, что неискренности моей не заметил. - Ничего, что я тебя так расспрашиваю?
- Нет, всё нормально. - успокоил он меня.
- И она действительно такая замечательная, как ты говоришь?
- Да. - Его тон не оставлял сомнений - он по уши увяз в ней. - Она понимает меня, как никто никогда не понимал меня в этой жизни. Она чувствует меня - мое настроение, мое состояние. Я чувствую себя с ней помолодевшим на десяток лет - сильным, уверенным. С ней тепло, уютно. Словно крылья за спиной. Словно я сбросил с плеч тяжелый груз лет и печалей. Она - родная моя душа, мы просто созданы друг для друга.
Я уткнулась в стоявшую передо мной тарелку с салатом. Эту фразу - слово в слово - он говорил мне не раз в течение тех пяти лет, что мы знакомы. Я верила в каждый звук, я пять лет только и жила мыслью о том, что мы с ним - родственные души, созданные друг для друга. Я не хотела, чтобы он заметил, как больно сделал мне. Какая же я дура! Вот пришла другая - помоложе, понаглее, поновее. И все слова, которые я любила слушать, потому что они были о том, как я нужна ему, как важны для него наши отношения, как он любит меня - все мои слова он произносит, но уже говоря про другую... Как это могло произойти? И кто из них кого соблазнил - телка, поднаторевшая за три года в раздевании богатых буратинок, или старый донжуан, за долгие годы своей жизни отработавший приемы воздействия на хрупкую женскую психику до автоматизма? Нет, я, не могу, я не должна так думать! Возможно, она действительно умница и красавица, которая влюбилась в Пашу, потому что не влюбиться в него нельзя - я это точно знаю по себе! - и вернула ему то ли третью, то ли пятую молодость. А он, несомненно, счастлив сейчас как подросток после мастурбации. Счастлив, как пять лет назад, когда только разгорался наш с ним роман.
- То, что ты сейчас говоришь, - я покончила наконец с салатом, и пришлось возвращаться к разговору, - то, что ты сейчас чувствуешь, это ты, это то, что чувствуешь ты, и это любовь. Все, когда влюблены, чувствуют то, о чем ты сейчас говоришь. - Я ненавидела себя за то, что фазы получались такими корявыми. - Это любовь, она так действует на людей. Адреналин в крови, эстроген, тестостерон, и всякие прочие гормоны - это так работает. Это биохимия, понимаешь? Я не вижу в этом ничего такого особенного, что она могла бы тебе дать. Того, что ты никогда раньше не переживал.
Он долго и внимательно смотрел на меня. Как на ребенка, который требует от матери ответа на вопрос "Когда придет папа?" - папа, с которым она развелась, потому что он решил, что больше никогда приходить не будет.
- Я чувствую в себе целостность, к которой всегда стремился, - и он загнал взгляд, как гвоздь, мне прямо в лоб.
Я поняла, что он имеет в виду. Может быть, даже предчувствовала это. Потому-то фраза его дурацкая про "никогда раньше не испытывал" так меня задела. И именно поэтому я с таким мазохистским упорством подводила его к этому ответу.
Четыре года назад мы расстались. Он вел себя очень странно - стал избегать меня, говорить о том, что виноват передо мной, что испортил мне жизнь и теперь корит себя за то, что позволил себе влезть в мою душу, и всякий тому подобный бред. А когда я потребовала откровенного и честного разговора, сказал:
- Мне стыдно перед тобой, потому что я лгал всё это время. Возможно, я просто сам хотел верить в то, что говорю. А то, чего я ищу в жизни, в женщинах - на самом деле просто не существует. Понимаешь, между нами очень теплые и нежные отношения. И они очень дороги мне. Но чего-то не хватает. Завершенности. Совершенства. Абсолюта. Я не чувствую, что я здесь - весь. Вроде - с тобой, вроде - поглощен тобою, но вдруг ловлю себя на том, что целую тебя, а думаю о работе. Или вспоминаю другую женщину. Или раздражаюсь, когда ты говоришь что-то, а я ожидал другого. Так не должно быть, когда люди любят друг друга. В любви должно происходить полное слияние. Двое как одно целое. Одна душа на двоих. Не должно быть недопонимания. Или неприятия чего-то в любимом человеке. Если любишь, то принимаешь человека полностью, таким, каков он есть. Не критикуешь его. И не потому, что понимаешь, что это бессмысленно, а потому что не видишь в нем недостатков. И еще - когда любишь, то и мысли допустить не можешь, что любимый может быть счастлив с кем-то другим, не с тобой. И это отношения абсолютно искренние - никаких недомолвок, никаких закрытых тем. Все естественно - никакого напряжения, никакого тщательного подбора слов: ты веришь, что тебя поймут лучше, чем ты сам себя понимаешь, что любимая отделит суть от наносного и не будет искать второго дна в том, что ты говоришь и делаешь. Абсолютное доверие. Ты - это она, она - это ты. А между нами - не так. Я чувствую тебя как другого человека, понимаешь? И многое в тебе от меня закрыто. И когда я с тобой, я - словно из частей. И одна часть живет отдельной жизнью, и я на нее никакого влияния не имею. И я не чувствую себя целостным.
Я не сильно тогда огорчилась тем, что он воспринимает меня как "другого". Мне вообще тогда показалось, что он впал если не в маразм и детство, то в отрочество уж точно! Его максимализм показался мне скорее забавным - столько лет человеку, а он всё не может успокоится, что женщина, пусть даже любимая, но тоже - личность. И нет ей никакой нужды полностью растворяться в любимом. Хоть сто лет вместе проживи в любви и согласии, а у каждого останутся свои привычки, свои интересы, и каждому нужна своя зона одиночества. Это нормально! А Абсолют - это в другой жизни. Это когда любовь не между мужчиной и женщиной, где всё очень сложно, много суетного, приземленного. Это когда - любовь к Богу, где все предельно просто, и однозначно, и совершенно, а потому и абсолютно. Я ему тогда сказала, чтоб он просто расслабился, и не брал дурного в голову - его Абсолютная Любовь в жестких условия земного существования просто "не имеет места быть", и нечего поэтому из-за нее сушить себе мозги. А если он хочет Абсолютной Любви, то за нее надо платить Абсолютную же Цену. Это как если хочешь Абсолютной Справедливости, то и сам должен быть способен простить всё и всем, как Христос прощал. Хочешь подняться на Вершину - оставь внизу весь ненужный хлам, отбери только самое необходимое, ведь тащить-то придется на себе, и если за плечами тяжкий груз - взойти на Вершину не сможешь...
Мы не виделись полгода. Засыпая, я мечтала, чтобы он мне приснился. Просыпаясь, я мечтала случайно встретить его. Его лицо мерещилось мне в троллейбусных окнах. Я бросалась догонять высоких прихрамывающих мужчин на улицах. У меня появилась привычка всматриваться в людей, двигающихся мне на встречу на эскалаторе. Всякий раз, когда звонил телефон, я думала прежде всего о нем. И силой заставляла себя не дергаться и не уклонятся, когда муж клал руки мне на плечи, целовал, любил. Какое же это было мучение - он всё делал не так! Я терпеливо объясняла Борису, как именно я хочу, чтоб он ко мне прикасался, он старательно выполнял мои пожелания, но это всё было не то! Я прикасалась к его губам, а всё мое естество ожидало привычного - Пашиного! - мягкого, обволакивающего ответа, нежного затаенного придыхания, влажного тепла, проникающего, как воздух, и заполняющего собою весь мир внутри меня, размывающего тонкую плёнку между мной и не-мной, между осознанием реальности и провалом в особый мир, где нет никого, даже нас самих, а есть лишь сладкое бесконечное томление. Я ожидала сладкого чуда, а натыкалась на жесткий, обжигающий, резкий как укус, поцелуй. Моя плоть бунтовала, она требовала того, другого. И иногда побеждала - я вырывалась из мужниных объятий и, спрятавшись в ванной, отучала себя ледяным душем от рук, которых не было рядом, от губ, от слов, от дыхания. Я понимала, что это - плата за то, что однажды я побывала в раю.
Я была уверена - он вернется. Это временное затмение пройдет, и он вернется, потому что никто и никогда не будет любить его так же преданно. Никто не подарит ему таких ночей. Никто не сможет понять и поддержать, как я. Потому что мы не банальные любовники, мы - родственные души, не абсолютно идентичные как клоны, но идеально дополняющие друг друга, как две половинки неразорванной десятки: вмести - то, что ценно, а разъедини нас - и по отдельности мы мало чего стоим. И он вернулся. А потом уходил опять, и опять возвращался. И опять пропадал. И опять приходил ко мне. Потому что женщин на свете много, а я - одна. И наши отношения - больше чем любовь, сильнее чем страсть, глубже чем дружба...
- Я очень не хочу, чтоб ты ошибочно принял то, что я сейчас скажу, за ревность, - сказала я, - потому что я не ревную, ты меня знаешь, это так. Но, даже рискуя быть неправильно понятой, скажу. Я рада видеть тебя счастливым. Я рада, что ты влюбился, на тебя это хорошо действует - помолодел, посвежел. Так что, я не имею ничего против. Ты влюбился - такое иногда случается. Все в порядке. Ты всегда возвращался ко мне. Жизнь длинная, а я женщина терпеливая. Так что - на здоровье. Только вот насчет целостности... Это иллюзия - то, что сейчас ты почувствовал себя наконец-то целостным. Ты никогда не будешь целостным, потому что часть твоей души навсегда со мной. Я не украла ее, ты отдал ее мне сам. И я не собираюсь отпускать тебя, если ты понимаешь, о чем я.
- Выходит, что ты рада, что я живу с другой? - Он поднял бровь, и отставил бокал.
Я пригубила вина и спросила саму себя - ты действительно рада? Сейчас не время врать - ни ему, ни, тем более, себе. Сейчас у меня единственное преимущество перед ней - моя искренность. Она сейчас влюблена, они оба сейчас одурманены страстью, а значит, сознательно или нет, но играют в беззаветную преданность и готовность всем на свете пожертвовать друг ради друга. Сейчас - хоть звезду с неба, хоть в огонь и под пули... Но гормоны - как наркотик, наступает привыкание, и - или дозу побольше, или ломка и наконец-то все начинаешь воспринимать здраво и трезво. И понимаешь: раньше - играли в рабов и спорили кому, достанется честь мусор выносить. А сейчас - не до игр: кому-то таки надо бросать всё и мыть унитаз, и делать это каждую неделю! И тогда он задумается, кто красивые слова говорил, играя, а кто - был рядом в нужный момент и жил им, страдая.
- Я действительно рада, что ты теперь живешь не один.
- Почему?
- Я никогда не могла понять, как ты умудряешься жить один столько лет. Приходить каждый вечер в пустую квартиру. Да еще и не свою, а съемную. Засыпать и просыпаться в одиночестве. Ты всегда говорил, что привык к этому, и не хочешь ничего менять. Что тебя вполне устраивает то, что мы с тобой видимся по два часа два-три раза в неделю. Но я тебе никогда не верила. Со мною рядом всегда был муж, дети, родители, друзья. Я знаю, как важно, чтобы всегда был рядом тот, кто обнимет, выслушает, в чье плечо можно уткнуться носом и почувствовать себя защищенной. Так сложились наши с тобой отношения, что самые пронзительные, самые интимные, самые сладостные минуты мы переживали только тогда, когда кому-то из нас было так плохо, что хоть в петлю, хоть под поезд. В такие минуты мы были вместе. А в остальное время... Никто не должен жить один, Павел.
Я любила его, и это правда. Но даже в самых невероятных и безумных мечтах, я не могла придумать, как нам быть вместе и при этом не разрушить жизни наших близких. Казалось бы, чего проще - разведитесь, поженитесь и наслаждайтесь жизнью! Наверно, он сейчас именно так и представляет будущее: его барышня свободна как ветер, и сам он уже может позволить себе серьезно думать о разводе. Пять лет назад даже мысль была для него неприемлема - предать жену, оставить несовершеннолетних детей. Сейчас дети подросли, а жена, пока он по командировкам мотался, открыто завела любовника, дав, тем самым, Паше моральное право просить развод. Для него ситуация изменилась, но не для меня. Я развестись не могу. Да и не хочу. Это если честно. Потому что дети у меня - еще маленькие. Потому что муж меня любит. Потому что моя семья - это крепость, которую я выстроила своими собственными руками, вложив в это и силы, и душу. Потому что развестись с мужем и связать свою судьбу с вечно странствующим рыцарем - означало бы потерять дорогих для меня друзей и отличную работу. Потому что... потому что до вчерашнего дня меня все устраивало! Была семья, дом, муж - и это было святое! И был любовник - романтичный, умный, нежный. Была стабильность, надежность и уверенность в завтрашнем дне, но была и неопределенность, интрига, душевное томление. И не было ни малейшего желания что-то менять. Семейная жизнь с Павлом - чушь, абсурд! Наши отношения - это любовь ради любви. В ней нет быта, нет обязательств. Мы вместе только потому, что нам этого хочется, а не потому, что мы друг другу пообещали быть вместе до гроба, или потому что некуда уйти, или потому что штамп... Черт, я запуталась... Я ведь хотела жить с ним... Чтоб вместе - каждый день. Чтоб праздники - вместе. Чтоб когда он болеет - не спать ночами. Чтоб вечером - он в кресле у камина, а я у его ног... Чтоб умереть в один день... Я никогда ему этого не говорила - так думать пристало шестнадцатилетней девочке, но в сорок... В сорок надо думать так, как я думаю о муже: что на ужин, когда родительское собрание, куда в отпуск ехать, у всех ли на зиму есть обувь... Да, я мечтала выйти за Павла замуж, но даже в этих мечтах никогда не было быта. Мыть посуду? Гладить? Мусор выносить? Бред! Я всё это имею сегодня, и чтоб носки мужские стирать, мне не надо всё в своей жизни менять! Если бы муж сам меня бросил - другое дело! Но он меня никогда не бросит, он любит меня. И я его люблю. Не так как Павла - в моем чувстве к мужу нет ни мучительной напряженности, ни оголенной откровенности. Зато рядом с ним мне просто и легко. К тому же - дети. Развестись - не проблема, но дети?!?!!!! Дети - не диван, пополам не распилишь. И потом, одно дело развестись с идиотом или пьяницей, или говнюком каким-то. Но мой муж - отличный мужик! Умный, красивый, порядочный. Детей обожает. И они его. Я в жизни не смогу сказать детям - вот вам новый папик, его зовут Павлик, хотите -не хотите, а с ним живите! Бред! Какой из Паши отец - он своими-то родными детьми не занимается, а уж мои-то ему и подавно не нужны! Хотя... Ведь говорил же он мне, что хочет, чтоб я ему ребеночка родила... Впрочем, нет, это он, пожалуй, для душевности говорил - ведь знает, я рожать больше не могу - чего б не сказать? Ни к чему не обязывает, риска никакого... А эта звезда его - она-то, пожалуй, может ему родить... Зачем только - не понятно, ему бы разобраться с теми тремя что уже есть: один, с которым он вообще никогда не видится, от первого брака, и двое, которых ему благоверная воспитывает. Да какое мне дело?! Если эта дура решит родить от него ребенка - пусть делает, что хочет! Мне-то что?!
- О чем задумалась?
- О тебя. О себе. О барышне твоей. И о том, что наши отношения теперь изменятся.
- Да. Но мы ведь друзья. - Он снова смотрел мне в глаза - пристально, испытывающе.
- Ты хочешь, чтобы мы остались друзьями?
- Да.
Друзья. Фу, как пошло. Как на угли пописал - пшшш и всё. Разве могут бывшие любовники быть друзьями?!!
Я встала, поцеловала его - ха-ха - в щеку и сказала:
- Вот и славно. Друзья - это замечательно. Извини, друг, мне надо идти. Удачи.
И ушла.
Неделя прошла как в аду. Мир вокруг меня стал серым и мрачным, лица людей - озлобленными и уродливыми. Людская глупость бросалась в глаза, как красная тряпка матадора, и била по ушам, как сирена автомобильная. Когда после совещания босс попросил остаться и сообщил, что за два с половиной часа он не заметил на моем лице ни одной улыбки - даже саркастической, и что вместо обычной конструктивной дискуссии, сегодня я предпочла разрывать оппонентов на куски, я честно призналась, что с недавних пор ненавижу людей. И попросилась в отпуск. Тут же написала заявление, и ушла.
Машину я оставила возле офиса. Подумала, что так будет безопаснее для ни в чем не повинных людей в случае, если мне кто-нибудь из них не понравиться до такой степени, что захочется раздавить. У меня такое желание возникло утром, когда какой-то урод решил, что пользоваться пешеходным переходом ниже его достоинства, и попер через мостовую. Я на секунду представила, что это Павел, и еле сдержалась, что не наехать на него колесами.
Павла я ненавидела. Я жила в счастливой сказочной стране, я жила красивой романтической любовью. А он разрушил иллюзию, разбил мечты и надежды, уничтожил тихое счастье, горевшее теплой бархатной свечей в душе. Всё, всё разломал, покорежил, исковеркал! Представляла себе, как я врываюсь к нему в кабинет, хватаю со стола тяжелую папку и начинаю лупить его со всей мочи - по голове, лицу, спине, плечам, груди... И ору - громко, отчетливо, чтоб до него дошло: как ты посмел? за что? почему? Ты клялся, обещал, такие вещи на ухо шептал, а теперь предал!!!!! Променял меня на какую-то сопливую девчонку - шлюшку кабацкую!!! Я его бью, а он закрывает лицо локтями, и медленно на пол оседает... Потом плачет, ноги целует и говорит - прости, родная, наваждение нашло.... А я плюю в него и, хлопнув дверью, ухожу.... Навсегда!
Женщина, топавшая навстречу, покосилась и отшатнулась - должно быть, я увлеклась, представляя себе расправу над Пашей, и весь экстаз был на лице... Я огляделась по сторонам. Заплесневевший бомж копается в мусорнике - тошнотворная картина. Затраханого вида тетка в бесцветной и бесформенной куртке, в безобразном цветастом платке тащит кравчучку, затаренную какими-то кульками и авоськами - жалкое зрелище... Прыщавые подростки трутся друг об дружку на скамейке, не выпуская из рук сигарет и бутылок с пивом... Длинноногая стерва, разодетая на пару тыщ долларов, лениво болтает по мобиле, не стесняясь пересыпать свою речь отборным подзаборным матом. Нет, я конечно видела и улыбающиеся лица, но они раздражали меня еще больше, чем убогость - ну, скажите на милость, как можно улыбаться, когда вокруг столько дерьма и грязи?! Еще и ветер холодный в рукава задувает, и с неба мразь мелкая сыпет. Ну что же это такое, в самом деле? Просто болото какое-то, а не мир божий! Такой себе персональный ад - для частного пользования!
Я сняла очки - картинка потеряла резкость, краски смешались, мир сделал шаг назад и стал чуть мягче, чуть менее назойливым. Окруженная расплывающимися линиями и сливающимися тонами, я оказалась в центре маленького защитного круга. Мимо, как во сне, проходили люди - не замечая и не тревожа меня. И стало мне себя так жалко - старая тетка, не очень умная, не очень удачливая, жизнью битая, судьбой траханая. Дура дурой... А чего я от него ожидала? Любви вечной и прекрасной? Не смешите меня! Зачем я ему? Со своими проблемами, со своей семьей... Нас никогда не было двое, мы всегда помнили о том, что у нас есть другие... Вот он жену бросит, девочку возьмет. Будет она жить с ним - борщ варить, носки стирать, после работы встречать. Согревать она его будет - такая себе милая, тихая, радостная, как болонка. И их - двое. Есть разница? Да и не девочка она - тридцать лет. Взрослая зрелая женщина. Ну и хорошо, что он не побоялся разницы в возрасте - в конце концов, говорят же, что мужчине столько лет, сколько лет женщине, которая с ним.
А я... А что - я? У меня семья, дети, работа, друзья... Я не помру. Да и прав он, как всегда, - ну что у нас с ним за любовь?! Мне нравилось любить его. Нравилось знать, что любима. А любить человека, и получать удовольствие от того, что любишь - разные вещи. Так же как абсолютно разные вещи - быть любимой и думать, что любима. Я хотела получить от него больше, чем могла дать сама, вот он наконец-то это понял. Она будет любить его сильнее, любить так, как я никогда не могла. Она даст ему всё то, что я дать не смогла, то, чего его душа ищет столько лет, чего он достоин больше, чем кто либо другой.
А я... А что - я? Я - прощу. И буду спокойно ждать, когда он вернется. Куда он денется?... Или он наконец поймет, кого он в баре подцепил, станет ему скучно и бросит он ее там же, где и взял. Или она уйдет от него после того, как он перестанет деньги на нее тратить, а захочет любви просто так, за то, что сам такой хороший. Но барышни из бара "Карамболь" за бесплатно любят только своих кошек. Так что - куда он от меня денется... Надо просто подождать.
Я брела по серой улице. И словно не было ни моросящего дождя, ни ветра. И не было холодно. Никак не было. Безразлично все было, уныло и бесчувственно. Словно цвета исчезли - все, даже черный с белым. И звуки все исчезли. И не осталось ни вкусов, ни запахов. И вокруг лишь размытые силуэты, как фантомы. И я - посредине всей этой грязи бытия, посреди жизни ненавистной - одинокая, усталая, злая. Кому пожалуешься? У кого помощи попросишь? Подружки? Ой, нет - заплюют, огрызками закидают: мы ж тебе говорили....!!! Маме - за сердце схватится: любовник?! У тебя?! Валидолу мне.... Да уж, дожила я - в жилетку поплакаться некому.... О, придумала! Мужу! Милый, мне так плохо, меня любовник бросил... Паша-Паша, что ж ты со мной сделал? Зачем? За что? ... Я же тебя так любила... Так любила... Любила ли?
И тут же вздрогнула и замерла - как об стену лбом стукнулась. По спине пробежал мороз - о чем это я???? Конечно, любила! Нет, не так - конечно, люблю! Не любила бы - не болела бы сейчас так душа, не текли б слезы, не было б этих страданий... И сама себе ответила: ты когда кино жалостливое смотришь - тоже слезы текут.
Нет, нет, нет!!!! Я понеслась по дороге, не разбирая куда, петляя между неясными фигурами - решительно, стремительно, резко. Нет, это идиотская моя привычка - во всем винить себя! Черт, он меня бросил, он мне изменил, он меня предал, а я уже готова простить! Бедненький, как же, любила я его не достаточно сильно! А он? Он любил меня достаточно сильно?! Приходил, я ему раны зализывала, уходил, я прощала и он снова приходил... Если б любил - бросил бы благоверную свою и женился на мне! Как мне - так ныл: ты же знаешь, ты же понимаешь... А этой кошке своей небось уже развестись пообещал! Господи, о чем это я? При чем тут эта девочка... Я бы сама за него не вышла - не брошу же я своих детей! А забрать мне их с собой - нет, Борис бы мне не дал, загрыз бы всех нас, но детей бы к Паше не отпустил! Да и правильно бы сделал -наши дети Паше на фиг не упали...
Я рухнула на скамейку, достала пачку Винстона. Затянулась. Привычная сигарета в пальцах, горечь от дыма во рту, струйки нежного сизого дыма, уносимые ветром ввысь. И вдруг прогремело в голове: разве можно любить человека, и каждый день уходить от него к мужу? Разве можно любить мужа и бегать от него к любовнику? Любить двоих - не любить никого. Обоих обманываешь, а пуще всех себя.
Дыхание перехватило - словно меня не любовник бросил, а навалились, облепили со всех сторон триста тридцать три несчастья - и я такая беззащитная, ослабевшая. Домой хочу - в ванну горячую, потом - чаю с мёдом и в люлю, под толстое теплое одеяло. Натянуть на голову, спрятаться и забыть, какая я лживая тварь... Паша - и тот меня бросил. Как это ещё Борис держится? Наверно, просто привык. Да и дети. Не зверь же он - при живой матери детей сиротами оставить. Или еще проще - он как папа карло с утра до вечера вкалывает, ему и по сторонам оглядеться некогда, вот он и не замечает, какое чучело у него жена... Как же до жизни такой дошла - в сорок лет понять, что никого я не любила... Дура, дура, дура...
Точно, дура! Сижу на лавочке под Пашиным офисом. Интересно, чего сейчас больше - боли от его предательства, тоски по любви, или уязвленного женского самолюбия? Всё вместе, и всё на пределе болевой точки, и чувство вины в придачу, и ощущение липкой мерзкой униженности. Вот в таком состоянии люди и принимают отчаянные решения...
Но только не я! Собственно говоря, что произошло? Меня бросил любовник. Не умер, не заболел, а просто влюбился в другую женщину! Пять лет любил меня, а потом разлюбил. Не стал голову морочить, а честно и благородно признался. Итого имеем: мужчина, которого я люблю, счастлив! Это ж здорово!
Но меня не греет.
Почему?? Почему мне плохо из-за того, что ему, любимому - хорошо? Ведь это бред! Я это понимала с самого начала! А сейчас меня колотит и трясет - я чувствую себя униженной от того, что Паша предпочел мне другую! И ведь чувствую же! Это не фантазия, это настоящая боль! Если я ее чувствую, если я думаю, что я ее чувствую, значит, так оно и есть, значит - унижена. Господи, откуда такое гнусное ощущение? Ведь он не унижал меня, не хотел причинить мне боль, не думал обидеть. А мне и больно, и обидно... Я знаю, что Паша - умный, чувственный, чуткий; если он нашел другую, которая лучше меня, значит - так оно и есть, значит, я хуже нее, хуже - значит "плохая". Но ведь я про себя знаю, что я - замечательная! Значит, он ошибается, значит, он вовсе не такой умный, как я о нем думала, значит, я пять лет любила дебила, который не может понять и оценить такую чудную и прекрасную женщину как я! Вот оно - унижение: я дарила свою любовь уроду, который ее не достоин!!!!!
Вот такая женская логика.
Вывод: если я пять лет любила урода, то, значит, я сама не такая умная, как о себе вообразила... И нет ничего удивительного в том, что Паша ... Стоп, я пошла по кругу!
Позвонила ему и попросила встретиться со мной в нашем кафе. Замялся - очевидно, я не вовремя. Наконец согласился. Сейчас я его увижу! Он придет и скажет: это была просто неудачная шутка, я хотел посмотреть, как ты отреагируешь... Нет, после таких слов его можно будет только убить. Он скажет так: всё, что я говорил - неправда, я просто хотел закончить наш роман - мне невыносимо смотреть, как ты разрываешься между мной и Борисом; но я не знал - как, и придумал всю эту историю с другой женщиной, а теперь я понимаю - я не могу без тебя, это невыносимо, мне очень плохо без тебя, я люблю тебя, только тебя одну... И всё будет как раньше.
Я заметила его, когда он переходил улицу. Седой молодящийся мужчина, слегка прихрамывавший, в дорогой одежде, подобранной так, чтоб скрывать растущий животик. Такой знакомый - в каждом жесте, каждом движении. И... такой чужой. Ко мне на свидание шел чужой мужчина. Я это ощутила физически - не мой. Удивилась - вот так просто??? Я отпускаю его??? Без борьбы, без боя, без попытки отвоевать его у соперницы? Как это не похоже на меня! Любимых так не отпускают! А как их отпускают? Не отпускают никогда и ни при каких обстоятельствах? Смешно - любой человек, даже любимый - не собственность, которую можно взять, подержать, отпустить или спрятать в сейфе... Банальность, но ведь правда! Дело не в нем - не в Паше! У него своя жизнь, своя судьба. Что хочет, то с ней и делает. Вот решил, что ему со мной больше не интересно - пошел к другой. Хозяин - барин. Дело во мне - в том, как я воспринимаю то, что случилось, что я вижу, как я чувствую. Мне не Пашиного ухода жаль - господи, ну куда он денется! Не умер ведь! Он десятки раз от меня уходил! Уезжал в командировку, возвращался в Москву - и месяцами мы не виделись. И никто от этого не умирал. И теперь не умрет. Если захочется поговорить - набери номер и говори сколько надо! Постель? Тоже мне - проблема! Если его разогреть как следует - а уж я-то это умею! - он не станет долго рефлексировать! Нет, мне не Пашу жаль потерять - мне любви нашей жаль! Мне той сказки о любви, которую мы с ним пять лет сочиняли- жаль! Сказки о любви красивой, страстной, тайной, жертвенной. О любви, которая долготерпит, не завидует, не раздражается, всему верит, всему надеется, все переносит. О любви - симфонии, любви - звездопаде!
Нет её больше - сказки. Вся эта мучительная неделя - насилие над прекрасным чувством, которое столько лет давало мне силы, желание жить, радость, счастье. Павел заставил меня искать в наших отношения, что было не так, и я пошла у него на поводу. Я сама, как чертов патологоанатом, свою душу на куски накромсала. От моей сказки даже не проза осталась - ошметки. И если я сейчас продолжу выяснять отношения, стану добиваться ответа, чем она лучше меня, да искать, как вернуть былое - окончательно убью магическое очарование того, что с нами было. Нет, я не позволю ему отобрать мою прекрасную сказку, превратить её в пошлый роман. И для этого есть только один способ - никогда, никогда больше не впускать в свою жизнь этого старого, некрасивого, запутавшегося в женщинах и погрязшего в делах мужчину, которого я не знаю и знать не хочу.
Я ушла до того, как он меня заметил. Всё. Точка. Чао