|
Начат 31.10.2010 в 9.30
Закончен 31.10.2010 в 10.13
Василий Петрович вышел из вагона в крайне раздраженном состоянии. Высокий, подтянутый мужчина, рано начавший лысеть, в дорогом черном пальто, в расстегнутом вороте которого виднелась серьезная белая рубашка и гуталиновый узел галстука, ощущал себя помятым, грязным и неприятно пахнущим. Немудрено. Синяя кишка поезда всосала его, перемешала с человеческим калом, истерла в порошок безликой толпой, после чего выплюнула на перрон, и унеслась за следующей порцией наполнителя на следующем пункте назначения. Василий Петрович постоял немного у колонны, прижавшись к ней спиной и судорожно выхаркивая спёртый вагонный воздух из легких, после чего медленно пошел в сторону выхода со станции. "Действительно, дурак! Мог бы такси взять, нет, попёрся в метро!" - думал он. - "В конце концов, можно было дождаться, пока машину в сервисе починят - три царапины на дверце заполировать, велика ли работа? Ну, накинул бы пару зелененьких сверху - они бы вмиг заросли сами собой - эти царапины. И какая же сука их прочертила! Ключом, не иначе. И где? На кладбище! Нигде нет порядка...".
Тут вспомнились ему коряжистые памятники, зелено-желтые холмы погребальных венков, белые и желтые ленты, трепещущие на ветру. Леночка любила желтый цвет. Желтые сумочки, желтые туфли, желтое белье, сквозь ажур которого манила ее гладкая золотистая кожа.
Василий шагнул на первую ступень лестницы, его ощутимо дернуло и потащило наверх. Воспоминания, споткнувшиеся на жене, ныне упокоившейся на престижном лежбище, тоже скакнули вверх - к приятному. Ничего более не стояло между ним и фондом, которым они управляли вдвоем, и который жена, то ли от ревности, то ли от дурости, то ли, решившись, наконец, стать самостоятельной, надумала продать по частям. Но самое главное - никто не стоял теперь между ним и молочно-белой плотью двадцатилетней Аннушки, с которой он познакомился в Куршавеле на склоне, после чего ощутил себя не тоскливым сорокапятилетним мужиком с начинающимся простатитом, а Кинг-Конгом, Зорро и Аленом Делоном в одном лице. Проблема решилась просто - один звонок человечку, знакомому еще с периода накопления капитала. Знакомый был должен и долг отдал - продиктовал телефончик, объяснил, что и как говорить. Деньги были оставлены в шкафчике дешевого спортклуба, куда Василий Петрович зашел "случайно, позагорать". А когда через 10 минут загар начал пощипывать кожу - сумки в шкафчике не оказалось и он пошел отсчитывать ступени к новой жизни без истеричной Леночки (и кто бы мог подумать, что из нее выйдет первоклассная стерва?), без отчетных звонков - где, с кем, зачем? Без ремарок - нет, туда мы не вкладываемся, это не рентабельно, а вот туда в самый раз...
Василий Петрович слегка распустил галстук. Эскалатор вез вверх, но свежего воздуха больше не становилось. Рекламные щиты с двух сторон смотрели на него одинаково веселыми глянцевыми лицами, и в их улыбчивой неподвижности ему почудилась угроза. Ах, как было душно! Закружилась голова, сжалось сердце... Так же было и тогда, когда ему сообщили, что Леночкин Audi A5 coupe на скорости вылетел на встречку и столкнулся с грузовой "Газелью". Перед похоронами в пустой квартире заистерил телефонный звонок.
- Клиент доволен? - спросил тихий голос с того конца провода.
- Вполне, - сглотнув, отвечал Василий Петрович.
- Тогда прощайте.
И гнал от себя обрушившуюся тишину, но она лезла ватой в уши, забивала рот, зашоривала глаза. Он был сильным человеком - жизнь потрепала его за сорок пять лет, потому быстро справился с паникой и на похоронах, организованных по высшему - Леночке бы понравилось! - разряду казался элегантным, печальным и загадочным. Знакомые незамужние дамы дружно демонстрировали поведение кошек во время течки.
Глаза с чертовых плакатов глядели прямо в душу. Будь прокляты глянцевые боги, плодящие своих клоноподобных детей на улицах города и в его внутренностях! Василий Петрович перевел взгляд вниз и уставился на свои ботинки. Ни морщинки на них, ни царапинки не было. И какая сука начертила на дверце машины три загогулины? Хотя кладбище - извечное место тусовок сатанистов. Ей-богу, поймал бы, заставил бы полировать дверцу собственным языком! Шестьсот шестьдесят шесть раз...
Эскалатор был старым, медленным. Время его реконструкции еще не наступило, и потому он не торопился, вез Василия Петровича, подрагивая, будто в старческой судороге, утягивал его руку резиновой лентой поручня, бегущей чуть быстрее, отдельно от всего остального. Руку, набравшую номер... Василий Петрович вздрогнул и руку отдернул. Поручень показался ему нестерпимо горячим. Ступени под ногами заволновались, словно мышцы гигантского змея и он едва не упал. Короткое, звучное и емкое слово вырвалось из глубин подсознания, в котором он его так долго и тщательно топил - убийца! Он дернул галстук, снова вцепился в поручень, лизнувший его черным, горячим языком. Лица с приклеенными улыбками дружно смотрели на него пустыми глазами, руки в едином жесте взметнулись, дружно тыча в Василия Петровича длинными пальцами, безмолвный хор скандировал коротко, звучно и емко... Истаяла вдали сладкая плоть Аннушки, заухмылялась распадами ужа начавшая гнить - Леночкина. Света в конце тоннеля не показалось. Страшное слово писали глянцевые танцующие божки прямо на черном куполе вестибюля станции. Само по себе слово было просто словом. Страшно оно было тем, что для Василия Петровича несло в себе мощный заряд - правды. Не будет липких объятий на далеких курортах, не будет наращивания мощи личного фонда и диверсификации бизнеса, не будет тихой и спокойной старости. Он-то считал себя сильным - а оказался слабым. И испуганным. Мир обернулся против него, спешил вытолкнуть прочь. И повинуясь приказу, эскалатор уносил его в другое измерение - косое, сумрачное, неправильное. Измерение для тех, кто сделал не тот выбор. Кто ошибся. И чью ошибку уже не исправить.
Стальной Уроборос, гремя и лязгая, выкинул Василия Петровича в вестибюль. Толпа шла мимо, толкая и ругая застывшего человека с пустыми глазами и приклеенной кривой улыбкой. Василий Петрович постоял немного, затем развернулся и ступил на первую ступень эскалатора, ведущего вниз. Там, в конце тоннеля, виднелись всполохи пламени. Адского пламени.
(C) Мария А. Ермакова
|