|
Блюм Шлагбум - костлявый рыцарь с мерцающей за ржавым забралом душой - заглядывал в окно. Спаркли - то ли оруженосец, а то ли уличный бродяжка - прыгал позади, пытаясь заглянуть Блюму за острое плечо. Тот лениво отмахивался от него: так сытый бюргер гоняет злую осеннюю муху, вознамерившуюся сесть на недоеденную колбасу.
- Ну, дай посмотреть! - взвыл, наконец, юнец и пнул Блюма по ноге в металлическом доспехе.
Рыцарь скрипнул тяжелой спиной, шагнул в сторону.
- Смотри уже. Видишь Огня?
- Огнь! - восхищённо прошептал Спаркли. - Живой Огнь! Только маленький!
- Это он слабеет уже, спать укладывается. Но его сейчас покормят! Спрячься, когда жрецы зайдут!
Потекли минуты ожидания. Огнь был виден в арку собственного донжона - укладывался на бархат углей, накрывался шёлковой простыней пепла, дышал ровно, сонно помаргивая в сладкой дрёме.
Как вдруг дверь скрипнула.
- Туши душу! - шикнул Шлагбум.
Юнец подпрыгнул от неожиданности, но душу притушил и затаился у окна.
Жрецы вставали перед Огнем на колени и подносили щедрые дары. Будили его сакральным жезлом - кованым, увитым виноградной лозой, на которой сидела золотая птица с загогулиной на хвосте.
Жаркий Бог просыпался, медленно потягивал лапы, с интересом трогал подарки губами, а затем набрасывался на них голодно; алчно подгребал под себя рдеющие угли и сердито плевал искры, когда не мог проглотить пищу за раз.
- Да будет Свет! - тихо сказал стоящий рядом Блюм и мигнул душой. - Вот он - первая причина всех начал и начало всех первопричин! Вот он - изгоняющий тьму, сумерки богов и сны разума! Вот он - настоящий и единственный, а мы лишь бледные подобия его, недостойные той святости, что несём!
Огнь расправлял пылающие крылья, накрывая ими своё гнездовье. Гудел победной песнью в трубе, плескал жаром на кованые решётки покоев.
Зачарованный пением Спаркли тихонько покачивался на ноге в такт басовитому голосу Бога и не замечал, что дождь акварелит его ещё гладкие щёки крупными мазками.
Промокший я шёл без цели, минуя незнакомые улицы. И казался себе мертвецом, восставшим из могилы. Впрочем, так оно и было. Прошлое - наша могила, настоящее - погребальная урна, а будущее - мечта о великолепном родовом склепе. Город явно экономил на освещении, а может быть, было просто слишком поздно. Я касался пальцами мокрых стен домов и ржавых завитушек заборов, смотрел на блестевшую от влаги траву газонов, изрытую вездесущими собачьими лапами, и думал, что конечная цель моего путешествия сейчас так же близка мне, как и бесконечно далека от меня. И ещё о том, что я не знаю, какова она, цель? Обычный человек, бродящий по городу в поисках себя или истины... или истинного себя... Что может быть банальнее и привычнее глазам-окнам, выколотым безжалостной ночью?
Чёрная гвардия Блюма играла в футбол пивной банкой. Дождь курил туман в сторонке, болел игру и приглушал лужами задорный дрызг-бим-бац баночного фальцета.
- Бог, - Спаркли повернулся к собеседнику, - должен быть вечен!
Тот пожал плечами.
- Нет ничего вечного, но говорят, что после нашей смерти души сливаются в огромное светило, называемое звездой.
Юнец изумлённо откинул забрало.
- А если звезда гибнет?
- Её свет сливается со светом других гибнущих звёзд...
- Сколько света! - выдохнул Спаркли. - Вот бы обрести этакую силу!
Блюм только усмехнулся. Шагнул в сторону от дома и застыл под косыми струями, вглядываясь в темноту в конце улицы. Гудение Огня во дворце-камине было слышно ему и отсюда - он ощущал его всей душой, но никогда никому не признался бы, что до сих пор тоже мечтает обрести силу всех гибнущих звёзд. Он думал о том, что пройдут года, и Спаркли вырастет. Потеряет не одну душу, регулярно погружаясь в сумерки, а то и в самую настоящую тьму. Его новенькие доспехи проест ржа, а внутренности источит старость. И однажды душа покинет его навсегда... как скоро покинет самого Блюма, чтобы соединиться со светом гаснущего, сейчас спрятавшегося за горизонтом светила.
Заскучавший дождь не удержался, подложил скользкую ладонь под колёса вырулившей из-за угла машины. Он - ей-богу! - не желал никому зла, просто совершил движение, не зависящее от осознания.
Авто закрутилось волчком, завизжало истерящей климактерической дамой и ударило рыцаря Шлагбума прямо в живот, с лёгкостью смяв металлический лист доспеха. Душа Блюма замерцала, взорвалась снопом гаснущих звёзд и... погасла!
Спаркли с ужасом обратился к тёмному небу и закричал безмолвно, призывая загулявшую где-то справедливость. Чёрная гвардия выстроилась в последний караул. Честь - всё, что они могли отдать своему предводителю, боевому товарищу и другу.
Осознание себя начинается с осознания мира вокруг, а заканчивается осознанием цели собственного существования. Я застрял как раз где-то посередине...
Бывают такие дни или ночи, когда мир видится другим, будто сместился взгляд на незначительный и вовсе не алкогольный градус. И стоит обратить на это внимание - оно властно вторгается в ваше бытие, заставляя забыть о повседневных делах и неприятностях. Выйдя сегодня вечером из офиса и решив пройтись до дома, вместо того, чтобы сесть на метро, я неожиданно оказался в плену у другого самого себя. Незнакомца, чужеземца, увлекшего меня в паучью сеть городских улиц, на которых и дома стояли не такие, как обычно, и грудная клетка асфальта мерно вздымалась под ногами, а ноздри канализационных решеток выдыхали дымки испарений, и людей не было видно, не потому, что стояла поздняя ночь, а потому что ЭТОМУ городу люди были не нужны. Он стелился по земле, свободный ночной зверь Город, сам себе существо...
Я поймал себя на том, что думаю странные мысли в эту необычайно странную ночь... Мысли, кажущиеся мне сейчас архиважными. И ощутил сожаление, понимая, что утром не вспомню ни этой ночи, ни этих размышлений...
Визг тормозов достиг моего слуха слишком поздно, оборвав сожаления... Машина мигнула огнями и скрылась за углом. С ужасом обратив холодеющее лицо к тёмному небу, я попытался призвать загулявшую где-то справедливость и... тут же забыл о ней, считая звёзды.
Блюм Шлагбум - костлявый рыцарь с мерцающей за ржавым забралом душой - пытался заглянуть за плечо юному Спаркли. Тот шевелил губами, молился Жадному Богу, отченашем шепча: "Горигориясно...", и никого вокруг не замечал.
- Да что ж такое! - возмутился Блюм. - Дай посмотреть!
Спаркли резко обернулся и... воссиял душой.
Блюм приник к стеклу.
- Огнь! - восхищённо прошептал он. - Свободный ночной зверь Огнь! Сам себе существо!
Дождь пожал плечами, плюнул на асфальт и развязной походкой направился вдоль улицы, отдавать честь стоящим по обе её стороны фонарям - чёрной гвардии Блюма Шлагбума.
(C) Мария ЕМА
|