|
Разбуженный внезапной тревогой подмастерье проснулся в час быка и вышел наружу. Тьма в Ильрийской чаще стояла чернильная, с разводами синевы, и это, в который уже раз, его удивило. Он читал в дэльфийских хрониках, что "ночи Ильри прозрачны, как родниковая вода". У него не было оснований им не верить - после бескрайних земель Белого Безмолвия и более близкого Белоземья Ильри была самой северной провинцией Ветры, здесь нередко случались и белые ночи и чудные далекие всполохи на небе, о которых при жизни Рэа говорили, что Белоземье помнит свою королеву и дочь, и шлет ей приветы.
Он постоял немного, пытаясь разглядеть на небе или учуять во влажном воздухе след перемены погоды, о котором говорил Аф. Потом решительно двинулся туда, где горел единственный огонек за полотняной стенкой шатра и вился дымок печи, не перестающей топиться.
Инвари быстро вошел внутрь, не желая выстудить помещение, и огляделся. Больные спали, все до единого тяжелым крепким сном, возможным только в последний предрассветный час. Грозы не было.
Как можно тише он прошел мимо спящих, за печь, где, скрытая ею как ширмой, лежала молодая беременная женщина, осмотренная им накануне. Откинул одеяло, еще раз взглянул на отеки и змеящийся след. Длинные ресницы слиплись наговоренным сном, в котором Гроза поддерживала ее долгое время, чтобы сберечь силы - и он промыл их чистой тряпицей и теплой водой из котелка, постоянно стоящего на приступке печи. Взял за руку, начал считать пульс. И не заметил, как она вздохнула глубже и внезапно открыла глаза. Тусклые желтоватые белки, поблекшая радужка, огромные зрачки. Зрелище ему не понравилось. Он успокаивающе погладил ее по голове.
- Как зовут тебя?
Она не совсем оправилась от путаного ненастоящего сна, приоткрыла обветренные губы, прошептала еле слышно:
- Еви...
- Как себя чувствуешь? Что болит?
- Ног не чую. Грудь ноет.
- Ну, грудь - это не страшно. Молоком ее распирает, вот и ноет. Я скажу Грозе, чтобы каким-нибудь маслом смазывала, не будет болеть.
При упоминании о молоке глаза ее расширились, она часто задышала, силясь подняться.
- Ребенок... мой...
- Ну-ну... - Инвари ласково, но с силой, прижал ее плечи к подушке. - Лежи спокойно. Дай руку.
Она покорно протянула слабую кисть. Он осторожно взял ее и положил ей на живот, подальше от заживающего шрама и красноты.
- Вот твой малыш. Живой и здоровый.
Еви, сначала испуганно, затем расслабленно, умиротворенно гладила круглый свой животик, и тот ответил внезапным шевелением. Она охнула от неожиданности, тихо засмеялась, счастливо взглянула на Инвари и... от улыбки ее не осталось и следа. Лицо помертвело, залилось бледностью, покрылось резкой испариной. Инвари похолодел, схватил руку, щупая пульс, но она руку вырвала, с трудом отодвинулась на дальний край лежака, морщась от боли, вызванной движением.
- Уходи! - голос ее сорвался, хотя и так был едва слышен. - Я знаю тебя.... Ведь это ты... Яни, сынок мой!
Лицо ее сморщилось, но слезы не спешили омыть глаза. Так она и плакала - всухую, отчаянно... И было это зрелище таким горьким, что Инвари не выдержал: упал на колени, и хотя дал себе зарок не оправдываться ни перед кем, кроме Мастеров, заговорил, умоляя простить и пытаясь объяснить свою вину. Ведь это ее сын принял первый удар болезни, проведенный лютым умыслом через него, Инвари, ее сын - Яни, маленький мальчик, тем утром еще игравший со своими друзьями и скончавшийся первым к той полуночи!
Она плакала беззвучно, а он говорил тихо, и голос его дрожал от искреннего горя и, пожалуй, в глазах стояли слезы. Еви сначала не слышала его, погрузилась в глубину своего отчаяния по самое сердце, ведь не только сына, но и мужа забрала красная смерть и теперь подбиралась к последнему, что осталось от прежней семьи - к еще не родившемуся младенцу. Ребенку, у которого должны были быть большие глаза и черные смоляные волосы отца, второму сыну, которого муж надеялся воспитать себе на замену, когда стало ясно, что Яни кузнечным делом не увлечен, а души не чает в лошадях и прочей живности. А если бы дали Боги, передумав, девочку, все равно радости не было бы предела, она воспитала бы настоящую хозяйку и ни за что они с отцом не отдали бы ее в другой дом против ее воли! Не осталось теперь ничего. Ни дома под красной черепичной крышей в Горячем квартале, ни поцелуя мужа, вышедшего сполоснуться из кузни, перед тем, как сесть за стол, ни шалостей старшенького, вечно тащившего в дом всяких, терпящих бедствие, зверушек.
Все это пронеслось у нее перед глазами с той единственной скоростью, какую принимает жизнь, задумав явиться пред наши очи в тяжелые минуты. Потом она вслушалась в то, что бормотал юноша, вслушалась, пытаясь понять. Нет. Слишком сложно он говорил. Но голос его дрожал, и слезы текли по щекам. Можно ли верить?
Она так устала!
Еви протянула дрожащую руку и коснулась его склоненной головы. Светловолосый! Как и Яни, из-за которого они вынуждены были бежать из города, когда поползли страшные слухи и начали исчезать с улиц люди со светлыми волосами. Может, он и впрямь жертва? Как сын? Как муж? Только с кого спросить за их муки? Кто ответит за раннюю смерть, смерть, не предусмотренную Богами, ибо известно, что Виселица ходит сама по себе, а Морион, покорно следуя за ней, собирает души.
- Встань, - прошептала она, отирая первую скатившуюся по ее щеке слезу. - Встань, юноша. Я не могу простить тебя, пусть прощают Боги, им привычнее! - но в голосе ее не было ненависти.
Он поднялся. Накрыл ее одеялом. Стер свои слезы, теперь лишь глаза лихорадочно блестели в полумраке, слабо освещенном несколькими лампадками. "Я сделаю все, чтобы отомстить за этого ребенка и эту женщину", - думал Инвари, запечатляя ее лицо в памяти, таким, каким он было сейчас. Не прощаясь, он пошел к выходу. Она устало откинулась на подушку, не убирая рук с живота, наполненного новой жизнью.
В проеме змеилось гибкое тело, черные глаза окатили Инвари такой ненавистью, что ему стало холодно. Гроза одним прыжком исчезла за печью, взглянула на осунувшееся лицо молодой женщины, почуяла тяжелый разговор.
- Будь ты проклят! - услышал Инвари. И вернулся вместо того, чтобы уйти.
Ведьма клала смуглые кисти рук Еви на глаза и бормотала переливами наговор.
- Не было ничего! - тихо прошептала она в окончание. - Не было разговора, все только сон...
Еви со слабым вздохом откинулась на подушки. Гроза мгновенно повернулась к нему. На ее лице Инвари разглядел истомные тени любовных утех.
- Как смел ты явиться сюда? - прошипела ведьма, направив в его сторону скрюченные, как когти, пальцы. - Тебе мало смертей, которые ты получил, ты устроил?
Он, молча, смотрел на нее. Несколько мгновений казалось, что она сейчас броситься, чтобы выцарапать ему глаза, изорвать на мелкие кусочки. Ненавистью дышал воздух вокруг нее, в печи вдруг вспыхнуло и загудело пламя, беспокойно заворочались во сне люди.
- Прекрати! - окрикнул он. - Ты вредишь им, неужели не чувствуешь? Возьми себя в руки!
Она тяжело задышала, как выброшенная из воды рыба, выскочила в центр, так, чтобы видеть всех оставшихся больных, резко развела руки в стороны, выдохнула:
- Спать и не просыпаться!
Наблюдая, как успокаиваются и уходят в глубокий сон люди, Инвари старался не выказать изумления. Ее силы хватило на то, чтобы одной фразой, без кодирующего действия наговора, усыпить людей в максимально короткий срок! Воистину, Гроза была очень сильной ведьмой, пожалуй, сильнее он еще не встречал! И недаром Ангели со своим детским, непонятно откуда взявшимся наитием, предупреждала его беречься.
- Почему ты хочешь моей смерти? - как можно миролюбивее поинтересовался он.
Она стояла в нескольких шагах от него. Глаза ее горели бешеным огнем дикой кошки, и куда только делись нежные тени у висков и под глазами и волнующий послелюбовный румянец щек?
Гроза не желала отвечать на вопрос. Свет в глазах замкнулся внутрь, она лихорадочно искала подходящий ответ.
- Ты приносишь беду, - наконец, отвечала неохотно. - Адамант завладел твоей душой, дал свойство очаровывать других - иначе как объяснить, что из всех передряг, за которые уже давно тебе полагается костер, ты выходишь живым и невредимым, и люди, которых не так-то просто обмануть, верят тебе настолько, что позволяют стоять у себя за спиной, не опасаясь удара исподтишка.
- Ты веришь в то, что говоришь, - зло перебил Инвари. - Да, я приношу дурные вести. И есть вещи, в которых я действительно виноват. Но если бы ты ХОТЕЛА верить мне и людям, которых уважаешь, и которые мне доверяют, ты бы поверила. Что-то застит твой взор! Есть причина, по которой ты хочешь моей смерти, причина тайная, ведь ты всячески скрываешь ее. Я хочу ее знать. Уж не ты ли на самом деле продала душу герцогу? Кто может быть ближе к колдуну, чем ведьма? И если он использовал меня помимо моей воли, хотя и по моей ошибке, не ты ли служишь ему верой и правдой по воле своей? А иначе почему ты так настойчиво пытаешься добиться моей смерти? Не по причине ли того, что я близок к разгадке этого дела и знаю, что стоит у Адаманта в подземелье и для чего ему светловолосые люди!
Инвари отчаянно блефовал. Если ведьма и хотела зла другим, она никогда не позволила бы причинить его своему возлюбленному. Она действительно любила Гэри: понимание этого складывалось из тысяч мелочей, которые Инвари наблюдал, когда видел их вместе. К тому же если бы она была подослана Адамантом, то должна была убить атамана еще в самом начале. Тогда несчастным из столицы некуда было бы бежать, потому что в Чаще оставалась бы обыкновенная лесная банда, неорганизованная, буйная, которую люди простые, добропорядочные сторонились бы как чумы, тем более что бежать были вынуждены с женами, сестрами и дочерьми. А что может быть слаще такой добычи для лесных братьев в Богами забытой Чаще?
Но ему очень хотелось вызвать ее на откровенность, и он надеялся, что, только потеряв над собой контроль, она проболтается.
Она прищурилась, внимательно его разглядывая. Тонкая улыбка тронула ее губы.
- Только тот, кто служит регенту, может знать такие вещи, мальчик! - заговорила вкрадчиво. - Ты, может, и удачлив, но ты всего лишь безусый юнец, и рано или поздно ты сделаешь неверный шаг - вот тогда все те, кто верил тебе, поймут, как ошибались. Это случится, я чувствую, а пока можешь и дальше играть в могущество, которое дает тебе твой хозяин и которого самому тебе никогда не достичь! Убирайся теперь прочь, не оскверняй своим присутствием лечебный дом.
Гроза презрительно передернула плечами и отвернулась, поправляя одеяло на одном из спящих. Зря. Если бы она взглянула в лицо Инвари, то поспешила бы исчезнуть с его пути. Случилось обратное - не она, но он потерял самообладание и, возможно, оскорбленное мужское самолюбие сыграло здесь не последнюю роль. Какая-то средневековая ведьма обозвала его безусым юнцом! Его, уже приближающегося к порогу вечности, его, близко знакомого со звездами, его - Поднебесного Подмастерье! И сделала это не старуха, не уродина, нет! Молодая и прекрасная, наглая и уверенная в своих силах, только что вставшая с ложа другого мужчины, презирающая других и признающая только собственную правоту!
Неизвестно, чего больше было в той силе, что поднималась внутри него, давя не виски - обиды или злобы, да то ли на нее, то ли на себя? Но словно разворачивалась горящая пружина и пожелай он сейчас, чтобы исчез этот дом с лица земли - он бы исчез в неведомых далях, засланный разбуженной мощью молодого подмастерья.
Гроза, почуяв опасность, выпрямилась, как парус навстречу ветру, но вместо порыва на нее налетел ураган, сшиб с ног, протащил по полу, швырнул об печь. В последний миг она подняла глаза - в самом центре бушующего смерча стоял тот мальчик, которого она только что унижала, но холодный и отстраненный, как бог, могущественный и страшный, как демон.
Опираясь о стену, Гроза поднялась, даже не пытаясь скрыть своего испуга.
- Ты выдал себя, колдун! - закричала она, пытаясь перекрыть голосом басовитое гудение Силы, вихрящейся вокруг него.
- У тебя нет свидетелей, - холодно улыбнулся он.
Гроза повела вокруг рукой.
- Эти люди...
- ...Спят! Ты сама усыпила их.
В тот же миг Инвари равнодушно почувствовал, как запульсировала Звезда Поднебесья, сжимая безымянный палец - собравшись с силами, ведьма плела наговор на скорую смерть. Все еще улыбаясь, он повел рукой перед ее лицом и тихо, словно боясь ошибиться, промолвил:
- Замри.
Она вскрикнула, да так и замерла, опираясь о печь и приоткрыв в крике рот.
Нет, предчувствие не обмануло. Снова его Сила пробудилась ото сна, чтобы, впрочем, скоро иссякнуть.
Откинулся полог. В проем заглянул один из следопытов, подозрительно повел носом - вроде бы пахло паленым. Глаза его цепко обежали помещение - Гроза стояла в полумраке у печи, а загадочный монах, источник самых разных слухов, заботливо поправлял одеяла на спящих.
- Хранители привели гонцов от неприсоединившихся городов, - не зная, к кому из них обращаться, несколько растерянно сказал следопыт. - Атаман просил вас обоих прийти в избу.... У вас все в порядке?
- Мы сейчас будем, - вежливо отозвался монах. Ведьма молчала. - Спасибо за приглашение.
Тот пожал плечами и исчез, снег проскрипел под его удаляющимися шагами.
- Отомри, - произнес Инвари. Он чувствовал себя бесконечно уставшим.
Силуэт у печи ожил, бессильно опустился на пол. Он подошел, молча помог ей подняться.
- Я все равно буду ненавидеть тебя! - прошептала она. - И бояться. Ибо ты принесешь горе мне и человеку, которого я люблю.
Инвари пошел к выходу.
Она все же открыла истинную причину своей ненависти. Но, увы. Разгадка лежала в будущем, а оно было смутно и туманно, как рассвет, в который он вышел.
***
Зайдя в избу атамана, Инвари первым делом оглядел двоих незнакомцев в пропыленных дорожных плащах. Это были настоящие курьеры, опытные и никогда не теряющие головы - недаром Клан посланников являлся одним из самых уважаемых и стоял особняком в среде других ремесел.
Гэри махнул рукой, приглашая садиться, и вновь обратился в слух. Если бы он взглянул на Грозу, наверняка почувствовал неладное, как заметил это едва вошедший Аф. И вопросительно поднял брови, взглянув на Инвари, но тот лишь пожал плечами и тоже прислушался к рассказу.
Посланники, судя по массивным пряжкам, скрепляющим плащи, несли вести из разных городов. Инвари знал, что известия наиболее важные дублировались дополнительными курьерами дважды и даже трижды. Из рассказа прибывших следовало, что оба они были вторыми посланными, да и то явились с большой задержкой. Следовало понимать, что первые посланники сгинули неизвестно где и вряд ли объявятся. Бор и Тонери, так звали курьеров, встретились на окраине Чащи и, признав друг в друге соратников, решили дальше пробираться вместе. Чаща пользовалась дурной славой, и они пошли на преступление кланового кодекса чести, рассказав друг другу свои послания, с тем, чтобы единственный дошедший, если со вторым что-то случиться, передал новости за двоих. И потому говорил сейчас старший - Бор, невысокий крепыш с осанистой бородой, а младший - по виду почти юноша, лишь согласно кивал. Посланы они были приграничными городами Вельхом и Оффером, которым надоели резко возросшие налоги и дорожные сборы, введенные новым королем. Как и любой другой пограничный город, они богатели на торговле, предоставляя свои склады и обозы в аренду заезжим торговым гостям. С началом Ильрийской смуты источник прибыли иссяк. Не всякий купец решался ввозить товар в Ильри, так как в королевстве было неспокойно и на дорогах шалили свои. Кратчайший же с севера к побережью Антэоса путь через западную часть Ильри и крупный пограничный город-крепость Вельх, по которому вывозили полезные ископаемые из Белоземья и лес из Ильри, далее шел через Хиву. Соседнее государство несколько лет назад без объяснения причин закрыло свои границы и по слухам, наращивало военную мощь для вторжения в Ильри. Из-за всего этого основная торговля переместилась на территорию миролюбивой Литии в обход Ильрийского королевства, что пограничным городам было крайне невыгодно. Кроме того, до властей стали доходить слухи о том, что сталось с городами, не вынесшими ключи королевским посланцам. И - что более страшно - что сталось с теми, кто воле Адаманта покорился. Прослышав о деятельности Гэри по поискам наследника, они долго колебались, прежде чем принять решение. Но прибывший эмиссар нового короля, сообщивший, что через пару месяцев, если города окончательно не покорятся, не отдадут ключи от казны представителям Адаманта и не впустят внутрь стен по полусотенному отряду черных рыцарей, то будут приняты меры еще более жесткие, нежели перечисленные - был последней каплей. Из рассказа также следовало, что большинство приграничных крепостей, обросших, как правило, слободами и потому могущих носить статус городов, также недовольны новой политикой, а, кроме того, беспокоятся оттого, что соседние королевства стягивают отряды к совместным границам то ли для того, чтобы огородиться от нового беспокойного монарха, то ли желая начать интервенцию, памятуя о смутных временах, резко ослабивших рубежи государства. Сеньоры, имевшие владения на этих территориях заняли выжидательную позицию. Адамант пока ничем не угрожал им, однако, между дворами шла интенсивная переписка (а кому о ней знать, как не Клану посланников?). Потому они не присоединились к недовольным городам, но и мешать им не стали, когда те решили связаться с Гэри, слухи о сопротивлении которого новому королю, большинством тайно называемым узурпатором, широко разнеслись по стране. Сеньоры мирно пропустили посланников через свои земли, кое-где выдав даже вооруженную охрану, но от себя ничего передать не приказывали.
- Не могут они вступить в переговоры с лесным бандитом, - пояснил Бор, поглаживая осанистую бороду, - ты уж, атаман, без обиды на мои слова! Городские власти не боятся лицо потерять, с тобой разговоры разговаривая, деньги им дороже, они и тебе отсыпят, если польза будет. А высокородным это негодно. Вот если бы ты, как обещался, наследника им предъявил, они бы наверняка свои отряды на его сторону выставили. Рэю около двадцати пяти должно быть, так? Все это время, при условии, конечно, что жив остался, он шлялся неизвестно где, все, чему отец его учил, подзабыл, вот высокородные его бы и взяли в оборот - там подсказать, тут нашептать. Такой королек им на пользу, а Адаманту попробуй, нашепчи! Есть, конечно, такие, которые ему сразу отписали, мол, ваши всем сердцем. Только он плевал на них со столичной Ратуши. У него своих вояк не сосчитать, на кой ему дворяне с их отрядами и крепостями?
- А почему ты думаешь, что наследник переменит расстановку сил? - спросил Гэри.
В горницу вошел Шери. Бор оглянулся.
- Говори спокойно, - заметил атаман.
Инвари покосился на Грозу, поджавшую губы при этих словах. Она встала и ушла за занавеску.
- Один из наших, из посланников, слышал, будучи в не-скажу-какой крепости, как двое высокородных господ говорили: мол, Адамант неизвестно что творит, но идти против него опасно - все же столичный магистрат и люди его признали, хоть и говорят, что не по своей воле. А в застенки королевского Тайного сыска за усилие против короны никто попасть не желает! Вот если бы объявился Рэй, тогда Адамант сразу потерял бы право на престол, и выступить против него стало бы милым делом, честным и благородным.
- Имен высокородных господ ты, конечно же, не знаешь? - насмешливо поинтересовался Гэри.
- Как можно? - степенно отвечал Бор. - Да и имя того, кто это рассказывал, тоже позабыл - старею!
- Значит, все упирается в пропавшего принца, - задумчиво протянул Гэри.
Появилась Гроза. Принесла на подносе дымящиеся лепешки и вяленое мясо. Расставила грубые деревянные кубки, разлила вино. Атаман благодарно кивнул ей, широким жестом пригласил гостей отведать. Посланники не замедлили. Аф незаметно для других подменил бокал Инвари на свой. На вопросительный взгляд дэльфа кивнул в сторону ведьмы. Инвари только вздохнул. Смерть в буквальном смысле ходила за ним по пятам и даже сидела сейчас с ним за одним столом.
Гэри не мешал посланникам насыщаться. Молча отпивал из своего бокала вино, веющее запахом кислых осенних ягод. Когда курьеры наелись, он отпустил их поспать, обещав дать ответ через несколько часов. Едва они вышли, как он отбросил кажущееся спокойствие и живо обернулся к Афу.
- Не вы ли, друг мой, намекали, что моя деятельность бесполезна? Не вы ли уговаривали как можно быстрее уводить людей к границам и не оставаться здесь? Теперь это место приобретает стратегическое значение. Города смогут присылать отряды прямо сюда. В Чаще можно спрятать около нескольких тысяч человек и, таким образом, накопить силы для решающего удара по столице. У Адаманта пока нет постоянной армии, лишь разрозненные отряды, которые он отсылает гарнизонами в лояльные крепости. Секрет его воинов мы разгадали, я уже отдал приказ свозить все серебро в наши кузни. Мастера работают без передыха. Через пару недель все мои люди будут иметь какое-либо серебряное оружие. Нас поддержат и лесные ведьмы, присутствие Грозы тому гарантия. А когда я предъявлю наследника, дворяне встанут под мои знамена. Узурпатору не выстоять против такой силы. А ведь есть еще и простые люди.
Аф флегматично жевал лепешку. Инвари и Шери переглянулись. Инвари еще ни разу не был свидетелем подобного спора, но, судя по всему, он был давним.
- Вы говорите так уверенно, Гэри, словно принц сидит у вас в кармане и сейчас выпрыгнет на стол. Все это зыбко без наследника, неужели вы не понимаете? - наконец, произнес флавин.
- Мои поиски принца скоро увенчаются успехом, - голос атамана звучал более чем уверенно. - Витольд оказал мне неоценимую помощь.
Настало время переглянуться флавину и дэльфу. Художник ничего такого им не говорил. Да и когда Гэри мог бы воспользоваться его воспоминаниями, если они находятся в лагере всего второй день?
Гэри почувствовал, что сболтнул лишнее.
- Витольд рассказал мне кое-что, указывающее на то, что мои люди на правильном пути, - поправился он. - Я ищу Рэя не несколько месяцев даже, а уже несколько лет. Поверьте, я близок к победе.
- Если ты сможешь найти его, то почему этого не сможет сделать Адамант? - вмешался Инвари. - И почему ты думаешь, что он не найдет его первым? Догадываешься, что тогда случиться?
- Я иду с опережением, - усмехнулся Гэри. - Верьте мне.
- Значит, ты пообещаешь им наследника, живого и здорового?
- Да. И тогда останется только разработать финальную операцию. Я планирую разделить силы на три рукава. Центральный осадит столицу. Еще один соединится с войсками городов, перешедших на мою сторону и пройдет по стране, освобождая крепости и уничтожая черную нечисть везде, где повстречает. А третьей силой командовать вам.
- И какова ее цель? - поинтересовался флавин.
- Смешать с землей чудовищные лаборатории Ванвельта и захватить его золотое производство.
- Возможно, есть еще тайники. Но мне о них ничего неизвестно. Пока.
- Это мы тоже со временем узнаем...
Инвари почувствовал, как по затылку пополз холодок, и обеспокоено обернулся, прильнув к тусклому слюдяному оконцу. Оттуда на него глянуло безглазое лицо. Он отшатнулся, и в то же мгновение Гроза вскочила на ноги. Аф, Атаман и Шери остались сидеть. Под дверь просочилась бесформенная субстанция и заклубилась над столом, принимая уже знакомые Инвари очертания Хранителя. Гроза облегченно вздохнула, Гэри ласково взял ее руку в свои и усадил на место. Аф едва заметно склонил голову.
- У меня плохие новости для подписавшего договор! - прошелестел бесплотный голос тени.
(C) Мария А. Ермакова
|