|
Прошло еще несколько дней. Ранняя зима разродилась неожиданно сильными морозами при ясном солнце. Было странно смотреть на ярко-желтые листья гратхов, сияющие из-под снега. Тяжеловесные охи легко стряхивали вниз свежий снежок, в котором утопали поляны внутри круга, очерченного невидимым Сердцем. Немногочисленные стайки детей с удовольствием протаптывали дорожки между шалашами, уже до половины скрытыми под снегом. Кони, пофыркивая, выбивали копытами еще зеленую траву.
В один из дней к Инвари подошел встревоженный Шторм.
- Я навещал коней, - заметил он, словно, между прочим. - Мой Саврас никому не дает обижать Чайни Афа, но вот странное дело, твоего вороного нигде не видно. Что с ним?
- Я отпустил его, - как можно безразличнее ответил Инвари. - Ему иногда бывает необходимо размяться.
- Ты спятил? Оборотни уже караулят выходы из Сердца! Твой Ворон валяется где-нибудь грудой обглоданных костей.
- Не беспокойся, он вполне может за себя постоять.
- Жаль коня, - искренне вздохнул Шторм и ушел.
Инвари с досадой глядел ему вслед. Долгое отсутствие вороного начинало тревожить и его. Заметил Шторм - скоро заметят остальные.
Рядом внезапно возник один из флавинов. Перемещение их в пространстве оставалось для Инвари, как впрочем, и для других людей, загадкой. Можно было стоять посередине абсолютно пустого и белого поля и, все равно, флавины умудрились бы приблизиться на расстояние удара совершенно незаметно.
Это был тот самый, высокий, зеленоглазый, с рельефно перекатывающимися под шерстью толстыми мышцами, что однажды уже разговаривал с ним. Впрочем, они все были высокие, зеленоглазые, но почему-то Инвари, когда видел их вместе, всегда отличал его от остальных.
Узкие зеленые глаза неспешно оглядели его.
- Скоро финал, - сказал флавин.
Инвари моргнул.
- Что?
- Война уходит только, когда насытится кровью. Она - такое же животное, как и мы все.
Подмастерье благоразумно промолчал. Гладкое лицо флавина не изменилось, но Инвари наитием почувствовал его безмолвную усмешку.
- Нас просили помочь тебе. Мы поможем, - добавил флавин и собрался уйти.
Инвари уже заметил, что при общении с представителями загадочного народа, кроме Афа, разумеется, его всегда охватывает чувство досады и стыда. Сколько он помнил себя - никогда не смущался даже при встрече с теми Мастерами, чей возраст перевалил за тысячелетний рубеж, и чья мудрость для людей стала непостижима. Здесь же он терялся, чувствовал себя просто мальчишкой. И это злило.
- Постой! - набрав в грудь воздуха, он остановил флавина. - Отчего ты говоришь мне "ты", ведь ваш народ считает людей ниже себя и подчеркивает это излишне вежливым обращением?
Темная фигура повела плечами и по-кошачьи гибко развернулась. Восприняв его движение как угрозу, Инвари потянулся к шпаге, с которой теперь не расставался. Лицо флавина не выразило ничего. Он просто поднял руку и положил ее на плечо юноше. Того придавило к земле такой неимоверной тяжестью, что он стиснул зубы, чтобы не охнуть.
- Мой народ, - тихо сказал флавин, - не имеет с вашим ничего общего. Кроме нескольких чудаков, спасающих ваши жизни из топей эволюции, выдавая это за дело, благое для Матери-природы. Мы не называли бы вас никак, если бы могли! Но если МНЕ, Сфарро Лиоринелл, потребуется что-то сказать - я буду обращаться к тебе так, как на твоем языке обращаются к детенышам.
Инвари гнуло к земле, как иву под напором ураганного ветра, но он упрямо сжал челюсти и напряг мышцы ног, стремясь выстоять.
- Отчего вы не уничтожите людей, если так ненавидите? - сквозь стиснутые зубы прошипел подмастерье.
Впервые флавин откровенно усмехнулся. Блеснули по-звериному острые клыки.
- Даже саранча приносит пользу. Мать сама уничтожит вас, когда чаша терпения переполнится.
- Тогда зачем помогать нам?
- О мире станет скорбеть лишь потерявший его, - сверкнул глазами флавин. - Преступники искупают свою вину действием, а не словами и спорами. Если бы мы действительно хотели помочь, то снесли бы город Черного с лица земли без особых усилий. Но мы не вмешиваемся в дела Богов. Они помогали Матери явиться на свет в этом обличье, и мы чтим их помощь.
Флавин замолк и заглянул Инвари в глаза. Из последних сил тот выпрямился, чтобы встретить его взгляд достойно.
- Дорога! - пробормотал флавин. - Только дорога...
И, взметнув тучу сверкающего снега, он исчез за завесой, словно и не было его вовсе.
Инвари опустился на землю, стремясь сдержать дрожь в напряженных ногах. Мысли совершенно перепутались. Он и вправду увидел дорогу, о которой говорил Сфарро... На том перекрестке дует ветер с четырех сторон света, веет весной и нежной туманной зеленью. И время остановится для него...
Внезапно прежняя догадка, нет, страшное сомнение, порождение ночного кошмара, превратилось в уверенность. "Город Черного, - сказал флавин. - Мы не вмешиваемся в дела Богов!". Отчего он не понял раньше?! Или это страх застил ему глаза?
Ах, только бы он ошибся! Только бы один из двух нужных ему людей оказался не тем, кого он ищет... Тэа милосердный!...
***
Самая Старая Ильрийская Ведьма сидела у огня, завернувшись в такие же старые и облезлые шкуры. В ее шалаше, в отличие от других, было неимоверно жарко, хотя костер теплился еле-еле, словно стремился скрыться от холода, царящего снаружи, под толстым одеялом золы. Но старуха, названная при посвящении Зоркой, все равно дрожала, и недовольно поморщилась, когда, откинув полог, в шалаш пролез Инвари.
Он кое-что знал о ней. Сведения, изученные перед путешествием, содержали информацию обо всех известных и примечательных личностях, которые могли бы повстречаться на территориях, пролегавших вдоль выбранного им пути.
- Здравствуй, Мать матерей! - почтительно приветствовал он ее и сел напротив, не дожидаясь приглашения.
Из-под золы показался любопытный язычок огня и заплясал на прогоревших поленьях.
Ведьма подняла длинные сморщенные веки и вгляделась в его лицо.
- Ты пришел, посланец Силы, - без удивления констатировала она. - Спрашивай.
Инвари повел плечами. Недаром Зоркая считалась Самой Старой и, следовательно, мудрой ведьмой, ведь, едва увидев его, она поняла - кто он.
- Гроза, - только и сказал он.
Пламя взметнулось и загудело.
Зоркая выпростала руку из-под складок одежды и махнула на огонь. Тот, обиженно взвыв, утих.
- Гроза..., - удивилась Зоркая. - Я ждала другого вопроса.
- Все связано, мать, а на землях Великой Равнины более чем где-либо.
- Дикарка! - внезапно улыбнулась та, и в ее улыбке Инвари почудилась нежность. - Своя среди стихий, доставшихся нам от Хороса, нашего исчезнувшего Бога-покровителя. Из молодых она наиболее сильна в целительстве, в обрядах на удачу, в ведовстве. Что интересует тебя?
Инвари раздумывал, как задать вопрос, не пробудив ответного интереса.
- Я не стану раскрывать ее слабые места! - прозорливо забеспокоилась старуха. - Не дам тебе навредить ей....
- Не это, - покачал головой Инвари. - Мне нужно знать имена ее предков. В моих хрониках не хватает этой информации, она же не скажет. Вредить я не стану.
Самая Старая Ведьма сильнее закуталась в свои шкуры. Пламя поднялось и, загудев, плеснуло Инвари в лицо. Он не поморщился, зная, что без ее приказа огонь не причинит вреда, лишь припугнет.
- Она из молодого рода. Ему не более пятисот лет и происходит он от боковой ветви одного знатного семейства, владевшего серебряными приисками в Южном Приграничье. Собственно, линию начал мужчина. Колдунок-бродяга, каких много было в шестом полукруге, наделенных неизвестно откуда взявшейся Силой и наглостью уличного бандита. Он соблазнил младшенькую в семействе, и она зачала дитя - девочку, чья сила казалась удивительной в сравнении с сомнительными качествами родителей. Мать скрывала грех и потому служанка отнесла ребенка тамошней ведьме, коей все уже было известно, а та скрылась с ним в неизвестном направлении. Прошли годы покуда выросшая ведьма, получившая имя Лонэри, не появилась вновь в тех местах - грозная красавица никем не узнанная поселилась в заброшенной избушке прежней ведьмы. Смелая в речах, делах и любви, она дала начало многочисленному роду Лонэритских ведьм, представительницы коего и служат до нынего Ильрийскому королевству.
- А была ли среди них девица по имени Эленория? - спросил Инвари и застыл, с ужасом предвидения ожидая ответа. Старуха задумалась.
- Нет, - к его удивлению, отвечала она, - не припомню никого с таким именем.
- Не может быть! - воскликнул Инвари. - Подумай получше!
Пламя костра, вновь с гудением подскочило к Инвари. На этот раз жар коснулся кожи.
- Прости, мать! - опомнился юноша. - Прости за непочтительность! Просто это очень важно для меня. Но скажи, точно ли Гроза - прямой потомок Лонэри, а не Эленории? Не путаешь ли ты чего, не забыла ли одного единственного имени? Имени, от которого нынче зависим мы все.
- Я была той ведьмой, что приняла Лонэри на руки с дрожащих рук испуганной до смерти служки! - буркнула старуха. - Я воспитала ее, напитала ее Силу знанием и отпустила на вольные просторы. Я принимала ее детей через лонные врата в этот свет, и детей ее детей и их детей. Все Лонэриты прошли в мир через эти руки, ты понял, юный посланец?
Инвари поднялся с невыразимым облегчением. Он низко склонился над огнем, взял руку ведьмы в свои и коснулся губами морщинистой, темной от времени кожи.
- Благодарю тебя, мать, и прости еще раз за несдержанность и время, что отнял у тебя.
Зоркая огладила его по щеке, прикасаясь чуткими, неожиданно сильными пальцами к нежной юношеской коже.
- Ответь и ты мне! - улыбнулась она, и Инвари увидел крепкие белые зубы без единого пятнышка и трещинки. Лишь левый клык выдавался вперед немного больше, чем правый. - Правда ли, что твое лицо никогда не узнает щетины, носимой всеми мужчинами Великой Равнины?
Инвари кивнул.
- Правда ли, что твои наставники не имеют ни единого волоса на теле и гладки, как лягушки?
Он снова кивнул.
- Значит ты чужой только наполовину, юный посланец Силы?
Все еще улыбаясь, Зоркая закрыла глаза и захрапела так торжествующе громко, что на улице у коновязи заволновались лошади.
Очень тихо, стараясь не потревожить старческий сон, вышел подмастерье на улицу и взглянул в свинцовое небо, роняющее снежную манну сквозь сито собственного тела. Он ощущал, что напряжение последних дней отпускает его, и совсем не удивился, когда услышал за спиной знакомое пофыркивание.
- Ты вернулся, друг мой? - прошептал он на языке Поднебесья. К брату он не обратился бы нежнее и радостнее.
И Ворон тихо заржал в ответ.
Жеребец так соскучился по хозяину, что ходил за ним следом, словно собака, клал голову на плечо, вздыхал, закатывая глаза, и выпрашивал лакомств.
- Надо же, - увидев его, удивился Шторм, - вернулся, бродяга, не подох!
Проходя мимо, жеребец наступил ему на ногу.
***
Инвари ждал Афа у одного из шалашей, в котором кого-то прихватила простуда, ждал, нетерпеливо притоптывая. Наконец, тот вышел, потянулся, глубоко вдыхая чистый воздух, кристально свежий после зловония жарко натопленного шалаша.
- Мне нужно, чтобы вы пошли со мной и взглянули на кое-что.
Аф качнул рожками в сторону вороного, выбивавшего копытом траву из-под снега.
- Посланник вернулся?
Инвари улыбнулся.
- Вы - единственный, кому ничего не надо объяснять! Пойдемте. Если будут спрашивать - куда, придумайте какую-нибудь необходимость, так, словно мы идем по вашему делу.
- Вы действительно хотите, чтобы я взглянул на это кое-что, или вам нужна маскировка?
Инвари рассмеялся в ответ.
Они миновали лагерь. Их нагнала белая кобылка Афа, ласково потерлась о шею жеребца, изящно пошла рядом. Она явно кокетничала. А он - хорохорился. Так и шли. Лошади впереди, люди следом.
- Вы не чувствуете слежки, Аф?
- Слежки нет, но на снегу следы слишком хорошо видны. Мы выйдем из Сердца? Это опасно.
- Думаю, это на самой границе. Оборотни будут рядом, но не настолько, чтобы достать нас. На счет следов не беспокойтесь, скоро выйдем к ручью, оставим лошадей, натопчем вокруг и пройдемся по воде. Со стороны это будет выглядеть так, словно нам понадобилась конфиденциальная беседа вдали от лагеря.
Кромку льда у берега одного из ручьев, в изобилии пересекающих Сердце, Аф легко разбил копытами. Они оставили лошадей у воды, сами же, по еще не замерзшему руслу, пошли вверх по течению, и выпрыгнули на противоположный берег, отойдя как можно дальше от коней. Все более удаляясь от ручья, вернулись немного, влезли в густые заросли можжевельника.
Инвари точно придерживался направления, сообщенного ему Вороном.
Здесь не стоило любоваться лесной красой - она была испорчена ощущением неприятного соседства с клыкастыми безжалостными сторожами. Зоркий взгляд с вершины одного из охов, которые здесь уже редели, ибо росли только в Сердце, недаром считались деревьями Силы, мог заметить серые тени, стремительно проносящиеся в Приграничье. Там без отдыха клубились Хранители, пуская в наиболее наглых оборотней свои молниям подобные шары, вышвыривая забывшихся запахом добычи зверей за границы круга, видимого им одним.
В можжевеловых зарослях, в не так давно покинутой медвежьей берлоге, искрилась сияющая сфера, прикрывавшая обыкновенный, чуть может быть более крепко сбитый ящик, прокрашенный соком волчанки.
Инвари протянул левую руку. На миг полыхнуло синим, означился перстень с сапфиром на безымянном пальце, сфера втянулась в камень, открывая ящик.
Аф повернулся к нему.
- Уже совсем ничего не скрываете от меня, Один?
- Какой смысл? - пожал плечами тот. - А кстати, когда вы догадались - кто я и откуда?
- Сразу же. Шери много рассказывал о вас, и я попросил познакомить нас под предлогом помощи в лазарете. Для простого дэльфийского послушника вы имеете слишком глубокие теоретические знания медицины. Вам надо было скрывать их.
Аф замолчал. Инвари молча вскрывал ящик, разворачивал многочисленные покровы.
- Но есть что-то еще? - наконец, не выдержал он. - В чем еще я прокололся?
Аф улыбнулся.
- Видите ли, увидев меня, вы должны были бросить все и ходить за мной по пятам, как истинный дэльф записывая в свои тетради услышанное и увиденное. Ведь встреча с флавином - редкий и ценный опыт! Вместо этого вы занялись ранеными с таким видом, словно встречаете флавинов каждый день.
Инвари только с досадой покачал головой и выставил на снег присланный с Вороном прибор. Широко раскрытый сверкающий раструб походил на жадно открытый рот, но был пуст. К нему с помощью несложных сочленений подсоединялся матовый ящик из полупрозрачного ячеистого материала, в котором серебрилась и жила субстанция, схожая с ртутью живостью движений и блеском. В нижней стене ящика находилось углубление с зажимами, сейчас пустовавшее.
- И что это такое? - заинтересовался Аф, склоняясь над прибором.
- Это распылитель. Контейнер наполнен жидким серебром, чьи свойства немного изменены. Стоит включить аппарат, и он заблокирует завесой излучение зеркал, которое питает оборотней и черных рыцарей.
- Великолепно! - восхитился Аф. - Окутывая облаком жидкого серебра небольшой отряд, можно вывести его из Сердца для соединения с основными силами. И оборотни не смогут помешать!
Инвари смущенно поглядел на него.
- Я собирался использовать его по-другому. К сожалению - это опытный образец, пока единственный, и его едва хватит для исполнения основного...
Инвари собирался с мыслями. Аф терпеливо ждал продолжения.
- Видите ли, я убежден, что излучают зеркала в подземельях - дворца и замка Ванвельта. - заговорил подмастерье. - Второе вы видели собственными глазами. А через первое Адамант вызывал какую-то тварь, но мне не удалось установить - кого. Мои самые страшные предположения, слава Богам, не подтвердились! В момент перехода чудовища из одного плана бытия в другой выделяется огромное количество энергии, которая, видимо, и питает оборотней. Зеркало в замке Ванвельта намного меньше. Вряд ли оно основное. Я собираюсь заблокировать зеркало Адаманта, чтобы запереть чудовище в его собственном мире и прекратить всплески энергии, без подпитки которой оборотни погибнут. К сожалению, это всего лишь гипотеза! Прибор поможет либо подтвердить ее, либо опровергнуть. Других предположений у меня нет, а сидеть, сложа руки, я не могу.
- Чтобы приготовить кролика, надо поймать кролика, Один.
- То есть?
- Другими словами, чтобы заблокировать зеркало, надо до него добраться. Я или мои братья могли бы, но не вы. Не забывайте, мы в осаде.
- Боюсь, я должен сделать это сам. Аппарат включится только от моей руки. Любого другого он убьет.
- Печально. И что вы предлагаете?
Инвари упаковывал распылитель, вызывал защитное поле.
- Я не знаю. Но мне надо попасть в замок! И чем скорее, тем лучше! Тем большую бойню удастся предотвратить и большее количество не до конца обращенных Ванвельтом, запертых в его пещерах, удастся спасти.
Аф задумался.
- Вы не ориентируетесь в подземелье? - то ли спросил, то ли утвердил он. - Вам понадобится проводник.
Инвари кивнул головой.
- Мне придется просить Шери вернуться туда еще раз. Только он знает ту часть Подземелья, которая ведет к зеркалу Адаманта.
- Но вам придется открыться ему.
- Может быть. Не это беспокоит меня. Будь я один, я легко преодолел бы кольцо блокады. А вот с ним мне придется ехать обычным конным путем. Нужно что-то придумать, чтобы отвлечь оборотней.
- Да, - пробормотал Аф. - Вряд ли мои братья согласятся перенести вас через них на своих плечах.
- О, конечно! - с горечью воскликнул Инвари. - Слишком большое унижение, причиняемое к тому же младенцами!
Флавин удивленно взглянул на него.
- Вы что, сцепились с кем-то из них по вопросу о человечестве?
Инвари сердито кивнул.
- Никогда не думал, что вашей цивилизацией движет ненависть к людям.
- Вы не даете повода любить себя, Один.
- Но все же, мы существуем! - топнул ногой Инвари. - И с этим придется считаться даже таким человеконенавистникам, как Сфарро Лиоринелл!
- Вот оно что! Что еще сказал вам мой строптивый братец?
- Что если бы они хотели помочь, то давно бы снесли город Адаманта с лица земли, а так, они только контролируют, чтобы все было правильно и мы не причинили зла больше, чем уже. Я понял его так, хотя он очень странно говорит на ветри.
- Флавины не любят этот язык, Один. Он кажется им языком варваров.
- Но вы говорите на нем?
- Я - другое дело. Я вижу ваши несомненные таланты и знаю, сколько пользы вы могли бы принести природе, если бы понимали ее суть. Но вас некому учить, а маленькая продолжительность жизни не способствует мудрости.
Он помолчал, затем резко развернулся и двинулся прочь.
- Оставим этот разговор на потом. Нужно решить вашу проблему.
(C) Мария А. Ермакова
|