|
Скакавший впереди гнедой жеребец Рэя, испуганно захрапев, поднялся на дыбы. Всадник едва удержался в седле. Черная тень, бросившаяся из зарослей под копыта коня, развернулась и уставилась на него желтыми углями злых глаз. Подъехавшие Витольд и Шторм, не сговариваясь, прикрыли молодого короля с обеих сторон. Шторм нехорошо выругался. Из леса потоком хлынули поджарые тела. Огромные волки перекрыли все пути, щелкали зубами, скулили, выдыхая из алых пастей облачка дыма.
Витольд уже достал свой нож, Рэй обнажил меч, а Шторм угрожающе крутил дубину над головой. Однако звери не спешили нападать. Лишь поскрипывал снег под лапами, да всхрапывали испуганные лошади. Наконец, один из оборотней подобрался к коням и щелкнул зубами в опасной близости от заднего левого копыта Савраса. Тот затанцевал, коротко ударил - и волк отлетел с пробитым черепом.
Всадники тянули поводья. Кони закружились, будто танцуя.
Волки неожиданно сгрудились сзади, открывая дорогу. Несколько тварей пытались подобраться ближе к конским брюхам.
Не задумываясь, Рэй послал коня в образовавшийся проход. За спиной защелкали десятки челюстей.
Лошади мчались как бешеные, но волки не отставали не на шаг. Как только всадники пробовали сменить направление, волки уплотняли ряды и, щелкая зубами почти у самых лошадиных копыт, поворачивали коней на запад. Они не боялись ударов, многие зарывались в снег с пробитыми черепами и переломанными костями, но, казалось, чья-то злая воля гнала их. И Рэй догадывался - чья! Он узнавал эти места - густые еловые заросли, когда-то обещавшие славную охоту. Теперь охотились на него.
***
Абсолютная темнота царила в подземелье. И из нее на Инвари тысячеглаво глянул и дохнул зловонием огромный шар. Что-то шевелилось в нем, постоянно двигалось и копошилось, и взблескивали красные горящие искры. Постукивая по полу, продираясь сквозь стены, шевелясь и меняя очертания, шар катился прямо на них. И остановился лишь в нескольких шагах.
Инвари распрямился - глупо было прятаться от чего-то, что возвышалось над грудой камней, достигая потолка. Медленно, очень медленно он стащил плащ и отложил в сторону. Сталь задрожала в его руке, словно желая вырваться, и яростные зеленые сполохи залили коридор.
Шар дернулся и лопнул. Лавина блестящих бронированных тел заскользила по полу и стенам. Они взяли их в кольцо - твари величиной с некрупную собаку, покрытые отливающей металлом шерстью, с горящими красными глазками и длинными хвостами - более всего они напоминали крыс. Но слишком острыми были их иглоподобные клыки, слишком широкими их пасти, слишком длинными когти на лапах. Вот что за звук издавал шар - теперь Инвари понял - шорох! Шорох тысяч, десятков тысяч острых, царапающих камень подземелья, когтей.
Твари смотрели прямо на него. Он ощущал их взгляд, и от этого становилось очень и очень неуютно. На несколько мгновений зависла тяжелая тишина, как вдруг звон металла по камню разорвал ее - Нитэ выронил нож и скорчился у подножия каменной кучи, закрыв голову руками.
Инвари метнулся вперед, закрывая его своим телом, одновременно крича Шери, чтобы тот не отходил от колонны, прикрывающей ему спину, и в тот же момент ближайшая тварь бросилась на него. А за ней и остальные.
Тяжелое тело вылетело из-за головы, норовя вцепиться в затылок, но Инвари присел, поймал его на острие. Тварь пискнула и сорвалась - клинок не смог пробить бронированную шкуру. Сразу три зверюги бросились вперед, он отшвырнул их широким полукруговым ударом. Оглушенные они упали и исчезли в копошащейся массе, придвинувшейся ближе.
Нитэ подобрал нож и отбросил ногой тварь, пытающуюся подобраться к ним сзади. Другая прыгнула сверху мальчишке на спину, но Инвари сбил ее ногой, одновременно ударяя тяжелой рукоятью шпаги в целящийся ему в горло бронированный снаряд. Тварь тяжело упала на пол, отползла в сторону, помотала головой и вновь пристроилась в очередь.
- Они не дохнут! - закричал Шери из-за колонны. - Меч не берет их!
- Мой тоже...
Инвари уклонился от очередного прыжка, лягнул зверюгу подползающую к ногам. Нитэ распрямился, прикрывая его незащищенный бок. Руки его больше не дрожали.
Из-за колонны донесся глухой стук - Шери методично отбивал атаки.
Пока твари нападали поодиночке - выискивали слабые места, подбирали пути. Но их круг сжимался, а меньше их не становилось - оглушенные ударами они встряхивали острыми головами, широко разевали клыкастые пасти и заходили за спины следующим за ними рядам.
Отбиваясь, Инвари лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Он знал, что среди живых существ нет таких, которых невозможно было бы истребить - тем или иным способом. Он пробовал метить в глаза - но они были слишком малы, а твари слишком стремительны, чтобы эти попытки удавались. Их тускло поблескивающая шерсть, прижимаясь в момент удара к телу, смягчала удар - лезвие скользило по касательной, не причиняя особого вреда. Пока тактика прямых ударов тяжелой рукоятью шпаги по головам была наиболее удачной.
Нитэ вскрикнул - тварь повисла на его руке - и выронил нож.
Инвари ушел от "крысы", в прыжке нацелившейся ему в лицо, и рубанул зверя, повисшего на руке у мальчишки. Удар, как и водится, соскользнул, но попал по основанию хвоста, отрубив его. Зверюга расцепила челюсти и упала.
- Уйди за спину! - крикнул Инвари, и мальчишка послушно отполз под груду камней, зажимая сильно кровоточащую руку.
Инвари сбросил оттуда нескольких тварей, намеревавшихся прыгнуть Нитэ на спину, и вдруг заметил, что та, которую он сбил с мальчишки, не шевелится более.
- Шери, - закричал он, - попробуй рубить хвосты!
Он стремительно наклонился, подобрал нож, брошенный Нитэ, и вернул ему.
- Подпускай их ближе и руби хвосты. Сможешь?
Нитэ взял нож в левую руку, переместился чуть вбок, буркнул коротко:
- Попробую.
Краем глаза Инвари все наблюдал за крысой с отрубленным хвостом - он помнил, как двигались части тела черных рыцарей, движимые желанием убивать. Но тварь более не шевелилась. С плеч словно тяжесть свалилась. Инвари глубоко вздохнул и принялся методично рубить хвосты, не забывая уклоняться от то и дело пытающихся запрыгнуть на него тварей.
Вскоре пол вокруг них был усеян неподвижными тушками со скрюченными, поджатыми под брюхо лапами. Красные искры глаз тускнели и подергивались пленкой. Все было кончено.
Из-за колонны вывалился Шери, забрызганный чужой кровью, расталкивая ногами завалы тел.
- Ворчун очень вовремя свалил отсюда! - отдуваясь, сказал он и устало присел на обломок камня. - Но вот ты-то что тут делал?
Нитэ, к которому был обращен вопрос, морщась, пытался зажать кровоточащую рану куском грязной рубахи.
- Я оставался в городе, должен был наблюдать, что и как. Но Черные выследили меня и загнали в Подземелье. Оказалось, что они и сами здесь неплохо ориентируются. Пришлось уйти глубже. Жил тут несколько дней. Припасов в тайных местах еще достаточно. Хотел уйти в лес, да заблудился - я нижние ходы плохо знаю, искал выход, вот, напоролся на этих. Слава Богам, вы встретились!
Инвари поворачивался из стороны в сторону - вглядывался, вслушивался, даже принюхивался, но, нет, все было спокойно. Только убедившись, что все тела неподвижны, а вокруг и вдалеке тихо, он тщательно вытер шпагу о свой плащ. Сияние Стали быстро меркло. Стены подземелья словно сдавливали их, наливаясь темнотой.
- Шери, зажги факел.
Тот запалил. Инвари убрал шпагу в ножны, подошел к Нитэ.
- Покажи руку.
Мальчик отнял окровавленный лоскут от предплечья, открывая страшное месиво из мышц и белеющих мелких обломков костей. Кисть висела плетью.
- Она перекусила мне руку, - спокойно сказал он. - Буду калекой. Воровать больше не придется - так подадут!
Шери присвистнул.
- Плохие дела, парень!
Инвари, глядя на рану, снова прислушивался. На этот раз к себе. Он словно окаменел - перед глазами стояло лицо того, умершего у него на руках от укуса оборотня юноши, а внутри совершенно неожиданно раскручивалась холодящая пружина, и гудело в висках, и пульсировала кровь в кончиках пальцев - ОН МОГ! Сейчас он мог залечить эту рану. Он знал, что Нитэ, прав - такие раны загнивают и кончаются гангреной и ампутацией. Но это было не самым худшим - подмастерье допускал, что в зубах твари мог быть яд, и именно этим могли быть объяснены неестественная бледность Нэте, его заторможенная реакция и вновь увеличивающиеся зрачки. Если это был яд, то попав в кровь он будет действовать быстро.
Закон запрещал тратить Силу на смертных.
Собственная совесть отчего-то представилась ему подобием колесницы, заваленной мертвыми телами, которых становилось все больше. И вот уже они сползают и падают с нее прямо в мокнущую грязь дороги.
Он вздрогнул, яростно потер виски.
- Шери, проверь коридор впереди. Я пока займусь его рукой - если сейчас не перевязать рану, он потеряет много крови и до выхода не дойдет.
- Возьмите меня с собой! - Нитэ глядел снизу вверх, и в свете факела глаза его казались нечеловечески огромными.
- Я пошел, - Шери только покачал головой, глядя на Нитэ, и исчез за камнями.
- Мы не можем, - Инвари, кусая губы, смотрел как из раны толчками выплескивается алая артериальная кровь.
Он непростительно тянул время, не в силах принять решение.
Виски ломило.
С колесницы свалилось еще одно тело. Он пригляделся - это был Нитэ...
- Садись ровно, - резко приказал он, и перед глазами заплясали вихрящиеся потоки, - закрой глаза и дай мне руку! Не бойся...
Подмастерье осторожно взял изуродованное предплечье Нитэ и повел пальцы сверху вниз, чувствуя, как маленькие молнии Силы впиваются в ткани, вычищая их. Он сам закрыл глаза, даже зажмурился, сосредоточившись на ощущениях. Слушая басовитое гудение Силы, он осторожно переместил ее в кончики пальцев и затаил дыхание, чувствуя, как она вливается в чужое тело, которое неожиданно обмякло и стало податливым, словно теплое масло. Пульсирующая энергия оказалась горячей, нестерпимо горячей, ее было слишком много, а он еще не научился управлять ею. Вот почему он тоже почувствовал боль - это его кости, мышцы, нервы сращивались, его сосуды заново проникали в ткани, еще спавшиеся постепенно наполнялись кровью, это края его раны тянулись друг к другу, соединяясь багровым рубцом, который стремительно бледнел... Это его чувствительность возвращалась к пальцам, ладони и запястью.
Инвари открыл глаза.
Нитэ лежал в глубоком обмороке, его рука обмякла в пальцах подмастерья - целая, измазанная уже свернувшейся кровью, с длинным подживающим шрамом вдоль предплечья. Инвари оторвал рукав от своей рубашки - не такой грязной, как у мальчишки, и плотно забинтовал руку, скрывая то, что сделал.
Шери не было слышно.
Он откинулся рядом с Нитэ, упершись спиной в камень и ощущая внутри странную опустошенность. Боль постепенно уходила из пальцев. Он уже понимал свои ошибки - исцеляющую Силу надо было отдавать постепенно и плавно, а он отдал все сразу - тот, другой организм не выдержал, испуганное сознание ушло - отсюда обморок, близкий к шоку. Но это скоро пройдет.
Он уже жалел, что забинтовал мальчишке руку. Хотелось своими глазами убедиться, что это не сон и не бред, такой естественный в этом жутком подземелье. Он не верил в то, что сделал! Только пустота внутри, не испытываемая прежде, да утихающая пульсация в кончиках пальцев говорили ему, что это явь. И казалось странным, что он не ощущал усталости. Только пустоту внутри. Пустоту, которую хотелось заполнить любой ценой. Любой ценой вновь испытать это чувство, поймать его на кончики пальцев, словно Вселенную.
Он потратил Силу на смертного!
Эта мысль удивила его. Заставила открыть глаза, чтобы вновь увидеть темные своды над головой и неподвижные скрюченные тела вокруг.
- Я не знаю, как к этому относиться, - сказал он себе, - в конце концов, я не несу ответственности за то, что делаю СЕЙЧАС.
Он знал, что это только слова.
"Ответственность дается нам вместе с жизнью. И иногда даже смерть не в силах отнять ее!" - говорил Учитель.
Но он не может думать об этом. Есть другие дела.
Инвари склонился над Нитэ, похлопал его по щекам. Ресницы мальчишки дрогнули. Он начинал приходить в себя.
- Это я, - донеслось из-за поворота, - дэльф, не прибей меня ненароком!
Инвари встал, улыбаясь. И натворил же он дел в этом захудалом королевстве!
***
- Куда они гонят нас? - крикнул Витольд.
Рэй не отвечал. Он чувствовал, как тяжело становится дышать, словно воздух густеет вокруг. Мир сжимался вокруг него, сдавливая, а голова, наоборот, словно увеличивалась, не в силах сдержать мятущиеся мысли - это паника охватывала его. Как и десять лет назад. Сейчас он следовал ТЕМ ЖЕ путем, он также жмурился от еловых веток, стегавших его по лицу. Но это было невозможно! Лес, в котором погиб Арлон, находился в другой стороне, в нескольких днях пути от столицы. И все же это была ТА ЖЕ тропа! Он так же не слышал предостерегающих криков приближенных, а голоса и шум загонщиков давно уже смолкли где-то в стороне. Он знал, чувствовал, что отец близко. Отец, рядом с которым он ничего не боялся. Отец, который после смерти матери, часто бывал несправедлив к нему. Отец, который любил его. Он учил его владеть своими чувствами, как то полагается наследному принцу, и Рэй научился сдерживаться. Вот только одну эмоцию он так и не смог подавить в себе - ненависть. Но отец не знал того, что знал Рэй. Он не слышал, как однажды Адамант сказал Рэа: "Или стань моей, или умрешь!", а та ответила: "Только причини зло кому-нибудь из моей семьи и умрешь первым - на королевской плахе". Рэй слышал еще многое. Он любил прятаться в белой комнате матери - под ее огромной кроватью, накрытой искрящейся шкурой верде. Ему было шесть, когда Адамант впервые пришел к Рэа и заговорил о своей любви. Возможно, он говорил ей это и раньше, но Рэй этого не слышал или слышал, но не понимал. Королева не высмеивала герцога. Даже восприняла его признание благосклонно, в конце концов, это был несчастный младший брат горячо любимого ею мужа, к тому же горбун - калека. Но почему она не сказала ничего Арлону? Рэй тогда не задумывался об этом. А потом, став взрослее, понял. Арлон очень тяжело переживал ссылку Ванвельта, в которую сам же его и отправил. Семья - а они были очень близки всегда - разваливалась на глазах. Его родной брат предался злу, убивал и калечил его подданных. Тех самых людей, которых он, Арлон, обязан был защищать. Рэа не стала вбивать клин между ним и оставшимся во дворце младшим братом. Наоборот, после отъезда Ванвельта Арлон очень сблизился с Адамантом. У круглого стола в тронной зале появилось четвертое - мягкое, золоченое креслице, специально для немощного. И все вопросы они решали вместе.
Между тем страсть к Рэа стала навязчивой идей Адаманта. Возможно, он действительно любил ее. Возможно, желал завладеть тем, что принадлежало Арлону - ведь тому всегда доставалось самое лучшее. И все настойчивее становились его ухаживания. Все откровеннее намеки. Все явственнее злоба и зависть к старшему брату. Все холоднее отвечала королева на его утренние приветствия. Перестала принимать его в отсутствие Арлона. Глубокие морщины тяжких раздумий морщили ее божественное лицо - Адамант предавался злу, и она видела это. И знала так же, что Арлон ни за что не поверит, если она попытается ему рассказать.
Незадолго до гибели она отправилась с Арлоном инспектировать пограничные крепости. Рэй, наказанный за очередное неповиновение остался дома. Скучая по матери, он пробрался в ее комнату - он часто так делал - и прогуливался по галерее, рассматривая гобелены. Он как раз дошел до конца галереи, которая упиралась в верхнюю часть огромного окна, как вдруг один из гобеленов зашевелился. Испуганный Рэй едва успел спрятаться за занавеску и оттуда видел, как из отверстия в стене появился Адамант, спустился вниз. Дядя ходил по комнате матери, перебирал ее вещи, вдыхал их запах, лежал на ее постели и хохотал, хохотал, хохотал - как безумный. Он и походил на безумца - бледный до синевы после бессонных ночей, проведенных в своем любимом подземелье, скрюченный, во всем черном. Его большие руки тряслись, когда он прикасался к ее платьям. Он что-то бормотал, как заведенный, и гримаса то ли боли, то ли счастья кривила его когда-то красивое лицо.
А потом он ушел так же, как пришел - тайком, в темноту.
Рэй вышел из укрытия. Его трясло от негодования и ненависти. Но что мог двенадцатилетний мальчик? Сначала он хотел броситься за дядей и убить, однако уроки отца не прошли даром. Да и двуличность Адаманта его кое-чему научила. Он дождется приезда отца! И месть его будет поистине королевской. А сейчас, когда Арлон оставил Адаманта вместо себя управлять дворцом и столицей - на чьей стороне сила? - нужно сдержаться.
Родители вернулись. Измученная длительной поездкой Рэа несколько дней не выходила из своих покоев. Арлон не покидал жену. Когда же той стало лучше, он, истосковавшийся по охоте, уехал.
Рэй тоже не отходил от матери. Если было невозможно оставаться в ее покоях открыто, он пробирался тайком и прятался там же, где и всегда - под кроватью. Так он и услышал тот разговор. А через несколько дней Рэа не стало. Адамант горевал так искренне, что Рэй засомневался в его причастности к смерти матери. Но он продолжал ненавидеть его, ненавидеть так искренне и сильно, как только умел.
Арлон ничего этого не знал. И он так и не сказал ему. Он тоже пожалел его, как жалела Рэа. Потому что любил. Потому что не мог видеть, как тот страдает.
Рэй судорожно вздохнул. Деревья кружились вокруг с необыкновенной быстротой. Впереди уже мелькал просвет между ними, странно затянутый мерцающей пеленой. Пелена подрагивала и вихрилась, готовясь принять их в себя. Сейчас лошади вырвутся на открытое пространство, и он знает, что увидит там две яркие фигуры - распластанное тело коня и отца в крови, привалившегося к его боку - это Тэа вернул время, чтобы покарать его за трусость!
Конь, разрывая мерцающее марево, скакнул на поляну.
В центре заснеженного пространства спокойно стояли двое.
***
Нитэ удалось убедить покинуть подземелье, и, попрощавшись с ними со слезами благодарности на глазах, мальчишка убежал к выходу, о пути к которому ему подробно рассказал Шери. А они последовали дальше. Шери немного ошибся в расчетах, отчего они оказались не в глубине Адамантова подземелья у Зеркальной залы, а в ярко освещенном коридоре под западной башней.
- Тьфу, напасть! - прошептал Шери, утягивая Инвари обратно - в черную дыру отверстия в стене коридора, куда сливалась влага со стен. - Не там свернули!
Они уже повернули прочь, как вдруг послышались гулкие шаги сразу с двух сторон коридора. Инвари вернулся назад и затаился. Ему был виден только пол, но зато все слышно.
Гремя подкованными каблуками мимо прошли несколько пар ног. Звук затих.
- Где Мор? - послышался голос, показавшийся Инвари знакомым.
- Он в пыточной, - отвечал другой голос. Странный, скрипящий и невнятно произносящий слова. - Господин пусть идет туда.
Снова зазвучали грохочущие шаги и смолкли. Мимо Инвари, не торопясь, проследовали дорогие сапоги с золотыми отворотами. Черное с золотом одеяние во дворце носил только один человек - начальник герцогской стражи, офицер Рекес.
- Этот монстр совсем ополоумел от такого количества жертв! - услышал Инвари его удаляющееся бормотание. - Нужно заставить его выйти оттуда и найти...
Кого найти, Инвари не расслышал - Рекес ушел.
Он вернулся к Шери и пополз за ним следом.
Из знакомого пролома в стене выглядывали, не дыша, лежали на холодных камнях пола, почти не отрывая головы от земли.
Коридор с пустующими клетками был тих и темен. Огромный зал, которым он оканчивался оказался пуст. Холодно мерцало туманное зеркало, занавеси были подняты под потолок.
Черные свечи, расставленные вдоль стен, горели ровно. Факелы, указывающие расположение входов, были потушены. Пахло сыростью и затхлостью.
- Слишком просто, - пробормотал Инвари.
- Слишком тихо, - согласился Шери. - Где смотрители?
- Мор в пыточной, - ответил Инвари, - я слышал, как Рекесу сказал об этом... кто-то.
Они долго лежали, прислушиваясь, не решаясь делать что-либо.
Инвари досадливо тряхнул головой:
- Теряем время! - прошептал он. - Оборотни нападают в полную силу... Я пойду к зеркалу. Останься здесь. Если заметишь что-нибудь, предупредишь или прикроешь, по обстоятельствам.
- Ага, или вытащу из беды, в очередной раз.
- Нашел время для шуток!
- Досчитай до тринадцати, дэльф, и иди. Не беспокойся обо мне.
- А я и не беспокоюсь! - и, не слушая возмущенного шипения Шери, Инвари подхватил распылитель. Бесшумно и быстро пересек границу зала и оказался на блестящем каменном полу, в котором, словно в воде, отражались огоньки свечей.
Он двигался, прижимаясь к стенам, уходя в глубокие тени, отбрасываемые полукруглыми колоннами, которые поддерживали невидимый сейчас потолок. Было тихо. Только потрескивали фитили свечей.
Ему казалось, он никогда не дойдет до зеркала. Но оно постепенно приближалось и вырастало над ним - мерцающее, таинственное, пугающее. И поверхность его плыла то жидким серебром, то чернотой могильного камня, и внутри что-то шевелилось. Там, за чертой, начинался чужой мир, мир других возможностей. Возможностей, превосходивших все доселе известное. Адамант не обманывал. Решившийся пересечь эту зыбкую границу ЗДЕСЬ и ТАМ, смог бы стать Богом!
Инвари остановился, как вкопанный на расстоянии ладони от поверхности зеркала. Еще мгновенье, и он ушел бы туда! Навсегда. Ледяные струны в его душе пели, перед глазами вихрились круги. Он чувствовал, что сила зеркала проникает в него и сейчас, когда оно спит. Он ощущал, как отзывается нечто в его душе, разбуженное ранее подземельем Ванвельтова замка. Как его собственная Сила ширится в ответ, готовясь разбудить спящего за чертой... Что-то бесконечно чуждое было в пелене, окутавшей его. Что-то, пришедшее из-за краев мыслимой Вселенной...
Он вздрогнул, поневоле осознав, что чувствует. Это зеркало и то, что оно скрывало, было бесконечно чужым всему тому, что он знал. Оно было чуждо даже Черному Псу. И сейчас он осознавал, но не мог понять этого.
Он осторожно отступил назад, хотя ноги сами несли его в туманную зыбь. Поставил сферу на пол, снял защитные покровы, навел раструб распылителя на левый нижний угол зеркала и сунул пальцы внутрь механизма. Содержимое распылителя заклубилось. Теперь ничто не могло остановить, сдвинуть с места или уничтожить его. Наоборот, любой, попытавшийся приблизиться, был бы убит мощным ударом силового поля.
Он еще постоял, глядя, как сверкающая завеса равномерно покрывает нижнюю кромку зеркала. В душе нарастало сожаление. Эту дверь не откроют никогда. И он чего-то никогда не узнает! Чего-то сколь чуждого, столь и знакомого. Величия Бога, что ли?
Покачав головой, словно против воли, Инвари пошел назад. Он не скрывался более.
Выскочивший из укрытия Шери затащил его в темноту прохода, когда задумавшийся Инвари вознамерился было пройти мимо.
- Ты не в себе что ли, дэльф? - возмутился он, но разглядев его бесстрастное лицо и заглянув в глаза, которые смотрели, но не видели, только пожал плечами и потащил прочь - от зала, вызывавшего дрожь, от зеркала, вызывавшего ужас.
Инвари постепенно приходил в себя.
Они по-прежнему шли осторожно, но никто так и не встретился им на пути.
- Поверить не могу, - радостно говорил Шери, - Боги на нашей стороне! Скоро все закончится!
Всю обратную дорогу Инвари не проронил ни слова. Но он догадывался, что это еще не конец.
(C) Мария А. Ермакова
|