|
- Этот дом достоен лучшей доли! - провозгласил Мэр и потряс жиденькой бородкой. - История нашего города не богата такими строениями! Но время хапает ломти пространства жадно и бездумно!
Офис устало смотрел на Мэра, и думал, что Мэр похож на козла - если, конечно, козлу выбрить тонзуру и искривить ноги колесом обозрения... Впрочем, что можно обозреть промеж ног Мэра? Лоск ткани и потёртость штанин или историю человека, одолевающего карьерные вершины при помощи насилия над канцелярским стулом?
- Да! Страдания нашего народа превратили это прекрасное здание сначала в странноприимный дом, а затем в ночлежку! - Мэр воздел спичечные ручки. - Бедолага ветшал и дряхлел, и лучше бы его ждала доля публичного дома, ибо публичный, суть общественный, а значит, нужный! Между нами говоря, любимые мои, - он интимно понизил голос, - общество - это клоака, социум - разврат, а бытие - кратковременный отдых в развеселом борделе вечности!
Мэр подёргал ногой, нащупывая точку опоры. Будто желал замесить клоаку, с которой разговаривал, вывернуть её наизнанку и обнаружить там золотое моральное руно, чистотой схожее с весенним небом, пришепечивающим губами ветра, шевеля волосёнки на Мэрской голове и ища блох в его бороде.
Офис скрипуче почесал двероподобный нос. Переступил с ноги на ногу аккуратно, чтобы не задеть людей, с немым восторгом внимающих иконе козлиного стиля. Ему было и скучно, и грустно, и некому наподдать, потому что нельзя тревожить замершую вмиг во времени и пространстве толпу, не стоит нарушать единение масс, ментальное объятие народа не нужно тревожить, ибо тот это колодец, что срыгнет огнем в ответ на твой плевок.
- Мы собрались здесь в этот скорбный день! - взвыл Мэр дервишеским иззубренным вокалом. - И не радость нас объединила, но...
На 'но' Офис задремал. Дёрнул мутным ухом оконной створки на севшую муху, глотнул пыли старых половиц - с тонким веревочным вкусом - и засвистел сонными горлами коридоров сновидческую песнь никем не понятого одиночки.
Снился ему дворец - златоглавый и среброплечий, краснобрюхий и зеленолапый, в окружении лотосов затихшего зеркала, разбиваемого иногда разноцветными карпами, которые с запахом тины поднимали со дна весёлое любопытство и, роняя его, ныряли на поиски. Виделись ему строгие башни в бушлатах красного кирпича и кокетливые башенки, украшенные ажурно-резными колоннами, менуэты висячих садов на черепичных крышах построек, кружевные фижмы беседок в старом парке, и баньши испарений, витавшие над крепостным рвом. Слышалось пение детей и смех птиц, псарный лай и соколиный посвист, а крики ласточек в вышине, напитанные тоской, рвали его заскорузлое сердце-фундамент на мелкие клочки, и разбрасывали по округе, словно шелуху от семечек.
- ... Торговый центр! - неожиданно тихо закончил Мэр свою речь и склонился прискорбно, ловя паучьими пальцами блестящие пуговицы кителя.
В глубине его глазок истерил огонек, питаемый надеждами отнюдь не юношескими, наполняемый из той плавильни, где варится гибель людская, булькая и дымясь, а после замирая и сворачиваясь в слитки-улитки.
Офис проснулся от тишины, облаком павшей на площадь. И прямо перед глазами-окнами увидел чугунную дулю, плывшую медленной лебединой песней. Когда гиря вломилась ему в череп, он только охнул и осел от удара, словно был давно болен хлипкой немощью карточного домика.
- Торговый центр! - вкрадчиво повторил Мэр, и толпа гакнула, хэкнула и засмеялась-закружилась пёстрой цыганской шалью, празднуя кончину старого здания.
Отбитый кусочек черепицы с древней, когда-то красной крыши взлетел под груди неба, подкинутый чудовищным кулаком, а после плюхнулся в заросший вонючей ряской и загаженный утками прудик на окраине городского парка.
Люди радовались вместе со своим Мэром скорой возможности потратить с трудом заработанные деньги, и никто, даже личинки жучков-водоносок в пруду, не видел, как вцепилась черепичка углами в склизкое дно коматозной лужи.
И лишь через много лет, проснувшиеся с одной-единственной мыслью - на что потратиться? - жители города увидели в снулые окна своих домов Дворец: златоглавый и среброплечий, краснобрюхий и зеленолапый, в окружении лотосов прозрачного зеркала, разбиваемого иногда разноцветными карпами.
(C) Мария ЕМА
|