Ермакова Мария Александровна : другие произведения.

Зеркала. Часть 1: Регент и Подмастерье

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.34*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    - Ты не хочешь быть Богом? Но ведь ты честолюбив? - не глядя, продолжил Адамант, и Инвари с удивлением заметил, что настроение герцога улучшается с каждой секундой
Звездное небо [В. Ван-Гог]
  
Звездное небо
В. Ван-Гог
  
  
  
ПОДМАСТЕРЬЕ. КНИГА ПЕРВАЯ: ЗЕРКАЛА
  
  
  
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
РЕГЕНТ И ПОДМАСТЕРЬЕ
  
   Ильритана - древняя столица ильрийских королей, стояла на пересечении крупных торговых путей. Это был последний, перед просторами Белоземья, большой город - дальше на север простирались глухие долины в кольцах замороженных холмов, а за ними заснеженные пустоши раскинулись безжизненным Белым Безмолвием до самого Последнего порога - непроходимых скал, за которыми вырастали величественные, вечно покрытые снегом, горы.
   С Юго-запада подступал к стенам столицы огромный лесной массив, с которым человек почти не пытался справиться - Ильрийская Чаща. Жители королевства почитали ее как место, полное чудес, и привычно гордились, страшась, тайнами, скрытыми плотным пологом древесных крон. Однако страх не помешал им проложить через дремучие дебри несколько крупных, хорошо оборудованных и тщательно охраняемых трактов - залог успеха существования Ильританы, как оплота торговли в этой точке Великой равнины. Так называлась бОльшая часть материка Ветри, которая занимала пространство от скалистой границы Последнего порога до западного берега Антэоса или, как называли его простецы, Безвременного моря.
   Дороги с Юга и Востока были так же удобны, сторожевые крепости не знали нужды в людях и провианте. Водить торговые караваны через Ильритану было одним удовольствием! Поэтому на столичном базаре можно было встретить товары, привезенные из различных уголков Великой равнины и из-за моря. Здесь продавали знаменитые мерцающие ковры из шкур верде - оленей, водившихся только в Белом Безмолвии; и искусные светильники из Альбы, почти не требовавшие масла. Здесь пылились никому не нужные, но порой бесценные древности, привезенные каким-нибудь смельчаком из-за Пустыни. В воздухе вкусно пахло жареным мясом и тушеными овощами. Весело пенилось пиво, а вода из глиняных кувшинов водоносов студила грудь и хмелила голову. Здесь продавали целебные травы и амулеты на все случаи жизни. Меха тяжело лежали на прилавках вперемешку с блестящими восточными тканями; парчовые, шитые золотом и серебром, кошельки богачей соседствовали с тряпьем женщин, продававших себя и своих детей за несколько монет; гниющие свалки чавкали под ногами неподалеку от дорогих лавок, где мерцали призывно тончайшие вина в бутылках из красного и синего ротманского стекла; шмыгающие под ногами воришки и крысы; мухи и осы, кружащие над грудами невиданных плодов...
   Огромное количество товаров, толстые кошельки местных торговцев и заезжих купцов привлекали сюда самое живописное отребье и самое опасное ворье со всего королевства. Здесь не проходило и часа без мошенничества, кражи, а то и убийства, совершавшегося прямо на глазах у прохожих. Но все происшествия утопали в шуме голосов, бое часов на магистратской Ратуше, цоканье копыт и криках базарных торговцев и, тем паче, торговок.
   Таким был Столичный базар. Таким увидел его усталый путник, кутавшийся в пыльный плащ, в тот осенний день, когда солнце скрылось за серыми тучами на долгое время, в тот час, когда часы на Ратуше били полдень.
   Он медленно шел вдоль торговых рядов, а зоркие глаза из-под низко надвинутого капюшона выискивали лишь одному ему известную цель. Подул холодный ветер, сорвал капюшон, открыл бледное лицо. Путник был молод, если не сказать, юн, но настороженный взгляд голубых глаз указывал на то, что всякому, кто встанет на его пути, не поздоровится. Было в этом лице еще безразличие человека, ставящего себя выше толпы, и безмерная усталость тяжелого пути, которую путник явно пытался скрыть.
   Он плотнее запахнул плащ, откинул с лица светлые волосы, и остановился, разглядывая темную дверь лавки. Никакой вывески над ней не было, но что-то подсказывало ему, что это именно то, что он искал. Он огляделся по сторонам и шагнул внутрь.
   В лавке царил полумрак. Сизый дымок воскурений струился от четырех жертвенников по углам комнаты. Вдоль стен тянулись полки, заставленные банками зеленого и коричневого стекла, деревянными и железными бочонками, полотняными мешочками и пыльными бутылками.
   - Чего хочет молодой господин? - раздался дребезжащий голос.
   Юноша обернулся.
   Дряхлая старуха стояла перед ним, но ярче углей горели ее черные глаза, а длинные, никогда не стриженые, волосы мели пол седыми космами.
   - Я хотел бы посмотреть травы, мать! - юноша почтительно поклонился.
  - Травы? - усмехнулась старуха, бесцеремонно оглядывая его.
   Зоркие глаза приметили дорогую чернильницу, пристегнутую к поясу вместе с почти полным кошельком, и болезненную бледность, и грязный плащ.
   - Зачем тебе травы? - продолжала спрашивать она, и в неверном свете жертвенников ее лицо издевательски кривилось. - Ты не беден. Деньгами ты можешь утолить все свои печали!
   - Но я и не богат, - спокойно отвечал он.
   Он едва держался на ногах от усталости и боли, но простой ведьме не следовало догадываться об этом. Впрочем, эта ведьма была слишком старой и мудрой, чтобы не разглядеть его усилий. Потому и издевалась над ним, не спеша помочь. Он не винил ее за это. Ведь не винит же человек муху, назойливо жужжащую над головой?
   С минуту она молча смотрела на него. Затем лицо ее приняло прежнее выражение - недоброе и немного сонное, но улыбка стала искренней.
   - Хороший ответ, благородный господин! - кивнула она. - Пойдем, я покажу тебе то, что ты ищешь...
   Она прошла вперед, и юноша, придерживая разлетающиеся полы плаща, последовал за ней вглубь лавки.
   Ведьма кивнула на полки с полотняными мешочками и отошла в другой угол, изредка поглядывая на гостя. Тот один за другим раскрывал мешочки, разглядывая их содержимое, иногда принюхивался. Но пока ничего из того, что ему была нужно, не попадалось.
   - Ты чужестранец? - невзначай спросила старуха. - Откуда ты?
   - Из Эвиньона, - отвечал он, продолжая поиски.
   - Дорога из Белоземья далека, и всегда опасна! Что привело тебя к нам?
   - Я - странник Ордена дэльфов. Следую в Кабестан по делам Ордена.
   - Ты выбрал дорогу вместо теплой монашеской кельи и скриптория? Воистину ты любознателен, молодой господин! И, кажется, разбираешься в травах...
   - В дороге дэльфу может пригодиться любое знание! - он отобрал два мешочка, и подошел к старухе. Та едва взглянула.
   - Три монеты, господин.
   Из кошелька, подвешенного к поясу, юноша достал пять серебряных монет, и вложил в ее темную ладонь.
   - Петушиная радость растет только на глухих болотах, мать. Ты, наверное, устала, добираясь до них?
   Старуха испытующе прищурилась.
   - Ты хорошо учился у своих наставников, дэльфийский Странник! И ты был добр ко мне - так позволь и мне дать тебе совет?
   - Слушаю.
   - Ильритана славится буйным нравом. Не задерживайся здесь. Уезжай сегодня же. Не доверяй никому!
   - Спасибо за совет!
   Юноша улыбнулся и пошел к выходу.
   - И накинь капюшон! - крикнула она ему вслед, и прошептала, - Боги да спасут тебя от нашего герцога!
  
   ***
   Выйдя на улицу, Инвари с облегчением вдохнул свежий воздух. Аромат воскурений все еще кружил ему голову. Он улыбнулся, вспоминая, как она беспокоилась о нем. К ведьмам он всегда относился с симпатией, и это было совершенно необъяснимо - все без исключения встреченные им ведьмы отличались дурным и взбалмошным характером.
   Несмотря на предупреждение, он не стал надевать капюшон - щеки лихорадочно горели. Жар сжимал его голову словно в тисках, и было так приятно подставить горевшее лицо ветру! Следовало немедленно приготовить напиток из купленных в лавке трав. Будь у него его багаж, он бы не дошел до такого, неподобающего Подмастерью, состояния. Но багаж был утерян. Так же, как и конь...
   Инвари усилием воли заставил себя не думать об этом. Боль от потери верного друга и спутника была еще слишком сильной, а он едва держался на ногах - сломанные ребра и многочисленные ушибы болели так, что перед глазами темнело.
   Он высмотрел ближайший трактир и, не мешкая, направился в его сторону. На вывеске аляповато раскрашенные ворота гостеприимно раскрывали массивные створки с геральдическим знаком кого-то из королевской династии. У Инвари сейчас не было желания разглядывать хитросплетения рисованных линий, разгадывая их значение. Под воротами значилось - "У врат Белоземья". Он вошел и, пройдя через зал, сел в самом темном углу, болезненно поморщившись. Спустя несколько минут появился служка в засаленном фартуке. Заказав ужин и бутылку старого вина, Инвари пересел спиной к залу, достал травы, смешал их на ладони в нужной пропорции и приготовился насыпать в стакан. Но услышал приближающиеся шаги. Он едва успел спрятать мешочки в складках плаща и зажать ладонь, как на табурет рядом с ним опустился толстяк в яркой рубахе с засученными рукавами, и таким же засаленным, как и у служки, фартуком. Он поставил перед Инвари ужин, а принесенную свечу поднес прямо к его лицу. "Что за наглость?!" - подумал Инвари, прикрываясь рукой от слепящего света.
   - Прости, что я разглядываю тебя, господин, - вкрадчиво заговорил толстяк. - Ты чужестранец?
   Инвари кивнул.
   - В моем заведении всегда рады таким благородным господам!
   - Ты - хозяин трактира?
  - Да, господин.
   - Подскажи мне, как пройти на улицу Книгочеев? Мне нужен дом с зеленой черепичной крышей и вывеской магазина старинных книг и свитков.
   - Подожди-ка, благородный господин, его хозяина зовут не Таг Твайти?
   - Да. Ты знаешь его?
   - Так, пару раз покупал у него старинные заморские рецепты. Но сейчас ты не застанешь его в городе.
   - Не застану? - Инвари отложил ложку и удивленно взглянул на трактирщика. - Отчего же это?
   - Он закрыл свой магазин и уехал.
   - Куда?! - удивлению Инвари не было предела.
   - Никто не знает. Наверное, срочные дела сорвали его с места. Он собрался очень быстро. А позволено ли мне будет спросить, откуда ты?
   - Издалека, - коротко ответил Инвари.
   Он не мог понять, что происходит. Таг Твайти - эмиссар Поднебесья в Ильритане должен был приютить его на время пребывания в городе. Таг не мог уехать из столицы, не поставив в известность кого-нибудь из Мастеров. Но тогда Инвари предупредили бы об этом. Хотя в Испытании можно было всего ожидать. Что ж, придется устраиваться самому. Он рассчитывал пробыть в городе хотя бы до тех пор, пока не срастутся кости, и не подживут многочисленные ушибы. Надо будет еще купить коня и все, что пригодится в пути. Его багаж утерян. Осталось только то, что было пристегнуто к поясу или лежало в многочисленных потаенных карманах камзола.
   Инвари нахмурился и приступил к трапезе, более не обращая внимания на чересчур любопытного хозяина.
   - Ешь, благородный господин, ешь! - улыбнулся тот, и ушел, забрав свечу.
   'Странные нравы!' - подумал Инвари, но размышлять об этом сейчас ему не хотелось. Ощутив запах горячей еды, он понял, как был голоден все это время. Даже лихорадка не отразилась на его аппетите!
   Осмотревшись вокруг, он высыпал зажатые в ладони травы в стакан с вином, размешал и выпил. И почти сразу почувствовал облегчение: отпустил жар, и боль свернулась змейкой, жаля лишь изредка. Наступило невеселое время проанализировать то, что с ним случилось под пологом проклятой Чащи! Непростительная ошибка в самом начале Пути? Несчастный случай или закономерный этап прохождения первой ступени испытаний? Да, потеря багажа - золото, одежда, провиант, сундучок из Поднебесья со всем своим бесценным содержимым, его дэльфийские тетради и что там еще было? - могла быть закономерной. Но то, что случилось с Вороном, его волшебным спутником, принявшим облик черного как ночь жеребца? С этим существом, обладающим интеллектом, по крайней мере, человека и силой дракона, с этим живым напоминанием о чудесах Поднебесья ничего не должно было произойти! Победить его казалось невозможным, но вот, поди ж ты, возникли из темноты Чащи кошмарные черно-серые твари с горящими глазами. Инвари был не готов к встрече с ними - даже не сумел классифицировать их, не то, что дать отпор! А они - размером больше самого крупного виденного им полярного волка - вылетели из-за деревьев, повисли на холке Ворона, опрокинули на землю, и погребли под собственными телами. За мгновение до его падения Инвари удалось вытащить ноги из стремян и спрыгнуть. Приземлился он не удачно. Наверное, именно тогда сломал ребра.
   Ах, если бы ему позволили вмешаться - отбить коня или хотя бы его тело! Если бы разрешили применить Силу, Искусство или Сталь! Впрочем, Сила его ни разу еще не дала о себе знать. Но вот магическое Искусство или Сталь - смертоносное оружие Мастеров, всегда достигающее цели, разбросали бы стаю в считанные мгновения. Однако Закон был суров. Его слова были выжжены в памяти каждого Ученика, решившего пройти Испытания: 'Чтобы ни случилось в Пути, Подмастерье обязан остаться в живых. Если нужно пожертвовать спутником, золотом, поклажей - жертвуй. Если нужно пожертвовать Искусством или Сталью - жертвуй, но помни, ЧЕГО лишаешься. Если нужно пожертвовать Силой - пожертвуй собой!'.
   Поэтому он повернулся спиной к зверью, алчно рычащему над телом его друга, и побежал прочь. Большая часть стаи бросилась за ним. Они гнали его несколько часов. Будь он обычным человеком, они настигли бы его в считанные минуты. Но он был Подмастерьем. А школа физического совершенства Поднебесья была жестока. Однако и он уже решил, что его Испытание заканчивается, так и не начавшись, как вдруг судьба улыбнулась ему. Увидев просвет между деревьями, он бросился туда в надежде, что Сила придет к нему на открытом пространстве - ведь угроза его жизни была явной! И неожиданно выскочил на дорогу, едва не попав под колеса большого купеческого обоза, на счастье проезжавшего мимо и охраняемого вооруженными до зубов наемниками. Звери не последовали за ним. Должно быть, вернулись к остаткам пиршества. Он был спасен! Но не было рядом верного друга.... И уже не будет.
   Боль совсем ушла - помогли травы. Пелена жара окончательно спала с глаз, и Инвари почувствовал в себе силы подняться. Он бросил на стол несколько монет и собрался уходить, когда услышал за спиной знакомый вкрадчивый голос:
   - Уже уходишь, господин?
   - Да, скоро ночь. Не знаешь ли, где здесь можно переночевать за пару монет?
   - Я с удовольствием отведу тебя. Пойдем со мной.
   Трактирщик неуклюже засеменил к выходу. Инвари пошел следом. Они вышли на улицу, завернули за угол здания и остановились в глухом проулке у задней стены трактира.
   Инвари удивленно огляделся.
   - И куда дальше?
   - Сейчас, сейчас...
   Трактирщик свистнул, и из темноты выехала запряженная четверкой черная карета.
   - За небольшую плату они отвезут тебя в гостиницу, - с этими словами толстяк подтолкнул Инвари к дверце. - Иди, господин, не бойся...
   Слова насторожили Инвари. Он схватился за эфес шпаги и обернулся.
   - Что это значит? - грозно спросил он, но тут кто-то набросился на него сзади, и прижал к лицу приторно пахнущую ткань.
   Вырываясь, Инвари увидел, как один из нападавших кинул трактирщику тяжело звякнувший кошелек. Тот звонко поцеловал его, и дальше, должно быть, Инвари начал бредить, ибо услышал, как трактирщик радостно закричал: "Слава герцогу!". А затем юноша потерял сознание.
  
   ***
   Он не сразу очнулся. В темноте, показавшейся вначале кромешным мраком, стали выступать далекие стены, прикрытые тяжелыми расшитыми завесами.
   Его мутило. Приторный маслянистый запах до сих пор преследовал его. Пошатываясь, Инвари поднялся с кушетки, на которой себя обнаружил, и сделал несколько неверных шагов. Темные провалы в стенах, которые он принял за двери, оказались при ближайшем рассмотрении портретами. Пытаясь окончательно прийти в себя, Инвари насчитал их двадцать два. Две предпоследние рамы были пусты, а последний портрет изображал мужчину средних лет, чья царственная осанка указывала на особу королевской крови. На его груди ярко, выпукло и явно тщательно живописец выписал регентский орден. "Принц Адамант I, герцог Ильританский" - без труда прочел Инвари. Сознание окончательно вернулось к нему, и теперь он видел в темноте, как кошка.
   Дверь позади открылась, и он резко обернулся, нащупывая эфес шпаги. Ее не было.
   Медленно разгоравшееся свечение большой люстры заливало сверху комнату. Инвари увидел двух лакеев, почтительно склонившихся по обеим сторонам прежде незамеченной двери. Вошедшая следом стража в черных латах с золотым гербом Ильри окружила его. Разглядывая их свирепые лица, Инвари вновь пожалел об отсутствии оружия.
   Все застыли, словно услышали волшебное слово "замри". В тишине раздались шаги. Неторопливая и неравномерная поступь выдавала хромого. Человек вошел в комнату, и Инвари узнал в нем изображенного на последнем портрете - герцога Ильританского.
   Юноша не опустил головы даже, когда встретился взглядом с его темными бегающими глазами. Художник, несомненно, приукрасил действительный облик Адаманта I: отнял десяток лет и морщин, прибавил благородства. Стоящий перед Инвари являл собою жалкую карикатуру на собственный портрет. Сутулый, почти горбатый немолодой мужчина, со сморщенным злым лицом, и глазами, горевшими нехорошим огнем. Герцог был бледен, и его бледность только подчеркивалась богатым костюмом из черного бархата и сиянием алмазного регентского ордена на груди.
   - У нас гость! - с трудом произнес Адамант.
   Ноздри Инвари дрогнули - он уловил горьковатый запах читы, дурман-травы. Человек, жующий читу, глупел на глазах, но считалось, что она давала тайное знание о кладах и будущем.
   - Прошу объяснить великого герцога, почему меня доставили сюда столь вероломным способом?
   Адамант махнул рукой, и ему тотчас же принесли резное кресло. Он устало сел.
   - Кто ты такой, столь непочтительно говорящий чужеземец?
   - Я - Один Эвиньонский, странник ордена Дэльфов.
   - А! - Герцог пристально оглядел его. - Дельфийцы были вежливее в прежние времена.
   - В прежние времена считалось непозволительным поднять руку на члена Ордена! - резко ответил Инвари.
   - Прости, прости... - лениво пробормотал герцог.
   Казалось, глаза его сейчас совсем закроются, и он уснет.
   - Мои слуги, как всегда, перестарались. У нас мало новостей, дэльф! Купцы мне наскучили. Вот я и приказал приводить ко мне чужестранцев, не похожих на остальных. Ты развлечешь меня, монах, ведь дэльфы - искусные рассказчики. А правду говорят, - глаза герцога вдруг пристально уставились на Инвари, - что вам известно будущее?
   "Зачем тебе наши знания, если ты жуешь читу?" - едва не спросил тот, но промолчал. Чем меньше карт открыто, тем лучше.
   Под внимательным взглядом герцога он равнодушно пожал плечами:
   - Нам известно многое, герцог. Но будущее неподвластно человеческому разуму.
   Адамант медленно усмехнулся, и вдруг вскочил и рванулся к Инвари. И, схватив его за плечи, притянул к себе.
   - А откуда у тебя клинок поднебесной работы? Где ты взял его?
   Инвари опустил глаза и почувствовал, как сознание герцога пытается проникнуть в его мысли. Это удивило его - смертный не мог обладать Силой, не будь у него хотя бы капельки колдовской крови. Но откуда в королевском роду Ильри маги? Этого Инвари не мог вспомнить - он не слишком усердно учил родословные правителей Ветри. Однако ответ его прозвучал спокойно:
   - У дэльфов большие сокровищницы, герцог. Там можно найти вещи, сделанные и до Смутного времени.
   - С каких это пор ваши патриархи раздают свои сокровища простым странникам? - проворчал Адамант, но Инвари отпустил и отошел.
   - Ты будешь моим гостем, сколько я пожелаю! - заявил он, - Я хочу знать все о сокровищах дэльфов.
   - Но я не знаю, герцог! Я лишь странник, а этот клинок - награда за выполненное поручение. Да и как я могу знать о сокровищах моего Ордена, я - непосвященный?
   Герцог подозрительно посмотрел на Инвари.
   - Значит, ты расскажешь мне о поручении, за которое можно получить такой подарок. И вообще, - неожиданно добавил он, - хорошо, что у тебя светлые волосы! У нас это редкость.
   Он довольно хихикнул и быстро заковылял к двери. Лакеи и охранники ушли за ним. Инвари снова остался один.
   Он сел в резное кресло, оставленное слугами, и принялся размышлять. Адамант, несомненно, пытался прочесть его мысли. Как это возможно? Ильрийская королевская династия - род славный и доблестный, но совсем не способный к магии. Теперь уже при свете люстры, Инвари вгляделся в каждый из портретов. На лицах королей, пожалуй, можно было отыскать тень проклятия. Но когда и кем оно было наложено? И в чем заключалось?
   Его задумчивый взгляд остановился на двух пустовавших рамах. Словно выколотые глаза, они производили неприятное впечатление. Он снова перебрал в памяти известные ему имена. Двадцатым королем Ильри был Арлон IV, а двадцать первым должен был стать его сын - Рэй. Единственный сын от брака с Рэей, королевой Белоземья. Пес поглоти все эти многочисленные царствующие семейства, кто же такой Адамант?! Инвари помнил, что Арлон погиб на охоте около десяти лет назад, сейчас править должен был его сын, но память почему-то не содержала сведений ни о его коронации, ни о возможной кончине. Наконец, совершенно измучившись, он все же припомнил наличие у Арлона младшего брата по имени Адамант. Это, однако, никак не отвечало на вопрос, что же случилось с наследным принцем Рэем?
   Династические изыскания отняли последние силы. Снова мучительно заныли ребра, снова воспоминание о прощальном ржании коня схватило сердце. Инвари едва добрался до жесткой кушетки у стены, и заснул в мгновение ока.
  
   ***
   Когда он проснулся, рассвет уже проблескивал за окнами. Инвари подошел к одному из них и посмотрел вниз. Замок ильрийских королей был выстроен шестьсот лет назад на естественной скале, оказавшейся сейчас в центре города - настоящая крепость, окруженная к тому же еще и рвом, в котором, правда, не было воды, и внушительными стенами, возведенными гораздо позднее, с воротами, выходящими на север и запад. С востока и юга к замку примыкал хаотический лабиринт хозяйственных построек - кухонь, конюшен, кузниц, и тому подобных сооружений, призванных снабжать замок всем необходимым. Лабиринт растворялся в прилегающих городских улицах. Из окна, в которое смотрел Инвари, они были не особенно хорошо видны, скрытые громадой дворца.
   В этот ранний час столица была пустынна. Лишь дымка тумана ползла по улицам, да перелетали с крыши на крышу птицы с радужным оперением. Благодатный край! Пышные луга вдали, еще яркая зелень деревьев, лишь кое-где окрашенная желтизной, крепкие дома, крытые красной и зеленой черепицей. В Ильритане почти не было одноэтажных развалюх или хижин, крытых соломой. Дома стояли каменные, добротные, как и полагается в приличном торговом городе, улицы были достаточно широкими для того, чтобы два нагруженных воза встретившись, могли бы легко разъехаться. Из узкого замкового окна не были заметны тревоги спящих в своих постелях людей, грязь на улицах, темные дела, творящиеся, пока не взойдет солнце. Но Инвари остро чувствовал, что не все в порядке в Славном городе. Покой и безмятежность могли обмануть Ученика. Но не Подмастерье.
   Задумавшись, он вспоминал момент, когда выбрал на карте Ветри Путь именно через этот город. Огромная, тщательно прорисованная, она висела прямо за спиной почтенного Агни - настоятеля Эвиньонского дэльфийского монастыря. Этот единственный крупный монастырь в северо-восточной части Белоземья, находился почти на границе с бескрайними и пустынными землями Белого Безмолвия, которые не принадлежали никому в силу полной своей бесполезности для хозяйства. Замерзшая земля и вечный снег. Белая пустыня, простершаяся до самых горных хребтов почти на самом полюсе планеты, прозванных Последним порогом. Кого могла заинтересовать эта страна вечного холода? Разве только Мастеров - чужаков, в народе считаемых колдунами, прибывших несколько тысяч лет назад неизвестно откуда и создавших себе рай прямо в сердце ледяных гор Последнего порога. Рай, в который непосвященным пути не было. Впрочем, уроженцы планеты, записанной в Звездных картах Мастеров под названием Ветра, все же попадали в этот рай. Дети мужеского пола, в возрасте от пяти до семи лет. Одних приводили из своих странствий сами Мастера. Других передавали им дэльфийские монахи, которые сотрудничали с пришельцами с самого первого момента их появления на планете. Перейдя Последний порог, урожденные ветрианцы забывали свое прошлое. И становились членами новой семьи, в которой Мастера заменяли им родителей, с тем, чтобы когда-нибудь самим стать Мастерами и продолжить заполнение Звездных карт. С ним было по-другому...
   Инвари резко обернулся. Интуиция не подвела его - скрюченный, подобно герцогу, с перекошенным идиотской гримасой лицом, с застывшей в углу толстых губ слюной, стоял позади него, почтительно склонившись, слуга в голубой ливрее, бесшумно прошедший через потайную дверь. Мыча и размахивая руками, он пригласил его следовать за ним. Инвари плотнее запахнул плащ. Рука привычно искала эфес шпаги.
   Едва освещенный факелами коридор привел в круглую залу, пустую и темную. Лишь тускло поблескивала золотая люстра, свисавшая с потолка на толстой цепи над большим круглым столом полированного черного камня.
   - Ему несколько сотен лет, - раздался хриплый голос, и за столом Инвари разглядел герцога Ильританского. - Когда здесь еще не было ни города, ни замка, основатель нашей династии - славный Арлон I, принес клятву верности Богам, и молния ударила в то место на вершине скалы, где сижу сейчас я - Боги приняли клятву. А потом был построен дворец. И вершина скалы стала тронным залом. Я завтракаю рано, чужеземец, не хочешь ли присоединиться?
   Инвари молча поклонился и сел на один из двух тяжелых резных стульев напротив герцога. Адамант сидел в кресле, вырезанном из опаленного молнией валуна, его руки покоились на спинах крылатых каменных львов.
   - А ты сидишь на королевском месте! - вдруг заметил герцог, и когда Инвари, смутившись, сделал было попытку встать, замахал слабой рукой:
   - Сиди, сиди... У нас без церемоний! Это место славного Рэя, моего племянника. Он был молод, как и ты, мой мальчик..., - герцог смахнул невидимую слезу.
   Инвари навострил уши - скорбь герцога фальшивила так, что у него заныли зубы. Но не страннику дэльфов чувствовать эмоции других. Инвари сделал участливое лицо.
   - Что же случилось со славным потомком Арлона?
   Адамант пристально всмотрелся в него.
   - Как? Ты не слышал эту горестную историю?
   - Я не помню подробностей.
   Герцог скорбно покачал головой.
   - Ужасная, ужасная история! Арлон был моим старшим братом. Природа осчастливила его - высок, статен, силен! Я завидовал ему, ах, как завидовал, но я и любил его! Его нельзя было не любить! Великолепный, достойный правитель! Страсть к охоте погубила его. Ты знаешь, как он погиб?
   Инвари покачал головой.
   - В тот день устроили охоту не вепря, - внезапно оживился герцог, - И Арлон оказался с ним один на один. Лишь я, несчастный, был рядом, свита осталась вдалеке, а я... я был слишком слаб, чтобы помочь ему. Вепрь разорвал мне ногу клыком, когда я бросился на помощь. С тех пор я хромаю. Я пытался закрыть его собой, но зверь отбросил меня... - герцог опустил голову. - Брат умер у меня на руках. Рэй, бедный мальчик! Когда он подъехал, все было кончено. Ему было всего пятнадцать лет и, должно быть, он не вынес потрясения - повернул коня и ускакал прочь. С тех пор его не видели... Мы искали его, ждали несколько месяцев, но, видно, несчастливая судьба обрушилась и на отца и на сына! Наследник престола сгинул, и народ просил меня принять регентство.
   Адамант скорбно склонил голову, но Инвари показалось, что тот прячет улыбку.
   - Ну, а ты? - Герцог посмотрел на юношу. - Что видел ты в своих скитаниях? Много ли горя в землях Великой равнины?
   Инвари кивнул.
   - И это странно, герцог. Я еще молод и не бывал нигде, кроме Белоземья. Проезжая через Ильри я видел, что земли плодородны, а стада тучны. Люди уже долго жили счастливо и, вот, словно что-то разладилось... - Инвари развел руками. - Но не бедному страннику судить о причинах этого. На это есть умы более высокие.
   - Например, поднебесные? - хитро прищурился герцог. - Для послушника Ордена ты слишком умен. Жаль, что дэльфы навсегда прибирают к рукам давших клятву. Я мог бы предложить тебе хорошее место...
   Инвари молча смотрел на Адаманта. Тот засмеялся.
   - Вот, вот. Вы преданы своему Ордену, как не каждый ребенок - матери!
   Внесли кушанья. Инвари ел с удовольствием, присущим здоровой молодости, герцог же с брезгливой гримасой пробовал то одно, то другое, и лишь беспрерывно пил вино из массивной чаши горного хрусталя. Инвари тоже отдал должное этому вину из Ротманских кладовых, багровому с золотыми искрами: теплому, как летнее солнце, легкому, как весенний ветерок и опьяняющему, как свежее дыхание зимы.
   Уродливый слуга почтительно наполнял быстро пустеющие бокалы.
   - А, что, чужеземец, надолго ли ты в наши края? - прервал затянувшееся молчание герцог.
   - Мне бы не хотелось задерживаться. Уже осень, до весны мне надо добраться до столицы Ордена - Кабестана.
   Герцог нахмурился.
   - Тогда тебе надо торопиться. Жаль! Мне понравилось беседовать с тобой. Ну, прими хоть мое приглашение на праздник Чудесного спасения, который состоится через несколько дней. В знак прощения за неуклюжие действия моих слуг!
   Инвари молча обдумывал неожиданное предложение.
   - Останься, чужеземец! - голос Адаманта звучал почти просительно. - В записях дэльфов есть многое, но, наверняка, нет описания нашего праздника - мы собрались впервые отпраздновать его. Тебе будут благодарны!
   Подмастерью не хотелось оставаться. Он чувствовал опасность кончиками пальцев, славно уже коснулся ее. Но желание понять, что же происходит в мирном на вид городе, оказалось сильнее. К тому же следовало выяснить, что произошло с Тагом. Да и ожидать, когда заживут раны, удобнее в королевских покоях, нежели в грязном трактире.
   - Я согласен, благодарю, - наконец, сказал он, но герцог смотрел на него, словно ожидая чего-то еще.
   Инвари вопросительно поднял брови.
   - Слово, странник..., - вкрадчиво произнес Адамант. - Твое слово чести, что ты не передумаешь и не уйдешь до утра после праздника. Дай мне его, не обидь старика!
   Инвари удивленно пожал плечами.
   - Я с удовольствием поклялся бы своей шпагой, но ее отобрали твои слуги.
   - Ее вернут тебе! - поспешил сказать герцог. - И все, что понадобится в дороге, ты получишь. В подарок.
   - Коня! - сказал Инвари, чувствуя, как сердце разрывается от боли, - Мне нужен конь.
   - Получишь лучшего скакуна из наших табунов, обещаю!
   "Что ему надо от меня?" - лихорадочно соображал Инвари. Однако, как того требовал обычай при принесении клятвы, он встал и низко склонил голову.
   - Герцог, - торжественно начал он, - я...
   И в этот момент немой слуга, поскользнувшись на гладком полу, налетел на него сзади и, зацепившись за стол, опрокинул на Инвари почти полный бокал. Все произошло в мгновение ока: Инвари недоуменно глядел на залитые вином, словно кровью, руки. Слуга рухнул на колени и испуганно скрючился у стола.
   Адамант побагровел. Он вскочил и свирепо направился к немому, замахиваясь толстой семихвостой плетью, выхваченной из-за пояса.
   - Ах ты, тварь! - хрипел он. - Неповоротливая свинья! Сейчас ты получишь у меня!...
   Инвари стряхнул оцепенение и решительно встал между герцогом и слугой.
   - Не бей его, - спокойно сказал он. - Бедняга не виноват. Он просто не способен прислуживать за столом из-за своей немощи.
   Адамант уже подошел к нему и злобно выпрямился, оказавшись едва ли не выше Инвари.
   - Отойди! - хриплым от гнева голосом приказал он. - Это мой человек и он получит наказание от моей руки!
   - Нет, - все также спокойно отвечал Инвари. - Он не виновен. У тебя столько здоровых слуг, а ты заставил прислуживать калеку. Его оплошность - твоя вина, герцог!
   Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Черные глаза Адаманта метали молнии, голубые глаза Инвари были холодны, как лед. Наконец, герцог опустил занесенную для удара руку, и неожиданно рассмеялся.
   - Клянусь Богами, странник, ты мне нравишься!
   Все еще смеясь, он ткнул носком черной туфли трясущегося от страха слугу:
   - Вставай, Шери, вставай, урод... Я не сержусь.
   Тот поднялся и, закрыв голову руками, кинулся прочь.
   Инвари салфеткой вытирал руки и плащ.
   - Зачем вам этот несчастный, герцог? Неужели его мучения доставляют вам удовольствие?
   Адамант помолчал, удобнее устраиваясь в кресле.
   - А разве ты не заметил, как он похож на меня? - вдруг сказал он. - Та же сломанная фигура, та же нелепая походка. Лишь одна небольшая разница - я разумен, а он нет. Два года назад я нашел его в лесу во время охоты - собаки подняли его вместо дичи и чуть не загрызли - и с тех пор он напоминает мне о том, что человек немощный умом, не более чем пылинка на шкуре мироздания, червь, гниющий в земле, ничто. А другой, пусть даже и немощный телом, но сильный разумом, может стать всем, если захочет.
   - Это не повод истязать его! - заметил Инвари.
   Герцог скривился.
   - Оставь эти разговоры о милосердии! Он - животное в человеческом обличии, и ничего более. Страх заменяет ему любовь, а привязанность - дружбу. А "нужно ли князю, чтобы его любили или боялись? Люди любят по собственной воле, а боятся по воле властителя. Мудрый князь должен опираться на то, что зависит от него, а не на то, что зависит от других". Кажется, я верно процитировал? - герцог довольно заулыбался.
   - Верно, - согласился Инвари, - но ты забыл последнюю строку: "Надо только суметь избежать ненависти".
   Улыбающееся лицо Адаманта неуловимо изменилось, и Инвари поспешил переменить тему:
   - Как бы там ни было, я даю слово чести, что останусь до окончания праздника! - поспешно сказал он.
   Адамант облегченно вздохнул.
   - Как трудно в наше время заполучить приятных людей в гости! На какие хитрости приходится идти. Ты порадовал меня, странник.
   - Мне бы хотелось выходить в город, - добавил Инвари, и Адамант в то же мгновение подобрался, словно готовясь к прыжку.
   - Зачем?
   - Я никогда не был в Ильритане. Мне нужны впечатления для орденских путеводителей.
   - Дэльфы! - вздохнул герцог. - Даже в гостях вы думаете, чем бы пополнить ваши хроники. Ну, что ж... Ты не пленник в моем дворце, а гость.
   Он хлопнул в ладоши. Из-за портьеры бочком выбрался несчастный Шери.
   - Отведи гостя в его комнату и, смотри, поаккуратнее!
   Шери, мыча, закивал головой, и жестом пригласил Инвари следовать за собой.
   И вновь они шли по темным коридорам, поднимались по лестницам и спускались в крытые галереи. Фундамент замка был высечен прямо в скале. Сырость и холод царили здесь. Огни редких факелов не грели воздух. Инвари зябко запахивал плащ. Они спустились в подвал, высеченный в скале вместе с фундаментом. Здесь веяло тьмой и смертью, а стены излучали боль и страдание. Напрасно Инвари оглядывался, взглядом ища решетки, камеры и пыточные принадлежности. Пустые стены влажно поблескивали, да чернели провалы проходов. Он ощущал вокруг и под собой пустоту - подвал был больше, чем полагалось быть обычному замковому подземелью, и от этого становилось не по себе.
   Через подвал, связывавший четыре большие башни замка и множество маленьких, Шери привел его, наконец, в одну из башенок западной стены. Ему отвели просторные покои со старинной мягкой кроватью, занимавшей почти всю стену. Низко кланяясь, урод ушел. В комнате было чисто, на умывальном столике дымилась горячая вода в кувшине, но Инвари было не до умывания. Травы переставали действовать, и при каждом вздохе острая боль пронзала тело. Сейчас мог помочь только медитативный сон. Ему нужно снять боль и ускорить заживление переломов. Вряд ли его собственных сил хватит, чтобы срастить сломанные ребра. Вот если бы у него была Звезда Поднебесья! Но попробовать стоит. До полудня он должен прийти в себя!
   Он устало стянул плащ и сапоги, снял перевязь и осторожно улегся на бархатное покрывало. "Эта кровать создана для любви, а не для сна", - подумал он, уже засыпая. Но, увы, что такое любовь, он мог лишь вообразить.
  
   ***
   Как только за юношей опустилась тяжелая занавесь, из-за противоположной портьеры выскользнула высокая гибкая фигура в бесформенной хламиде с капюшоном, полностью скрывавшим лицо. Она почтительно склонилась перед герцогом. Тот нетерпеливо махнул рукой.
   - Ты хотел посмотреть на него, Мор. Ты увидел его и слышал наш разговор. Что ты думаешь, говори, что ты чувствуешь?
   Мор склонился еще ниже.
   - То же, что и ты, господин!
   Адамант усмехнулся, пальцы его пробежали по ручкам трона и сомкнулись на шеях каменных львов.
   - Тебе нет равных в лести, Мор! Но не сейчас. Я хочу знать, что думаешь ТЫ.
   Мор выпрямился. Разительная перемена произошла во всем его облике. Он словно стал выше и крупнее и, как ни в чем не бывало, уселся на один из королевских стульев, налил себе вина и откинул капюшон.
   Странен и страшен был его вид. Как обаятельно улыбались его губы, как красиво был очерчен подбородок! Какой сильный и чувственный образ мог бы тревожить ночами девичьи души, если бы не ужасала до смерти верхняя половина его лица - чудовищная, неправдоподобная и нелепая. Лысый, черный как смоль череп, заостренные уши, кривой нос с хищно раздувшимися ноздрями - все это казалось страшной маскарадной шапочкой-маской. Но заглянувший в его глаза был обречен на безумие. Желтые и яростные, без зрачка и радужки, сейчас они жутковато светились в сумраке залы.
   - Тебе следует его опасаться, Адамант! - заявил он, вылив с глотку целый бокал вина.
   Блеснули ровные белые зубы.
   - Он не тот, за кого себя выдает!
   - Это я и так знаю... Дальше!
   - Он не дэльф, он не Один Эвиньонский, и он опасен! У него есть Сила. Я не смог даже приблизиться к нему - он бы сразу обнаружил мое присутствие. Твоя блажь опасна! Он вынюхает все, что мы так тщательно скрываем, превратится в летучую мышь или в туман, не знаю, что сейчас модно, и улетит. Ни ты, ни я не удержим его. Его надо уничтожить, сейчас же, сию минуту!
   Адамант поморщился. Голос Мора, звучный и приятный, в минуты раздражения срывался на визг.
   - Успокойся, прошу тебя. Ты забыл, что наш первый подобный опыт удался - в конце концов, мы узнали от того грамотея все, что хотели. И ты не обратил внимания на то, что я взял с мальчишки слово чести. Теперь никакая сила не заставить его уехать до срока. Дэльф он, а, скорее всего, нет, но в их среде принято быть честным. - Адамант захихикал. - И Хозяин будет доволен!
   Мор низко склонил голову.
   - Я предупредил тебя.
   - Да, предупредил! - перебил герцог, - Но я хочу знать больше об этом чудесном месте, которое они зовут Поднебесьем. И рано или поздно я вырву секрет их Силы. Разве ты не видишь - он всего лишь Ученик, он слишком молод, чтобы быть рангом повыше, хотя и талантлив, бесспорно. Но неужели мы не справимся со щенком?
   - Ты сам заметил - умен не по годам, - ответил Мор. - Может, он сильнее, чем кажется? Я не могу и близко подойти к нему! Да, ведь, и ты пытался прощупать его мысли - бесполезно. Откуда мы знаем - кто он или что он?
   - Ты всегда все преувеличиваешь, Мор. Осторожность у тебя в крови.
   - В крови!... - Мор захохотал так, что чуть не подавился. - В крови? Ох, ты насмешил меня! Во мне нет ни крови, ни осторожности, Адамант, это всего лишь здравый смысл...
   Герцог нахмурился.
   - Ты что-то стал слишком фамильярным, слуга! - рявкнул он так, что зазвенели приборы на столе.
   Мор вскочил и низко склонился перед ним, уши его прижались к черепу, глаза потухли.
   - Прошу простить меня, Величайший из Великих! Ты - наместник Бога на этой земле, а я - только твой слуга!
   - То-то, - смягчился Адамант. - И не забывайся. Я принимаю решения, ты - выполняешь. Глаз с него не спускать. На всякий случай.
   - Уже сделано.
   - И не попадайся ему на глаза, иначе все испортишь. Иди. В полночь жду тебя...
   - Как всегда? - спросил Мор, и глаза его блеснули.
   - Да, как всегда.
   Мор вышел. Адамант молча сидел на троне.
   - Светлые волосы, - прошептал он вдруг. - У мальчишки прекрасные светлые волосы! - он потер руки и захихикал. - Хозяин будет доволен!
  
   ***
   Ему снова снился этот сон. Во сне он вошел в комнату Отца-настоятеля и, почтительно склонив голову, остановился перед столом.
   - Сегодня заканчиваются три года твоего послушания у дэльфов, Инвари, - заговорил настоятель. - Что ты намерен делать дальше? Намерен ли ты выбрать Путь или отказаться от него и вернуться ... домой?
   Неспроста настоятель Агни сделал паузу. Слово 'Поднебесье' в миру не произносили.
   Инвари молча указал на карту, висевшую на стене за спиной Агни.
   - Значит, ты хочешь пройти Испытания? Все ли ты знаешь о них?
   - Все, что мне положено, отче.
   - Готов ли ты выбрать дорогу сейчас?
   - Прямо сейчас? Но ведь тогда Испытания начнутся?
   - А чего ты ждал?
   - Я думал, мне позволено будет перед этим ненадолго вернуться! Навестить дорогих мне людей... Учителя...
   - Ты часто виделся с ними здесь.
   - Да, но... это не то! - Инвари улыбнулся, - Я хотел бы вновь услышать звон ветра в кронах деревьев и вдохнуть туманные сумерки за Последним порогом...
   - Значит, ты не готов! - слова настоятеля прозвучали жестче, чем он того хотел.
   Улыбку юноши словно ветром сдуло. Инвари напрягся, словно готов был броситься на Агни, его узкая ладонь легла на старинный эфес шпаги. Дэльфийские монахи не носили оружия. Исключение было сделано только для Странников Ордена. Тех путешествующих послушников, чье послушание состояло в записи всего увиденного и услышанного во время странствий. Толстые тетради с описанием событий затем передавались в главную резиденцию Ордена в Кабестане, где тщательно анализировались. Наиболее важные или интересные события заносились в Орденские хроники и Историю государств, которую вели многочисленные ученые Кабестанского университета. Странники могли пользоваться оружием только для собственной защиты. Обычно это были боевые посохи, охотничьи ножи, короткие мечи или легкие луки. У Инвари была шпага. Однако Инвари не был обычным послушником. Да, он проходил послушание в монастыре, и каноны монашеской жизни распространялись на него и после того, как он покинул Эвиньон. Однако кроме служения Ордену, которое было серьезным и непростым занятием, его главное и основное призвание состояло в другом. Так же, как и другие, переступившие Последний порог, он надеялся когда-нибудь стать Мастером. Кроме всего прочего Мастер должен был разбираться и в жизни обычных людей. Для ознакомления с ней и отсылались Ученики, закончившие обучение за Последним порогом, в различные дэльфийские монастыри. Три года они жили там, привыкая к обычным людям, их правилам и образу жизни. Затем те, кто ощущал призвание к дальнейшему росту, проходили Испытания. В статусе дэльфийских странников они путешествовали по городам и весям, испытывая собственные умения и учась владеть собой и своей Силой. С момента выбора Пути Ученик становился Подмастерьем.
   - Выслушайте меня, прошу! - во сне голос Инвари зазвенел от напряжения. - Три долгих года я провел на этой земле, лишенной радости. Три года я был оторван от... своей семьи. Я просто хотел ненадолго вернуться домой!
   - Когда Испытания будут закончены, ты вернешься, Инвари. Или не вернешься. Намеченный тобой путь можно пройти только теряя. Теряя, ты приобретаешь взамен мудрость, которой жаждешь. Или ты этого не знал?
   Инвари опустил голову. На щеках, ни разу еще не тронутых лезвием бритвы, заходили желваки. Он надолго замолчал. Агни перевернул страницу и продолжил чтение.
   - Я готов, - наконец, тихо произнес юноша.
   Настоятель захлопнул книгу, встал, поправляя серое монашеское одеяние, и обернулся, словно желая поближе разглядеть карту. Она задрожала. И из нее ли или прямо из воздуха вышел высокий худой человек с белыми глазами. Вышел, не оглядываясь, и мягко улыбнулся юноше. Тщательно нарисованная карта на глазах становилась объемной.
   Только жесточайшая дисциплина позволила Инвари не завопить от радости при виде Учителя. Он лишь до боли сжал кулаки и, дрожа, шагнул вперед, опускаясь перед Мастером на одно колено.
   Этот сон всегда кончался одинаково. Светильники, заправленные маслом, вспыхивали ярче, и на непокрытую голову Инвари опускалась рука Мастера.
   - Арго эн торрес! - произносил Учитель на языке, чужом для этой планеты.
   И словно ветер шелестел едва слышно в звенящих кронах за Последним порогом эти древние слова.
   - Сант эмори сайрос. Анматре ден ретри...
   Его рука поднималась и очерчивала над головой Инвари сверкающий знак. Во сне Инвари поднимался с колен и смотрел на карту, а Учитель говорил ему:
   - Выбирай Путь, Подмастерье!
   И тогда звезды городов, изображенных на карте, вспыхивали яркими искрами, и теснили грудь волнение и гордость. Так заканчивался этот сон. Всегда. Но не в этот раз. Сейчас, вместо кельи отца-настоятеля он оказался во мраке. И вместо родного лица Учителя увидел... зло. Оно кружило вокруг, одетое в бесформенную хламиду, а он никак не мог разглядеть его лицо под низко опущенным капюшоном...
  
   ***
   Инвари резко проснулся. Какой-то страшный сон снился ему: словно зло ходило рядом с ним в темноте, а он никак не мог его разглядеть.
   Он немного понежился в блаженной мягкости подушек, затем встал и занялся приведением в порядок своей изрядно перепачканной одежды. Солнце стояло уже высоко, когда он был готов. Самое время для странника дэльфов побродить по городу, послушать новости и сплетни, понаблюдать обычаи.
   На столе он увидел колокольчик для вызова прислуги, но звать никого не стал. Хотя понимал прекрасно, что без человека, знакомого с хитросплетениями коридоров и переходов, выйти из замка будет не просто. Он хорошо помнил дорогу от тронной залы до подземелья, и от подземелья до его покоев. Но под землей его навык ориентирования почему-то не сработал. Возможно, существовал и более простой выход из дворца, однако Инвари его не знал. К тому же, он наверняка проходил через внутренний двор, а оказаться на виду у сотни любопытных глаз ему не хотелось.
   Итак, предстояло спускаться в подземелье. Интуиция отговаривала его делать это. И именно поэтому он все же решился. Жаль, что с ним не было Стали! С ней он мог никого не опасаться. Он мог бы попытаться отыскать ее при помощи магического искусства - волшебный металл обязательно откликнулся бы на его призыв! Но Закон Испытаний запрещал применение магических навыков, а снять запрет мог только приказ Мастера или прямая угроза жизни Подмастерья.
   "Внимательность и осторожность!" - всегда повторял Учитель, и потому Инвари, прежде чем выйти, застыл перед дверью, сканируя пространство. Стены коридора были обшиты старым темным деревом. Под стрельчатым зарешеченным окном в его конце лежало тусклое пятно света, напротив, под аркой, обозначающей вход в коридор, застыли два герцогский гвардейца. Почти напротив двери в предоставленную Инвари комнату, полускрытая гобеленом, находилась дверь в другие покои. В них давно никто не жил. А вот за гобеленом кто-то затаился. Инвари открыл глаза. За ним следят. Адамант крепко взял его в оборот!
   Он уже передумал идти в город. Следовало подробно изучить замок и сделать это так, чтобы никто об этом не узнал. Поэтому выйти незамеченным было необходимо. Инвари подошел к окну, высунулся и посмотрел вниз. Абсолютно гладкие стены, переходящие в гранитную толщу скалы, ни карниза под окнами, ни какой-нибудь растительности. Он лихорадочно огляделся. Что бы сделал Учитель на его месте? Да то же, что он, Инвари, делал только что. Двигаясь неслышно, он прошел в середину комнаты, сел прямо на пол и вновь закрыл глаза. Замок, как и полагается всякому замку, словно кротовья нора был испещрен тайными ходами. Его наружные стены были полыми. То-то Инвари так удивила толщина оконных проемов, больше похожих на бойницы! За фальшстеной его комнаты проходило узкое пространство, в котором можно было двигаться только боком, соединявшее уровни башни крутыми лестницами. По ним можно было подняться до верхней сторожевой, сейчас пустующей, площадки или спуститься вниз, чтобы оказаться в большом холле, откуда широкая каменная лестница вела еще ниже. Еще более сосредоточившись, Инвари разглядел все-таки тусклое - ею давно не пользовались - свечение потайной дверцы прямо за высоким изголовьем его ложа. Он встал и, стараясь не задевать ноющие ребра, полез в щель между резным изголовьем кровати и стеной. Пальцы нащупали выпуклость на стене, нажали на нее, деревянный щит, покрашенный под камень, почти бесшумно отъехал в сторону. Инвари осторожно вылез в тайный коридор и, не убирая ноги из дверного проема, огляделся - обратно надо было вернуться также незамеченным. Особых хитростей не было. Подобный рычаг был и с другой стороны стены. Инвари убрал ногу, дверь закрылась, но, повинуясь найденному рычагу, открылась снова. Инвари дал себе слово раздобыть склянку масла, чтобы смазать пазы и механизм двери.
   Он стал спускаться по покрытым пылью ступеням до тех пор, пока они не кончились. Всего три пролета - неплохо для не самой большой башенки дворца! Подобный прежним механизм выпустил его в пустующей холл, украшенный старинными доспехами и запыленными охотничьими трофеями. Отсюда вниз вела широкая лестница. Он прошел четыре пролета по ступеням, покрытым поблекшими коврами и, наконец, ощутил холодные камни подземелья. Вправо уходил коридор, похожий на тот, по которому его вел Шери. Слева находилась маленькая зарешеченная комната со сложенным на полу оружием, столом и несколькими стульями - при необходимости охрана коротала здесь долгие часы дежурства. Дорогу прямо преграждала тяжелая кованая дверь, без каких бы то ни было признаков замочной скважины и запертая изнутри. Разглядев в куче оружия на полу небольшой кинжал, Инвари с трудом дотянулся до него и, позаимствовав, спрятал в складках плаща. Он сделал первый шаг в подземелье и немного постоял, привыкая к темноте. Постепенно предметы обретали ясность - способность видеть в кромешном мраке была у Инвари врожденной.
   Высокая незнакомая галерея предстала перед ним. Только сейчас он понял, что это не тот коридор, по которому его вел слуга. Должно быть, выход в коридор был не с потайной, а с главной лестницы. Здесь же кольца светильников были пусты, даже незажженных факелов не было в них. Непрошеный гость пропал бы в темноте, не сделав и шагу без опытного провожатого.
   Инвари двинулся вперед, стараясь ступать осторожно и тихо. Пол был скользким от сырости, а в некоторых местах со стен натекли целые лужи, источавшие мерзкий гнилостный запах. Он благоразумно держался правой стены, повинуясь закону лабиринта, но раздвоений основного коридора пока не наблюдалось. Лишь мелкие боковые проходы, темнеющие еще более черными пятнами в его стенах. Единожды юноше пришлось спрятаться в таком. Он отступил вглубь и надвинул черный капюшон плаща до самых глаз - чтобы светлые волосы не выдали его. Мимо, в сиянии факелов, прошел, бряцая латами, отряд стражи. Охранники имели весьма свирепый вид.
   Когда тьма поглотила их, Инвари вышел из своего укрытия и прислушался. Тишина вновь взяла его в кольцо, но покоя в ней не было. Наоборот, в душе шевельнулся вдруг панический ужас, рука машинально сжала рукоять кинжала. Что-то приближалось. Инвари снова отступил назад. Он дрожал, словно в ознобе.
   Зеленоватое сияние осветило проход и залило часть галереи. В проходе выросла высокая фигура, и плавно двинулась вперед. Холодный и мертвенный свет разливался вокруг нее, темные одежды колыхались в неподвижном воздухе. Сердце Инвари готово было выскочить из груди - такой первобытный ужас источал серый силуэт. Он затаил дыхание, когда существо проследовало мимо, но оно вдруг остановилось, словно принюхиваясь. Поворачивалось то в одну, то в другую сторону и, наконец, уставилось прямо на Инвари. Сначала он не был уверен, увидело ли оно его, но сквозь тьму, сквозь зеленоватое сияние, этот взгляд достал его. Горящие нечеловеческие глаза глянули прямо в его, голубые, и ни мысли, ни Бога не было в них, лишь ярость и смерть. Впервые с тех пор, как он покинул Академию, явное целое невозможное зло стояло перед ним. Зло, которое должно было быть уничтожено, зло без опознавательных знаков, никем не классифицируемое, как это делалось в Академии, почему-то никем не обнаруженное и не истребленное. И инстинкт охотника выбросил Инвари из укрытия, заставив забыть о собственной беззащитности, об отсутствии Стали, о внимательности и осторожности, про которые твердил Учитель.
   Фигура развернулась и скрылась в глубине коридора. Ее движения были молниеносны - Инвари успел заметить лишь сияние, исчезающее за поворотом, и ринулся за ним. Оно больше не оглядывалось, словно знало, что Инвари не прекратит преследования. И действительно, здравый смысл юноши остался в галерее. Он бежал, как одержимый, по подземелью незнакомого замка, не замечая разветвлений, не считая поворотов, не чувствуя, что воздух стал гуще и прохладней.
   Внезапно, земная твердь окончилась под ногами. Он рухнул в бездну под визгливый хохот. В падении он перегруппировался, и когда его швырнуло на камни, упал на здоровый бок. Но и этого было достаточно, чтобы потерять сознание.
   Визгливый хохот затих вдали.
  
   ***
   Инвари очнулся нескоро, и застонал, не столько от боли, сколько от досады на собственную глупость. Разве не предупреждал его Учитель, что "огонь должен гореть ровно, а не рваться на ветру?". Другими словами, что Подмастерье никогда не должен терять головы. А он бросился вперед, не подумав о последствиях! Непростительная ошибка!
   Он осторожно ощупал камень под собой и пришел к неутешительным выводам: его чудом удерживал узкий выступ над какой-то ужасной бездной. Он лежал, прижавшись спиной к отвесной стене, которая нависала над ним, почти теряясь в вышине. Там едва различался серой дымкой край обрыва. Инвари боялся пошевелиться, чтобы не сорваться, и безнадежно смотрел вверх, пытаясь привести в порядок разбегающиеся из гудевшей головы мысли.
   Вдруг наверху послышался шум, и над краем обрыва появилось светлое пятно.
   - Эй, - окликнули его, - чужестранец, ты здесь?
   - Здесь, - громко отвечал Инвари. - Кто ты?
   - Неважно. Я бросаю веревку. Не смотри вверх - я не хочу, чтобы ты видел меня.
   - Я играю по твоим правилам, ибо у меня нет выхода! - пробормотал юноша, ощупывая конец веревки, тотчас упавшей ему на лицо.
   На ощупь она казалась крепкой, но он все еще колебался.
   - Что ты там копаешься? - голос зазвучал раздраженно. - Можешь оставаться там навсегда, если хочешь!
   - Нет! - Инвари схватил веревку, и осторожно встал на ноги. - Я лезу.
   - Не смотри вверх! - напомнил голос.
   Инвари повис над бездной...
   Через некоторое время он с трудом перевалил через край, и упал навзничь, тяжело дыша. Сильные руки поспешно оттащили его подальше от обрыва и, перевернув на бок, завязали глаза какой-то тряпкой.
   - Это еще зачем? - удивился Инвари. - В такой темноте руки не разглядишь.
   - Не ври. Ты разглядишь.
   - Почему ты так думаешь?
   - Я следил за тобой - ты слишком уверенно шел в кромешной темноте. А это возможно лишь в двух случаях: или ты знаешь подземелье замка как свое оружие, или ты видишь в темноте. Но я уверен, что раньше ты никогда здесь не был, значит...
   - ...Я вижу в темноте! Прекрасная логика! И что ты собираешься делать со мной?
   - Вывести отсюда. Ты ведь этого хочешь?
   - А почему ты мне помогаешь?
   - А почему ты задаешь так много вопросов? - съязвил голос. - Я спас тебя - этого мало?
   - Извини. - Инвари смутился.
   Его взяли за шкирку и поставили на ноги.
   - Сильно расшибся? Идти сможешь?
   - Попробую.
   Инвари сделал шаг, и тут же, охнув, осел на землю.
   Без лишних слов неведомый спаситель взвалил его на плечо и понес прочь. Он двигался легко, и Инвари невольно подивился его силе.
   Через некоторое время его осторожно опустили на пол.
   - Ты вполне освоился с потайным ходом, монах, дальше поползешь сам, - раздался шепот незнакомца. - И, коли не сидится спокойно в гостях, уматывай отсюда поскорее и подальше! Смерть редко ошибается. Досчитай до тринадцати и сними повязку.
   Инвари не успел и рта раскрыть, как подул холодный воздух и он почувствовал, что рядом никого нет. Он сорвал тряпку с лица, но успел увидеть лишь, как колыхнулась портьера в углу. Незнакомец доставил его в пустующий холл, уставленный доспехами, и даже засунул в потайной ход. Инвари понял, почему дальше ему придется двигаться самому - в узком пространстве нести другого человека было невозможно. "Я не успел даже поблагодарить его!" - с горечью подумал он и попытался встать на ноги. Похоже, количество сломанных ребер удвоилось.
   Собрав последние силы, он вернулся в свои покои, и снова просканировал коридор. Солдаты стояли, словно деревянные, а шпик за гобеленом задремал. Раздевшись и туго перетянув грудь попавшимся под руку полотенцем, Инвари сбросил с кровати все подушки, и улегся на сразу ставшее жестким ложе. Он закрыл глаза и начал следить за собственным дыханием. Боль удалялась по мере его погружения в медитацию. Ему надо было восстановить силы. Он должен проснуться здоровым!
  
   ***
   Никто не беспокоил его сон. Инвари открыл глаза равно в полночь - далеко, на башне Ратуши пробили часы. По комнате клубился лунный свет.
   Он легко поднялся и развязал тугое полотенце. Тело больше не ныло, отеки на ушибах спали. Напоминали о себе только сломанные ребра. Впрочем, он чувствовал, что процесс сращивания уже начался. Для его успешного завершения придется оберегать бок от ударов какое-то время. Лунный свет, серебривший его кожу, медленно, но верно вливал свежие силы. Не надевая рубашку, Инвари распахнул окно и подставил лицо свежему ветру.
   Как хороша была Ильрийская земля под звездным небом! По северному прозрачный осенний воздух позволял видеть далеко вокруг. Кое-где внизу еще подрагивали огоньки, но в целом город спал. Освещены были лишь городские стены, неровным кругом опоясавшие его. Прямо за ними расплылось огромное чернильное пятно, в котором не горел ни один огонек - Ильрийская Чаща. Пристально вглядываясь, Инвари видел за ней и смутную линию горизонта. Звездный свет был для него подобен солнечному, но прекраснее в тысячи раз. Поднебесье - страна полутени! И такая тоска по ней пронзила сердце подмастерья под этим сияющим куполом, что он, застонав, обхватил голову руками. Запрокинул лицо навстречу лунному свету, и зашептал одну и ту же фразу на языке, чуждом этому прекрасному миру: "Арго эн торрес. Но миа!" - "Все пребывает в мире. И ты в мире и мир в тебе" - шептал он певучие слова Поднебесья. "Все во мне! Я помню это... И сумрачные леса, и легкие склоны Хрустальных гор и серебряные ручьи. Зверей и птиц, не знающих, что такое страх перед человеком. И родных мудрецов. И Учителя, которому знакомы и боль, и ненависть, и ярость. Он видел зло. Но он выше мира, где так много страдают и лгут! Таковы они все - Мастера. Потеряв свой мир, они живут и умирают ради мира, приютившего их! Умирают? Уже долгое время никто из Мастеров не покидал Поднебесье навсегда..." - так думал он, и сердце его сжималось. Кто будет следующим? Кто уйдет туда? "Не надо бояться пути в один конец, - говорил Учитель. - Все пребывает в этом мире. Все движется. Это - благо, это - аксиома". "Почему, ну почему мудрые должны уходить?" - спрашивал Инвари, когда был еще мальчишкой, и мысль о том, что и Учитель уйдет когда-нибудь навсегда, приводила его в ужас. "Потому что они мудры" - "Но почему тогда злые остаются?" - "Потому что они злы. Мир существует, Инвари, он существует независимо от нас. Мы можем лишь поддержать равновесие и сделать его чуть-чуть лучше". Так говорил Учитель, и его белые глаза смотрели на Инвари с любовью и печалью. И где-то в глубине их таилось знание о собственной судьбе и о судьбах всех живущих. Знание неимоверно тяжелое, знание одинокого скорбного пути. Знание, делавшее Учителя Мастером.
   Инвари внезапно почувствовал, что должен выбраться из дворца. Толща каменных стен давила на него. Замок казался ему клеткой или, еще хуже, западней. Даже воспоминания о доме не приносили покоя!
   Он торопливо оделся, подобрал кинжал, валявшийся под кроватью, и вышел из комнаты через потайной люк, решив еще раз попытаться найти какой-либо выход из дворца. Миновал холл, дошел до подземной галереи, где остановился, прислушиваясь. Яростного Нечто, что пыталось накануне убить его, он не ощущал. Однако через правый боковой коридор слышны были шаги. Инвари бесшумно двинулся туда и скрылся в одном из боковых коридоров. Мимо проковылял немой слуга, неся чадящий факел. Он не таился - его шаркающие шаги далеко разносились в пустотах подземелья. Инвари крадучись двинулся за ним. В неверном свете огня ему показалось, что немой двигается не так неуклюже, как днем. Хотя, похоже было, что он торопится.
   Слуга, сам того не зная, вывел Инвари во внутренний двор замка, а оттуда, через неприметную калитку, открывающуюся поворотом факельного кольца в стене, к хозяйственным постройкам, среди которых Инвари потерял его из виду. Но теперь Инвари запомнил каждый поворот, и без труда смог бы вернуться обратно. Сейчас же он двинулся в город.
   "Истинный характер города, как и человека, виден на его спящем лице", - думал он, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Он запретил себе думать о том, кого накануне он встретил в подземелье. Пока.
   Он ловко пробирался вдоль стен домов, обходя кучи мусора и подозрительно шевелящиеся тени. Рука его твердо сжимала рукоять кинжала, и не поздоровилось бы тому, кто решился встать у него на пути.
   Инвари безошибочно выбрался из паутины центральных переулков и углубился в темные бедные районы. Огнями здесь освещались лишь редкие трактирные вывески, да места стоянки сторожевых патрулей. Окна домов были старательно занавешены изнутри и, как Инвари не старался, ему не удавалось заглянуть в них.
   Двух-трех этажные дома, лавки и богатые подворья давно остались позади, когда он впервые услышал лязгающие шаги стражников. Он бесшумно перескочил ограду бедного домика, больше напоминавшего сельский, нежели городской, и затаился. Отряд прошел мимо. Инвари собрался продолжить путь, как вдруг, через неплотно прикрытую створку окна, до него донесся тихий смех. Он застыл, словно громом пораженный - это был первый смех, который он слышал вне дворца. Он подкрался к окну и заглянул внутрь.
   Смеялась немолодая женщина. Поблекшая и усталая, со следами тяжелой болезни на лице, она, нежно смеясь и гортанно напевая, мыла в большом корыте девочку лет семи с чудесными белокурыми волосами. Инвари невольно залюбовался облаком белокурых локонов, спадающих на худенькие плечи ребенка. Мать, напевая, целовала дитя и перебирала ее тяжелые пряди, не сводя с них восхищенных глаз. Как вдруг печаль легла на ее лицо, тревога тенью обвела запавшие глаза. Она торопливо отошла куда-то, а когда вернулась, ее руки были черны - она несла золу и ее высыпала на чудесные волосы дочери. Инвари чуть не вскрикнул от удивления. Так она посыпала волосы дочери пеплом, пока они не стали грязно-серыми. Тогда она собрала их и спрятала под платок, повязав его на ильрийский манер - так, чтобы ни одна прядь не выбивалась. Умыла серьезное чумазое личико девочки и, завернув в простыню, унесла прочь. На миг Инвари показалось, что в глазах обоих явственно промелькнул страх.
   Потрясенный, он долго не мог сдвинуться с места. Дикий обычай, только что увиденный им, не давал ему покоя. Свет в домике давно погас, а он все вглядывался с затаенной грустью в сразу помертвевшие окна.
   У него никогда не было матери.
   Постояв еще немного, он двинулся дальше. Он слушал ночные звуки, вдыхал ночные запахи и ощущал двойную жизнь города.
   Надвинув капюшон так, что и глаз не было видно, Инвари вошел в первый попавшийся трактир. Народу в нем почти не было. Сев в самом углу и спросив кружку пива и ужин, он принялся наблюдать за посетителями. Две потаскушки у стойки, несколько засидевшихся пьянчуг по углам. Облезлая местная кошка, как только Инвари сел за стол, прыгнула ему на колени и заурчала. Он, улыбнувшись, погладил ее.
   - Могу я присесть, господин? - услышал он хриплый голос и, подняв глаза, увидел старика, ранее уныло сидевшего в углу.
   Он молча кивнул на стул напротив себя, продолжая гладить кошку.
   - Чужеземец?
   Инвари снова кивнул.
   - Молчун? Ну-ну... Может, угостишь старика? Я рассажу тебе что-нибудь, а ты помолчишь. Можешь и не слушать, я не обижусь.
   Инвари почесывал кошку за ухом и молчал. Попрошайка выжидающе смотрел на него.
   - Ну! - протянул он, не выдержав. - Одну кружечку. Я могу и уйти.
   - Нет, - произнес Инвари, делая знак трактирщику. - Останься. Расскажи мне про ваш чудесный город.
   Старик оживился.
   - Вот только горло промочу и расскажу!
   Он схватил принесенную трактирщиком кружку и ловко вылил в глотку.
   - Вот бы еще одну, а?
   - Принеси нам кувшин, - приказал Инвари трактирщику.
   - Широкая душа! - захихикал старик. - Мало говоришь, а дельно. Что рассказать тебе, чужеземец?
   - Что хочешь. Вот, хотя бы, хорош был прежний король? И что с ним сталось?
   - Арлон-то?... - пробормотал старик, вытирая губы после следующей кружки. - Человек хороший был, а король? Не мне то судить. Но люди при нем не голодали, и пива было вдоволь. Дешевого, заметь! И сын подстать ему рос. Как пятнадцать лет парню исполнилось - стал вылитый отец, хотя и раньше был похож. Статен, темноволос, а глаза светлые. Это у него в мать - Северную королеву Рэа. Наши-то все темноволосые, да черноглазые, светленькие всегда были редкостью, а сейчас..., - он внезапно замолк и подлил в кружку еще. - Так вот, я и говорю, красавец отрок! - продолжил он, как ни в чем не бывало.
   Инвари делая вид, что не заметил заминки, скармливал кошке половину ужина.
   - А как в седле держался, - говорил старик, - ровно отец! Они оба охоту любили, страсть! Арлон редко выезжал, делами был занят. Соседи-то наши ближайшие - хиванцы, расслабляться не позволяют и по сей день! Стервятники, слыхал, небось? Вот! А Рэй так и пропадал в лесах день и ночь. Отец все сердился, мол, царствовать не учится совсем...
   Старик взлохматил редкие волосы и вдруг погрустнел.
   - Вот и пропал мальчишка! И где сгинул, про то никому не ведомо. Уже десять лет как нет его. Наверное, и впрямь погибель свою нашел.
   - Как звать тебя? - поинтересовался Инвари, видя, что тот замолчал, расстроено заглядывая в быстро пустеющий кувшин.
   - Бен Иели к твоим услугам, - старик церемонно поклонился.
   - А откуда знаешь так хорошо королевское семейство?
   - Я, - старик гордо выпрямился, - бывший королевский виночерпий. Я самому Арлону прислуживал. Рэй из моих рук свой первый бокал принял!
   Инвари услышал осторожное покашливание и поднял глаза. Трактирщик услужливо наклонился к нему и зашептал на ухо:
   - Напрасно, господин, вы купили старому чурбану пива. Он как выпьет, сразу начинает хвастать. Сейчас еще и королеву приплетет, и герцога нашего. Такого наслушаетесь!
   - Пусть говорит, - лениво процедил Инвари, кладя в руку трактирщика монету. - Все равно в вашем городе по ночам заняться нечем.
   Тот сочувственно закивал.
   - Это точно. Вот раньше.... Эх!
   Махнул рукой и ушел к стойке.
   Бен Иели, королевский виночерпий, между тем, изрядно добавил себе пива. Нос его покраснел, глаза посоловели. Он терпеливо дождался пока трактирщик уйдет, и наклонился к Инвари, обдавая его хмельным запахом.
   - Я знаю, что тебе этот толстый лис напел. Но ты, чужеземец, мне верь! Я правду говорю, только ее слушать никто не хочет. Ты человек хороший, щедрый, да и у нас долго не задержишься, верно?
   Инвари кивнул.
   - Ну, вот тебе и скажу. Нечисто в нашем королевстве с тех пор, как Рэа - светлая память! - умерла. В одночасье захворала, в муках слегла, и скоро уже бездыханной лежала в своей опочивальне. Арлон как раз на охоте тешился, но вернулся, словно сердце подсказало, чуть не успел. Словно обезумел от горя, руки наложить на себя вздумал, да Витольд к нему сына привел. А тому всего шесть лет.... Тащит за собой отцовский меч, задыхается от такой тяжести. "Отец, - говорит, - кто вас обидел? Я его вызову на поединок!". Арлон рухнул перед ним на колени, прижал к себе... - Бен смахнул слезы, обильно катившиеся по морщинистым щекам.
   Инвари, затаив дыхание, слушал.
   - С тех пор он сына от себя не отпускал. Сам учил в седле держаться, мечом владеть. Мальчишка рос весь в мать. Она-то, Рэа, как глазищами своими светлыми посмотрит, так и Арлон, бывало, затихал. А тоже был характер! А Рэй со смерти матери в себе замкнулся, герцога нашего вдруг возненавидел. Уж почему, не знаю, только терпеть он дядю не мог! Арлон принца на заседания Совета брал. Там, в тронной зале, три места - трон королевский и два стула. Раньше они всей семьей заседали: Арлон, Рэа и сынок их с малолетства, ежели не прятался где. Адаманту креслице специальное подносили, как раз для его горба годное. А как Рэа не стало, ее место Адамант занял. И креслице более не понадобилось! Может, этого мальчишка не простил? Только как дядя скажет, он все наоборот сделает. Не раз ему от отца попадало. А он посмотрит своими глазищами, точь-в-точь мать, скажет: "Вы не правы, отец", - и уйдет. Думаю, и герцог его недолюбливал. Только он лиса - вида не покажет, таких поискать! Всегда улыбался, а мне от его улыбки жутко становилось. Вот и Витольду он не нравился. "Я, - говорит - как художник, сущность человека вижу. А у него не человека суть - зверя!". Что с ним сталось-то? С Витольдом. Не знаю. Наверное, заслал его герцог, куда подальше. Или хуже чего... При нем никого из старых слуг не осталось, всех заменил своими прихвостнями. Латы черные, морды зверские, из нездешних все - глянешь, жуть берет!
   Старик замолчал. Уже с трудом отпил добрую половину кружки. Глаза его слипались. Видя, что он засыпает, Инвари поспешно наклонился к нему.
   - Кто такой Витольд, старик?
   - А? - Бен едва разлепил глаза. - Витольд? Да придворный мазила, кто ж еще. Картину-то он нарисовал, она герцогу нашему очень приглянулась...
   Голова старика со стуком упала на стол. Кувшин был пуст. Инвари отчаянно затряс его.
   - Какую картину? Да отвечай же!...
   - Картина? Какая картина?... - Бен приоткрыл глаз, икнул. - Нарисовал и исчез.... Пропал старый друг! - и снова захрапел.
   Инвари чуть не взвыл от злости. Он огляделся, наклонился к нему и, дотронувшись кончиками пальцев до его висков, властно и четко выговаривая слова, произнес:
   - Как называлась картина, Бен?
   Тот, не просыпаясь, зашевелил губами:
   - Хорошая получилась... "Последняя охота" называется. В герцогской опочивальне ныне...
  
   ***
   Выйдя из трактира и еще прогулявшись по затаившимся улицам, Инвари почувствовал настоятельную необходимость поразмышлять в безопасности. Однако безопасности промеж домов искать не стоило - то тут, то там скользили подозрительные тени вдоль стен, в тупиках копошилось городское отребье. Поэтому по крепким лозам дикого винограда Инвари взобрался на крышу какого-то дома, и улегся там, раскинув руки крестом и утопая взглядом в бездонном кружащемся небосводе. Он любил ночь, и она отвечала взаимностью. Это было его время - время его силы, его знания, время щемящей сердце тоски по созданной Богами красоте. Ему и сейчас хотелось умирать от восторга перед их мощью. Суетливый день с его ничего не значащими хлопотами, размеренное течение серой человеческой жизни, не шли ни в какое сравнение с громадой ночного купола и вселенной, скрывшейся за ним.
   Звезда Тэатлия уже поднималась с востока, и значило это, что прошла половина ночи.
   Инвари любовался ожерельями светил, узнавая их, как старых, но далеких друзей. Ведь в Поднебесье небо было ближе. Казалось, до него можно дотронуться, сорвать гроздь созвездий, словно кисть сверкающего винограда. С детства он сделал тайной свою любимую россыпь звезд, которая всегда его манила, как не звала никогда Тэатлия, под которой он был рожден и брошен. Маленькое нежное созвездие Морской Девы из пяти звезд почти невозможно было разглядеть среди роскошных соседей. Но Инвари безошибочно находил его всегда и везде, и тогда сердце его билось быстрее - словно где-то там был его дом, которого он никогда не узнает. Другие ученики, достигнув пятнадцатилетнего возраста, были вольны оставить Поднебесье, чтобы вернуться в мир, к собственному одиночеству или покинутой семье. Образование, полученное ими здесь, должно было обеспечить им безбедное существование до конца дней, а полученные знания были хотя и обширными, но не отличались от канонов, допущенных в миру в это время. Истинное обучение начиналось после. Тогда же старшие ученики проходили Коридор Вечности и время начинало течь для них по-другому. Но с момента основания Академии, ни один из его братьев не покинул ее. Уже сознательно они отказывались от своей человеческой жизни ради поднебесной судьбы, ради знания, которое не мог дать никто, кроме Мастеров, заменивших им родителей и учителей. Пусть они платили свою цену за сокровенное знание о тайнах бытия, но у них были те пять лет, которые они провели с людьми, бывшими их кровными родителями. А вокруг него с самого рождения была только эта семья, никакая другая. Сколько он себя помнил, его окружали сумерки Поднебесья, мантии Мастеров, рясы Учеников и Подмастерьев. Да и имя его означало "найденыш" на красивом и неправдоподобном языке, принесенном Мастерами со звезд. Ему рассказывали, как странствующий Мастер нашел его в Сумеречном лесу. Ребенок, едва рожденный и слабый, замерзал на снегу, кругом не было ни души, а на востоке восходила полуночная звезда Тэатлия. Почему Мастер забрал ребенка с собой, а не подбросил Живущим? Мог ли он знать, что Инвари пройдет пробные испытания, когда ему исполнится пять лет? Он никогда не спрашивал об этом.
   Инвари резко сел и затряс головой, избавляясь от воспоминаний. Ему надо обдумывать текущие дела, а вовсе не события, покрытые пылью давности!
   Здесь, на крыше, ему ничто не угрожало. Никто не смог бы прокрасться сюда незамеченным, подслушать его мысли, напасть без предупреждения - на возвышающемся, открытом с четырех сторон пространстве любое движение тела или разума считывалось с легкостью.
   В Ильритану пришло зло. Вот простой и главный вывод всех его недолгих изысканий. Люди не смеялись на улицах, а в их глазах он видел страх и недоверие. Женщина, смешавшая локоны дочери с грязью... Трактирный пьяница, оплакивающий прежнего короля... Северная королева... Пропавший наследник... И тень. Черная тень с нечеловеческими глазами, заманившая его в пропасть. Ах, если бы не неведомый спаситель - человек мужественный, сильный и наблюдательный!... Он следил за Инвари еще в галерее, иначе, откуда бы ему знать, что тот видит в темноте? Да и сам он выводил Инвари из подземелья без факела, по памяти. Знает потайные ходы... Так кто он? Какую ступень занимает в дворцовой иерархии? Тем более что, по словам Бена, при герцоге никого из старых слуг не осталось. Значит, из новых? Но почему помог? Следил за ним еще в галерее - герцог подослал следить? Или защищать? От кого? От Черного призрака. Если так, значит, герцог знает о существовании этого зла и не принимает меры. Почему? Вопросы, вопросы. У него недостаточно информации, чтобы ответить на них. Но ниточку от клубка надо искать в прошлом. По законам страны Адамант должен был оставаться регентом в течение двадцати лет со дня смерти монарха, не оставившего наследников. После смерти Арлона наследовать трон должен был Рэй. И в течение прошедших десяти лет официально о его смерти объявлено не было. Адамант попрал закон о престолонаследии хотя бы тем, что все эти годы просидел, по-видимому, вполне комфортно, на королевском троне, в Зале Совета, которую нынче превратил в обычную трапезную. Он ведет себя так уверенно, словно знает, что наследник, канувший в неизвестность, так никогда и не объявится. В подобных случаях, говоря "никогда" подразумевают "смерть". Но знать об этом наверняка может тот, у кого есть надежные свидетели кончины принца, либо... тот, кто сам приложил руку к его гибели. Все началось на охоте. Нет, намного раньше - с болезни королевы, но он слишком мало знает о том времени. А вот охота, на которой погиб Арлон. "Последняя охота". Интересно было бы взглянуть на картину. Интересно было бы взглянуть на покои герцога. Покажи мне свой дом, и я скажу - кто ты.
   Инвари встал во весь рост и сладко потянулся. Ночь придала ему сил. Уже собираясь спускаться с крыши, он глянул в сторону леса, черным пятном расплывшегося за городской стеной к горизонту, и внезапно заметил некий отсвет. В глухом лесу, о котором говорили с опаской уже на границах королевства, и который жители столицы уважительно называли "Чаща" с большой буквы, в лесу, про который ходили дурные слухи и куда боялись забираться глубоко даже охотники и лесорубы, кто-то бесстрашно жег костры.
  
  
   ***
   Он вернулся во дворец, на ночном освещении которого явно экономили. Спать по-прежнему не хотелось, и Инвари бесшумно прошелся по пустым полутемным коридорам, запоминая их направление, осторожно приоткрывая незапертые двери. Он оставил позади уже целую анфиладу комнат, когда разглядел огромные деревянные створки с изображением фолианта. Оглядевшись, он толкнул их и вошел. И остановился на пороге, потрясенный размерами помещения.
   Библиотека занимала все внутреннее пространство южной башни. Оно было разделено лишь колоннами, которые поддерживали невидимый сейчас свод и круговой балкон галереи, позволяющей добраться до более высоких рядов с книгами. И запрокинув голову Инвари не смог разглядеть верхних полок - они исчезали в темноте. Громоздкие шкафы, казавшиеся рядом со стенными стеллажами миниатюрными, стояли вдоль проходов и их стеклянные глаза слепо глядели через слои пыли, указывающей на то, что их не открывали уже долгое-долгое время. На столах размером с небольшую комнату грудами лежали пергаментные свитки, источавшие терпкий аромат, такой ощутимый среди запахов запустения и пыли.
   Он неторопливо шел вперед, запахнувшись в свой черный плащ и потому слившийся с темнотой. Пальцы его касались корешков книг едва ли не с вожделением. Он просто не смог преодолеть их зов! Зов для человека образованного едва ли не более важный, нежели все остальные, ибо звал он через тленный материал к нетленным откровениям разума.
   Инвари остановился, когда взгляд его упал на почерневшие от времени корешки книг за мутным стеклом одного из шкафов. Это были первые летописи, писанные с начала времен Фрокастом - одним из девяти древнейших хронистов Великой равнины. Он не удержал восхищенного вздоха. Открыл створку шкафа, прикоснулся к прохладным обложкам. События, сокрытые под ними, ощущались им почти физически: где-то в прошлом люди рождались и умирали, боролись за свою свободу и теряли ее. Вся осмысленная история, ведомая от конца Смутного времени, была записана здесь. Он мог бы под потрескавшейся от времени кожей первого тома поискать известие о прибытии неведомого народа, поселившегося за Последним порогом, в стране вечного льда и снега. Народа, прозванного за чудеса Мастерами, и создавшего себе рай среди ледяных гор, прозываемый Поднебесье. Более подробных сведений он не нашел бы здесь - история Поднебесья, так же, как и его собственная судьба, вносилась в Звездные книги.
   Задержавшись у хроник, он любовно оглаживал их грубую кожу. Книги были его тайной страстью. Власть, почести и богатство, в самом деле, не прельщали его так, как мысль собрать однажды всю мудрость этого мира и, изучив ее, отправиться поискать другой.
   В конце одного из проходов он разглядел, наконец, тяжелую портьеру малинового бархата, за которой виднелось давно не мытое, пыльное оконное стекло. Сумерки за ним приобрели характерный серый оттенок - наступало утро. А восход солнца ему лучше было бы встретить в своих покоях.
   Инвари лихорадочно огляделся. Как жаль, что у него не осталось времени! Вот блеснула граненая створка одного из шкафов у окна. Он заторопился туда, не понимая, в чем странность. Грани этого стекла блестели ярче, чем соседние. Ну конечно! Вокруг виднелись лишь тусклые, подернутые пылью стекла, а это было протерто чьей-то аккуратной рукой. О книгах в этом шкафу заботились, содержали их в чистоте и, следовательно, ими часто пользовались.
   Инвари достал один из томов - крепкую книжицу в красном с золотом переплете, и не без труда водрузил ее на высокую резную подставу. Весила книжица немало.
   Перед ним оказался первый том истории Ильрийской королевской династии, написанный все тем же Фрокастом, прожившим на удивление долгую жизнь. С изумительных древних миниатюр смотрели лица, уже виденные им на портретах. Инвари торопливо перелистал страницы и взял следующий том. Он быстро пробегал глазами имена и даты, обновляя в памяти Ильрийскую историю. Стиль и характер рисунков заметно изменились - историю последних веков писали разные летописцы.
   Одна запись особенно заинтересовала его. Впервые чувствуя, что делает шаг вперед к разгадке запутанного дела, Инвари углубился в чтение.
   'И молча смотрел Тэа на сплетающиеся перед ним тела. Они - словно радужные змеи на восходе солнца, словно летящая музыка в облаках ночного неба! Но надвигалась тьма, ее должен был впустить их отпрыск, и ширился ужас в сердцах Всех Живущих. Ибо не дано было женщине открыть двери, но дано было породить того, кто сделает это.
   Их любовь была всепобеждающей. И даже Боги страшились и прокляли ее. Лишь смеялся Осемнадцатиликий, качая их в своих объятьях и ожидая Прихода. Шестеро не могли допустить ребенка в мир. Ибо мир этот как солнце в сети над водной гладью, и кто дернет нить паутины, сам станет пауком, и кончится равновесие, начиная хаос и мор. Потому не родилось дитя ожидания, но родилось другое и снова, и так будет происходить до срока, пока не встанет солнце не севере и не явится в Ильри, чтобы погаснуть. Пока не свершится новое кровосмешение, чтобы вернуть все на круги своя. И испорченный потомок рода напишет кровью путеводную нить. И тогда Собака станет пауком. Ибо такова была цель запретной любви короля Вилаона и коронованной ведьмы Элонории. Цель, ведомая теперь лишь этой книге, да уже почившему автору ее, королевскому летописцу Пта'.
   Так вот откуда колдовская кровь у Адаманта!
   Инвари поставил книгу на место и задумался. По неписаным законам Ветри, колдунья или колдун могли занять престол, лишь навсегда отрекшись от магического Искусства, которое ведьмы называли Даром. Иначе Боги проклинали их союз, о чем прямо и писал Пта. Видимо, ведьма Элонория была с этим не согласна. Или король Вилаон был обманут?
   И еще был Осемнадцатиликий... Невольно Инвари поежился. Тот, чье имя не произносят вслух, седьмое темное божество, шедшее наперекор порядку, благословлявшее то, что прокляли остальные. Предвестники его появления еще далеко, иначе Мастера знали бы о них. Такой катаклизм, как солнце, встающее на севере, они не оставили бы без внимания!
   Инвари поставил книгу на место и принялся перебирать следующие тома, ища последний. Однако тот так и не попался ему на глаза.
   Жалея, что ему не удалось найти этот, недописанный еще, том Истории династии, Инвари поспешил вернуться в свои покои. И вовремя. Едва он нырнул под одеяло, как в дверь постучали. Немой слуга жестами позвал его за собой - Адамант желал общения с гостем.
  
   ***
   - Ну, как спалось тебе, странник? - спросил герцог, внимательно разглядывая непроницаемое лицо Инвари, и глаза его при этом насмешливо поблескивали.
   Инвари спокойно отпил воды из зеленого бокала.
   - Благодарю за прекрасный прием и удобные покои, герцог. Ильритана - славный город, и спится здесь спокойно. Я спал больше суток, - он улыбнулся, - но восстановил силы, потерянные за время долгого пути!
   Адамант сокрушенно покачал головой.
   - А вот мне спится плохо. Дела, проблемы... Ворочаюсь все ночь. В Ильрийской Чаще завелись разбойники, которых уже лет пятьдесят никто там не видел. Грабят обозы на юго-западном тракте. Обнаглели! Даже к королевским посланникам никакого уважения - раздевают! Уже и лес у дорог прочесывали, и собак пускали - никакого толку! А глубже и люди и собаки не хотят идти - лес-то зачарованный.
   Черные глаза Адамант внимательно следили за Инвари, в то время как его крепкие белые зубы с хрустом вгрызались в зажаренную фазанью ногу. Инвари краем глаза следил, как острые, чуть выступающие вперед, клыки герцога отрывают белое мясо. "Вот так же он перегрызет горло своим врагам!" - вдруг подумалось ему, но на лице его ничего не отразилось. Он откинул на плечи длинные льняные волосы, поднял ресницы. Тонкие пальцы твердо обхватили чешуйчатую, как кожа дракона, ножку бокала.
   - Власть облекает своего носителя мантией ответственности! - нараспев произнес он одну из дэльфийских заповедей.
   - Круг третий, книга... - быстро сориентировался Адамант.
   - ...пятая, - закончил Инвари.
   Они понимающе улыбнулись друг другу. Инвари склонил голову.
   - Знание древних заповедей делает Величайшему честь!
   - Не мне, - продолжая улыбаться, заметил герцог. - Но моему уму. Тело мое слишком немощно, слабо и... - он оглянулся на Шери, застывшего за спинкой его трона с дурацкой усмешкой на лице, - ...уродливо!
   Инвари пожал плечами.
   - Человек суть не только тело, но ум и душа. Из этого следует, что тело лишь одна треть от того, что зовется человеком.
   - Душа! - фыркнул Адамант. - Но что такое душа, странник? Вам, дэльфам, ведомо прошлое и настоящее. А это значит, что вам подвластно и будущее. Но даже вы, знаете ли, что такое душа? Есть ли ответ в ваших записях?
   - Второй круг, книги... - начал был Инвари, но герцог прервал его:
   - Знаю, знаю! Я читал все это, - просто сказал он.
   И Инвари с изумлением подумал: КЕМ должен быть человек, изучивший мудрость не столетий даже, а всего тысячелетия, с тем, чтобы словно между прочим, от нее отмахнуться? Даже Мастера не читали все подряд, заглядывая в книги Кругов лишь по мере необходимости.
   - Мне интересно, что думаешь ты, чужеземец? - герцог нервно дернул плечом, и Шери тут же подлил вина в его бокал. - Ты молод, своенравен, честолюбив, но что в свои годы ты знаешь о душе?
   Инвари отодвинул тарелку, откинулся на спинку кресла, сплел пальцы. Глаза его вдруг поменяли свой цвет - со светло-голубых на темно-серые, словно грозовые тучи перед дождем. Он задумался, но лишь на несколько мгновений. Герцог не сводил с него глаз, откровенно любуясь странной красотой юноши, и шептал про себя: "Чистая душа, ясный ум - отличный подарок, отличный!". Инвари, казалось, совсем не замечал его пристального внимания к себе. Он заговорил, не глядя на герцога.
   - Что такое небо? То, что темнеет ночью и светлеет днем. Что такое слезы? Жемчуга горя и алмазы радости. Что же есть душа? То, что может стать темным, а может вернуться к свету. Связь добра и зла, их приграничье, нейтральная полоса, которую каждый однажды преступает или во мрак или от него. Но и та сторона, и эта - лишь часть божественного огня или божественного мрака внутри нас. Душа - это то, ради чего мы живем, боремся, ради чего умираем достойно или нет.
   Адамант, высоко подняв брови, смотрел на него, словно видел впервые. Он молчал так долго, что Инвари очнулся от своих грез и взглянул на него.
   - Ты поразил меня, дэльф! - после долгой паузы заговорил герцог. - Значит ли это, что ты признаешь зло? Но это ересь, мой дорогой! Ты храбр, если сказал об этом вслух! За такое и сейчас могут сжечь на костре, как и сто лет назад.
   - А ты мудр, герцог, - отвечал Инвари, глядя ему прямо в глаза. - И ты знаешь, что если не станет зла, добро тоже перестанет существовать. Не так трудно прийти к этому. Посмотри вокруг, загляни в летописи - вся история мира это история войн и примирений, бед и божественных чудес, добра и зла. Иногда я думаю, что кто-то не очень умный обозвал это их бесконечной борьбой. На самом деле они не противостоят друг другу, а вплетены в полотно жизни каким-то своим причудливым узором, секрет которого утерян навсегда и непостижим даже Богами. А то, что называют борьбой, будет существовать до тех пор, пока живы те, кто разделяет светлую и темную стороны бытия.
   Адамант не отрывал от него горящих глаз, но Инвари был спокоен. Он сознательно спровоцировал этот разговор, чтобы проверить кое-какие возникшие у него предположения.
   - То, что ты говоришь - замечательно! - внезапно вскричал Адамант. - Давно я не слышал подобного. Ты умен, дэльф! Жаль, что ты уедешь так скоро, но я сдержу свое слово. Ты желал выйти в город - так иди сейчас. Шери проводит тебя до ворот. Но возвращайся к заходу солнца, я жду тебя на ужин.
   Понимая, что это приказ, Инвари встал, отложил салфетку и склонился в вежливом поклоне. Как вдруг сердце его пронзила такая боль, что он зашатался и схватился за край стола, чтобы не упасть. Герцог уже не смотрел на него, тщательно вытирая жирные руки полотенцем.
   Инвари огляделся, стремясь понять, откуда его атаковали, и заметил, как шевельнулась одна из портьер, прикрывающих стены. В глазах его уже темнело, и инстинктивно он собрал всю волю, чтобы отразить удар, как вдруг вспомнил, что не имеет права использовать Силу или Искусство. Поэтому он ограничился лишь тем, что наглухо закрылся от вторжения чужого, жаждущего его боли, разума. Портьера дернулась. И до него донесся уже знакомый тихий смех. Боль отпустила. Он выпрямился и увидел, что герцог внимательно за ним наблюдает. Снова поклонившись ему, Инвари быстро пошел к выходу. Шери едва поспевал за ним. На пороге Адамант окликнул его.
   - Об одном ты позабыл сказать, дэльф, - очень тихо произнес он. - Зла на земле больше. Всегда.
  
   ***
   Теперь он был уверен в связи герцога с Черным призраком, заманившим его в пропасть.
   Инвари стоял под стенами величественного и мрачного Ильрийского замка и с удовольствием подставлял лицо бледным лучам осеннего солнца. Уже зная, что Адамант следит за каждым его шагом, он намеревался, как истинный дэльф, побродить по городу, пополняя свои путевые заметки. Поскольку весь багаж его был утерян, ему предстояло купить новые тетради для них, и многое другое, что пригодилось бы в дороге. Сейчас он мог рассчитывать только на себя и привязанный к поясу кошель с серебром, в котором затерялись три золотые монеты. Это было не так уж и плохо. Пожалуй, только породистого боевого скакуна не смог бы он купить за те деньги, что у него оставались. Но его обещал герцог. Да. Конь... Он вновь ясно увидел как вороной, подсеченный острыми зубами 'волка', споткнулся и упал. Как ухнула о землю драгоценная поклажа, о которой, впрочем, ему нечего беспокоиться. То, что сохранится, будет найдено и возвращено в Поднебесье. Дело только за временем. Однако для него вещи потеряны. Таковы правила. Таков Закон Испытаний. Закон, обязавший его, во что бы то ни стало спастись. Ибо слишком много сил и мастерства вложено в того, кто стал подмастерьем, слишком многого от него ждут, слишком многие на него надеются. Вот почему он бежал, позорно и трусливо, не отбив тело коня, чтобы оплакать, и уничтожить, как то подобает - в огне. Вот почему не попытался помочь, хотя, наверное, было уже поздно. Горящие глаза неправдоподобно крупных зверей, их смрадные глотки, загнутые в пасть зубы, крупные, четырехгранные, говорили сами за себя. И их было слишком много! Ворон мог бы справиться с пятью, ну, с десятью из них. Но их было гораздо, гораздо больше... Неужели сама Чаща порождает такие мутации? Инвари скрипнул зубами. Когда-нибудь он вернется в этот Богами забытый лес, найдет то место и ту стаю! Когда-нибудь, когда его могуществу ничего не посмеет угрожать.
   Он круто развернулся и пошел к уже известному ему рынку на центральной площади. Лицо его было скрыто капюшоном, и он без помех мог наблюдать городское утро.
   Пронзительные голоса мальчишек-разносчиков далеко разносились в свежем воздухе. Проезжали мимо, постукивая колесами по булыжной мостовой, нагруженные крестьянские телеги. Сменившиеся с городских стен стражники, громко хохоча, заваливались в трактир - согреться после промозглой осенней ночи. Спешили на базар шустрые черноглазые служанки в платьях с глубокими вырезами, с любопытством оглядывались на высокую фигуру незнакомца. Их головки были плотно закутаны в разноцветные платки, а в руках они несли узкие длинные корзины.
   В храмах Тэа - Бога-покровителя Ильританы начинались службы: низко гудели колокола, звенели им в ответ голоса певчих, горожане торопились зайти в храм, преклонить колени, попросить об удачном дне. Инвари тоже зашел. Смочил пальцы в чаше со святой водой, мазнул по лбу и щекам и, как это было принято ритуалом, запечатал губы жестом молчания. Исполинская фигура Бога-покровителя, темневшая в западном приделе храма, тоже прижимала каменный палец к губам, и загадочно поблескивала изумрудными глазами. Тэа - главный бог Ветрианского пантеона, немой покровитель времени, коему ведомы судьбы Всех Живущих и известны тайны настоящего, прошлого и грядущего. Зная их, он молчал вечно, ибо смертным незачем было обладать таким знанием. Те же, кто приближались к бессмертию - Мастера Поднебесья и некоторые из Обратившихся-Во-Мрак, могли и сами приподнять завесы времени, чтобы узреть судьбы мира.
   Он подошел к статуе и опустился на колени на истертый половичок, с которого только что встал какой-то толстяк. Прижался лбом к каменному изваянию и закрыл глаза, прося благословения для Всех Живущих. Он знал, что Боги, слыша молитвы, не всегда внимают им. Но молился горячо и искренне, превратившись на мгновение в настоящего дэльфийского послушника. Горло его перехватывало от волнения. "А если суждено им обратиться к злу или погибнуть, пускай они не узнают об этом, покуда не настигнет их рок!" - закончил он свою молитву стандартной фразой и повторил жест молчания. Зеленые глаза Тэа серьезно смотрели на него. "Зеленый - цвет надежды, - подумал он, поднимаясь с колен. - Пока Бог молчит, человек может надеяться...".
   В храме было сумрачно. Дымок воскурений поднимался к потолку. В нем заплутал солнечный лучик, ворвавшийся сквозь овальное отверстие в потолке. На закате солнца лучик превращался в искрящийся поток света, ярко освещающий каменную фигуру божества.
   Инвари заметил, как один из молящихся торопливо встал и двинулся за ним. Снисходительно усмехнувшись, он резко приник к каменной колонне. Человек, из поля зрения которого он исчез, прибавил шагу, потом заметался по полупустому залу, став похожим на большую непутевую птицу. Инвари сжалился над ним и, выйдя в полосу света, помахал тому рукой. Шпион обалдело уставился на него, но спохватился и нарочито безразлично пошел к выходу. Инвари пожал плечам и тоже двинулся наружу, не обращая на него больше никакого внимания.
   Шум на площади стоял невообразимый. Торговцы и торговки разгорячено спорили с покупателями. Выигрывал тот, кому удавалось перекричать другого. Невольно Инвари поморщился. Толпа подавляла его, он больше любил тишину и уединение, здесь же множество народа толкало, ругало и обманывало друг друга.
   Он скорее предвидел, чем почувствовал, постороннее, почти незаметное вмешательство. Сказались уроки Сумеречного мастера. Его рука змеящимся движением скользнула вниз, под прикрытие плаща, и крепко ухватила на удивление маленькую ручку неизвестного воришки, сжимавшую лезвие. Только после этого Инвари глянул вниз и выволок из толпы чумазое существо, которое тут же собралось заплакать. И вдруг показалось ему смутно знакомым. Он пригляделся, и узнал девочку, виденную прошлой ночью сквозь мутное окошко дома в бедном квартале. Видя, что она вот-вот разревется, Инвари достал из спасенного кошеля монету и протянул ей. Она моментально перестала дуться, а в глазах заиграли хитрые огоньки.
   - Господин не сердится? - раздался тонкий удивленный голосок, а монета исчезла в грязном кулачке.
   Инвари покачал головой.
   - Как тебя зовут, дитя? - спросил он, все еще крепко держа ее за руку - лукавое личико не внушало доверия.
   - Ангели, - она честно смотрела на него, но эта честность показалась Инвари слишком напряженной.
   - Так ты зарабатываешь себе на жизнь, Ангели?
   Она с готовностью кивнула. Видимо, лицо Инвари, которое она все это время пристально разглядывала, понравилось ей.
   - Я ловкая, только господин...
   - ...Еще ловчее! - закончил Инвари, улыбаясь. - Не стоит срезать кошелек, не разглядев, как следует, его хозяина. Так можно нарваться на неприятности.
   - Но мне нужны деньги! - сердито воскликнул ребенок, пытаясь вытащить руку из сильных пальцев Инвари.
   Тот отпустил ее и, присев на корточки, заставил ее взглянуть себе в глаза.
   - Зачем?
   Несколько мгновений она смотрела на него исподлобья, теребя концы черного платка, накрученного на голову по ильрийскому обычаю.
   - Мама сильно заболела. Ей нужны еда, тепло и лекарства, - наконец, неохотно призналась она, и Инвари почувствовал, что она не лжет. - Брат всегда дает нам деньги, но лекарь берет их все больше, а мама не велит мне сказать брату об этом. Говорит, он прибьет лекаря и возьмет грех на душу. Брат у нас такой! - с гордостью добавила девочка. - Он может!
   - А чего ж он сам не видит, что твориться? - удивился Инвари.
   - Он всегда в отъезде, - вздохнула Ангели. - Но я ему все равно расскажу про этого суслика ученого. Вот он в следующий раз вернется, и пускай его прибьет!
   Скрывая улыбку, Инвари разглядывал девочку. Воинственные огоньки в ее очень красивых и не по-ильрийски светлых глазах говорили о том, что действительно - расскажет.
   - Чем заболела твоя мама?
   Ресницы Ангели дрогнули, глаза, словно слезами, наполнились тревогой. Она опустила голову, пробормотала еле слышно:
   - Она кашляет... Кровью.
   Сердце Инвари сжалось. Владей он Силой, он мог бы вылечить чахотку за несколько часов. Да еще если бы Закон не запрещал пользоваться ею для исцеления смертных! Впрочем, и Сила его еще ни разу не проявлялась. Истинная цель первого испытания была испытуемым неизвестна. Но он предполагал, что проявление Силы - и есть то, к чему он должен прийти в конце пути.
   Вот, разве только травы... Правильно подобранный состав мог подействовать ничуть не хуже. Но не стоило ему выказывать свою заинтересованность перед тем, кто следит за ним. Одно дело, если дэльф разговаривает с простым смертным, и совсем другое, если вдруг берется ему помочь. К тому же Инвари помнил, что у девочки светлые волосы. А на светловолосых в этом странном городе явно смотрели косо. Чтобы не навредить, ему стоило дождаться ночи и только тогда посетить ее больную мать. А заодно, возможно, узнать что-нибудь об удивительных столичных обычаях.
   - Ты живешь в маленьком доме, справа от трактира "Веселье"? - поинтересовался он тихо, хотя в таком гаме их разговор вряд ли мог быть кому-нибудь слышен.
   Ангели испуганно отступила назад, и чуть было не скрылась в толпе, но Инвари успел ухватить ее за подол платья.
   - Не бойся меня, дитя! Я хочу помочь твоей маме. Ночью я принесу ей лекарство и не возьму за это денег.
   - Так не бывает! - уверенно перебила Ангели.
   Страх уже исчез с ее лица, уступив место любопытству.
   - Бывает, - Инвари упрямо тряхнул головой. - Я стукну три раза в окно. Знаешь, сколько это - три?
   - Знаю, брат учил.
   - Молодец. Только ты никому, кроме мамы, не должна говорить об этом. Это тайна, понятно? Иначе я не смогу прийти.
   Она кивнула и заговорщически огляделась.
   - Я знаю, знаю, кто ты! - прошептала она ему на ухо, живой огонек ее глаз, казалось, мог подпалить Инвари волосы.
   - И кто же? - улыбнулся он.
   - Ты - добрый волшебник!
   Он рассмеялся, не отвечая, и протянул ей руку.
   - Держи. Ты забыла свою добычу.
   На его ладони лежала, поблескивая, новенькая монета. Та самая, что он прежде дал ей. Она изумленно раскрыла свою пустую ладошку.
   - Я угадала! - прошептала восторженно и, схватив монету, ловко ввинтилась в толпу.
   Инвари долго смотрел ей вслед.
   - Ты права, - прошептал он, наконец. - Я - добрый волшебник!
  
   ***
   В отличном настроении Инвари не обошел еще и половины рыночной площади, а необходимые в пути вещи были уже куплены. Вместе с ними, неожиданно для себя, Инвари купил редкой роскоши и тонкого шитья рубашку. Она стоила половину его серебра, но отчего-то утрата денег показалась ему несущественной. По его губам то и дело пробегала улыбка. Объемистый кофр, купленный здесь же, заметно потяжелел.
   Несколько раз Инвари останавливался в оружейных рядах, с завистью разглядывая синеватые лезвия тяжелых мечей и сияющие, словно лучи света, острия шпаг. Торговцы, почуяв в нем настоящего ценителя, выкладывали на прилавки действительно замечательные вещи: боевые секиры на стальных, покрытых чеканными узорами рукоятях - их лезвия были так гладко отполированы, что в них можно было смотреться, как в зеркало, и отражение казалось живым; кольчуги, будто сплетенные из воздуха, мелодично позвякивали в руках; боевые браслеты с острейшими шипами, смазанными ядом, щетинились, словно неведомые звери. Оружие дорогое, украшенное драгоценными каменьями, затейливой резьбой и охранными рунами, и оружие простое - добротное, скромное и опасное, смешалось на прилавках, мирно почивая рядом.
   Но больше всего поразили Инвари ильрийские кинжалы - очень длинные и тонкие, превосходно сбалансированные, утяжеленные резной, наполненной свинцом, шишечкой на конце рукояти. Он испытывал величайшее искушение купить такой кинжал, но вовремя вспомнил, что за ним следят и не позволят пронести оружие в замок. Отнимут, скорее всего, как и шпагу. И потому решил приобрести кинжал перед самым отъездом.
   Походя, он искал знакомую уже дубовую дверь маленькой лавки, у которой, как он помнил, не было ни вывески, ни колокольчика или дверного молотка. Сюда заходили без приглашения. Когда вскоре он по памяти пришел к этой двери, то решил, что кому-то вряд ли покажется странным, если дэльф запасется травами в дорогу. И потому, не задумываясь, переступил порог. Он был уверен, что его провожатый не последует за ним в зловещую темноту.
   Здесь ничего не переменилось: так же курились благовония, навевая тоску своим терпким ароматом, пылились многочисленные сосуды, в углу копошилась седая тень. Когда он вошел, она резко обернулась.
   - Кто ты и что тебе нужно? - раздался ворчливый голос.
   Инвари шагнул в круг света одного из жертвенников, и скинул капюшон.
   - Дэльф? - удивилась она. - Ты все еще в городе?
   - Пришлось задержаться. Мне нужны травы, мать...
   - Погоди! - она поспешно заковыляла к нему и снизу вверх заглянула в его глаза, словно силясь что-то прочитать в них. Взгляд ее затуманился, скрюченные пальцы, дрожа, хватали воздух.
   - Я вижу, вижу!.. - зашептала она и, не глядя, сыпанула на жертвенник пригоршню сухих листьев, появившихся неизвестно откуда в ее руке.
   Они вспыхнули, тяжелый сизый дым заполонил все вокруг.
   - Я вижу, вижу, вижу... - бормотала старуха, и зрачки ее стремительно расширялись.
   - Ты в опасности, чужеземец! Уезжай немедленно, здесь тебя ждет... смерть! Она доберется до тебя... - старуха замерла, разглядывая что-то в пустоте, заполненной синим дымом. - Он уже добрался до тебя, - безнадежно прошептала она. - Если не уедешь - погибнешь!
   Она тяжело задышала, приходя в себя. Дым постепенно рассеивался, а жертвенные огни запылали ярче и по стенам запрыгали дикие тени. Инвари принес воды, зачерпнув глиняной кружкой из бочки у стены, смочил пальцы, ласково прикоснулся к вискам женщины.
   - Выпей воды. Пророчества отнимают слишком много сил.
   Она остро глянула на него, приняла кружку, стала маленькими глотками пить холодную воду.
   - Все, что я видела - правда. Ты в опасности! - сердито сказала, вытирая губы.
   - Я знаю, - спокойно ответил Инвари.
   Старуха удивленно подняла глаза.
   - Но я не могу уехать, я дал слово.
   - Кому? Кому? - воскликнула она, и седые космы вокруг ее лица взметнулись, словно потревоженные змеи.
   - Герцогу, вашему правителю. Он пригласил меня на праздник...
   Ведьма ничего не сказала, только морщинистое лицо ее вдруг побелело. Она долго молчала, разглядывая его, затем тяжело вздохнула:
   - Чужеземец! Ты молод, красив и добр. В нашем королевстве с некоторых пор творятся недобрые дела. Уезжай, пока не поздно.
   - Нет, мать, я не уеду. Но ты поможешь мне, если скажешь то, что не решаешься сказать с первой нашей встречи. Объясни мне, что происходит?
   Он смотрел выжидающе, а она неожиданно опустила глаза. Затем и вовсе отвернулась.
   - Я предупредила тебя, господин! - произнесла холодно. - Зачем ты пришел?
   Он понял, что больше ничего не узнает.
   - Мне нужны некоторые травы и снадобья... - ничуть не обидевшись, заговорил он.
   Ведьма резко повернулась и махнула рукой:
   - Ищи их сам! Ты ведь знаешь, где искать, не так ли?
   И она ушла, сердито бормоча что-то себе под нос.
   Инвари с сожалением смотрел ей вслед. Он вовсе не хотел сердить старую женщину, которая, он это чувствовал, желает ему добра и пытается предупредить об опасности. О какой? И было ли ее пророчество истиной или ловко сыгранным спектаклем?
   Недолго порывшись на полках, он нашел почти все, что нужно, не переставая удивляться разнообразию видов растений, которыми она торговала. Обычно ведьмы сами собирали и готовили свой товар. И он мог себе представить, сколько труда и искусства было вложено в ее снадобья, добытые в очень разных и порой труднопроходимых местах.
   Старуха не возвращалась. Он негромко позвал ее, но ответа не получил. И, удрученно вздохнув и положив несколько монет на видное место, вышел, размышляя о причинах вредного характера всех без исключения ведьм, которых ему случалось знать.
  
   ***
   Со скучающим и пресыщенным видом Инвари гулял по городу, словно бесцельно обходя прилегающие к рыночной площади улочки. Он сытно пообедал и отдохнул в маленьком трактирчике, и теперь делал вид, что разглядывает город и его обитателей с тем, чтобы потом внести воспоминания о них в свои путеводители, как и подобает страннику дэльфов. Шпион, виденный им в храме, неотступно следовал за ним, но теперь был более осторожен - не показывался Инвари на глаза. Но юноша о нем помнил и даже ощущал его пристальный интерес.
   Наконец, он свернул на тесную улочку, где из-за низко повешенных вывесок приходилось идти, склонив голову. Дома стояли тут сплошной стеной. Народу было не много, в основном люди благообразные, хорошо одетые. Это была Улица Книгочеев, на которой стоял дом, крытый зеленый черепицей. Дом Тага Твайти.
   Он зашел в магазин, располагающийся прямо напротив его лавки, и спросил, где можно найти хорошие карты и путеводители.
   Хозяин, пожилой сутулый мужчина, внимательно оглядел его, прежде чем ответить. От его глаз не укрылась дорогая чернильница, пристегнутая к поясу, черный пыльный плащ юноши.
   - Дэльф? - только и спросил он.
   Инвари несколько высокомерно кивнул.
   - Я бы посоветовал тебе, уважаемый, магазин Скинии, что по правую руку, почти в конце улицы. На вывеске изображен странствующий рыцарь, читающий карту. У нее всегда большой выбор новейших путеводителей. С примечаниями и картинками. Но, увы, у хозяйки недавно умер отец, и магазин закрыт из-за траура.
   Инвари выложил на стол монету.
   - Что еще ты можешь мне посоветовать? Возможно, я найду где-либо старинные карты?
   - Старинными книгами и свитками торговал Таг..., - мужчина внезапно замолк.
   Инвари оглянулся - давешний шпион мельком заглянул в дверь.
   - Продолжай.
   Инвари выложил на прилавок еще одну монету, и взял первую попавшуюся под руку книгу, делая вид, что просматривает ее.
   Хозяин лавки мгновение колебался. Но затем, его ладонь накрыла монеты.
   - Таг Твайти, - тихо сказал он, - торговал старинными книгами и свитками. У него ты нашел бы и старые карты. Но он внезапно закрыл свой магазин и уехал.
   - Странное поведение для торговца книгами! - заметил Инвари, продолжая листать страницы. - Может быть, он получил наследство? И не захотел, чтобы об этом узнали?
   - Не захотел - это точно! - хозяин смахнул несуществующую пыль с прилавка. - Вечером был, а утром магазин так и не открылся. И Тага больше не видели! Должно быть ночью уехал.
   - Ночью? - Инвари поднял невинные глаза. - В вашем славном городе ночью на улицу страшно выйти! Я давеча видел, как кого-то в черную карету затаскивали. Что за обычай такой?
   Хозяин внезапно побледнел.
   - Ты, уважаемый, пройдись по другим лавкам! Может, и найдешь где еще карты, - сказал он. - А я ничем не могу тебе помочь!
   Инвари внимательно глядел на хозяина. Тот никак не мог разглядеть его лица под капюшоном и оттого нервничал еще сильнее.
   - Так, может, и Тага твоего тоже увезла черная карета?
   Хозяин лавки внезапно швырнул полученные от Инвари деньги на стол, и, вырвав у него книгу, прошептал:
   - Уходи отсюда, ради Богов, странник. Забирай свои деньги и уходи! Я ничего не знаю, и ничего не видел!
   - И не слышал! - добавил Инвари. - А что, пропавший звал на помощь?...
   - Не звал! - взвыл хозяин. - Тихо было. Подъехали, забрали и...
   Охнув, он зажал себе рот руками.
   Инвари аккуратно подобрал свои деньги и сказал насмешливо.
   - Спасибо, уважаемый, но эти книги мне не интересны!
   Повернувшись, он вышел на улицу.
   С Тагом случилась беда. Жив ли он еще?
  
   ***
   Ужин проходил в молчании. Герцог был чем-то озабочен, ничего не ел и только отпивал вино из хрустальной чаши, изредка поглядывая на своего гостя. Тот наслаждался изысканными блюдами, от которых успел отвыкнуть за время своего послушания.
   Огромный зал тонул в темноте. Освещен был лишь черный стол, и огоньки свечей гляделись в его полированную поверхность, как в зеркало. Блики отражались и в столовом серебре, и от этого темная столешница казалась небом, усыпанным созвездиями. Ловя свет, переливались, играя, перстни на тонких пальцах Адаманта, и горели мрачным огнем его глаза, устремленные на вздрагивающее пламя свечи. Лицо ухаживавшего за ним немого слуги оставалось безучастным, а его шаркающие шаги почти не нарушали тишины.
   Не забывая о еде, Инвари исподволь наблюдал за герцогом. Тот не делал лишних движений и редко приподнимался со своего места, словно не давал повода собеседнику лишний раз увидеть свое искореженное тело. Сейчас, при неверном свете свечей, лицо Величайшего изменилось: морщины разгладились, смягчилось присущее ему брезгливое выражение лица, часто искажаемого недоверием и ехидством. И, глядя на него, Инвари мог бы представить себе этого человека, не изуродованного несчастливой судьбой и пороками. Высокий лоб указывал на ум, твердый подбородок - на упрямый характер, а глаза - черные, пронзительные, могли принадлежать только человеку, к которому не следовало поворачиваться спиной. Герцог только с виду казался слабым и убогим, а на самом деле обладал недюжинной силой. Вот и сейчас пальцы его - изящные белые пальцы в перстях, с наманикюренными ногтями - свивали толстую серебряную вилку в узел. Брови Инвари удивленно поползли вверх. Герцог задумчиво завязал вилку узлом и отшвырнул ее в сторону. Шери тут же подложил новую.
   - Я вижу, Величайший расстроен? - решил подать голос Инвари. - Не стоит. Неприятности преходящи...
   - ...Но неприятны! - раздраженно прервал герцог. - Вы, дэльфы, на все смотрите через свои круги: это пройдет, наступит то, то кончится, наступит это! Разве это не скучно? Никогда не приходило тебе в голову, странник, изменить ход вещей? Течение миропорядка? Саму суть мира, наконец?
   Инвари пожал плечами.
   - Это подвластно Богам, - серьезно ответил он. - Пытаться делать это - значит пытаться самому стать Богом.
   Адамант довольно улыбнулся.
   - Мне нравится ход твоих рассуждений, юноша. А что, тебе никогда не хотелось стать Богом?
   - Зачем? - Инвари отодвинул тарелку, готовясь к разговору.
   И снова ощущение, что герцог пытается читать его мысли, пронзило его. Он прищурился, словно свет свечей был слишком ярок, и закрыл разум. Давление усиливалось, Инвари стиснул зубы, внешне оставаясь спокойным. С минуту они молча смотрели друг другу в глаза, продолжая бессловесный поединок. Адамант первым отвел взгляд. Инвари продолжал смотреть на него.
   - Ты не хочешь быть Богом? Но ведь ты честолюбив? - не глядя, продолжил Адамант, и Инвари с удивлением заметил, что настроение герцога улучшается с каждой секундой.
   - У моего честолюбия есть границы. Да и зачем мне повелевать судьбами мира? - Инвари усмехнулся. - Я не так умен, как Боги, и не смогу делать то, на что не способен.
   - Разве молодости не присуще желание улучшить все не свете? - удивился Адамант. - Когда я был в твоем возрасте, то мечтал перевернуть вверх дном всю Великую равнину. Я хотел, чтобы люди перестали страдать, а смерть отступила.
   - Увы, это невозможно.
   Адамант наклонился вперед.
   - Почему? Я и тогда не мог этого понять. Я был немощен телом, но разум поглощал знания, как огонь - сухие листья. Я искал ответа и нигде не находил. Я увлекался науками, тайнами природы, но так и не нашел секрета всеобщего благоденствия. Подумай, странник, разве справедлива ранняя смерть? Несчастливая судьба?
   Инвари насторожился. Уж, не о собственной ли судьбе говорил Адамант, пытаясь и в нем, молодом и неопытном, посеять сомнения в вечной мудрости, поколебать его духовные устои?
   - Неисповедимы пути Богов, герцог, - проговорил он. - Зачем задавать вопросы, на которые нельзя получить ответа?
   Усмехаясь, Адамант запечатал губы жестом молчания. Инвари серьезно кивнул.
   - Да, именно так. Боги иногда говорят нам, как сделать что-то лучше, но никогда - как улучшить все.
   Глаза герцога сверкнули.
   - А знаешь почему? - отчего-то шепотом спросил он. - Потому что, если бы мы знали ответ, ОНИ БЫЛИ БЫ НЕ НУЖНЫ! Они боятся нас, а раз боятся, значит, не так уж они всемогущи.
   Инвари растерялся на мгновение. Он не ожидал, что герцог в своей откровенности зайдет так далеко. Подмастерью не пристало возмущаться чужими взглядами, но дэльф не мог проигнорировать такие слова. Он вскочил, далеко отбросив тяжелый стул.
   - Ты кощунствуешь, Адамант! - резко бросил он в лицо герцогу. - И я не хочу быть рядом, когда Боги обрушат на тебя свой гнев!
   И тут герцог захохотал. Смех его был страшен, и даже огни свечей съежились и затрепетали в ужасе. Зловещий хохот отражался от стен, и казалось, что целая армия демонов веселится в тронной зале. Их черные тени обступали Инвари, протягивая к нему жадные руки - ему пришлось потрясти головой, чтобы избавиться от наваждения.
   - Мальчик, мальчик!... - все еще смеясь, простонал Адамант. - И кто бы мог подумать, что вера во всемогущество Богов неистребима даже в наше время! Но не пугайся так! Никто не узнает о наших невинных беседах.
   Не договаривая, он поднялся и вышел из-за стола.
   - Садись, дэльф, заканчивай спокойно свой ужин. Я больше не побеспокою тебя крамольными мыслями. Близится праздник, и у меня еще куча дел. Шери, - не взглянув не слугу, бросил он, - карета готова?
   Тот что-то промычал, Адамант кивнул в ответ.
   - Хорошо. Пойдем. А тебя, мой гость, проводят, когда закончишь ужинать, в твои покои. Только позвони в этот колокольчик.
   И, повернувшись на высоких каблуках, он заковылял к выходу. За ним, словно отражение, двинулся слуга. Проводив их глазами, Инвари вернулся на место, налил вина в бокал, и задумался, глядя на тонущие в нем искры света. Пора было действовать.
  
   ***
   Незадолго до полуночи подмастерье беспрепятственно выбрался из своей кельи и отправился на поиски личных покоев герцога.
   Потревоженные огни факелов метались в руках каменных статуй, когда Инвари проходил мимо, но, кроме них, пока еще никто не встретился ему на пути. Что он счел хорошим предзнаменованием.
   Все постройки Ветри строились одинаково на протяжении тысячелетий. Разница состояла лишь в климатических условиях, от которых архитектурные планы непосредственно зависели. Господские помещения в замках и поместьях, и хозяйские спальни и детские в домах простецов всегда располагались на стороне Бога - покровителя данной страны. А вот королевские покои в разных частях континента всегда устраивали со стороны восходящего солнца. Тронная зала ильрийских королей находилась как раз в восточной башне дворца. Где-то, над или под ней, должны были располагаться покои короля. Здраво рассудив, что Адамант вряд ли станет занимать их, и памятуя о том, что Южную башню занимает библиотека, Инвари решил осмотреть две оставшиеся башни. Тэа - бог-покровитель Ильри внезапно вспомнился ему. Закатная сторона была посвящена ему, и Инвари, сочтя и это предзнаменованием, решил для начала отправиться именно в западную башню.
   Зарешеченные бойницы западной стены донжона смотрели на зловещую Ильрийскую Чащу. Коридорчики, по которым шел Инвари, прихотливо изгибались, то и дело меняя направление. Казалось, внутреннее пространство застраивал безумный архитектор. Стены и полы были задрапированы красными и зелеными, напоминающими змеиную кожу, пятнистыми коврами. Под тяжелыми черными занавесями с золотыми кистями скрывались многочисленные двери. Хотя Инвари прекрасно чувствовал направление, все равно едва не проскочил просторный холл, заставленный молчаливыми фигурами в древних доспехах. Сужающийся проход вел из него в западную башню. К удивлению Инвари, охраны не было и здесь. Он тихо прошел по узкому коридору со стрельчатым потолком и оказался у двустворчатых дверей черного лакированного дерева. Прислушавшись и не услышав ни звука, он толкнул створки. Кромешный мрак, по сравнению с которым тускло освещенные коридоры замка казались залитыми солнцем улицами, окутал его. Несколько секунд он простоял в напряжении, ничего не видя, продолжая прислушиваться к тишине, чуткий, словно дикий зверь, и по-прежнему не ощущающий постороннего присутствия. Когда способность видеть в темноте вернулась, Инвари тихо ахнул. Недаром мрак, окутавший его, не отражал ни единого лучика света - и пол, и стены и даже потолок были завешены толстыми коврами, сотканными словно из самой тьмы. В их тени не блестели золотые канделябры, выстроившиеся вдоль стен, и серебряная вязь рун, змеившаяся по потолку и полу. Звуковым выражением мрака здесь окутывала все мертвая тишина, словно в отсутствие хозяина эта часть замка вымирала.
   Медленно идя по коридору, он читал руны, повествующие о спасении мира Богами. Кое-где вязь прерывалась заклинаниями, способными вызвать панический страх у любого, проникнувшего сюда без ведома хозяина. Они были усилены магическим щитом неизвестного Инвари происхождения. Но, благодаря тому, что во время обучения в Академии он приобрел стойкий иммунитет против любого рода заклинаний, в окружении этих он, хотя и не чувствовал себя в безопасности, но и в панику не ударялся, оставляя за собой право отстраненно анализировать информацию.
   Теперь Инвари не сомневался, что это и есть покои Адаманта. Тэа верно привел его.
   Коридор был не широк. По три двери с каждой стороны выходили в него, а заканчивался он массивной кованого черненого серебра створкой с оскаленной львиной мордой вместо ручки.
   Первая дверь - как, впрочем, и все остальные, кроме серебряной - была не заперта. За ней оказалась уютная маленькая библиотека, с громоздкими креслами в центре. Дверь напротив вела в гостиную, где стояли широкие низкие диваны, а потолок был заткан синей с золотыми звездами тканью. В гардеробную герцога он даже не вошел, а вот на пороге противоположной комнаты остановился в восхищении. Великолепно оснащенная лаборатория привела его в восторг небольшой плавильней, сияющими колбами и ретортами, полками с различными сосудами, содержащими необходимые ингредиенты, длинным столом для опытов, чья поверхность кое-где была прожжена едкими растворами. За оконной занавеской скрывалось переплетение мышц и сухожилий - анатомические схемы были редкостью в землях Ветри, но более подробного рисунка, изготовленного не в Поднебесье, Инвари видеть не приходилось. Эта лаборатория предоставляла возможности для богатейших, по меркам Ветри, исследований. И он не мог не восхититься ее хозяином. И хотя улики были против Адаманта, Инвари в глубине души все еще надеялся, что тот не является главной причиной несчастий, обрушившихся на Ильри. Ему хотелось верить, что человек, столь значимый и образованный, не поддастся злу по своей воле. Возможно, он чувствовал к нему симпатию. Одиночество, и при этом воля к исследованиям, а не отчаяние, такое предсказуемое после всех ударов судьбы... Такое отношение к жизни импонировало Инвари, и потому он пытался оправдать герцога хотя бы перед собой.
   Уже собираясь уходить, он увидел белеющий в углу одного из столов листок бумаги, прикрытый стеклом от едких растворов. К удивлению своему он, разглядев тонкие и толстые цветные линии, понял, что видит перед собой подробный план замка. Одного взгляда хватило Инвари, чтобы зафиксировать эту неожиданную удачу в памяти. Черные линии обозначали основные помещения и переходы, тонкие красные - тайные, и это было ценнее всего. По крайней мере, три секретных прохода вели за дворцовые стены. И теперь он мог свободно пользоваться ими. Подземелье на плане было представлено только тремя верхними уровнями. Естественные пещеры и тоннели, лежащие ниже, в основании скалы, на плане отражены не были. Что ж, и у удачи бывают границы.
   Противоположная дверь привела его в небольшую прихожую, освещенную тускло горящими лампадками по углам. Инвари осторожно раздвинул портьеры и пораженно остановился на пороге комнаты. "Только сумасшедший мог бы жить здесь!" - подумалось ему. Это была красная комната, в которой красным было все - стены, пол, потолок, гранатовые капли люстры, свисающей на толстых золотых цепях, мебель. У дальней стены возвышалась гигантская алая кровать под малиновым балдахином, увенчанная герцогским гербом.
   Инвари почувствовал, что задыхается - мрачный красный цвет резал глаза и в полумраке. Здесь все казалось пропитанным кровью. И даже запах ее - тяжелый, кружащий голову и толкающий к безумствам, ясно ощущался вокруг, словно кровь сочилась из самих стен.
   Чтобы развеять тягостное впечатление, Инвари взял с ночного столика свечу красного воска и зажег в прихожей от огня лампадки. Неверный свет озарил комнату, но не рассеял гнетущее чувство - то ли охранительные руны так подействовали на него, то ли собственное, взбудораженное событиями последних дней, нервное напряжение. Так или иначе, но ему не терпелось уйти отсюда, чего он не мог себе позволить, не найдя картины. Он лихорадочно оглядывался и, наконец, увидел край золотой рамы, скрытой полуопущенной частью балдахина, на стене за кроватью. Чтобы добраться до нее, ему пришлось влезть на гладкое, как лед, шелковое покрывало. Алые лучи трещинами побежали во все стороны, когда он, встав на колени, отдернул занавес и увидел картину.
   Беспорядочно нанесенные цветные мазки слились в единое целое, и в центре картины он увидел белого коня, лежащего на земле, из распоротого брюха которого вываливались на снег розовые внутренности. Рядом, опираясь на коня спиной, полусидел, неестественно подвернув ногу, гигант в легких охотничьих доспехах с алмазным венцом на голове - король Арлон IV. В нижнем углу полотна, видимо, только что развернувшись после первой атаки, стоял, низко наклонив голову, чудовищных размеров вепрь, и клыки его были окрашены в алое. Инвари разглядывал картину и поражался четкости рисунка, словно выплывающего из хаотически нанесенных мазков. И вдруг краски сдвинулись - ужасный зверь дернул головой! Задрожали в последнем вздохе бока коня и он, закатив черные глаза, забился и умер. Арлон тщетно пытался подняться на ноги, его правая рука шарила по изрытому снегу в поисках выроненного меча. Зверь рыл копытами землю. Его налитые кровью глазки внезапно мрачно блеснули, он поднял голову, передернул могучей холкой, и начал уверенный неторопливый разбег. Арлон, наконец, дотянулся до меча, и что-то беззвучно крикнул. Словно в ответ зверь вздыбился и бросился на него. Смяв королевские латы, словно листок бумаги, и отбросив их в сторону, он отбежал и развернулся.
   Инвари понял, что эта атака будет последней.
   Арлон вновь попытался встать, опираясь на меч. Но сломанная нога подвела его, и он рухнул в снег. Опершись спиной о тело коня, он перехватил клинок обеими руками, и держал его теперь, высоко занеся над головой. Должно быть, он снова что-то крикнул, потому что зверь ринулся вперед, и комья земли полетели во все стороны из-под его копыт. Инвари показалось, что он слышит свист воздуха, рассекаемого тяжестью чудовищного тела. Мгновение - и они столкнулись. Клыки распороли тело короля снизу доверху, но тот последним усилием опустил лезвие на не успевшего отскочить врага. Бок и задняя нога вепря залились кровью. Озверев от боли, он бросился на поверженного противника, и стал топтать его, разрывая на части тело. Меч выпал из рук короля. Все было кончено.
   Инвари закрыл слезящиеся от напряжения глаза.
   Когда он вновь взглянул на картину, Арлон был еще жив, а клыки вепря окрашены только конской кровью.
   В углу картины он разглядел нанесенное красивой вязью имя мастера - Витольд.
   Словно во сне Инвари привел комнату в первоначальный вид и вышел во тьму коридора. Ему послышались глухие удары, которые он принял за шум собственного, все еще бешено бьющегося сердца. Но - нет! Пол под ногами покачнулся, а удары усилились, и шли они из-за запертой серебряной двери. В темноте Инвари почудилось, что львиные глаза на миг приоткрылись и оглядели его. Невольно он поежился и отступил прочь. Снова наступила тишина. Неестественная и напряженная она была так неприятна, что он ускорил шаг, стремясь уйти из жутких покоев. Как вдруг ясно почувствовал ненавидящий взгляд, направленный ему в спину. Он резко обернулся - львиные глаза, широко распахнутые и светящиеся в темноте, живо уставились на него. Он попятился от их злобы, и в этот момент из-за двери донесся далекий вой. Жуткий, не человеческий и не животный звук, от которого башня задрожала, словно от ужаса, а канделябры закачались, грозя упасть и раздавить его своей золотой массой. Инвари бросился прочь. Он знал, что упустил что-то важное в этих покоях, но ужас приближающегося воя был так силен, что заставил его выскочить из черного коридора, а потом, под покровом ночной темноты, и из замка по потайному выходу, увиденному им на плане в лаборатории Адаманта. Пользуясь им сейчас впервые, он не думал об опасности - опасности большей, чем в западной башне за серебряной дверью быть не могло. Никем незамеченный он углубился в сеть переулков и улочек, и только вдалеке от дворца остановил свой бег и прижался лбом к холодной стене какого-то дома. Теперь ему было понятно, почему Адамант не счел нужным охранять подступы к башне. Будь Инвари обыкновенным человеком, он от ужаса и близко не смог бы подойти к черным дверям из лакированного дерева, не то, что пробраться внутрь!
   Но, Боги мои, что ЭТО было? Что звало так тоскливо, ибо алкало крови и не могло ею насытиться? Что?!
  
   ***
   Часы на башне Ратуши, заворчав, пробили полночь, когда Инвари, немного придя в себя, отправился к окраинам города. Травяной сбор, составленный им для матери Ангели, лежал в нагрудном кармане его камзола.
   В отсутствии слежки он мог теперь не сомневаться, ибо нашел выход из замка, о котором вряд ли было известно простым шпионам. А, если даже и было, то никто не ожидал его появления там и, следовательно, не позаботился о часовом.
   Он прошел уже половину пути, как из темноты выступил вдруг низенький толстый человечек и загородил ему дорогу, непрерывно кланяясь. Лицо его выражало чрезвычайное подобострастие. Но Инвари замерил, что рука того скрыта под грубым плащом, и сам положил ладонь на рукоять кинжала.
   - Господин простит меня за то, что я пытаюсь лишь услужить ему? - заговорил толстяк, продолжая кланяться.
   - Что тебе нужно? - донесся до него глухой голос из-под низко надвинутого капюшона.
   - Если господину скучно, я продам ему удовольствие.
   Инвари обошел его, и молча двинулся дальше. Толстяк засеменил рядом.
   - Ночь холодна, - загнусавил он, - а нежные ручки согреют лучше, чем одиночество. Кого предпочитает господин: черненьких или рыжеволосых? А, может, толстушек?
   Инвари остановился. Внезапная мысль мелькнула у него. К тому же до назначенной им встречи оставалось еще много времени. Он взглянул из-под капюшона прямо в глаза своднику, да так, что тот попятился, но сбежать не успел - рука Инвари уже крепко захватила его запястье.
   - Блондинку! - сказал он. - Я хочу девушку со светлыми волосами.
   Толстяк сделал попытку вырваться, но его рука словно попала в тиски.
   - Не вздумай позвать на помощь своих мордоворотов! - предупредил Инвари, приставляя острие кинжала к его толстому боку. - Ты сам навязался, выполняй теперь свою работу.
   - Но... Зачем блондинка, господин? - забормотал толстяк. - Рыжие такие страстные, а брюнетки...
   - Ценятся дешевле, - насмешливо закончил Инвари. - Я, кажется, ясно сказал, чего хочу. Деньги не проблема.
   Он призывно звякнул кошельком.
   - Два золотых..., - подумав, пробормотал толстяк, и облизнул пересохшие губы, - сейчас и после.
   Инвари задумался. Это были очень большие деньги. Его основная казна была запрятана в сундуке, который сгинул в лесу вместе с конем и другой поклажей. В кошеле, привязанном к поясу, и потому сохранившемуся, после приобретенных на Ильританском рынке покупок осталась полумера серебра и три нетронутых золотых. За один можно было выторговать невзрачную лошаденку. За два Инвари надеялся приобрести крепкого и упрямого обученного ильрийского конька. Они не отличались изяществом и статью, но в бою были свирепы, хозяину - преданны, и не боялись холодов. Впрочем, Адамант обещал ему коня. Он еще колебался, но желание выяснить, что происходит на самом деле, оказалось сильнее. В конце концов, у него самого светлые волосы.
   Не без сожаления он порылся в кошельке и протянул толстяку один золотой.
   - Золотой сейчас и другой после, - сказал он очень неприятным тоном. - И без глупостей, приятель, я могу постоять за себя.
   - Я уже понял, - закряхтел толстяк, потирая освободившейся рукой бок, и не думая торговаться. - Следуй за мной.
   И он свернул в темную боковую улочку.
   В тени домов зашевелились тени. Покосившись на Инвари, многозначительно поигрывающего кинжалом, толстяк трижды свистнул, и тени затаились вновь, ожидая добычу, от которой не следовало ждать неприятностей.
   Идти было недалеко, но большую часть пути они петляли по узким улочкам. Видимо, проводник пытался сбить Инвари с толку, а может, хотел продемонстрировать скрытые темнотой группы людей, ожидающих добычу и готовых броситься на помощь своему человеку по первому его знаку. Так или иначе, но Инвари никак не желал проявлять признаки нервозности, и, в конце концов, толстяку, назвавшемуся Гартом, надоело испытывать своего спутника - он отвел его прямо к трехэтажному каменному дому, мимо которого они уже проходили.
   - Почему ты взял с меня золотом? - перед тем, как войти спросил Инвари.
   Гарт косо глянул на него.
   - Светловолосые редки в Ильри. Наши девушки темненькие, реже рыжие.
   - И все же два золотых за одну светловолосую девицу - это слишком. В чем тут дело?
   Толстяк резко остановился, напряженно оглядываясь и пряча глаза. Даже не глядя на него, Инвари почувствовал, как он испуган.
   - Не к добру этот разговор, господин! - задыхаясь, пробормотал он, и дернул Инвари за рукав. - Пошли, чего встали-то?
   Инвари продолжал молча ждать. Сводник попытался заглянуть под капюшон, но он отбрасывал густую тень на лицо клиента. Гарт и сам теперь был не рад, что напросился.
   - Ты чужеземец, господин? - осторожно поинтересовался он.
   Инвари кивнул. Толстяк, вставляя в замок кованый ключ, вздохнул с облегчением.
   - Тогда понятно. Тебе странно не видеть светловолосых! Но таков мой народ, светленькие редкость...
   - Хватит! - оборвал Инвари. - Что за?...
   - Марфи, встречай гостя! - взревел Гарт, не желая услышать окончания вопроса.
   Инвари взглянул на вошедшую.
  
   ***
   В пустую полуосвещенную комнату, в которой у стены стояли лишь облезлая печь да длинная лавка, выступила худая старуха со свечой в руке, и подозрительно уставилась на Инвари.
   - Деньги! - проскрипела она, и толстяк беспрекословно отдал ей золото.
   - Открой лицо! - обернулась она к Инвари.
   Тот отрицательно качнул головой. Он оглядывался, удивляясь. Ему не приходилось бывать в борделях, однако представлял он их себе несколько иначе.
   - Он ведь заплатил золотом! - попытался вступиться Гарт.
   - Молчи! - прикрикнула она. - Я не собираюсь пускать в дом всякую нечисть! Открой лицо, незнакомец. Тебе нечего опасаться в этом доме, если в твоих помыслах только намерение повеселиться.
   Мгновение Инвари ее разглядывал. Затем слегка сдвинул капюшон назад. Старуха поднесла к его лицу свечу.
   - Человек... - задумчиво пробормотала она, словно ожидала увидеть что-то иное, - Юноша... Красив... Кого он хочет?
   - Блондинку, Марфи, - подал голос Гарт из своего угла. - Он уже заплатил половину.
   - Зачем тебе блондинка? - подозрительно спросила старуха. - Разве они делают это по-другому?
   Гарт хмыкнул.
   - Я хочу своими глазами увидеть хотя бы одну светловолосую девушку в вашем городе! - спокойно ответил Инвари. - До сих пор мне этого не удавалось.
   Марфи нахмурилась.
   - Ты слишком наблюдателен для своих лет! - заявила она. - Что ж, пойдем.
   Невзначай Инвари откинул полу плаща, продемонстрировав ей кинжал.
   - Умен, - беззлобно заметила старуха. - Вперед меня по лестнице ты тоже не пойдешь?
   Инвари посторонился, галантно пропуская ее вперед. О Гарте, остававшемся за его спиной, он тоже не забывал.
   - Останься, - приказала старуха толстяку. - Парень мне нравится!
   Она повела его по лестнице на последний этаж, мимо наглухо закрытых дверей, из-за которых не доносилось ни звука. На лестничной площадке Марфи остановилась и прислушалась, затем шепнула:
   - Подожди здесь, - и скрылась за дверью.
   Едва она исчезла, как Инвари приник ухом к замочной скважине. Плакала девушка - тихо, почти по-детски. Голос старухи звучал сердито:
   - Хватит реветь, дуреха! Он заплатил столько, что эти деньги почти покрыли твой долг. Если он потребует их назад, ты сама себя накажешь. Ну-ка, приведи себя в порядок!
   - Я боюсь! - шептал девичий голос. - Вдруг он пришел, чтобы забрать меня?
   - Не говори глупостей. Они по одному не ходят. К тому же у него честное лицо, я-то уж разбираюсь в мужчинах!
   - Если бы ты знала, Марфи, как я хочу сбежать отсюда! - всхлипнула девушка.
   - Я знаю, Гэти, но ты сильно провинилась перед Ворчуном. А с тебя он всегда спрашивал особо. Поэтому, если ты сбежишь, он достанет тебя из-под земли, и не видать тебе его прощения на веки вечные!
   - Но мне так страшно!
   - Зато за тебя хорошо платят. Потерпи немного, авось Боги уберегут нас, и ты выплатишь этот долг.
   До Инвари донесся шорох торопливо подбираемой одежды. Он едва успел с безразличным видом опереться на перила, как дверь чересчур резко открылась, и Марфи, сощурившись, оглядела его.
   - Заходи к ней, юноша. У тебя час. После спустишься вниз. Гарт выведет тебя из наших трущоб - в этакое время лучше иметь провожатого!
   Инвари шагнул в комнату, плотно притворив за собою дверь. Неровный свет нескольких свечей тускло освещал обстановку. За двумя забранными решеткой окнами, выходившими на соседнюю крышу, стояла глухая ночь.
   Когда-то это была богатая гостиная. Сейчас же из мебели остались лишь старинная просевшая кровать, несколько обшарпанных шкафов, да покосившийся туалетный столик в углу.
   - Ее зовут Гэти, - прозвучал голос старухи из-за двери, и Инвари услышал ее удаляющиеся шаги.
   Впервые он посмотрел на девушку, и подумал с жалостью: 'Почти ребенок!', хотя внешне она была не намного младше его самого. Но в Поднебесье время текло по-другому. Он разглядывал свежее, как весеннее утро, лицо, с дорожками непросохших слез на щеках, с обильно припудренным вздернутым носиком и лукавым изгибом губ. Однако голубые глаза смотрели почти враждебно. Он осторожно взял ее руку в свои и поцеловал, отчего она, будто от укуса, вздрогнула, и пушистые, коротко остриженные, а главное, светлые с пшеничным оттенком ее локоны разметались по плечам. Инвари провел по ним рукой - ему не нужны были женские ухищрения. Но волосы были теплыми и живыми, а цвет - натуральным.
   Он подошел к двери и резко открыл ее - старухи на площадке не было. Он облегченно вздохнул и вернулся.
   - Сядь, Гэти, - заговорил он тихо, как заговорил бы с испуганным животным.
   Она не послушалась. Тонкие пальцы никак не могли справиться со шнуровкой платья.
   Инвари поморщился.
   - Не надо раздеваться! Сядь, я хочу просто поговорить с тобой. Потом я уйду.
   Она продолжала молча стоять, вглядываясь расширившимися зрачками в темноту под капюшоном, что так пугала ее. Тогда, внимательно следя за выражением ее лица, Инвари откинул его на плечи, открывая волосы. Она ахнула и бросилась к нему, прижимая руки к груди. Заторопилась говорить, запинаясь, будто впервые произносила слова:
   - Уходите отсюда, господин! Уезжайте из этого города!...
   Она снова была готова расплакаться.
   Ласково обняв, он усадил ее рядом на продавленную кровать.
   - Теперь ты веришь, что я не причиню тебе зла?
   Она кивнула.
   - Я нахожусь в том же положении, что и ты, девочка. И потому хочу знать, что здесь происходит? Что мне может угрожать? Чего ты так боишься?
   Пока он говорил, девушку начало трясти, словно в ознобе. Он пошарил рукой по кровати, нашел шаль и накинул ей на плечи.
   Она все-таки расплакалась. Уткнулась в его плечо, в пыльный дорожный плащ, и плакала, дрожа и даже не пытаясь успокоиться. Инвари положил ладонь ей на затылок, жестом мягким и не решительным, и под теплом его руки она перестала дрожать, хотя голос и прерывался, а слезы падали на его грудь.
   - Я не знаю, что происходит... Я не могу сказать тебе.... Но за нами охотятся...
   - Вот как? И кто же?
   - И этого я не знаю! Но во всем городе почти не осталось светловолосых людей, словно какая-то болезнь косит нас... Только это не болезнь!
   - Тогда что же? - отирая ее слезы тыльной стороной ладони, мягко настаивал Инвари. - Кто это делает?
   Она отодвинулась от него, размазывая пудру по лицу.
   - Я расскажу тебе, что видела однажды. По правде говоря, это совсем не лучшие воспоминания в моей жизни! Однажды ночью, почти год назад, мы с подругой стояли на улице. У нее были настоящие льняные волосы, которые так играли в свете фонарей, что я рядом с ней казалась рыжей. Из-за этого чудесного сияния ее прозвали Луной, а меня, - она всхлипнула, - Солнышком. Ночь была пасмурной, клиентов не было, и мы уже собирались домой, как вдруг в начале улицы показалась карета. У меня сердце сжалось, когда я увидела ее. Я стала упрашивать Луну идти домой, но она только посмеялась надо мной, говоря, что вот оно - вознаграждение за потерянный вечер. Мол, в таких каретах разъезжают только богачи! И пошла ей навстречу. Я хотела броситься за ней, остановить, как вдруг такой ужас накатил на меня, что я бросилась прочь. Я словно себя не помнила, слышу до сих пор грохот копыт по мостовой! Не помню, как добралась до дома - горячка свалила меня на пороге. Я пролежала без памяти трое суток. Марфи ухаживала за мной, и потом говорила, что я совсем не бредила, а только кричала, как от ужаса.
   Гэти уже давно перестала плакать. Ее застывшее лицо было белее снега.
   - После той ночи она не вернулась. Она иногда снится мне с тех пор. Как идет по улице к карете, и волосы струятся по плечам. Я зову, зову ее, но напрасно. Она оборачивается только лишь затем, чтобы помахать рукой на прощание... А вместо лица у нее, - Гэти всхлипнула, - дыра...
   - Что за карета? Можешь описать?
   - Черная, запряжена четверкой вороных. Ее часто видят по ночам в городе...
   - Мало ли черных карет ездит по ночам? - удивился Инвари.
   Гэти упрямо затрясла головой.
   - Нет, это она! Одна такая! Едва ее видишь - ужас охватывает тебя, ты становишься безвольным... А когда открывается дверца - ты идешь туда, хотя все в тебе кричит от ужаса. Оттуда тебе протягивают руку, и звериные глаза, - Гэти снова всхлипнула, - следят за тобой, светясь в темноте!
   'Меня доставили к герцогу в черной карете, запряженной четверкой черных лошадей, - думал Инвари, слушая ее, - но я что-то ничего не почувствовал... Звериные глаза?...'
   - Это какие-то городские легенды, - сказал он и поднялся, чтобы подойти к окну, - страшилки, которыми на ночь пугают детей.
   - Тогда почему Луна не вернулась? - Гэти почти кричала.
   - Возможно, богатый покровитель увез ее из города? Ведь такое бывает. Ты говоришь, она была красива...
   - Нет, с ней случилось несчастье, я чувствую, господин! То же случится и со мной...
   - Тогда почему ты не уедешь из города?
   - Я не могу. Я задолжала Ворчуну. И я обязана выплатить этот долг. Это сильнее страха!
   - Ворчун? Кто это?
   - Ночной король Ильританы.
   - Тогда он, возможно, знает, что происходит? Может быть, черная карета принадлежит ему?
   - Нет, нет, господин, - Гэти испуганно глядела на него снизу вверх огромными голубыми глазами, - он не знает! Никто не знает. Все только боятся... Светловолосых людей в городе очень мало! Люди гадают - кто будет следующим? Уезжайте, господин, немедленно, прошу вас. Спасайтесь!
   - Если Ворчун знает, какой опасности подвергаешься ты, почему он не простит твой долг?
   Гэти опустила глаза, затеребила шнуровку платья.
   - Я... Я оскорбила его. Я совершила худший поступок в своей жизни! Я по глупости...
   Дверь распахнулась. На пороге показалась тяжело дышащая Марфи.
   - В квартале облава! - рявкнула она. - Герцогские гвардейцы прочесывают дома. За ними следует карета... черная карета... Если бы не твои волосы, юноша, я решила бы, что это ты - причина несчастий!
   В ее руке блеснул кинжал.
   - И ты бы не ушел отсюда так просто!
   Гэти закрыла лицо руками. Ее плечи затряслись в беззвучных рыданиях.
  
   ***
   Инвари, оттолкнув старуху, бросился вниз.
   У входной двери стоял Гарт, держа в руках сверкающий боевой топор. На его руках вздулись синие вены, забугрились мышцы. Глаза нехорошо поблескивали под сдвинутыми бровями. Он ждал Инвари. Следил, как тот спускается по лестнице. Топор качнулся вверх-вниз - Гарт тоже думал, что это Инвари привел облаву. Однако, разглядев, наконец, его лицо и - главное - волосы, он только удивленно хэкнул и положил топор на плечо.
   - Дом окружен, - мрачно сказал он и сплюнул на пол. - Они пришли за ней! Кто-то все же донес...
   - Но старуха сказала, что проверяют весь квартал? - удивился Инвари.
   - Светленьких у нас больше не осталось, - пояснил Гарт. - Облава - лишь прикрытие. Им нужна она - наша девочка!...
   - Зачем устраивать столько шума из-за простой проститутки? - пожал плечами Инвари.
   - Затем, - Гарт снова сплюнул, - мы никого из своих не отдаем просто так. Нельзя просто приехать и забрать... Слышишь шум? Ребята зададут им жару!
   Инвари приоткрыл дверь, выглянув наружу.
   Из темноты узких улочек слышался лязг оружия, стоны и сдавленные крики. А из-за угла дома медленно выезжала черная карета. Она была точь-в-точь такой, как та, что увозила Инвари, но почему-то сейчас, глядя на нее, ему стало не по себе. Огромные кони тихо ступали по мостовой, словно не касались ее камней подкованными копытами. Карета покачивалась на рессорах, не издавая ни звука. Черные шторки были опущены. Вот они шевельнулись. На мгновение желтое свечение проникло сквозь них. Инвари подался назад, прикрывая дверь. Он уже чувствовал, что Гарт прав - карета остановилась прямо рядом с домом.
   Послышался приближающийся топот и лязг доспехов.
   Подоспевший Гарт помог Инвари закрыть дверь и заложить ее засовом. Вдвоем они привалили к ней тяжеленную лавку.
   - Задняя дверь! - крикнул Гарт и утянул Инвари дальше по коридору.
   Когда они подбежали, дверь уже трещала под ударами герцогских гвардейцев.
   - Беги наверх! - неожиданно спокойно сказал Гарт, когда они, заложив и эту дверь несколькими стульями, вернулись к лестнице. - Я тут посторожу. Пусть Марфи выпустит вас на крышу. Авось уйдете от погони... И ты, того... Спаси девчушку. Отведи ее к... ну, она знает - к кому. Тебя тоже там схоронят. Может, теперь он простит...
   Инвари поспешил наверх.
   - Открывайте городской страже! - послышался грубый голос из-за двери. - Уговаривать не будем! Высадим дверь, и дело с концом! А за сопротивление властям сами знаете, что бывает!..
   - А чегой-то открывать, а? - расслышал Инвари голос толстяка. - Мы люди простые, налоги исправно платим. Откуда мне знать, что вы не разбойники!
   Инвари только хмыкнул.
   Он был у входа в комнату Гэти, когда внизу дверь с грохотом рухнула. Послышался топот сапог, звон мечей, свист воздуха, рассекаемого лезвием топора, короткое хэканье Гарта, рубящего непрошеных гостей.
   Марфи втащила Инвари в комнату и заперла за ним дверь. Руки ее тряслись.
   Гэти, словно неживая, стояла в углу, уставившись в пол остановившимся взглядом.
   - Как найти Ворчуна? - спросил Инвари, глядя, как старуха лихорадочно ищет ключ от оконной решетки.
   Марфи нашла, наконец, нужный ключ и вставила в замок. Заржавевший, он не поддавался. Впервые за все время знакомства она взглянула на Инвари беспомощно. Он оттолкнул ее, принялся с усилием поворачивать ключ, прислушиваясь к звукам снизу.
   - Не молчи, - процедил Инвари, борясь с замком, - Он сможет спрятать девушку?
   Марфи взяла себя в руки.
   - Он сможет, - она отошла от Инвари и принялась буднично рыться в шкафах. - Он - король среди своих. Тебе нужен трактир 'Смех и слезы', на малой рыночной площади. На заднем дворе сложены бочки. Под четвертой слева...
   Страдающий вопль прорезал тишину.
   - Гарт! - закричала Марфи и рванулась к двери.
   Инвари, наконец, повернул ключ, и едва успел оттащить старуху от двери, как длинный клинок пробил дерево.
   Вдвоем они подтащили кровать и забаррикадировали ею дверь.
   Гэти затравленно озиралась вокруг.
   Инвари распахнул створки окна, выглянул наружу. Скат крыши переходил в следующий, более низкий.
   Он схватил Гэти за плечи, потряс, приводя в себя, и сунул в окно. Марфи ухватила его за рукав.
   - Что это? - не понял он, когда она протянула ему тяжелый кошель.
   От двери уже летели щепки. Кровать зашаталась.
   - Это долг Гэти. Все, что она заработала. Тут немного не хватает. Надеюсь, он простит ее!
   Инвари прицепил кошель к поясу.
   Из окна показалось заплаканное лицо девушки. Она зарыдала и бросилась обратно в комнату - к Марфи.
   Та обняла ее, поцеловала в лоб. Подняла на Инвари сухие глаза.
   - Спаси ее, чужестранец, от того, кто страшнее гибели!
   Инвари хотел было спросить, что она имеет в виду, но тут кровать покачнулась и рухнула.
   Юноша метнул кинжал в первого показавшегося на пороге гвардейца. Тот хрюкнул и упал, перегородив проем.
   Подмастерье выскочил на крышу, оторвал Гэти от Марфи, вытянул из окна. Взглянул на старуху.
   - Идешь с нами?
   - Стара я - бегать! - усмехнулась та.
   - Прощай, - Инвари поволок девушку за собой.
   Марфи медленно обернулась, загородив оконный проем. В ее руке блеснул длинный ильрийский кинжал.
   Солдаты в черных латах ввалились, наконец, в комнату.
   - Отойди, старая! - приказал один из них.
   Его нагрудник был помят, а рукав испачкан кровью.
   - Отойди. Нам нужна девушка - тебя мы не тронем!
   - Пройди, попробуй! - блеснув глазами, ответила Марфи.
   - Уберите ее! - приказал говоривший, и солдаты бросились вперед.
   Один из них упал с кинжалом в сердце. Рука Марфи была по-прежнему крепка - удар пробил толстый кожаный нагрудник. Следующий солдат зарубил ее, и она, обливаясь кровью, рухнула на труп своего врага. Гвардеец хладнокровно вытер лезвие о ее седые волосы.
   Луна зашла.
   Солдаты переминались у оконного проема. Никому не хотелось в темноте переломать ноги, упав с крыши.
   - Факелы, где факелы? - послышался властный голос.
   - Внизу, офицер Рекес.
   Гвардейцы расступились, пропуская высокого худого мужчину. На нем была черная, отделанная золотом, гвардейская форма с гербом Адаманта. Грудь прикрывал золоченый нагрудник. Он подошел к окну, выглянул наружу.
   - Какого пса? Всех сюда! Если она уйдет, вам не поздоровится!
   Принесли факелы. Солдаты с грохотом выскакивали на крышу.
   Но она была пуста.
  
   ***
   Инвари подтащил Гэти к спуску на следующий скат и остановился. Его глаза видели, как бурлил внизу квартал - то тут, то там сплетались тени, отовсюду слышался лязг оружия. Свои сопротивлялись отчаянно, но район так и кишел гвардейцами. Он легко ушел бы от них, однако девушка была почти без сил. Она, кажется, даже не понимала, что происходит - сознание ежеминутно пыталось покинуть ее.
   Он посмотрел на крышу дома, стоящего на противоположной стороне улицы. Для Гэти это было слишком далеко! Обычный человек никогда не преодолел бы это расстояние.
   Оставалось только пустить погоню по ложному пути. Вот только где им спрятаться?
   Луна скрылась за облаками. За оконной решеткой переругивались солдаты, не решаясь выходить на крышу в кромешной тьме.
   - Снимай туфлю, - сказал Инвари.
   Гэти растерянно посмотрела на него.
   Ругаясь, Инвари опустился на колени, снял с ее ноги кожаную туфельку и бросил вниз - на соседний скат. Потом потащил ее обратно - к торцу крыши, что нависал над соседней улицей, точнее, глухим переулком, оканчивающимся тупиком.
   - Залезай мне на спину! - скомандовал Инвари. - И, ради Богов, молчи и держись крепче!
   Гэти молча повиновалось. Казалось, его спокойствие передалось и ей. Она только охнула, когда он перевалил загнутый край крыши и повис над чернеющим провалом переулка.
   Свет факелов лихорадочно заскользил по крыше.
   - Эй! Она здесь! - радостно закричал гвардеец.
   Инвари затаил дыхание.
   - Вона туфель девчонки! - продолжал гвардеец. - Офицер, мы за ней по крышам, а вы нашим прикажите, чтобы в конце квартала внизу поджидали. Не уйдет!
   Цепляясь за край крыши, Инвари отчаянно молил богов, чтобы солдаты соображали быстрее. Железо больно впилось в пальцы. Вес Гэти становился невыносимым, к тому же, она вцепилась в него со страху мертвой хваткой, и он уже начинал задыхаться.
   Топот бегущих ног загрохотал вниз по лестнице. Стиснув зубы, Инвари ругался про себя и выжидал.
   Дождавшись, пока голоса удаляться, Инвари, задыхаясь, попросил:
   - Посмотри, ушли они?
   Гэти подтянулась и чуть-чуть приподняла голову над краем крыши.
   - Никого. В комнате тоже темно.
   - Вылезай.
   Котенком вскарабкалась она вверх и упала от утомления.
   Подтягиваясь вслед за ней, Инвари зашипел от боли в пальцах.
   - Вставай, надо идти! - приказал он, растирая руки, чтобы уменьшить боль.
   Они побрели обратно, к окну. Туфелька Гэти постукивала, и она сняла ее и отбросила в сторону.
   Инвари подошел первым и осторожно заглянул внутрь. В комнате царил кромешный мрак. Взгляд его наткнулся на труп Марфи, лежащий у окна. Он с тревогой оглянулся на Гэти, но та в эту сторону не смотрела - уставилась широко раскрытыми глазами в темноту квартала, расцвеченную всполохами пламени факелов.
   Инвари прошептал благословение, и над телом старухи вспыхнул и исчез светящийся знак.
   - Иди, - позвал он, и Гэти схватилась за его плащ.
   - Я ничего не вижу!
   На руках он перенес ее через тело Марфи. Она так ничего и не заметила.
   Он подобрал с пола ее шаль и протянул ей.
   - Спрячь волосы.
   В темноте спустились по лестнице вниз, где тускло догорал забытый факел. Тела Гарта видно не было - должно быть, его оттащили наружу.
   Инвари подобрал меч, выпавший из рук валявшегося тут же солдата, прокрался к дверному проему, выглянул.
   От дома тихо отъезжала карета. Та самая, чернее ночи, что окружала ее. Четверка вороных всхрапывала, поблескивали их лощеные шкуры.
   Инвари бесшумно отступил и увлек Гэти к задней двери. Впрочем, двери там не было - разнесенная в щепы, она валялась на полу.
   - Ты знаешь, где находится трактир 'Смех и слезы'?
   - Тут недалеко.
   - Жди меня здесь. Молча. Я проверю, нет ли засады.
   Инвари закутался в плащ, слившись с темнотой, и выскользнул наружу.
   Вжавшись в стену, Гэти ждала его. Она почему-то перестала бояться. И думать о том, что случилось, она себе запретила. Молодой господин спасет ее - в этом она не сомневалась! Он - тот самый, которого она ждала всю жизнь. Тот, который не потребует совершить подлость ради любви к нему! Тот, из-за которого она не ошибется более! Вот только встреча с Ворчуном страшила ее. Король воров был крут с теми, кто разочаровал его, и некоторых вещей не прощал никому. А она как раз и совершила нечто подобное.
   Она едва не вскрикнула от неожиданности, когда он появился рядом с ней, тихий как кот.
   - Погоня ушла в тот конец квартала, - махнул рукой Инвари, - сможешь так провести к трактиру, чтобы не напороться на них?
   Подобрав юбку, Гэти легко побежала вперед. Инвари последовал за ней.
   Гэти летела, словно на крыльях, подгоняемая страхом, и ее босые ноги звонко шлепали по камням.
   Она привела его к освещенной площади. Вывеска трактира ярко светилась на противоположной стороне. Час был поздний, площадь была пуста, а им не хотелось привлекать внимание.
   - Мы должны пробраться на задний двор, - пояснила Гэти. - Но так, чтобы никто не заметил.
   - Там потайной ход, - спросил Инвари, - в логово Ворчуна?
   Она отвела взгляд, поводила ногой по влажным камням, поежилась от осеннего ветерка.
   - Ты ведь спас меня, правда?
   - Ты меня спрашиваешь? - удивился Инвари.
   - Ворчун должен познакомиться с тобой. Раз ты меня спас, он не сделает тебе ничего плохого! - продолжала раздумывать она вслух.
   - Если ты не хочешь, чтобы я шел с тобой дальше, так и скажи! - пожал плечами Инвари.
   Он отцепил кошель от пояса и сунул ей в руки.
   - Вот, возьми. Это дала мне старуха. Твой долг.
   - Я хочу, чтобы ты шел со мной, - она подняла на него прозрачные глаза. - Я боюсь Ворчуна до смерти! Если тебя не затруднит, проводи меня до конца?
   Следуя за ней в тени стен, Инвари мимоходом посмотрел на небо - вновь вышедшая луна прошла половину небосвода. Он уже опоздал к Ангели. Но разве он мог бросить Гэти? Подвергающуюся смертельной опасности! Такую юную, прелестную! Он помотал головой, отгоняя крамольные мысли.
   Пересекая площадь, к трактиру направлялся, бряцая доспехами, целый отряд. Это были не гвардейцы, а городская стража.
   - Карго! - выругалась Гэти. - Теперь мы не сможем спокойно пройти внутрь - их слишком много и они хотят веселиться. Обязательно прицепятся!
   - Разве мы не можем попасть на задний двор, просто обойдя трактир?
   - Взгляни - там дома сплошной стеной. На задний двор можно попасть только через трактир, или придется обходить весь квартал, - она виновато посмотрела на него.
   - А другой дорогой добраться до твоего Ворчуна нельзя?
   - Можно. Но ближайший вход в катакомбы - этот. Мне кажется, нам нужно как можно быстрее спрятаться.
   - Ты права, - улыбнулся Инвари, выцарапывая из мостовой увесистый булыжник. - Значит, стражникам не придется отдыхать!
   Он подбросил камень на ладони и вдруг швырнул в одно из окон.
   Гэти схватилась за голову.
   - Что ты наделал?
   - Пожар! - завопил в ответ Инвари, едва не сорвав голос, - Кричи! - и бросил еще один булыжник.
   Стражники услышали и вопли, и звон разбитого стекла.
   - Что кричать? - недоумевала Гэти.
   - Что хочешь. Люди добрые, грабят! Стража-а-а!
   - Насилуют! - завизжала Гэти, да так, что у Инвари заложило уши. - Помогите честной девушке!
   В домах зашевелились. Зажегся свет, заголосил хозяин разбитых окон. Кто-то кричал про пожар, кто-то, так и не разобравшись, про воров.
   Инвари утянул девушку в один из темных углов, неожиданно спугнув прятавшиеся там подозрительные тени. Те бросились улепетывать, но были замечены. Грохоча сапогами, отряд стражей бросился за ними. Из трактира на шум выскакивали редкие посетители.
   - Воры, воры! Стража! Разбой! - неслось со всех сторон.
   Пользуясь суматохой, Инвари и Гэти приблизились к трактиру. За спинами трактирщика и увлеченно улюлюкающей прислуги пробрались внутрь, прокрались на задний двор, заставленный пустыми бочками. Гэти оправила растрепавшиеся волосы и, смеясь, направилась к ним. Она отсчитала четвертую в нижнем ряду и осторожно ее выдвинула. Инвари, из-за ее плеча, заглянул, и обнаружил провал в земле, из которого тянуло сыростью. Гэти зябко поежилась.
   - Давай сначала я, - предложил он и скользнул вниз.
   - Там совсем темно!
   - Не бойся. Мне свет не нужен. Слезай, я помогу.
   Инвари огляделся и обнаружил тоннель, уводящий вниз. Потолок едва не касался его головы.
   Он помог девушке спуститься и, подтянувшись, задвинул бочку обратно.
   Притихшая Гэти намертво вцепилась в его рукав.
   Они осторожно двинулись вперед. Девушка все время спотыкалась - пол был неровный и скользкий. Инвари ощущал под ногами острые камни, больно впивавшиеся, даже сквозь подошвы сапог. Это напомнило ему, что Гэти идет босиком, и он подивился ее выдержке - еще ни разу она не пожаловалась.
   Ни слова не говоря, он взвалил ее на плечо. Она отчаянно замолотила кулачками по его спине.
   - Эй! Ты что? Ну-ка, поставь меня....
   - Помолчи! Так мы дойдем гораздо быстрее.
   - Но!...
   - Не спорь, - оборвал Инвари таким тоном, что ей сразу расхотелось спорить.
   Из-за поворота внезапно вырвался колеблющийся свет. Подземная галерея сворачивала влево, сразу за поворотом висели на стенах, вставленные в железные кольца, редкие факелы.
   Гэти дернулась и завизжала, однако, мгновением раньше Инвари, почуяв опасность, пригнулся и резко метнулся в сторону. А на место, на котором он только что стоял, обрушилась здоровенная сучковатая дубина.
   Инвари спихнул Гэти с плеча и, закрыв ее собой, вгляделся в неведомого противника.
  
   ***
   Перед ним стоял бандитского вида высоченный молодец, упрямо наклонив выбритую до блеска голову. Его еще молодое лицо было обветрено и покрыто шрамами. Он скалил в усмешке крупные белые зубы, исподлобья разглядывая противника, но глаза его были холодными и внимательными - глаза человека, привыкшего убивать. Вот он поднял свое жуткое оружие, и под смуглой кожей, прикрытой лишь безрукавкой, взбугрились чудовищные мышцы.
   С отсутствующим видом Инвари оглядывал незнакомца, понимая, что шансов у него нет. Загнанный в угол, с беззащитной девушкой за спиной и смешным коротким мечом он был более чем уязвим. В самый разгар его невеселых раздумий Гэти вдруг оттолкнула его и вытянулась перед великаном.
   - Карго, Шторм! - сердито рявкнула она. - Мы тим цвинить Ворчуна. Я несу ему дрова. Дитя со мной.
   Инвари изумленно наблюдал, как гигант опускает дубину, как на лице его отражаются величайшее удивление и, затем, радость. Он поднял огромную свою ручищу и ласково погладил ее по щеке.
   - Родня! - пророкотал он. - Здорово визжишь, сестренка!
   И, оставив Инвари в полнейшем изумлении, он двинулся вперед, более не оглядываясь. Гэти поманила юношу рукой и залилась смехом, разглядев его недоуменное лицо.
   - Кто это чудовище? Что ты ему сказала? - поинтересовался Инвари, с опаской разглядывая широкую спину незваного проводника.
   - Это Шторм - помощник Ворчуна. А сказала я ему, что несу долг, а ты мне помогаешь, - все еще смеясь, пояснила она.
   Инвари пристально взглянул на нее - девушка оживала прямо на глазах. Похоже, она действительно чувствовала себя в безопасности рядом с этим монстром.
   Забыв об израненных ногах, Гэти догнала Шторма, и пошла рядом с ним, оживленно болтая.
   Не без опаски озираясь, постоянно ожидая какой-либо пакости, Инвари двинулся за парочкой, успевшей уйти далеко вперед.
   Они пересекали узкие, полные вонючей жижи каналы, поднимались по склизким ступеням, перебирались через шаткие мостки. В особо опасных местах проводник любезно указывал, куда следует или не следует ступать и опираться. И Инвари догадывался, что если бы не заступничество Гэти, лежать бы ему со сломанной шеей, от падения с предательски крепко выглядящих ступеней или досочек в мостках. Здесь все было предусмотрено для того, чтобы не допустить чужаков. Даже случись кому иметь план этого нижнего города, все равно не спастись ему от головоломных ловушек и вонючей жижи, скрывающей преступления получше Матушки Ночи.
   Факелов в проходах прибавилось. Стали попадаться обитатели катакомб, которых никак нельзя было назвать приятными парнями. Они провожали идущих полными настороженности недобрыми взглядами. Догадываясь, что его ведут в центр подпольной жизни столицы, Инвари не мог не восхищаться дисциплиной, царящей в этом бандитском королевстве. Посты были расставлены на равном удалении друг от друга, в таких местах, где их совершенно не было заметно. Живописно оборванные охранники не были пьяны, и не дремали на посту.
   Туда-сюда бегали толстые крысы, совсем не боясь людей. Их скорее скрип, нежели писк, очень действовал на нервы, ибо раздавался в полной тишине, прерываемой лишь капелью да шумом воды в очередном канале, когда проходили слишком близко от него.
   Они пересекли большой сводчатый зал, устеленный соломой, на которой вповалку отсыпались ночные жители столицы, вовсе не обращая внимания на деловито снующих вокруг крыс. Те, впрочем, людей не трогали. Хотя и отличались всегда неразборчивостью и всеядностью.
   Наконец, дошли до подобия таверны, ярко освещенной факелами, где столами и стульями служили бочонки разных размеров. Все разговоры тотчас смолкли, и десятки пар глаз обратились к вошедшим. К своему удивлению увидел Инвари и женщин с непокрытыми волосами, среди которых, впрочем, не было ни одной светловолосой. Одна из них молча усадила Гэти на свободное место, принесла таз с водой, и опустила туда ее израненные ноги. Гэти лишь благодарно улыбнулась - так была измучена. Тревога вновь залила ее личико болезненной бледностью. Она оглядывалась вокруг, словно искала кого-то.
   Инвари шагнул было к ней, но крепыш-проводник требовательно протянул руку и потребовал:
   - Железо!
   - Какое? - не понял Инвари.
   - Отдай ему меч, - раздался усталый голос Гэти из-за его спины.
   Он молча вытащил меч из-за пояса и протянул крепышу - проявляя добрую волю - рукоятью вперед. Тот презрительно швырнул оружие куда-то в угол и скрылся за циновкой, закрывавшей проем в стене.
   Не обращая более внимания на разглядывающих его, словно диковинное животное в зверинце, людей, Инвари подсел к Гэти, потянулся к кружке с водой, поставленной все той же молодой женщиной. Скинул капюшон - что-то подсказывало ему, что здесь он может не опасаться происков Адаманта. По залу пронесся шум голосов. Краем глаза он заметил, как кто-то поднял руку в оберегающем жесте, другой повторил. Он глубоко вздохнул и сделал первый, самый большой и живительный, глоток. И едва не подавился огненным шаром, прокатившимся по пищеводу в желудок. Закашлявшись, отталкивая от себя пойло, он поднял на Гэти слезящиеся глаза и прохрипел:
   - Яд? Почему?
   Несмотря на усталость и тревогу Гэти так и покатилась со смеху, отчаянно качая растрепавшейся головой, что, видимо, должно было означать отрицание злодейства.
   - Это водка на золотом корне! - отдышавшись, наконец, воскликнула она.
   - Боги мои! - Инвари прислушался к шару, который пытался, казалось, сжечь его внутренности. - Но ведь из него делают отраву для крыс?
   Гэти пожала плечами, глядя куда-то за его спину.
   - Это любимый напиток Ворчуна, - пробормотала она.
   И куда только делась прежняя веселость?
   - Допивай теперь, - раздался позади вкрадчивый голос. - Нехорошо обижать Старую крысу!
   Инвари вскочил, но тяжелая рука, больно надавив на плечо, заставила опуститься обратно.
   Седой, ничем не примечательный человек сел напротив него, рядом с Гэти, которая вдруг вскочила и бросилась прочь. Он медленно сложил аккуратные руки убийцы перед собой и поднял глаза.
   Пущенный, словно стрела из арбалета, этот взгляд стальных, чуть раскосых глаз, тяжелый, не предвещающий ничего хорошего, заставил Инвари пожалеть об отданном оружии.
   За его спиной чуть слышно дышал лысый крепыш, по кличке Шторм. И Инвари показалось, что тот уже выбрал место на его спине, для своего ножа. Или кинжала? Или?...
   - Пей, - тихо сказал сидящий напротив и, ни слова не говоря, Инвари взял кружку и допил остававшуюся там жидкость, чистую, как слеза ребенка.
   В следующий миг ему показалось, что он проглотил заживо целый выводок троллей.
   - Хорошо! - удовлетворился седой, внимательно его разглядывая. - Крысиная отрава на тебя не действует? Значит, ты настоящая крыса, а?
   - Я - человек! - Инвари горделиво расправил плечи, но слов не вышло - обожженные связки отказались ему служить, вызвав жуткий кашель.
   Седой едва повернул голову по направлению к Гэти, а она уже стояла перед ним, страшно побледнев. И протягивала кожаный кошель, который Марфи отдала ей. Она пыталась что-то сказать, но он покачал головой:
   - Не надо. Я все знаю. Не уберегли они тебя? Ладно, все грешны, все за свои грехи платим.
   Видно Гэти восприняла его последние слова как приказ, потому что дрожащими пальцами попыталась распутать завязки кошелька. Но руки дрожали все сильнее, а Седой молча смотрел на нее. И Инвари не выдержал. Он отобрал кошелек, развязал и со звоном высыпал перед ним содержимое.
   - Ну и казначей у тебя, сестренка! - захохотал Шторм.
   Монетки раскатились в разные стороны. Седой следил за ними нехорошим взглядом. Потом сгреб в кучу. Медленно, со вкусом опробовал каждую на зуб и ссыпал в кошель.
   - Не хватает еще двух золотых, детка.
   - У меня нет больше... Я не успела... - Гэти закрыла лицо руками.
   Инвари молча наблюдал за ними. Чего-то он здесь недопонимал. Девочка столько вытерпела, а этот сукин сын думает только о деньгах!
   - Я заплачу, - поморщился он, бросая свои последние два золотых на стол.
   Гэти изумленно уставилась на него. Шторм перестал хохотать. И даже в глазах Седого промелькнуло удивление.
   - Ты платишь за нее долг? - противным голосом переспросил он.
   Инвари кивнул.
   Седой пожал плечами, и глаза его стали такими холодными, что подмастерье замерз.
   - Что ж... Ты положил монеты на стол.
   - Хорошее приобретение, Ворчун! - крикнул кто-то за соседним столиком.
   Тот только смерил его уничтожающим взглядом.
   - И верно! - прогудел Шторм из-за спины Инвари. - Очень хорошее!
   Юноша недоуменно переводил глаза с одного на другого.
   - Что случилось?
   Ворчун, запустив пальцы в свои седые волосы, крепко дернул их, и, вздохнув, поглядел на Шторма:
   - Он - чужеземец! Шторм, объясни ему...
   - Ты купил ее! - сердечно объяснил тот. - Ты приобрел ее на год. Как раз до следующего праздника Чудесного спасения.
   - Я?! - глаза Инвари округлились. - Я не....
   - Ты положил монеты на стол, значит, сделка завершена! - жестко прервал его Ворчун.
   Инвари растерянно глянул на Гэти.
   - Таков обычай, - прошептала она.
   Инвари стало не по себе. Лихорадочно оглядываясь, он заметил кружку, только что принесенную Ворчуну, схватил ее и, не задумываясь, вылил в глотку. Через пару минут он смог думать и дышать. Или наоборот?
   - И что мне с ней делать? - сипло поинтересовался он, то глядя на Ворчуна, то оглядываясь на Шторма.
   - А что хочешь! - жизнерадостно ответствовал последний. - Можешь продать, подарить, посвятить Богам, и даже убить. Правда, только в течение срока.
   - Вот, спасибо! Особенно ценно последнее! - Инвари решительно встал. - У меня нет времени разбираться с вами! Мне пора.
   - Куда это? - подозрительно осведомился Ворчун.
   - Есть дела в вашем городе.... Я и так опаздываю.
   Ладонь Шторма, более похожая на лопату, чем на человеческую длань, сжала его плечо словно тисками.
   - А с ней, что будешь делать?
   - С ней?
   Инвари посмотрел на трогательное личико Гэти в обрамлении солнечных кудряшек. Чем-то она была похожа на Ангели.
   Сердце его сжалось дурным предчувствием.
   - Пускай остается у вас. Она спешила сюда, словно домой. Это возможно? Может она остаться?
   Ворчун тяжело поднялся. Гэти с непонятным выражением смотрела на него.
   - Может, - сказал Ворчун. - Пускай остается. Старая крыса позаботиться о ней. А вот что будешь делать ты?
   И он выразительно поглядел на его светлые волосы.
   Инвари накинул капюшон, оглядываясь в поисках меча.
   - Как-нибудь разберусь. Мне надо к трактиру 'Веселье', как попасть туда?
   Ворчун усмехнулся.
   - Похоже, ты привык приказывать, чужеземец? Но здесь слушаются только моих приказов. Ты спас ее, за это я отпущу тебя сейчас, и отпущу живым. Однако если ты не явишься за ней завтра ночью - она умрет...
   - Но...
   Ворчун продолжал, не обращая на его попытки ни малейшего внимания, и в голосе его сквозили стальные нотки:
   - Если ты предашь нас - умрете оба. Если по небрежности, но без злого умысла, приведешь хвост, или попытаешься сбежать...
   - Умру! - вежливо закончил Инвари. - Это так страшно, Ворчун, что я не замедлю прийти завтра. Но сейчас я спешу. Пусть кто-нибудь проводит меня отсюда.
   Ворчун переглянулся со Штормом.
   - Мне нравится этот парень! - задумчиво заметил он. - Шторм, проводи его. А тебя, наглец, будут ждать завтра в полночь, в восточном крыле Большого храма Тэа. Пойдешь на звон молельных колокольчиков.
   Инвари слегка наклонил голову.
   - Благодарю.
   Подошедший Шторм протянул ему меч.
   - Держи свою игрушку и дуй за мной.
   На пороге Инвари оглянулся. Гэти рыдала, уткнувшись лицом Ворчуну в грудь, а тот неожиданно нежно гладил ее вздрагивающие плечи.
  
   ***
   Выход на поверхность оказался почти у самого дома Ангели, в куче каких-то отбросов. Коротко поблагодарив провожатого, Инвари помчался к месту встречи. До рассвета оставался всего час, поэтому Инвари не собирался задерживаться у Ангели. Сегодня он решил лишь отдать лекарство, а для разговора о том, что происходит в Ильритане, прийти в другой раз.
   Чем ближе он подходил к заветной цели, тем беспокойнее становилось у него на душе. Прохладный осенний ветер задул в лицо, принеся с собой запах гари. Инвари прибавил ходу и выскочил прямо к дому. Пламя уже пожирало его. Толпившиеся вокруг люди тщетно пытались залить огонь, передавая друг другу ведра, но пламя расцветало на удивление ладно.
   - В доме остался кто-нибудь? - на ходу закричал Инвари.
   Но люди, не видя его лица под тенью капюшона, только испуганно шарахались в стороны.
   Не снижая скорости, задержав дыхание, он метнулся прямо в стену огня, заменившую дверной проем. Стряхнул с плеч тлеющие искры. Глаза наполнились слезами, но он еще различал очертания предметов, которых было совсем мало в бедно обставленной хижине.
   Внутреннее убранство гудело, как встревоженный улей. Балки перекрытий опасно трещали. А он метался по комнаткам, превращенным дымом и пламенем в чудовищный лабиринт, уворачивался от падающих бревен и снопов искр, пока не споткнулся обо что-то мягкое.
   Задняя стена дома рухнула, со скрежетом и треском просела крыша. Медлить более было нельзя. Проклиная все на свете, он подхватил тело на руки, и выскочил из огненной преисподней: перемахнул через остатки рухнувшей стены, попав на пустырь. Здесь не было ни единого человека - основная масса людей находилась со стороны фасада, выходящего на улицу.
   Секундой позже кровля рухнула, и дом заполыхал с удвоенной яростью, полностью лишив кого-либо на той стороне возможности увидеть его.
   Инвари положил бездыханное тело на землю, поднял руку, чтобы вытереть слезящиеся глаза, и во всполохах пламени удивился ее красному цвету. Но это была лишь жидкость, стекавшая по пальцам. Охнув, он склонился над телом женщины, в которой узнал мать Ангели. Уже ничто не могло спасти ее - аккуратной нитью опоясывал шею красный надрез, подобный жутко улыбающемуся рту, и кровь уже застывала в углу губ.
   Внезапная судорога дернула тело, вернув ее из небытия, и ее глаза открылись, хотя и не видели уже ничего, кроме тьмы. Но она еще пыталась говорить, и от усилия кровавая пена весело запузырилась в ране. Инвари наклонился к самым ее губам, разбирая в прерывающемся дыхании слова, которых почти не было слышно:
   - Выследили... - захлебываясь кровью, шептала несчастная. - Зверь!... Спаси...
   На последнем слове лицо ее перекосила ужасная гримаса, и она скончалась.
   Бережно закрыл подмастерье ее глаза. Начертил над телом светящийся знак. И когда таинственные искры благословения унесли ее душу к последнему приюту, растворившись в предутренних сумерках, Инвари запрокинул лицо, и обратился к низкому небу с немым вопросом. Но ответа не было.
  
   ***
   Он был разбужен в полдень немым слугой, чья перекошенная физиономия словно выплыла из кошмаров, в которых черные охотники уносили в ночь девочку с пшеничными волосами, вместо лица у которой была черная дыра. И всюду лилась кровь, превращаясь в реки огня.
   Поднявшись с постели и умываясь в струях холодной воды из кувшина, почтительно удерживаемого слугой, Инвари был так погружен в свои невеселые мысли, что совсем не заметил странного выражения его лица. Казалось, немой недавно плакал.
   Завтракал он один, у себя в покоях. Прислуживал ему все тот же дурачок. Видимо, герцог был слишком занят подготовкой к празднику, и потому не спешил сегодня развлекать себя философскими разговорами.
   Почти не притронувшись к еде, Инвари отправился бродить по замку, гудевшему, словно встревоженный перед роением улей.
   Слуги, которых оказалось великое множество, торопились вычистить все. Даже самые темные углы. В подземелье, куда Инвари спустился никем не задержанный, расставляли новые факелы и подбирали с пола осыпавшиеся камни и куски штукатурки. На него никто не обращал внимания. Видимо, следить за ним в пределах замка, считали бессмысленным и ненужным.
   Пользуясь суматохой, он отметился в местах наибольшего скопления озабоченной прислуги, похитил склянку масла, которым заправляли лампадки, чтобы смазать потайную дверь в своих покоях, а затем исчез в тайных коридорах, рассчитывая вновь подобраться к Западной башне и побывать в покоях Адаманта. Он еще и сам не знал, что будет искать. Но было что-то, что он проглядел в прошлый раз.
   Вчерашнее несчастье не шло у него из головы. По-звериному развитое за годы ученичества чутье подсказывало ему, что девочка еще жива. Но он и предположить не мог, где ее спрятали? И зачем кому-то понадобилось уничтожать всех светловолосых горожан? Где и как найти ему свидетелей тех далеких дней, когда все начиналось? Куда сгинул несчастный принц, и как распутать этот змеиный клубок, чья смехотворно тонкая нить попала случайно к нему в руки?
   Из-за гобелена, скрывающего потайную дверь, выходившую прямо в вестибюль перед черным коридором, он очень мягко просканировал помещения, но, как и ожидалось, ничьего присутствия не обнаружил.
   Привыкший искать поддержки в мудрости поколений, Инвари пробрался в пустующие и снова никем не охраняемые покои регента, и решительно направился в маленькую библиотеку Адаманта, не осмотренную им прежде.
   Взгляд его рассеянно заскользил по полкам с книгами, и остановился на знакомой уже красной коже переплета. Как он и ожидал, это был последний том Истории королевской династии. Тот самый, которого он так и не нашел в дворцовой библиотеке.
   Волнуясь, Инвари раскрыл первую страницу. Книга, долженствующая повествовать о событиях последних десятилетий, отличалась от остальных. В ней не было текста, лишь рисунки во весь лист, изумительные и яркие. Они совершенно не походили на миниатюры, виденные Инвари в предыдущих томах Истории. Те были тщательно выполнены, не лишены сходства и изящества. Но в этих сквозила живая душа Мастера!
   С первого листа на Инвари смотрел человек, в котором была сокрыта огромная духовная сила. Недаром время его правления считалось одним из самых справедливых и благодатных. Арлон IV Ильрийский, Арлон Справедливый, король, чье царствование было отмечено печатью и счастий и бед, смотрел с рисунка, словно живой. Инвари невольно склонил перед ним голову. "Я здесь, Ваше Величество! - шепнул он портрету. - Я здесь, чтобы помочь Вам!". Ему почудилось, будто требовательное выражение лица короля стало вдруг глубоко печальным. Благородный лоб его прорезали глубокие морщины... Морщины, которых ранее не было! Потрясенный, разглядывал Инвари рисунок. Вот, сверкнул алмаз в королевском венце... Вот, дрогнули ресницы и приоткрылись уста, словно желая что-то сказать. Инвари поспешно закрыл глаза и перевернул страницу. Он еще не верил, что такое может оказаться правдой.
   Свет черных свечей опалил его очи, когда он взглянул на следующий лист. Он тихо ахнул. Сияние пламени дрожало над гробом, в котором, вытянувшись и сжав кулачки, с гримасой мучительной боли на лице, лежала безумной красоты женщина. Ее белое лицо застыло, бескровные губы закрылись навеки, лишь волосы, белые как снег волосы, блестели в свете свечей, словно живые. Длинное черное платье, обрамленное черными же, источавшими с листа горький аромат лилиями, только подчеркивало неправдоподобную четкость и белизну прекрасных черт. Алмазный венец лежал у нее на груди, и искры от его сияния резали Инвари глаза.
   Королева! Северная королева Рэа, владычица сердца Арлона и бескрайних просторов Белоземья! Зачем красота твоя оставила этот мир? Зачем унесла в могилу покой целой страны?
   "Ты была так молода! - удивленно прошептал он, и запнулся, вглядываясь в сияющее даже в смерти запрокинутое лицо. - И прекрасна...".
   Долго, очень долго он не переворачивал эту страницу.
   Не нужно было гадать, чей портрет ждал его на следующем развороте - широко раскрытые серые глаза матери и упрямый подбородок отца. И морщинка, уже в юношестве пролегшая меж бровей. Рэй - наследный принц. В глубине его светлых - правду говорил Бен - материнских глаз застыла такая ненависть, что Инвари стало не по себе. Стремясь отделаться от неприятного взгляда, он приоткрыл книгу с конца. Белые листы еще не были заполнены. Текста так нигде и не наблюдалось.
   "Странная эта книга!", - думал он, задумчиво глядя вновь в своенравные глаза подростка. А в его своенравности сомневаться не приходилось. Стоило только взглянуть на упрямо сжатые челюсти, непокорные колечки черных волос, падающие на лоб. И глаза. Именно такой взгляд, решил Инвари, был у королевы - гордый, непокорный, насмешливый.
   Портрет вдруг подмигнул. Инвари вздрогнул от неожиданности. Или показалось?
   Следующая страница была аккуратно вырвана. Осталась лишь тонкая полупрозрачная калька, долженствующая закрывать рисунок. Инвари осталось только гадать, что было изображено на нем - посвящение Рэя в воины? Введение Адаманта в Королевский совет? Он перевернул страницу. Воистину, загадкам этой книги не было конца! Лист был залит черной краской. Тот самый лист, на котором должен был быть изображен младший брат короля, нынешний регент, герцог Ильританский. Инвари потрясенно смотрел на кляксу. Может, Адамант был нарисован на предыдущем, вырванном листе?
   С разворота явственно потянуло гарью и запахом крови. Темнота, заливавшая лист, на глазах Инвари углублялась и клубилась, словно едкий дым. В смятении он резко захлопнул книгу, подняв тучу пыли с лежащих вблизи фолиантов. Кто знает, что он увидел бы, смотри и дальше в эту темноту?
   Отдышавшись, он осторожно раскрыл страницу с изображением умершей королевы. Возможно, ему показалось?... Нет! Внизу, в левом углу рисунка, старинной вязью была начертана роспись удивительного художника. Впрочем, он уже узнал руку мастера. Он тихо убрал книгу на прежнее место. Глаза его лихорадочно горели в темноте, когда он двинулся в обратный путь, а губы шептали, словно заговор: "Витольд!".
   Все еще захваченный яркими образами, Инвари вышел из библиотеки, как вдруг из незажженных канделябров полыхнуло пламя, заставив его подскочить от неожиданности. Он метнулся в гардеробную комнату, захлопнул за собой дверь и приник к замочной скважине.
   Раздался тонкий свист, прошелестел холодок - это кончилось действие охранительных рун. В начале коридора мягко раскрылись двери, впуская личную стражу Адаманта, в уродливых, на пол лица кожаных масках и черных доспехах с серебряными нагрудниками. Солдаты выстроились в две шеренги вдоль стен, и герцог проковылял мимо. У серебряной двери он остановился, отцепил от пояса ключ, вложил в львиную пасть. Голова ожила. Острые клыки сомкнулись на холеной руке. Инвари показалось или герцог брезгливо передернул плечами? Через мгновение клыки разжались, и серебряный язык преданно лизнул его пальцы. Замок щелкнул, дверь гулко растворилась.
   Рискуя быть замеченным, Инвари толкнул створку, чтобы лучше видеть.
   За Адамантом следовал начальник его стражи - высокий мрачный тип по имени Рекес - несший нечто, завернутое в алую ткань и обмякшее. Сладковатый аромат ударил Инвари в нос - он узнал запах усыпляющего вещества.
   Адамант нетерпеливо топнул ногой.
   - Если бы не это, - он кивнул на ткань, - я был бы очень разочарован. Вы чуть было не испортили мне удовольствие! Есть ли вам оправдание?
   Солдаты виновато опускали глаза.
   - Величайший, - почтительно сказал Рекес, - эта лучше той. Чистое дитя всегда лучше...
   - Проститутки... Знаю! - брезгливо прервал герцог. - Еще раз покажи мне ее!
   Инвари перестал дышать.
   Офицер развернул ткань, и что-то солнечное заиграло в его руках, а в черных стенах мрачной обители сразу стало светлее. Инвари зачарованно следил, как герцог запускает пальцы в роскошные волосы маленькой девочки. Он принял ее от Рекеса, и тело Ангели - а это была она - обмякло на его руках.
   - Теперь ты моя! - прошептал Адамант, целуя опущенную головку. - Пойдем со мной, дитя, пойдем во мрак...
   Резко развернувшись, он скрылся в чреве серебряной пещеры, и ни один человек не последовал за ним. Створки с чавканьем захлопнулись. Молчаливые стражники построились и ушли прочь. Последним шел офицер, и на его плече алела накидка.
  
   ***
   - Праздник уже на пороге! - весело объявил Адамант, когда Инвари был вызван к обеду.
   Дэльфийский странник был как всегда бледен и невозмутим. Лишь выдавали сметенное сердце темные круги под глазами.
   - Плохо спалось? - Адамант остро глянул в лицо юноши.
   - Да, - не стал отрицать тот. - Эти последние дни перед вашим праздником слишком суетны, и потому, должно быть, тревожны.
   Незнакомый слуга наливал ему вино в высокий чешуйчатый бокал.
   - А где ваш верный Шери? - поинтересовался Инвари.
   - Куда-то запропастился с утра, - герцог брезгливо махнул рукой. - С ним это иногда случается. Должно быть, животные инстинкты не дают покоя.
   - Животные? - Инвари поднял брови. - А мне он показался просто больным человеком.
   - Не придирайся к словам, дэльф!
   Герцог с аппетитом начал есть. Казалось, ничто не поколеблет его хорошего настроения. Инвари, напротив, едва притрагивался к пище.
   - Уж не заболел ли ты, странник? - спросил через некоторое время Адамант, и Инвари с удивлением распознал в его голосе искреннее беспокойство.
   - Нет, благодарю, - сдержанно ответил он, не поднимая глаз.
   - Тогда что-то гнетет тебя?
   - Мысли, Величайший! Собственные мысли - единственный настоящий враг наш. Несправедливость мира угнетает меня более обычного. Мы иногда встречаемся с ней и... проходим мимо. И я до сих пор не знаю, что следует - остановиться и помочь, или судьбою нам предназначено равнодушие?
   Герцог отодвинул тарелку и кивнул слуге на опустевший бокал.
   - Похоже, - сказал от задумчиво, - мои слова задели твое сердце!
   Инвари выжидающе глядел на него. 'Ловите людей их же сетями!' - говорил Учитель.
   - Вопрос о свободе воли - один из вечных вопросов, дэльф. Мы, увы, не всегда действуем так, как того хотим. Но мы спешим оправдать себя. И нашу веру ничем не поколебать, иначе несправедливость мира раздавит нас. Только вот что Я скажу тебе, странник: воля человека может сломить даже волю Бога! Для этого нужно лишь...
   - ...Самому стать им, - тихо завершил Инвари.
   Они с улыбкой взглянули друг на друга.
   - Ты понимаешь меня с полуслова, дэльф! - герцог отпил вина. - Я слишком умен, заметь, говорю это без ложной скромности! И иногда мне трудно отвлекаться на мелочи. Вот почему мне нужен помощник - молодой, смелый, умный... Короче, - герцог наклонился вперед, и глаза его вспыхнули, - мне необходим собственный подмастерье. Я предлагаю тебе стать им, ведь это место наверняка выше того, что ты сейчас занимаешь.
   Инвари встретил его взгляд открыто, однако сделал вид, что не понимает намеков.
   - Ты ничего не сказал о чести, Величайший! - заметил он. - Если я перейду на службу к тебе, я предам Орден и запятнаю свою честь. А предавший единожды...
   - Ты никуда не денешься от меня! - невозмутимо перебил Адамант, и от его уверенности Инвари стало не по себе. - А честь, что ж... Мне будет вполне достаточно твоей молодости и ума. Подучишься немного некоторым... гм... вещам, и готово!
   - Ты говоришь о магии? - Инвари сделал вид, что шокирован.
   Адамант засмеялся в ответ.
   - Мальчишка! - ласково пробормотал он. - В наше время лишь простаки не занимаются колдовством. И у дэльфов наверняка есть свои приемы.
   Инвари закачал головой:
   - Я ничего не знаю об этом!
   - Брось! - Адамант пожал плечами. - Ты знаешь гораздо больше, чем хочешь показать. Ты... - он внезапно замолк, и впился в Инвари взглядом.
   Невольно подмастерье напрягся. Ощущение, что герцог знает о его принадлежности к Поднебесью, охватило его. Чувства такого рода никогда его не обманывали.
   - Я?.. - напряженно переспросил он, чувствуя, что молчание затягивается.
   - Ты ведь подумаешь над моим предложением? - ласково закончил Адамант. - Быть моим подмастерьем выгоднее, чем... - Инвари уже не сомневался, что тот произнесет слово 'ученик', но, растягивая слоги, Адамант завершил:
   - ...послушником дэльфов.
   Инвари скрыл взгляд под ресницами. Адамант пристально вглядывался в его лицо, а его пальцы так сжали каменные шеи львов, что побелели.
   - Что же даст мне согласие, кроме бесчестья? - тихо спросил Инвари, не поднимая глаз.
   Герцог облегченно откинулся на спинку трона. Инвари застыл каменным изваянием сомнения, создавая впечатление, что юный дэльф, несомненно, колеблется.
   - Что же даст тебе согласие? - спросил самого себя Адамант. - Пожалуй, то, чего тебе не достает - свободу воли. Ты сможешь делать то, что считаешь нужным. В пределах службы мне, разумеется.
   - Станет ли меньше горя на земле... - Инвари поднял страдающие глаза, - если я соглашусь?
   - А вот это зависит от тебя, мальчик, - Адамант ласково улыбнулся.
   Так улыбнулась бы кошка, играя с полудохлой мышью.
   - Я стараюсь честно управлять своей страной, а ты лишь поможешь мне в этом. На благо народа, конечно.
   Инвари отметил, что герцог без малейшего напряжения назвал Ильри 'своей страной'.
   - Я могу обдумать предложение?
   Глаза герцога вспыхнули вновь - они определенно напоминали Инвари угли, то тускнеющие, то разгорающиеся вновь.
   - Я приму от тебя ответ в ночь после праздника, дэльф.
   Его слова прозвучали почти официально.
   - Если ты согласишься, то познаешь истинное могущество, если нет...
   'Он убьет меня... - подумал Инвари. - Но, если я 'соглашусь'? Что он сделает со мной тогда?'.
   Герцог поднял руку, давая понять, что ужин окончен.
   Инвари поспешно поднялся и поклонился.
   - Иди к себе, дэльф, подумай!
   Это звучало как приказ.
   Слуга вывел Инвари из залы.
  
   ***
   В следующее мгновение, после того, как Инвари покинул залу, в нее проскользнул Мор. Капюшон, низко надвинутый на лицо, оставлял видимыми лишь подбородок и яркий чувственный рот.
   Герцог указал на стол. Мор брезгливо обошел стул, на котором сидел Инвари, и, устроившись на соседнем, закинул ногу на ногу.
   - Обслуживай себя сам, - рассеянно проговорил Адамант. - Мой идиот Шери где-то загулял.
   Было видно, что мысли Величайшего витают далеко отсюда.
   - Позволено ли мне будет сказать? - Мор любовно клал на тарелку большущий кус мяса с кровью.
   - Говори.
   Но Мор уже принялся за мясо. Струйка крови потекла с угла его губ. Адамант, так и не дождавшись реплики, удивленно поглядел не него. Тот вгрызался в дымящийся кусок, и кровь орошала его мужественный подбородок.
   - Когда ты ешь, мне все время кажется, что это сырое! - брезгливо скривился герцог, наблюдая, как Мор заглатывает последний кусок и вытирает красный рот полотняной салфеткой. - Ты выглядишь так, будто съел что-то живое.
   Мор хихикнул.
   - Так оно и есть, Величайший! Я ведь ем не мясо, а принадлежность тела к душе. А души, в большинстве своем, живут вечно, и значит..., - он довольно потер руки и скинул капюшон, - ...их можно терзать вечно!
   Разглядывая его обнажившийся череп, герцог внутренне содрогнулся. И было чего пугаться: желтые глаза Мора смотрели без всякого выражения.
   Адамант отвел взгляд.
   - Ты хотел что-то сказать? - несколько торопливо напомнил он. - Говори.
   Мор неожиданно по-собачьи оскалился. Его острые уши прижались к черепу.
   - Ты сошел с ума, Адамант! - визгливо пролаял он. - Парень обводит тебя вокруг пальца, а ты словно ничего не замечаешь! Ты думаешь, он уже твой? Но никому еще не удавалось сманить выходцев из Поднебесья. Однажды мы были только близки к этому...
   - А мне удастся! - Герцог повысил голос. - Это будет лучшая жертва, которую мы принесем Хозяину! Ибо я пожертвую не только это молодое и сильное тело, но и душу, и высокий разум. Поднебесные маги сдохнут от злости, когда узнают, что я воспользовался знаниями, которые они вложили в его голову! И хотя я еще не узнал их, но я добьюсь своего! Ибо МЕНЯ не учила никакая Академия, никто никогда не направлял меня, лишь МОЯ интуиция, МОЙ разум. Понимаешь ли ты, Мор, какие горизонты раскрываются перед нами? Поднебесье - ключ к другим мирам, к сотням, тысячам миров! И все это, в конце концов, я преподнесу Хозяину...
   Глаза Мора насмешливо засветились в полумраке.
   - Нет, Адамант, - усмехнулся он. - Не ради НЕГО ты затеял все это, но ради себя одного. Ведь это ты сам хочешь владеть мирами и тайнами Вселенной, но берегись!... Пока планы твои касаются зримого мира, ты в безопасности... Но если ты встанешь у НЕГО на пути...
   - Все, что я делал до сих пор, и еще сделаю, я делаю ради него! - отчеканил Адамант, злобно глядя в светящиеся глаза собеседника. - Тебе есть, что возразить?
   Мор не отводил взгляда. С минуту они смотрели друг на друга, и ни один не желал отступить. Затем Мор опустил глаза - на этот раз Адамант выиграл.
   Ах, эта человеческая гордыня! Мор досадливо поморщился.
   - Я не буду возражать, Величайший, - с вздохом произнес он. - Все, что ты делаешь, ты делаешь ради НЕГО. И, поверь, ОН высоко оценивает твои способности!
   Адамант тяжело поднялся. Мор поспешно вылил в глотку бокал вина и вскочил, накидывая капюшон.
   - Пойдем вниз, - герцог заковылял к дверям, - мне не терпится начать подготовку к Посвящению.
   Мор провожал взглядом его изломанную фигуру, и уголки его губ дрожали в скрытой усмешке.
   Адамант, подойдя к дверям, остановился и нервно повел плечами. Лицо Мора приняло подобострастное выражение, и он кинулся к герцогу, чтобы почтительно открыть двери.
   - Прошу, Величайший!
  
   ***
   Инвари метался по своей комнате, и сознание собственной беспомощности, казалось, вдавливало его, через все этажи и перекрытия замка, в сырую землю. Сейчас он ничем не мог помочь Ангели. И хотя холодок опасности пробегал по затылку, чтобы застыть в сердце ледяной иглой - за себя он не боялся. Ну, может быть, опасался слегка. Ведь не было с ним еще вековечной мудрости Мастеров и Силы, а были лишь молодость и жажда приключений. Если бы понадобилось, он с радостью отдал бы все это за ее жизнь. Но что он мог сделать сейчас? В эту самую минуту, в этот час, когда Адамант в замке, а в коридорах еще полно слуг и охраны?
   Сознание неумолимости уходящего времени убивало его. Совет Учителя - вот что было нужно ему. Недостижимо!
   Солнце застыло над горизонтом, готовясь упасть в ночь. Через оконную решетку на пол падали его косые лучи, весело клубясь пылью.
   Внезапный стылый холод заставил Инвари очнуться от тяжких раздумий. Он резко отвернулся от окна.
   В лучах солнца висел, покачиваясь на сквозняке, полупрозрачный силуэт. Призрак. В комнате стоял такой холод, что Инвари без труда убедил себя в том, что это не сон. В Академии ему не раз случалось вызывать духов. Поэтому зрелище не шокировало и не испугало его. Но, впервые на его памяти, призрак явился сам, без приглашения.
   Он безучастно висел почти в центре комнаты - пожилой воин в кожаных доспехах второго круга. Это было очень давно! Так давно, что Инвари удивился - ведь прах, должно быть, еще сотни лет назад истлел в земле, и душе уже давно полагалось отправиться в Путь.
   - Приветствую тебя! - осторожно произнес он, справившись, наконец, с растерянностью.
   - Ты безоружен? - прошелестел призрак, и его пустые глаза требовательно уставились на Инвари.
   - У меня есть меч.
   - Сталь.... Где Сталь Поднебесья?
   - Слуги герцога отняли ее.
   Инвари показалось, что лицо призрака недовольно скривилось.
   - Воин, - констатировал призрак, - никогда не остается без своего оружия! Тебе нужно вернуть ее.
   - Как? Я не могу использовать магию.
   - Следуй за мной.
   Призрак полетел к дверям. Инвари не тронулся с места.
   - Почему я должен верить тебе?
   - Тебя плохо учили наблюдательности, - прошелестел призрак в ответ, поднимая прозрачный кулак, в котором разгоралась голубая искра. - 'Внимательность и осторожность', а не наоборот, разве не так?
   - Ты?! Ты ответ на мои молитвы! - Инвари радостно бросился к гостю. - Тебя прислал Учитель, чтобы помочь мне?
   - Тебе никто не поможет! Но я кое-что принес тебе.
   Он разжал ладонь, и Инвари на лету перехватил голубую искру. Это был камень размером с монетку, в перстне древнего ремесла, называемом Звезда Поднебесья. Впервые перстень попадал к подмастерью в тот момент испытаний, когда ему начинала угрожать реальная опасность.
   - Тебе разрешено скрыть его от любопытных глаз, - говорил призрак, наблюдая, как юноша надевает его на безымянный палец левой руки, как любуется солнечными искрами, вспыхивающими в гранях камня.
   С сожалением Инвари накрыл его на мгновение ладонью другой руки, и сияние погасло - перстень исчез. Однако почти сразу же он ощутил, как тот запульсировал. Звезда Поднебесья отдавала ему собственную энергию, увеличивая силы, ускоряя заживление ран.
   - Теперь мы можем идти? - осведомился призрак.
   - Да. Назови мне свое имя, чтобы я мог поблагодарить тебя.
   На миг лицо призрака исказила непонятная гримаса.
   - Я и забыл, что люди должны все называть своими именами! - пробормотал он. - Что ж.... Зови меня... Грешником.
   Инвари благоразумно скрыл удивление. Он-то ожидал какого-нибудь древнего высокопарного имени.
   - Благодарю тебя, гм, Грешник, и да будет успокоение твоей душе и в этом и в том мире! - торжественно произнес он ритуальную благодарственную фразу.
   Ни слова не говоря в ответ, привидение подлетело к потайной двери, и плавно прошло сквозь нее. Инвари кинулся следом, и чуть было не расшибся, запамятовав, что сам он сквозь двери не проходит.
   Грешник летел впереди, не забывая уходить в стены при приближении людей и нисколько не заботясь о том, как и где спрячется его ведомый.
   В коридорах было темно - перед праздником на факелах явно экономили. Зыбкий полумрак сопровождался почти неестественной тишиной. И Инвари уже в который раз казалось, что потустороннего во дворце больше, чем реального.
   Призрак вел его в северном направлении. Вначале через потайные, а затем и через основные совершенно безлюдные коридоры. Этих путей Инвари еще не знал, и потому спешил запомнить и сравнить с хранящейся в памяти картой. Они приближались к входу в Северную башню, кажущуюся снаружи давно заброшенной из-за поросшего мхом основания, мутных глазниц необычайно больших окон, балок, торчащих из стен, словно сломанные ребра. Эта башня была выше остальных. Она возвышалась даже над королевским флагштоком за счет надстройки, которая, насколько Инвари удалось разглядеть ранее, была возведена не так давно. Почти под крышу уходил ряд больших, ныне запыленных и оттого тусклых окон. Давеча, разглядывая их снаружи, Инвари удивлялся, отчего Адамант не использует потенциал должно быть пустовавших помещений?
   Коридоры, ведущие в башню были так захламлены, что каждый шаг давался ему с трудом. Скоро он потерял всякое ощущение времени и пространства, думая только о том, как бы не переломать ноги о бесчисленные сундуки и поломанную мебель, нагроможденные друг на друга в переходах. Перелезая через них, он отставал от Грешника, и обнаруживал его терпеливо висящим по ту сторону очередной кручи.
   Грешник остановил полет у двустворчатых, ведущих в башню, врат, внушительно обмотанных цепью и замкнутых ржавым замком. Едва Инвари успел отдышаться, как он исчез за ними, да так ловко, что юноша и рта не успел раскрыть. Ему пришлось ждать под дверью, пока Грешник не заметил его отсутствие. Его верхняя половина недовольно высунулась из створки.
   - Чего ты стоишь? - последовал сердитый вопрос.
   - Не знаю, как войти! - так же сердито ответил Инвари.
   - Меч с тобой?
   Он кивнул.
   - Так разруби цепь.
   - А шум?
   - В этой части дворца людей не бывает.
   - Почему? - удивился Инвари.
   - Проклято, - лаконично ответил Грешник.
   Инвари пожал плечами, взялся за рукоять меча и, проследив взглядом траекторию удара, заметил, что она приходится прямо поперек тела, торчащего из двери.
   На вопросительный взгляд подмастерья Грешник кивнул ободряюще:
   - Давай, руби. Мне эти удары уже не страшны!
   - Нет уж!
   Инвари убрал меч и вынул из ворота рубашки булавку. Покопался ею в замке. Булавка сломалась, но замок щелкнул. Он едва успел отскочить в сторону, как цепи опали, взметнув невообразимое количество пыли.
   Грешник одобрительно закивал.
   - Бережешь оружие! Хорошо! Заходи.
   Инвари осторожно толкнул дверь.
   Взору его предстала зала, немногим меньше тронной. К потолку устремлялась высоченная балюстрада, опоясав стены. В правом и левом крыле лестницы, тянувшейся к ней, чернели провалы ступеней. Тишину нарушал опасный скрип старого дерева.
   Огромные окна, расположенные в два ряда - последний ряд под самым потолком - были мутны. С балюстрады можно было смотреть в их верхний ряд, и только оттуда еще падал дневной свет, пробиваясь сквозь толщу грязного стекла.
   Все вокруг было странного серого цвета.
   - Что это за место, Грешник?
   Тот задумчиво молчал.
   Чем дольше Инвари смотрел на него, тем больше ему казалось, что безликий прежде образ обретает черты. Вот сейчас, например, он ясно разглядел седину на висках и мрачные, серые глаза под насупленными бровями. Когда же он попытался вглядеться внимательней, лицо смазалось, словно стертое невидимой ладонью.
   - У нас есть время, юноша, - только и сказал призрак.
   Инвари дошел до середины залы и остановился. У дальней стены, освещенной лучами заходящего солнца, он увидел нечто, скрытое завесою тяжелой ткани. Но когда он подошел ближе, оказалось, что это мех. Он ладонью сбил пыль с угла, и мех заискрился ярчайшей белизной. Так сиять мог только мех верде - гигантского оленя, порождения Белого Безмолвия. Пораженный внезапной догадкой Инвари подошел к зеркалу в пыльной оправе, висящему над туалетным столиком необъятных размеров, и провел по ней пальцем, оставляя белый след. Всюду, где он касался мебели, оставались яркие белые следы, словно мазки свежей краски на полотне пыли.
   - Это что же, белая зала? - несколько растерянно спросил он Грешника, и призрак беззвучно закивал.
   Он подошел к окнам, смотрящим на Север. С балюстрады должна была просматриваться Белая равнина - часть Белоземья, принадлежавшая Ильри еще до того, как Северная королева принесла ему в приданое все остальное. Огромная шкура верде висела как раз напротив окон, смотрящих точно на север.
   Повинуясь внезапной догадке, Инвари бросился к шкуре, и безжалостно сорвал.
   Ленивое осеннее солнце полыхнуло перед заходом снопом ярких лучей прямо на стену.
   Тучи пыли оседали, как пепел.
   Инвари рухнул на колени, запрокинув голову к портрету, скрытому прежде чудесным мехом. Он впервые видел ее прижизненное изображение.
   Как прекрасна была Северная королева! Под мягкими пальцами предзакатного света, касающимися ее простого белого платья, ее льняных волос, лежащих невиданной шалью на узких плечах, бледное лицо ее обрело румянец и сладко зарозовели улыбающиеся губы. Ее глаза так безмятежно смеялись, лучась таким невиданным прежде счастьем, что у подмастерья заныло сердце. Он опустил голову, ослепленный.
   - Рэа! - прошептал он. - Боги мои! Ты прекрасна, как солнце!
   Слова вырвались у него словно против воли. Потрясенный, он вновь вгляделся в ее лицо. Она сияла белой силой своего очарования, сильнее, чем звезды, в ней было больше блеска, чем в свете луны - она была солнцем! СОЛНЦЕМ!
   Слова древнего пророчества, полыхая, завертелись вокруг.
   - Солнце! - вскричал он. - Солнце, пришедшее с Севера, чтобы погибнуть здесь! Ты понимаешь? - он повернулся к невозмутимо молчащему призраку. - Первая часть пророчества уже сбылась!
   - Успокойся, подмастерье! - тронул его безмолвный голос, окатил замогильным холодом, как ведром ледяной воды, смывая смятение и невольный страх.
   Инвари тихо отвернулся, снова опустился на колени и долго смотрел в ее сияющие глаза. Смотрел до тех пор, пока солнце не унесло последний свет в ежевечернюю свою могилу. И хотя на улице было еще не темно - в башне наступила глубокая ночь.
   Он вновь закрыл портрет шкурой, шепча:
   - Тебе недолго оставаться в темноте! Я обещаю!
   Через мгновение он уже стоял перед призраком, и голос его звучал суровее обычного.
   - Что я должен делать?
   - На балюстраде, за гобеленом с оленями - потайная дверь. За ней твоя шпага. Спрячь ее и возвращайся.
   - А ты?
   - Я должен покинуть тебя. Когда придет время, мы встретимся вновь.
   - Благодарю тебя, - просто сказал Инвари и склонил голову.
   Когда он поднял глаза, рядом никого не было.
  
   ***
   Он прислушивался к себе, раздумывая, по какому крылу лестницы подняться на балюстраду. Правое казалось более крепким, и ступеней в нем сохранилось больше, чем в левом. Но Инвари знал, что благоприятным впечатлениям доверять не стоит.
   Он догадывался, что в потайную комнату существует более простой доступ. Однако Грешник не сообщил об этом. А на карте из лаборатории Адаманта путь указан не был. Поэтому ему предстояло опасное, если не смертельно опасное, приключение. Время от времени Мастера подбрасывали испытуемым подобные задания.
   Помедлив, он решительно повернул налево, и наступил на первую ступеньку.
   Он поднимался очень медленно, в темноте, которая, впрочем, не была ему помехой. Но шатающиеся перильца и скрипящие ступени держали его в постоянном напряжении. От первых он старался держаться как можно дальше, прижимаясь спиной к стене. Вторые перешагивал, двигаясь легко и крадучись. Он поднялся уже достаточно, чтобы расшибиться при падении. Так он достиг первого серьезного провала в четыре ступени. Перепрыгнуть его он не решался из-за общего обветшания лестницы. Свешивая голову вниз и разглядывая далекий каменный пол, он впервые засомневался в своей интуиции. Но возвращаться было поздно.
   Он опустился на колени и постарался осторожно выломать несколько длинных резных столбиков из перил. Когда это ему удалось, он дотянулся одним из них до следующей за провалом ступени, и проверил ее на прочность, слегка постучав. Затем он уложил вдоль первого столбика остальные, и начал осторожно вытягиваться вдоль этого своеобразного помоста. Лестница заскрипела. Затаив дыхание, он выбрался наверх, и тут угрожающий треск настиг его. Он едва успел выскочить на следующий пролет, как его конструкция, вместе с соседними ступенями, рухнула вниз.
   Инвари на мгновение перестал ориентироваться, словно попал в густой туман. Когда пыль рассеялась, он увидел, что до балкона балюстрады остался всего один пролет. Он рукавом утер мокрое лицо и двинулся вперед.
   Словно канатоходец он старался ощущать поверхность, по которой шел. И если слышался предательский скрип или чувствовалось зыбкое колыхание, он затаивал дыхание и замирал, ища глазами надежную опору, и удивляясь про себя - отчего тлен так скоро настиг прежде добротное и крепкое дерево?
   Еще пару раз истлевшие ступени ломались под его тяжестью и летели вниз, разбиваясь вдребезги о каменные плиты пола. Но он всегда успевал ухватиться за балку или следующую ступеньку, чтобы, подтянувшись, выбраться на безопасное место.
   Наконец, он добрался до балкона - самой высокой и опасной точки своего пути. Здесь он лег на живот и пополз, растянувшись по полу. Иногда ощущение опасности останавливало его, и он замирал, ожидая, пока не перестанет колыхаться под ним пол. Не дыша, разглядывал полуистлевшие гобелены, когда-то настоящие произведения искусства, скрывающие стену. На них изображения рыцарских боев соседствовали с охотничьими сценками, городские виды - с сельскими. И на всем лежал снег, вытканный с особой любовью. Неправдоподобно толстый белый ковер на деревьях и крышах домов. В нем по брюхо утопали лошади, а рыцари, смеясь, смахивали снежные брызги со сверкающих лат.
   'Белая королева! - с грустью думал Инвари, - Арлон собрал все, что могло напомнить тебе о твоей снежной стране...'.
   На одном из гобеленов, по странному совпадению, сохранившемуся лучше других, он разглядел трех верде - оленей-красавцев, выходящих из зимнего леса на просторы Белого Безмолвия. Рога среднего - огромного белого самца - золотом венчали царственную голову. Это был Дух безмолвия, которому жители Северного королевства поклонялись наравне с Пантеоном.
   Инвари осторожно поднялся и, откинув гобелен, обнаружил под ним... гладкую каменную стену. Некоторое время он задумчиво изучал ее, не в силах поверить, что призрак мог обмануть.
   - Зачем он заманил меня сюда? - пробормотал он. - Не иначе пол сейчас обвалиться у меня под ногами, и я сломаю себе шею!
   Но время шло, а ничего не происходило. Инвари огляделся. С балкона просматривалась вся зала. И он представил ее в былом великолепии - сияющие чистотой окна, смотрящие в северную даль, огромная, почти пустая комната. Как истинная дочь своего народа Рэа не выносила тесноты обычных человеческих жилищ, и здесь все должно было напоминать просторы Белоземья. Хотел бы он увидеть ее живой! Хотел бы коснуться ее руки...
   Но он отвлекся.
   Сняв гобелен, он обратил внимание на соседние, плохо обтесанные, камни. Огладив их чуткими пальцами, он нашел, наконец, зазор между ними и гладкой плитой, и облегченно вздохнул. Один из камней дрогнул, подался, и плита бесшумно сдвинулась с места. Не размышляя более, подмастерье полез внутрь. В небольшом четырехугольном помещении, на возвышении, напоминающем алтарь, разгоралось мягкое сияние, проникая сквозь черный бархат. Инвари бросился к нему, развернул ткань, бережно достал Сталь - а это была она - и клинок в ответ вспыхнул ярче, а эфес удобно устроился в ладони. Радуясь, словно мальчишка, он взмахнул ей, отдал честь, сделал несколько выпадов, несомненно, удачных. Как вдруг что-то странное - почудилось ему - случилось с дверным монолитом. Да! Он становился прозрачным. Сквозь него зала просматривалась так же хорошо, как и с балюстрады.
   Он не сразу осознал то, что увидел. А когда понял, краска стыда и негодования залила его щеки. Незаметные отверстия в гобелене только подтвердили его догадку. Как гнусно!
   Но кто знал об этой каморке? Кто спрятал здесь его оружие? Несомненно, тот, кто помнил о ней с тех далеких времен, когда башня еще была обитаема. Так же, как и о потайных коридорах. Тот, кто не доверял своим слугам, кто хотел, чтобы никто не обнаружил это место. Адамант!
   Инвари постарался взять себя в руки, хотя кровь кипела в его венах, а с губ срывались проклятия.
   Шпага источала мягкое радостное сияние, и в ее свете Инвари быстро нашел низкую дверцу в дальнем углу каморки. Она была не заперта. От нее в темноту убегали пыльные ступени. Только один след вел туда и обратно - неравномерные шаги хромого. Ступая по следам, он двинулся вперед и, хотя проходил много боковых дверей, ни одна из них не привлекла его внимания. Пусть за ними хранились неведомые сокровища, они не интересовали его - он шел по следу человека, которого с этого момента люто ненавидел.
  
  
   ***
   Ступени круто пошли вверх, обогнули выпуклую стену, заросшую мхом, перешагнули трещину в скале, откуда поднимался зеленоватый дымок испарений, и исчезли в широком помещении, накрытом прозрачной сферой потолка. Прямо над его головой оказалась тронная зала. Инвари поспешил спрятать шпагу под камзолом - она, предостерегая, засветилась особенным голубоватым светом.
   - ...Сегодня на рассвете, - вдруг услышал он глуховатый голос Адаманта.
   Герцог прошел прямо над ним. Инвари разглядел подошвы его мягких туфель, и метнулся к стене, вжимаясь в нее. Кто знает, что видно оттуда? Хотя ничего такого он вспомнить не мог.
   - Вы выступите чуть раньше. Облава вынудит их спуститься в овраг, к тому же, мы подожжем лес совсем в другой стороне. Это должно отвлечь Хранителей.
   - Они попытаются выбраться, - ответил другой голос и, прокравшись вперед, Инвари увидел подбитые железом подметки сапог Рекеса.
   - С одной стороны выход из оврага закрыт холмом. Мне нужно, чтобы твои самые меткие лучники засели там, - продолжал Адамант. - Неплохо бы и подготовить несколько каменных обвалов, на тот случай, если они все же прорвутся к холму. А самые настойчивые получат стрелу в горло.
   Адамант вдруг захихикал, и Инвари почувствовал, что эта мысль доставляет тому огромное удовольствие.
   - Но, Величайший! - почтительно возразил офицер. - С другой стороны овраг выходит на Северную равнину. У меня просто не хватит людей, чтобы растянуть цепь с той стороны, да еще занять холм.
   Адамант перестал ходить, уселся на трон, и его длинные пальцы привычно сомкнулись на шеях каменных львов.
   - У нас хватит... людей! - странным голосом произнес он, и кивнул давешнему слуге. - Пригласи его.
   - Его светлость, принц Ванвельт - Черный Волк! - гулко возвестил слуга, возвращаясь.
   Принц? Инвари удивленно поднял брови. В последнем томе Истории королевской династии он не встречал такого имени. А генеалогия королей Ветри не очень-то интересовала его в Академии.
   Начальник гвардии, по-видимому, тоже был удивлен. Потому что отступил назад и даже поднял руку для оберегающего жеста. Но наткнулся на пытливый взгляд герцога, и стушевался.
   Бряцая доспехами, в тронную залу тяжело вошел громадный человек. Инвари показалось, что пол, то есть потолок, дрожит от его шагов. Он разглядывал доспехи из вороненой стали, меховой черно-бурый плащ, огромный двуручный меч за спиной. Лицо вошедшего оставалось для него неразличимым.
   Принц подошел к Адаманту и слегка наклонил голову, приветствуя его.
   - Честь видеть тебя, Величайший!
   В его голосе Инвари послышалась хорошо скрытая ирония.
   Адамант поморщился.
   Когда незнакомец поклонился, Инвари разглядел, наконец, его лицо под старинным рогатым шлемом. Этот высокий лоб, широко расставленные черные глаза и тяжелый подбородок показались ему смутно знакомыми.
   - Я привел сотню конных рыцарей для твоей охоты. Для начала! - улыбнулся Ванвельт. - Мы ведь собираемся поохотиться, не так ли?
   Герцог неожиданно захохотал в ответ.
   - Давненько мы не охотились с тобою вместе, Волк! Ну, как? - обратился он к почтительно застывшему Рекесу, - Хватит нам ста конников, чтобы закрыть кучке разбойников выход из Змеиного лога?
   - Да, Величайший. Этого более чем достаточно.
   - Тем лучше. Ванвельт, я хочу взглянуть на них!
   - Будет сделано, мой господин.
   Ванвельт быстро ушел.
   - Отправляйтесь готовить облаву! - бросил Адамант, разглядывая свои унизанные перстнями пальцы.
   Но офицер не уходил, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Герцог поднял на него недовольный взгляд.
   - В чем дело, Рекес?
   - Да простит меня Величайший, но..., - офицер судорожно сглотнул.
   - Ну, что, что? - Адамант поднялся и склонился над столом.
   Инвари заметил уголок карты, свесившийся с него.
   - У его высочества плохая репутация! - выпалил Рекес, бледнея.
   - А мне-то, какое дело до его репутации? - удивился Адамант, отрывая взгляд от стола и оглядывая офицера.
   Тот побледнел еще больше.
   - Говорят, он что-то делает с людьми в своем замке на Черных пустошах... - прошептал Рекес. - И они перестают быть людьми, и становятся... - он судорожно сглотнул и замолчал.
   Адамант подошел к нему вплотную и злобно уставился на него снизу вверх.
   - Какое мне дело до того, что он делает в своих владениях! - вдруг визгливо закричал он. - Ванвельт - законопослушный гражданин! Он привел на помощь мне, своему сюзерену, сотню отборных воинов, чтобы, наконец, покончить с шайкой отбросов, хозяйничающих на дорогах через Чащу! Чего я так и не дождался от вас! Мне наплевать на то, кто и чем занимается, лишь бы МНЕ верно служили! Понятно?
   Офицер неожиданно рухнул на колени. Теперь Адамант возвышался над ним, словно какое-то языческое божество, обратив к нему искаженное гневом лицо.
   - Я достаточно плачу тебе и твоим людям, чтобы они принимали все, что происходит здесь, и держали язык за зубами. Ты думаешь ты - святой? Вспомни ту девочку, чьей матери ты перерезал горло прошлой ночью, и чей дом поджег! Я мог бы выдать тебя честным горожанам, и они разорвали бы тебя на кусочки! И даже если бы ты рассказал, что сделал это по моему приказу - кто бы поверил тебе? Но я не делаю этого, потому, что знаю - ты любишь убивать и этим верно служишь мне. И до тех пор, пока ты будешь молча исполнять мои приказы, я буду закрывать глаза и на это и на то, что ты делаешь с молоденькими горожанками в подвале своего дома. Ты думаешь, я не знаю этого?...
   Рекес, обнимая его ноги, исступленно целовал голенище герцогского сапога.
   Инвари до крови кусал губы - так велико было желание броситься туда и растерзать обоих.
   Герцог брезгливо оттолкнул офицера ногой и отвернулся.
   - Встань, друг мой, - неожиданно спокойно сказал он, - я не сержусь.
   Тот поднялся. Инвари с изумлением заметил, что лицо Рекеса залито слезами. Да, Адамант умел выворачивать души. Даже самые черные.
   - Я надеюсь, вы с Ванвельтом подружитесь. В конце концов, он тоже любит хорошеньких горожанок!... Иди.
   Рекес низко поклонился и бросился прочь, но тихий голос Адаманта остановил его на самом пороге:
   - Если что-либо подобное ты услышишь из уст своих людей, что ты сделаешь для того, чтобы никто не порочил честное имя его светлости?
   Рекес обернулся. Глаза его мрачно блеснули. Ни слова не говоря, он провел ребром ладони по горлу. Адамант удовлетворенно кивнул.
   - Но не увлекайся!
   Рекес исчез в дверях.
   Адамант, усмехаясь, потирал ладони. Вдруг тень озабоченности легла на его лицо.
   - Где же этот идиот Шери? - пробормотал он. - Ведь я беспокоюсь о нем!...
   Он помолчал, что-то обдумывая, затем мрачно добавил:
   - Появится - шкуру спущу!
   В залу вернулся Ванвельт. Он более не держался с почтением, не склонял голову и потому выглядел гораздо внушительнее герцога.
   - Они ждут тебя, братец, - добродушно сказал он, подходя к Адаманту, и бесцеремонно стукая того по плечу. - Я выстроил их во дворе. Выйдешь?
   Адамант отрицательно покачал головой.
   - Взглянем отсюда. Жаль терять время - нам нужно с тобой многое обсудить. До праздника осталось всего ничего... А после мы славно поужинаем! Я хочу познакомить тебя с юным дэльфом, на которого возлагаю очень большие надежды!
   Ванвельт вопросительно взглянул не него. Герцог покачал головой.
   - Нет, он еще не наш. Поэтому исправно играет свою роль дэльфийского странника. Думаю, он даже не подозревает, что я давно ждал его появления.
   - И что тебе в нем? - удивился Ванвельт.
   - Он из Академии, - ответил герцог, внимательно глядя в лицо принца.
   Тот пожал плечами - невозмутимости ему было не занимать.
   - Твоя очередная игра с огнем. Он - такой же, как и тот?
   - Нет, - Адамант торжествующе вскинул руки - лучше! Он - ученик! Молодой, честолюбивый... Такой будет хорошим слугой. Я не собираюсь повторять прежних ошибок. Поэтому, прежде чем ввести его в курс дела, я познакомлю его... кое-с-кем. И тогда он будет наш. Навсегда!
   Они довольно посмотрели друг на друга и расхохотались.
   - Я говорил, что природа ошиблась, сделав тебя младше Арлона? - Ванвельт хлопнул Адаманта по спине. - Я всегда восхищался тем, как ты стремишься к цели, твоим умом, Адамант.
   - Именно поэтому ты никогда не выступишь против меня, хотя ты и старше, - Адамант улыбнулся. - Это то же самое, что отрубить самому себе голову.
   Ванвельт склонился в низком поклоне.
   - Да, Ваше Величество!
   Адамант растроганно похлопал его по плечу.
   - Спасибо, брат! Ты - единственный, кому я по-настоящему доверяю. Пойдем, покажешь мне своих... рыцарей.
   Инвари проводил их глазами, кипя от ненависти. Уж, не о Таге ли они говорили? Что Адамант с ним сделал? То же, что собирается сделать с ним самим?
   Не теряя времени, он кинулся прочь, стремясь как можно быстрее оказаться в своей комнате. А ведь предстояло еще спускаться по предательской лестнице - сейчас у него не было времени искать другого выхода в хитросплетениях потайных коридоров.
   Когда он выбрался, отряхиваясь, из Северной башни, треск ломающихся пролетов настиг его. Это все-таки рухнуло крыло лестницы. Правое.
   ***
   Обычно сумрачная тронная зала была сейчас ярко освещена для позднего ужина. Громадная люстра, опущенная на цепях почти к самому столу, разбрасывала блики света, разгонявшие тьму по углам, и освещала великолепие интерьера. Инвари даже застыл на пороге, пораженный прежде скрытой полумраком роскошью, и изяществом обильно сервированного стола.
   У дальней стены, занавешенной королевским штандартом, под стеклянным колпаком, он разглядел холодный блеск - это переливался на подушке красного бархата алмазный венец - корона Ильрийского королевства.
   - Проходи, дэльф, садись с нами, - услышал он.
   Адамант приветливо махал рукой, приглашая к столу.
   По его правую руку, на месте Рэа, грузно устраивался Ванвельт, так и не снявший доспехи. Лишь рогатый шлем лежал у его руки, да огромный меч был отстегнут и прислонен к спинке кресла.
   - Познакомься, странник - это принц Ванвельт, мой брат. Он долго странствовал и прибыл лишь накануне.
   Инвари поклонился. Перед ужином он навестил заброшенную дворцовую библиотеку и поискал сведений о Ванвельте. Он нашел их с большим трудом, в каких-то второстепенных документах. Словно чья-то рука специально уничтожила все упоминания о нем. Ванвельт оказался вторым, после Арлона, сыном короля Вилаона III. Следовательно, Адамант был его младшим братом. Отчего он, а не Ванвельт, оказался регентом после смерти Арлона, Инвари так и не понял.
   Он не поднимал глаз, но чувствовал, как принц буквально сверлит его взглядом. 'Никому не доверяешь, Черный Волк? - подумал он, - Кроме...'.
   Он поднял глаза на герцога. Тот ободряюще кивнул:
   - Садись, ужинай с нами!
   - Позволительно ли мне, скромному послушнику Ордена, садиться за один стол со столь знатными людьми?
   - Когда мы ужинали вдвоем, ты не вспоминал о своем происхождении! - удивился Адамант.
   - Я думал, что наши беседы касаются только нас двоих.
   Инвари снова опустил глаза. Он старался казаться юным и немного испуганным. Такая реакция была бы верной - мальчишка его возраста не мог чувствовать себя уверенно в присутствии Ванвельта.
   - Если Величайший приказывает - ты повинуешься! - грубо вмешался Ванвельт.
   Инвари вскинул голову и, не удостаивая его даже взглядом, вопросительно посмотрел на герцога. Тот с интересом наблюдал.
   - Садись! - рявкнул Ванвельт, и стукнул кулаком по столу.
   Инвари молча смотрел на Адаманта. Герцог сцепил тонкие пальцы и с удовольствием откинулся на спинку трона.
   - Я подчинюсь только тебе, Величайший! - тихо произнес Инвари.
   Ванвельт неторопливо поднимался, рука его привычно нашаривала меч.
   - Я чем-то оскорбил твоего младшего брата? - вкрадчиво поинтересовался Инвари у Адаманта.
   Краем глаза он заметил разъяренное выражение на лице Черного Волка, и едва заметно улыбнулся. Он намеренно назвал Ванвельта младшим. Догадываясь, что они предпочтут проверить его, он делал все, чтобы они играли по его правилам.
   - Младшего?! - взревел Ванвельт, выскакивая из-за стола. - Я проучу тебя, недоумок!
   Одним движением руки герцог остановил его. Глаза его сузились.
   - Принеси дэльфу меч, - приказал он слуге.
   Недоумок!? Инвари сделал вид, что оскорблен. Назвать дэльфа - недоумком! Потому он с готовностью подался вперед:
   - Повелитель хочет, чтобы я дрался?
   Ванвельт смерил его уничтожающим взглядом.
   Инвари сорвал плащ и бросил на спинку кресла. Слуга подал ему короткий меч одного из охранников - игрушку, в сравнении с мечом принца. Примеряясь к нему, Инвари незаметно погладил серебряную булавку, украсившую ворот рубашки взамен сломанной. Это была Сталь, уменьшенная в размерах, и он жалел, что не сможет воспользоваться ею.
   Адамант лениво хлебнул вина из своей хрустальной чаши, и хлопнул в ладоши.
   Мгновенно Ванвельт ринулся вперед, и его меч высек искры в том месте, где только что стоял Инвари. Он сделал выпад, намереваясь достать незащищенный латами бок принца, но едва успел отскочить - длинное лезвие чуть не разрезало его пополам. Он успевал лишь уворачиваться от убийственных выпадов Ванвельта, даже не пытаясь нападать, и лишь изредка отбивая удары. А отбивать удары Ванвельта означало то же, что и бороться с кузнечным молотом. Честно одолеть это чудовище подмастерью с его весовой категорией и игрушечным, пусть и отлично заточенным, мечом, было невозможно. Применить Искусство или Сталь он имел права. Но и сдаться не мог. Он должен был доказать Ванвельту, что кое-чего стоит, и - что гораздо более важно! - по приказу герцога пойдет на все. Герцога тоже неплохо было лишний раз убедить в собственной ценности. Усыпить его бдительность радужными перспективами, для того, чтобы, проникнуть, наконец, за серебряную дверь с львиной головой, узнать тайны, сокрытые за нею, и найти Ангели.
   Он видел, как Адамант подался вперед, напряженно следя за поединком.
   Ванвельт в тяжелых доспехах уже начал уставать, гоняясь за подвижным противником. Увернувшись от очередного удара, Инвари проскользнул под рукой гиганта, на ходу коснувшись острием меча кожаных ремешков, скреплявших его доспехи на правом плече. Почуяв неладное, Ванвельт отогнал его, и более не подпускал ближе, чем на длину своего меча. Тогда, сгруппировавшись, Инвари неожиданно бросился ему под ноги, проскочил между ними и, запрыгнув ему на спину, подрезал ремешки на левом плече.
   Отбросив свой меч, Ванвельт попытался оторвать его от себя. У Инвари перехватило дыхание, когда его руки сжались на нем, словно орудия пытки. Затем мощный удар оторвал его и отбросил далеко в сторону. Пытаясь подняться на ноги, Инвари следил, как Ванвельт поднимает меч, и, ничего не замечая от ярости, медленно приближается. В тот момент, когда он занес клинок для последнего удара, Инвари изо всех сил дернул его латы вниз и откатился в сторону, успев лягнуть его в грудь. Латы спали, стреножив Ванвельта, ибо боковые завязки были целы, и он, потеряв равновесие от неожиданного удара, рухнул на пол с ужасным грохотом.
   Инвари поднялся на ноги, подобрал свой меч и, отсалютовав герцогу, сел по левую руку от него.
   Снова раздался грохот - это выбравшийся из-под доспехов Ванвельт пнул их ногой.
   Адамант хохотал, вытирая слезы салфеткой, глядя на побагровевшего принца, подходящего к столу.
   - Это не честный поединок! - заявил тот.
   - Конечно, не честный! - Адамант все еще смеялся. - А как еще бедный мальчик справился бы с тобой?
   - Я прошу прощения у Вашего Высочества, - подал голос Инвари, - у меня не оставалось выбора.
   Ванвельт жадно выпил вина и с интересом посмотрел на него.
   - Ладно, - после недолгого молчания, сказал он, - чего уж там!
   Инвари заметил, как они с герцогом обменялись удовлетворенными взглядами.
   - Выпьем, дэльф, и забудем обиды? - предложил Ванвельт.
   Инвари с готовностью подставил кубок. Адамант сиял.
   - Как я рад, друзья мои, что все разрешилось. Сегодня особенный вечер!
   Особенным вечером пили особенное вино из глубоких королевских погребов. Ванвельт, один уничтоживший, наверное, содержимое целого такого погреба, заметно захмелел. Адамант вообще едва держался на ногах. Но Инвари замечал взгляды, которые они исподволь бросали на него, и понимал, что оба не так пьяны, как кажутся. И потому сам старательно изображал опьянение, хотя был, пожалуй, трезвее обоих. Это было не сложным - он хорошо контролировал обменные процессы своего организма.
   Кульминация вечера наступила в тот момент, когда герцог, пошатываясь, подошел к стеклянному колпаку и, толкнув его локтем, уронил. Колпак разбился. Адамант с хрустом наступил на осколки и, Инвари мог поклясться, что в это мгновение лицо герцога перекосило злобной усмешкой.
   - Мне надо было напиться, чтобы сделать это! - прошептал Адамант.
   Ванвельт заторопился к нему, на ходу опрокинув кресло, в котором сидел - кресло королевы. Инвари лишь дрогнул ресницами ему вслед.
   - Позволь мне! - вскричал Ванвельт, и сдернул королевский венец с подушки.
   - Ты не знаешь, странник, примеряют ли королевские регалии или надевают раз и навсегда? - крикнул Адамант.
   Инвари равнодушно пожал плечами. Внутри него все кипело от бешенства.
   Ванвельт грузно опустился на одно колено.
   - Позволишь, Величайший? - почтительно осведомился он, держа венец в вытянутых руках.
   Герцог одновременно покорно и насмешливо склонился перед ним.
   Ванвельт поднялся и торжественно водрузил венец на его голову.
   - Да здравствует король! - взревел он и снова рухнул на колени.
   Адамант медленно, насколько позволяло тело, распрямлялся. Словно тяжесть вдруг рухнула с его плеч. Он посмотрел на Инвари.
   - Ну, а ты, - голос его звучал вкрадчиво, - Ты, странник, что же не приветствуешь короля?
   - Я буду его приветствовать в день настоящей коронации, - невозмутимо отвечал Инвари, делая вид, что чрезвычайно поглощен едой.
   Ванвельт удивленно хрюкнул и с трудом поднялся на ноги.
   - Дерзкий мальчишка! Мне придется снова проучить тебя..., - пообещал он и вопросительно взглянул на регента.
   Адамант внимательно смотрел на Инвари.
   - Не надо, Волк, - наконец, сказал он, - дэльф прав. А я поторопился.
   Он резко сорвал с себя корону и бросил на место.
   - Ты можешь идти, странник!
   Инвари поспешил подняться и склониться в низком поклоне.
   - Завтра праздник Чудесного спасения, - сквозь стиснутые зубы произнес Адамант. - Я жду тебя здесь в полдень. Слуга принесет для тебя праздничную одежду.
   - Благодарю. Я буду.
  
   ***
   В назначенное Ворчуном время он стоял в темном приделе храма Бога-покровителя. Расколдованная Сталь мирно висела у пояса, ничем не отличаясь от обычного оружия.
   'Ночные храмы невообразимо прекрасны!' - с нежностью думал он, вслушиваясь в тишину. Над ним возвышалась темная фигура Тэа, насмешливо мерцала в темноте изумрудными глазами. Из овального отверстия в потолке падали на пол бледные лунные лучи, делая внутренне убранство храма призрачным. Еще слабо курились жертвенники, и дымок благовоний смешивался с ароматным ночным воздухом, приносимым сверху непоседой сквозняком.
   Инвари бесшумно двинулся в восточное крыло храма. Бог следил за ним - взгляд статуи, искусно сделанной мастерами, достигал всех уголков храма одновременно.
   От этого мерцающего взгляда ему становилось и жутко и радостно одновременно. Эта ночь, этот ставший таинственным храм, пусть на один шаг, но приближали его к сумрачному миру родного Поднебесья.
   Тихо зазвенели молельные колокольчики.
   Более не таясь, Инвари шагнул в полосу света.
   - Ты пришел, - констатировал уже знакомый голос, и к нему подошел Шторм.
   - Новое оружие? - заинтересовался он, едва окинув юношу взглядом. - Интересная штучка. Дорогая?
   И Шторм бесцеремонно протянул руку к шпаге.
   - Как можно драться такой булавкой? - удивился он, берясь за гарду и вытаскивая ее из ножен.
   Не противясь, Инвари затаил улыбку. Он-то видел, как едва заметно шевельнулось лезвие.
   Шторм шепотом ругнулся, уставился удивленно на окрасившуюся кровью ладонь.
   - Карго! - прошипел он. - Она порезала мне руку!
   Инвари равнодушно запахнул плащ.
   - Хорошая заточка, - бросил он. - Послушай, у меня мало времени. В полдень я должен быть в замке. Вряд ли ранее меня хватятся, но полдень - последний срок!
   Вытирая руку о штаны, Шторм изумленно посмотрел на него.
   - Ты что же, всерьез думаешь, что Ворчун и в этот раз позволит тебе уйти?
   - Ему придется, - пожал плечами Инвари.
   - Нашла коса на кремень! - протянул Шторм. - С таким характером ты, парень, долго у нас не протянешь.
   - А я и не собираюсь.
   Инвари почувствовал раздражение. Время шло.
   - Мы собираемся идти?
   В ответ Шторм приложил палец к губам, и увлек его за колонну. Послышался тихий свист. Шторм ответил, и из темноты к ним выступили трое, в длинных плащах и темных масках, скрывающих лица. Под плащами блеснула кольчужная сталь.
   - Это еще кто? - удивился Инвари.
   - Охрана! - усмехнулся Шторм. - Теперь можем идти.
   Они спустились в храмовый погреб. Незнакомцы, все так же молча, зажгли принесенный с собой факел, вынули напольную решетку, что скрывалась за бочками, и куда стекали ручейки влаги, и исчезли в темноте отверстия.
   Шторм кивнул:
   - Теперь ты.
   Инвари полез в сырую темноту. Под ногами плескалась вода, и он подтянул повыше сапоги и затянул ремешки на них.
   Следом спрыгнул Шторм. Без особого труда вернул тяжелую решетку на место, прошел вперед. Незнакомцы жестом пригласили Инвари следовать за ним, сами пошли сзади.
   Под низкой аркой коридор выходил в широкую галерею, по которой неторопливой рекой текла мутная вода. К ржавой скобе в стене здесь была привязана плоскодонная лодка.
   Инвари уселся на корме, с интересом оглядываясь вокруг.
   Течение подхватило плоскодонку и вынесло на середину потока. Шторм правил, отталкиваясь шестом от стен и дна.
   Спустя четверть часа лодка причалила у крутого подъема с высеченными в нем ступенями. Шторм привязал ее, и вывел своих спутников в очередной коридор. Судя по уверенным движениям, незнакомцы в провожатом не нуждались.
   Скоро они вошли в уже знакомый, ярко освещенный, зал. Инвари прищурился. Раздался радостный крик, и Гэти повисла у него на шее. Он с удивлением заметил, что ее волосы распущены по плечам, а не скрыты платком. Лишь спустя мгновение он вспомнил, что они в безопасном месте. Относительно безопасном...
   Он рассеянно чмокнул ее в лоб, и скинул капюшон. Ворчуна он давно приметил за дальним столом и теперь направился к нему. Почти сразу же дорогу ему перегородил Шторм, многозначительно поглядывая на шпагу. Инвари отцепил ее от перевязи и, усмехнувшись, отдал.
   - Она не любит, когда с ней обращаются непочтительно! - лукаво шепнул он гиганту, и ушел, оставив того в явном недоумении.
   - Могу я сесть? - вежливо спросил он Ворчуна.
   Тот поднял на него холодные глаза.
   - Садись. Значит, пришел?
   - Как видишь.
   Король воров усмехнулся.
   - У Старой крысы хорошее чутье на людей. Я знал, что ты не обманешь, дэльф.
   Инвари вскинул голову.
   - Откуда ты...?
   - Один Эвиньонский, - медленно продолжил Ворчун, - ты забываешь, что я все-таки король. У меня есть свои министерства и среди них, хм, тайная полиция...
   Инвари почувствовал сзади движение - это приближался Шторм. Он не колебался, собираясь рассказать Ворчуну о том, что слышал про облаву в Змеином логе. Сомнения в другом не оставляли его - как у Ворчуна во дворце, так и у Адаманта - здесь, могли быть свои тайные агенты.
   - Твоя полиция не все сообщает тебе, - после минутного размышления холодно обронил он, - если ты сидишь здесь и пьешь свою отраву, вместо того, чтобы спасать своих братьев-разбойников.
   Брови Ворчуна медленно поползли вверх.
   - Что это еще значит?
   Не оборачиваясь, Инвари кивнул за спину.
   - Могу я говорить при нем?
   Явный зубовный скрежет был ответом оттуда. Но Ворчун только повел бровью, и все стихло.
   - Шторм - моя правая рука, - сдержанно заметил он. - Говори все.
   - Тогда почему он висит надо мной, вместо того, чтобы сесть с нами? - усмехнулся Инвари.
   Ворчун коротко кивнул. Шторм опустился на скамью рядом с Инвари. Скамья жалобно пискнула.
   'Вот достойный противник для Ванвельта!' - подумал юноша и заговорил:
   - Ты, наверное, знаешь, что я гость во дворце?
   Тот пожал плечами:
   - Не самая интересная новость...
   - Тогда... не вдаваясь в подробности...мне стали известны планы регента относительно некоего Змеиного лога. Тебе что-нибудь говорит это название?
   Шторм быстро поднялся и ушел.
   Взгляд Ворчуна потрошил, словно кинжал.
   - Положим, я знаю такое место, - уклончиво произнес он, наконец, - но я не знаю ТЕБЯ...
   - Да как же так? - изумился Инвари. - Ведь только что сам говорил - Один Эвиньонский...
   Улыбка сползла с его лица, и глаза приобрели стальной оттенок.
   - Последние несколько минут я думаю - уж, не за гвардейцами ли Адаманта пошел твой телохранитель?
   Ворчун внимательно изучал его, словно видел впервые. Затем он отхлебнул из своей кружки большой глоток.
   - Ты прав, - признал он, - мы в равном положении. Ты можешь подставить меня так же, как и я - тебя. Но, надеюсь, ты догадываешься, что ждет тебя, если ты заманишь нас в ловушку?
   Инвари не ответил. Сзади к нему приближались несколько человек. Он невольно напрягся, рука под плащом искала шпагу...
  
   ***
   Давешние провожатые обошли стол. Они все еще кутались в плащи и не сняли масок. Один из них молча сел рядом с Ворчуном, положив перед собой руки - сильные и красивые руки еще молодого человека. Плащ его распахнулся, открывая вязь легкой кольчуги, тонкую ткань дорогой красной рубахи под ней. Широкий черный пояс был повязан поверх кольчуги, и из-под него торчала рукоять длинного ильрийского кинжала. Инвари едва успел заметить ее странную форму, как незнакомец резким движением запахнул плащ. И Инвари наткнулся на его недружелюбный взгляд из-под черной кожаной маски. К своим скудным наблюдениям он мог добавить только высокий рост да темную густую и давно не стриженую шевелюру незнакомца.
   Двое спутников встали за его спиной. Их глаза настороженно поблескивали в прорезях масок. Из них один был выше другого - широкого и коренастого.
   Шторм сел на прежнее место.
   - Он сказал, что знает что-то о Змеином логе, Гэри, - сказал Ворчун, обращаясь к сидящему рядом.
   И Инвари с удивлением различил в его голосе уважительные нотки.
   - И что же? - холодно поинтересовался Гэри, бесцеремонно разглядывая юношу.
   Инвари также холодно глянул в ответ и, обращаясь к Ворчуну, рассказал о плане герцога. Он особо отметил прибытие в столицу черной сотни Ванвельта, хотя о нем самом ничего не сказал.
   Слушая его, Ворчун явственно мрачнел, Шторм вполголоса ругался на арго, а спутники Гэри заметно занервничали. Лишь он сам казался по-прежнему невозмутимым.
   - Какое тебе дело до этого? - спросил он, когда Инвари закончил свой рассказ.
   - Я люблю честные поединки... Атаман! - усмехнулся Инвари.
   Глаза Гэри в прорезях маски прищурились. Ворчун удивленно посмотрел на него - Инвари был очень доволен собой! Его догадка оказалась верной - Гэри, как он и предположил, оказался предводителем лесных разбойников.
   - ... и мне не нравится, когда на горстку плохо вооруженных людей натравливают конных громил в рыцарских доспехах! - закончил он.
   С минуту Гэри тяжело смотрел на него, затем обернулся к одному из своих спутников.
   - Отправляйся, Люк! Предупреди Хранителей, и выведи людей. Оставишь в Логе свой отряд, и пусть следопыты выманивают загонщиков к выходу на равнину - как и хотел регент. Я скоро буду.
   Названный хотел было идти, но Ворчун остановил его.
   - Постой, Люк. Отчего ты не хочешь вывести всех? - обратился он к Гэри.
   Тот повел широкими плечами, покосился на Инвари. Но все же заговорил.
   - Мы достаточно долго скрывались. Пришла пора заявить о себе... - и, не договорив, кивнул Люку.
   Тот молча и быстро ушел. Инвари поразился его мужеству - отряд, в который он возвращался, призван был остаться приманкой. Это означало что, возможно, человек этот отправляется на смерть. Отправляется беспрекословно.
   - Ты можешь присоединиться к нам, - после короткого обмена взглядами с Ворчуном, предложил Гэри. - Не думаю, что будет разумным возвращаться во дворец.
   Инвари покачал головой.
   - Нет. Я дал слово чести Адаманту, что уеду только после праздника. Кроме того, есть долг, который я должен вернуть. А я не люблю оставлять дела незавершенными.
   - А знаешь ли ты, что ожидает тебя там? - вкрадчиво поинтересовался Ворчун, - В нашем городе совсем не осталось светловолосых...
   - Почему, кстати?...- с наигранным равнодушием перебил Инвари.
   Губы Ворчуна сжались в узкую полоску. Инвари понял, что ответа не последует.
   Он поднялся.
   - Мне нужно идти. Где моя шпага?
   - Сядь! - властно бросил Гэри.
   Инвари взглянул на него. Через молчаливое мгновение глаза в прорезях маски вдруг улыбнулись.
   - Сядь, прошу тебя, - поправился Гэри. - Ворчун прав - в замке тебя подстерегает опасность. Поэтому я хочу отблагодарить тебя. Если сегодня ты помог нам - мой человек придет тебе на помощь в нужную минуту. Но если предал - он же убьет тебя! Я не пугаю, поверь. Просто, так и будет.
   Инвари слегка склонил голову, улыбнулся в ответ.
   - Верю. Как я узнаю его?
   - Неважно. Когда ты расплатишься со своими долгами, он проводит тебя к нам, в Чащу. Если ты сказал правду, думаю, я смогу отплатить тебе за услугу.
   - Мне нужен лишь конь, - невесело усмехнулся Инвари, - но и его уже обещал Адамант.
   - Он обещал, зная, что конь тебе больше не понадобится! - вдруг с ненавистью бросил второй разбойник, стоявший за Гэри.
   Инвари удивленно взглянул на него. Ему уже казалось, что оба сопровождающих Атамана - немы.
   - Сколько сейчас времени? - Инвари посмотрел на Шторма.
   Он еще сомневался в своем навыке определения времени в катакомбах. Шторму это было привычнее.
   Тот задумчиво уставился в потолок.
   - Немногим после полуночи.
   - У меня есть время до утра, - повинуясь внезапному порыву, сказал Инвари, - могу я чем-нибудь помочь?
   - А если твое отсутствие заметят? - поинтересовался Ворчун.
   - Сомневаюсь. - Инвари знал, что шпион под его дверью сладко дремлет, уверенный, что он никуда не выходил. - Завтра праздник, во дворце суматоха и все такое. К тому же Адамант знает, что я приду в любом случае.
   - Ты хорошо дерешься? - подал голос Атаман.
   Инвари молча пожал плечами.
   - Только вот оружьице у него!... - с сомнением пробормотал Шторм.
   Инвари кивнул на глубокий порез, тянувшийся поперек ладони гиганта.
   - В своем 'оружьице' я уверен больше, чем в ваших тяжелых мечах!
   - Ну что же, - Гэри поднялся, и Инвари вдруг понял, что же не давало ему покоя на протяжении всего разговора - глаза у Атамана были такими же, не по-ильрийски светлыми, как и у Ворчуна.
   - Лишний воин никогда не помешает. Да и разделаться с тобой в случае обмана будет легче. Ты едешь с нами!
   Инвари вопросительно взглянул на Ворчуна. Тот кивнул.
   - Утром мне нужно быть в замке, - напомнил он.
   - Не беспокойся. Если ты не обманываешь, даю слово, ты там будешь! Он, - Гэри кивнул на оставшегося разбойника, - отвезет тебя. На хорошей лошади дорога займет не больше часа.
   Гэри развернулся и пошел к выходу. Инвари двинулся за ним. За спиной он услышал просительный гул Шторма:
   - Можно я поеду с ними, а, Ворчун?
   Ответа Инвари не расслышал, потому что пара нежных рук вцепилась в его плащ, и испуганные огромные глаза глянули на него снизу вверх.
   - Гэти, - он ласково потрепал ее по щеке, - тебе здесь хорошо?
   Она закивала.
   Подошедший Шторм подал Инвари шпагу.
   - Ты уезжаешь с ними? - спросила она, и губы ее дрогнули.
   Он взял ее руку в свои.
   - Не надо за меня бояться. Ты же знаешь - я могу за себя постоять!
   Она порывисто прижала его руку к губам.
   - Береги себя! - услышал он, и она убежала, быстрая и гибкая.
   Он смотрел ей вслед, пока не наткнулся на взгляд Ворчуна. Непонятный и тревожный, этот взгляд не понравился ему. Совсем не понравился.
  
   ***
   Сидя в седле за спиной молчаливого спутника Атамана, которого свои так и величали 'Молчуном', Инвари крепко держался за его пояс. Невысокие ильрийские лошадки несли тряско, но быстро, по-видимому, прекрасно ориентируясь в темноте. Менее чем через час они миновали смешанный лес, являющийся приграничьем Чащи, и подходящий прямо к стенам столицы, и уже въезжали под мрачный полог гигантского леса, именуемого Ильрийской Чащей.
   Едва они продвинулись вперед в заметно сгустившихся зарослях, как из темноты выросли вдруг бесплотные светящиеся тени, и сомкнулись вокруг.
   Инвари наблюдал за своими провожатыми - те не были испуганы. Гэри прошептал несколько слов, которых Инвари, как ни напрягал слух, не расслышал, и тени растаяли в наплывающем тумане, словно их никогда и не было.
   - Туман идет из Сердца..., - шепнул его спутник, словно ничего не случилось. - Удачно.
   И, правда. Туман этот медленно густел, словно молоко, сбиваемое в масло, тек по земле, путаясь в подлеске. И цвет его был желтым. Такого Инвари прежде нигде не видел.
   Еще несколько минут они проехали шагом, пока новые тени не нарисовались в туманной дымке, обретая, по мере приближения, плоть. Должно быть, это и были Лесные братья. Инвари насчитал около полусотни человек, и засомневался в благополучном исходе мероприятия.
   Гэри отдавал тихие приказы. Люди объединялись в небольшие группы и уходили пешими в разных направлениях. Похоже, они могли ориентироваться в этом лесу не хуже своих лошадей.
   Продолжать путь с ними осталось человек тридцать. Начался подъем. Лошади всхрапывали и осторожно ступали по земле, становившейся все более каменистой.
   Светлело. Туман полосами стелился по земле. Деревья поредели.
   Всадники спешились, ведя лошадей в поводу. Инвари ни на шаг не отходил от своего провожатого. Он уже знал, что это такое - заблудиться в Ильрийской Чаще.
   Туман кончился так же внезапно, как и начался. Он то ли остался за спиной, то ли стек по земле, клубясь, куда-то вниз.
   Гэри поискал глазами Инвари, поманил к себе. Вместе, скрываясь за невысоким кустарником, они подползли к спуску, по которому убегал туман. Осыпающийся пологий склон оканчивался в узкой лощине, почти скрытой деревьями, нависающими сверху. Отвесные скалы справа обозначали расширяющийся проход на север. На Белую равнину, лежащую ниже уровня плато, на котором была расположена Ильритана. Туман стремился туда, словно неспешная река.
   Гэри молча повел рукой, и Инвари кивнул, показывая, что понял - это и есть Змеиный лог. И, несомненно, план Адаманта удался бы. Выбраться наверх по осыпающимся склонам из этого почти идеального убежища было невозможно. Это место было таким же хорошим укрытием, как и ловушкой.
   Инвари, прищурившись, разглядывал лог. Было еще слишком темно, чтобы человек мог разглядеть что-либо, но он засек движение справа - у выхода из лощины. И почти сразу же послышалось оттуда тихое конское ржание.
   Он вгляделся, напрягая глаза, и увидел. Это была черная сотня, скрывающаяся по обеим сторонам выхода из лога. Черные кони. Черные рыцари, так и не поднявшие забрала.
   Поднеся ладони ко рту, Гэри издал волчий вой. Сердце Инвари заныло. Именно в этом проклятом лесу он бросил Ворона! И тогда тоже раздавался волчий вой...
   Черные кони внизу встревожились. Нервно пофыркивая, они переминались с ноги на ногу. Забряцала упряжь. С равнины откликнулись кони резервного отряда, должно быть, спрятанного по правую руку в небольшой роще.
   Расположение сил противника было установлено. Гэри вернулся к своим людям.
   Инвари задержался. Отсюда Чаща просматривалась до самого горизонта. Она охватывала город полумесяцем с юго-запада, на некоторых участках подступая вплотную к стенам. Инвари следил за дорогой, выходящей из Чащи и бегущей дальше - в квадраты ухоженных полей. Он мог разглядеть пологие холмы, прихотливо сбившиеся в рощицы деревья, остатки каких-то мощных каменных сооружений. Он искренне надеялся увидеть их когда-нибудь поблизости. За спиной, звездой с неравными лучами, раскинулась Ильрийская столица, а за ней, на востоке, начинал светлеть горизонт. Но не туда лежал его дальнейший путь. Вот только не будет с ним Ворона... Не будет!... Не может он простить себе...
   Он резко обернулся, сжимая в руке мгновенно выхваченную шпагу. Сзади стоял его неразговорчивый провожатый. Инвари не услышал его шагов, и это его задело.
   - Началось, - донесся до него тихий шепот.
   Они вернулись к лошадям.
   Из зарослей, обрамляющих Змеиный лог, ветер доносил крики и звон оружия. Впрочем, они быстро стихли - это следопыты уничтожили лучников, засевших по краям лога. Основной шум раздавался теперь из самого лога. Там еще оставался большой отряд герцогских гвардейцев, который должен был вытеснить разбойников на равнину - под смертоносный удар черной сотни.
   Инвари взглянул на Гэри и обратил внимание на то, как стиснуты до боли пальцы его рук - там, внизу, погибали его люди, многие наверняка были его друзьями. Но вмешиваться было еще рано.
   Звуки битвы приближались. Ущелье выносило их на равнину, где черная сотня замерла в предвкушении бойни. Гэри поднял руку - пальцы, сжатые в кулак, побелели. Разбойники вскочили в седла. В предрассветных сумерках заблестели короткие ильрийские мечи, широкие охотничьи ножи и боевые секачи, поневоле внушавшие уважение. Люди были вооружены слишком хорошо для бандитов. Да и кони - сейчас Инвари ясно их разглядел - не походили на крестьянских трудяг. Это были ильрийские боевые лошади. Одна такая лошадь - ухоженная, с крепким крупом, широкой мохнатой грудью, сильными бабками, окольцованными шипастыми браслетами, производила грозное впечатление. А здесь их было около сорока! Лесные братья не были обычной бандой. Загадка поджидала его и здесь! Инвари только вздохнул.
   Он снял с запястья тонкий кожаный ремешок, перевязал волосы. Глубоко надвинул капюшон. Коснулся Звезды Поднебесья. Перстень был невидим, но ощутим - тяжелый, теплый. Еще раз, уже мысленно, он поблагодарил Грешника. Все-таки теперь он чувствовал себя гораздо увереннее.
   Неожиданное и напряженное молчание привлекло его внимание.
   Внизу выходил на равнину сильно потрепанный в бою отряд Люка. Некоторых несли на руках. Из ущелья еще раздавался звон оружия - арьергард сдерживал регентских гвардейцев. А на равнине уже беззвучно растягивался отряд черных рыцарей, намереваясь взять Лесных братьев в клещи.
   Инвари вскочил на коня позади своего провожатого, поправляющего маску на лице. Гэри, рядом с ними, вытащил из ножен длинный, не по-ильрийски, меч.
   Исподволь, из-под капюшона, Инвари оглядывал лица Лесных братьев. Они были суровы и даже строги, словно люди ждали этой битвы всю жизнь, и теперь вот, наконец, дождались. Он пожалел, что не может увидеть лица Атамана.
   Из леса позади них, одна за другой, выныривали группки следопытов. Инвари насчитал около пятидесяти человек. Они вскакивали в седла своих лошадей, или за спины соратникам, строились, словно на плацу. Инвари уже устал удивляться - люди с простыми крестьянскими лицами, казалось, знали военную науку не понаслышке. Справедливости ради стоило заметить, что среди них встречались и явно бандитские рожи, но и они вели себя сдержанно. Видно, авторитет Атамана среди этих людей был необычайно высок.
   На равнине с лязгом скрестились мечи.
   Всю тяжесть битвы на два фронта принял на себя отряд Люка. Но план Гэри предусматривал и это. Черная сотня, набросившаяся на кучку людей, которых, видимо, и считали настоящей бандой, не следила за тылом и флангами.
   Гэри направил коня туда, где в предрассветных сумерках кучка измученных людей держала оборону против сотни Ванвельта.
  
   ***
   Отряд помчался вниз по круче, на ходу набирая скорость, и держась полукругом, нацеленным на ближайший фланг противника. По осыпи кони мчались почти бесшумно. Но то ли рыцари были слишком зорки, то ли уже достаточно рассвело - их заметили. Из рощи справа наперерез вылетел резервный отряд. Черные рыцари - вот кто ехал действительно бесшумно!
   Краем глаза Инвари заприметил подозрительное шевеление и в дальней рощице, но разглядеть подробнее ему не удалось. В них врубился тяжелый рыцарский клин, смешав ряды. Сразу же стало неимоверно тесно. В начавшейся сутолоке Инвари не удавалось вытащить шпагу. Тогда он нащупал кинжал на поясе своего спутника, бесцеремонно позаимствовал его, и пустил в ход.
   Он увидел, как Гэри, поднявшись на стременах, завертел мечом, и отрубил голову в черном шлеме. Она упала под копыта коней. Обезглавленное тело залилось черной, в предутренних сумерках, кровью, и сползло вбок.
   Противники, наконец, определились, разбились на пары и тройки, словно в каком-то странном танце, и занялись друг другом. Стало свободнее. Инвари смог соскочить с лошадиного крупа, не рискуя быть раздавленным. Мимо него проскакала обезумевшая лошадь рыцаря, убитого Атаманом. Инвари мельком поискал труп глазами, но не нашел...
   Он перебросил кинжал в левую руку, выхватил шпагу, и полоснул кинжалом по подпруге нависшей над ним лошади. Эта воровская тактика сработала - не заметивший его рыцарь с грохотом рухнул оземь. Но тут же вскочил и угрожающе шагнул к Инвари, занеся над головой меч. Инвари проскользнул под ударом, ища место для своего клинка в закованном броней теле. Он уже по достоинству оценил эти доспехи - рыцарь был словно зашит в них. Суставы и сгибы затягивала эластичная кожа, соединявшая металлические части доспехов. Кожаные перчатки по тыльной стороне были покрыты шипами. От шлема с закругленным верхом и решетчатым забралом, спускались сзади стальные полоски, скрываясь под высоким воротником доспеха. Голову в таком шлеме можно было только срубить наотмашь, сильным ударом, как это сделал Гэри. Оружие Инвари для этого предназначено не было.
   Он едва успел уклониться от новой атаки. Враг был на редкость прыток! Он что-то слишком легко двигался в своих, на вид очень тяжелых, доспехах. 'Либо он очень силен, - подумал Инвари, в очередной раз уворачиваясь, - либо металл слишком легок, и тогда мне неизвестен!'. Он намеренно царапнул острием шпаги по нагрудной пластине рыцарского доспеха, но Сталь никак не отреагировала. Это было обычное железо.
   На самом краю зрения, странно нелепое в пылу боя шевеление привлекло его внимание. Это едва не стоило ему жизни. Нападавший на него рыцарь ухнул тяжелый меч на то место, где юноша только что стоял. Инвари резво отпрыгнул, обежал его вокруг, пытаясь разглядеть то, что его отвлекло. Там, в стороне, бок о бок с Молчуном, дрался Атаман. Он ловко рубил и колол, и видно было, что дело это ему привычное и не очень интересное. Но было что-то еще... Инвари сощурился, приглядываясь... и получил рукоятью меча в висок. Из глаз его посыпались искры, мир на мгновение утратил четкость очертаний. Раскинув руки, подмастерье рухнул на землю. Хотя, к его чести следует признать, что оружия он все же не выпустил.
   Рыцарь поставил ногу ему на грудь. Инвари застонал - он даже представить себе не мог, что люди могут столько весить. Из-под полуприкрытых век он наблюдал за врагом. Тот, внезапно опустившись на колени, аккуратно отложил меч в сторону, и принялся торопливо отстегивать металлическую сетку забрала. На мгновение показался задранный вверх худой подбородок и мягкое беззащитное место под ним. Рука Инвари взметнулась вверх, и острие шпаги вонзилось в плоть. Рыцаря скрутила судорога. Он закричал. Да так нечеловечески страшно, что крик на мгновение перекрыл шум боя.
   Втыкая шпагу глубже, Инвари искал глазами Гэри. Тот, играючи, сдерживал двоих нападающих. Но сзади тянулся к нему, подползая по земле, изуродованный труп. Тот самый, что Атаман обезглавил пару минут назад.
   - Гэри, сзади! - закричал Инвари, выдергивая шпагу.
   Он едва успел удивиться, разглядев вблизи, что кровь рыцаря, окрасившая лезвие, действительно черна, как бездыханное тело упало на него, сковав движения. Пытаясь столкнуть с себя тушу, весившую теперь еще больше, он видел, как Гэри мельком оглянулся назад, но ничего не увидел. А опасность была уже рядом. Труп протянул руки и, обхватив Атамана за ноги, резко дернул его на себя.
   Инвари, проклиная все на свете, выбирался из-под мертвого тела.
   Гэри и обезглавленный, сцепившись, покатились по земле. Нападавшие рыцари холодно следили за ними, занеся мечи с неумолимостью смерти.
   Столкнув, наконец, труп, Инвари бросился туда, и на удачу швырнул кинжал в одного из рыцарей. Клинок вошел в его шею по самую рукоять. Рыцарь вздрогнул всем телом и отвалился назад. Инвари успел парировать удар второго, направленный в спину Гэри, который в это самое мгновение пытался оторвать руки строптивого трупа от своей шеи.
   Уже уверенно Инвари всадил острие шпаги в обнаружившееся под подбородком беззащитное место противника и, когда тот упал, кинулся к Гэри. Из-под плотно прилегающей, не сдвинувшейся даже в пылу битвы маски, уже раздавался предсмертный хрип. Шпага Инвари полыхнула зеленым и, не раздумывая, он всадил ее в черный срез на плечах трупа. Тот ослабил хватку, содрогнулся, и, наконец, совсем затих. На этот раз навсегда. Инвари подал Гэри руку, помогая подняться, но тот вдруг резко толкнул его на землю. Он кувыркнулся в сторону, а земля, на которой он только что стоял, оказалась рассечена мощным ударом. Рыцарь, чьей отличительной чертой стал кинжал, торчащий из горла, вновь заносил меч. Гэри легко снес ему голову. Начиная кое-о-чем догадываться, Инвари поспешил и этого проткнуть Сталью. Та снова едва заметно засветилась.
   - У тебя есть что-нибудь серебряное? - пытаясь восстановить дыхание, спросил он у Гэри.
   Тот достал уже знакомый кинжал, но у Инвари снова не оказалось возможности его разглядеть.
   - Попробуй добивать этим. Похоже, они не люди! - посоветовал он.
   Гэри кивнул.
   Инвари вновь врезался в гущу битвы, не переставая, однако, следить за трупами, заколотыми его шпагой. Однако те более не шевелились. Противник, которого Гэри по его совету, добил своим серебряным кинжалом, тоже не сделал попытки подняться.
   - Серебро убивает их! - взревел Гэри, - Используйте его...
   Уворачиваясь от своих основных противников, Инвари умудрялся закалывать шпагой и тех рыцарей, что уже упали под ударами людей Гэри, но еще недостаточно пришли в себя, чтобы снова подняться. Все меньше трупов оживало. Инвари видел, как Гэри снес голову еще одному противнику и сразу же ударил кинжалом...
   Резервный отряд был уничтожен. Гэри потерял двоих и свою лошадь. Он вскочил на коня позади второго своего телохранителя в маске, и повел отряд туда, где собрались основные силы противника. Путь к ним теперь был открыт.
   - Я догоню..., - крикнул Инвари им вслед.
   Он методично обошел все трупы, и пригвоздил каждый ударом в то место, где у них предположительно находилось сердце. Затем вытер шпагу о траву, сунул в ножны, огляделся. Одна из отрубленных Гэри голов откатилась в сторону и не пострадала под копытами лошадей. Инвари поднял ее, вытряхнул из шлема. На него глянуло неимоверно худое, обтянутое белой кожей, но все же человеческое лицо. В кошачьи суженых зрачках застыл страх. Когда-то это, несомненно, было человеком. Когда-то... Что Ванвельт сделал с ними?
   Он услышал за спиной топот бегущих ног и, отшвырнув страшную находку в сторону, обернулся, опять обнажая оружие. Из рощи, прежде показавшейся ему подозрительной, бежала разномастная толпа. Впереди огромными прыжками несся Шторм. Инвари облегченно вздохнул и присоединился к ним. Впереди уже клубилась новая бойня.
   - Привет, - на ходу бросил он.
   - Рад тебя видеть, монах! - отвечал Шторм, и его белые зубы блеснули в улыбке на загорелом лице.
   На нем были кожаные, обшитые чешуйками стали, штаны, и безрукавка. Любимую дубину он небрежно нес на плече.
   Когда они достигли выхода из лога, бой уже шел вовсю. Отряд Гэри нападал с обоих флангов. Отряд Люка, покончивший к тому времени с гвардейцами, теснил рыцарей на мечи Гэри. Значительный перевес в количестве сыграл с ними дурную шутку - они не могли нападать все вместе, слишком мало было места перед каждым из противников, а разбойники, взяв их в клещи, не давали им отойти и перегруппироваться.
   Инвари успел рассказать Шторму про оживающие трупы. Тот привел с собой десятка два человек. По всей видимости, городских воров и убийц. У многих оказались при себе серебряные кинжалы или ножички, которые они хранили как безделушки. Это были скорее любимые игрушки, нежели оружие, но на рыцарей они действовали безотказно, и независимо от длины или ширины лезвия.
   Отряд Шторма ввинтился в толпу. Юркие воры, пробираясь под животами коней, резали подпруги и, стаскивая всадников, хладнокровно приканчивали. Шторм действовал по-другому - одним ударом он сбивал на землю всадника вместе с лошадью.
   Инвари наблюдал за людьми Гэри. Они действовали умело, не мешая друг другу в бою. Так могли вести себя хорошо обученные люди. Да, Адамант просчитался, когда счел их простыми разбойниками!
  
   ***
   Едва рассвело, как все было кончено. Люк потерял треть своих людей. Гэри отделался царапинами. В его отряде несколько человек были легко ранены. Люди Шторма, не брезгуя мародерством, с таким хладнокровием приканчивали шевелившиеся трупы, словно делали это каждый день.
   Инвари, наконец, отчистил шпагу от черной крови, убрал ее в ножны и с хрустом потянулся.
   - Уходим, - раздался голос Гэри.
   Забрав своих раненных и убитых, а, заодно, и оставшихся без хозяев черных лошадей, Лесные братья потянулись в Чащу.
   Инвари тоже поймал лошадку, растерянно бродившую среди трупов.
   Он ехал рядом с Гэри, беспокойно поглядывая на рдеющий горизонт - солнце вставало. Заметив это, Шторм хлопнул его по плечу. Ощущение было не из приятных!
   - Не волнуйся, парень! Я и Молчун проводим тебя...
   По его лицу было видно, что заварушка доставила ему огромное удовольствие. Атаман сделал знак рукой, и гигант отстал на корпус. Они остались вдвоем. Светлые глаза из-под маски смотрели теперь почти благожелательно.
   - Я хочу поблагодарить тебя, дэльф. Ты спас мне жизнь...
   - Мы, кажется, квиты? - улыбнулся Инвари.
   - Ты спас не только мою жизнь, - словно не слыша, продолжал Гэри, - ты спас десятки жизней - женщин, стариков и детей...
   - Кто они такие? - с любопытством спросил юноша.
   - Люди, по разным причинам бежавшие из столицы. Многие спасались от непосильных поборов, другие опасались за свои жизни и жизни близких. Все они ненавидят регента...
   - И все скрываются в Чаще?
   Гэри кивнул.
   - Но это огромная ответственность, Атаман! Не проще переправить их за границу, чем прятать здесь, под самым носом Адаманта?
   Гэри пожал плечами.
   - Мы все надеемся на возвращение наследного принца. Тогда все переменится... Жизнь, как река, дэльф, у нее два берега...
   - Хватит у тебя сил переплыть эту реку? - задумчиво пробормотал Инвари.
   - Хватит! - неожиданно резко бросил Атаман. - Я в ответе за них... за всех!
   'Не много ли ответственности для лесного разбойника?' - подумал Инвари.
   - Когда ты сдержишь свое слово чести, - успокоившись, произнес Гэри, - можешь укрыться в Чаще вместе с нами. Я приглашаю тебя. Возьми вот это... - он стянул с пальца рубиновый перстень, - без него Хранители не пропустят тебя к нам. Будешь моим гостем, сколько пожелаешь, и получишь все, что в моих силах!
   - Мне нужен только конь, - тихо сказал Инвари, и еще больше понизил голос. - Сегодня праздник Чудесного спасения. Мне кажется, Адамант что-то задумал! Что-то... - Инвари запнулся, - ...связанное с короной.
   Гэри резко осадил коня.
   - Почему ты так думаешь? - хрипло спросил он.
   - Я - дэльф, - ответил Инвари.
   Больше ничего не пришло ему в голову.
   - Я умею наблюдать и делать выводы.
   - Не может быть! Он не посмеет! - прошептал Гэри и пустил коня вскачь.
   Искреннее волнение в его голосе тронуло Инвари. Этот человек надеялся на возвращение Рэя - своего короля, истинного сюзерена. Но будет ли этот сюзерен лучше Адаманта? История не всегда отвечала положительно.
   - Что такого ты сказал ему? - невинно поинтересовался вновь подъехавший Шторм.
   - Пожелал доброго утра, - задумчиво отвечал Инвари.
   - Я должен проводить тебя в замок, - ничуть не обижаясь, сказал Шторм, а этот... - он кивнул на следовавшего за ними Молчуна, - проводит нас до городских стен кратчайшим путем. Иначе мы с тобой заплутаем и сдохнем здесь, а они будут хихикать... Город еще не проснется, а ты уже будешь во дворце.
   - Кто будет хихикать? - уточнил Инвари.
   - Духи, кто же еще! - объявил Шторм, и Инвари вспомнились светящиеся тени под пологом леса.... - Чаща - наша национальная гордость! И самое волшебное место в Ильри, заметь!
   - Да ну! - удивился Инвари, вспомнив серебряную дверь в покоях Адаманта. - А чего же они Лесных братьев не дурачат?
   - Так сами мошенники! - захохотал Шторм. - Рыбак рыбака... Да и договор у них с Гэри какой-то.
   Молчун бесцеремонно отобрал у Инвари поводья его лошади и, свернув в сторону с основной тропы, пустил лошадей в галоп. Шторм повернул коня следом.
   Лесные братья исчезли под покровом загадочной Чащи.
   Очень скоро они достигли городских стен. В этом месте густой подлесок подходил прямо к их основанию. Разбойник дождался, пока его попутчики слезут с коней, привязал поводья их лошадей к луке своего седла и, не говоря ни слова, ускакал прочь.
   - Он всегда такой разговорчивый? - поинтересовался Инвари.
   - Так Молчун же! - простодушно пожал плечами Шторм и, крякнув, откатил в сторону камень из основания стены, - Лезь туда и жди меня.
   Инвари на четвереньках забрался внутрь. Шторм умудрился забраться спиной вперед и задвинуть камень на место.
   Шторм вел Инвари подземными переходами, казалось, целую вечность. Видимо, он знал их наизусть, потому как факела не зажигал, и ни разу не засомневался в правильности пути. Наконец, он вывел его в дворцовые погреба. Так же, как и в храмовом погребе, выходом служила решетка для стока воды.
   - Удачи! - пожелал он, пожимая Инвари руку. - Рад, что познакомился с тобой, монах! Если бы не ты!...
   Инвари крепко ответил на пожатие.
   - Не стоит. Могу я попросить тебя?...
   Шторм кивнул.
   - Если со мной что-нибудь случится, вы позаботитесь о Гэти?
   Шторм серьезно посмотрел на него.
   - О ней не беспокойся, дэльф! У нее есть защитник более могущественный, чем любой из нас. Прощай.
   И он исчез в темноте прежде, чем Инвари успел спросить, кого он имел в виду? Впрочем, спрашивать и не требовалось...
  
   ***
   Ему удалось даже поспать пару часов. А затем давешний слуга принес ему горячей воды в кувшине - умываться, и целый ворох богато расшитой одежды и украшений. Однако Инвари взял только рубашку - из тонкого белого полотна, с пеной кружев у ворота и рукавов. Отчистил свой черный, грубой кожи камзол с множеством явных и потайных карманов, перевязь, на которой болтались пустующие ножны, и сапоги, вытряхнул пыль странствий из своего видавшего виды плаща. Серебряная изящная булавка, в которой никто не признал бы его шпаги, украсила ворот рубашки.
   Затем он тщательно собрал свои вещи в новый, недавно купленный на рынке кофр и, выскользнув в потайной коридор, запрятал его в обнаруженную ранее пустующую нишу. Что-то подсказывало ему, что в эту комнату он увидит не скоро!
   Но сейчас он вернулся и подошел к окну.
   Солнце подходило к зениту. Самое суетное время для горожан, но улицы были пусты. Город застыл в оцепенении, будто ожидал не праздника, а чумы. Хозяйки не спешили, как бывало ежеутренне, на рынок, не вопили разносчики. Лишь босоногие мальчишки проносились по улицам притихшими стайками. То ли горожан переполнила необъяснимая тревога перед неведомым праздником, то ли просочились слухи о ночной стычке в Чаще, и люди страшились герцогского гнева. Инвари был уверен в последнем, и внутренне готовился к встрече с взбешенным Адамантом.
   Его внимание привлекло оживление, так не вяжущееся с неподвижностью Ильританы - за городскими стенами, на Западном тракте. Сердце его стукнуло, и замерло на миг. Он ждал, вглядываясь в даль. Сначала, в тучах пыли поднимающихся с дороги, он не разглядел ничего. Затем, по мере приближения, начали вырисовываться четкие прямоугольники отрядов. Покачивались леса копейных острий и редкие пурпурные плюмажи командиров. Черные отряды неумолимо приближались к столице, и не было им числа. На перекрестке дорог перед Западными воротами колонна разделилась на три рукава. Центральный продолжал жуткий в своей неспешности путь через ворота, фланговые же, пустив коней в галоп, взяли город в клещи.
   Затаив дыхание, Инвари наблюдал за их неумолимым движением. Трехголовая змея поглотила Ильритану. Улицы, словно вены черной кровью, заполнились отрядами. Фланговые колонны вошли в черту городских стен через Северные и Южные ворота, в то время как центральная уже подходила к дворцу. Солдаты выстраивались цепью вдоль стен домов, стоящих на главных улицах, и так от самых ворот и до центра. Они окружили Магистрат, Ратушу, городскую библиотеку, рыночные площади и крупные храмы, а основные силы еще продолжали подтягиваться к замку. Отряды центральной колонны, тяжело груженые обозы, которые следовали за ними, перепуганная и растерянная прислуга, высыпавшая из зданий посмотреть на невиданное зрелище, заполонили внутренние дворы.
   Город потускнел. Инвари поднял глаза на небо - что это? Солнце скрылось, или очернили его черные легионы Ванвельта? Прежде голубое небо быстро покрывалось пеленой серых туч. Лицо убитого им рыцаря стояло у него перед глазами - лицо нечеловеческое, изможденное тайной болью... Тела в черных доспехах, жаждущие смерти врага даже после собственной гибели... Что это? Ему стало не по себе. Он запрокинул голову к небу, и молился ниспослать мудрости и силы, но что-то подсказало ему, что молитва не будет услышана. Боги словно отвернулись в этот час от Ильрийского королевства. Инвари осознал, что остался один на один с неведомой опасностью.
   И что подвигло его выбрать именно эту дорогу? Вот теперь он, действительно, может остаться здесь навсегда. Он, такой молодой, недавно посвященный и, как говорили, талантливый... не справившийся с испытанием в самом начале пути!
   Он стиснул зубы, что ж... Поздно сожалеть! Он вступил на этот путь тогда, когда был поднят на руки странствующим мастером Эа со снежного покрова Сумеречного леса. В тот час, когда взошла Тэатлия...
   Он мрачно посмотрел вниз. Человеческая слабость оставила его. Он уже догадывался, каким будет следующий шаг Адаманта. И это предвидение делало его небожителем. Поднебесным Подмастерьем. Теперь он был вновь готов биться с легионами зла, лишь бы распутать этот ядовитый клубок! Лишь бы справиться... Лишь бы не подвести Учителя, в конце концов...
   Скрипнула дверь. Инвари резко обернулся. На него подобострастно смотрела распухшая физиономия Шери. Видно, бедняге здорово досталось от хозяина. По обыкновению мыча и размахивая руками, словно мельница, тот пригласил его следовать за собой. Инвари оглянулся на пороге. 'Карты сданы, - подумал он, - игра началась!'.
   ***
   Из-за плотно закрытой двери тронной залы раздавался грохот и звон разбитой посуды. Губы Инвари тронула тонкая улыбка - Адамант, как он и предполагал, не смог справиться со своей яростью. Шери распахнул створки и ввел его в залу, едва успев увернуться от супницы, пролетевший мимо со свистом снаряда. Чтобы бедняге не досталось еще, Инвари поспешил хладнокровно вытолкать немого за дверь, и плотно притворить створки. Похрустывая осколками, он направился к столу и остановился напротив герцога, почтительно склонив голову.
   Адамант был страшно бледен, и с трудом сдерживал дрожь тонких пальцев. Взгляд его, медлительный и затуманенный, остановился на Инвари. Тот уловил горьковатый запах читы.
   Вся посуда со стола была перебита, кроме любимой, горного хрусталя, чаши герцога, и одного, абсолютно целого прибора.
   Герцог кивнул. Инвари сел за стол.
   - Ешь, - хрипло сказал Адамант, пододвигая к нему жаркое и вино.
   Взгляд его начал обретать осмысленность.
   - Величайший может разбить и это, если пожелает! - любезно улыбнулся Инвари, указывая на свою тарелку.
   Адамант закачал головой.
   - Не могу, дэльф. Законы гостеприимства везде одинаковы.
   - Что вас так расстроило? - равнодушно поинтересовался Инвари, приступая к завтраку. - Я наблюдал за городом из окна. Это час вашего триумфа!
   В ответ через залу полетел выпущенный, словно из катапульты, тяжеленный канделябр. Инвари в который раз поразился нечеловеческой силе Адаманта, столь удивительной в его тщедушном теле.
   - Бандиты! - вскричал Адамант, - Лесные разбойники посмели сопротивляться моим людям!!!
   - Бандиты? - Инвари удивленно поднял брови, - Те, которые завелись в Чаще? Разве могла шайка разбойников противостоять вашим профессионалам?
   - Значит, не так уж они оказались глупы! Или лучше моей гвардии! В любом случае, теперь я наведу здесь порядок! Довольно государству прозябать в неблагополучии!
   Адамант, вцепившись в ручки трона, с усилием поднялся. Его глаза светились сумасшедшим блеском, черты лица кривились, и Инвари усомнился, что человек в таком состоянии способен осуществить свои грандиозные планы.
   - Да! - кричал Адамант, - Мой народ и мое королевство в беде! По дорогам стало опасно передвигаться, распоясавшиеся бандиты грабят честных граждан! Наши соседи давно поглядывают на Ильри с интересом. Королевство без короля всегда лакомый кусок! Я нужен моему народу! Я - сила, которая защитит его от всех напастей...
   Шумно вздохнув, Адамант рухнул в кресло, и трясущейся рукой налил себе вина. Аромат безумия, который расходился от него, как круги по воде, достиг и Инвари, заставив того нервничать. Но пока герцог пил вино, Инвари взял себя в руки, произнеся несколько раз про себя: 'Внимательность и осторожность!'.
   Адамант вдруг пристально взглянул на него.
   - Где твое оружие? - требовательно спросил он.
   'Так...' - подумал Инвари.
   - Твои слуги отобрали мою шпагу, Величайший. До завтрашнего утра.
   - До завтрашнего? - Адамант недоуменно наморщил лоб.
   - Ну да. До утра дня после праздника Чудесного спасения - это твои слова, герцог!
   - Ах да! Я и забыл..., - спохватился тот. - Завтра тебе, дэльф, она не понадобиться...
   - Почему?
   - Ты вступишь в мою свиту, и получишь... новые доспехи... и оружие...
   От Инвари не укрылась пауза. Он не думал, что герцог всерьез хочет сделать из него еще одного черного рыцаря - простую машину для убийств. Ведь тогда знания, которыми так жаждет овладеть Адамант, пропадут. Нет! Не ту участь уготовил для него герцог! Какую же?...
   С грохотом распахнулись двери и, бряцая доспехами, быстро вошел Ванвельт. За ним едва поспевал Шери.
   Принц снял рогатый шлем, кивнул на окно.
   - Позволь, брат, показать тебе...
   Адамант поднялся и, пошатываясь, двинулся к окну. По пути он прихватил еще один канделябр, и метнул его в стрельчатое окошко. Стекло с беспомощным звоном осыпалось, и осенний ветер ворвался в залу, ударил в лица запахом холодной осени.
   Инвари последовал за ними.
   Они столпились у окна. Адамант рассмеялся визгливым нервным смехом, увидев город в клетке черных войск. Даже Шери, выглядывающий из-под его локтя, ахнул, закрыл лицо руками и отшатнулся. Ванвельт стоял молча, чуть позади Адаманта и, не скрывая гордости, оглядывал стройные черные ряды.
   Сквозь серые тучи на мгновение выглянуло солнце. Внимание Инвари привлек яркий блеск - что-то блестело рядом с одной из телег, которые привезли с собой черные рыцари. Он перегнулся вниз, разглядывая манящие блики. Там лежал уроненный нерасторопным слугой ящик. Другие такие же ждали разгрузки, лежа на телеге. Добротные ящики, крепкие, не боящиеся долгого пути. Но то, что лежало внутри, весило много! Когда слуга уронил ящик, тот попросту развалился, и на выбитую копытами коней землю просыпался золотой дождь. Рыцари Ванвельта привезли золото. Много золота!
   Смех Адаманта перешел в гомерический хохот, поднимавшийся к небесам. Он смеялся, и никак не мог остановиться. Внизу его услышали. Лязг мечей прокатился по двору замка - рыцари салютовали повелителю. Лязг выкатился за дворцовые стены, прокатился по рядам, вытянувшимся вдоль улиц. Далеко внизу - у Ратуши, храмов, на рынках - взблескивали обнажаемые мечи.
   Уже давно Адамант успокоился, молча смотрел вниз, а лязг оружия еще раздавался, откатываясь все дальше, к окраинам города.
   - Время пришло? - тихо, то ли спросил, то ли ответил сам себе герцог.
   - Да, Величайший! - так же тихо ответил Ванвельт, и низко наклонил голову, - Я жду приказаний...
   - Я хочу, чтобы все присутствовали при этом, Волк! - не задумываясь ни секунды, сказал Адамант.
   Сказал, словно учил эти слова наизусть всю свою жизнь.
   - На моем празднике Чудесного спасения должны быть и младенцы, и дряхлые старики. Сгоняй людей к площади перед Ратушей. Отдельно от простецов - торговцев и богатых ремесленников, священников и Городской совет. Полные списки горожан подготовлены моей канцелярией. Вреда, без явных на то причин, никому не причинять! Пока мне нужны просто основательно испуганные люди, ты понял?
   Ванвельт кивнул.
   - Скажи Рекесу, пусть соберет остатки моей гвардии и подаст экипаж. Мы едем в Ратушу. Там я буду говорить со своим народом.
   Ванвельт молча вышел.
   Адамант насмешливо оглядел оставшихся. Шери, еще больше сжавшись под взглядом хозяина, заковылял к разбитой посуде.
   - Эти разбойники немного нарушили мои планы! - пробормотал Адамант, вновь отворачиваясь к окну, - Впрочем, об этом никто не узнает!
   Он холодно взглянул на Инвари.
   - Что же, дэльф, ты уже сделал твой выбор?
   Инвари задумчиво разглядывал город. Герцог должен решить, что юноша потрясен столь мощным проявлением силы.
   - Это идеальное войско, дэльф, идеальные воины, все до единого...
   - Если в этих легионах все до единого идеальны, значит... они не люди! - заметил Инвари.
   Герцог, прищурившись, уставился на него.
   - Одно удовольствие разговаривать с тобой, странник! Меня еще ни разу не разочаровали твои выводы, а ведь ты так молод! Страшно подумать, что будет дальше...
   Развеселившись, он хлопнул Инвари по плечу.
   - Вот только добиться от тебя прямого ответа так же трудно, как их опровергнуть... Ты ускользаешь - это признак ума...
   - Или глупости, - улыбнулся Инвари, и опустился на одно колено, - Ваше Высочество может рассчитывать на меня!
   - Прекрасно! Ты доверяешься мне душой и телом, Один Эвиньонский?
   - Несомненно.
   - Отныне, ты подчинишься любым моим приказам, даже если они покажутся тебе... странными?
   - Даже если они будут противоречить Кодексу чести...
   Адамант задумчиво смотрел на склоненную перед ним светловолосую голову. Странное чувство охватило его. Когда-то, в день его шестнадцатилетия, вот так же он приносил присягу верности старшему брату. Он видел себя вновь, на холодном полу, под насмешливыми взглядами придворных... Он тоже был строптивым мальчишкой... Все возвращается на круги своя!...
   - Встань, Один. Я принял твою присягу, - медленно сказал он, и когда тот поднялся, заглянул ему в глаза.
   - Официальный обряд инициации мы проведем вечером. Сейчас на это нет времени.
   Взгляд его упал на Шери, подбирающего осколки.
   - Ах ты, идиот! - заорал он, - Неси парадное платье...
   Шери уронил с таким трудом подобранные осколки и бросился вон.
   - Спускайся вниз, дэльф. Тебя проводят к Ратуше. Я буду позже.
   И он захромал к двери, скрытой пологом. Когда он откинул его, Инвари показалось, что яростные желтые глаза глянули на него оттуда, и высокая тень последовала за герцогом. Прямо в ад.
  
   ***
   Он устроился в самом углу большого балкона Ратуши, полускрытый гирляндами ярких осенних цветов, которыми к празднику щедро украсили город. Отсюда была видна вся площадь и значительная часть самого балкона, подходы к которому намертво перегородила гвардия Величайшего. Не иначе по его приказу Рекес собственноручно привел и усадил Инвари на его место, шепнув: 'Величайший хочет, чтобы ты наблюдал. Больше ничего пока не требуется!'.
   Герцог еще не появился.
   Площадь заполнялась народом, и никто не оказал сопротивления прежде невиданным солдатам, которые заходили в дома, и - малословно и вежливо - приглашали выйти к Ратуше. Люди надевали лучшие свои одежды, и испуганными стайками стекались в центр города.
   В первых рядах, хорошо видимых с балкона, в черном прямоугольнике солдат поеживались от тревоги: справа - разноцветная толпа священнослужителей, слева - наиболее уважаемые горожане, в центре - Городской совет из десяти человек, так называемые Отцы города. Последние были бледнее всех - то ли было чего опасаться, то ли обостренный долгими годами управления политический нюх вещал о тревожном. Впрочем, они были правы.
   Инвари разглядывал запрокинутые лица. Большинство молча, заворожено смотрели на пустующий балкон, и только некоторые возбужденно переговаривались. Однако и эти разговоры постепенно стихали, и над площадью повисала тишина. Люди все больше жались друг к другу, словно мерзли, старались оказаться подальше от неподвижных черных цепочек, расчертивших площадь четкими, отделенными друг от друга квадратами. Какой-то любопытный мальчишка подобрался к здоровенному воину с алым плюмажем на шлеме и постучал по доспехам. Тот слегка наклонил голову - качнулись алые перья - и заглянул ребенку в глаза. Мальчик обмер, и, лишь когда рыцарь равнодушно отвернулся, закричал и забился, упав на каменную мостовую. Из общей жуткой тишины и бездвижия, к нему бросилась женщина и утащила в самую гущу толпы, укачивая, словно младенца. Вызванный этим происшествием гул голосов стих, словно унесенный порывом осеннего ветра, и над площадью снова воцарилась тишина.
   И в этой тишине все услышали неровный перестук - это стучали высокие подкованные каблуки на сапожках Хромого.
   Адамант появился на балконе. Ничто более не напоминало полусумасшедшего неряху, виденного Инвари утром в зале. Адамант был совершенно трезв, спокоен и элегантен. Ванвельта рядом с ним не было. Позади следовал Рекес с мечом наголо, несколько гвардейцев и немногочисленная свита - всех, кроме гвардейцев и Рекеса, Инвари видел впервые.
   Адамант положил ладони на балюстраду балкона, и набрал в грудь воздуха.
   - Нар-р-р-род мой! - вскричал он, и толпа шарахнулась в стороны - никто не ожидал от тщедушного герцога такого рыка.
   Но черные цепочки солдат оставались недвижимы, и люди были вынуждены вновь сбиться в центре образованных ими квадратов.
   - Сегодня мы впервые отпразднуем Чудесное спасение Ильри! Многие из вас задаются вопросом - от чего спасать нашу, с виду благополучную родину? - продолжал Адамант, - Я отвечу! Страшные дела творятся в королевстве! Без сильной власти некогда великая страна превращается в лакомый кусок для наших соседей. Многочисленные бедствия, павшие на наши головы за последние десять лет, многих навели на мысль, что Боги гневаются на нас. Я ощущал то же наравне с вами!
   Герцог сделал паузу, оглядывая толпу. Там испуганно переглядывались - люди, и правда, думали так. Вот только тайные кривотолки называли виновного.
   - И я знаю - кто виноват! - будто подслушав их мысли, вскричал Адамант, - И я назову вам этого человека, от которого Боги отвернулись за его слабость, и за неуверенность которого карают теперь нашу благословенную прежде землю! Хотите ли вы слышать его имя???
   Несколько секунд царило пораженное молчание.
   - Да! - вскричал кто-то, - Назови его, Правитель!
   - Да! Да! - поддержали из толпы.
   'Да!' неслось отовсюду. Кричали, сбрасывая напряжение, кричали, по давней человеческой привычке ища виноватого...
   Инвари увидел, как легкая усмешка скользнула по губам герцога.
   - Все ли хотят этого? - вкрадчиво осведомился он.
   - Да! Да! Да! - бесновалась внизу толпа.
   Адамант поднял руку. Инвари с удивлением отметил, что, несмотря на изломанную фигуру, герцог более не кажется тщедушным.
   Толпа смолкла, повинуясь взмаху его руки.
   - Сейчас я покажу вам истинного виновника ваших бед..., - пробормотал Адамант.
   И внезапно сорвал с себя черный бархатный камзол, с орденом регента на груди, оставшись в белой рубашке, и взмахнул им над потрясенной толпой. Теперь его фигура ярко выделялась среди одетых во все черное спутников.
   - Вот он! - взревел герцог, швыряя орден к ногам изумленных Отцов города. - Я - этот человек! Я - виновен во всех ваших бедах! Немощный слабый червь, принц Адамант, герцог Ильританский и регент Ильрийского королевства!... Это я в течение долгих десяти лет не мог найти в себе силы принять, наконец, решение, которое могло бы спасти мою несчастную страну и мой народ от гнева Богов!!!
   Толпа задвигалась и зашумела, но Адамант не давал ей опомниться.
   - Боги доверили управление землей королевской семье. МОЕЙ семье. И страна наша была благополучна, пока мой старший брат занимал трон. В результате несчастья, случившегося десять лет назад, и памятного всем, мы потеряли..., - голос Адаманта не на шутку дрогнул, - и короля и законного наследника. Я не могу себе простить этого! Я любил их! - голос снова дрогнул, и Инвари решил, что герцог переигрывает, - И вот тогда Боги отвернулись от страны без короля...
   Законы о регентстве создавались тогда, когда все были уверены, что линия престолонаследников никогда не пресечется. Боги рассудили по своему - они посылали мне испытание за испытанием, а я не понял их. Но я исправлю это! Я принял решение, и вы увидите, сколь благословенным окажется оно для Ильри! Это будет чудесным спасением для всех нас. Королевская власть - власть божественная, и я приму ее, ибо только тогда Боги перестанут посылать бедствия на наши головы. Ибо таково было их испытание - преодолеть все, и стать сильным монархом, достойным своего брата! Я - прямой наследник семьи своей. В моих жилах течет королевская кровь и, ради спасения своей страны, я нарушу законы, данные предками. Их духи, знаю, будут разгневаны, но гнев их падет на меня одного - отступника, а не на вас, мои соотечественники!
   Адамант замолчал, тяжело дыша. Инвари видел, что тонкое полотно рубашки прилипло к его спине, и было насквозь мокрым.
   Толпа, мгновение стоявшая бездвижно, дружно хлынула вперед. Кричали что-то белые как смерть Отцы города, священнослужители пали на колени, воздевая руки к безмолвным небесам. Где-то плакали, кто-то истерически хохотал, слова то ли одобрений, то ли проклятий слились в один неумолчный вопль. Толпа заметалась по площади цветастым безумным табором. Только черные рыцари недвижно стояли на своих местах и казались чудовищными скульптурами безумного мастера.
   - Ты не можешь сделать этого, Адамант! - потеряв почтение и забыв страх, кричал Глава Городского совета, - Ты не можешь попрать законы, которые не ты устанавливал!
   - Никем не доказана смерть наследника! - доносилось из толпы, - Или ты знаешь, кто его убил???
   - Так, может, это он и был???
   - Он не может стать королем, пока не пройдет двадцатилетний срок...
   - Благословение Богов на его стороне - стране нужен сильный хозяин! Ведь по дорогам стало опасно ездить... - крикнул какой-то толстый торговец из толпы слева.
   Адамант выхватил его взглядом и более не отпускал, пока тот, заметив это, не стал белее полотна.
   - Ты - Ида? Торговец кожами? - грозно спросил герцог.
   В задних рядах замолчали. Вытягивая головы, прислушивались к разговору.
   Толстяк мелко затряс головой.
   Герцог обвел сощуренными глазами толпу.
   - Я не виновен в смерти Рэя! - внезапно закричал Адамант, и голос его перекрыл шум толпы, - Пусть Боги сожгут меня, если я говорю неправду! Небо! - Адамант запрокинул голову и потряс кулаками, - Истины я требую у тебя! Убей меня, если я виновен! Убей сейчас, чтобы люди увидели правду!
   Толпа испуганно зашелестела и смолкла. Люди с опаской поглядывали то вверх, то на герцога.
   Адамант выдержал паузу.
   - Ну? Боги не хотят карать меня, следовательно, я невиновен! - профессорским тоном заметил он, - И посему больше не будем к этому возвращаться!
   Он снова посмотрел на торговца.
   - Все ли слышали, что сказал почтенный Ида? Нет? Повтори...
   - Я сказал..., - заикаясь, пробормотал несчастный.
   - Громче! - приказал герцог.
   - Громче! - эхом донеслось из толпы.
   - Я сказал, что по дорогам стало опасно ездить... - повысил голос торговец.
   И был услышан.
   - Это - правда! - донеслось оттуда, где была собрана купеческая гильдия и старшины цехов, - Мы терпим убытки...
   - Границы с Хивой закрыты, там собираются войска...
   - Не для нас ли???
   Адамант терпеливо ждал, пока выкрики умолкнут.
   - Я забочусь о благополучии страны! - заявил он, - И вести с границ для меня не новость. Я уже говорил - страна без сильной власти, королевской, прежде всего - лакомый кусок для стервятников! Именно поэтому я призвал тех замечательных воинов, что вы видите здесь. Хива зря надеется на нашу слабость! И рад сообщить вам, что сегодня ночью разбойники, засевшие в Чаще, были разбиты объединенными силами рыцарей и моей гвардии. Дороги свободны. Но для вашего спокойствия с каждым торговым обозом будет отправляться отряд. Никто больше не побеспокоит вас!
   Инвари наблюдал за толпой. Купцы слегка повеселели - похоже, старая как мир идея 'нового порядка' пришлась им по душе. Да и какое дело им было до законов, принятых сотни лет назад, если убытки, и немалые, они терпели сейчас!
   Толпа священнослужителей пребывала в растерянности. Дэльфов среди них не было. Так и не объяснив причину, они покинули Ильритану еще несколько лет назад. Служители Иибус - Светлой богини - в белоснежных мантиях, молча переглядывались, как показалось Инвари, с ужасом. Остальные оживленно обсуждали услышанное между собой. Вызов небу, брошенный Адамантом, не на шутку испугал их. Им ли не знать, как опасна такая простота в обращениях с Богами - но те не покарали безумца! Неисповедимы пути Богов! Если суждено Адаманту стать королем, он им станет.
   Простецы были поражены, растерянны, испуганы... Вся палитра чувств отражалась на их лицах - это ведь именно у них темными ночами, когда тайно и навсегда исчезали люди с городских улиц, не было ни особенной защиты, ни могущественных покровителей... Они были безоружны перед армадой прекрасно вооруженных и защищенных рыцарей, один вид которых, казалось, внушал ужас... Да. Ужас - именно это чувство проступало у них на лицах явственнее всего.
  
   ***
   Отцы города спешно совещались между собой. Наконец вперед вышел Крол - Глава Городского совета, или, как его еще называли, Магистр. Это был высокий и дородный мужчина в дорогом малиновом полукафтанье.
   Он почтительно склонился перед герцогом - похоже, сумел перебороть себя после своего минутного порыва.
   - Да простит меня Ваше Высочество! - заговорил он.
   Толпа напряженно прислушивалась.
   - Вполне возможно, что предложение Вашего Высочества и есть выход из создавшейся ситуации... Если признать, что ситуация эта столь безнадежна...
   Адамант скрипнул зубами.
   - Но идти против законов, данных нам предками, мы не можем. Вам стоит подождать еще столько же..., - при этих словах на скулах Адаманта заходили желваки, - ... и если принц Рэй не вернется, мы с радостью провозгласим Вас помазанником Божиим. Думаю, что и другие славные города Ильри согласятся с нами. Что же касается положения на границе - объявите мобилизацию! Мы поможем средствами и силами - разве мы когда-нибудь стояли в стороне, если Родине угрожала опасность?
   Адамант прищурился. Инвари показалось, что сейчас он отдаст приказ убивать, и площадные камни зальются кровью, но герцог был сильным противником. Он склонил согласно голову перед Отцами города, а они и не заметили, как в глубине его черных глаз вспыхнул мрачный огонь.
   - Я вполне согласен с Советом, - мягко произнес он. - Все знают, что коронование регента возможно при условии не объявления законного наследника престола в течение двадцати лет. Но мы имеем прецедент. Ты, Раури, главный городской судья, знаешь, о чем я говорю...
   Названный Раури, высокий, худой, затянутый в серую судейскую мантию, словно в мундир, вышел вперед.
   - Да, Ваше Высочество. Это произошло в год 327 круга Третьего. Достославный предок ваш по отцовской линии - Ранно II, умер от красной чумы. И наследник, единственный сын его, сгинул, скрываясь от эпидемии. Последствия чумы были ужасающие! В такой ситуации страна не могла оставаться без правителя. И хотя прошел всего год с момента исчезновения принца, королем, с согласия других членов королевской семьи и народа, был избран двоюродный брат Ранно - герцог Аахен. Он стал королем Аахеном I и мудро правил страной в течение последующих тридцати лет. К слову сказать, принц так и не объявился... Но по стране гуляла чума, и нужен был сильный правитель, чтобы справиться с ней.
   - Значит ли это, почтенный Раури, что если лицо королевской крови даст свое согласие - препятствий не будет? - вкрадчиво спросил Адамант.
   - Если народ будет согласен, то - да! - вмешался Крол. - Но только с одобрения народа!
   - Народ мой! - прокричал Адамант в толпу, - Согласен ли ты короновать меня? Хочешь ли вернуть благословение небес нашей несчастной стране?
   Инвари привстал со своего места, чтобы лучше видеть - это был самый опасный момент. Люди колебались. Но желающих сказать 'нет' явно было больше.
   В этот момент за плечами Адаманта показался Ванвельт - в полном боевом облачении, в чудовищном рогатом шлеме, с опущенным забралом, скрывшим лицо. И, увидев, как он приближается сзади к Адаманту, огромный как гора, и нависает над ним, сотни рыцарей дружно лязгнули черными доспехами, обнажая отточенные лезвия мечей. Этот лязг заставил людей вскрикнуть от ужаса, шарахнуться от зловеще взблеснувшей стали. Заплакали дети, заголосили женщины... Однако рыцари застыли, взяв на караул, словно кто-то произнес волшебное слово 'замри'.
   - Ну что же, народ? - мягко вопросил Адамант.
   Инвари похолодел. Так мурлыкнул бы тигр, играющий с жертвой, за мгновение до того, как сомкнуть челюсти на ее горле.
   - Согласен ли ты видеть меня на троне?
   Люди косились друг на друга. Но видели только лезвия мечей, блестевших в опасной близости от них...
   - Да...- неуверенно сказал кто-то, стоящий вплотную к солдатам.
   - Да! Да! - дружно поддержали его торговцы.
   - Да! - донесся слабый голос из толпы священнослужителей.
   И вот уже согласие неслось со всех сторон, из всех уголков площади. Поглядывая на застывших воинов, люди кричали во всю глотку, желая лишь, чтобы все поскорее закончилось.
   - Слышите? - Адамант наклонился через перила к Городскому совету. - Это согласие народа, не так ли?
   - Это так, - Крол не решился оспаривать, - но всем известно, что ты - последний потомок королевской ветви...
   - Если лицо ильрийской королевской крови объявит меня королем, будете ли и вы на моей стороне? - снова промурлыкал Адамант, не давая Кролу закончить.
   - Да, Ваше Высочество! - произнес молчавший доселе Раури, - Ибо тогда все будет по закону!
   Крол возмущенно обернулся к нему, но остальные члены Совета уже согласно кивали головами - обнаженная сталь мечей слепила и их.
   - Подойди! - не оборачиваясь, приказал Адамант.
   Ванвельт сделал шаг из-за его спины и встал рядом - огромный, темный, непонятный.
   Сотни глаз с любопытством его разглядывали.
   - Сними шлем.
   Ванвельт медленно поднял руки, повозился с застежкой - толпа затаила дыхание - и стащил шлем. Инвари был уверен, что каждое его движение продумано до мелочей, так же, как и весь спектакль.
   Тем временем члены Совета подались вперед, стремясь разглядеть незнакомца. На их запрокинутых лицах появилось неподдельное изумление вперемешку с благоговейным ужасом.
   Священнослужители дружно отшатнулись от балкона, послышались слова молитв, в толпе руки вскинулись в оберегающих жестах.
   - Ванвельт - Черный Волк! - пробормотал бледный как смерть Магистр, и голос его утратил прежнюю твердость, - Но ведь Арлон казнил тебя?
   - Как видишь, нет! - насмешливо ответил Ванвельт, - В своей бесконечной милости он сохранил мне жизнь. Лишь заточил в моем поместье на Черных пустошах, запретив появляться в столице. Уважая его решение, - все так же насмешливо продолжал он, - я не появлялся здесь и долгие годы после того, как смерть настигла его.
   Слегка оттеснив Адаманта, который сразу же показался рядом с ним хрупким и беззащитным, Ванвельт наклонился над толпой.
   - Узнают ли меня члены Совета? - спросил он, и его мощный голос гулко разнесся над толпой.
   Отцы города бессильно склонили головы в знак согласия.
   - Узнают ли меня служители Божии?
   И священники умолкли и поклонились, и на лицах их ужас застыл белой маской.
   - Узнают ли меня остальные?
   - Это Черный Волк ..., - закричали из толпы.
   - Ванвельт ...
   - Старший брат регента...
   Так вот почему Адамант стал регентом вперед старшего брата! Но за какие такие прегрешения Арлон так сурово наказал Ванвельта? Зря Инвари терпеть не мог историю династий!...
   Ванвельт выпрямился во весь свой гигантский рост и прокричал:
   - Я - принц Ванвельт - Черный Волк, повелитель западных земель, старший брат присутствующего здесь герцога Адаманта Ильританского, регента королевского дома Ильри, со своего согласия, с согласия Совета столицы, а значит и всех городов Ильрийских, и с согласия народа нашего, короную моего младшего брата священной короной Ильри, и объявляю его своим сюзереном! Да будет благословенно Ильрийское королевство и его повелитель - Адамант I Ильрийский!!!
   Он опустился перед Адамантом на колено. Рекес тут же подал красную подушку с бриллиантовым венцом Ильрийских королей. Ошеломленные, подавленные громогласным рыком, люди и опомниться не успели, как Ванвельт взял сверкающий обруч в руки и, не колеблясь, воздвиг его на низко склоненную голову младшего брата.
   На лице только что появившегося короля Адаманта Первого Ильрийского ясно читалось торжество.
   - Встань, брат мой! - ласково обратился он к Ванвельту, и, повернувшись, посмотрел на безмолвное людское море.
   - Что ж, - сказал он медленно, - с делами покончено! Теперь будем праздновать наше Чудесное спасение и мою Коронацию. Вас, - он кивнул на первые ряды, - жду в замке. А ты, мой народ, иди на базарные площади - там расставлены столы с угощением, и пива, и вина вдоволь. И каждый пьющий за мое здоровье получит памятную золотую монету в честь сегодняшней коронации. А завтра..., - он сделал эффектную паузу, и глаза его загорелись как уголья, - завтра мы займемся наведением порядка!
  
   ***
   Второй раз за время своего пребывания во дворце Инвари видел тронную залу ярко освещенной. Черные полы блестели как зеркало, никогда не знавшее пыли. Портьеры были отдернуты, в высоких окнах отражались отблески свечей, которые разбрасывала громадная, сейчас поднятая к самому потолку, люстра, красуясь в сотнях хрустальных и рубиновых подвесок.
   Широко разведенные полукружьями низкие столы были накрыты с непривычной взгляду щедростью и богатством. На них выстроилась дорогая когорта канделябров и подсвечников с горящими свечами, которые ярко освещали бледные лица гостей. Королевский трон и каменный полированный круг, служивший для Адаманта и обеденным столом, и местом совещаний, находились в центре.
   Гости нервно оглядывались. Не роскошь, выставленная напоказ впервые со дня смерти Арлона, заставляла их тревожиться, но второй - черный - полукруг рыцарей, который застыл за спиной гостей. Солдаты стояли неподвижно, положа руки на эфесы мечей.
   По правую руку Адаманта, на месте Рэа, сидел Ванвельт. По левую - был посажен Инвари. За их спинами, там, где раньше у стены покоился королевский венец, штандарт Адаманта сменил флаг Арлона. Столы там не поставили. Лишь застыли изваяниями рыцари, и солдаты личной, теперь уже королевской, гвардии.
   Праздничный пир был в самом разгаре, хотя гости не чувствовали себя раскованно. За столами сидели тихо, не разговаривая и не шутя, лишь вставали один за другим приглашенные и возносили хвалу и почет новому королю, выпивая заздравный кубок. Не у всех это получалось гладко и уверенно. И не удивительно - при одном взгляде на неестественно бледное лицо Адаманта - яростную маску, а не лицо! - слова застревали в горле.
   Еще больше пугал Ванвельт - огромный, недоверчивый. Неподвижный, как и его солдаты. Гости старались на него не смотреть. Священнослужители, как заметил Инвари, вообще ни разу не взглянули ни на него, ни на нового короля, и молились, не прикасаясь к еде. Но он уже знал, что молитвы их не будут услышаны.
   Он также обратил внимание на то, как Ванвельт следит за каждым выступающим гостем. И ему не хотелось бы оказаться на месте вызвавшего недовольство.
   Следили за Черным Волком и Отцы города. Они все еще казались испуганными и растерянными, но старательно демонстрировали лояльность. А потому много пили, надеясь залить старым вином страх и ощущение непоправимости происходящего.
   Меньше других пил Магистр Крол. Его мрачное лицо все сильнее выражало недовольство. Судья Раури с тревогой поглядывал на него, и, наконец, решившись, склонился и горячо зашептал ему что-то на ухо.
   Глаза Адаманта блеснули.
   - Что-то Магистр наш не весел! - плотоядно улыбаясь, заметил он. - Что же, слуга, ты не рад началу нового благословенного правления? Возврату династии?
   Крол побледнел - никто и никогда не называл его слугой, даже Арлон.
   - Ты все молчишь, а я все жду пока ты произнесешь мне заздравную, - продолжал Адамант, - твои коллеги уже высказались.
   Инвари увидел, как Раури положил руку на плечо Крола, успокаивая, но тот нервно сбросил ее и вскочил. Несколько мгновений он молча разглядывал Адаманта, словно видел его впервые.
   Ванвельт нахмурился.
   - Здесь происходит что-то, чего я не понимаю! - задумчиво пробормотал Крол и повысил голос, - Ты не дождешься от меня хвалебных речей, Адамант! Теоретически тебя короновали по закону, но справедливый и дотошный суд вряд ли это признает. Вот и я не могу признать тебя королем, даже если это стадо испуганных баранов, - он обвел рукой вокруг, - со всем согласно! А тебя я прошу об одном - освободить меня от обязанностей Магистра. Я только что выказал свою нелояльность, и потому не могу более занимать это место!
   - Что ж, - Адамант пожал плечами, - твоя честность достойна восхищения, Крол! Я выполню твое желание, но буду действовать в согласии с законом, в попрании которого ты, кажется, пытаешься обвинить меня. Согласен ли Совет Ильританы с прошением об отставке?
   Крол снял с шеи толстый золотой ключ на цепи - магистерский знак - и бросил его к ногам Адаманта.
   - Они вынуждены будут согласиться! Я все равно поступлю по-своему. Ну?...
   Магистр обвел тяжелым взглядом членов Совета. Тем оставалось только согласно склонить головы.
   - Так вы согласны? - переспросил Адамант, прищуриваясь, - Я хочу, чтобы все услышали это!
   - Да, - нестройным хором отвечали Отцы города. - Мы согласны.
   Адамант широко улыбнулся и повернулся к Ванвельту.
   - Помоги ему уйти в отставку, брат!
   Ванвельт медленно встал. И в тяжело упавшей тишине подошел к Магистру. Казалось, он может пройти по нему и раздавить, не заметив, но стол, разделяющий их, остановил его. Крол, не дрогнув, встретил его взгляд. Мгновение Черный Волк вглядывался в его лицо.
   - Ты прав, - затем произнес он, - ты не годишься на эту должность! Нет в тебе смирения, слуга...
   И с этими словами Ванвельт выхватил из ножен рыцаря, стоявшего позади Крола, меч, и отсек Магистру голову. От искусного удара та откатилась, куда ей и было положено - к ногам Адаманта. На лице Магистра навсегда застыло недоумение.
   Адамант равнодушно пнул голову ногой.
   - Я принимаю твою отставку, Магистр Крол! - насмешливо заметил он, наблюдая, как слуги утаскивают в черный проход обезглавленное тело.
   Затем он обежал глазами притихших гостей.
   - Ты!
   Он указал на Иду, сидевшего за одним из крайних столов с торговцами средней руки.
   Тот и опомниться не успел, как рыцари стащили его со скамьи и подвели к трону. Едва его отпустили, как ноги несчастного толстяка подогнулись, и он рухнул на колени. В глазах его стояли слезы, толстые губы тряслись - он прощался с жизнью.
   Адамант кивнул Ванвельту. Тот поднял золотой ключ, испачканный брызгами крови, небрежно отер перчаткой, и повесил на шею Иде. Толстяк, вцепившись скрюченными пальцами в цепь от ключа, казалось, впал в каталепсию.
   - Наш бывший Магистр был прав, - сказал Адамант. - Главой городского Совета должен быть гражданин законопослушный и властебоязненный, а не бунтовщик, которому вы вполне справедливо вынесли смертный приговор.
   - Мы? - возмущенно вскричали члены Совета.
   - Мы? - городской судья, казалось, был ничуть не удивлен, - Мы лишь согласились с его отставкой!
   - А это и был ваш смертный приговор! - заявил Адамант, - Моим первым королевским указом, подписанным сразу после коронации, провозглашается: 'Каждый неповинующийся королевской власти будет лишен постов, имущества, а тако же и жизни...'. Чтобы добиться благополучия, нам нужно единство, а не споры, так, Магистр?
   Ида все еще стоял на коленях, и слезы текли по его дряблым щекам. Он живо закивал и громко всхлипнул.
   Ванвельт одной рукой поднял Иду с пола, и передал двум гвардейцам, которые провели его на место Крола, наспех оттертое от крови.
   - Никто больше не хочет сложить свои обязанности? - поинтересовался Адамант.
   Молчание затянулось. Гости уткнулись в тарелки. Вдруг раздался шелест одежд - это поднимались со своих мест священники в белых мантиях. Остальные застыли недвижимо.
   - Мы просим разрешения удалиться, - заговорил за всех величественный старец в белом одеянии.
   Его кожа потемнела от времени, тонкие седые волосы светлым ореолом обрамляли лицо. Он глядел на Адаманта без страха, но с печалью.
   - Зачем?
   - Мы должны просить Богиню принять достойно душу только что убитого здесь человека.
   - Молитесь здесь! - приказал Адамант, - Пир еще не окончен. Я никого не отпускаю.
   Тонкие пальцы старика оплели серебряный медальон затейливой формы, затерявшийся на груди, словно сил он надеялся получить от него.
   - Мы, и правда, можем молиться Богине где угодно!... Но в твоем присутствии, Величайший, наши молитвы не доходят до нее!
   Адамант побледнел. Инвари увидел, как вцепились его пальцы в камень подлокотников.
   - Ах, Нотэри, - с укоризной сказал он, - разве заслуживает милосердия Богини отступник и предатель?
   - Он не отступник и не предатель, - спокойно ответил старец. - Он - честный человек, который не согласился с тобой...
   - Как и вы?
   Нотэри оглядел своих молчащих спутников. На их лицах читалась суровая решимость.
   - Как и мы.
   Адамант внезапно привстал и почтительно склонился перед старцем.
   - Благодарю тебя, Нотэри. Лучше сразу знать, где друзья, а где враги... Ванвельт, - резко бросил он, - проводи их...вниз!
   Инвари вздрогнул. Вниз - означало в Подземелье. Белые братья, похоже, этого не знали. Неторопливо, словно собираясь на прогулку, Нотэри вывел своих людей из зала, вслед за Ванвельтом. Оставшиеся подавленно молчали.
   Инвари почудился безмолвный хохот, разнесшийся в воздухе, словно заразный сквозняк. Он с удивлением заметил, что на протяжении всего дня держал левую руку накрепко сжатой в кулак. Теперь он едва мог пошевелить занемевшими пальцами. Зато Звезда Поднебесья, до боли впиваясь в кожу, не позволяла забыть, зачем он здесь. Иначе он, не задумываясь, бросился бы на помощь несчастным.
   Адамант внимательно смотрел на него.
   - Ты выглядишь усталым, - тихо проговорил он. - Наше представление только началось, но ты уже достаточно видел! Теперь можешь идти. Тебя проводят в покои. Выспись, как следует. Незадолго до полуночи за тобой придут.
   Инвари встал и низко поклонился Адаманту. Четверо гвардейцев вывели его из зала. Он шел мимо гостей и чувствовал их косые взгляды. Люди гадали - а какая участь ждет за дверью этого красавца?
   Да хоть самая страшная, лишь бы их самих не тронули!...
  
   ***
   Тьма окружала его со всех сторон.
   Он различал серые стены каменного мешка, в котором очутился, белеющее полотно бинта на левом запястье, чувствовал, как холодит ложе, как испарина слабости проступает на висках. Бесшумные, одетые в рясы до полу слуги Адаманта бережно и умело рассекли кожу на запястье и дали его крови свободно течь в лабораторную мензурку. Они забрали ее много - больше, чем он предполагал. И хотя потеря крови не ослабила его зрение, тьма - он ощущал это так же явственно, как и вкус теплого вина, которое заботливо оставили ему, чтобы поддержать силы, - приблизилась.
   Он вновь вспоминал серебряные створки с львиной головой, в которые, наконец, по собственной воле ввел его Адамант, и снова чувствовал потрясение, когда увидел мощные ступени, уходящие вниз. Высеченные из монолита скалы, огромные, гладкие, они не могли быть творениями рук человеческих. По мере продвижения окружающая темнота и громада нависающей поверхности давили все сильнее. Но он продолжал спускаться в шаге позади Адаманта, спокойно, сосредоточенно приноравливаясь к нечеловеческим размерам ступеней. Они не были истерты. Значит, по ним ходили нечасто. Он следил и за тем, как спускался Адамант, поддерживаемый Шери - спотыкаясь и ругаясь сквозь стиснутые зубы. Факел в его руке ходил ходуном. Оба они, скрюченные и неловкие, вызывали жалость, и ясно становилось, что путь этот для них непривычен.
   Ванвельт, встретивший их у двери в покои Адаманта, уже ушел далеко вперед. Легко перепрыгивая со ступени на ступень, он казался потомком гигантов, вырубивших в скале этот путь. И факел его горел на удивление ровно и ясно.
   Последняя ступень вывела их в высокий тоннель, вдали ярко освещенный. Но здесь было темно. По обеим сторонам угадывались высокие сооружения, в которых что-то шелестело, чавкало и скреблось. Бесформенные безмолвные фигуры обступили Инвари и почтительно, но крепко, взяли под руки.
   Адамант поднес факел к его лицу. Инвари только сощурился.
   - Иди с моими слугами, дэльф, ничего не бойся!
   'Немного тревоги на лице было бы в самый раз!' - подумал Инвари, и изобразил эту самую тревогу, после чего низко склонил голову перед Адамантом. Мол, все равно боюсь, но тебе подчиняюсь.
   Прекратив вспоминать и пытаясь справиться с приступом слабости, Инвари сел на ложе и допил вино. Страшно ему не было. Пожалуй.
   Он удобно устроился, закрыл глаза, и сосредоточился на окружающем пространстве.
   Как соты в гигантском улье, скала чернела пустотами. Даже и глубоко под собой, много ниже уровня земли, он ощущал мрачные каверны, жившие своей непостижимой жизнью. Сейчас он не рискнул задерживать на них внутреннее зрение, а вернулся на свой уровень. То тут то там вспыхивали искры живого тепла, но люди, выхватываемые из темноты его сознанием, светились на удивление тускло, словно свет их был до поры притушен. Он проследовал кривым коридором обратно, очутился в длинном тоннеле, который начинался сразу за ступенями, пронесся, не приближаясь ни к стенам, ни к потолку, вперед, и вдруг остановился. Сооружения по бокам обрели четкие границы - он разглядел переплетения толстых прутьев. Внутри них шевелилось и хрустело нечто, столь мерзкое и чудовищное, что у него перехватило дыхание. Как завороженный он приблизился к одной из огромных клеток, и разглядел тусклое багровое свечение, челюсти и щупальца, глаза и отростки, жадно потянувшиеся к нему. Легкий аромат истинного тепла отвлек его и увел в сторону - где-то здесь был живой человек! И вовремя, потому что багровый сгусток вдруг зашевелился и сверкнул столь ярко, что любой упал бы ослепленным и обездвиженным. Даже и сейчас его резануло по глазам, и он вынужден был вернуться в себя, чтобы передохнуть.
   Вокруг по-прежнему было тихо и спокойно. Инвари потер глаза, перед которыми еще плыли яркие пятна, и снова сосредоточился, пытаясь вновь оказаться в тоннеле. Но на этот раз в стороне от вспыхивающего монстра.
   Яркий свет жизненной искры тянулся из самого конца тоннеля. Оттуда, где виднелся ярко освещенный излом в стене. Он отбрасывал на пол отблеск света, словно чудовищную руну.
   Инвари напряг внутреннее зрение, пытаясь разглядеть человека, но... ничего не вышло! Темнота подобралась, готовясь к прыжку, воздух пружинил. Юноше не удавалось пробить неведомую ему защиту. Чем больше он концентрировался, тем явственнее ему давали понять, что постороннее присутствие здесь запрещено. Снова накатила слабость, испарина покрыла лицо, предательски задрожали руки.
   Он откинулся назад, задышал глубоко, прекратил попытки. Посидел с закрытыми глазами, пока не успокоилось дыхание. И, внезапно и резко, без предварительной подготовки, рванулся сознанием туда. Мгновенно, не давая опомниться оберегающей силе. И увидел...
   Мерцали каменные колонны по углам клеток, высеченные из сталактитов. Добротные и будто бы новые стальные решетки влажно поблескивали в их призрачном свете. На соломенных подстилках внутри клеток лежали скорченные человеческие фигурки. Но он пронесся мимо, не задерживаясь. Они были живы лишь физиологически, а живое тепло и свет манили его почти к самому излому. К тому же он уже чувствовал, как давит на виски магическая защита.
   Мимо, мимо...
   Создания в других клетках были сильны, быстры и алкали крови. Тепло разгоралось в них чудовищными багровыми искрами, но сильнее их манил его тонкий аромат истинной жизни...
   Вот уже нечто окружило его и потащило обратно, набирая скорость. Из последних сил он рванулся вперед, выхватывая внутренним зрением последнюю справа клеть с долгожданной искрой тепла. И, уже почти теряя сознание, приблизился, чтобы увидеть, как в ответ на его немой зов раскрываются изумленные голубые глаза, и рассыпается по плечам спутанное облако волос.
   - Волшебник, это ты? - услышал он удивленный шепот, - Мне страшно...
   - Ангели!...
   Огромный молот ударил его по глазам, отшвыривая прочь. Сознание покинуло его. В каменном мешке комнаты его тело подскочило на ложе и сползло на пол.
  
   ***
   Резкая вонь мгновенно привела его в чувство. Рядом с ним стоял на коленях один из слуг герцога, держа пузырек с мерзко пахнущей жидкостью у его носа.
   Инвари с трудом приподнялся. Комната была ярко освещена.
   - А я-то думал, что молодые люди из Поднебесья отличаются завидным здоровьем! - услышал он знакомый насмешливый голос.
   Адамант стоял у двери, разглядывая собственные ухоженные руки.
   - Все готово. Пора начинать, мой впечатлительный друг.
   Пропустив мимо ушей замечание герцога о Поднебесье, Инвари поднялся, все еще ощущая предательскую дрожь в ногах.
   Адамант сделал шаг вперед и дружески взял его под руку.
   - Похоже, ты совсем растерялся, Ученик, - все так же насмешливо продолжал он, - даже ничему не удивляешься?
   - Я знал, что рано или поздно ты догадаешься, Величайший, - пробормотал Инвари.
   - Мы хорошо разыграли роли, - хихикнул Адамант, - не так ли? Ученик из Поднебесной академии, о которой ходят лишь невнятные слухи! Ты будешь первым оттуда, юноша, кого я приведу сюда!
   Инвари старательно смотрел под ноги. Ему не приходилось притворяться - его действительно шатало от слабости. В эту минуту лишь ненависть придавала силы. Ненависть к герцогу, которая удивляла его самого. Ведь ему, подмастерью, не дано было судить, лишь, обнаружив явное зло, уничтожить, забыв об эмоциях, пусть даже и справедливых. Держать себя в руках! Не выдать в последние минуты перед заключительным поединком! И потому глубоко в сознании он повторял заклинанием, напоминая себе о себе же: 'Ты ошибаешься, Черный герцог, уродующий людей! Ты страшно ошибаешься, считая меня всего лишь Учеником...'.
   Они медленно шли мимо клеток. За спинами звучал неровный перестук шагов. Это Шери, которого герцог то ли забыл, то ли не пожелал отправить назад, догонял хозяина. Видно, как ни глуп он был, и ему тайное шевеление за решетками внушало ужас.
   Инвари исподволь оглядывался. Особенно интересовала его последняя клетка справа. Они уже подходили к ней, залитой зеленоватым светом сталактитов и багровеющим огнем, плескавшим из излома в стене.
   В этом неровном свете Инвари и увидел Ангели наяву.
   Девочка сидела в самом центре клетки, сжавшись в комочек, уставившись невидящими глазами в какую-то точку на полу.
   Сзади донесся сдавленный вскрик - Шери споткнулся о выбоину в камне и теперь с трудом поднимался.
   Инвари отвернулся от клетки, чтобы помочь ему подняться - нельзя было допустить, чтобы девочка увидела его. Удивлению его не было предела. Он снова посмотрел на Ангели, и его догадка подтвердилась - девочка, уйдя в себя, пыталась разыскать его в Подземелье.
   Они ступили на отсвет, падающий из разлома в стене, и по нему, как по огненной дорожке пошли вперед. Теперь даже и Адамант помрачнел и задумался. То ли тяжесть нависающего камня, то ли общее смятение духа достигало здесь своего пика, но он даже не обратил внимания на Шери, который, едва не подвывая, следовал за ними. Видимо, герцог совсем позабыл о несчастном слуге. Мысль о том, чтобы вернуться самостоятельно, должно быть, приводила немого в неимоверный ужас. Он вошел в разлом последним, затравленно огляделся и метнулся куда-то, скрывшись из виду.
   Не замечая более ничего, Инвари остановился на пороге.
   Гладкий пол мерцал перед ним, словно подземное озеро. Мириады свечей, светильников и факелов, закрепленных на неровностях стен, заливали его ярким светом, четко очерчивая яйцеобразный овал зала. Огненный росчерк стен сходился далеко впереди в остром конце яйца, и там упирался в противоположное входному разлому огромное, высотой с дом, зеркало, в мутноватой поверхности которого отражались лишь самые яркие из огней. Стекло было заключено в толстую серебряную раму, изрезанную древними письменами, которые отсюда Инвари не мог разобрать. На ступенях перед зеркалом, сгорбившись, застыла темная фигура. Когда Инвари вгляделся в нее, она шевельнулась - подняла голову.
   Но Адамант вел его дальше. Ровно посередине зала стоял круглый стол из черного полированного камня, подобный столу в тронной зале. Только, в отличие от него, здесь на столешнице был вырезан глубокий желоб, спиралью закручивающийся к центру. С потолка, недалеко от стола, свисала тяжелая красная ткань. Рядом с ней стоял Ванвельт, избавившийся от всех своих доспехов, в простой и свободной одежде.
   Кроме них в зале никого не было.
   Адамант повернулся к Инвари.
   - Готов ли ты, Ученик, пройти мое испытание? - серьезно спросил он.
   Инвари кивнул.
   Ванвельт тронулся с места и потянул ткань за собой. Сплошной занавес, от потолка до пола, скрыл место инициации от света. Около Инвари Ванвельт остановился.
   - Нужно связать тебя, - глухо сказал он.
   Прежде чем подчиниться, Инвари оглянулся на Адаманта.
   - Для твоего же блага, юноша! - заметил тот, доставая из-под стола длинную свечу и острые ножницы.
   Инвари молча протянул Ванвельту руки, сжатые в кулаки - Звезда Поднебесья снова впилась в кожу. С этой болью он чувствовал себя уверенней.
   Он еще не знал, до какого предела предстоит ему дойти, чтобы понять, что происходит. Он не надеялся на помощь, обещанную Гэри. Только безумец мог надеяться на нее ЗДЕСЬ. В Академии его учили, что безвыходных ситуаций не бывает, и потому он стремился получить как можно больше информации, не очень задумываясь о том, куда это может его завести. Его била внутренняя дрожь. Втайне он надеялся, что, когда опасность станет неотвратимой, его Сила, наконец, проявит себя. И тогда ни Адамант, ни Ванвельт не смогут угрожать ему. И тогда случиться, наконец, тот самый заключительный поединок со злом, о котором мечтает каждый подмастерье. Он не допускал мысли, что проиграет. Но все же, если бы Адамант оказался сильнее, оставаться живым в его руках он не собирался! Академия учила приемам быстрой смерти. И если суждено будет ему погибнуть, он был уверен, что сможет с последней, и потому самой сильной, искрой жизни, отправить предупреждение в Поднебесье. Он надеялся, что Мастера вмешаются. Похоже, что в своем стремлении к величию Адамант зашел слишком далеко!
   Ванвельт, подведя Инвари к столу, вышел, откинув занавес. Инвари вновь увидел зеркало - сидящего на ступенях уже не было. Его снова охватила противная слабость. Слабость и безотчетный страх. Он резко обернулся... и ахнул.
   Яростные желтые глаза, глаза без зрачков, холодно встретили его взгляд. Черная шапочка была надета на незнакомца. Но нет, он ошибся! У него была лысая, словно обугленная голова, увенчанная острыми ушами из которых торчали пучки короткой жесткой шерсти. И совсем уж некстати улыбались его губы - человеческие, красивые и сочные, на мужественно очерченном подбородке.
   - Ну вот, наконец, и ты окажешься в нашей компании, мальчик из Поднебесья! - прозвучал низкий голос.
   Незнакомец высвободил из широких рукавов своей хламиды руку, и похлопал его по плечу. Инвари потрясенно разглядывал его. Такого существа он не встречал в Анналах, составлявшихся Мастерами! А Анналы были крупнейшим классификатором живых существ Вселенной. И все же он узнал его, ибо уже видел. Здесь, во дворце. Именно эта тварь заманила его в пропасть! И именно ей он выдал себя в слепом стремлении уничтожить зло.
   Страшное лицо близко наклонилось к нему.
   - Меня зовут Мор, - тихо сказало существо. - И я не доверяю тебе даже здесь и сейчас. Я буду следить за каждым твоим движением, слышишшшь?
   Инвари зябко повел плечами. Ему показалось, или Мор действительно зашипел на него?
   - Приступим, - раздался голос Адаманта, - Здесь не место для склок, Мор. На это будет время потом, если вы не станете друзьями...
   Мор отступил, склонил голову набок, оглядывая Инвари с ног до головы.
   - Сомневаюсь!
   Он брезгливо поморщился. Герцог бросил на него недовольный взгляд.
   Вернувшись, Ванвельт легко поднял Инвари на руки, и уложил на стол, головой к зеркалу. Адамант в это время разрезал свечу на три части, раздал их своим спутникам. Они, грея свечи в ладонях, вышли наружу и направились в дальний конец зала.
   Инвари пристально наблюдающий за ними, был вынужден приподняться на локте, чтобы не упустить их из виду, и потому не заметил, как ткань занавеса шевельнулась, и низкая тень метнулась в темноту под столом.
   Адамант, стоящий между своими спутниками лицом к зеркалу, шепотом начал читать заклинание. Инвари показалось, что в середине мутного стекла вспыхнула искра. Адамант взмахнул рукой, словно ловя ее, и провел ладонью над фитилем своей свечи. Тот задымился, и вспыхнул голубым огоньком. Слова Адаманта подхватил Ванвельт, затем Мор, чья свеча загорелась сразу злой вспышкой, и вот уже три голубых глаза ярко и ровно светились в неверном свете, льющемся со стен, приближаясь - они возвращались.
   Когда они подошли, Ванвельт снова потянул занавес, скрывая зеркало, и встал у Инвари в изголовье. Адамант - в ногах. Мор - слева. Он близости последнего у юноши заныло сердце. Он крепче сжал кулак и почувствовал, как перстень на его пальце теплеет. Он мог бы уже сейчас воспользоваться его защитой, но это ни на шаг не приблизило бы его к разгадке.
   Адамант снова начал читать. Голубое пламя свечи делало его лицо неживым, да и голос казался загробным.
   Ловким движением Ванвельт подтянул связанные руки Инвари к крюку в изголовье, и закрепил. Его низкий голос отдавался в ушах Инвари погребальным колоколом.
   Странным, лающим голосом вступил Мор.
   Герцог поставил свечу на стол и достал мензурку с кровью Инвари. Юноша заметил, как хищно шевельнулись тонкие ноздри Мора, но тот продолжал смотреть на свою свечу.
   Медленно покачивая колбу над огнем, Адамант принялся нагревать ее. С шипением потянулся красноватый дымок, запахло жженым мясом. На щеках Мора заходили тугие желваки. Земля дрогнула. Или показалось?
   Инвари охватило странное оцепенение. Звезда Поднебесья жгла левую руку, не давая погрузиться в беспамятство.
   Сквозь дрему он вслушивался в слова заклинания. Пожалуй, ему был знаком этот давно умерший язык, возникший раньше, чем письменность. Но, то ли акцент, то ли невнятное, нараспев, произношение, то ли искажение окончаний и порядка слов мешали ему постигнуть весь смысл. Кого-то, то ли демона, то ли дракона, призывали они, чтобы взять жертву.
   Теплый сон все сильнее затягивал его. Перстень уже только раздражал, как надоедливая муха, где-то на границе сознания, но тут вдруг из глубин души поднялось доселе редко им испытываемое чувство - страх.
   Страх заставил его разомкнуть ресницы и вглядеться в лицо Адаманта. Тот ничего не замечал. С торжеством глядел он на распростертое перед ним молодое и сильное тело, и медленно лил дымящуюся жидкость на первый круг вырезанной в столешнице спирали.
   Резкая боль пронзила Инвари. Он содрогнулся. Запах крови щекотал ноздри. Жидкость бежала по желобу, и боль выворачивала его все сильнее, то скручивала жгутом, то растягивала струной. Ванвельт, передав свою свечу Мору, с видимым усилием прижимал его тело к камню. Но чудовищная судорога была сильнее. В какой-то момент Инвари показалось, что голова его лопнула, и кровь залила лицо. Наверное, он забылся, потому что, как наяву, увидел вдруг странных солдат в черных мундирах с серебряными молниями, женщин, рвущих на себе волосы, трубы печей, сжигающих и живых и мертвых...
  
   ***
   Глухой гулкий удар, от которого дрогнули стены и пол, вернул его назад. Прохладный воздух овеял лицо - слабое дуновение перед бурей! Снова раздался удар. Снова задрожала земля. Инвари вдруг поймал себя на том, что считает шаги. Он не смог бы объяснить, почему решил именно так. Но, чтобы ЭТО ни было, оно приближалось.
   Все так же монотонно звучали слова заклинателей, и Инвари ощущал, как его воля под гнетом ужасной боли лишается последних сил. Еще немного, и он не сможет сопротивляться вторжению извне. И, что самое страшное, не захочет! Покорность принесла бы долгожданный покой. Он больше не желал видеть страшные картины, бушующие у него в сознании с силой торнадо, чувствовать эту изнуряющую боль. Положиться на рок, плыть по течению, никогда больше не прислушиваться к себе, пытаясь сделать верный шаг. Как устал он бороться со своими сомнениями, с этим вечно недовольным вторым Я! Разве может луна быть против своей темной половины?
   'Отдайся на волю судьбы, перестань сопротивляться и тебе сразу станет легче... Ты будешь силен, богат, ты будешь всегда уверен в том, что делаешь, и сомнения никогда более не застят твой сверкающий горизонт...' - так шептало, склоняясь над ним, странное существо с горящими глазами. И тонким изогнутым кинжалом вспарывало рубашку на его груди. Резало вместе с кожей.
   'Не бойся! Не бойся ЕГО! Он - все, что у тебя будет! Но большего тебе и не потребуется...'.
   - Волшебник, Волшебник, мне страшно в этой темноте, там прячутся чудовища!.. Спаси...
   Тоненький дрожащий голосок проник в его сознание - Ангели все же нашла его мысленно. Одни Боги ведают, как это ей удалось! Он явственно увидел, как она теряет силы, как уходит в себя от страха и холода. Уходит, чтобы не вернуться...
   Ванвельт давно уже не держал его.
   Звезда Поднебесья сжала его палец, словно собиралась оторвать. Кожа зашипела и задымилась... Нет, это только показалось ему. Он дернулся, но ни Ванвельт, ни Адамант не обратили на это внимания. Только Мор почти сочувственно погладил его по светлым волосам, прошептав: 'Тише, мальчик из Поднебесья, скоро все кончится!...'. И отошел к ним, стоящим лицом к зеркалу и высоко, словно указывая путь, держащим свечи.
   Пол снова задрожал. Свет многочисленных светильников был мгновенно потушен мощным порывом ветра. Зал погрузился во тьму. Лишь горели неподвижным, будто искусственным огнем свечи заклинателей. Занавес полностью скрывал место инициации, но тому, кто приближался, освещающий путь колдовской свет был виден.
   Тишину, которую нарушал теперь лишь голос Адаманта, разорвал жуткий вой, голодный и тоскливый. Вой, который Инвари уже слышал однажды. Он, может, и подействовал бы на него сильнее, чем в прошлый раз, поскольку звучал теперь гораздо ближе, но боль в левой руке полыхала не на шутку. Сил больше не было терпеть ее, и Инвари приподнял руку, чтобы стащить перстень, пульсирующий раскаленным обручем. И внезапно осознал, что руки его свободны. Толстые кожаные ремешки были аккуратно перерезаны чьим-то острым ножом!
   Мор передал Ванвельту ранивший Инвари кинжал.
   - Не расслабляйтесь! - разобрал Инвари его слова, - ОН очень силен сегодня...
   Инвари сбросил безразличное оцепенение, сковавшее его. Сознание четко анализировало происходящее. Перстень более не сжимал его палец в тисках боли, но этого уже не требовалось. Надо же, они чуть было не сломили его!
   Он не колебался перед выбором. Решение будто пришло извне - спасти нужно не себя! Даже гибель мира померкла перед смертью маленькой девочки...
   Никогда позднее он не мог объяснить, что толкнуло его соскользнуть со стола, не досмотрев финала представления. Финала, к которому он так стремился, который казался важнее собственной жизни. Но, забыв о том, зачем он здесь, он сделал бесшумный шаг по направлению к выходу, и очутился лицом к лицу с вылезающим из-под стола незнакомцем. Впрочем, ему показалось, что где-то он уже видел его.
   - Пора уматывать, дэльф! - весело подмигнул тот. - Ты ведь не хочешь остаться здесь навсегда?
   - Боги мои! - ахнул Инвари, - Не может этого быть!!!
   Оглянувшись, завизжал Мор и бросился на незнакомца, но тот ловко увернулся. Опершись о стол, Инвари ударил ногами в грудь грузно поворачивающегося Ванвельта. Удар его был столь силен, что тот, не удержавшись на ногах, рухнул навзничь.
   - Нееет! - закричал герцог, и в глазах его вспыхнула ненависть, замешанная на страхе, - Тебе не уйти от меня!...Ты уже принадлежишь мне!
   Оглушающий рев перекрыл все звуки, и ткань занавеса забилась, как испуганная птица, и завилась лохмотьями под ударами чудовищных когтей. Инвари не успел разглядеть их владельца. Незнакомец буквально схватил его за шкирку, и потащил к выходу. За их спинами когти полосовали ткань, рев сотрясал залу.
   - Успокойте его! Мор, сделай же что-нибудь! - слышался вопль Адаманта, в котором Инвари с удивлением различил неподдельный ужас.
   Из темноты вынырнул вдруг Ванвельт, занеся для удара свой огромный меч. Инвари среагировал быстрее - он толкнул своего спутника в сторону и сам успел увернуться. Вдвоем они набросились на Ванвельта, пытаясь повалить на пол. Но тот повел широкими плечами, и они разлетелись в разные стороны. Инвари отлетел дальше и ударился о стену почти у выхода. Несколько секунд он ничего не замечал - колдовская дурнота с новой силой навалилась на него. Захотелось уснуть тут же, не помышляя более ни о чем. Тогда он протянул руку к шее, и умышленно уколол палец о серебряную булавку, украшавшую воротник рубашки. Едва капля крови попала на острие, Сталь начала стремительно расти, а дурнота отступила. Эфес скользнул в ладонь и закрепился в ней. Искры от удара, вспыхнувшие перед глазами, исчезли, и Инвари вновь обрел способность видеть. И невольно попятился назад, вжимаясь в стену.
   Остатки занавеса, упавшего на место инициации, скрыли нечто, бившееся подобно гигантскому сердцу. Оно ревело на все голоса и увеличивалось в размерах, неумолимо приближаясь и заливая все вокруг ослепительным светом. И в этом свете, прямо над собой, Инвари увидел черный рычаг, торчащий из стены. Он ухватился за него, чтобы подняться, но рычаг подался и изменил положение. Его спаситель все еще был без сознания. Ванвельт, тоже зачарованный ужасным зрелищем, не смотрел на него, хотя стоял совсем рядом. Инвари бросился к незнакомцу и попытался поднять. Но Ванвельт уже опомнился и шел к ним.
   В центре зала медленно опадали последние полосы ткани, открывая ослепительное пятно света, которое глаза отказывались воспринимать. А потому сознание одело его в черное - словно расплывалась огромная клякса, доставая уже до потолка. Позади нее низко гудело зеркало, и серебристая муть его стекла шла тошнотворной рябью. Сорванным голосом кричал Адамант, призывая брата.
   Ванвельт оказался всего в нескольких шагах от Инвари. Мгновение они смотрели друг другу в глаза, затем Ванвельт отвернулся и побежал к Адаманту, на ходу отбрасывая ставший ненужным меч.
   Инвари поднял незнакомца, который начинал приходить в себя, и потащил к разлому в стене. Оттуда все явственнее слышались торопливые шаги, сопение, тонкий вой и учащенное дыхание. Спутник его, наконец, очухался, оттолкнул его, побежал рядом. Теперь, скинув маску горбатого идиота, он оказался ростом с Инвари и намного шире его в плечах.
   Они выскочили из разлома. Резвая многорукая тень бросилась им наперерез и сцепилась с бежавшим чуть впереди Шери. Они покатились по полу. Инвари глазам своим не поверил - клетки, все клетки были открыты! Он и надеяться не мог на такую удачу! Должно быть, тот рычаг открывал их, и теперь Ангели была свободна!
   Не обращая внимания на ту тварь, что отдирал от себя Шери, юноша бросился к клетке, в которой видел девочку. На мгновение у него мелькнула мысль, что он позабыл о чем-то важном! Но времени вспоминать не было. На бегу он перепрыгнул через шустрое чешуйчатое бревно, открывшее ему навстречу омерзительно зубастую пасть, увернулся от чьих-то тройных челюстей и выскочил на площадку, очерченную сталактитами. Ангели там не было. Лишь мелькнул отсвет на светлых волосах, поглощаемых тьмой из трещины в стене. Рядом, тяжело дыша, остановился Шери. Он был изрядно помят, с располосованного лба текла кровь.
   - Где она? - крикнул он.
   Инвари, ни слова не говоря, указал во тьму. Они побежали туда, протиснулись в трещину и оказались в узком коридоре. Шпага ядовито мерцала, разгоняя тьму.
   - Вглубь тащит, - заметил Шери.
   Впереди зашелестело. Они, наконец, нагнали существо, утащившее ребенка. Больше похожее на насекомое, оно имело длинное многочленное тело и множество лап, одна из которых сомкнулась на лодыжке девочки, таща ее за собой. Увидев, как голова ребенка ударяется о камни, Шери страшно закричал и бросился на 'насекомое', выхватив нож. Почувствовав опасность, оно обернулось и подняло верхнюю часть туловища, оказавшись едва ли не вдвое выше человеческого роста. В глубине глотки, за быстро движущимися жвалами, Инвари различил несколько рядов острых как иголки зубов.
   В два прыжка он догнал Шери и, схватив за плечо, оттолкнул в сторону.
   - Постарайся вытащить девочку, пока я отвлеку его.
   Реагируя на крик, существо угрожающе изогнулось. Его холодные узкие глазки сосредоточились на Инвари и его шпаге. Шпаге, несущей больно режущий глаза свет.
   Пользуясь этим, Шери осторожно, прижимаясь спиной к стене, обошел существо, и, вытянув бесчувственную Ангели из его лапы, отступил вглубь.
   Инвари сделал выпад и пронзил одну из секций длинного брюха. Существо зашипело и, извиваясь, прыгнуло. Инвари отсек сразу пару лап, благо их было слишком много.
   - Сзади! - крикнул Шери.
   Инвари откатился в сторону. А чешуйчатая тварь с горящими глазами, приготовившаяся прыгнуть ему на спину, неожиданно налетела на 'насекомое'.
   Они застыли друг перед другом - толстое блестящее бревно и высокий, качающийся вопросительный знак, но ярость уже ослепила их. Еще мгновение - и шипение и яростный визг слились в один звук.
   Инвари осторожно миновал их, и они припустили по сужающемуся проходу.
   - Куда мы бежим? - на ходу поинтересовался он.
   Шери оглянулся назад.
   - Сейчас будет поворот налево и разветвление. Правый ход выведет в подвал.
   Вскоре они очутились в одном из заброшенных подвальных коридоров, и здесь остановились передохнуть. Шери склонился к Ангели, потряс ее.
   - Очнись, сестренка, эй, все позади...
   - Сестренка? - Инвари смотрел на него, подняв брови.
   Не замечая его удивления, Шери встревожено глядел на нее.
   - Как думаешь, дэльф, с ней все в порядке?
   Инвари повернул к себе ее измученное лицо: на щеках застыли грязные дорожки от слез, под глазами залегли синие круги, нос заострился.
   - Она в глубоком обмороке, Шери. Я ведь могу тебя так называть?
   Тот удивленно воззрился на него.
   - Конечно, можешь. Все меня так зовут...
   - Но почему?...
   Шери усмехнулся, и на мгновение состроил идиотское лицо.
   - Этот маскарад, ты имеешь в виду?
   Инвари начал понимать.
   - Неужели ты - тот, чью помощь обещал мне Гэри?
   - А ты разочарован?
   - Нет, что ты! - Инвари замахал руками. - Но как Адамант разрешил тебе?..., - он внезапно напрягся, - Или ты участвовал?
   Лицо Шери исказила гримаса отвращения и страха.
   - Тьфу на тебя, дэльф! Как ты мог такое подумать? Я всегда сопровождал его только до тоннеля с чудищами. А в этот раз вел себя как можно тише. Он, видно, был так поглощен всем происходящим, что никого, кроме тебя, не видел.
   - Кроме меня..., - повторил Инвари, касаясь пальцами раны на груди.
   Рубашка насквозь пропиталась кровью. Шери только сейчас обратил на это внимание.
   - Ты ранен?
   - Ничего серьезного. Давай сначала выберемся отсюда...
   Шери передал ему Ангели.
   - Здесь уже можно встретить стражу, дэльф! Если спросят, скажешь им, что герцог приказал отнести ребенка в его покои - в замке не обсуждают его приказов. Главное, добраться до погребов...
   - А ты? - удивился Инвари.
   - А я, - усмехнулся Шери, - твой немой провожатый, забыл?
   И он, вдруг, словно сломался. Согнулся, скорчил полубезумное лицо, погасил живой блеск глаз. Перед Инвари стоял невзрачный, горбатый и слабоумный слуга Адаманта.
   - Да ты просто Мастер Перевоплощений! - восхитился Инвари.
   Шери осклабился, но так и не понял истинный смысл комплимента. Он замычал и замахал руками, приглашая идти за собой...
  
   ***
   Когда они вылезли на подземный причал, и Шери отошел, чтобы привязать плоскодонку, на которой они приплыли, Ангели пришла в себя.
   - Ты услышал меня? - тихо прошептала она, и Инвари нежно погладил ее спутавшиеся волосы.
   - Я звала тебя, - терпеливо объяснила она. - Звала тихо, чтобы чудовища не слышали. Ты поэтому пришел?
   В этот момент подошел Шери, увидел ее открытые глаза, выхватил из рук Инвари, порывисто прижал к себе.
   Инвари деликатно отошел и посмотрел на Сталь - шпага более не светилась. Они стояли в темноте, освещаемой лишь неровным светом факела, торчащего на носу плоскодонки, над головой темнели мрачные заплесневевшие своды - нет, под землей ему не нравилось!
   Шери догнал его, подхватил факел, кивком пригласил следовать за собой. Ангели сидела у него на руках. Щеки ее порозовели, глазенки любопытно поблескивали. С этими двоими она ничего не боялась! После всего пережитого она даже не удивлялась, что Волшебник и ее брат, оказывается, знают друг друга. Инвари, наконец, разглядел, как они похожи. Те же широко расставленные светлые глаза, высокие скулы, четко очерченные губы. Он невольно вспомнил лицо их матери. Усталость и беды убили ее красоту, но она продолжала жить в детях.
   - Шери, - окликнул он.
   - Что?
   - Ты знаешь, как Ангели попала к герцогу?
   Широкие плечи Шери на мгновение напряглись.
   - Знаю..., - коротко бросил он, показывая, что не хочет говорить об этом.
   - Ты ошибаешься, если думаешь, что она ушла без благословения! - тихо сказал Инвари.
   Шери резко развернулся, пытаясь разглядеть его лицо.
   - Ты...
   - Я был там. Шел, чтобы вылечить ее, но не успел. Я мог сделать только то, что сделал - силой данной мне власти благословил ее. Твоя мать уходила не в темноту...
   Сдавленный вздох был ему ответом.
   - Правда, правда, - вдруг сказала Ангели, и Инвари увидел, как она гладит брата ручонками по лицу, - Мама приходила ко мне, когда было совсем страшно... Она была красивая, как раньше...
   Несколько минут царило молчание.
   Инвари с все возрастающим удивлением разглядывал девочку.
   Шери нежно поцеловал спутанные кудри сестры.
   - Я твой должник, дэльф...
   - Нет, - прервал Инвари, - это ведь ты вытащил меня из пропасти тогда...
   - Как ты догадался?
   - Голос... Я узнал твой голос, - Инвари улыбнулся, - когда, наконец, услышал его. Мы квиты.
   Шери пожал плечами.
   - Не знаю... Я всего лишь спас тебе жизнь...
   - Всего лишь! - усмехнулся Инвари, - Пойдем. Этот разговор бесполезен - никто никому ничего не должен!
   - Сомневаюсь, - Шери упрямо сжал губы и двинулся дальше. - Спрячь оружие, оно больше не понадобится.
   - Это точно! - прогудело сбоку, и в круге света показалась массивная фигура Шторма. - А ты, я вижу, с довеском, Молчун?
   Инвари почувствовал неимоверное облегчение.
   Ангели взвизгнула от радости, и в то же мгновение гигант подхватил ее на руки. Она ловко забралась на его плечо, и обняла руками бритую голову.
   - Похоже, она знает всю воровскую братию? - рассмеялся Инвари.
   - Большую часть, - улыбаясь, подтвердил Шторм. - Идемте скорее. Мы, честно говоря, не чаяли видеть вас живыми!
   Подземный трактир на этот раз был пуст. Лишь за одним из столов они увидели молчаливо ждущую неподвижную фигуру. Ворчун вскинул глаза, едва они вошли.
   - Наконец-то! - недовольно проворчал он.
   Инвари устало опустился на скамейку напротив.
   - Можешь не садиться, - бросил Ворчун, - вам надо сейчас же убраться из города...
   Вернулся Шери, неся кружку молока для Ангели.
   Ночной король столицы поднялся и кивнул Шторму:
   - Проводи их до городской стены. Ты знаешь, где ждут лошади. Потом возвращайся.
   Инвари не смотрел на них. В глазах его плыли кровавые пятна. Пол под ногами качался.
   'Я просто устал!' - подумал он. Снова какое-то воспоминание мелькнуло и пропало.
   Мгновение Ворчун разглядывал его, затем подвинул свою кружку.
   - Пей!
   Инвари уловил уже знакомый запах.
   - Эту крысиную отраву? Не буду!
   - Пей, иначе ты и двух шагов не сделаешь. Не знаю, что с тобой там стряслось, но вид у тебя, как у мертвеца, только что вырытого из могилы!
   Инвари зажмурившись, вылил содержимое кружки в глотку. На несколько минут он перестал дышать, и превратился в огненный шар, пожирающий самое себя. Однако когда огонь утих, пол перестал шалить.
   Ворчун наклонился, опершись на стол, и пристально поглядел ему в глаза.
   - Тебе следует поостеречься, Один Эвиньонский, - тихо сказал он, - ты слишком долго общался с Черным герцогом...
   - Ты меня в чем-то обвиняешь? - прохрипел Инвари.
   - Нет. Но отныне ты связан с людьми, которыми я дорожу. А я ничего не знаю о тебе, кроме того, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Я не знаю тебя, истинных целей твоего пребывания здесь, я не знаю, почему ты делаешь то, что делаешь, даже рискуя собой! И это тревожит меня. Еще более меня тревожит то, что мои люди уже доверяют тебе! - он кивнул на Шери. - Я вижу это...
   - Мне все равно! - пробормотал Инвари. - Что же касается моего пребывания здесь...
   Ворчун не спускал с него глаз, надеясь уловить хотя бы тень фальши. Но видел только молодое и измученное лицо.
   - Я приехал издалека. Оттуда, где люди знают, что такое смех. На улицах вашей 'славной Ильританы' я не увидел улыбок. Зато всласть наслушался хохота вашего правителя. Он скармливает людей той твари, что вызывает во дворце, как собирался скормить Ангели. Да и с королевской династией не все чисто, не так ли?
   Ворчун с изумлением слушал его.
   - Я слышал, как люди шепчутся на улицах об этом, но никто не пытается выяснить, что же на самом деле случилось с наследником престола. Пока люди судачили, новый король взошел на трон - Адамант I! И да спасут Боги вашу страну теперь! Я боюсь наступления завтрашнего утра! Я боюсь за жителей этого города, за их детей, сладко спящих в теплых постелях... - Инвари прижал руку к ране на груди. - Может быть, ты прав, Ночной король, и часть этого зла осталась во мне, и жжет здесь, но я не очищусь от него, пока не докопаюсь до истины! Пока не найду хоть каких-нибудь следов Рэя, пока не верну благословение Богов на вашу землю...
   Ворчун выпрямился. Изумление не покидало его лица.
   - Чужак, узнавший так много о нашей несчастной стране, что тебе в ней? Кто ты на самом деле?
   Инвари провел рукой по глазам. Он очень устал.
   - Я - Один Эвиньонский, странник Ордена дэльфов. И я здесь, потому, что так суждено Богами.
   Ворчун медленно пошел прочь, но на пороге обернулся.
   - Нету у меня доверия к тебе, монах! - сказал он, - Но если то, что ты сказал - правда, я помогу тебе, а там пусть Боги судят тебя! Только... не кружи голову Гэти - она будет несчастлива с тобой!
   И с этими словами он скрылся.
   Инвари тяжело поднялся. Рана на груди немилосердно саднила.
   - Пошли, дэльф, - будто издалека донесся до него голос Шери. - Нас ждут.
   - Куда мы направимся?
   - Куда же еще? - осклабился Шторм. - В Чащу, конечно! Веселое местечко, закуси тобою мышь!
   Ангели, все еще сидящая на его плече с кружкой в руках, внимательно смотрела на Инвари. Он сделал усилие, чтобы улыбнуться. Девочка сморщилась - почувствовала фальшь, и отвернулась.
   'В Чащу, так в Чащу!' - подумал Инвари, следуя за своими спутниками.
   Мир потерял краски.
  
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
  
  
(C) Мария А. Ермакова
Оценка: 7.34*10  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"