Аннотация: Не плачь, родная, не плачь. Не плачь, доченька, не тревожь мамино сердечко. Я не умею петь колыбельных, но хочешь я расскажу тебе сказку?
Не плачь, родная, не плачь. Шаловливая Ночь бархатным покрывалом укутала все вокруг и выкатила маслянисто-желтую луну на место солнца, спрятанного от братца-Дня. Завтра они начнут свою игру сначала, а пока черная кошка Ночи, Темнота, проскользнула в горницу, чтобы спеть тебе беззвучную колыбельную. Почему же ты снова плачешь? Неужели опять голодная? Да быть того не может...
Не плачь, милая, не плачь. Никакие самоцветы не могут быть дороже твоих слез. В них отражается, словно в прозрачных хрусталинках, целый мир. Многоцветный, непонятный, противоречивый и вечный.
Не плачь, доченька, не тревожь мамино сердечко. Когда соленые капельки стекают по твоим щекам, мне хочется заплакать вместе с тобой.
Ты слышишь, как грохочет за окнами и стучит по крыше дождь? Кому-то на небесах сейчас тоже очень-очень грустно.
Но ты ведь плачешь не потому что боишься грозы? А если и так, то бояться ее не стоит. Ничего нет в ней страшного. Молнии - это шарики, которыми играют, перепрыгивая с тучи на тучу, озорники-ребятишки, когда им становится скучно. Боги - это дети, только очень непоседливые и непослушные.
Засыпай, золотце, и перестань, наконец, плакать. Завтра наступит новый солнечный денек, и от хмурого неба с сердитыми тучами не останется и следа.
Посмотри, как дождь сплошной пеленой накрыл наш лес. Попрятались по домам и звери, и птицы. Даже соседняя деревенька на пригорке испуганно укуталась в туманную шаль. Эх, достанется же нам с тобой от бабушки, коли узнает она, что мы протопленную избу студили отворенной дверью.
Но тебе ведь нравится дождь, Лита. Ты все-таки прекратила плакать и начинаешь едва заметно улыбаться. Когда ты родилась, тоже шел дождь. Деревенские говорили, что век не видали подобной бури. Так известно, как сельчане приврать любят. Но все же та ночь в самом деле была необыкновенной. Говорят, в такие ночи духи грозы выпускают на свободу своих коней, в гривах которых путаются ветра из дальних земель.
Хочешь, я придумаю для тебя сказку? Красивую и чуточку грустную. Я не умею петь, как твоя тетя Амира (и где сейчас моя неугомонная сестрица?), поэтому могу лишь рассказать тебе сказку. Да и не стоит мне петь колыбельных, Литочка, - они выходят слишком печальными. Вот заглянет к нам в гости Амира - привезет тебе веселых чужеземных песен.
Я обещала тебе сказку, что ж... Чтобы сказка пришла в дом, надо сидеть тихо-тихо.
Это было в дальних землях, что тянутся за гребнями Медных гор, даже дальше Пириянского моря. Там никогда не бывали ни отчаянные путешественники, ни любопытные чародеи.
Героя звали...ну, допустим, Аликом. Ведь каждой сказке полагается свой герой. Как в любой сказке, он был очень добрым и смелым. Но вот спасать мир и совершать подвиги вовсе не собирался. Алик не был ни благородным рыцарем, ни мудрым королем, ни великим чародеем. Так уж получилось, что он был менестрелем. Про них обычно не говорят в легендах. Но сегодня мы сделаем исключение. Менестрели, как Амира, собирают и придумывают для людей сказки и песни, могут пробудить в сердцах лучшие из чувств.
Алик был очень красив. Волна светлых волос ниже плеч, необыкновенные золотисто-зеленые глаза и незабываемая обаятельная улыбка. Именно эта улыбка сманила из отчего дома не одну молодую девицу, потерявшую голову от зеленоглазого красавца.
Алик никогда не был жесток к своим возлюбленным. Он не лгал им и ничего не обещал, но каждая в глубине души надеялась, что именно она сумеет удержать любовь певца. Менестрель не может жить без свободы. Она зовет его на вечные странствия, нашептывает новые песни и не дает обрести настоящий дом. Дом для менестреля - это бесконечная дорога с редкими огоньками костров на обочине. Просить его остаться - это как попытаться удержать в руках ветер...
Не менее удивительным, чем сам Алик, был его голос. Он с легкостью брал любую ноту, мог выразить малейшие оттенки звуков или чувств. Мир никогда не знал подобного певца. Послушать его приходили из самых дальних земель. Что люди - боги и духи любили его песни.
Но однажды вечный странник обрел свой дом. Зеленоглазый певец стал хранить верность лишь одной женщине.
Она... давай назовем ее Марисой... никогда не любила трактиров. Да и людей, признаться честно, слегка недолюбливала. Мариса была лесной колдуньей и всего десяток лет до того приняла от матери дар. Лесные колдуньи не взбалмошные чародейки и никогда не согласятся следовать городским кодексам. Колдуньи ближе духам, чем людям. Неудивительно, что крестьяне боятся их не меньше нечисти или волков.
В тот вечер Мариса пришла в деревню незадолго до заката - отдать приготовленный отвар для хворавшей дочки трактирщика, а потом почему-то запоздала с возвращением домой и получила приглашение на выступление Алика.
Люди верят, что у лесных колдуний и менестрелей нет сердца - они отдают его взамен на свою силу и чудесные песни. Может и так, но людские сказки редко бывают правдивы...
В тот вечер Алик был великолепен. Его песни зачаровывали, обволакивали, уводили за собой людские души. Но тщетно девицы-красавицы пытались поймать золотой взгляд исполнителя. Тогда он пел вовсе не для них... Не понять селянкам песен о ветре и вечной дороге. Не знали они ни тоски, ни сомнений, ни одиночества, от которого не спрятаться даже в толпе. Никогда не платили они слишком дорогой ценой за свободу. Не для них слова о даре и роке...
Даже люди почувствовали то, на что страннику и отшельнице хватило всего одного взгляда. Никого не любят гордые лесные колдуньи, но когда это все же случается, то чувства эти похожи на опасный омут. Редкой храбростью надо обладать, чтобы осмелиться ответить на подобное чувство.
Колдуньи не умеют сожалеть о совершенном. С самого детства они учатся платить за свой выбор. Мариса сполна усвоила эти правила. Даже когда Алик ушел на северную границу, где бушевала война, она не сказала ни слова упрека или сожаления. Менестрели нужны на войне, чтобы пробуждать людскую храбрость и доблесть, чтобы изгонять из их глаз страх скорой смерти...
А потом, в холодный осенний день, когда в танце кружились желтые и багряные листья, Алик вернулся и тихо прошептал "мы победили". Он вернулся к любимой, как обещал в своих песнях. У них родились дочка и сынишка с золотыми глазами. Они жили долго и счастливо в лесной избушке на самом краю света...
Спи, Литочка, спи. Я сотку тебе сны из пушистых облаков и синевы небес. Я вплету в твои мечты тихое журчание родника и серебристый перезвон лесных колокольчиков.
Пусть скроются под пушистыми ресницами твои глазки. Скоро ты вырастешь, и вокруг тебя станут стаями виться женихи. Ты ведь будешь необыкновенной красавицей и умницей. Мужчины будут готовы кинуть весь мир к твоим ногам, но ты никогда не пожелаешь чужого мира. Ты не будешь бояться леса, ведь он никогда не пожелает причинить тебе вреда. Правда, собаки будут встречать недовольным лаем, зато волки всегда будут готовы защитить. А еще у тебя будет очень красивый голос, чище и моего, и Амириного. Вот только захочется ли тебе петь?
Спи, Литочка, спи, мое солнышко. Я буду беречь твой покой любой ценой, и горе тому, кто попытается его нарушить.
У тебя в самом деле удивительные глаза. Мне интересно, какими они станут, когда ты вырастешь, - золотыми или серо-зелеными? Что принесет тебе кровь необыкновенного оборотня и лесных колдуний? Но это все будет в далеком и туманном "потом".
А пока спи, доченька, спи, любимая, и, пожалуйста, больше не плачь...