Аннотация: Самые интересные игры - те, в которые играют с друг другом люди.
Глава 4.
Перед знакомством с отцом Анариэт Ламарэль не испытывал волнения - разве такая мелочь способна поколебать душевное равновесие эльфа? Но отогнать любопытство никак не удавалось. Имени этого мужчины маг дал себе слово не узнавать до личного знакомства и представления. Жизнь на редкость занятная игра - не стоит портить удовольствие.
Звонкий голос Риш отвлекал от любых раздумий, но эльф не переставал увлеченно перебирать в голове варианты. Что если он маг, и Ламар регулярно видел его на заседаниях Совета? Тогда будут привычное уважение с некоторой долей преклонения. Скучно. Нет, эльф хотел, чтобы если уж он окажется магом - почти неизбежно при такой-то дочери - то пусть не входит в Совет. Может быть, он просто пожилой аристократ, некогда женившейся на хорошенькой чародейке? В Дельене такое давно перестало быть редкостью. Все равно слишком предсказуемо, а интуиция твердила, что еще и далеко от истины. Так кто же он?
- Отец прислал экипаж, - улыбнулась Риш. Эльф едва удержался от желания сказать, что это нечестно. Он ведь хотел знать и видеть, куда его везут, испытывать радость догадки, а в дорогих экипажах не принято приоткрывать бархатные шторы, про тряску и говорить нечего. Отказываться тоже было неприлично: кто знает, как далеко ехать. Может быть, экипаж - самый верный и короткий путь, но маг предпочитал телепортацию или пространственные коридоры.
Ничего, зато любопытно будет выяснить, узнает ли он то место, куда его привезут.
Риш потирала ушибленную макушку, облокотившись на мягкую дорогую обшивку. Как же она сумела удариться? Ламарэлю с его ростом сама судьба велела по рассеянности задеть потолок, но невысокая чародейка вполне могла сесть без травм. Видимо, девушка тоже не привыкла к каретам.
- Творец, почему отец настоял на этом бездновом экипаже? Мог бы вполне организовать нормальный пространственный переход, - вздохнула Риш. - Ненавижу кареты!
"Мог организовать"? Так значит он все-таки маг? Или у него достаточно денег, чтобы оплачивать переходы или собственного мага? Ламарэль чувствовал, что вопросы пошли по второму кругу.
- Я тоже их не люблю. Тряска ради какого-то мнимого престижа и элитарности того не стоит, - согласился эльф.
- Ну, есть еще одна причина... - потупила взгляд Риш, - я не очень люблю узкие замкнутые пространства.
- Это нормально. Ты же стихийный маг Воздуха. Легкий дискомфорт или даже страх перед местами, где твоя стихия ограниченна, естественен.
Судя по удивленным глазам девушки, объяснять причину ее страхов никто и не пытался. Да, послал Творец ученицу... Бездна, неужели в Университете так и не поняли, что психология для стихийников так же, а то и более важна, чем умение обращаться с силой? Хотя, если они учат своих подопечных контролировать и пытаться сдерживать стихию, то о чем с ними вообще разговаривать?
Из него, конечно, не лучший педагог, но попробовать стоит.
- ...стихия влияет еще и на личностные качества. Скажем, маги Огня более непредсказуемые в решениях и вспыльчивые, их легко вывести из себя, но эмоции быстро перегорают, так что...
Закончить лекцию вошедшему во вкус Ламарэлю не дали. Пришлось прерваться - карета остановилась. Ехали они не больше пары часов, вполне можно было отделаться коротким пространственным переходом. Помня о злосчастном косяке, Ламар чуть наклонил голову, выходя, но от удивления все равно об него ударился.
Судьба большая шутница. Место, как и замок, оказалось на диво знакомым. Но откуда у его владельца взрослая дочь? Может, племянница или дальняя родственница. Таких совпадений не бывает. Мир тесен, но в разумных пределах!
Риш уверенно вела его вперед по знакомым коридорам. Портреты на стенах со времени прошлого визита остались висеть те же. Мог и обновить экспозицию, между прочим, - средств раньше хватало. На стене кабинета неизменная коллекция холодного оружия, кажется, хозяин за последние годы заметно ее пополнил - кинжала с изумрудом на изящной серебряной рукояти маг не помнил. Риш присела в почтительном поклоне:
- Разрешите представить вам моего отца...
Мужчина в кресле у камина величественно, почти по-королевски снисходительно повернул голову. Эльф широко улыбнулся:
- Здравствуй, Нэй.
Да, такого удивления на лице Ноэля дэ Ларда не вызвал бы и прямой проход в бездну, открывшийся в его кабинете.
- Ламар, ты что здесь делаешь? - бывший придворный маг при дворе Владыки еще не справился с удивлением.
- Решил узнать, чья дочь считает родными банду морских разбойников. Хотя... при такой наследственности догадаться не так уж сложно.
Когда они стоят рядом догадаться и правда не сложно. В Риш четверть эльфийской крови и не меньше половины отцовского легендарного сумасбродства и непредсказуемости. А еще глаза. Того удивительного цвета, что выглядит то синим, то темно-фиолетовым.
- Ты и есть ненормальный... то есть маг, собирающийся учить мою дочь?
- Раз уж ты не бил ее в детстве ремнем, то должен же кто-то сделать из нее чародейку. Сомневаюсь, что в Университете знают истинное значения этого слова.
- Так вы знакомы, - обреченно заключила Риш.
- Риш, ты бы не принесла нам бутылку вина из погреба? - услал дочь любящий отец. Без должной доли почтения, но девушка удалилась, оставив старых друзей вдвоем.
- Кто она, Нэй? - словно нет той двадцатилетней ссоры и тяжелого молчания, словно рухнула стена, поставившая их по разные стороны. - Это из-за дочери ты отверг тогда мое предложение?
Кто она? Кто та женщина, из-за которой Ноэль дэ Лард перестал быть придворным магом и отказался от места в Совете? Чью дочь он растил все эти годы? Черные волосы и легкая, как порыв ветра улыбка. Это кажется неуловимо знакомым. Ламарэль закрыл глаза и вдруг стал вспоминать...
Они встретились случайно. Ламар возвращался с заседания Совета, а Нэй прогуливался по побережью с молодой спутницей. Они так счастливо смеялись, что эльф хотел незаметно отойти в сторону, но Ноэль сам его окликнул. Изабелла. Голубые глаза и темные волосы, чуть вьющиеся от влажного морского воздуха. Девушка безмятежно держит Нэя за руку, а полуэльф шепчет ей на ухо очередной комплимент или шутку. И то и другое придворный маг всегда любил. Изабелла заводит разговор об архитектуре, Ламар сам не замечает, как дает обещание свозить ее когда-нибудь на эльфийские острова, продемонстрировать великолепие изящных дворцов. Ведь невозможно отказать влюбленной девушке, которая счастлива с твоим другом.
Они встретятся снова. В другом месте и в другое время, но о той встрече на морском берегу ни он, ни она не пожелают вспоминать...
- Изабелла, - скорее утверждение, чем вопрос. - Ноэль, ты хоть понимаешь, что, если Риш ее дочь, то...
- То что? То мир перевернется? Или мне стоит официально объявить это Совету? Если ты не заметил, то имя моей дочери Анариэт дэ Лард, - выделил последнюю часть голосом маг. - И никак иначе.
- Ведь Изабелла не могла не хотеть видеть свою дочь...
- Я похож на деспота, отобравшего у матери родную дочь, а Ламар? Так получилось, мой друг. Просто мы оказались недостаточно сильны перед обстоятельствами, чтобы... Это моя вина, что я не смог ее удержать, успокоить, когда она испугалась пересудов и гнева отца... Это моя вина, что я отпустил любимую женщину. Я повторяю это каждое утро, когда смотрю в зеркало и вижу медленно стареющего усталого мужчину. Так бывает, говорю я себе, словно оправдание. Мы слишком любили друг друга, чтобы жить вместе долго и счастливо. Но каждый раз, когда я вижу Анариэт, стараюсь не думать, насколько она похожа на свою мать...
- И за все это время никто так и не догадался? - изумился эльф неожиданной мысли. Кивок в знак согласия.
- Никто не догадался, потому что никому и не пришло в голову сравнивать. Ведь так? Твой план оказался гениален, Ноэль. Даже те, кто предполагал или знал, что у вас роман решили, что вы разругались, и поэтому ты ушел в отставку. А если бы кто узнал про ребенка, то это стало бы чудесным поводом - мол, Ноэль прижил ребенка на стороне, а она ему этого не простила. Ты великий мастер иллюзий, Нэй. Я, один из сильнейших эльфийских магов, не заметил тогда, что она ждала ребенка. Твой план оказался великолепен, друг, но мне тебя жаль...
Так странно видеть боль в глазах старого друга. Любимца женщин и рискованных авантюр, весельчака и неисправимого упрямца, словно подменили. Не этот полуэльф отсыпал ироничные комплименты надменным красавицам-аристократкам островов и стеной шуток отгораживался от намеков о своем происхождении. Не он путешествовал магом в составе пиратской команды, совершая дерзкие вылазки, увлеченно спорил с Ламарэлем о сеймондской истории. Да и магом при дворе Владык этот мужчина был целую вечность назад.
- По крайней мере, у тебя есть совершенно необыкновенная дочь, - попытался улыбнуться Ламар. Утешения и сочувствие глупы и излишни, если ты ничего не можешь изменить.
- У меня есть совершенно необыкновенная дочь, - чуть улыбнулся в ответ друг.
- И из-за нее ты отказался тогда от кресла в Совете, а я, идиот, неправильно тебя понял.
- Да, - уже привычно, открыто растянул губы в улыбке Нэй. - Когда по твоему дому носится маленький тайфун, который вполне может развалить замок до основания, сложно заниматься вершением судеб магии. Если бы Ратмир не соглашался иногда с ней посидеть, то я бы, наверное, просто сошел с ума.
- Ты всегда был оригиналом, Нэй. Доверять свою дочь пиратам вместо гувернанток и нянек - теперь понятно, почему она у тебя такая выросла.
- У нее была няня и гувернантка! Даже кормилица была. Как же ее звали... Дайна!
- Не та ли самая Дайна, что грабила морские суда в составе команды твоего друга Ратмира и числилась в розыске, пока не стала женой молодого аристократа, - иронично заметил эльф.
- Ну, - смутился Ноэль. - У всех есть свои недостатки. Дайна на редкость интересная женщина. И Риш она любила, как родную. Я всего-то взамен познакомил ее с будущим мужем.
- А шрам на лице магией маскировал? - откровенно веселился Ламарэль. Не всякий мужчина способен любить женщину, полагающую, что полученные в бою отметины лишь украшают ее доблесть. Особенно, если она привыкла доказывать свою правоту при помощи оружия.
- Нет. Они сразу друг другу понравились. Дед Ролана Сальера все равно заработал фамильное состояние не самыми честными путями, так что родословную новая жена не портила... Так что ты там говорил о намерении учить мою дочь? Судя по всему, ты дал Слово, и мне придется им воспользоваться.
- Ты доверяешь мне свою дочь?
- Я доверял тебе жизнь и не вижу причин менять свое мнение. Моя дочь будет чародейкой, и ты ей поможешь. Можешь даже познакомить ее с моим отцом - только смотри, чтобы "дедушка" не начал приставать к внучке.
- Ты же отдал ее в Университет. Там учат женщин становиться чародейками.
- Учат становиться, а не делают - чувствуешь разницу. Ты прекрасно понимаешь, что я вкладываю в понятие "чародейка".
- Знаешь ли ты, Ноэль, что тогда она рано или поздно покинет отчий дом?
- Знаю и не отказываюсь от своих слов.
Ламарэль вздохнул и проговорил с некоторой долей затаенного предвкушения:
- Тогда, Ноэль дэ Лард, твоя дочь станет чародейкой. Одной из самых блистательных и известных в Сеймонде...
***
Сначала ветер стал чуть более прохладным и влажным, словно готовясь разделить с ней некую тайну, а потом между деревьев показалась сине-серая полоса. Озеро. Надо же оно здесь совсем далеко. Хотелось немедля бежать вперед, чтобы только прикоснуться рукой к водной глади, насладиться запахом, вкусом, ощущением, цветом - кто сказал, что вода бесцветная и не является чем-то необыкновенным?
- Может, остановимся у озера? - стараясь говорить спокойно и остраненно предложила Лирэн. - Скоро стемнеет, много мы в расстоянии не потеряем.
- И искупаемся? - подмигнула Шаль, поняв замысел подруги. Впрочем, предложение встретило поддержку у всех. За день они устали и вымотались, и желание освежиться, смыть прошедшие события, выветрить запах смерти и гари было естественно.
Лир не подозревала, что уговорить их окажется так просто. Вещи бросили на берегу, не заботясь, насколько ровно сумки легли на землю - за день они налились почти что неподъемной тяжестью.
- Сначала девочки, потом мальчики? - поинтересовалась Шаль, начиная расшнуровывать рубашку. Кир с Ароном удалились в сторону кустов, хотя харитка бы не смутилась раздеться и в их присутствии. Любимый мужчина итак это каждый день видит, а маг ... было бы забавно посмотреть, как он вежливо опускает глаза.
Танцовщица тоже стала снимать сапоги и скинула рубашку, когда увидела, что Алишка замерла в нерешительности.
- Что-то не так?
Стихийница казалось немного смущенной. Она их, что ли, стесняется?
- Я не могу платье сама расстегнуть, - вздохнула бывшая фрейлина. Лира оценила то, что называлось платьем, и невольно улыбнулась - о прекрасном придворном наряде напоминал только чудом уцелевшие край оборки и рюши, свисающие с грязных и обожженных краев. Застежку, судя по всему, заело намертво - крючки изогнулись в одну сторону и не желали возвращаться в нормальное положение.
- Шаль, принеси нож, - обреченно вздохнула Лир.
Распоротое по швам платье перешло в лучший мир, Алишка облегченно вздохнула, освобожденная от жесткого, но вполне удобного корсажа. Девчонке еще повезло, что ее не успела коснуться мода придворных фрейлин - затягивать талию так, что начинает казаться, будто легкий порыв ветра заставит прекрасную даму согнуться пополам.
- Ничего, одежду мы тебе найдем, - успокоила девушка Шальнед. Разобравшись с платьем, Лир сняла привычные браслеты с запястий, и девушки спустились к озеру.
Вода оказалась резко-прохладной, но это было даже приятно. Лир с Алишкой зашли по колено и теперь улыбались, наблюдая, как стоит на берегу Шальнед. В своем отношении к воде танцовщица напоминала кошку, которая размышляет, стоит ей с шипением и гордым видом отодвинуться от непривычном стихии, или все-таки принять вызов. От своих решений подруга никогда не отступала и с восторженностью маленького ребенка забежала в воду, распространяя ворох брызг.
Лира предоставила заботу об Алишке Шаль и со словами "далеко не заплывайте!" легла на воду, удаляясь от берега.
И как могут люди бояться воды? Страх утонуть кажется каким-то странным, непонятным, неестественным. Не плавать, это так же как не ходить и не дышать. Вода готова удержать от падения любого, кто откажется от своих страхов. Или это она с детства привыкла к морю, и поэтому не понимает тех, кто вырос на суше? "Русалка", - как любил шутливо называть ее отец.
Есть в воде что-то умиротворяющее, успокаивающее. По крайней мере, так всегда было для нее. Вода смывает все наносное, лишнее, помогает расслабиться, забыть. Вода ничего не требует и не говорит о морали, не заставляет казаться кем-то другим и примерять маски. От воды нечего скрывать - она отражает твои мысли, чувства и желания. Она остается чистой и честной, даже если в нее стекают реки крови. Ведь у нее нет чувств, но есть память. Тысячелетняя память людей, приходящих к ней, чтобы забыть. Как ни пафосно, но верно. Вода способна понять и отразить в своей глади тот ответ, что ты захочешь увидеть.
- Лир!!! - крик вышел хриплым, полузадушенным. Лирэн резко обернулась. Демоны! Алишку затянуло в полынью, теперь девушка из последних сил панически барахталась, стараясь не пойти ко дну. Шаль пыталась помочь, но как бы ее саму не пришлось спасать - харитка не слишком давно и уверенно плавает. Она же просила их не отплывать далеко! Идиотка, сама виновата - не увлеклась бы и не оказалось на другом конце озера, этого бы не случилось. Лир со всех сил начала грести к противоположной стороне. Творец, а двоих она может и не вытащить... К счастью, некромант то ли интуитивно, то ли услышав крик, что-то понял и с разбега в одежде забежал в воду. Арон, кажется, успел скинуть рубашку, но это было уже совсем не важно. Успеть! "Я не могу не успеть", - сказала себе Лир. Все мысли и чувства сосредоточились на одном движении. Кир уже успел подхватить Шальнед. С Шаль на руках из полыньи еще и бывшую фрейлину ему не вытащить. Немного. Совсем чуть-чуть. До полыньи, где почти скрылась Алишка, осталась пара гребков.
Лир нырнула. Силуэт идущей ко дну девушки мелькнул совсем близко. А потом всего лишь на мгновение ей показалось... Лир решила позже, что это бред, порожденный нехваткой воздуха. Вода вдруг стала неповоротливой, непривычной. Почти прозрачные тени скользили над поверхностью и заговорили с ней бесцветными голосами. Она наша - Владыка наша. Уходи. Мы забираем ее к себе. Озеро не море, их просто не может быть здесь! А если они здесь есть, то уж она-то никак не может их больше видеть... Она не ваша. Я приказываю вам ее отпустить! У нее нет права даже просить, не то что приказывать, но ведь все это бред, не так ли? Хорошо. Мы не можем спорить с твоими приказами. Танцовщица вынырнула, держа за плечи бывшую фрейлину, и жадно глотнула воздуха. Они отплыли от злосчастной полыньи, но и до берега еще не близко.
- Только не смей умирать, слышишь! - прошептала Лир, не давая бесчувственной девушке снова пойти ко дну. Какое странное незнакомое ощущение. До давящей, как нехватка воздуха, боли в груди страшно за эту глупую девчонку, которая может умереть. "Живи. Пожалуйста, живи", - молитвой вертится в голове.
Маг подплыл как раз вовремя - у нее почти не осталось сил нести Алишку. Вдвоем оказалось легче, да и бывшая фрейлина на берегу не казалась столь невесомой, как в воде.
Пришедшая в себя Шаль постелила на землю плащ, а Лир перевернула девушку на живот, похлопала по спине, дала стечь воде. Наклонилась ко рту. Вдох. Выдох. Помочь воздуху снова ворваться в ее легкие. Вдох. Выдох. Давай, дуреха. Дыши. Только попробуй сейчас умереть!
- Живая, - с облегчением выдохнула Лир, смотря, как Алишка откашливается.
- Глупая, - слова давались непривычно тяжело, словно после долгого утомительного бега. - Почему же ты не сказала, что не умеешь плавать?
Сил почти не осталось - они растаяли, перегорели в утомительном рывке.
Предоставив заботу о девушке Шальнед, Лир встала в полный рост, поправила амулет - надо же, в этой сумасшедшей гонке он остался на шее. Творец, как же она вымоталась за один безднов день! От мыслей о несправедливости и паршивом чувстве юмора мудрого создателя ее отвлек вид Арона. Парень выглядел презанятно смущенным. Что не так? В волосах водоросли запутались или ...? Лир, несмотря на валящую с ног усталость, тщательно сдерживала желание рассмеяться. Мальчика приучили, что смотреть на обнаженных женщин неприлично? Нет, если бы такая картина была ему впервой, уши были бы красней. Интересно, она ему нравится? - подмывало спросить ехидное подсознание.
Лирэн гордо выпрямила спину, расправила волосы и заманчиво потянулась:
- Насмотрелся?
И не дожидаясь ответа, танцовщица грациозно удалилась одеваться...
- Какой красивый! - восхитилась Алишка, с интересом разглядывая татуировку на ее плече. И почему она одела рубашку без рукавов? Ответ был закономерен - грязную выстирали, в еще одну была одета сейчас некая бестолковая бывшая фрейлина, а много вещей не хотелось брать из дома - тогда казалось, что нужное можно купить на месте. Купила. Теперь она вынуждена была отвечать на бесчисленные расспросы этого до безобразия любопытного ребенка. И как это чудо могло стать придворной фрейлиной? Или таких только в придворные фрейлины и берут?
- Не вертись! - возмутилась Лир, заплетающая длинные волосы стихийницы в косу. Без слоя грязи и копоти, в чистой, пусть и не изысканной одежде девушка стала гораздо симпатичней. Теперь верилось, что она могла ловить комплименты придворных кавалеров. Еще б серьезности ей чуть-чуть.
- Ну, Лир... расскажи! Я никогда таких не видела. У Артура тоже были татуировки, но у тебя совсем другая.
Теперь несчастным драконом заинтересовался Арон. Если татуировку можно было заставить исчезнуть, она бы немедля это сделала. Впрочем, прямо коситься парень еще побаивался, хоть это утешало.
- Это морской дракон, - кратко проинформировала стихийницу танцовщица, уже потерявшая надежду сделать прическу ровной.
Ей хотелось покоя. Такого мягкого, уютного и обволакивающего. Какой бывает в теплой, уютной комнате с камином, где задернуты шторы и погашены свечи. Или просто забыться - до потери способности мыслить и рассуждать, когда необходимость во сне отбивает все прочие желания и мысли. А вместо этого ей приходилось отвечать на расспросы.
- Никогда про такие не слышал, - осторожно заметил маг. Как будто он великий знаток магических знаков и татуировок!
Шаль, с которой можно было легко переменить тему, вместе с Киром ушла искать дров около получаса назад, и интуиция подсказывала, что процесс может затянуться. Глаза у подруги озорно блестели, так что разбираться ей с этим разговором в одиночку. Почему маги такие неудержимо любопытные и стремящиеся сунуть нос не в свое дело? Никто не заставляет ее говорить, но взгляды у них такие... наивно-любопытные, не ответить как обидеть маленьких мальчика и девочку. Да, маги всегда как дети.
- Потому что это дельенская легенда. Хотя ее лучше знают эльфы. Морские драконы похожи по сути то ли на элементалей воды, то ли на элементалей воздуха. Они одинаково легко рассекают волны и летают над дельенским побережьем. Раньше считали, что они мудрые хранители Сиреневого моря, и когда они уйдут, мир навеки канет в безвестность. Легенды немного солгали - драконы сами стали легендой, а Дельен остался на прежнем месте. Среди людей и изображений-то почти не сохранилось. Поэтому все сведения о них - воспоминания из библиотек эльфов. Говорят, конечно, что и теперь можно увидеть еще дракона, но все это скорее сказки, чем ...
- А ты их видела? - непосредственно перебила ее бывшая фрейлина. "А ей точно целых семнадцать лет?" - подмывало спросить Лирэн.
- Когда была маленькой, мечтала увидеть хоть одного. И однажды мне пригрезилось, что увидела. Вот и все.
- Но все равно татуировка необычная, - не отстал Арон. И почему он вечно задает неудобные вопросы? Природный талант?
- Необычная, - не стала отрицать девушка. - Потому что делали ее магией.
- Но как, если ты... - ошарашено спросил маг.
- Никак. Игра в вопросы-ответы на сегодня окончена. Я устала и пошла спать, - оглядела еще раз свою работу Лирэн и встала. Кир с Шаль уже вернулись, даже не забыв прихватить сухих веток. Думается, заслуга Кира - если настоящий мужчина пошел за дровами, то с ними он и вернется, чем бы он по пути не занимался.
Лир вытащила из сумки и постелила на землю теплый плащ, подумав, достала второй для Алишки - должна же бывшая фрейлина где-то устроиться на ночлег. Хотелось немедленно уснуть и выгнать лишние мысли из головы. Слишком много сегодняшний день поднял воспоминаний. В мире снов, если очень захотеть, можно не увидеть ни шикарных бальных залов, ни прекрасной Владыки, ни морских драконов, ни улыбку мага, сделавшего эту изящную татуировку, от которой одни лишь проблемы.
-Какой красивый!
-Тебе нравится, малышка?
- Можно я сегодня не буду видеть снов? - тихо прошептала, засыпая, Лирэн.
***
Сумерки начали спускаться на город, когда дорогая, устойчивая к магическим атакам дверь в кабинет ректора бесцеремонно распахнулась под напором разгневанной женщины. Обычно равнодушные и безучастные глаза теперь метали молнии, заставляя поверить, что она была и остается одним из самых грозных боевых магов.
Ректор откинулся на спинку стула и вежливо улыбнулся, участливо спросив:
- Вы что-то хотели, мастер дэ Тальен?
- О чем вы думали, когда издавали эту безднову директиву?!! - ее гнев не яркий, переливающейся через край, готовый в минуту закипеть и остынуть. Он обжигающе холодный, равнодушно-насмешливый и оттого более опасный. От ее голоса, кажется, леденеет воздух, и ты слышишь только, как скрипят снежинки, и завывает зимняя вьюга. Так вот вы какая в гневе, бесстрастная мастер?
- Не стоит так нервничать, - жестом предложил ей присесть Арсен дэ Ривье, не снимая любимой "всепонимающей улыбки". - Располагайтесь, садитесь. Вместе мы обязательно обсудим проблему и найдем оптимальное решение. Может, попросить Виолетту принести нам чаю?
Зря он так с ней. Снисходительно-отеческий тон проходит с подчиненными и провинившимися студентами, она же быстро распознает тонко завуалированную издевку и готовится на нее ответить. Мастер дэ Тальен больше любит сама играть, чем вникать в чужые игры. И почему он не подсуетился сделать ее своим заместителем?
- Мне плевать на ваш чай, господин ректор, - с этим изысканно-вежливым тоном она могла бы читать наставления благородным девицам, и никто бы не заметил и тени гнева. - Вы знаете, о чем я. Другие могут промолчать, я нет. Потому что надо быть идиотом, чтобы согласиться следовать вашему приказу. Какого демона вы запретили нам вмешиваться?!
Мастер Эрая дэ Тальен не переставала его сегодня приятно удивлять. И эта живая, завораживающая, восхитительная в гневе женщина воспитывает в своих студентах спокойствия, бесстрастность и трезвость ума? Глядя сейчас на нее трудно сохранить рассудок. Даже если точно знаешь, сколько этой женщине лет. Особенно, если знаешь.
- Я как ваш ректор, госпожа глава магического отделения и декан факультета боевой магии, обязан беспокоиться в первую очередь об интересах собственного Университета. Главное для нас безопасность студентов и покой. Мы вне политики и переворотов...
Она готова засмеяться громко и искренне. Мол, неужели он мог хотя бы допустить, что почтенная мастер попадется на эту пафосную ложь? Что ж, любую другую она бы тоже легко раскусила - зачем тогда стараться? Это Виолетту можно заставить верить, что луна фиолетовая, а солнце в полдень бывает зеленым. Эрая дэ Тальен слишком умна.
Да, поэтому она никогда не станет его заместителем.
- Надо же... как забавно. Маги вне политики и переворотов. Во времена моей юности в это не верили даже крестьянские дети.
- Боюсь, во времена вашей юности меня еще не было на свете, почтенная мастер, - нет ничего приятней, чем напомнить женщине об ее возрасте. Дэ Тальен, к сожалению, это не задевает.
- Надеюсь, вы не станете отрицать, что не заметили произошедший прорыв и сбой пространственно-временного базиса?
Это отрицать бесполезно да и бессмысленно:
- Именно это вас так расстроило? - его голос само сострадание и понимание. Творец, так, оказывается, приятно доводить своих подчиненных. Почему раньше не пробовал?
- Учитывая, что первую половину дня я пыталась вытащить идиота-студента, застрявшего в межпространстве между комнатой женского общежития и своей собственной, то это меня немного огорчило. Но дело не в этом...
Арсен картинно сдвинул брови:
- Наши студенты уже ленятся залазить к девушкам в окна, а полагаются на телепорты? Ай-яй-ай как недостойно. Вы, глава отделения, обязательно должны провести с ними беседу на эту тему!
Эрая дэ Тальен воздержалась от ответа. За одно мгновение ректор понял, почему никто не может запомнить, какого же оттенка глаза у мастера - просто, редко на кого она смотрит ТАК. С хладнокровной, жестокой, давящей мудростью, от которой ни спрятаться, ни убежать, к которой никогда не сможешь прикоснуться или приблизиться. Это ощущение беспомощности способно свести с ума, но память о нем никогда не сотрется, как бы не хотелось. Хочется отомстить или малодушно сделать вид, что этого не было. А еще совсем расхотелось с этой женщиной шутить. Улыбку стерли кончиком влажной акварельной кисти.
- Вы полагаете, что попытка государственного переворота и свержение Владыки не достойны внимания, господин ректор? - теперь она играет в вежливость. Роли поменялись?
- Мы не можем отправлять на смерть ради политики наших подопечных. Мое дело хранить равновесия. Есть Владыка или нет, какая нам разница? - она не поймает в его словах фальши, теперь он почти искренен.
- Какая разница вам, дэ Ривье? Вы ведь не верите в детские сказки, что без Владык наш мир перестанет существовать? И не увидите, что магия постепенно будет сходить с ума. Даже если ткань истончиться, то вы все равно останетесь хранить свое собственное спокойствие.
- Боюсь, нам не понять друг друга, уважаемая мастер, - вздохнул Арсен дэ Ривье.
- Кстати, о студентах, о благополучии которых вы так печетесь. При штурме дворца погибло несколько молодых магов, отправленных туда на стажировку, - голос сухой, официальный, но ректор поймал в нем толику боли. Он читал отчет об этом, но что же там такое было... Не верится! Дэ Тальен и так легко позволила себя поймать?
- Соболезную вам, мастер. Ваша праправнучка могла выжить: расследование началось пару часов назад, списки уцелевших еще не составлены.
- Вы оскорбляете ее память, если она была моей внучкой, то списки сбежавших от своего долга ни к чему. Но меня больше волнует другое. Думаю, вы помните теории пространственных коридоров и полей телепортов. Чтобы сделать то, что сделали заговорщики - привести из ниоткуда армию, нужно открыть проход с двух сторон и сорвать ограничения. И для этого нужны трое-четверо талантливых магов. Нет, даже одних из самых лучших мастеров. Так ли много среди них непризнанных, никому не известных гениев, способных сотворить подобное?
- Вы намекаете, что среди нас или в Совете есть предатели?
"И когда я найду их, они будут умирать долго и мучительно", - многообещающе говорил взгляд Эраи дэ Тальен.
- Я утверждаю это и не собираюсь отказываться от своих слов.
- Тогда, что вы предлагаете? Направить студентов к каждому из известных мастеров с вопросом "а не вы ли учинили переворот?". Чем вас не устраивает позиция нейтралитета? На мой взгляд, это единственный выход, раз мы не знаем наверняка. Я запрещаю своим студентам и преподавателям вмешиваться в события, и пока я ректор - мое слово здесь закон. От вас, магов, всегда было слишком много проблем. Но в отличие от того скандала с запретом боевых заклинаний, я не собираюсь отступать.
- Нейтралитет лжив, господин дэ Ривье. Тот, кто выбирает его, обманывает себя и других.
- Это стоит воспринимать как угрозу или бунт против руководства?
Спокойная, выжидательная улыбка. Такая безмятежная и хладнокровная одновременно, что становится страшно. Всего на мгновение.
- Жаль, что вы предпочитаете не афишировать, что тоже относитесь к нам, беспокойным магам, но это ваше личное дело. Кто вправе вас осуждать? Я не смею противиться вашим приказам, ректор... Просто подумайте на досуге обо всем этом.
Она вышла неспешно, осторожно прикрыв за собой распахнутую с силой дверь. Буря улеглась, будто ее и не было, а мастер дэ Тальен никогда не врывалась в его кабинет. Так просто? Выиграть у чародейки, которой приписывали романы с лучшими магами, оказалось так просто? У женщины с удивительно молодым в сравнении со старыми глазами телом?
И в полной тишине кабинета Арсен дэ Ривье вдруг понял, что не вся фраза была произнесена вслух. Кое-что осталось висеть в воздухе. Это и пугало, и дарило сладкое предвкушение одновременно.
Ты думал, что меня так просто победить, мальчик?
***
Рената дэ Шанти с аристократическим презрением смотрела на стопку бумаг, почти полностью закрывавших ей обзор - по коридору она двигалась по памяти и интуитивному чувству направления. Многотомный отчет девушка держала на вытянутых руках с легким недоумением и виноватостью на лице, словно была готова в любой момент отбросить в сторону, как начинающий карманник слишком дорогое и приметное кольцо. Больше всего Рената в своей должности ("да провалится этот Университет в бездну!") ненавидела бумажную волокиту, а гениальную идею перемещать документы магией ректор почему-то не одобрял. Видите ли, незначительный процент бесследно исчезающих при использовании этого метода бумаг его не устраивал. Если проклятый отчет занимает больше трехсот страниц, то, что изменит пропажа трех бумажек? Все равно эти отчеты никто не читает!
Больше всего молодая декан факультета экспериментальной магии хотела поскорее покинуть официальное место работа и добраться до дома.
"Антуан, уже, наверное, затопил камин и поставил вариться шоколад", - мечтательно подумала девушка. Посиделки раз в неделю с братом успели стать нерушимой традицией. Как бы ни были они заняты, всегда находили возможность отменить на один вечер все текущие дела. Впрочем, ректор, совершенно не к месту намекнувший, что месячный отчет не может ждать до завтра, не походил на человека, питающего уважение к чужим традициям и привычкам. Хвала Творцу, любимого руководителя заняло какое-то срочное дело, и он заявил "достаточно, если отчет будет лежать на вашем рабочем столе" - не пришлось подниматься в его кабинет. До собственного кабинета тоже идти не хотелось - она так близко от главного выхода. Случай, очевидно, смилостивился над самой молодой из деканов университета, явив проходящего мимо студента.
- Ремиз Шаврон, - припомнила она имя. Лицо вспоминать не требовалось - этот парень уже второй месяц пытался безуспешно сдать ей третью практическую работу.
- Да, мастер дэ Шанти, - обреченно вздохнул Ремиз, не ожидая ничего хорошего от встречи с деканом.
- Я тут подумала... Не хотели бы вы получить зачет за третью лабораторную?
- За-а-чет? - начал заикаться бедный студент, словно подозревая, что на месте его преподавательницы затаился коварный демон, намеревающийся под благовидным видом отобрать его Силу. То, что мастер Рената при своей молодости снисхождением и состраданием к студентам не отличалась и зачеты просто так не ставила, успели за два года усвоить все.
- А что мне надо сделать? - робко, с некоторым страхом спросил парень.
- Всего лишь отнести эти бумаги в мой кабинет, - лучезарно улыбнулась Рената, надеясь, что волшебное слово "зачет" пробудит в парне спавший раньше героизм.
- И все? - в голосе Шаврона боролись недоверие и желание получить злосчастный зачет.
В конце концов, Ренате надоело видеть его каждую неделю на пересдаче. Ладно бы, практическая была сложной для выполнения или понимания. Просто кто-то убедил парня, что "самому написать это нереально", поэтому мастер тщетно пыталась понять, почему вместо того, чтобы за пару минут или часов составить нужные чары, он раз за разом приносит ей заклятия за авторством старшекурсников. Разумеется, они были правильными, но преподавательница упрямо их отвергала и ставить зачет не желала. Наверное, Шаврон решил, что видеть его почти каждый день доставляет ей изощренное эстетическое удовольствие.
- А правда, что вас кабинет... окружают страшные заклятия? - очнулся от оторопи Шаврон.
- Конечно. Но я же дам тебе ключ. А практическая твоя была как раз по снятию и наложению защитных чар на имущество, - не удержалась от подколки мастер дэ Шанти.
- Вы знаете, мастер... я наверно в среду зайду практическую сдавать... - пробурчал Ремиз и с достойной лучшего применения целеустремленностью скрылся за углом.
"Ну вот, из-за дурацкого чувства юмора придется тебе самой эти бездновы бумаги тащить", - укорило ее подсознание. Провидение оказалось сегодня удивительно щедрым на подарки - из коридора вышла Виолетта. Бывшая однокурсница и секретарь ректора. Не сказать, что их отношения в годы учебы были дружескими - с эксцентричной Ренатой редко уживались рядом подруги, но ведь они сейчас почти коллеги, работают в одном и том же Университете. Почему бы не рискнуть?
- Рената, - сухо приветствовала однокурсницу Виолетта, но потом добавила чуть обиженным тоном. - У господина ректора важный гость, и он разрешил мне немного отдохнуть.
Ее голос строг и официален, но интонация у нее, как у отправленной в опалу фаворитки.
Худенькая, правильная Виолетта, одна из тех, кто ставит Долг выше эмоций и... так безнадежно влюблена в начальника. Как глупо.
Рената никогда не могла понять, как можно питать подобные чувства к человеку вроде Арсена дэ Ривье. Ректор мог вызывать у нее эмоции от уважения до раздражения, но преклонение, безоговорочная преданность...
- Вита, господин ректор просил оставить бумаги в моем кабинете. Но я думаю, утром ему будет удобней найти бумаги сразу на своем столе, чем спускаться ко мне.
- Конечно, я отнесу, - улыбается Виолетта. Рада, что у нее есть повод зайти в кабинет начальника? Интересно, что за таинственный гость там? Женщина, раз Виолетта нервничает?
- Тогда удачи, - вежливо улыбнулась Рената, проводив бывшую однокурсницу взглядом. Есть люди, которые никогда не меняются. В своей предсказуемости и ревностной исполнительности Виолетта, которую раньше называли "надеждой курса" на фоне других раздолбаев-студентов, совершенно не менялась. Ее "всегда идеальный" вид и стремление взобраться на верхние ступеньки даже в мелочах раздражала до зубовного скрежета. "Именно эти мелочи и не давали ей достичь успеха и роста на магическом поприще", -думала порой Рената . "Воплощение законов Хаоса", - как ласково любил величать ее Антуан, молодая леди дэ Шанти стремилась свести общение с безукоризненно-правильными людьми к минимуму, поэтому место на факультете экспериментальной магии приняла с радостью. А для проформы ей вполне хватало аккуратиста-брата, который сочетал одновременно и погруженного в книги теоретика, и романтическую мечту половины молодых аристократок, скучающих на приемах.
К привычке "выпадать" из окружающего мира молодой декана приспособилась вольно или невольно большая часть Университета, как и к тому, что девушка может, даже не замечая этого, передвигаться краткими пространственными переходами, неожиданно оказываясь на последней ступеньке вместо начала лестницы - одному Творцу известно, какие она использует заклинания и использует ли вообще. То ли лестницы или пространственная магия решили пошутить, то ли леди дэ Шанти по рассеянности пошла не в том направлении, но то, что она очутилась на пролет ниже, а не выше, оказалось для нее сюрпризом, который девушка осознала только, столкнувшись с препятствием. Препятствие вежливо поздоровалось и посоветовало быть внимательней, Рената испуганно отшатнулась, снова чувствуя себя первокурсницей, пойманной за строго запрещенной шалостью:
- Мммастер дэ Тальен, - выдохнула девушка с невольным трепетом. Сейчас они коллеги, но пропасть, которая отделяла ее от Эраи дэ Тальен казалась... бесконечной, как глубина самой бездны.
- Думаю, декан факультета экспериментальной магии может позволить обращаться ко мне на ты, - мягко улыбнулась мастер. Ренате на мгновенье показалось, что она видит во всегда сосредоточенном взгляде чародейки усталость. Словно мудрая мастер превратилась в обыкновенную женщину, утомившуюся к концу чересчур длинного рабочего дня. Но усталость в глазах Эраи дэ Тальен была слишком... старой, словно пережившей века и поколения - Рената испугалась посмотревшей на нее вечности, а потом моргнула, и наваждения исчезло. Ничего. Глупость. Мало ли что ей привиделось.
- Эрая, - робко начала Рената, как студент, на первом экзамене вдруг забывший полное имя экзаменатора, - могла бы я вам... чем-нибудь помочь?
- Если вы будете повнимательней, то ваш факультет не рискует однажды лишиться своего декана, - заметила Эрая.
Единственным человеком, способным на то, что не удавалось даже ректору - заставить неугомонную, упрямую и непредсказуемую Ренату потерять дар речи и судорожно начать подыскивать слова, была Эрая дэ Тальен. И, похоже, она прекрасно об этом осведомленна.
- Кааак прошла ваша встреча с деканом? - на манер недавнего студента начала заикаться девушка и тут же прокляла язык, который произносил сделанные выводы гораздо раньше, чем осознавал, а нужно ли их вообще озвучивать. То, что именно с Эраей встречался ректор, очевидно вытекало из волнения Виолетты: мастер - достаточно важный гость, чтобы выпроводить секретаря, - и того, что лестница выше вела именно в покои ректора.
Только зачем декану факультета экспериментальной магии в это вникать?
"Тин и шоколад", - сокрушенно вздохнул разум. Как не досадливо было признать по "невыносимому" и "безднову эстету и аккуратисту" брату она за пару часов успела соскучиться не меньше, чем по горячему шоколаду. Интересно, Антуан уже разобрал руины библиотеки? Если да, то можно разжечь камин - не для того, чтобы согреться - просто смотреть на пламя и слушать долгие рассказы братика о дебрях теоретической магии и его пишущейся диссертации. Непередаваемо скучно на первый взгляд... и восхитительно одновременно.
- Ректор, как верный адепт равновесия, не признает, что мы имеем право вмешиваться в то, что происходит сейчас с миром, - отметила мастер.
О судьбах мира молодой дэ Шанти задумываться приходилась редко - на это, как она полагала, есть люди более компетентные. Но вот недавняя магическая нестабильность или "пространственно-магический парадокс" - как дипломатично назвали случившиеся утром теоретики, касался ее напрямую. И Ренате хотелось тому, кто это устроил, помочь отправиться в бездну. Она имела полное право желать смерти мага (или магов), которые едва не помогли ей узнать, что же там за гранью.
С увлеченностью первокурсника, недавно узнавшего, что под покровом маскирующих и щитовых чар можно смело заниматься магией мощнее разрешенной студенту, Рената готовила материалы для эксперимента. Солнце только готовилось выглянуть из-за горизонта - предрассветный час, когда мир прибывал в наивысшей стабильности и равновесии, подходил для опытов как нельзя лучше. Рядом со скептической физиономией сидел в кресле Антуан, распекающий сестру за полное пренебрежение к теоретическим выкладкам. На кафедре экспериментальной магии сначала проводили сомнительные и опасные опыты, потом квалифицировали или на скорую руку конспектировали использованные чары, а дальше в большинстве случаев отправляли теоретиков разбираться, что же у них получилось и почему. Понудев немного о полной ее безалаберности, Антуан проверил надежность охранных и защитных заклятий, остался доволен и шутливо заметил, что любимая сестра наверняка подалась в противоположную область магии только дабы ему насолить. Рената не удержалась от утвердительного кивка, произнесла первую строку заклинания, начала медленно плести причудливый узор из чар и... Что дальше произошло, она так и не успела осознать - просто очнулась от дикой головной боли и сдавленной ругани брата. Потолок был подозрительно высоко, стены библиотеки куда-то исчезли - потом выяснилось, что их просто разнес пригашенный Антуаном магический взрыв. Брат приподнялся на локте, вымученно попытался улыбнуться и вместо ожидаемой выволочки произнес: "Живая. Дура".
Рената, спустя пару часов сидя в кабинете, искала роковую ошибку в собственных расчетах - бесшабашной первокурсницей она уже не была и в свои действия включала и инстинкт самосохранения. Ошибки не было. Просто выпало неподходящее время, когда кто-то решил поиграть с мировым равновесием. Уберегли ее только крепкие стены родового особняка, оплетенные мощью древних заклинаний, и неисправимый перестраховщик, но все-таки гениальный братик. Но вот знать, от КАКОЙ силы спас ее Антуан, совсем не хотелось. Счастье, что отделалась царапинами и очередной белой прядью в яркой шевелюре. Интересно, если она когда-нибудь вспомнит, как обратить то заклинание, что случайно наложила на внешность, не станет ли ее естественным цветом волос седина?
- Как не имеем права? - опешила Рената. Начавшие расползаться по Университету слухи были ей известны, но официального приказа она не видела.
- Почему я не имею права вмешаться, если из-за чьих бездновых амбиций сорвался мой эксперимент? - начала распаляться дэ Шанти.
"А я ведь чуть не умерла", - запоздало пришла мысль, и Рената впервые испугалась за собственную жизнь. Когда рядом был Антуан с его вечными подколками, страху как-то не находилось места. С надежным, всегда спокойным и рассудительным братом казалось невозможным, что с ней может что-то случиться.
- Ректор считает, любое вмешательство в дела политики может повредить Университету. Его можно понять.
- А мою возможную смерть при неблагополучном исходе эксперимента тоже стоит отнести к делам политики? - не удержалась Рената.
- Творец руководствовался здравым смыслом, когда даровал Ильмире дэ Шанти не одну взбалмошную дочку, а двойню, - усмехнулась Эрая дэ Тальен. В следующей фразе мастера шутливость тона исчезла:
- Думаю, ректор ограничился бы тем, что прислал вашей семье соболезнования.
- Но ведь он не может так... Ему наплевать на нас?
Ректора можно было воспринимать по-разному, но равнодушным его едва ли можно было представить.
- Почему же, Арсена дэ Ривье заботит спокойствие его Университета. Ради общего блага и сохранения нейтралитета можно пойти на неизбежные жертвы. Равновесие никогда не достигается одним стремлением ни во что не вмешиваться. Эту позицию нельзя назвать неверной: нейтралитет Университета - гарантия жизни его студентов и преподавателей. Гарантия эта не является безоговорочной, но в нынешних условиях многого стоит. Нельзя всегда кидаться в бой, не думая, о последствиях. Наш мир давно не видел войн, а маги почти разучились убивать. Тот, кто думает иначе - безумец.
Рената дэ Шанти замерла в оцепенении и тихо, почти беззвучно спросила:
- Вы тоже так считаете? Что любые попытки вмешаться - удел безумцев?
Кажется, с того момента, как Рената задала вопрос, прошла целая вечность. Пара секунд растянулась на века. Почему-то ей было очень важно услышать ответ мастера. Эрая дэ Тальен улыбнулась и произнесла:
- Я всего лишь сказала, что так считает ректор. Это не значит, что я с ним согласна... На мой взгляд, все мы немного безумны.
***
В воздухе сгустился яркий аромат ночных цветов и трав. Так странно. Сколько лет, а она никак не может привыкнуть. Пустыня пахнет иначе - после полуденного нестерпимого зноя приходит леденящий ночной холод, от которого спрятаться сложнее, чем от жара. Поэтому никогда не находилось охотников ночевать среди песков. Разве что скрывающихся от всех беглянок. Тогда ее приютил какой-то старик, надоумившийся построить свой дом вдали от источников и торговых путей. Говорят, пустыню могут любить только безумцы, но Шаль все равно скучала по дому.
Темнокрылая бабочка, то подлетала к манящему огню, то нерешительно отступала в ночь. Черта едва заметно отблескивала в тенях деревьев. За первой серебряной изящной змейкой тянулась вторая пограничная, словно кто-то небрежно провел их острием меча. Творец, и стоили ли эти две тонкие полоски таких жарких споров? Какая разница, что имеет больше преимуществ - охранный контур магов Университета или неровная хищная "змейка" Жрецов Смерти?
Шальнед при всем желании не находила никакой разницы между двумя сходными обрядами. В Харите тоже верили в обережную силу круга - чертить его стоили кончиком опущенного в пламя клинка, но она же не настаивала, что нельзя делать по-другому. Арон с Киром в своих спорах едва не дошли до драки. Что взять с этих упрямых мужчин - вечно им что-то надо доказывать.
Девушка заметила, что огонь собирается потухнуть, и поспешила подбросить в жадное пламя сухих веток. Костер благодарно разгорелся, яркие язычки пламени взмывали вверх, рассыпаясь ворохом ярких искр. Пламя отразилось на изогнутой сабле, и Шаль улыбнулась. Лезвие прочертило на земле тонкую полоску. Магия магией, а оружие в руках дарило ни с чем не сравнимое спокойствие и уверенность.
Шаль смотрела на спящих спутников. Такое приятно-теплое ощущение - охранять чей-то покой. Арон беспокойно поворачивается во сне и оказывается рядом с Лир. Подруга не преминула бы возмутиться, бодрствуя, но сейчас она спит. "Спящие взрослые так безмятежны и беззащитны", - любил замечать Лейд, когда в вечерних сумерках разрешал младшей сестре поиграть со своей боевой саблей. Тогда же обычно из тени дома выходила Шанэ и строго отчитывала брата за неподобающее поведение. Ну, не так уж строго - в конце концов, все они еще были детьми, но Динара слушала их перепалку и улыбалась. Рядом стояли любимые братик и сестренка, чего ей было еще желать?
Шальнед резко провела мечом очередную линию. Ненужные воспоминания нужно отгонять...
- Ты должен, ты должен их спасти!
- Мы не вправе вмешиваться в дела твоей семьи... Прости, Дина.
Шорох застал ее врасплох - танцовщица невольно вздрогнула.
- Не спится? - спросила она поднявшуюся тень.
- Не могу заснуть, - согласилась Алишка, придвигаясь ближе к костру.
- Тебе нужно поспать. Хотя тебя можно понять... столько всего случилось.
Алишка вздохнула и тихо, задумчиво произнесла:
- Я не смогла их всех спасти. Это нечестно, что они умерли, а я...
Какие знакомые слова. Шаль покачала головой и отрешенно посмотрела на огонь. Отблески пламени танцевали на лезвии, отражались в глазах, зачаровывали и напоминали одновременно. Когда-то девушке хотелось научиться ненавидеть человека, сказавшего ей следующую фразу, теперь злость давно прошла - не так он уж и был неправ:
- Невозможно спасти всех. Каждый раз мы понимаем это, но не оставляем попытки. Это жизнь, малышка. Ты не могла спасти их или помочь, поэтому здесь нет твоей вины.
- Я даже не попыталась.
- И что? - спросила Шальнед. - Если бы ты надела кольчугу и взяла в руки меч, что-то бы изменилось? Это переломило бы ход сражения, или враги в ужасе разбежались? Они хотели, чтобы ты жила - так живи. Живи за них. Разве это уже не мало?
- Ты не понимаешь... Я не стою этого.
- Глупая, глупая девочка, - обняла бывшую фрейлину Шальнед и накрыла ее плащом. - Разве тебе решать, стоишь ты того или нет? Просто живи. Если Лир уже который раз спасает твою дурную макушку, то значит, находит для этого достаточно причин. Поверь, моя подруга на редкость эгоистична и привычки спасать незнакомых девушек раньше за ней не водилось. Если не хватает уверенности в своей "нужности" этому миру, то почему бы не попытаться стать достойной тех, кто тебя защищал? Тебе всего семнадцать лет, но у нас в этом возрасте становятся взрослыми.
- А какой ты была в семнадцать лет? - вдруг спросила Алишка, прикрывая глаза.
- В семнадцать лет я тоже была молодой и глупой, поэтому вышла замуж.
- Замуж? - с интересом встрепенулась бывшая фрейлина. - И как это... замужем?
- В первую брачную ночь мне было... страшно, - прошептала Шальнед и неожиданно для самой себя начала рассказ.
Свою первую брачную ночь Динара Хэлавир проводила пока в гордом одиночестве, но это ни капельки не помогало ей прогнать холодный, навящевый страх. Словно били одновременно и озноб, и лихорадка, которые никак не могли поделить право владеть телом.
"Твой долг..." - начинал упрямо твердить разум голосом, до тихой ненависти напоминающим Марека. Проклятого мерзавца, что наверняка развлекается с симпатичной девицей в постели...
"Мне страшно", - прошептал тонкий голосок перепуганной маленькой девочки, навсегда потерявшей дорогу в отчий дом.
"Ты не обязана, ты никому ничего не должна!" - упрямо не желал смириться со свершившимся фактом мятежный огонь Танцовщицы.
Не стоит тешить себя иллюзиями или отговорками - теперь она жена господину Эмирьену, и этот самый господин имеет полное право делать с ней все, что захочет. Тем более, в первую брачную ночь, когда сами традиции велят ей исполнять пожелания супруга. И где его пустынные демоны носят? Сейчас она временно сумела поймать за хвост свой страх вместе с прочими эмоциями - ложь вышла бы такой искренней и убедительной.
Дина больше всего ненавидела две вещи: беспомощность и неопределенность. Почему супруг задерживается? Хочет потрепать ей нервы? Или неотложные дела? Других причин Динара не находила - ее поцелуи в храме вполне достойны страсти Танцовщицы. В брачной ночи страшила не интимная часть - да, в первый раз ложится с мужчиной в постель, но одна же едва не стала Танцовщицей - они никогда не были сторонницами чинного опускания глаз и учтивого молчания на сомнительные темы.
Отныне она принадлежит ни себе, ни роду Хэлавир, а мужу, которого совершенно не знает, видела лишь в качестве знакомого отца и выбрала из всех кандидатов, только чтобы позлить братца. Эта принадлежность и привязывала тесным поводом свободолюбивую душу, заставляла пробуждаться страх. Сколько она слышала подобных историй, сколько видела молодых лиц с печальными глазами. Они являлись скорее исключением из правил, но ведь они тоже не знали раньше, что им суждено стать исключениями. Образы всплывали перед глазами. Обидит. Ударит. Будет кричать или хуже - насмешливо молчать. Да мало ли что еще он может с ней сделать...
"И некому будет защитить тебя, милая. Никто не придет - семнадцатилетним девушкам не положено верить в сказки", - цинично заметил рассудок. Почему же он все не идет? Искрящиеся блески в волосах чуть померкли, а золотистые юбки наряда помялись. Дина залезла под широкий балдахин кровати, не удержалась, чтобы не попробовать головой мягкость вышитых разноцветными нитями подушек, подобрала ближе ноги и не заметила, как уснула...
Проснулась Динара от едва слышной ругани - кто-то запнулся о свечу возле кровати. Эмирьен уже успел снять рубашку, и девушка могла изучать фигуру супруга.
"А неплохо сложен для сорока-то лет", - заметило ехидство. Что ж, хотя бы он не вызывает приступов страха и отвращения - уже неплохо.
- Я задержался на этих бездновых торговых переговорах, - произнес Эмирьен и совсем неожиданно закончил. - Ты прости... Дина.
- Ничего страшного, - сумела сохранить хладнокровие Динара. - Вы чего-нибудь изволите, мой господин?
Супруг недовольно поморщился. Творец, и что же она сейчас сказала не так?
- Дина, мне было бы уютней, если бы ты не называла меня господином. Эмир вполне подойдет.
- Так чего вы желаете от меня сейчас, Эмир? Я исполню любое желание, - произнесла молодая супруга ритуальную фразу.
- Станцуй для меня, - улыбнулся мужчина.
Динара встала с кровати, расправила пышные юбки, откинула назад длинные волосы, давно выбившиеся из торжественной прически.
Без музыки? Как говорила наставница, Танцовщица всегда слышит ее в своей душе...
Раз. Вздох, шаг вперед похожий на падение. Два. Взмах рукой, расцветающая солнечным лучом улыбка. Три. Нет ничего и никого, кроме стремительных движений танца и музыки, что, кажется, звучит и в реальном мире.
Танец не простой набор заученных движений. Это краткий глоток свободы для души, вырвавшейся из клетки традиций. Это захлестывающий водопад из эмоций, желаний и чувств. Это настоящая жизнь, истинная радость и беспредельное счастье. За это стоит заплатить любую цену...
Выдох. Динара поклонилась, опустилась на подушки и на мгновенье прикрыла глаза.
- Это ты танцевала на похоронах? - девушка вздрогнула и приподнялась с места.
- Откуда ты знаешь? - тихо прошептала Динара, не замечая, как дрожит голос. Темная вуаль прикрывала лицо - всем известно, что только Танцовщицы отдают дань скорби в прощальном танце. Как он мог узнать, что она стребовала с Марека право самой попрощаться с отцом?
- Когда ты танцуешь, кажется, с тобой кружится в танце пустынный ветер. Почему ты не стала Танцовщицей, Дина?
Динара замерла, подбирая слова для ответа. Сказать этому человеку правду? Стоит ли? Поймет ли он? А сможет ли понять?
- Мой отец хотел, чтобы рядом со мной был человеку способный обо мне позаботиться. А Танцовщицы...
- Не имеют права принадлежать кому-либо, - закончил фразу Эмирьен.