Ермакова Светлана Геннадьевна : другие произведения.

Фуга. Чёрный солдат

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    . Странное задание получает Беркут - отыгрывая роль другого, внешне похожего на него парня, отслужить год в армии и заодно разобраться с нечистью, расплодившейся на архипелаге Новая Земля. Вдобавок ему придётся разгадать убийственную тайну собственной личности и магического дара, после чего главное будет - попытаться выжить.
    . В книге есть: Приключения, служба в армии, северная мифология, хоррор. Девушки тоже есть.
    . Все персонажи и события книги вымышлены, помимо мотивов для завязки романа.
    . ЗАКОНЧЕНО.
    .
  
   Фу́га (лат. fuga бег от лат. fugere бежать, убегать) - Форма полифонической музыки, где общая мелодическая линия многоголосого произведения "перебегает" из одного его голоса в другой.
  
   *
   - Как вы сказали - нечисть?
   До этого момента Беркут почти дремал с открытыми глазами и слушал монолог беседующего с ним военкома вполуха. У него был нервный, вымотавший эмоционально день, поэтому, когда его срочно вызвали в городской военкомат, он не обрадовался. Хорошо хоть, привезли, не сам добирался по пробкам. Вводную нового задания он понял не сразу, было в ней много необычного. Впрочем, с его "профессией" ведьмака, обычного, в понимании простого обывателя, не наблюдалось в принципе. И всё же в этот раз с необычностями был перебор.
   Начать с того, что перед военкомом лежало личное дело призывника с прикреплённой фотографией. Лицо на этой фотографии было копией того лица, что он, Беркут, видел в зеркале каждое утро. А вот имя на личном деле значилось другое - Тимур Кудинов, его одногодка. Этот нехороший человек, по словам военкома, всячески уклонялся от службы в армии, используя отсрочки в связи с медицинским обследованием и заболеваниями. Время же предоставленной отсрочки он посвящал отнюдь не собственному оздоровлению, а вредной политической деятельности - участвовал в протестных акциях, примкнув к организации одного из оппозиционных лидеров.
   Каким-то хитроумным начальственным головам в результате пришла мысль призвать в армию всех не служивших любителей митингов и протестов. И Тимура Кудинова - одним из первых. Призвать его в армию, однако, оказалось непросто - тот писал заявления в суд, раз за разом выдвигая требования об обследованиях, отсрочках и подавая жалобы на решения судов. Этим он настолько умудрился обозлить военных, что его пришлось буквально захватывать силой после окончания одного из судебных заседаний. Даже взломали дверь в квартире, чтобы вытащить уклониста оттуда. А чтобы беспокойные друзья-товарищи не мешали тому служить, или на случай его отказа от принесения воинской присяги, а то и, не дай бог, побега из места службы, отправить его решено было как можно дальше, в закрытую от мира военную часть. А ещё лучше вовсе спрятать его, подменив другим человеком, который сможет провести год службы, не в пример Кудинову, тихо. Подменить настолько похожим на него человеком, что и мать родная не отличит. Издалека не отличит, конечно. Это была одна необычность.
   Вторая необычность касалась другой, не менее важной задачи. На архипелаге Новая Земля в последнее время участились несчастные случаи - пропадают и гибнут люди. Расплодилась нечисть. Услышав это, Беркут и "включился".
   - Как вы сказали - нечисть?
   - Ну а как ещё назвать?
   - Я ни разу не был на севере, о той нечисти почти ничего не знаю, - задумчиво сказал Беркут, - её виды ведь зависят от мест обитания.
   Военком закашлялся, выдав простуженными бронхами целый оркестр хрипов. Потом достал из стола салфетку и трубно, в три выдоха, высморкался.
   - Ну так что - отслужишь год, не создавая проблем? - устало спросил он после этого.
   - Моё призвание, мой кодекс - не создавать проблемы, а помогать их решать.
   - Вот и хорошо, если так, - откинулся военком на спинку кресла, - В воинской части постоянной телефонной связи у тебя не будет. Указом Президента запрещено. И - приказываю - народ там не будоражить своими понятиями.
   - Там что, вообще никого посвящёного в тему не будет? - удивился ведьмак.
   - Посвящённый! Тебе приказ ясен? Ни с кем своих внеармейских дел не обсуждать!
   Беркут кивнул. Задача осложнялась. Сильно осложнялась. Одновременно отыгрывать примерного рядового-срочника и утихомиривать нечисть, да не иметь там никакой поддержки командования... Всё это намекало на непродуманность предстоящей миссии и грядущие проблемы.
   - А ничего, что сейчас зима, не "призывное" время? - спросил он.
   - Это не твой вопрос. Твоя задача - служить и исполнять приказы, а не растекаться мыслью по древу.
   - Мысию, - машинально поправил Беркут.
   Военком непонимающе посмотрел на него.
   - В "Слове о полку Игореве" написано, что певец Боян, если кому захочет песню спеть, то "растекашется мысию по древу". Мысь - значит мышка, то есть белка, которая бегает по стволу дерева, - пояснил Беркут и, увидев, что военком никак не реагирует, а продолжает смотреть на него остановившимся взглядом, зачем-то добавил махи руками, - Туда-сюда бегает, туда-сюда... Быстро, вольно...
   - Умничать и вольно бегать "мысию" будешь после того, как отслужишь положенный срок, - после паузы язвительно рубанул военком, - потому что там, где ты будешь служить, деревьев нет вовсе. Ветра там такие сильные, что ломают любое "древо".
  
   Старенький армейский "пазик", дымно потарахтев по улицам зимней столицы, привёз Беркута на сборный пункт. Там он разделся, его бегло осмотрел врач, ничтоже сумняшеся определивший новобранцу категорию "А" - годен к военной службе без ограничений. Сняли отпечатки пальцев, выдали вещевое обеспечение - бельё, тёплые вещи, форму, высокие берцы, связанные между собой шнурками, и верхнюю одежду. Берцы с матерчатыми вставками и явно хлипкими подошвами доверия не внушали. Наверняка придётся покупать за свой счёт неуставные ботинки или сапоги.
   Переодевшись, собственную, "гражданскую" одежду Беркут сложил в мешок, который предназначался для передачи родным. У Беркута, впрочем, родных не было и отдавать его вещи было некому. Но он уже привык от задания к заданию полностью переодеваться, в прямом и переносном смысле этого слова. Борьба с нечистью требовала разъездного образа жизни и отсутствия долговременных связей с кем бы то ни было.
   Снабдили его и несессером - сумкой призывника, содержащей джентльменский набор для ухода за собственным телом и одеждой с обувью, после чего сразу повезли на аэродром.
  
   *
   Грузный армейский самолёт с практически единственным пассажиром, если не считать сопровождающих, вылетел без задержки. Беркут про себя подивился той скорости и, если так можно выразиться, затратности, с которыми его отправляли к месту службы - то ли парень, под именем которого он идёт служить, настолько допёк кого-то "полномочного", что со средствами не считаются, то ли и впрямь нечисть на архипелаге совсем распоясалась и его помощь требовалась незамедлительно...
   Офицер - "покупатель" из воинской части провёл с новоиспечённым призывником полагающуюся индивидуальную беседу во время полёта. Сначала он достал из кармана бушлата памятку, которую велел зачитать будущему солдату вслух. Умерив порыв добавить в свой тон насмешливой назидательности для слушателя, Беркут невозмутимо прочитал:
   - Новая Земля - архипелаг в Северном Ледовитом океане, состоящий из двух островов - Северного и Южного, разделенных проливом Маточкин Шар. Острова архипелага расположены между Баренцевым (теплым) и Карским (холодным) морями. Морской арктический климат характеризуется неустойчивой, циклонической погодой, ураганными ветрами, резкими температурными колебаниями, большим количеством осадков, которые выпадают двести шестьдесят дней в году.
   Потом офицер, дождавшись, пока Беркут рассмотрит приложенную к памятке схематичную карту архипелага, добавил от себя:
   - Новая Земля - это полигон для испытания ядерного оружия. Но взрывы там с восьмидесятых годов не производились. Вообще у нас служат те срочники, которые живут и выросли на северах да в Сибири, они люди привычные. Срочников всегда привозят после учебки и только летом. Круглогодично одни контрактники служат. Но ты, - гыгыкнул офицер, - как я понимаю, случай особый. Земляков там у тебя не будет, да и по национальности, как правило, отбирают туда только русских солдат. Так что прими добрый совет - лучше не выпендривайся. За тобой будут присматривать, сам понимаешь. Заодно помогут, если будут трудности. Инструктаж пройдёшь на месте.
   После этого Беркута оставили в покое и он, спрятав озябшие ладони в рукава и так соединив руки, уснул. Проснулся только когда самолёт стал снижаться. После посадки в Архангельске они пересели в другой военный самолёт, который сразу же вылетел на архипелаг.
   Выглянув в иллюминатор, Беркут с интересом рассматривал землю, ожидающую его защиты. В тёмном небе гористый и заснеженный рельеф островов показался ему похожим на позвоночник древнего исполинского животного, выбеленный временем.
   - Сейчас тут переход от полярной ночи к полярному дню, - пояснил сопровождающий офицер, тоже любующийся в иллюминатор, - Полярная ночь заканчивается. Ну а с марта по сентябрь уже всё время только день будет.
   - Это хорошо или плохо? - полюбопытствовал Беркут, не разобравшийся в интонации сопровождающего, - В смысле, полярный день наверное лучше, чем полярная ночь? Безопаснее для людей.
   - Для людей безопаснее, да... - задумчиво ответил офицер.
   Тон его ответа как бы подразумевал, что для кого-то другого днём опаснее, чем ночью. Для кого? Для зверей? Или - для нелюдей? От расспросов Беркута остановил приказ столичного военкома "не будоражить" непосвящённых.
  
   Аэродром посёлка Рогачёва встретил новобранца светом мощных фар, суровым завывающим ветром, поднимающим вверх клочья из мелких и колючих снежинок и парой самолётов с шасси и брюхом, полностью утопленными в сугробах. Беркут справедливо заподозрил, что откапывать эти самолёты доведётся солдатам-срочникам. Здесь призывника перепоручили новому человеку. Прапорщик Долгин был одет в толстый бушлат, запорошенный меховой воротник которого в полном соответствии с неровным ритмом порывов ветра поднимался к красным щекам и опускался. Он показал, как нужно залезать в военный вездеход на гусеничном ходу.
   - Кудинов, ты, говорят, уклонист знатный, - громко полюбопытствовал прапорщик, усевшись в просторной кабине, сняв шапку и обнажив прилипшие к черепу тонкие рыжеватые волосы, - долго от армии косил.
   Беркут пожал плечами. Даже с учётом того, что он отыгрывал чужую роль, соглашаться с обвинениями не хотелось. Ему тут целый год жить, и носить очерняющее клеймо было неприятно.
   - Ну теперь тут из тебя настоящего мужика сделают, - довольно продолжил Долгин, - Бежать-то некуда. Раньше сюда кавказцев призывали, так они разок решили, что здешний климат им не подходит, набрали оружия и пошли по льду на материк...
   - И что?
   - И - всё. Оружие потом наши подобрали полностью. А от бегунов одни ошмётки нашли. Живыми их жрали или уже замёрзшими, определить невозможно.
   - А кто жрал, выяснили? - нахмурился Беркут.
   - Ты чё, парень, тупой? - уставился на него Долгин, - Какая разница - кто?
   - Для меня - есть разница, раз спрашиваю.
   - А кем ты хочешь быть сожранным? - насмешливо включился в разговор молчавший до сих пор водитель с погонами ефрейтора, - Медведем, волком или песцом?
   - Никем не хочу.
   - Ладно, не трусь, тут армия, все друг за друга, - утешительно улыбнулся прапорщик.
   - Не трушу.
   - Да ладно, - засмеялся Долгин, - Не трусил бы служить за Родину - не уклонялся бы от призыва.
   - Вы в протестных акциях участвовали? В несанкционированных, - вступился-таки Беркут за своего прототипа, - Многие не участвовали, хотя и хотят перемен. Потому что страшно. А я участвовал. За Родину, за её лучшее будущее.
   - Походил с плакатиком, поорал лозунги, да домой пошёл, кофий пить?
   - Походил, поорал, побили, отволокли в кутузку, судили, арестовали, отсидел, вышел. Потом опять пошёл.
   - Дурной ты, Кудинов. Но может, и впрямь, не трус, - признал прапорщик со вздохом, - Только агитировать за протесты тебе в части запрещается.
   И Беркут вновь пожал плечами. Агитировать он не собирался, даже притворяясь этим Тимуром Кудиновым. У него здесь совершенно иная миссия.
  
   *
   По расчищенной между высоких сугробов дороге вездеход приехал к воинской части и остановился на освещённой фонарём площадке перед проходной. Оттуда вышла пара солдат с автоматами, неподалёку ещё несколько орудовали лопатами. Орудовали до того, как подъехал вездеход и из него вышли приехавшие. Теперь же они все подошли поближе и с интересом рассматривали новобранца.
   А Беркут, напрягая зрение, пытался оглядеть пространство за их спинами. К собственному успокоению, никого и ничего, кроме темноты и метели, не увидел.
   - Земцов! - крикнул прапорщик.
   - Я! - высокого роста солдат сделал пару шагов вперёд.
   - Какое главное правило при выходе из помещения на улицу?
   - Перед выходом убедись, что снаружи нет медведя! - заученно выдал тот.
   - А что надо делать, если произошла встреча с медведем?
   - Не поворачиваться к зверю спиной, снять перчатку, отбросить неподалёку от медведя и удаляться вперёд спиной.
   - У медведя неважное зрение, но очень хороший нюх, - пояснил Долгин Беркуту, - Он обязательно заинтересуется перчаткой и у тебя будет время скрыться. Просто повернуться и убегать не вздумай, они бегают быстрее человека и скорость набирают мгновенно. Ясно?
   - Так точно, - коротко ответил Беркут.
   - Одному на открытом пространстве даже по территории части передвигаться запрещается - только строем или в группе из нескольких человек. Иначе не медведь загрызёт, так ветром сдует. Если будешь выносить мусор, с собой обязательно брать ракетницу - на помойках медведи ошиваются чаще всего, и ракетницей можно их отпугнуть. О встрече с медведем возле казармы докладывать дежурному. Всё ясно?
   - Так точно, - повторил Беркут.
   - Земцов, тебе поручается присматривать за новобранцем Кудиновым. Неотрывно. На это время ты освобождаешься от других обязанностей. Получишь камеру, будешь снимать на видео, как он служит. Приказано сделать кино и отправить командованию. С рядовым Кудиновым разговоры на внеармейские темы вести запрещается, а то он враз плохому научит, - хохотнул Долгин.
   - Слушаюсь, тащ прапорщик, - радостно отреагировал Земцов.
   - Ну что, - повернулся Долгин к Беркуту и дурашливо склонил голову, - пожалуйте в часть, новобранец. Завтра с утра принесёте присягу и встанете на защиту северных рубежей нашей Родины.
   - Поесть дадут? - спросил Беркут, - А то я с утра голодный. Да и тогда только "кофию" выпил.
   Солдаты вокруг почему-то заржали.
   - Ужин закончился, получишь в столовой сухпаёк и сок там возьмёшь. Не переживай, уж что-что, а еды здесь вволю. Солдат другой раз заставлять приходится съедать всё положенное.
   Под явственный, доносящийся со всех сторон солдатский шёпот "Капец тебе, дух", "Вешайся, душара", Беркут проследовал в казарму.
   - Традиция, - снисходительно улыбался прапорщик.
   Беркут мысленно усмехнулся. Эти парни восемнадцати-девятнадцати лет были гораздо младше него по возрасту и совсем не выглядели такими пугающими, какими хотели казаться.
   В столовой Беркута оставили одного. Он сел за стол, открыл жестяную баночку с паштетом и намазал его ложкой на хлеб. Запивал соком из коробочки, взятой из стоящего у стены холодильника со стеклянной дверцей, подобного тому, что встречается в магазинах. Было тихо, рядом тянулась линия для выдачи обедов, за которой в темноте угадывалась неработающая сейчас кухня. Слабый звук, подобный звяканью фарфоровых тарелок, донёсшийся из кухни, насторожил Беркута. Он медленно продолжил жевать, напрагая слух. Раздался короткий шорох волочения чего-то, упакованного в полиэтилен. Беркут встал и прошёл к линии раздачи, устремляя взгляд в темноту. Теперь там было тихо. Предметы, назначение которых сейчас было неважно, да и угадать в темноте не очень-то возможно, стояли неподвижно. Главное - их очертания и расположение теней оставалось неизменным. Беркут, однако, не уходил и продолжал вглядываться.
   Вот оно. Светлая полоска возле одного из высоких котлов стала потихоньку уменьшаться, уползая за котёл.
   - Выйди и покажись мне! - приказал Беркут, - Тебе говорю, кто там прячется.
   Полоска рывком исчезла, а потом оттуда высунулось сморщенное личико. Размером с крупное яблоко, белёсое, с узенькими тёмными глазками. Неотрывно глядя на ведьмака, существо вышло из-за котла полностью. Росточком оно было не более сорока сантиметров, покрытое светлой рыжеватой шёрсткой или волосом, на голове существа заметно оттопыривались в стороны закруглённые уши, расположенные чуть выше, чем у людей. А ещё у него был хвост, который его и выдал чуть ранее. Нечисть в чистом виде.
   - Кто ты и что здесь делаешь? - хмуро спросил Беркут.
   - Я не знаю своего имени, - тоненьким и жалобным голосом ответило существо, - Я просто живу в очаге.
   - В каком ещё очаге?
   - Давно-давно люди захотели, чтобы я появилось и поселили меня в очаге, - запричитало существо, - Там было три камня, и они всё время грелись, я помогало. Всем было тепло, и покушать варили, и мне давали. А потом стен не стало, и очаг погас, и камни остыли, люди с собой их не взяли, оставили на снегу, и других стен вокруг не стало, и мне было плохо-плохо, я искало, искало новый очаг, но везде было холодно, я забыло своё имя, я жило у зверей в земляных домах. А потом люди снова пришли, появились другие стены, большие стены, другие очаги, непохожие, без камней. Но стало тепло и покушать можно...
   - Украсть?
   - Люди сами больше не дают мне покушать, - поникло ушами существо, - Они меня не знают, по имени не зовут, и очаг горячим не дают поддерживать, они его часто гасят, и я всё время боюсь, что снова не разожгут.
   - Что ты делаешь, помимо того, что еду у людей воруешь?
   Вопрос вызвал затруднения у существа.
   - Греюсь. Боюсь. Смотрю, - сказало оно наконец.
   - Какой вред ты приносишь людям? Отвечай правду!
   - Я не вред! - испугалось существо, задрожав и задёргав хвостом, - Я не приношу!
   - Другая нечисть живёт в доме?
   В этот момент в древях столовой появился приставленный к Беркуту наблюдатель Земцов.
   - Кудинов, поел? Убирай за собой и в казарму - отбой объявили!
   Беркут не отвёл от существа требовательного взгляда, ожидая ответа на важный вопрос.
   - Никого нету, только я и люди живут. Не выгоняй меня, ведьмак, тут людей много и еды много, я тогда в другие дома уйду, а в тех домах людей мало и еды мало, люди будут злиться на меня, всем будет плохо.
   - Ладно, - сказал Беркут, - потом решу, что с тобой делать.
   - Дух, ты офонарел? - выпучился Земцов, - Что ты можешь со мной сделать?
   - Я не тебе. Задумался просто... Не бери в голову.
   - Ты псих, что ли?
   - Он самый. Куда мусор выбросить?
   В казарме ещё не спали. Пока Беркут раздевался возле выделенной ему кровати с синим шерстяным одеялом, от ближайших солдат тихо доносились дружеские советы:
   - Дух, спи одним глазом, второй открытым держи. А то прилетит тебе что-нибудь, а ты и не заметишь, гы-гы.
   - Ничего, в тюрьме же как-то спал, посплю и тут, - ответил Беркут, укладываясь.
   - Ё-моё, бойцы, нам что, зека завезли?
   - Приказано не болтать с Кудиновым, - громко сказал Земцов.
   - А то враз плохому научу, - добавил Беркут.
   - Тихо всем! - крикнул дежурный.
   Наступила благословенная тишина, но Беркут не позволил себе сразу расслабиться и уснуть. И дело было не в угрозах солдат. Ему нужно было подумать об этом задании и о самом себе.
  
   *
   Сколько Беркут себя помнил - у него никогда не было родных. А дар ведьмака - был. С подросткового возраста его стали привлекать к изгнанию нечисти. Лет в тринадцать забрали из детского дома и привезли в незнакомый богатый особняк, сразу внушивший подростку робость своим убранством, подобное которому Беркут видел только в фильмах про старину. В большом зале, куда проводили паренька, находилось трое мужчин, испытующе глядящих на него. Это тоже не добавляло смелости. Между собой мужчины общались по-английски, но один из них, с седой бородкой, одетый в странную одежду, которую Беркут для себя назвал "сюртук", говорил и по-русски. Он объяснил пареньку, что отныне изгнание нечисти будет задачей всей его жизни, а также коротко поделился знаниями о том, что нечисть, как правило, возникает и селится там, где её призывают люди - вольно или невольно, подпитывая своими представлениями и страхами. "К примеру, в арабской пустыне ты наверняка встретишь джинна, в лесу среднерусской полосы - лешего, в Скандинавии - тролля, а где-нибудь в Ирландии - лепрекона" - говорил он.
   Не всегда нечисть легко изгнать из облюбованного ею места - той из неё, кто набрал много силы, простого приказа уйти "туда, откуда пришёл" недостаточно. Ведьмаку необходимо копить и наращивать в себе собственные духовные силы. Достигается это, прежде всего, стоическим преодолением трудностей и испытаний, которые в изобилии предлагает жизнь каждому человеку. Нельзя жаловаться, пытаться избегать трудностей, ловчить, обманывать других людей для собственной выгоды, подставлять других под неприятности, скрывать свою вину перед людьми, предаваться лени и долгой праздности. Такой вот своеобразный кодекс ведьмака.
   У Беркута с этого времени всегда будут средства для нормальной жизни, а задания он будет получать от самых разных людей, которые столкнутся с проявлениями нечистой силы, и - "смотря по обстоятельствам". Далеко не все люди, жалующиеся ему на нечисть, будут знать, что он - ведьмак и способен помочь справиться с этой бедой.
   Ещё, что немаловажно - не всю нечисть он обязан изгонять.
   - Иногда люди могут вызвать призрака, духа умершего близкого человека, - говорил ему этот мужчина, - и общаться с ним, даже не видя и не слыша его. В этом случае изгонять призрака из дома стоит только тогда, когда он приносит вред людям, становится пугающим и "беспокойным". Потому что иначе, после изгнания ведьмаком, его призовут вновь, и вернуться он сможет более зловредным, чем до изгнания.
   Беркуту пообещали поддержку. Если в своей миссии он встретится с непосильными для него трудностями, то сможет приехать или написать сюда, в этот особняк, и попросить помощи других ведьмаков. Но приезжать стоит только по этой, пока единственной для него причине. До сих пор Беркут такой необходимости не испытывал и в памятный особняк не наведывался. Однако сам факт, память о том, что где-то есть люди, к условной группе которых он относится, готовые поддержать его в очень трудную минуту, грел душу. С этого дня парень больше не чувствовал себя одиноким.
   После окончания школы и расставания с детским домом он жил обычной жизнью. Острый ум требовал новых знаний, а на присущую ему совестливость точнёхонько ложилась порученная миссия. Он постоянно занимался самообразованием, иногда работал, но часто срывался с места и переезжал туда, где требовалась его помощь. Благо периодически пополнявшиеся кем-то средства на его банковском счету позволяли не испытывать особой нужды в чём-либо необходимом для такой жизни, а стремления к роскоши у него никогда и не было.
   Помня напутствие "старого ведьмака", как называл для себя Беркут того говорящего по-русски мужчину из особняка, давшему ему скупые наставления, Беркут не отказывался ни от каких заданий или трудностей, что предлагала ему судьба. Отправляют на работе в командировку - он ехал без вопросов и возражений, пишут ему и просят приехать в глухую деревню, чтобы "выгнать нечистика из дровяного сарая" - он брал отпуск за свой счёт или увольнялся с работы и ехал туда. Натыкался в Интернете на информацию о шумном "барабашке" где-нибудь в студенческой общаге - бросал всё, внедрялся в общежитие и проверял на месте, что там за барабашка такой и есть ли он вообще.
   С детства Беркут задавался вопросом - почему он такой особенный, почему, кроме него, никто вокруг не видит других существ, не людей и не животных? Частично ответ он получил тогда в особняке, узнав, что является ведьмаком, обладателем редкого дара, накладывающего свои обязанности. Но в силу подростковой стеснительности и робости он тогда не задал никаких вопросов о самом себе. Почему именно он? Откуда у него этот дар? Со временем он решил, что ответов на эти вопросы он бы и не получил, раз ему сами не сказали. Возможно, это относится к "компетенции" куда более могущественной силы, нежели ведьмаки, и пытаться разбираться в этом - только мозги ломать без всякой пользы и смысла. С принятием этого решения жить стало проще. Но нет-нет, да и возникал в душе отголосок детских вопросов: "Почему - я? Откуда дар?"
   Теперь вот он оказался в армии, в полном соответствии со своей жизненной установкой на безотказное принятие и преодоление любых испытаний. Обычный парень, конечно, возмущался бы всеми обстоятельствами такого призыва. Но Беркут не был этим обычным парнем.
   Он повернулся на бок, мысленно заметив, что армейские трудности в этих суровых северных условиях здорово поднимут уровень его дара, его внутреннюю духовную силу. Хоть что-то хорошее. Первая встреча с местной нечистью уже произошла - то существо на кухне, не помнящее своего имени. Судя по услышанному Беркутом лепету, его призвали в этот мир ещё в давние времена, когда на архипелаге жили люди в чумах, или как там назывались их жилища. Призвали, чтобы оно сохраняло их очаг горящим. Потом те люди ушли, а существо осталось у разбитого корыта, то бишь у остывшего каменного очага на снегу. Надо бы его изгнать, развоплотить, тут оно никому не нужно, всё работает на электричестве...
   "Греюсь. Боюсь. Смотрю", вспомнился ему жалобный голосок и мольба не выгонять, "Я не вред!"
   Так и не приняв решения, Беркут разрешил себе уснуть. Завтра ему предстояло "экстерном" принять присягу и приступить, как говорил прапорщик Долгин, к защите северных рубежей Родины.
  
   *
   Тревожная новость об исчезновении человека пришла в полдень.
   Но начинался этот день так, как и было запланировано. С утра всех военнослужащих части построили на плацу, вынесли флаг Российской Федерации, вручили Беркуту красивую кожаную папку красного цвета с текстом присяги и велели громко зачитать перед строем. Он и зачитал. А потом сжал челюсти, чтобы подавить внезапный зевок. Ибо не выспался из-за своих ночных раздумий. Подписал документ - обязательство служить в качестве рядового срочной военной службы, ему символически вручили автомат, который тут же отобрали, сразу после завершения торжественного мероприятия и прозвучавшей команды отправляться всем на завтрак.
   Приставленный к Беркуту Земцов добросовестно взялся за порученное дело - ходил за ним по пятам и снимал на камеру заготовку для будущего "кино". Остальные солдаты смотрели на них с любопытством, шушукались мекжду собой, но попыток пообщаться или задавать вопросы не предпринимали. В столовой, в отличие от вчерашнего ужина, было светло и шумно. Линия раздачи оказалась чем-то вроде шведского стола, где солдаты сами могли набрать себе простой и сытной еды. Беркут с удивлением обнаружил, что почти никто не берёт выставленные бокалы с какао, все предпочитают хранящиеся в холодильнике коробочки с соком. Немного поломав над этим голову, он вспомнил, что когда умывался, горячая вода из крана текла ржавая, а холодная отдавала странными запахами мела и какой-то химии. Если именно эта вода (ну а какая ещё?) идёт здесь на приготовление супов и напитков, дело плохо. В холодильнике бутылок с простой водой не наблюдалось.
   - А чистую питьевую воду здесь можно добыть? - спросил Беркут у рядом сидящих солдат.
   - В магазине есть газировка, - ответил один из них, - Без газа нету.
   - А где этот магазин?
   - После завтрака пойдут пацаны, можешь присоединиться, - ответил тот и уткнулся в тарелку с кашей, давая понять, что разговаривать не настроен.
   Ветер сегодня был очень сильный. Отправившимся в магазин солдатам велели идти плотной очередью и держать друг друга за ремни. Вокруг пуржило, и уже в нескольких шагах ничего не было видно. Вдруг Беркут увидел в этой пурге тёмный летящий в воздухе силуэт и резко остановился, не обращая внимания на дёрганье его за ремень. Он изо всех сил пытался понять, что именно видит, есть ли опасность, грозящая ему и остальным солдатам, случайно оказавшимся сейчас на открытом пространстве.
   - Собака летит, - крикнул один из солдат.
   В самом деле, это была отчаянно растопырившая лапы чёрная мохнатая собака, которую откуда-то поднял и переносил ветер. Всего лишь собака. Не нечисть. Беркут снова тронулся с места, чувствуя, как его самого с разных сторон толкает и тянет ветрище. В магазине солдаты в основном покупали сигареты, и после этого курили, сгрудившись в круг у стены магазина. Беркут, вынужденно вставший в этот кружок, сказал:
   - Иглу. Вспомнил слово, которым назывались домики у северных народов, кроме чума. Крутилось в голове...
   - Ещё яранга есть, - заметил один из солдат.
   - Мы как раз сейчас тут этот северный домик своими согнутыми телами построили - улыбнулся Беркут.
   - Покурили? Пошли, а то сейчас нас снегом занесёт по самый дымоход. Как ярангу, - сказал Земцов.
   Ввиду сильного ветра наряды солдатам на уборку территории в тот день не раздавали, а провели нечто вроде импровизированного концерта в "красном уголке", продолжив, тем самым, торжество по случаю принятия присяги новобранцем. Квартет музыкантов сыграл что-то бравурное на духовых инструментах, потом один солдат под аплодисменты зрителей мастерски отбил чечётку, потом предложили выступить "виновнику", явить публике какой-нибудь свой талант. Если он есть. Беркут подумал, вышел перед зрителями и прочитал по памяти стихотворение, навеянное ему окружающей обстановкой.
  
   Колючую крупу в лицо швыряет ветер,
   Полуприкрыв глаза, надвинем капюшон;
   Мы от невзгод зимы идём туда, где светит
   Родного камелька негаснущий огонь.
  
   Он может быть любым, меняющий обличья,
   Уютным светом бра, иль с треском дров в печи...
   При всём большом числе существенных отличий
   Бесценен он лишь тем, что светит нам в ночи.
  
   А если всё же тьма проглотит наше зренье,
   Или судьбу сожмёт в ладонях чёрный рок -
   На этот случай Бог дал детям от рожденья
   По искорке, что вновь затеплит камелёк.
  
   Ему даже немного поаплодировали. Осваивающий профессию кинооператора Земцов полученными кадрами остался доволен.
   А потом невидимая тревожная волна прокатилась по помещению - технику и поисковые группы собирают по тревоге, пропал человек. В соседней воинской части обычный солдат просто исчез после завтрака. Вроде бы он вышел на улицу, и вроде был при этом не один, а там вдруг исчез, словно растворился в неистово плящущем воздухе.
   Беркут догнал спешащего к выходу Долгина.
   - Товарищ прапорщик, возьмите меня в поисковую группу!
   Тот резко повернулся в сторону и бросил, не сбавляя шага:
   - Дежурный! Кудинова на мыло!
   Смысл этой наводящей на невнятные подозрения фразы стал понятен Беркуту чуть позже, когда его поставили перед большим столом, на котором были разложены неприятно и резко пахнущие куски коричневого хозяйственного мыла. А ещё там лежали обычные жестяные тёрки, на которых требовалось это мыло измельчать, то есть тереть. Помимо Беркута этим делом занималась ещё пара солдат, явно привычных к такому занятию. Раньше Беркут слышал байки про всякие мало осмысленные задания, бытующие в армии, вроде "копать отсюда и до обеда", красить траву в зелёный цвет перед появлением начальственной проверки или вычерпывать воду из лужи совочком для мусора. Но про натирание мыла на тёрке не слышал. Чихнув от резкого запаха, он спросил сопроводившего его дежурного:
   - Я всё понимаю - армия. Но интересно просто... зачем?
   - Для стирки, - нехотя пояснил тот, - экономия на стиральном порошке.
   Ну вот, теперь казавшееся бессмысленным занятие приобрело особое значение. Чистота и экономия - разве плохо? Да не так чтобы хорошо. Каждому солдату выдавалось определённое количество брусков, которые надо было натереть. Хочешь - натирай медленно, хочешь - быстро, но от работы отлынивать не получится. Впоследствии натирание мыла стало одним из основных занятий в начале солдатской карьеры Беркута. В кино для командования эти кадры трудового подвига, конечно, не вошли.
   Ближе к вечеру один из вездеходов, посланных на поиски пропавшего, вернулся - только для того, чтобы получить запас топлива и коробки с сухим пайком. Потом он опять уехал. Не нашли, и шансы найти человека живым, если он просто заблудился, быстро таяли. В части повисло мрачное, тревожное настроение.
   Беркут эту тревогу испытывал едва ли не больше всех остальных солдат. Ему очень хотелось принять участие в поиске - ведь если к исчезновению солдата причастна нечисть, в состоянии помочь был только он. Но сказать об этом он никому не мог, а старшие по званию всерьёз солдата-новичка не воспринимали. И ему просто ничего не оставалось, как ждать.
   Расстроенный своими мыслями Беркут накинул тёплую куртку и открыл дверь чёрного хода, чтобы хотя бы кинуть взгляд в заволочённое пургой тёмное пространство. Но взгляд пришлось опустить вниз, к изножью небольшой лестницы, где на него с ожиданием уставилась морда белого медведя.
  
   *
   Человек и зверь смотрели друг другу в глаза несколько секунд. Беркут уже собирался закрыть дверь и доложить о медведе дежурному, как полагается, когда вдруг глаза зверя засветились слабым, но заметным кроваво-красным сиянием. Приехали - оборотень. Беркут вышел наружу и прикрыл за собой дверь.
   - Назовись, нечисть, - приказал он, взглядом и внутренней силой "продавливая" собственную волю оборотня.
   Медведь потоптался на месте, помотал головой и, наконец, рыкнул:
   - Ийрат!
   Знать бы ещё, что это слово означает. Беркут особенно остро почувствовал в этот момент свою теоретическую неподготовленность к текущему заданию.
   - Что ты здесь делаешь? - строго спросил он.
   - Жду. Убить человека. Любого, - нехотя признался оборотень, сверкая глазами.
   - Зачем?
   Беркут впервые встретился с таким явным и нацеленным убийцей людей и ощутил, как холод охватывает его не только снаружи, но и изнутри.
   - Приказ. Люди должны уйти, - прорычал медведь и стал неистово царапать снег передней лапой.
   - Кто тебе приказал? Отвечай!
   Но медведь закачал мохнатой головой из стороны в сторону, плавно отпрыгнул вбок, потом закрутился вокруг себя и исчез, а на его месте возникла серая тень, которая мгновенно улетела в непроглядную чёрную хмарь.
   Вокруг стало пусто и тихо. Даже ветер, как оказалось, исчез. Беркут выдохнул морозный воздух, выпустив вверх облако белёсого пара, и вернулся в казарму.
   У старшины роты имелся в распоряжении мобильный телефон, который он в порядке очереди предоставлял солдатам, чтобы они могли позвонить домой по вечерам, в так называемый "час солдатского письма". Беркут направился к нему.
   - Товарищ старшина, разрешите обратиться?
   - Чего тебе?
   - Мне бы интернетом воспользоваться. Есть такая возможность?
   - Нет, - отрезал тот, - а персонально тебе и звонить запрещено.
   - Мне бы только значение одного слова узнать, - не терял надежды Беркут.
   - Какого слова?
   - Слова "ийрат". Может, вы посмотрите сами, а мне потом скажете?
   - Может. Всё, вали.
   - Ийрат, - напомнил Беркут перед тем, как развернуться и "валить".
   Перед отбоем старшина подошёл к Беркуту и спросил:
   - Где ты слышал про ийратов?
   - Говорил кто-то, на гражданке ещё, - соврал Беркут, - А что, товарищ старшина, выяснили?
   - Так называли оборотней на севере. Считали, что они могут принимать облик ворона, оленя или медведя.
   - Они кому-нибудь подчиняются? - задал Беркут самый важный сейчас для него вопрос.
   - Могут вредить людям, если выполняют волю духов предков.
   Старшина задумался, а солдаты вокруг, как оказалось, прислушивались к их разговору.
   - Может, это оборотни на людей нападают, ийраты эти? - сказал один из них, - Ну а что, уже четвёртый человек исчезает бесследно с тех пор, как я служу. Одна женщина из Белушьей Губы, офицер и двое солдат.
   - Второго солдата пока ищут, - напомнили ему.
   Никто не стал говорить, что шансов найти человека живым уже очень мало. Эта неозвученная мысль и без того посещала всех.
   - Летом, как снег растает, найдут кого-нибудь, - мрачно предрёк старшина и ушёл.
   Духи предков... До сих пор для Беркута эти слова означали какого-нибудь призрака, живущего в доме вместе с потомками. Но тут, похоже, что-то иное. Начать хотя бы с того, что никакого жилья потомков тех людей, что здесь когда-то жили, больше нет. Даже по логике - если здесь проводились испытания ядерного оружия, должны были всех выселить, кто тут ещё оставался. По обрывкам разговоров солдат Беркут знал, что на архипелаге живут только военные и семьи офицеров в посёлках. Так с чего бы волей духов предков было изгнание отсюда всех людей, без разбора? Непонятно.
   Утром солдаты поражались размеру следа, который оставил оборотень возле казармы. Даже делали фото на память, положив рядом солдатскую шапку, чтобы составить представление о величине лапы посетившего часть дикого зверя.
   Поисковая команда вернулась в часть только к исходу третьих суток. Пропавшего солдата не нашли, поиск ничего не дал. Да ещё один из вездеходов сломался, был быстро занесён снегом, и вытянуть его тросами не удалось. Люди из него перешли в другой, и теперь с утра солдатам придётся его откапывать. Беркута эта работа тоже не миновала.
   Через несколько дней ему был передан приказ явиться к начальнику части, полковнику Кораблёву. Парень радостно подхватился - появилась надежда, что полковник окажется посвящённым в тайну дара ведьмака и факта подмены одного солдата на другого, тогда миссию избавления архипелага от нечисти можно будет провести более-менее беспрепятственно. Но после первых же слов Кораблёва стало ясно, что надежда была тщетной.
   - Вот ты значит какой, Кудинов. Орёл, - неприязненно сказал полковник, - Создал нам тут проблемы, а то мало их у нас без тебя было.
   Вытянувшийся по стойке "смирно" Беркут лицом изобразил непонимание.
   - Не успел присягу принять, как военный суд уже по твою душу заседание назначает.
   - Товарищ полковник, я заявление в суд не подавал, - осмелился заметить Беркут.
   - Не ты, так адвокат твой с товарищами суетится. Жалуются, что ты не звонишь ни матери, ни им. Притесняем мы тут тебя, видишь.
   Собственно, так оно и было, звонков ему не разрешали. Другое дело, что и сам Беркут никому звонить не собирался.
   - Наверно, думаешь сбежать, когда в гарнизонный суд в Архангельск поедешь? А вот шиш тебе! Никуда ты не поедешь. Не для того тебя в эту часть привезли, чтобы на материк отпускать, пока не отслужишь.
   - Никак нет, товарищ полковник, - снова вставил Беркут, - бежать я не думаю.
   - Ну не бежать, так митинг возле суда устраивать, народ баламутить. В общем, я уже с председателем суда связался, суд будет проводиться здесь, на месте. Выездное заседание называется. Жди гостей, оппозиционер. Свободен.
   Беркут в замешательстве шёл по коридору. Да что за бардак такой? Ладно, про дар ведьмака здешнее начальство не знает. В самом деле, посвящённых в эту тайну очень мало, и в этом есть смысл. Но про подмену-то командир части должен был знать! По идее, должен, но не знает. Куда на самом деле засунули настоящего Кудинова, почему он даже матери не позвонил? Развели секретность, что куда ни кинь - всюду клин. Хоть столичному военкому звони. Ага, кто бы ещё дал ему позвонить... Теперь вот предстоит суд какой-то дурацкий.
   Беркут вздохнул - все обстоятельства вокруг него складывались сами по себе, так, что повлиять на них было никак невозможно, и это уже начинало бесить. "Спокойно, ведьмак, спокойно, принимаем трудности и переносим их стоически, наращиваем духовную силу, растим свой дар". Жаль, что его дар на людей не действует. Уж он бы тогда быстро во всём разобрался...
  
   *
   Следующие три недели прошли для Беркута спокойно. Нечисть он больше не встречал, люди на архипелаге не исчезали и не гибли. Дни службы для него перемежались натиранием мыла на тёрке и чисткой снега на территории части. А потом у него вдруг выпал зуб. Казалось бы - что такого, разве это происшествие - выпал у человека зуб! Но это когда зуб выпадает у кого-то другого. А вот для тебя, взрослого человека, потеря зуба - целая драма и событие. Теперь тебе без него всю оставшуюся жизнь жить.
   Вот и Беркут - откусил в столовой кусок обычного чёрного хлеба, а в оставшемся куске его зуб-четвёрка и застрял. Легко так вышел, бескровно, словно и не рос тут никогда. Пожилая женщина-врач, осмотрев дырку во рту Беркута, что-то написала в его медицинской карте.
   - Доктор, скажите, - спросил Беркут, осторожно потрогав осиротевшую десну кончиком языка, - у меня что, все зубы теперь так могут выпасть?
   - Не климат тебе здесь, - помолчав, сказала врач, и, предупреждая другие вопросы, посоветовала, - Побольше рыбы в столовой бери и молочных продуктов.
   Неизвестно, был ли этот ущерб здоровью Беркута причиной, но после этого его и ещё нескольких солдат-старослужащих отвезли в столицу архипелага Новая Земля - посёлок Белушья Губа, в недавно построенный там спортивный комплекс с бассейном. Наплавались вволю. Возвращались довольные, и солдаты были уверены, что сподобились такого "вип-увольнения" только благодаря Беркуту - Земцов старательно снимал своё кино про замечательную жизнь Тимура Кудинова в Армии. Курорт, да и только!
   Вскоре Беркуту сказали, что к ним специальным рейсом вылетает самолёт из Архангельска с полным составом военно-гарнизонного суда. А поскольку, мол, самолёт прилетит только поздно вечером и суду желательно улететь обратно как можно быстрее, то судебное заседание, по всей видимости, состоится ночью. Учитывая, что здесь вообще царствовала ночь, и в три часа дня уже темнело, для Беркута, незнакомого с судебными порядками, ничего необычного в этом не было. Но для жителей других регионов, в которых жили заинтересованные в Тимуре Кудинове люди, видимо, разница была.
   Поэтому самолёт, как и планировалось, прилетел вечером, а заседание суда, во избежание возмущений "прогрессивной общественности", назначили на утро. Полковник Кораблёв разместил судью по фамилии Чуков (которого ушлые солдаты тут же переименовали в "Геков"), военного прокурора и секретаря суда на территории их военной части. А вот прилетевшего с ними адвоката из Москвы определили на ночлег в соседней военной части. Ибо нечего, мол, ему с Кудиновым раньше времени встречаться и заговоры устраивать. Оппозиционные, никак иначе.
   До самого отбоя солдаты сновали по коридору, порой подталкивая друг друга и издавая при этом различные возгласы - всем позарез требовалось посетить прачечную и обозначить своё присутствие. А потом, когда они уже возвращались, то вспоминали, что забыли заглянуть на склад для лопат. Причина такой необычной активности солдат срочной службы имела имя. Елена. Каким-то неведомым образом по части мгновенно расползлись слухи, что секретарь судебного заседания Елена Валькова, двадцати неполных лет, училась на заочном отделении юридического факультета. Ей была устроена спаленка с раскладушкой в одном из офицерских кабинетов, и теоретически Елена могла выглянуть оттуда по какой-нибудь надобности. Ну а солдаты бы, конечно, тут же помогли б ей советом и защитили своей грудью от любых напастей. А главное, поглазели бы вволю.
   И она выглянула. Прошла в комнату, где обосновались их честь Чуков с прокурором и вскоре вышла оттуда с прошитым в картонную корку "делом", а скопившихся в коридоре и ждущих с готовностью солдат попросила найти Тимура Кудинова и пригласить его в "Красный уголок".
   Уединение провожаемого завистливыми взглядами Беркута и секретаря Вальковой пришлось в аккурат на сигнал отбоя, поэтому скоро вокруг установилась тишина, и Беркут под приглядом Елены занялся изучением материалов дела, чтобы не терять на это время завтра с утра.
   Материалы дела интересовали Беркута постольку-поскольку. Ему больше хотелось пообщаться с серьёзной симпатичной девушкой. Сначала он стал спрашивать её пояснения некоторым терминам и документам из дела, потом ненароком спросил, живёт ли она в самом Архангельске, кем хочет стать, нравится ли ей работа и вообще жизнь в этом городе.
   Лена, поначалу державшаяся нарочито сухо, постепенно разговорилась. Помимо того, что ответила о себе, она с неподдельным интересом интересовалась Тимуром Кудиновым, расспрашивала о работе в штабе оппозиции, об известных всей стране личностях, с которыми он, Беркут, якобы общался. Он охотно отвечал на вопросы о столице, об условиях своей службы и, понятное дело, не давал развёрнутых ответов на особенно интересующую девушку тему.
   - Мне ещё военком в Москве запретил говорить об этом во время службы, - объяснил он, - а здесь тот приказ повторили.
   Беркут в лицах изобразил Лене эпизод разговора с военкомом про растекание мысию по древу, заставив девушку смеяться. Потом поведал ей о забавных эпизодах службы, которых, как он с удивлением обнаружил, в его памяти скопилось не так уж мало. Так болтали они довольно долго, а потом Лена пожаловалась на духоту и жару в помещении. Беркут предложил ей прогуляться - выйти из чёрного хода, где никого в это время не бывает, и они смогут продолжить разговор на свежем воздухе.
   Так они и сделали. Ветер дул слабый, и снег падал большими мягкими хлопьями. Беркут с удовольствием смотрел на девушку в романтическом антураже снежной ночи, а Лена, конечно же, замечала это удовольствие. В какой-то момент на непринуждённый вопрос Беркута она заметила, что у неё, вообще-то, вроде бы есть парень.
   - Вроде бы? - с улыбкой переспросил Беркут.
   - Я просто пока не уверена, - кокетливо пояснила Лена.
   - Мне кажется, или у тебя есть в родне кто-то из северного народа? - переменил тему Беркут.
   - У меня папа русский, а мама - ненка.
   - Расскажи, какие они - ненецкие девушки?
   - Они скромные, носят юбки, скрывающие колени, - с готовностью ответила Лена, - послушные и старательные хозяйки в доме, умеют петь песни...
   - Научи меня какой-нибудь ненецкой песне, сможем спеть её хором.
   - Что ты, ненецкие песни никогда не поют хором! Если их и поют несколько человек, то слова и музыкальная фраза как бы передаётся от одного певца к другому, и уже тот продолжает, а потом третий...
   - В классической музыке это называется "фуга", - блеснул эрудицией Беркут, а потом попросил, - Спой мне, пожалуйста.
  
   *
   Внутренне настроившись, Лена тихонько запела. Голосок у неё оказался высоким и очень нежным, а возможно, это мелодия и слова песни требовали нежности.
   - Красиво, - честно признал Беркут, когда Лена, спев один куплет, замолчала, - Что это, колыбельная?
   - Это старинная ненецкая песня, называется "Плач девушки сихиртя". Ты знаешь, кто такие сихиртя? Конечно, нет. Их почти никто не помнит, кроме ненцев и разных учёных.
   - Расскажи мне, я тоже хочу помнить, - улыбнулся Беркут.
   - Рассказывать всё - слишком долго. Жил на севере такой народ, низкорослый, светловолосый и голубоглазый.
   - На эльфов похоже, - вставил Беркут.
   - Ненцы считали, что внешность у них русская, - продолжила Лена, - Они отличались от других здешних северян тем, что знали металл - могли его добывать и обрабатывать. Делали из него оружие и украшения. Оленей сихиртя не разводили, а охотились на диких. На разных животных охотились и рыбу ловили. А дома свои они устраивали внутри сопок, только вход делали не сбоку, как в пещеру, а сверху, и внутри вниз вела лестница. Поэтому говорили, что сихиртя (или сиртя) живут под землёй. В сказках говорят, что потом все сиртя окончательно ушли жить под землю, и что они обладают волшебными силами. Ну а учёные обнаружили много подтверждений их прошлого существования, нашли их жилища, поделки из металла и статуэтки из мамонтовой кости.
   - Жаль, что я никогда о них не слышал. Школьные учебники этого не упоминают. Не справедливо - про эльфов во всём мире знают, а про сиртя все забыли, ты права. А о чём плакала девушка в твоей песне?
   - О том, что что бы она ни делала, а её отец не вернётся домой, потому что погиб на войне, и ветер выбелил его кости.
   - Вся история человечества - это история войн, - вздохнул Беркут.
   Они ещё немного поговорили, и Лена разрешила звонить ей, если будет такая возможность, для чего продиктовала Беркуту номер своего мобильного телефона. На клочке бумаги с этими цифрами Беркут написал "адвокат". Для конспирации. А то сослуживцы увидят, да начнут ещё названивать его новой знакомой - с них станется.
   На следующее утро состоялся суд. Для Беркута он начался со спора судьи Чукова и адвоката Артура Сыроедова о том, что тому необходимо побеседовать наедине со своим доверителем, Тимуром Кудиновым. Судья говорил о выделении двадцати минут для беседы, адвокат вежливо возмущался и говорил о совершенной недостаточности этого времени. Спорили минут сорок. Сторговались на получасе.
   - Здравствуй, Тимур, - приветливо поздоровался Артур, когда они зашли в выделенную им комнату и закрыли дверь, - Погоди, первым делом давай я запишу твоё приветствие всем, кто за тебя беспокоится.
   Беркут специально встал спиной к светлому окну, чтобы ни адвокату, ни на записи его лицо не было видно чётко. Как он уже понял, с этим молодым адвокатом Кудинов был хорошо знаком, и вся создавшаяся ситуация внушала серьёзное беспокойство - ну как Артур спросит сейчас - "А ты, собственно, кто?" Не спросил. Вернее, спросил, но не это.
   - Что это у тебя голос какой-то странный?
   - Просадил немного, песни армейские на ветру орали, - быстро нашёлся Беркут.
   Потом он под запись поблагодарил всех за поддержку... Договорить ему не дали. Распахнув дверь, в комнату ворвался Земцов и начал отбирать у адвоката его телефон, твердя о том, что записывать тут запрещено, а Артур в ответ сыпал цитатами из законов о том, что он полностью в своём праве. Так они некоторое время мерились друг с другом силами. Победил профессионализм - телефон остался при адвокате. Однако дальнейшая беседа прошла без записи, с раскрытой дверью и в присутствии Земцова.
   В судебном заседании Беркут старательно произнёс то, что ему советовал произнести адвокат, рассказал в ответ на вопросы суда чистую правду - о том, что звонить по телефону ему запрещают и что посылок, которые, оказывается, ему высылали в избытке, он не получал. Эта правда, однако, не была воспринята как таковая высоким судом и в удовлетворении жалобы о нарушении его прав было отказано. Мол, вовсе ничего тут не нарушается. "Наверное, Кудинов на моём месте сейчас расстроился бы", - подумал Беркут и, как мог, выразил сочувствие огорчённому адвокату.
   Теперь они с Артуром могли поболтать без ограничения во времени. Беркут, по-прежнему стараясь держаться спиной к свету, продемонстрировал свежую дырку на месте зуба и похвастал освоенной им уникальной профессией тёрщика мыла. Сыроедов рассказал о том, что практически не спал прошлой ночью - под окном у него оказалась помойка, на которую пожаловала белая медведица с медвежатами. Эту медведицу облаивали с нескольких сторон собаки, а та от них угрожающе отмахивалась лапой.
   - Это продолжалось часа четыре, не меньше, - рассказывал впечатлённый адвокат.
   - Слушай, а ты не знаешь никаких жутких мистических историй про эти места? - спросил, наконец, Беркут, - Ну, страшилки разные, типа "чёрный автобус", "чёрный доктор". Они тут пользуются спросом у солдат в свободное время перед отбоем.
   - Знаю только про "чёрного адвоката", но это не совсем страшилка, - улыбнулся Артур, - А страшилки и знал бы, так не рассказал, чтобы тебя не пугать.
   - Как хорошо, что ты не знаешь, - покачал головой Беркут, - И не напугаешь, и историю не зажмёшь от товарища.
   - Но всегда можно придумать. Например: в одном чёрном-чёрном доме чёрный-чёрный казнокрад прятал деньги на чёрный-чёрный день...
   - Внимание, вопрос: что в чёрном-чёрном ящике? - поддержал Беркут, - Или - сколько там?
   - Я выбираю приз!
   - Это у тебя своя игра уже.
   Больше всего Беркут сейчас хотел внезапного и резкого ухудшения погоды, чтобы самолёт с гостями никуда не улетел и он мог бы ещё повстречаться с Леной и поболтать с Артуром. Но - не судьба. Самолёт улетел на большую землю, унося с собой и симпатичную девушку, и адвоката, и недоговорённое приветствие Беркута всем знакомым и незнакомым сторонникам Тимура.
   - Собирайся, Кудинов, - объявил ему Долгин сразу после отлёта гостей, - тебя переводят.
   - Куда, товарищ прапорщик? - удивился Беркут.
   - Дальше. Вглубь архипелага, в совершенно секретную часть, о самом существовании которой большинству людей знать не положено.
   - А как же... кино? - растерянно спросил Беркут.
   - Сняли.
  
   *
   В секретную часть солдата-срочника везли вместе с немалыми запасами еды, ящиками с разными вещами и оборудованием. Два вездехода тяжело и медленно крутили обутыми в гусеницы колёсами, прокладывая путь по одним лишь водителям известному маршруту. Несколько раз то один, то другой вездеход застревал в сугробе, и тогда все вместе с Беркутом разгребали снег, доставали из машины специальное заледеневшее бревно и подкладывали его перед гусеницами. Кабина вездехода представляла из себя подобие небольшой комнаты, в ней была пара коек, и Беркут имел возможность поспать. Ехали половину дня, ночь и утро, к месту добрались уже перед наступлением послеобеденных сумерек.
   То строение, к которому они подъехали, вызвало у Беркута оторопь - это была старая метеорологическая станция, о чём оповещала заржавленная табличка над входом - опутанное проводами невысокое обшарпанное здание с установленными локаторами и ветряным генератором тока. Невдалеке виднелись развалины не то кирпичных, не то бетонных одно- и двухэтажных домов, зияющих пустыми оконными проёмами и дырками в стенах. На военную часть всё это не походило, от слова совсем.
   - Может, пока мы ехали, в мире сто лет прошло? - попытался пошутить Беркут, обращаясь к водителю.
   Один вездеход встал своей задней, грузовой частью почти вплотную к двери метеостанции. Оттуда вышли два человека. На одном из них были надеты камуфляжные штаны и гражданский тулуп, из-под которого на нижнюю половину лица залезал ворот тёплого свитера, другой и вовсе был одет во всё гражданское. Они взяли у приехавших и прочитали сопроводительные документы, потом залезли в вездеходы и придирчиво всё сверили с имеющимся грузом. Разговоров с гостями, помимо приветствия, они не вели. Да и факт приветствия Беркут лишь предположил, сам не слышал. Потом мужчины опять скрылись в доме.
   Через некоторое время оттуда появились несколько солдат и начали разгрузку, а Беркуту велели идти внутрь, к начальству. Там один из давешних метеорологов, сидящий за столом возле допотопных с виду мониторов, махнул рукой в направлении двери в другую комнату. Дверь была открыта, и солдаты как раз затаскивали туда одну из коробок. Беркут пошёл за ними. Комната оказалась не только спальней, совмещённой с кухней, в ней имелась новая дверь - наклонная, как порой делают вход в погреб. "Ныряем в кроличью нору за зелёными человечками" - мысленно сказал себе Беркут и продолжил путь. По широкой бетонной лестнице ему пришлось спуститься на два пролёта, прежде чем он увидел скудно освещённый уводящий куда-то в даль коридор с красной ковровой дорожкой и несколькими обшитыми деревянным шпоном дверьми. На той же лестничной площадке была и другая, закрытая в тот момент дверь.
   - Тебе - туда, - кивнул Беркуту один из солдат на коридор с ковровой дорожкой.
   Сам этот парень вместе с товарищем потащили коробки куда-то ещё ниже по лестнице.
   Беркут вежливо постучал в первую дверь без опознавательной таблички и попытался её открыть. Заперто. Небольшая консоль с цифрами наверняка помогла бы открыть эту дверь, но соответствующего кода Беркут не знал. Да как-то и не стремился к этому знанию. Тем же закончились попытки ещё с четырьмя дверьми. Пятой оказалась дверь в туалет, оборудованный хорошей современной сантехникой. Ну и всё. Дальше коридор был без дверей и ковровой дорожки. Беркут в нерешительности потоптался на месте и уже было направился в ту далёкую неизвестность, но тут позади него раздалось цоканье каблуков женских туфель, сменившееся глухим шорохом, когда их обладательница ступила на дорожку.
   - Парень, что ты тут делаешь? - удивлённо спросила темноволосая женщина лет тридцати пяти, одетая в юбку и рубашку военного покроя с офицерскими погонами на плечах.
   - Ищу, кому доложиться о прибытии, - ответил Беркут не так чтобы браво, а, правду сказать, рассеянно.
   - Предъяви документы, - приказала женщина.
   Беркут подошёл к женщине и достал из внутреннего кармана куртки упакованные в прозрачный "файлик" военный билет и приказ о переводе.
   - Вот, товарищ капитан.
   - Идём, - пригласила та, открыв одну из дверей.
   В кабинете было уютно. По стенам красовались на стойках горшки с комнатными цветами - видимо, освещения от ламп дневного света им хватало для жизни. В углу комнаты стоял небольшой столик с единственным телефоном на нём. Старым, дисковым. Остальное убранство мало отличалось от обычных офисных помещений, в которых хозяйничали женщины.
   - Садись за тот стол, будешь читать и подписывать документы о секретности, - приказала женщина-капитан.
   Беркут подписал несколько бумаг о неразглашении того, что он узнает во время прохождения службы, об обязательствах хранить в секрете эти знания ещё двадцать пять лет и весьма огорчившее его оповещение о том, что ему будет запрещён выезд за границу на несколько лет после окончания службы. Не то чтобы он стремился куда-то туда поехать, но потеря самой возможности для этого... ощущалась как потеря.
   - У нас тут народу мало, и все почти как семья, - вдруг мягко сказала ему женщина, когда все бумаги Беркута были сданы и подколоты в нужную папку, - Добро пожаловать. Я - начальник канцелярии, капитан Воробьёва. В неформальной обстановке можешь звать меня тётя Марина.
   - Какая ж вы мне тётя, я всего на пару лет младше, - улыбнулся Беркут.
   Та кокетливо тряхнула завитыми волосами и погрозила ему пальцем. Но сказала:
   - Ну тогда - Марина. Но - только в неформальной обстановке.
   Капитан проводила Беркута в так называемую "караулку", находившуюся на том же этаже, вход в которую был виден ему с лестничной площадки. Там в большом помещении по скамейкам вдоль двухэтажного ряда коек сидел небольшой взвод солдат. Воробьёва обратилась к командиру взвода:
   - Лейтенант Брагин, принимайте пополнение. Солдата Кудинова перевели к нам для прохождения дальнейшей службы.
   - Так у нас же нечётное число получится, - слегка нахмурился тот, - одна половина взвода будет больше другой.
   Как потом узнал Беркут, взвод солдат тут делился на две половины, которые посменно дежурили по охране периметра - внешней территории этой секретной части. На поверхности.
   "Наконец-то", подумал Беркут. Видимо где-то там, в осведомлённых кругах, опомнились и создали ведьмаку условия для выполнения его главной и совершенно секретной задачи.
  
   *
   Лучшие годы полковника Евгения Бородько остались позади. Почти все из них он прожил в военном городке посёлка Светлый Саратовской области и был одним из лучших офицеров в ракетных войсках. По крайней мере, так многие считали у них в городке. "Я не знаю, как он добивается идеальной дисциплины у себя в роте, но хулиганы из его кабинета выходят в слезах. Что уж он с ними там делает, бьёт или угрожает, только после этого они все делаются смирными" - говорил майор Дёмушкин. Иногда друзья-офицеры спрашивали его: "Жень, почему ты не женишься?", а он неизменно отвечал: "А мне этого не надо, я и сам всё по дому прекрасно делаю". И то сказать - в квартире у него были порядок и красота. Порой он приглашал сослуживцев к себе на "мальчишник", они распивали добрую норму спиртного, а потом он включал видеомагнитофон и ставил кассеты совершенно неприличного содержания. Под смех и "фу, гадость" гостей он незаметно и внимательно следил за их реакцией на показанное видео, но никого по-настоящему заинтересованного, правда, так и не нашёл.
   То золотое время прошло, подкрались старость и удручающая немощь, да и "сверху" однозначно намекнули, что пора уходить на пенсию и дать дорогу давно подпирающим офицерам "снизу", которые тоже хотели сделать карьеру. Но одинокая квартира с идеальным порядком была не тем, что могло наполнять оставшуюся жизнь полковника Бородько, и он написал рапорт с просьбой о переводе в любое другое место. Место ему нашлось только здесь - в холодной заднице мира. Своего рода ирония...
   Полковник сидел в своём кабинете, положив седой затылок на подголовник кресла и устремив взгляд в потолок. По сложившемуся в последнее время обыкновению, он грезил наяву - вспоминал яркий и красочный летний турнир по боксу среди военнослужащих в Светлом, где сам Бородько выступил ведущим и судьёй на ринге. Вокруг кипели спортивные страсти, молодые бойцы с обнажёнными торсами, в цветных спортивных трусах прыгали друг вокруг друга, а многочисленные зрители с восхищением смотрели на него, одетого в белую рубашку и чёрный галстук-бабочку...
   Сладкие воспоминания были прерваны докладом о прибытии вездеходов с запасами, заказанным инвентарём и одним переведённым к ним в часть солдатом-срочником. Это было странным - перевод к ним одного солдата, да ещё не контрактника, а призванного. Провинившийся? Но обычно меры к таким применяются на месте, всё давно предусмотрено Уставом и инструкциями. Наблюдатель? Зачем - и так любой тут выдал бы полную информацию кому следует, если б его спросили. Бородько открыл личное дело солдата и принялся за его изучение. Тьфу ты, политика!
   Раньше он непременно вызвал бы этого парня к себе, чтобы присмотреться да надавить - вдруг что получится? А теперь лишь брезгливо откинул от себя папку и приказал обеспечить новичку условия службы наравне с прочими солдатами.
  
   К удивлению Беркута, в его новом взводе напрочь отсутствовало такое явление, как дедовщина. Раньше он слышал, что такое бывает там, где ведутся боевые действия. Здесь же все солдаты, кроме Беркута, были контрактниками разного возраста. Конечно, те, кто служил по контракту уже не впервые, немного важничали, но в целом отношения во взводе были товарищеские. Солдаты сразу расспросили Беркута о нём самом - что, как и почему. Официальная причина его попадания в такую далёкую и оторванную от мира часть их позабавила, но ничего похожего на антипатию или хотя бы отчуждения Беркут к себе не заметил ни со стороны солдат, ни со стороны офицеров. "И вправду, как семья" - вспомнил никогда не имевший семьи Беркут слова капитана Воробьёвой.
   К стене напротив кроватей крепился плакат в виде российского флага, где на белой полосе было написано слово "сбор", на синей - "тревога", на красной - "боевая тревога". И рядом с флагом - три лампы в плафонах соответствующего цвета, похожих по форме на перевёрнутые игрушечные ведёрки. Необременительной задачей тех солдат, которые не дежурили в этот день на поверхности, было сидеть в караулке перед этими лампами и бдить. Разгрузка изредка прибывающих вездеходов воспринималась ими как развлечение.
   В первые дни Беркута научили правильно экипироваться и обращаться с оружием. Потом командующий взводом лейтенант Брагин ("летёха", как называли его меж собой солдаты) приказал провести небольшие учения, чтобы поднатаскать новичка в стрельбе и скрытном передвижении по местности. Ну и остальным солдатам повторить тренировки не помешает. Так что вскоре Беркут, одетый в белый камуфляжный комбинезон поверх обычной формы вместе с каской получил в порядке живой очереди автомат и вслед за всеми выдвинулся... куда-то выдвинулся. Сначала - вниз по лестнице, потом по коридорам в несколько загибов, потом наверх.
   Такой вид тренировки был для него непривычен, и Беркут старался не отставать от остальных, делать как они и выполнять приказы взводного. Из-под земли солдаты вынырнули где-то совсем далеко от метеостанции. Тут в изобилии были ледяные торосы и, судя по всему, весной и летом следовало ждать образования "большой воды". Стрельба с колена и лёжа по воображаемому противнику, бег, укрытие за складками местности - эти и другие команды летёхи Беркут выполнял, глядя на более опытных солдат. Возвращались после тренировки усталыми, но нашли силы подшучивать над Беркутом, который едва волочил ноги и ставший тяжеленным автомат:
   - Тимур, что ты там плетёшься в хвосте? Каши мало ел? Так завтра я тебе свою порцию отдам.
   - И я отдам, - добавил второй, - если это будет перловка.
   - Перловкой и я готов пожертвовать - включился третий, - для Тимура не жалко. Он у нас всего две тысячи рублей в месяц получает, не больно-то отоваришься в магазине вкусняшками.
   - Не надо мне вашей перловки! - деланно возмущался Беркут, поправляя сползающую на глаза каску, - А медленно я иду потому, что мне снег набился во все щели одежды. Я стал весить, как два Тимура.
   - Ничего, в караулку придём, твой второй Тимур растает, ты его в раковину выжмешь.
   - Гы-гы-гы, без двойника сразу полегчаешь!
   Так получилось, что, привыкнув к сопровождению, путь по подземным коридорам Беркут не запомнил. А зря.
  
   *
   В этот вечер их небольшой отряд заканчивал дежурство на поверхности. Пришла смена и взводный скомандовал возвращение на базу. Беркут лежал на снегу и уже давно всматривался в пару снежных фигур неподалёку. Ему казались эти фигуры слишком необычными по конфигурации даже для этих мест, вдобавок всё время дежурства Беркут ощущал на себе неприязненный взгляд оттуда.
   Поэтому после прозвучавшей команды о возвращении он крикнул своим:
   - Я догоню, гляну только...
   Причудливые заснеженные фигуры стояли немного дальше, чем ему казалось раньше, вдобавок были расположены на расстоянии друг от друга. Они оказались не нечистью, а просто покрытыми снегом камнями с прошлогодней высокой травой, да и взгляд на себя Беркут чувствовать перестал. Успокоившись, он побежал к тайному входу в базу.
   Войти-то он вошёл, но его товарищи уже отошли далеко, и он их не увидел. Беркут нерешительно спустился на три пролёта по лестнице. Можно было спуститься ещё ниже. Ему сюда? Да нет, кажется, они поднимались по этой лестнице существенно дольше, чем спустился он сейчас. И Беркут прошёл вниз ещё на один уровень. Выглянул в коридор - вроде такой же, каким они шли. Он пошёл туда. А коридор стал ожидаемо загибаться и неожиданно разветвляться. Беркут поворачивал, ориентируясь на свою плохую в данном случае интуицию. Периодически ему встречались массивные металлические двери. Закрытые, разумеется. Беркут уже начал подозревать, что где-то он совершил ошибку, повернул не туда, и даже попробовал вернуться. Но как вернуться, когда ты не помнишь и того пути, которым шёл сюда?
   Сначала парень ещё внутренне усмехался, вспоминая фильм "Чародеи" и блуждание командировочного по пустым коридорам НИИ с криком "Люди!", но со временем ему стало совсем не смешно. Он дошёл до тупика, оканчивающегося лестницей, которая вела только вниз, ещё ниже того уровня, на котором он находился. "В конце концов, раз есть лестница, значит, она куда-то приведёт", - решил Беркут и пошёл по ней. "Куда-то" оказалось ещё одним коридором, похожим на тот, которым он уже шёл. Шипя ругательства, Беркут продолжил путь. Вскоре он обнаружил, что коридор освещается лампочками всё реже и реже, а некоторые ответвления и вовсе были тёмными. Он решил считать, что, поскольку выключателей на стенах он не видел, свет тут гасят и включают удалённо, так что не факт, что один из тёмных коридоров не был ещё несколько минут назад светлым. И наоборот.
   "Эдак я в свою прежнюю часть дойду. Вот прапорщик Долгин обрадуется-то!" - шуткой подбадривал себя Беркут. Он возвращался, пытаясь найти ту лестницу, по которой спустился последней, снова куда-то поворачивал, и вокруг было уже почти совсем темно. "Да должен же этот чёртов коридор когда-то кончиться!" Но коридор не кончался, а как ни в чём не бывало продолжал тянуться, поворачивать и разветвляться.
   - Эй! - громко крикнул Беркут и добавил, - Энибади хоум?
   Ну не призывать же на помощь - солдаты весь срок его службы будут потом зубоскалить...
   Гулкое эхо разнесло его крик по пустым лабиринтам коридора. Никто ниоткуда не вышел и, весело смеясь, не проводил парня куда надо, предварительно напоив крепким и сладким чаем с булочками для успокоения нервов и подкрепления сил.
   Беркут прислонился к стене спиной, сполз по ней на пол и устало закрыл глаза.
  
   Открыл их он в полной темноте. Лампочки не горели нигде в обозримом пространстве. Больше всего Беркуту сейчас хотелось вновь закрыть глаза и думать, что это - сон. Довольно-таки страшный. Но засыпать снова он не решился - явственно ощущалось желание поесть, а, главное, жажда.
   - Ладно, под лежачий камень вода не потечёт, - справедливо заметил сам себе Беркут и поднялся.
   Автомат, выпущенный во сне из рук, громко стукнул о пол.
   - Иди сюда, железяка, не смей теряться, - позвал Беркут, нащупывая оружие и закидывая его на плечо.
   Труднее всего было сделать первый шаг. То есть - сначала выбрать - куда его делать, а уж потом шагнуть. Касаясь левой ладонью стены, Беркут пошёл в прежнем направлении. После пары часов монотонной ходьбы, когда стена под рукой вдруг исчезла, сердце сильно стукнуло. В надежде, в страхе? Всё вместе. Но это оказался всего лишь поворот. Очередной бесчисленный поворот.
   - Ну кто так строит?! - зло, с истерическим смешком, завопил Беркут.
   Никто в ответ не отозвался, чтобы признаться. Больше Беркут не молчал. Он говорил вслух - всё подряд, что придёт в голову, горланил песни, цитировал запомнившиеся места из прочитанных книг - лишь бы не оставаться с жутким ощущением того, что ты уже не живой человек, а призрак, обречённый бродить здесь вечно.
   Так продолжалось до тех пор, пока его нос не уловил слабый запах. Неприятный запах разложения. Чем дальше шагал Беркут, тем запах становился сильнее, до тех пор, пока не сделался отвратительной вонью. И в этот момент Беркут заметил, что он видит. Слабо, монохромно, но видит. Источника света нигде заметно не было. Вернее, свет как будто испускал сам Беркут.
   - Я, кажись, хренов терминатор! - заявил Беркут, просто продолжая говорить вслух, - Испускаю лучи из глаз. Сейчас вот трупешник найду. Надеюсь, это воняет какой-нибудь дохлый песец, а не такой же заблудившийся идиот, как я.
   Серый пол, серые стены, тёмный проход впереди... Стоп. Не такой уж он и тёмный. Беркут присмотрелся, насколько это было возможно. Впереди угадывалась огромная фигура, стоящая посередине коридора и упирающаяся головой в потолок. Беркут продолжил медленно шагать и всматриваться в неё. Фигура стояла на месте. Вдруг оружие за спиной Беркута сделалось неимоверно тяжёлым и чуть не уронило солдата на пол животом. Он быстро скинул автомат, и тот, упав, проделал вмятину в бетонном полу.
   - Кто это у нас такой ушлый, с гравитацией играется? - зло оскалился Беркут, прошагав навстречу существу ещё несколько шагов, - Назовись, нечисть!
   - Абасы, - низкий выдох проник прямо в мозг, минуя уши.
   Рта у твари не было. А была у неё одна огромная нога, одна рука - всё слева, и один огромный чёрный глаз посередине верхнего нароста - то ли головы, то ли шеи.
   - Бойся! - опять мысленно выдохнула тварь, - Сожру!
   - Приказываешь? - поразился Беркут, - Ты - мне?!
   - Бойся, - уже менее уверенно телепатировала нечисть и вдруг, скользя рваными рывками, приблизилась почти вплотную, нависнув над Беркутом.
   - Боюсь... что не отмоюсь потом от твоей вони! - крикнул Беркут, делая шаг назад, чтобы не задирать голову и не упускать взгляда монстра.
   - Бойся, корми меня, - уже почти умолял тот.
   - Страхом, значит, питаешься, - констатировал Беркут, а потом вдохнул и грозно закричал, помогая себе взмахом распахнутых рук, - Абасы! Слушай меня! Я, ведьмак, силой своего духа и дара, приказываю тебе - развоплотись! Исчезни из этого мира!
   Тварь мысленно заорала так, что Беркут схватился за голову. Но через несколько мгновений крик оборвался, и монстр исчез. Вместе с ним совершенно исчезли ещё две вещи - смрад и видимость. Беркут вновь стоял в полной темноте.
   - Эх, жаль, похоже, я - терминатор только рядом с нечистью, - грустно констатировал Беркут, - Теперь вот по полу придётся шарить, клятый автомат искать.
   В тот момент, когда он, ползая на карачках, нащупал-таки своё оружие, лежащее в углублении из раскрошившегося бетона, в коридоре зажёгся свет.
  
   *
   Больно ударило по глазам - так, что пришлось зажмуриться и лишь через несколько секунд понемногу приоткрывать веки.
   - Вот и утро наступило, - пробормотал Беркут и подумал, что, вероятно, это так и есть.
   По времени этого часового пояса наступило утро, начинался активный "рабочий день". А ведь его наверняка ищут, только скорей всего, ищут на поверхности, думая, что он заблудился или утащен медведем где-то там. Вряд ли кто-то из знавших его в последние дни подумает, что он попросту сбежал. На такого дурака или на самоубийцу он всё-таки не похож.
   А что, если включили свет, чтобы прочесать эти коридоры?
   - Эй! Э-эй! Я здесь! - в надежде крикнул Беркут и прислушался.
   Тишина. Такая, что в ушах стоял тонкий-тонкий писк. Или звон, как его называют люди, говоря о "звенящей тишине".
   Итак, - провёл мысленную саморевизию Беркут, - В ушах... пусть будет - звон, в животе - возмущённое изумление от долгого отсутствия еды, в горле и во рту - сильнейшая сухость. Хреновченко. Но стоять на месте - глупость. Надо это было сделать в самом начале, как только заблудился. Встать на месте прямо ещё на первой лестничной клетке и орать - и пусть бы потом все обсмеялись, хоть до коликов. Всё лучше, чем как сейчас. Сколько там человек может прожить без воды? Двое или трое суток? Не помню. Выбираться надо, вот что.
   Легко сказать... Автомат Беркут уже не нёс на себе, а тащил опущенным в пол и издающим противный громкий скрежет. Он придумал себе оправдание - а ну как опять какой-нибудь абасы встретится, со своей способностью к усилению гравитации на отдельных предметах? Кто сказал, что абасы тут был один? Никто не сказал. А жаль. Уж он бы этого "никого" сейчас так схватил за ремень, что никуда бы тот не делся, пока в обитаемые места не вывел.
   Беркут продолжал идти, даже не пытаясь уже понимать - ходит ли он по кругу, уходит в даль или возвращается к лестнице, по которой спустился сюда. Каску и маскировочный костюм он давно оставил лежащими на полу, когда присел отдохнуть, тёплую куртку расстегнул, чтобы было легче дышать. А дышать приходилось труднее, потому что идти становилось всё тяжелее. И, главное, заставить себя идти было трудно. Клонило в сон, наступала апатия, хотелось прилечь у стеночки и не вставать...
   Когда ему попалась очередная бронированная дверь, он остановился и с минуту просто смотрел на неё, пытаясь сообразить - как давно он видел такие? Видел ли он их вообще в коридоре этого уровня? Потом Беркут подошёл к двери, поднял автомат и прикладом с силой ударил по тому месту, где он предполагал замок. Раздался скрежет и дверь чуть приоткрылась наружу. Не меняясь в лице, Беркут взялся за толстый тяжёлый край и потянул его на себя.
   Свет от коридора осветил впереди круглое помещение с широким и высоким, в человеческий рост, пирамидальным выступом в металлическом полу, выкрашенным зелёной краской. Стены помещения были обшиты металлом, и по одной из стен куда-то вверх вели металлические скобы. Беркут осторожно сделал шаг вперёд, следя за тем, чтобы дверь за его спиной не закрылась, и задрал голову вверх. Верх был так далеко, что свет не проникал туда, так что был он тёмен и не проглядывался. Солдат уже понял - он находился в пустой ракетной шахте.
   Что такое пустая ракетная шахта? Это огромная труба высотой примерно тридцать-пятьдесят метров, оканчивающаяся крышкой, она же "защитное устройство". Эта толстенная и тяжеленная крышка из металла, как говорят, способная выдержать попадание ядерной бомбы, по нажатию кнопки из места управления отъезжает или поднимается вверх. А над ней - поверхность земли. Там, где нет коридора. Там, где можно оглядеться вокруг. Там где его, скорей всего, ищут. Там, где снег, который можно набрать в ладонь, поднести ко рту и есть. Но можно ли открыть эту крышку отсюда, изнутри? Об этом Беркут не имел ни малейшего понятия.
   В любом случае, вновь отправляться бродить по коридору Беркут не мог. То есть физически ещё мог, конечно, но зверски, до тошноты, не хотел. Он подпёр автоматом дверь в шахту, чтобы та случайно не закрылась и не мешала свету из коридора проникать внутрь. Потом подошёл к стене со скобами и пригляделся в то место, куда они вели. А вели они к узкой серой кабине, от которой, в свою очередь, вверх вели кабели и тросы.
   - Исследовать? - спросил себя Беркут, - Кликаем кнопку "да".
   Символически плевать на ладони для сподручности он не стал - слюны во рту не было. Первые несколько ступеней преодолелись легко. Потом пришлось постоять, зацепившись за скобу согнутым локтем и отдохнуть. В конце концов, никто над душой у Беркута с секундомером не стоял и не подгонял. А жаль... Ну, он об этом уже думал, что бы он с таким наблюдателем сделал, незачем повторяться. Отдышались? Пошли! Последние скобы Беркут преодолевал на одной силе воли, ему хотелось вцепиться в них зубами, чтобы помочь поднятию своего оказавшегося таким тяжёлым тела. Почему люди не летают как птицы? Или хотя бы как мухи, с присосками на концах ног и рук? Эволюционная недоработка.
   Серая кабинка, как и предполагал Беркут, оказалась лифтом для одного, какого-нибудь не очень толстого человека - тесным, с маленьким окошком. Но в нём можно было сесть на пол, чтобы дать отдых дрожащим от перенапряжения мышцам. Ах, ну да, он же кликнул "исследовать", а не "отдыхать". Кнопки в этом лифте имелись. Две. Если как следует приглядеться и пощупать кончиками пальцев, можно обнаружить, что одна из этих кнопок - с выгравированным треугольником, направленным углом вверх, другая - вниз. Вниз было некуда, да и не надо. А вот вверх... Беркут нажал кнопку и вздрогнул от раздавшегося гула. Лифт с громким шуршанием начал медленно подниматься в темноту.
  
   *
   Когда кабина остановилась, то единственное, что было видно - маленькая точка света где-то далеко внизу. Всё. Беркут открыл дверь лифта и встал на колени. Осторожно вытянув руку, он ощупывал пространство впереди. Там оказалась маленькая площадка, достаточная только для того, чтобы поставить вместе две ноги. Никаких перил или поручней, страхующих от падения с высоты вставшего туда человека. Впрочем, к стене от этой площадки крепилась вертикальная лесенка. И только вверх. Высота этой лестницы была неизвестна, но по логике, она не должны быть большой - очевидно, это и был путь наружу для людей. Разумеется, при открытой крыше шахты.
   Надёжна ли эта площадка, не обвалится ли она вниз под весом человека? Вместе с ним, естественно. Надёжны ли прутья-ступеньки лестницы? В голову лезли непрошеные мысли о том, что неизвестно, в каком году это всё строилось, крепилось - сколько десятилетий назад.
   Беркут лёг животом на пол лифта и площадку перед собой и, вытянув руки, стал ощупывать стену и пространство дальше. Ничего, только холодное металлическое покрытие стены шахты. Надо было решиться забраться по лестнице. Наверняка, лишь для того, чтобы убедиться, что крышу открыть невозможно. Но это означало для него хоть какое-то действие, хоть какое-то стремление, хоть какую-то надежду. Хоть какой-то повод не скатываться в отчаяние.
   Осторожно, не отпуская одной рукой кабины лифта, а другой ухватившись за лестницу, Беркут перенёс обе ноги на площадку. Очень медленно и осторожно он стал подниматься, стараясь не думать об огромной высоте, на которой находился. Усилием воли заставить себя перехватить прут-ступеньку одной рукой. Оторвать пальцы другой руки и уцепиться ими за следующую ступеньку. То же самое проделать с ногами, перенося свой вес. Шумное дыхание не заглушало стук собственного сердца Беркута. Ступенька перед его лицом отблескивала светлым.
   Отблескивала?! Он что, видит? Прямо за спиной Беркута раздался короткий смешок, и от неожиданности его мышцы сократились, ноги соскользнули и Беркут повис на одних руках, тут же инстинктивно, отчаянно стараясь прилипнуть обратно к лестнице всем телом, найти опору коленями, стопами...
   Утвердившись, Беркут сделал вдох-выдох, и медленно обернулся. Позади него, прямо в воздухе, висела тень. Тень имела очертания человека, плавные и немного непропорциональные.
   Беркут кашлянул, чтобы чуть прочистить давно пересохшее горло.
   - Назовись, нечисть, - хрипло сказал он.
   - Сам ты нечисть, - обиделась тень.
   Голос её был мелодичным, высоковатым для обычного мужчины и низковатым для женщины.
   - А кто ты тогда? - спросил Беркут.
   - Такрикасиут.
   - И не выговоришь по трезвой... Что же ты такое, если не нечисть?
   - Человек-тень, не видно разве?
   - А, ну да, как я сразу не узнал-то... Что ты тут делаешь, человек-тень?
   - Вышел посмотреть, кто тут так громко пыхтит и шуршит. А это какой-то глупый ведьмак собирается головой о крышу убиться.
   - Откуда ты вышел?
   - Из нашего мира, мира теней. Тут, видишь ли, стенка между нашими мирами истончилась, так что её легко можно пройти.
   - Зачем вам сюда проходить? Что вам тут вообще делать?
   - Делать нам тут и вправду нечего, вот мы и не ходим. Так мне уйти?
   - Нет... погоди, - поспешно сказал Беркут, - Повиси ещё немного.
   Тень опять издала смешок.
   Беркут огляделся. До крыши ему оставалось всего пара десятков сантиметров. Одна ступенька. Никакого устройства, волшебной кнопки или рычага, за которое мог бы уцепиться глаз, на ней не было. В темноте и подавно он ничего открывающего это защитное устройство не обнаружил бы. А вот с другой стороны лифта, противоположной от лесенки, имелся какой-то огромный втопленный в стену шахты механизм со свисающими из него двумя массивными "лапами" под углом друг к другу. На противоположной стене шахты было точно такое же устройство. Беркут внимательно осмотрел механизмы и заметил, что на них имеется несколько прижатых к корпусу скошенных скоб, похожих на большие поворачивающиеся ручки.
   - Ты случайно не знаешь, что это такое? - спросил Беркут у тени, кивнув на механизм.
   - Понятия не имею. Мы - существа нематериальные, нам любые вещи, имеющие массу, неинтересны.
   - А ты... не можешь мне помочь выбраться отсюда? - без надежды спросил Беркут.
   - Отсюда - куда? - спросило существо.
   - На поверхность, через крышу.
   - А зачем тебе туда? - полюбопытствовала тень.
   - Чтобы вернуться... опять под землю.
   Существо засмеялось мелодичным колокольчиком.
   - Тогда зачем тебе выбираться на поверхность, глупый ведьмак?
   - Снега поесть хотелось, - со вздохом признался Беркут, чем вызвал новый взрыв веселья у тени.
   - Тогда не поможешь ли ты мне выйти к людям? - озвучил Беркут новую отчаянную мысль, - Внизу коридор, стены которого я не могу преодолеть, а ты можешь. Там мне нужно найти лестницу, ведущую наверх. И потом ещё одну такую же.
   - Найти лестницу и привести тебя к ней? Могу. Только зачем мне помогать тебе? - спросило существо, - Лучше я посмотрю, как ты тут пытаешься найти выход, которого не можешь достичь. Так смешнее.
   - А как ты думаешь, чем бы ещё тебе мог быть полезным ведьмак, кроме как рассмешить? Или не только тебе полезным, а ещё кому-то из ваших?
   Беркут начал потихоньку спускаться по лестнице, чтобы обрести под ногами более привычную ровную поверхность, нежели узкая, давящая на стопы ступенька.
   Последний шаг он сделал опять в полной темноте - существо исчезло, а вместе с ним и монохромное зрение.
   - Вот и поговорили, - разочарованно вздохнул Беркут, забираясь в кабину.
   Он стал ощупывать боковую стенку лифта, противоположную входу, к которой примыкал замеченный им механизм. А потом он попробовал надавить на неё. Сильно надавить. Стенка немного погнулась. Во всяком случае, небольшая вмятина на ней образовалась, как показалось Беркуту после ощупывания. Он лёг на спину так, что голова и плечи оказались затылком на площадке у лифта, и, крепко схватившись руками за дверной проём кабины, стал ударять по противоположной стене ногами. Через десяток таких ударов стенка подалась. Беркут поднялся и ощупью обнаружил, что с одного края она оторвалась от соединяющейся с ней передней стенкой с окошком. Расширив щель и отогнув металл так, чтобы стенка не возвращалась на место, Беркут дотянулся до механизма. Ему пришлось далеко вытянуть руку, чтобы достать до тех прижатых к устройству скоб, которые на взгляд были похожи на поворачивающиеся.
   Они действительно поворачивались. По очереди Беркут повернул их в противоположную сторону все. После поворота последней ручки механизм издал гул, скрежет и слабое дуновение воздуха. Через несколько секунд всё стихло.
  
   *
   Дежурный офицер в пункте управления системой контроля запуска ракет недоумевающе смотрел на маленькую загоревшуюся лампочку большого пульта, обозначающую, что сработала амортизационная установка в одной из давно пустующих шахт. Он вызвал начальника подразделения технического обеспечения и сообщил о необходимости проверки шахты. Впрочем, никаких оснований для объявления тревоги он в инциденте не нашёл - мало ли, что там замкнуло от времени... Начальник технического подразделения тоже с выполнением поручения торопиться не стал. Однако, и в долгий ящик это дело не отложил.
  
   - И?.. - спросил Беркут темноту, - Что это было?
   Крыша над шахтой осталась неподвижной, звёздное небо в её нутро, увы, не заглянуло.
   Он стал ощупывать механизм и обнаружил, что тот выставил вперёд, в направлении к центру щахты, свою длинную и ранее висящую вниз "лапу".
   Включив воображение, за неимением возможности видеть, чтобы осмыслить создавшееся положение зримо, Беркут понял, что за механизм он включил. Никакого отношения к крыше он не имел - это были устройства для поддержания верхней части нацеленной вверх ракеты. Чтобы она стояла ровно и не заваливалась набок, если вдруг случится землетрясение или бомбовый удар, к примеру.
   Беркут зло рассмеялся - все предпринятые им усилия были напрасны.
   - Чему ты смеёшься? - любопытно спросил знакомый голос и в воздухе опять появилась тень, а Беркут снова стал немного видеть.
   - Так, анекдот вспомнил. Про чукчу.
   - Расскажи, я тоже хочу посмеяться!
   - Нет, не расскажу. Ты же отказался мне помочь.
   - Я не отказывался! - запротестовал человек-тень, - Ты спросил, чем ты можешь быть нам полезным, и я улетал, чтобы посоветоваться.
   - Что решили? - делано равнодушно спросил Беркут, сжав после этого зубы, удерживаясь от желания упрашивать это существо о помощи, которая была ему жизненно необходима.
   Только расслабься, позволь себе одно унижение, потом второе - и не успеешь оглянуться, как уже намертво презираешь сам себя.
   - Мы тебе поможем. Мы сделаем для тебя даже больше. Но и нам нужна твоя помощь, ведьмак. Закрой это место, эту прореху между нашими мирами. Нам совсем не нужно, чтобы от вас к нам попадали те, кого ты называешь нечистью. Те из них, кто могут воплощаться и в духов и в материальные существа. Они нам приносят вред, а уничтожить их очень трудно.
   - Как же я могу его закрыть, если я даже не чувствую это место?
   - Ты же ведьмак. У тебя есть дар и ты можешь его использовать. Если постараешься, то эта нематериальная прореха затянется по твоему приказу. Только погоди, не делай этого сразу, сначала я вернусь к себе.
   - Даже не собираюсь пытаться. Мне тоже кое-что от вас нужно, забыл?
   - Не забыл. Вытяни руку, я дам тебе помощника.
   От "руки" тени отделился тёмный сгусток размером с небольшое яблоко и подплыл к Беркуту. Солдат дотронулся до сгустка и тот невесомо "прилип" к его ладони, растёкся, как короткая перчатка.
   - Эта частичка тени не обладает полноценным разумом и волей. Но она сможет выполнять твои несложные приказы. Например, проверить коридоры и найти лестницу.
   - А как я узнаю от неё результаты поиска? - спросил Беркут, с сомнением глядя на подарочек.
   - Прикажешь ей показать путь - и она покажет, - сказал человек-тень как о само собой разумеющемся, - Разговаривать, как мы, она не умеет. Вообще никак не умеет. Можешь называть её "тень" или дать ей имя, чтобы она понимала, когда твои приказы обращены именно к ней. Всё, я ухожу, а ты выполни свою часть сделки.
   - Стой! Скажи ещё раз, что вы такое. Ну, то сложное слово, которое я не запомнил. Мне это надо для собственного бестиария. Вдруг ещё где прореха образуется между нашими мирами...
   - Такрикасиут.
   Назвавшись, тень исчезла. Беркут одними губами повторил и постарался запомнить. Очевидно, благодаря сгустку на его руке, видеть в темноте Беркут не перестал. Первая хорошая новость за последнее время.
   Ну и как закрывать эту прореху? Существо посоветовало постараться и приказать. Постараться Беркуту сейчас было сложно - от голода и жажды начало немного покачивать.
   - Тень, - обратился он к своей потемневшей ладони, - а покажи мне, где прореха между нашими мирами.
   "Перчатка" снялась и заметалась вокруг Беркута, иногда исчезая в стенах и в крыше, после чего солдат мгновенно терял способность видеть.
   - Всё, всё, понял, не мельтеши, - приказал он.
   Сгусток послушался и вернулся к руке.
   Беркут уселся, поёрзал по полу лифтовой кабины, сделал несколько вдохов и выдохов. Он решил представить прохудившуюся границу между мирами, о которой говорил такрикасиут, как разумную нечисть - так ему было привычнее.
   - Слушай меня внимательно, неч... граница, - хмуро сказал он, быстро накручивая в себе гнев для его энергичного выброса и надеясь, что само пространство вокруг него обратилось в слух, - тебе нужно восстановить свою плотность. Не для того ты поставлена, чтобы дырками сверкать и пропускать в них кого ни попадя. Даром ведьмака и силой своей приказываю: зарасти на себе прореху!
   Беркуту показалось, что стены шахты отразили его голос и усилили. Он ещё посидел немного и спросил у маленькой тени:
   - Исчезла прореха? Покажи, где она, если есть.
   Тёмная перчатка всколыхнулась, но сразу опять вернулась на кисть руки.
   - Кажется, у меня появились кое-какие вопросы к обитателям ведьмаковского особняка, - сказал себе Беркут, - ну да не к спеху. Давай-ка я тебе, тень, имя простенькое придумаю. А то услышат люди, что я к тени обращаюсь, и неправильно поймут. А надо, чтобы совсем не поняли... Тень, отныне ты - Тэкс!
   Тень не возражала.
   Беркут с усилием поднялся на ноги и нажал кнопку лифта, обозначенную треугольником, направленным вниз. Там он сравнительно легко спустился по лесенке на дно шахты, подобрал автомат, блокировавший дверь, вышел в коридор и плотно закрыл дверь за собой.
   - Тэкс, - обратился он к левой кисти руки, окутанной тёмно-серой дымкой, - найди-ка мне вот что...
  
   *
   Лейтенант Брагин, вернувшийся в караулку с очередного вызова "на ковёр" к начальнику части, хмуро смотрел на солдат, тихо и аккуратно складывающих свою одежду в требуемом порядке и готовящихся к отбою. Настроение у них тоже было - хуже некуда, и лейтенант не стал добавлять к нему ничего от очередной головомойки, которую ему устроил полковник. Вдруг он заметил, что все солдаты замерли, каждый в своей позе, и смотрят на что-то у него за спиной. Лейтенант медленно повернулся. И тоже застыл.
   В дверном проёме стоял пропавший и до сих пор не найденный солдат Тимур Кудинов. В разводах пыли, сильно осунувшийся, с чёрными кругами под глазами, с ходящим ходуном автоматом на плече, который ему, очевидно, было тяжело держать, с каской и засунутым в неё маскировочным комбинезоном в другой руке. Кудинов проделал несколько шатающихся шагов вперёд.
   - Товарищ лейтенант, докладываю, - хрипло сказал он, - после возвращения с дежурства я ошибочно прошёл не на тот этаж, потом не в тот коридор и заблудился. Посетил пустую ракетную шахту. Желая выбраться наружу, запустил там механизм для поддержки верхней части ракеты. Крышу шахты открыть не удалось. Нашёл путь, которым вернулся обратно.
   Лейтенант продолжал смотреть на солдата и пытался осмыслить доклад, целиком и отдельные его части. Кудинов, видимо, расценив молчание командира как ожидание доклада полностью, добавил:
   - Неприятеля на осмотренной территории не обнаружено.
  
   Красота! Именно это слово хотелось повторять Беркуту снова и снова. Здесь, в санитарном блоке, в "больничке", под присмотром внимательного врача ему дали всё, что нужно, и так, чтобы не навредить. Пить - по нескольку глотков в несколько заходов. Есть - вкуснейшую сладкую кашу. Помыться в горячем душе без поторапливаний. И - сладчайший сон, в который Беркут провалился сразу, как только вытянулся на постели. Или даже раньше - ноги ещё ехали по простыне, распрямляясь, а он уже спал.
   Кто-то заходил в палату, разговаривал с врачом, ему ставили "систему" с капельницей - он ничего не слышал. Часов через десять проснулся, сходил в туалет, снова лёг и проспал ещё столько же. Проснулся снова - бодрым и здоровым.
   - Как себя чувствуешь? - спросил врач, мужчина средних лет с умным взглядом.
   Впрочем, может, это из-за массивных очков на носу врача его взгляд показался Беркуту особенно умным.
   - Готов к дальнейшему прохождению службы, - весело ответил Беркут.
   - Не торопись. Оклемаешься как следует, результаты анализов твоих придут, и если всё в порядке, тогда я тебя и выпишу. Командир части, опять же, хочет с тобой побеседовать...
   Настроение Беркута сразу упало.
   - Что мне будет, не знаете, Сергей Валентинович? Под трибунал не отдадут?
   - Ну, ты же пределов части не покидал, - усмехнулся врач, - так что не должны, наверное. Так что, я докладываю полковнику, что ты готов дать полный и развёрнутый отчёт о своих приключениях?
   - Докладывайте, - вздохнул Беркут, почему-то тоскливо посмотрев при этом на свою левую ладонь.
   Вопреки известной пословице, гора пришла к Магомеду. В смысле, полковник Бородько сам пришёл к пациенту в больничку, чтобы выслушать его рапорт. Сначала было Беркут вытянулся перед командиром части по стойке "смирно", но тот, покривившись на вид солдата, одетого в трусы и болтающуюся на похудевшем животе майку, махнул рукой:
   - Садись на кровать и рассказывай. Подробно и с самого начала.
   За время рассказа Беркуту пришлось пару раз прикладываться к стакану с водой - голос садился. Хотя, казалось бы - что там рассказывать, какие подробности могут быть у процесса блуждания по коридорам? Но полковник задавал уточняющие вопросы, выясняя мотивацию действий Беркута, и ему приходилось разъяснять также и ход своих мыслей.
   - А теперь объясни мне, солдат, почему тебе вообще пришло в голову ломать стенку лифта? Если ты в любом случае ничего не видел. Ты что, надеялся найти там волшебную кнопку?
   - Я, товарищ полковник, наверное немного не в себе был, - вынужден был сказать Беркут, - Думал, что надо всё испробовать, чтобы живым остаться. Даже нелогичные и бесперспективные действия предпринять.
  
   Вернувшись в свой кабинет, полковник вызвал доктора.
   - Кудинов этот темнит что-то, - сказал он, - недоговаривает. Заблудился - ладно, не он первый в истории ракетных войск. За каким-то чёртом полез наверх в темноте - это уже нетипично. Подобрался к амортизационному устройству и включил его - вообще ни в какие ворота не лезет. Но главное то...
   Полковник поднял вверх палец.
   - Как он вернулся после этого. Сутки бродил, не мог найти выход, а потом - раз - и прямой наводкой в караулку.
   - Может, он не сразу нашёл выход, - заметил врач.
   - Проверяли. Время, когда было активировано устройство, отмечено в рапорте дежурного офицера. После этого он вернулся практически сразу. Больше похоже на то, что его кто-то вывел.
   - Кто?
   - Вот ты это и выясни. Приказываю душевно и доверительно беседовать с солдатом, пока не выложит правду. О результатах доложить мне.
   - Слушаюсь, товарищ полковник.
  
   Красота! Лежишь такой якобы больной, а к тебе посещения сердобольных сослуживцев начались. И все с подношениями. Тумбочка уже забита всякими печеньками и шоколадными батончиками из магазина части. Всем интересно было послушать его рассказ. А ещё Марина приходила. С апельсинами. И поцеловала на прощанье в щёчку... От приятных воспоминаний Беркут растянул губы в улыбке.
   - Что, капитан Воробьёва тебя посещала? - спросил зашедший в палату доктор.
   - Так точно. А как вы узнали, Сергей Валентинович?
   - По твоей довольной роже, - усмехнулся тот, - Без женщин мужчины дичают, поэтому, чтобы сохранить человеческий облик, нам всем надо хотя бы иногда видеть приятную взгляду женщину. Капитан полностью соответствует этой цели.
   - А она замужем? - полюбопытствовал Беркут.
   - В разводе.
   - А тут она с кем-нибудь ну... встречается?
   - Ай-ай, нехорошо перемывать косточки нашей единственной даме в части.
   - С полковником, что ли? - не унимался Беркут, хотя уже испытывал неловкость.
   - Нет. С полковником Марина не встречается. Расскажи мне лучше про то, как ты в шахту попал и что дальше было. А то все уже слышали твой рассказ, а я - нет...
  
   *
   Врач Сергей Валентинович оказался на редкость приятным собеседником. Он знал множество интересных историй, случавшихся с ним и с кем-то из его знакомых, и умел замечательно их рассказывать. Наверное, тут у него было мало собеседников, или просто все давно друг друга выслушали за годы службы, и вот теперь двое нашли друг друга - заинтересованный и вынужденно бездельничающий Беркут и словоохотливый доктор.
   Обычно Сергей Валентинович после выполнения всех необременительных с виду обязанностей заходил в палату с "больным" Беркутом, садился на стул, приставленный боком к маленькому покрытому белой тканью столику у стены, ставил на небольшую тарелочку огромный бокал с чаем, и, интеллигентно бесшумно прихлёбывая, начинал рассказ:
   - Тут, на Новой Земле, все птицы перелётные. На зиму улетают по своим Африкам, а весной возвращаются обратно сюда. Когда снег растает, то много болот, озёр и речек кругом, водоплавающей птице здесь раздолье. Попадаются утки, гагары, казарки, гуси, лебеди, крохаля.
   - Крохаля? Кто это?
   - Да, похожие на утку. Но пока они гнездуются и выращивают потомство, охота на них запрещена. А вот потом, незадолго до их отлёта, как подрастут... У нас многие офицеры охотятся на птицу. Вот раз поехали мы на "Урале" поохотиться - я и ещё трое мужиков, и был с нами Юрка Слепцов, мы его "Вьюрок" звали, он погиб потом через два года, медведь задрал... Да, а тогда у Юрки идея появилась - переправиться через речку на шине от "Урала". Мол, там, куда мы попасть не можем, птицы непуганой плавает - хоть руками лови...
   Беркут слушал, полностью вживаясь в рассказ собеседника, и смеялся до слёз в соответствующие моменты. Те события, которые он сам пережил недавно, теперь казались ему чем-то нестрашным, далёким и достойным быть увековеченным как одна из баек Сергея Валентиновича. Если бы не перчатка из тёмно-серого тумана на левой руке.
   Пользуясь досугом, Беркут взялся "дрессировать" своего теневого помощника. А точнее, разрабатывал, научно выражаясь, систему коммуникации с ним. Оставаясь один в палате, он иногда приказывал:
   - Тэкс, слетай налево до конца коридора и покажи, сколько человек ты встретил.
   Обозначать людей Беркут решил вертикальной чертой в движении помощника, и после его возвращения считал количество нарисованных в воздухе "единиц" в своеобразном отчёте. Если тот где-то встретит не людей, а других "плотных живых существ" - Беркут имел в виду животных, но не был уверен в том, что сгусток его поймёт - требовалось начертать в воздухе кружки, по количеству особей. Ну а если вдруг увидит нечисть, то треугольники. Что уж из этих уроков понял Тэкс, придётся выяснить позднее. Пока он обнаруживал только людей.
   - А случалось с вами здесь что-нибудь мистическое, Сергей Валентинович? - спросил однажды Беркут.
   Доктор, записывающий в этот момент что-то в свою медицинскую "бухгалтерию", как он называл любую служебную и профессиональную писанину, замер.
   - А почему ты спрашиваешь?
   - Интересно, - пожал плечами Беркут.
   - Интересно... - задумчиво повторил врач, - Давай так - я тебе рассказываю свою мистическую историю, а ты мне - свою, если она у тебя есть, идёт? Потому что, сам понимаешь, никакой мистике на нашей службе не место, и болтать об этом не принято. Так что дай слово, что ты никому из солдат об этом не расскажешь.
   - Ладно, - согласился заинтригованный Беркут и подправил подушку под спиной, чтобы неудобство не отвлекало его от новой занимательной истории доктора, - Даю слово.
   - С прошлого года на архипелаге случились четыре загадочных смерти. Последняя из них произошла незадолго до твоего призыва, месяца четыре назад, и это была смерть солдата из нашей части. Во время дежурства на поверхности солдаты рассеялись, каждый занял своё место для наблюдения. Ты сам знаешь, как оно там - тишина, только ветер завывает. Тогда ещё полярное сияние полыхало во всё небо, уж на что я привыкший, а тоже выходил посмотреть - необычайно красиво было, полная цветовая гамма, и перемещалось всё, как цветомузыка... Как вдруг один из солдат начал смеяться. Громко так, безостановочно. Другие солдаты сначала окликали его, мол, он что - сдурел там? Но тот не унимался. И смех уже стал таким... захлёбывающимся, с подвыванием. Тогда те из солдат, кто был поблизости, подошли к нему и увидели, что парень лежит на снегу скорчившись, и периодически этак вздрагивает, будто от разрядов тока. И смеяться не перестаёт. Солдаты его трогают, трясут, снегом лицо натирают, спрашивают, где болит, а тот смотрит на них сквозь слёзы и хохочет. Через пару минут всё было кончено, он умер от остановки сердца. Я видел лицо этого умершего - ужасная оскаленная гримаса смеющегося человека. Солдатам объяснили эту смерть припадком. А вот чего они не знают - что до этого на архипелаге случились ещё три смерти. Точно таких же.
   - И что вы думаете об этом? - серьёзно спросил Беркут, впечатлённый ужасной нарисованной доктором картиной.
   - Известная мне наука объяснить эти смерти не может. Вернее, сама смерть от неконтролируемого приступа смеха истории медицины известна, как очень редкий случай. Причиной смерти тут выступает не сам смех как таковой, а сбой организма - асфиксия (удушение), остановка сердца, лопнувший кровеносный сосуд... Но всегда в таких случаях была известна причина, вызвавшая начало приступа смеха - услышанный анекдот, комическая сцена в театре или что-то подобное. Но тут - ничего, никаких причин, и четыре смерти подряд. Наркотиков или другой химии в организмах умерших не нашли. Так что объяснить эти случаи, с учётом общего их числа и картины, можно только мистикой.
   Врач снял очки и долго, тщательно протирал их кончиком белой ткани, свисающей со столика.
   - Ну а ты с чем сталкивался? - просил он, наконец, - Тимур!
   - А? Извините, доктор, задумался. Что вы спросили?
   - Твоя очередь рассказывать.
  
   *
   Любого обычного человека, который услышал бы рассказ доктора, проникся его тоном и пониманием того, что сам он тоже находится тут, на архипелаге, и ему скоро выходить на поверхность, пробрало бы до мурашек по коже. Как минимум. Беркута же этот рассказ заставил задуматься по совсем иной, понятной ему одному, причине. От описанных доктором событий ощутимо несло проделками нечисти. Но говорить об этом было нельзя, и дело не только в прямом запрете столичного военкома - Беркут и сам понимал, что ни к чему людям знать о некоторых вещах. Однако сейчас требовалось рассказать доктору "алаверды" свою историю, и Беркут решил своеобразно "легализовать" то, что оставило материальные следы.
   - Да вот как раз когда я блуждал по коридору... - начал он таким тоном, каким обычно рассказывают что-то страшное, но случившееся в прошлом, - свет не горел нигде, я шёл в кромешной темноте, и вдруг сильно завоняло тухлятиной. И тут мой автомат сделался жутко тяжёлым, я чуть не упал под его тяжестью. Было ощущение, что если б я не успел его скинуть с себя, то он меня продавил бы насквозь. А через некоторое время вонь исчезла, как не бывало. Я поискал автомат на ощупь, и нашёл. Он лежал на полу, и как будто в углублении, которое проделал в бетоне. Но весил уже нормально, как всегда.
   Сергей Валентинович молчал и недоверчиво смотрел на Беркута.
   - Хотя, может, это и не мистика. Может, там внизу какой-нибудь секретный мощнейший магнит включали, я ж не знаю, - весело закончил Беркут, - Просто в тот момент, в темноте и безнадёге это показалось чем-то таким...
   - А ты доложил об этом командиру части?
   - Нет. Подумал - мистика, которой не место на нашей службе, - процитировал Беркут слова доктора.
   - Зря. Ты же не выдумываешь, ты правду рассказал?
   - Конечно, правду. Там, на полу в коридоре можно вмятину найти.
   - Нет у нас никакого магнита. Но о любой аномалии должно быть доложено командованию, это может быть проявлением действия противника. Я ведь доложил командованию о той смерти от смеха, о которой тебе рассказал. Мало ли, какие секретные разработки могут существовать и испытываться. Включая психотропные.
   - Как-то я не подумал, - состроил простецкий вид Беркут.
   Даже почесал в затылке для правдоподобия.
   - Давай-ка вот, Тимур, садись и пиши рапорт об этом случае. А если ещё что-то подобное "мистическое" с тобой было, то и об этом пиши.
   - Сергей Валентинович, может не надо? - попробовал разжалобить Беркут доктора, - Я ж ещё сил не набрался.
   - Ты б ещё на подушку при этом опал, как умирающий лебедь... Это приказ. Ты сейчас находишься в моём подчинении - так что садись и пиши, солдат.
  
   Командиру войсковой части Љ... полковнику Бородько Е.Н.
   Рапорт об аномалии
   Продвигаясь в неизвестном по случаю полной темноты и потери ориентиров направлении примерно в середине периода выключения освещения я почувствовал сильный запах разложения и многократно усилившуюся тяжесть собственного закинутого за плечо автомата, в связи с чем был вынужден опустить доверенное мне оружие на пол, где оно проделало вмятину, которую можно обнаружить в неизвестном мне месте, после чего по прошествии неопределённого количества минут указанный выше запах исчез, а оружие самостоятельно обрело свой обычный вес и в дальнейшем его не меняло до сдачи в оружейную.
   Рядовой срочной службы Кудинов.
  
   Доктор, прочитав рапорт, состоящий из одного длинного предложения, хмыкнул, но ничего не сказал.
   - Я ещё бы хотел порекомендовать, - почесал бровь Беркут, - в случае проверки этого рапорта снабдить проверяющих большим мотком верёвки или ниток, чтобы они могли вернуться по ним и не повторили мой печальный опыт, а вернулись вовремя и здоровыми.
   - Угу, с древнегреческой мифологией все знакомы, - ответил Сергей Валентинович, - Не умничай.
   - Так я и не умничаю - справился же с соблазном написать эту рекомендацию в рапорте. Вовремя вспомнил, что перед начальством солдат должен иметь "вид бравый и придурковатый".
   - Вот именно.
  
   Пока Беркут, пользуясь одиночеством, продолжал "коммуникативную" дрессировку Тэкса, в кабинете начальника части проходило мини-совещание, предметом которого являлся он сам.
   - Я всё-таки думаю, что поведение Кудинова - заблудился в коридорах, залез в шахту, сломал стенку лифта и так далее - это своеобразное продолжение его протестной деятельности, которую он вёл на гражданке, - сказала капитан Воробьёва.
   - Брагин и все остальные, кто с ним контактировал у нас и в прошлой части, никаких признаков недовольства его нахождением на службе не усматривают, - возразил полковник и перевёл взгляд на доктора - А ты как считаешь?
   - Мы довольно много и неформально общаемся с ним. Нормальный парень, далеко не дурак. Но раскрывается он не до конца, по-моему. Думаю, в коридорах он действительно заблудился, никакого протеста в этом не было.
   - Он мог протестно действовать и не осознанно, - возразила капитан, - Всё-таки его призвали в армию насильно, это не может остаться для личности без последствий.
   - Ну, это уже по вашей части, товарищ психолог. Со своей стороны могу сказать, что, случись это всё с обычным рядовым - выписал бы я ему сейчас билет на волю и полностью комиссовал. У нас часто досрочно увольняют солдат, которым по психике и физиологии не подходит служба на архипелаге. А уж с учётом того, что он до этого долго уклонялся от службы и призван буквально перед истечением призывного возраста, стресс у него непременно усилился.
   - Досрочное увольнение Кудинова исключено, - хмуро отрезал полковник, - он должен отслужить полный срок и именно у нас.
   - Кстати, внезапное ощущение посторонних запахов и их исчезновение, о чём он написал в рапорте, может говорить о психических отклонениях, - задумчиво сказала Воробьёва.
   - А чувство тяжести оружия? - спросил врач.
   - А с чувством тяжести всё очень интересно, - проинформировал сослуживцев полковник, - мы действительно нашли на полу вмятину от автомата. А потом осмотрели автомат Кудинова. Он оказался немного деформированным... И только с одной стороны. То есть сверху на автомат никто не давил или не ударял по нему, чтобы вбить в бетон.
   - Аномалия? - усмехнулся доктор.
   Командир неприязненно посмотрел на него.
   - Весело? Конечно, это же не тебе, а мне теперь отписываться наверх во все отделы. Нам будут продолжать задавать вопросы, это - к гадалке не ходи. Так что, Марина, придётся тебе поработать с Кудиновым плотно, чтобы выудить из него всё, что не удалось выудить нашему доктору. До самого донышка, до абсолютной ясности его психики. Это приказ.
   - Слушаюсь, товарищ полковник.
   - Повезло Кудинову, - невинным тоном пробормотал доктор.
  
   *
   Первым делом после выписки из больнички Беркута заставили выучить путь от секретного входа до караулки. Под команды и обидные покрикивания летёхи, который отыгрывался за полученное от командира взыскание, солдат бегал по лестнице и коридорам. Взводный отстал от него только тогда, когда Беркут стал безошибочно преодолевать этот путь едва ли не вслепую. Вообще-то это было несправедливо. Всех новых солдат специально заставляют выучить нужный путь перед тем, как выпускать наружу, и то, что Беркут присоединился ко взводу отдельно от остальных, в своё время не снимало с лейтенанта этой задачи. Но Беркут не стал обижаться на Брагина, и тот постепенно расслабился и подобрел.
   Никаких других наказаний к Беркуту не применили, даже нисколько не удержали из денежного пособия за повреждённый лифт. Один из солдат, когда Беркут поделился с ним своим беспокойством, ответил вполголоса:
   - Это ещё вопрос, кто кому должен за то, что ты заблудился - ты части, или часть - тебе.
   На другой день Беркуту приказали явиться к начальнику канцелярии, капитану Воробьёвой. Та встретила его приветливо, велела сесть в кресло, а сама ходила по кабинету и поливала цветы из зелёной пластмассовой лейки с длинным носиком.
   - По твоему случаю было совещание у командира части, - сказала Марина, - Сергей Валентинович предложил уволить тебя со службы. Стресс, мол, и всё такое...
   - Нет, я не хочу! - вскинулся Беркут, - Я в порядке.
   Капитан удивлённо посмотрела на него и покачала головой.
   - И ты готов написать рапорт о том, что желаешь продолжить службу у нас?
   - Готов, если надо.
   Марина в раздумьях покачала в руках лейку и снова отвернулась к очередному горшку с цветком.
   - А знаешь, не надо никакого рапорта. Тебя в любом случае оставят, это приказ из Москвы - ты должен отслужить весь срок. Твой рапорт, конечно, был бы выгоден и нашему командиру, и москвичам, но для тебя от него всё равно не будет никакого толку. Да и твои друзья на гражданке, наверное, не поймут. Будут говорить, что тебя заставили, тебе придётся объясняться...
   - Вы правы, товарищ капитан, - оценил Беркут её заботу, - спасибо.
   - Марина, - поправила его Воробьёва, - мы же сейчас в неформальной обстановке.
   - Марина, - широко улыбнулся Беркут.
   Он с удовольствием следил за женщиной, которая тянулась или нагибалась к цветочным горшкам, за её красивыми движениями, изгибами ладной фигуры, обрисовываемыми в этих движениях.
   - Так что будем считать, что я предложила тебе написать этот рапорт, а ты отказался, - весело сказала женщина и вдруг уронила на пол опустевшую лейку.
   Беркут кинулся, чтобы поднять, и чуть не стукнулся лоб в лоб с присевшей для того же Мариной. Женщина смотрела ему прямо в глаза и улыбалась. Молчала, улыбалась и не опускала взгляд. Близко-близко. Беркут осторожно, боясь спугнуть, поднял руку и отвёл тёмный локон со лба Марины. Та слегка прикрыла глаза и Беркут откликнулся на это приглашение. Его поцелуй был нежным и долгим, вызвавшим в итоге короткий, едва слышимый женский стон.
   А потом она тихо сказала:
   - Не здесь. Приходи в это же время завтра, я устрою тебе увольнительную и покажу свою квартиру.
   Когда Беркут уже покидал кабинет канцелярии, капитан окликнула его:
   - Тимур, я ведь могу рассчитывать на твою сдержанность? Не хотелось бы лишней болтовни среди солдат...
   - Конечно.
   Самым трудным для Беркута в дальнейшем было - стереть довольное выражение с лица. Стоило только расслабиться, как улыбка норовила растянуть его губы и явить миру ямочки на щеках. Сослуживцам Беркут сказал, что его вызывали ради рапорта, который он отказался писать, и все оживлённо обсуждали, верно ли поступил Беркут и что ему за это будет. "Увольнительная и свидание будет" - думал Беркут, стараясь "держать лицо".
   На следующий день, неся службу на поверхности, Беркут перевалил свои обязанности на Тэкса, которому велел облетать наблюдаемую часть периметра и "докладывать", если что. Сам же он занялся изящными искусствами. Он решил прийти к Марине как положено настоящему кавалеру, не с пустыми руками. Купить ей в магазине шоколадку показалось банальным и пошловатым, с учётом того, что капитан знала, что эти самые шоколадки имеют ценность скорее для него, с его мизерным доходом. Беркут захотел преподнести ей что-нибудь красивое и такое, что не продаётся в магазинчике с выученными всеми ассортиментом.
   Только где взять это самое "красивое", когда вокруг только снег и лёд? На мысль его натолкнула одна из льдинок поблизости, и Беркут с энтузиазмом принялся ваять свой шедевр, кое-где подтачивая дулом автомата, кое-где оттаивая эту льдинку дыханием и пальцами, чтобы придать ей задуманную форму. Управился незадолго до окончания дежурства и, возвращаясь, оставил скульптуру снаружи у входа. Дабы не растаяла до презентации.
   Когда он вышел из душа, ему объявили увольнительную и передали приказ вновь явиться в канцелярию.
   - Трамбовать будут насчёт рапорта, - сочувственно сказал кто-то из солдат.
   На это Беркут, не поворачиваясь к парню лицом, поднял сжатую в кулак руку:
   - Но пасаран!
   Он быстро сбегал ко входу, забрал приготовленный подарок и зашёл к Марине.
   - Вот, - протянул он ладонь, - это тебе. Сегодня сделал.
   Женщина не удержалась от искреннего восторженного возгласа. Она бережно приняла у парня ледяную раскрытую раковину с большой жемчужиной.
   - Какое чудо... Спасибо, Тимур, мне такого ещё никто не дарил. Я, честно говоря, думала, ты шоколадку в нашем магазине купишь, которую потом сам и съешь. Но ты удивил... Спасибо.
   Поцелуй в щёку был полон признательности и Беркут решил, что его сегодняшние труды были не напрасны.
  
   *
   Двухкомнатная квартира с небольшой кухней и санузлом была уютной - настолько, насколько это могло быть, когда нет окон. Но их отсутствие хозяйка компенсировала несколькими картинами на стенах, красивыми салфетками на столиках, украшенными вдетыми в них лентами и, конечно, тут тоже были цветы в горшках.
   Марина, переодетая в домашний шёлковый халатик, усадила гостя за стол и подала свежий заваренный в чайничке чай.
   - Я не люблю чай из пакетиков. Мне кажется, это уместно на службе, но дома...
   - А я, оказывается, уже забыл вкус хорошего чая. Иди сюда...
   - Погоди, - Марина с улыбкой придержала протянутые к её талии руки, - давай сначала договоримся о главном.
   - О главном? - поднял брови Беркут.
   - Никакой любви. Я не разрешаю. И сама не отвечу.
   - Разве можно любить или не любить по приказу?
   - Не любить - можно, поверь мне. Ты можешь быть слегка влюблённым в меня, но не более того. Никаких ожиданий, никаких страданий, когда ожидания не оправдаются, никакой ревности и, конечно, навязчивости.
   - По-моему, ты заглядываешь слишком далеко, - сказал Беркут, не оставляя попыток добраться руками до женского тела.
   - Я серьёзно. Пообещай мне, Тимур. Меньше всего я хочу разбивать тебе сердце и испытывать все эмоции и хлопоты из-за этого. Тем более - здесь, в ограниченном коллективе и пространстве.
   - Обещаю, - выдохнул Беркут и, наконец-то его ладони получили вожделенный "зелёный свет".
  
   Через некоторое время, расслабленно водя кончиками пальцев вдоль позвоночника лежащей на животе женщины, он сказал:
   - Так вот ты какая, капитан Воробьёва - страстная, нежная... Воробышек.
   - Мне нравится, когда меня так называют, - улыбнулась Марина, - Ну а ты что за птица?
   - Я? Беркут.
   - Почему - беркут? - удивлённо приподняла голову женщина.
   - Это просто имя. Так меня назвали... называли в детстве.
   - У тебя было двойное имя?
   - Нет... Просто помню, что меня называли именем Беркут, и всё. А вообще, я плохо помню детство. Да оно и не имеет никакого значения для меня.
   - А что имеет? Отрочество, юность?
   - Моя жизнь, начиная с тринадцати лет. Служение. Помощь людям, - задумчиво перечислил Беркут.
   - Ого. Ты, надеюсь, не фанатик? Фанатизм - это плохо, вообще в любой области, а тем более в политике.
   - Причём тут политика? - непонимающе переспросил Беркут и спохватился, - А, да... Нет, я - не фанатик, конечно. Теперь твоя очередь. Расскажи о себе.
   Марина рассказала, что она в своё время закончила военное училище, в которое поступала с единственной меркантильной целью - высокого заработка и раннего ухода на пенсию. И даже мужа себе выбрала с гражданской профессией - настолько не считала военную службу своей настоящей судьбой. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Семейная жизнь не задалась, шестилетний сын живёт с отцом, а она - вот, перевелась сюда, чтобы заработать денег на хорошую квартиру.
   - Никитка и так меня почти не видел, когда мы жили вместе - я на службе, а он всё время был с папой, - вздохнула Марина, - поэтому, когда разводились, даже вопрос на стоял, с кем из нас он будет воспитываться. Но я, конечно, не оставлю его, когда выйду на пенсию.
   - Иди ко мне, - тихо сказал Беркут и помог женщине переместиться на него сверху.
  
   Когда они расставались, Марина пообещала, что как-нибудь ещё вскоре устроит Беркуту "увольнительную с вызовом в канцелярию".
   - Буду ждать, - искренне сказал он.
   - Ты обещал. Помнишь - никаких ожиданий, - погрозила она пальчиком.
   - Я думаю, подразумевалось немного другое. Не переживай, я привык держать свои обещания, - улыбнулся Беркут и, церемонно поцеловав даме руку, ушёл.
   На расспросы солдат о том, что с ним было, он ответил коротко:
   - Не могу рассказывать, дал подписку о неразглашении.
   Лейтенант подозрительно посмотрел на Беркута, но ничего не сказал. Остальные съели.
   В Международный женский день капитан Воробьёва принимала поздравления от всех подразделений военной части, а вечер предпочла снова провести с Беркутом. Они опять занимались любовью и разговаривали. Беркута удивляло то, как быстро Марина сумела душевно приблизиться к нему, раскрываясь сама и вынуждая раскрываться его, парадоксальным образом оставаясь при этом в отдалении, не уставая напоминать солдату их договорённость "о главном". Конечно, он не рассказал правду о себе, и по-прежнему оставался для неё Тимуром, но о разных других вопросах и сомнениях мог говорить с Мариной совершенно свободно. Оказывается, иметь друга-женщину, умную, понимающую и тактичную, было замечательно. А уж когда она ещё и любовница - замечательно вдвойне.
   В последующие дни на поверхности под весенним северным солнцем Беркут упражнялся в открытом у себя таланте скульптора - создавал изо льда цветы. Даже приносил из столовой коробочки с разными соками, чтобы полить лепестки роз, тюльпанов, ирисов, и заодно склеить эти лепестки между собой. Уже не для того, чтобы дарить их Марине. Просто, для себя. Периодически отправляя Тэкса "на разведку", он контролировал окружающее пространство, а заодно всегда заранее знал, если кто-то приближался к нему, и мог вовремя спрятать свои поделки в снег.
   В тот день, увлечённый своим обычным занятием, Беркут не сразу понял, почему Тэкс взялся мельтешить перед его глазами. А когда, наконец, поднял голову и внимательно посмотрел на своего теневого помощника, тот отлетел немного подальше и обрисовал в воздухе контур треугольника. Нечисть?
   Беркут огляделся, но никого не заметил.
   - Где? Покажи, - приказал он.
   Тень, как показалось Беркуту, по-особому трепеща, полетела в сторону за небольшой холм неподалёку. Туда, где должен был дежурить другой солдат его взвода.
   - Тэкс, останься наблюдать здесь, за моей зоной.
   Беркут, машинально пригнувшись, как учили на тренировках, приблизился к холму и осторожно заглянул за один из острых его выступов. Сослуживца он сперва не заметил. А потом в ледяной тишине раздался громкий сдвоенный смех. Смеялся кто-то один, а второй голосом на мгновение позже повторял каждый изданный первым звук.
  
   *
   Он был очень худым и высоким. Даже в полусогнутом состоянии, когда его длинные руки с костлявыми пальцами, оканчивающимися длиннющими ногтями, касались тела лежащего на снегу солдата - и тогда он был примерно в полтора человеческих роста. Одетый в лохмотья, едва прикрывающих его бледную кожу, совершенно босой, с растрёпанными запорошенными снегом волосами и широко разверстым смеющимся ртом, усеянным острыми игольчатыми зубами.
   Существо щекотало лежащего человека своими когтями, отчего тот дёргался и издавал смех, а монстр охотно вторил этому смеху и явно получал огромное удовольствие от происходящего. Взгляд лежащего солдата выглядел безумным, в его смехе совсем не было веселья.
   - Остановись, нечисть! - крикнул Беркут.
   - Ведьмак, давай посмеёмся вместе, - хихикнуло существо и, несмотря на приказ, продолжало быстро перебирать когтями по телу своей жертвы, - щекочи его тоже!
   Солдат хохотал, перемежая свой смех мучительным всхлипыванием. Беркут увидел, что к ним бежит ещё пара солдат. Раскрываться перед посторонними было нельзя. Но оставлять несчастного на смерть от рук нечисти для Беркута было просто невозможно.
   - Силой своей и даром приказываю - назови мне своё имя!
   - Я - демон Махаха! - крикнул-прохохотал монстр, - Меня зовут Махаха! Смешное имя, правда?
   Один из подбежавших солдат попытался потрясти лежащего парня за плечи.
   - Убери от него руки! - грозно приказал Беркут монстру.
   Склонившийся солдат отпрянул. Он и так был явно испуган нездоровым смехом лежащего сослуживца, так ещё и Беркут, глядящий куда-то в пространство остановившимся взглядом, явно рехнулся. А ведь у них у обоих заряженные автоматы...
   Махаха, отдёрнувший было руки после приказа Беркута, вновь хихикнул и потянулся к лежащему.
   - Тэкс! - громко крикнул Беркут, - лети сюда!
   Через пару секунд маленькая тень появилась перед ним, он повелел:
   - Закрой нечисти глаза!
   Тэкс исполнил приказ и стал быстро мелькать перед светлыми глазами монстра, практически превратившись в тёмную повязку. Махаха не ожидал потери зрения и замахал в воздухе руками, а потом попытался "снять" с себя тень. В результате только поцарапал себе лицо когтями и взвыл. Беркут подскочил и ударил демона прикладом автомата по голове сбоку. Махаха рухнул в снег, в падении взмахнул рукой и проделал в одежде Беркута несколько широко расставленных царапин. После этого демон попытался подняться, но Беркут продолжал наносить по нему удары. Остановился, лишь когда тот остался недвижим.
   - Силой своей и даром своим приказываю: развоплотись, нечисть! Покинь этот мир и не возвращайся никогда! - сквозь сбитое дыхание приказал ведьмак.
   Махаха исчез, а Тэкс медленно всплыл в воздух. Беркут подошёл к лежащему парню и тронул того за плечо.
   - Как ты, Лёшка?
   Тот всхлипнул.
   - Ну вот, теперь твоя очередь в больничку ложиться. А там знаешь, что?
   - Ч-что?
   - Там врач Сергей Валентинович тебе таблетку даст, а потом придёт тётя Марина, принесёт апельсины и поцелует в щёчку.
   - П-правда п-поцелует?
   - Гарантия сто процентов. Ты мне веришь?
   - Верю, - ответил Лёшка и тихо добавил, - я кое-что видел мельком. Как ты ему в ухо засветил и он упал. Вон, комбез твой порвал... А кто это был?
   - Нечисть, - скривившись, вынужденно пояснил Беркут, - А я умею её прогонять. Так что больше тебя никто не тронет. Ну, вставай.
   Один из присутствовавших солдат начал вполголоса материться, и только редкие цензурные слова в его монологе позволяли понять, что он задаёт вопрос - какого чёрта?
   - Проводи Лёшку в больничку, я тут останусь до конца дежурства, - вместо ответа вручил ему Беркут поднявшегося парня.
   Когда те ушли, перед Беркутом встал лейтенант Брагин. Первым делом он отправил остальных подтянувшихся солдат по местам.
   - А теперь, Кудинов, мне объясни, что здесь только что было.
   - Галлюцинация, - уверенно ответил ведьмак.
   - У всех?
   - Да нет, вроде, только у Лёхи. Или вы тоже что-то видели, товарищ лейтенант?
   - Я видел только двух свихнувшихся солдат...
   - Ну вот, попсиховали маленько, и всё прошло. Дело житейское, кем не бывает?
   - А вон те огромные босые следы и вмятину на снегу кто оставил? И маскировку твою кто порвал?
   Беркут символически почесал дулом автомата в закрытом каской и комбинезоном затылке.
   - Галлюцинации нынче такие наглые пошли, товарищ лейтенант...
   - Издеваешься? - прищурился Брагин.
   - Ну правда, - вздохнул Беркут, - если я вам скажу, что тут был демон, которого я изгнал, просто потому что умею, а вы так и доложите начальству - вы ж потом сами замучаетесь рапорты с объяснениями писать. Пусть уж лучше так и останется - галлюцинация, и всё тут. Ну а я доложу, мол, когда увидел, что Лёха корчится, как от щекотки, просто подыграл так, чтобы он в себя пришёл. Всякой мистике в нашей службе не место - так мне сказали.
   - Ладно, - подумав, сказал Брагин, - отправляйся на своё место, солдат.
  
   Начавшийся через полтора часа снегопад надёжно скрыл следы произошедшего. В итоге и спасённый солдат, и лейтенант, и Беркут, и другие свидетели дружно написали рапорты, где, как под копирку, излагались события о возникшей у одного бойца галлюцинации и находчивом поведении Тимура Кудинова по её нейтрализации. Хотя, конечно, вся часть знала о том, кто что увидел и на что это было похоже. Каким-то образом (мистическим, не иначе!) просочились и слухи о памятной вмятине от автомата, приплюсовавшись к этой истории.
   Отношение к Беркуту в части изменилось. Кто-то было попробовал прилепить к нему прозвище "экзорцист", но то ли рука у этого кого-то была недостаточно лёгкая, то ли слово показалось слишком сложным - прозвище не прижилось. А уж когда к пострадавшему Лёшке в больничку пришла сама капитан Воробьёва и, вручив апельсины, поцеловала того в щёчку, авторитет Беркута взлетел на... Просто взлетел.
  
   *
   В кабинете начальника части горел мягкий, приглушённый свет от светильников, висящих на стенах, что означало наступление вечернего времени.
   - Докладывайте, капитан. Что вам удалось выяснить про Кудинова?
   - Товарищ полковник, хочу напомнить, что целью этого задания, как я для себя уяснила, было понять, не грозит ли нам опасность со стороны этого солдата - опасность побега или другого намеренного нарушения устава. На этот вопрос я уже сейчас могу ответить - никаких признаков намерений этого я у него не обнаружила.
   - Может, он просто их хорошо скрывает?
   - Тогда он - актёр уровня Иннокентия Смоктуновского. Я неоднократно специально создавала ситуации для выявления таких тенденций, и делала выводы не только на основе его слов. Но также жестов, мимике, повороте глаз и других невольных проявлений. Ничего. Более того, я обнаружила, что, наоборот, его почти пугает сама мысль о том, что он может покинуть часть досрочно.
   - Что-о? - удивился командир.
   - Да, я тоже была крайне удивлена. Но это так. Я ему сказала, что врач хочет его уволить со службы, но что вы, якобы, желаете, чтобы он написал рапорт с просьбой об оставлении его на службе. И он с готовностью согласился тут же написать такой рапорт.
   - Чудеса опять какие-то, - недовольно нахмурился Бородько, - Даже обычный солдат, служащий по призыву, обрадовался бы возможности досрочного увольнения. Может, он свихнулся, этот Кудинов?
   Капитан Воробьёва вздохнула.
   - Возможно, товарищ полковник. Вот на отклонения в психике как раз указывают некоторые признаки.
   - Какие ещё признаки?
   - Сразу хочу заметить, что если бы я обследовала этого солдата без знания о его прошлом, я бы, пожалуй, никаких признаков нарушения психики не обнаружила. Если не принимать во внимания тех историй с впечатанным в пол автоматом и со смеющимся солдатом, которые скорей говорят о чертовщине, а не о психических отклонениях, я бы сказала, что Тимур Кудинов - цельная и абсолютно здоровая личность. Со своими особенностями - да. С тем, что он до конца так и не был откровенен со мной и что-то намеренно скрывает - да. Но он в порядке. А вот если сопоставить того Тимура Кудинова, о котором говорится в его личном деле и того, что наблюдала я - это... будто два совершенно разных человека, товарищ полковник.
   - Например?
   - Например, он совершенно не интересуется политикой. Кудинов воспринимает её как нечто далёкое от него и даже мешающее ему в его настоящих жизненных стремлениях. Но при этом твёрдо убеждён, что облечён какой-то высокой обязанностью служения людям.
   - Перевоспитался, может? - усмехнулся полковник.
   - В том-то и дело, что непохож он на человека, изменяющего своим принципам или однажды данным обещаниям - скорее, наоборот. Он дал мне слово молчать о нашей с ним связи, и я очень удивлена, что до сих пор по части об этом не пошло никаких слухов. Даже не припоминаю, какая ещё из моих связей оставалась бы в такой тайне от остальных, - немного горько усмехнулась Марина.
   - Тогда откуда мысль, что он перестал интересоваться политикой?
   - Я положила неподалёку от него стопку свежих газет. Этим бы заинтересовался не то что политик, а даже обычный солдат. А Кудинов вообще никак не отреагировал на них. Он ни разу не попросил меня воспользоваться моими возможностями связи с большой землёй, не задавал никаких вопросов о событиях в стране и в мире. Будто этого всего для него вообще не существует. А ещё он рассказал мне кое-что о своём прошлом. Ну, то есть не рассказал, а упомянул. Хотелось бы проверить. Если вы дадите такое разрешение, конечно.
   - Зачем вам это? Для нас главное, что если он и вправду сошёл с ума, так чтобы это было нельзя связать именно с нашей частью, понимаете? Потому что наша часть должна быть образцовой, я вам это на всех совещаниях вдалбливаю!
   - Да, товарищ полковник. Вот поэтому я предлагаю позволить мне отправить несколько конкретных запросов о Кудинове в его прежнюю часть, в призывной военкомат и даже смежникам дать поручение проверить кое-что о жизни Кудинова на гражданке. Лучше сделать это сейчас, до того, как его сумасшествие, если оно есть, выявится и Кудинов попадёт в заботливые руки судебных экспертов.
   - Работайте.
   - Слушаюсь, товарищ полковник.
  
   Приехали вездеходы, привезли продукты и заказанные вещи. Беркут вместе с другими солдатами своего взвода участвовал в разгрузке - таскал разногабаритные коробки и ящики, на секунды выскакивая из помещения метеостанции под пронизывающий ветер. Не в первый раз, конечно, но в тот день на одном из вездеходов приехал Долгин.
   Сначала прапорщик по какой-то надобности лично спустился в штаб, а когда вышел, увидел Беркута.
   - А, Кудинов! Ну как тебе служба? - насмешливо спросил он.
   - Всё хорошо, товарищ прапорщик, - улыбнулся Беркут, немного подойдя к Долгину, чтобы не орать слишком громко.
   В результате они вдвоём оказались с той стороны вездехода, где больше никого в тот момент не было.
   - Да? Ну молодец, если так.
   - Служу России! - ответил Беркут, и вдруг увидел, что сугроб позади Долгина будто бы имеет другой, желтоватый оттенок. И движется.
   - Медведь! - закричал Беркут и попятился к метеостанции.
   Медленно, очень медленно Долгин обернулся. А потом попытался бежать. Но было поздно - огромный медведь, привстав на дыбы, махнул когтистой лапой по шее человека, порвав часть воротника, шарф, а, главное, кожу и мышцы шеи. Алая кровь тут же хлынула на снег, а от удара и, возможно, от шока человек упал, попытавшись прикрыть рану согнутой в локте рукой.
   Беркут, у которого в тот момент, конечно, не было оружия, вырвал из рук солдата коробку, которую тот принимал из грузовика, и, не переставая кричать, побежал вперёд. Медведь, почуявший кровь, пытался вновь добраться до проделанной им раны и царапал толстый бушлат на локте лежащего прапорщика. Тяжёлая коробка со стеклянными банками консервированных овощей, поднятая Беркутом, обрушилась на голову и холку хищника. От удара животное сильно пошатнулось и отступило в сторону от жертвы. Рядом раздалась автоматная очередь, и убитый медведь с тяжёлым всхрипом рухнул на снег. Стрелял офицер, приехавший на втором вездеходе. Несколько человек подбежали к прапорщику, подняли его и бегом понесли в часть.
   Всё случившееся произошло так быстро, что показалось Беркуту чем-то нереальным. Если б не туша медведя рядом с ним. Если б не брызги крови на снегу. Он постоял несколько секунд, собирая самого себя "в кучку", и отправился собирать все уцелевшие и рассыпавшиеся кругом банки с консервацией.
  
   *
   Прапорщик был оставлен в больничке, вездеходы ушли без него. Долгин потерял много крови - коготь медведя задел артерию. Солдаты и офицеры, чья группа крови была подходящей, спешно сдали кровь для переливания раненому. После этого доктор сообщил, что жизнь его, скорей всего, вне опасности.
   На следующий день Беркут отправился навестить больного.
   - А, герой, - с улыбкой встретил его Сергей Валентинович, - спасённого пришёл навестить?
   - Если можно, - кивнул Беркут.
   Лицо Долгина, обычно характерное красными обветреными щеками, на этот раз было непривычно бледным, почти сливалось по цвету с толстой повязкой вокруг шеи.
   - Привет, Тимур, - негромко и серьёзно сказал он.
   - Как вы, товарищ прапорщик? Болит?
   - Болит. Наверно, не столько оттого, что медведь поранил, сколько оттого, что доктор рану чистил да обеззараживал. И зашивал.
   - Ну, это же надо было сделать.
   - Надо... Вот ведь как поворачивается - ты спас мне жизнь. Мне сказали, что медведя того ты убил.
   - Нет, его из автомата застрелили, - возразил Беркут.
   - Я разрезал медведя, - вмешался врач, - ты ему тем ящиком шею сломал. Он остался стоять только по инерции, и в любом случае упал бы и сдох, даже если б в него не стреляли.
   - Вот как... - не нашёл, что на это сказать, Беркут.
   - Доктор, выдь на минутку, а? Мне солдату надо пару душевных слов сказать, при других неловко, - попросил Долгин.
   Сергей Валентинович хмыкнул, проворчал что-то про то, что из собственного помещения его выгоняют всякие тут больные, но исполнил просьбу.
   - Слушай, Кудинов, - сказал прапорщик, - я вам в часть документы привёз, это ответы нескольких наших людей, кто с тобой общался. От меня, от Земцова, от пары других солдат.
   - Ответы? - удивился Беркут.
   - Ага. Эта... психолог ваш высококвалифицированный подробные данные на тебя собирает зачем-то. Как ты у нас держался, чем интересовался, не замечали ли за тобой каких-то странностей. Я написал, что не замечал и держался ты нормально. А вот Земцов припомнил, что как-то раз ты на кухне будто бы разговаривал с темнотой, хотя там никого не было. Вот что... будь осторожен, а то решат, что ты сумасшедший, да отправят в психушку. Век потом не отмоешься.
   - Спасибо, товарищ прапорщик. Буду осторожней.
   - Ну и славно, - сказал Долгин и прикрыл глаза, - иди, скажи доктору, что меня знобит чего-то.
  
   Беркут возвращался в караулку, идя по знакомому, выученному, кажется, до каждой царапинки, коридору, и пытался понять - что он чувствует в связи с тем, что ему поведал прапорщик? Выходило - почти ничего. Его предали? Точно нет. Любовь с Мариной они исключили из своих отношений сразу. Ах, она не сказала, что является психологом? Да ведь и он далеко не всё рассказал ей о себе, совсем промолчал о своей настоящей профессии. Значит, у каждого из них есть резон молчать. Что их связывает с этой женщиной? Секс. А его предать невозможно, ревность из их отношений была исключена вместе с любовью, он дал такое обещание, перед тем, как получить доступ к её желанному телу. И всё-таки...
   Всё-таки было неприятно осознавать, что Марина собирает о нём сведения. Может, и секс у них случился только для этого? Вот оно. Оказывается, в глубине души он числил за собой самцовую победу, обошёл-де всех одиноких мужчин в части. Тьфу ты, какая глупость его занимает, как выясняется. А он вообще тут под чужой личностью служит и с женщиной шуры-муры завёл - это ничего? Штрих такой в биографию оппозиционера привнёс. А ведь у того наверняка и девушка есть, может, невеста даже... Хотя упрекать ему себя вроде и не в чем, он и так осторожен, как и посоветовал ему Долгин. Просто будет теперь помнить о второй Марининой профессии, вот и всё. И ничего, в общем-то, не изменилось.
  
   Ещё несколько дней понадобилась Долгину, чтобы немного окрепнуть и уехать долечиваться в госпиталь, а командирам частей - собрать все рапорты, сделать выводы, посовещаться между собой и принять решения.
   Беркут отбывал рутинную солдатскую повинность - наряд по уборке в столовой после обеда, когда стал невольным свидетелем разговора компании офицеров, собравшихся за одним столом.
   - А ничего, что они занесены в красную книгу? - спрашивал один.
   - Так что теперь, танцевать вокруг них, пока они на людей нападают? - возмущённо возражал другой.
   - Да я к тому говорю, что не взгреют ли нас за это потом?
   - Командиры частей между собой всё согласовали. Ничего нам не будет. Но этих тварей пора проредить.
   - Да, люди для них - плохая еда, обычно они на тюленей охотятся, там для них самое ценное - жир, - задумчиво вставил присутствовавший среди них Сергей Валентинович.
   - Значит, тюленей им стало мало. И помоек - мало. Плодить тут медведей дальше - не только нарушать этот блинский природный баланс, но и подвергать опасности всех людей. Но главное, как мне сказал командир - нам, военным, нельзя чувствовать себя потерпевшими. Мы должны быть наверху, победителями. И солдатам это чувство транслировать - иначе что за армия такая, с упавшим духом, получится?
   - Когда едем?
   - Вездеходы через четыре дня собираем. Три штуки. Официально - для выполнения задания по пополнению мясного довольствия. Оленей, кстати, тоже постреляем, привезём в части.
   - Главное, краснокнижных оленей не настрелять, - вставил первый говоривший при Беркуте офицер, - Их мало, тех, которые только на архипелаге водятся.
   - Не боись, отличим местных от распространённых по всему северу.
  
   На следующий день Беркута вызвал к себе командир части.
   - Товарищ полковник, рядовой Кудинов по вашему приказанию явился! - вытянулся Беркут.
   - Согласно полученным рапортам, рядовой, ты у нас опять отличился. На этот раз в хорошем смысле. Смог пугнуть и отогнать напавшего на человека медведя, чем спас жизнь прапорщику Долгину.
   Бородько остро посмотрел на Беркута. Лицо солдата не дрогнуло. Официальную версию уяснил.
   - Так точно! Белый краснокнижный медведь отделался лёгким испугом и передумал нападать на прапорщика.
  
   *
   Стоявший посреди кабинета полковник прошёл за свой стол и уселся в кресло. Потом указал солдату на стул, где обычно сидят приглашённые на совещание офицеры. Беркут уселся, не подавая виду, что для него всё ещё остаётся загадкой цель этой беседы и что она его вообще интересует.
   - Капитан Семыкин, принявший участие в нейтрализации медведя, получит награду, - сказал командир части, - Доктор наш - тоже. И тебя вот надо как-то поощрить за храбрость и находчивость. Если у тебя нет особых пожеланий, решено объявить тебе благодарность перед строем и выдать денежную премию.
   - Товарищ полковник, разрешите обратиться?
   - Говори.
   - Если можно, лучше бы обойтись без упоминания моей роли в спасении Долгина. Капитан Семыкин мог и один справиться.
   - Что, в герои идти не хочешь? - усмехнулся Бородько.
   - Шуму много, товарищ полковник, - признался Беркут, поморщившись, - на гражданку просочится, интервью захотят взять ещё, за что поощрение получил, выдумывать придётся...
   - Так что, есть у тебя другие пожелания? Может, позвонить матери хочешь?
   - Товарищ полковник, мне бы маленький отпуск или увольнение. Я могу и сюда каждый день возвращаться. Просто хочется вольно походить по поверхности, обстановку сменить, впечатлений набраться...
   Бородько странно посмотрел на парня и задумался.
   - Ладно, так и нам проще, - наконец хлопнул он ладонью по крышке стола, - В качестве поощрения поедешь на охоту с офицерами через три дня, - сказал он, - Стрелять медведей и оленей. Но оружия тебе не дадут, ни охотничьего, ни боевого - нет тебе пока полного доверия. Будешь там на подхвате.
   Беркут был не тем человеком, который отказывается от выполнения заданий.
  
   Перед выездом все дружно приняли по сто граммов водки - "для куражу и успеху", и только потом разошлись по вездеходам. Большинство выехавших на охоту офицеров, у которых в посёлках на архипелаге жили семьи, оделись в "домашнее", между собой не чинились и называли друг друга просто по именам. Но чаще - по отчеству: Васильич, Дмитрич... Марина, узнав о том, что Беркут удостоен чести съездить на охоту, снабдила его толстым вязанным шарфом серого цвета, что каким-то таинственным образом сделало его своим, приблизило к дружеской атмосфере, царившей в вездеходах. К нему чаще всего обращались словом "Малой" - получалось и неформально, и не отягощало знанием его фамилии и имени память офицеров, которым вскоре опять предстояло стать его командирами.
   Беркут держался свободно, не зажимался, но и не лез вперёд, когда потекли анекдоты и байки из воспоминаний мужчин. Впрочем, он тоже пересказал свою беседу с Бородько про решение представить нападение зверя на Долгина самоустранением мудрого медведя, осознавшего свою ошибку.
   Погода была ясная, ветер несильным, снег под действием весеннего солнца лежал плотно, и машины шли сравнительно легко. Первым делом объехали посёлки и военные части - прежде всего, помойки. Перестреляли тех медведей, которые прочно обосновались вокруг человеческого жилья. Во время охоты Беркут оставался в натопленной кабине, за плотно покрытыми изморозью окошками. Вылезал из машины только после отстрела, для того, чтобы помочь собрать трупы животных и закинуть их в грузовую часть вездеходов, что, учитывая немалый вес медведей, делом было совсем нелёгким.
   Иногда все выходили, чтобы вместе пообедать. Разжигали костёр из брикетов взятого с собой топлива, ели основательно прожаренную на решётке медвежатину. На вкус это мясо напомнило Беркуту свинину, только с немного сладковатым привкусом и специфичным запахом. Впрочем, водка быстро притупляла и вкусовые рецепторы, и обонятельные.
   Через несколько дней, когда чувство мести у мужчин, видимо, было удовлетворено, а осознание себя победителями, вершиной биологической пирамиды мира прочно восстановлено и было готово к транслированию рядовым армии, отправились выполнять настоящее задание по заготовке мяса - стрелять оленей.
   - Практически нигде не пишут, что на Новой Земле живёт два вида северных оленей, - рассказывал Сергей Валентинович больше для Беркута, который этого не знал, - Один подвид, занесённый в Красную книгу - тот, кто с древности жил именно тут, на архипелаге. А другой - завезённый ещё в двадцатых годах специально для разведения здешними жителями. И вот первый вид оленей надо спасать, потому что их мало, а второй - прореживать, потому что они оставляют мало корма для новоземельского оленя.
   - А как их отличить? - поинтересовался Беркут.
   - Новоземельский подвид мельче, и окрас у него немного иной, чем у обычного оленя. Ну увидишь, может.
   Большое стадо северного оленя нашли уже через полдня. На этот раз Беркут тоже выбрался из кабины. Животные ковыряли снег копытами и совершенно не боялись ни машин, ни охотников. Время от времени то одно животное, то другое поднимало голову и смотрело на людей, но потом опять приступало к поискам укрытого снегом мха.
   Мужчины разошлись далеко друг от друга, взяв дикое стадо в полукольцо, почти закрытое с другой стороны высокой сопкой. Стрелять договорились после того, как все подготовятся и вслед за первым выстрелом офицера с отчеством Романыч. Беркут тоже встал в промежуток этой цепочки, хотя и был безоружным. Прогремел выстрел Романыча в самого внушительного по росту и высоким кустистым рогам оленя, и буквально через полсекунды началась стрельба со всех сторон. Животные, оставляя на снегу убитых и раненых, ринулись сначала в одну сторону, потом в другую. Смерть от выстрелов гремела им вслед. Олени пробежали так близко от Беркута, что он видел их выпученные от страха глаза и, казалось, слышал судорожное дыхание.
   После этого добили подранков и собрали убитых. Оленей во время их метаний удалось настрелять много. Запах свежей крови парил над порозовевшим снежным полем, совсем недавно ничем не отличавшимся от других таких же полей. Потом уставшие мужчины начали совещаться о том, считать ли им задание уже выполненным, или ехать охотиться на оленя дальше.
   Беркут, не принимающий участие в совещании, стоял немного в стороне и отдыхал, глядя на молчаливые сопки этой земли, которая казалась ему сейчас какой угодно, только не "новой". Он даже не сразу заметил человека, сидящего прямо на снегу возле одного из камней - пришлось возвращать взгляд обратно, чтобы убедиться в том, что нечто совершенно здесь неуместное ему не почудилось.
  
   *
   Человек небольшого роста просто сидел и смотрел на людей, на машины, как иногда смотрит вышедший на балкон житель столичной высотки на дворовую парковку, на играющих детей, на любую суету где-то далеко внизу. Одет он был в тёплую, но совсем не современную одежду, продающуюся в местных магазинах, а будто сшитую вручную, но главное - его длинные волосы и борода были полностью покрыты льдом. И тем не менее этот человек не выглядел ни мёртвым, ни тем, кого заботит то, что его волосы превратились в ледяную корку и сосульки.
   Беркут пошёл к нему, и мужчина, не поворачивая головы, спокойно встретил взгляд солдата.
   - Тимур, ты куда? - окрикнул его Сергей Валентинович.
   Присматривают за ним всё-таки. Доктор подбежал к Беркуту.
   - Вы видите человека? - обернулся к нему тот и показал рукой в направлении сидящего.
   А когда вновь перевёл туда взгляд, никого не увидел. Мужчина исчез.
   - Нет, а ты кого видишь? - спросил врач и подошёл ближе к камню.
   - Показалось, что там человек... заледенелый какой-то, - вынужден был признаться Беркут.
   - Да? Опять твои "аномалии"?
   Сергей Валентинович смахнул рукой выступ небольшого сугроба неподалёку от камня, машинально посмотрел туда и вдруг закричал:
   - Мужики! Все сюда!
   Он начал быстро разгребать снег. Подбежавшие офицеры тоже присоединились к нему, загомонили, заматерились... Беркут остался стоять на месте, пытаясь осмыслить происходящее. Был ведь мужичок! Настолько непохожий ни на призрака, ни на нечисть, что Беркут даже не подумал, что видит его лишь благодаря дару ведьмака. А теперь мужик исчез, и рядом с этим местом нашли тело замёрзшего солдата. Того самого, которого искали несколько дней вскоре после начала службы Беркута на архипелаге.
   Мужичок тот явно не был призраком несчастного солдата. Тогда кем он был? Если б Беркут не знал, что люди на архипелаге живут только в двух посёлках и в военных частях, он бы с уверенностью мог сказать - простой местный житель, вот кто. Привычный к постоянному холоду, какой-нибудь промысловик, вышедший из дома, чтобы посмотреть, как охотятся пришлые. Из дома? Беркут внимательно посмотрел на сопку.
   Из памяти поднялось, кажется, давным-давно сказанное милым девичьим голосом: "А дома свои они устраивали внутри сопок, только вход делали не сбоку, как в пещеру, а сверху, и внутри вниз вела лестница. Поэтому говорили, что сихиртя (или сиртя) живут под землёй". Сиртя? Тот мужичок - сиртя? Правда, что ли? Беркут, как завороженный, начал подниматься на сопку.
   - Эй, Малой, ты куда? - крикнул ему один из офицеров.
   - Хочу подняться наверх, посмотреть кое-что, - крикнул Беркут сквозь внезапно усилившийся шум ветра.
   - Нечего тебе там делать! Иди в машину, грейся. Мы тут без тебя справимся.
   Это следовало понимать, как приказ. После обнаружения мёртвого солдата настроение в экспедиции изменилось, охотники как по чьему-то мановению вновь превратились в офицеров армии. А он, Беркут, в их понимании - в солдата. Который по определению подчинённый, по умолчанию бестолковый, которым положено командовать и о котором надо заботиться. К примеру, уберечь его от созерцания тела другого такого же, как он, солдата, умершего не в каком-то бою или хотя бы на учениях, а так, глупо унесённого ветром, заблудившегося и замёрзшего.
   Беркут залез в пустую кабину вездехода и уселся на койку. Тут, внутри, сейчас было тепло и темно. Спать не хотелось - возбуждение от всего произошедшего не отпускало. Захотелось посмотреть наружу, и Беркут стал оттаивать ладонью небольшое "окошко" на покрытом толстой изморозью стекле. Изморозь эта была белой, когда снаружи светило солнце, но сейчас там царила короткая весенняя ночь и окно машины в монохромном зрении ведьмака казалось тёмно-серым.
   Беркут посмотрел в проделанное им окошко и испуганно замер. Там, сквозь оттаявший лёд, он увидел собственное отражение - чёрный силуэт со слабо светящимися глазами. Сердце заколотилось - сильнее, чем когда-либо при виде нечисти. Словно оттуда, снаружи, на него смотрел пресловутый "чёрный солдат" из ночных страшилок. Смотрел как на нечисть, просвечивая сквозь стекло своими слабыми лучами, испускаемыми из глаз, отчего сами эти глаза казались пустотой. Беркут медленно поднёс к лицу ладонь левой руки и поставил её на пути луча. В стекле отразилась абсолютно чёрная рука с размытым контуром из-за лёгкого туманного шевеления Тэкса. Казалось - тот, снаружи, вот-вот прикажет Беркуту назвать своё имя, а потом повелит развоплотиться. И - как всплывшая откуда-то из самой глубины подсознания ужасная мысль: а сможет ли он тогда ослушаться?
   Через несколько мгновений Беркут заставил себя встряхнуться. Ничего себе, сам себя запугал чуть ли не до икоты. Как же он страшен, оказывается. Нда, необходимо избегать полной темноты, когда рядом другие люди. Или закрывать глаза хотя бы. Или Тэкса на это время отправлять куда-нибудь за стенку.
   Он лежал на кровати, когда в кабину вернулись офицеры, распространяя запахи пота, быстро влажнеющей в тепле одежды и очередной порции свежевыпитой водки.
   - Тимур, не спишь? - спросил Сергей Валентинович, - Возвращаемся в части. К нам отсюда дольше ехать, дня два-три, наверное... если не застрянем нигде.
   - А оленины хватает?
   - Хватает. По паре центнеров чистого мяса на часть выходит, как в задании было.
   - А остальное куда? - поинтересовался Беркут, - Ну, там, шкуры, рога...
   - Шкуры отдадим местным скорнякам, есть вроде в Белушьей Губе такие. Можно на материк вывезти или выкинуть, в крайнем случае. Рога тоже частично разойдутся на поделки всякие.
   - А хочешь, Малой, как отслужишь, организуй тут свой бизнес - видишь, ценный товар почти даром можно получать, - присоединился к разговору Дмитрич.
   - Фирму "Рога и копыта"? - поддержал шутку Беркут, - Я подумаю.
   Как бы то ни было, и что бы за время этой экспедиции ни произошло, а в пути Беркут занялся изготовлением поделки из рога оленя. Взятым у попутчиков охотничьим ножом он вырезал очередной подарок для Марины - голову беркута.
  
   *
   На совещании у командира части вернувшиеся с охотничьей экспедиции офицеры подробно докладывали о том, как она прошла. Особенно заинтересовал полковника момент обнаружения тела пропавшего солдата.
   - Получается, этого солдата нашёл Кудинов?
   - Получается, что так, товарищ полковник, - ответил Сергей Валентинович, - хотя увидеть тело снаружи было совершенно невозможно - сугроб, как сугроб. Но Тимур показал мне на это место и спросил, не вижу ли я там человека. Сам он целенаправленно пошёл к тому сугробу, когда находился метров за тридцать до него. Потом объяснил, что ему показалось, что там какой-то "заледенелый человек". Честно говоря, нам всем было очень не по себе после этого. Мы отправили Кудинова в машину, а сами договорились вообще не расспрашивать его о том, что и как он увидел. Ситуация в экспедиции нестабильная, можно даже сказать, экстремальная. Хоть мы и убивали только животных, а всё-таки на рафинированные умы городских мальчиков такое может повлиять травмирующе. А тут ещё и труп солдата...
   - И как Кудинов реагировал на убийство животных и обнаружение трупа?
   - Во время охоты спокойно реагировал, с пониманием, - ответил другой офицер, - всё воспринимал, как должное. А вот когда тело солдата обнаружили, то мне лично показалось, что его это вообще не заинтересовало. Он пошёл в сторону, стал забираться наверх по сопке. Сказал, что хочет там что-то посмотреть. Мне пришлось ему запретить уходить.
   - То есть он, получается, увидел тело или призрак мёртвого человека, и тут же выкинул его из головы?
   - Нас всех это изумляло всю дорогу обратно, товарищ полковник, - признал доктор, - Такое впечатление, что он вообще видит всяких призраков постоянно и уже не обращает на них внимания. "Шестое чувство" у него какое-то есть, что ли...
   Полковник покраснел, потом прочистил горло и сказал:
   - Радует только одно - этот солдат у нас не навсегда и не надолго. Уже не знаешь тут, что он в следующий момент выкинет...
  
   Беркут урвал минутку и зашёл в кабинет к Марине.
   - Вот, возвращаю шарф. Спасибо тебе, он согревал меня душевно и телесно в выпавших на мою долю нелёгких испытаниях.
   - Как поэтично, - засмеялась Марина.
   - Я сувенир начал для тебя мастерить, но пока его не доделал.
   - Что, не выходит у Данилы-мастера новый ледяной цветок?
   - Нет, не ледяной и не цветок. Завтра будет готово.
   - Хорошо. Тогда я тебе увольнение на завтрашний вечер оформлю.
   Беркут склонился над сидящей за столом Мариной и шепнул ей на ушко:
   - Берегись. Приду и покажу тебе, как сильно я соскучился.
  
   Солдаты за ужином, в свою очередь, расспрашивали Беркута о том, как прошла экспедиция. Пришлось рассказывать много, с подробностями, добавляя понятные давно не видевшим "воли" парням нюансы и шутки.
   - Едем, Романыч взял гаечный ключ и незаметно так по железной стенке - стук! И сидит с каменным лицом, типа он ни при чём и вообще ничего не заметил. Дмитрич за рулём сразу насторожился, лицо такое вытянутое, уши навострил... Только расслабился, а Романыч опять - стук! Дмитрич газует, Романыч - стук! Дмитрич в панике мотор глушит, вскакивает, орёт: "Трындец, приехали, мотор надо ремонтировать!" Ну, поржали потом все, конечно...
   - А медведи не нападали на вас, когда вы их стреляли?
   - Никаких медведей не стреляли. Они ведь в Красной книге, помните? Да я и не выходил в это время, у меня оружия не было. Только мёртвых собирать помогал.
   - Тех, которые при виде вас сами сдохли?
   - Ага, так точно.
   - Да тех медведей, наверно, этот новый вирус сгубил, - сказал один солдат и все заржали.
   - Какой вирус? - не понял юмора Беркут.
   Тут ему поведали, что в мире, оказывается, началась пандемия вируса, в тяжёлых случаях вызывающего пневмонию, а порой и смерть.
   Беркут нахмурился. Возникло чёткое ощущение, что в связи с этой новостью он должен что-то сделать. Или может сделать. Неужели это связано с нечистью?
   - А откуда эта пандемия пришла, известно? - спросил он.
   - Из Китая, говорят. Там то ли искусственно этот вирус создали, а потом утечка произошла, то ли первыми его обнаружили.
   Нет, это не по его ведьмачьей части работа. Тогда что его торкнуло? Непонятно.
   - Да ерунда, вон, по телеку говорили, что этот вирус не страшнее обычного гриппа, - сказал кто-то из солдат, и Беркут успокоился.
  
   Марина поглаживала пальчиками закреплённую на подставке голову хищной птицы со встопорщенными на затылке перьями и острым загнутым клювом.
   - Это кто, беркут?
   Беркут кивнул.
   - А почему чёрный?
   - Другой краски у нас в магазинчике не нашлось просто, - признался парень, - только чёрная и бронзовая. Мне показалось, что чёрная будет лучше. Бронзоветь я ещё не готов.
   - У тебя настоящий талант, ты знаешь?
   - До этого момента не знал, - широко улыбнулся Беркут, - раньше я вообще ничего такого не делал.
   Марина задумчиво помолчала.
   - По приказу командира части на тебя запрашивали разную информацию, - сказала она, - Полковника беспокоит, что ты можешь попытаться убежать или ещё что-то такое отмочить.
   Было видно, что эти слова даются ей нелегко.
   - Я знаю, мне сказали, что от тебя запросы приходили в мою первую часть, - облегчил ей состояние Беркут, - И что ты - психолог.
   - Это тебе кто-то во время охоты разболтал? - подняла глаза Марина.
   - Неважно, кто и когда, - улыбнулся Беркут.
   - И ты совсем на меня не сердишься?
   - Нет, конечно. У нас обоих своя секретная и важная работа.
   - Ты теперь знаешь о моей. А какая у тебя?
   - Жутко секретная. Не обижайся, мне ещё в Москве военком прямо запретил говорить об этом.
   Марина вздохнула.
   - Смотри, тут относительно свежие газеты. Можешь почитать что-нибудь.
   - Я уже слышал новости про пандемию, - отмахнулся Беркут, обнимая женщину, - Не хочу терять времени.
   - Не возражаешь, если я буду звать тебя "Беркут"? - спросила Марина и тут же рывком была прижата к мужскому телу.
  
   *
   Снег под ярким солнцем стал напоминать крошево мелких ледяных дробинок. Беркуту всё время хотелось на секунду вытянуть шею, чтобы всегда укрытым участком кожи ощутить внезапность арктического холода вместе с ласковым касанием солнечных лучей, вдохнуть в этот момент воздух, распробовать его особенный для этого времени года оттенок вкуса.
   В таком расслабленно-созерцательном настроении он пребывал, когда Тэкс, обычно облетающий горизонты во время дежурства Беркута, вдруг замельтешил перед его глазами.
   - Что случилось, Тэкс? Кого ты увидел?
   Теневой сгусток продолжал хаотично летать из стороны в сторону.
   - Тэкс, где-то есть опасность?
   Сгусток задумчиво замер. Ну да, что для него может быть опасным? Что же он такое обнаружил, что не может это передать? Не людей, не животных, не нежить. И, тем не менее, счёл нужным об этом сообщить.
   - Покажи мне, где ты нашёл это?
   Теневой помощник полетел в сторону большой снежной равнины неподалёку, почти скрывшись из глаз, а потом вдруг едва заметной точкой нырнул вниз и не возвращался долгое время - несколько минут. Наконец, снова вынырнул, подлетел к Беркуту и... начал своими движениями городить частокол - люди. Много людей.
   Можно было недоумевать и ломать голову, что бы это значило и как такое возможно. Но, раз речь идёт о живых людях, лучше переложить эту загадку на старших по званию. Сомневаться в сообщении Тэкса Беркуту и в голову не пришло.
   - Товарищ лейтенант, разрешите доложить! С той стороны - люди. Под снегом.
   Брагин обеспокоенно вытянул шею и посмотрел в направлении, которое ему указал солдат. Потом посмотрел на Беркута и нерешительно спросил:
   - Утопленников увидел, что ли?
   - Почему - утопленников? - оторопел Беркут.
   - Потому что там вода подо льдом. Это же море.
   Беркут перевёл взгляд на невозмутимо парящего рядом Тэкса. В фантазиях тот ранее замечен не был.
   - Да нет, какие утопленники? Живые люди. Точно вам говорю. Раз там вода, значит...
   - Подлодка! - осенило Брагина и он схватился за рацию.
   Пока лейтенант докладывал об имеющихся подозрениях в нарушении границы, сославшись на чуткого рядового Кудинова, пока объявляли сбор, не решившись на боевую тревогу, события перешли в слышимую, а затем и видимую фазу.
   Глухой удар и шум, начавшийся со звука лопнувшей гитарной струны и быстро перешедший в громкий треск раздираемого снизу толстого слоя льда. Все солдаты и офицеры, что выскакивали из секретного входа, были одеты в маскировочную одежду и мгновенно рассыпались, прятались за складки местности, становясь почти невидимыми.
   Сначала в одном месте ледяной равнины что-то словно бы закипело, лёд закрошился крупными кусками и быстро скатывался в стороны от центра, где поднималась чёрная продолговатая махина, являвшаяся верхней частью субмарины. Даже с того места суши, где сейчас расположились солдаты ракетной части, эта чёрная "дура" казалась высокой. Всплыла она до самого основного корпуса подлодки. И осталась стоять. Потом над ней откинулась крышка люка, по грудь высунулся человек, и стал длинным шестом сбрасывать оставшиеся наверху льдины. После этого в очищенном месте выросла длинная толстая труба с немного загнутым навершием и стала медленно крутиться вокруг своей оси. Перископ, надо понимать.
   Беркут недоумевал - чья это лодка? Чего она ждёт?
   Чего бы она ни ждала, её появлению тут явно были не рады. Через несколько минут два военных самолёта с ближайшего аэродрома стали наворачивать круги над местом "вылупления" подлодки, угрожающе рыча и, как показалось Беркуту, покачивая крыльями. Действо завораживало - управляемая людьми техника казалась целыми живыми существами со своей волей - недаром Тэкс сначала не смог определить, что это такое.
   Через некоторое время перископ начал укорачиваться, пока не исчез вовсе, и лодка медленно, будто нехотя, стала погружаться. Вскоре о её явлении напоминала лишь тёмная полынья, быстро заполнившаяся плавающими льдинами. Самолёты ещё проделали несколько кругов, а потом удалились обратно.
   - Инцидент, блин, - сказал лежащий неподалёку Брагин.
   - А кто это был? В смысле, какая страна? - спросил Беркут.
   - Хэ зэ. Скоро выяснится. Наверное.
   И, действительно, скоро выяснилось. Соединённые Штаты Америки принесли свои извинения за нечаянно заблудившуюся субмарину.
   - А вообще, - говорил лейтенант, - это у флотов разных стран, похоже, троллинг такой. Во всяком случае, пару лет назад наша подлодка так же всплывала возле побережья Норвегии. Тоже вроде как заблудилась, перепугали норвежцев, но наши СМИ писали об этом почему-то с гордостью.
   И в этот раз имя рядового Кудинова, первым и загодя обнаружившего неприятеля, снова в рапортах не упоминалось. По просьбе самого Беркута и с согласия командира, пообещавшего солдату отправку в очередную экспедицию за пределы части по какой-нибудь надобности. В природе таинственных способностей этого солдата никому из офицеров официально разбираться не хотелось - они никаким боком не вписывались в воинский Устав.
   Но вот неофициально... Беркут, благодаря этим способностям, уже стал одним из основных героев баек доктора Сергея Валентиновича. А капитан Воробьёва утратила остатки сомнений в том, что за такая "жутко секретная" профессия имеется у её молодого любовника. И ей-то, как раз, очень хотелось узнать об этом подробнее. Разгадать все загадки личности Беркута стало её неодолимой потребностью - этот парень словно наждаком задирал её профессиональный интерес. И личный тоже.
  
   *
   Теперь на поверхности треск стоял непрерывно. Как-то вдруг в конце апреля выдалась целая неделя тёплых дней, а с учётом того, что солнце светить уже практически не переставало, льды стали таять и с грохотом ломаться. Но снег таял быстрее. С неба периодически лил дождь, и под ногами солдат образовалась густая мокрая каша. Дежурных по охране периметра передислоцировали на приемлемые для "лёжек" места - к камням, к сопкам и тому подобным возвышенностям. Лейтенант утешал солдат, что ветер быстро высушит влагу с земли, и что просто надо всем перетерпеть, пережить это короткое время "великого потопа".
   Беркуту для наблюдения досталось место в развалинах домов неподалёку от метеостанции. Он отправил Тэкса обозревать окрестности их нового места, а сам, пытаясь идти по лужам так, чтобы не забредать хотя бы в самые глубокие их места и не зачерпнуть ненароком ледяную жижу краями высоких сапог, поднялся на верхний этаж разрушенного дома, в надежде, что там найдёт место посуше. Оказалось, что такой разумный он был не один. Едва солдат осторожно ступил с лишённой перил лестницы в дыру, бывшую когда-то дверным проёмом, он неожиданно услышал близко от себя резкий шорох.
   - Ф-р-р-ш!
   Почти перед самым его лицом взметнулось что-то большое и светлое, обдавая поднятым воздухом. Инстинктивно Беркут присел, заслонив лицо локтем.
   - У, у!
   - Ты... дура! - высказался Беркут, приходя в себя от испуга.
   С потолочной балки и куска перекрытия на него глядели ярко-жёлтые глаза, расположенные на круглой морде. Полярная сова сложила вокруг белого туловища крылья, показавшись закутанной в рябоватый бело-коричневый кокон.
   - Ну и зачем ты сюда прилетела? - продолжил упрекать её Беркут, - Тут же есть нечего.
   - У! - сказала сова и щёлкнула клювом.
   Не тронуть сердца солдата такая общительная красавица не могла. Он пошёл обратно к метеостанции.
   - Мужики, дайте хлеба, - обратился он к её работникам, и пока недоумение их не достигло предела, пояснил, - Не мне, там сова, похоже, поселилась.
   - Анфиса! - расплылся в улыбке один из мужчин и закашлялся, а потом продолжил, - Она к нам четвёртый год подряд по весне прилетает. С очередным мужем.
   - Мы ей уже корм приготовили, - радостно оповестил второй, - Пошли, покажешь, где она обосновалась в этот раз.
   Метеоролог с обветренным лицом, одетый в синюю телогрейку и вообще являвший вид, чуждый всякой романтике, ласково ворковал, завидев сову.
   - Анфиса, девочка, прилетала порадовать нас, детишек-птенчиков завести. Вот, смотри, что тебе папа Игорь принёс - тут хлебушек и мяско сухое...
   Мужчина, не подходя близко к птице, рассыпал по полу корм.
   - Она не ручная? - вполголоса спросил Беркут.
   - Нет, и тебе, парень, придётся поискать другое место. А то скоро сюда прилетит её муж, а самцы очень ревнивые к своей территории. Анфиса - умная девочка, людей не боится. Знает уже, что от нас ей никакого вреда не будет, одна польза. Но супружеские пары совы образуют только на один год, так что мужья у Анфисы каждый раз разные.
   Беркут был вынужден перейти в развалины другого дома. По пути он поскользнулся и упал на одно колено, намочив штанину и зачерпнув-таки сапогом ледяной воды, которая мгновенно впиталась в укутывающие ногу носки. В этом новом месте солнечный свет заслоняла высокая сохранившаяся торцовая стена, поэтому пол покрывал нерастаявший лёд. Беркут встал у проёма окна и приступил к несению службы. Несколько раз в течение дня он видел белого самца полярной совы, который был немного мельче Анфисы, что не мешало ему приносить своей избраннице подарочки. Что именно он держал в клюве, Беркуту видно не было, но свою неправоту в том, что совам тут нечего есть, он осознал.
   Несмотря на тёплую одежду, Беркут никак не мог согреться. Лёд на полу, казалось, соединился со льдом в сапоге намоченной ноги, и через несколько часов его начала бить крупная дрожь. Злоупотреблять добротой метеорологов и просить у них возможности погреться Беркут не стал. Он лишь мечтал о том моменте, когда часы его дежурства окончатся и он сможет, наконец, принять горячий душ.
   Запах падали он почуял не сразу - нос был заложен. Медленные шаркающие шаги позади - вот что заставило его оглянуться. В первое мгновение он ещё подумал, что это пришёл кто-то из метеорологов - мысли крутились вокруг них. Но это было совсем другое существо.
   При жизни оно явно было женщиной. Редкие космы чёрных волос покрывали полуобнажившийся до кости череп, тёмные пятна разного цвета украшали его почти скелетированное тело и остатки национальной одежды жителей севера, сквозь прорехи которой свисали ошмётки кишок и ещё какой-то гнилой плоти. И этот монстр целенаправленно приближался к Беркуту, вытянув руки. Откуда-то прилетел Тэкс и очертил в воздухе треугольник.
   - Спасибо, ты вовремя, - съязвил Беркут.
   Потом он перевёл взгляд на оживший труп и приказал:
   - Остановись, нечисть!
   Мертвец проделал ещё несколько небольших шагов и всё-таки остановился, покачиваясь.
   - Назови себя!
   - Деретник, - хрипло прошелестело существо, - Мы - деретник. А ты - ведьмак.
   - Мы? - переспросил Беркут, - Вас что, несколько? Тэкс, сколько нежити ты обнаружил?
   Помощник снова очертил треугольник. Один.
   - Нас много, - в противовес этому прохрипело существо, - в самоубийце. Деретник - наше жильё.
   - Ясно, - не очень уверенно сказал Беркут, - тогда давайте, выметайтесь оттуда.
   Ещё не договорив этих слов, Беркут неожиданно чихнул, чем смазал категоричность своего приказа.
   - Не прогоняй нас, ведьмак. Больше нам нет жилья вокруг, нет самоубийц.
   - То есть я должен ещё и посочувствовать вам, что ли?
   - Ты дружишь с тенью, ты нас понимаешь.
   - Я дружу с людьми.
   - Люди - это еда. Мы давно не ели. Пусти нас к людям! Мы хотим есть! Да, есть!
   Эти слова словно придали жизни и энергии деретнику. Он оскалился, вновь поднял руки и молниеносно шагнул ближе к Беркуту. Почти вплотную.
  
   *
   Беркут машинально ударил мертвеца, чтобы оттолкнуть его от себя. Одетый в перчатку кулак пробил в грудной клетке деретника дыру, завязнув к осколках костей и гнили. Трупу это было безразлично. Он вцепился в шею Беркута костяными руками и, рыча, стал раздирать одежду, стараясь добраться до тела, а оскаленная голова попыталась укусить его лицо. Беркут резко присел, снял с плеча автомат и стал бить прикладом по монстру. Но тот не обращал внимания на повреждения, которые образовывались в его теле от этих ударов, а продолжал с силой цепляться за человека.
   - Тэкс, закрой ему глаза! - крикнул Беркут, пытаясь скинуть с себя смердящего монстра.
   Помощник выполнил этот приказ, но деретник, казалось, не нуждался в зрении своих гнилых глаз. Он продолжал поворачиваться вслед за Беркутом и мгновенно догонял, стоило солдату отбежать на несколько шагов. Ударом приклада удалось напрочь отторвать мертвецу одну руку, и она отлетела в сторону. Деретник взрычал ещё громче и впился зубами в тёплую куртку на плече человека, отрывая и отплёвывая куски прочной ткани. Размашистым боковым ударом Беркут прикладом прошёлся по рёбрам монстра, а в обратном движении поднял руки и дулом автомата попал точно в позвонки длинной шеи. Громкий треск ознаменовал перелом этих позвонков и голова деретника, крутясь в ореоле остатков длинных волос, отлетела в сторону. Монстр со стуком упал и остался недвижим.
   - Проклятый ведьмак! Он разрушил наше жильё! - хрипела на много голосов голова деретника, торчащая остатками позвонков вверх, - Мы больше не сможем есть! Нам больше негде жить!
   Беркут, инстинктивно пригнувшись для облегчения сбитого дыхания, и с ненавистью глядя на эту голову, проговорил:
   - Силой своей, даром своим, приказываю вам, злые духи, развоплотиться! Исчезните из этого мира!
   Хрип головы деретника сменился высоким, на пределе слышимости, свистом. Через несколько секунд стало тихо, а все останки трупа быстро почернели и рассыпались прахом. Тэкс всплыл над местом, где была голова деретника и, как показалось Беркуту, сочувственно покачивался в воздухе на высоте глаз человека.
   - Покойся с миром, женщина-самоубийца, - зачем-то сказал Беркут.
   Он устало прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Дрожь, связанная с выбросом адреналина, никак не уходила. Хотя, может, это опять была дрожь от холода.
   - Тэкс, охраняй в радиусе ста метров. Не улетай далеко. Скоро смена придёт.
   Обычно о приближении смены его предупреждал Тэкс. Но в этот раз Беркут не увидел его, он спал стоя. Сменные дежурные не знали, где именно укрылся солдат, и им пришлось кричать, звать его.
   - Кудинов! Ты где?!
   Кого-то зовут. Сюда опасно приходить людям, тут деретник. Хотя нет, он же его уже убил. Точно - убил? Беркут разлепил веки и посмотрел на чёрные пятна на полу. Точно. С усилием оттолкнувшись от стены, он побрёл к выходу из развалин.
   До душа Беркут не дошёл - упал в караулке возле кровати, провалившись в беспамятство. Доктор диагностировал у него сильнейший жар и начинающееся двустороннее воспаление лёгких.
  
   Тэкс. Он забыл позвать Тэкса, оставил его охранять территорию развалин.
   - Тэкс! Иди сюда, парень, на своё место. Тэкс, где ты?
   Кто-то идёт. Это не Тэкс, тень не ходит, а летает. А этот - идёт к нему навстречу по чёрному коридору. Всего лишь человек, хоть и необычный. В дорогом деловом костюме с белоснежной рубашкой, небрежно расстёгнутой на верхнюю пуговицу, с чёрным шёлковым платком, засунутым в нагрудный карман пиджака, и с такой же шёлковой лентой, связывающей в хвост его вьющиеся волосы. Знакомое лицо, где-то Беркут его уже видел. Только никак не вспомнить...
   - Кто вы?
   Мужчина не ответил, внимательно глядя на Беркута.
   - Зачем вы пришли?
   - Захотел посмотреть на тебя, ведьмак.
   - И как я вам?
   - Пока не знаю.
   Мужчина вдруг уселся прямо в темноту внизу и прислонился спиной к темноте позади себя.
   - Вспомнил! Это ведь вы были тогда возле сопки, когда мы оленей стреляли!
   - Я.
   - Сиртя? Вы - сиртя? Я хотел подняться на вершину и найти вход к вам в дом.
   - Тогда бы ты его не нашёл.
   - Тогда? А теперь?
   - Пока не знаю, - повторил мужчина.
   - А почему вы так странно одеты?
   - Странно для чего?
   - Для этого места, - ответил Беркут и понял, что он неправ.
   Для этого места мужчина был одет вполне соответствующе.
   - Нет, не для места, - поправил себя Беркут, - для... сиртя.
   - Ты видел, как одеваются сиртя? - усмехнулся мужчина и вдруг поднял голову, остро взгланув в глаза Беркута, - Ответь, как ты думаешь - что такое одежда?
   - Вещи, которые мы надеваем на себя.
   - А кто такие мы?
   - Люди.
   - Кто такие люди? - продолжал допытываться сиртя.
   - Человеческое тело плюс душа, - принял правила игры Беркут.
   - А что есть тело и душа? Или начнём с одного - что есть тело? - невесомо улыбнулся мужчина.
   - Это такая куча белковых и прочих клеток, связанная в один организм.
   - А если ещё глубже в микромир?
   - Ну, как и вся материя, тело состоит из молекул и атомов. Атом - конечная, неделимая частица. Физическими способами неделимая.
   Беркут ожидал услышать привычное "Не умничай", но не услышал. Мужчина продолжил расспросы, словно ожидая, что, отвечая на них, Беркут придёт к какому-то выводу.
   - А из чего состоит атом?
   - Из элементарных частиц. Протон, нейтрон, электрон...
   - Расскажи про него.
   - Про электрон? Хотите проверить мои скудные познания, чтобы решить, пустить ли к себе в дом?
   Мужчина не ответил, продолжая смотреть вопросительно.
   - Электрон - такая хитрая частица, которая может быть и материей, участвуя в строении атома, и энергией - например, когда участвует в потоке. Это так и называется - электрический ток.
   - Так что, можно сказать, что сама материя - это особым способом свёрнутая энергия? - спросил сиртя.
   - Ну... пожалуй. Хотя мне кажется, что слово "энергия" больше подходит при толковании слова "душа", а не "тело".
   - Тогда и тело, и душа человека - по сути энергия?
   - Наверное, - повеселел Беркут, - только не расспрашивайте меня про энергию. Мои познания дальше названий нескольких энергетических частиц не распространяются. Слышал про поиск какого-то бозона Хиггса в адронном коллайдере, который, говорили, вроде как и является мельчайшим кирпичиком Вселенной, но ничего в этом не понимаю.
   - Этот бозон, как и электрон, обладает не только энергетической ипостасью.
   - А какой ещё?
   - Это просто знак, парень. Цифра в коде. И вот теперь мы действительно достигли основы.
   - Так мы, люди, что - просто информация? - поражённо спросил Беркут.
   - Не только мы. Всё сущее есть информация, в своём базовом виде.
   - И душа?
   - Нет. Душа - это наша воля. Возможность менять информацию, переставлять кусочки кода. К примеру, я - информация сиртя, - своей волей надел сейчас этот костюм и пришёл к тебе, информации ведьмака.
   - Я так не умею - ощущать себя только информацией ведьмака.
   - Пока нет, - согласился мужчина.
   - Вы меня научите? - спросил Беркут с надеждой.
   Но вокруг уже никого и ничего не было.
  
   *
   - Тимур... Тимур, просыпайся, завтракать пора.
   Голос Сергея Валентиновича был тихим, но настойчивым. Беркут открыл глаза, и обычный свет от светильников показался ему более резким, чем раньше.
   - Почему я тут? - спросил он и почувствовал, что внутри него, оказывается, поселились хрипы и боль.
   - Напугал ты нас - еле-еле удалось температуру сбить. Умудрился воспаление лёгких схватить.
   Доктор помог Беркуту сесть, оперев спину на подушку, и подал ему тарелку с рисовой кашей.
   - Я не хочу есть, - поморщился Беркут.
   - Но придётся. Это приказ - ни крошки не оставлять. Тебе силы нужны, чтобы выздороветь.
   - А скоро я выздоровлю?
   - Не скоро. Пневмония - это тебе не обычная простуда.
   - Хреновченко, - сказал Беркут, покосившись на свою левую руку, которая на этот раз не была одета в теневую перчатку.
   Тэкса он всё-таки забыл на поверхности.
   - Поел? Всё, ложись, спи дальше. И постарайся больше не бредить. А то твои разговоры про энергию интересные, конечно, но не свидетельствуют о твоём хорошем самочувствии.
   Беркут даже не улыбнулся - процесс еды забрал у него все имевшиеся силы. Он сполз по подушке вниз и погрузился в некрепкий сон.
   Под вечер его температура вновь повысилась и долго не понижалась, несмотря на усилия доктора. А наутро с жалобами на плохое состояние в больничку вынужденно обратился один из метеорологов, который никак не мог избавиться от сильного кашля, прицепившегося к нему уже неделю назад, вскоре после приезда вездеходов.
   Уже чувствуя, что тоже заболевает, Сергей Валентинович объявил больничку территорией карантина и запретил кому-либо приближаться к ней без особой надобности. Вскоре к изолировавшимся присоединился ещё один солдат, потом офицер, а потом доктор плюнул, отменил карантин и просто раздавал жаропонижающие средства всем, кто в этом нуждался. Никаких специальных тестов у доктора, конечно, не было, и определить наименование вируса он не мог. Переболели почти все в воинской части, в разной степени. Но всё-таки тяжелее всех болел Беркут - очевидно, вирус попал в его организм на сильно сдобренную простудой и переохлаждением почву. Так что эпидемия местечкового масштаба как началась с него (во всяком случае, по датам на медицинских документах), так его выздоровлением она и закончилась.
  
   Капитан Воробьёва, одетая в обтягивающее трико и кроссовки, сидела на специальном гимнастическом коврике у себя в квартире и занималась калланетикой - растяжкой связок после серии активных упражнений. Попеременно она приподнимала руками то одну согнутую в колене ногу, то вторую, и крутила стопы.
   Марина уже заметила за собой активное желание заниматься физкультурой в последние месяцы, и как для хорошего психолога, так и для просто умной, умудрённой опытом женщины, причины такого желания не стали для неё тайной - она хотела очень нравиться одному человеку. Их связь, которая началась для неё просто как облегчение выполнения задания командира, теперь переросла чуть ли не в зависимость. В характере Беркута ей нравилось всё - доброта, уравновешенность, надёжность, тактичность, и даже такое трудноуловимое свойство, как самодостаточность. Он был умён и эрудирован ровно в той степени, при которой Марина чувствовала себя комфортно - без сдерживания собственного ума в диалогах и без того, чтобы чувствовать себя ущербной. В постели он не был выдающимся или особо техничным любовником - он был естественным, и это привлекало, тянуло к нему ощущением нового, уже телесного комфорта.
   Настала очередь медитации и Марина попыталась отрешиться от всех мыслей. Не тут-то было. Одним из привлекательных мужских качеств Беркута была преданность своему делу, которая невербально прочитывалась в нём. И если для любого, прочитавшего личное дело рядового Кудинова, этим делом показалась бы политика, то Марина давно поняла: политика - это то, что не интересует Беркута вовсе. Этот парадокс требовал своего разъяснения и подтверждения. Подтверждения с двух сторон - был ли прежний Тимур Кудинов таким уж принципиальным политиком? По ответам на запросы, которые Марина рассылала, выходило, что - да, был. С другой стороны Марина убедилась, что свою принципиальность и преданность Беркут посвятил совершенно иной задаче. Подобно рыцарю, он борется с нечистью.
   В существование людей с экстрасенсорными способностями Марина раньше не очень-то верила. Но вроде как считалось, что ими, как и прочими необъяснимыми явлениями, занимается секретный отдел Федеральной Службы Безопасности. Беркут явно был одним из таких людей. Вдобавок он как-то проговорился, что какую-то задачу и запрет на разглашение сведений ему поставил лично столичный военком. Поколебавшись, Марина отправила запрос и военкому, с объяснением цели запроса - психологическое исследование необычного солдата. Ответа оттуда она пока не получила.
   По совокупности всех ответов и собственного анализа личности Беркута Марина выдвинула две почти невероятные версии. Первая - этот парень всё-таки сумасшедший; и вторая - Беркут - не Тимур Кудинов. А кто-то другой.
   Сумасшествие не было бы столь уж невероятной версией, если бы не опровергалось известными всей части фактами. Он непонятным образом быстро вышел после того, как заблудился в коридорах ракетной базы, он мистическим способом унял смеющегося солдата, он нашёл укрытый снегом труп, он увидел подо льдом американскую лодку.
   Но если верна вторая версия, и её любовник - не Тимур Кудинов, то - кто он? И где настоящий Кудинов?
  
   *
   Беркут томился и изнывал в подземелье. Изнывал от желания выйти на поверхность, а гадский доктор не разрешал. Из больнички его уже выписали, но долечивали от кашля. Амбулаторно, так сказать. Поэтому Беркута использовали только в нарядах по хозяйству, и за последние десять дней он перемыл посуды, полов и столов столько, сколько не вымыл за всю свою жизнь. Его товарищи, отправляясь на очередное дежурство, сначала посмеивались над кислым выражением лица остающегося, предлагали сравнить свою жизнь со службой матроса на подводной лодке и утешиться, но потом начали искренне сочувствовать.
   Первый день полноценной службы показался Беркуту праздником. Он попросил лейтенанта поставить его на дежурство к метеостанции - мол, на сову Анфису хочется посмотреть хоть одним глазочком, и тот выполнил просьбу, сжалился над недавним болезным.
   Беркут захватил у метеорологов корма для совы, а, отойдя от станции, позвал Тэкса. Тень прилетела и сразу приникла к руке.
   - Прости, что оставил тебя тут, - попросил Беркут, - Ты не думай, я про тебя не забывал.
   По помощнику не было заметно, что он вообще думал.
   А вот Анфиса явно что-то себе думала. Например, что человек, который принёс для неё еду, имеет право недолго полюбоваться на неё издалека и даже, если повезёт, углядеть несколько дымчатого цвета комочков в её гнезде - недавно вылупившихся птенцов.
   Тэкс просигнализировал восторженно замершему солдату о приближении животного - сюда летел заботливый папа этих птенцов, и гостю следовало поторопиться, покинуть их дом.
   Всё время дежурства Беркут наслаждался свежим воздухом и пейзажем. Тёмно-коричневая земля за эти дни почти полностью очистилась от снега, была ещё влажной, но плотной из-за покрывавшего её многолетнего мха и лишайника. Морская вода в почти безветренную погоду отражала небо во всех его изменениях, а величественные льдины причудливой формы придавали всему фантасмагорический вид. Тогда впервые Беркут отчётливо подумал, что этот суровый край можно совершенно искренне любить. Даже он сам, пожалуй, будет скучать по нему после окончания службы и успешного - никак иначе - завершения своей миссии.
   Кстати, о миссии. Прилетел Тэкс и старательно выводил в воздухе большой треугольник. Беркут даже подосадовал - сейчас опять припрётся какая-то смрадная тварь и испортит ему такой замечательный день! Но сколько он ни оглядывал окрестности, никого не увидел.
   - Тэкс, покажи, где нечисть?
   Сгусток подпрыгнул на полметра и замер. Да что за ерунда? Машинально Беркут поднял глаза вверх и тут же побежал в сторону, втянув голову в плечи - прямо над ним, на высоте нескольких метров, висел огромный шар примерно трёх метров в диаметре. Не просто шар - глаз. Карий. Этот глаз медленно повернулся вокруг своей оси зрачком в ту сторону, куда отбежал Беркут, и уставился на него.
   В чёрном зрачке глаза парень видел своё отражение - маленькое, с искажёнными пропорциями.
   - Вот скажи, нечисть, как такого, как ты, могла породить людская фантазия? И накой? - спросил Беркут, когда испуг стал уходить и он убедился, что монстр не нападает.
   Глаз молчал.
   - Э, нет. Отсутствием рта не оправдаешься. Знаю я вашу породу, отвечать вы всегда можете, так или иначе. Я, ведьмак, приказываю тебе - назовись!
   - Иститок, - раздался грохот прямо в голове Беркута.
   - Не ори так громко! - поморщился он, - Отвечай мне, для чего ты тут летаешь и смотришь?
   - Летаю и смотрю за тем, чтобы люди не нарушали табу, - ещё громко, но уже терпимо транслировал мысль Иститок.
   - Какое табу?
   - Разные табу.
   - И какое последнее табу ты увидел нарушенным?
   - Люди загрязняют тундру. Очень много мусора. Тундра не справляется.
   - Ну вот увидел ты, что табу нарушено, и что дальше делаешь?
   - Сообщаю об этом духам предков.
   - Тээкс... - задумчиво потёр подбородок Беркут, - Да я не тебе, тень, ты лети, охраняй округу дальше. Скажи, как тебя... Иститок, а потом что происходит, когда ты донесёшь об увиденном? Впрочем, дай отгадаю - духи предков присылают ийратов. Оборотней.
   - Ты отгадал, ведьмак. Ийраты - это предупреждение людям.
   - Только предупреждение?
   - Да.
   Беркут воодушевился. Наконец-то начала вырисовываться общая картина, некая закономерность и логика происходящего здесь, что было обнадёживающим для успешного выполнения его миссии.
   - А если люди не прислушаются и не перестанут нарушать табу? - спросил он.
   - Будет очень плохо всем. Природа сама уберёт живущих на этой земле.
   - Если я тебе прикажу развоплотиться, то духам предков никто не доложит о нарушении, и они не будут больше присылать ийратов людям, которые просто не понимают, что это предупреждение, потому что сами они пришлые из других мест, - утвердительно сказал Беркут.
   - Я тебя не услышу, ведьмак. Слишком далеко буду лететь, - ответил глаз и молниеносно поднялся высоко вверх, а потом и вовсе скрылся из виду.
   - Вот сволочь шустрая, - прокомментировал Беркут, задрав лицо к небу, - удрал.
   Особой досады, впрочем, он не испытывал. Добраться следовало до этих самых духов предков, а не злить их лишний раз уничтожением помощника. К тому же насчёт пресловутых предков Беркут уже имел кое-какие соображения. Если это - сиртя, то их развоплощать он точно не будет, даже если сможет, что далеко не факт. Ведь с ними можно просто разговаривать и, наверняка, они всё поймут.
  
   *
   - Марина, хочешь, я расскажу тебе сказку? - задумчиво сказал Беркут, обнимая лежащую рядом женщину.
   - Обожаю сказки.
   - Тогда слушай. Давным-давно на севере жили люди. Были они светловолосые и светлоглазые.
   - Викинги, что ли?
   - Нет, слушай дальше. Другие жители севера считали, что внешность у них русская. Они не плавали по морю на очень больших лодках, а ездили по земле, как и те, кто называли себя "люди" - то есть ненцы, на нартах, запряжённых в собачьи упряжки. А ещё они умели обрабатывать металл и делали из него разные орудия и украшения. Звались эти люди - сихиртя, или сиртя...
   После того, как Беркут умолк, Марина долго молчала.
   - Сказка - ложь, да в ней намёк... Ты считаешь, что если не мусорить, то и нападение медведей-оборотней на людей прекратится? - наконец, спросила она.
   - Если подумать над намёком этой сказки, я бы посоветовал и не мусорить, и убирать там, где уже намусорено. Чтобы не только прекратить нападение оборотней, но и не допустить чего-то похуже. Жаль только, что живущие на севере люди не могут увидеть сиртя и понять их предупреждения, чтобы сделать то, что нужно.
   - Хм... наверное здесь бы здорово помог переводчик. Который может всех видеть и разговаривать - и с духами, и с людьми.
   - Да, очень такой нужен. Может, если сказка продолжится, его кто-то даже и пришлёт. Чтобы разобраться во всём и помочь договориться.
   - А вот интересно, как такой переводчик мог бы называться?
   - Ведьмак. Как тебе такое название?
   Марина перенесла своё лицо с подушки, нависнув над лицом Беркута, и глядя ему в глаза, прошептала:
   - Очень нравится. Ты ведь расскажешь мне ещё одну сказку, про ведьмака?
   - Может, как-нибудь расскажу, - улыбнулся Беркут, - посмотрим на твоё поведение.
   - Я буду очень примерной девочкой...
  
   Через несколько дней капитан Воробьёва вручила лейтенанту Брагину целую подборку скопированных ею статей, распоряжений, инструкций и прочего материала, посвящённого одной теме - замусоренности Арктики и Новой Земли, в частности.
   - Можете ознакомиться сами и солдатам дать почитать, - сказала она и очаровательно улыбнулась, - Это не приказ, это рекомендация. Моя.
   Солдаты, конечно, к такой рекомендации прислушались и с документами ознакомились - кто-то просто по диагонали, а кто-то подробно. Беркут, понятное дело, был в числе последних. Даже был самым последним в числе последних - изучил всё досконально.
   Оказывается, эта тема возникла довольно остро уже давно. Люди, конечно, никак не связывали мусор и нападение на них медведей-оборотней - они вообще не знали об их существовании. Но связь между наличием возле поселений свалок отходов, которые никак не утилизируются, а лишь разносятся ветром по всему архипелагу, и наличия белых медведей, которые на этих свалках обитают и питаются - эту связь люди понимали прекрасно.
   Биологи констатировали: поведение животных на Новой Земле неестественно для них и связано с сокращением площади льдов вокруг архипелага. Медведи обычно ловят тюленей из полыньи. Отсутствие льда препятствует нормальной охоте зверя - белый медведь не может охотиться безо льда, и это делает его голодным и агрессивным. Учёные даже зафиксировали случаи, когда по-своему несчастные медведи проплывали сотни километров в поисках льда. Хищники просто вынуждены искать альтернативные источники пищи.
   Но это - только про бытовой мусор. Не самый массовый в общей захламлённости Арктики.
   Президент России посетил архипелаг Франца-Иосифа в две тысячи десятом году и был неприятно впечатлён количеством мусора там. В те благословенные годы была разработана целая программа по очистке территории Заполярья от "экологического ущерба, накопленного в советские времена" - вот так была названа проблема. Программа эта должна была завершить своё выполнение в две тысячи девятнадцатом году. И - да, что-то из этой программы выполнялось. Приезжали рабочие, техника и даже волонтёры, которые собрали огромное количество металлических бочек, разбросанных после использования топлива. Прежде всего очищали, конечно, землю Франца-Иосифа.
   А на Новой Земле в этом году, уже по решению местных властей, собирались установить некое устройство по сжиганию бытового мусора, чтобы избавить посёлки от скопления медведей. Ибо разрешения на их отстрел по официальным запросам военных никто из высоких инстанций не давал. Вместо этого им посоветовали мишек усыплять и отвозить подальше от посёлков. Жители архипелага почему-то этому мудрому совету не вняли - наверное, сочли, что такие трудозатратные действия к решению проблемы всё равно не приведут.
   Но и сбор металла на Новой Земле, конечно, никто не отменял. Более того, этим занимаются, прежде всего, военнослужащие. В летнее время. Осталось лишь подождать немного.
  
   В июне земля зацвела. Это случилось как-то вдруг, разом. Ещё вчера Беркут с товарищами уходил с дежурства по бурой изжелта земле, а следующим утром взвод вышел на разноцветный ковёр. Розовые, жёлтые, белые оазисы покрывали этот ковёр, над которым радостно сновали какие-то мелкие птички.
   - Красота неописуемая, - восхищённо вздохнул один из солдат, и никто ему не возразил.
   Каждая кочка на земле норовила отличиться от товарок собственным соцветием и узором раскраски. В воздухе плыл необычный букет запахов - не резких, не приторно-сладких, а лишь немного терпких.
   Беркут наслаждался этими запахами и видами, когда заметил нечто странное на земле - огибающую ближайшую кочку цепочку следов. Следы были от босых ног, но даже не это изумило ведьмака. Они были очень маленькими. Ребёнок?!
  
   *
   Следы уводили куда-то за пределы обзорного участка Беркута.
   - Тэкс, - позвал он, - слетай-ка по этому следу до того, как найдёшь, кто их оставил. Потом вернёшься и доложишь мне.
   Помощник, некогда подаренный ему человеком-тенью, уплыл, низко стелясь над землёй. Наверняка такрикасиут, делая ведьмаку подарок лишь для того, чтобы он смог выбраться из ракетной шахты, не подозревал, насколько ценным стал этот сгусток тени и для дальнейшей жизни, а главное, миссии Беркута. Если бы он был ещё и более разумным, или обладал собственным характером... Беркут подумал, что тогда он бы обязательно придумал для тени поощрение за отличную службу. Но Тэкс не испытывал нужды ни в чём. По крайней мере, никак не показывал, что в чём-либо нуждается.
   Теневой альтруист вскоре предстал перед Беркутом и наглядно доложил - нечисть. Судя по времени, в течение которого Тэкс отсутствовал, можно было предположить, что эта нечисть засела где-то неподалёку. Беркут оглядел окрестности - сам и с помощью помощника. Неприятельских НАТОвских лазутчиков не наблюдалось, а с нечистью разобраться было необходимо.
   - Ладно. Показывай, я пойду за тобой.
   Тэкс привёл Беркута близко к тому месту, где лежал в пятнистой камуфляжной форме, пытаясь слиться с окружающей средой, один из солдат.
   Беркут внимательно осмотрелся, но нечисть не заметил. Тогда он вгляделся в солдата. Нехорошо так вгляделся, пристально и с подозрением.
   - Тимур, ты чего пришёл? - немного испуганно спросил солдат.
   - Смотрю вот, - эдак многозначительно ответил Беркут.
   - Зачем смотришь?
   - Тэкс, где нечисть? - по-хозяйски спросил ведьмак.
   - Ка-какая нечисть? - совершенно оторопел солдат.
   Тень метнулась прямо к кочке, за которой прятался солдат, и, не замедляясь, с размаху погрузилась внутрь. А через секунду вынырнула.
   - Женёк, ты переместись куда-нибудь, а? - попросил Беркут, - И не смотри на меня сейчас. И не слушай. И не болтай потом о том, чего не видел и не слышал.
   - Зачем мне всё это не делать?
   - Занадом!
   - Аа, - понятливо кивнул солдат и отполз в сторону.
   Беркут присел к освободившейся кочке и стал прикладом сбивать с неё опутанную мхом земляную верхушку. Как он и предположил, кочка оказалась полой внутри, и из неё на Беркута смотрела маленькая задранная вверх чёрная рожица. Нет, не рожица - рожа, поскольку выражение её было крайне нелюбезным, мягко говоря.
   - Вылазь оттуда, - приказал Беркут, - говорить будем.
   - Не о чем нам разговаривать, - грозным тоном, но детским голосом закачала права рожа, - Ты зачем мой дом разрушил?
   - Хочешь поговорить об этом? Тогда - вылазь.
   Маленький человечек выпростал наверх руки, кожа которых, в отличие от чёрной головы, оказалась обычного телесного цвета. Некоторые затруднения у существа вызвало протаскивание сквозь проделанное отверстие живота, который был толстым и круглым, как футбольный мяч. С кряхтением, призванным, очевидно, устыдить разрушителя домов порядочной нечисти, карлик выпростал, наконец, из земли и маленькие босые ножки, которыми неторопливо спустился с кочки.
   - Мать честная, - невольно вырвалось у Беркута, когда он увидел на голом животе карлика большой дополнительный рот.
   - Что уставился, рэккенов никогда не видел? - зло спросило существо.
   - Никогда. А ты, значит, рэккен.
   - Вот выгонят тебя из твоего племени, и ты станешь рэккеном! И не отвертишься!
   - За что ж меня выгонят?
   - За трусость, за жадность или за злобу.
   - Давай, угадаю с одного раза, за что тебя выгнали? - предложил Беркут.
   - Обойдусь без твоих угадаек, проклятый ведьмак! - сказало существо и сплюнуло на землю вторым ртом.
   - Тогда отвечай, рэккен, чем ты занимаешься в своей второй жизни?
   - Могу показать, - как можно более равнодушно пожала узкими плечиками нечисть.
   - Ну попробуй, - разрешил Беркут, внутренне напрягаясь.
   Ртом на животе рэккен свистнул. Правда, свист его был больше похож на неприличный звук из кишечника. Беркуту даже почудилось зловоние. Откуда-то на площадку перед ними вдруг выехали крошечные нарты, запряжённые в маленьких, размером с крысу, собак. Карлик вскочил на нарты и снова свистнул. На этот раз от этого свиста в воздухе отчётливо разлились какие-то злые эманации, природу которых Беркут не понял. Упряжка было понеслась прочь, но Беркут метнул автомат прямо в шестёрку собак, и после этого они исчезли вместе с нартами. А рэккен остался. Он сидел на земле и чёрная рожа его наливалась бордовым.
   - Отвечай, рэккен, - приказал Беркут, подобрав автомат, - что за дрянь ты выпустил в воздух?
   - Болезнь! - выкрикнул тот, а потом разочарованно добавил, - Только тебя она не взяла почему-то.
   - Наверное, у меня иммунитет, - усмехнулся Беркут, - Я, видимо, уже переболел этой болезнью, или вовремя получил прививку.
   - Не понимаю тебя, ведьмак, - насупился рэккен.
   - И не надо. Тебе это знание не пригодится. А знаешь, почему? Потому что я решил, что не место тебе на этой земле. Вред ты людям приносишь.
   - Это моя природа! Я должен мстить за своё изгнание!
   - Даже если вдруг твоё изгнание было несправедливым и достойным мести, тех, кто тебя изгнал, давно нет здесь. Их потомки переселились в другие места, а сюда пришли люди совсем издалека. У них... у нас своей нечисти полно в мифологии. Так что - давай, до свидания. Прощай, в смысле. Силой своей и даром своим приказываю - развоплотись, нечисть! Исчезни с этой земли и не появляйся никогда больше!
   Перед своим исчезновением рэккен опять шумно испортил воздух. Машинально, наверное.
  
   Беркут удовлетворённо выдохнул. Вот и ещё немного чище на этой земле стало. Потом он повернулся в ту сторону, куда уполз его товарищ. Тот лежал неподалёку, изо всех сил зажмуривая глаза.
   - Женька, отомри. Всё кончилось, - улыбнулся Беркут.
   - Я слышал, как ты разговаривал, - признался тот.
   - Может, приспичило человеку самому с собой поговорить. Именно в это время и именно над этой кочкой.
   - Я б так и решил, - вздохнул солдат, - если б не слышал и того, кто говорил с тобой. Рэккена этого. Плохо слышал, правда, будто с тобой по телефону говорили, а я в стороне лежал.
   - Пройдёт немного времени, и ты сам засомневаешься - слышал ли ты, или тебе показалось. Так что лучше просто забудь.
   Но Женька не только ничего не забыл, но и обратился однажды к Беркуту за помощью. К его уникальным способностям. Хотя в части никому о сегодняшнем случае не рассказывал.
  
   *
   Июль подарил тундре новое чудо - цветы. Большинство из них зацвели в те особо жаркие три дня, когда температура воздуха поднялась здесь аж до пятнадцати градусов тепла. Они росли отдельными охапками на неблагоприятной каменистой почве - совершенно необычного вида, крупные, с мясистыми листьями и лепестками соцветий.
   Беркут, который пребывал в благодушном настроении от того, что ему после дежурства предстояло свидание с Мариной, не решился сорвать один их этих цветков ей в подарок - уж слишком они казались необходимыми и единственно уместными здесь, на не успевшей толком прогреться земле, где, кажется, уже через пару углублений лопатой начинался слой вечной мерзлоты.
   Марина встретила Беркута в своей квартире необычно нарядной, и парень, давно отвыкший от спиртного, учуял его слабый запах, когда поцеловал любовницу.
   - Сегодня какой-то праздник, а я не знаю? - с улыбкой поднял он брови.
   - Да, мой день рождения. Отметили сегодня в обед с офицерами.
   - Ох... Поздравляю тебя. А я без подарка, - развёл руками Беркут.
   - Я специально не говорила, чтобы ты не беспокоился о нём. И чтобы не вздумал срывать для меня цветы в тундре.
   - Почему? - полюбопытствовал Беркут, - Я как раз сегодня решил этого не делать, но мне интересно услышать твою версию.
   - Просто тут принято оставлять эти цветы на земле. Нет, их иногда пересаживают - поближе к домам, вроде как на клумбы, или на могилы. Но букетов их них не делают. Хорошо, что ты почувствовал это.
   - И всё же мне неловко оставлять тебя без подарка.
   - Не переживай, я его с тебя сейчас стребую. Садись вот за стол, кушай тортик и вручай мне свой подарок. Торт, кстати, испекла сама - я хорошо это умею, но делаю редко. Самой себе печь - неинтересно и вредно, а угощать особо некого.
   - Хм... От тортика, конечно, не откажусь, но подарок я, кажется, где-то потерял. Намекни хоть, какой он? Вкусный?
   - Нет, - игриво улыбнулась Марина.
   - Красивый?
   - Не-а.
   - Холодный?
   - Нет.
   - Большой?
   - Эмм... вряд ли.
   - Маленький?
   - Не хотелось бы.
   - Всё, я сдаюсь, - поднял руки Беркут.
   - Это сказка! Помнишь, ты обещал, что расскажешь мне сказку про ведьмака?
   - Уфф! Я-то уж испугался, что придётся бежать за подарком за тридевять земель, в тридесятое царство.
   - Почему-то я думаю, что ты бы это сделал, - почти серьёзно прищурилась Марина.
   - Ты хорошо меня изучила, товарищ капитан-психолог, - ответил Беркут, отделяя ложечкой кусочек торта и отправляя его в рот, - Ммм, вкуснотища!
   Марина терпеливо выждала, когда её мужчина насладится и насытится угощением, и только после этого позволила себе устремить на него требовательный взгляд.
   - Ну ладно. Сказку, так сказку, - откинулся спиной на стену Беркут, - получается, у тебя сегодня день "дождения". В смысле, ты дождалась обещанного. Тогда слушай.
   Неизвестно в каком месте, в каком году и неизвестно почему, один маленький мальчик указал воспитательнице детского дома на стоявшего рядом с ней крохотного лохматого старичка в лаптях и пролепетал: "Тяка!" Она оглянулась, но не заметила никого, кроме мячика возле кроватки. "Беркут, это мячик. Скажи - мя-чик!" Воспитательница взяла мяч и протянула мальчику, но тот протестующе стукнул по игрушке и, указывая на прежнее место, настаивал: "Тяка". Это был момент, который маленький ведьмак запомнил первым о своей сознательной жизни. Потом таких моментов было ещё много, и все они приводили к непониманию окружающими и, частенько, к слезам этого мальчика. Но со временем он научился отличать то, чему он в раннем детстве придумал общее глупенькое имя "Тяка" от тех людей и животных, которых видели все остальные, и больше никогда и никому на невидимых существ не указывал. Так продолжалось до тех пор, пока ему не исполнилось тринадцать лет. В этом возрасте он узнал, что он не один такой уникальный, что на свете есть и другие ведьмаки, и что их дар накладывает на владеющего им человека особые, очень нелёгкие обязанности, которым он должен посвятить свою жизнь...
  
   Марина, замерев, сидела за столом напротив Беркута и наблюдала за тем, как его взор затуманился от воспоминаний и подбора слов. Когда он закончил рассказ словами "Тут и сказке конец, а кто слушал - молодец", то выхлебал в два глотка остывший чай из чашки. Марина снова включила чайник и осторожно спросила:
   - А ведьмак никогда не задумывался - где тот парень, которого он заменил, что с ним?
   - Не задумывался, потому что ему никто этого не скажет, а гадать нет смысла.
   - Но у него есть какое-то личное отношение к тому парню?
   - Нет. Зачем ему? Пойми - при том образе жизни, который ведёт ведьмак, он вынужден пропускать мимо себя многое из того, что никак не влияет на его миссию. Но такова уж его судьба. Она наполнена чем-то другим, недоступным для многих, кто тоже, может, не прочь был бы увидеть что-то из доступного ведьмаку, но лишён такой возможности.
   После ухода Беркута Марина долго сидела, уставившись в одну точку. Наконец, встряхнувшись, она включила компьютер, который работал только как пишущая машинка и хранилище файлов, переписанных со сменных носителей - ибо интернета и сотовой связи здесь не было. Капитан Воробьёва начала составлять новую порцию запросов о высылке интересующей её информации. После этого она, уже от руки, написала очередное личное письмо своему бывшему мужу, которое на этот раз добавила особой просьбой.
   А потом капитан нанесла визит доктору Сергею Валентиновичу. И тоже с особой просьбой.
  
   *
   Летняя ежегодная кампания по уборке мусора на Новой Земле началась по отмашке надзирающих за природой инстанций Архангельской области. Там был объявлен призыв волонтёров, выделена специальная техника с управляющими ею специалистами и транспорт, который перевезёт на материк нужный кому-то груз. Но главной рабочей силой, конечно, подразумевались военные.
   Беркут не сомневался, что за ним по умолчанию закреплёно место в уборочной команде - участие во всех внешних экспедициях ему в своё время обещал лично командир части. Так оно и вышло. Набившиеся в жилой отсек вездехода солдаты выплёскивали энергию, заполняя время поездки песнями. И если "Катюшу", "Ой, мороз, мороз" и другие старые песни орали все без исключения, независимо от года рождения и наличия музыкального слуха, то потом певцы перешли к более современному репертуару. Теперь солировали один-два человека, знавшие слова куплетов песни, а остальные подхватывали только припевы. И то не всегда. И Беркут с удивлением подумал, что за последние десятилетия в российской культуре почему-то не появилось таких песен, которые можно считать настоящими хитами. Да, их можно слушать и даже запомнить некоторые вдолбленные многократными повторами слова, но вот чтобы так петь их от души и всем вместе - увы.
   Место, куда они прибыли, выглядело удручающе и навевало воспоминания о фильме "Сталкер" Тарковского. Взрытая гусеницами и колёсами машин земля - и повсюду, насколько хватало взгляда - валяющиеся ржавые бочки вперемешку с обломками бетонных плит. Машины для уборки мусора уже стояли на месте, и неподалёку ярким васильково-синим пятном выделялся жилой вагончик для приехавших работников. Первым делом высыпавшие из машин солдаты соорудили свой отдельный лагерь - поставили палатки, кухню, туалет. Командовал ими незнакомый Беркуту офицер из другой военной части.
   К работе приступили в тот же день. Солдатам выдали перчатки и велели собирать исключительно металл, который следовало относить к специальной прессовочной установке. Получившиеся неаккуратные брикеты складывались в ряды, а потом грузились в большие машины, отвозившие их к аэродрому. Грохот моторов и механизмов, поднимаемая ветром пыль с лишённой растительного покрова земли и тяжёлый труд. Никакой романтики, некогда воспетой стройотрядовскими энтузиастами.
   И всё же Беркут не жалел, что поехал. Ему нравилось узнавать эту землю с разных сторон, в том числе таких неприглядных. Нравилось сознавать, что участвуешь в улучшении, очистке этой земли. Пусть даже так, когда убираешь только металл, который кто-то потом продаст и присвоит деньги, а другой мусор этому кому-то неинтересен, поэтому он остаётся.
   Но ещё оставалось небо - от края до края, оставалось море, это небо отражающее - совсем близко. Беркут всё чаще ловил себя на том, что не знает, как он будет обходиться без этого простора, неба и моря по возвращении в столицу, когда он снова превратится в маленького человека в большом муравейнике мегаполиса с его отравленным выхлопными газами воздухом, высокими домами, обилием навязчивой рекламы, бесчисленными кусочками тротуарной плитки внизу и просветами неба, исчерканного проводами, сверху.
   Работали все по шесть часов в день. Потом рабочие глушили машины и уходили на обед, после которого из синего вагончика уже практически не показывались, проводя там свою невидимую миру синевагончиковую жизнь.
   Солдаты же после обеда ещё какое-то время скатывали к прессу бочки, но постепенно этот фронт тоже таял численностью, и вот уже из палаток там-сям доносилось похрапывание, на скамьях за пустыми столами кухни собирались бодрствующие и вели свои разговоры в ожидании ужина.
   Ну а Беркут повадился хотя бы на часок уходить к морю. Там он садился на высокий берег, привычно выпускал Тэкса и предавался созерцанию. С ребятами во взводе у него отношения были хорошие, но всё-таки он был особенным, и об этой особенности поговорить с ними не мог. Он не жалел о том, что рассказал о себе Марине, по сути нарушив приказ военкома. Жизнь приучила его к принятию самостоятельных решений, и тогда, в день рождения любовницы, он принял своё решение, исходя из собственной оценки обстоятельств. Ну не видел он никакой опасности от Марины - ни для своей миссии, ни вообще. А строить и дальше загадочный вид, охраняя секрет Полишинеля о своём необычном даре, уже известный всей его военной части, счёл глупым.
   Прилетел Тэкс и показал знак - люди. Два человека. Вот тоже загадка - как он различает, что люди - чужие, и могут заинтересовать хозяина? Или Беркут ему не хозяин, раз Тэкс не питомец? Ещё один вопрос, над которым так приятно неспешно поломать голову, сидя здесь.
   - Ну люди, и что? - лениво спросил Беркут, - Тут их много. И военных, и синевагончиковых.
   Тэкс ничего не ответил, продолжая висеть в ожидании нового приказа.
   - Где ты их нашёл, этих людей?
   Тэкс неожиданно полетел не за спину Беркута, а к морю, а потом скрылся за изгибом береговой полосы. Опять подлодка, что ли? Беркут поднялся и пошёл по берегу в ту сторону, куда улетел его помощник.
   Это была не подлодка. Простая чёрная резиновая лодка с заглушенным сейчас мотором. В этой лодке сидел сгорбленный старик и курил трубку. По бокам этого старика лежали огромные загнутые бивни. Старик посмотрел на Беркута, а потом перевёл взгляд куда-то ниже. Беркут немного согнулся, чтобы увидеть то, что находилось под ним. Какой-то парнишка с настоящим копьём в руке шустро ковырял подтаявшу. землю, обрушивая её влажные куски в мелководье. А из открывшегося вертикального обрыва торчали новые бивни.
  
   *
   Есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно, согласно шутливой пословице - как горит огонь, как течёт вода в реке и как другие работают. Беркуту очень хотелось продолжить смотреть на юного археолога, добывающего то, что лежит в этой земле уже неизвестно сколько тысяч лет. Но по инструкции он обязан был пресечь его вдохновенный труд и доложить офицеру о нарушении режима военной территории, распространяющегося на архипелаг.
   - Кто такие? - нарочито суровым тоном спросил он.
   Парень испуганно дёрнулся и опустил копьё, а старик досадливо сморщился.
   - Я - Лонгин. А это - Юст, мой внук. Приехали мы. Кости мамонта добывать, - ответил он.
   - Зачем?
   - На продажу. С этого ещё отец мой жил, и брат жил, и я живу, и сын жил да помер, и внук теперь живёт. И ещё на много поколений нашей семьи хватит. Бивни, они же не портятся - лежат в мерзлоте и лежат, никому не нужные А мамонтов тут много жило.
   - А что, много таких промысловиков, за мамонтовой костью?
   - Я больше никого не знаю, - ответил дед и снова затянулся табаком из трубки.
   - Вам известно, что здесь нельзя находиться без разрешения?
   - Известно, - ответил старик, а потом вдруг поднял и запустил в Беркута чем-то тёмным.
   Машинально Беркут отскочил в сторону, и обломок бивня упал неподалёку.
   - Не понял... Это что, нападение или взятка? - спросил он старика.
   - У нас больше ничего нет, - флегматично пожал плечами дед, - Деньги - только на обратную дорогу, да немного еды. Хочешь - спустись, обыщи.
   Ну вот что было делать? Доложить, как положено? Ну задержат этих двоих, допросят, бивни отберут, да и отпустят. Наверное. Явно же не шпионы, раз скрытно ведут тут свой промысел в известных им местах. Многими поколениями своей семьи. Так что Беркут решил - пусть их. В конце концов, он сам тут металл собирает, тоже на своеобразном промысле находится. Чьём-то.
   - Ладно, бывайте... коллеги, - усмехнулся Беркут и отправился обратно.
   - Солдат, если тебе бивень не нужен, кинь его обратно, - крикнул старик.
   Ах, да, взятка. Беркут поднял кусок бивня и повертел его в руках, невольно подумал о структуре этого материала и каково будет вырезать из него что-нибудь интересное. Но сначала - придумать, что именно это будет. Творческий "зуд" быстренько дал о себе знать.
   - Нужен! - отказал он и помахал на прощанье бивнем, - Спасибо!
  
   Все последующие дни после ужина, когда кухне ножи больше не требовались, Беркут вырезал из кости. Бивень имел пластичную однородную структуру, легко и приятно резался. Когда Беркут только думал о том, что он хочет вырезать, его мысль невольно возвращалась к старику, сидящему в лодке. И Беркут решил вырезать его. Только лодку изобразить не резиновую с мотором, а старую, деревянную, напоминающую каяк. Ну вот так он представил одного из предков Лонгина. Да, пусть это будет дед встреченного старика, и пусть его тоже зовут Лонгин. Только когда Беркут мысленно представил себе то, что в итоге у него получится, во всех деталях, он решительно отрезал бивень на нужную длину.
   Товарищи видели и бивень, и постепенно вырисовывающуюся статуэтку, и прониклись новым почтением к Беркуту.
   - Слушай, Тимур, - сказал ему однажды Женька, - а ты не мог бы вырезать мне рэккена? Того, которого ты из кочки вытащил, когда я рядом был. Ты же знаешь, у нас контракт скоро заканчивается, мы домой поедем. Так хочется на память что-то себе оставить...
   Да, Беркут знал, что уже скоро большинство солдат его взвода уедет домой, и предстояло навсегда расставаться с ними. Ему, конечно, были не впервой такие расставания, но всё же за время этой своей миссии он успел основательно привязаться к людям, которые были рядом. Поэтому он не отказал в просьбе Женьке, и крохотный двуротый карлик со злобной рожей вскоре появился из-под его ножа.
   - Только не вздумай мысленно наделять эту статуэтку мистическими свойствами, - предупредил он, вручая подарок, - Это кусок кости, смешная поделка на память о твоей службе и обо мне - и только. В самом крайнем случае, если никак без суеверий, считай, что эта штучка будет хранить твой дом от болезней. Будет их отпугивать. Иногда наши суеверия притягивают, воплощают то, о чём мы думаем и что воображаем, запомни это.
  
   На обратном пути в военную часть вездеход остановился для короткого отдыха и оправки пассажиров неподалёку от каменистой речушки. Один из солдат, обладающий, видимо, особо тонким слухом, сказал, что он слышит какой-то жалобный писк. Водитель вездехода вместе с солдатами спустились по течению посмотреть, кто там пищит, и кого вскоре услышали все.
   Из земляной ямки под большим камнем высовывалась пара любопытных мордочек с острыми треугольными ушками, а обладатель третьей в быстро текущей ледяной воде цеплялся за камень, торчащий из воды. Маленький щенок песца устало сопротивлялся течению, скрёб лапами по гладкому камню, но никак не мог выбраться на его спасительную поверхность, и поэтому жалобно скулил, предчувствуя гибель.
   - Где же ваша мамка? - спросил водитель, - Ушла еду искать? Уж она б тебя вытащила за шкирку.
   Но Беркут видел, что у щенка есть и другой защитник. В воде лежало отвратительное существо зелёного цвета с вытянутой зубастой мордой и маленькими глазками, расположенными по бокам головы. У этого существа было четыре длинных щупальца, оканчивающихся чем-то вроде пальцев, из-за чего его конечности напоминали руки. И двумя этими "руками" существо образовало кольцо вокруг щенка, препятствующее быстрому течению воды, которое могло оторвать малыша от камня и унести вниз.
   Ведьмак не успел. Водитель шумно вступил в воду и в несколько быстрых прыжков приблизился вплотную к щенку. И к охраняющему его монстру.
  
   *
   Два зелёных щупальца обхватили человека за ноги и с силой дёрнули. Мужчина упал в воду, ударившись затылком и телом о камни, усеивающие дно мелкой речки. После падения он не шевелился, а его лицо покрыла текущая вода. Увидевшие это солдаты дружно сделали движение к упавшему.
   - Стоять! Никому не двигаться! - заорал Беркут.
   До солдат, уже знавших, в каких случаях Кудинов активно вмешивается в происходящее, дошло сразу. Они послушались.
   Беркут вошёл в воду, мгновенно почувствовав, как ледяная вода просочилась в берцы.
   - Отпусти человека, нечисть!
   Монстр злобно посверлил ведьмака круглыми синими глазёнками и нехотя убрал пару щупалец, которыми до сих пор держал ноги водителя.
   - Оставайся на месте! - отдал ему Беркут новый приказ, приподнял голову и плечи упавшего, который слабо зашевелился и закашлялся, и немного оттащил его от зелёной твари.
   - Парни, двое, помогите вытащить, - Беркут повернул голову в сторону солдат, но не отпускал взглядом монстра.
   Щенок, поняв, что рядом с ним появился кто-то большой и сильный, заскулил особенно громко и отчаянно. Когда водителя вытащили на берег и солдаты стали оказывать ему помощь, Беркут взял щенка за шкирку и мягко откинул его к родной норе.
   - Какой добрый ведьмак, - в голосе высунувшегося из воды монстра послышалась насмешка.
   - Назовись, нечисть, - начал ритуал Беркут, которого трясло одновременно от холода и от гнева.
   Он встал на тот самый камень, на который пытался забраться маленький песец.
   - Невежественный ведьмак! Меня знают все народы, живущие по берегам холодных рек и морей. Моё имя - А-Ми-Кук! Мои щупальца - последнее, что видят в жизни многие, кто ловит рыбу не в то время, когда её можно ловить. До того, как она становится взрослой и больше не охраняется мной. Я - защита для детёнышей всех существ. Я убиваю тех, кто убивает детёнышей.
   - Хочешь сказать, что от тебя только польза, А-Ми-Кук? Зачем же ты напал на человека только что, на моих глазах?
   - Взрослый человек хотел схватить детёныша зверя, которого я охранял. Я бы не дал детёнышу погибнуть.
   - Спасаешь детёнышей и убиваешь взрослых? Вряд ли это справедливо с точки зрения людей.
   - Я немало спас и людских детёнышей. Но убийцам от меня не скрыться нигде - ни в воде, ни на льду, ни на земле! Я могу подобраться к ним и под землёй.
   - Твои представления о справедливости устарели, А-Ми-Кук. Сейчас люди не считают, что тот, кто ловит рыбу в неположенное время или убивает не подросших животных, заслуживает смерти. Да, такие люди заслуживают наказания. Но не смертельного. Человеческая жизнь - вот что у нас считается самым ценным. А ты сегодня чуть не убил человека, который хотел лишь спасти щенка, так, как сделал это я.
   - Взрослые должны сами бороться за свою жизнь. И они должны быть готовы к смерти.
   - А ты сам готов к смерти? - мрачно спросил Беркут.
   - Готов! Все должны умирать, рано или поздно. На каждого есть сила, которая одолеет его и оборвёт жизнь. Похоже, сегодня я встретил такую силу, которая одолеет меня. Но если я снова понадоблюсь, люди призовут меня, и ты им не помешаешь, ведьмак - зло ощерился монстр, - Я вернусь ещё сильнее, чем сейчас, и тогда мы с тобой померяемся силами!
   - Утешься этой мыслью, А-Ми-Кук. Силой своей и даром своим, приказываю - развоплотись, нечисть, исчезни и не появляйся больше!
   Монстр исчезал как-то постепенно - текущая вода, словно противясь решению ведьмака, нехотя делала существо всё прозрачнее, пока на его месте не стало ясно видно дно.
  
   Водитель вездехода лежал на койке с перевязанной головой и спал.
   - Как он? - тихо спросил Беркут, расшнуровывая и снимая берцы.
   - Вроде только голову ушиб и кожу рассёк, - так же тихо ответил сидящий рядом солдат, - Говорил, его в воде за ноги что-то дёрнуло, будто он в силки попался. А ты как?
   - Всё нормально.
   - Знаешь, парни говорят, что как-то страшно тут стало. Мы шли охранять землю от нападений других людей - а на то, что на нас будет нападать ещё и всякая невидимая хрень, не подписывались. Тебя-то эта хрень слушается... А я контракт продлил ещё на год. Может, зря?
   - Да нет, нечисть тут старая, которая тысячи лет была, и её немного осталось. Сам смотри - мы десять дней были на сборе мусора, и я никого не видел. Так что не волнуйтесь. Да и мне ещё полгода тут служить. - за это время последних выведу.
  
   Выспавшийся водитель, который оставался единственным старшим по званию после того, как вездеходы разделились, был хмур и всем своим видом выражал явное нежелание разговаривать с солдатами. В том числе с Беркутом. Словно солдат Кудинов казался ему причастным к тому, что с ним случилось. Или, может, водитель-прапорщик мысленно ругал себя за глупость - сунулся, мол, в речку со скользкими камнями, щенка спасать. А о том, что на его попечении ещё несколько "щенков" в камуфляжной форме, не подумал. Но Беркута эта мрачность водителя совершенно не трогала, главное - тот нормально мог вести вездеход к их военной части.
   Что уж прапорщик докладывал полковнику после возвращения, Беркут не знал. Но, судя по отсутствию реакции офицерства, включая капитана Воробьёву, лейтенанта Брагина и доктора, ничего "мистического" и о роли Кудинова в инциденте в том докладе не было. Вот и ладушки.
   Взвод, меж тем, ожидали перемены - больше половины солдат готовились к возвращению домой в связи с окончанием срока контракта армейской службы.
   - Пришлют вам вместо нас молодых, да коронавирусных, - шутили они.
   - Это вам пора противогазы примерять, пока маски на свои рожи не купили, - в тон им отвечали остающиеся.
   - Противогаз не входит в экипировку дембеля, - подключался лейтенант Брагин, - так что покупайте бинты и мастерите маски сами. Я, кстати, серьёзно.
  
   *
   Вечером, накануне дня отправки солдат домой, в столовой устроили праздничный ужин - "отвальную". На кухне испекли сладкий пирог с джемом и позволили солдатам посидеть там подольше. Они, в свою очередь, разлили по стаканам минеральную воду и изображали "выпивку", чокаясь и произнося тосты. Беркут поражался - самовнушение парней, праздничное настроение и этот отыгрыш застолья реально привели всех в состояние "подшофе". Да и сам он не отставал, веселясь вместе с другими, выкрикивая напутствия и от души смеясь над тем, какие первоочередные цели ставили перед собой уходящие на гражданку.
   А когда все ложились спать, один из солдат вдруг громко сказал:
   - Парни, у меня "куриный бог" пропал. Камень с дыркой, на удачу. Ну я всем показывал, собирался домой отвезти.
   - Может, ты его подальше в сумку засунул, а, Макс?
   - Да нет, он у меня всегда в пакете с бритвенным станком лежал. Утром сегодня был. А сейчас пропал.
   Было очень неприятно засыпать, слыша, как Максим перерывает свои вещи по десятому разу и расстроенно бормочет. Его соседи по койкам даже открыли свои сумки и проверили их на всякий случай. Вдруг случайно к ним попал камень. Но все понимали - камень прыгать вряд ли научился, и если это не Макс сам потерял его, то, вероятно, кто-то украл. Кто-то из своих. Эта мысль отравляла всем не только сегодняшний вечер, но и саму атмосферу дружбы и товарищества, сложившуюся в части и достигшую своего пика сегодня за ужином. Некоторые даже проверили собственные нехитрые памятные трофеи - не пропали ли и они.
   И тогда Женька, сжимая в руке маленькую статуэтку рэккена, тихо обратился к Беркуту:
   - Тимур, не спишь? А ты можешь помочь Максу поискать его камень? Ну, ты же иногда как-то видишь сквозь лёд или землю...
   - Я же не предметы, а существа вижу. - ответил Беркут, а потом, подумав, добавил, - Ладно, попробую, когда все уснут. Но не обещаю, что у меня получится.
   И вроде бы никто их разговор не слышал. Но Максим как-то сразу лёг спать и в караулке воцарилась тишина. Все лежали в кроватях с закрытыми глазами и не шевелились.
   Через некоторое время Беркут поднёс к лицу ладонь левой руки.
   - Тэкс, - едва слышно даже самому себе обратился Беркут к тени, - Надо найти одну вещь. Это плоский камень примерно вот такого размера, с маленькой дыркой. Он может быть здесь, в этом помещении, а может оказаться где-то ещё на территории части. Попробуй его найти, а?
   Тень улетела, а Беркут задумался - понял ли помощник, о чём его попросили? Как он вообще до сих пор понимал все просьбы и выполнял их - ведь человек-тень говорил, что этот сгусток не обладает полноценным разумом. Тогда - насколько его разум неполноценен? Или правильнее было бы задаться вопросом - насколько разум Тэкса полноценен? Может быть, он понимает гораздо больше того, что ему поручает Беркут? Может, он со временем развивается? Эх, вот бы его научить издавать звук, или, лучше, транслировать мысли, чтобы они могли общаться...
   Мысли Беркута постепенно унеслись вдаль, и он не заметил, как позорно задремал. Очнулся, когда солдат на соседней койке заворочался во сне. Открыл глаза и не сразу разглядел в полумраке караулки сгусток тени, висящий над ним.
   - Тэкс, нашёл что ли? Покажи, - прошептал Беркут.
   Тень нырнула куда-то за ряд из нескольких кроватей. Беркуту пришлось встать и, напрягая зрение, тихо красться за ней. Тэкс привёл его к берцам одного их солдат и замер. Беркут аккуратно поднял каждый из них и потряс, опрокинув. Ничего.
   - Ну и где? - спросил он Тэкса.
   Сгусток на мгновение нырнул в широкий каблук одного из ботинков. Беркут с небольшим усилием нажал на этот каблук, отделяя его от остальной части. Тот отогнулся, легко преодолев сдерживание тонкого слоя клея по краю. В каблуке было проделано углубление - как раз под небольшой плоский камень с дыркой, известный всему взводу. Там он и лежал. Беркут тяжело вздохнул. Илюха Светлов, их товарищ, с которым они столько времени дружили, с которым совсем недавно сидели за праздничным столом и едва не обнимались...
   Беркут достал камень, поставил берцы на место и прикоснулся к Тэксу, который понятливо обволок собой кисть руки. Потом он подошёл к собранной сумке Максима, лежавшей возле кровати, и положил на неё камень. Вернулся к своей кровати, лёг спать. В караулке по-прежнему царила тишина, никто даже не шелохнулся.
   После утренней побудки Максим взял камень и положил его на место, в свой пакетик с бритвенным станком. Он никому не сказал ни слова - ни Беркуту, ни остальным солдатам. "Наверное, подумал, что кто-то поиграл и вернул, усовестившись" - решил Беркут. Однако почему-то все солдаты дружно игнорировали Илью Светлова - будто он внезапно превратился в пустое место. Да и тот, немного приволакивая ногу с отошедшей наполовину подошвой, молча и не поднимая глаз прошёл утреннюю поверку и так же молча первым залез в пришедший за солдатами вездеход, пока остальные парни на прощанье жали друг другу руки и хлопали по плечам.
  
   Этот же вездеход привёз новичков. Оказалось, что числом их прибыло меньше, чем ожидали и чем требовалось - где-то по дороге пришлось оставить несколько человек на карантине. Помятуя о сделанной однажды ошибке и полученной за это головомойке, лейтенант Брагин первым делом погнал новичков заучивать путь по коридорам. Потом привёл их пообедать - и вновь в коридоры, принимать индивидуальные экзамены.
   А за ужином один из новобранцев вдруг воскликнул:
   - Кудинов? Ты ведь - Тимур Кудинов? Во дела, а тебя на гражданке все обыскались!
  
   *
   "Мы пропали, она знает моего бразильского мужа" - вспомнилось Беркуту. Чтобы оттянуть момент взаимного общения, он откусил разом половину котлеты и стал размеренно жевать, одновременно умудряясь транслировать доброжелательность. А солдат не унимался, восхищённо глядя на Беркута.
   - Я давно за Ковального топлю. Ты крут, парень, что в его команде работаешь! Расскажи, какой он вообще, ну, как человек?
   Беркут дожевал, запил глотком сока и поманил к себе парня, сидевшего напротив него по другую сторону стола. Тот заинтриговано приблизился, навалившись грудью на стол и вытянув шею. За столом повисла тишина. Пониженным, заговорщическим тоном с добавлением французского прононса и растягивая звуки, Беркут ответил:
   - Он - рептилоид.
   И пару раз кивнул для убедительности. Все остальные солдаты весело заржали, а любознательный парень покраснел. Сжалившись, Беркут протянул ему руку.
   - Тимур.
   - Александр. Саня, значит, - сказал тот, отвечая пожатием.
   - Саня, я тут о политике разговоров не веду в принципе. Не хочу, чтобы меня куда-нибудь ещё дальше служить отправили. На подводную лодку, к примеру. Об этом ещё военком в Москве предупредил, чтобы о своих делах на гражданке я в армии помалкивал. Так что - извини.
   - Да ладно, я понимаю. Просто там люди спрашивают Ковального на каждом стриме в ютубе - где Кудинов, что с ним? А он говорит - знаем только, что его отправили куда-то дальше, где нет никакой связи с миром и куда въезд запрещён.
   - Ну вот, теперь ты знаешь всё, - усмехнулся Беркут.
   - И мы должны тебя за это убить, - продолжил в тон один из старослужащих солдат.
   - Мы все умрём, - с деланной грустью констатировал другой новичок.
  
   Через несколько дней к ним в часть пожаловали гости. Служитель Архангельской и Холмогорской епархии Русской православной церкви в положенном ярком облачении с несколькими сопровождающими от областного начальства. Несмотря на высокий статус гостей, в секретную часть их никто не пустил. Солдат и офицерский состав вывезли для встречи с ними "во чисто поле, да на морской бережок". Сопровождавшие священника официальные лица вместе с командиром части и парой старших офицеров сгрудились неподалёку, защищаясь этим от поднявшегося прохладного ветра. Оттуда они наблюдали за действом, спущенном им сверху начальственным приказом.
   Построили всех военных, невзирая на их вероисповедание. Пожилой поп затянул молитвенное песнопение, а потом стал вдоль строя ходить, кадилом махать и святой водой на людей брызгать.
   - Кому в кулич, кому в рожу, - прокомментировал Беркут, промаргиваясь.
   - А, Зощенко читал, - обрадовался поп, и от этой радости ещё раз обильно окропил Беркута святой водой, - Как звать тебя, раб божий?
   - Тимур Кудинов!
   - У, морда басурманская, - осознал поп свою ошибку и пошёл дальше петь, брызгать и окуривать.
   И то ли с досады поп махнул кадилом особенно рьяно, то ли ветер помог, да только задралось высоко кадило и ударило прямо по лицу одного из солдат. Тот, даром, что православный, а выругался совершенно нецензурно.
   Громче всех звучал мелодичный женский смех из начальственной группы в сторонке. Беркут с интересом посмотрел туда. Холёная, длинноволосая брюнетка в кожаной курточке и в солнечных очках со стёклами неожиданного тёмно-красного цвета. Она стояла немного наособицу и развлекалась, наблюдая за растерявшимся поруганным попом. А потом, словно почувствовав пристальный взгляд Беркута, посмотрела прямо на него. Улыбка её мгновенно померкла.
   "Ведьма!" - прошило Беркута понимание. Внимательный взгляд на неё вызывал у Беркута особые резонансные вибрации в том, что мистификаторы или исповедники некоторых религий назвали бы "тонким телом". До этого момента он ни разу с ведьмами не сталкивался, хотя знал об их существовании. Ещё тогда, в ведьмаковском особняке ему объяснили, что дар ведьмака и дар ведьмы - разные роды дара, и ведьмак вовсе не является, так сказать, ведьмой мужского пола. К примеру, ведьмак может запретить ведьме творить зло, если она к нему склонна. Ну а ведьма способна ведать то, что недоступно ведьмаку - например, чувствовать растения, животных и людей, некоторые мысли и желания последних, влиять на них одной силой своего дара. Впрочем, при желании, ведьмак может сам развить у себя некоторые из способностей, которые даются ведьмам от рождения.
   Между тем, священник закончил окропление с окуриванием и приступил к совершению церковных таинств для желающих. К причащению микроскопической дозой кагора с засохшей просвиркой и благословению желающие допускались только после исповеди. Они выстроились в очередь, и поп продолжил своё служение.
   В этой неформальной обстановке Беркута и приехавшую ведьму потянуло друг к другу как магнитом.
   - Ну надо же - ведьмак! Впервые в жизни встречаю, - покачала головой девушка.
   - Аналогично, ведьма, - признался Беркут.
   - Дарья, - представилась она.
   - Беркут. То есть Тимур Кудинов. Скажи, это ты кадило священника так задрала?
   - Нет.
   - Врёшь, - убеждённо сказал Беркут.
   - Задрал он сам, я только чуть подправила направление, - весело призналась Дарья, - Могу фингал солдату подлечить, если ты так психуешь из-за этого. Ты не думай, я ничего по-настоящему плохого людям не делаю. Наоборот, иногда помогаю хорошим знакомым с решением проблем или для здоровья. Да и то - немножко, чтобы никто не заметил. Мне слава такого рода не нужна. Ну а так, для веселья, могу лишь чуток похулиганить. Как сегодня.
   - Не врёшь, вроде, - вздохнул Беркут.
   - А знаешь, я ведь надеялась тебя встретить, мы все военные части с помощником губернатора объезжаем. Я у него помощником работаю.
   - Помощник помощника? - улыбнулся Беркут.
   - Ага, - засмеялась Дарья.
   - Ну вот, ты меня нашла. Что дальше?
   - Я, конечно, не ожидала, что ты ведьмаком окажешься. Просто, думала, столичный парень, знаменитый... в каком-то смысле.
   - Неужели хочешь замуж за меня пойти? - иронично поднял брови Беркут.
   - Я? Нет, - опять хихикнула ведьма, - У меня в Архангельске подруга есть, Лена Валькова. Помнишь такую?
  
   *
   Ещё на последних словах Дарьи с неба в море ударила огромная суковатая ветка. Молния. Через секунду прогрохотало и пошёл дождь. Несильный, но дующий по-прежнему ветер хаотично стал расшвыривать дождевые брызги целыми охапками. Многие офицеры и чиновники удивлённо посмотрели в небо и поспешили спрятаться в транспорт - большие военные машины и в джипы. Священник участил свои действия, спешно вручая причастие и накладывая свою длань на голову оставшимся в очереди солдатам, отпуская грехи и благословляя их. И только Беркут с Дарьей остались стоять, как стояли, словно не замечая изменений погоды.
   - Лена? - удивлённо переспросил Беркут, - Конечно, помню.
   - У неё парень есть, который давно за ней ухаживал. И он недавно сделал ей предложение выйти за него.
   - И? - спросил Беркут, не понимая, отчего Дарья замолчала.
   А девушка сняла солнечные очки, уже закапанные водой, и посмотрела на Беркута серыми глазами. В сочетании с прямыми чёрными волосами девушки эти светлые глаза завораживали красотой.
   - Она сомневается. Говорит, жених недостаточно романтичный. Хотя он, фигурально выражаясь, готов её в зубах таскать. Заботливый. А вот ты ей почему-то показался достаточно романтичным. И она сказала, что если б ты проявил инициативу, то у вас, может быть, что-то получилось бы...
   Беркут молчал. Просто не знал, что сказать. Да, он не забывал эту милую девушку, но чаще вспоминал то, что она рассказала ему о сиртя, чем её саму.
   - Вот, она просила меня передать, если вдруг получится тебя встретить, - Дарья вытащила из сумочки и вручила Беркуту открытку.
   Всего лишь открытка с изображением забавного котёнка, который обнимал горшок с цветком. На обратной стороне от руки были написаны несколько слов - пожелание удачи и надежда встретиться ещё когда-нибудь.
   Беркут смотрел на открытку, которая мгновенно начала покрываться каплями дождя. В душе его было тепло и немного грустно. А Дарья молча смотрела на него понимающим взглядом проницательных серых глаз.
   В этот момент раздался сигнал военного вездехода - оказалось, что все солдаты уже поучаствовали в церковном таинстве и погрузились в машину. Оставался один Беркут. Священник, подхватив инвентарь и придерживая намокшую рясу, тоже торопился к джипу.
   Беркут засунул руку в карман и достал оттуда статуэтку лодки со стариком Лонгином, которую носил с собой, пытаясь при каждом удобном случае довести поделку до совершенства.
   - Вот. Эта статуэтка не совсем доделана, я собирался нанести ещё некоторые "трещинки" на лодке, но пойдёт и так. Это - древний добытчик бивней мамонта, его зовут Лонгин. Статуэтка принесёт достаток в молодую семью Лены. Подари ей от меня. И скажи... что я не очень-то умею быть постоянным и заботливым.
   - Потрясающе, - прошептала Дарья, бережно принимая и разглядывая подарок, - А ты знаешь, что бивень мамонта - это драгоценный материал?
   - Догадываюсь, - широко улыбнулся Беркут.
   Снова сверкнула молния, а следом раздался гром, усиленный и продолженный клаксоном джипа.
   - Нас зовут, - констатировала Дарья и подняла лицо к небу, закрыв глаза.
   Так, не открывая глаз, она и сказала:
   - Ужасно не хочется расставаться с тобой навсегда.
   - Мне тоже, - признался Беркут, - Если бы я не служил сейчас, и мы бы оба жили в Москве, то обязательно крепко подружились бы.
   - Вот видишь, и ты сразу понял, что в моих словах нет никакой романтики. Где я ещё найду такое понимание?
   - Уверен, где-нибудь найдёшь.
   Вездеход издал долгий и требовательный сигнал.
   Дарья приблизила лицо вплотную к лицу Беркута.
   - Прощай, ведьмак, - тихо сказала она.
   - Прощай, ведьма.
   Их поцелуй был коротким и целомудренным.
  
   - Кудинов, ты вконец оборзел? - возмущённо ругался на Беркута офицер, знакомый ему по совместной охоте на медведей отчеством Дмитрич, - Мы что все, должны сидеть-ждать, пока ты там намилуешься?
   - Виноват, товарищ майор, больше не повторится, - ответил Беркут и прошёл к месту, где можно было сесть.
   По мере его продвижения солдаты улыбались и показывали ему кулаки с задранным вверх большим пальцем. Всем понравилось увиденное в маленькие окошки машины.
   Но дальше офицеры обратились к более интересной для них теме - многократно сверкнувшим молниям. Оказывается, гроз тут, в Заполярье, практически никогда не бывало.
   - Это всё - глобальное потепление, - убеждённо говорил прапорщик, крутя руль вездехода.
   - Я думаю, пожары в Сибири, которые целый месяц полыхали тем летом, тоже не прошли бесследно, - добавил Дмитрич.
   - Права всё-таки оказалась эта Грета Тунберг. Климат меняется, - заметил Брагин.
   - Угу, так дальше пойдёт - скоро тут бананы заколосятся.
  
   Закончить обед в столовой Беркуту не дали.
   - Кудинов, к командиру части. Срочно.
   Беркут почти бежал в штаб, недоумевая - что могло стрястись, раз возникла такая срочность?
   - Товарищ полковник, рядовой Кудинов по вашему приказанию явился, - выпалил он, войдя в кабинет.
   - Как мне только что стало известно, - сердито раздувая ноздри, начал Бородько, - на сегодняшнем религиозном мероприятии ты встретился с некоей особой из города Архангельска, и обменялся с ней какими-то предметами. О чём вы говорили и что это были за предметы? Отвечать!
   Беркут удивлённо хлопнул глазами. Потом полез в карман и достал оттуда открытку - влажную и немного помятую, которую выложил на стол перед полковником.
   - Особа, представившаяся как помощник помощника губернатора Дарья, передала эту открытку от другой особы, известной мне как Елена Валькова, секретарь судебного заседания военного гарнизонного суда Архангельской области, - отчеканил он, - Я в ответ отдал ей для передачи Елене на память собственную поделку - статуэтку ручной работы. Об этом мы и говорили. Об открытке и о статуэтке.
  
   *
   Полковник посмотрел на открытку с изображением котёнка, брезгливо перевернул её кончиком перьевой ручки на другую сторону и прочитал послание.
   - Как ты думаешь, - поднял Бородько голову, - зачем ты отправлен именно сюда, в эту часть? Почему тебя не оставили служить в том регионе, где ты жил до этого? Потому что есть приказ исключить для тебя любые контакты с гражданским населением! Лю-бы-е! Что тут непонятно? А ты на глазах областных чиновников внаглую подставляешь меня! Ведь получается, я не исполняю приказ командования. Может, я дал тебе слишком много воли? Может, я позволил тебе считать, что из-за каких-то твоих сомнительных заслуг ты попал в мои любимчики, а?
   - Никак нет, товарищ полковник, - отрезал Беркут, глядя в пространство перед собой.
   - Правильно - нет! Садись и пиши рапорт - как ты познакомился с этой... Леной, - прочитал это имя полковник с огромным презрением, - на территории какой части это произошло, какие вы вели разговоры, при каких обстоятельствах и как долго ты оставался с ней наедине без наблюдения.
   Беркуту стало так мерзко, что его передёрнуло. Бородько явно желает его руками очернить офицеров другой военной части. Там его, конечно, не баловали, и о командире Кораблёве воспоминания остались не самые хорошие, но кодекс ведьмака запрещал ему подставлять других людей под неприятности - эдак можно и накопленную силу дара потерять. Да и собственные принципы были с этим полностью согласны.
   - Секретарь судебного заседания оставалась со мной наедине во время изучения мною материалов судебного дела, - отрапортовал он, по-прежнему не глядя в глаза полковнику, - Это моё право, которое предусмотрено законом.
   - Прекрасно! - развёл руками Бородько, - Вот пусть Кораблёв потом и пишет свой рапорт, перечисляет эти твои права и законы. Садись и пиши!
   - Я... товарищ полковник, не буду этого писать. Не хочу подводить... девушку.
   - Отказываешься выполнять приказ командира части? - поразился тот.
   - Я уверен, товарищ полковник, что сегодняшнее событие не будет иметь никаких последствий для вас. Областные чиновники даже не знают моего имени, не говоря уж о приказе исключить для меня любые контакты. Но если я напишу такой рапорт, неприятные последствия для кого-то могут возникнуть.
   - Он уверен, видите ли! Тогда конечно, раз ты уверен!.. Ты кем себя вообразил, сучёныш? - взъярился полковник, - Может, я тебе должен объяснить смыл моего приказа, чтобы ты захотел его выполнить? Поделиться с тобой своими опасениями, планами, рассказать об отношениях о офицерами? Снять штаны и вытащить... для примерки?
   В дверь кабинета постучали и сразу приоткрыли её. В щель просунулась голова прапорщика.
   - Разрешите, товарищ полковник? Мы обнаружили в тумбочке Кудинова кое-что...
   Бородько кивнул.
   Прапорщик зашёл и выложил на стол оставшуюся часть бивня мамонта.
   - Таак, - протянул Бородько, - откуда у тебя это?
   - Нашёл на берегу, товарищ полковник, - объяснил Беркут, по-прежнему стоя по стойке "смирно".
   - Ты знаешь, что на добычу и сбор костей мамонта требуется лицензия? Ты представляешь, сколько тысяч долларов стоит вот этот обломок?
   - Никак нет.
   - Незнание законов не освобождает от ответственности, - немного повеселел Бородько, - Я сейчас могу отправить тебя на гауптвахту, и никто не упрекнёт меня в несправедливости твоего наказания. Последний раз спрашиваю - будешь писать рапорт?
   Беркут незаметно вздохнул.
   - Никак нет.
   Полковник со злостью ударил ладонями по столу.
  
   Гауптвахта располагалась в одном из нижних коридоров, по которым, вероятно, бродил когда-то Беркут. Естественно, кроме него, других арестантов там не было. Маленькая комната, с крашенными обшарпанными стенами, с узкой жёсткой койкой, заржавленным умывальником, унитазом, тяжеленным металлическим столом и скамьёй возле него. К одной из стен крепился жестяной котёл с питьевой водой и эмалированной кружкой.
   Незнакомый лейтенант из подразделения технического обслуживания зачитал Беркуту приказ о наказании в виде пяти суток ареста за неподчинение приказу офицера и предупредил, что дни содержания на гауптвахте в срок армейской службы не засчитываются.
   - На койке лежать запрещается, кроме как во время, отведённое для сна, - сухо инструктировал он, - Дважды в сутки ты обязан произвести уборку помещения. Еду сюда будут приносить из столовой такую же, как всем солдатам. Вентиляция функционирует нормально. Разрешено читать газеты, учить служебный, строевой и дисциплинарный Уставы, а также писать. Раз в сутки полагается часовая прогулка на поверхности. За тобой будут периодически присматривать. Скоро придёт доктор для осмотра, так положено.
   Лейтенант выложил на стол стопку пожелтевших от времени газет, несколько листов чистой бумаги и шариковую ручку.
   Сергей Валентинович зашёл в камеру и поглядел на Беркута с укором.
   - Как же ты так умудрился товарища полковника разозлить, Тимур, что он тебя на губу отправил?
   Беркут пожал плечами. Не рассказывать же было врачу, что он не захотел делать подлость, которую потребовал от него командир части, и про свой кодекс ведьмака.
   Доктор проделал положенное - осмотрел арестанта, послушал дыхание, записал результаты в карточку и сказал:
   - Если вдруг почувствуешь себя плохо, немедленно сообщи. Мне передадут. Положу тебя в больничку.
   Показалось, или впрямь Сергей Валентинович подмигнул при этом - Беркут не понял. Но доброту оценил и слабо улыбнулся в ответ.
  
   *
   Поначалу ко всей сложившейся ситуации в целом Беркут отнёсся философски. Значит, такое вот очередное испытание подсунула ему судьба. В конце концов, потеря пяти дней из срока службы и выполнения его миссии - это неприятно, но не трагично. Военной карьеры он делать не намеревался, иначе уже обзавёлся бы как минимум парой значков за отличия. Но эти вырванные из жизни пять дней всё-таки стоили того, чтобы сохранить и собственную совесть и дар ведьмака неповреждёнными.
   Беркут углубился в чтение газет. Его искренне заинтересовала серия прошлогодних заметок областной газеты о прославленном ледоколе "Михаил Сомов", которым гордятся жители Архангельска. Об этом корабле в две тысячи шестнадцатом году был снят художественный фильм "Ледокол", правда там его назвали "Михаил Громов". Ну а прошлым летом этот корабль вернулся в Архангельск после очередной трансарктической экспедиции. Новую Землю он тоже не обошёл тогда своим посещением. Беркут пожалел, что не имел возможности посмотреть на ледокол воочию, что экспедиция закончилась в прошлом году.
   Увы - больше ничего столь же для него интересного в газетах не оказалось. В первый день ареста его на прогулку не выводили, поэтому после ужина он, как было предписано, вымыл помещение камеры и лёг спать. Спал крепко, как и подобает человеку с чистой совестью.
   Приносить еду и конвоировать арестанта, как стало очевидно, было поручено парням из службы техобеспечения. Жаль - со своими сослуживцами можно было бы хоть словом перемолвиться. На следующий день после завтрака его вывели на часовую прогулку. Немало повеселил метеорологов, когда обходил кругами здание метеостанции - именно такой маршрут прогулки ему придумали. Зато и сам развлёкся - удалось увидеть вылет целой стайки полярных сов из развалин. Это Анфиса с мужем обучали летать и охотиться свой выводок.
   В дальнейшем Беркут приспособился коротать время ареста следующим образом - просматривал газеты, брал в руки шариковую ручку и рисовал на выданных чистых листах бумаги разные узоры и загогулины, почти не оставляя свободного белого пространства. Новый стержень для ручки пришлось просить неоднократно. "Надо будет попробовать сделать карьеру художника-абстракциониста" - мысленно шутил он.
   Нельзя сказать, что Беркут так уж скучал по общению с людьми. Ему не было скучно с самим собой, со своими мыслями, воспоминаниями и невольными умственными упражнениями, когда он предавался анализу своего опыта. По правде говоря, сам характер его службы тоже давал ему много времени, чтобы оставаться в одиночестве, да и раньше, до службы... Он к этому привык. Во всяком случае пять суток без общения вытерпеть было вполне можно.
   Однажды ему даже принесли к обеду кусочек самодельного торта, чем здорово порадовали. Неизвестно, как капитану Воробьёвой это удалось... Впрочем, любая неформальная просьба Марины, сопровождённая обворожительной улыбкой, легко находила понимание у суровых мужчин этой военной части.
   На пятые сутки ареста его проводили в душ, чтобы, как полагал Беркут, на свободу он вышел не только с чистой совестью, но и с чистым телом. Потом к нему снова пришёл доктор.
   - Ну как ты тут, истомился в узилище? К воле готов? - с улыбкой спрашивал Сергей Валентинович, одновременно прикладывая фонендоскоп к лопаткам Беркута.
   - К воле готов, на ущерб здоровью не жалуюсь!
   - Перевоспитался? - лукаво ухмылялся врач.
   - Так точно! Твёрдо встал на путь исправления! - в тон отвечал Беркут.
   После ухода врача в камеру вошёл тот самый строгий лейтенант, который поселял сюда арестанта в первый день. Беркут радостно встал у двери, готовясь выйти из камеры уже неподконвойным человеком.
   - Куда-то собрался? - спросил вдруг лейтенант, - Товарищ полковник приказал проверить, написал ли ты требуемый рапорт. Если не написал - садись, пиши.
   В душе у Беркута потемнело.
   - Не могу. У меня писчая бумага кончилась, - зло отрезал он.
   Лейтенант взял листы, которые исчеркал Беркут.
   - У, какие тебя мысли посещали заковыристые, - сказал он насмешливо, - Так что, рапорт писать будешь? Бумагу ещё принесут.
   - Никак нет. Не буду.
   - Ну тогда объявляю тебе новый приказ командира части. За очередное невыполнение приказа офицера рядового срочной службы Кудинова подвергнуть аресту сроком на пять суток с содержанием на гауптвахте. В срок службы дни ареста не засчитываются.
   - А если я так и не стану писать тот рапорт, мне что тут, всю жизнь провести придется? - преодолевая лёгкое онемение губ, спросил Беркут.
   - Не боись. Больше сорока пяти суток на гауптвахте держать нельзя. Дальше только военный гарнизонный суд может привлечь к уголовной или административной ответственности и отправить служить в соответствующий батальон. Штрафной, или дисциплинарный. Так что - думай. Увидимся через пять суток, рядовой.
   После ухода лейтенанта Беркут потерянно рухнул на скамью, глядя на вновь запертую дверь. Ещё сорок суток Бородько имеет право продержать его здесь. Эта мысль укладывалась в голове с большим трудом. На этот раз и без того не радующая убранством камера показалась ему гораздо мрачнее, чем раньше. Но о том, чтобы написать тот рапорт, который требовал полковник, Беркут даже не думал. Исключено, и точка.
   Теперь Беркут изменил свой распорядок, то есть доступную для этого часть суток. Днём, выполнив всё положенное, он старался поспать, сидя за столом. Для того, чтобы не спать ночью. Потому что ночи, когда за ним никто не присматривал, он стал посвящать общению с тенью.
   - Покажи, Тэкс, я могу что-нибудь сделать для того, чтобы ты как-нибудь развился? Потому что, по правде говоря, парень, мне сейчас очень не хватает друга, который мог бы меня поддержать морально.
  
   *
   Почти невидимый в монохромном зрении комочек тени выписывал фигуры, которые Беркут не мог расшифровать. Но это позволяло ему задавать новые вопросы и как-то реагировать на эти движения, комментировать их. То есть утолять голод общения.
   Однажды он сказал:
   - Если есть что-то, чего ты желаешь сам, но не можешь сделать без моего разрешения - то я тебе это разрешаю. Если это меня не убьёт, конечно.
   Сгусток описал в воздухе треугольник, заключённый в какую-то сложную фигуру... и улетел.
   Беркут выждал, по его ощущениям, не меньше часа.
   - Тэкс! - нетерпение его всё-таки прорвало тишину камеры, - Тэкс, ты что - бросил меня?
   Неужели он фатально сглупил и не ограничил действия Тэкса тем, что он не должен бросать его, Беркута? Не в силах видеть кромешную темноту открытыми глазами, он закрыл их. Лучше так. Легче вынести очередной удар, пережить потерю.
   - Всё, всё, можешь смотреть, - раздался рядом весёлый девичий голос.
   - Что? - подскочил Беркут, - Кто здесь?
   - Я здесь.
   Посреди камеры стояла девчонка лет шестнадцати. Худенькая, с очень светлыми волосами, одетая в платье с широким подолом, едва прикрывающим колени. На левой руке у девчонки была надета знакомая тёмная перчатка.
   - Тэкс? - неуверенно позвал Беркут.
   - Нет, меня зовут Мира, - хихикнула девчонка, - а твой помощник ещё немножко побудет у меня. Он мне понравился.
   - Ты кто? Назовись...
   - Нечисть, хотел сказать? Что ж не сказал?
   - Не уверен, что ты - нечисть. И не уверен, что ты послушаешься приказа.
   - Молодец, правильно сомневаешься, - кивнула девушка, - Не послушаюсь.
   - Зачем ты здесь?
   - Ты же сам просил помощника как-нибудь развиться и хотел обрести друга.
   - А ты что - фея, которая исполняет любые желания?
   - А ты против? - спросила девчонка и фыркнула от смеха.
   - Что тебя так смешит?
   - Ты. Ведьмак, который ничего не понимает и ничего не умеет.
   - Отдай мне тень.
   - Попроси нормально.
   - Девочка... Мира, отдай мне моего помощника, пожалуйста.
   - Ну раз ты не хочешь, чтобы он развился...
   - Погоди. Ты действительно знаешь, как развить моего Тэкса?
   - Знаю. Тебе нужно наделить его личностью. Ну или духом.
   - Я же не бог, который может наделять душой живых существ, - криво улыбнулся Беркут.
   - Конечно нет. Но ты уверен, что Тэкс - живое существо в том смысле, которое придают этим словам люди? А нечисть, которую призвали и сформировали люди и которую ты теперь так рьяно развоплощаешь - это живые существа? А я - живое существо?
   - У меня нет ответа, - помолчав, ответил Беркут.
   - Ну вот, а папа надеялся, что ты что-то понял.
   - Ещё и папа есть? Хочешь нас познакомить?
   - Ты с ним уже виделся. И разговаривал про устройство всего сущего.
   - Сиртя?! Думал, что тогда я просто бредил из-за высокой температуры.
   - Сейчас ты не болен, а я - тут. Какой-то настырный у тебя бред, - опять захихикала девчонка.
   - Ладно, пока я вдруг не перестал бредить, может, ты всё-таки научишь меня, как наделить Тэкса личностью?
   - Хорошо. Слушай.
   Девушка стряхнула тень с руки и Тэкс повис между ней и Беркутом слегка "дымящимся" шариком.
   - Для начала - реши, каким ты хочешь, чтобы он был. По характеру, по свойствам личности.
   - Трудная задача - вот так, сходу...
   - Тебе она по плечу, несомненно, - насмешливо ответила Мира.
  
   Когда в камере зажёгся свет, Мира никуда не исчезла. Теперь Беркут увидел, что платье на ней насыщенно голубого цвета, и глаза у девушки тоже голубые. Она сидела на скамье и с любопытством расспрашивала Беркута обо всём, что придёт ей в голову. Ведьмак чувствовал себя очень уставшим. Из-за этой болтовни он не мог толком проверить, получилось ли у него сделать Тэксу "апгрэйд", как Беркут назвал для себя эту операцию. Мира не сомневалась, что всё получилось, а склонность к обстоятельному обучению, присущая её отцу, у неё почти отсутствовала. Поэтому девушка занималась тем, чем хотела заниматься сама - узнавать что-то новое и насмешничать.
   - Мира, тебе не пора домой? - спросил, наконец, Беркут.
   - Прогоняешь меня? - обиженно спросила девушка.
   - Просто мне пора вставать и приступать к заведённому здесь распорядку. Скоро заглянет надзиратель, и...
   - Он уже здесь, - тихим голосом ответил Тэкс и привычно очертил в воздухе единицу.
   - Приходи в другой раз, - шепнул Беркут.
   Девушка обрадованно кивнула и исчезла.
  
   После окончания рабочего совещания капитан Воробьёва попросила разрешения остаться в кабинете командира части, чтобы, по её словам, обсудить "кое-что".
   - Собираетесь говорить о Кудинове? - усмехнулся Бородько.
   - Да. Товарищ полковник, изоляция может сказаться на его психике самым пагубным образом. Уже есть доклады о том, что он часто разговаривает вслух и шёпотом, особенно ночью. Даже метеорологи заметили, что с парнем что-то не так - он выглядит нездоровым.
   - Естественно, если ночи он посвящает разговорам сам с собой, то днём будет спать на ходу.
   - Это - неестественно, - сказала капитан немного более резко, чем полагалось.
   Поэтому следом она попыталась смягчить:
   - Я ведь отвечаю за психологический климат в части, поэтому по служебным обязанностям обращаю внимание не только на состояние самого Кудинова, но и на всякие разговоры. Солдаты из его взвода стали относиться к офицерам чуть ли не враждебно. Я такого здесь даже не помню, чтобы так трудно было заставлять их идти на контакт во время беседы. Они называют то, что происходит с их товарищем - "беспредел". А ведь это - контрактники, и наша часть держится только на них, к нам не направляют призывников.
   - Значит, Кудинов всё-таки распространил тут протестные бациллы. И это - лично ваш недогляд, капитан. Я поручал вам плотный контроль за Кудиновым, чтобы предотвратить любые связанные с ним проблемы!
  
   *
   Марина покраснела от гнева. Но сдержала в себе тот естественный позыв, когда хочется высказать в ответ собственную оценку самого Бородько. Понимая при этом, что этим сдерживанием сожгла в себе пару миллионов нервных клеток.
   - Товарищ полковник, я заявляю официально: если Кудинова вновь не выпустить по истечении второго ареста, а отправить на третий, ни ущерб его психике, ни гнев солдат-контрактников я, возможно, уже не смогу нейтрализовать. При всём моём желании.
   - И что будет? - презрительно скривился полковник, - Бунт?
   - Нет, конечно я не думаю, что до такого дойдёт. Солдаты не рискнут своими контрактами. Но сам Кудинов...
   - Вы мне, помнится, докладывали, что выяснили - он заговаривал сам с собой и раньше, ещё до направления в нашу часть. Кораблёв, скотина, сбросил эту мину ко мне в часть, подложил свинью. Но благодаря вашему докладу ему отвертеться не удастся, если Кудинов совсем чокнется.
   - Евгений Николаевич...
   - Капитан! Вам скоро положено звание майора по выслуге? Вы ведь не хотите закончить карьеру капитаном и в ближайшее время? К примеру, если вдруг выяснится, что вы находились в интимной связи с рядовым-срочником? Да ещё с таким сомнительным со всех точек зрения.
   - Не понимаю, о чём вы, товарищ полковник, - холодно ответила Марина, - о какой интимной связи.
   - Вот это правильно, так себя и держите дальше! А то развели тут сопли-слюни... Так что идите и приступайте к своим прямым обязанностям с полномочиями, а в мои приказы не суйтесь!
   Капитан вышла из кабинета с прямой спиной, но за дверью, в пустом коридоре, обессиленно прислонилась к стене. Придётся переводиться - служить под началом этого мерзавца дальше не хотелось. У каждого человека - одна жизнь, и проживать её, насилуя себя - глупо, по меньшей мере. Но сначала надо помочь парню, который неожиданно стал для неё кем-то гораздо большим, чем подопечным и большим, чем краткосрочным любовником.
   Она отправилась в метеостанцию. Пожаловалась на скуку, согласилась попить с тамошними работниками чайку, осчастливив своей компанией этих гражданских служащих.
   - Ребята, вы мне говорили, что Кудинов выглядит больным... - спросила она как бы между прочим.
   - Как рыба снулая, - кивнул один из метеорологов.
   - Я обеспокоена. Хочется его обследовать, но к арестанту просто так пройти невозможно, даже врачу. Тут надо соблюсти все формальности. Не могли бы вы написать служебную записку? Не мне - нашему доктору. Устного сигнала для его вмешательства недостаточно.
   - А что Бородько? - спросил метеоролог, сразу поняв корень проблемы.
   - А полковнику - плевать, - честно ответила Марина, - Он даже не говорит никому, что за рапорт он требует от Кудинова, который тот отказывается писать. Я знаю этого парня, мы много общались - по приказу Бородько, кстати. И я предполагаю, что тот рапорт может по кому-то ударить, а Тимур слишком щепетилен к таким вещам.
   - Обещаешь рассказать, если удастся выяснить, что там за рапорт? - спросил метеоролог, присаживаясь к компьютеру и открывая программу для создания документа.
   - Не обещаю, но подумаю об этом, - улыбнулась Марина.
   - И то хлеб.
   Разговор с доктором вышел более трудным.
   - Марина, я хорошо отношусь к Кудинову, мне нравится этот парень, но он - только солдат-срочник и скоро покинет часть, так или иначе. А мне тут ещё служить и служить. И приобретать врага в лице Бородько совсем не хочется.
   - Я прошу тебя просто выполнить свои обязанности, Сергей. Вот тебе служебная записка по всей форме, подстраховывающая твою задницу. Ты просто не имеешь права не реагировать на неё. И каким образом твой врачебный осмотр может помешать планам Бородько? Если Тимур болен...
   - Он должен пожаловаться сам. А он не жалуется.
   - Вот давай с тобой и выясним, почему он не жалуется, когда даже посторонним людям видно, что он неблагополучен? - Марина против воли повысила голос, - А если он болен? В конце концов, ты давал клятву Гиппократа и находишься тут ради здоровья военнослужащих, а не только ради хорошего настроения полковника.
   - Ладно, уговорила, чертовка языкастая, - поскрёб щетину Сергей Валентинович, - Если что, прикинусь тупым валенком, не понимающим политики партии.
   Марина с облегчением выдохнула.
   - Кстати, а ты помнишь тот разговор у полковника, когда он приказал мне поработать с Кудиновым как можно более плотно, чтобы всё о нём знать? - невинным тоном спросила она.
   - Помню. Я ещё тогда позавидовал солдату. А что, не надо помнить? - лукаво улыбнулся доктор.
   - Наоборот, надо. На всякий случай. Вряд ли понадобится, но - вдруг...
   - Ох, темнишь, капитан.
   - Ну я же должна подумать о подстраховке и собственной задницы.
   - Чувствую себя заговорщиком, - хохотнул Сергей Валентинович, взяв в руки медицинскую карту солдата и направляясь с ней к выходу.
  
   Послеобеденный сон был теперь для Беркута самым крепким. Руки сложить на столе одну над другой, на них упереть лоб или, как вариант - щеку (почему-то всегда - левую), и спокойно отправляться в пажити Морфея, смотреть цветные сны.
   Тэксу было разрешено летать в это время, где тот захочет. Но всё же Беркут выразил пожелание, чтобы помощник за ним присматривал. Голос, который обрёл Тэкс по желанию Беркута, был голосом такрикасиута, человека-тени, который и преподнёс ему этот бесценный подарок. Таким же был его темперамент - нордический, как сказал Беркут. В характере Тэкса ведьмак пожелал оставить то, что уже видел - преданность и исполнительность. Остальные качества личности отдал рандому - случайности, не желая расписывать всё до мельчайших подробностей, чтобы самому воспринимать тень как личность, как друга, а не как робота. Мира тогда отнеслась к этому очень одобрительно. Правда, тут же принялась расспрашивать о роботах.
   Наделить Тэкса личностью оказалось действительно несложно - нужно было приказать. Особым способом, подключив свой дар и силу ведьмака, сродни тому, как он развоплощает нечисть. "Только наоборот" - говорила Мира. Эта девочка приходила к Беркуту не каждую ночь, и что-то ему подсказывало, что это она сдерживается, чтобы не докучать чрезмерно. Или ей запретил отец, по той же причине. Потому что Мире хотелось знать обо всём подряд, тогда как сама она на вопросы Беркута отвечала неохотно. Но чаще вообще не отвечала, только отшучивалась.
   - Беркут, - прервал Тэкс дремотное преддверие сна, - сюда идут два человека. Доктор и твоя подруга.
  
   *
   Посетителей Беркут встретил радостной улыбкой.
   - Заходите, гости дорогие, будьте как дома.
   Марина обхватила ладонями голову Беркута и посмотрела ему в глаза.
   - Ты что, не спишь совсем? У тебя глаза красные, - обеспокоенно спросила она.
   Из-за этой близости Беркут едва удержался, чтобы не поцеловать женщину.
   - Да я просто перепутал ночь и день. Ночью бодрствую, а днём сплю.
   - Стоя спишь? - спросил доктор.
   - Зачем? Сидя.
   - Это неправильно, - покачал головой Сергей Валентинович, - Раздевайся давай до трусов, сигнал мне пришёл, что ты выглядишь нездоровым.
   Беркут разделся, как было сказано.
   - Марина, я всегда знал, что твоё присутствие бодряще действует на пациентов, - хохотнул доктор, слегка вогнав Беркута в краску.
   - Полковник, похоже, намерен держать тебя здесь и дальше, - сказала капитан, не обращая внимания на глупости, - Скажи хоть, из-за чего? Что там за рапорт, который он от тебя требует?
   - Да, ерунда, - поморщился Беркут, - о том, что полковник Кораблёв создал мне условия для встречи и беседы с гражданским лицом, несмотря на приказ исключить для меня такие контакты.
   - Ничего не понимаю. Какие контакты?
   Беркут вынужден был кратко рассказать про историю знакомства с Леной и её подругой-ведьмой, которая передала от Лены открытку с пожеланиями удачи.
   - Действительно, ерунда, - пробормотал врач, пристально осматривая кожу Беркута, - И что ж тебя останавливает от написания этого рапорта?
   - Это похоже на донос, - опередила Беркута Марина, - Донос на Кораблёва.
   - Свалить Кораблёва такая мелочь всё равно не поможет, - пожал плечами Сергей Валентинович.
   - Смотря как преподнести. Если как намеренное выражение нелояльности... С теми мерами, которые были предприняты, чтобы забрать Кудинова в армию, где-то там, - Марина указала головой вверх, - придаётся этому слишком большое значение. Это ты, Сергей, у нас аполитичен, и тебе не понять, как сейчас из-за ерунды можно закопать любого. В том числе Кораблёва.
   - Зато ты, смотрю, держишь нос по ветру, - улыбнулся доктор, - Но мне всё же интересно, Тимур, тебе-то что до того, как твой рапорт будет использован? Ты ведь не собираешься писать в нём неправду?
   - Там и помимо Кораблёва задействованы люди, - ответил Беркут, - Секретарь судебного заседания и помощник помощника губернатора - это государственные служащие. Они тоже могут пострадать. И открытку полковник мне не вернул. И бивень.
   - Какой ещё бивень?
   Беркут рассказал и про то, что, якобы, нашёл на берегу обломок бивня мамонта и оставил его у себя для поделок, а Бородько сообщил, что тем самым он, оказывается, совершил правонарушение.
   - Всё это какой-то абсурд, - потёрла виски Марина.
   - А заметила, полковник про бивень ничего не говорит? - спросил доктор, жестом дав пациенту указание одеваться, - В приказе о наказании стоит только неподчинение приказу.
   - Ты нашёл причины забрать Тимура в больничку?
   - Да. Нарушение сна, кожный покров слишком бледен, что может являться признаком анемии. Пациенту нужно медицинское наблюдение, железо в питании, свежий воздух и солнечный свет. Собирайся, Тимур.
   - Да что мне тут собирать-то? Разве что кораблик из старой газеты, - обрадованно засмеялся Беркут.
  
   Полковник был в бешенстве.
   - Это что за самодеятельность? - кричал он на доктора, - Почему вы игнорируете приказ начальства? Это Воробьёва вас подначила?
   - Так... товарищ полковник, служебная записка же... - очень правдоподобно хлопал глазами Сергей Валентинович, невольно отшатываясь, - и здоровье у Кудинова впрямь не в порядке. Анализы точнее покажут.
   - Сколько времени нужно на анализы?
   - Три дня, товарищ...
   - Прекрасно. Через три дня как раз кончается второй срок его ареста, и твои анализы должны показать, что он может отправляться на новый срок. Приказ понятен?
   - Так точно, - не сумел возразить доктор такому прямому напору.
  
   - Да ладно, Сергей Валентинович, не переживайте, - махнул рукой Беркут, с удовольствием лёжа на мягкой кровати в неурочное для сна время, - Я у вас сейчас поваляюсь, передохну три денька, и опять на губу отправлюсь, с новыми силами.
   - Кто тут должен кого утешать? - кисло улыбнулся врач.
   - Не убьёт же меня Бородько. А остальное - не смертельно. Я и на губе найду себе занятие, не сомневайтесь.
   - Кораблики из газет складывать?
   - Да хоть и кораблики, тоже дело интересное. А после сорока пяти суток полковник меня всё равно выпустит, раз не стал дело в суд передавать и бивень прикарманил.
   - Я слышал, сейчас новое словечко появилось, синоним "прикарманить" - "съедросить".
   - Сергей Валентинович, - со смехом покачал головой Беркут, - Даже я не позволяю себе такой крамолы в армейской бытности.
   - Да какая крамола, я ж только про наш язык - живой, великий и могучий. На вот, жуй две таблетки.
   - Фу, какая гадость, - сильно скривился Беркут, - Полдня теперь не отделаюсь от этой горечи. А можно, я их запью и проглочу?
   - Можно и так было, - охотно кивнул врач.
  
   Через три дня полковник Бородько, отправив "этого выпендрёжника", как он назвал для себя Беркута, на третий пятисуточный срок ареста, пребывал по этому поводу в прекрасном настроении. Настолько, что хотелось как-то продолжить утверждающие своё главенство силовые действия. Он решил выйти на поверхность, пострелять из табельного оружия по мелкому зверью окрест воинской части. В сопровождение взял подполковника Мурзина и лейтенанта Брагина.
   В итоге подстрелил одного совёнка из вылетевшей откуда-то стайки, ещё какую-то мелкую пичужку (вьюрок, вроде - неуверенно определил Мурзин), а потом вдруг увидел песца.
   Тот сидел на камне, в бурой от летней линьки шерсти, и смотрел прямо в его, полковника, глаза. И улыбался. Неизвестно почему Бородько показалось, что этот песец - солдат Кудинов, или родственная ему сущность, и эта сущность сейчас насмехается над ним, командиром части. Он поднял руку с пистолетом и прицелился прямо в лоб не шелохнувшемуся ухмыляющемуся песцу. Вот только глаза у зверя почему-то подсветились красным.
  
   *
   Бородько не понравилась эта странная неподвижность песца. Захотелось испугать наглого зверька, так, чтобы он побежал от него, поджав хвост. Хотя бы в фигуральном смысле. Полковник сделал шаг вперёд, почти уперев дуло пистолета в голову зверя. Наконец, тот пришёл в движение, и Бородько выстрелил. Вот только там, где только что сидел песец, уже никого не было. Зверь напал на человека - он вцепился острыми зубами ему в руку, держащую пистолет, глубоко прокусив мягкую ткань нижнего ребра ладони.
   Полковник закричал, замахал рукой, отбросил зверя от себя и несколько раз выстрелил. Но не попал.
   - Что случилось? - обеспокоенно спросил Мурзин, который вместе с Брагиным подбежал к громко матерящемуся подполковнику.
   - Да песец этот! Укусил меня, падла!
   - Какой песец? Я никого не видел, - растерялся Мурзин.
   - Я тоже, - кивнул Брагин.
   - Да как не видели, прямо тут был, бурый такой, с красными глазами, ухмылялся ещё, тварь!
   - Может, это... Кудинова позвать? - нерешительно спросил лейтенант, - Он вроде спец по всякой невидимой фигне.
   - Ещё чего?! Это была никакая не невидимая фигня, а обыкновенный песец! Просто вы оба слепые, - разъярился Бородько, - Вот укус, видите?
   - Надо к доктору срочно, чтобы он уколы поставил, - посоветовал Мурзин.
   Но к доктору Бородько не пошёл. Только сегодня утром тот отдавал ему письменное врачебное заключение о полном здоровье арестанта, но устно оповестил, что в заключении - неправда. Мог бы ведь промолчать, так нет, решил, что полковнику необходимо повесить грех на душу. Очкарик малахольный! Понятия ведь не имеет, сколько у него там и без этого всего понавешено. Ещё и глаза отвёл, чтобы полковник не увидел в них то, что этот докторишка о нём думает.
   В сейфе командира части хранилась бутылочка выдержанного коньяка - подарок на какой-то праздник. Полковник открыл эту бутылку и безжалостно полил ранку на ладони. Шипя ругательства, приложил чистый носовой платок, но повязку накладывать не стал - так быстрей заживёт.
   И впрямь, ранка быстро затянулась корочкой и уже к вечеру кожа вокруг неё почти потеряла красноту и припухлость.
  
   Беркут больше не стеснялся надзирателей, разговаривая вслух "с самим собой". И так уже все знают, что он это делает. Те друзья из взвода, которые служили с ним полгода, а также Марина, скорей всего, понимают, что он разговаривает не с собой, а с теми, кого другие не видят. Ну а остальные... да и ладно, пусть думают, что он свихнулся, всё равно полковник его никуда отправлять не собирается.
   Сегодня он сам решил поспрашивать любознательную гостью.
   - Мира, скажи, а как получается, что обычные люди порой что-то видят или слышат, когда я разбираюсь с нечистью? Иногда нечисть оставляет вполне материальные следы, а иногда - нет. Почему так происходит?
   - Я тебе уже говорила, что мне не нравится слово "нечисть", - насупилась Мира, тряхнув прямыми светлыми волосами.
   - А я тебе говорил, что не знаю другого слова для обозначения всего, что недоступно для восприятия обычными людьми и доступно для меня. "Потустороннее" не подходит, потому что предполагает наличие каких-то сторон, тогда как все сущности живут в одном мире.
   - Но некоторые - и в другом, - ехидно показала Мира на Тэкса.
   - Ага. "Иные", "другие", "тайные" - слишком пафосно и неопределённо, на мой взгляд. Так что давай я буду называть всех нечистью, мне так привычнее. Но без обязательного негативного значения. Так что, расскажешь, почему люди иногда видят нечисть или её следы?
   - Да по-разному бывает. Иногда сам человек приходит в такое состояние сознания, когда своим усилием, волей заставляет себя увидеть или услышать. Иногда невидимые сущности хотят взаимодействовать с материальным миром так, что вольно или невольно становятся явными. Это папа тебе рассказал бы лучше, он больше про волю и про информацию знает. А я предпочитаю не думать о таких сложных вещах. Мне интереснее видеть мир так, как другие. Это как... игры, про которые ты мне рассказывал.
   - Компьютерные игры , - понимающе кивнул Беркут, - когда игрок погружается в мир игры, даже зная, что она состоит из написанных кем-то программных кодов. Или как фильмы, в действие которых зритель верит, потому что сам так хочет, хотя и знает, как делаются эти фильмы. Как художественные книги, которые пишет автор своей волей.
   - Вот! И мне интересно многое из того, что создано волей других сущностей. Людей, прежде всего.
   - А есть что-то такое же интересное, что создано другими сущностями?
   Мира звонко рассмеялась.
   - Ты никогда не пытался представить, каким видит мир пчела? А, нет, лучше - бог? Тот, кого принято считать творцом всего сущего.
   - Честно говоря - нет. Боюсь, мне воображения не хватит, - подумчав, ответил Беркут.
   - Конечно, не хватит. Самое большее - можешь подумать над какой-нибудь малюсенькой деталью. Чтобы понять, что и это ты не сможешь представить. К примеру, храмы, про которые ты говорил, что там люди молятся богу. Вот приходит в такой храм женщина и молится о том, чтобы у её выросшей дочери всё хорошо сложилось с женихом. В её понимании, бог должен увидеть мысли этой женщины, чтобы понять, что значит "хорошо", увидеть её дочь, того самого жениха, не перепутав его с другими, и как-то так устроить, чтобы на протяжении долгого времени у них было то самое "хорошо" из представлений молящейся женщины. Это "хорошо" будет состоять из огромной массы событий, соприкосновений и сопротивлений воли разных существ и объективных вещей. И - заметь - всё это тогда, когда на другом конце Вселенной происходит событие, за которым богу интересно наблюдать - столкновение галактик. Но над этим женщина не задумывается. Она видит мир только так, как дано ей, и ни к чему другому даже не стремится.
   - Зато ты - стремишься, - поощрительно сказал Беркут.
   - Ты тоже... ничего так. Для полугодовалого младенчика, - улыбнулась Мира, - Теперь твоя очередь рассказывать мне что-нибудь новое.
  
   *
   Беркут дал себе время, чтобы переварить то, о чём только что вдохновенно вещала девушка.
   - А разве ты способна видеть мир так, как его видит бог? Хотя бы его малые детали?
   - Нет, что ты, этого никто не может, даже воображения не хватит, - с видимым сожалением признала Мира, - Даже детали. Но я способна это понимать и над этим задумываться. В отличие от многих других существ.
   - Тогда это просто свойство твоего характера. Так что не зазнавайся, люди тоже думают о таком. Иногда. Не все.
   - Ни капельки не зазнаюсь, я ведь тоже - человек. По сути.
   - Давай я почитаю тебе стихи, девушка с характером, - примирительно сказал Беркут, - Я запомнил одно стихотворение, оно как раз про таких любознательных, как ты.
   - Это слова для песни?
   - Нет, другие стихи. Просто слова.
   - Ну давай, - обрадовалась Мира и поёрзала на скамейке, - Я таких стихов, которые не поются, ещё не слышала.
   Беркут прочитал стихотворение "Сопричастность", которое не раз возникало у него в памяти, когда он думал о Мире и слушал её вопросы и рассуждения.
  
   Крики диковинных птиц где-то в джунглях Борнео...
   Что мне до них? Ведь я их никогда не услышу.
   Старый шаман для меня не затянет напева,
   Верной тропы мне в тумане судьбы не отыщет.
  
   Пара китов, разрезающих вал океана...
   Мне не коснуться их тёмных боков мимолётно.
   Не погружаться в глубины под рёв урагана,
   Не проникаться триумфом и правдой животных.
  
   Чудный мираж - золотистые пальмы, озёра,
   В знойных песках караванщик увидит усталый...
   Мне не ловить то видение жаждущим взором,
   И не заплакать в тоске, если чудо растает.
  
   Мне ли, закованной в мир кирпича и бетона,
   Диву природы пытаться внимать понапрасну?
   Яркие краски даны мне лишь светом неона...
   Так почему я всему на Земле сопричастна?
  
   После долгого завороженного молчания Мира сказала:
   - Такие стихи тоже можно петь. По очереди. Один поёт четыре строчки, а следующие четыре строчки передаёт другому.
   - Как фуга? Ну, может быть, - с сомнением ответил Беркут, - У меня нет такой привычки, для нашей культуры это необычно.
   А потом Мира сделала глубокий вдох и открыла новый фонтан вопросов. Начала по порядку.
   - Что такое джунгли?..
  
   Это случилось через четыре дня после незадачливой охоты полковника. Во время традиционного утреннего совещания в кабинете командира части один из офицеров захотел пить. Обычное дело после того, как долго отчитывался и немного посадил голос. Необычной была только реакция командира: едва он увидел и услышал, как из графина льётся в стакан вода, вскочил с места и закричал:
   - Прекратите немедленно!
   Никто из присутствовавших не понял, что именно надо прекратить, и все стали оглядываться друг на друга. Тот офицер, который наполнял стакан, попытался продолжить. Бородько выпучил глаза и отскочил от стола.
   - Не смейте лить воду! - задыхаясь, просипел он.
   - А что такое, товарищ полковник? - обеспокоенно спросил офицер, на всякий случай отставляя графин и стакан, - Вода что, отравленная?
   Бородько рухнул в своё кресло и рывком ослабил узел галстука.
   - Совещание окончено. Прошу прощения, товарищи офицеры, я, кажется, переутомился.
   Внезапное переутомление командира и его открывшаяся водобоязнь стали главной темой обсуждения офицеров части. Сергей Валентинович, который не присутствовал на совещании а, главное, ничего не знал о злосчастной встрече полковника со странным песцом, не придал утренним событиям особого значения. Кто его знает, этого Бородько, может, он накануне всю ночь вместо сна макиавеллиевские планы нового карьерного рывка разрабатывал, вот и переутомился. Если обратится к врачу, пожалуется на недомогание - он, доктор, окажет посильную профессиональную помощь. А самому идти к полковнику, выражать обеспокоенность - после того, как тот в прошлый раз на него наорал за самодеятельность... нет уж, увольте.
   Капитан Воробьёва, которая, напротив, воочию наблюдала выходку полковника, также не сочла для себя возможным остаться после совещания и расспросить Бородько о его психическом состоянии. Категорический приказ не соваться в действия командира и в их причины, отданный им самим, она помнила.
   Остальные офицеры тоже были приучены к выполнению приказов и субординации. Если командир сказал - переутомился, значит - переутомился, и перечить ему не стоит. А такими друзьями, которые проявят инициативу и поступят вопреки указаниям во благо товарища, Бородько не обзавёлся.
   Если бы Беркут не был под арестом, лейтенант Брагин обязательно рассказал бы ему, как полковника укусил "наглый, ухмыляющийся, красноглазый и невидимый" песец. Ведьмак точно не оставил бы этот случай без внимания и попытался бы провести собственное расследование. И возможно, при добром к нему отношении полковника, успел бы помочь. Но он в это время сидел в камере гауптвахты, беседуя о более интересных вещах с новой подругой и знать не знал о проблемах Бородько.
   Тем временем истекали последние часы для медицинского воздействия, всё ещё способного остановить болезнь, повернуть её течение вспять.
   На следующее утро полковник почувствовал себя очень плохо. У него поднялась температура, появился озноб. Ранка от укуса песца, о которой он уже и думать забыл, вдруг оказалась покрасневшей, саднила и чесалась. Мало того - похожие на этот укус продолговатые красные пятна, тоже саднившие и чешущиеся, появились по всему телу. Это подняло у Бородько неодолимую злобу, которая требовала выхода. Он с трудом оделся, но умываться и бриться не стал, едва ли не впервые в жизни. Сама мысль о том, что после поворота вентиля из крана польётся вода, отчего-то вызывала ужас.
   "Это всё тот выпендрёжник!" - понял Бородько - "Наслал на меня какую-то колдовскую порчу в отместку за свой арест". Теперь ему всё стало ясно. Надо только уделать того солдата, и всё плохое сразу кончится. Вмазать ему по наглой роже пару раз и потребовать прекратить. А не прекратит или не сознается - пусть пеняет на себя. Он, полковник Бородько, тут главный, а все солдаты и офицеры - его подчинённые. Что прикажет, то и будут делать. Прикажет молчать - будут молчать!
  
   *
   Ударом заранее сжатого кулака больной человек распахнул дверь своей квартиры и быстро зашагал по коридору. На свою беду в это же время в коридор вышла и капитан Воробьёва. Ещё кто-то шёл в отдалении, но полковник увидел только женщину.
   - А, шалава! - обрадованно оскалился он, - Сейчас я тебе с твоим выпендрёжником покажу, как порчу на меня насылать!
   Замершая в испуге Марина не догадалась убежать и не успела увернуться. Полковник схватил её за тщательно завитые и причёсанные волосы и ударил головой о стену. После этого он пошёл дальше, постукивая кулаком по стене, явно не замечая, что костяшки пальцев от этих ударов уже разбиты в кровь.
   Марине показалось, что коридор погрузился в темноту.
   - Что случилось? - подбежал к ней один из сослуживцев, - Командир что, ударил тебя? Поверить не могу...
   - Кто выключил свет? - жалобно спросила женщина.
   Она медленно поднялась с пола, на который упала после удара.
   - У тебя кровь на лбу, - поражённо сообщил офицер.
   Марина, наконец, пришла в себя.
   - Командир... сошёл с ума. Он сейчас убьёт его.
   - Кого?
   - Арестованного солдата, Кудинова. Срочно беги туда за ним, не дай ему это сделать. А я к доктору. Да скорее ты!
   Марина повернулась и что было сил побежала в медицинский кабинет, не обращая внимания на подворачивающиеся иногда ноги, обутые в туфли с высокими каблуками.
  
   Сергей Валентинович только что пришёл на рабочее место и успел порадоваться, что в больничке - тишина, все солдаты и офицеры здоровы. Радовался он недолго.
   Дверь распахнулась и в помещение ворвалась тяжело дышащая капитан Воробьёва со встрёпанными волосами и набухающей кровью ссадиной на лбу.
   - Сергей, срочно! Бородько сошёл с ума, он пошёл к Беркуту, он хочет его убить!
   - Так, ну-ка садись сюда, - доктор взял женщину за руку и силой усадил на стул, - Сейчас я твой лоб обработаю и ты мне спокойно всё расскажешь.
   - Да ничего с моим лбом не случится! Ты должен что-то сделать с полковником, остановить его!.. Ай!
   Марина вскрикнула, когда пропитанный перекисью водорода тампон коснулся её повреждённой кожи.
   - Теперь говори, к какому Беркуту пошёл командир и что случилось?
   - К Тимуру! Полковник совершенно обезумел, ударил меня головой о стену просто так, когда я шла мимо него, а перед этим заявил, что Кудинов наслал на него порчу. Он шёл туда, на гауптвахту. Сергей, миленький, он сейчас убьёт Тимура, он ничего не соображает, ты должен что-то сделать!
   Доктор выругался, несмотря на присутствие дамы. Применение силы к командиру части могло быть чревато неприятными последствиями. Но и бездействовать было нельзя. Поэтому он всё-таки схватил специальный врачебный чемодан оранжевого цвета и добавил в него то, что, на его взгляд, могло понадобиться.
   После этого они вдвоём поспешили к месту событий.
  
   С тех пор, как Тэкс обрёл разумную личность, он стал реже льнуть к руке Беркута, изображая перчатку. Но всё-таки делал так. Во всяком случае, просыпаясь утром, ведьмак обычно заставал его на своей левой ладони. Ему было неловко расспрашивать помощника, почему Тэкс так делает - привычка ли это, отдых ли, а может, таким образом тень подпитывается. Такой вопрос казался ему бестактным, сродни тому, как если б к человеку в гости пришёл друг, а хозяин спросил бы: "Чего припёрся, своим делом не занимаешься?"
   Но сейчас Тэкс где-то летал вне видимости Беркута, ограниченной стенами тесной камеры, а сам ведьмак мыл в этой самой камере полы под присмотром дежурного солдата-надзирателя - первая обязательная процедура в арестантских сутках.
   - Сюда идёт командир, - спокойно оповестил появившийся Тэкс, - в состоянии сильного волнения.
   Беркут отложил тряпку и распрямился. Потом подошёл к раковине, сполоснул руки и одёрнул на себе форму.
   - Ты что, Кудинов? Бросил на полдороге...
   Солдат не успел договорить вопрос вместе со своим нелестным мнением о поведении арестованного.
   - Рядовой, открой камеру и выйди за дверь коридора, - скомандовал ему вошедший Бородько, глядя на надзирателя мутным взглядом, - И никого не пускай сюда!
   Тот подчинился.
   - Ну а теперь мы с тобой поговорим по душам, - злобно осклабился полковник, глядя на Беркута, - Да ты садись, садись на скамейку, в ногах правды нет. И я с тобой рядом присяду. Нам ведь есть о чём поговорить, правда?
   Настороженный странным поведением командира Беркут не спешил выполнить это пожелание.
   - Что-то случилось, товарищ полковник?
   - Садись, сказано! - крикнул Бородько, а потом придвинулся к севшему в максимально возможном отдалении солдату, - Это ты мне скажи, случилось ли, и как это случилось?
   Полковник попытался обнять Беркута за плечи, но тот вывернулся и встал.
   - По-моему, у вас жар, товарищ полковник. Вам нужно в больничку. И рука у вас в крови.
   - В больничку, говоришь? - повысил голос командир части, - А может, ты лучше прекратишь насылать на меня порчу?
   - Какую порчу? - удивился Беркут, - То есть, никак нет, товарищ полковник, я ничего на вас не насылал, да и хотел бы - не смог. Не умею. Лучше бы доктор определил, чем вы заболели.
   - Ах ты гадёныш! За дурака меня держишь? Убирай свою порчу, или я сейчас тебя самого уберу с этого света!
   Бородько вскочил, выкинул руку и смазанным ударом прошёлся по скуле Беркута. Смазанным - потому что тот успел немного увернуться. После этого Беркут в прыжке с упором обеих рук на поверхность стола перемахнул через этот стол, который теперь разделял его и невменяемого полковника.
  
   *
   Злоба Бородько достигла предела. Он схватился за стол в попытке приподнять его и швырнуть в ненавистного солдата, но удалось лишь сдвинуть заскрежетавший по полу тяжеленный предмет. Тогда полковник, вытаращив глаза, побежал в обход стола.
   Беркут, естественно, тоже двинулся по кругу. Несмотря на то, что перед ним сейчас была не нападающая нечисть, у него включился "боевой режим ведьмака" - сосредоточенность и волевое доминирование. Очень не хватало автомата в руках, чтобы приложить его прикладом к голове агрессора. Но сближаться с противником, чтобы самому нанести удар кулаком было опасно, лучше этот приём оставить для более критической ситуации.
   - Тэкс, можешь закрыть ему глаза? - спросил он, не отрывая взгляда от Бородько.
   - Я попробую, - ответил помощник, растягиваясь в чёрную повязку и прилипая к лицу полковника.
   - Что ты сделал с моим зрением? - завопил тот, брызгая слюной, - Думал спрятаться? Но я всё равно тебя вижу, колдун!
   - Извини, Беркут, полная материализация у меня не получилась, - с сожалением оповестил Тэкс.
   - Нормально. Оставайся там, - ответил ведьмак, продолжая двигаться по кругу.
   Тут полковник наступил ногой на край невысокого жестяного таза с водой, в котором Беркут до его прихода полоскал тряпку. Таз перевернулся на ребро и вода вылилась на ноги полковника, обутые в туфли.
   - Аааа! - в ужасе закричал Бородько, задёргал ногами и закрутился на месте, - Уберите! Уберите!
   Беркут подскочил к двери камеры и попытался открыть её, надеясь убежать от сумасшедшего командира. Но дверь была захлопнута на замок. А полковник тем временем вновь ринулся к нему с явным намерением схватить ненавистного солдата за горло. Бергут низко пригнулся, проскользнул под рукой нападавшего и схватил с пола таз. Резко развернулся, распрямляясь, и с силой "надел" этот таз на лицо Бородько. Тот гулко вскрикнул, пошатнулся, наткнулся на скамью и упал, всей тяжестью упитанного тела завалившись набок. Хруст сломанной кости его ноги после грохота жестяного таза был слышен даже Беркуту.
   Загремел открываемый замок, в камеру ворвались люди. Доктор воткнул в шею невнятно орущему и пытающемуся встать полковнику шприц и ввёл какое-то средство. Бородько несколько раз вяло махнул рукой и обмяк, закатив глаза. После этого Тэкс продемонстрировал свои возросшие умственные способности и самостоятельно величаво всплыл - убрался с лица побеждённого противника.
   - Хууу, - шумно выдохнул Беркут, - Вы почти вовремя.
   - Что он с тобой сделал? - взволнованно спросила Марина.
   - Ничего, товарищ капитан, я в порядке, как видите, - улыбнулся Беркут, - А вот полковник, боюсь, ногу себе сломал. Споткнулся о скамейку, упал. Перед этим на таз с водой наступил. Не очень-то тут повоюешь, в такой тесноте.
   Марина всхлипнула. Сделала движение, чтобы приникнуть к груди Беркута, но сразу осеклась - они были не одни.
  
   Ещё некоторое время потребовалось, чтобы унести на носилках тело бессознательного командира в больничку. После этого все ушли, и в камере остались только Беркут и солдат-надзиратель.
   - И что теперь делать? - растерянно спросил солдат, - Полковник приказал мне дверь закрыть, я и закрыл, никого не впускал сначала. А потом отсюда шум такой раздался, доктор приказал открыть, я и открыл. Не пойму теперь - будет мне взыскание за то, что не впускал, или за то, что впустил?
   - Сходи лучше в столовую. Сам поешь и мне завтрак принеси, - свернул в конструктивное русло Беркут.
   - Ага, - кивнул солдат, - А ты что делать будешь?
   - А я мебель на место расставлю и полы домою. А то натоптали тут...
  
   Подполковник Мурзин поспешил в медицинский кабинет, как только узнал о том, что случилось.
   - Что с командиром? - спросил он доктора.
   - Осматриваю, - ответил Сергей Валентинович, - До введения транквилизатора были выявлены неадекватное, агрессивное поведение, жар, свежие ссадины на кисти правой руки и перелом голени. Сейчас вот обнаружил очаговые покраснения кожного покрова... Так, а это что такое? Укус, что ли?
   - Да, примерно неделю назад полковника укусил песец, - вспомнил Мурзин.
   - Да это же бешенство! - осенило доктора, - Конечно, всё сходится, и водобоязнь туда же. Твою дивизию... Почему ко мне сразу не обратились?!
   - Я говорил командиру, что ему надо к врачу. Не знаю, почему он этого не сделал. Может, уколов побоялся, - вздохнул Мурзин, - Какой прогноз? Он выздоровеет?
   - На такой стадии... вряд ли, - покачал головой доктор, - Я, конечно, лекарства сейчас введу, систему поставлю, попытаюсь кровь больному очистить, но, боюсь, болезнь слишком далеко зашла. Пара-тройка дней ему осталась, не больше. При всё более ухудшающемся состоянии до районной больницы не довезут. Кстати, надо бы его ремнями к койке привязать...
   - Ясно, - чётко сказал Мурзин, - Напишите это мне в рапорте. По уставному регламенту командование частью беру на себя до принятия кадрового решения командованием. После обеда жду на внеочередное совещание.
   - Слушаюсь, товарищ подполковник.
  
   Вечером того же дня исполняющий обязанности командира части приказал доставить к нему в кабинет арестованного солдата.
   - Какой именно приказ командира вы не исполняли, рядовой? - спросил Мурзин, - За что вас наказали? В приказе полковника об этом конкретно ничего не сказано.
   Беркут коротко изложил всё по правде. Мурзин сморщился, словно нечаянно проглотил муху вместе с компотом. Потом открыл сейф и нашёл там рассохшуюся мятую открытку.
   - Вот что. Эти приказы о твоём аресте я отменяю. Совсем. Время, проведённое на гауптвахте, будет засчитано в срок службы. Но это только в случае, если ты сам не станешь писать жалобы, раздувать эту историю.
   - Конечно, не стану.
   - Держи свою открытку, Тимур. И бивень тоже. Помню, как ты голову беркута из рога оленя вытачивал. У тебя хорошо получается.
   - Спасибо... Романыч, - расстроганно сказал Беркут.
  
   *
   Находиться рядом с умирающим, присутствовать при том, как ещё живой человек осознаёт свой неизбежный и скорый конец - тяжёлая доля врача, о которой не принято говорить в их присутствии, о которой стараются не говорить без необходимости они сами.
   - Что со мной? - слабым голосом спросил Бородько, после того, как очнулся и обвёл глазами подсоединённую к его руке капельницу.
   - У вас бешенство, товарищ полковник. Болезнь после укуса песца, в крайней стадии.
   - Я что, умираю?
   - Я пытаюсь облегчить ваше состояние.
   - Вы неправильно меня лечите. Это просто порча, которую наслал на меня Кудинов. Надо его убить, и я выздоровлю. Приказываю вам сейчас же пойти со мной... Где мой пистолет?
   - Вы никуда не можете пойти. У вас сломана нога, Евгений Николаевич. И Кудинов в вашей болезни не виноват, вас укусил песец, а вы вовремя не обратились после этого к врачу.
   - Знаю, вы мне не верите. Вы не видели, как он почти лишил меня зрения. Это из-за него я упал и сломал ногу. Приведите его сюда, доктор, заманите как-нибудь. Только дайте пистолет, я его спрячу, чтобы он не видел сперва.
   - Я обнаружил у вас все признаки бешенства. Это не порча. Нет причин убивать кого-то. Тот песец, что вас укусил...
   - Да плевал я на того песца!
   - Уже давно сдох, - закончил свою фразу врач.
   - Эй, слушай, как тебя... неважно. Дай мне пистолет.
   - У меня его нет. Вам что-нибудь нужно? Может, вы хотите связаться по рации с кем-то на материке? Подписать личные документы?
   - Да, документы! Я приказ напишу о направлении Кудинова под суд за нападение на офицера.
   - Товарищ полковник, на время болезни вы отстранены от командования частью, по уставному регламенту сейчас командует подполковник Мурзин.
   - Что?! Да вы тут в сговоре все, заодно с Кудиновым! Отвяжите эти ремни, я приказываю!
   - Тише, тише, товарищ полковник. Иначе мне опять придётся вколоть вам транквилизатор и вы больше не сможете находиться в сознании. У вас осталось совсем немного времени. Подумайте лучше... может, вам принести что-нибудь? Икону?
   - Какую нахрен икону? Я атеист! У меня любимчик был, я его всю жизнь вспоминаю, Олежка. Найдите его, привезите ко мне.. Нет, я уже старый, и он тоже изменился наверняка... нет больше того Олежки. А Кудинова - застрелить за насылание порчи на офицера! Пустите меня, снимите ремни, твари! Я вас всех под суд... из пистолета... пустите!
   Бородько ухитрился выгнуть шею так, что сбил головой стойку капельницы. Он продолжал бесноваться и выкрикивать проклятия, большинство из которых стало нечленораздельным. Доктору ничего не оставалось, как снова вколоть ему препарат, лишающий сознания. До самого конца оставшейся пациенту жизни.
  
   Первым делом Беркут доложился взводному командиру - так, мол, и так, реабилитирован подчистую. Брагин искренне порадовался за солдата. Он попытался разузнать, что там случилось у него с командиром в камере, но ничего сверх того, что Бородько "подскользнулся, упал, потерял сознание, закрытый перелом", не выяснил.
   - А синяк у тебя на скуле откуда?
   - Какой синяк? А, тут... Эмм... А когда будет наша смена дежурить на поверхности, товарищ лейтенант?
   - Завтра с утра, - разочарованно ответил Брагин.
   Сослуживцы встретили Беркута как героя. Основания для его ареста остались невыясненными, но отмена приказов о наказании говорила, что они, эти основания, были надуманными. Поэтому Беркута поздравляли с обретением свободы и радовались победе справедливости - выставляли пятерню для хлопка, пока он шёл к своей тумбочке, чтобы положить туда возвращённый ему бивень.
   - А что с командиром части? - спрашивали его.
   - Чёрт его знает. Но что-то серьёзное с мозгами, судя по тому, что его заместитель теперь всем распоряжается... Вы уже ужинали? Пойду я, в столовку сгоняю. Может, хоть сухпаёк получу.
   Ужином, однако, Беркут пожертвовал ради встречи с Мариной.
   - Здравствуйте, товарищ капитан, - радостно улыбнулся он при виде открывшей ему женщины, явив ямочки на собственных щеках, - чайком животворящим угостите?
   После этих слов женская голова высунулась за дверь, огляделась по сторонам, скрылась, а следом рука сгребла парня за рубашку на груди и рывком втянула внутрь.
  
   На следующее утро всех рядовых части выстроили в спортивном зале. Подполковник Мурзин объявил, что их командир умер вследствие тяжёлого заболевания. Его тело будет отправлено в морг поселковой больницы в Белушью Губу, там он и будет похоронен. Потом Мурзин уступил место доктору, и Сергей Валентинович прочёл краткую лекцию об опасности заражения бешенством.
   - Никогда не пытайтесь погладить или схватить незащищёнными руками дикое животное. Но если случится, что зверь вас укусит, не откладывая, обращайтесь к врачу. И хотя вероятность заражения после такого укуса больного животного у человека возникает лишь в пятнадцати процентах случаев, печальный пример полковника Бородько должен вам показать, что каждый может попасть в эти самые пятнадцать процентов. Лечение от бешенства абсолютно успешно, если применено вовремя. Лучше перенести несколько уколов в задницу, чем расстаться с жизнью. Все согласны с этим?
   - Так точно! - нестройным хором подтвердили впечатлённые солдаты.
  
   Августовская тундра приветливо встретила Беркута хорошей погодой.
   - Как по заказу сегодня, ни дождя, ни ветра, - прокомментировал лейтенант, - Разрешаю всем собрать немного грибов, в столовой их примут. Но - не увлекаться, мы тут не на прогулке, а на охране территории.
   Большинство солдат хорошо разбирались в здешних видах съедобных грибов, поскольку были родом из Сибири и северных областей. Ну а Беркут просто любовался окрестностями, по которым изрядно соскучился. С удовольствием вдыхал уже холодный осенний воздух и отмечал для себя, как сильно изменилась природа архипелага за три недели его отсутствия. Световой день становился короче, с сентября готовилось наступление полярной ночи. И - ни души вокруг, ни человека, ни зверя, ни нечисти...
   А, нет, кое-кто блондинистый всё-таки появился.
   - Привет, Беркут. Здорово тут, скажи? Лучше, чем в джунглях.
  
   *
   Если со смертью командира военной части в жизни рядовых, не считая Беркута, ничего не изменилось, то в офицерской среде происходили некоторые сдвиги. Сначала тело умершего забрали вместе с медицинскими документами в районный морг для экспертизы, потом назначили похороны, на которые в посёлок ездило большинство офицеров, там же они получили в одном пакете приказы о кадровых назначениях. Подполковнику Мурзину присвоили звание полковника и оставили командовать частью, некоторым офицерам тоже повысили звания. Среди них была и капитан Воробьёва, которая теперь стала майором.
   Так и получилось, что случившаяся трагедия стала для офицеров скорее поводом для радости, нежели для скорби. Да и то сказать - не очень-то получалось искренне скорбеть по командиру, которого в части никто особо и не любил. Да плюс умер он по глупейшей причине, успев продемонстрировать окружающим недостойное поведение, вызванное болезнью. Ну не объявлять же было войну всем песцам и прочим грызунам на архипелаге. Как-то не вызывали они того негодования, которые в своё время вызвали белые медведи после нападения на прапорщика Долгина.
   Но обмыть полученные звёзды для погон - дело святое. Офицеры организовали застолье; соблюдая приличия, коротко помянули Бородько, а потом с лёгкой душой стали праздновать, поздравляя друг друга и принимая поздравления. Получилось, почти как в анекдоте: хоронили тёщу - порвали два баяна.
   - Как ты? - спросила захмелевшая Марина у доктора, - Трудно тебе пришлось...
   - Да, кучу рапортов пришлось написать с объяснениями, почему у меня в части умер офицер, - кисло скривился Сергей Валентинович, глядя в опустевшую рюмку.
   - А я, признаться, успела подать прошение о переводе меня в Москву, ещё до смерти полковника. Не хотела больше служить под его командованием. Теперь выходит, что поторопилась.
   - Да, там, в столице, двигаться намного сложнее, и по срокам, и из-за конкуренции, - понимающе кивнул доктор.
   - Никто не ждал бешеного песца, - против воли хихикнула Марина, - Ну, может, мне ещё откажут.
   - О, женщины, имя вам - непостоянство. К примеру, просила ты меня однажды выяснить группу крови Кудинова, а потом и поинтересоваться результатом забыла.
   - А, и ты забудь, этот вопрос уже неактуален, я и так выяснила, что хотела. Он сам мне всё рассказал о себе.
   - Вот я и говорю - нагрузила меня секретной просьбой, потом передумала, а отменить просьбу забыла. Я там стараюсь, просьбу выполняю, а мой результат уже никого не интересует. Обидно ваше отношение, - доктор притворно утёр слезу.
   - Ну не расстраивайся, - Марина шутя похлопала доктора по плечу, - А результаты, если ты их всё-таки получил - точно забудь. Никому о них не говори.
   - Одного не пойму - что за секретность такая. Группа крови у него хоть и редкая, но не такая уж исключительная. И зачем тебе понадобился мой анализ, если эта группа указана в его медицинской карте.
   - Ты что, хочешь сказать, что его редкая группа крови совпала с той, что указана в карте? - тихо спросила Марина, глядя на товарища мгновенно протрезвевшим взглядом.
   - Конечно, совпала.
   - Не может быть, - побледнела Марина.
   - Да и с чего бы она изменилась с того времени, как у него взяли кровь на призывном пункте? - удивился доктор.
   - Стоп. А что, в карте указана та кровь, что берут на призывном пункте? Не раньше, при прохождении медкомиссии?
   - Так Кудинов же уклонялся от призыва, забыла? Ему медкомиссию уже в военкомате и провели экстренно. И кровь там взяли, непосредственно перед отправкой сюда.
   - Уф, Серёга, напугал ты меня. Разливай давай, - подставила рюмку Марина.
   Разлить-то "Серёга" разлил, и расспрашивать больше ничего не стал. Но для себя решил выяснить причину загадочного поведения Марины - отправить запрос о группе крови в поликлинику по постоянному месту жительства Тимура Кудинова. Просто из интереса.
  
   До последней декады августа часть жила спокойно, а там мужчины заволновались, захлопотали - пришла пора собираться на ежегодную сезонную охоту, пострелять птицу, которая уже подросла, набрала мяса, жирка и готовилась улетать. Ехать все, конечно, не могли - службу никто не отменял, но хотели поехать почти все. Лейтенант Брагин по этому поводу пребывал в печали - его опять не брали.
   Вслед за офицерами заволновался и Беркут. У него в последнее время родилось подозрение, что местная нечисть поумнела и на глаза ему старается не показываться, для этого обходя территорию военной части за семь вёрст. Чтобы подтвердить это подозрение или опровергнуть, требовалось выехать подальше. Напроситься бы в команду к охотникам, да так, чтоб не отказали.
   - Товарищ полковник, к вам на приём рядовой Кудинов просится, - доложил прапорщик.
   - Ну впусти, - удивился Мурзин, и затем посмотрел на вошедшего солдата, - Что у тебя случилось?
   - Товарищ полковник, - вытянулся Беркут, - у нас с покойным ныне полковником Бородько была одна договорённость. Он не указал моё имя в рапортах о спасении жизни прапорщика Долгина и в связи с обнаружением американской подлодки, за это мне было обещано, что я буду выезжать на разные мероприятия вместе с другими. Поэтому он меня тогда и на зимнюю охоту отправил, и на сбор мусора...
   - Да что ж такое?! - возмущённо взмахнул рукой полковник, - Три дня только и делаю, что ходоков принимаю с такой просьбой. И ты туда же! Количество техники ограничено, и состав охотничьей экспедиции уже утверждён, понятно? Или, по-твоему, я должен кого-то из офицеров из этого состава выкинуть, чтобы тебя, рядового, по блату взять?
  
   *
   - Так я же не охотиться, - попытался увещевать командира Беркут, - Мне и оружие не требуется. Я так, для подхвата буду. Как в тот раз, зимой. Помните - пригодился же тогда, тело замёрзшего солдата нашёл.
   - Нет больше тел, которые надо искать, - буркнул Мурзин, - Летом все останки пропавших нашлись, как и ожидалось.
   - Ну я могу ещё что-нибудь делать. О, давайте я буду вас фотографировать. А то, если это будет делать один из охотников, он сам в кадр не попадёт.
   - Да что тебе там, мёдом намазано? - развеселился полковник, - Ладно бы, гуся пострелять так сильно хотелось, это я бы понял, сам охотник страстный. Скажи мне честно, зачем тебе?..
   Беркут замялся. Ему очень хотелось рассказать доброму Романычу всё, как есть, но...
   - Ну, коли молчишь, так и иди вон в караулку, молчи себе дальше.
   - Это секретная миссия, товарищ полковник. У меня есть особые способности, и мне нужно их применять.
   - Подробнее.
   - Я могу видеть то, чего другие люди не видят.
   - Мне клещами из тебя тянуть?
   - Могу что-то видеть сквозь препятствия. Иногда. Могу видеть нематериальных сущностей. Духов, иным словом.
   Мурзин невольно огляделся.
   - И много их тут сейчас, духов? - недоверчиво спросил он.
   - Тут? Нет никого.
   - А, я уж подумал, что ты меня духом Бородько попытаешься запугать. Усовестить, так сказать.
   Беркут издал смешок.
   - Чего только люди не придумают, чтобы добиться желаемого, - покачал головой командир, - А вот скажи, что у меня лежит в кармане куртки, которая в том шкафу висит? Только не сходи с места. Отгадаешь - поедешь на охоту, а нет - значит, нет.
   Беркут сжал губы, чтобы не улыбнуться, показав радость.
   - Тэкс, что же там за предмет лежит, в кармане куртки? Надо посмотреть и сказать.
   Помощник-тень невозмутимо принял задание к выполнению.
   - В карманах вашей куртки, товарищ полковник, обнаружено следующее, - доложил Беркут по прошествии короткого времени, - кожаный кошелёк с несколькими бумажными купюрами, круглый металлический предмет с крышкой - медальон или часы, и рулончик ткани с вышитыми узорами.
   Посерьёзневший Мурзин подошёл к шкафу, открыл дверцу и вытащил из одного кармана куртки портмоне, а из второго - тонкий металлический предмет. Открыл крышку и полюбовался на подрагивающие стрелки точного японского компаса. Пошарил ещё в карманах.
   - Что за рулончик ткани? Нет больше ничего.
   - Тэкс, где ткань с узорами?.. Вон там, товарищ полковник, во внутреннем кармане.
   Полковник повернул к себе куртку тем карманом, про существование которого он и не помнил. Залез туда и вытащил скатанную в трубочку широкую чёрную тесёмку. Развернул. Молча прочитал первые вышитые на ней слова: "Живые помощи".
   - Жена тайком положила молитву, - озвучил он догадку, поглаживая тесьму и не оборачиваясь к солдату, - Всегда думал, что в вашем шестнадцатом отделе работают одни шарлатаны и дармоеды. Иди к себе. Завтра рано утром поедешь с нами.
  
   Чтобы не было обид, решено было один из вездеходов отправить в эту военную часть дважды, вторым рейсом довезти нескольких офицеров, которым раньше было отказано в участии. Они, конечно, прибыли к месту охоты почти на день позже, но недовольных не было - лучше так, чем совсем не поехать.
   Высадились у начала болотистой местности, сразу похватали ружья и разбрелись кто куда, но не меньше, чем по двое. Приглядывать во время охоты за Беркутом, к которому тотчас по посадке в вездеход вернулось прозвище "Малой", решил сам Мурзин.
   Беркут, конечно, не знал, что за "шестнадцатый отдел", в котором он якобы работает, упомянул полковник. Но догадаться было нетрудно - его, очевидно, приняли за секретного агента ФСБ с паранормальными способностями. Разуверять полковника Беркут не стал, во избежание отмены решения об участии в охоте, но сам задумался - а вдруг он действительно работает там, сам того не подозревая? Кто-то же до армейской службы переводил ему деньги на жизнь, а откуда они брались? Марина тоже, кажется, что-то такое о нём думает, как и полковник. Нет, хватит ему устраняться и деликатничать. Вот вернётся в Москву, и - прямиком в ведьмаковский особняк за ответами. Заодно, может, о своих родителях что-то узнает - задаст тот самый вопрос, который он давно решил себе не задавать, чтобы не пробуждать детской душевной боли. Но он давно взрослый человек, и пора перестать бояться какой-то боли, которая уже, наверное, и издохла совсем.
   Беркут мысленно усмехнулся, вспомнив слова прапорщика Долгина сразу после их знакомства, которые тогда показались ему простой пошлостью - о том, что армия сделает из него настоящего мужика. Армия, или не армия, а вся его жизнь, но что-то придало Беркуту желание перестать только подаваться влиянию внешних обстоятельств, желание взять эти обстоятельства под свой контроль. Это и есть признаки "настоящего мужика"? Кто б объяснил ему это... Не Романыча же спрашивать, который, вон, присел недалеко от воды и гуся высматривает? Надо, кстати, щёлкнуть этот момент фотоаппаратом, которым его таки снабдили.
   Меж тем Мурзин медленно поднял охотничье ружьё, взял его на изготовку и прицелился. Громкое "Ба-бах!" ознаменовало, собственно, начало охоты.
   К ужину все охотники собрались возле вездеходов - похвастаться трофеями, попозировать для фото. Ну и поесть только что забитой свежатинки. Под водочку, конечно. Общее веселье и разговоры расслабили всех. Кроме Беркута - он о своей миссии помнил. Поэтому когда один из офицеров вдруг пошёл в сторону от костра - дальше, чем нужно было, чтобы помочиться или оправиться, Беркут громко окликнул его:
   - Саныч, вы куда?
   Тот обернулся. В тишине, которая возникла потому, что все замолчали и тоже смотрели на своего товарища, ответ Саныча был едва различим.
   - Да там звуки какие-то... будто младенец плачет. Не слышите разве?
   - Тэкс, посмотри, что там, - тихо попросил Беркут.
   Помощник вскоре прилетел с ответом. Нежить.
   - Всем стоять! - приказал Беркут уже ринувшимся на непонятные звуки охотникам, - Опасность!
  
   *
   Конечно, это было нелепо - рядовой в должности "подай-принеси" приказывает офицерам армии. Или Малой командует матёрыми охотниками - так тоже нелепо. Поэтому после короткой заминки, вызванной удивлением этой нелепостью, собравшиеся двинулись дальше, отложив на потом окорот явно зарвавшемуся парню. Но этой заминки хватило полковнику Мурзину, чтобы принять решение и скомандовать:
   - Отставить поиск! Саныч, назад!
   Офицеры нехотя послушались и остановились. Между тем, звуки заливистого младенческого плача слышали уже все. Мужчины хмуро смотрели на полковника и Беркута, ожидая весомых объяснений. А Романыч и не знал, что объяснять. Поэтому он тоже повернулся к Беркуту.
   - Тебе слово, специалист. Кто там плачет?
   - Знаю только, что это не ребёнок, - признал Беркут, - Мне надо самому посмотреть, чтобы определить точнее.
   - Что за бред? - возмутился Саныч, которому продолжающийся младенческий крик явно разрывал сердце, - Что я, не знаю, как младенцы плачут? У самого детей трое.
   - Ладно, - принял решение полковник, - Первым идёт Малой. Мы - следом, но в отдалении и с опаской.
   Он лежал в небольшой ямке, устланной подмёрзшей уже травой - обычный с виду человеческий ребёнок, месяцев трёх-четырёх отроду, смуглый, с отросшими тёмными волосиками на голове. Младенец был голым, беззащитно поднимал подрагивающе ножки, под которыми виднелась лужица оставленных им экскрементов. Беркут не имел опыта ухода за маленькими детьми - ни отцовского, ни какого-то другого, но даже у него возник порыв взять несчастного ребёнка на руки, укутать во что-нибудь тёплое, спасти.
   Но он, конечно, сразу пресёк в себе этот порыв. Вместо этого он произнёс сакраментальное:
   - Назовись, нечисть.
   Крик младенца мгновенно оборвался. Ребёнок открыл глаза, внимательно посмотрел на Беркута совершенно взрослым взглядом, а потом сел.
   - Ведьмак. Вот же не повезло, - с досадой проговорил он.
   Голос его тоже был отнюдь не детским.
   - Что за чёрт? - спросил один из охотников, которые, как оказалось, подошли достаточно близко, чтобы увидеть и невнятно услышать то, что происходит.
   - Спасите ребёночка, уаааа! - дурашливо закричала видимая всем тварь и стала рукой месить свои экскременты, - Я замёрз и обкакался! А ещё я очень голоден. Я хочу пить, хочу красненького, уаааа!
   - Я приказал тебе - назовись! - с угрозой повторил Беркут.
   - Ангъяк! - выплюнул монстр, - Родная мамка бросила меня тут на погибель, аааа! Моё молоко папке и старшим детям скормила! Это - чистая правда, ведьмак, я был невинным оставленным на морозе ребёнком.
   - Ключевое слово тут - был, - мрачно прокомментировал Беркут, - А теперь что ты делаешь с людьми?
   - Ой, - сказал младенец, поднеся руку к уху и плотно залепив его собственным дерьмом, - Я стал хуже слышать. Не мог бы ты повторить вопрос?
   После этого нежить залепила и второе ухо, полностью оглушив себя. А потом резво вскочила на ножки, высоко подпрыгнула и кинулась на Беркута, метя к незащищённой одеждой верхней части шеи. При этом тварь оскалилась, и стало видно, что рот его наполнен острыми зубами, способными быстро прокусить самую прочную кожу.
   Беркут встретил маленькое тельце сжатым кулаком и отбросил тварь так, что тот, упав, напоролся спиной на острый камень. Кто-то из мужчин, стоявших позади даже вскрикнул - такое падение не могло не быть фатальным для обычного ребёнка. Но не для нежити, конечно. Ангъяк, как ни в чём не бывало, вскочил и снова бросился к Беркуту, уже низом. Он обхватил обутую в высокий сапог ногу и стал быстро перебирать руками и ногами, взбираясь по ней, как кошка по дереву. Беркут с трудом, резко мотая ногой и схватив тварь за волосики на голове, оторвал его от себя. Пинком он снова отбросил нежить на камни.
   Оказалось, что обманутый в своих лучших чувствах и уже осознавший это Саныч целился в нежить из ружья. Пока тварь вставала и изготавливалась к новому нападению, он выстрелил. Тельце младенца кучно прошила охотничья дробь. Но крови не было, а выстрел лишь на короткое время замедлил движения монстра, мгновенно зарастившего поражённую плоть.
   Сейчас Беркут был наравне с остальными мужчинами - он не мог ничего приказать находчивой и очень сильной магически твари, она его не слышала. Поэтому от помощи ведьмак бы не отказался.
   - Тэкс, надо закрыть ему глаза, - решил он использовать хорошо зарекомендовавший себя в прошлом приём.
   Помощник выполнил просьбу, но никакого действия на тварь это не произвело, как когда-то и на другую нежить - деретника. Очевидно, живую плоть эти твари воспринимали не глазами, а всем своим существом. Более того, Тэкс поспешно убрался с лица монстра.
   - Прости, Беркут, он чуть не впитал меня.
   Мощным броском собственного тельца Ангъяк выстрелил в Беркута и вцепился ему в куртку. Как же с ним справиться? Деретника тогда удалось победить только оторвав ему голову...
   - Бросьте мне нож, - громко попросил Беркут сгрудившихся позади него мужчин.
   Вскоре он услышал звук брошенного рядом предмета. Продолжая отдирать от себя за волосы голову Ангъяка, он шагнул к тому месту и поднял охотничий кинжал. Проблема была в том, что кинжал он поднял левой рукой, а правой держал задранную голову злобно глядящего на него монстра, с силой отгибая его затылок к спине. Впрочем, навыка владения левой рукой было достаточно, чтобы вонзить нож в шею твари.
   - Ага, спасибо, подкрепил меня немного, - насмешливо прокомментировал ангъяк.
   С ужасом ведьмак обнаружил в своей руке обломок ножа - вся вошедшая в тело твари часть лезвия осталась в ней, словно отрезанная, и уже затянулась кожей. Беркут нанёс оставшейся частью несколько ударов по детской с виду головке, но эти удары не наносили долговременных повреждений твари, которая продолжала цепко держаться ручонками за его куртку. Тогда Беркут быстро расстегнул и скинул куртку, начав вращать её над своей головой вместе с прицепившейся тварью.
   - Качелька-каруселька! - радостно закричал ангъяк.
   Отцепляться он не хотел. Или опасался отлететь далеко, или готовил новое нападение на оставшегося в свитере Беркута. А может, и вправду, получал удовольствие от раскручивания - кто его знает, что у него там в извращённых мозгах?
   - Я не могу его убить, - признался Беркут, обращаясь к людям, - Не знаю, как это сделать.
  
   *
   Офицеры, опасливо напружинившись, смотрели за раскручиваемой тварью. А ну как отцепится и неуправляемым снарядом именно в них полетит?
   - Может, раздавить его чем-нибудь в лепёшку? - неуверенно предложил один из охотников.
   - Чем ты его раздавишь? - спросил другой.
   - Гусеницами вездехода, например...
   - Боюсь, не поможет, - сдавленно ответил Беркут, - У него мгновенная регенерация.
   - Я знаю! - вскричал Саныч и побежал к вездеходам.
   Беркут продолжал раскручивать куртку, чувствуя себя по-идиотски. Рука его уже начала уставать и больше всего хотелось запулить эту куртку вместе с монстром как можно дальше, чтобы дать себе передышку. Если бы он был один, так бы и сделал. Вот бы очистить ангъяку уши, чтобы он услышал его приказ. Но как это проделать? Подойти к воде и закинуть нежить туда, в надежде, что вода сама смоет дерьмо с её ушей? А если эта крайне опасная тварь под водой убежит? Если она потом нападёт на охотников, когда они расслабятся? Нет, нужно её сейчас уничтожать. Оставалась надежда на помощь мужиков, воинов по своей профессии.
   Саныч вернулся с большой канистрой.
   - Малой, постарайся крепко спеленать его, - крикнул он.
   Ангъяк ничего не слышал, его трюк с собственным оглушением сыграл сейчас против него же. Сила инерции утяжеляла его, не позволяла отцепить конечности от куртки без риска сорваться и быть далеко отброшенным. Он явно выжидал, когда Беркут устанет вращать рукой и радостно скалился в предвкушении добычи. Наверняка, на его счету было уже немало загубленных людей, причём помощнее молодого ведьмака.
   Беркут внимательно обдумал свои действия. Левой рукой он аккуратно взялся за свисающий вниз рукав куртки. Резко прекратив вращение, обмотал этим рукавом тельце нежити, потом стал заматывать курткой его всего.
   - Ой, меня хотят закутать в пелёночки, - веселился монстр, - А я как раз хочу писать!
   К Беркуту подскочил Сергей Валентинович и опытной рукой профессионала стал туго наматывать на получившийся свёрток бинт. Ангъяк, наконец, почуял неладное и стал бешено извиваться, одновременно прогрызая куртку острыми зубами. Саныч щедро налил горючее из канистры в ту ямку, где с самого начала был обнаружен "младенец".
   - Бросай его сюда, - зло крикнул он, достав зажигалку.
   Огонь твари совершенно не понравился - эту субстанцию она не поглощала. Крик нежити, почуявший свой конец, превратился в низкий звериный рёв, который оборвался через десяток секунд. Все завороженно смотрели, как догорает едко дымящая матерчатая куртка Беркута с её невозможным содержимым. В конце там осталась только чёрные угольки да кусок лезвия охотничьего ножа.
   - Развоплотись, нечисть, и не возвращайся никогда, - собрал для приказа силы Беркут.
   - И часто ты такое встречаешь? - поинтересовался у него Романыч.
   - Именно такое существо - впервые. А вообще - бывает... Не часто.
   - Как хотите, мужики, а мне надо выпить, - сказал усевшийся на канистру Саныч, и никто ему не возразил.
   Потом все они вновь сидели у костра вместе с укутанным в зимний бушлат Беркутом, который выделил ему запасливый водитель вездехода.
   - Так кто это был? - спрашивал один из офицеров, - Карлик-убийца, что ли? Потому что ни в какую сверхъестественную хрень я не верю. Да и не видел я лично там ничего такого... Ну да, прыгал он, конечно, что твой Бубка, и орал страшно, но, может, он ничего бы и не сделал никому? Псих просто, зубастый такой.
   Беркут молчал.
   - Я раньше слышал про этих... ангъяков, - признался другой, - просто как страшную сказку. Мол, когда северяне оставляли новорожденных на сильном холоде, они умирали и превращались в существа, которые пьют кровь. Сначала возвращались к своей семье и убивали всех родных, а потом и всё небольшое поселение могли уничтожить.
   - Ну тебя! Нагонишь жути сейчас. Ангъяк или карлик - психованный убийца, который верил, что он ангъяк... Главное, мы его победили, кто бы это ни был.
   - Это хорошо, что Малой был с нами сегодня, - задумчиво сказал Саныч, который не смог захмелеть так, как хотел, - иначе я бы сейчас лежал там бледной кучкой. Пожалел бы "ребёночка"...
   - Да нет, я один с ним вряд ли справился бы. Очень ушлая и сильная тварь попалась, хоть и маленькая по размеру. Это вы удачно с огнём придумали, - справедливо заметил Беркут.
   - А где ж на таких, как ты, учат? - полюбопытствовал другой офицер.
   - Да уж не в войсках, - выразительно заметил Романыч.
   Но остальные ожидали ответа, всем стало интересно. Беркут был вынужден сказать:
   - Секретная информация. Извините.
   - А вдруг тут ещё такие твари есть? - озвучил кто-то общее опасение.
   - Нет больше никого, не беспокойтесь, - уверенно ответил Беркут, взглянув на облетевшего округу безмятежного Тэкса.
   Утром подъехал вездеход, привёз новую небольшую группу радостных охотников, и все опять разбрелись, занялись отстрелом дичи, невзирая на посыпавшийся с неба мокрый снег. Почему-то никто о случившемся накануне не стал рассказывать другим, да и между собой больше не обсуждали. Во всяком случае, Беркут не слышал. Через два дня, набив вездеход отстреленной птицей, охотники возвращались обратно. Сергей Валентинович задумчиво заметил:
   - Да, в этот раз охота вышла знатная. Не хуже, чем с переправой через речку на шине от "Урала". Будет о чём байки потравить долгой полярной ночью.
   В дружном хохоте собравшихся явственно звучало облегчение - случившееся было позади, пережито, и оставалось только вспоминать о нём в одном ряду с другими охотничьими "легендами". А ещё Беркут чувствовал, что отношение офицеров к нему изменилось - они стали держать его за равного. За того, вместе с кем пройдена серьёзная (по мирным временам) передряга. За того, кого больше не надо излишне опекать и на кого они сами могут положиться в трудный момент. За своего.
  
   *
   Человек, как известно, предполагает, а бог располагает. Активность майора Воробьёвой, которую она проявила ещё в бытность свою капитаном, возымела последствия. В ответ на её запрос о поведении и психическом состоянии призывника Тимура Кудинова, который она выслала столичному военкому, пришло указание отправить солдата на новое место службы, в самое удалённое и безлюдное место из возможных на Новой Земле. Одновременно с этим было удовлетворено и прошение самой Воробьёвой о переводе в Москву.
   Эти приказы никого не обрадовали, мягко говоря. Командир военной части был искренне обескуражен.
   - Что же вы, майор, убегаете, оставляете нас на произвол суровых условий службы - без опытного делопроизводителя, без психолога? Без своей красоты, наконец?
   - Я убегала от Бородько, товарищ полковник, - ответила Марина, промаргиваясь от слёз, наполнивших глаза, - Он мне угрожал увольнением по компрометирующим обстоятельствам, если я буду за арестованного Кудинова вступаться... Потом надеялась, что мне откажут в переводе. Не писать же было новый рапорт, что я передумала.
   - Вот, кстати, и Кудинова тоже приказано отправить туда, куда Макар телят не гонял. На вертолётную стоянку.
   - Там же... на тысячу вёрст полтора человека всего, - ошарашенно проговорила Воробьёва.
   Полковник только вздохнул.
   - Подготовьте все дела к сдаче, - грустно сказал он.
  
   - Ты уже знаешь? - спросил Беркут в тот же вечер, стоя в уютной квартирке, уставленной цветами в горшках.
   - Знаю, мой хороший, - хлюпнула носом Марина, прижавшись к груди солдата, - Это всё я виновата. Разослала запросы о тебе, вот нас с тобой в разные стороны и разгоняют. Меня в Москву переводят, тебя - на край земли.
   - Москва - это не смертельно, - ободряюще улыбнулся Беркут, - Да и мне хорошо бы тамошние места проверить. А то здесь в последнее время я только служу как обычный солдат.
   - Беркут, ты что, совсем не расстраиваешься?
   - Расстраиваюсь. Очень не хочется расставаться ни с тобой, ни с ребятами, ни с товарищами офицерами.
   - Меня только одно успокаивает - тебе служить осталось не так много, - призналась вдруг Марина, - Мы же с тобой встретимся в Москве, когда ты закончишь службу?
   - Встретимся, конечно. Если ты этого хочешь, - погладил Беркут кудрявую голову Марины.
   - Хочу.
   Беркут не стал напоминать женщине её требование не воспринимать их отношения всерьёз, которое она высказывала когда-то. А также её уверенность, что любовь себе можно запретить. Он вроде как и запретил себе, а вот в Марине уже засомневался. Иначе почему сегодня на её глаза то и дело наворачиваются слёзы, руки обнимают его так нежно и порывисто, а губы то и дело ищут прикосновений?
  
   К новому месту службы снабжённый добрыми напутствиями и пожеланиями Беркут летел на вертолёте в более-менее погожий день, когда ветер был слабым. Среди коробок с продуктами и вещами, выделенных интендантской службой для маленького коллектива, лежали аж три заполненные вещами сумки, принадлежащие лично Беркуту. Помимо домашних пирожков и шарфа, которыми его одарила Марина, были там и два укутанных полотенцами горшка с цветами. От неё же, понятное дело. По совету Романыча Беркут купил в магазине военной части новые крепкие ботинки, свитер, рукавицы, сигареты и всякие вкусняшки вроде шоколадных батончиков. Там, дескать, магазина нет, а новых сослуживцев надо бы чем-то порадовать.
   Во время перелёта возле Беркута неожиданно нарисовался Тэкс и оповестил, что рядом с ними летит знакомая нечисть.
   - Что за... О!
   В оконце летающей машины заглянул огромный глаз.
   - Никак сам Иститок пожаловал? - насмешливо спросил его Беркут.
   - Ты ведь не будешь меня развоплощать, ведьмак? - прогрохотал в его голове вопрос.
   - Не буду, если ты перестанешь так громко говорить. А так вроде вреда от тебя нет особого.
   - Я тоже так подумал. Раз ты всех спрашиваешь, что плохого они делают людям, то на меня у тебя нет причины сердиться.
   - Ну так ты, надеюсь, доложил духам предков, что люди потихоньку убирают за собой?
   - Недостаточно хорошо убирают, - неподкупно резюмировал глаз.
   - Ничего, скоро и в посёлке появится установка для уничтожения мусора.
   - Посмотрим, - снисходительно пообещал Иститок и уплыл.
   - Посмотри, посмотри, - посмеялся ему вслед Беркут.
   Эта встреча неожиданно развеяла минорное настроение, которое владело им до сих пор. Как будто отрыв ото всех, с кем у него успели образоваться связи и добрые отношения, не был таким уж фатальным. Вон, даже нечисть заглядывает по знакомству.
   Когда Беркут вышел из приземлившегося вертолёта, он увидел неподалёку два строения - крытый жестью полукруглый ангар и небольшое одноэтажное здание барачного типа. Оттуда к ним направлялось несколько фигур - тепло, не по зимней ещё погоде одетый в бушлат пожилой мужчина и два солдата за ним. Эти солдаты тянули за собой большие фанерные ящики, уставленные на широкие колёсики.
   Пока мужчина переговаривался с пилотом и сопровождавшим Беркута прапорщиком, солдаты привычно начали складывать в эти ящики прибывший груз.
   - А ты чего стоишь, новенький? - хрипло крикнул на Беркута мужчина в бушлате, - Бери груз и тащи в дом!
   Беркут схватил все свои сумки, повесил их на плечи, а в руки взял один из мешков с крупой. В дом, так в дом.
   В большой прихожей, похожей на склад, до потолка громоздились стеллажи, уставленные коробками и мешками. Сюда солдаты выкладывали привезённый в тележках груз. Беркут добавил свой мешок и спросил ближайшего солдата:
   - Куда мне пристроить свои сумки?
   Этот солдат не ответил, а посмотрел на второго.
   - Пошли, - деловито кивнул тот, - Я - Святослав, можно Свят. А он - Эхтибор.
   - Я - Тимур. Можно - Беркут.
   - А ты как, сирота или проштрафился? Других сюда не присылают.
   - Сирота. Который проштрафился ещё до призыва, - ухмыльнулся Беркут.
   - Ясно. Эхтибора не обижать, понял?
   - И не думал никого обижать. Ни Эхтибора, ни тебя, ни того пожилого дядьку.
   - Дядьку - можно. Когда напьётся, как скотина. Вот сюда кидай свои сумки. Это твоя койка будет.
  
   *
   Осмотреться как следует удалось только после разгрузки вертолёта. Внутри барака было хорошо натоплено и по-своему даже уютно. Казарма (а на самом деле спальня) для солдат была небольшой, метров четырнадцати по площади, комнатой с положенными по уставу койками, тумбочками, а также неуставными журнальным столиком, полкой и диванчиком. Беркуту понравились пара небольших окон с тройными рамами - он, оказывается, уже отвык от помещений, из которых открывается вид на поверхность земли. На подоконники этих окон он сразу водрузил цветочные горшки.
   - Мне обещали, что этот цветок зацветёт зимой, - пояснил он.
   - Де-декабрист, - определил растение Эхтибор.
   Комната "дядьки" - на самом деле старшины и командира их маленького отряда по фамилии Бецкий - располагалась отдельно и представляла по стилю смесь охотничьей избы с видеосалоном. Посреди прикреплённых к стенам чучельных голов северных зверей в ней был установлен большой плазменный телевизор, подсоединённый к старому японскому видеомагнитофону, в который заряжались видеокассеты. Раритет своего рода. А сами кассеты во множестве уставляли целую торцевую стену барака.
   В "прихожей" помимо полок для продуктов, стоял ранее незамеченный Беркутом столик с рацией. Ещё в бараке имелись просторная кухня, она же столовая, "баня", она же прачечная, туалет и чулан, он же генераторная и котельная. В принципе, тут имелось всё необходимое для автономного проживания небольшой группы.
   В отдельно стоящем ангаре, как сказали Беркуту, хранилось топливо для вертолётов и генератора да какая-то техника. Собственно, эта "точка" и существовала для того, чтобы здесь в случае надобности могли сесть и дозаправиться военные вертолёты, патрулирующие эти места, оберегая их от проникновения извне.
   Обязанностями военнослужащих тут было всего лишь поддерживать вертолётную площадку в состоянии пригодности для такой посадки.
   - Сейчас кончается сезон, когда делать почти нечего было, - объяснял старшина, - Но начинается зима, и нам иной раз приходится сутками разгребать снег с площадки, потому что ветер тут же заносит её снова.
   Сам старшина был контрактником с многолетним стажем. Что уж заставило взрослого мужчину поселиться и жить в таком суровом уединённом месте, никому в группе известно не было. Тут он умудрялся ставить бражку и гнать самогон, а когда выпивал слишком много, то повторял:
   - Я вам - не простой человек, мы, Бецкие, из графьёв!
   Впрочем, аристократическое происхождение не мешало старшине наравне с солдатами нагружать тележки снегом и вывозить его с расчищаемой площадки. Когда он был в настроении и в состоянии это делать, конечно.
   Всё это рассказал Беркуту Святослав. Сам Свят ранее служил по призыву на материке в Архангельской области, и там у него случился какой-то конфликт, о котором он рассказывать не хотел. В результате его, как "проштрафившегося", отправили служить сюда. Армейский стаж его был ещё меньше, чем у Беркута.
   Точно такой же срок службы был за плечами и у Эхтибора. Этот парень, как уже догадался Беркут, был сиротой, и тот, кто дал новорожденному такое восточное имя, наверное, не хотел сделать ему ничего плохого. Но сделал. Потому что Эхтибор был заикой, и, называя своё имя, неизменно представлялся как "Э-эхтибор", что, как правило, вызывало смех. Поэтому он старался вообще говорить мало. Если прибавить, увы, типичную для воспитанников детских домов социальную запущенность, то в результате парень казался ещё и несколько слабоумным.
   Частью такой вот колоритной команды и предстояло стать Беркуту. Сначала все отнеслись к нему настороженно - Бецкого волновало, не бузотёр ли и не кляузник ли новый солдат, Свята - не будет ли Беркут "качать права" как старослужащий, устанавливая дедовщину, а Эхтибор... Этот, наверное, опасался всего, до тех пор, пока практика не покажет, чего надо опасаться особенно сильно. То, что Беркут тоже, как и он сам, воспитывался в детдоме, совершенно не уменьшало этих опасений.
   Весной, перед началом наступления тепла, расчищенный снег солдатам было велено собирать в кастрюли и растаивать дома, а потом замораживать кубиками и оставлять храниться. Оказалось, что снег этот считается здесь "чистым" и вода, в которую он превращается, годится к питью. Потом, дескать, снег будет "грязным", годным лишь на мытьё да на стирку. Летом воду для хозяйственных нужд брали из речки, а сейчас она замерзала. Никакого централизованного водопровода здесь, понятное дело, не было.
   Уживчивость и добрый характер Беркута скоро развеяли настороженность сослуживцев. Те гостинцы, которые он привёз с собой - пирожки, сигареты и шоколадки, были встречены на "ура". Особенно шоколадки - изрядную долю положенного в рацион служащих сахара Бецкий изводил на самогон, и мальчишки стосковались по сладкому. В свободное время Беркут принялся вырезать из обломка мамонтового бивня фигурки членов отряда - такими, какими видел их на расчистке. Эхтибора это привело в неописуемый восторг, он постоянно что-то беззвучно шептал, глядя на узнаваемый ссутулившийся от ветра силуэт Бецкого с торчащими из-под шапки седыми нестрижеными патлами, высокого и широкоплечего Свята, толкающего широкий "скребок", и собственную тщедушную фигурку, тянущую тележку, гружёную снегом.
   Беркут предупредил товарищей, что он частенько разговаривает "с умным человеком" - то есть сам с собой, чтобы, мол, они не удивлялись, если такое услышат. А ещё аккуратно поспрашивал, не было ли здесь такого, что можно было бы назвать "паранормальным".
   - У-у, полным-полно! - заявил пожилой старшина, - Вот взять, хотя бы, полярное сияние. Почему оно то разноцветное, то зелёное, то бирюзовое, а? Никто не знает! Причём бирюзовое бывает очень редко, и тогда я сам, вот этими глазами, видел людей, которые становятся в хоровод и танцуют. Такие, знаешь, все одетые по-летнему, девки с лентами вот так по головам завязанными и сквозь них метель видна. Прозрачные они как бы, получается. Вот сколько раз было бирюзовое сияние - столько раз эти хороводы свои и заводили.
   Свят за спиной Бецкого красноречиво щёлкнул себе по горлу - мол, под этим делом и не такие черти померещатся. Но Беркут принял к сведению. Повязанную таким манером ленту он видел на одной знакомой блондинке в летнем голубом платье.
   - А плохого ничего не случалось? - спросил он, - Чтобы погиб кто-то или пропал?
   Но тут старшина замкнулся и сразу вдруг вспомнил то, о чём вообще вспоминал редко - что они в армии.
   - Отставить разговорчики! Иди в баню, рядовой, мыла нам натри на стирку!
   В этом Беркут был профессионалом.
  
   *
   Иногда для счастья человеку надо очень мало. Вот, к примеру, не сыплется снег с неба и не дует сильный ветер - и маленькому воинству вертолётной стоянки в такой редкий день выпадает то самое маленькое счастье.
   - Солдат спит - служба идёт! - объявил довольный Свят и с размаху опустил голову на подушку.
   Эхтибор отбывал свою очередь наряда по кухне, откуда уже доносился вкусный запах зажарки для борща, а старшина позвал Беркута помочь ему принести из ангара топливо для генератора.
   Внутри ангара стояло множество бочек. У одной стены, как пояснил Бецкий, пустые, у другой - полные. Пустых, конечно, было больше. Беркут подумал о том, что неизвестно, когда прибудет сюда прессовочная машина и увезёт металлический лом. Старшина тем временем поставил возле одной из бочек с топливом старое ведро и сунул один конец шланга в отверстие бочки. Всосал оттуда воздух и, отплёвываясь, опустил свободный конец в ведро. А Беркут с любопытством подошёл к чему-то, накрытому чехлом из плёнки. Поднял этот чехол и восхищённо выдохнул:
   - Вау!
   Там стояли и блестели незамутнённой новизной два снегохода, похожие на мотоциклы.
   - Не радуйся, они не на ходу, - проворчал подошедший Бецкий.
   - А почему?
   - Да никто не знает, почему. Заводиться - заводятся, а ехать - не едут. Кто только не пытался разобраться, в чём дело... И пилоты смотрели, и солдаты из разных призывов, а толку нет. Запчасти к ним привезли, а инструкции потеряли где-то. Уж третий год так стоят. А ты как, не специалист по машинам, случайно?
   - Нет, увы, я тоже не специалист, - с сожалением опустил чехол Беркут.
   - Ну тогда хватай вон вёдра и тащи в дом, - буркнул старшина, обнаруживая порушенную тайную надежду.
   Наверняка с прибытием каждого нового солдата надежда в нём оживает. Вот и Беркут тоже невольно заразился - вид новеньких снегоходов не выходил у него из головы.
   - Тэкс, может, ты у нас специалист, а? - тихо пошутил он, - Разберёшься, почему снегоходы не едут?
   Помощник промолчал и полетел на традиционный осмотр территории. Наверное, Беркут забыл привить ему чувство юмора, когда создавал личность.
   Гости пришли, когда отряд сытно поел и благодарил довольного Эхтибора.
   - Привет, Беркут, - радостно улыбнулась Мира.
   Рядом с ней стоял её отец в своей зимней ипостаси, каким Беркут увидел его впервые. Разве что льда на его волосах и бороде сейчас не было.
   - Нам сказали, у тебя какие-то сложности с механизмами? - произнёс мужчина-сиртя.
   - А... да...
   - Кудинов моет посуду, - распорядился Бецкий.
   - Товарищ старшина, давайте я лучше снегоходы посмотрю? Может, всё-таки получится их наладить или определить причину, почему они не работают. А посуду Святослав помоет, он всё равно дрых полдня.
   - Ключи там, в замках зажигания, - не стал возражать Бецкий.
   Беркут быстро оделся и вышел с гостями из барака.
   - Объясни, что должно получиться? - спросил невозмутимый сиртя, глядя на снегоход.
   На объяснения Беркута ушло больше времени, чем на сравнительную экспертизу идеи и воплощения снегохода, произведённую призрачным специалистом.
   - Ремень нужно подтянуть и по краю обрезать миллиметров на пять, он слишком широкий. Но предварительно вот эту конструкцию подвинуть ближе к ходовой части.
   - Так она же мёртво стоит, не двигается, - попробовал Беркут выполнить указание.
   Мужчина дотронулся до основания механизма на обоих снегоходах. Беркуту показалось, что какая-то часть боковых стенок не то раздвинулась, не то отогнулась.
   - Двигай теперь.
   - Получилось!
   - И свечи желательно скоро новые поставить, - сообщил сиртя перед тем, как исчезнуть и до того, как услышал слова благодарности.
   - Мы будем ездить на этом? - любопытно спросила Мира.
   - Если оно поедет - то и мы поедем, - засмеялся Беркут.
   Потом он сбегал в барак и попросил у старшины ножницы для обрезки ремня. Тот сперва заартачился - нельзя неумехам доверять машину портить - а потом плюнул и разрешил попробовать на одной. Всё равно стоят без толку.
   На звук мотора снегохода, наворачивающего виражи вокруг барака, высыпали все обитатели.
   - Йиих-ха! - радостно кричал Беркут.
   Ему вторила восторженно повизгивающая Мира, сидящая позади, невидимая и неслышимая никому, кроме ведьмака.
   Бецкий замахал руками, подзывая лихача к себе. Транспорт тут же у Беркута отобрали и велели наладить вторую машину.
   - Любишь кататься - люби и самочек возить, - пошутил Святослав.
   - А ты разве видел?.. - удивился Беркут.
   - Видел - что?
   - Да я так, подумал просто... Сейчас второй попытаюсь сделать.
   Теперь отряд зажил по-новому. Снег с площадки собирали по-прежнему вручную, но увозили гружёные тележки с помощью снегохода. А главное - с удовольствием катались на них в более-менее тихую погоду. Когда Беркут собирался прокатиться, он посылал Тэкса с сообщением для Миры, и девушка неизменно приходила. Впрочем, приходила она порой и просто так, незваной, как делала это раньше. Поболтать она любила не меньше, чем покататься на снегоходе.
   - Ты, хоть и с прибабахом, а башка варит, - определил, наконец, Бецкий природу нового члена отряда.
   "Прибабахом" он, очевидно, счёл то, что этот солдат иногда разговаривал вслух с невидимым собеседником.
   - Кто без прибабаха - тот пусть первым бросит в меня камень! - заявил Беркут, а потом уворачивался от трёх летящих в него с разных сторон снежков.
   Однажды утром Беркут проснулся рано от странного ощущения ватной тишины вокруг. В окнах было совсем темно, но он чувствовал себя выспавшимся. Решил выйти из дома, открыл дверь и испуганно отпрянул. Барак полностью завалило снегом.
   - Вот теперь зима пришла по-настоящему, - удовлетворённо прокомментировал разбуженный Бецкий и скомандовал троим ошарашенным солдатам, - Чего замерли, физкультурники? Лопаты в руки и откапываться!
  
   *
   Вертолётная площадка, к счастью, не покрывалась многометровым слоем снега - оттуда его сдувал ветер. Сдувал, чтобы прибить особенно высокие сугробы к сопкам и к таким небольшим возвышенностям, как барак и ангар. Теперь солдатам приходилось откапывать выход регулярно, в качестве физзарядки, как зубоскалил Бецкий. Ну а расчистка площадки, по его логике, наверное, относилась уже к большому спорту.
   Катание на снегоходах солдаты теперь практиковали редко - уставали за день, да и ветер удовольствию не способствовал, даже с учётом того, что они использовали специальные защитные маски и очки. Чтобы не заблудиться, катались по руслу замёрзшей речки, что текла неподалёку от дома.
   В тот день они выехали вдвоём, Беркут и Эхтибор, на двух снегоходах. И когда уже доехали до самой дальней точки намеченного маршрута, Эхтибору вздумалось покрутить фигуры на льду. Больше всего парню нравилось смотреть на следы, которые получалось при этом вырисовать. Как они узнали потом, в этом месте реки под водой бьют ключи, и в результате из-за быстрого течения воды лёд тут оказался тонким.
   Эхтибор привстал и перенёс свой вес вперёд на полозья, для лучшего скольжения снегохода. Под этим весом лёд и разломился на несколько кусков. К ревущему звуку мотора неожиданно присоединился треск, и снегоход передней частью "клюнул" в образовавшуюся полынью. Беркут в это время стоял неподалёку с заглушенным мотором своего снегохода и смотрел на Эхтибора. Поэтому во внезапно наступившей тишине он увидел резкое запрокидывание второй машины и солдата, который с размаху ударился лицом об лёд и остался недвижимым.
   Беркут окликнул товарища, но тот не отзывался, а лёд продолжил тихо потрескивать. Он слез со снегохода, лёг на живот и пополз к опасному месту, стараясь держать своё дыхание ровным, а разум - сосредоточенным. Руки без снятых для лучшей чувствительности перчаток быстро замёрзли, прикасаясь к колючему снегу. Примерно за полтора метра Беркут услышал треск льда уже прямо под собой, поэтому пришлось отползти назад. Думать и действовать нужно было быстро. Снегоходы снабжены тросами, которыми солдаты цепляли тележки со снегом во время расчистки площадки. Беркут взял трос и подполз к тому краю полыньи, над которой торчала и медленно съезжала под воду задняя часть полузатопленного снегохода. Здесь лёд оказался прочнее, но вставать и снимать тело Эхтибора Беркут не рискнул. Он торопливо прицепил трос, глядя на то, как руки его товарища уже погружаются в ледяную воду, и вернулся к своему снегоходу. Осторожно подвёл его так, чтобы оказаться прямо за прицепленной машиной и плавно двинулся вперёд, всеми силами надеясь, что бессознательный Эхтибор не выпадет в полынью.
   Он не выпал только потому, что Беркут тянул точно сзади - безвольные руки и тело самостоятельно ни за что не держались. После того, как отъехали на безопасное расстояние, Беркут подбежал к товарищу. Видимых повреждений на голове не было, но в сознание парень не приходил. Пришлось перетащить его на свой снегоход, усадить перед собой, и со всевозможной скоростью ехать так, придерживая Эхтибора в кольце рук и с помощью коленей.
   Узнавший о беде Бецкий побелел, цветом лица сравнявшись со своими седыми волосами.
   - Шею... шею не сломал ли? - спрашивал он, поддерживая солдата, которого Беркут вместе со Святославом заносили в дом.
   Ни больнички, ни доктора тут, понятное дело, не имелось. Можно было вызвать вертолёт по рации, но Бецкому потом за всё это не поздоровилось бы. К счастью, ничего не помнящий о случившемся Эхтибор пришёл в сознание, как только оказался в тёплом помещении. Дилетантских познаний хватило, чтобы определить у него сотрясение мозга, при котором для излечения, главным образом, требовался покой. Приняв во внимание пожелания самого больного, решили, что лечиться он будет дома. То есть по месту службы.
   Так этот несчастный случай до сведения вышестоящих офицеров не дошёл, а Беркут, по сложившейся традиции, не получил соответствующей его поступку награды. Более того, перепуганный старшина хотел было вообще запретить солдатам пользоваться снегоходами, но те его уговорили не рубить с плеча.
  
   А в Москве в это время снега толком ещё и не было. Майор Воробьёва закончила оформление своего прибытия к новому месту службы, сняла временное жильё, повидалась с сыном и бывшим мужем. Но чем бы ни занималась Марина, она постоянно думала о Беркуте. Оказалось, что она забеременела после их последнего свидания и сейчас ей очень хотелось сохранить в себе маленькую жизнь.
   Но необходимо было закончить собственное расследование, потому что сведения, которые собрал муж по просьбе из её письма, наводили на страшные мысли. Страшные - прежде всего для неё самой. Ведь потаённые мечты о новой семье с любимым человеком грозились рассыпаться в прах, тогда как срок для безопасного прерывания беременности уже подходил к концу.
   Начать Марина решила с самого трудного и опасного - с разговора с военкомом Москвы. Она полагала, что именно запрос к этому человеку и послужил причиной последнего перевода Беркута из военной части. Но обойтись без этого разговора она никак не могла, чтобы составить полное представление о любимом, узнать то, чего не знает о себе и он сам. Возможно, именно здесь находилась отправная точка для Беркута, в прямом и переносном смысле этого выражения.
   Придётся постараться попасть к военкому на приём и добиться, чтобы её не только выслушали, но и захотели рассказать то, что её интересует. Поэтому разговор Марина продумала тщательно и до мелочей, а в помощь ей были её профессия и женское обаяние. Главное - с первых слов убедить собеседника, что она не опасна, что не предаст полученные сведения огласке и что нужны ей эти сведения исключительно в личных целях...
   - Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться? - невесомо улыбнулась Марина.
  
   *
   Помимо самогоноварения и соответствующего распития, старшина оказался обладателем ещё одного хобби - зимней рыбалки. Есть такая порода людей, которых хлебом не корми, а дай героически помёрзнуть, сидя долгими часами на льду в неподвижности перед лункой с удочкой. Этому хобби Бецкий отдавался со всей страстью, и обзавёлся для него разным дорогостоящим снаряжением. Оставалось только гадать, как он получил все эти кресла с меняющейся высотой ножек и наклоном спинки, способные превратиться в специальную тележку, обвесом - вёдрами для прикормки, держателями удочек, монтажным столиком. Не говоря уж о снастях, кормушках и прочем.
   Он хорошо выучил местные виды рыбы, её повадки, и наверное мог рассказать чуть ли не по декадам, когда и в каком месте замёрзшей речки ловится та или иная рыба. Ничего в этом удовольствии не понимающие Беркут и Свят старались лишний раз не спрашивать старшину о рыбалке - иначе он мог "завестись" и говорить очень долго, а то и отворить перед ними дверцу личного холодильника, уставленного заготовленными с лета наживками. А вот Эхтибор слушал Бецкого охотно. И поскольку он, как болеющий, был всё ещё освобождён от работ по расчистке площадки, но уже способный передвигаться, то старшина стал брать его с собой на рыбалку.
   С тех пор в рацион питания отряда прочно вошла рыба, а в обязанности солдат - её чистка, разделка и готовка. Впрочем, Бецкий научил всех чистить рыбу быстро - для этого следовало предварительно облить каждую рыбину кипятком, и тогда чешуя с неё снималась очень легко.
   За этими будничными хлопотами Беркут почти забыл о нечисти, которой и тут, как и в прошлом месте службы, уже не наблюдалось. Зато она сама напомнила ведьмаку, что его миссия ещё не закончена.
   Начинался тот день хорошо - ветер был слабым, и Беркут со Святославом опытными дворницкими приёмами расчистили площадку сравнительно быстро. Сели на снегоходы, увезли собранный снег, да и решили проведать рыбаков.
   А рыбаки, в лунном свете напоминающие снежные кучи в окружении забора из длинных замёрзших рыбин, воткнутых хвостами в снег, приветственно помахали проезжающим. Эхтибор даже постучал двумя поднятыми вверх рыбинами друг о друга.
   - Летят пионеры - салют рыбакам! - крикнул Святослав, проезжая мимоходом дальше.
   Через некоторое время появился Тэкс и полетел рядом рядом с Беркутом.
   - Там, впереди - нечисть, - предупредил он, - Во плоти. Очень крупная и опасная на вид.
   - Свят, остановись! - сразу крикнул Беркут и для убедительности посигналил фонариком.
   Тот заглушил двигатель снегохода, чтобы дождаться объяснений товарища.
   - Не езди дальше. Возвращайся. Там впереди опасность.
   - Какая ещё опасность? - недоумевал тот.
   - Просто поверь.
   - Извини, не верю.
   Беркут вздохнул. До сих пор у него не было повода продемонстрировать сослуживцам свои особые способности, а на слово ему бы не поверили. Вот как сейчас.
   - Свят, я знаю, что там - какое-то агрессивное существо. У меня есть предчувствие, которое всегда оправдывается. Возвращайся домой.
   - А ты?
   - А я задержусь, посмотрю на него.
   - Да иди ты в баню, Беркут! Не буду я возвращаться. Поехали, вместе поищем.
   - Чёрт... Свят, мы ведь даже не вооружены! Слушай, съезди тогда, привези автоматы. А ещё, на всякий случай, канистру с топливом и зажигалку. Я тебя там подожду, неподалёку, - махнул рукой Беркут.
   - У меня ракетница есть. Пуганём твоё существо и удерём на снегоходах от его злобной медвежьей морды, - развеселился Святослав.
   Бесполезно - понял Беркут.
   - Тогда едем медленно и держись за мной, - хмуро отрезал он, показывая всем видом, что шутки кончились, - И ракетницу свою приготовь. Только стреляй не сразу, а по моей команде. Если она будет.
   Тэкс указывал путь и остановился, залетев в тупик между высокими нагромождениями камней. Беркут заглушил мотор и, не оборачиваясь, поднял одну руку, подавая сигнал Святославу остановиться. Тот послушался.
   - Где оно, Тэкс? - тихо спросил Беркут.
   - Внизу.
   Но этот ответ уже не понадобился. Раздался громкий рёв и снег перед солдатами словно взорвался. Из-под снега появилось существо, которое они сначала приняли за гигантского белого медведя - покрытое светлой шерстью, с оскаленной огромными зубами мордой, и маленькими глазками, блестящими в слабом свете фар снегоходов. То, что это не медведь, стало ясно, когда существо встало на ноги.
   Беркут прыжком покинул вездеход.
   - Назовись, нечисть, - крикнул он, рывком поднимая в себе силу.
   Но монстр только рыкнул и легко перемахнул через оба вездехода, тем самым заперев их в коридоре между камнями.
   - Я велел тебе назваться! - крикнул Беркут, повернувшись назад, - Кто ты такой?
   Однако то ли монстр обладал слишком сильной волей, то ли сосредоточенность ведьмака размывалась сейчас беспокойством за второго солдата, но подчинить существо Беркуту не удалось.
   - Это кто ты такой, ведьмак, что распоряжаешься здесь?! - злобно прорычало существо, - Тут моя земля, я рву таких, как вы, на части и составляю из них новых человеков! И из вас составлю!
   - Свят, стреляй ему в морду и сразу уезжай! - крикнул Беркут.
   Святослав, медленно, словно преодолевая оцепенение, поднял руку с ракетницей и выстрелил в монстра. Тот схватился за морду и огласил окрестности громким криком. А потом встал на четвереньки, так и не освободив выезд.
   - Свят, попробуй обогнуть его и уехать!
   Свят попробовал. В какое-то мгновение даже казалось, что ему это удастся. Но монстр рукой схватил седока за ногу и дёрнул на себя, а неуправляемый снегоход умчался вперёд. Тварь вцепилась в тело кричащего от боли и страха человека и оторвала ему ногу. Потом обернулась и этой ногой запустила во второго человека.
   На Беркута вдруг накатило ледяное спокойствие. Это был миг, когда возмущение от немыслимой расправы над человеком, совершённой прямо у него на глазах, понимание, что, возможно, его собственной жизни сейчас придёт конец, привело его к катарсису. Внезапному озарению, пониманию ранее недоступной сути стоявшей перед ним нечисти, скачкообразному возрастанию силы ведьмака. Это было не просто испытание на стоическое преодоление трудностей, это был итоговый экзамен на право жить.
  
   *
   Порой, когда люди хотят метафорически подчеркнуть максимальный холод, они называют его "арктический". И то правда, Арктика - самое холодное место, хорошо знакомое людям. На Земле. Но в природе Вселенной есть гораздо более холодные места, и родственную связь с теми самыми местами чувствовал сейчас Беркут. Стать, словно обитатель планеты Нептун, ещё более холодным в душе, чем монстр перед ним... Возможно, если бы ведьмак раздумывал, то счёл бы, что это не самый лёгкий способ победить. Но сейчас оружие выбрал не разум - инстинкт.
   - Говоришь, ты хозяин этой земли? - спросил он, угрожающе делая шаг навстречу монстру, обжигая его внеземным холодом, - Ошибаешься. Я! Здесь! Хозяин!
   Неизвестно как получилось, что рык Беркута - ничем не вооружённого, физически очень слабого слабого в сравнении с монстром существа, прозвучал гораздо более громко и значительно.
   Монстр невольно попятился.
   - Стоять, бояться! - приказал Беркут.
   Чудовище больше не смогло сопротивляться его воле и замерло, как было - на четырёх конечностях.
   Ведьмак спокойно подошёл к нему сбоку и крепко взялся за мех - одной рукой на загривке, другой на спине.
   - Объяснить тебе замысел бога, тварь? - задумчиво спросил он, глядя не вниз, на монстра, а вперёд перед собой, - Дело в том, что изначально бог создал человека для того, чтобы он населял землю и управлял ею. И даже если этот человек наделал ошибок, если порой действует во вред и земле, и самому себе; даже если, ведомый своими страхами, невольно порождает чудовищ вроде тебя - не тебе менять главный завет Создателя, тварь. И когда ты возгордился, стал думать о своём незыблемом главенстве, перехитрил и победил всех, уверился в своей силе и вечной власти, не встречая серьёзного отпора... когда ты стал помехой в этом замысле - знаешь, что случается? Тебя уничтожают. Человек сметает тебя со своего пути как досадившую ему букашку.
   С этими словами Беркут встряхнул монстра, рванув его за сжатую в кулаках шерсть. Но мысленно он встряхивал не тело. Он вытряхивал, вырывал из этого тела то, что заменяло монстру душу - жизнь, вложенную в него людьми, жившими на севере очень давно и боявшимися смертоносных опасностей, таящихся в больших снежных сугробах. Но больше здесь нет тех людей, а главное, их страхов тоже нет. Значит, этот зажившийся на свете монстр тем более должен перестать существовать.
   - Развоплотись, нечисть, и не возвращайся в этот мир никогда, - сказал он, по-прежнему не глядя на рухнувшую в снег тушу, ясно понимая, что говорит скорее по привычке, чем в силу необходимости.
   Потом он подошёл к Святославу и приложил пальцы к его шее. Пульс, хоть и слабый, но был. Он взял трос снегохода и перетянул им обрывок ноги. Отметил, что на морозе крови вытекло не очень много. Беркут сходил и поднял улетевшую в сторону оторванную ногу Свята и поднёс её к телу товарища.
   - Тэкс, - попросил он, - Мне нужен сиртя, отец Миры. Очень нужен. Срочно.
   Сиртя не заставил себя долго ждать.
   - Ты хочешь, чтобы я помог этому человеку? - сразу понял он, - Но я не помогаю обычным людям, ведьмак. У них своя жизнь, свои опасности и риски в этой жизни.
   - Он пострадал не от обычных опасностей, созданных природой или другими людьми, - возразил Беркут, - Его ранила нечисть. Та, о которой он ничего не знал, к созданию которой непричастен - ни он, ни его предки. Та, которая жила на этой земле, за которой вы, духи предков, вроде как приглядываете.
   - Хочешь заставить меня почувствовать себя виноватым? - насмешливо улыбнулся сиртя, - Так же, как этот человек непричастен к здешней нечисти, мы непричастны к живущим здесь людям. Ты верно заметил - мы приглядываем за этой землёй. Не за людьми, которые приходят и даже не живут здесь долго.
   - Мы можем быть сопричастны всему на земле, - возразила Мира, появившаяся из-за спины отца, - если захотим. Мне Беркут песню читал.
   Ведьмак благодарно посмотрел на девушку.
   - Хорошую песню? - развеселился вдруг мужчина-сиртя, заметив этот взгляд и посмотрев на дочь.
   - Хорошую. Только её пока никто не пел... как фугу.
   Мужчина поднял глаза к небу со слабо видимыми здесь звёздами. Потом вздохнул и сказал:
   - Приложи ногу к месту отрыва от тела.
   Через несколько десятков секунд он выпрямился.
   - Человек будет долго спать. Отвези его домой. И согрей - он почти замёрз.
   Благодарностей, как и прежде, сиртя ждать не стал, внезапно исчезнув, за секунду до исчезновения дочери.
   И снова Беркут вёз бессознательного товарища на своём снегоходе, торопясь спасти его жизнь. Втаскивал его в дом самостоятельно - Бецкий и Эхтибор всё ещё рыбачили, а он срезал путь и не проезжал мимо них. Уложил Святослава на кровать, раздел, растёр ему грудь и спину до покраснения кожи, одел в сухую чистую одежду. Укутал двумя одеялами и оставил спать.
   Нужно было съездить, поискать второй снегоход, пока его не занесло, и он обязательно это сделает. Вот только приляжет ненадолго...
   Вернувшиеся рыбаки долго пытались добудиться обоих солдат, но те не реагировали. Лишь Беркут пробормотал что-то про то, что Святослав будет жить, и ногу ему вернули. Тут Эхтибор поднял с пола одежду Свята и округлив от ужаса глаза, показал старшине оторванную окровавленную штанину.
   Бецкий в панике кинулся осматривать тела обоих солдат, и только убедившись в том, что они целы, понял - ему необходимо закрыться в своей комнате, включить видео с фильмом "Белое солнце пустыни" и напиться. Вот прямо сейчас самое время.
   Эхтибор, в свою очередь, не понимал - то ли он теперь остался в непривычной для себя роли главного и единственного боеспособного (а точнее, трудоспособного) солдата в отряде, то ли он тоже больной и должен продолжать своё лечение покоем и сном. Выбрал второе. Но сегодняшний улов предварительно сложил в холодное место у выхода из барака - не пропадать же добру.
  
   *
   Беркут выспался первым. Посмотрел на часы - давно наступило время завтракать, но все в доме спали. Эхтибор, заслышав шум вставшего с постели Беркута, только отвернулся к стене и натянул одеяло на ухо, Свят спал (вполне ожидаемо), Бецкий... ну, тоже не впервой. Беркут перекусил на кухне хлебом с холодной варёной рыбой, расчистил выход из барака, сходил в ангар за канистрой с горючим, захватил лопату, а потом сел на снегоход. Надо было сделать то, что не сделал вчера.
   Кружила метель, но заблудиться Беркут не боялся. Не с его помощником.
   - Тэкс, показывай дорогу ко вчерашнему монстру.
   Тело монстра пришлось откапывать, но Беркут решил не оставлять его - незачем кому-то из людей натыкаться на загадочные останки "снежного человека". Прогорела крупная тварь не до золы или отдельных угольков, так что Беркуту пришлось разбить лопатой и разбросать обгорелые и уже неопознаваемые её части в разные стороны. Потом отправил Тэкса на поиски второго снегохода. Помощник улетел, а Беркут сидел и слушал сегодняшнюю музыку ветра.
   Неровные, неритмичные порывы воздуха беспрепятственно пролетали в высоте, ниже задевали за вершины и бока сопок, ещё ниже - поднимали с сугробов охапки соприкасающихся друг с другом снежинок, и всё это звучало, дудело и звенело по-своему, вместе образуя огромный симфонический оркестр. Сам снег звучит по-разному, в зависимости от температуры воздуха. В слабые холода звук выходит шуршащим, похожим на шёпот. Но чем сильнее мороз, тем более звонко поют снежинки, сталкиваясь и ломаясь своими микроскопическими иголочками.
   - Ты слушаешь фугу ветра? - спросила появившаяся рядом Мира.
   - Угу, - кивнул Беркут, улыбнувшись, - Но вообще-то, кроме фуги, существует много других музыкальных форм.
   - В другой раз расскажешь. Может быть, - неожиданно сказала девушка.
   Беркут внимательно посмотрел на неё.
   - Что с тобой? Ты плачешь? - удивился он, - Тебе что, жалко этого монстра, которого я убил?
   - Нет, Туунбак был противный. Убивал людей для удовольствия и складывал их мёртвые части по-разному. Никто не сумел его убить до тебя, хотя многие пытались.
   - Тогда почему у тебя слёзы в глазах?
   - Переживаю из-за тебя.
   - А что со мной?
   - Папа говорит, что ты, скорей всего, исчезнешь. Уже скоро.
   - Мира... Я же тебе рассказывал про армию. Меня прислали сюда только на один год, и скоро я, действительно, уеду отсюда.
   "Хотя почему-то не хочется" - неожиданно понял Беркут.
   - Ты ничего не понимаешь! - крикнула Мира, - А должен понять и решить! Сам!
   После этого девушка сразу исчезла. Что он должен понять?
   - Тэкс, ты не знаешь, что я должен понять и решить, по мнению Миры? - спросил Беркут уже некоторое время назад вернувшегося помощника.
   - Нет, не знаю. Но думаю, что об этом, по мнению Миры, ты тоже сам должен догадаться, - ответил тот.
   - Логично, - усмехнулся Беркут и завёл мотор, - Показывай путь.
  
   Дома Эхтибор взволнованно пожаловался Беркуту, что Святослав не просыпается, и ему, Эхтибору, страшно.
   - Т-ты пропал, в-все спят и спят...
   - Не бойся. Святу надо восстановить силы.
   - У-у него одежда п-порвана и в крови.
   - Засунь в стиралку. Только замочи сначала в негорячей воде. Как высохнет после стирки, зашьём.
   Беркут увидел устремлённый на него требовательный взгляд Эхтибора. Не такого ответа ждал от него товарищ.
   - Не спрашивай, - сказал он, - Свят проснётся, сам расскажет. Если захочет. Лучше обед сготовь, а я на расчистку.
   - Ваше благоро-одие, госпожа чужби-ина... - раздалось хриплое пение из соседней комнаты.
   - Ну вот, а ты говорил - все спят, - улыбнулся Беркут.
  
   Одиночество правило бал для Марины Воробьёвой. Незнакомый и раздражающе недружный коллектив, в котором пышным цветом цвели самые плохие черты характера незабвенного полковника Бородько, необходимость хранить тайну того, что она узнала и поняла, плюс эта беременность, которую она то хотела немедленно прервать, то, наоборот, заливалась слезами от жалости к себе и будущему ребёночку, привычное осознание себя плохой матерью для уже существующего сына, особенно обострившееся в последнее время... "Типичная лабильность психики беременной женщины" - поставила она сама себе диагноз.
   В свободное время Марина продолжала сверять разные данные, ездить, встречаться с людьми - собирать пазл из разгадок, связанных с Беркутом и Тимуром Кудиновым. Но теперь она уже знала, понимала основную картину происходящего, и отдельные кусочки пазла собирала просто так, по инерции и для того, чтобы занять себя делом. Она уже выяснила, что ежегодная начальственная проверка прибудет на Новую Землю дней за десять до окончания срока службы её солдата, и выхлопотала для себя разрешение присоединиться к этой комиссии. Даже если бы не смогла выхлопотать - всё равно поехала бы к любимому. Она должна быть рядом и сообщить ему то, что его, возможно, убьёт. Но пусть лучше это сделает она, чем кто-то другой, ведь иначе он погибнет наверняка.
   Часто Марина мысленно разговаривала с Беркутом, объясняла ему то, что выяснила, каждый раз профессионально и тщательно подбирая новый тон, слова, доводы. Но, как только она заставляла себя не лгать самой себе, любой вариант разговора приводил её к пониманию - любимый не останется с ней. Не захочет.
   Хотя, если уж быть предельно честной, не факт, что он остался бы с ней в любом случае, даже без знания того, что скоро узнает. Вправе ли она была заставлять Беркута принять желаемое для неё решение, шантажируя его будущим ребёнком, играя на его доброте? Если бы он любил её так, как она - его, тогда, наверное, у неё был бы шанс. Но - увы...
   Что будет, если... когда она ему всё откроет? Что она может сделать для любимого, помимо выражения своей любви к нему - вот о чём пора подумать. Может ли случиться, что его волшебный дар ведьмака сыграет свою роль и даст им тот самый шанс? Ей оставалось только надеяться на это.
  
   *
   Святослав очнулся только через сутки, когда все спали. Сначала он судорожно ощупал себя, убедился, что всё с его ногой в порядке, а потом тихо позвал:
   - Беркут, ты здесь?
   - М?
   - Скажи, что с нами было? Я помню всё чётко, но ведь это неправда?
   Беркут вздохнул. Вот не привык он заранее продумывать разговоры. Принципиальная честность предполагала и искренность.
   - Свят, ты сам реши, что правда, что нет.
   - Мне привиделось, будто огромное чудище оторвало мне ногу. Но нога на месте. И я не помню, как оказался дома. Я сам приехал или это ты меня привёз?
   - Я. Ты потерял сознание от шока.
   - Беркут, а почему у тебя глаза светятся? - шёпотом спросил Святослав, - Тут правда ты, настоящий, или я умер?
   - Блин. Пошли на кухню, поговорим.
   Там Беркут плотно закрыл дверь, включил свет, насыпал в чайник кусочки заготовленного льда и заварил чай для товарища, тревожно ожидающего ответов.
   - Потому что я - ведьмак, - сказал он наконец, - Такое у меня случается с глазами, чтобы я мог видеть в темноте. Ты спрашиваешь, что там случилось? Я могу тебе рассказать то, что видел я. На нас напало чудовище по имени Туунбак, порождение страхов древних людей, когда-то живших на этой земле. Этот монстр оторвал тебе ногу, и я его убил. Потом попросил местных... ну, считай, эльфов, и они зарастили твою рану.
   Святослав нервно рассмеялся.
   - Хочешь, чтобы я сошёл с ума, поверив во всю эту мистику?
   - Нет. Поэтому я тебе сразу сказал - сам решай, во что тебе верить, чтобы сохранить в порядке разум и психику. Главное, что ты должен знать - такого больше не повторится. Монстр уничтожен, и он был единственным.
   - Как же ты его уничтожил? - скептически спросил Святослав.
   - Ударил своей силой ведьмака и вытряхнул из него жизнь.
   - Почему же ты сразу этого не сделал, а велел мне стрелять из ракетницы и уезжать?
   - Потому что не мог. Тогда у меня ещё не хватало силы. Но когда я увидел, что он сделал с тобой, сила моего дара резко возросла и я смог с ним расправиться.
   - Значит, это благодаря мне ты стал сильнее?
   - Благодаря тому, что с тобой случилось, - поправил Беркут и зевнул.
   - Как удобно... а может, ты специально меня подставил, чтобы стать сильнее?
   Беркут с укором посмотрел на Свята.
   - Если вспомнишь, я тебя с самого начала уговаривал не ездить за мной, предупреждал, что там опасность.
   - Да, помню... Но получается, что если бы я не поехал, тот монстр убил бы тебя?
   - Возможно.
   Свят надолго задумался. Беркут очень хотел спать, и уже собирался сказать об этом.
   - В общем, ты мне должен за спасение твоей жизни, - вдруг сказал Святослав, резюмируя свои размышления, - Чтобы я теперь не рехнулся и пережил душевную травму, сделай кое-что для меня.
   - Приделанной на место ноги недостаточно? - прищурился с улыбкой Беркут.
   - Нет. Может, она и не была оторвана, а ты гипнозом внушил мне такие воспоминания. И я обречён всю жизнь мучиться этим вопросом, если ты не выполнишь мою просьбу.
   - Ну так что ты хочешь?
   - Познакомь меня с эльфийкой.
   Беркут закатился смехом, зажимая себе рот, чтобы не разбудить остальных жильцов дома.
   - Ты не сможешь её увидеть, - наконец, сказал он, - Я же говорил, они призрачные, бесплотные.
   - А вот и нет, я могу быть и видимой, - ответила Мира, выходя у него из-за спины, - Только не делаю так, потому что меня папа за это ругает.
   - Ой, - открыл рот Святослав, - Красивая... И лента на голове, как Бецкий рассказывал.
   Мира польщённо вздёрнула носик.
   - А ушки? Ушки не заострённые, обычные почему-то, - заворожённо продолжил Свят.
   - Потому что я не эльф! И не адлет какой-нибудь!
   - Какой ещё адлет? - нахмурился Беркут.
   - Ты с ними пока не сталкивался. Они редко сюда приходят по льду с большой земли, - махнула рукой Мира, - Охотятся большой стаей. На медведя обычно.
   - Ладно, ребята, вы можете пообщаться, а я - спать, - сообщил Беркут, и погрозил со смешком, - Только тихо мне тут!
  
   После той ночи откровений Святослав остался самим собой, уверенным и весёлым парнем. Лишь иногда мечтательно улыбался, чем неизменно смешил Беркута. Оторванную штанину он спокойно пришил обратно, отделавшись на вопрос Эхтибора какой-то шуткой.
   Старшина же, выйдя из запоя, организовал новую кампанию - засолку рыбы.
   - К нам скоро комиссия приедет. Надо будет их встретить как полагается, угостить и подарочками снабдить, - говорил он, - Больше всего им палия нравится, по опыту знаю. И икра из неё. Некоторые специально ко мне каждый год прилетают за этой рыбой.
   Засоленная палия, она же голец, занимала теперь несколько жестяных бачков и тазиков в доме. Целиком, в пряном рассоле, или порезанная кусочками, а то и в виде очищенного от костей красного филе. Отдельно солилась её икра - крупная, жёлтого цвета. Бецкий поделился с солдатами многими премудростями по засолке рыбы и икры, и каждый из них теперь мог с полным правом считать себя специалистом в этом деле.
   Часть заготовленной рыбы и икры "растаскивали" у них уже сейчас пилоты периодически садящихся вертолётов. Теперь было понятно, откуда у Бецкого и снаряжение для рыбалки и множество видеокассет. Не забыл старшина и солдат - им вскоре привезли новые коробки с пайком, в которых было много конфет, шоколада, фруктов - яблок и апельсинов.
   - Н-новым годом пахнет, - радовался Эхтибор.
   - Новый год у нас по всем правилам пройдёт. Даже ёлка настоящая будет, - пообещал довольный Бецкий.
   - Откуда ёлка? - удивился Свят.
   - Привезут на вертолёте. У меня и игрушки ёлочные имеются.
   - Новый год будете с новым сослуживцем встречать, если сюда переведут зимой кого-нибудь, - сказал Беркут, - У меня срок службы двадцать второго декабря заканчивается.
   - Праздник будешь уже дома справлять, - завистливо сказал Святослав.
   - Наверное, - неуверенно ответил Беркут.
   В этот момент он сам не понимал себя - откуда эта неуверенность? Почему его не радует возвращение домой, а то, что тут праздник пройдёт без него - огорчает? Как будто его настоящий дом находится здесь. Или где-то рядом.
  
   *
   Промозглый московский воздух ненастного вечера сообщил Марине, что он не желает видеть её сегодня на улицах столицы. И это чувство было взаимным - едва майор Воробьёва покинула коридор служебного здания, ей снова захотелось оказаться в тепле. Желательно, чтобы это принявшее её тепло было не только внешним, но и душевным. Она достала мобильный телефон и вызвала номер, который всегда оставался первым в списке её контактов.
   - Привет, Виктор. Не против, если я сейчас приеду?
   Обычно, собираясь навестить сына, Марина что-то покупала для него - игры, книжки, что-то ещё, что могло порадовать шестилетнего мальчишку. Профессиональные знания ей говорили, что этим она подкупает ребёнка. А ещё вернее - откупается от него, от своих невыполненных родительских обязанностей. И всё-таки ей хотелось видеть радость в глазах Никитки. Но в последнее время, долго размышляя о Беркуте, о том, чем он так привлёк её, она словно заразилась его потребностью в искренности, доброте и простоте отношений. Сегодня она решила ничего не покупать сыну. Лучше, если ребёнок будет в настроении, просто почитает ему вслух одну из книжек. Или попросит почитать его самого - Виктор гордился, что он уже выучил сынишку читать очень хорошо. Вот она и доставит им обоим удовольствие тем, что восхитится этими заслуженными успехами.
   Однако идти в дом с пустыми руками было непривычно - даже для самой себя Марина после служебного дня всегда заходила в попутный продуктовый магазин. Вот и сейчас она купила обычных продуктов. Почему-то этот факт вызвал в ней не виноватое напряжение перед визитом к бывшему мужу и их совместному ребёнку, а, наоборот, желание поскорей прийти к ним. В дом, который когда-то и она называла своим.
   - Мы не ждали тебя сегодня, - озадаченно сказал Виктор, поправив вязанный жилет и потрогав лысину, - Что приготовить на ужин?
   - Давай я сама приготовлю. Никита, хочешь вареников с картошкой?
  
   Во время ужина Марина неожиданно заснула. Только что они втроём ели и переговаривались, как вдруг её рука с вилкой, на которой был нацеплен надкушенный вареник, резко упала на тарелку, а голова клюнула вниз. На удивлённый взгляд ребёнка его отец сказал:
   - Мама устала. Доедай и пойди к себе, поиграй там.
   - Извините, что-то я... - сказала Марина, старательно избегая встречи с испытующим взглядом бывшего мужа.
   После окончания ужина и ухода ребёнка Виктор стал убирать со стола.
   - Ты собираешься выйти замуж? - спросил он.
   Марина медленно отрицательно покачала головой.
   - Вряд ли.
   - Но ты беременна? Я помню, ты всегда внезапно засыпала во время беременности.
   - Да, - тихо ответила Марина и почувствовала, как по её лицу потекли слёзы.
   Она плакала не так, как плачут обычно - невольно кривясь и гримасничая, она не смахивала слёз с лица и молчала.
   Виктор вытер стол кухонным полотенцем и уселся напротив.
   - Рассказывай. Ты же такая вся из себя сильная женщина, наверняка всё только в себе держишь, ни с кем не делишься.
   - По идее, ты должен быть последним человеком, с кем мне пристало бы делиться своими любовными сложностями, - усмехнулась Марина.
   - По идее... По идее мне не следовало жениться на девушке значительно младше себя, по идее я должен был постараться зарабатывать больше, по идее мне не следовало оставлять ребёнка на своё воспитание после развода, по идее много ещё чего. Но я ни о чём не жалею. Так что - к чёрту идеи. Рассказывай.
  
   Знакомство Миры со Святославом, выказанное им восхищение девушкой, благотворно подействовали на настроение не только Свята, но и Миры. Она снова стала заходить к Беркуту, чтобы поболтать о разных интересных для обоих вещах. Одной из самых любимых тем для этой болтовни у них по-прежнему была головоломка "каким видит мир бог". Каждый периодически придумывал к этому что-то новое и при встрече делился с другим. Они даже будто соревновались в самых поражающих воображение умозаключениях.
   - Вот ты говорил про всякие поля и волны, - говорила Мира, глядя на Беркута, который в это время старательно чистил картошку, - радио, звуковые, электромагнитные и прочие. Люди их не видят, и мы тоже не приглядываемся, нам без надобности. А бог должен их видеть. Что же за хаос у него в глазах, когда он смотрит на Землю?
   Беркут попытался представить. Как всегда, не получилось, но мысль и результат попытки представить - впечатляли.
   - Да, если бы волны сделались видимыми и посмотреть на это нашими глазами, это был бы хаос, в котором всё перепутано и невозможно ничего понять, - согласился он, - Но твой отец говорил, что всё сущее в своей основе - это информация. А если всё представить в виде информационного кода, то легче и допустить, что кто-то может видеть одновременно всю Землю, включая разные поля и волны, и не воспринимать это как хаос.
   - Но ведь так не интересно, - резонно заметила Мира, - Я вот сегодня надела коричневую шубку с белой опушкой, медными пуговицами и подвесками.
   - Красивая шубка, - кивнул Беркут по извечной мужской обязанности.
   - Но если смотреть только на информационный код, то безразлично, что именно на мне надето.
   - А ты уверена, что богу это не безразлично? - насмешливо поднял бровь Беркут.
   - Конечно уверена! Ну, то есть, может, конкретно мой наряд ему безразличен, но он создавал наши глаза и разум такими, чтобы мы могли отличать красивое от некрасивого. А значит, он сам понимает в этом. Вот так! - победно закончила Мира.
   - Даа... - впечатлился Беркут, ставя кастрюлю с картошкой на плиту, - Ты меня уделала. Ничего, я продумываю другой аспект, от которого ты будешь в ауте. Но это - в другой раз, а сегодня твой день.
   - Что такое аут? - с довольным видом начала расспрашивать Мира.
  
   *
   После того, как Марина закончила свой рассказ, Виктор, до этого момента ни разу не перебивший её, признался:
   - Мне сейчас очень хочется позлорадствовать.
   - Но ты не будешь, - усмехнулась Марина.
   - Постараюсь не показывать, во всяком случае. Теперь я понимаю, зачем тебе понадобился адрес особняка, о котором ты меня в письме спрашивала...
   - Да, спасибо. Я была там недавно.
   - Однако ты ведь понимаешь, что рожать от него ребёнка - это безумие? Нет, я верю - ты полюбила почти идеального парня, и это естественно - желать родить от любимого мужчины. Но мало того, что рассказанное тобой в голове просто так не укладывается - ведьмак и всё с этим связанное, так ещё и главное - ты ждёшь ребёнка от химеры. От человека, который притворяется другим.
   - Я не могу. Не могу убить обоих - и отца, и ребёнка, который во мне. Я же люблю их, пойми меня, Виктор! - в отчаянии воскликнула Марина.
   - Я понимаю, - тяжело вздохнул мужчина, - Но ты не думала - что, если кто-то сочтёт, что это дитя Кудинова? Ведь у этого человека своя жизнь, общественная и личная. Послушай, даже я, хоть почти не интересовался политикой, что-то слышал про Тимура Кудинова. Припоминаю, в новостях говорили о нём, показывали, как он служит, в бассейне плавает...
   - Настоящий Тимур Кудинов не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к моему ребёнку, - холодно сказала Марина, - И он никогда о нём не узнает. Не от кого узнавать. О моей беременности на Новой Земле никто не подозревал, даже я сама. Да и о нашей с Беркутом связи доподлинно было известно только Бородько, чтоб ему ни дна, ни покрышки. В тебе я тоже уверена.
   - Спасибо на этом, - немного саркастически сказал Виктор.
   А потом, немного подумав, неожиданно выдал:
   - Тогда роди и запиши его на меня. Этого ребёнка. Другой отец у него вряд ли появится.
   Марина покачала головой.
   - Спасибо за предложение. Но я не могу решать до разговора с Беркутом. Он имеет право всё узнать и принять своё решение.
   "И во мне ещё теплится надежда, что он останется со мной" - осталось не сказанным вслух .
   - Даже мне ясно, чем это кончится, - вздохнул Виктор, - Что бы Беркут ни решил, он может исчезнуть в любой момент. И обязательно это сделает. Даже может просто уехать бить нечисть ещё где-то в другом месте. Ты готова жить, как на пороховой бочке?
   - А ты? Ты же был готов, когда женился на мне. Военнослужащей...
   - Молодой и красивой, окружённой бравыми офицерами? - продолжил мысль Виктор, - Ну да, тешил себя иллюзиями, что со временем ты меня полюбишь. Но вместо этого начал быстро лысеть, да ещё прибаливать... Тебе пришлось нелегко с нами, поэтому я простил тебя. А теперь вот и ты переживаешь свою боль. В общем... поговори с этим парнем и возвращайся к нам.
   - Не боишься входить в одну реку дважды, Витя?
   - Я надеюсь, что это будет уже другая река. Более глубокая.
  
   В самый разгар рабочего дня к Беркуту прилетел Тэкс с неожиданным известием.
   - Я обнаружил человека. На расстоянии около семиста метров отсюда.
   - Какого человека? - удивился Беркут.
   - Мужчину. Он едет на снегоходе и удаляется от нас. Скорость низкая.
   Беркут решил сходить домой и доложить об этом Бецкому.
   - Товарищ старшина, а тут поблизости разве есть ещё люди?
   - Нет никого, я ж в первый день службы тебе всё обсказал.
   - А что, если я видел проехавший в отдалении чужой снегоход? Кто бы это мог быть?
   - Чёрт его знает... Нарушитель какой-то, - обеспокоился Бецкий, - Надо доложить по рации. Точно видел?
   - Точно. Я запомнил направление, в котором он ехал. Восточное. Давайте сами его догоним?
   - Мы тут не бойцы, чтобы за нарушителями гоняться! Это ты проходил кой-какие тренировки с оружием, а эти двое только дворниками с самого начала работают. Да и я не лучше.
   - Свят тоже начинал в другой части служить. Товарищ старшина, ну разрешите нам сгонять, посмотреть, кто там такой.
   - А если вы заблудитесь потом, а мне отвечать? Нет-нет, и думать забудь! - махнул рукой Бецкий.
   - Ладно. Тогда разрешите нам хотя бы вооружиться во время расчистки снега. На всякий случай.
   - Это пожалуйста. Берите автоматы, ты и Святослав. А я пойду рацию включать, доложу вертолётчикам.
   Вернувшись на расчистку, Беркут рассказал Святу о неизвестном человеке.
   - Так давай сгоняем за ним! - сразу загорелся тот.
   - Старшина не разрешил. Говорит - вдруг мы заблудимся? Не мог же я ему сказать, что это исключено, я никогда не заблужусь, с моими способностями.
   - Не, Беркут, ты как знаешь, а мне медаль охота! Старшина поматерится, да простит. Площадку мы почти расчистили, Эхтибор с остатками снега и один справится. Так что я еду, - заявил Святослав и направился за автоматом.
   - Ты со мной? - спросил он, вернувшись и садясь на снегоход.
   - Ладно, - решился Беркут, - Без меня ты и впрямь заблудиться можешь. Эхтибор! Мы покататься. Ты на хозяйстве.
   - За главного! - хохотнул Свят, заводя мотор и срывая снегоход с места.
   - Веди, Тэкс, - приказал Беркут, срываясь следом.
   Примерно через двадцать минут быстрой езды он просигналил Святу - надо остановиться.
   - Тот мужик уже близко. Давай фары выключим, чтобы сразу не спугнуть. И подъедем к нему одновременно с двух сторон.
   - В коробочку его возьмём? - понимающе кивнул Свят, - Отлично.
   - Оружие нацелим на нарушителя, только смотри, чтобы не убить его и по мне не попасть. Это важно. Ты всё понял?
   - Так точно. Погнали!
  
   *
   Через несколько минут они увидели незнакомца. Тот явно никуда не спешил - его широкий снегоход вёз прицеп, на котором горкой громоздились вещи - скрученная палатка, канистры, сумки... Из-за рёва двигателя собственного снегохода он не сразу услышал приближение погони, а когда услышал, было поздно.
   Они подъехали к нарушителю, как и планировали, с двух сторон.
   - Стоять! - скомандовал Святослав и выразительно покачал нацеленным автоматом, - Кто такой?
   - Джерт Вебер, - спокойно назвался тот, остановившись, а потом добавил с акцентом, - Я есть учёный. История.
   И дружелюбно улыбнулся. Так, что солдаты даже почувствовали неловкость - лезут, мешают тут учёному заниматься наукой. Вернее, должны были почувствовать. Потому что Тэкс предупредил Беркута:
   - Под днищем бака чужого снегохода есть скрытое отделение, в котором лежит оружие.
   Собственно, наличие оружия могло ничего не значить - от нападения медведя никто не застрахован. А могло и значить.
   - Предъявите документы и разрешение на нахождение здесь, - продолжил важничать Свят.
   - Конечно, - спокойно согласился тот и полез рукой куда-то вниз.
   - Не двигаться! - крикнул Беркут, - Покинуть снегоход немедленно!
   - Но документы... - удивился человек, представившийся Джертом Вебером.
   Свят тоже удивлённо посмотрел на Беркута.
   - Выполняйте приказ! - грозно повторил Беркут и нацелился на учёного.
   Тот пожал плечами и выполнил то, что от него требовали.
   - Отойти от машины! Свят, свяжи ему руки тросом.
   Учёный сам подошёл к Святославу, достал из кармана какие-то бумаги и вручил ему.
   - Вот, смотреть, мой имя, тут - пра... пропуск.
   - Беркут, вроде всё верно написано, и печать есть, - неуверенно сказал Святослав.
   Беркут попросил Тэкса показать место, где тот обнаружил оружие. Отделение для него открыл не сразу - не мог понять, как это сделать, потому что задвижки или выступающей кнопки там не было. Прошло какое-то время, пока он догадался полностью отогнуть металлическую стенку и достал оттуда тяжёлый пистолет. Не ракетница, настоящее оружие. А когда Беркут сунул пистолет к себе во внутренний карман бушлата и поднял голову, то обнаружил, что Свят стоит бледный, а позади него тяжелым взглядом смотрит на Беркута учёный. При этом автомат Свята находится в руках у этого учёного и дуло уткнуто в спину Святослава.
   - Бросить всё оружие снег, - приказал Вебер, - или я стрелять этот солдат.
   Выполнять требование Беркут не стал. Быстрый анализ ситуации привёл к пониманию - тогда этот человек наверняка убьёт их. Все замерли и так продолжали стоять. Никто не решался действовать в опасности для себя. Понимал это и Свят.
   - Беркут, эльфы ведь спасут меня от раны снова?
   - Может, и спасут. Если жив останешься.
   - Тогда я это... - Свят облизал губы, - отчебучу чучу, а ты уж не жуй варежку, ладно?
   Вебер напряжённо слушал, тщетно пытаясь понять разговор солдат.
   - Ладно, - ответил Беркут и тихо добавил, - Тэкс, закрой ему глаза, насколько сможешь.
   В следующие мгновения произошло несколько событий, последовательность которых было трудно отследить. Тэкс метнулся к нарушителю, Святослав резко пригнулся с разворотом и схватил ствол нацеленного в него автомата, отводя его от себя, раздался один выстрел, второй... После этого на снег упали Святослав и Вебер. У обоих было прострелено правое плечо, и оба они продолжали держаться за автомат, с усилием направляя его в разные стороны. Беркут подскочил к ним, схватился за спорное оружие и, крикнув, рванул его на себя:
   - Отдай!
   Свят сразу отпустил руки, да и Вебер, очевидно, держался слабо - помешали и ранение и почти закрытый Тэксом обзор.
   - Ты как? - спросил Беркут товарища, не отводя собственного нацеленного автомата на нарушителя, - Снегоход вести сможешь?
   - О, чёрт, как больно! Смогу!
   - Садись тогда.
   - Гражданин Вебер, вы задержаны! Вытяните руки вперёд, я их свяжу.
   - Вы напасть на учёный! - сдавленно попытался тот, но Беркут оборвал его, пнув в раненое плечо.
   - Вытяните руки, - спокойно повторил он.
   - Мой глаза! Я не видеть! - простонал Вебер, но руки всё-таки вытянул.
   Дальше Беркут старался действовать как можно быстрее. Он связал руки нарушителя за его спиной и усадил на его же снегоход, заставив лечь лицом вперёд. Свой снегоход Беркут прицепил к машине Святослава. Потом уселся позади Вебера и повернул рукоять газа снегохода, продолжавшего всё это время работать на холостых оборотах.
   - Куда нам ехать? - крикнул Свят, - Пурга, ничего не видно!
   - Езжай за мной, не отставай!
   Тэксу пришлось покинуть лицо задержанного, чтобы указывать Беркуту путь. Освободиться пленник не пытался. Чтобы попытаться выпутать руки, ему пришлось бы скинуть меховые перчатки, а это грозило обморожением рук. Со связанными же руками он не мог и надеяться справиться с бдительным и сильным Беркутом, контролирующим его каждое движение.
  
   - Где вас носит? - начал Бецкий, едва солдаты отворили входную дверь в барак.
   И осёкся. Потому что сначала внутрь вкатился полусогнутый незнакомец со связанными руками, потом вошёл Беркут с нацеленным оружием, а потом, шатаясь, ввалился Святослав.
   - Товарищ старшина, я ранен! - "обрадовал" он Бецкого, - Одиночным автоматным выстрелом в плечо. Мне бы перевязку хоть, что ли. И от боли чего-нибудь.
   - Мы поймали нарушителя, - добавил Беркут, - Он на нас напал, пришлось связать и доставить.
   - Это есть не разумение. Я есть учёный! - снова включился Вебер, завидев какое-никакое, а начальство, - На меня нападение! Этот солдат стрелять свой плечо, тот солдат стрелять мой плечо!
   Бецкий коротко перевёл дыхание, ругнулся, а потом развил бурную деятельность. Велел Эхтибору принести аптечку и оказать помощь товарищу. Незнакомца приказал отвести на кухню и там закрепить как-нибудь, а сам побежал к рации.
   После этого вернулся и, гневно глядя на своих подчинённых, объявил, что вертолёт пока не может к ним вылететь из-за плохой погоды.
  
   *
   Беркут проверил силу, с которой связаны руки Вебера - не нарушен ли кровоток, потом в кухне постелил на пол матрас и привязал пленника к чугунной сливной трубе.
   - Не дёргайтесь, я осмотрю ваше плечо.
   Пуля не прошла насквозь через несколько слоёв тёплой одежды и плоть человека, застряла где-то внутри него. Беркут принёс из аптечки йод и пропитал им сложенный кусок бинта. Обтёр входное отверстие от пули, приложил тампон к плечу и замотал бинтом, не обращая внимания на крики и стоны раненого. Сидевший неподалёку Свят под руками Эхтибора тоже не молчал, хотя ему повезло больше - пуля прошла сквозь мягкие ткани плеча, не задев кость.
   - Пуля надо вынимать, надо доктор, - говорил Вебер по-русски, сбиваясь то на английский, то на немецкий язык.
   Жители барака докторами не были. Они не были даже медбратьями.
   - Кудинов, откуда ты только взялся на мою голову, - в сердцах сказал Бецкий, - До тебя так спокойно тут было, а теперь - снегоходы, ранения, нарушители вот... А вдруг он и впрямь законно находится тут? Хотя сомнительно, конечно.
   - Товарищ старшина, мы просто катались, встретили человека, познакомиться хотели, а этот к нам пристал со своими документами, под нос их сунул, а потом вдруг автомат с меня сдёрнул и плечо мне прострелил. А Тимур уже - в него, - объяснился Святослав.
   Как только процедуры были окончены, таблетки от боли и антибиотики проглочены, задержанный завёл новые речи.
   - Я есть гражданин Сингапур. Изучать история. На меня нападение. Нарушать право. Вы обязаны сообщить мой посольство!
   - Сингапуру-то что тут понадобилось? - удивился Бецкий.
   - Я изучать история третий рейх. Тридцатые годы гроссадмирал Карл Дёниц приказать быть экспедиция северный морской путь. Генрих Гиммлер лично приказать искать пещеры из лёд, искать путь внутрь Земля. Приказать создать базы. Я искать эти базы. У меня есть прапуск... пропуск.
   - А зачем на моих солдат напал?
   - Я не нападать! Тот солдат стрелять свой плечо, этот солдат стрелять мой плечо! Мне брызгать глаза, я ничего видеть.
   - Чем вы в него брызгали? - спросил солдат Бецкий.
   - Ничем, товарищ старшина, - развёл руками Беркут, - Это у него, наверное, что-то психосоматическое.
   - Не умничай, Кудинов. Ладно, сдадим его кому следует, там разберутся, почему иностранец по режимной земле в одиночку шастает, - выдал своё решение Бецкий, тоном выражая сомнения в словах задержанного, - Но если выйдет международный скандал, вы оба пойдёте под суд. И моя помощь не поможет.
   Своим солдатам Бецкий явно верил и благоволил больше, чем каким-то заезжим гражданам экваториальных стран.
   - Вот, товарищ старшина, - Беркут достал документы задержанного из карманов его куртки и рядом выложил пистолет, - обнаружено у нарушителя.
   - Возьми чистый пакет для мусора, сложи всё туда. Хотя погоди, дай, гляну...
   Потом Бецкий ещё пошарил в вещах чужого снегохода и нашёл охотничье ружьё с запасом патронов и средствами по уходу за оружием в специальном ящике. Принёс его на кухню и долго рассматривал, гладил, любовался.
   - Беретта лайт, - прочитал он нараспев, - двуствольное, вертикальное. Я видел в каталоге, дорогущее, тыщ двести рубликов. Не решился тогда купить. Но теперь точно куплю, раз в руках подержал.
   После ужина Святослав ожидаемо стал намекать Беркуту на желание получить эльфийскую народную медпомощь. Некоторое время Беркут держался, намёков не понимал, поэтому Святу пришлось сказать прямо - зови, мол, эльфов, а то прямо счас помру.
   - Свят, мне ещё в прошлый раз пришлось уговаривать сиртя прирастить тебе ногу, они говорили, что не вмешиваются в дела людей. Тогда подействовало то, что на нас напала нечисть. Понимаешь, нечисть, а не обычный человек.
   - Это Вебер-то обычный?! Ты посмотри на него, он же немец, имеет паспорт Сингапура, и по-русски говорит сносно. А вспомни, как он ловко меня обманул, бумажки свои сунул и автомат с меня сорвал. У него же на роже большими буквами написано: шпион-диверсант!
   - И как только там все эти большие буквы поместились...
   - Беркут, серьёзно. Если меня не подлечить, то мне придётся улететь вместе с пленным на материк, в больницу. Как вы тут будете с Эхтибором вдвоём снег разгребать? А скоро и ты уволишься, и что, Эхтибор один без продыху вкалывать будет?
   Этот аргумент подействовал. Явившийся сиртя посмотрел на Свята и привязанного пленника.
   - Не вижу ничего смертельного, - строго сказал он Беркуту.
   - Я прошу прощения, что пришлось к вам обращаться, - развёл руки Беркут, - Но у нас нет возможности позвать на помощь медиков - погода плохая, и сюда за ранеными в ближайшее время никто не приедет. А запускать эти раны наверное всё-таки опасно для их жизней.
   Секунда понадобилась сиртя, чтобы принять решение.
   - Клади руку на рану своему другу. Я не хочу обретать видимость в присутствии других людей, буду воздействовать через твою плоть.
   Святослав завороженно смотрел, как Беркут говорит "сам с собой", понимая, что присутствует при очередном волшебстве. А потом прислушивался к ощущениям, когда товарищ приложил ладонь к его ране. Прислушивался до момента, пока внезапно не провалился в сон - Беркут едва успел подхватить его, падающего с табуретки.
   Целительскую энергию ведьмак чувствовал не менее ясно, чем в своё время ощущал эманации болезни, выпущенные рэккеном. Призрачная ладонь сиртя слилась с его собственной ладонью, и Беркут закрыл глаза, чтобы полностью сосредоточиться на процессе исцеления.
   Неизвестно почему, но сиртя не стал залечивать рану до конца. Соединил ткани и сосуды внутри тела, но кожу вокруг входного и выходного отверстия пули оставил повреждённой. Очень может быть, что для него не остались тайной мысли самого Беркута, который не хотел являть непосвящённым уж слишком большие чудеса.
   Потом помощь оказали пленному. Тот неприязненно смотрел на Беркута и сначала не хотел позволять трогать себя, но быстро почувствовал уходящую от наложения руки солдата боль и притих. А когда в ладонь Беркута выпала пуля, Вебер широко открыл глаза и рот. Так он и уснул на выделенном матрасе - глаза только закрыл, а рот не успел. У пленника пулей оказалась повреждена кость, и лечение продлилось чуть дольше. Беркут таинственным образом понимал, что именно залечивается в тот или иной момент, хотя энергия направлялась ровно на всю рану. И вновь сиртя отнял руку до наступления полного исцеления.
   - В следующий раз, если постараешься, ты сам сможешь так сделать, - объявил он и исчез.
   Беркут решил быть очень старательным. Умение исцелять наложением руки даже самые сложные раны давало огромную прибавку к дару. Про такое ему даже в ведьмаковском особняке не рассказывали.
  
   *
   Ветер не позволял маленькому отряду избавиться от пленного ещё четыре дня. Всё это время старшина ходил столь же мрачным, как погода - раздражало присутствие в доме этого непонятного иностранца. Солдатам-то что, уйдут на свою расчистку и развлекаются там, а ему то кормить, то в туалет, то в помывочную выводить задержанного. Будто он надзиратель. И не выпить спокойно... Хорошо хоть, пленник ведёт себя смирно. Напасть и освободиться не пытается, ходит, как замороженный.
   Замороженность Вебера имела свои причины. Ещё в первую ночь Тэкс, оставленный приглядывать за ним, разбудил Беркута сообщением, что задержанный пытается выпутаться из верёвок. Беркут, конечно, не был рад своему неурочному пробуждению. Решил не щадить нервы нарушителя покоя, зная, как он сам выглядит в темноте - явился в кухню, подсвечивая окружающее пространство глазами.
   - Господин Вебер, что вам было непонятно в наших словах о том, что вы задержаны и будете переданы командованию?
   - А-а-а! - вскрикнул Вебер, - Кто есть ты?
   - Я - тот, кто лишит вас зрения, если вы будете пытаться освободиться или сбежать. Тэкс, надо закрывать ему глаза при подозрительных действиях. Задержанный! Вы мне верите?
   - Твой глаза светить как глаза демон! Ты есть демон?
   - Я, блин, Терминатор-два, - раздражённо ответил Беркут, - который вытащил из вашей кости пулю одним прикосновением руки. Хотите навсегда ослепнуть так, что никто не поймёт причину? Могу устроить, если будете доставлять нам беспокойство.
   - Я понять. Русские делать опыты на человек. Делать супермен. Я узнать. Меня никогда не отпустить, - пригорюнился Вебер.
   - А вы молчите о том, что узнали, - посоветовал Беркут и зевнул так широко, что хрустнула челюсть.
   В дальнейшем Тэксу довелось-таки несколько раз прилипать повязкой к глазам Вебера. Тот пытался жаловаться старшине, что "этот солдат, который Терминатор-два" воздействует на него на расстоянии, хулигански зрения лишает. Бецкий только утвердился в мысли, что от хлопотного "психосоматического" иностранца надо избавляться как можно быстрее, пока он совсем с катушек не съехал.
   А Беркут заинтересовался версией исторических изысканий Вебера. Он понимал, что, возможно, эта история про северные базы третьего рейха рассказана только для вида, а на самом деле иностранца могло интересовать что-то другое... Но с настоящей причиной его нахождения тут пусть разбираются специалисты, а ему хотелось услышать, что за базы и чем они интересны. Он расспросил Вебера, и тот, пусть неохотно, ответил, что там могли сохраниться важные документальные или материальные реликвии.
   - А где они, те ледяные пещеры? - полюбопытствовал Беркут.
   - Предполагать нахождение тут, - ткнул Вебер отмеченное место на спутниковой карте архипелага.
   Наконец, вертолёт прилетел. Сразу несколько вооружённых солдат и офицеров забрали рапорты Бецкого, Святослава и Беркута, а также снегоход, все вещи и самого задержанного. От госпитализации в связи с ранением Свят отказался, продемонстрировав всем хорошо заживающую сквозную рану.
   Иностранец воодушевился и уже по пути к вертолёту начал жаловаться на проявленное беззаконие, но Беркут его окликнул:
   - Эй, Вебер!
   Когда тот оглянулся, Беркут двумя пальцами указал на свои глаза, а потом со значением указал на него - мол, я слежу за тобой. Вебер тут же сник - с этого терминатора, и правда, станется.
  
   Уже через неделю Бецкому стало известно, что Джерт Вебер, как и предполагал Святослав, был хорошо подготовленным шпионом, имеющим оборудование для неких замеров на земле, а его пропуск на архипелаг "оформлен незаконно".
   - Ишь как, даже не подделка, - плевался Бецкий, - а "оформлен незаконно". Получается, любой шпион может расхаживать где хочет, только деньги плати.
   В связи с задержанием нарушителя Бецкому, как начальству, и Святославу, как имеющему боевое ранение, полагались медали. А Кудинову командование решило медали не давать. Ограничиться устной благодарностью.
   - Не любят там тебя, - улыбнулся осчастливленный Святослав.
   - Не очень-то и хотелось, - честно сказал Беркут.
   Потом он поговорил со своим помощником.
   - Тэкс, ты ведь сможешь слетать далеко, к восточному побережью?
   - Смогу.
   - Надо поискать там эти ледяные пещеры, а главное, старые человеческие базы. Ну, вроде той подземной военной части, где мы с тобой раньше служили. И если ты их найдёшь, посмотри, какие там вещи сохранились или документы бумажные.
   Тэкс вернулся только через день. Проснувшись, Беркут обнаружил его приникшим к своей левой кисти. Давнее предположение о том, что Тэкс всё-таки подпитывается от ведьмака, укреплялось.
   - Я обнаружил одну базу, - доложил тень, - Необитаемую и полуразрушенную. В одну из стен вмурован металлический сейф, внутри которого сохранилась папка с фотографиями. Помимо папки, там лежат предметы из металла и стекла, назначение которых мне неизвестно. И сейф, и его содержимое имеют разные повреждения.
   О том, чтобы съездить туда в самоволку, нечего было и мечтать - далеко. А Бецкий, конечно, не отпустит. Просто рассказать старшине о находке, чтобы он доложил кому следует, Беркут не хотел - откровенно душила жаба. Ведь ему не только спасибо не скажут (эти их "спасибо" уже некуда складывать), а, глядишь, ещё и взыскание вкатят - мол, вызнал что-то у шпиона, а в рапорте не отразил. А главное - документы и вещи ему не покажут! И даже не расскажут, что там нашлось, вот что обидно. Эх, вот бы он не тут сейчас служил, а в своей прежней части - уговорил бы, может, Романыча съездить в научную экспедицию... А это мысль!
   - Товарищ старшина, а вот скажите, так разве справедливо, что мне одному награды не дали? - жалобно проканючил он. И брови эдак домиком поднял...
   - Кудинов, актёр из тебя ещё хуже, чем из Лены Зосимовой певица.
   - А кто такая Лена Зосимова? - широко улыбнулся Беркут.
   - Да была одна... Говори, чего надо?
  
   *
   - Я, тащ старшина, по полковнику Мурзину соскучился. Помните, я рассказывал, как мы с ним вместе на охоту ходили? А когда меня сюда переводили, он сказал - мол, при возможности, Тимур, свяжись со мной, расскажи, как там устроился.
   - Как устроился, говоришь? - набычился Бецкий, - Тут тебе санаторий, что ли? Хватит брехать, полковник никогда так не скажет!
   - Ну, может, не так он сказал, я дословно не помню, - пошёл Беркут на попятную, - Но мне правда, надо поговорить с Мурзиным. Вспомнил кое-что личное. Можно с ним по рации связаться?
   После нескольких препирательств и повтора жалобы на несправедливое обделение наградой, Бецкий смилостивился. Но кнопки рации нажимал сам и при разговоре присутствовал.
   - Товарищ полковник, здравия желаю!
   - Тимур? Что-то случилось? - сквозь треск помех донёсся знакомый голос командира части.
   - Да вот, вспомнил я недавно, как на вашу куртку в шкафу смотрел... А вы помните, да?
   - Помню. Продолжай.
   - Так вот, я так же точно ещё кое-что интересное нашёл. Вы ведь наверное знаете, что мы недавно шпиона поймали...
   - Да, знаю. Молодцы.
   - Служу России! Этот шпион, пока у нас пленником сидел, вертолёта ждал, рассказал про базу третьего рейха на восточном побережье. Я так понимаю, это была его легальная версия, зачем он на архипелаг приехал. И вот я так подумал-подумал, да и понял, что действительно есть одна база, и сейф там сохранился, а в сейфе том лежат разные предметы и папка с фотографиями да документами.
   - Ну... думаю, командование наметит туда научную экспедицию. Когда-нибудь. Может быть.
   - В том-то и загвоздка, Романыч, - загорячился Беркут, забыв о субординации, - Мне служить совсем немного осталось. А если я уеду, базу и сейф найти будет трудно, сами понимаете.
   - Ты хочешь поехать в экспедицию?
   - Так точно! Пока наверху раскачаются, пока эту экспедицию соберут, пока деньги на неё выбьют, а может и вовсе не выбьют и не соберут... Документы совсем испортятся. Они уже подпорченные там лежат. Вот я и подумал - собрал бы товарищ полковник команду, чтобы слетать туда, и меня бы взял... Мы бы быстренько сейф тот добыли. А больше там ничего интересного нет.
   Мурзин замолчал, задумался.
   - А ещё, товарищ полковник, у нас здесь рыба засоленная, специально для угощений. Много. Вкусная очень!
  
   После разговора Бецкий угрюмо молчал. Обиделся, видимо, что подчинённый через его голову свои вопросы решает да их общую рыбу обещает.
   - Товарищ старшина, я не мог к вам с этим обратиться, вспомните, вы ж говорили, что мы тут дворники просто, к площадке привязанные. А Мурзин знает обо мне кое-что секретное и может это дело организовать. У него ведь и должность высокая и ресурсы есть.
   - Прикажут - поедешь. А без приказа я тебя не отпущу. Марш на расчистку!
  
   Беркут считал оставшиеся до окончания службы дни, боясь, что Мурзин не успеет всё организовать. Но он успел. С погодой тоже повезло - ветер был недостаточно сильным, чтобы помешать большому военному вертолёту.
   Когда он увидел улыбающиеся лица знакомых офицеров, в числе которых были и Мурзин, и Сергей Валентинович, и Саныч, и Дмитрич, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не расчувствоваться и не прослезиться от радости. Пока Беркут здоровался с приехавшими, вертолёт запасался топливом, а полковник поговорил с Бецким. Вручил старшине подарочек (выкуп за аренду солдата) - большой набор разных добавок для настаивания самогона. Там были травы и специи, дубовая щепа, сушёная смородина, лимонные корки, и даже растворимый кофе. Оказывается, всё это в одном наборе можно купить у предприимчивых людей.
   Бецкий принял подарок с достоинством и приказал:
   - Рядовой Кудинов, отправляйтесь с товарищами офицерами для помощи в поиске немецкой базы. Не посрамите там наш прославленный отряд вертолётной стоянки.
   - Есть не посрамить, товарищ старшина! - радостно подхватился Беркут.
   - Скребок, лопату и тележку с собой возьми.
   Сначала Бецкий насладился непонимающим видом солдата, а потом ехидно спросил:
   - Или ты что, думал, там медведи площадку для посадки вертолёта подготовили?
   В вертолёт Беркут садился, провожаемый завистливым взглядом Свята. Как же, приключение - и без него!
   Сама дорога показалась Беркуту короткой, хотя он и поговорить успел с членами экспедиции, и пообедать, и даже поспать. В вертолёте царило отличное настроение - это приключение было таковым для всех. Офицеры делились познаниями в истории освоения архипелага, говорили, что до войны Новая Земля была советской только юридически, а фактически долго пустовала. Вот Гиммлер и задумал искать путь внутрь нашей планеты, дескать, по поверьям индуистской религии вход туда проходит сквозь "пещеры изо льда". Гитлера больше интересовала экспансия и подготовка к войне, поэтому по его приказу были созданы базы для военно-морского флота и причалы для подлодок на земле Франца-Иосифа и на Новой Земле. К попутным мистическим изысканиям Гиммлера он отнёсся снисходительно, даже выделил ресурсы для этого. Но началась война, и Германии, понятное дело, стало не до далёких изысканий и даже не до северного морского пути, поэтому базы забросили.
   Когда лётчик сообщил, что они прибыли в нужное место (а отмечено оно было Беркутом при помощи Тэкса), офицеры открыли дверь зависшего вертолёта прямо в воздухе и выкинули верёвочную лестницу. К такому Беркут готов не был. Но вида, конечно, не показал. Впрочем, всё оказалось не слишком страшным - первым спустился один из офицеров, и потом он придерживал лестницу для других. Тем не менее, спускаться по качающейся лесенке, почти закрыв глаза из-за ветра от винта вертолёта, дополнительно к природному, было тем ещё удовольствием.
   - Непередаваемые ощущения, - пробормотал Беркут, когда спустился и оказался в сугробе по грудь.
   В экспедиции, по сложившейся практике, офицеры не чинились, и поэтому никто не отлынивал от расчистки снега для посадки вертолёта. Только шутили над Малым, что он в этом деле над ними главный, поскольку, вне сомнений, уже стал профессионалом.
  
   *
   Вертолёт, наконец, сел, и все вновь забрались в него, поужинали и, как водится, выпили перед начинанием. Потом Тэкс привёл Беркута к неприметной кочке поблизости.
   - Здесь вход, - сообщил он.
   Снова много копали. Обнажили практически утопленную в земле стену каменной избушки с осыпавшимся дверным проёмом, больше напоминающим бесформенную дыру.
   - Романыч, напомни, почему мы не летом сюда поехали? - спросил Дмитрич, глядя на снежные завалы внутри помещения.
   По виду других офицеров можно было догадаться, что этот вопрос назрел у всех.
   - Малой заканчивает службу. И только он знает, где это место и где там сейф.
   - Нам не надо всю базу чистить, тут, кажется, больше нет ничего интересного, - успокоил Беркут мужчин, - только тропку до сейфа протоптать осталось.
   - Ну, вперёд тогда, - благословил его Романыч, - Мы уж за тобой.
   Подсвечивая фонариками, мужчины потянулись внутрь базы. Пришлось попетлять по тёмным заиндевелым коридорам, пока прокладываемый Беркутом путь не привёл всех в дальнюю комнату. Громоздкий металлический шкаф целиком выковыряли из стены и при помощи какой-то матери отволокли наружу.
   - Здесь будем открывать или так в вертолёт погрузим? - спросил Сергей Валентинович.
   - Чтобы не оставлять на земле лишнего мусора, давайте сейф с собой возьмём, - предложил Беркут, - У нас в ангаре к пустым бочкам его пристроим.
   - Ну, раз никому не интересно, что там, так и полетим обратно, - хитро прищурился Саныч.
   - Нет уж, сейчас откроем! - помотал головой Беркут под общий смех, - А сейф можно и потом в вертолёт затащить.
   Заржавелый металл сопротивлялся долго. Но в конце концов его покорёженная инструментом дверца открылась и явила офицерам содержимое - измерительные приборы, серебряную фляжку с чем-то булькающим, футляр с округлыми очками, и, конечно, обещанную Беркутом толстую картонную папку, завязанную истлевшими верёвочками.
   Пофотографировались на память рядом с найденным кладом для памяти или даже для музея - тут мнения разделились. Фотографировал всех Беркут, сам избегая попадать в кадр.
   Когда всё перенесли в вертолёт, первым делом открыли фляжку.
   Доктор понюхал, капнул содержимое на язык и вынес вердикт:
   - Похоже на самогонку с фруктовым привкусом. Сливовым, что ли. Пить можно, в общем.
   - Шнапс, - предположил один из офицеров.
   Этот предположительный шнапс тут же дружно и распили. Не в музей же нести, народ смешить! Уже в полёте, наконец, едва не сталкиваясь лбами, открыли папку. Там нашлись карты, приказы, письма, ещё какие-то бумаги на немецком языке, и фотографии. Больше всего на фото были изображены люди - в военной форме, и в штатской одежде. В частности, округлые очки из футляра были обнаружены на фотографии одного из штатских. На другом фото Беркут с удивлением обнаружил Миру, стоящую невдалеке от группы офицеров. То есть Беркут понял, что это именно Мира, а на фото она выглядела как дымка в форме девушки. Эта фотография привлекла и внимание мужчин.
   - Ух ты, глядите, будто призрак какой-то девахи, - сказал Саныч.
   - Это сиртя, - улыбнулся захмелевший Беркут, - древний народ, который когда-то жил на этой земле.
   Некоторые из найденных фотографий изображали огромный немецкий дирижабль "Граф Зепеллин", летящий над Ригой, над Москвой, над летней тундрой. Эти фото были сделаны за десятилетие до начала войны.
   - Похоже, немцы и впрямь дружили с Советами тогда, - качали головами офицеры, - раз они над нашими землями по-хозяйски летали.
   Разглядывали найденное и обсуждали всё время полёта обратно. Беркут выпросил себе насовсем одно фото - то, которое с призраком. Офицеры посовещались и разрешили - другой награды нашедшему исторический клад герою всё равно не будет. Все уже знали, что Кудинов - принципиально ненаграждаемый.
   Когда прилетели на вертолётную стоянку, Бецкий преподнёс всем офицерам по пакету с засоленной рыбой. С Малым мужчины расставались навсегда. Хлопали по плечам, обнимали, желали ему всего лучшего, а главное, вспоминать их всех.
   - Я вас никогда не забуду, товарищи офицеры, - от души сказал Беркут, так, что в глазах у него защипало.
   Потом Святослав помогал отвозить сейф в ангар.
   - Посмотри, что я в нём нашёл, - сказал Беркут и протянул другу фотографию, - Никого там не узнаёшь?
   - Это же Мира! - поразился Свят, а потом добавил, - Подари, а? На память.
   Беркут подумал, что у него вообще нет бумажных фотографий. Вроде были когда-то, но потерялись за многочисленными переездами.
   - Извини, Свят, это моё. Мне это будет напоминать не только Миру, но и товарищей. Не тех немцев, конечно, что тут изображены, а тех, с которыми мы это фото добывали.
   - Тогда вырежь мне из бивня фигурку Миры, - тут же нашёлся вымогатель, - Пожалуйста.
   - Ладно, - засмеялся Беркут, - постараюсь успеть до дембеля.
   На следующий день Бецкий засуетился. Свершилось - к ним едет комиссия. Барак и его содержимое имущество пришлось драить с мыльной крошкой, на обеденный стол постелили новую клеёнку, площадь расчистки снега увеличилась - по периметру барака старшина зачем-то надумал прокопать траншею. Справедливости ради надо отметить, что эту траншею он сам, в основном, и прокапывал - рядовой состав и без того был загружен работой.
   В результате старшина так умаялся, что пожалел и солдат. Выдал всем новую форму и велел отдыхать в ожидании начальства, дабы к его прилёту вид иметь не измождённый, а здоровый и цветущий. Этим затишьем Беркут и воспользовался, чтобы начать вытачивать из мамонтовой кости девичью фигурку.
   Перед отбоем старшина неожиданно позвал всех на выход.
   - Только тихо, - таинственным тоном предупредил он, - Не спугните.
   В абсолютно безветренную погоду взгляду солдат открылись небывало далеко, до самого горизонта, просматриваемые снежные дали. Небо над ними полыхало грандиозным полярным сиянием бирюзового цвета и освещало, подцвечивало каждую снежинку на поверхности земли. И на этом снегу кружили полупрозрачные, взявшиеся за руки люди в лёгких одеждах. Беркуту казалось, что он слышит лёгкую мелодию, которая переливалась, перебегала от одного танцующего к другому, вместе с лёгким смехом и восторженными восклицаниями.
   - Духи предков, - тихо сказал Беркут.
  
   *
   Эхтибор завороженно пошёл туда, в направлении танцующих. Старшина схватил его за воротник бушлата и потянул обратно.
   - Нечего тебе среди них делать, парень. Пока мы живы, наше дело - посмотреть, полюбоваться, и будет.
   - Крас-сиво! - объяснил Эхтибор и всхлипнул.
   - Эх, дурачок, - ласково сказал Бецкий, - иная красота только тогда красива, когда издалека смотришь.
   - Нет, вблизи эльфы тоже красивы, - со знанием дела возразил Свят.
   Беркут молчал. Не мог проглотить ком, вставший в горле. Члены крошечного отряда стояли на расчищенном пятачке возле барака, который они называли "домом" и восхищённо впитывали в себя эту красоту - не только танцующих, но и всё окружающее - полыхающее небо, тихий морозный воздух, смирно лежащий снег...
   Через какое-то время подул лёгкий ветерок и призраки потихоньку, один за одним, растаяли.
   - Я теперь понимаю, товарищ старшина, почему вы тут служите, - с чувством вздохнул Святослав.
   - Да чего ты там понял? - риторически проворчал Бецкий, разворачиваясь ко входу в барак, - Понял он...
   - Так из-за рыбалки же! - засмеялся Свят, за что получил лёгкий символический подзатыльник от старшины.
   В ту ночь Беркуту не спалось. Когда в бараке стало тихо, он вышел на кухню и продолжил вытачивать статуэтку для Свята.
   - Это кто, я? - спросил его любопытный девичий голос.
   - Ты, - улыбнулся Беркут, - Привет, Мира, давно не виделись.
   - А зачем ты делаешь мою куколку? Я тебе нравлюсь?
   - Конечно, разве ты можешь не нравиться? А статуэтку я делаю для Святослава, он просил на память о тебе. Ну и обо мне немножко, наверное.
   - А себе ты не хочешь оставить что-то на память обо мне?
   - У меня есть фотография с тобой.
   - Покажи! - загорелась Мира.
   Беркут тихонько сходил в спальню и принёс немецкое фото.
   - Как давно ты живёшь, оказывается. Я даже не думал об этом раньше.
   - Время для нас по-другому движется. Вернее, это мы по-другому в нём существуем. Можем как бы спать, почти не существовать сколько угодно времени, можем проснуться и быть активными сколько захотим.
   - Кстати, о времени. Помнишь, я обещал, что новую штуку расскажу про то, как видит бог? Она как раз об этом.
   - Давай, выкладывай, - обратилась в радостное ожидание девушка, привычно поёрзав на табуретке.
   - Правда, это не я сам придумал, где-то слышал. Не про бога, а про измерения... В общем, слушай. Вот мы смотрим на шар. На мячик. В одномерном измерении он будет иметь только ширину. Или высоту, неважно. Главное, что мячик нам будет видеться только отрезком. В двухмерном измерении он будет иметь ширину и высоту, и будет нам казаться кружком. В трёхмерном измерении он и будет нам видеться, собственно, мячиком. Но учёные считают, что существует и четвёртое измерение - время. То есть любой предмет можно увидеть и изобразить на протяжении какого-то отрезка времени. Вот мы покатили мячик, и увидели его при этом в четырёх измерениях. Знаешь, чем он будет казаться тогда?
   - Чем?
   - Трубой, вот чем.
   - Правда? Здорово! - задумчиво восхитилась Мира.
   - Ага. Вот и подумай теперь - каким видит бог всё сущее, если четвёртое измерение тоже доступно его взору. Помимо всего того, о чём мы с тобой говорили раньше.
   - Как он вообще понимает то, что видит? - нахмурилась девушка, - Наверное, всё-таки в шпаргалку с кодами подглядывает, ты был прав. Хоть коды и не передают красоту.
   Беркут весело рассмеялся. Мира тоже последовала за ним, но потом резко оборвала свой смех и вздохнула.
   - Беркут, мы с тобой наверное в последний раз говорим. Но можем и дальше беседовать. Ты должен будешь выбрать и постараться остаться жить, если захочешь.
   - Не очень понял тебя. Ты хочешь, чтобы я остался тут служить и дальше, чтобы мы могли видеться?
   - Я и так тебе сказала больше, чем мне разрешил папа, - печально призналась девушка, - Просто, прошу тебя... очень-очень прошу - постарайся не исчезнуть.
   - Но я не могу, у меня своя миссия в жизни, - ответил Беркут в пустоту, потому что Мира уже пропала.
  
   Долгожданная высокая комиссия прибыла к полудню следующего дня. Отряд во главе со старшиной впервые за время службы торжественно выстроился по росту - Святослав, Беркут и Эхтибор. Когда открылась дверь вертолёта, все отдали честь. Но первым оттуда показался не человек. Дерево. Это была новогодняя ёлка, которую, со связанными верёвкой ветками, выносили вперёд срезом ствола. Выносил её незнакомый солдат.
   - Куда тащить? - заорал он, едва спустился.
   Старшина растерялся - вся торжественность была порушена. Он махнул в сторону барака, и только потом спохватился и снова отдал честь - показались приезжие из столичного и гарнизонного военного командования.
   Беркут не мог поверить глазам - одним из четырёх приезжих офицеров оказалась Марина. Майор Воробьёва. Она сразу устремила взгляд на Беркута, и он с трудом удерживал лицо, чтобы не расплыться в широкой улыбке.
   - Здравствуйте, товарищи солдаты отряда вертолётной стоянки! - поприветствовал самый старший офицер, очевидно, глава комиссии.
   - Здра жла тащ пковник! - дружно прогорланили Свят с Беркутом.
   Эхтибору Бецкий запретил выкрикивать приветствие, во избежание конфуза из-за заикания. Но рот он открывал, конечно, чтобы не оскорбить комиссию демонстративным молчанием.
   Для порядка комиссия прошла в ангар, потом осмотрела барак, а потом... потом мужчины ушли в вертолёт и через некоторое время вышли из него снаряжёнными для зимней рыбалки. Бецкий тоже переоделся и сидел на снегоходе с прицепом, гружёным необходимым для рыбалки оснащением. Гости поудивлялись тому, что старшина наконец-то заставил снегоходы работать, уселись на них по двое и укатили.
   Перед отбытием начальства солдаты получили приказ старшины приготовить к их возвращению самый вкусный борщ. Главным специалистом по приготовлению борща в отряде был Эхтибор, ему и утварь в руки. Свят с удивлением обнаружил, что оставшаяся в бараке майор была знакома с Беркутом, смотрела на того с нежностью, и эти двое явно желали уединения. Поэтому солдат потопал на кухню вслед за Эхтибором, где к ним скоро присоединились вертолётчик и притащивший ёлку ефрейтор.
  
   *
   Беркут плотно закрыл за Святославом дверь в комнате солдат и обернулся.
   - Здравствуй, милый, - выдохнула Марина, закидывая руки к нему на плечи, - Наконец-то я добралась сюда.
   "Очень рад видеть тебя", молча ответил Беркут, целуя женщину.
   - Какими судьбами? - спросил он через некоторое время.
   - Пробила в Москве разрешение войти в состав комиссии. Сказала, что хорошо знаю тут всё и хочу повидаться со старыми товарищами. Хотя особой трудности в этом не было, желающих ехать сюда зимой не много.
   - Повидаться с товарищами? - повторил Беркут с улыбкой.
   - С тобой, на самом деле. Хотя в своей бывшей части я тоже с радостью побывала, но это так, бонусом.
   - Марина, боюсь, я не заслуживаю такого твоего отношения, - осторожно признался Беркут.
   - Думаешь, что это просто каприз или только чувства? Ты ошибаешься, любимый. Если бы ты узнал, что матери твоего будущего ребёнка грозит гибель, ты бы постарался приехать?
   - Но причём тут... Постой, ничего не понимаю.
   Беркут попытался уместить в голове то, что сказала Марина, а точнее, то, на что она намекнула.
   - Марина, я намёки понимаю плохо, - пожаловался он, - Что заставило тебя приехать?
   - Несколько жизненно важных причин. Первая - я жду от тебя ребёнка. И я его оставлю, что бы ты ни решил о дальнейшем.
   - Честно признаться, ты меня огорошила... - проговорил Беркут после паузы, - Я должен решить сейчас? То есть... конечно, я признаю ребёнка, и не оставлю тебя с ним одну...
   - За этим слышится "но", - горько улыбнулась Марина.
   - "Но" - это только о том, что я вообще не думал о браке в ближайшей перспективе. Дело не в тебе и не в ребёнке.
   - Беркут, ты такой честный, что иногда досада берёт. Хочется, чтобы ты солгал. Что любишь меня, что безумно рад стать моим мужем и отцом...
   - Не плачь, милая, - Беркут большим пальцем вытер слёзы со щёк женщины, - Я солгу для тебя всё, что хочешь.
   Но эти его слова почему-то совсем не утешили Марину, и она расплакалась сильнее. Так они постояли некоторое время - женщина плакала, уткнувшись в грудь обнимающего её мужчины. Наконец, она выплакалась, вытерла платочком глаза, высморкалась, и присела на диван.
   - Я сказала, что это была только первая причина моего приезда.
   - Да, - с трудом вспомнил Беркут, - ты ещё намекала на свою или мою гибель, или я неправильно понял?
   - На твою, - отрешённо сказала Марина, - И пока ты не погрузился в переживания о себе самом, я скажу - мой бывший муж предлагает мне вернуться. К нему с Никиткой, и нашего с тобой ребёнка он обещает записать на себя.
   - А как же я? Ведь это мой ребёнок?
   - А тебя, вероятно, просто не будет. Вообще.
   - Кто-то меня убить собирается, что ли? - нервно хохотнул Беркут.
   - Присядь рядом, пожалуйста, - вместо ответа сказала Марина, - Я так долго готовилась к этому разговору, но сейчас все мои заготовки куда-то испарились. Просто хочу посидеть, подержать тебя за руку. А хочешь, положи руку мне на живот. Ребёнок ещё не толкается, но ты всё-таки попробуй его почувствовать.
   Беркут сделал так, как его просила Марина. Машинально он подал в ладонь энергию, как при исцелении раны при помощи сиртя, и у него получилось - он словно бы увидел в глубине организма женщины новую жизнь, бьющееся сердце, лобастую, наклоненную вперёд головку, малюсенькие ручки, ножки и даже крошечный пенис.
   - Мальчик, - растроганно улыбнулся он, - у нас будет сын.
   - Правда? - выдохнула Марина.
   Беркут кивнул. Некоторое время они сидели молча. Оба не могли ничего говорить.
   В простенке возле окон вдруг зашуршало - это оттаяла и расправила ветки ёлка, лишённая сдерживающих верёвок.
   - Надо приспособить её как-нибудь, чтобы она прочно стояла, - сказала Марина.
   - Да, старшина показывал нам специальную штуковину. Сейчас принесу.
   Беркут прошёл на склад мимо кухни, из которой раздавались оживлённые мужские голоса, смех, и доносился густой запах варящегося мяса.
   - Марина, идём, я тебя накормлю, - сказал он, когда установил ёлку в подставку, - Твои коллеги из комиссии там на рыбалке уже наверняка и едят, и выпивают, а вам двоим надо питаться как следует.
   Он привёл женщину в кухню, не в силах оторвать ладонь с её плеча.
   - Бойцы, там ёлка готова к нарядке. Шли бы вы, занялись этим делом. Пока я тут товарища майора угощать буду нашими разносолами.
   - Разносолы - звучит заманчиво, - слабо улыбнулась Марина.
   Эхтибор споро убрал со стола остатки обеда гостей, убавил огонь под кастрюлей с бульоном и ушёл вслед за остальными. Беркут порезал кольцами лук и бросил на политую маслом сковородку. Потом выложил туда варёный картофель и закрыл крышкой.
   - Я тоже поем, - сказал он, присаживаясь напротив Марины, - День сегодня сумбурный, вне распорядка, непонятно, когда обед, когда расчистка территории.
   - Сегодня у вас выходной по расчистке.
   - Угу. Спасибо партии за это. Завтра нас ждёт двойная норма, - пошутил Беркут.
   Марина покачала головой.
   - Ты говорил про разносолы, - напомнила она.
   - А, да. У нас ведь рыба в самом что ни на есть разнообразном солении.
   - Тащи. Только сначала покажи, где тут руки можно помыть.
   Беркут чувствовал, что продолжение разговора с Мариной его не обрадует, и словно бы заразился от неё желанием оттянуть этот разговор как можно дальше. Он с удовольствием угощал женщину, носящую в себе чудо новой жизни - его ребёнка, рассказывал ей о службе здесь, об экспедиции за историческим кладом... Не хотелось сейчас решать ничего серьёзного.
   Потом в кухню осторожно заглянул Эхтибор и показал выпученными глазами на плиту с кастрюлей. Пора было готовить заказанный старшиной борщ. Марина поблагодарила за угощение, похвалила рыбу.
   - Я тебе банку с икрой добавлю к тому, что уже старшина вам приготовил в подарок, - пообещал Беркут.
   - Хорошо, - рассеянно кивнула Марина, - только не очень большую, чтобы мне тяжёлое не тащить.
   Беркута кольнуло незнакомое доселе желание помочь, уберечь свою женщину от трудностей. Он взял её за руку и вновь повёл в комнату.
   Ёлка выглядела настоящей пушистой красавицей. Бецкий, оказывается, выписывал для неё замечательные игрушки, мишуру и даже гирлянду. Собственно, именно эта гирлянда и была сейчас единственным освещением солдатского жилья.
   - Праздник к нам приходит загодя, - прокомментировал Беркут.
   - Представляешь, Димана, оказывается, сюда перевели на постоянку вместо тебя, - показал Свят на ефрейтора.
   - Сирота или проштрафился? - улыбнулся Беркут, пожимая новичку руку.
  
   *
   - Ребята, нам с Тимуром нужно серьёзно поговорить. Пожалуйста, побудьте вне этой комнаты и постарайтесь нас не прерывать, - мягко приказала Марина.
   Конечно же, солдаты выполнили приказ. Если у кого-то из них и мелькнула скабрёзная мыслишка, то при взгляде на лица майора и Беркута она сразу развеялась - было видно, что этим двоим действительно предстоит серьёзный разговор.
   - Сейчас, - сказала Марина, снова сидя рядом с Беркутом, - Ещё минуточку прежней жизни, ладно?
   Беркут видел, что Марине очень нелегко и не решился тормошить её расспросами или выливать на неё своё беспокойство. Он принял правильное решение - тоже дал себе "минуточку", прежде чем его жизнь, возможно, расколется на "до" и "после".
   Неожиданно Марина резко уронила голову ему на плечо. Уснула.
   - Марина? - позвал Беркут, - Ты хочешь спать? Может, тебе постелить тут?
   - Нет, проваливаться в сон - это у меня обычное дело при беременности. Особенно после еды и в тишине. А тут ещё и полумрак из-за гирлянды.
   - Знаешь, я подумал... а точно ли мне надо знать, то, что ты собираешься рассказать?
   - Вот в данный момент я не уверена, - со вздохом призналась Марина, - Может быть, действительно, гуманнее ничего тебе не говорить, а когда или если ты перестанешь существовать, оплакать тебя. Но это малодушие, любимый. И без проблем не обойдётся - и для тебя, и для других людей.
   - Тогда говори.
   - Беркут, сначала обещай мне - что бы я сейчас ни рассказала, ты будешь помнить: ты мне очень нужен. И наверняка не только мне. Ничего не решай сгоряча, оставайся тут. Ладно?
   - Обещаю. Остаюсь тут и помню, что я нужен. Рассказывай.
   Марина собралась и выбрала один из подготовленных ею вариантов этого разговора.
   - Я расскажу тебе сказку. Жил-был мальчик. В детстве мама рассказала ему, что когда он родился, она хотела назвать его Беркут.
   - Как меня?
   - Как тебя, - кивнула Марина, - Но она решила, что это имя не очень привычно в России, и назвала его Тимур. Этот мальчик рос умненьким, много читал и многим интересовался. Но главное - его характер. Он был сильной и творческой личностью, честным, добрым, принципиальным и гордым. Ему было трудно видеть вокруг то, что он считал несправедливостью, и ещё для него было очень важно уважать себя. Он стал работать в штабе оппозиционной организации, которая борется с коррупцией в стране, и он считал свою работу очень важной для общества. Из-за некоторых проблем со здоровьем Тимур смог получить отсрочку от призыва в армию, которую постоянно продлевали, и наверняка он так и не был бы признан годным к службе, пока не закончится его призывной возраст, но...
   - Но из-за политической активности его было решено призвать, несмотря ни на что, - кивнул Беркут.
   - Да, верно. Однажды был суд, который, по мнению Тимура и его адвоката, несправедливо отклонил его заявление о предоставлении отсрочки. У адвоката заранее была заготовлена жалоба на решение этого суда, чтобы подать её немедленно по окончании заседания и не допустить отправки Тимура в армию, пока идут судебные разбирательства. До окончания призывного возраста ему оставалось всего около двух месяцев.
   Но кто-то, обладающий властью, понимал это и разработал свой план. Суд, действуя по этому плану, объявил своё решение уже после окончания рабочего дня, когда канцелярия суда закрылась и не могла принять жалобу. Тогда адвокат посоветовал Тимуру посидеть до утра дома и дверь никому не открывать. А адвокат вышлет жалобу по почте, и наутро она уже будет в суде. Тимур так и сделал. Когда за ним пришли, он был дома один и на звонок не открыл дверь. Но её взломали, а его самого выволокли силой и отвезли в военкомат. Оператор мобильной связи Вота специально отключил его телефон. Не знаю деталей, как всё это происходило, что было по дороге, что потом, и как в конце концов он предстал перед военным комиссаром Москвы.
   Но одно могу сказать точно - вся эта ситуация была очень, очень травмирующей для такого гордого и принципиального человека, как Тимур. Он испытал глубочайший стресс, полное непринятие происходящего и того, что с ним будет - и одновременно состояние беспомощности, своей неспособности этому помешать. И когда военком, который тогда, кстати, болел из-за сильной простуды, обозвал всех оппозиционеров нечистью, от которой надо так или иначе избавить общество, Тимур не выдержал. С ним случилось редкое психическое расстройство, которое называется "диссоциативная фуга". В момент такого расстройства мозг человека создаёт новую личность, у него стирается из памяти всё, что связано с прежней личностью, но перетекает, перебегает всё то, что с ней не связано. Остаётся память о полученных знаниях, об опыте. У этой новой личности мгновенно появляется своё имя, своя биография, свои качества характера.
   Марина замолчала.
   - Нет, - мотнул головой Беркут.
   - Беркут, помни, что ты обещал! - Марина с силой сжала его ладонь, - Оставайся здесь, собой, и не забывай, что ты нужен!
   - Да я помню, просто ты ошибаешься. Я - не Тимур Кудинов. Не шизофреник с раздвоением личности.
   - Это не шизофрения, милый, не болезнь, это короткое психическое расстройство, которое длится только в момент самого перехода, один раз в жизни, или два, если произойдёт обратный переход, - продолжила женщина, - Тимур был психически здоров. Ты - тоже психически здоровый человек.
   Мозг Тимура создал такую личность, которая будет наилучшим образом приспособленной к сложившейся ситуации. Человека, который сможет выполнить всё, что от него потребовалось. Добровольно и успешно отслужить этот год, ни с кем не конфликтуя, не страдая от несправедливости, не думая о политике. То есть сделал бы то, что отказался делать Тимур, чего он всё-таки избежал.
   - Кудинов - обычный человек. А я - ведьмак! - быстро заговорил Беркут, в такт с участившимся сердцебиением, не замечая, как голос его звучит всё громче, - У меня есть дар видеть и управлять потусторонними сущностями. Эти сущности - реальность, не какая-то выдумка моего сознания, их видели и другие люди. Хочешь - я хоть сейчас могу узнать, что находится за стеной. Могу временно ограничить твоё зрение. Я многое могу, недоступное обычному человеку. Это никак не укладывается в твою теорию!
  
   *
   Марина с болью смотрела на Беркута.
   - Ты опять недопонимаешь. Твоё сознание в порядке. Ты вообще ничего не выдумываешь, Беркут, ты даже не создавал те иллюзорные представления о своём прошлом. Они попали к тебе в момент передачи личности, фуги. И в том, что ты - ведьмак, нет никаких сомнений. Я знаю, говорила с Мурзиным и другими офицерами. У меня нет научных объяснений сверхъестественному. Наверное ты - единственный, кто компетентен, - нервно усмехнулась женщина, - Но я думала об этом и предполагаю, что Тимур в тот роковой момент перехода, спутанного сознания, неправильно интерпретировал слова военкома про нечисть и каким-то образом вложил в созданную личность такое качество, как дар ведьмака. Заодно поручил тебе задание очистить от нечисти то место, куда тебя отправляют. То, что эти потусторонние сущности оказались и вправду существующими - это уже другая история.
   - Моя жизнь - я помню её до мельчайших подробностей. Детский дом, воспитательницу, ведьмаковский особняк, где меня научили...
   - Этот? - показала Марина вытащенный из сумочки смартфон с фотографией.
   - Да.
   - Там находится бизнес-центр, я прошла всё здание - нигде нет большого зала и убранства, которые ты описывал. Только небольшие кабинеты с современным дизайном. Вот, я поснимала на фотокамеру. А раньше там было учреждение культуры, дом детского творчества.
   Беркут, преодолевая головокружение, цеплялся за хаотически толпящиеся в голове мысли.
   - Генетическая экспертиза. Можно провести её и доказать, что я - не он.
   - Сергей Валентинович по моей просьбе проверил твою кровь. Она довольно редкая, четвёртой группы. А ещё он, оказалось, по своей инициативе запросил данные из медкарты поликлиники Тимура Кудинова. Та же группа и тот же резус-фактор. Но ты прав. Я не знаю Тимура Кудинова. Ты - это не он. Ты - это ты. Только ты. Здоровая, полноценная личность, человек, которого я люблю и от которого собираюсь родить ребёнка. Ведьмак, который нужен людям.
   - Так ты утверждаешь, что всё моё прошлое до армии - иллюзия? - оскалился в улыбке Беркут.
   - Да, милый, - тихо ответила Марина, - Твоя реальная история началась лишь год назад, в кабинете военкома. Можно сказать, ты родился в тот момент.
   Внезапно голову Беркута ледяной иглой прошило воспоминание - снисходительный голосок Миры и её слова: "Ты тоже ничего так. Для полугодовалого младенчика". Когда это было? Летом.
   Не в силах продлевать кошмар, он вскочил и накинул бушлат.
   - Мне надо уйти.
   - Вспомни своё обещание, - испуганно вскрикнула Марина и попыталась ухватить его за руку, - Беркут!
   - Извини, я не могу его выполнить.
  
   Беркут выбежал из барака и продолжил бежать. Бежал от Марины, говорящей страшные вещи, бежал от мыслей, не желая больше слушать и думать. Когда ноги уже не смогли нести его быстро в сугробе, он упал животом в снег. Сначала это удалось - ни о чём не думать. Потом совсем близко у его лица показался странный зверёк яркой даже в сумерках полярной ночи расцветки. Он шёл на задних лапках и мордочка у него была тоже престранная. Философская.
   - Ты ещё кто такой? - равнодушно спросил Беркут.
   Ответа он, конечно, не ожидал. Но он был.
   - Обычный лемминг! - сварливо произнёс мужской голос, - Что, леммингов не видел?
   - Так близко - нет. А почему ты говоришь?
   - Потому что ты - ведьмак, я не могу не отвечать, дурило!
   - А ты, значит, нечисть. И врёшь, что обычный лемминг.
   - Если кто-то выглядит как обычный лемминг и живёт как обычный лемминг, значит, он - кто?
   - Кто?
   - Обычный лемминг, дурило! - гаркнул зверёк.
   - Прекрати обзываться, - слабо возмутился Беркут, - лучше назовись по-честному.
   - Ну, допустим, ийрат.
   - Оборотень? В лемминга? - хмыкнул Беркут.
   - Зато никто не завидует, над душой не стоит, не обращает внимания! Живу себе и живу леммингом, никому не мешаю и свой образ жизни не навязываю!
   - Вот и живи себе, что ко мне-то пристал?
   - Я пристал?! - возмутился ийрат, превратился в серую дымку и улетел.
   Холод начал пробираться сквозь незастёгнутый бушлат. Беркуту пришлось пошевелиться, сесть, отряхнуться и застегнуться. Эта вынужденность нежелаемых изначально движений породила злость. Первые мгновения - безадресную, вообще, потом - на Марину. Какого хрена она приехала, загрузила по полной своими психологическими бреднями? И Мира ещё эта...
   - Тэкс, позови-ка ко мне Миру. Остро назрел вопрос к этой девушке.
   Через минуту Тэкс вернулся и отчитался:
   - Мира просила передать, что придёт за тобой завтра.
   - К тебе, - машинально поправил Беркут.
   - Не понял тебя.
   - Говорю, не "за тобой" придёт, а "к тебе", - раздражённо пояснил Беркут.
   - Прости, Беркут, но я передал так, как просили, - в голосе Тэкса послышалась лёгкая обида, - Дословно: "Не сейчас. Передай Беркуту, что я приду за ним завтра".
   Не сейчас... Не желает Мира отвечать на вопросы, видишь ли, папа не разрешает. Ясно дело - кому же охота наблюдать, как у человека жизнь рушится... А она рушится?
   Беркут произвёл мгновенную ревизию своих ощущений. Ну да. Глупо отрицать такое количество приведённых Мариной фактов и доводов. Да и логику никто не отменял. С какой бы радости он был внешне полной копией Кудинова, даже уши одинаковой формы. И зачем бы кому-то понадобилось его подменять? Отправили б ведьмака служить отдельно в другую часть, и всё.
   А Кудинов-то - вообще красавец. Не хочу служить и не буду, вот вам тот, кто сделает то, что требовали. И даже чего не требовали вовсе - тоже сделает. И отслужит, и нечисть разгонит. И ведь умудрился же как-то ведьмака создать, морда оппозиционерская, да уже с кое-каким опытом! Наверное, фэнтези начитался, фильмов насмотрелся, в компьютерные игры наигрался. Он, Беркут, тоже их помнит. Хотя, как выясняется, сам не читал, не смотрел и не играл.
   Сам он только запрограммированной куклой служил в армии и боролся с нечистью. Всей его жизни - один год. Практически всё, что пережил и узнал он сам, происходило тут, на Новой Земле. Овладел профессиями солдата, тёрщика мыла, дворника, засольщика рыбы, статуэтки вон мастерил. А теперь срок службы заканчивается, и он со всеми своими профессиями, включая ведьмаческую, нафиг никому не нужен. "Помни, ты мне нужен" - возразило воспоминание о Марине. "Очень, очень тебя прошу - постарайся не исчезнуть" - вторил ей голос Миры.
   "Женщины... Надо же, любят меня за что-то", мысленно усмехнулся Беркут, "А я? О Марине тут не вспоминал почти, с Мирой только как друг общался. Всё на будущее нацеливался". Но где теперь будущее? Нет, правильный вопрос - есть ли оно?
  
   *
   Беркут нехотя побрёл назад в барак. Он понимал, что его злость на Марину, всех остальных и всё окружающее - беспочвенна. Никто не виноват. Но всё же он чувствовал себя обманутым, причём в самом главном, в том, что его держало и мотивировало в жизни. Нет у него никакой миссии, и кодекса ведьмака тоже нет. Когда он услышал взрыв смеха в кухне, подавил в себе желание пойти туда и надавать всем в веселящиеся морды. И ёлку их дурацкую повалить, да так, чтобы все стеклянные игрушки - вдребезги! Может, его душе станет менее больно.
   Марина не спала. Всё так же сидела в полумраке, крепко сцепив ладони. Беркут встал перед ней, заслонив собой скудный свет гирлянды, не опасаясь сейчас того, что она может увидеть его подсвечивающий темноту взгляд.
   - Если всё это правда, то - что? Что дальше происходит с людьми, с которыми приключилась такая... фуга?
   - Таких случаев описано очень мало. Кто-то прожил так много лет. Кто-то внезапно проснулся первоначальной личностью. Кто-то вернулся, когда исчезла психотравмирующая ситуация. Описание диссоциативной фуги очень скудное, и нет никого из ныне живущих специалистов, которые были бы знакомы с этим казусом на практике. Я не нашла, во всяком случае, хотя искала. Но, знаешь, я думаю, что ты - именно ты, Беркут, - можешь принять любое решение и способен выполнить его. Мне бы хотелось, чтобы ты решил остаться со мной на всю жизнь.
   Беркут вздохнул.
   - Закончить службу, поехать в Москву и зажить счастливой семейной жизнью? Хорошо бы. Только ведь врать и притворяться всю жизнь придётся. Перед матерью Кудинова - что я её сын, перед его девушкой - что я к ней охладел, перед друзьями и товарищами по работе - что мне промыли тут мозги и я завязал с политикой, перед теми многими незнакомыми людьми, которые его знают и беспокоятся о нём сейчас - что Кудинов их предал.
   - Мы можем переехать, - сказала Марина заученным тоном, почти безэмоционально, было видно, что она этот разговор проигрывала в своей голове ранее, - Я дослужу только до ухода в декрет, потом оформлю отпуск по уходу за ребёнком, и перед его окнчанием - уволюсь. Военную пенсию я уже выслужила. А люди со временем забудут Тимура, каким он был.
   - И твоего старшего сына к себе возьмём? Размажем в кашу твоего бывшего мужа, как я полагаю. Или так с папкой навсегда и оставим? Думаешь, получится у нас быть счастливыми со всем этим дерьмом? Получится - у тебя? Получится - у меня? Ответь мне, товарищ психолог. Я уже от одних этих мыслей становлюсь злым, как сволочь, а ты... Анна Каренина тебе в память. А ещё, как ты сказала, я могу однажды проснуться. Вернее, уже не я.
   Марина молча заплакала, но Беркута на этот раз не тронули её слёзы.
   - Ты ведь знала, да? Рассчитывала мою реакцию, мои выводы и моё решение. Ответь мне - только честно - что я, по тем твоим предположениям, решил?
   - Ты решил исчезнуть, - прошептала Марина.
   - Ну надо же, какой я самопожертвенный, оказывается, по твоим представлениям, - усмехнулся Беркут, - Герой, да и только! Этот Кудинов, который мне вообще никаким боком не сдался, создал мою личность неосмысленно. Не понимал, что происходит, когда передавал мне свой опыт. А если бы понимал - думаешь, он бы сделал это? Нифига. Так почему я должен теперь сознательно уступать ему свою жизнь?
   - Ты не должен.
   - Не должен, - кивнул Беркут, - Никому и ничего. Значит, с твоего позволения, будем решать, что станет лучшим именно для меня.
   Он обогнул ёлку и уставился в окно, глядя на отражающийся в тройном стекле собственный силуэт в толстом, до сих пор не снятом бушлате.
   Появился Тэкс.
   - С рыбалки возвращаются люди. У одного из них серьёзная травма, - доложил он.
   Беркут вновь повернулся к Марине.
   - Мой потусторонний помощник тут сообщает, что едут твои коллеги. Это я тебя предупреждаю, чтобы ты собралась и не плакала, а то могут правильно понять и выйдет тебе, товарищ майор, форменная компрометация. А тебе жить ещё.
   Он вышел из комнаты и из барака. Смотрел, как подъехали снегоходы и мужчины сняли с одного из них стонущего офицера - главу комиссии.
   - Что случилось? - нехотя спросил Беркут расстроенного старшину.
   - Снегоход увяз в снегу, товарищ полковник его в одиночку попытался поднять, и, видать, со спиной что-то... - проговорил Бецкий, чуть не плача.
   "Меньше жрать надо было, пузо наращивать", подумал Беркут, "Да тяжести кидаться поднимать по пьяни".
   - Несите его в солдатскую комнату, на диван, - дал он отмашку, - я посмотрю.
   - А ты что, медик? - растерянно спросил один из гостей.
   - Медик, медик. Широкого профиля.
   Беркут ещё немного постоял у входа, пережидая, пока внутри все перестанут суетиться, и только потом вошёл следом.
   - Ложитесь на живот, - сказал он больному.
   То ли от испуга и растерянности никто не заметил столь грубого нарушения субординации рядовым, то ли почувствовали в нём внутреннюю силу вкупе с мрачным настроением, но никто не возразил, и полковнику дружно помогли перевернуться.
   Беркут высоко задрал больному одежду и обнажил спину. В одном месте вдоль позвоночника кожа была розовее, чем на других участках. Он приложил туда руку и подал энергию. Её хватило только чтобы обнаружить повреждение.
   - Смещение диска позвоночника, - сказал он, - И, по-моему, там ещё то ли грыжа, то ли киста, я не различаю.
   - У меня в том месте и раньше болело, - простонал полковник, - Но не так сильно, как сейчас.
   - А ты только диагноз можешь ставить? - спросил другой офицер.
   - Не только. Лечить тоже могу. Но что-то я не в форме сейчас, энергии нет... Подождите пока, я настроюсь. Попробую.
   Все затихли и ждали. Беркут понимал, что эта несвойственная ему, но завладевшая им сейчас эгоистичная злость, оставляющая на языке кисло-горький привкус, не позволяет отдавать энергию. Делать что-то для других, когда они... Тьфу, понял ведь уже, что никто не виноват, так какой смысл злиться на людей? А эти стоят кружочком и смотрят на него с надеждой, ждут чуда.
   Он глубоко вдохнул и с длинным выдохом выгнал из себя злость. Ладно, будет вам чудо.
  
   *
   Энергия, наконец, потекла из ладони солдата в травмированное тело полковника и тот затих, перестал стонать. Лишь вскрикнул, когда позвонок встал на место. Потом Беркут "высушил" нарост новообразованной ткани в этом месте. Отнял руку, когда понял - пациент здоров. Это он и произнёс вслух, поправив одежду на офицере.
   - Всё, вы здоровы. Можете вставать.
   Полковник недоверчиво пошевелился, потом осторожно поднялся. Немного покачал туловищем из стороны в сторону.
   - Ты сказал, я здоров?
   - Да, я поставил позвонок на место и грыжу убрал полностью. Можете хоть сейчас в футбол играть.
   Присутствующие восторженно загомонили.
   - Парень, спасибо... - прослезился полковник, а потом кинулся обнимать солдата, - Я ведь думал - всё, отслужил, отжил фактически... Я ж тебе отпуск... награду за спасение... как тебя зовут?
   - Рядовой Тимур Кудинов, - насмешливо ответил Беркут, наблюдая, как лицо полковника вытянулось.
   - Так, пойдём-ка, парень, потолкуем с тобой тет-а-тет, - сказал он, не опуская руки с плеча Беркута.
   - В мою комнату, - подсуетился с предложением Бецкий, - В командирскую, то есть.
   Среди настенных чучел голов белого медведя и оленя, украшавших комнату старшины, полковник протянул Беркуту руку для пожатия и представился:
   - Владислав Олегович. Можешь меня называть "дядя Слава" в неформальной обстановке. Ты ведь в Москве живёшь?
   - Что вы хотели мне сказать, Владислав Олегович? - пожал руку Беркут, тоном подчёркивая, то не ожидает ничего хорошего.
   - Вот что. Перед поездкой сюда, на Новую Землю мне... скажем так, посоветовали, затянуть с твоей отправкой домой. Плохая погода, вертолёты далеко не летают, то-сё, задержался бы тут ещё на месяц, если не больше... Но за то, что ты для меня сделал, я поступлю по-другому. Полетишь с нами. Сегодня же, после ужина. Срок службы у тебя заканчивается завтра, как раз завтра утром ты и будешь в Архангельске.
   - Спасибо, товарищ полковник, - с трудом проговорил Беркут.
   - Ты что, не рад дембелю, что ли? - подмигнул тот.
   - Рад безмерно, - криво улыбнулся Беркут, повернулся и вышел.
  
   Праздничный ужин устроили в просторной кухне. На радостях кормить одновременно решили всех - и членов комиссии, и здешних обитателей. Даже ёлку приволокли, приткнув её в угол. Ели наваристый борщ, жареную свежевыловленную рыбу, запивали лучшей самогонкой из закромов старшины. Отмечали всё - приезд комиссии, рыбалку, чудесное исцеление полковника, дембель Беркута.
   Но сам виновник последнего повода на ужине не присутствовал, сказал, что не голоден и хочет собраться в дорогу. На самом деле он сидел в солдатской комнате и доделывал статуэтку Миры для Святослава. Это было хорошо, это было правильно - выполнить то, что обещал. Чтобы за душу ничего не тянуло, никакая мелочь. Потому что Беркут больше не рассуждал о своей судьбе и существовании. Цепляться за жизнь и презирать себя с каждым днём всё больше, либо полностью уродовать свою душу? Понял уже, что не может и не хочет. Вот когда полковника исцелял, тогда и понял. Так что не о чем тут больше думать.
   Тихо зашла Марина.
   - Кто это? - спросила она, кивнув на статуэтку.
   - Потусторонняя сущность, девушка сиртя. Свят просил сделать, он её знает, - спокойно ответил Беркут.
   - Видно, что красивая.
   - Угу. Я тебе банку икры приготовил, возьми.
   - Хорошо. Полковник сказал, ты летишь с нами?
   - Да.
   - Ты... решил?
   - Да, - и, отвечая на незаданный вопрос, продолжил, - Завтра. В Архангельске.
   - Беркут, любимый... - измученно всхлипнула женщина.
   - Марина, не надо сейчас меня хоронить, я ещё жив. Возвращайся к столу, пожалуйста.
   Хоронить его и не придётся, потому что от него вообще ничего не останется. Только его дела, совершённые за этот год. Да статуэтки вот, как эта...
  
   Потом были прощания. Улыбки провожающих, похлопывания, напутствия... Беркут отдал статуэтку Святу, и тот обещал найти его в сети, рассказать, как они дослужили тут с Эхтибором. Фотографию с призраком Миры он оставил Бецкому на память об экспедиции, в которой участвовал член руководимого им маленького отряда. С собой ничего не взял, даже от рыбы, которой снабдили всех уезжающих, отказался. Подхватил сумку с вещами Марины и решительно зашагал к вертолётной площадке.
   - Тэкс, - позвал он, пока члены комиссии заходили внутрь летающей машины, - дружище, мы расстаёмся, ты понимаешь? Навсегда.
   - Понимаю. Я надеялся, что ты останешься.
   - Ну... прости. Ты сможешь прожить без меня?
   - Недолго, - грустно признался Тэкс.
   - Так может, будешь с новым человеком, который станет вместо меня?
   - Нет, Беркут, ты сам говорил, что он обычный человек. Чтобы существовать, мне нужна энергия твоего дара, а он даже не увидит меня.
   - Выходит, я подвёл тебя, Тэкс. Подарил короткую жизнь, наделил личностью, а теперь говорю - всё, отжили мы оба с тобой.
   - Выходит, что так.
   - Прости меня, друг. Я не знал.
   - Ты не виноват.
   - Никто не виноват. Отчего ж так хреново только?
   Беркут высоко задрал голову к занавешенному тучами небу в надежде, что так слёзы из его глаз не выкатятся.
   - Оставайся здесь, - попросил он, - Попрощайся за меня с сиртя.
   - Хорошо. Только можно я сначала с Иститоком попрощаюсь?
   - С летающим глазом? Конечно можно. Я и не знал, что вы подружились...
   - Мы иногда беседовали. Прощай, друг.
   Тэкс улетал медленно, и Беркут смотрел ему вслед.
   - Кудинов, чего застрял? - раздался крик офицера, выглядывающего из двери вертолёта.
   - И ты прощай, - тихо проговорил Беркут уже неразличимой удаляющейся точке.
  
   *
   Во время полёта он сидел рядом с Мариной. Усталость и переживания всё-таки сморили женщину, и она уснула, приткнув щёку на плечо Беркута. Уснул и Беркут, хоть и продержался дольше остальных пассажиров вертолёта.
   В Рогачёве все перекусили и перешли в уже готовый к вылету самолёт. Без задержек, по-военному чётко. Покрасневшие от слёз глаза Марины никого не удивляли - все члены комиссии были невыспавшимися, их глаза выглядели не лучше.
   - Не плачь, милая, - сказал Беркут, взяв женщину за руку.
   - Я не плачу. Придумай что-нибудь, а? Ты же ведьмак.
   - Но не волшебник. Я не могу отрастить второе тело.
   "Что такое тело?", вспомнился Беркуту первый разговор с мужчиной-сиртя, когда у него самого шпарила температура, и, как он потом понял, жизнь висела на волоске. Что-то там говорилось дальше про то, что он, информация сиртя, надел костюм и пришёл к нему, информации ведьмака. Вот только сиртя не поделился с ним опытом создания такой информации. Или поделился? Что, если... Так, спокойно, ведьмак. Сосредоточься и вспомни всё, что говорили этот мужчина и его дочь. Может, у тебя ещё есть шанс остаться жить. Хоть и не в общепринятом у людей смысле.
  
   Аэропорт Архангельска в авиапосёлке Талаги тоже был убран к наступающему Новому Году. У входа стояла запорошенная снегом пушистая ёлка, в окнах аэровокзала блестела мишура. Двое офицеров комиссии уже прибыли в свой город, как представители гарнизонного командования. Полковника и Марину до отправления самолёта в Москву ожидала вип-зона, именуемая "Бизнес-зал". Ну и Беркут вместе с ними. Мягкие диваны и кресла, журнальные столики, барная стойка, плазменные экраны с возможностью выбора программ...
   - Когда ещё тебе бизнес-классом полетать доведётся? - улыбнулся Беркуту полковник.
   - Действительно... Спасибо вам.
   - Не за что! Будешь в Москве, звони, если что. Ну и мне, надеюсь, поможешь, если вдруг твоя целительская помощь понадобится.
   - Непременно, - ответил Беркут, кинув косой взгляд на Марину.
   О чём он и говорил. Ещё даже в Москву не вернулись, а уже началось. Если бы он не принял своего решения, сложности покатились бы, как снежная лавина.
   Марина удалилась в дамскую комнату, а полковник решил поспать и улёгся на диван. Беркут отошёл в уголок со столиком, огороженный креслами.
   - Тут интересно, - сказала Мира, оглядываясь, - Привет, Беркут.
   - Привет. Думал, что ты только на архипелаге можешь появляться. Рад, что ты пришла.
   - Надеюсь, ты решил остаться с нами?
   - Да. Если не прогоните.
   Мира счастливо улыбнулась и отрицательно замотала головой.
   - Кстати, спасибо тебе за ийрата-лемминга, разговор с ним помог мне тогда справиться с отчаянием, - сказал Беркут, - Это ведь ты его прислала?
   - Он забавный, правда? - кивнула Мира, - А что, тебе даже совет не нужен, как совершить переход?
   - Да я подумал, пока в самолёте летел, вспомнил, как мы с тобой личность Тэкса создавали, как твой папа учил меня энергию перемещать, вот и понял всё.
   - Понял он всё, - хмыкнула Мира, - А тело это тут бросишь бессознательным?
   - Разве оно не вернётся сразу прежней личности?
   - Само - нет, конечно. Ты должен создать условия для того, чтобы тот парень вернулся.
   - Какие ещё условия?
   Беркут вытер со лба выступивший от волнения пот. Пожертвовал он жизнью, называется. Обеими сразу.
   - Я не могу тебе сказать, просто не знаю, - призналась Мира, - Спроси вон у неё.
   Мира кивнула в сторону подходящей Марины, следом за которой официантка несла на подносе кофейник с чашками.
   - Марина, ты помогла мне, напомнив, что я - ведьмак, - сказал Беркут, - Я попытаюсь остаться жить, только в нематериальном виде... как призрак. Может, со временем даже научусь становиться видимым.
   - Не знаю, что сказать, - растерянно сказала Марина, - Я рада, конечно. Это лучше, чем совсем... Гораздо лучше.
   - Я тоже так думаю. После того, как был готов закончить жизнь, возникшие перспективы радуют, несмотря на... Но вот проблема - нужно как-то вернуть личность Тимура в это тело, а я не знаю, как это сделать. Посоветуй, пожалуйста.
   - Беркут, я же только психолог, я не владею гипнозом.
   - Марина, выпей кофе, проснись! Какой гипноз, под гипнозом я не смогу остаться собой, а мне понадобится вся сила моего собственного сознания и дара ведьмака.
   - Тогда нужен триггер, - сказала Марина, послушно сделав несколько глотков и подумав.
   - Это что-то вроде якоря из техники нейро-лингвистического программирования?
   Мира сидела, любопытно навострив ушки. Явно намечала темы для новых интересных разговоров.
   - Беркут, не умничай, - впервые улыбнулась Марина, повторив фразу, на которую ей когда-то жаловался любимый, - Не совсем то, но близко. Думаю, тебе нужно настроиться на Тимура, представить ту ситуацию, когда его мозг совершил переход, понять, что для него было бы знаком исчезновения травмирующей ситуации. Этот знак и будет триггером, пусковым крючком для активации обратного перехода.
   - Знак... Что ему показать для понимания, что в армии служить больше не требуется, что он свободен? Военный билет с записью об увольнении, наверное.
   - Да, думаю, это подойдёт, - кивнула Марина, - Тебе надо будет действовать именно в таком порядке - настроиться, мысленно обратиться к нему и показать, включить триггер.
   - Настроиться...
   - Только не делай этого сейчас, - испуганно попросила Марина, - До посадки на наш рейс ещё больше часа. Пожалуйста, побудь со мной это время.
   - Я вернусь за тобой позже, - деликатно оповестила Мира и исчезла.
   Беркут улыбнулся.
   - Конечно, воробышек, - сказал он Марине, обнимая её.
   Полковник мирно спал на диване, загороженной его спинкой, официантка ушла в служебные помещения, в бизнес-зале кроме них никого не было. Беркут нежно прощался с женщиной, благодарил её, желал счастья и спокойствия, а главное, сил для воспитания двоих сыновей. Марина говорила о такой любви, которой раньше у неё не было и наверняка не будет в жизни, давала обещание вырастить их сына хорошим человеком, как его отец. Время пролетело очень быстро, но Беркут чувствовал, что ими сказано друг другу всё, что было необходимо.
   Когда объявили регистрацию и посадку, полковник проснулся и они втроём спустились к нужному терминалу.
   Пора.
  
   *
   Беркут убедился, что полковник стоит впереди, спиной к ним с Мариной. Он нагнулся к встревоженной женщине, целуя её - впервые не для неё и не для них обоих - только для себя. Это только он прощался с жизнью, это он хотел, чтобы его последним ярким физическим ощущением были тёплые женские губы, немного солоноватые от попавших на них слёз, немного пахнущие крепким горчащим кофе, любящие, податливые для него.
   После этого он шагнул в сторону, достал военный билет, медленно выдохнул и сосредоточился. Мысленно представил тот пасмурный день, когда Тимура привели к военкому. Вот этот парень, в точности как он, Беркут, сидит перед военным комиссаром столицы. Военком кашляет, сморкается и выглядит больным. Видно, что парень напротив него хмур и очень расстроен. Пытается что-то сказать, объяснить, но военком заранее знает все его доводы и непреклонен. Он даже снисходит до того, что собирается высказать Тимуру своё собственное мнение о том, что есть правильно, каким он видит самого Тимура и его товарищей.
   Этот момент Беркут останавливает, словно ставит время на паузу. Воображает себя, каким видел собственное отражение в зеркале или оконном стекле - в полной армейской экипировке опытного солдата. Таким он и заходит в этот ярко представленный кабинет, садится рядом с Тимуром и обращается к нему.
  
   Привет, парень. Ты незнаком со мной, хоть и неосознанно создал меня. Исполнил фугу - передал мне свой жизненный опыт, свои знания, и даже то, чем не обладаешь сам - дар ведьмака. Поручил мне служить вместо тебя в армии, разгонять местную нечисть, спасать людей и помогать им.
   Будь уверен, я воспользовался всем этим на полную катушку. Деталей рассказывать не буду, что моё - только моё. Но главное скажу - я был очень счастлив. Сейчас это видится мне совершенно ясно. Твоя заслуга в этом тоже есть, хоть мне и не хотелось этого признавать - ведь я опирался на твои знания и опыт, не говоря уж о теле. Так что спасибо, наверное...
   Теперь я ухожу, оставляю твою жизнь тебе, по праву и по справедливости. Алаверды - передаю тебе часть своего опыта, приобретённого за год армейской службы. Ты будешь уметь натирать на тёрке хозяйственное мыло, убирать снег, чистить рыбу, кое-что готовить, и - цени мою щедрость - управлять снегоходом. Талант вырезать статуэтки я тебе не отдам - жаба душит. Сам решишь, каким концом у тебя руки вставлены. Дар ведьмака не отдам тем более - дарёное не дарят, хе-хе.
   Я тоже не исчезаю насовсем, буду жить на потустороннем плане Новой Земли, которая за этот год стала для меня родной. Так что, для нас с тобой, как говорится, два мира - два Шапиро.
   Ладно, парень, счастливой тебе жизни на гражданке. Извини за выпавший зуб - я мог его снова вырастить, но забыл. Пусть дырка от него послужит для тебя доказательством реальности армейской жизни. И береги себя, смотри, чтобы не было рецидива фуги.
   Доказательство того, что всё для тебя позади - вот, держи. Военный билет с твоим именем, где синими чернилами написано, что ты закончил службу по призыву в качестве рядового армии и больше этого долга у тебя нет. И печать стоит с подписью полковника Министерства обороны. Всё, ты свободен. Возвращайся сейчас!
  
   Одновременно с этим Беркут вновь запустил время в воображаемом кабинете военкома, мощным энергетическим броском отделил свою сущность и с максимальной активацией собственного дара ведьмака приказал сам себе выйти из тела, оказаться вне его.
  
   Марина каким-то шестым чувством угадала тот момент, когда её любимый ушёл. Парень, который сейчас стоял рядом и смотрел в свой военный билет, был ей незнаком.
   Он поднял голову и огляделся. Взгляд его становился всё более удивлённым.
   - Где это я? - спросил он окружающее пространство.
   - Ты в Архангельском аэропорту, Тимур, - проговорила Марина, - готовишься сесть в самолёт, летящий домой, в Москву.
   - А это что? - спросил её парень, вновь опустив глаза в раскрытый документ, который он держал в руках.
   - Свидетельство того, что ты отслужил год в армии, - устало ответила женщина.
   - Я что его, во сне отслужил? Почти ничего не припоминаю, кроме снега и каких-то мелочей...
   - Извините, рядовой Кудинов, разбирайтесь со своей памятью сами, - ответила Марина, будучи не в силах продолжать разговор.
   Она тоскливо огляделась. Вдруг на фоне большого окна она смутно увидела двух уходящих человек - Беркута в форме для несения боевого дежурства и держащую его за руку худенькую беловолосую девушку в голубом летнем платье - ту самую, что запечатлел в статуэтке её любимый. Над их головами трепетал какой-то тёмный туманный шарик. Девушка и парень обернулись к ней и помахали руками, а потом они все исчезли.
   Женщина ахнула и положила руку на грудь, там, где сердце. Потом сжала ладонь в кулачок, словно бережно сохраняя увиденное в своей душе. Марина больше не плакала, - она облегчённо улыбалась.
   Зазвонил телефон, и голос мужа заботливо спросил её, как она.
   - Всё нормально, Виктор, я в порядке. Потом расскажу. Сейчас вылетаю домой.
  
   - Кто-кто у нас Председатель Правительства? - оживлённо спросил демобилизованный солдат, сидя в широком кресле самолёта в отделении для летящих бизнес-классом.
   Это он прочитал заметку в свежей газете с новостями.
   - А, вы ж там в своём медвежьем углу были совсем отрезаны от мира, - довольно рассмеялся полковник, - и знать не знали, что Правительство в стране поменялось.
   - А с прежним премьером что? - полюбопытствовал парень, - неужели сняли?
   Мужчины погрузились в обсуждение политики, а Марина, обхватив себя руками, отрешённо прислушивалась к своим ощущениям. Её сын впервые шевельнулся у неё под сердцем.
   - Проснулся, ведьмачонок? - ласково спросила она, - Ну здравствуй. Теперь мама будет часто с тобой разговаривать.
  
   *
   Прошло около трёх лет...
  
   - Зимой, когда полярное сияние бывает бирюзового цвета, а погода тихая, порой можно увидеть, как вдалеке на снегу появляются призрачные люди в летних одеждах и водят хороводы, или кружат парами, взявшись за руки, - рассказывал старшина, - Говорят, это - духи предков, люди, которые тут когда-то обитали.
   Трое новых солдат, слушающих его, понимающе переглянулись.
   - Что, думаете, я просто пьяный бываю, и поэтому мне мерещится всякое? Сами увидите, если повезёт. Я - потомственный граф Бецкий, просто так трепаться не буду!
   - Князь ацкий, - шёпотом сострил один из мальчишек, чем вызвал ухмылки на лицах у остальных двоих.
   - Ну-ну, смейтесь пока. Скоро вам жизнь тут покажет, что почём. Вон, на стене под стеклом фотографию видите? Там за немцами девушка-призрак стоит. Это одна из тех самых. А ещё вон те костяные фигурки видите? Это солдат один выточил, который служил тут, Тимур Кудинов. Меня изобразил и двух сослуживцев, как мы снег убираем.
   - Тимур Кудинов, тот самый, который с Ковальным работает? - спросил один из новичков.
   - Не знаю, с кем он там работает. У нас его звали Беркут. И никуда он не ушёл на самом деле. Оставил тут, на Новой Земле, часть своей души.
   - Как это оставил?
   - А так. Заходит он иногда к нам. Так что, если вдруг увидите, что солдат в боевой экипировке возник из ниоткуда рядом с вами или в окно заглядывает светящимися в темноте глазами, не пугайтесь, - предупредил он солдат, словно о чём-то обыденном, - Можете даже поговорить с ним. Он ещё к нам какого-то невидимого шустрика привёл, вроде домового с рыжей шёрсткой и хвостиком. Этот или на кухне у плиты сидит, или в генераторной - тепло, значит, любит. Но его вы вряд ли увидите, я сам только раз и видел, когда Беркут разрешения просил на его поселение тут. Но кусочек еды порой на блюдце оставляю, и как она исчезает, никто никогда не углядеть не может, хоть сидит и глаза на этот кусочек таращит.
   Солдаты тут же решили провести эксперимент.
   - Так-то вот, парни, - довольно резюмировал старшина, когда с блюдца исчезла половинка печеньица, - Новая Земля, она волшебством наполнена. Не всем глянется, да только если уж откроется кому, то уезжай - не уезжай, а так до конца и не отпустит...
  
   Тёплым днём короткого северного лета на морском берегу стояли трое военных - двое мужчин и женщина. Женщина разговаривала с мужчинами, но периодически посматривала за маленьким сыном, который играл невдалеке, перекладывал камешки, пытаясь построить из них башню.
   - На мой взгляд, это подвиг с твоей стороны - приехать вот так, за тридевять земель, с ребёнком, - качал головой из мужчин.
   Вопреки его словам было, однако, заметно, что он рад видеть эту женщину.
   - Да не так уж далеко. Пара часов лёта до Архангельска. Мы семьёй в Петербурге гостили у родственников, и мне захотелось перед окончанием службы заехать сюда, товарищ полковник, попрощаться. С вами, с архипелагом, с большим этапом своей воинской жизни. Пока не уволилась в запас и сохранила доступ к секретности и посещению военной части, - улыбнулась женщина.
   - Марина, смотрю на твоего сына и почему-то вспоминаю кое-кого... - поправил очки второй офицер.
   - Серёж, а ты поменьше думай, - строго пресекла женщина болтовню друга.
   Малыш, про которого только что говорили, подошёл к маме и дёрнул её за руку.
   - Что это у тебя? - удивлённо спросила женщина.
   Она присела и взялась за подвеску на его груди, висящую на чёрном кожаном шнурке - маленькое, выточенное из бивня мамонта крыло птицы.
   - Откуда...
   Малыш указал ей на пустое место в стороне и уверенно заявил:
   - Тяка!
  
   В большом чуме, покрытом оленьими шкурами, у горящего огня, проглядывающего сквозь дверцу чугунной печки, сидел старый длинноволосый человек в окружении оравы разновозрастных детей. Тут был и его собственный внук Юст, который старательно делал вид, что он просто занят делом, счищая тысячелетнюю грязь с большого мамонтового бивня, и только поэтому сидит сейчас здесь, с малышнёй. Остальные дети набежали из соседских чумов, как только по поселению "Ямб то" пронеслась весть, что старый Лонгин вернулся с новой добычей и расположен поговорить.
   - Расскажи про адлетов, Лонгин, - попросил один из мальчишек.
   - Про ангъяков! - перебил другой.
   - Про абасы!
   - Нет, не надо, они все страшные, - возразила девочка, - Расскажи про сихиртя.
   - Сегодня я расскажу вам новую историю, - довольно сказал старик, когда выждал и убедился, что дети хорошо запомнили весь ассортимент его преданий, - А история эта будет про Чёрного солдата...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"