Аннотация: Постапокалипсис. Сытая и безопасная жизнь. Чего она стоит?
- Поговори с ними.
Хлопает автомобильная дверь.
Грязные лица, худые руки. Голодные глаза.
Все как всегда.
Ну, что будут плести в этот раз? Идиоты...
А секретарь распинается! Сытая жизнь, безопасность, электронная ограда, чистая вода, шампунь...
Сам бы согласился, интересно, за шампунь?
Дверь машины хлопает за спиной.
- Как тебя зовут?
- Лета.
Как на врага смотрит. Тупая тощая оборванка. Наплодила ораву голодных ртов.
- Вижу, Лета, тебе нравится помирать здесь с голоду. И смотреть, как дети твои голодают.
Детей за руки крепче схватила.
Старший - за спиной. Топчется испуганно.
- Я знаю, кто ты такая! И что тебе надо знаю!
Конечно, знаешь! Все меня знают! Я ведь хозяйка Фермы!
- Что? Дать достойную жизнь твоим детям?
- Ты не...
- Сколько их у тебя? Эти трое. Тот, что в доме орет, - совсем мелкий еще. С кем-то из старших?
- Мы не пойдем с тобой, Кобальт! Уезжай отсюда!
- Я-то уеду. А вот тебе придется остаться.
Усмехается. Как-то нервно слишком.
- А скоро зима. Ты же знаешь.
- Каждый год зима!
Упрямая...
- Каждый год зима все хуже. Тут-то у вас совсем, наверное, еды не осталось.
- Не твое...
- Значит, правда.
- Убирайся!
- Ну, прощай!
- Кобальт! Я с тобой поеду!
Высокая. Как скелет худая. Лет четырнадцать-шестнадцать...
- Рива, быстро в дом!
Проскрипели ступени крыльца.
- Нет!
- Я сказала...
- Нет!
К машине бегом. Встала рядом.
- Она не поедет!
- Она все уже решила.
Скрипнула автомобильная дверь.
- Садись.
Быстро ныряет внутрь.
- Рива, так нельзя! Ты же...
- Твоя дочь умнее тебя.
Сажусь следом.
Хлопает дверь.
Машина трогается.
Секретарь молчит. Улыбается неловко.
- Ты смелая.
Старый свитер, грязные джинсы. Кроссовки развалились почти.
- У тебя есть еда?
Киваю.
Секретарь протягивает кусок пирога.
Выдирает чуть не с руками.
Крошки падают на пол.
Глядит недоверчиво.
- А еще?
Не сидели бы мы рядом, подобрала бы и крошки.
- Тебя покормят, как приедем.
- Почему у тебя такие волосы?
- Ну, не зря же я Кобальт.
- Они сами такие выросли?
- Нет. Есть такая краска, которая может покрасить их в нужный цвет. Я люблю синий.
- А мне так можно?
- Вообще-то, это слишком дорого. Но разок ладно...
- Я желтый люблю.
- Желтый, так желтый.
- Там...
Провожает глазами внимательно.
Усмехаюсь.
- Такой же упрямый, видно, как мамаша твоя. И подох на обочине от своего упрямства.
Опускает взгляд.
- Есть теперь вообще нечего стало.
- Знаю. Тебя это пусть не волнует.
- А сколько...
- М?
- Сколько я буду там жить?
- Два года. И весьма неплохо.
Кивает.
Колеса зашуршали.
Впереди - ворота. Железный забор - под током.
- Приехали.
Ворота отворяются тихо.
Машина неспешно въезжает внутрь.
- Тебе здесь выходить.
Недоверчиво оглядывается.
- Это и есть...
Киваю.
Вылезает на улицу.
Хлопает дверь.
Машина трогается.
Секретарь смотрит удивленно.
- Ты не довольна? Там же полный автобус народа!
- Но некоторые разбегаются, завидев мою машину.
- Ну...
- Вот скажи, я разве зла кому желаю?
- Каждому, как известно, свое. Я вот считаю, что ты делаешь хорошее дело.
- Что ж... Мне не нравится видеть эти трупы вдоль обочины. Разве не лучше жить нормально? Еще и другим жизнь спасти?
- Ну-у... Ты же не можешь завладеть каждой душой.
Усмехаюсь.
- Ой, да на кой черт мне их душа! Мне противно от этого. Куда лучше это мясо смотрелось бы в тарелках тех, кто за него платит, чем вдоль дорог. Что там на ужин сегодня?