Аннотация: Пусть скачут они через Маг Брег, пока не увидят лес. Там охотиться они будут на птиц и зверей, а когда вернутся, то узнаем мы, кому из них быть правителем в Таре.
Собрались некогда в Таре мудрые люди со всей Ирландии и стали держать совет, кому передать королевскую власть после смерти рига Конайре. Было у того пятеро сыновей, каждый из которых был равно достоин занять место отца. Долго судили мудрецы, но так и не могли решить, кому надлежит передать власть.
Вышла тогда вперед Фуамнах, жена умершего рига, и сказала такие слова:
- Пусть возьмут мои сыновья свои колесницы, своих коней и свое оружие и отправляются прочь. Пусть скачут они через Маг Брег, пока не увидят лес. Там охотиться они будут на птиц и зверей, а когда вернутся, то узнаем мы, кому из них быть правителем в Таре.
Согласились люди с советом Фуамнах, ибо могла обозревать она взглядом все земли и сиды, и доступны были ей великие знания.
Сыновей рига Конайре звали Фиахра, Бриан, Кормак, Киан и Фергус. Взяли они свои колесницы, своих коней и свое оружие и отправились в путь через Маг Брег. Прибыли братья в лес и принялись охотиться, пока не набили дичи достаточно, чтобы утолить голод. Тут заметили они бруг среди деревьев, и свет исходил из открытой его двери.
- Хоть и сведущ я, но не доводилось мне до этого дня видеть бруг в этих лесах, - сказал Бриан.
- Теперь стоит нам сходить и узнать, кто живет там, - ответил Фиахра. - Тогда и поймем, обретем ли мы щедрых гостеприимных хозяев или горе неприветливой встречи.
Вошли все пятеро тогда в дверь и увидели богатый просторный покой. Был разделен он на пять частей, и в четырех из них сидели красивые девушки.
В центре же восседала уродливая старуха. И ужасен был ее вид. С головы до ног каждый сустав ее был чернее угля; словно хвост дикой лошади, росли серые растрепанные волосы у нее на темени. Зеленую ветвь дуба разгрызли бы ее зеленые зубы, что шли у нее во рту от уха до уха. Темные глаза были у нее и изогнутый скрюченный нос. Разъеденной была у нее середина тела, а бедра кривые и вывернутые. Толстыми были ее лодыжки, огромными колени, а ногти были зеленого цвета.
И сказала старуха:
- Привет вам, о сыновья Конайре! Воистину, не придется вам жалеть о том, что пришли вы сюда. Каждый из вас обретет здесь дар из тех, что сам себе изберет, но навсегда вы останетесь тут, если ни один из братьев не согласится возлечь со мной или же все вы, каждый в свой черед, не поцелуете меня в щеку. Теперь стану я спрашивать вас от том, каким будет ваш выбор. Сперва спрошу я тебя, о Фергус, сын Конайре, поцелуешь ли ты меня в щеку?
- Не стану я целовать тебя! - отвечал Фергус. - Уж лучше навеки останусь в этом доме.
- Что ж, тогда ответь вот на какой вопрос. С какой из девушек желаешь ты возлечь этой ночью?
- Охотно отвечу. Желаю я ту, что сидит от тебя к югу.
- Быть по сему.
Воистину хороша была сидящая в южной пятине покоя девушка. Золотые косы обвивали ее голову, дивное платье было на ней, и серебряный плащ покрывал ее плечи. В руках, белых, словно снег в борозде, держала она золотую арфу, что играла звучно и ладно, а голос девушки был так мелодичен, что заставил бы радоваться самого угрюмого и безрадостного человека.
Как закончила она песню, то подошла к Фергусу и взяла его за руку. И такими были ее слова:
- Коли решил ты, о сын Конайре, разделить ложе со мной, то всегда пребудет с тобой тот дар, которым я наделю тебя.
- Ответь мне, что это за дар, - сказал Фергус.
- Гляди...
Перебирают пальцы струны арфы.
Люди вокруг каждое слово ловят.
Тоскливый напев наполнил просторный покой. Заглушил другие звуки.
Зарыдал каждый, кто слышал его. Словно в великой скорби. Словно горе великое постигло Ирландию.
Но сменилась вдруг мелодия.
И плещутся теперь волны радости. Хохочут теперь каждый другого громче, забыв, как в прошлое мгновение рыдали горестно.
И опять другой напев звучит.
Расползается туманом болотным.
Не смеется теперь никто. Не слышно ничего, кроме пения арфы.
Уснули все, кто слышал его. Так и повалились на пол там, где стояли.
- Сможешь ты слагать любые стихи и песни, - сказала девушка. - И не будет тебе равных в этом! Игрой своей на арфе заворожишь ты любого, кому только доведется услышать ее! Слова твои нести будут радость и усладу славным почтенным мужам, но горе и лишения нести они будут мужам неправым и бесчестным. И потомки твои сохранят мой дар.
- Воистину, о дева, хорош твой дар!
- Теперь ответь мне ты, о Киан, сын Конайре, поцелуешь ли меня в щеку? - спросила старуха.
- Не сделаю я этого! - ответил Киан.
- Тогда скажи, с какой из девушек разделишь ты ложе этой ночью?
- Легко сказать. Выберу я ту девушку, что сидит от тебя к востоку.
Не ошибся бы любой, кто бы сказал, что прекрасна сидящая в восточной части девушка. Золотые волосы ее сияли от золотых украшений, белые королевские пальцы сияли от золотых колец, одежды ее так густо расшиты были золотом, что казалось, ярче солнца сияет она, сидя на своем месте.
Приблизилась дева к Киану, и такими были ее слова:
- Раз выбрал ты меня, о сын Конайре, то таким будет мой дар тебе.
Играют в них крупные рыбы. Метнешь копье - вытащишь нескольких за раз.
Смеются неподалеку красивые девушки.
И у каждой золотом наряд расшит. Сверкает золото у каждой на груди и на пальцах.
- Скот, которым будешь ты владеть, никогда не узнает хворей, - сказала девушка. - А приплод его будет обильным и крепким. Коровы твои будут приносить столько молока, что всегда хватит его тем, кто в нем нуждается. Рыбы всегда вдоволь будет в твоих реках, а дичи вдоволь будет в твоих лесах. Ни в чем не будешь ты знать лишений и недостатка, и потомство твое тоже примет мой дар.
- Каждый сказал бы, о дева, что хорош твой дар! - ответил Киан.
- Теперь ты, о Кормак, сын Конайре, - сказала старуха, - ответь мне, согласен ли поцеловать меня в щеку?
- Не согласен я это сделать.
- Тогда какую из дев ты выберешь?
- Выберу ту, что сидит к западу от тебя.
Увидел бы каждый, как хороша сидящая в западной пятине покоя девушка. Белая рубаха была на ней, зеленое платье и синий волнистый плащ с серебряной бахромой. Цвета ириса в летнюю пору были ее волосы, взгляд ее был спокоен и мудр, а движения исполнены достоинства.
Приблизилась она к Кормаку и сказала такие слова:
- Сделал ты свой выбор, о сын Конайре, и любой скажет, что мудро ты выбрал.
Замолчали искусные филиды и красноречивые брегоны.
Молчит и ард-риг.
Ждет речи великого мудреца.
- Не будет отныне равных тебе в мудрости по всей Ирландии, - сказала девушка. - И каждый будет почитать твое достоинство и твои знания. Советы, что будешь ты давать тем, кто попросит, будут ценнее золотых даров и тучного скота. Сопровождать тебя будут колесниц дважды по девять, вперед тебя будут ехать они и следом за тобой. Вот каков мой дар тебе и твоим потомкам.
- Хорош твой дар, о дева, - ответил Кормак. - Не думаю, что найдется лучше.
- Твой черед отвечать, о Бриан, сын Конайре, - сказала старуха. - Поцелуешь ли меня?
- Мог бы я сделать это, о женщина, но к чему стану я делать то, от чего отказались другие, раз решение мое ничего не изменит?
Поднялась тогда девушка, сидящая в северной пятине покоя, и стала перед Брианом. Красивым и грозным был бледный ее лик, а взгляд ее жалил сильнее острой стрелы. Была она высока, чернее угля были ее волосы и ее платье. Длинный же плащ ее был цвета крови воинов, пролитой в сражениях. Белая рубаха ее на груди и плечах с каждой стороны была сколота золотыми и серебряными пряжками с ликами хищных зверей и птиц.
Такими были ее слова:
- Твои братья выбрали сами, каким будет их дар, теперь же мой черед выбирать. И я выбираю тебя, о Бриан, сын Конайре.
- Чем ты хочешь одарить меня, о дева? - спросил Бриан.
И издали виден огромный корабль. Как и страшный великан, что стоит на его борту.
Ужасен и огромен единственный глаз в его лбу. Как сухие ветви торчат в разные стороны черные волосы. Зад его словно два сыра, а единственной своей ногой раздавит он и крупного быка.
- Видел я великое сражение, - сказал Бриан. - И страшных врагов.
- Это и есть мой дар, - ответила дева. - Сможешь ты одолеть любого врага, который только выйдет против тебя в сражении. Каждый недруг твой повержен будет твоим мечом, хоть то простой муж, хоть ужасный великан. Будешь ты великим героем, такими же будут и твои потомки.
- Воистину, о дева, славен дар твой!
- Что ж, - сказал тогда Фиахра.
- Так-то, - ответила старуха. - Поцелуешь ли ты меня?
- Я поцелую тебя и возлягу с тобой, - молвил он.
- Тогда твоим и будет мой дар. И сам ты сейчас увидишь, каков он, но сперва поцелуй меня.
Подошел тогда Фиахра к старухе и поцеловал ее. И увидел он перед собой женщину, краше которой не сыскать во всех землях. Белой, словно снег, выпавший в одну ночь, была ее кожа, брови ее были чернее спинки жука, а губы краснее крови. Ровны и белы были ее плечи, длинны руки и белоснежны пальцы. Бока и бедра ее были нежны и мягки, будто шерсть. Сандалии из белой бронзы были на ее стройных прямых ногах.
- Теперь гляди! - сказала женщина.
Застревают меж пальцев трава и корни.
Скрипят под коленями мелкие камни.
Рычание радостное из груди - сейчас зверь, не человек.
Люди же толпятся вокруг, ждут.
Бьет копытом белая кобыла, что прекраснее самых лучших женщин.
Власть. Земля. Супруга.
Этой землей владеть теперь до конца жизни. Владеть, словно женщиной.
Осталось только скрепить этот священный брак.
Меж пальцев теперь шерсть, что белее первого снега. На белом земляные следы ладоней остаются.
А белая кобыла желаннее самых лучших женщин.
Ладони крепче в лошадиные бока впиваются. Скользит в пальцах шерсть.
Под ударами мечей мясо отстает от костей. Падает в огромный котел.
Над котлом пар поднимается. Окутывает запахом вареной конины.
Осталось дождаться, когда остынет варево. Окунуться в него с головой, лакать отвар языком, рвать зубами вареное мясо.
Как зверь.
Как супруг Эрин.
Как ард-риг.
- Каждый скажет, что дар твой - величайший из даров! Но кто же ты, о прекрасная дева? - спросил Фиахра.
- Я - Власть, - ответила женщина.
- Скажи, почему сперва предстала ты перед нами в таком ужасном и диком обличье?
- Такова и есть власть. Редко кому достается она без сражений и распрей, но иногда может стать она ласковой и заботливой. Теперь вернетесь вы в Тару, и сядешь ты в королевскую колесницу, наденешь королевский плащ, что лежит в ней, и придется он тебе в пору. Повлекут колесницу вперед чудесные кони к камням Блок и Блуйгне, и расступятся перед колесницей стоячие камни. И когда колесничный обод коснется камня Фаль, что лежит в конце дороги, вскрикнет он так, что все услышат его голос.
- Так я и сделаю, как ты говоришь, - сказал Фиахра.
- После сделаешь ты то, что предстало тебе в видении, - молвила женщина. - Перед всем народом выйдешь ты на четвереньках, как дикий зверь, и соединишься с белой кобылой, словно с женщиной. Из отвара, в котором было сварено мясо этой кобылы, тебе приготовят ванну. Омоешь ты себя в ней и как зверь будешь лакать этот отвар языком, мясо же разделишь со своими людьми.
- Воистину, поступлю я по твоему слову.
Это и есть повесть о сынах Конайре и о том, как сделался ригом в Таре Фиахра, сын Конайре.