Полотно с тихим шорохом соскользнуло на пол, но Рунгерд даже не заметила, как выпустила его из рук. Дверь протяжно скрипнула, и этот звук привел ее в чувство. Она повернулась к вошедшей Бергдис, заметив на ее лице привычную злорадную улыбку.
- Чем же тебя, сестрица дорогая, этот знатный господин так разозлил, что ты его в такой час за дверь выставила? Или тревожишься, что Альвин твой к чужаку ревновать станет?
- Тролли бы побрали тебя вместе с этим Альвином!
- Что, надоел уже? Вот ведь расстроится, бедняга.
- Ну и забирай его себе! Ты же так влюблена в него была! До сих пор простить мне не можешь...
- Ошибаешься! Нужен он мне, как овце рыбья чешуя! - Бергдис с издевкой усмехнулась. - А вот про тебя этого не скажешь.
- Что...
- А я не про Альвина сейчас говорю. Что-то не припомню я, чтобы ты сама гостей в дом приводила, да еще и так обходительна с кем-то была. Не похоже это на тебя.
Рунгерд задумалась, не обращая внимания на тон сестры.
- Странно было бы будущего мужа в дом не позвать.
- Ты никак из ума выжила? Старуха Йорид тоже когда умом тронулась, перед всеми утверждала, что к ней Светлый Бальдр свататься приходил...
- Думаешь, видения обманули меня?
Ведьма серьезно посмотрела на Бергдис, но та отвела взгляд.
- Тогда я тем более не понимаю, зачем его прогонять понадобилось...
- Это уж мое дело! Я твоего совета не прошу!
- Что с тобой говорить!
Бергдис махнула рукой и вышла во двор.
Чуть позднее, заслышав с улицы голоса, Рунгерд распахнула дверь. Заметив давешнего гостя, глянула на него с возмущением.
- Кажется, я убираться тебе велела!
Он кинул быстрый взгляд на шмыгнувшую в дом Бергдис, затем усмехнулся.
- Если хочешь, ведьма, чтобы я ушел, отпусти меня!
- А я разве держу?
- Уж не знаю, что за цепь ты на меня набросить решила, но никаких оков я носить не желаю. Сделай так, чтобы мысли мои вновь мне подчинялись, а не тобой были заняты.
Рунгерд растерянно потопталась на месте.
- Я ни о каких цепях ничего не знаю. Я тебя прогнала и не надеялась у своего порога вновь увидеть.
Он понимающе кивнул и произнес, глядя ведьме в глаза:
Все бы отдал Ньёрд сражений,
Лишь бы взор смягчился девы.
Герд монист же Бальдра брани
И улыбкой не одарит.
Рунгерд пару мгновений молча смотрела на гостя, затем развернулась и скрылась в доме, не закрыв за собой дверь.
- Сядь! - резким тоном велела колдунья стоящему в дверях Гутторну. - Перевязать тебя придется. Свалился на мою голову!
- Что, тогда не прогонишь?
- Будешь болтать, Бергдис позову. Пусть она с тобой возится. Вы с ней, вижу, общий язык нашли уже. Снимай рубаху, чего сидишь!
Рунгерд принесла чистую ткань и лечебный отвар. Снимая старую повязку, она и не пыталась делать это осторожно, чтобы не задевать рану. Гутторн на ее действия никак не реагировал и равнодушно глядел куда-то в сторону. Наконец, она как бы нехотя поинтересовалась:
- Скажи, как ты обратную дорогу отыскал?
Гость кинул на колдунью насмешливый взгляд.
- Ты мне болтать, кажется, не велела.
Она не ответила и с раздражением поджала губы.
- Ты хоть и зовешь себя хёвдингом, но и я, знаешь ли, не на пастбище с овцами вырос. Меня кое-чему тоже научили.
- Это я и так поняла, что не на пастбище. Кто же твоя родня?
- Отца моего Хрейдар Суровый звали. Слышала о таком?
Рунгерд нахмурилась, словно пытаясь припомнить, затем произнесла неуверенно:
- Это, кажется, конунг был...
- Верно.
- Вот, значит, как. Что ж, сын конунга, пойду поищу тебе из одежды чего-нибудь.
Когда она вернулась и протянула Гутторну чистую рубаху, он благодарно кивнул, а затем поинтересовался, пристально глядя на ведьму:
- Муж твой, надеюсь, не против будет, что ты его одежду раздаешь?
- С чего ты взял, что я замужем?
- Чье же это тогда?
Рунгерд возмущенно сверкнула глазами.
- Не твое дело! - После этих слов возмущение ее куда-то вдруг пропало. На миг во взгляде даже смущение промелькнуло. Колдунья тихо добавила: - Эта одежда от отца осталась.
Она неторопливо прошлась по покою, села на свое место и взяла в руки вязание. И тут же лукаво пищурила глаза.
- Ты сам-то женат?
Гутторн улыбнулся с едва заметным сожалением.
- Пока нет. Моя свадьба на Йоль назначена.
Рунгерд поморщилась, стукнув концом костяной иглы по пальцу, и внимательно вгляделась в полотно, что держала в руках.
- И... какова твоя невеста? Красивая?
- Да. Кажется, так.
Ведьма удивленно взглянула на Гутторна.
- Что значит - кажется? Ты что же, не видел ее?
Он ухмыльнулся.
- Видел. Но лица ее не могу сейчас вспомнить, как бы ни пытался.
- Что так? - съязвила Рунгерд. - Слишком много выпил на обручении?
Гутторн вдруг посмотрел на нее неожиданно серьезно.
- Нет. Почему-то я только тебя сейчас вижу, даже если ты и не стоишь передо мной.
Она несколько мгновений с преувеличенным вниманием разглядывала свою работу. Затем поглядела на гостя с вызовом.
- Зачем ты вернулся? Шел бы своей дорогой!
- Не хотел, чтобы тебе потом стыдно было, за то, что гостя ночью за порог выставила.
Говорит серьезно, но во взгляде веселье. Рунгерд невольно улыбнулась.
- Не знаю, как тебя и благодарить за такую заботу! Только вот, когда ты в долине на ночлег останавливался, тебя куда как лучше приняли. Шел бы туда. И дочка у хозяев юная, очень легко ее ласковыми словами да дорогими подарками прельстить. Да и сами хозяева, блеск золота завидев, не замечают, что девица совсем не в девичьей ночь провела.
Ведьма продолжала улыбаться, глядя, как Гутторн старается удивление скрыть.
- Тебя же, осина огня реки, вижу, ни словами, ни дарами не прельстить.
- А это смотря какие слова. И какие дары.
- И какие подарки нужны той, что к блеску золота равнодушна?
- Для женщины любовь - самый ценный дар.
Рунгерд поднялась с места, чувствуя на себе пристальный взгляд.
- Теперь желаю доброй ночи тебе. А то как бы гостю стыдно не было, что хозяйка с ним почти до утра провозилась.
Она скрылась за дверью, ведущей в спальный покой, где повалилась на лежанку, весело смеясь.
Утром, расчесывая волосы, Рунгерд услышала доносившийся со двора громкий собачий лай. Она торопливо оделась и вышла в главный покой, заметив Бергдис, крутившуюся рядом с очагом.
- Что там такое?
Бергдис только недовольно поморщилась.
- Что, что... Не даром же говорят: когда в доме коза, под дверями козлы пасутся! Меня это не касается, так что иди и сама смотри!
Колдунья, возмущенно взглянув на сестру, направилась на улицу.
- Долго ты спишь, хозяйка, - весело произнес сидящий на пне Гутторн, не оборачиваясь в ее сторону.
На земле, у его ног, копошился, пытаясь подняться, темноволосый парень. Бросив на него быстрый взгляд, Рунгерд заметила и его непривычно растрепанные волосы и запачканную кровью из сломанного носа одежду.
- Этот бродяга что-то высматривал здесь. Наверное, выискивал, что бы стащить. Убить его, что скажешь?
Говоря последние слова, Гутторн поднялся и испытующе посмотрел на ведьму. Она усмехнулась, словно не заметив этого чересчур пристального взгляда.
- Твоя забота меня вновь удивляет, но не надо никого убивать. Никакой это не бродяга, а просто парень из долины. Из местных. Он по делу здесь. Так ведь, Альвин?
Альвин кивнул, утирая кровь рукавом.
- Зачем тогда ему прятаться, раз по делу?
Рунгерд надменно подняла голову.
- К моему дому не всякий даже подойти отважится! Это только ты такой герой выискался, чтобы без разрешения являться!
Гутторн презрительно взглянул на поднявшегося на ноги Альвина.
- Что тебе здесь понадобилось?
- Жена его заболела, - торопливо выпалила колдунья. - Ей один отвар нужен. Но тебя это не касается, потомок Ярла.
Альвин недоуменно вытаращился на нее.
- Но...
- Иди в дом! Бергдис тебе даст, что нужно.
Он послушно пошел к дому, лишь бросил злой взгляд на Рунгерд, проходя мимо. Она же в его сторону и не взглянула.
- А с тобой что произошло? - насмешливо обратилась к недовольному Гутторну ведьма. - На тролля похож, такой же лохматый!
- Гребень потерял.
Он все же неловко заулыбался, проведя ладонью по волосам, но тут же, взглянув на Рунгерд, заметил подвешенный на цепочке между наплечными застежками костяной гребень.
- Может, расчешешь мне волосы, раз я тебе таким не нравлюсь?
- Я не сказала, что не нравишься. Я только сказала, что ты лохматый, как тролль.
Гутторн весело ухмыльнулся.
- Так что?
- А сам не сможешь?
- Рука что-то болит.
Ведьма хитро прищурилась.
- Это я уже заметила.
- Дать в морду я и левой рукой умею. А вот расчесать волосы никак не получится.
Рунгерд вздохнула, соглашаясь.
Гутторн вновь уселся на торчащий посреди двора пень, и она, приблизившись, неспешно провела гребнем по его длинным волосам.
- Осторожнее! Если волосы мне повыдергиваешь, я до тех пор у тебя останусь, пока вновь не отрастут.
- Я уж постараюсь этого не делать. И так не знаю, как поскорее избавиться от тебя.
- Ты смотри, как бы потом тосковать не пришлось.
- Вот еще! Сам не затоскуй смотри!
- Я и не скрываю, что скучать по тебе буду. Так плохо меня еще никто не принимал.
- А мало какой путник вздумает заглянуть ко мне. Так что, как умею. Из тебя тоже гость так себе.
Гутторн поймал ведьмину руку с гребнем и неторопливо отвел в сторону. Сам же встал перед ней и, глядя прямо в глаза, осторожно взял ее за плечи.
- Раз гость я плохой, то и прощения просить в этот раз не стану.
Теперь Рунгерд оттолкнуть его не пыталась. Гребень выпал из ее пальцев и с тихим стуком упал на землю.
Из-за протяжно скрипнувшей двери показалась Бергдис. Остановившись на пороге, она насмешливо скривилась.
- Эй, охотник, ты, кажется, загостился!
Когда Гутторн нехотя убрал от нее руки, колдунья медленно шагнула назад, чувствуя, что голова у нее кругом пошла. Его голос она услышала словно издалека.