- Что, интересно, Серебряновласая ответила бы мне, если бы я к ней посвататься решил? Я не конунг, конечно, но...
- Ты дурень, Сьольв!
Мечтательная улыбка с лица молодого хирдмана пропала. Он недовольно глянул на Оддвара, своего старшего приятеля.
- Почему это я дурень?
- Был бы умный - о таком болтать бы не стал! Если бы хотел голову на месте сохранить.
- Так ведь...
- Не верится мне, что конунг с женой своей расстанется. Они всю жизнь бранятся. И ничего ведь. Даже убить друг друга грозились. Это я сам слышал. Да что я - все, кто на том корабле тогда были. Гутторн как-то раз ее в поход взял, и после одной битвы они так разругались... из-за колдовства ее какого-то. Я в этих бабьих делах не разбираюсь... Так она сказала, что его самого и его корабль отправит прямиком к Эгиру на пир. Я, признаюсь, перепугался даже. Больно убедительно говорила. А потом ничего, помирились, - Оддвар странно усмехнулся. - Как помирились, на стоянке ночью тоже некоторые слышали.
Сьольв недовольно махнул в его сторону.
- Да ну тебя, и помечтать не дашь!
- А ты не вслух мечтай. Чтоб другие не знали. Да и куда тебе... Такая жена с тобой и считаться бы не стала.
- Ты, вижу, знаешь, о чем говоришь.
Оддвар удивленно обернулся. Рядом стоял Ингольв хëвдинг, весело ухмыляясь.
- А тебе-то, хëвдинг, что за дело?
- Да просто любопытно.
- Просто? Ты ведь, говорят, ни одну красивую женщину пропустить не можешь.
- Так и есть. Но мне и своих жен хватает. Мне чужие ни к чему.
- Тебе бы радоваться стоило тому, что сын твой жив.
- Я и радуюсь.
Торстейн посмотрел на мрачного Гутторна и усмехнулся.
- Я не могу простить ей, что она правду все эти годы от меня скрывала.
- Нетрудно тебя понять, конунг. Но представь, каково твоей жене было столько времени о таком молчать?
- Никто ее молчать не заставлял. Сама все придумала.
Ярл промолчал. Потом вновь заговорил, время от времени поглядывая на Гутторна.
- Интересно мне вот что: кто первым из знатных людей к твоей Рунгерд посватается?
- Ты о чем это говоришь?
Конунг наконец оторвался от рассматривания маленьких лужиц под ногами, оставшихся после дождя. Недовольный взгляд его обратился к Торстейну. Тот развел руками, как ни в чем не бывало.
- Ну, сам посуди. Серебряновласая твоя женщиной незамужней теперь станет. На нее и без того многие заглядываются, а уж теперь...
Он замолчал. Гутторн смотрел на него не как на давнего друга, а скорее как на давнего врага. Пока, опомнившись, не отвернулся.
Какое-то время оба молчали.
- Куда поедет, она не сказала?
Конунг ухмыльнулся.
- Разве добьешься чего от этой ведьмы?
- Поговорил бы ты с ней, прежде чем она уедет. Рунгерд все еще жена тебе.
- К чему мне с ней говорить? Ни о чем ее просить я не стану.
- Просить и не надо. Но поговорить можно.
- Знаю я, чем это закончится! Разругаемся еще больше! Хотя... - Гутторн вдруг хитро прищурился. - Совету твоему я последую, пожалуй. А говорить мне с ней вовсе не обязательно.
Торстейн уставился на него непонимающе.
- Как так?
Гутторн не ответил. Только усмехнулся своим мыслям.
Из-за угла вдруг выскочила девушка. Она хотела было убраться с его дороги, но, подумав, замерла на месте.
- Позволь поговорить с тобой, конунг?
Гутторн посмотрел на нее недовольно.
- Что тебе надо?
- Последние дни я замечаю печаль в твоем взгляде. Но тебе стоит порадоваться. Разве не чудесно, что эта женщина сама решила отпустить тебя? Теперь ты освободишься от ее чар!
- Неужели?
Эрна схватила его за рукав, не замечая угрозы в голосе.
- Без них не прожить столько лет с такой женой. Разве похожа она на обычную женщину? Она ведь словно неживая. Как ручей, скованный льдом. Да она сама словно лед! И ее объятья способны заморозить любого. Но ты ведь не замечаешь даже...
- Жаль, что эта женщина сделала тебя свободной. Теперь я не могу тебя продать.
Девушка удивленно шагнула назад.
- Продать?..
- Тебе я уже говорил, что болтать такое о моей жене никто не смеет. И раз слушать ты не желаешь, завтра я отошлю тебя в усадьбу к Кари Бородатому. Будешь жить теперь там. И радуйся, что носишь моего ребенка. Иначе вырвать тебе язык стоило за твою недостойную болтовню.
Конунг уже ушел, а она так и стояла, прислонившись к стене, бездумно глядя перед собой.
- Тебе нехорошо?
Эрна вздрогнула от неожиданности, когда кто-то тронул ее за руку. Ее глаза тут же удивленно округлились.
- Ты... Ты можешь говорить?
Перед ней стояла Молчунья. Настоящего имени этой рабыни никто не знал. С тех пор, как ее привезли сюда этой зимой, она и слова не проронила.
- Сама видишь.
Девушка щуплая, невысокая, но так глянула, что не по себе стало.
- Так что, помочь тебе?
- Не нужно.
Молчунья направилась было дальше, но Эрна удержала ее, схватив за плечо.
- Постой! А как тебя звать? На самом деле...
- У меня нет имени, пока я... здесь.
- Ты была знатной девушкой, верно?
- Я и сейчас...
- Как ты сюда попала?
Она опустила голову.
- Мой отец отказался платить дань. И его...
- Я понимаю тебя. Я тоже ведь не всегда была... здесь. Но со временем ты привыкнешь.
Молчунья вскинула голову.
- А я не хочу привыкать! Лучше смерть!
Со злостью она выдернула руку и поспешила прочь.
***
- Да ты, я гляжу, только проснулась. Я уж думала, ты готова давно.
Бергдис подошла к сестре поближе. Та сидела на кровати, сонными глазами глядя перед собой. Старуха внимательным взором окинула разбросанную на полу одежду. И усмехнулась.
- Не скажешь ли, сестрица, с кем эту ночь провела?