Родители меня отправляли в пионерский лагерь за город Якутск каждое лето, на все три сезона. Пионерский лагерь Министерства Внутренних Дел Якутской АССР имени Олега Кошевого располагался на берегу живописного озера, с каким-то мудреным якутским названием, которого я сейчас уже и не помню по прошествии стольких долгих лет. Единственное, что отчетливо помню, что находился всегда по возрастной группе в самых младших пионерских отрядах и что день у нас был занят всевозможными мероприятиями с утра до вечера.
Помню, что все поголовно ребятишки с большим нетерпением ждали воскресенья, это знаменательный день для каждого ребенка, что он обязательно увидит своих дорогих родителей. Ждал этот день, и я маленький мальчик, которому исполнилось 8, а может быть 9 полных лет. Знал, что мама с папой обязательно привезут печенье с конфетами, а может быть даже знаменитые леденцы в металлических банках "Монпансье", на крайний случай обыкновенную халву или диковинные яблоки.
Так проходила одна смена пионерского лагеря, за ней начиналась вторая, потом третья и смотришь незаметно потихоньку лета, как не бывало.
Как и все отдыхающие в лагере, успевал позагорать, как следует, успеть насадить шишки, получить всевозможные ссадины, которые благополучно зажили и прошли. За лето, вместе с друзьями, коллективно научился отливать пушистых, смешных еврашек, которых видимо, не видимо было вокруг в полях. Которые жили в норках, около пионерского лагеря и таскал воду в ведрах для этой тяжелой процедуры.
Научился наконец-то нырять и плавать в детском лягушатнике и затем с замиранием сердца начал пробовать плавать в настоящем озере. Когда в очередной раз приехали родители, с хвастовством показывал знаменитый заплыв по-собачьи, самое главное это был первый самостоятельный навык держаться на воде. Который потом в жизни не один раз пригодился.
Вместе с взрослыми пацанами, ходил на первую в жизни рыбалку и с замиранием сердца поглядывал на поплавок, ну клюнет этот красивый толстый карась или опять меня ждет неудача. Были всевозможные развлекательные мероприятия, спортивные соревнования внутри лагеря и состязания с другими лагерями в близлежащей округе. Традиционно все лагерные смены заканчивались одинаково, на прощание обязательно был, большой праздничный костер с хороводом около его и награждением победителей за участие в общественной жизни лагеря. У меня до сих пор, где-то для памяти лежат такие грамоты и похвальные листы за участие в разных таких мероприятиях.
Обычно, как правило, кто-то должен был в памяти остаться из взрослых воспитателей или пионервожатых, но, к сожалению, память молчит, значит, все это было до такой степени обыденно и повседневно, что даже ни кто не затронул, ни чем мальчишеское сердце.
Прекрасно помню комаров и мошек, которых было вполне достаточно, чтобы досадить любому, не зависимо от пола и возраста. Трудно сейчас вспоминать, те рассказы и разные небылицы, которые рассказывались перед сном, это про каких-то черных кошек, про какое-то пятно, которое появлялось и уничтожало не послушных ребятишек. В памяти от всего этого почему-то отразилась последняя замыкающая фраза заканчивающихся страшных рассказов "Отдай мое сердце". Каждый выдумывал, что мог, и может быть, это и были в тот период заложены первые зачатки у меня, разному придумыванию фантастических рассказов и сочинительству.
В городе Мирном, куда мы переехали позднее всей семьей на постоянное место жительство, удалось мне побывать в пионерском лагере "Орленок", всего только один раз и уже в старшей возрастной группе. Вот здесь более осмысленно, я помню эти события, и понимал в свои четырнадцать лет, как много зависит от руководителя пионерским лагерем отдых ребят. Директором пионерского лагеря, был Кузей Николай Павлович, бывший ленинградец, а в школе простой преподаватель рисования и черчения. Но у него были организаторские способности, и самая главная черта он любил детей, поэтому старался вдумчиво подходить к организации отдыха.
Взрослые ребята, когда находились в данном пионерлагере в первую смену, да и не только они, все видели происходящее в лагере и самостоятельно, потом приняли решение остаться на вторую смену. Это о чем-то говорит, если бы было не интересно, разве была бы такая сила, которая смогла бы их приехать на второй сезон, вряд ли я думаю.
Следующая моя поездка в пионерский лагерь состоялась в возрасте семнадцать лет, в качестве пионервожатого. Попал, я в пионерский лагерь по путевке городского комитета ВЛКСМ, вызвали и говорят, вот Николай, мы написали письмо на твое предприятие, тебя с работы командируют на все лето для работы в пионерский лагерь. Возражения есть, нету, ну вот и хорошо, поезжай, раз смог работать производственным вожатым в школе, значит, и здесь вполне справишься.
Приехал, я в пионерский лагерь, а там мой знакомый Николай Павлович Кузей, который бессменно, опять был назначен на эту старую свою должность - начальника. Первый педсовет, который он провел по распределению пионервожатых и воспитателей по отрядам. Мне достался второй отряд и старая женщина воспитателем, с которой ни какой каши совместно не сваришь, очень тяжелая женщина на подъем. Я в ту пору переживал, как меня воспримут ребятишки, ведь у них-то возраст как раз переходной четырнадцать лет и смогу ли я справиться с ними.
Все вот эти свои сомнения я выразил своему будущему другу и советчику Николаю Павловичу. Рассказал свои наблюдения и по поводу педагогических способностей именно в летний период у старого воспитателя, который по жребию достался мне в пионерский отряд. Он меня успокоил и сказал, что я могу делать в своем отряде, что хочу, но только инициативу проявлять в пределах разумного и обязательно с ним советоваться. Еще он меня предупредил, что касается всеобщих мероприятий лагеря, обязательно принимать участие, а вот в остальное свободное время заниматься делами отряда, но с одним железным правилом, чтобы это ребятам было очень интересно.
Приехали ребятишки со всех сторон нашего большого Мирнинского района, началось с ними первоначальное знакомство и как положено выборы руководства пионерского лагеря, председателя совета дружины, совета отряда и так далее. У меня в отряде была девочка Наташа Мурзина с заполярного поселка Айхал, которая и стала моей постоянной помощницей и Председателем Совета дружины, всего пионерского лагеря. Лагерь находился на берегу реки малая Батуобия, окруженный с трех сторон, этой славной рекой с прозрачной вкусной водой. Только ворота и часовые на входе, напоминали нам о цивилизации, которая связывала нас автомобильной дорогой с соседним поселком Арылах и уходящей дальше на повороте в город Мирный.
С самого начала сезона у нас появились проблемы, к нам ходили ребятишки с соседнего поселка и возникали неприятные инциденты, даже драки, этому надо было сразу положить конец раз и навсегда. Посовещавшись с Николаем Павловичем, я дал команду вооружаться моему отряду настоящими рогатками и набрать для стрельбы камушков, что и было сделано моментально.
Цель ребятам я рассказал, что когда подойдут в очередной раз соседние хулиганы, всем, как положено, сидеть тихо мирно в засаде. Наташа Мурзина выходит и предупреждает нападающую сторону, что если они не прекратят безобразие, то они будут вынуждены применить против их оружие и в зависимости от ситуации произвести коллективный залп в воздух над головами противника. Рогатки, пацанами, были сконструированы сразу и учебные стрельбы за лагерем по банкам были начаты немедленно. Девочки не отставали от мальчишек и метко попадали по банкам. И вот, наконец, засада, ожидание и нападающие приближаются, я еще раз всех предупреждаю, что в человека ни в коем разе стрелять нельзя, иначе все нам, потом кранты будут, за хулиганство нас самих же и накажут, а меня посадят в тюрьму.
Наташа молодец она представилась, как положено, что она председатель совета дружины, и уполномочена на самом полном серьезе, заявить, что ни какого притеснения со стороны поселка не потерпит, и будут всячески этому противоборствовать. В подтверждение своих слов она закричала, дружина по предполагаемому неприятелю пристрелочный огонь в воздух, пли. Весь второй отряд как и положено все выстрелили в воздух, эффект был достигнут потрясающий, после этого соседние ребятишки были только у себя в поселке и твердо они знали, что тут ни кто с ними шутить не будет, всегда дадут нормальный отпор. Рогатки послужили для пользы, когда к нам на вверенную территорию лагеря забредали якутские коровы, их также весело и дружно прогнали.
Вечером стало традицией собираться перед сном, после отбоя и слушать старинные истории, кто что знает. Это хорошее дело просуществовало все лето, и я считаю это просто здорово, когда ребята сами начинают, что-то придумывать, ведь это же элементарное общение со своими сверстниками. Естественно, что каждый старается показать себя с самой наилучшей стороны. Конечно, и мне приходилось рассказывать, и я горд тем, что моих рассказов все ждали с большим нетерпением.
Николай Павлович, он все знал, что происходит в нашем отряде и как умный педагог, не встревал, он интуитивно чувствовал, что может быть так и надо летом строить свои отношения с подрастающим поколением. Еще в отряде у нас был свой генеральный штаб, это он руководил всей внутренней работой в отряде.
Решение, принятое генштабом был закон, его нельзя было отменить. Если кого-нибудь провинившегося наказывали стоянием вечером на комарах, в течение десяти минут, то попробуй не выполнить, тогда будут применять более жестокую кару к тебе, а это стояние опять же на комарах в течение уже двадцати минут, да плюс еще вода, налитая в ведра наполовину. Но этой кары подростки не боялись, даже девочки, но почему-то они, боялися решение генштаба об отлучении от слушания вечерних рассказов, значит, это было очень интересно.
Генштаб вышел ко мне с предложением, выйти в поход на два дня, по реке Батубия вниз по течению, взять с собой палатки, котелки и все соответствующее. Кузей, наш шеф, поддержал эту идею, не стал сильно препятствовать, единственное, что он мне персонально сказал один на один, чтобы из этого похода явились все живые и здоровые. Конечно, наша воспитатель не пошла в поход, она для этого была не пригодна, мы отправились одни предварительно затарившись на кухне в столовой продуктами питания ровно на два дня.
На следующее утро, рано позавтракав, мы, отправились в путь, когда еще пионерский лагерь досматривал последние детские сны. Оружие у нас у всех было одинаковое, только перочинные ножи и рогатки. Палатки тащили мальчуганы, меняясь, но собственно ни кто и не роптал. На обед расположились на лесной поляне и сухой паек, предусмотренный для этого, пригодился как раз кстати.
После обеда протопали еще где-то по времени два часа и расположились на огромной поляне, где и договорились разбить свой первый походный лагерь. Цветов полевых было просто большое изобилие и девочки занялись изготовлением красивых венков, мальчики ставили палатки.
Мы совещались всем генштабом и обсуждали, что бы такое придумать интересное сногсшибательное для всех одинаковое. Сошлись на мнении, что необходимо всем сделать импровизированные костюмы, кто во что горазд, эта проблема пусть будет для каждого, твори, выдумывай, пробуй. Кроме этого договорились, что к вечеру, когда будет разведен походный костер, каждый участник похода должен придумать одну частушку, один стишок, а лучше всего одну общую коллективную песенку для всего нашего неугомонного отряда.
Палатки поставлены, ужин не торопясь, готовится с тушенкой и картошкой, а все ребята заняты делом, кто-то задумчиво пишет что-то на листке бумаги, а кто-то прямо в блокноте. Но еще ведь надо изготовить костюмы далеких предков, здесь в основном в ход пошли всевозможные листья, береста и водоросли.
Вечером после ужина осматривали карнавальное шествие около костра, конечно, было смешно, и генштаб решил, весь этот маскарад сохранить и когда будем подходить к нашему пионерскому лагерю на вечернюю линейку, переодеться загодя и показаться в таком веселом сногсшибательном обличье. Вот завидков, то будет, у других, как они весело говорили, полные штаны.
Когда разожгли костер, пошла отдельная поэтическая и музыкальная программа. Вот в тот период я еще раз убедился, что все у нас люди талантливы, только для этого обязательно к каждому человеку надо найти свой индивидуальный ключик. Наслушались всяких стихов, пускай даже и не в рифму, но это может быть первое самобытное творчество начинающего думать человека. Интересны были частушки, они говорили про жизнь в пионерском лагере, про неинтересную порой учебу в школе, даже про рогатки, которыми прогнали коров.
Песни лагерные понравились особо, и самые лучшие из них три штуки на мотив известных песен, штаб самоуправления постановил, всем безоговорочно выучить и когда нарядимся в лесные костюмы, промаршируем торжественным маршем с этой песней, прямо на лагерную линейку. После всех этих обсуждений опять последовали длинные рассказы у костра и после этого отбой.
На следующий день пробудились на свежем воздухе, хорошо птички поют, ну прямо благодать. Не торопясь, позавтракали и помаленьку стали собираться в обратную дорогу, да еще ведь песню коллективно, да не одну, надо отрепетировать. Конечно, когда мы заявились в пионерский лагерь, то всех поразили и своеобразными костюмами и песнями, все были просто в шоке, изумленно покачивали своими умными головами воспитатели, ведь про такое им в институтах не приходилось записывать лекции.
Николай Павлович, мне потом рассказывал, что его очень многие потом одолевали ребята и просились перевестись к нам в отряд, но он всем отказывал, порядок, к сожалению, есть порядок. Наша воспитательница - старушка заболела, умудрилась простыть летом и ее отпустили в город Мирный. Кузей, меня вызвал и говорит, вот такая брат ситуация, что будем делать. Я ему и отвечаю, что пройдемте к нам в отряд и посоветуемся в генштабе, они дети точно и прямо выразят свои мысли. Пришли, Николай Павлович им рассказывает, а ему чуть ли не хором все отвечают, ни кто не заметил пропажи бойца. Нормальный ответ, правда.
Не заметно подходило окончание первой лагерной смены, и я мучительно думал в этот период, как вот будут строиться у меня взаимоотношения во второй смене с другими ребятами.
Наступило время прощания, только технический персонал оставался на территории лагеря, остальные дружно уезжали в город Мирный на три дня. Мои ребята, что-то там заговорщицки обсуждали и вопросительно поглядывали в мою сторону. Мурзина Наташа прямая дивчина, подошла ко мне и в лоб спросила, что я буду делать в городе Мирном, есть ли у меня какие-то там свои дела. Я ответил, что нет, родители будут постоянно на работе, а я вероятней всего буду находиться дома книжку читать и ждать, когда опять начнется следующая лагерная смена. Она сказала, что тогда послезавтра, в два часа дня мне надо обязательно быть без десяти два около кинотеатра "Родина".
Пришел я в назначенный мне день и час к кинотеатру, а там стоят все мои ребятишки в полном составе. Ждут меня, не дождутся, и так тепло мне стало на душе, ну прямо хоть плачь. Дальше еще веселей, сходили дружно всей толпой в кино, посмотрели какой-то не запоминающийся фильм и на этом расстались.
Приезжаю я на вторую смену и с волнением жду, когда подъедет автобус со второй сменой. Автобус подъехал, ба, немая сцена, знакомые все лица. Вот так, меня отметили, вот, оказывается, про что они там шептались, секретничали, решили сделать мне сюрприз, и это им я скажу вам, вполне удалось. И я, и они поняли, оказывается можно летом в лагере отдыхать коллективно и здорово.
Вторая смена прошла то же хорошо, опять мы ходили в поход, и вот там я перетрухал капитально. Были мы на той же самой поляне, где стоял наш палаточный лагерь, после обеда была жаркая погода и все начали плескаться и купаться около берега. Река Батуобия на этом месте имеет перекат и после него сразу каверзный омут. Вот двоих, моих красавиц, прямо по течению и снесло в этот омут, и они стали тонуть. Мне кричат в панике другие девчонки, спасите, у меня все оборвалось и я рванул к берегу и прямо с обрыва в одежде и спортивных кедах, как был, нырнул к тонущим.
Сначала я вытащил одну и смог ее передать мальчикам, а потом сразу нырнул за второй. Вот вторая, конечно, изрядно нахлебалась водички, и пришлось ее откачивать. Но, слава богу, живая, а я в обиде на всех без исключения, повернулся и ушел в лес. Мне так было плохо, я очень сильно переживал из-за этого и просто не мог себе даже близко представить, что было бы, если бы не смог спасти человека. Меня, наверное бы, четвертовали, это точно. Ну, вроде бы не много успокоился, вышел назад к ребятам, смотрю, стоит гробовая тишина.
Через не которое время подходит ко мне представитель генштаба и говорит, мы тут посовещались и решили, что теперь пожизненно будем называть девушек утопленницами и запретим им до конца сезона, слушать рассказы вечером. Мол, как я к этому наказанию отношусь, справедливо оно или нет. Смотрю на всех, и они все на меня смотрят, что я им скажу.
Особенно со страхом на меня во все распахнутые глаза смотрят две девчушки бывшие утопленницы. Тогда я им сказал, нет, так дело не пойдет, они уже сами достаточно поняли свою вину, и, наверное, это у них теперь в памяти на всю жизнь. А ко всем просьба большая, забыть это недоразумение и чтобы ни в коем случае ни одна человеческая душа не узнала об этом в пионерском лагере, конечно особенно руководство.
Окончилось наше туристическое путешествие, вернулись мы назад и у меня опять начались сомнения, проболтается кто-нибудь из свидетелей этого чрезвычайного происшествия или нет. Прошло немного времени, вроде бы все нормально, жизнь идет своим чередом, занимаем отрядом все призовые места по различным видам спорта и в художественной самодеятельности учувствуем, а время подходит к концу сезона.
Последний день в пионерском лагере, праздничный вечерний костер, песни и думы о так быстро пролетевшем лете. Последняя ночь, перед ней заключительные рассказы, которые многим так сильно нравились. Я очень сильно жалею, что в тот период, не вел ни каких записей, а ведь согласитесь, как бы здорово, если бы они просто сохранились. К сожалению, наша память со временем начинает давать сбои, вот тогда бы эти записи, помогли бы очень здорово окунаться в прошлое.
В самом конце сезона, конечно, была трогательная сцена расставания, ведь все-таки за лето все здорово привыкли друг к другу, сдружились, а что сделаешь такова се ля ви, поэтому у некоторых и слезы на глазах.
Когда прощались с лагерем Николай Павлович, меня отозвал в сторонку и говорит, что же ты Николай за человек такой, все в себе держишь, и не мог даже мне рассказать про своих ненаглядных утопленниц, рассказал бы, поверь, тебе намного стало бы легче. Он сказал мне такие слова, когда я уже как говорится, все забыл, и опять мне вспомнилась эта печальная история, и снова я подумал, а ведь кто-то из моих ребятишек не выдержал и все подробно доложил. Опять я в памяти в который раз перебираю лица своих младших товарищей и думаю про себя, кто же оказался шпионом-предателем. Вопрос на засыпку остается не разгаданным и сегодня, кто же этот доброхот.
П И О Н Е Р О Ч К А .
Эта молодая женщина преподаватель в городе Мирном появилась, как-то абсолютно не заметно, единственно знали про нее, что она приехала к нам из Челябинска и хороший начинающий учитель, влюбленный в свою профессию. Преподавала она географию, знала этот предмет в совершенстве и были у нее знания намного больше институтской программы. Рябченко Галина Алексеевна, проживала на улице Ойунского вместе со своим пятилетним сыном, у прекрасной женщины, которую в городе все знали Ежовой, бывшего директора Дома пионеров.
В это время в городе все удивлялись, что может так крепко связать двух этих женщин, разных по возрасту, обои были замужем и разведены, но любовь у них была одна одинаковая, это любовь к детям. Где бы они не находились, чтобы они не делали, стоило только появиться ребенку любого возраста, как они все дела свои моментально бросали и занимались, только детьми. Прошло столько много лет, а я до сих пор вспоминаю, какая фантастическая любовь к детям была у них. Первый секретарь горкома ВЛКСМ, очень хорошо разбирался в людях и по информации, которая дошла ему из школ города, понял, что есть прекрасный работник для его аппарата, готовый заведующий школьным отделом. Он пригласил Галину на собеседование и стал ей говорить, что ей придется поменять свою профессию на работу в ГК ВЛКСМ. Она ни в какую, она плакала, она не понимала, как так ее собираются разлучить со школой, с ее родным классом, и что же она будет делать без них, ведь это равно самоубийству.
Городской отдел народного образования получил официальный документ от комсомола, далее последовал звонок с идеологического отдела горкома партии насчет будущей работы Рябченко Галины. Она продолжала сопротивляться и не хотела идти работать в комсомол, но здесь неожиданно на помощь пришла Ежова, она как-то сумела Галину поставить на путь истинный и рассказать, что объем работы у нее резко возрастет, но масштабы будут гораздо больше, всего района.
Я помню ее первые дни на работе, когда она ходила как опущенная в воду, все у нее буквально валилось из рук и с первого раза, буквально ну ни чего не получалось. А в горком комсомола, ходили ее дети, буквально как на работу, ее класс, который она вела в школе. Вот тогда она оживлялась, она вся зажигалась каким-то внутренним светом, и уже с детьми ее было нельзя разъединить.
Правда говорят, что время лечит, не заметно она втянулась в комсомольскую работу и полюбила ее. Она поняла свое предназначение, ведь по должности она была Председатель районной пионерской организации и ходила на работу в пионерском галстуке. В этом же атрибуте она посещала организации и школы города, всего района. Вот тогда впервые и начали говорить смотрите, наша пионерочка пошла. В любой школе ее встречали с удовольствием, все директора знали, что на нее всегда можно положиться. Она защищала интересы ребятишек во всем, что касается, их жизни. Надо организовать проведение "Зарницы" или соревнование "Юных пожарников", скажите только Галина вперед, и она сломает все барьеры. Профсоюзные комитеты города ее боялись как огня, она частой гостьей у них была.
Одновременно планомерно освещалась работа пионерской организации в городе по телевидению и в наших районных газетах.
В этот период, ей повезло, она встретила своего любимого человека Геннадия Звягенцева, который был ее намного моложе, и долго не могла поверить своему счастью. Он работал в автобазе начальником производственно-технического отдела и ходил за нею как тень, все предлагал ей свою руку и сердце. Долго она не давала свое согласие выйти за него замуж и все-таки она сдалась.
Провели не громкую свадьбу, родилась дочка, но она все равно не могла усидеть дома и сразу вышла на работу. Как же так она рассуждала, я буду находиться дома, а моя пионерская организация останется без вожака. И опять на работу и снова у ней в кабинете слышны веселые голоса, все куда-то торопятся, бегут, что-то делают. Меня поражало то, что к ней запросто ходили на работу директора школ, она с ними о чем-то там секретничала и продолжала находиться в курсе всех школьных событий. Когда она приходила в школу, кажется, там даже свет прибавлялся от ее лучезарной улыбки и дети наперебой подбегали к ней. Со всеми она находила общий язык, подошел обиженный первоклассник и вот как по мановению палочки у него уже улыбка появляется на лице.
У Галины теперь уже Звягенцевой, прибавилось хлопот дома с рождением дочки, но это все равно не отразилось на ее успешных делах. Она успевала побывать в походе с молодыми геологами, поиграть в волейбол со старшеклассниками и одновременно с этими мероприятиями, учить речовку с младшеклассниками для торжественного пионерского городского слета.
Областной комитет ВЛКСМ в лице, его Первого секретаря Алексея Томтосова, давно подбивал клинья к Галине и звал ее на работу в Якутск, она категорически отказывала, мотивируя, что квартиры нет и разговора нет. Конечно, должность у ней была бы там, на много выше Сектретарь ОК ВЛКСМ по школам. Томтосов не мог ей предоставить жилье, и он пошел совсем другим путем. Он обратился за помощью в Совет Министров Якутской АССР, где у него работали друзья по комсомолу, чтобы они перевели Геннадия ее мужа на повышение в Якутск директором крупной автобазы с предоставлением хорошего благоустроенного жилья.
Пришлось Геннадию переезжать в город Якутск, я помню, как мы помогали перевозить им в другой город их немудреный гардероб в новую четырехкомнатную квартиру недалеко от реки Лена. Галина очень долго тянула с отъездом, ни как не хотела уезжать из своего любимого города, но что сделаешь, так сложился ее жизненный пасьянс.
Быстро она там вошла в свою рабочую колею и вот она крутится по всем бескрайним просторам Якутии. Очень много командировок свалилось на ее голову, но наша пионерочка не сдавалась и героически наводила порядок с пионерией на всей вверенной ей территории.
Время быстро бежит, наступила весна и мне выпадала очередная поездка командировка по линии областного комитета ВЛКСМ в Японию в составе Якутской делегации, руководителем молодежной группы. Вроде бы все документы готовы, остается только ждать конкретной даты, чтобы выехать в город Якутск и вдруг неожиданный звонок вечером домой от Алексея Томтосова.
Он мне говорит Николай тут такое дело, я даже не знаю с чего и начать. Короче ты можешь уступить свою будущую поездку Галине Звягинцевой, дело в том, что мы тут все в шоке, оказывается у нее рак груди в запущенной форме, и ей осталась жить совсем не много, поэтому ее надо как-то сейчас отвлечь от разных черных мыслей. Япония ее на какое-то время отвлечет, а по приезду назад она приедет к тебе прощаться, а потом уже поедет домой к себе на родину в Челябинск помирать.
Я стоял у телефона, как пораженный молнией, потерял дар речи, мне не верилось, что наша Галя, наша пионерочка, любимица всего города больна и притом так серьезно. Конечно, я сказал, какой тут может быть разговор пусть едет, лишь бы только она осталась жить.
На следующие утро я пришел на работу мрачнее тучи, настроение было нулевое, но что сделаешь, я сообщил печальную новость своим товарищам. Мне ни кто не поверил. Позвонил Директору дома пионеров Ежовой Нине и попросил, ее чтобы она ожидала нашу комсомольскую машину и приехала срочно ко мне на работу. Рассказал Нине Павловне новость, и она сказала, что вот может, поэтому и не хотела она уезжать, было у ней предчувствие такое нехорошее.
Съездила Галина Алексеевна в Японию и вскоре, мы ее встречали в аэропорту города Мирного. Она делала вид, что ни чего не произошло, весело рассказывала свои впечатления о поездке, но какая-то непонятная тень на лице с грустинкой иногда все же появлялось у ней на лице. Город моментально узнал о приезде нашей пионерочки и появились все ее знакомые, она не переставала здороваться и обмениваться традиционными, ну как там дела у Марии или у Сашки, кто родился у Светки. Кто получил новую квартиру из учителей, и зачем Мария Михайловна покинула директорский пост, буквально все ей было интересно, и все она про всех помнила.
Целый рабочий день она провела у нас в Горкоме ВЛКСМ, это же был ее родной дом, и, не переставая, приходили люди, не которые знали, что она смертельно больна, но множество людей и не догадывалась, что она приехала в последний раз. Вечером организовали чаепитие с тортами, на которое пришла и ее старшая подружка Ежова, она и забрала ее к себе домой.
Директор Дома пионеров, потом мне рассказывала, что они очень долго сидели вечером разговаривали, вылили каждый по ведру слез, все вспоминали и вспоминали былое. Провожали мы Галину Алексеевну, в аэропорту всем составом бюро городского комсомола, но кроме нас очень много пришло ее различных товарищей, пришли и ее недруги председатели профсоюзных комитетов, пришел класс, где она была простым классным руководителем.
Все самолет улетел, взяв курс на Челябинск к ее родителям, которые там проживали, а мы разъехались по своим рабочим местам. Связь с Галиной стала поддерживать Ольга Колышкина ее лучшая подруга, наша зав школьным отделом и Нина Ежова.
Каждое утро на нашей общей планерке, Оля рассказывала невеселые новости про эту ужасную болезнь, которая заживо съедала хорошего человека. Препараты зарубежные, очень дорогие по восемьсот рублей маленькая упаковка, ей уже не помогали, и ее не стало. Мы определили, кто поедет от города Мирного с венком для Галины. Пришлось ехать Ольге с венком, на котором, было написано: - "Нашей пионерочке".
У Ч И Т Е Л Я .
Учитель - как много в этом слове, это человек которому доверено передавать молодому поколению, все, что он сам знает и передавать таким образом, чтобы полученные знания остались крепко на всю жизнь. Учитель с большой буквы, на мой взгляд, это такой человек, которого ты помнишь всю жизнь и с которого ты постоянно берешь пример, сверяя свои самостоятельные в жизни первые шаги с тем, как он тебя этому научил. Поэтому я и решил поделиться в этом рассказе об учителях, которые разные были в моей длинной жизни, но которых до сих пор не забываю.
Первый преподаватель в школе в младших классах, с первого по третий, это старушка Прасковья Григорьевна. Одна из первых в Советском Союзе среди учителей получила почетное звание заслуженный учитель и первой удостоена высокой награды ордена Ленина. Согласитесь это редкое явление среди преподавателей. Я отчетливо помню первый класс, какие мы пришли в школу все как один нарядные, но в голове то вообще ни чего не было, сплошная пустота. Вот вакуум и начала она медленно кропотливо заполнять.
Она изучила каждого ребенка в отдельности, познакомилась персонально с родителями ученика в домашней обстановке и для ее все были дети, ее возраст 65 лет это ей вполне позволял.
Прасковья Григорьевна прекрасно помнила революцию, отсидела как революционерка в Сталинских лагерях, но все равно она везде оставалась человеком с большой буквы. Мужа и детей похоронила на Отечественной войне и кроме детей в школе у нее ни кого не было.
Ходили мы к ней в гости всем классом и по отдельности, она показывала фотографии в альбомах и на стенках комнаты, кругом одни счастливые детские лица. Аккуратно в книжных шкафах на нижних полках в папках переписка с бывшими учениками. Ни одно письмо не забыто, прошнуровано стоит регистрационный номер, когда дан ответ и любовно хранится, не выбрасывается на свалку истории. Десятки тысяч писем, страшно подумать, а это ведь история людская и ни одного школьного поколения. Вот это что-то говорит о человеке, который, начиная с первых своих школьных выпусках, продолжает поддерживать связь со своими дорогими ребятишками.
В школе она всегда, хороший советчик и постоянно подглядывает в душу юного создания, внимательно любовно наблюдает, что же там происходит, и не навязчиво поправляет, делает из тебя настоящего человека. А вот если ты пропустил школу то беда, она прибежит к тебе, домой и будет советовать, как правильно вылечить тебя и давать прямо у постели классное задание. Интересно есть еще такие преподаватели. Она была другом всех ребячьих тайн и умела хранить детские секреты. За своих школьников в их защиту, она могла пробивать любые кабинеты чиновников, и это ей удавалось. Могла пристыдить любого зарвавшегося руководителя, и ее слушались, тут ей перечить было нельзя. Ее весь город знал и любил. Когда хоронили Прасковью Григорьевну, весь город участвовал в похоронной процессии, вот что такое признанный талантливый настоящий народный учитель. Прямо на работе в учительской села она тихо за стол, и у нее остановилось изношенное до предела сердце.
После ее пришла к нам в четвертый класс Марфа Петровна, но это уже было не то. Знала, конечно, новый учитель все школьные программы, а вот души человеческой не было. Очень сложно она завоевывала авторитет, но боюсь, что до конца она его так в детских сердцах и не завоевала.
Несколько школьных лет прошли как будто бы впустую, и ни кто в моей памяти из учителей не оставил, какой-то заметный след. В шестом классе появился преподаватель английского языка Сычугов Геннадий Васильевич, который опять перевернул всю детскую душу. Это был талантище, а не человек. У него были только положительные качества, буквально все с него брали пример. Мне кажется, в тот период в него были влюблены в школе все и преподаватели и в особенности ученики. И суметь это добиться сразу после института, да еще умудриться, спокойно так экспериментировать, ни чего не бояться за свой первый учебный год, это мог сделать влюбленный в свою профессию смелый человек.
Он при знакомстве с нами, сразу предупредил, что заниматься будет с нами только с помощью английского словаря и настоящих английских газет и журналов. Если у кого дома есть книги приключения, фантастика, любовь на английском языке несите мы и по ним сможем вполне изучать непонятный для Вас язык.
Попросил дежурного разнести по классу английские газеты и журналы, а сам спрашивает между делом, кто как относится к музыке. Сможет кто-нибудь из класса изобразить мелодии из знаменитого кинофильма того времени "Серенада солнечной долины". Класс сидел просто остолбеневший, а он ни обращая, ни какого внимания на нас начал изображать руками, ногами и губами музыку, про которую только что говорил и так похоже. И говорит, ну давайте помогайте, я же не могу полностью изобразить весь оркестр, там очень много разных музыкальных инструментов. И конечно мы помогли, не заметили, как быстро пролетел урок. Так было всегда, что-нибудь постоянно интересное, он выдумывал и находил в нашем классе полную поддержку и взаимопонимание.
Геннадий Васильевич зашел в класс, и взволнованно говорит ребята, вы меня прикроете, мне надо исчезнуть из школы, но так чтобы комар носа не подточил и что бы об этом ни кто не узнал. Урок все равно надо сегодня провести и преподавателем на сегодня, назначается Маша Иванова. Так постепенно в классе пришлось побывать каждому учителем, и знаете, как трудно ставить настоящие оценки своему товарищу.
Необходимо было узнать, куда же все-таки исчезает наш школьный любимый преподаватель, и школьная разведка донесла, что оказывается он, ездит на спортивные соревнования и защищает честь нашего города по самбо, волейболу, баскетболу, шахматам. Представляете, что произошло в классе, все поголовно заболели этими видами спорта.
Приближался новый год и опять тут отличился Геннадий Васильевич, он взял его подготовку под свою опеку, но уже в масштабах всей школы. Никогда не было такого веселого нового года, все сто процентов участников были в новогодних костюмах, пришлось нарядиться и директору школы, такие жесткие были условия. А наш любимец был, как вы догадались Дедом Морозом, и подарки он вручал за лучший моментальный только что сочиненный стишок или частушку, исполнение английского танца или польки чардаш. Долго потом говорили про этот праздник школьная детвора.
Конец года учебного подошел и говорит наш учитель, принесите ребята в школу свои учебники английского языка, посмотрим мы по нему, что же такое вы наизучали. Принесли учебники и ахнули дружно, вот это да, все знакомо, все изучено, да и знаний по английскому языку значительно больше чем в учебнике.
Дальше мы его не видели, прислали другого учителя, но это уже было опять не то, а Геннадия Васильевича забрали работать в Комитет Государственной Безопасности, и конечно он там славно поработал и сейчас давно на пенсии.
После него яркой звездой на нашем школьном небосклоне, промелькнула учитель русского языка и литературы Угрюмова Екатерина Николаевна. Влюбленный человек в свою профессию до невозможности, она была какая-то фантастическая артистка. Могла рассказывать часами про поэтов и прозаиков, знала в совершенстве их биографии, как будто бы лично была с ними знакома. Читала стихи не только по программе рекомендуемой блеклым учебником литературы, но гораздо шире. Заставляла смотреть на окружающий мир глазами героев прочитанных произведений. Ее заслуга была в том, что на литературный кружок, ходила вся школа.
Она помогала редактировать школьную газету, советовала юным дарованиям правильнее раскрывать свои таланты. Учила танцевать мальчиков вальс, а девочек рукоделию и приговорила в вашей будущей жизни, все это пригодится. Она успевала повсюду, мы были просто все потрясены, когда узнали, что она прыгала с парашютом более 500 раз, является членом сборной России, и принимала участие неоднократно в международных соревнованиях. Является мастером международного класса по парашютному спорту. А как она гоняла на мотоцикле, это тоже надо было видеть, одним словом экстремал. Когда она вела свободные уроки, часто рассказывала о себе, о своем детстве, об интересной учебе в институте, о походах в горы, где они лазали по скалам и чуть не разбились.
Сама она была смертельно больная молодая женщина, но ни кто конечно об этом не знал в школе, просто потом нам сказали, что она неожиданно умерла. Жалко, что в некоторых случаях наша медицина бессильна и постоянно у меня в ту пору в сознании возникал вопрос, ну почему такая безжалостная смерть, отбирает молодую талантливую жизнь у самых лучших представителей человечества.
В параллель с этими учителями, мне хотелось поставить в этот ряд и других, которым и близко нельзя подходить к школе. Преподаватель истории Голиков Владимир Иванович, чувствуется, что школьный материал он знает, а вот как донести его до сердца каждого ученика это уже вопрос. У него не получалось, он мялся, краснел, выуживал из себя какие-то исторические даты, не мог красочно описать ход какого-нибудь исторического сражения. Сухо это все выглядело и не интересно. На уроке из-за этого его не слушали, каждый занимался самостоятельно своим делом, кто рисовал, кто читал подпольно художественную книгу, кто списывал домашнее задание. Я один раз не выдержал, принес в школу стартовый пистолет и выстрелил прямо на его уроке в приоткрытое окно по воробьям. Конечно, он меня вычислил и выгнал с урока, отобрав пистолет, и сказал, чтобы без родителей в школу не появлялся. Матери пришлось идти в школу выслушивать нравоучительные лекции, за меня, а отец тот быстро разобрался, наказал не по человечески, ремешком по нужному месту.
В воскресенье ходили, мы с отцом в баню, и вот когда прошли в парную, там обрадованный преподаватель истории подбежал к нам и у меня спрашивает, это мой папа, я ему говорю ага, и думаю все, пропал, сейчас он меня тут заложит с этим пистолетом. Он обратился к отцу, что можно с ним поговорить по поводу его сына. Папа был мой молодец, он его сразу поставил на место, и говорит ему, а может быть Вы мне, заодно и спинку потрете ниже спины. Владимира Ивановича сдуло с ветерком из бани, как будто бы его и не было. Тактичность в поведении ох как нужна преподавателю, ведь нельзя допускать ни одного промаха, знать постоянно, что за тобой постоянно наблюдают сотни внимательных детских глаз.
Другой пример, на одной лестничной площадке с нами жила преподаватель литературы. Она постоянно приходила к нам и спрашивала разную школьную литературу, которая просто необходима постоянно для этой профессии. То нужен ей срочно Шолохов, через некоторое время Троепольский, Фадеев. Ну, нет вопросов, раз надо значит надо, но это длится, к сожалению не один учебный год, но нам все равно не жалко книг на хорошее доброе дело. Но когда на страницах учебника начинаешь находить селедочные хвосты, в виде закладок и разные масляные пятна возникает справедливый вопрос, как же она бедная сеет разумное, доброе, вечное и воспитывает у подрастающего поколения любовь к книге. Кроме этого любовь вечером к одной рюмочке или к нескольким заставляет задуматься, а как же она потом читает "Белый Бим черное ухо". Действительно наши наблюдения с супругой и мои прогнозы подтвердились, она покинула школу и ушла на другую работу. А может ей помогли сменить профессию ребятишки, которых она не смогла выучить, или она сама, в конце концов, поняла, что ни какой знаменитый педагог Макаренко из нее не получится.
Учителя есть не только в школе, но и на производстве. Вот у меня первый наставник, был Шишкин Владимир Михайлович, я до сих пор помню его натруженные руки, они просто навсегда остались в моей памяти. Дядя Володя, так он просил его называть, был мотористом. И за всю свою рабочую жизнь ни разу не изменил своей профессии. Для меня он был как какое-то не земное существо, настоящий колдун-волшебник. Привозили ему двигатель с машины или с самолета для него было это абсолютно не важно. Он начинал с ним разговаривать, что же ты такой неумытый и начинал его отмывать соляркой, далее насухо протирать ветошью и только после этого приподнимать и устанавливать на испытательном стенде. Если двигатель не мог крутиться на стенде, все значит, полностью капитальный ремонт ему обеспечен, но если он все-таки был не много живой, он ложил свои рабочие руки на двигатель и безошибочно точно определял, где у него, что болит. Если стучит клапан, то конкретно где и какой, или, допустим, оборвало поршень, он сразу скажет по какой причине.
Прежде чем начать работать у него был особенный ритуал, он разлаживал именно те инструменты, которые были необходимы именно для какой-то конкретной операции. Ни чего постороннего у него не было, все кругом было чисто, ухожено, порядок был идеальный. Болты находились отдельно от гаек, и каждому предмету отведено строго определенное место. Ни кто этот порядок установленный долгими годами не посмел нарушать.
Любой металл он знал в совершенстве, стоило ему посмотреть на искру от точильного камня, как он сразу совершенно точно называл марку металла со всеми подобающими присадками, если они у него имелись. Допуски он знал в совершенстве, хоть и были у него специальные приспособления, он вполне мог обходиться без них.
Я не помню случая, чтобы у него когда-нибудь был брак, это, наверное, для него был бы смертельный удар ниже пояса, он очень дорожил своей репутацией. Все уважали его за мастерство. Интересен у него был и финал рабочего дня. Все после рабочего дня кто бежал домой, кто в душ, а он нет, внимательно рассматривал весь свой рабочий инструмент и если где-то замечал какой-то изъян, начинал исправлять его. Например, у молотка ручка стала шероховатая, как же так бормотал он, брал наждачную бумагу и старательно не торопясь, исправлял обнаруженную погрешность.
Вот и у меня спрашивал, показывая на ножовку это что. Я ему говорил, что эта пилка пилить доски, а он говорил, а она сможет отпилить хоть одно простое невзрачное даже, совсем тонкое полено в таком плачевном состоянии. Я ее начинал разводить, он мне подсказывал, как правильно это делать. Начинал точить ее, опять он был рядом, и внимательный взгляд замечал все мои неправильные неумелые действия. Многому я от него научился, настоящего мастера своего дела.
Следующий наставник был у меня в комсомоле, Первый Секретарь ГК ВЛКСМ Анохин Юрий Константинович. Добрейший человек по натуре, но в рамках работы строг и много не разговаривал. Вот надо написать какую-нибудь справку, корпишь, сочиняешь и приходишь ему показывать, а он и говорит, а почему вот этого нет, а это кто дядя Ваня за тебя дополнять будет. Вот так и переписываешь справку в поту по пять раз, все вроде бы замечаний нет, теперь следующий этап подготовка решения Бюро ГК ВЛКСМ. Вот тут вообще кошмар раз десять ходишь к шефу, а он тебя все выгоняет и выгоняет из кабинета, все у тебя не правильно, переделать заново. Мысли то у тебя в голове крутятся, что же эта ты, такая бездарь абсолютнейшая и надо бросить эту работу все равно из тебя ни чего не получится. Настроение нулевое, но все равно с учетом замечаний опять начинаешь творить и с содроганием сердца идешь на очередную выволочку.
Самое страшное было впереди, это составление докладов для выступлений молодежного руководителя на комсомольские пленумы или отчетно-выборные конференции. Но вдруг у тебя получилось, и так со временем не заметно для окружающих и для своего наставника, ты становишься добросовестным кропотливым работником, который помаленьку потихоньку то же становится хорошим специалистом своего дела.
Все, это финал рассказа о моих жизненных учителях.
Б А Б У Ш К И .
Бабушку по материнской линии звали Акулина Леонтьевна и самые первые воспоминания о ней связаны с городом Усолье-Сибирское, куда мы приезжали с родителями в летние отпуска. Аккуратный деревянный домик, курочки во дворе это четко хранит память.
Бабушка меня со старшим братом успокаивает, когда мы ходили в церковь, чтобы посмотреть как там красиво и интересно идет церковная служба, и как сильно нас напугал священник, который ходил по залу церкви и махал кадилом, из которого сыпались самые настоящие искры. Мы прибежали домой, и наперебой рассказывали, задыхаясь, как в церковной одежде и в специальной шапке к нам подкрадывался какой-то человек, от которого падали искры в разные стороны. Она нас успокоила и ласково сказала дурачки вы мои малолетние, как вы много еще в этой жизни не понимаете. Стоило ей нам подарить коробку металлическую из под монпансье, как у нас и страхи сразу все прошли, улетучились.
Мама рассказывала, что бабушка у нее была партийная и когда во время великой отечественной войны, нашего дедушку Дмитрия Евстафьевича забрали на фронт, она начала тайком ходить в церковь. Она каждый раз покупала свечки, ставила их в положенное место и горячо молилась о том, чтобы его на фронте все беды обошли стороной, и фашистская пуля не тронула. Дед воевал снайпером, хорошо стрелял и подкарауливал зазевавшихся немцев-офицеров в самых неожиданных для них ситуациях. Также он воевал со снайперами, пока его более меткий стрелок фашист не подстрелил прямо в большой деревянной бочке, в которой он прятался в засаде.
Дедушку нашли санитары раненного и доставили в госпиталь, ранение было тяжелое, были прострелены две ноги, и вопрос стоял об ампутации обоих ног. Врачам ноги удалось спасти, а моя бабушка, узнав о том, что он живой, но раненный в госпитале, все бросила, примчалась попутным транспортом в этот город, где лежал дед, и увезла его на излечение к себе в далекую Сибирь в Иркутскую область. Сумела она его поставить на ноги, опять по новой он научился ходить и долго еще вечерами рассказывал он про эти героические сражения на разных фронтах войны до самой смерти, которая наступила осенью 1957 года.
Интересно у бабушки ситуация с церковью сложилась, сразу после возвращения деда из госпиталя. Она сразу про ее, церковь моментально позабыла и не вспоминала про нее, как будто бы ее и совсем не было.
Во время войны она как большой специалист плотового хозяйства, сама возглавляла специальные плотовые бригады на холодной реке Ангаре. Сколько лесу она сплавила, ведь лозунг все для фронта, все для победы в обязательном порядке действовал и на сибиряков-плотогонов. Иногда представляю я свою бабушку, одетую в фуфайку, шапку-ушанку, теплые рукавицы, как она мчится с большой вешкой на заглавном плоту по Ангаре и за ней вереницей двигаются другие плоты. Подумать для женщины это ведь непосильная страшная работа, мужики крепкие сибиряки и то не все соглашались на эту ужасную трудовую повинность.
Дома была семья, ребятишки, за ними доглядывать надо было кому-то, но суровое военное время заставило и детей раньше времени повзрослеть. Старшая ее дочь Мария, была замужем за начальником милиции с далекой Якутии, да и у нее свои подрастали маленькие ребятишки, и помощи можно было не ожидать от нее, издалека. Поэтому средний сын Анатолий и младшая дочка Нина, были полностью самостоятельные, и они знали, что свою мать ни в коем случае нельзя было подводить. Управлялись по немудреному хозяйству самостоятельно, да еще ухитрялись прибегать к матери и передавать ей горячую в мундире картошку и докладывать о последних соседских новостях.
Дед Дмитрий Евстафьевич, если раньше до войны работал на спиртовом заводе дегустатором, то после ранения не мог занимать эту должность и работал конюхом на какой-то захудалой лошаденке. Дома после войны к курочкам подкупили дополнительно маленького кабаненка и начали его постепенно откармливать, да дед иногда имел возможность подвозить бурду разную со спиртового завода и отходы с городской столовой. Жизнь стала вроде бы повеселей, но непокорная холодная Ангара заставляла бабушку помаленьку горбиться, страшно у нее болели все косточки, да и дед, вечно простывавший на войне, постоянно прибаливал и поэтому мои родители с горем пополам сумели их уговорить переехать на место жительство в город Якутск. Купили им не большой домик на берегу реки Лены в Рабочем поселке, около знаменитого кожевенного завода и перевезли их, хоть они изрядно этому сопротивлялись. Они опять завели своих милых курочек, дед купил лодку, чтобы рыбачить, а старший их сын Анатолий отправился служить в авиацию дальнего действия в один из городов далекой Германии.
По выходным дням мы всей нашей большой семьей ходили к ним в гости. Дедушка с папой вели не торопливые умные разговоры, а бабушка с мамой готовили обед, затем ужин и так не заметно проходил день. Я со старшим братом успевал побегать посмотреть, как неторопливо несет свои чистые воды могучая река Лена. Покормить с бабушкой курочек и понаблюдать, как бережливо относится к своим цыплятам курочка-мама.
Особенно остро в памяти возникал знаменитый церковный день, празднование пасхи, тогда бабушка говорила, вот теперь мы будем праздновать день желудка, загадывайте свои самые заветные желания. Готовила она очень вкусно. В этот день для нас с братом Владимиром были приготовлены пончики с джемом и вареньем, для сестры Альбины вареники, для моих родителей сибирские пельмени. Кроме этого стол изобильно ломился от всевозможной еды, стояла рыба соленая, вареная, копченая, грибы соленые и маринованные, сало свиное с мясными прожилками, мед гречишный. Этот день просто остался в памяти, как какой-то день обжорства, и так было каждый год, пока мы жили вместе с ними в одном городе Якутске.
Кроме этого бабушка успевала давать команду своему дедушке, чтобы он не забыл нас прокатить на лодке или занялся изготовлением для ребятишек деревянного оружия, разных сабель, автоматов и пистолетов. Дедушка слушался ее беспрекословно и забирал нас с собой, чтобы мы ей не мешали по хозяйству.
Дедушка прибаливал, раны войны давали о себе знать, и его в 1957 году не стала. Мы переехали жить на новое местожительство в город Мирный, а бабушка поехала в это время к самой младшей дочери Нине и сыну Анатолию в поселок Невон, который расположен в семи километрах от города Усть-Илимска. Там ей недалеко от них купили маленький домик с небольшим огородиком.
Следующую поездку я помню смутно в 1969 году, когда мы с моими родителями ездили в деревню Кедровку, на берегу сибирского водохранилища, искусственного моря, где покоилась под водой затопленная деревня мамы. Вот в тот период опять встреча с бабушкой, которая постарела, но выглядела браво и все отчетливо помнила, как родилась и выросла в этой деревушке Погодаево, ее старшая дочка Мария.
Последнюю встречу с бабушкой, я помню в 1980 году, когда мы с женой приехали к ней в гости, в Усть-Илимск. В это время и мои родители приехали погостить к ним в деревню из своего города Кирова, где они десять лет там проживали на пенсии. Бабушке было ровно 80 лет, она весело бегала по своему огороду и говорила как хорошо, что вы так дружно приехали, славно теперь для меня, есть, кому под картошку огород перекопать и не надо договариваться с другими.
У Акулины Леонтьевны, также по дворику бегали курочки, искали чем поживиться на земле, которые у нее по моему всю жизнь были. Сама бабушка сгорбатилась, пригнулась к земле, года берут свое, говорила она, да, наверное, плоты по Ангаре этому здорово помогают. Она смеялась и говорила, что теперь на земле все очень отчетливо видно, так как голова все ближе и ближе к ней родной. Дома у бабушки по всем стенам бегали тараканы, отец ей говорит, что это такое мать, надо же от них избавляться. Зачем Дмитрий ты мне такие вещи говоришь не хорошие, вдумайся внимательно, ведь тараканы это же ведь то же живые организмы, им жить охота, как и каждому живому существу. Нельзя божью тварь обижать безнаказанно.
Пришлось мне целый день перекапывать этот огромный огород, ведь самый молодой и здоровый был писатель этих воспоминаний. Погостив три-четыре дня, мы разъехались по своим родным местам, а вскоре и наша бабушка перешла в мир иной. На прощание с ней мы не смогли приехать, и только спустя десяток лет сходил я посмотреть ее место на деревенском кладбище.
Вспоминая Акулину Леонтьевну, мой взгляд задерживается на старинной знаменитой немецкой швейной машинке "Зингер", которую когда-то им на свадьбу в 1917 году подарили их родители. Это был в те времена очень богатый подарок. Эта машинка, реликвия верой и надежной работой служила им, потом была передана моей матери, и сейчас находится по счету в третьих руках, продолжая также исправно шить разные вещи, не ломаясь.
Вторая бабушка по отцовской линии, родилась и выросла в Новосибирской области, Кыштовском районе, деревня Малая Скирла. Величать ее Татьяна Давыдовна. Отец ее Давид Васильевич страшной силы был человек, и отец мой рассказывал, что на спор бывало, он переворачивал телегу, груженную возом сена.е
Всего свою бабушку я видел в жизни три раза с различным промежутком по времени. Самый первый раз, мне было пять лет, мы приехали в эту захудалую деревню в летний период вместе с моими родителями.
Первая встреча с бабушкой как она меня не отпускала от себя и все не могла наглядеться на своего славного внученька. Она оберегала меня во дворе и говорила большому гусаку во дворе, чтобы он меня не трогал, а наоборот охранял. Мене говорила, а ты не будь соплей, возьми прут в руки и покажи какой ты славный в доме хозяин. Я брал прут и с опаской шел в атаку на этого гусака, а он, вытянув шею, шипел на меня, но прута все-таки боялся. Может быть, так мне казалось, но это был факт, и поддержка за моей спиной все же была очень весомой. Через не которое время, пообвыкнув в деревенских условиях, я на этом кнуте-палочке весело скакал по большому двору, ведь для меня этот прут превратился в сказочного коня. Какое-то время спустя этим же прутом, как настоящей саблей, я рубил врагу голову, это для меня была крапива в огороде, которая жалила меня, но я все равно одерживал над ней весомую победу.
Помню я обед у бабушки, когда она поставила на стол настоящий цветочный мед в большой деревенской миске, который был с изумительным ароматом, только что привезенным с пасеки. Он был очень сладким, и я его первый раз в жизни видел и ел. Я объявил всем сидящим за столом, что сьем эту чашку меда, один самостоятельно с выпеченным бабушкой деревенским свежим хлебом. Бабуля улыбнулась и сказала ради бога, мы еще одну такую же чашку нальем, лишь бы это пошло на пользу. Откуда я мог знать в те первые в жизни года, что мед в больших дозах может быть вреден и даже опасен. Через полчаса после обеда, мне стало плохо от этого меда. Меня уложили в постель, а бабушка говорила, вот теперь тебе большая наука будет внучок, долго теперь будешь ты бояться кушать сладкого.
Вторая поездка была с моими родителями к бабушке Татьяне, когда мне было полных двенадцать лет. После положенных объятий и первых традиционных приветствий, она сходила во двор и принесла мой кнут и говорит вот тебе уважаемый Коленька твой конек-горбунок, с которым ты помнишь, скакал по двору и прорубался через заросли молодой крапивы. Надо же сохранила и приберегла, как вещь, которая была для нее очень дорога. В этот период, у меня в голове были нормальные самостоятельные мысли, я уже что-то соображал и постоянно хотел знать все больше и больше из жизни неведомой мне деревни.
Когда взрослые вели не торопливые задушевные разговоры, я присаживался не заметно, где-нибудь поблизости и ловил буквально каждое слово стареющей бабушки. В этот раз я узнал, что жилось им очень худо в период после сплошной коллективизации. Люди просто вымирали от голода.
Земля не давала урожаи, несколько лет подряд и ее муж, Филипп Петрович, вынужден был наниматься на золотоносные прииски в далекую для них Иркутскую область и добывать старательским способом золото. А семья, ребятишки десяток человек их же кормить надо было чем-то, и поэтому отец Филиппа Петровича, прадед для меня, полный георгиевский кавалер, вынужден был на больших ярмарках в Новосибирске обменивать свои старые заслуженные кресты на муку соль, сахар, спички, кое-какую материю. Эта была вынужденная мера, а что сделаешь, так сидела и рассуждала бабушка Таня. Единственная награда, которая осталась у прадеда и ни в коем случае, не подлежало ни какому обмену это последний четвертый золотой крест, с которым его и похоронили.
Именно в тот период, я узнал от бабушки, что оказывается во время гражданской войны, мой прадед Петр Васильевич спас эту деревню от разорения от белогвардейцев. Он одел полностью все свои кресты и с другими неполными георгиевскими кавалерами вышел на встречу с бывшим полковником царской армии, который въезжал к ним в деревню. Прадед стоял, преградив дорогу отряду и не сошел с середины дороги, ждал, когда его величество полковник сойдет с коня и поприветствует его, согласно статуса полного георгиевского кавалера. Полковник вынужден был сделать это, и только после этого дедушка спросил его, что они здесь забыли в их далекой деревушке. Полковнику строгий дед не разрешил квартировать в деревне, и заверил его, что деревня поддерживает самый жесткий нейтралитет и не вступает в переговоры ни с белыми, ни с красными, ни с другими цветами разных войск.
Бабушка рассказывает, что белые так и вынуждены были уехать из деревни, не слезая с уставших коней, а ведь в деревне оказываются, были несколько раненых красноармейцев и их комиссар-большевик. Вообще я удивлялся на свою бабушку, такая героическая семья, а из нее слово не вытащишь, молчит помаленьку в тряпочку. Только когда мой отец, ее первенец, начинает задавать наводящие вопросы, что якобы вот это он точно не помнит, тогда она подробно и рассудительно излагает по полочкам очередную историческую информацию из жизни семьи или всей ее родной деревни.
Один раз поздно вечером, меня загнали спать на полати, а сами они сидели в большой горнице и разговаривали тихонько. У меня от любопытство все прямо так и замерло в груди, я лежал не шевелясь, чтобы они подумали, что я крепко сплю. Бабушка в чем-то укоряла моего отца, а он мой папа ни чего не мог ей возразить, он только говорил, ну виноват, я мать, ну что же теперь поделаешь, если бы мне опять удалось там побывать, конечно, я бы не допустил такой ошибки.
Раньше я своему батеньке задавал вопрос о своем деде, Филиппе Петровиче, как он помер и где похоронен, он мне ответа так и не давал. Тут выясняется целая сказочная картина про моего деда-героя, который во время Отечественной войны, выполнял специальное задание подорвать целый динамитный завод, который не успели вывезти, эвакуировать. Он оказывается во главе специальной группы, был на этом заводе и когда немцы зашли на территорию, он его оборонял, а когда остался один, то взорвал его вместе со всем оборудованием и большим динамитном складом. На этом месте образовалась огромная воронка озеро.
Отец долгие годы, через Министерство Обороны СССР добивался разрешение посетить место захоронения своего родителя и только где-то перед шестидесятыми годами ему разрешили приехать и взглянуть на место захоронения бывшего динамитного завода. Ему пришлось выехать ранней весной в этот секретный район, его встречали на вокзале работники местного военкомата и любезно ему предоставили дежурную служебную машину. Он традиционно в магазине взял бутылку водки, что-то закусить и поехал вместе с сопровождающими его военными на это место. Действительно не далеко от этого города за колючей проволокой в низине стояло большое озеро, наполненное водой, прошло столько лет, а до сих пор пахло порохом. В воде не было видно ни какого движения, не было видно ни одной букашки на поверхности воды. Не слышно было стрекотанья птиц, ни кваканья лягушек, вокруг только сплошная оплавленная земля, похожая на вспененное стекло. Бабушка Таня укоряла своего старшего сына, что он не привез с места гибели своего отца горсть земли, а как он мог это сделать. Конечно он вместе с сопровождающими его военными, традиционно на этом месте распил бутылку, печально еще раз осмотрел этот безжизненный уголок земли и воды и покинул эти края навсегда. Вот так абсолютно случайно у бабушки, лежа на полатях, я узнал настоящую правду о гибели своего дедушки.
Этот отпуск мне запомнился, первым знакомством с настоящими лошадьми. Первые поездки, но лошади Каурко, первые падения с нее, шишки и ссадины на локтях, спине и голове. Заднее место по неопытности я натирал, сиденье мне ни кто не давал, кататься на лошади, коросты так сильно болели, что нормально я сидеть на скамейке не мог. Папа мой все посмеивался, как я привыкал к этой лошадиной жизни, а бабушка опять меня вычислила и сразу пожалела. Она дала моей матери кедровое масло и сказала, чтобы она подлечила мое больное место, которое так не удобно расположено, но болит и беспокоит довольно сильно.
Третья поездка была вместе со старшим братом Володей в 1965 году в эту же деревню. Бабушка Татьяна крепкая была в этом возрасте и все также не собиралась болеть, как она говорила это не вопрос просто так полеживать, ведь еще столько на свете дел, не изведанных надо переделать. Она и в этот раз опять на свет божий вытащила мою старую палачку-кнутик и говорила моему брату, вот маленькая лошадка моего любимого внучка. У нее в загашнике, в сарае хранились разные первые предметы детей и внуков. Она с любовью, нам показывала первые игральные кости, тряпочки изображающие куколок, противный ржавый гвоздь, который распорол единственной дочке Катерине ногу. Вот это все для ее память, и ведь хранит она эти бесценные реликвии всю свою долгую жизнь.
У нас с братом, это был самый первый отпуск в жизни, заработанный за первый трудовой год. Были наконец-то свои деньги, и мы считали себя настоящими богачами по сравнению с деревенской жизнью. Приехали мы с ним из города Москвы, где побывали у своих мирнинских друзей, которые переехали к себе домой в столицу на постоянное местожительство. Привезли мы в деревню портативный магнитофон с диковинным названием "Дельфин" и разные кассеты к нему. Было у нас желание записать бабушкин голос на магнитофон, да к сожалению не получилось, у них в ту пору в деревнях еще совсем не было розеток.
Просили мы бабушку рассказать что-нибудь из старины глубокой, или про своих сыновей, которых практически всех забрала с собой война, но эта для нее была запретная тема табу и ее трогать она ни кому не позволяла, да же своим родным внукам. Она рассказывала только про живых и рассказала, про дядю Гришу, которому только, что пришлось уволиться с Советской Армии.
Цель увольнения, гибель его славного командира десантной дивизии в мирное время, по своей как говорится собственной глупости. После прошедшей войны от дивизии осталось только два человека в живых: сын Григорий и его генерал. Генерал был страшный любитель пострелять по неразорвавшимся минам и зарядам найденными минерами. Вот в одну такую опасную мину, он стрельнул, и весь ее заряд сработал в обратную сторону и от осколков погиб этот отважный генерал, которого во время войны обошла смерть с большой косой стороной.
Спросили мы у бабушки, как они попали жить в эту деревню. Она рассказывает нам, что якобы ее прародители давным-давно, несколько семей, которые дружили очень крепко по настоящему приехали в эти не тронутые сибирские места. Здесь они корчевали могучие кедры, ставили вековые дома, разрабатывали вручную первые посевные поля. Жилось хорошо, в реке и озерах водилось вдоволь рыбы, в лесу полно не пуганной человеком разной дичи.
Почему-то мне запомнилось ее сказание о церковном празднике пасха, когда по деревне, ходил хитрый священник с корзиной и предлагал всем стукнуться яйцом, кто кого победит. Побеждал каждый год он, так как у него было сделано специальное яйцо из натурального камня, обработанного знаменитым ювелиром из далекого Петрограда, которое нельзя было различить с настоящим яйцом. Его поймали и разоблачили братья бабушкиного отца Давида, которые отобрали у святоши эту диковинку, и стукали им по различным твердым предметам, оно не раскололось и ему абсолютно ни чего не делалось. Братья были добрые по натуре, они просто напоили до бесчувствия этого святого человека, вымазали его дегтем и помакнули несколько раз в различные перья птиц. Интересный получился натюрморт, сказанула бабушка, и святой отец от греха подальше сразу выехал из их деревни. Вот так последний раз и осталась в памяти у меня бабушка Татьяна Давыдовна, которая была красавица и в пожилом возрасте.
Наверное, когда она была молодой, мне кажется, что с нее можно было спокойно писать любую знаменитую картину или икону. Большие голубые глаза особо отчетливо запоминались, эти глаза были такой сильной голубизны, что когда ее после свадьбы в город молодой муж вывозил для фотографирования, они все равно не получались. Да очень жалко, что в тот период не было еще цветной фотографии, об этом жалели все, кто ее знал. Жалею об этом и я, что у нас нет ее фотографии.
Д Р У З Ь Я .
В разном возрасте бывают друзья, они помогают тебе различными жизненными советами, вместе с ними ты проводишь свободное время, делишься с ними своими первыми тайнами, можешь смело положиться на них в трудную для тебя минуту.
Моя память выхватывает местами из далекого детства, юности и возмужания товарищей с которыми я долгое время дружил, проводил вместе свободное время, советовался по различным жизненным вопросам.
Школа, рядом Евгений Мальгин, его интересы похоже на мои, ему также как и мне нравится спорт, он такой же любитель баскетбола, как и я. Известна мне его семья, я бывал у него в гостях и знаю, что у него есть младший брат и младшая сестра. Поразил в особенности в ту пору, очень сильно меня его отец, который работал в автобазе "Алмаздотранс". Когда я его первый раз увидел, меня поразило на его голове седина, которая была только впереди. Я спросил на следующий день у Жени, а почему у твоего отца седина, ведь по возрасту, он еще практически молодой и почему-то белый цвет покрывает не полностью всю его голову.
Он мне говорит, что про это его отец очень не любит вспоминать, он получил такую не полную раннюю седину на войне. Он был танкистом в восемнадцать лет и их танк немцы подбили, весь экипаж погиб и только он один остался живой. Немцы его допрашивали, где располагаются танки и сколько их, он им ни чего не сказал. Тогда взбешенные его молчанием немцы, привязали его к гусенице танка, головой вперед и включили самую тихую первую передачу, танк начал двигаться и тело медленно молодого парня-танкиста ползло вместе с гусеницей вперед. Смерть вот она была рядом, она смотрела прямо ему в глаза. Он продолжал молчать.
Когда до земли оставалось каких-то 10-20 сантиметров, со стороны наших войск возобновилась очередная танковая атака. Один из снарядов, русские на полном ходу на большой скорости влепили вот в этот тихо ползущий танк, который был очень удачной целью. Немецкий танк остановился, а старший Мальгин потерял сознание, когда он очнулся, бой закончился, его окружали товарищи, которые выбили немцев из этой очередной деревушки, при наступлении. Его спрашивали, где это он успел так сильно перемазаться белой краской, он попросил зеркало и когда увидел себя там, понял, что он в течение каких-то пяти минут поседел.
После этого рассказа я еще больше стал уважать своего друга Евгения, у которого отец был настоящий герой.
Вместе с ним мы учувствовали в соревнованиях по баскетболу и волейболу, играли за сборную класса и школы, представляли сборную молодежную города Мирного на соревнованиях в Ленском районе. Когда мы поехали на автобусе в город Ленск, по дороге нам встретился лесной пожар, водитель тихо вел машину, огонь перекидывался с дерева на дерево, в этом ему помогал боковой ветер. Так мы все, молодые спортсмены впервые в жизни увидели, что такое лесной пожар, который может перекидываться на довольно приличные расстояния.
Выиграв соревнования в Ленске, нас отправили на пароходе играть с командой поселка Пеледуй. Там мы впервые в жизни увидели, как растет турнепс, это оказывается обыкновенная кормовая репа. Мы ее объелись и у нас у всех поголовно животы разболелись, и только наш физкультурный руководитель втихомолку подсмеивался над нами.
Долго мы еще поддерживали дружеские отношения с Евгением пока его родители всей семьей не переехали на другое новое местожительство.
Запомнился друг, когда мы только начинали работать на производстве Александр Сунцов, это тоже коренной мирнинец и наши пути частенько пересекались в школе, но все не было какой-то определенной тяги к дружеским разговором. Но один раз наши пути пересеклись, и этому предшествовал любопытный смешной случай.
Как правило, на юбилейных ленинских коммунистических субботниках в апреле месяце, дело заканчивалось выпивкой в конце работы, а потом все следовали строго по домам или встречались по договоренности с друзьями.
В этот знаменательный день по предварительному звонку я должен быть вместе с женой в гостях у семейства Виктора Триполева. Когда мы пришли к ним в гости, то узнали, что у них, находится Саша Сунцов, Татьяна жена Виктора ходила страшно расстроенная и время от времени бросала встревоженные взгляды на Сунцова. Он сидел на кухне немного поддавший и грустно поглядывал на бутылку с водкой, которая стояла закрытая. Увидев меня, он обрадовался и сказал, что вот наконец-то можно предварительно выпить пока еще Виктор с субботника не подошел.
Я у Татьяны спросил, почему она печальная, может быть, что-то произошло неприятное. Она честно сказала да вот неприятность не у них, а вот у Саши и он пришел прощаться, скоро его посадят, он там таких делов на субботнике наворотил, что сейчас сидит у них и скрывается от преследователей. Говорит, что его сейчас наверняка ищут, и он сейчас ходит по своим друзьям и прощается с ними надолго. Меня это начинало беспокоить, и я ее попросил рассказать поподробней. Татьяна выдала, что с утра Сунцов работал вместе со своим коллективом "Сибцветметавтоматика" в поселке "Алмазном" на прииске "Ирелях". Там они якобы освобождали ото льда и снега дражную цепь и вот он здоровый парень, так сильно стукнул по звену этой цепи ломом, что она бедная лопнула и порвалась, цепь вся размоталась и улетела с направляющих под воду. Это страшное чрезвычайное происшествие и наверняка об этом доложили в секретную часть министерства Цветной металлургии в город Москву, какому-то непонятному полковнику Зернову.
Я ошарашено, глядел на Татьяну, у которой, как и у всех нас было высшее образование, и конечно сразу смекнул, что наш уважаемый Сунцов просто в очередной раз разыграл Татьяну, и она по своему незнанию технологии алмазного производства полностью поверила шутнику.
Пришел после этого разговора к Саше на кухню, он посмотрел на меня, все понял и заулыбался. Я ему говорю, Саша, дорогой ты мой человек ну разве так можно разыгрывать женщину, она бедная в тревоге за тебя место себе, не находит, а с тебя как с гуся вода. Это первое, а второе, откуда работнику института "Якуниипроалмаз" знать, что из себя, представляет дражная цепь. Ведь фактически в нашем городе если опросить сто процентов женщин, наверняка могут рассказать про эту сложную дражную цепь, только процентов пять. Надо было Татьяне рассказать, что она состоит из звеньев, каждое звено отдельно соединяется со следующим с изготовленным вместе с ним ковшом, и что наверняка каждое такое цельное звено весит минимум 250, а может еще больше килограммов. Вот такие друзья у меня были, которые понимали чувство юмора и могли разыграть любого.
На столе у меня лежит фотография молодого якута Бориса Бубякина, который в высоком прыжке шпагате успевает еще петь песню. Эта песня одно время была очень знаменита и популярна, вы, наверное, тоже ее помните, называлась она "Якутяночка моя". Так вот первым ее исполнителем был мой дружок Борис, он как раз в то время заканчивал учебу в государственном Якутском университете и там был постоянным участником художественной самодеятельности. Не известно, по каким причинам, но автор этой песни остановился именно вот на этом конкретном молодом исполнителе.
Когда-то давным-давно, мы вместе с ним работали в комсомоле. Его к нам в город Мирный прислали из Якутска, куда он попал после получения высшего образования, он быстро стал популярен, приобрел довольно много друзей. Заходил в гости он и к нам, общительность, широта эрудиции покоряла каждого, кто с ним общался.
Один раз с супругой, мы пригласили его к нам на проведение нового года, и конечно предупредили его, что он должен готовить блюда заранее перед этим праздником из Якутской национальной кухни. Он спокойно отнесся к этому приглашению, единственное только спросил из чего я должен приготовить пищу и все. Я ему ответил, что у меня с охоты есть припасенные два зайца и знакомый председатель поселкового совета Данилов Николай Николаевич из Тас-Юряха передал нам на праздник с оказией полный мешок маленьких озерных карасей. Он сказал это же прекрасно, конечно я приду и заранее вполне успею приготовить два настоящих якутских блюда, что вы все пальчики оближите.
Наступил день 31 декабря, и где-то часа в четыре Борис звонил в дверь нашей двухкомнатной квартиры, где мы проживали вместе с ребятишками. Быстро разделся и спросил, ну где же эти вкусные зайцы, подавайте их сюда. Он взял их и прошел в ванную, у меня сразу возникла мысль, ну все сейчас будет снимать шкурку наверняка на это уйдет как минимум времени один час, пока их разделает, опять время будет потеряно. Интересно, когда же тогда он успеет подготовить уху из карасей и золотистое кушанье из них на сковородке. Все мои сомнения были моментально разбиты быстротой его реакции по снятию шкурок с этих лесных трусливых зверушек. Не прошло и шести минут, как он снял шкурку с них умело, орудуя охотничьим ножом. Не успел я опомниться, как он уже съел уши у одного из зайцев, я с испугом спрашиваю, разве это можно есть, он отвечает, конечно, это ведь такой деликатес. Я отказался пробовать эту вкуснятину, как он выразился, и он съел вторую пару заячьих ушей, буквально урча от удовольствия.
Я стоял рядом с ним пораженный молнией, а он уже убежал на кухню ставить в духовку электрической печи разделанные тушки зайцев с разными специями. Следующее якутское блюдо он готовил из маленьких карасей своеобразным способом, с ним рядом на кухне стояла моя жена и не переставала удивляться. По его требованию она выдала ему, здоровенную кастрюлю, и он туда набухал карасей до половины предварительно все это залив водой. Караси лежали там замороженные, ни кто их не чистил и не удалял внутренности, Валя спрашивает, так разве можно готовить, Борис посмеивался и говорил, конечно, и прошу в мой процесс варки не вмешиваться, лучше учитесь.
Через не которое время караси закипели на большом огне, и Бубякин моментально снял кастрюлю с конфорки и потребовал большую сковороду. Выложил карасей на сковородку и стал прожаривать их на медленном огне, пока они сверху не приобрели золотистый оттенок.
Интересно, что вода в кастрюле от варки карасей приобрела интересный беловатый цвет, как будто бы там находилось молоко. Я у него спрашиваю Боря, а с этим бульоном, что делать выливать, он уже не нужен. Он испуганно говорит зачем, это мы все разольем по кружкам, и будем пить, это прекрасный вкусный полезный напиток. Далее он рассказал про карасей, что если они по размерам маленькие, где-то до пятнадцати сантиметров их еще иначе якуты называют семечки, их надо своеобразно уметь есть.
В качестве примера он выхватил одного карася из горячей сковородки и продемонстрировал, как это делается. Он прикоснулся рукой к одному боку карася, и у него осталось полностью ободранная чешуя, также осталась в руках и вторая половина чешуи с другой стороны. После этого его прекрасные белые зубы вонзились в тело карася, и обглоданная сторона осталась абсолютно чистой с одной стороны. Следующий бок рыбины ждала такая же участь. Мы стояли и смотрели на него как он на наших глазах молниеносно только что расправился с рыбиной, за какие-то несколько секунд. Ну что поняли, как это делается со смехом спросил он нас, их поэтому и называют так семечки, что они очень быстро своеобразно едятся. Конечно, русские ни когда так не научатся, быстро есть рыбу, и потом еще эти внутренности, которые абсолютно, совсем спокойно не тронутые так и остались лежать в своем защищенном куполе внутри рыбки.
Глядя на Бориса я вспомнил якутский весенний праздник "Ысыах", когда встречается весна с летом и якуты проводят свои национальные гуляния. Пьют вволю кумыс, пьянящий напиток, едят конину, приготовленную тоже весьма оригинальным образом, проводят спортивные соревнования по национальным видам спорта.
Кстати о конине, раз я вспомнил о ней, она готовится очень быстро и стоит только воде закипеть, как рядом стоящие якуты, чуть ли не хором кричат дружно, вытаскивай быстрей, а то переваришь. Фактически она еще полусырая, но зато в ней сохранились все полезные витамины, и моментально этот чан с приготовленным мясом облепляют и стар и млад. С любопытством наблюдаешь, как малыш, которому едва исполнилось только лишь пять лет, вовсю грызет это приготовленное мясо и умело его обрезает своим острым ножом прямо около своих детских губ. Глядя на это, я иногда думал, может быть, вот поэтому у якутов ни когда не болят зубы, которым приходится выполнять такую жесткую жевательную работу с самого младого возраста, до глубокой старости.
Я знал, что Бубякин прекрасно разбирается в национальной борьбе "Хапсагай" и, наверное, с его подвижностью и сильной реакцией не раз выигрывал такие вот соревнования. Я видел, как Борис умело играл на национальном музыкальном инструменте "Хомус", я же когда рядом стоял и пробовал, конечно, у меня ни чего не получалось.
Следующий товарищ механик Сангау Валерий Михайлович, с которым мы зачастую проводили вместе походы на лоно природы. Он был страстным любителем охоты на уток, в особенности в весенний период. Запомнилось мне в особенности время, когда я задумывался о вреде курения и решил при первом же удобном случае бросить курить.
Работал я в ту далекую пору самым молодым начальником строительно-монтажного управления и нас сроком на пять календарных дней начальство отпустило на охоту. Мы с Сангау снарядившись как подобает охотникам, воспользовались танкеткой геологов, которые любезно нас довезли попутно до низовий реки Малая Батуобия. Про наше местопребывание ни кто не знал и в тот период, конечно, не было ни каких сотовых телефонов. Танкетка ушла дальше, а мы с Валерой дошли до нашего места, которое располагалось между озером и рекой и устроились на долгое времяпровождение в этом тихом месте. Курить я взял только одну пачку Беломорканала и после этого я должен вообще прекратить курить.
Температура стояла минусовая, речка не собиралась таять, на озере не было проталин даже около берегов. Стояла не тронутая весной настоящая зима. Ночью подморозило, и так приблизительно можно было предположить, что температура стоит где-то минус 11 градусов. Мы с Валерой разговаривали о погоде, не совсем лестно высказывались о синоптиках, которые предсказали резкое потепление и о предполагаемой подвижке льдов на речках и мелких речушках нашего таежного региона.
Благополучно переночевали в землянке, искусно вделанной в горе, в которой предварительно протопили железную печурку. Утром ни чего не предвещало изменения погоды, стояла тишина, которая ни кем не нарушалась, лишь сноровистые вороны муж с женой несколько раз пролетали мимо нас сердито, мне кажется даже через, чур, ворчливо обсуждали наше вторжение в их края. У меня помаленьку начинал заканчиваться запас папирос, и меня это начинало беспокоить. Невозмутимый Валерий Михайлович, заранее опережая ход моих мыслей, предупредил, что бы я ни в коем разе и мечтать, не смел о его запасах сигарет.
Делать было нечего, разговаривали с ним обо всем на свете, начиная с летающих тарелок, которые постоянно прилетают смотреть на алмазную землю, и как с каждым месяцем все больше и больше человек вгрызается вглубь земли. Говорили о своих родителях, конечно о женщинах, это обязательный источник мужской темы. Здесь наедине с природой Валерий разоткровенничался и рассказал, что его в основном растила и воспитывала одна только мать. Отец в ту пору наш советский разведчик, был за рубежом в далеком Китае. В то время они жили на Дальнем Востоке, и когда помер его отец, как трудно ему пришлось выезжать за рубеж, чтобы похоронить своего отца. Ездил на похороны он один, мама его в ту пору уже стала старенькой и частенько прибаливала.
Рассказывал он о девушке, которая влюбилась в него и глаз, счастливых от него не отводила, когда он с ней разговаривал. Ему матушка частенько говорила, Валера вот твоя будущая судьба свяжи себя крепкими нитями с этим человеком, на земле, кроме матери и вот этой длинноногой никудышной неказистой девчушки ни кто так честно любить тебя не будет. А ему в ту пору эта дивчина не особо нравилась, единственно, что явственно сохранила его память, эта ее прекрасная длинная красивая коса.
Прошло много лет и вот когда, он уже был женат и приезжал в очередные гости на родину к матери, он встретил эту девушку и не узнал ее. Когда он тихо сидел с матерью, и разговаривал о ее домашних делах, в гости зашла принцесса и ласково с ним поздоровалась, он не узнал ее, это было просто какое-то чудо. Настоящая красавица лебедь, это она за эти годы, пока он ее не видел, превратилась из самого плохого гадкого утенка в принцессу. Валеру, так сильно поразила ее красота, а она ему говорит, ну что Валера, ты меня уж извини, но года идут, и я тебя не могу ждать всю жизнь, я выхожу замуж.
Вот такую печальную историю рассказал мне друг, а у меня совсем кончились запасы курева, и я стал искать старые березовые сухие прошлогодние листья, чтобы их немножко покурить. Видя мои мучения, друг угостил меня сигаретой. К вечеру потеплело, и издалека с верховьев реки звук донес несколько ружейных выстрелов. Опять немного протопив печурку, улеглись спать на боковую.
Следующее утро нас встретило теплой погодой, опять послышались издалека выстрелы. Теплей становилось буквально с каждым часом. Часиков в 11 дня, мы из-за внезапной жары начали раздеваться, забыли о ватниках, которые еще утром были надеты на нас, и сейчас сняв свитера, наблюдали за речкой, которая буквально на глазах стала оживать. Несколько раз над нами пролетали утки, но как их можно стрелять, когда совсем не понятно, а как же ты их потом доставать будешь. Пообедали, выстрелы, звучавшие со стороны верховья реки, неотвратимо приближались к нам, создавалось такое впечатление, как будто бы кто-то из охотников на лодке пробивался к нам вместе с ранним скоропалительным ледоходом.
Вода стремительно прибывала прямо на глазах, лед лопался, крошился в некоторых местах, где было мелководье, река была чистая. Утки продолжали летать, количество различных пород стай увеличивалось. Время наступило пять часов и наконец вдалеке на горизонте появилась моторная лодка, которая неторопливо вместе с ледоходом сплавлялась по реке. Лодка двигалась вполне уверенно в нашу сторону, чувствовалось, что кто-то из наших знакомых пробивается к нам. Сангау все также невозмутимо смотрел в сторону подплывающих, в дальнейшем мне удалось выяснить, что не бросил я курить из-за него, это непосредственно он где-то неторопливо рассказал своим товарищам, что мы собираемся на охоту в этот Батуобинский район.
Лодка подошла к берегу, и я узнал среди приплывших, работников нашего предприятия, которые занимались строительством в поселках "Алмазный" и "Арылах". Возглавлял команду охотников двухметровый прораб из совхоза "Новый", который первый выскочил из лодки и протянул мне пять целых пачек "Беломорканала". Я вынужден был ему сказать радостно спасибо и признаться, что у меня от нехватки никотина уши здорово опухли. Приехавшие достали привезенный с собой алкоголь, продукты и сели вместе с нами вечерять, а утром рано спозаранку, они весело порулили домой, стреляя из ружей всех подряд уток, которые, увидев их, сразу поднимались на крыло.
Следующий друг, который частенько наведывался к нам в гости, да и мы у него порой отдыхали вечером, это Саша Баягандаев. Чистокровный якут, как говорится самый настоящий без всяких лишних примесей, работал главным инженером магистральных телевизионных сетей. Вместе с ним мы учились, когда-то на водителей, с ним вместе приходилось бывать на различных охотах. А самое главное, один раз мы с ним вместе перегоняли новые легковые автомашины "Нива", из города Иркутска по зимнику в начале марта месяца, до нашего родного города Мирного.
Прошло много лет, но все равно цепко память держит те дни, когда мы с ним готовились к этой длительной вылазке. Его супруга, наверное, до сих пор вспоминает, как она нам в дорогу готовила целый рюкзак вкусных питательных пирожков, сделанных из сохатого. Одних канистр для бензина, мы взяли с собой в грузовой самолет, вылетающий до Иркутска, восемь штук. Прилетели в город и на такси проехали к троюродной сестре моей жены, которая там живет. У нее переночевали и внимательно расспросили, как нам лучше добраться до базы, где нам приготовлены новые машины на продажу труженикам алмазного края.
Новых машин стояло много, всяких разных цветов и оттенков, а вот вездеходы "Нива", почему-то стояли в отдельности и имели только красный пожарный цвет. Откуда мы знали в тот период, что везде есть тонкости торговли и оказывается, просто надо было что-то дать и тогда бы появились совсем другие цвета. Но так как мы люди были простые и глуповатые в этом отношении, то молча прошли в контору и спросили где тут можно по быстрому все оформить документально. Выложили перед ними все свои требуемые документы для соответствующего оформления. Как мы их не торопили, они все равно проволынили дело с оформлением документов до самого обеда, и совершенно до лампочки им было, что нам ехать далеко и неизвестно, сколько придется нам по дороге не спать суток.
Но все документы на руках, временные бумажные номера получены вперед из города Иркутска марш-броском в сторону порта Усть-Кут, только оттуда можно добраться зимником до нашего северного города. На выезде из города заправляем, полный бак бензином и вперед по стрелкам, которые нам указывают маршрут до следующего пункта на карте в автомобильном атласе, купленным специально в книжном магазине по такому для нас счастливому случаю.
Машина "Нива", это я вам скажу ни какой-то вам автомобиль "Москвич-403", он прямо так и рвется разогнаться сильнее, да и приборов у него не понятных гораздо больше, в которых ты еще совсем ни чего не понимаешь. Помаленьку осваиваемся и прибавляем скорость, тем более, что в некоторых местах в паспортные данные автомобиля успели заглянуть и кое-что проверить на живой практике.
Выезжаем на реку Лена, она стоит крепко закованная в лядяной панцирь, дорога, прочищенная до льда только одна, и на ней ни как не разминутся двум автомобилям. Через каждые пять километров на дороге сделаны карманы, вот там в этих карманах и можешь ты спрятаться от идущих на большой скорости Камазов, которые день и ночь возят постоянно знаменитый Ленский лес, высокие ели, сосны и драгоценность знаменитый кедр. Все это покупают наши соседи по карте японцы, которые платят хорошо и главное вовремя за это бесценное лесное богатство.
Приноравливаемся к езде по ледяной дороге и как только издалека увидим на горизонте приближающуюся машину, озабоченно высматриваем этот резервный карман, чтобы успеть юркнуть туда и подождать, когда, рядом обдавая тебя клубами мелкого снега и мелкой крошкой со льдом, пронесется громадина, несущаяся с довольно приличной скоростью. Случались иногда и такие ситуации, когда ты не успеваешь дотянуть и спрятаться в отстое, тогда беда и, прибавляя газу, поворачиваешь руль влево или вправо и уходишь с ледяной трассы куда-нибудь в бок. Машина с лесом проходит и только тогда ты начинаешь соображать, как выбраться из под снега назад на трассу, но машина "Нива" это чудесно понимает и она помаленьку потихонечку, карабкается на пониженной скорости и выбирается снова на дорогу и опять вперед, назад нас ни кто не ждет.
Около поселков на реке дорога, как правило, разветвляется и одна заходит в этот жилой пункт на реке, а основная дорога так и идет дальше. Едем около такого поселка видно издалека, что у проруби находится человек, решили подъехать к нему и спросить правильно мы едем в сторону Усть-Кута и не сбились ли случайно по дороге. Остановились прямо на дороге и посигналили человеку, который стоял с ведрами около проруби. Человек с радостью бросил эти пустые ведра и побежал к нам трусцой, для него это такая большая великая радость увидать настоящих проезжающих людей, да еще такое счастье несказанное поговорить с проезжающими. Потом же можно будет по деревне ходить пить бесплатно чай с вареньем и разговаривать, как он повстречался с чужим умным человеком из другого северного района.
Подбежал дедок, у него изо рта радостно мелькнул одинокий зуб, и громко кричит нам, как будто бы мы ни чего не слышим, "здравствуйте, и куда вы дорогие мои, путь держите". Мы ему громко вдвоем рассказываем, что путь держим до славного города Мирного, где добываются красивые природные алмазы. Он бедный, аж поперхнулся, и от волнения потерял дар речи, потом опомнился и стал спрашивать какие они, я ни когда в жизни их не видал, правда ли, что они выглядят как обыкновенное стекло. Его прорвало, он, наверное, ни когда в жизни столько много не говорил. У него возникали тысячи вопросов, как там бедные люди живут за полярным кругом, часто ли в гости приходят полярные белые медведи и так далее.
Все равно мы у него вырвали нужный нам ответ, что мы все же едим правильно и поспешили ехать дальше, а он бедный один остался стоять на дороге, и долго видно было в зеркало, как он махал нам рукой. Я до сих пор вспоминаю на досуге его удивленное восторженное лицо, и шапку на голове, которая такая же старая, как и этот шустрый крепенький любопытный дедок с одним настоящим зубом, который вдобавок почти что ни черта не слышит. Я видал разные в жизни заплаты на изношенной одежде, но заплатки на шапке цветными нитками мне удалось увидеть вот только в этот раз, когда мы повстречались с этим бойким говоруном.
Продолжаем свой бесконечный путь, дорога проходит по центру самой большой в Якутии полноводной судоходной реки, лесовозы встречаются все реже, это уже хорошо. Появились любопытные дорожные знаки, которые пришлось увидать впервые. На знаках изображение, что сверху на тебя падают разные камни и стоит цифра, в которой изображен километраж этой опасной зоны, стоит и рекомендованная тихая скорость 5-10 километров. Но ведь это действительно очень опасно, но дорога прекрасна, накатана, и ты наоборот прибавляешь скорость, как только может позволить мощный мотор, и на скорости где-то километров под 70-80 быстро проскакиваешь этот серьезный опасностями участок. Смотришь в зеркала заднего обзора и четко в нем видишь, что твой закадычный дружок Баягандаев ни отстает, ни сколько, держит на спидометре точно такую же скорость.
Рассматриваешь заранее перед этим следующим опасным знаком могучие скалы, которые настороженно тебя встречают по берегам великой реки, они тихо стоят настороже и ни какого камнепада сверху не предполагается. Опять увеличиваешь скорость, и снова удача проскочил еще один опасный участок пути.
Погода стоит теплая, градусов 17 мороза, видимость превосходная, двигатель ровно выводит свою мелодию, ни чего не предвещает опасности, остается только нажимать ногой на газ и смотреть только вперед.
Когда едешь посередке реки на берегу невооруженным глазом довольно высоко замечаешь забор сделанный из высокого строевого леса, который тянется довольно продолжительно и думаешь интересно для чего это. Несколько десятков километров остается позади опять снова появляется этот непонятливый забор, помаленьку в уме строятся разные гипотезы, что якобы здесь находятся мощные перерабатывающие лесные комплексы и наверняка там за этим забором находятся деревушки и села, где живут настоящие сибиряки. Значит отдельно, может быть по этим горам проложена еще одна дорога. Или думаешь, что наверняка здесь находятся строго засекреченные военные базы и может быть в эту пору часовые на вышках стоящих время от времени, внимательно наблюдают за ледяной дорогой, по которой судьба нас заставила перегонять купленные не давно легковые машины.
Впереди с правой стороны показались дома на берегу, и дорога резко сворачивает в эту таежную деревушку. Заезжаем в деревню, на въезде стоит дорожный знак скорость не больше 30 километров в час. Прямая как стрела улица тянется впереди нас, дорога прекрасная, ну как тут не прибавить скорость, живых обитателей деревни вообще ни кого не видно.
Показалась церковь старинной постройки, а около ее стоит простой советский милиционер, который своей волшебной палочкой быстро прекращает скоростную езду и останавливает меня. Позади Саша тоже остановился, но он то второй и наказанию за нарушение дорожных правил не подлежит. Хорошо ехать вторым подумалось мне, и я начал выходить навстречу милиционеру.
Молодой симпатичный паренек в своей милицейской одежде потребовал мои документы, при этом он сразу сильно покраснел, ага подумал я, значит, ты мужичок только-только начал работать и вот на этом можно сыграть. Подаю ему документы и спрашиваю как у него дела, как он сюда попал в такую далекую таежную глухомань. Наверняка ему тут скучно и давно ли он вернулся из рядов вооруженных сил. Все вопросы попали точно в цель и ему уже не понадобились мои права, он же во мне увидел такого прекрасного заботливого собеседника. Он быстренько рассказал свою биографию и о том, что вот только что, отслужив, попал работать в милицию, и вот теперь по воле судьбы заброшен в эту большую сибирскую деревню и еще у него на обслуживании две таких же чуть подальше.
Рассказал, что проработал целый месяц, и за этот период не произошло ни одного с ним приключения, что все здесь живут тихо мирно, молодежи вообще ни какой нет, что касается приемников и телевизора, это вообще все выглядит самым фантастическим образом. Не знаешь, что творится в мире. Средств связи ни каких нет, единственная рация находится в поселковом совете и та работает один час в день, чтобы не разрядились батарейки.
Я старательно поддерживаю разговор, ведь документы, мои права, находятся в руках-то не у меня, а у молодого милиционера. Привожу ему пример, что в деревне на реке мы встретили у проруби деда с одним зубом, и он у нас интересовался, война там с американцами не началась, а то мы бедные живем в глуши и совсем ни чего не знаем. Сержанту милиции опять положили на зуб новую тему, и он моментально перескочил обсуждать этого старичка, которого, оказывается, звать Евдоким и который в годы войны в пехоте дошел до самого Берлина, ни разу не ранен и здорово награжденный старик.
Подошел Баягандаев, в руках он тоже держит шоферские документы, а милиционер, увидав его, сразу говорит, так вы оказывается, не только в Усть-Кут едете, а оказывается еще дальше по зимнику до самого Мирного, тогда извините, не смею вас задерживать, я вполне понимаю, что зимник это не шутка и вам надо торопиться.
Произнеся эту фразу, он мне вручил документы, даже не посмотрев их. Ни о каком наказании и речи не могло быть, он и так был вполне удовлетворен этой встречей и этим разговором с цивилизованным человеком. Я все-таки не удержался и задал ему вопрос, который мне не давал покоя, для чего стоит такой длинный добротный забор во многих местах по берегам реки. Милиционер оценил нашу наблюдательность и сказал, что это все сделано тщательно еще во времена великого вождя Сталина и это готовые лагеря для врагов народа, они и сейчас стоят на консервации на всякий пожарный случай, ведь события в нашей державе непредсказуемые, а вдруг они опять нужны будут. Вы правильно поняли мою мысль, сказал он нам на прощание и откозырял, честь имею.
Мы двинулись дальше, и в зеркало была видна его одинокая фигура, оставшаяся у этой церквушки, которая давно была переделана в продовольственный склад. Дальше по дороге ни чего нас не заинтересовало, и мы наконец-то благополучно въехали в город-порт Усть-Кут.
Здесь мы посетили станцию технического обслуживания легковых автомобилей, там специалисты осмотрели наши автомобили в нашем присутствии и сказали нам, заменив масло, что у нас все нормально за исключением небольшой потери моторного масла в автомобиле у Саши. Здесь на заправочной станции, мы полностью заправили наши топливные баки, запасные канистры бензином, купили дополнительно запасной пузырек тосола и флакон моторного масла на всякий случай и, расспросив дорогу в сторону нашего города Мирного, тронулись дальше в путь.
Пришлось ехать по зимнику в сумерках, дальше ночью, фары светили хорошо, по дороге с обеих сторон стоял безмолвный тихий высокий лес. Утром остановились позавтракать, посмотреть уровень масла в двигателях, пришлось немного долить из взятого с собой запаса. Пирожки из сохатины были превосходны, высокие вкусовые качества быстро восстанавливали потерянные силы в дороге. Тронулись дальше, температура стояла градусов 20 мороза, пошли перевалы один за другим, мы двигались по горам. Подъемы и спуски были затяжные, дорога была нормальная, только в некоторых местах на солнечной стороне таил в себе опасность гололед.
В одном месте, я как ехавший впереди попался на таком скользком месте, и меня при спуске сбросило с дороги прямо на обочину, на которой стояли большие снежные сугробы. Я думал ни чего страшного, подумаешь, выкинуло с дороги, снег все равно помаленьку погасит скорость машины. Пока я думал и не пытался тормозить, машина во что-то врезалась и резко остановилась, двигатель заглох. Я выскочил из машины изрядно перепуганный и увидел, что мой бампер очень хорошо, просто удачно попал на крепкий пень от здоровенного крепкого кедра, который остановил внезапно скорость машины. Завел машину и выехал опять на дорогу, Саша в это время стоял и ожидал, когда я освобожусь из этого снежного плена.
Пришлось немножко снизить скорость, чтобы не было больше таких не нужных происшествий, и во второй раз в этой дороге я подумал, как хорошо быть в дороге вторым. Но что сделаешь надо двигаться дальше. На горе показалась последняя деревня Иркутской области и туда шла ответвленная дорога, а у нас на дороге возник дорожный указатель, что впереди зимник-дорога на наш город Мирный, значит, мы все-таки едем правильно и с каждым пройденным километром все ближе и ближе наши жены, ребятишки.
В голове возникали разные мысли, а какая она эта настоящая зимняя дорога, которая летом не работает и ее проходные функции осуществляются только зимой и то когда позволяют соответствующие сильные морозы способные заморозить болота, озера и речные переправы подобающим образом.
Проехав час с небольшим остановились на очередной горе Все мы въезжаем на территорию Якутской АССР, где она тут пролегает незримая граница с Иркутской областью, не известно, может быть в этот момент, когда мы помаленьку крадемся в сторону своего родного города, под нами незримо проходит этот пограничный рубеж. Дорога пока идет не плохая и средняя скорость 60 километров вполне нормальная для такой снежной трассы. Закончились горы и теперь идут сплошные перелески, поля, озера, вдруг снова появляется лес, дорога петляет и к ней трудно приноровиться.
Остановились пообедать на верхушке горы, и Саша озабоченно сказал, кажется, через час мы попадем в снежные осадки, и придется пробиваться по вновь выпавшему снегу. Я удивленно на него посмотрел и подумал, да откуда тут снег может появиться, когда и признаков, то ни каких нет. Прошел час и как по волшебству пошел снег, сначала помаленьку, потом дальше облака вообще распахнулись на полную катушку, и началось что-то невероятное. Скорость резко пришлось сбавить, но ведь стоять не будешь и все равно помаленьку, мы продвигаемся вперед.
Время ужинать, останавливается, кушаем, а снег валит хлопьями и не собирается прекращаться. Погода словно с ума сошла, появляется боковой ветер, а вот этого вообще нам только и не хватало, потому что это готовые сильные переметы на дороге, которую и так, как следует не видно. К ночи выезжаем на большое поле, в свете фар видно периодами наша дорога, остальное заметено, стоять нельзя надо пробивать дорогу. Снег наконец-то перестал идти, и сразу стала опускаться в минусовую сторону температура, Александр обрадовано говорит, слава богу, это нам сигнал якутский бог подает, что мы действительно движемся по территории Якутии.
Я все так же первый, и разогнавшись, как следует, мчусь пробивать дорогу. На пониженной скорости "Нива" хорошо идет по этим переметам, но все равно машина застопоривает ход, и приходится отъезжать назад. Опять разбег, внизу дорога уже есть и на скорости можно продвинуться еще чуть-чуть подальше. Саша молодец позади, стоит и меня караулит, на всякий пожарный случай у него приготовлен длинный трос, которым он всегда меня сможет вытащить. Не заметно ночь прошла в этом стремлении пробиться через это заметенное поле. Несколько раз в темноте все равно ему приходилось меня освобождать от снежного плена.
Когда рассвело, мы обрадовано вздохнули, впереди начинался, лес значит, там не будет переметена дорога и можно будет опять увеличить скорость. Опять по дороге встречаются развилки, снова вынужденная остановка и бегаю около деревьев ищу какие-нибудь признаки указателей, чтобы определиться с правильным выбором маршрута. Друг мой молодец, у него олимпийское спокойствие, стоит мне только затормозить на непонятном лесном перекрестке, как он моментально глушит свой автомобиль и сразу погружается в сон. Я бегаю, ищу выход из создавшегося положения, а он мирно сидя похрапывает, но только мне стоит уместиться за руль автомобиля и завезти двигатель, как он моментально просыпается и торопливо сигналит, ну что же ты друг не едешь.
Его не беспокоит, что в двигателе его машины медленно убывает моторное масло, а может быть все-таки беспокоит, но просто он не подает вида, он совсем недавно вылил остатки масла из пластмассового бутылька и больше у нас, его вообще нет и не предвидится в такой глухомани.
Опять развилка, указателей ни каких нет, но влево идет такая прекрасная наезженная дорога, что на полном ходу мы мчимся по этой накатанной дороге километров сорок, до нового указателя-развилки в тайге. Там написано, налево пойдешь в хозяйство нефтяника Богданова попадешь, а направо поедешь это новое место геологоразведочной поисковой партии по газу. Фамилию начальника экспедиции я не помню. Ну что же отрицательный результат, это тоже результат и опять мы развернули боевых своих коней и мчимся назад до поворота, где ошиблись своротом.
До самого ужина еще раза три были непонятные перекрестки и снова вынужденные остановки, дружок мой успевает немножко покемарить за эти вынужденные простои, все правильно организм человеческий требует сон. Но как у него прекрасно устроен слух, моментом откликается на запуск моего двигателя и он просыпается, мне кажется я бы так не смог, если уж спать так, спать по настоящему, хотя бы каких-то два-три часа.
В рюкзаке осталось половина пирожков, а вот термосы пустые, и придется потерпеть до дорожного пикета на середине зимника, там можно запастись горячим чаем. Интуицией мы чувствуем, да и по километражу видно, что осталось ехать до середины где-то часов 6-8, а это маленький отдых в пути. Радуемся, что впереди появился след прошедших грузовиков Камазов, которые тоже, наверное, идут в сторону Мирного.
Наступает ночь, наша радость преждевременная ошибочная, потому что колея у машин шире и на первом же поле я как едущий впереди уверенно с полного размаха сажусь на днище своей автомашины. Попробовал выбраться сам, бесполезно, пробовал меня дернуть Саша, машина мертво стоит как привязанная. Мороз помаленьку крепчает, наверняка где-то градусов 30, а может быть больше. Стоять же не будешь, вперед за лопатой в багажник и необходимо заниматься раскопками автомашины. На улице холодно, а мне жарко, непредвиденный физический труд поднимает настроение. Саша светит фарами и моментально дергает меня из снега, когда раскопки закончились. Все спасены, теперь не торопясь, опять пробиваем осторожно дорогу. Стал слышен звук работающих двигателей к утру. Мы думаем, может быть это и есть половинка дороги и там работает дизельная станция. Мой друг возражает, наверное это Камазы переночевали и сейчас слышно, что они где-то стоят, а их двигатели работают на холостом ходу.
Подъезжаем к стоянке Камазов часиков в 9 утра, действительно их штук пять стоит, а двигатели их молотят. Рядом ходят опухшие от выпитого вчера алкоголя шофера. У одного из них подбитый глаз и весь заплыл синевой, второй чешет огромную шишку на голове, а у третьего перевязана рука. Видимо вчера у них были местные бои, после выпитого, а везут они геологам или нефтяникам различный груз, бензин и солярку в бочках, продукты питания.
Саша мой друг сразу кинулся к ним за помощью и стал спрашивать про моторное масло, у него в автомобиле, вовсю на центральном табло горела аварийная лампочка нехватки масла. Они равнодушно говорят ему, он там в том грузовике, стоят бочки с маслом, залазьте и набирайте хоть сколько, мы сами туда не полезем, сильно болит голова с похмелья.
В это время я у них спросил налить не много чаю в термос и спросил, сколько километров нам осталось ехать до серединки. Сказали, что нам осталось не много километров 80 и ехать все время только прямо ни куда не сворачивать. Старший этой автомобильной бригады, мне говорит, что у них потерялся шестой водитель и поэтому, когда вы его наверняка встретите по дороге, скажите ему, чтобы он, не дурил, а немедленно ехал к ним сюда, надо похмеляться и ехать дальше. Скажите ему, чтобы он не беспокоился, лупить его ни кто не будет, так как все протрезвели.
С Сашей мы двинулись дальше, у него значительно поднялось настроения, он даже начал мурлыкать какую-то якутскую песню. Я, его вполне понимал, ведь фактически машину спасли, залив моторное масло, да и полная запасная канистра у него все равно лежала про запас.
Проехав 20 километров, встретили потерянный Камаз, водитель нервно ходил около машины, потирая руки, на одной из них у него были разбитые костяшки, значит, это он поколотил незадачливых водителей, наверное, был спортсмен, да и выпивал значительно меньше остальных. Я ему сказал, что его потерял бригадир и беспокоится про него, просил срочно подъехать, ведь им надо двигаться дальше, а без него они ни как не могут. Он обрадовано стал разворачиваться, и помчался к своим друзьям, а мы двинулись дальше. Дорога была прямая, на разные отвороты мы не обращали внимания и где-то, через тридцать минут времени на большой поляне за забором увидали два домика, сарай и человека, который вышел нас встречать.
Мы со смотрителем этого пикета договорились, что он через каждые двадцать-тридцать минут прогревает двигатели наших автомобилей, а мы в это время поспим часика три. За то, что он выполнит наше задание, мы ему вручили одну бутылку спирта и договорились с ним, что отдадим вторую, когда будем уезжать. Это была наша ошибка, мы не предполагали, что случится из-за какой-то бутылки. Мы прошли в дом, хорошо протопленный, и только сняли бушлаты, как моментально провалились в крепкий сон. Через три часа, я проснулся, у меня возникла тревожная мысль, а как же там наши автомобили.
Вышел на улицу, мороз еще прибавился, и термометр показывал 35 ниже нуля, наши автомашины стояли насквозь замерзшие, их ни кто и не собирался прогревать. Я начал искать смотрителя и ни где не смог его найти, пришлось разбудить Александра и мы стали с ним думать, как нам завезти на таком морозе хотя бы один автомобиль. Паяльной лампой стали отогревать мой двигатель, когда стали запускать его, выяснилось, что аккумулятор совсем не работает.
Внимательно стали его рассматривать и только сейчас мы смогли обнаружить, что он подмененный был еще в Иркутске в магазине, где мы его получали в комплекте. Есть же ведь сволочные люди, ну ничего стали мы искать в кладовке избы аккумулятор от любой автомашины и нам повезло, нашли. Пока вытаскивали его к машине, в это время паяльная лампа успешно сожгла оставленный без присмотра резиновый ремень привода стартера к коленчатому валу двигателя.
Пошла на нас неотвратимо полоса невезения, но что сделаешь, русский человек ни когда не сдается, стали искать подобный похожий автомобильный ремень и нашли в кладовке более здоровый от грузовой, сумели его как-то приладить, я уж не помню каким образом. Несколько попыток запуска и машина моя завелась, согласитесь это победа.
Дальше было проще, зацепив на трос машину Алесандра я ее начал таскать по большому двору пикета до тех пор пока она не завелась. У него тоже неприятность выскочила, отказывалась работать печка, а согласитесь ехать без работающей теплой печки на оставшееся расстояние свыше 500 километров это гибель в тайге или бросать надо машину здесь на пикете. В неприспособленных условиях мы сумели отремонтировать печку и только тогда облегченно вздохнули.
Появился смотритель, который опять на наших глазах попил простой водички и опять был пьяный в стельку, так мы с ним и расстались, не отдав ему вторую бутылку спирта, и даже не разговаривали с ним.
Вторая половина пути была, намного легче первой, и особых приключений не было, лишь в одном только месте, мы раз пять штурмовали гору, которая была покрыта сплошным льдом. Машина постоянно скатывалась, и приходилось все начинать сначала. Но когда мы нашли песок внизу и подсыпали его в тех опасных местах, которые были самые каверзные, то благополучно преодолели и эту преграду.
Подъезжая к Якутскому поселку Тас-Юрях, страшно хотелось спать, глаза закрывались, конечно, шли шестые сутки, просто необходим был отдых. Приходилось чаще останавливаться, и выручал холодный снег, который моментально отрезвлял дремлющее сознание.
Приехали к обеду в поселок и на выезде из него мой друг, вдруг поменялся со мной местами, теперь он ехал впереди, тут он уже дорогу знал в совершенстве. Он хорошо гнал по зимней накатанной трассе и эти оставшиеся каких-то сто километров мы проскочили махом.
Заехали в город Мирный и тут мы с ним попрощались, я поехал на свое предприятие ставить машину в служебный бокс, а Саша рванул в город на телевышку, где и поставил машину на стоянку. Дежурный автобус объединения "Якуталмаз" подбросил меня до дома. Жена меня встретила похудевшего на шесть килограмм и отправила мыться в горячую ванну, где я благополучно уснул и проспал в течение почти что суток. У Саши точно такой же был крепкий здоровый сон. От таких перегрузок, которые нам пришлось испытать, как ни странно, ни кто не заболел, а ведь мы натерпелись достаточно.
Конечно как все нормальные люди, мы потом вместе с женами и ребятишками собрались, как положено и отпраздновали приобретение таких прекрасных хорошо проходимых автомашин, для Якутии, как "Нива".
Дальше мы с Сашей вместе встречались, когда у нас был юбилей свадьбы, и он нам подарил прекрасный деревянный Якутский чорон, который имеет свое древнее справедливое название "Влюбленные сердца". Этот чорон и сейчас у нас стоит на полке, напоминая нам о прекрасной дружелюбной семье Баягандаевых.
Частенько мы с ним, конечно, были и на охоте, здесь я все время удивлялся его наблюдательности. Он меня прямо таки поражал очень серьезно знанием в совершенстве тайги. По непонятным для меня признакам он говорил, что вот тут охотиться нельзя, так как здесь находится рядом медведь, да еще и не один, а вместе со своей женой и пасынком. Рассказывал, что медведю не давно исполнилось семь лет и вот в эту особую любовную пору его ни в коем случае нельзя трогать. Я горячился и говорил, что нас трое, у нас море стрелкового оружия, и мы сможем спокойно его расстрелять, а он возражал, зачем и что он тебе такого нехорошего натворил.
Частенько мы встречались с ним на различных праздниках. Особенно мне нравилось бывать у него в гостях, когда ты спокойно мог отведать прекрасную якутскую кухню. Даже пусть меня простит Борис Бубякин, но те же самые карасики-семечки приготовленные у них были гораздо вкусней, которые мы когда-то ели на новый год.
Когда мы уезжали из Мирного сюда на материк, Саша этому не поверил, говорил шутка все это Николай, как ты можешь уехать из любимого края, если родился и вырос здесь в Якутии, тут твой дом родной и заметь навсегда. Ты не сможешь без этой земли пробыть в отдалении больше чем год, максимум три года. Вгорячах, мы с ним поспорили на ящик коньяка "Наполеона", и ты знаешь, Саша кажется, в этот раз ты мне проспорил, прошло уже больше 19 лет, а я так ни разу и не был в родном краю.