КУПИТЕ БУБЛИЧКИ, ГОРЯЧИ БУБЛИЧКИ... 

Элегия 

Лишь угас последний луч пурпурного заката, 
задержавшись на четверть часа по рассеянности, 
на пешеходную улицу Зюйдау вышли труженики самиздата - 
торговать продуктами своей жизнедеятельности. 
Вышли, согбенные от возраста и от заплечных рюкзаков, 
притащили свои стишата, повести и романы. 
Жалок подчас жребий человеческий. Но в том, что он таков, 
повинны и сами глубокоуважаемые графоманы. 
Все эти книжки - не словесность, а ее жалкое подобие, 
даже если это невдомек борзопишущему племени. 
Они получают на прокорм социальное пособие, 
и им некуда девать своего праздного времени. 
Куда бедолагам сунуться с неутолимой жаждой 
любой деятельности, но бурной при этом? 
Всюду нужно умение, а в литературе каждый 
сможет стать если не писателем, то, во всяком случае, поэтом.
Один может сочинять и рифмовать при этом, 
а другой не отмечен этим даром Создателем, 
поэтому первый провозглашает себя поэтом, 
а второй скромно объявляет себя писателем. 
Никто не провозглашает себя облыжно зодчим или хирургом - 
есть все же какое-то подкожное чувство меры. 
Даже объявить себя великим драматургом 
можно лишь в ранге заместителя мэра. 
"Это все мы сами написали и каждый из нас - гений", - 
молвят, взоры бросая на прохожих победные. 
И сидят они за столиками на стопках своих сочинений, 
никому не нужные, бесталанные, бедные. 
Выброшенные на обочину безжалостной эпохи, 
они несут на себе тиражи своих книг как вериги. 
Они собрали свои жалкие сбережения, и на эти крохи 
издали свои никому не нужные, жалкие книги. 
Мне возразят: можно найти несколько настоящих жемчужин, 
порывшись в этой неприглядной мусорной куче. 
Но этот труд непосильный: из сотни дюжин 
отобрать нечто, которое хоть немного лучше. 
Прошла одна дама, прилично одетая, но без макияжа и маникюра. 
Купила какое-то ординарное издание, 
И автор принял из ее не очень холеных, трудовых рук купюру 
с благодарностью, как на паперти принимают подаяние. 
Их писательский зуд - не простая блажь. 
Он рвется наружу - хоть держи, хоть не держи. 
И скорее они сами выйдут в тираж, 
чем распродадут своих книг тиражи. 
Они не требуют и не мечтают вернуть затраченное, 
и от уличных попрошаек у них есть отличие... 
Так прозябает невостребованное и неоплаченное, 
наше бедное пишущее русскоязычие.