Ерофеев Александр : другие произведения.

Джинн, сэр! (первая часть)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Для чего существует лучший друг? Альберт Пис никогда не задавался подобным вопросом, но если бы его спросили, он бы, не задумываясь, ответил: для того, чтобы быть рядом, для чего же еще? Как говорится: в горе и радости, болезни и здравии, богатстве и бедности! А еще, чтобы предложить новую работу, если тебя неожиданно уволили со старой; рассказать, что такое гидросфигмограф; устроить экскурсию на Торжок и объяснить принцип действия Утопии. Однако и лучший друг не всесилен, поэтому, когда дела внезапно принимают серьезный оборот, а неприятности начинают сыпаться на голову, словно из рога изобилия, Альберту приходится стиснуть зубы, засучить рукава и самому броситься в бой. Без колебаний. Без раздумий. Вооружившись одной лишь логарифмической линейкой и слабой надеждой на успех.

   Посвящается моей маме. Самому терпеливому и любящему человеку, которого я знал. Люблю тебя, мамочка!
  
  
  
   Все персонажи и события, описанные в книге, являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми абсолютно случайны. В то же время автор, краем уха слышавший о существовании теории множественности параллельных вселенных, склонен считать, что подобная история вполне могла произойти в одном из альтернативных миров мультиверсума. Впрочем, не имея тому никаких доказательств, он оставляет за читателем право самому решать: верить в истинность этой гипотезы или списать все на бурную фантазию автора. В любом случае он желает ему приятного чтения и надеется, что время, проведенное за книгой, не будет впоследствии отнесено к разряду потерянного.
  
  
  

Пролог

  
   Человеческая жизнь подчинена ритуалам. Некоторые из них приятны, как, например, послеобеденный сон или получение жалованья два раза в месяц. Другие, напротив, способны вызвать лишь зубовный скрежет. К таким можно смело отнести посещение дантиста, уплату налогов и мытье посуды. Правда, справедливости ради, надо отметить, что только благодаря последним наш мир еще хоть как-то держится.
   Человек, удобно расположившийся в кресле посреди богато меблированной комнаты, совершал ежедневный ритуал под названием: "Доброе утро, сэр!". Неотъемлемыми частями церемонии являлись: изрядно потертый бархатный халат, легкий завтрак, состоящий из чашки кофе, пяти ломтиков бекона, такого же количества свиных колбасок, трех вареных яиц, жареных помидоров, здоровенной порции омлета, запеченных бобов и тостов со сливочным маслом, а также свежая пресса. Новости владелец халата предпочитал получать старым добрым способом - из утренних газет. Надежность типографской краски, вылитой на бумагу, он предпочитал всему остальному.
   Отхлебнув из чашки, человек взял газету, и открыл ее сразу на последней странице, что тоже являлось частью ритуала. Начинать всегда следовало с конца. С того места, где печатались некролог и прогноз погоды. Самая правдивая и самая пристрастная части любого средства массовой информации. Те части, по которым просвещенные жители города (к коим господин в бархатном халате скромно относил и свою персону) калибровали внутренний измеритель правды. Чтобы затем безбоязненно окунуться в мир новостей и журналистских расследований.
   Не найдя в списках почивших никого неожиданного, и в очередной раз высоко оценив бесстыдство местных синоптиков, человек вернулся к первой полосе. Бегло пробежал новости, имеющие все шансы взять главный приз сразу в двух категориях: "Из жизни родного города" и "Занимательно о скучном", после чего перелистнул страницу. Быстро просмотрел разворот и уже собирался отложить газету, чтобы приступить к трапезе, когда его внимание привлекла заметка в самом низу страницы, идущая под заголовком "Жертвоприношения в современном мире. Вымысел или реальность?". Зацепившись за текст, он неожиданно увлекся и дочитал до конца, после чего крепко задумался.
   Неправда, что блестящие идеи лежат где-то глубоко. Удел глупцов искать их там. Глубина не дает ответов, а лишь забирает способность дышать, что, в свою очередь, плохо сказывается на мыслительных способностях. И на общей продолжительности жизни, кстати, тоже. При этом самые лучшие идеи, Идеи с большой буквы, всегда лежат на поверхности. Смешно, но иногда их можно найти, просто открыв газету на нужной странице.
   Целую четверть часа хозяин бархатного халата сидел неподвижно, что-то напряженно обдумывая. Потом резко встряхнулся, допил кофе, встал и стремительно вышел, держа в руке изрядно помятую газету. Будь в комнате сторонний наблюдатель, он непременно заметил бы хищный блеск, появившийся в его глазах. Однако заметить его было некому. Ну разве что остывающим колбаскам, да тостам, которые так и остались нетронутыми.

Глава 1

  
   Зима - самое невоспитанное время года. Ей неведома дисциплина, не писан календарь. Приходит она всегда без приглашения, когда вздумается. Гостит подолгу, уходить не торопится. Вдобавок, она - очень грустное время года. Виной тому дикий холод, плохо совместимый с жизнью, и вечный недостаток солнца, способный вогнать в депрессию даже ночную сову. И снег! Горы снега, которые сулят радость разве что краснощекой детворе, да ворчливым дворникам, спешащим заработать лишнюю монету. В общем, как ни крути, а зима не самое веселое время. А тут еще это письмо.
   Дрова в печи давно прогорели, превратившись в угли. Тепла от них едва хватало, чтобы сдерживать напор идущего в атаку февральского холода. Альберт Пис зябко поежился. Тяжело встал, взял кочергу и с силой ткнул ею в засыпающий очаг. От неожиданности тот встрепенулся, негодующе зашипел и выдал все, на что еще был способен. В комнате сразу сделалось ощутимо теплее. И ничуть не менее важно - светлее. Стали видны засохшие хлебные крошки, следы вчерашнего ужина, а также строчки письма, лежащего тут же, на обеденном столе. Всего несколько слов, написанных дешевыми чернилами на второсортной бумаге.
  
   "Настоящим увидомляем, что более не нуждаемся в ваших услугах. Благадарим за службу.

Кругель и Кругель"

  
   Альберт в сердцах отшвырнул кочергу, и устало опустился на стул. Раздраженно смахнул остатки трапезы вместе с письмом на пол. Бумага плавно опустилась ему под ноги.
   Первое, о чем он подумал, придя сегодня утром на работу и увидев адресованный ему конверт, - его разыгрывают. Но прошло пять минут, десять, а никто не спешил выскакивать из-за спины с криком: "Розыгрыш!". Более того, коллеги занимались своими обычными делами, так, словно ничего не произошло. Тогда Альберта посетила другая мысль: возможно, это ошибка? В конце концов, не могли же его: старшего писаря, который десять лет верой и правдой, попросить на выход. Да еще вот так запросто. Нет, здесь явно крылось какое-то досадное недоразумение. Вот только какое?.. Он уже собирался встать, пойти и выяснить это, как вдруг входная дверь с шумом распахнулась, и в конторе появился господин Кругель-младший.
   Да, здесь стоит сделать маленькое отступление и сказать, что господин Кругель-младший, сын господина Кругеля-старшего, временно исполнял обязанности управляющего, подменяя на этом посту отца и по совместительству владельца компании, пока тот находился в очередном отпуске. В котором (по слухам!) вовсю трудился над осуществлением своей давней мечты, подразумевающей, при благоприятном исходе, смену вывески "Кругель и Кругель" на "Кругель и сыновья". Казалось бы, ничего особенного. И, действительно, ничего, за исключением одной маленькой детали: отпуск затягивался и, вполне вероятно, мог растянуться на неопределенный срок, учитывая возраст и состояние здоровья отпускника, а также его знаменитую, ставшую притчей во языцех, упертость в достижении поставленных целей. Все это понимали, поэтому, стоило господину Кругелю-младшему переступить порог, как посторонние шумы разом стихли, остался лишь скрип перьев по бумаге, да редкий шорох перелистываемых страниц. Новый босс, однако, не обратил на это никакого внимания, а быстро пересек рабочий зал и скрылся в своем кабинете.
   Альберт, пользуясь моментом, попробовал тут же попасть к нему на прием, но был остановлен бдительным секретарем. "Никакой ошибки нет, - не терпящим возражений тоном заявил тот. - Это решение господина управляющего. Личное решение. В рамках оптимизации штата". На слабую попытку Альберта что-то возразить, сухо пояснил: "Нет, господин управляющий просил не беспокоить. Он сейчас слишком занят. У вас есть ровно час, господин Пис, чтобы освободить рабочее место и зайти ко мне за расчетом. Вам все ясно?" "Ясно", - буркнул Альберт и, понурив плечи, вернулся к своему (уже бывшему?!) рабочему столу, где его ждала рукопись.
   Старые, изъеденные временем листы едва держались. Казалось, достаточно посмотреть на них чуть пристальнее, и они превратятся в прах. Последний месяц Альберт занимался тем, что дарил рукописи вторую жизнь. Он тщательно, слово за словом переносил ее на новую бумагу. Работа эта требовала предельного сосредоточения и недюжинной аккуратности, а изматывала так сильно, что, приходя домой, он буквально валился с ног. И все же дело шло непозволительно медленно. Альберт думал закончить еще на прошлой неделе, но, как ни старался, все равно не успел: остались две последние страницы. Кто-то другой, быть может, сказал бы: "Что уж теперь?", но только не Альберт Пис. Недолго думая он взял перо, обмакнул его в чернила и, ежеминутно сверяясь с оригиналом, принялся писать.
   Три часа спустя он вышел из душного помещения на улицу. Уши у него горели, руки так и чесались кому-нибудь врезать, а в мозгу один за другим рождались кровожадные планы убийства. Центральной фигурой в них неизменно выступал секретарь, чей назойливый голос за пару часов сумел, кажется, просверлить лишнюю дыру в черепе Альберта. Но как бы там ни было, а работу он доделал, и расчет все-таки получил. А уж то, что никто из бывших коллег не рискнул подать на прощание руку - бывали в жизни положения и похуже.
   Идти домой Альберту категорически не хотелось, и он еще долго бродил по заснеженным улицам родного города. Уныние разъедало душу. Но когда поздним вечером, наконец, вернулся домой, на смену тоске пришла злость. Он не мог с уверенностью сказать, что в сложившейся ситуации задевало его больше: холодность руководства или сухость письма, поставившего крест на десяти годах безупречной службы? Вспомнилось вдруг, как начинал. Как пришел в контору совсем юным пареньком, жаждущим знаний. Как проходил испытательный срок в должности подавальщика песочниц(1). Потом год в роли чистильщика перьев. И только после этого ему позволили стать учеником писаря. Вспомнилась первая рукопись, на которую он потратил полгода, и последняя, законченная сегодня. Злость накатила с новой силой. И тут он понял ее причину. Нет, не скупость работодателя, сэкономившего на чернилах и бумаге, вывела его из себя. И не молчаливое безразличие сослуживцев. Грамматические ошибки - вот что стало последней каплей. Грамматические ошибки - символ небрежности и общего упадка нравов! Ярость переполняла Альберта, не находя выхода, и тут его взгляд случайно зацепился за кочергу.
   Чуть погодя, слегка вспотевший и значительно более уставший, чем десять минут назад, Альберт, аккуратно положил чугунный прут на отведенное ему место. Окинул взглядом комнату, сплошь усеянную щепками, и принял сразу два важных решения: выданное сегодня жалование он потратит на покупку нового стола и завтрашний день начнется с поиска работы.
  
   Пару недель спустя он все еще сидел без работы. Грустно, но в большом городе (а Домен(2) считался ни много, ни мало промышленным центром, с числом жителей в три сотни тысяч) его знания, опыт и руки оказались никому не нужны. Особенно оказались не нужны знания и опыт. С руками дело обстояло чуть лучше, но Альберт пока не достиг той степени отчаяния, чтобы решиться на откровенно физический труд. В остальном же никто, решительно никто не спешил сжалиться над ним и предложить что-нибудь стоящее. Однако Альберт Пис не привык сдаваться.
   Каждый день он вставал с первыми лучами солнца, принимал душ, завтракал, надевал свой лучший и единственный костюм, и выходил из дома (а вернее из съемной квартиры, которую вот уже пять лет арендовал у ее настоящей хозяйки, госпожи Коробочки) в поисках работы. Полным надежд он ступал на булыжную поверхность переулка, который все окрестные жители называли "Певучим", и отправлялся на поиски.
   Справедливости ради нужно отметить, что официальное название переулка звучало, как "Пятый". Под этим не самым поэтичным названием он был нанесен на карту города, под ним же упоминался в немногочисленных официальных документах. Надо сказать, что большинство улиц, улочек, переулков и даже тупиков Домена именовались исключительно цифрами. В отличие, например, от столицы - славного Маджипура, знаменитого своими пурпурными замками - где каждая, обрамленная домами прямая и даже загогулина, носила собственное название. Пусть Альберт не бывал в Маджипуре, но рассказывали, будто бы там можно найти и улицу Соломенной Стражи, и переулок Песчаных Врат и даже (тут рассказчик обычно переходил на доверительный шепот) Аллею Девственниц.
   В этом плане Домену повезло меньше. Так уж повелось, что в городе сталеваров лишь главный проспект и центральная площадь имели собственные названия. Они так и назывались: Главный Проспект и Центральная Площадь. Все остальные улицы обозначались исключительно цифрами. То ли у градостроителей закончилась фантазия, а может деньги, или то и другое вместе, но факт оставался фактом. Со временем это вошло в привычку, более того, стало своеобразной отличительной чертой Домена, наряду с его главной достопримечательностью - Первой Домной, которую давным-давно не использовали по назначению, а лишь в качестве декорации к обряду посвящения в металлурги(3). Однако тяга простого народа к поэзии в целом и придумыванию прозвищ в частности, оказалась настолько неискоренима, что с годами большинство улиц обзавелись вторыми, неофициальными названиями. Именно так переулок "Пятый" стал "Певучим". И вот почему. Каждый год весной, как только сходил снег, переулок в буквальном смысле этого слова начинал петь. Музыка лилась прямо из-под ног. И дело тут не в капризах природы, а в том, что во время строительства рабочие случайно (или нарочно?!), но так затейливо уложили брусчатку, что зазоры и борозды между камнями начинали издавать мелодию, когда по ним перекатывались колеса проезжавших карет и экипажей. Мелодия эта, кстати, сильно смахивала на одну из разудалых кабацких песенок, пользующихся особой популярностью у городской стражи. (Музыкальные вкусы у строителей были еще те!) Зато благодаря этому обстоятельству блюстители порядка чаще обычного заглядывали в "Пятый", а потому он заслуженно носил звание самого безопасного места в городе.
   Утром первого дня новой недели Альберт вышел на улицу как обычно, полным надежд и радужных предчувствий. Все дороги перед ним были открыты. И пускай на деле дорога была всего одна, (булыжная мостовая его родного переулка), но, как водится, с двумя направлениями: направо и налево. Кстати, не так уж и мало, верно? Сегодня настроение подсказывало идти... налево, что Альберт и сделал. С легким сердцем он повернул в нужную сторону... и тут же понял, как прогадал.
   Люди во всем мире устроены так, что неукоснительно верят в приметы. Особенно те, чья жизнь сопряжена с тяжелым трудом или постоянным риском. Верят в проклятие черных кошек и разбитых зеркал; просыпанную соль и число тринадцать; в птиц, бьющихся в стекло, и ночной вой собак. Не стали исключением и славные жители Домена. При любом удобном случае они начинали плевать через левое плечо, стучать по дереву или спешно перебегать на другую сторону улицы. При этом первое место в их собственном ряду худых предзнаменований с большим отрывом занимали встреченные поутру бабы с пустыми ведрами. Второе делили черные кошки с заблудившимися птицами. А третье, как ни странно, прочно закрепилось за почтарями. Как так вышло? Всему виной войны, нередко сотрясавшие страну в прошлом. Почтальоны тогда оказывались главными разносчиками дурных вестей, часто - упакованных в черное похоронок. Вот и повелось - увидел с утра работника почты, не иначе быть беде. Несчастные почтари (не говоря уж об их вторых половинах): войны-то давно закончились, успели позабыться, а примета осталась. И надо же такому случиться, что первый, кого увидел Альберт, выйдя из дома, оказался Питер, местный письмоносец. Он бодро шагал, приплясывая на ходу от избытка молодости и сил, и что-то весело насвистывал себе под нос. Увидев Альберта, тут же закричал и замахал руками: - Господин Пис!.. Господин Пис, постойте!..
   Альберт, который вдруг очень кстати вспомнил о забытом на огне чайнике так и застыл, держась за дверную ручку.
   - Господин Пис, пожалуйста!.. - Питер поддал ходу и теперь приближался с быстротой, сравнимой со скоростью почтового дилижанса.
   Мысленно смирившись с неизбежным, Альберт отпустил ручку. Придав лицу самое безразличное из имеющихся в запасе выражений, он повернулся навстречу новостям.
   - Желаю здравствовать, господин Пис, - отдуваясь точно прибывающий к платформе поезд, прогудел почтальон.
   - Сколько раз тебе повторять, Питер, - просто Альберт.
   - Да, господин Альберт, сэр, я помню, - молодой человек расплылся в широкой улыбке. - Еле догнал вас.
   - Ты что-то хотел?
   - Сейчас, господин Альберт, сейчас, - почтальон стянул перчатку и запустил руку в сумку, переброшенную через плечо. Долго там шарил и, наконец, выудил конверт: - Вам письмо.
   - Мне? - усомнился Альберт, но все-таки взял протянутую депешу.
   Нет, никакой ошибки. В строке адресата значилось: Домен, Пятый переулок, Седьмой дом, третья квартира, Альберту Пису. Письмо явно предназначалось ему.
   - И вправду! - подтвердил он. - Спасибо Питер!
   - Не за что, господин Альберт. Это же моя работа, - юноша вновь ослепительно улыбнулся, отвесил легкий поклон, потом поправил форменную фуражку с кокардой и своей танцующей походкой отправился дальше.
   Альберт же еще раз взглянул на конверт. Адрес отправителя не указан. Почерк незнакомый. Что ж оставалось надеяться, что все самое плохое с ним сегодня уже случилось.
   Вернувшись домой, он первым делом заварил крепкого чая, и только после этого взялся за письмо.
   Начиналось оно так: "Альб, старина, до меня дошли слухи, что ты лишился работы. Это правда?.. Если да, прими мои искренние поздравления! Я всегда говорил: ты достоин большего, чем с утра до ночи пахать на папашу Кругеля и его раздолбая сыночка..."
   Альберт оторвался от чтения. Он узнал этот стиль. Всего один человек в мире мог так писать, и звали этого человека Орлик Кругосвет. Давний друг, старинный приятель. Кажется, они знали друг друга всю жизнь, хотя познакомились лишь в "Кругель и Кругель". Орлик уже работал там, когда Альберт только пришел устраиваться. Занимал почетную должность главного корректора. И занимал, надо признать, по праву. Доказательством тому служили пять статуэток "Лучший корректор года", пылящихся на его рабочем столе. Сдружились они сразу и как-то легко, на почве общей любви к грамматике и пунктуации. Альберт многое взял у старшего товарища, многому научился. Однако в скором времени тот ушел из конторы и их пути разошлись. Но дружба-то осталась. Изредка Орлик давал о себе знать, присылая письма из таких богом забытых мест, где, по мнению Альберта, и людей-то не могло быть, не говоря уж о службе почтовых пересылок.
  
   "...всегда в тебя верил, в твои способности, поэтому - выше нос, дружище! Ты же знаешь, Альб, новая метла метет по-новому. Значит - не надо брать в голову. Помни, все что ни делается - к лучшему, и мы еще покажем этим заносчивым Кругелям, где раки зимуют. Кстати о них, то есть о раках. Я тут кое-что придумал по этому поводу. Ты, верно, не знаешь, но я подвизался работать в одной строительной компании. По коммерческой линии. Так, ничего особенного, строим всякие забавные штуки, а я их потом выгодно продаю. Недавно, например, делали канализацию для одного зажиточного горожанина в его загородном доме. Оцени размах, а?.. Так к чему это я?.. Ах, да, хочу организовать тебе встречу с владельцем. Есть места в штате, которые могут тебя заинтересовать. Все равно сидишь без дела, а я, я не прочь вновь поработать вместе. Владелец, конечно, человек непростой, к нему подход нужен, но зная тебя, уверен, - вы сработаетесь.
   Итак, решено! Через неделю буду в Домене. Назначаю тебе встречу в следующий понедельник, в два часа пополудни. Найдешь меня в Первом доме, который на Шестой улице. Он же "Красный". Второй этаж. На двери будет табличка с моим именем, так что не перепутаешь. Жду! И никаких отговорок, дружище, никаких отговорок.
  
   Навечно твой, Орлик.
  
   P.S. Да, чуть не забыл! Для тебя есть подарок. Приобрел по случаю в одном экзотическом местечке, о существовании которого ты даже не подозреваешь. Готов вручить при встрече. Вот тебе, кстати, еще один повод. Ну, теперь, кажется, все. Точно все.
  
   До скорой встречи, твой О.К."
  
   Альберт поймал себя на том, что улыбается. Искренне, во весь рот. Насколько он помнил, Орлик всегда был таким. Целеустремленным и кипучим, как целое озеро лавы. Как с ним только родные уживались? Жена и целый выводок замечательных детишек. Энергии их отца достало бы, чтобы спалить дотла маленький городишко. И все же никто из них никогда не жаловался на ожоги.
   А касательно предложения - оно казалось заманчивым. Альберт уже решил, что обязательно пойдет на встречу. Хотя бы ради того, чтобы повидаться со старым другом. Он расправил плечи и глубоко вздохнул. А ничего так выдалось утро, вот и верь после этого в приметы.
  
   В понедельник в город заглянула оттепель. Как будто кто-то сжалился и чуть приоткрыл окно, впуская в замороженный мир тепло. Веселая капель робко зацарапалась в стекла. Воздух набух и стал тягучим, словно патока. Солнце закатало рукава и заработало так, что столбики термометров отправились штурмовать рекорды. Однако до настоящего тепла было еще ой как далеко. В театральной постановке под названием "Весна" только начали распределять роли, премьера ожидалась не скоро.
   Альберт Пис рассматривал себя в зеркале. А что, пешие прогулки явно пошли ему на пользу. Глаза почти не слезились. И краснота спала. Кожа на лице приобрела здоровый оттенок. Да и, в целом, он весь как-то подтянулся, стал стройнее. Сейчас он как никогда прежде походил на того, кем, собственно, и являлся: мужчиной двадцати семи лет отроду, неженатым, без детей и других вредных привычек. Удовлетворенно вздохнув, Альберт накинул на плечи пальто и отправился на встречу, до которой оставалось немногим более часа.
   Он довольно быстро нашел нужную улицу. "Красный" дом, о котором упоминал Орлик в своем письме, оказался домом контор. Высотой в три этажа и протяженностью в несколько десятков окон, он был сложен из красного кирпича, за что, видимо, и получил свое название. Подойдя к парадному входу, Альберт вежливо постучал. Ответа не последовало. Он постучал снова, чуть настойчивее. Ситуация повторилась. Тогда он просто толкнул дверь, которая на удивление легко открылась, и шагнул внутрь.
   Слева от входа за маленькой конторкой сидел человек. Род его занятий легко угадывался по каменному выражению лица, крупному телосложению и, самое главное, по униформе. Вышитая на левом плече эмблема изображала закрытый шлагбаум - знак Гильдии Вахтеров. Занимался он тем, что увлеченно играл сам с собой в кости. Выглядело это примерно так: кости помещались в специальный стаканчик и подвергались тщательному перемешиванию, после чего кусто?д(4) выкидывал их на стол, долго рассматривал, затем губы его начинали шевелиться, будто он что-то такое подсчитывал или читал молитву, а дальше ставилась некая отметка на листе бумаги. Потом все повторялось сначала.
   Альберт кашлянул, обозначая свое присутствие. Впустую. С тем же успехом он мог чихнуть вахтеру прямо в лицо. На всякий случай он все-же поздоровался, назвал свое имя и цель визита. Но не найдя отклика, развернулся и двинулся к лестнице, ведущей наверх. Этажом выше среди одинаковых на вид дверей быстро отыскал нужную. Опознал ее по инициалам "О" и "К". Постучавшись и услышав в ответ звучное "Открыто", вошел.
   За прошедшие с их последней встречи годы Орлик мало изменился. Разве что поседел еще больше. Хоть он и был старше Альберта на какой-то десяток лет, но уже мог похвастать волосами, цвета первого снега. Самое интересное, что его это не портило, а совсем наоборот. И даже играло на руку, поскольку окружающие, видя такую шевелюру, сразу же проникались к ее хозяину невольным уважением, относя раннюю седину на счет трудных жизненных испытаний и большого опыта в их преодолении. К тому же на ее фоне очень выигрышно смотрелся загар, с которым у господина Кругосвета (тут надо отдать ему должное) все было в полном порядке. Как и у любого заядлого путешественника.
   Увидев Альберта, Орлик вскочил и бросился ему на встречу. Они тепло обнялись.
   - Альб, старина, сколько лет, сколько зим? - воскликнул Орлик, хлопая гостя по спине. - Два года, три?
   - Четыре, - поправил Альберт.
   - Точно - четыре! Как время то летит, а? - Орлик отстранился, чтобы лучше рассмотреть друга. - А ты все такой же, ни капли не изменился.
   - Стараюсь, сэр, - скромно потупился Альберт.
   - Старается он, - проворчал господин Кругосвет. - Я вон тоже стараюсь и что? - он взлохматил густые волосы.
   - Да бросьте, сэр, сами знаете, вам так даже идет.
   Пусть это кого-нибудь удивит, но будучи связанным с Орликом крепкими узами дружбы, Альберт никак не мог отучиться от привычки обращаться к нему на "Вы" с непременным добавлением почтительного - "сэр". Давали о себе знать разница в возрасте и то безмерное уважение, которое только способен испытывать благодарный ученик по отношению к своему учителю.
   - Ай! - отмахнулся Орлик. - Лучше давай рассказывай: как ты, что ты? До сих пор, небось, не женат?
   Альберт лишь виновато пожал плечами.
   - Ну ничего, ничего, - господин Кругосвет усадил его на стул и сам занял место напротив, - этим я еще займусь, - сказал он, довольно потирая ладони.
   - А у вас как дела, сэр? - Альберт попытался перевести разговор в более безопасное для себя русло. - Как поживает супруга, дети? Две девочки, верно?
   - Уже три, - протяжно вздохнул Орлик.
   - О! Поздравляю!
   - А, брось. Да, кстати, - он резко сменил тему, - я-то теперь видишь, как устроился?
   Альберт осмотрелся. Небольшое помещение было выдержано в стиле спартанской казармы. То есть включало в себя лишь самое необходимое. Окно, прикрытое решетчатыми ставнями, как источник света. Стол и кресло, в качестве рабочего места. Два стула для гостей. Заваленный бумагой стол украшали резной подсвечник, письменный прибор и маленькая табличка под золото (хотя, чем черт не шутит?) с гравировкой. Он напряг зрение и сумел прочесть: "Если жив - шевелись!". Что ж, очень похоже на Орлика. Скорее всего, и с обратной, невидимой отсюда стороны, тоже была какая-нибудь надпись. Что-то вроде: "Шевелись даже, если умер!". Альберт улыбнулся своим мыслям.
   А Орлик тем временем не умолкал: продолжал делиться тем, как жил последние четыре года. Конечно, многое из этого Альберт уже знал из писем, но слушал с интересом, не перебивая. Кругосвет же в красках описывал, как после ухода от Кругеля метался в поисках работы. Как вынужденно освоил непривычное для себя ремесло продавца. Освоил и полюбил. Как откопал в себе новую страсть - страсть к путешествиям. Как... тут он внезапно хлопнул себя по лбу: "Вот я болван, совсем забыл!", и дальше Альберту оставалось лишь удивленно наблюдать, как он подлетает к столу, выдвигает какие-то ящики, роется в них, и, наконец, найдя то, что искал, победно вскидывает над головой... плитку шоколада. "Такого ты еще не пробовал, Альб! Точно не пробовал!"
   Потом они ели шоколад, привезенный из места, название которого Альберт не запомнил бы, даже если бы очень захотел, запивали его чаем, и разговаривали. Вернее, говорил в основном Орлик, Альберт же благодарно внимал. Истории сыпались одна за другой, пока, наконец, не начали повторяться. Сообразив, что пошел по второму кругу, хозяин кабинета смутился и быстро закруглил повествование словами: "И вот я здесь".
   - Поздравляю, сэр. Кажется, не прогадали?!
   - Ты прав - приобрел больше, чем потерял. И раз уж ты все равно сидишь без дела, хочу и тебе предложить здесь поработать.
   От неожиданности Альберт поперхнулся шоколадом.
   - Кха-кха-кха! - закашлялся он, пытаясь протолкнуть застрявший в горле кусок.
   - Альб?
   - Кха-кха!
   - Дружище? - Орлик подскочил и хлопнул его по спине.
   - Кха! - упрямый кусок, наконец, сдался и проскользнул вниз. Сразу стало легче дышать.
   - Ты как? Нормально?
   - Гм-м, хорошо.
   - Фу ты, напугал, - господин Кругосвет вытер пот со лба. - Ладно, теперь давай серьезно. Занимаемся мы строительством, об этом я уже говорил. Компания небольшая, но давно и прочно себя зарекомендовавшая. Слышал, может, "Факториал"?
   - М-м, не припомню. Необычное название, что-то из математики?
   - Точно. Владелец большой поклонник алгебры с геометрией. Так ведь и стройка - те же углы да прямые. Ну разве что с добавлением песка и глины, - Орлик весело хохотнул. - Итак, "Факториал". Работаем мы везде, ну или почти везде. Строим все или почти все, хотя главным образом, конечно, что закажут. Закажут мост - сделаем мост. Дорогу - будет дорога. Попросят дворец - замахнемся и на дворец, авось чего и выйдет. Тут ведь как: заказчик всегда прав! Если не прав, значит, пока не было аванса, верно?
   - Ага, - неуверенно ответил Альберт.
   - Ну вот. Единственная проблема - нехватка квалифицированных кадров. Видишь ли, предприятие небольшое, людей мало. С другой стороны, заказы идут сплошь крупные, да гигантские. Для них руки нужны. Много.
   - А как же вы справляетесь, сэр?
   - Справлялись, Альб, до недавнего времени. И то благодаря одной хитрой схеме, - господин Кругосвет сделал многозначительную паузу, - о которой я тебе сейчас расскажу. "Факториал", он, как бы это сказать?.. в центре. Если угодно - голова, мозги! Здесь нет рабсилы. Только производители работ, то есть прорабы. Или еще короче - Пэ Эр. Те, кто берет заказы, ищет и нанимает рабочих, планирует стройку, организует ее, контролирует работу и все в том же духе, улавливаешь?..
   - Более или менее, сэр.
   - Отлично. Вот я и спрашиваю: не хочешь встать с ними в один строй?
   - Я? - Альберт чуть было не поперхнулся во второй раз. - Прорабом?
   - А что смущает?
   - Так я ж всю жизнь... куда мне...
   - Погоди-погоди. Лучше скажи - ты ведь хочешь чего-то нового, так?
   - Да, сэр, хочу.
   - Тебе интересно научиться чему-то?
   - Да, сэр.
   - Так вот он - шанс, используй его.
   - Но...
   - Боишься? Поверь мне, дружище, страх - это нормально. Я в свое время тоже боялся. Потом прошло. Ну так как, договорились?
   - Не знаю, сэр, надо подумать.
   - Что тут думать? Хороший вариант, соглашайся. Или у тебя есть на примете другие? - Орлик с подозрением уставился на друга.
   - Нет, сэр.
   - Вот и славно! То есть я хотел сказать: у тебя получится. К тому же я всегда буду рядом, подстрахую если что. И не только я. У нас здесь знаешь какие парни работают? Золото, а не люди. Помогут, научат, не хочешь - заставят, - Орлик вновь хохотнул. - Хотя я почему-то уверен, ты и сам справишься. Стройка ведь не только линии да углы, замешанные на песке. Еще буквы, из которых вырастают сначала слова, а затем целые рукописи, по-нашему - проекты. А уж с чем-чем, с буквами ты общий язык всегда найдешь, верно? Еще чаю?
   - Нет, спасибо.
   - Как хочешь, а я, пожалуй, не откажусь от добавки, - господин Кругосвет подхватил кружку и долил в нее кипятка. - Кстати, как у тебя со временем, не торопишься?
   - Э-э, нет.
   - Тогда сделай одолжение, потерпи меня еще немного. Хочу сразу же представить тебя владельцу компании. Плавь железо, не отходя от домны, так, кажется, говорят?..
   Вот такой он и был - Орлик Кругосвет. Всегда лучше других знал, что им, другим, нужно. И никогда не задумывался спросить: так ли это на самом деле?
  
   Кабинет хозяина "Факториала" располагался за дверью без опознавательных знаков. К тому моменту, как они с господином Кругосветом оказались перед ней, Альберт уже многое знал об этом человеке. Например, что зовут его Август фон Хап; что он еще довольно молод; увлекается алгеброй и игрой на струнных(5); а также то, что он крайне неоднозначная личность. Чего он знать пока не мог, так это того, что Август фон Хап носит эспаньолку; в одежде предпочитает свободный стиль; и больше всего на свете любит звуки, напоминающие звон монет.
   - Можно?! - Орлик скорее обозначил свое желание войти, нежели испросил разрешения.
   Через его плечо Альберт увидел, как сидящий за столом человек, оторвался от чтения и рассеянно кивнул.
   - Август, - господин Кругосвет удобно разместился на стуле, - это Альберт Пис, я тебе о нем рассказывал. Альберт - позволь представить тебе господина Августа фон Хапа, владельца "Факториала".
   На этом, сочтя свою миссию завершенной, Орлик умолк. Минуту в помещении царила полная тишина. Только метроном часов на стене тикал, задавая ритм секундам. Этого времени Альберту хватило, чтобы осмотреться.
   Комната, в которой они находились, мало чем отличалась от кабинета самого Орлика. То же спокойствие красок, тот же минимализм в обстановке. Различия крылись в деталях. Чуть больше стол; чуть мягче кресло; три стула для гостей, вместо двух. Грифельная доска на стене. Большой плакат на стене: "Ничто так не укрепляет веру в заказчика, как предоплата!"(6) Где-то Альберт уже слышал подобное, причем совсем недавно. На столе два подсвечника; все те же кипы бумаг; небольшая чаша с орехами. И устройство, которого Альберту до сих пор видеть не доводилось. Больше всего оно напоминало небольшой сундучок. С той лишь разницей, что у последнего не бывает прорезей в крышке и из него обычно не торчат крутящаяся, как у деревенского колодца, ручка и целая россыпь непонятных рычажков(7).
   - Псевдоним? - раздавшийся голос оторвал его от созерцания странного механизма.
   - Что? - вопрос привел Альберта в замешательство.
   - Вы сказали, вас зовут Пис, верно?.. Псевдоним?
   Альберт с недоумением взглянул на Орлика. Тот ободряюще улыбнулся, мол: все в порядке, и не такое бывает.
   - Нет, это моя настоящая фамилия.
   - Правда?
   - Мой папа был Пис, и его папа тоже.
   - Прелестно. И что же вы можете рассказать о себе, господин Пис?
   - М-м... - задумчиво промычал Альберт, но Орлик уже спешил на помощь.
   - Август, я давно знаю Альба. Работали вместе. Готов хоть сейчас за него поручиться. Такого толкового и ответственного человека еще поискать.
   - Прелестно. Значит, работали вместе? Напомни, кем?
   - Да разве в этом суть? Говорю же...
   - Со слухом у меня все в порядке, - Август фон Хап прервал его на полуслове. - К тому же мне кажется, господин Пис сам в состоянии ответить. Не так ли, господин Пис?
   - Так точно, сэр! - Альберт внутренне собрался. - Господин Кругосвет верно заметил, мы вместе работали. В компании "Кругель и Кругель". Я в должности писца, он главным корректором.
   - И вы занимались тем, что?..
   - Копировал рукописи, сэр. И корректировал, если требовалось.
   - А сейчас вы ищете работу?
   - Да, сэр.
   - Потому что вас уволили?
   - Да, сэр.
   - По какой причине?
   - Не могу знать, сэр. Без объяснений.
   - Прелестно. А сами как думаете, господин Пис?
   - Новое руководство, сэр. Не сработались.
   - Такое бывает. Правда ведь, Орлик, бывает?
   - Август, я...
   - Значит, я правильно понимаю, - владелец "Факториала" вновь не дал господину Кругосвету договорить, - что опыта работы в строительстве у вас нет, господин Пис?
   - Нет, сэр. То есть да, сэр, - опыта нет.
   - А с числами когда-нибудь имели дело... знаете, что это? - господин фон Хап ткнул пальцем в сундук, который минутой ранее так заинтересовал Альберта.
   - Нет, сэр, - признался тот, - но хотел бы узнать.
   - Хм, по крайней мере честно, - кивнул хозяин удивительного механизма, и, наконец, обратил свой взор на господина Кругосвета: - Напомни, как там у нас с планами на год?
   - К весне ожидаем сезонное увеличение заказов, - в голосе Орлика зазвенели железные нотки, - процентов на сорок.
   - К весне?
   - Возможно ближе к лету, - железа стало чуть меньше.
   - К лету, значит?.. Прелестно. А скажи-ка, как там наши Пэ Эры? Работой не обижены?
   - Более или менее.
   - И новый объем ты рассчитываешь отдать господину Пису?
   - Да. Наверное, - металла осталось так мало, что его не удалось бы найти даже с помощью металлоискателя.
   - Предположим. А до лета, чем, по-твоему, он будет заниматься?
   - Будет учиться.
   - Учиться? Серьезно?
   Август фон Хап что-то написал на листе бумаги. Обвел написанное в рамочку. Потом взял несколько орешков из чаши, закинул в рот и разжевал.
   - Вы без сомнения умный человек, господин Пис, - обратился он к Альберту, - и должны понимать, что если мы возьмемся за ваше обучение, то сделаем это не бесплатно. Вы согласны с этим утверждением?
   - Да, сэр, более чем.
   - Но мне кажется, вы пришли сюда вовсе не за тем, чтобы тратить деньги, верно?
   - Нет, сэр, не за этим.
   - Тогда позвольте предложить вам следующее: у меня найдется для вас работа, что-то вроде испытания. Да, назовем это именно так - испытание. Если справитесь, обговорим дальнейшие условия. Нет - разойдемся, как в море корабли. Ну как, согласны?
   - Э-э, а какого рода работа?
   - О, именно то, что вы умеете, должны уметь делать. Итак, ваше решение? - Август фон Хап впился глазами в Альберта. Тому пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы выдержать его тяжелый взгляд.
   - Я готов попробовать, сэр.
   - Прелестно, господин Пис, просто прелестно! Тогда ждем вас завтра, ровно в девять.
  
   Закрыв за собой дверь без опознавательных знаков, Альберт тепло попрощался с другом и бегом устремился к выходу. Голова кружилась, будто последние четверть часа он провел не сидя на стуле, а выписывая пируэты замысловатого танца. Легким не хватало кислорода. Хотелось скорее оказаться на свежем воздухе.
   На выходе его встретил улыбающийся вахтер. Нет, вахтер, светящийся от счастья. "Выигрывает", - подумал Альберт. Потом он заметил листок бумаги, весь в каких-то пометках, и ему в голову пришла неожиданная мысль. А что если член Гильдии Вахтеров не просто так, от безделья, кидает кости? Почему мы привыкли судить по внешнему виду и часто думаем о людях хуже, чем они того заслуживают? Разве не может он, к примеру, разрабатывать собственную беспроигрышную систему? Почему нет? Ведь, по сути, что нужно для ее создания? Всего лишь куча свободного времени, азарт, непробиваемая уверенность в себе и пара игральных костей для опытов. Всего этого у вахтера в избытке. Так от кого же еще, как не от него ждать прорыва в этой области?..
   Не успев довести ход рассуждений до логического конца, Альберт пулей выскочил на улицу. Морозный вечерний воздух наполнил легкие и остудил пылающее лицо. Ласковая волна свободы смыла мысли, волнения и страхи. Голова и тело сделались невесомыми, точно воздушный шар. Захотелось взлететь и закружиться над закутавшимся в снег городом. Альберт с шумом выдохнул белое облачко пара и легкой, беззаботной походкой пошел вниз по Шестой улице.
  

Глава 2

  
   - Что скажешь? - человек, чей взгляд по своей остроте напоминал взгляд голодного тигра, пристально посмотрел на собеседника.
   - Э-э, - тот слегка замешкался, явно не зная, как ответить, - хочешь знать, что я думаю?
   - Да.
   - Э-э, это выглядит, как минимум... странным.
   - И все? Просто странным?
   - Безумным.
   - Хм, занятно, - усмешка искривила тонкие губы человека, укравшего глаза хищника.
   - Прости, но ты сам хотел узнать мое мнение.
   - Хотел. Но что именно кажется тебе безумным?
   - Да все. Вообще, если бы я не знал тебя так давно, подумал бы, что ты того - сбрендил.
   - Сбрендил? Какое замечательное слово.
   - Извини.
   - Нет-нет, ничего. Я действительно хотел узнать твое мнение.
   - И?..
   - Я рад!
   - Серьезно?
   - Конечно. Если идея не кажется безумной, от нее не будет никакого проку. К тому же безумие - именно то, что нам нужно.
   - Не понимаю, - его собеседник недоуменно пожал плечами.
   - Все просто, дорогой Ти Эс, все просто. Чем более сумасбродной выглядит эта затея, тем лучше. Ведь тогда никто не заподозрит, что за ней на самом деле стоит.
   - Так и знал, что ты чего-то не договариваешь. Объяснишь?
   - Позже, друг мой, позже. Сейчас надо действовать и как можно быстрее, время слишком дорого. Пока прошу просто мне поверить.
   - Гм?
   - У нас ведь нет причин не доверять друг другу?
   - Нет, - согласился тот, чье имя звучало, как Ти Эс, - причин нет.
   - Значит, как в старые добрые времена? - человек с глазами тигра, пропустившего обед, протянул руку.
   - Как в старые добрые! - Ти Эс ответил крепким рукопожатием. - Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть.
   - Не придется, поверь мне.
   - Хорошо, раз ты все просчитал, тогда ответь мне: кто возьмется за стройку?
   - Наши общие друзья, конечно.
   - Хм, стоило догадаться. Кто другой, если не они, верно? Хорошо, а где это будет?
   - Думаю, Центральная Площадь вполне подойдет. Как считаешь? По мне так - отличное место. К тому же я слышал, будто с недавних пор ты имеешь к ней самое непосредственное отношение. Еще один плюс.
   - Допустим. Место и вправду неплохое. Тогда скажи: как насчет финансирования?
   - О, друг мой, это крайне важный вопрос, - хищник в обличье человека оскалился, как будто луч света отразился от заточенного лезвия, - и чтобы получить на него ответ нам придется воспользоваться твоими связями.
   - Там? - Ти Эс указал пальцем на потолок. - Надеюсь, ты понимаешь, как это будет непросто?
   - Конечно, поэтому ты сейчас здесь.
   - Ах, вот оно что. Но ты по-прежнему не хочешь объяснить мне в чем суть?
   - Всему свое время, Ти Эс, всему свое время.
   - Ладно, попробую тебе поверить.
   - Рад, что мы друг друга услышали. Тогда - за дело?!
   - За дело!..
  
   В жизни всегда есть место чуду. Более того, чудеса происходят с нами с завидным постоянством. Примерно один раз в месяц(8). Альберт прекрасно это знал и сейчас судорожно пытался вспомнить, случалось ли с ним что-нибудь волшебное за последние четыре недели. Будь он уверен, что нет, ему было бы значительно легче: тогда оставался шанс на чудесное разрешение проблемы. В противном случае рассчитывать приходилось только на собственные силы. Что, знаете ли, непросто, когда на глазах у тебя тугая непроницаемая повязка, а правая рука по локоть закована в стеклянную колбу с водой. Что ни говори, чудо бы сейчас оказалось весьма кстати.
   И тут он услышал Голос. Голос спросил: "Как вас зовут?"
   - Альберт, - хрипло ответил он. - Альберт Пис.
   - Это ваше настоящее имя? - уточнил Голос.
   - Да.
   - Сколько вам лет, Альберт?
   - Двадцать семь, полных.
   - Вы родились и проживаете в Домене?
   - Да.
   - У вас есть супруга?
   - Нет.
   - Дети?
   - Нет.
   - Хорошо. Теперь, если вы не против, мы начнем. Я буду задавать вопросы, отвечать следует быстро, без раздумий. Вам все ясно?
   - Да.
   - Итак, вы готовы?
   Альберт повел плечами, отчего вода в колбе тревожно заколыхалась: - Готов!
   - Тогда приступим!..
  
   - Приступайте! - Август фон Хап опустил увесистую стопку бумаг на стол перед Альбертом. - У вас ровно месяц.
   Альберт тяжело вздохнул. Работа, которую ему предложили в качестве испытания, никак не относилась к разряду легких. Домкрат, и тот, мог заработать на ней грыжу. Но отступать было поздно, да и, собственно говоря, некуда.
   - Эти документы в вашем полном распоряжении, господин Пис. Все сотрудники также предупреждены и готовы ответить на любой вопрос. Соответствующие указания я уже дал.
   - Спасибо, сэр. У меня будет к вам одна маленькая просьба, вы позволите?
   - Слушаю.
   - Пожалуйста, зовите меня Альбертом, мне так привычнее.
   - Договорились, Альберт! - владелец "Факториала" выделил первое слово. - Жду результатов.
   После этого он развернулся и вышел из кабинета, выделенного Альберту для работы. Оставшись один, тот вновь тяжело вздохнул. Кинул взгляд на стопку бумаг. "Листов триста, не меньше, - подумал он. - Удастся ли справиться с ними всего за месяц? И вообще удастся ли справиться?"
   "Удастся! - успокоил он сам себя. - Ты это умеешь, а, значит, сделаешь все как надо!" Пододвинув к себе пачку документов, взглянул на верхний лист. На нем огромными буквами было выведено: "Как мы работаем!". И чуть ниже: "Версия один точка ноль". Альберт перевернул страницу. Дальше шли какие-то схемы, обильно сдобренные непонятными аббревиатурами. Еще и еще. На каждом листе, вплоть до последнего, на котором (складывалось такое ощущение) силы покинули автора, и он не нашел ничего лучше, чем поставить большую жирную кляксу. Альберт коснулся пятна, пропитавшего бумагу. На пальце остался чернильный след. Нет, понял он вдруг очень отчетливо, так ничего не выйдет. Чтобы написать Устав компании, а именно это ему и поручил Август фон Хап, нужно сначала разобраться, как она устроена и чем дышит. Прямоугольники со стрелками здесь не помогут, а вот люди - да. Те, кто в ней работает. Те, кто знает ее изнутри. Тем более указание - не препятствовать, а всячески помогать - им уже дано. Нужно этим пользоваться, решил Альберт. Но прежде чем идти знакомиться с коллективом, следовало разведать, где здесь уборная. Ведь, как гласит первое правило писаря - дела делами, а руки всегда должны оставаться чистыми(9).
  
   - Скажите, Альберт, вы всегда моете руки с мылом? - ему показалось, что Голос стал звучать чуточку громче.
   - Конечно, как иначе?!
   - Хорошо. Следующий вопрос: есть ли в вашей жизни воспоминания, от которых вы хотели бы избавиться?
   - Нет.
   - Нравится ли вам, когда о вас говорят?
   - Хм... скорее нет.
   - Скорее или все-таки нет?
   - Нет, точно нет.
   - Альберт, напоминаю, что отвечать следует однозначно: либо ДА, либо НЕТ.
   - Хорошо, спасибо.
   - Итак, вам НЕ нравится, когда о вас говорят?
   - Нет.
   - Ясно. Движемся дальше: вы считаете, что разбираетесь в людях?
   - Э-э, да.
   - Возьметесь ли вы за трудную работу только для того, чтобы доказать, что сможете её выполнить?
   - Да!
   - Радуетесь ли вы неудачам своих врагов?
   - М-м... мне кажется, у меня нет врагов.
   - Да или нет, Альберт?!
   - Извините. Нет, мой ответ - нет!
   - Хорошо. Вы когда-нибудь прятали желаемую вещь в укромное место, чтобы позднее украсть ее?
   - Нет, никогда.
   - Вы любите фантазировать и придумывать что-нибудь оригинальное?
   - Да, люблю!
   - Часто ли вы ощущаете внезапную усталость?
   - Нет.
   - Так, а как обстоят дела со сном, вы хорошо засыпаете?..
  
   Его мучила бессонница. Которую ночь подряд он не мог спокойно заснуть. Стоило голове коснуться подушки, откуда ни возьмись, появлялись мысли. Они напоминали стаю голодных рыб, мечущихся в поисках корма. В качестве еды годилось все: накопленные за день впечатления; нерешенные проблемы; неоконченные споры. И чем больше они ели, тем голоднее становились. Иногда, устав с ними бороться, Альберт забывался коротким сном и тогда ему снились не рожденные пока строки будущего Устава(10). Он записывал их, и слова тут же вспыхивали огнем, сгорая вместе с бумагой. Жар обжигал руки, и он с криком просыпался. А жадные рыбины-мысли словно того и ждали - вновь бросались в атаку. И так продолжалось до самого утра. Когда же солнце, наконец, вставало, разбитый от недосыпания, с черными кругами под глазами, Альберт нехотя поднимался и упрямо шел на работу.
   И все же дело потихоньку двигалось. Буквально через несколько дней он знал в лицо всех, кто работал в "Факториале". По крайней мере тех, кто считал нужным время от времени появляться на рабочем месте. Запомнить имена оказалось куда сложнее, поэтому, чтобы упростить задачу, Альберт решил действовать системно. Для этого ввел разделение на группы. Получилось пять штук.
   В первую, и на его взгляд самую важную, он включил всего одного человека. Им стала Гросса Бух, единственный (а потому - как любила повторять сама госпожа Бух - главный) бухгалтер. В принципе Альберт мог никуда ее не включать, поскольку забыть имя Гроссы, как и ее саму, было решительно невозможно. Невозможно по трем причинам: из-за яркой внешности, абсолютной незаменимости и потому еще, что именно она отвечала в компании за начисление и выдачу ежемесячного жалования. Однако системный подход требовал системности, потому госпожа главный бухгалтер отправилась в группу под номером один, и уже там продолжила укрощать строптивое сальдо, изгонять злых духов, специализирующихся на порче квартальной отчетности, и совершенствовать искусство заваривания чая(11).
   Во вторую по значимости группу Альберт определил производителей работ. Тех самых прорабов, на чьих плечах, будто на раменаАх сказочных Атлантов, покоилось здание с вывеской "Факториал". Вполне ожидаемо их оказалось четверо(12). Увидев Пэ Эров в первый раз, Альберт вновь похвалил себя за предусмотрительность, и прочел молитву во славу системного подхода. Они так сильно походили друг на друга, что различить их было крайне проблематично. Тем более с ходу запомнить, как кого зовут, и кто за что отвечает. Ему даже пришлось прибегнуть к маленькой хитрости - нарисовать схему, на которой четыре слона несли на себе целый мир. Получилось коряво, зато очень наглядно.
   Первый из слоновьего квартета - рослый, громкоголосый богатырь - носил имя Сигурд Эстакад. Старший и самый опытный из всех он занимался очень ответственной работой: закладкой фундаментов и постройкой мостов. После удачной сдачи нового объекта, когда в ближайших планах больше ничего не значилось, господин Эстакад обычно дремал прямо за рабочим столом. По-видимому, копил силы для будущих побед.
   Второго звали Зигмунд Бест. Или как все его называли господин Без-Малого-Совершенство. Профессионала такого уровня еще стоило поискать. Безупречный от кончика хобота до кончика хвоста, он, кажется, вовсе не имел недостатков. А до звания господина Совершенство ему не хватало каких-то жалких двух дюймов роста.
   Третьего производителя работ родители нарекли при рождении Сигизмундом. Самый молодой член команды, он с неподражаемым энтузиазмом брался за все, что попадалось на глаза. Быть может поэтому постоянно болел желудком, отчего сильно нервничал и впадал в затяжные депрессии. Справившись с очередным приступом меланхолии, Сигизмунд Нёрв опять с головой уходил в работу, и все повторялось заново.
   Замыкал четверку господин Зигфрид Всёпучком. Беззастенчивый жизнелюб, он всегда и всюду опаздывал, и никогда ничего не делал в срок. Даже на схеме Альберта он появился в последнюю минуту и то, кажется, по чистой случайности. Заставить его поторопиться смог бы разве что конец света. И то вряд ли.
  
   - Альберт, вы можете охарактеризовать себя как жизнерадостного человека?
   - Да, конечно.
   - То есть вы считаете себя оптимистом?
   - Да.
   - Ясно. Едем дальше: смотрите ли вы по сторонам, прежде чем перейти улицу?
   - Известное дело.
   - Хорошо. А станете ли возражать, если рядом с вашим домом откроют больницу для душевнобольных?
   - Психушку?..
   - Именно, - подтвердил Голос.
   - Странные у вас вопросы, однако. Я... я, право, не знаю, как ответить.
   - Подумайте.
   - Ладно. М-м... пожалуй, что да, буду возражать.
   - Понятно. Следующий вопрос: как вы считаете, между женщинами и мужчинами должно быть равноправие?
   - Думаю, да. Несомненно.
   - Приходилось ли вам отнимать что-либо у кого-то против его воли?
   - Нет.
   - Никогда?
   - Нет.
   - Вы быстро прощаете своих обидчиков?
   - У меня... извините, да, быстро.
   - То есть можно сказать, вы человек отходчивый?
   - Вполне.
   - Что ж, хорошо. А случалось ли вам симулировать болезнь, чтобы не ходить на работу?
   - Что вы, конечно, нет.
   - Вы завидуете своим более успешным знакомым?
   - Нет.
   - Будучи ребенком, брали ли вы что-нибудь ценное без спроса, при этом понимая, что у взрослых это называется "воровство"?
   - Не помню, - Альберт на несколько секунд задумался. В наступившей тишине стал отчетливо слышен звук настенных часов и скрип пера гидросфигмографа. - Хотя, знаете, было такое. Да, было!
   - Уточню: ваш ответ ДА?
   - Да! - с нажимом повторил Альберт.
   - Принято. Как вы себя чувствуете, не устали?.. Тогда продолжим.
  
   Он чертовски устал. Нервное напряжение и постоянный недосып сделали свое дело. Альберт валился с ног от изнеможения. Спасли его, как это обычно бывает, выходные. Так пловец из последних сил гребет к берегу, еще очень далекому, и вдруг ногами касается дна. Короткая передышка и вот - можно плыть дальше, уже не боясь утонуть.
   Строгий постельный режим и полное воздержание от работы помогли. Да так, что в понедельник утром Альберт буквально светился энергией. Наскоро умывшись и забыв про завтрак, он со всех ног помчался на Шестую улицу, едва поспевая за собственным энтузиазмом. Голова кружилась от слов, от правильных и точных формулировок. Оставалось лишь взять в руки перо и запастись чернилами. Дело, всего несколько дней назад казавшееся неподъемным, внезапно обрело удивительную легкость. Словно огромный цеппелин наполнили газом, и он, наконец, взмыл в небо. А всего-то и требовалось - чуть-чуть отдохнуть, отвлечься и позабыть на время о "Факториале", прорабах и системном подходе. Кстати о последнем. Третью группу Альберт отдал на откуп проектировщикам. Тихим, неприметным людям, чей труд настолько же недооценен, насколько значим. Ведь строить что-то, не имея под рукой расчетов и чертежей, все равно, что готовить без рецепта. Результат может сильно огорошить.
   Возглавлял третью главный проектировщик компании господин Куль Вандерман. Личность во всех отношениях примечательная. Поговаривали, что знания его в самых разных областях столь обширны, что могут дать фору Большой Энциклопедии, хранящейся в Главной Библиотеке Маджипура. Взгляд так пронзителен, что способен проникать за завесу будущего. А разум настолько могуч, что одной лишь силой мысли господин Вандерман в состоянии нарисовать чертеж любой сложности. Однако, ходили и другие, более правдоподобные, слухи. К примеру, такой: будто бы однажды, будучи в командировке в некоем богом покинутом месте, он, якобы всего за день, сваял целый том проектной документации, имея под рукой лишь рейсфедер. Так ли было на самом деле, Альберт не знал, но то, что Куль Вандерман хорош в своей профессии, сомнений не вызывало. Иначе как объяснить факт его работы в "Факториале" со дня основания и до настоящего времени?
   Далее по списку шла четвертая группа. Помня о волшебных свойствах четверки, и ее особом статусе в цифровой иерархии, Альберт решил поместить в нее подчиненных господина Кругосвета(13). Как ни странно, но набралось их всего трое. НЕ ЧЕТВЕРО! Мгновение и законы Мироздания покачнулись. Правда, тут же вновь обрели равновесие, стоило Альберту включить в группу самого Орлика. Кроме которого в чудесную квадригу продавцов вошли господа Достаниус Трёп, Гарри Твердолоб и госпожа Веган Лайт.
   "Продажные силы компании!" - шутил господин Кругосвет в их адрес. Хотя как-то, по большому секрету, признался Альберту: "Отличные ребята, сам подбирал!" С его же слов выходило, что господин Трёп, к примеру, способен продать что угодно, кому угодно и в какое угодно время. И это невзирая на маленький рост, скрипучий голос и вредную привычку затевать споры по любому поводу. Гарри Твердолоб лучше других управляется с числами. Они для него, как родные. Особенно виртуозно складывает и умножает. Вычитает и делит чуть хуже, хотя и тут готов дать остальным сто очков вперед. При этом обман чует за милю, а, в общем и целом, так крепко стоит на земле, что порой кажется, будто вкопан в нее по пояс. Что же касается Веган, то любые умения ей без надобности. Хватает того, что она просто есть. Так о ней отозвался Орлик и то же самое подумал Альберт, увидев госпожу Лайт в первый раз. Впрочем, и во второй он подумал о том же. И только в третий его посетила новая мысль: "Интересно, у нее вообще есть недостатки?"
  
   - Как вы относитесь к человеческим недостаткам, Альберт?
   - Стараюсь не обращать внимания.
   - То есть вы готовы с ними мириться?
   - У каждого они есть.
   - Ладно, значит, вас не будет раздражать, если кто-то, допустим, все время громко болтает или постоянно опаздывает?
   - Нет, если это не мешает работе.
   - Хорошо, а как насчет чужих ошибок? Вы склонны переживать из-за них?
   - Конечно.
   - Также как из-за своих?
   - Не меньше.
   - Ага. Тогда скажите вот что: вы быстро принимаете решения или всегда тянете до последнего?
   - Достаточно быстро.
   - И после того, как решение уже принято, вы не сомневаетесь в его правильности?
   - Нет.
   - Понятно. Сложно ли вам первому начать разговор с незнакомым человеком?
   - Э-э, пожалуй, что да.
   - А случалось ли убегать в детстве из дому, обидевшись на родителей?
   - Никогда. У меня были прекрасные родители.
   - Ясно. У вас есть домашние животные, Альберт?
   - Нет.
   - Возможно, планируете завести?
   - Нет.
   - Может быть в перспективе?
   - Нет, вряд ли.
   - Ладно, но если все же надумаете, кого выберете: кошку или собаку?
   - Кошку. Да, кошку.
   - Значит, кошку. Хорошо. Вы раздражаетесь, когда вас прерывают или мешают чем-то заниматься?
   - Естественно.
   - Так. Вы когда-нибудь впадали в такую ярость, что разбивали какой-то предмет?
   - Хм... дайте вспомнить... да, когда-то давно.
   - Ага. А будучи юношей, в возрасте, скажем, от десяти до четырнадцати лет, приходилось ли вам лгать тем, кто вам доверял?
   - К несчастью.
   - То есть - да?
   - Да.
   - Угрожали ли вы в своей жизни кому-нибудь нанесением физического увечья?
   - Нет.
   - Вы когда-нибудь давали взятку?
   - Что, простите?
   - Взятку. Вам не знакомо это понятие?
   - Знакомо, конечно. Нет, слава богу, давать не приходилось.
   - Хорошо. А думали ли вы когда-нибудь о воровстве вещи, которую не могли позволить себе купить?
   - Нет, никогда.
   - Ясно. Следующий вопрос, Альберт: вы любите сюрпризы?..
  
   Третья неделя принесла неожиданный сюрприз. И как обычно бывает - случился он в самый неподходящий момент(14). Именно тогда, когда Альберт отыскал, наконец, нужные, по его мнению, рельсы и даже сумел водрузить на них локомотив своего вдохновения. Оставалась какая-то малость: знай, забрасывай уголь в топку, да следи за давлением пара. Однако случилось нечто, спутавшее ему все карты.
   Началось с того, что открылась дверь и на пороге "Факториала" показалось новое действующее лицо. Гладко выбритое и пахнущее дорогим парфюмом, оно было одето в строгий, безупречного кроя костюм, идеально сидящий в плечах. Дополняли картину элегантный котелок и начищенные до блеска ботинки, которые никак не вязались с мартовской распутицей, взявшей город в осаду.
   Переступив порог, мужчина засвидетельствовал присутствующим свое почтение легким поднятием головного убора, и быстро скрылся в кабинете господина фон Хапа. А дальше выяснилось, что сей господин, со звучным именем Эжен дю Лоск, не кто иной, как директор компании "Факториал". Сказать, что Альберт удивился, узнав об этом, значит не сказать ничего. Выходило, что он с самого начала пошел не туда. Выбрал тупиковый путь. Устав, написанный почти наполовину, на глазах превращался в гору бесполезной макулатуры. И это на третьей неделе работы. Тут было от чего схватиться за голову.
   На выручку как всегда пришел господин Кругосвет. Он объяснил, что в силу некоторых обстоятельств Эжен дю Лоск действительно занимает пост директора "Факториала". Обстоятельства эти, по словам Орлика, носили весьма туманный характер, зато имели собственное название на латыни. Что-то труднопроизносимое, в вольном переводе на современный язык звучащее как - автографобия. Боязнь ставить подпись на документах, если уж совсем по-простому.
   Никто уже точно не помнил, как это началось. Когда рука Августа фон Хапа впервые отказалась поставить свой фирменный росчерк. Слишком много воды утекло с тех пор. Нет, он, конечно, боролся, долго лечился, однако не преуспел. Проблема осталась, и Августу пришлось искать способ обмануть болезнь. И он его, конечно, нашел. В лице человека, не знакомого ни с латынью, ни с социальными страхами. В прошлом успешного спортсмена, привыкшего раздавать автографы. В настоящем стильного джентльмена в костюме и котелке. Короче, в лице господина дю Лоска. Так компания обрела лидера, чьи функции, по сути, сводились к тому, чтобы раз в неделю заглянуть в контору, подписать скопившиеся к этому времени бумаги, и тем самым осчастливить всех. Бывало, правда, что заглядывать требовалось чаще: два, три раза в неделю. Но надо отдать должное господину дю Лоску - он никогда не отказывал, дарил счастья ровно столько, сколько просили.
   Все это Альберт узнал от Орлика. Узнал и успокоился. Оно и понятно: его труды не пропали втуне. Само собой, пришлось внести легкие корректировки в Устав, но это заняло совсем немного времени. И даже не нарушило классификацию. В пятой группе нашлось свободное местечко, как раз для господина директора.
   О, пятая группа! Она собрала под своими знаменами замечательных людей. Чего стоил один только Казимир Натощак, заведующий хозяйством, в чьем ведении находились ключи от всех комнат, кладовых и погребов "Факториала". Визитной карточкой Казимира была худоба, граничащая с истощением, и молчаливость, близкая к немоте. Круг же обязанностей включал в себя поддержание порядка на вверенной территории, учет имущества компании и отслеживание путей его миграции.
   Или, к примеру, Янис Всеумел. Рукастый малый, да к тому же с головой на плечах, который знал все обо всем, а умел и того больше. За счет чего, собственно, и держался в "Факториале". Единственная причуда, за которую его следовало бы пожурить - он вечно искал, что бы еще такое сломать, чтобы потом починить. Хотя порядок действий в данном случае роли не играл: Янис мог сначала что-нибудь починить, чтобы уже после сломать.
   Или сестрички Долли. Очаровательные близняшки, кротостью своей напоминающие овечек. В компании они отвечали за получение и отправку корреспонденции, наличие писчей бумаги, чернил, перьев и прочей канцелярии, а также сахара, чая, кофе и хорошего настроения у шефа(15). Со всем этим они справлялись на отлично, хотя иногда не могли поделить работу и из-за этого ссорились. Дело в том, что одна была старше другой на целую четверть часа, что делало ее в глазах руководства более опытной. Поэтому все самые ответственные и сложные поручения доставались ей, что в свою очередь совсем не устраивало младшую. Та ведь тоже хотела построить карьеру. Однако мирились близняшки столь же быстро, как ссорились. Сила сестринской любви, что тут скажешь?!
   В общем, как ни крути, а в пятой собрались хорошие люди. Чуткие, отзывчивые и, главное, кристально честные. По нынешним меркам так вообще огромная редкость.
  
   - Скажите, Альберт, вы честный человек?
   - Ну разумеется.
   - А, приходилось ли вам когда-нибудь говорить, что вы богаче, чем это есть на самом деле?
   - М-м, не припомню.
   - Значит - нет?
   - Значит - нет.
   - Хорошо. Представьте теперь, что вы стали свидетелем некого происшествия. Останетесь на месте, чтобы дать свидетельские показания?
   - Конечно.
   - А если узнаете, что на работе кто-то присваивает деньги фирмы, расскажете начальнику?
   - Да, сто процентов!
   - Ясно. Как себя ощущаете, устали? - участливо поинтересовался Голос.
   - Нет, - ответил Альберт, чувствуя, как быстро немеет правая рука. Совсем немного и она перестанет ему повиноваться.
   - Отлично, мы скоро закончим. Итак, следующий вопрос: вы чувствуете себя неловко, входя в комнату с незнакомыми людьми?
   - Э-э, нет.
   - Если на безлюдной улице у пешехода выпадет крупная купюра, догоните и отдадите?
   - Да.
   - Вы желали смерти кому-либо из ваших знакомых?
   - Что вы такое говорите? Конечно же нет!
   - Понятно. Если вам дадут в два раза больше сдачи, чем нужно, вы скажете об этом?
   - Естественно.
   - Вам когда-нибудь приходилось просить друзей сделать вместо вас опасную работу?
   - Нет, никогда.
   - Вы согласны с утверждением о том, что солгать иногда необходимо?
   - Да, согласен.
   - Хорошо, Альберт, и последнее: скажите, был ли задан вопрос, отвечая на который вы солгали?
   - Э-э... нет.
   - Спасибо, на этом все!
  
   Все! Последнее слово заняло свое законное место. Жирная точка подтвердила, что оно, в самом деле, последнее, других не будет. Альберт шумно выдохнул и отложил перо. Спрятал лицо в ладонях. Дождался, когда лиловые пятна, пляшущие перед глазами, потускнеют и растворятся в кромешной тьме. Осторожно убрал руки. Уф! Свеча снова превратилась просто в свечу. В источник света, а не орудие пытки, алчущее лишить его зрения. Бумага опять стала бумагой и буквы на ней - буквами. А вот с текстом творилась какая-то беда. Альберт перечитал написанное. Подумал и вычеркнул целый абзац. Снова перечитал. Потер лоб. Скривился, словно от зубной боли, и вернул предложения на место. Пожевал кончик пера. Опять пробежал глазами страницу. Хмыкнул и перенес ее на чистовик. Все! Теперь уже точно.
   Да, он сделал это. Без малого четыре недели упорной работы и вот - задание выполнено, Устав готов. Как говорится, с пылу, с жару! И даже время осталось. Два дня до обозначенной господином фон Хапом даты. Что ж, Альберт собирался потратить их с пользой. В конце концов, если у тебя в приятелях числится профессиональный корректор, грех этим не воспользоваться.
   Само собой, господин Кругосвет с радостью согласился. Не мешкая, приступил к делу и ровно через сутки вынес вердикт. Приговор звучал: "Хорошо!" Это, если, одним словом. Если двумя, то: "Очень хорошо!" Тремя: "Альб, ты гений!" И, наконец, если развернуто: "Мне и править-то ничего не пришлось. Добавил пяток запятых, да пару лишних убрал, делов-то".
   - Знаешь, Альб, - делился он тем же вечером, - по мне, так ты проделал колоссальную работу, думаю, Август оценит. А раз так, предвижу, что он предложит тебе место в "Факториале". Значит, моя обязанность тебя предупредить.
   - О чем?
   - О еще одной маленькой проверке.
   - Еще одной? - удивился Альберт.
   - Последней, - успокоил его Орлик. - Прости, но так уж здесь заведено.
   - Ладно, - обреченно вздохнул Альберт, - какая проверка-то?
   - Видишь ли, Август фанат всего нового. Перспективного, как он любит выражаться. Новых методов, новых подходов к работе и все в том же духе. К тому же он просто помешан на разного рода устройствах и механизмах. Помнишь ту механическую штуковину у него в кабинете?
   - Арифмометр?
   - Он самый. Так вот, как раз сейчас он сходит с ума от очередной модной игрушки. Говорит, за ней будущее, - господин Кругосвет поскреб гладковыбритый подбородок. - Не знаю, как там с будущим, но название у нее мудреное, это точно. Никак не могу запомнить. Что-то такое про воду: гидрометр... гидросфигометр... нет, не то... а, вспомнил - гидросфигмограф!
   - Кто? - выпучил глаза Альберт.
   - Сфигмограф. Гидро, - уточнил Орлик. - Не бойся, все не так уж страшно. Это только название, на самом деле штука вполне безобидная.
   - И что она делает, эта гидра?
   - Улавливает вранье.
   - Как так?
   - Не бойся, никакой мистики, обыкновенная психология, - успокоил друга Орлик. - Есть такая теория: когда человек лжет, его физиологические показатели меняются. Пульс, там, частота дыхания, давление крови. Представь теперь, что будет, если одновременно задавать испытуемому неудобные вопросы и отслеживать реакции организма. В принципе можно определить говорит человек правду или обманывает.
   - И это работает?
   - Хм, - смешался господин Кругосвет, - в теории.
   - В теории? - уточнил Альберт.
   - Ну да.
   - Хорошо, и как это будет?
   - О, сначала испытуемому завязывают глаза, чтобы его ничто не отвлекало. Потом усаживают в кресло и подключают к гидре. Это такой большой стеклянный сосуд, в который нужно опустить руку. Дальше сосуд наполняют водой до верха и через резиновые трубки соединят с хитрым пишущим механизмом. А после начинают задавать вопросы. Стоит человеку занервничать, как сердце сменит ритм, усилится кровоток, и объем руки вырастет, вытеснив лишнюю воду. Та по трубкам добежит до самописца, который и отразит изменение на бумаге. Если позже сопоставить записанные колебания с заданными в это время вопросами, легко понять, где правда, а где ложь. В теории.
   - Не пойму, зачем так сложно?
   - Знаешь, я думаю, Август просто никому не верит. Вернее, даже так: машинам он верит больше, чем людям. Но ты не переживай. Восприми это как занимательную игру. Тем более, козырь у тебя уже есть, - господин Кругосвет кивком указал на Устав, - впечатляющий козырь!
  
   - Впечатляет! - господин фон Хап взвесил в руках стопку бумаги, на которой уместилась месячная работа Альберта. - И по форме, и по содержанию!
   - Спасибо, сэр.
   - Кстати, все забываю спросить: как себя чувствуешь? Надеюсь, учиненный допрос не сильно тебе досадил?
   - Что вы, сэр, - Альберт машинально потер правое запястье. - Я все понимаю.
   - Вот, как раз об этом я и хотел поговорить - о понимании. Этим, - Август постучал пальцем по Уставу, - ты показал, на что способен. Показал, что владеешь определенными навыками, умеешь решать сложные задачи, подходишь к делу ответственно, но самое главное... знаешь, что самое главное?
   - Э-э, результат? - предположил Альберт.
   - Системность - вот что. У тебя это есть. Системное мышление, системный подход - называй, как хочешь. В общем, умение, которое позволяет разглядеть в слоне слона(16). И это именно то, что нам сейчас нужно.
   - Нам, сэр?
   - Нам! Мне, коллективу, компании. Всем нам! Поэтому предлагаю тебе занять должность управляющего.
   - Гха! - Альберт поперхнулся от неожиданности. Совсем некстати вспомнился господин Кругель-младший: как он там сейчас? Соскучился, небось?
   - Так что скажешь?
   - Гха-гха... сэр, простите, сэр.
   - Ничего. Итак, я предлагаю тебе стать моей правой рукой. И левой тоже, в случае моего отсутствия. Как ты - готов к такому?
   - Я не ослышался, сэр, вы предлагаете мне управлять фирмой?
   - Решения, конечно, буду принимать я, поэтому управление, по сути, остается за мной. Ты же станешь моим доверенным лицом.
   - Не понимаю.
   - Твоя задача - вести дела, следуя моим указаниям и, главное, следить, как сотрудники исполняют мои решения. Кстати, их жизни тоже будут в твоих руках. Можешь казнить, можешь жаловать. Ну как, годится тебе такая работенка?
   - Как-то неожиданно, сэр.
   - Понимаю, но ты же хотел получить шанс, так вот он - лови.
   - Да, сэр. Нет, сэр, - Альберт окончательно запутался. - Не уверен, что смогу, сэр.
   - Достаточно того, что я уверен. Или у тебя есть веские причины для отказа?
   - Сэр, я могу подумать, сэр?
   - Конечно. У тебя минута.
   - Минута?..
   - Да, время пошло.
   - Сэр, разве можно... такое решение... мне нужно больше времени.
   - Зачем? Все очень просто, Альберт: либо ДА, либо веская причина, почему НЕТ.
   - Но, сэр...
   - Полминуты.
   - Я... я боюсь, что не справлюсь. Сэр.
   - Не принимается. Другие возражения будут?
   - Э-э...
   - Все, время закончилось. Раз возражений нет, тогда по рукам - с завтрашнего дня приступаешь.
   - С девяти? - попробовал пошутить Альберт.
   Август фон Хап скупо улыбнулся: - И попрошу без опозданий.
  

Глава 3

  
   Господин Холм, так звали вахтера. Точнее, под этим именем его знали те, кто работал в "Красном" доме. Знали и удивлялись, как сильно оно ему подходит. Столь меткими обычно бывают прозвища, а не имена. С другой стороны, из любого правила есть исключения, так почему бы господину Холму не быть таким? В любом случае тем, кто сомневался в подлинности его имени, оставалось держать свое мнение при себе. Согласитесь, неудобно вот так в лицо высказывать подозрения человеку с габаритами одноименной природной возвышенности. Который, к тому же, при исполнении. Однако факт остается фактом: имя подходило вахтеру на сто процентов. Судите сами: господин Холм, как уже упомянутая часть естественного рельефа, вел малоподвижный образ жизни. По сути, он всегда находился на одном месте - на посту. Был первым, кого Альберт встречал, приходя на работу, и последним, кого тот видел, уходя с нее. При этом он не отличался крутостью нрава, словно какой-нибудь гипотетический господин Гора. Наоборот, с ним вполне можно было договориться, не сильно при этом запыхавшись. А вот что роднило господина Холма с людьми, так это страсть к азартным играм, на которые он тратил все свободное время, и, наверняка, не только его. Самое интересное, игры постоянно менялись. То он с упоением метал кости, то рубился сам с собой в шашки, то увлеченно раскладывал пасьянсы, а недавно вообще перешел на новый интеллектуальный уровень: освоил игру "Царь Горы". Ту самую, для детей старшего дошкольного возраста. Альберт с большим интересом наблюдал за этой эволюцией. Гадал, что последует дальше: головоломки, кроссворды, шахматы?.. Политика?.. Вот уж игра так игра, самая азартная из всех возможных. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно, но, чем черт не шутит? Угораздило же самого Альберта стать управляющим?
  
   Рабочий день в "Факториале" всегда начинался одинаково. С шума, криков и поиска ответов на вечные вопросы: "кто виноват?" и "что делать?"(17). Участвовали все, от проектировщиков до сестричек Долли. Однако пуще остальных выкладывались прорабы. Особенно, что касается первого вопроса. Второй интересовал их куда как меньше. Пусть лучше молодежь ищет выход, шевелит мозгами, считали они, а там посмотрим. Да вот хотя бы новый управляющий. А что, должность обязывает!
   Должность действительно обязывала, поэтому Альберт старался изо всех сил. Большой неутомимой пчелой он летал по комнатам. Был одновременно везде и со всеми. Выслушивал, успокаивал, обещал. Гасил конфликты, вытирал слезы и предлагал решения. В общем, крутился, как мог. Завел даже специальную книжечку, куда записывал все мало-мальски значимые факты. И все равно едва поспевал за событиями.
   - Вы что наделали, ать вашу? - рвал голосовые связки и волосы на голове Сигурд Эстакад. - Что наделали, я вас спрашиваю?
   Два человека в заляпанной грязью одежде стояли перед ним навытяжку, боясь шелохнуться.
   - Клятье! - не унимался прораб. - Молчите, олухи, камни вам в почки?!
   - Шеф, да там рафница-то вфего ничего, - попытался оправдаться тот, чей костюм казался менее грязным. Хотя возможно только казался.
   - Всего ничего, ать вашу? - за первым последовал новый взрыв. - Всего ничего? Руки бы вам укоротить на это самое "всего ничего"?
   Предупреждая возможное членовредительство, Альберт поспешил вмешаться в разговор.
   - Сигурд, позволь узнать, что происходит?
   - Господин управляющий? - тон старшего прораба резко понизился, практически дойдя до уровня почтительного. - Желаю здравствовать!
   - И тебе не хворать, Сигурд. Так по какому поводу крик? И кто эти почтенные джентльмены?
   - Джентльмены? - Эстакад недоуменно уставился на Альберта. Потом перевел взгляд на тех, кого только что осыпал проклятьями: - Ах, эти! Эти джентльмены, как вы изволили выразиться, господин управляющий, мои подопечные. Господин Киянка, - он ткнул пальцем в сторону того, кто выглядел почище, - и господин Долото. Прошу любить и жаловать.
   - Фэр! - подопечные неуклюже поклонились.
   - Господа, - кивнул Альберт. - И чем же они вызвали твое недовольство? Почему ты на них кричишь?
   - А, - Сигурд махнул рукой, - всего лишь маленькое недоразумение, сэр, не стоящее вашего внимания.
   - Фэр, - подтвердил господин Киянка.
   - Сигурд, дорогой мой, позволь, я сам решу, чему уделять внимание, а чему нет. Идет?
   Прораб как-то странно посмотрел на Альберта: - Господин управляющий?
   - Сигурд!
   - Что ж, - прораб задумчиво почесал затылок, - дело ваше.
   - Действительно, мое. Итак?
   - Итак, есть у нас один клиент. Жирный, надо сказать, клиент. В смысле - богатый. Местный коннозаводчик. Просто помешан на своих кобылках. Разводит их, дрессирует. Живет за городом, поближе к любимицам. Там у него целое поместье: дом, конюшни, гараж на пять карет, слуги, охрана, в общем, все как положено. И вот приходит он к нам прошлой осенью и говорит: сделайте-ка мне, ребята, водопровод. Надоело, говорит, из колодца воду черпать, сил нет. Хочу, чтоб она сама ко мне бежала, по трубам, значит. И то верно, господин управляющий, с таким-то хозяйством, как у него и без водопровода. Кому сказать - засмеют. Конечно, мы взялись за работу. Вот эти самые джентльмены и взялись, камни им в почки.
   - Шеф, - обиженно прошелестел господин Киянка.
   - Что Шеф? Я вам говорил держать глубину? Говорил, ать вашу, или нет?
   - Так фкала же, Шеф, фкала.
   - Клятье! Не могли обойти что ли?..
   - Эй-эй, не так быстро, - Альберт понял, что еще немного, и он запутается. - Давайте-ка по порядку: причем здесь глубже и какая еще скала?
   - Чтобы водопровод функционировал и зимой тоже, его решили проложить в земле, - пояснил Сигурд. - Грунт, сэр, он промерзает, конечно, но только до определенного уровня. Если заложить трубы чуть глубже, это убережет их. Такая вот инженерная хитрость, сэр. Только не учли мы, что на скальную породу нарвемся. А еще, что наши джентльмены, камни им в почки, проявят смекалку и вместо того чтобы обойти камень, проложат трубу над ним. Время решат сэкономить и силы.
   - И? - на всякий случай уточнил Альберт, хотя уже знал, каким будет ответ.
   - Замерз водопровод, господин управляющий, как пить дать - замерз! - тяжело вздохнул Сигурд. - Морозы взялись, водичка-то и кончилась. А я все понять не мог - почему? Только сейчас узнал.
   - Шеф, - в интонациях господина Киянки читалось искреннее раскаяние.
   - Ладно, я понял. А что клиент говорит? - перебил его Альберт.
   - Негодует. Требует деньги вернуть или переделать.
   - А мы?
   - А что мы? - Сигурд беспомощно развел руками. - Обещаем, конечно.
   - Вернуть или переделать?
   - Не так конкретно. Просто... обещаем.
   - Но на что-то же мы рассчитываем?
   - На весну, господин управляющий, на раннюю весну.
   - Ясно. А через год, следующей зимой?
   Господин Эстакад выразительно пожал плечами.
   - Не проще переделать? - предположил Альберт.
   - Проще, - кивнул Сигурд, - только денег нет.
   Альберт, у которого уже был готов следующий вопрос, вовремя прикусил язык. Вместо этого сказал: - И что, ничего нельзя придумать?
   - Не знаю, сэр. Может, вы чего присоветуете?
   Альберт задумался. Что он, строитель с недельным стажем, мог предложить опытному прорабу. Кроме, разве что, свежего взгляда?
   - Говоришь, грунт промерзает только до определенного уровня? - спросил он.
   - Верно, сэр.
   - Стало быть, чтобы труба не замерзла, над ней должно быть больше земли?
   - Примерно так, сэр.
   - А еще, говоришь, клиент лошадей любит?
   - Есть такое дело.
   - Дрессирует?
   - Не без этого.
   - Тогда не остается ничего иного, как устроить ему банкет.
   - Банкет, сэр?.. Думаете, хорошая пирушка поможет? - осклабился господин Эстакад.
   - Нет, Сигурд, не пирушка. Банкет - это такая специальная насыпь для лошадей. На ней отрабатывают прыжки.
   - Прыжки? - недоуменно захлопал глазами прораб.
   - Вот именно. Земляной вал высотой футов пять и шириной десять. Предложите ему устроить такую насыпь для скакунов. Для тренировки. И, главное, сделайте ее прямо над водопроводом. Смекаешь? Земли будет больше, и за работу заплатят.
   Лицо Сигурда озарилось пониманием, но не так просто было избавиться от сомнений.
   - А как откажется? - задал он коварный с его точки зрения вопрос.
   - С чего бы? Ты же сам сказал - лошадей любит.
   - Хм, - прораб задумчиво посмотрел на Альберта, - можно попробовать. Клятье! А ловко вы это завернули, господин управляющий, камни вам в почки. Я бы до такого вовек не додумался.
   - Спасибо за заботу о моем здоровье, Сигурд, - поблагодарил Альберт, с удовольствием наблюдая, как лицо прораба заливает краска. - Кстати, на будущее, зови меня просто Альберт.
   - Хорошо, господин управляющий... Альберт, сэр, - во взгляде прораба промелькнуло нечто, смахивающее на уважение.
   - Эй, олухи, - прикрикнул он на своих подопечных, - слыхали, что господин управляющий говорит? Скажите ему спасибо, спас вас, балбесов.
   - Фпафибо, Бофф! - прогудел господин Киянка и за себя, и за напарника.
   Босс? Такого быстрого карьерного роста Альберт не ожидал. Но расслабляться не стоило. Слишком многое еще предстояло сделать.
   - Всегда рад помочь, господа. А теперь позвольте откланяться - дела.
   Он картинно поклонился и словно гроссмейстер, только что выигравший партию, перешел к следующей доске. Вернее, к столу. Тем более за ним его уже ждало новое сражение.
  
   Оно уже шло полным ходом, однако заметить это мог далеко не каждый. Напротив, со стороны все выглядело вполне буднично: так, словно господин Без-Малого-Совершенство спокойно изучает лежащую перед ним фотографию. И только внимательный наблюдатель мог разглядеть и отметить неестественную бледность производителя работ, до хруста сжатые кулаки, да беспокойную правую ногу, отбивающую нервную дробь. Увидеть и сделать правильный вывод о том, что боевые действия вовсю идут. И судя по искусанным губам, вот-вот настанет время первой крови.
   Быстро оценив ситуацию, Альберт задержался возле господина Беста.
   - Можно взглянуть? - полюбопытствовал он.
   Нога Зигмунда тревожно замерла, а сам он непонимающе уставился на Альберта.
   - На фото? - уточнил Альберт.
   Прораб молча протянул фотографию, на которой легко угадывались ворота, вернее одна из створок: кованая, с замысловатым узором.
   - Красиво! - высказал Альберт свое мнение.
   - Атак? - раздраженно буркнул господин Бест и развернул фото на сто восемьдесят градусов.
   - Так? - Альберт получше всмотрелся в изображение. - Ого, по-моему, здесь какое-то слово?!
   - Двасловасэр.
   - Что, прости?
   - Дваслова, - скороговоркой повторил господин Без-Малого-Совершенство, и только теперь Альберт понял, что дело не только в росте. Слова вылетали из прораба со скоростью пчел из потревоженного улья. А паузы между ними были такими короткими, что слух просто не успевал их фиксировать. Поэтому вся фраза превращалась в одну длиннющую гусеницу, без начала и конца. Чтобы воспринимать такую речь требовался определенный навык, иначе беседа норовила превратиться в бесконечную забаву под названием: "Можешь переспросить меня еще раз, хотя вряд ли это тебе поможет".
   - А, понял - два слова. И какие? Я что-то не разберу.
   - Нетденегсэр!
   - Прости?
   - НЕТДЕНЕГСЭР! - терпеливо повторил Зигмунд под громкий аккомпанемент правой ноги.
   - Хочешь сказать, тут написано "Нет денег"?
   -Именноэтояисказалсэр.
   - Допустим. И что это значит?
   - Этозначитчтомыопятьугодиликуданенадосэр.
   - Как?
   - Прощеговорягосподинуправляющиймысновавжопе.
   На мгновение Альберту показалось, будто он ухватил суть фразы, уж больно знакомо прозвучала ее концовка. Но только на мгновение.
   - Нет, так не пойдет, - сдался он, - давай я попробую сам догадаться, а ты меня в случае чего поправишь. Только коротко, идет?
   Господин Бест кивнул. Нога его при этом выдала очередную порцию чечетки.
   - Отлично. Итак, что мы имеем? Ворота кованые - одна штука. Точнее половина, второй створки-то нет. Сделаны, судя по всему, на заказ. Пока все верно, Зигмунд?
   - Дасэр.
   - Хорошо. Вряд ли ошибусь, если предположу, что нам их заказали?
   - Дасэр.
   - А мы, в свою очередь, нашли кузнеца, который взялся за работу?
   - Дасэр.
   - Хорошо. Кузнец проверенный, работали с ним раньше?
   - Неразсэр.
   - Что?
   - Дасэр.
   - Замечательно. При этом о надписи речь в заказе не шла, верно?
   - Дасэр.
   - Получается, он сам ее выдумал?
   - Дасэр, - нехотя согласился прораб.
   - Браво, Зигмунд, просто БРА-ВО! - Альберт захлопал в ладоши. - Кузнец, обученный грамоте, да еще с фантазией. Где ты его откопал? Таких работников днем с огнем не сыщешь.
   Цветом лица господин Бест стал похож на тучу, но Альберт сделал вид, словно этого не заметил.
   - Не пойму только зачем он так заморочился? - продолжил он. - Ну не ради хохмы же, честное слово. Нет, тут кроется что-то большее. А может это послание, а, Зигмунд? Как считаешь, может это быть посланием?.. Мне кажется - запросто. Тогда, о чем оно нам говорит?.. А, кажется, знаю. Что-то вроде: НЕТ ДЕНЕГ - нет ворот! Скажи-ка, господин Бест, мы много задолжали кузнецу?
   - Многосэр.
   - Серьезно? - Альберт с силой потер виски. - Ладно, вопрос с оплатой я решу. Передай ему, чтоб продолжал работу. Самое позднее через два дня он получит свои деньги.
   - Сэр! - морщины на лбу прораба разгладились.
   - Не благодари, - усмехнулся Альберт.
   - Сэр?
   - Что еще?
   Зигмунд кивком указал на фотографию.
   - Асэтимчтоделать?
   - Надпись?.. Да уж - загвоздка. Хотя, - Альберт щелкнул пальцами, - есть у меня одна идея. Предлагаю превратить бросающуюся в глаза проблему в привлекающую взгляд... рекламу. Ты ведь знаешь, что такое реклама, Зигмунд?.. Отлично. Только представь себе ворота с красивой надписью, типа: "Нет денег? Выручим! Первый банкирский дом, что в Третьем тупичке. Спросить господина Вдолгса". Как тебе такое?
   - Вытоже знаете господинаВдолгса, сэр? - от изумления прораб начал говорить почти разборчиво.
   - Гм, - смутился Альберт, - извини, неудачный пример. Первое, что пришло в голову. Но ты вправе придумать свой, если хочешь. В общем, вот как мы поступим: ты, Зигмунд, найдешь того, кто закажет нам рекламу и договоришься с ним о цене. Учти, минимум половину придется отдать будущему владельцу ворот. Согласись, негоже портить с ним отношения, тем более ворота - его собственность. А кузнец, кузнецу передай: работу придется доделать.
   - А...
   - С долгом я разберусь, сказал же. Будь уверен, через два дня он все получит. Что-то еще?
   - Нетсэр.
   - Вот и славно! - Альберт похлопал прораба по плечу. Выпрямился и только тогда заметил, что в комнате необычно тихо, а взгляды всех присутствующих прикованы к нему.
   - В чем дело, господа, чего ждем? Пока деньги сами себя заработают? Боюсь, такое вряд ли возможно. Работаем, господа, работаем! Будут вопросы, вы знаете, где меня найти.
   Произнеся это напутствие, он развернулся и направился к своему рабочему месту, с удовлетворением отмечая, как комната за спиной оживает, наполняется рабочим гулом и производственной суетой.
  
   Однако спокойно поработать ему не дали. На столе уже ждала записка с одним единственным словом. "Зайди" значилось на листке бумаги. При этом размер букв исключал возможность пренебречь приказом, сославшись на невнимательность. Тяжело вздохнув, Альберт с тоской посмотрел на ворох необработанных документов, мысленно уронил на них зажженную свечу, и поплелся на аудиенцию к начальству.
   Начальство же было занято тем, что, рассыпав по столу орехи, тщательно их пересчитывало. Учтенные возвращались обратно в чашу, прочие продолжали терпеливо ожидать своей очереди.
   - Можно, сэр? - осторожно поинтересовался Альберт.
   - А? - господин фон Хап вздрогнул от неожиданности.
   - Не помешаю? - переспросил Альберт. Он вообще считал вежливость одной из своих сильных сторон и постоянно ею пользовался.
   - Да, проходи, садись. Пятьдесят пять, пятьдесят шесть... я сейчас закончу.
   Альберт устроился на свободном стуле и с интересом принялся наблюдать за процессом подсчета. Чаша постепенно наполнялась, а орехов на столе становилось все меньше и меньше, пока, наконец, последний не нашел свое место среди братьев. Стоило этому событию произойти, как Август фон Хап шумно выдохнул и удовлетворенно откинулся на спинку кресла.
   - Что и требовалось доказать! - победно провозгласил он.
   - Доказать, сэр? - недоуменно переспросил Альберт.
   Вместо ответа владелец "Факториала" пододвинул к нему чашу: - Угощайся. Спорю, такого ты еще не пробовал.
   Альберт осторожно взял один орех и с опаской попробовал. По вкусу тот напоминал любимый Альбертом фундук, с той лишь оговоркой, что был на порядок вкуснее.
   - Прелестно, правда?
   - М-м! - Альберт часто закивал и потянулся за добавкой.
   - Киндаль или макадамский орех, - пояснил господин фон Хап, ловко отодвигая чашу на недосягаемое для Альберта расстояние. - Исключительно редкий, а потому дорогой вид орехов. Произрастает только в Забугории, в южной ее части. В наших широтах вообще не приживается. Климат, видишь ли, для него не тот. А я вот, представь себе, питаю слабость. Хорошо хоть друг выручает, привозит иногда. Беру сразу много, с запасом, а ем по чуть-чуть. Пару штук зараз, не больше. И вот ведь какая история: позавчера орехов в чашке было ровно десять дюжин. Ровно десять. Вчера уже девять, а сегодня утром и вовсе восемь осталось. Не знаешь почему? - он с подозрением уставился на Альберта.
   - Это не я, - поспешно ответил тот и сам поразился, как неуверенно у него это вышло.
   - Конечно, не ты. Вопрос в том - кто?
   - Не знаю, сэр, - растерялся Альберт. - Да и как понять?
   - То-то и оно, что никак. Нет, ну каково, а? - жалобно спросил Август. - В собственном кабинете уже ничего оставить нельзя. Бесстрашием они там все что ли заболели?
   - Может разумнее закрывать дверь? - робко предположил Альберт.
   - Нет! - господин фон Хап стукнул кулаком по столу. - Надо просто напомнить им кто здесь Главный.
   - Правильно, сэр.
   - Освежить память, так сказать.
   - Полностью согласен, сэр.
   - А раз согласен, так и займись этим.
   - Я? - опешил Альберт.
   - Ну не я же. В конце концов, кто из нас двоих управляющий? - задал риторический вопрос владелец "Факториала". - Так что будь добр.
   - Хорошо, сэр, - слабым голосом ответил Альберт, не испытывающий ни малейшего желания являть миру доброту столь странным образом.
   - Прелестно, - удовлетворенно кивнул Август. - Ну а теперь давай ближе к делам. Что там у нас в первую очередь?..
   - Кузнец! - решил начать с самого на его взгляд важного Альберт.
   - Какой кузнец? Причем здесь вообще кузнец? Нет, не то... так-так... а, вспомнил. Ты знаешь, что это?
   Он достал из верхнего ящика стола и протянул Альберту деревянную планку, с нанесенными на нее рисками, цифрами и другими малопонятными значками. На первый взгляд простая линейка, пускай и не совсем обычная. Хотя человек с развитым воображением мог разглядеть в планке все что угодно: от ловушки для паразитов до средства массового поражения.
   - Линейка? - не стал рисковать Альберт.
   - Не просто линейка, Альберт, - логарифмическая! С виду кусок деревяшки с подвижной рамкой, а по сути - целое вычислительное устройство. Да какое там устройство - чудо, самое настоящее чудо! Плод мысли гения. Ты, например, в курсе, что с ее помощью можно не только умножать и делить, а еще возводить в любую степень, и даже, - тут голос Августа почтительно дрогнул, - вычислять корни. Корни, представляешь?
   - Да уж, сэр, - согласился Альберт, который представлял себе корни исключительно как нечто, удерживающее деревья от падения.
   - Кстати, - как бы невзначай обронил Август, - тебе придется ее освоить.
   - Мне?
   - И не просто освоить, но и научить всех остальных ею пользоваться. В общем, я решил: настала пора меняться. Надо идти в ногу со временем. Счеты - прошлый век. Будущее - за этим! - Август торжественно воздел логарифмическую линейку над головой. - Да, а почему ты ничего не записываешь?
   - Э-э? - Альберт только сейчас понял, что в спешке забыл взять с собой перо и бумагу. Однако отступать было некуда. - Нет необходимости, сэр. Все здесь, - он постучал себя пальцем по лбу.
   - Уверен?
   - Можете на меня положиться.
   - Ладно, допустим. Итак, на чем я остановился?..
   - На будущем, сэр.
   - Точно, будущее. Оно уже здесь, понимаешь, рядом. Только руку протяни и ухватишь его за пятку, - господин фон Хап мечтательно прикрыл глаза. - Вот чем мы с тобой займемся, Альберт, будем ловить будущее. Не бойся, если подумать, здесь нет ничего сложного. Всего-то и нужно, быть на шаг впереди остальных. И тогда (внимание!) мы станем лучшими. А лучшим, как известно, что?..
   - Завидуют? - ляпнул первое, что пришло в голову, Альберт.
   - Лучшим достаются Почет, Слава, Деньги и все то, что можно на них купить. Вообрази теперь какие это перспективы, - Август фон Хап помахал перед носом управляющего линейкой.
   Альберт закрыл глаза и представил себя восседающим на троне, посреди большой залы со множеством стеллажей, доверху забитых книгами, рукописями и древними фолиантами. И слуг, преимущественно женского пола, готовых по приказу хозяина тотчас доставить ему изысканное удовольствие и поднести очередной, вобравший в себя мудрость и пыль столетий, манускрипт. Он даже заерзал на стуле от нетерпения. Что ни говори, а господин фон Хап обладал редким красноречием и мог вдохновить на подвиги кого угодно.
   - Но давай спустимся обратно на грешную землю, - голос владельца "Факториала" вернул на место сорвавшееся с привязи воображение Альберта. - Твоя задача раздобыть несколько таких линеек и научить сотрудников ими пользоваться. Все ясно?
   Альберт моргнул, прогоняя наваждение, где грациозные служанки (некоторые с логарифмическими линейками в руках) продолжали усердно делать свою работу, но ответить все равно не успел, поскольку дверь неожиданно распахнулась, и в кабинет бесцеремонно вошел новый действующий персонаж. Был он не слишком высок, не особо строен и уже давно как не юн, однако производил впечатление человека крайне незаурядного и весьма уверенного в себе. Основную роль здесь играла военная выправка и полное отсутствие растительности на голове, приметы, которые Альберт без колебаний занес в раздел "особые". При этом, стоило гостю переступить порог, как все внимание Августа фон Хапа сразу же переключилось на него. И тут выяснилось, что хозяин "Факториала" умеет, оказывается, быть радушным. Секундная стрелка едва успела пересчитать десять делений, а гость уже сидел на предложенном стуле, его верхняя одежда аккуратно висела в шкафу, а сестрички Долли метались в поисках чашки и кипятка.
   - Друг мой, - в интонациях Августа преобладали мед и патока, - как я рад тебя видеть! Почему не предупредил, что заедешь?
   Вместо ответа друг повел бровью, отчего та на мгновенье превратилась в знак вопроса. Жест, который напомнил Альберту о том, что у него есть масса срочных дел, требующих безотлагательного решения. Однако его начальник истолковал жест по-другому.
   - Да-да, знакомься, - поспешил он представить Альберта, - наш новый управляющий, господин Альберт Пис. Альберт, позволь представить тебе господина Ти Эс Кровеля, моего хорошего друга и...
   - Просто друга, - оборвал словесный поток господин Кровель.
   - Да-да, конечно.
   - Рад слышать, что в "Факториале", наконец, появился управляющий, - без особой радости отметил господин Кровель. - Может, хоть так дела пойдут в гору.
   - Ти Эс, право слово, что ты такое говоришь? - деланно возмутился Август фон Хап.
   - Пис? - проигнорировал его реплику господин Кровель. - Хм, где-то я уже слышал эту фамилию. Кажется, есть такой писатель, да? Вы с ним случайно не родственники?(18)
   - Насколько я знаю, нет, - растерянно ответил Альберт, и запоздало добавил: - Сэр.
   - Уверены?
   - В моей семье только я умею писать, сэр, но вряд ли это делает меня писателем хотя бы наполовину.
   - Хм, - господин Кровель прищурился, - мне нравится. Кстати, раз уж зашел разговор, а как вам новая работа, господин Пис? Наверное, несладко приходится?
   - Ну ей-богу, Ти Эс, оставь парня в покое.
   - Ничего-ничего. Так как: со всеми поладили? Август не обижает?
   - Что вы, господин Кровель, господин фон Хап прекрасный руководитель. Мне повезло, что я работаю под его началом.
   - Хм, - господин Кровель сощурился еще сильнее, - достойный ответ, юноша. Хотя иного я и не ждал. И все же, будет обижать - смело обращаетесь ко мне. Чем смогу помогу.
   - Спасибо, сэр.
   - Да, но и у меня будет к вам маленькая просьба. Ты позволишь, Август?.. На дворе весна, а я все никак не соберусь поменять полозья на карете. На колеса, - уточнил он. - Организуете?
   - Э-э? - замялся Альберт.
   - Конечно организует, - пришел ему на выручку Август фон Хап.
   - Вот и славно. Детали обговорим позже, а пока, позвольте нам с Августом пошептаться. Наедине.
   - Разумеется, сэр, - Альберт подскочил, будто ужаленный, и вихрем вылетел в коридор, чуть не сшибив по пути одну из сестер Долли (кажется, это была Молли; хотя возможно и Полли; он вечно их путал), несущую поднос с чаем. Тихо ойкнув, Молли (или все же Полли?) обогнула возникшее перед ней препятствие и тенью скользнула в кабинет, Альберт же поспешил оказаться от него как можно дальше. На сегодня ему вполне хватило впечатлений. А кузнец? Кузнец подождет, решил он, по крайней мере, до завтра.
  
   По дороге к своему рабочему месту Альберт снова и снова прокручивал в голове только что услышанное. Из всех поручений самым простым выглядела покупка линеек. Значит, с нее и следовало начать. Что делать с ними потом он не знал, но старался поменьше об этом думать. Как говорится: будет день, будет пища. Сейчас же самой дельной мыслью было заняться их приобретением. Тем более по остальным вопросам дельные мысли отсутствовали, как класс.
   Так, погруженный в раздумья, он двигался по коридору, когда вдруг услышал шум, который заставил его сначала замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться. Альберт прислушался, стремясь определить источник, и нашел его за одной из полуоткрытых дверей: в кабинете, где размещались подчиненные господина Кругосвета. Суду по всему, прямо сейчас там разгорался ожесточенный спор. Спорили двое: господин Твердолоб и господин Трёп (Альберт узнал их по голосам). В отсутствие начальника полемика быстро набирала обороты и уже входила в решающую фазу с присущими ей взятием высоких нот и переходом на личности. До стадии йода и бинтов оставалось рукой подать, однако Альберт решил покуда не вмешиваться. Ему хотелось сначала уловить суть диспута, чтобы встать на чью-то сторону, а уж затем идти разнимать дерущихся. Поэтому он аккуратно придвинулся ближе к кабинету и навострил уши.
   - Хочешь, чтобы я повторил еще раз? - господин Трёп задал вопрос мягко, но за этой мягкостью Альберт почувствовал напряжение взведенной пружины. - Хорошо, готов официально заявить: господин Твердолоб - вы худший продавец, какого я когда-либо видел!
   - С чего вы взяли, господин Трёп? - голос Гарри Твердолоба звенел обидой.
   - Потому что это правда, Гарри. И я, как твой старший товарищ, обязан тебе ее сказать.
   - И в чем же здесь правда?
   - Но это же очевидно: продавать ты не умеешь.
   - Что значит не умею? - защита господина Твердолоба строилась на старой, как мир, тактике встречного вопроса.
   Но даже эта, проверенная временем и многими поколениями дипломатов хитрость, не могла сбить Достаниуса Трёпа с единожды выбранного курса.
   - То и значит, - с легкостью парировал он. - Могу доказать, если хочешь.
   - Хочу! - принял вызов господин Твердолоб.
   - Ладно, тогда ты должен будешь прямо сейчас продать мне... м-м, да хотя бы вот это перо. Сможешь - признаю, что был не прав.
   - Перо?
   - Перо.
   - Да проще простого.
   - Тогда - действуй.
   Альберт не видел, что происходит в кабинете, но легко представил, как Гарри Твердолоб берет перо для письма, долго вертит в руках, морщит лоб, а потом выдает сакраментальное: - Замечательное перо, сэр! И всего за один доллар. Не желаете приобрести?
   - Нет.
   - Сэр, превосходное качество. Не какое-нибудь гусиное, нет. Настоящий лебедь. Высший сорт. Не скрипит при письме, не разбрызгивает чернила. Сэр?
   - Нет.
   - А заточка, сэр? Вы когда-нибудь видели такую заточку? Спорю, что никогда. Ювелирная работа. Я бы дал проверить, но боюсь, вы поранитесь. Все еще не хотите купить?
   - Нет.
   - Прочность, сэр, вы забываете про прочность, - не сдавался Гарри. - Только представьте, как долго оно вам прослужит. Быстрее надоест.
   - Нет.
   - Но почему?
   - У меня уже есть перо ничуть не хуже этого.
   - Нет, сэр, такого не может быть, - обрадовался Гарри. - При всем уважении, но самые лучшие перья у меня. Только здесь и только сейчас. Знаете, сэр, вам надо попробовать его в деле.
   - Нет.
   - Просто попробуйте.
   - Не хочу.
   - О, сэр, надо признать, вы крепкий орешек! - пошел Гарри в последнюю, отчаянную атаку. - Я сразу это понял, поэтому приготовил для вас особое предложение. ПАМ ПА-РА-РАМ! Готов отдать вам это чудесное, великолепное, не знающее аналогов перо за половину стоимости. Всего за пятьдесят центов, сэр. Ну, что скажете?
   - Нет.
   - И месячный запас чернил в придачу.
   - Не интересно.
   - Черт возьми, Достаниус, - не выдержал Гарри, - да ты просто издеваешься надо мной.
   - С чего ты взял?
   - С того, что ты это специально.
   - Что специально?
   - Выставляешь меня дураком, вот что.
   - Вовсе нет, Гарри. Я не выставляю тебя дураком, - примирительно заявил господин Трёп, - просто ты все делаешь неправильно.
   - Ага, значит я виноват? - господин Твердолоб буквально клокотал от ярости. - Да будь я проклят, если ты сам сумеешь продать перо.
   - Продать?
   - Да.
   - Тебе?
   - Мне.
   - Постой-постой, дай-ка я уточню: ты хочешь, чтобы я продал тебе это перо? - последние слова господин Трёп произнес так, будто зачитывал строчки из договора. Альберт невольно затаил дыхание, чуя в этом некий подвох, но господина Твердолоба уже трудно было остановить.
   - Да, продай мне это чертово перо! - почти прокричал он.
   - ПРОДАНО! Оно твое, Гарри, и всего за один доллар.
   - Как?
   - Очень просто, ты же сам попросил.
   - Но я имел в виду... - Гарри аж поперхнулся от удивления. - Вы меня обманули, господин Трёп.
   - Конечно, - не стал отрицать тот, - а как иначе я смог бы тебе его продать?
   - Но так же нечестно, - казалось, Гарри сейчас заплачет.
   - А ты, значит, жаждешь играть по правилам? Хорошо, давай попробуем еще раз. Скажи, когда будешь готов.
   - Готов! - после короткой паузы выдохнул господин Твердолоб, и Альберт понял, как он сейчас собран и готов идти до последнего. Возможно даже забыл на время весь свой словарный запас, оставив при себе лишь твердое "нет".
   - Хорошее перо, - начал господин Трёп. - Маховое, из левого крыла. Удобно лежит в руке. Точно, как я люблю. Хочешь приобрести?
   - Н-е-е-е-т! - нараспев произнес Гарри.
   - Ладно, тогда я, пожалуй, оставлю его себе.
   - В смысле?.. Вы, верно, не поняли, господин Трёп? Его нужно продать.
   - И все же, я могу его оставить?
   - Нет.
   - Мне, правда, очень нужно.
   - Нет!
   - То есть ты все же настаиваешь, чтобы я тебе его продал?
   - Конечно.
   - ПРОДАНО, Гарри! Заметь, уже дважды.
   - Вот же дьявол! - не смог сдержаться господин Твердолоб.
   - Никак нет. Даже близко не знаком. И упаси меня боже от такого знакомства.
   - Но как же так? - простонал господин Твердолоб. - У меня ведь и в мыслях не было соглашаться.
   - Просто признай, что я хорош.
   - Еще раз!
   - Что? - переспросил Достаниус таким тоном, что Альберт невольно вздрогнул.
   - Признаю, если сделаешь это еще раз.
   - Мне кажется уже достаточно, Гарри.
   - Еще! - упрямо повторил Твердолоб, а Альберт взялся за ручку, готовый в любой момент распахнуть дверь и войти.
   - Что ж, будь по-вашему, господин Твердолоб, - холода в голосе господина Трёпа достало бы, чтобы заморозить целое озеро. - Дайте сюда перо.
   Какое-то время ничего не происходило, видимо Достаниус в уме просчитывал некие выигрышные комбинации, а затем он задал свой первый вопрос.
   - Вы так много работаете, господин Твердолоб, устали, должно быть? - спросил он.
   - Что, простите?
   - Говорю: столько работы. Хочется, наверное, все бросить и уехать куда-нибудь подальше?
   - Я не совсем понимаю, - сбитый с толку Гарри окончательно растерялся.
   - Да чего тут непонятного, черт побери? Спрашиваю, отдохнуть хочешь?
   - А. Да, конечно.
   - Ну наконец-то, - облегченно выдохнул господин Трёп. - Но до отпуска, как назло, далеко, верно?
   - Не то слово.
   - А хотите пойти в него уже сегодня, господин Твердолоб? Прямо сейчас?
   - Э-э, разве так можно?
   - Так хотите или нет?
   - Хочу!
   - Решено - с сегодняшнего дня вы в отпуске. Пара недель вас устроит?
   - В смысле? - опасливо поинтересовался Гарри.
   - В прямом. С Орликом я договорюсь. Кем подменить найдем. От вас требуется лишь написать заявление. Вот бумага, чернила.
   - Но...
   - Что, нечем писать?.. Знаете, и тут я вас выручу. Вот перо. Купите его у меня и можете отправляться на все четыре стороны. Согласны?
   Альберт сжал дверную ручку.
   - Согласны, господин Твердолоб?
   - Уф, ваша взяла, - наконец сдался Гарри. - Признаю, господин Трёп, вы первоклассный продавец.
   - Опыт, Гарри, большой опыт, - рассмеялся Достаниус, и Альберт облегченно разжал пальцы. - Главное - понять принцип, остальное уже дело техники.
   - Значит когда-нибудь и я так смогу? - с надеждой в голосе спросил Гарри.
   - Со временем. Умение приходит с опытом, а опыт - это прежде всего время. Я ведь тоже когда-то был зеленым юнцом. Ошибался, обжигался, меня обманывали. Вот помню случай один. Что же я покупал?.. Кажется, наргиле. Да, точно. Ох, и тертый торгаш мне тогда попался. Я не рассказывал?
   - Наргиле? Что это?
   - Ты разве не знаешь? - удивился господин Трёп. - Вот что я скажу тебе, Гарри, - прими, как добрый совет - надо больше читать. В книгах можно найти ответы на все вопросы. Ну или почти на все. Но сейчас, так и быть, расскажу. Значит, давно это было, возвращался я тогда из Маджипура...
   Здесь Альберт перестал слушать. В конечном итоге все обошлось, а его ждали дела поважнее. Он уже собрался уходить, и даже сделал шаг в сторону (в итоге это и спасло ему жизнь), когда дверь неожиданно распахнулась и в коридор вылетела разъяренная госпожа Лайт. "Вот же достали, руккола!" - прошипела она вне себя от злости и только потом увидела Альберта. Смешавшись, скомкано поздоровалась, и хотела было юркнуть обратно, но он успел поймать ее за руку.
   - Что-то не так, госпожа Лайт?
   - Все в порядке, господин управляющий.
   - Но я же вижу, ты чем-то расстроена.
   - Да эти, руккола, работнички, - она кивнула в сторону кабинета. - Весь день только и делают, что ругаются и спорят. Спорят и ругаются. Невозможно работать. Хоть табличку вешай: "Тишина, работают люди!".
   - Табличку?
   Госпожа Лайт окончательно смутилась.
   - Ну знаете, как в библиотеке.
   - Точно, табличка! - Альберт аж подпрыгнул от радости. - Да ты ж моя умница! Спасибо!
   Он сграбастал госпожу Лайт в объятья, чмокнул ее в щеку, а после галопом рванул к себе, успев напоследок заметить, как недоумение в ее глазах сменяется растерянностью, а лицо быстро заливает краска. Щекотнула приятная мысль: "А ведь она не замужем!", но тут же растворилась, уступив место другим, более насущным.
  
   Поздним вечером того же дня, когда офисы, наконец, затихли, избавившись от своих суетливых постояльцев, Альберт вновь стоял возле двери без опознавательных знаков. В одной руке он держал молоток и гвозди, которые выдал ему господин Натощак, в другой деревянную табличку.
   Приладив табличку на дверь, он на глаз оценил правильность ее положения и несколькими ударами молотка это положение узаконил. Отошел, чтобы полюбоваться на результаты работы. "А ничего так, хорошо получилось!" - оценило результаты врожденное чувство прекрасного. "Да уж, славно! - поддакнуло ему чувство выполненного долга. - А теперь домой пора, баиньки". Альберт легко согласился и с тем, и с другим, удовлетворенно вздохнул и, весело насвистывая, отправился отдыхать. До нового рабочего дня оставались считанные часы.
  

Глава 4

  
   - Ты уже видел табличку? - Орлик вопросительно посмотрел на друга, и на всякий случай уточнил: - На дверях Августа. Что, правда, не видел?.. Странная такая. Как же там, на ней, э-э... "Каждому по заслугам", кажется. Да, точно. Что, неужели не видел?
   Всего какие-то два дня прошли с момента, когда главный кабинет "Факториала" обзавелся вывеской, а все только и говорили, что о ней. Кто-то посчитал табличку (вернее слова на ней) добрым предзнаменованием, сулившим в скором будущем получение крупной премии, а может даже карьерный рост. Другие разглядели в ней предупреждение и уже начали украдкой паковать вещи. Третьи... третьи просто нашли свежую тему для обсуждений. Вот и господин Кругосвет не преминул упомянуть об этом во время их с Альбертом утреннего чаепития, ставшего с недавних пор традиционным.
   - Ума не приложу, кто бы мог ее туда повесить. Как считаешь, кто?
   - Я, - кротко ответил Альберт.
   - Ты, гха-гха? - господин Кругосвет закашлялся.
   - Я, сэр, - повторил Альберт, одновременно сильными ударами по спине помогая другу вернуть дыхание.
   - Но зачем? - удивленно спросил Орлик, отодвигая чашку с чаем подальше. - Как по мне, так это плохая шутка. Многие теперь просто боятся заходить к Августу. Да что там, вчера я своими глазами видел, как он сам перекрестился, прежде чем переступить порог собственного кабинета.
   - Вовсе не шутка, - Альберт отхлебнул ароматного напитка. - Если хотите знать, сэр, я сделал это по просьбе самого господина фон Хапа.
   - Да ладно? - усомнился Орлик.
   - Строго между нами, сэр, - Альберт заговорщицки понизил голос, - по его непосредственному приказу.
   После он в красках поведал другу историю исчезновения макадамских орехов, закончив рассказ словами: - Делаю, что могу.
   - Кто бы мог подумать, - ошарашено заявил Орлик, - прям чудеса на виражах. Но ты - молодец, грамотно придумал. Вот только удастся ли таким способом изловить наглеца?
   - Виновника мы вряд ли найдем, - согласился Альберт, - но, думаю, желание продолжать у него пропадет надолго. Если не навсегда.
   - За это надо выпить! - Орлик снова взялся за чашку. - И за находчивость!
   Они звонко чокнулись.
   - Кстати, Альб, давно хочу спросить: ты ведь никогда не был на Торжище?
   - Нет, сэр, а что это?
   - Такое место, где проводятся торги. Хочешь там побывать? Увидеть, что и как, может быть поучаствовать в торгах?
   - Ну еще бы, конечно! - искренне ответил Альберт.
   - Тогда у меня предложение. Строго между нами, - улыбнулся Орлик, - на следующей неделе как раз состоятся очередные торги. Пока даже не знаю, какой лот будет разыгран, но Август сказал - биться до конца и во что бы то ни стало выиграть. Если хочешь, возьму тебя с собой.
   - Хочу, сэр!
   - Вот и договорились. Значит, в понедельник?
   - Я готов, сэр.
   - Отлично! Тогда давай выпьем за удачу! - господин Кругосвет вновь поднял чашку. - Пусть она никогда нас не покидает!
  
   - Разве нельзя было обойтись без этих дурацких торгов? - прорычал зверь, запертый в клетке человеческого тела.
   Будь у его собеседника волосы на голове, им надлежало бы сейчас встать дыбом. Однако их не было, поэтому господин Кровель сумел сохранить уверенный вид.
   - Без этих, как ты выразился, дурацких торгов, - нарочито небрежно обронил он, - у нас бы вообще мало что получилось.
   - А если мы проиграем?
   - Тогда, что вполне логично, выиграет кто-то другой.
   - К черту других!
   - Не понимаю, - господин Кровель повел плечами. - Какая разница кто построит фонтан? В конце концов, важен ведь результат.
   - К черту результат! К черту торги! К черту все! - хищник обнажил клыки.
  
   Торжище или Торжок, как привыкли называть его местные жители, располагался на северной окраине Домена. Он появился здесь давно, лет десять назад, но за прошедшие годы так и не сумел стать частью города. Как гигантский моллюск, присосавшийся к брюху корабля, бессилен слиться с ним в единое целое, так и Торжок всегда существовал отдельно, обособленно. Хотя, если задуматься, это вряд ли ему мешало.
   На самом деле Торжище не было рынком в прямом смысле этого слова. Рынком, с его колоритными лоточницами, вопящими зазывалами и воздухом, пропитанным тысячью и одним ароматом: от свежей выпечки до рыбы, потерявшей всякую надежду стать чьим-то обедом. Нет, тут, конечно, тоже продавали, но товар совершенно иного рода, нежели тот, который можно встретить на прилавках бойких торговцев в базарный день. В основном Торжок предлагал купить то, от чего любой человек в здравом уме с радостью избавился бы, будь у него такая возможность - работу. С сопутствующими ей потом, кровью и, часто, слезами. Потому, видимо, обычные горожане старались обходить Торжок стороной. Хотя присутствовала и другая, более прозаичная причина. Доступ на территорию, отгороженную от внешнего мира высоченным глухим забором, был строго ограничен. Только избранные могли попасть сюда, пройдя перед этим сквозь крепкие ворота, охраняемые парой суровых стражников. И то, сделать это они могли лишь по предъявлению специального документа-пропуска, подтверждающего исключительность своего владельца. Подкрепленного к тому же энной денежной суммой. К счастью господин Кругосвет обладал всеми нужными атрибутами.
   - Мой ассистент, - представил он Альберта, как только внимательно изученный пропуск вернулся к нему обратно, а мешочек с золотом исчез в кармане одного из стражей.
   Охранитель с сомнением оглядел Альберта с головы до ног, задержавшись взглядом на сумке, перекинутой через плечо. Судя по выражению лица, он не так представлял себе ассистентов. Господин Кругосвет тяжело вздохнул и полез за вторым мешочком.
   - Заходите, - процедил стражник, отправляя золото по тому же маршруту, и кивнул напарнику: - Проводи.
   Пускай большая часть жизни Альберта прошла в Домене, однако по понятным причинам ему еще ни разу не доводилось бывать на Торжище. Потому сейчас он жадно всматривался в окружающее пространство, стараясь узреть и запомнить, как можно больше. Первое, что его поразило - царившая кругом чистота. Сухая брусчатка без малейшего намека на лужи - визитную карточку апреля. Аккуратно расчерченные прямоугольники газонов, чуть подернутые свежей травой. Опрятные лавочки, павильоны, выстроившиеся, будто по линейке. И абсолютно никакой грязи. Нигде. Ну хотя бы обрывок газеты там или горсть земли, принесенная нерасторопной ногой. Горка лошадиного помета, наконец, или птичий след. Ничего. Альберта охватило смешанное чувство, какое испытывает человек из захолустья, впервые попавший в город. Восторг напополам с завистью. Вот она - цивилизация! Живут же люди.
   Кстати о них. Вторая странность, которую заприметил Альберт- явный дефицит желающих заработать. С тех пор, как он со товарищи зашли на территорию Торжища, им на глаза не попалась ни одна живая душа. Лавки большей частью оказались закрыты, а те, чьи двери все же были распахнуты, скучали без посетителей. Интересная ситуация для рынка труда. Хотя, решил Альберт, тому могло быть сразу несколько объяснений. Например, пресловутый кризис, который никто никогда не видел, но все о нем говорили. Или дорогой входной билет. Или что-то еще. Что, Альберт придумать не успел, так как идущий впереди страж, а за ним и Орлик вдруг резко затормозили, и Альберту пришлось уворачиваться, чтобы не впечататься в спину друга.
   - Надо же! - удивленно присвистнул господин Кругосвет. - Закрытые торги. Все куда серьезнее, чем я полагал.
   Они стояли перед одноэтажным строением, отдаленно напоминающим каретник, с множеством одинаковых на вид входов. Расположенные в ряд двери, все, как одна, были закрыты.
   - Торги начнутся через тридцать минут, - подал голос их провожатый, - ждите.
   - Спасибо, - поблагодарил Орлик, - вы очень любезны.
   Страж отдал честь, развернулся и пошел обратно.
   - Что значит закрытые, сэр? - спросил Альберт, дождавшись пока он отойдет на приличное расстояние.
   - Значит, что мы не увидим чужих ставок, - пояснил господин Кругосвет. - Видишь здание? Думаешь, зачем столько дверей? Каждому участнику своя. Как только они откроются, и мы окажемся внутри, начнется торг, а дальше... будет интересно, обещаю. Кстати, а вот и наши конкуренты.
   Альберт оглянулся и увидел приближающихся по одному, иногда по двое, людей. Они были ему не знакомы, однако многие, проходя мимо, кивали. С некоторыми господин Кругосвет даже обменивался рукопожатиями.
   Действующих лиц становилось все больше и вскоре свободного места перед "каретником" совсем не осталось. Тогда, наконец, поток прибывающих иссяк. Одновременно истекло и время ожидания, а запертые двери гостеприимно распахнулись.
   - Сэр, - Альберт тронул господина Кругосвета за плечо, - прежде, чем мы войдем, мне нужно знать что-то еще?
   - Ничего. Просто делай, как я скажу.
   - Хорошо, сэр, - Альберт поправил сумку, устроив ее поудобнее.
   - Да не переживай ты так, - подбодрил его Орлик, - на самом деле это забавно, а иногда даже весело.
  
   - Нужно отменить торги! - стены комнаты сотряс нечеловеческий рык.
   - Отменить? Ты в своем уме?
   - Послушай меня!
   - Нет, ты послушай, - выдержке господина Кровеля мог позавидовать даже доживший до пенсии укротитель. - Во-первых, поздно, механизм уже запущен. Во-вторых, вспомни, о чем ты меня просил... найти деньги для нашего предприятия, так? Я уговор выполнил. Даже не представляешь, за какие ниточки пришлось дергать, но у меня получилось. Вышло, понимаешь?! И теперь отменить? Да ты с ума сошел!
   - Да, но эти чертовы торги...
   - Брось, - перебил собеседника Ти Эс Кровель. - Что в них такого? Пойми, времена изменились, сейчас все по-другому. Уже нельзя просто зайти и потребовать. А такое модное нынче слово - закон - слышал, наверное?.. И никуда не денешься, изволь подчиняться, иначе даже слушать не будут. Приходится подстраиваться. Слава богу, хотя бы это еще дозволено. Так что единственный способ добиться того, чего мы хотим - участвовать в торгах.
  
   Стоило господину Кругосвету с Альбертом вступить под своды "каретника", как дверь за ними закрылась, и они оказались заперты в маленькой комнатушке, размерами и убранством напоминающей обитель монаха. Четыре высокие свечи, расставленные по углам, безбожно чадили, однако их вполне хватало, чтобы осветить тесное пространство кельи. Пустое пространство, поскольку кроме самих свечей здесь больше ничего не было. Удивленный этим обстоятельством Альберт уже приготовился задать вопрос, но Орлик его опередил.
   - Четверть часа, не больше, - сказал он. -Надо поторопиться.
   - В смысле? - не понял Альберт.
   - Свечи, - пояснил господин Кругосвет. - Думаю, их хватит от силы минут на пятнадцать. За это время нужно успеть выйти отсюда.
   - А как же торги? - Альберт настолько разволновался, что забыл даже о своем обычном - "сэр".
   - Это они и есть, дружище. Первый круг. Те, кто найдет выход, пройдут дальше, остальные, - Орлик выразительно пожал плечами, - вернутся ни с чем.
   - То есть надо просто найти выход?
   - Ну не так уж и просто.
   - Да вон же дверь, - Альберт указал на противоположную от входа стену.
   - Молодец, глазастый! - похвалил друга за внимательность Орлик. - Считай, выход уже нашли, осталось проверить заперт ли он.
   Господин Кругосвет в пару шагов пересек комнату и попробовал открыть дверь. Та, естественно, не поддалась.
   - Я же говорил - не все так просто. Следует найти ключ.
   - Где? - растерянно огляделся Альберт. - Здесь же ничего нет.
   - Насчет ключа я, конечно, образно, а вот по поводу - ничего нет - тут, как посмотреть, - возразил Орлик, обыскивая комнату цепким взглядом. - Ну-ка посвети.
   Альберт подхватил с пола свечу. Без резких движений, чтобы не погасить слабое пламя, подошел к выходу.
   - Ага! - победно воскликнул господин Кругосвет. - Вот оно, видишь?!
   И действительно, Альберт только сейчас заметил, что стена рядом с выходом имела весьма необычный вид. Она была сплошь увешана почтовыми ящиками. Одинаковыми серыми коробками, каждая с прорезью для писем и индивидуальной меткой в виде замысловатой пиктограммы. Оставалось только догадываться, кому и для чего понадобилось размещать здесь филиал Почтамта. Хотя господин Кругосвет, кажется, знал ответ и на этот вопрос.
   - Все ясно, - сказал он, после того, как внимательно осмотрел стену. - От нас требуют подтвердить квалификацию. Обычное дело для первого круга.
   - Как это - подтвердить? - изумился Альберт.
   - Очень просто. Посмотри на рисунки. Это эмблемы Гильдий. Вон та, к примеру, - Орлик ткнул пальцем в символ, напоминающий пузатую бочку, - обозначает Гильдию Виноделов. А эта, - палец перемесился на соседний почтовый ящик, - Гильдия Бардов. Представляешь, есть и такая. Кстати, давно заметил: они всегда идут бок о бок, барды и виноделы. Забавно, правда?
   - Ага, - согласился Альберт, - только не пойму, причем здесь гильдии?
   - Ну как же? Гильдии - основной, он же единственный гарант квалификации, - пояснил Орлик. - Сам понимаешь, абы кого туда не берут, место в Гильдии еще заслужить надо. Зато с их членами все хотят иметь дело. И правильно, так и должно быть. Вот будь ты на месте заказчика, доверил бы ответственную работу кому попало? Нет?.. То-то и оно. И чем серьезней заказ, тем сложнее подобрать исполнителя. Гильдии здесь только в помощь. Как говорится: скажи в какой состоишь, и я скажу кто ты.
   - И как же нам ее подтвердить? Квалификацию? - уточнил Альберт.
   - Увидишь, - пообещал господин Кругосвет. - Давай сюда сумку, а сам пока займись свечами. Тут и одной за глаза, так что остальные смело гаси. Возможно, они нам еще пригодятся.
   Отослав Альберта колдовать со светом, он взялся за дело. Достал из сумки изящный кожаный бювар. Любовно смахнул с него несуществующую пыль. Бережно раскрыл. В папке оказалась стопка бумаги. Орлик нежно пригладил листы: - Вот они, мои хорошие.
   - Что это? - спросил Альберт, успевший справиться с порученным ему заданием.
   - Это? Это наше мастерство, Альб. Наши умения и опыт. Наши сноровка, навыки и разряды. В общем - свидетельства гильдий, в которых состоит "Факториал".
   - Так много?
   - О, много не бывает, поверь мне, чаще наоборот, - Орлик вновь погладил листы и протянул их Альберту: - Держи. Будешь подавать, какие скажу.
   - Хорошо, сэр, - почувствовав, что от него тоже что-то зависит, Альберт немного успокоился.
   - Так, с чего начнем?.. А, пожалуй, с главного. Найди-ка мне Гильдию Вольных Строителей.
   - Есть, сэр, - Альберт быстро отыскал требуемое.
   - Моя Прелесть! - господин Кругосвет осторожно принял бумагу из его рук и аккуратно просунул ее в щель одного из почтовых ящиков, со скрещенными молотом и лопатой на пиктограмме.
   - Пневмопочта, - пояснил он. - Сейчас посылка дойдет до адресата и...
   Долгие десять секунд ничего не происходило, а потом дверь едва слышно скрипнула и приоткрылась.
   - Да! - Орлик победно вскинул кулак. - Теперь ищи Гильдию Свободных Проектировщиков.
   - Есть, сэр! - Альберта, до которого стал доходить смысл производимых манипуляций, захлестнул азарт. - Гильдия Свободных Проектировщиков, сэр.
   Вновь ожидание и тихий скрип двери, сдвинувшейся еще на дюйм.
   - Хм, странно, - господин Кругосвет задумчиво почесал затылок. - Обычно хватает и этого. Видно торгуется что-то действительно крупное. Ладно, что там у нас в запасе?..
   Одно за другим импровизированные письма летели в ящики, вынуждая дверь сдавать свои позиции. Гильдия Честных Налогоплательщиков отодвинула ее на целых два дюйма. Гильдия Защитников Окружающей Среды сделала просвет еще больше. Дело спорилось, и все шло хорошо пока господин Кругосвет, вдруг, не взорвался.
   - Да сколько ж можно? - вспылил он. - Совсем они там что ли очумели? Где ж набрать столько свидетельств?
   - Сэр, мне кажется здесь уже достаточно места.
   В доказательство своих слов Альберт поставил свечи, приноровился, посильнее выдохнул и еле-еле, обдирая пуговицы, но все же протиснулся в образовавшийся проем. Орлик, с сомнением наблюдавший за его действиями, одобрительно крякнул; передал папку с остатками свидетельств, сумку, а сам попробовал повторить подвиг. Едва не застрял, охнул и с трудом вдавил себя обратно. Было слышно, как он ругается: - Говорил же жене, худеть надо, а она заладила - куда тебе худеть, и так хорошо... эй, Альб, слышишь меня?
   - Да, сэр.
   - Посмотри, что там у нас осталось?
   - Гильдия Сторонников Традиционных Ценностей, сэр, - начал перечислять Альберт, - Гильдия Любителей Здорового Образа Жизни; еще Адептов Чистых Рук и Сострадающих Бездомным; Гильдия...
   - Давай сюда, - в проеме появилась рука и требовательно зашевелила пальцами.
   Альберт сунул в нее бумаги и уже приготовился встречать друга, однако прошло полминуты, минута, а дверь так и не сдвинулась с места.
   - Руколла, Альб, не работает, - раздалось с той стороны. - Ну ка отойди подальше, попробую с разбега.
   - Сэр, подождите, я не заметил, тут еще кое-что есть.
   - Что?
   - Странное название.
   - Альб, черт тебя побери!
   - Гильдия Борцов за Права.
   - Правда? Неужто мы и там состоим? Ладно, давай сюда, чем черт не шутит.
   "Эх, была не была", - последнее, что услышал Альберт перед тем, как раздался металлический скрежет и узкий проем стал медленно расширяться. Счастливый тем, как все получилось, он бросился обнимать друга, а господин Кругосвет с огарком свечи в руке стоял и озадаченно смотрел то на него, то на распахнутую настежь дверь.
  
   - Но мы ведь сможем выиграть? - стены больше не сотрясались от звериного рыка.
   - Будь спокоен, я обо всем позаботился. Мы точно выиграем, причем чисто, комар носа не подточит.
   - Уверен?
   - Как в том, что меня зовут Ти Эс. Так что не волнуйся, все идет точно по плану. Скоро в нашем городе появится новая достопримечательность. Вторая, если не ошибаюсь?.. Вот только есть одно но.
   - Что такое? - вновь насторожился зверь в человеческой коже.
   - Мне нужно знать, - твердо заявил господин Кровель, - кто, зачем и для чего? Почему тебе так важно, чтобы выиграли именно наши? В противном случае, будь я проклят, если сделаю еще хотя бы шаг.
   - Нужно кому, твоим "ниточкам"?
   - Нет, лично мне. Я должен понимать ради чего рискую. Так что, выкладывай, что задумал.
   - Хорошо, Ти Эс, ты прав, пришла пора объясниться. Итак, план такой...
  
   После полутемной комнаты, ярко освещенный коридор, в котором они очутились, произвел на них ослепительное впечатление. Десятки свечей в медных канделябрах, густо развешанных по стенам, щедро дарили свет и радужные круги перед глазами. Впрочем, кого это сейчас могло смутить? Уж точно не наших героев.
   - Вот же руколла! - с явным облегчением выдохнул господин Кругосвет и выбросил бесполезный теперь огарок.
   - Что еще за руколла, сэр? - недоуменно спросил Альберт, уже слышавший это слово раньше, правда, из уст другого человека.
   - А, не обращай внимания, - Орлик достал носовой платок и тщательно вытер руки. - Слово-паразит. Веган его очень любит.
   - Госпожа Лайт?
   - Ага. Ты разве не знаешь, что она у нас того, - он встряхнул платок, - убежденная вегетарианка. Представь теперь, как ей тяжело с нами, с законченными мясоедами. Вокруг только и разговоров, что про ростбифы да бифштексы. Надо же ей чем-то отвечать, вот она и придумала эту "руколлу". А потом втянулась, бедняжка. Я же говорю - слово-паразит.
   "Надо запомнить", - подумал Альберт, однако вслух ничего не сказал. Вместо этого сменил тему.
   - Сэр, а первый круг всегда такой... сложный?
   - Нет, что ты. На моей памяти такое вообще впервые. Обычно все проходит быстро и достаточно безболезненно. Первый круг - это же всего-навсего квалификация.
   - Ничего себе квалификация.
   - Да, еще бы чуть-чуть и все могло бы закончиться не начавшись. С другой стороны, мы здесь, а многие наверняка уже за бортом, значит, наши шансы на успех выросли. Вперед, дружище, нас ждет следующий круг.
   - А свидетельства, сэр? Как быть с ними?
   - Успокойся, никуда они не денутся. После торгов их вернут. А пока давай: быстренько собирай вещи и дуй за мной. И убери, наконец, свечи, чего ты в них вцепился?
   С этими словами господин Кругосвет вернул платок на законное место, во внутренний карман, развернулся и двинул по коридору. Альберту же ничего другого не оставалось, как закинуть в сумку бювар, сунуть туда же трофейные восковые палочки и кинуться догонять напарника. Бежать, впрочем, пришлось недолго. Путешествие оказалось коротким и закончилось вполне ожидаемо - дверью, на которой, словно на холсте художника, была нарисована чаша с растущим из нее гигантским водяным столбом.
   - Руколла! - резко остановился Орлик, заметив рисунок.
   - Больше похоже на фонтан, сэр, - оценил полотно чуть запыхавшийся Альберт. - Я такие на картинках видел.
   - На картинках? Поздравляю! Возможно скоро увидишь вживую.
   - В смысле?
   - В прямом. Думаешь, он просто так здесь нарисован, для красоты?.. Нет. Это и есть лот, за который мы боремся.
   - Да ладно? - не поверил ушам Альберт. - Нам предлагают строить фонтан?
   - Предлагают побороться за стройку. Хотя, если честно, мне это уже не нравится.
   - Почему?
   - Рискованно, можем прогореть. Тут опыт нужен, а у нас его - ноль. Сам понимаешь, фонтан не домна, в городе металлургов спрос на такие вещи невелик. Настолько, что в Домене до сих пор ни одного нет. А мы, "Факториал" то есть, уж точно никогда ничем подобным не занимались. Я даже не знаю, как оценить затраты. А оценить надо, ведь нам еще предстоит торговаться. Вот и думаю: стоит ли влезать в такую авантюру?
   - А как же господин фон Хап? - напомнил Альберт. - Что мы ему скажем? Он, кажется, велел биться до конца.
   - До конца, - эхом повторил господин Кругосвет, затем оглянулся, будто прикидывая, не вернуться ли назад, вновь посмотрел на фонтан и, словно что-то для себя решив, скомандовал: - Ладно, идем дальше.
   Он толкнул дверь, и та легко поддалась, открыв проход в комнату, схожую с предыдущей, только лучше освещенную и без почтовых ящиков на стене рядом с выходом. Зато с диковинной конструкцией, занимающей практически все свободное место.
   Конструкцией, которая состояла из четырех стеклянных сосудов цилиндрической формы. Один из них располагался выше остальных, на своеобразном пьедестале, и был заполнен какой-то прозрачной жидкостью. Как предположил Альберт - водой. Оставшиеся три стояли пустые и чуть в стороне, но соединялись с первым посредством разноцветных резиновых шлангов, снабженных ограничивающими напор вентилями.
   Стоило господину Кругосвету увидеть хитрую установку, как лицо его тут же разгладилось.
   - Ага, - он радостно потер руки, как человек, чьи ожидания, наконец, сбылись, - старая знакомая. Альберт, позволь представить тебе Утопию. Утопия - это Альберт.
   - Она разве живая? - на всякий случай шепотом спросил Альберт.
   - В обычном смысле, конечно, нет, но недооценивать ее я бы не стал. Многие за это поплатились.
   Орлик подошел к центральной емкости и дружески похлопал ее по гладкому боку: - Ну что, родная, поторгуемся? - задушевным тоном спросил он.
   Жидкость внутри сосуда качнулась, как бы подтверждая, что вопрос услышан и ответ на него положительный.
   - Вот и славно, - обрадовался господин Кругосвет.
   - Сэр, а почему Утопия? - все так же, не повышая голоса, полюбопытствовал Альберт.
   - Хороший вопрос. На самом деле существует целых две версии - почему. Тебе какую: научную или попроще?
   - Э-э, научную, сэр.
   - Хм, не ищешь легких путей, да?.. Понимаю, сам такой. Ладно, времени у нас мало, поэтому постараюсь кратко.
   Господин Кругосвет приосанился, словно лектор перед студентками.
   - Начну с того, что Утопия - это объемная модель Васеха-Ньюбла, работающая на растворе дигидромонооксида, которая представляет тройственную ограниченность проекта в ее классическом варианте, в приложении к тендерам закрытого типа. Используется в основном для проведения аукционов на повышение, хотя при внесении незначительных доработок может быть с легкостью применена и в торгах на понижение ставок. Ясно?
   Заметив, как вытянулось лицо друга, Орлик не выдержал и расхохотался.
   - Ха-ха-ха! Видел бы ты себя со стороны, Альб, вот умора. Ха-ха-ха! Но ты же сам просил по-научному. Ха-ха-ха!
   Отсмеявшись, он хлопнул Альберта по плечу: - Ладно, не бери в голову. Это всего лишь умные слова, которые мало кто понимает. На деле же все достаточно просто, я сейчас объясню. Например, что такое тройственная ограниченность?.. Вот представь: захотел ты построить дом. Красивый, просторный, теплый дом. Скопил денег, нашел подходящее место, даже эскиз нарисовал, осталось только купить материалы, нанять рабочих, и строй - не хочу! Но сразу возникают ограничения. Денег на все задуманное, как обычно, не хватает. Погода шалит, сроки сдвигаются, хороших специалистов днем с огнем, и прочее, прочее, прочее. И вот ты уже вынужден отказаться от одного, второго, третьего. Ужаться тут, поприжаться там. Знакомо, правда? Вообще таких ограничений масса, но классический вариант выделяет три основных: стоимость, время и качество. Согласись, бюджет всегда конечен, время ограничено, а идеального качества добиться в принципе невозможно. Вот она тройственная ограниченность или "железный треугольник", как ее еще называют, в действии. И здесь главное найти баланс. Привлечь столько ресурсов, сколько потребуется, чтобы одновременно соблюсти сроки, уложиться в смету и обеспечить должное качество. О, скажу я тебе, это настоящее искусство.
   Альберт заворожено слушал господина Кругосвета, а тот, расправив крылья, парил на волнах вдохновения.
   - Само собой, баланс вещь довольно абстрактная, его трудно увидеть и тем более потрогать. Поэтому когда-то давно некие умные головы решили упростить нам жизнь и создали трехмерную модель "железного треугольника". Так родилась Утопия. Поначалу она использовалась исключительно для проверки теоретических выкладок, пока кто-то (если мне не изменяет память, то господин Ньюбл!) не разглядел в ней скрытые возможности. Он предложил приспособить ее для проведения тендеров. И знаешь - идея прижилась. Да так, что Утопию теперь применяют повсеместно. Особенно она хороша на закрытых торгах, таких, как у нас с тобой. Хотя и не только на них.
   Орлик перевел дыхание и зашел на последний круг.
   - А касательно названия, дружище, так ты, наверное, уже и сам догадался? Нет?.. Утопия, потому что заложенная в ней идея поиска идеального баланса по природе своей утопична. Понимаешь, о чем я?
   - Кажется, да, сэр.
   - Хорошо, тогда давай вернемся на землю. Эти сосуды, - господин Кругосвет указал на емкости, - представляют собой ограничения. Да, четыре, но так тоже бывает. Вон тот, к которому подходит красный шланг, - время на реализацию проекта. Зеленый - качество. Желтый - гарантии. Центральный... кстати, как сам-то думаешь, за что он отвечает?
   - По логике - за стоимость, сэр, - предположил Альберт.
   - И где здесь логика? - удивился господин Кругосвет. - Смотри, если в нем стоимость, а он полон, значит, цена за проект максимальна. При этом остальные сосуды пусты. То есть за максимальную цену мы не даем никаких гарантий, работаем с нулевым качеством и без четких сроков. Разве такое бывает? Нет, это не стоимость.
   - Да уж, глупость сморозил, - смутился Альберт.
   - Ничего-ничего, не все сразу. На самом деле ты был близко, очень, только перепутал полярность. Это цена, но как бы наоборот. Скидка, Альб. Скидка, которую мы готовы дать. Сейчас она на уровне ста процентов. "Работа ради работы", как я это называю. Конечно, какие уж тут гарантии или качество, когда трудишься задаром? Так вот наша с тобой задача: распределить объем раствора из центральной колбы так, как нам будет выгодно. Дать разумную скидку, процентов в двадцать, не больше. Заявить хорошее качество и трезвые сроки.
   - Найти баланс? - догадался Альберт.
   - Точно. Пускай не идеальный, но, чтобы лучше, чем у других. В конце концов, это же торги.
   - Я понял, сэр, когда начнем?
   - Начнем, не переживай. Обрати внимание на центральную колбу, видишь на стекле риски? Это шкала с делением в десять процентов. Сейчас я открою краны, и уровень жидкости начнет падать. Как только приблизится к третьей снизу отметке, дай мне знать.
   Оставив Альберта следить за раствором дигидромонооксида, господин Кругосвет отошел к пустым сосудам, где принялся колдовать с вентилями. При этом он что-то шептал себе под нос, но так тихо, что до Альберта долетали лишь отдельные слова: "месяц на проектирование..."; "нет, лучше, полтора..."; "значит к июню..."; "стройка..."; "август..."; "потянем?.."; "вроде должны управиться..."; "а как не успеем? Нет, лучше сентябрь..."; "страховка не помешает..."; "качество повыше..."; "ага, так пойдет...".
   - Сэр?! - позвал Альберт, когда уровень в колбе приблизился к критическому. - Тридцать процентов, сэр.
   - Хорошо, - Орлик закрутил вентиль на зеленом шланге. - Теперь я буду следить, а ты открой желтый.
   - Есть, открыть желтый, - Альберт с усилием отвернул кран и стал наблюдать, как жидкость медленно, будто нехотя, льется в сосуд. Но тут его внимание отвлек шланг. Видимо от многократного использования он в нескольких местах протерся и теперь подтекал. Альберт поймал несколько капель на ладонь, понюхал их, а после осторожно попробовал на вкус.
   - Сэр, это что... вода?
   - Естественно, а ты на что рассчитывал?
   - А как же этот, как его, дигидромонооксид?
   - Научное название, ты разве не в курсе?
   - Вот же рукола! - беззлобно выругался Альберт.
   - А, и тебя зацепило? Смотри, привыкнешь.
   - Но это же нечестно, сэр.
   - Почему? Ты сам попросил озвучить научную версию. Я озвучил.
   - Хорошо, тогда как насчет второй? Той, что проще.
   - Вторая? - господин Кругосвет задумался, потом вдруг неожиданно замахал руками: - Закрывай, закрывай быстрее!
   Альберт отреагировал мгновенно и тут же перекрыл подачу воды.
   - Уф, успели! - Орлик отер пот со лба, после чего продолжил: - Говорят, первые экземпляры часто ломались, затапливая все вокруг. Отсюда и название.
   - Да уж, проще некуда.
   - Верно. Ладно, если с этим разобрались, пора двигать дальше.
   Он еще раз придирчиво осмотрел Утопию: оценил заявленные уровни, проверил, хорошо ли закрыты краны. Затем подошел к выходу и дернул за торчащий из стены рычаг. Раздалось шипение, потом по полу прошла дрожь, стеклянная конструкция содрогнулась, и все ее ограничения разом испустили дух. Точнее воду. Буквально через секунду Утопия была пуста.
   - Как это?.. Куда? - опешил Альберт.
   - Спокойно, так и должно быть, - заверил друга господин Кругосвет. - Наше предложение уже там, где нужно. Сейчас его оценят, сравнят с остальными, и вынесут вердикт. Победитель получит главный приз и возможность гордо покинуть Торжище через парадную дверь. Потерпи, осталось совсем чуть-чуть.
   Следующие несколько минут прошли в напряженном молчании. Чтобы хоть как-то отвлечься Альберт начал мерить шагами комнату. Четыре шага до стены, разворот, столько же шагов обратно. Опять разворот и снова четыре шага. Четыре. Четыре. Четыре. Где-то впереди ждала бесконечность.
   А потом дверь вдруг распахнулась, и они поняли, что выиграли.
  
   - Безумие! - господин Кровель даже не пытался скрыть свое разочарование. - Чистой воды безумие!
   - Разумеется, а ты как хотел? Я же говорил: идея должна быть по-настоящему безумной, иначе она попросту не сработает.
   - Но она и так не сработает.
   - Заблуждаешься, друг мой, сильно заблуждаешься. И скоро я тебе это докажу. Но сначала нужно выиграть торги. Кстати, ты обещал, что мы выиграем.
   - Да помню я, - зло буркнул господин Кровель. - Обещал, значит сделаю.
   Он достал карманные часы, щелкнул крышкой: - Вернее уже сделал.
  
   Как же они ошибались. Вместо победы их ждало очередное испытание.
   Комната, превосходящая размерами обе предыдущие, вмещала в себя стол и три ряда стульев. Большая часть из них пустовала, но некоторые все же оказались заняты. Альберт присмотрелся и узнал сидящих. Меньше часа назад он стоял вместе с ними перед входом в "каретник", ожидая начала торгов. И даже помыслить не мог тогда, что доведется опять их увидеть, причем так скоро.
   - Добро пожаловать, господа! - звучный голос оповестил собравшихся о появлении новых участников.
   Голос принадлежал мужчине за столом, чей представительный вид и занимаемое место сразу давали понять, кто здесь руководит процессом.
   - Проходите, присаживайтесь. Если честно, мы вас уже заждались.
   Альберт вопросительно посмотрел на Орлика, но тот лишь пожал плечами: мол, сам ничего не понимаю.
   А распорядитель, тем временем, вещал: - Господа, теперь, когда все в сборе, давайте начнем. Хочу сообщить, что процедура торгов завершена. Однако, к величайшему нашему сожалению, явного победителя она не выявила. Как видите, многие из вас оказались достойны. Поэтому принято решение провести дополнительный раунд.
   Гул, поднявшийся после этих слов, напоминал жужжание рассерженного улья.
   - Тише, господа, тише! - мужчина хлопнул ладонью по столу, призывая всех к порядку. - Те, кто не согласен, могут покинуть нас прямо сейчас.
   Дождавшись, когда ропот стихнет, он продолжил: - Господа, ставок не будет, все решит честный жребий. Сейчас вы по очереди будете подходить ко мне, писать на этих вот бумажках названия своих компаний, и бросать в урну. После я вытяну из нее имя победителя.
   По залу вновь прокатилась волна недовольства. Кому же захочется полагаться на волю слепого случая, когда дистанция уже практически пройдена и остался последний, маленький шажок?
   - Тихо! - рявкнул распорядитель. И уже значительно мягче добавил: - Господа, условия здесь ставим мы, поэтому будьте любезны их выполнять. Напоминаю: если кому-то что-то не нравится - выход находится там же, где вход.
   Погасив таким немудреным способом зарождающийся протест, мужчина пригласил первого из сидящих в зале к столу: - Прошу, подходите.
   Затем пришел черед второго, третьего и так далее, пока последний из претендентов на выигрыш (им стал господин Кругосвет) не опустил в урну подписанный листок. Отказаться не посмел никто.
   - Благодарю за сотрудничество, господа! Ну а теперь давайте узнаем имя счастливчика.
   Он запустил руку в урну, долго там шарил, и, наконец, извлек на свет слегка мятую записку.
   - И нашим сегодняшним победителем становится...
   Тут же приковавшую к себе взгляды. Всех, кроме Альберта, продолжавшего смотреть на урну.
   - ...компания...
   С которой определенно было что-то не так.
   - ..."Факториал"!
   Что?
   - Примите мои поздравления, господа, вы выиграли!
  

Глава 5

  
   - Это неприемлемо! - сорвался на крик главный проектировщик "Факториала". - Я отказываюсь участвовать в подобном безумии! Да-да, так и запишите: Куль Вандерман отказывается!
   Посчитав устное заявление недостаточным, он подкрепил свой протест энергичным жестом, призванным, видимо, показать величину несогласия. Причем сделал это с такой экспрессией, что будь в его руках логарифмическая линейка, с которой он в последнее время практически не расставался, сидящим рядом людям пришлось бы туго.
   - Нет, вы только гляньте, - он еще и недоволен, - отпустил едкий комментарий в адрес коллеги господин Кругосвет. - Мы ему, понимаешь, работу нашли. Подали, можно сказать, на блюде, а он сидит тут и выделывается.
   - Кто, я?
   - А то кто же?
   - Ну, знаете ли, - главный проектировщик задохнулся от возмущения.
   - Знаю!
   - Господа, пожалуйста! - Альберт устало поморщился. - Вы можете хотя бы ненадолго оставить дрязги? В конце концов, мы собрались здесь, чтобы выработать стратегию, а не упражняться в искусстве выяснения отношений.
   - Он первый начал, - вывернулся Орлик.
   - Господин Кругосвет, я очень прошу: давайте держаться в рамках совещания. Что же касается того, кто первый начал: так наверняка у господина Вандермана были на то веские причины, которые он нам сейчас и озвучит. Озвучите ведь, господин Вандерман?
   - Я уже все изложил на бумаге. Повторяться считаю излишним, - в голосе главного проектировщика звучала обида.
   - На бумаге, - проворчал Альберт себе под нос, вспомнив исписанные убористым почерком листы, которые одним видом испортили ему утреннее, такое весеннее, настроение. - Когда вы только успеваете?
   - Что, простите?
   - Замечательно, говорю, что у вас такой серьезный подход к делу. Так держать!
   - Значит вы читали мое послание?
   - А как же! От первой до последней строчки. Жаль, правда, не все из присутствующих могут похвастать тем же. Я прав, господа?
   Прорабы, присутствующие на совещании в полном составе, дружно закивали. Янис Всеумел многозначительно хмыкнул. А господин Кругосвет сдержанно промолчал. И лишь Молли (кажется, на этот раз именно она), исполняющая роль протоколиста, никак не отреагировала на вопрос. Оно и понятно, господином она быть не могла при всем желании.
   - Повторюсь - очень жаль, - продолжил Альберт, - потому как послание ваше несомненно заслуживает быть прочитанным.
   - Вы считаете? - Куль Вандерман заметно покраснел.
   - Поверьте, я в таких вещах разбираюсь.
   - Спасибо.
   - Вам спасибо, - Альберт примерился и нанес контрольный удар, - за обстоятельность и внимание к деталям.
   После таких слов главный проектировщик окончательно растаял. Теперь его можно было брать голыми руками, что Альберт и сделал.
   - И все же, - сказал он, - если вернуться к нашей теме: поскольку не все понимают, о чем идет речь, прошу вас еще раз озвучить свои мысли. Теперь уже без эмоций, коротко, желательно в двух словах.
   - Хорошо, господин управляющий, я постараюсь, - сдался господин Вандерман. - Если в двух словах, то у меня нет ресурсов.
   - В смысле? - не удержался господин Кругосвет. - А где твои люди?
   - Во-первых, мои люди, как вы их называете, господин Кругосвет, сейчас полностью загружены. Во-вторых...
   - Чем таким они загружены? - перебил оппонента Орлик.
   - Работой, конечно.
   - Какой еще работой, почему я не знаю?
   - Не понимаю, господин Кругосвет, с какой стати я должен перед вами отчитываться? - Куль Вандерман опять начал заводиться. - Искренне не понимаю. Что и как делают мои подчиненные, вас не касается. У вас есть собственные, вот ими и командуйте.
   - Ах ты ж...
   - Отставить! - вынужден был вмешаться Альберт. - Друзья, мне кажется, вы меня не услышали. Я же объяснил, что высказываться следует по существу и только по существу. Все споры в нерабочее время.
   - Дык уже нерабочее, - прозвучал голос с галерки.
   - А это как посмотреть, Зигфрид, - возразил Альберт прорабу. - Мы же с тобой работаем, значит и время - рабочее.
   - Выходит, домой сегодня не идем?
   - Зачем так сразу? Вот закончим совещание и разойдемся. Но до тех пор, тут ты прав, никто отсюда не выйдет.
   - А ежели кому в туалет приспичит?
   - Туалет - это святое! Но учти, улизнуть все равно не удастся. Господин Холм на посту, и он предупрежден никого не выпускать без моей команды.
   Заметив, как все разом погрустнели, Альберт поспешил успокоить присутствующих.
   - Спокойно, господа, спокойно. Сейчас мы наметим план действий, назначим ответственных, после чего я всех сразу же отпущу.
   - А можно вопрос, сэр? - поднял руку господин Эстакад.
   - Да, Сигурд?
   - Скажите, сэр, а где Август?
   - Хм, чем же я не устраиваю?
   - Да нет, я не то имел в виду, - замялся производитель работ, - вы только не подумайте чего... мы как бы... короче, я просто хотел узнать.
   - Хорошо, Сигурд, я понял. Господин фон Хап сейчас в столице. Вернется дней через десять. Еще вопросы?.. Нет?.. Тогда, пожалуй, продолжим. На чем мы остановились?
   - На том, что все проектировщики заняты, - подсказал Орлик.
   - Да, точно. Мне кажется, мы несколько поспешили с выводами. Пусть господин Вандерман поправит, если я ошибаюсь, но дело ведь не только в загруженности?
   - Да, господин управляющий, есть куда более серьезная проблема. У нас нет опыта подобной работы. Боюсь, мы... в общем, не справимся.
   - Ясно. Что скажете господин Кругосвет?
   - Скажу, что выбора у нас все равно нет.
   - Согласен, отступать некуда, - кивнул Альберт. - С другой стороны, господина Вандермана тоже можно понять. Его опасения резонны.
   - Еще бы! - поддакнул виновник спора.
   - С третьей стороны, - Альберт посмотрел на него в упор, - вы вправе и сами за это взяться. Новичком вас назвать трудно. В своем деле, должно быть, уже собаку съели, так неужели какой-то фонтан вас напугает?
   - Ну... - растерялся Куль Вандерман.
   - Что в нем есть такого, чего вы раньше не видели? Всего-навсего струя воды, бьющая вверх.
   - Будь все так просто...
   - Разве я сказал - просто? Отнюдь. Но давайте посмотрим под другим углом, господин Вандерман. Ведь это же вызов. Вам, как профессионалу. Неужели вы готовы сдаться, даже не попробовав?
   Господин Вандерман промолчал.
   - Конечно задача сложная, но тем интереснее будет ее решить. Давайте начнем с элементарного: съездите на место, осмотритесь; проведите изыскания; сделайте замеры. Ну, не мне вас учить. Набросайте эскиз. Потом мы его посмотрим, дадим замечания, вы их поправите. И так, помалу, шаг за шагом, родится проект.
   И снова главный проектировщик не произнес ни слова.
   - Значит договорились? - Альберт истолковал молчание в свою пользу. - Тогда едем дальше.
   Следующие полчаса прошли в кровопролитном диалоге, где каждый рубился с каждым за право оказаться последним в очереди за работой. Отчаянной была та битва, и ярость ее не знала границ. В ход шли любые приемы. Звенели мечи, трещали доспехи, а стоны проигравших разносились далеко за пределы переговорной комнаты, в одночасье превратившейся в поле брани. И только господин Вандерман не участвовал в общей схватке. Молчаливый и безучастный, словно обелиск, он с грустью наблюдал за происходящим. Вокруг же свистели острые копья аргументов, ломались крепкие на вид щиты доводов, а невозмутимая Молли скрипела беспристрастным пером, укладывая хронику боевых событий в белоснежные страницы протокола.
   Когда же все, наконец, закончилось, и настала пора унести раненых и подсчитать потери, а точнее, подвести итоги, слово взял Альберт. Охрипшим голосом он перечислил тех, кому фортуна показала язык, и что в связи с этим им предстоит сделать. В итоге никто не ушел обделенным, работа настигла всех. И даже тех, кого на совещании в помине не было.
   Куля Вандермана естественно назначили ответственным за разработку проекта. В помощники к нему определили Зигфрида. Тоже ничего удивительного, поскольку господин Всёпучком считался в "Факториале" лучшим по части всевозможных согласований. А их предстояло множество, если учесть тот факт, что заказчик запланировал поместить фонтан на Центральной Площади города. Если честно, та еще задачка. Однако Зигфрид воспринял ее легко, с присущим ему оптимизмом. Тут же отпросился в туалет и моментально сбежал.
   Остальная работа распределилась так. Сигизмунду, как самому молодому из прорабов, досталась выемка грунта, а проще говоря - рытье котлована под фундамент. Сигурду - устройство основания и прокладка коммуникаций. Строительство чаши и установка гидросистемы остались за господином Бестом. Янису Всеумелу, как самому сведущему в технике, поручили найти подходящий паровой насос. Или того, кто его изготовит. Казимира оставили в привычной для него роли снабженца. Себе же Альберт взял самый сложный вопрос - финансовый, а также взвалил на плечи общее руководство проектом. И даже господину Кругосвету нашлось маленькое, но очень ответственное поручение. Ему доверили придумать будущему архитектурному сооружению название. Что-то яркое и запоминающееся.
   На этом решили пока остановиться. Альберт уже приготовился объявить конец совещания, но тут господин Вандерман внезапно ожил и вновь подал голос.
   - Господа, - мрачно произнес он, - должен сразу предупредить - я не даю никаких гарантий.
   - Хорошо, - Альберт в изнеможении откинулся на спинку стула, - мы вас поняли. Молли, внесите, пожалуйста, в протокол, что господин Вандерман не дает гарантий. О, прошу прощения - никаких гарантий. Внесли?.. Если других предложений нет, совещание объявляю закрытым. Молли, будьте так добры, отнесите протокол ко мне в кабинет, завтра я его подпишу. Спасибо! Благодарю, господа, все могут быть свободны.
   - А как же господин Холм, он нас выпустит? - напомнил Сигурд.
   - Конечно. Скажете: я разрешил.
   - А что, так можно было?..
   В ответ Альберт лишь улыбнулся и устало прикрыл глаза, а когда открыл, кроме них с Орликом в переговорной больше никого не было.
   - Нет, ну ты видел? - ехидным тоном поинтересовался господин Кругосвет.
   - Вандермана?
   - Вот же скользкий тип. И сотрудники-то у него все заняты, и гарантий он никаких дать не может.
   - А они действительно загружены?
   - Да черт его знает. Работы сейчас вроде немного. Старые долги что-ли закрывают? Но каков жук, а? И ведь он пока главного не знает.
   - Чего? - насторожился Альберт.
   - Я тут покопался в требованиях заказчика и обнаружил одно интересное условие. Как всегда, мелким шрифтом. Оказывается, фонтан должен функционировать круглый год. А это, сам понимаешь, уже другой расклад. Усложнение проекта - раз, - Орлик начал загибать пальцы, - удорожание - два.
   - Сэр, а где вы раньше-то были? Совещание только что закончилось.
   - Подумал, не стоит поднимать волну раньше времени. Сначала хочу поболтать с заказчиком, вдруг получится договориться.
   - А если нет?
   В ответ Орлик выразительно пожал плечами: - Сделаю, что смогу, ты же знаешь.
   - Час от часу не легче, - тяжело вздохнул Альберт.
   - Точно. Кстати, есть еще одно обстоятельство, которое меня тревожит.
   - Что еще? - сил на то, чтобы удивиться, у Альберта уже не осталось.
   - Помнишь, чем закончились торги?
   - Кажется, мы выиграли?
   - Да, но я все ломал голову: зачем делать их закрытыми, окружать все такой тайной, а в последний момент взять и запросто разыграть лот в жребий. Толпа свидетелей, трудно предсказуемый финал. Зачем?
   - И зачем же? - у Альберта всплыла в памяти та злосчастная урна. Что же его тогда в ней насторожило?
   - Затем, чтобы скрыть настоящий итог. Видишь ли, при возникновении малейших сомнений в подлинности результата, любой из участников торгов вправе затребовать его обнародования. А так - "честный" жребий, куча очевидцев и никаких подозрений. Как по- твоему, есть логика?
   Альберт с сомнением покачал головой: - По-моему, на лицо явный дефицит сна, сэр.
   - Считаешь?
   - Уверен. Советую больше бывать на свежем воздухе. Пешие прогулки очень полезны. И вот еще: полное воздержание от чтения детективных романов тоже не будет лишним.
   - Ты прав, видимо у меня сезонное обострение мании преследования.
   - Похоже на то, сэр.
   - Ладно, - улыбнулся господин Кругосвет, - хватит загадок на сегодня. Мне ведь еще название придумывать. Пойду, пожалуй.
   - Всего доброго, сэр, до завтра.
   Они тепло попрощались, и господин Кругосвет вышел, а Альберт какое-то время сидел, обдумывая слова друга...
   ...очнулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо.
   - А? Где?..
   - Все в порядке?
   - Да, хорошо! - Альберт, наконец, сфокусировал взгляд. Первое, что он увидел, были глаза цвета золотистого янтаря, которые смотрели на него с явной тревогой. - Веган? Что вы здесь делаете?
   - Собираюсь домой, господин управляющий. Увидела, что переговорная открыта, зашла посмотреть, а тут вы.
   - Да? Странно, я вас не услышал.
   - Кажется, вы спали.
   - Правда? - Альберт смутился. - Должно быть сморило. Но хоть не храпел?
   - Нет, - мило улыбнулась госпожа Лайт.
   - Слава богу. Знаете, последнее время не высыпаюсь, столько работы.
   - Бывает, - заметила Веган и неожиданно предложила, - а хотите чаю?
   - Чаю?
   - Ага. У меня тут припрятан особый, на травах. Одна чашка и усталость, как рукой снимет.
   - Ну разве что с сахаром. Три ложки, пожалуйста, - соблазнился на предложение Альберт, но тут же прикусил язык, - если вы, конечно, не торопитесь.
   - Несите кружку, - вместо ответа распорядилась Веган, - сейчас будем ставить вас на ноги.
   - Уже бегу!
   Потом они вместе пили обжигающе горячий чай со вкусом лета и непринужденно беседовали. Тем для разговора набралось так много, а чай оказался таким вкусным, что спохватились только когда за окнами окончательно стемнело.
   - Ты ж погляди, - изумился Альберт, - ночь на дворе.
   - Ой! - согласилась Веган.
   - Вот так попили чайку, - он сокрушенно покачал головой.
   - Ой! - вновь не нашла, что возразить Веган.
   - Я виноват, поэтому мне и исправлять. Значит так: я тебя провожу, - категорично заявил Альберт. - И не спорь, одну все равно не отпущу.
   - Ой, - Веган кокетливо опустила взгляд, - я и не собиралась.
   - Тогда, госпожа Лайт, вы позволите?! - он галантно предложил ей локоть.
   - Конечно, господин управляющий! - она благосклонно приняла приглашение.
   А в то же самое время господин Холм, сидя за своей конторкой, с силой треснул себя по лбу: ну точно! Наконец-то он понял, что за хитрое слово зашифровал автор. "Внутреннее расположение к кому-либо?" Восемь букв, начинается на "сим", заканчивается на "я". Конечно же, как он раньше не догадался?! Господин Холм взял карандаш и уверенно заполнил пустые клетки кроссворда.
  
   Жизнь в городе, особенно таком крупном, как Домен, несомненно приучает людей к комфорту. Водопровод, центральное отопление, дороги. Осознание этой простой в сущности истины пришло к Альберту в тот самый момент, когда его пятая точка в очередной (какой уже по счету?) раз оторвалась от сиденья, а затем, в полном соответствии с законами физики, со всего маха вернулась обратно.
   - Ай! - боль стальным шурупом ввинтилась в тело, вскарабкалась по позвоночнику и прочно угнездилась в районе шеи. - Аккуратнее там, не дрова везешь.
   - Колея, Шеф, - отозвался Казимир Натощак, восседавший на облучке служебной кареты.
   - Колея, - раздраженно проворчал Альберт. - Вечно у тебя кто-то другой виноват...
   Он не успел закончить мысль, потому как карета опять подпрыгнула, да так, что пассажиры на мгновение ощутили себя птицами в свободном полете. Приземление же, случившееся ровно через секунду, оказалось столь болезненным, что Альберт невольно выругался. "Ласкового" слова удостоились и кривые колеса, и чьи-то неумелые руки, и даже женщина, имеющая непосредственной отношение к появлению на свет последних. Вспомнил он и про дорогу, а вернее то во что она превратилась, стоило им выехать за городские ворота: набор разнокалиберных выбоин и колдобин, объединенных единым направлением и мильными столбами. Выплеснув, таким образом, эмоции, Альберт вновь обрел гармонию и уже спокойно обратился к сидящему рядом попутчику.
   - Долго нам еще трястись, господин Всеумел? - спросил он.
   - Сложный вопрос, сэр. Осмелюсь заметить, все зависит от скорости нашего передвижения. Величины, надо сказать, переменной, подверженной влиянию различных факторов.
   - Даже так? И каких же?
   - Их множество, сэр. В нашем случае - количество лошадей в упряжке и их "свежесть". Масса перевозимого груза. Настойчивость и мастерство кучера. Но самое главное, как вы сами, должно быть, почувствовали - особенности рельефа.
   - Особенности, значит? - Альберт потер ноющую поясницу.
   - Вот именно, сэр.
   - Хорошо, и сколько нам еще терпеть эти самые особенности?
   - Если учесть пройденное расстояние, набранный темп, а также предположить, что они, особенности, то есть, не превратятся в непреодолимые, то расчетное время составит... - господин Всеумел задумался.
   - Ну?
   - Четверть часа, сэр. Плюс-минус минута.
   - Ого! - Альберт сделал удивленные глаза. - Вот так точность.
   - Осмелюсь заметить, сэр, точность - мое второе имя, - похвастался господин Всеумел.
   - Хм, а давайте проверим, - Альберт скептически покачал головой и достал из нагрудного кармана новенькие, сверкающие металлом часы.
   Часы - вот на что он потратил свое первое жалованье. Без колебаний и долгих раздумий пошел и купил те, о которых давно грезил, потратив на них весь месячный заработок. Пусть кто-то спросит - зачем, дорого же? Но для Альберта такого вопроса не существовало. Он считал, что каждый уважающий себя, свое и, главное, чужое время, человек обязан иметь часы. Причем степень уважения напрямую зависит от их стоимости. И теперь (ура!) у него были именно такие. Не просто часы, но самый настоящий хронометр: стильный, в прочном металлическом корпусе, со встроенным хронографом. Мечта, воплощенная в форме!
   Он с явным удовольствием отщелкнул крышку: - Значит, пятнадцать минут?
   - Пятнадцать, сэр.
   - Доверяй, но проверяй, - вполголоса произнес Альберт и нажал кнопку хронографа. - Кстати, хотел спросить, а почему ваш друг - профессор Ватт, кажется?..
   - Доктор, - поправил господин Всеумел.
   - Да, доктор. Почему он сам не смог к нам приехать?
   - Осмелюсь заметить, сэр, что доктор очень редко покидает пределы дома. Человек он крайне нелюдимый, ведет замкнутый образ жизни, а его "выходы в свет" можно пересчитать по пальцам одной руки. Видите ли, сэр, как любой гений, он не переносит повышенного внимания к своей персоне.
   - Так, по-вашему, он гений?
   - Вы сами это поймете, сэр, стоит только увидеть его паровые машины.
   - Уже не терпится посмотреть.
   - Четверть часа, сэр, четверть часа.
   Остаток пути они провели в молчании, занятые, каждый, своими мыслями. Альберт, к примеру, пытался представить, как выглядит доктор. Почему-то тот виделся ему высоким сухопарым стариком с огромной нечесаной бородищей и космами седых волос. В длинном дырявом рубище. С деревянным посохом в руке. И умными, живыми глазами, в окружении вековых морщин. О чем думал Янис неизвестно, но выражение лица господина Всеумела выдавало предельную сосредоточенность. Как будто он производил в уме сложные математические вычисления: брал производные или вспоминал тридцать первый знак после запятой в числе Пи. Не расслабился он даже тогда, когда снаружи раздался веселый голос возницы: "Тпру-у-у, родимые!" и карета медленно остановилась.
   - Хм, точно по расписанию! - восхитился Альберт, после чего захлопнул крышку хронометра. - Это пятерка, Янис.
   - Пятерка, - тот горестно закатил глаза, - как я мог забыть? И дальше ноль, два, восемь, восемь - но постойте, сэр, откуда вы знаете?
   "Эх, бедняга, - подумал Альберт, - как же тебя укачало". А вслух сказал: - Как-то здесь душно, вам не кажется? Давайте-ка пройдемся. Нет ничего лучше для здоровья, чем прогулка на свежем воздухе.
   Слегка пошатываясь, они вылезли из кареты, будто сошли на берег после длинного плавания. Твердая земля встретила ласково, как старых друзей, давно не заходивших в гости.
   - Ух, хорошо! - Альберт с удовольствием потянулся, разминая затекшие члены. - Далеко же забрался ваш профессор.
   - Доктор, сэр, - то ли согласился, то ли нет господин Всеумел. Его заметно покачивало, но он старался держаться.
   - Доктор, так доктор, - не стал спорить Альберт. - Ну что, пойдем знакомиться?.. Эй, Казимир, побудь пока здесь, а мы с господином Всеумелом проведаем хозяина этого живописного места.
   Усадьба доктора и вправду выглядела весьма колоритно. Там, где они стояли, дорога (для приличия назовем ее так) обрывалась и начинался лес. Полупрозрачный, весенний, но даже так выглядящий диким и непролазным. Лишь человек с хорошим воображением мог предположить, что он обитаем; разглядеть в просматривающихся за деревьями постройках жилые строения; и, в качестве последнего аккорда, сделать вывод о том, что там, где есть жилье, должны быть и люди.
   Альберт не мог пожаловаться на отсутствие фантазии, поэтому, не раздумывая ни секунды, смело шагнул прямиком в чащу. И, надо сказать, не ошибся. Стоило им с Янисом пробиться сквозь оборонительную линию зарослей и выйти на небольшое открытое пространство к первому из замеченных сооружений, они тут же услышали голос. Голос вежливо попросил: - Молодые люди, вы не могли бы помочь?
   Поискав глазами того, кому требуется помощь, и никого не найдя, Альберт вопросительно посмотрел на господина Всеумела - может он что-то знает? Но Янис, похоже, испытывал те же трудности. Еще раз осмотревшись, Альберт уже собирался отдать команду двигаться дальше, как вдруг откуда-то сверху пришла подсказка.
   - Вверх, посмотрите вверх.
   Альберт задрал голову и увидел. О боже! Сооружение, которое он поначалу принял за обычную ветряную мельницу, на самом деле таковым не являлось. Иначе как объяснить факт того, что к каждой из четырех лопастей, соединенных между собой гигантским ободом, была прикреплена большая плетеная корзина, на манер тех, которые цепляют к воздушным шарам. И все бы ничего, но в одной из них, застывшей сейчас на высоте тридцати футов, находился человек. Женщина.
   - Да, мэм, вижу, - прокричал Альберт. - Не бойтесь, мы вас оттуда вытащим.
   - Что вы, молодой человек, я в порядке.
   - Э-э...чем же тогда мы можем помочь?
   - Прошу вас - найдите мою дочь, Эльзу. Скорее всего она сейчас в доме, в своей комнате. Левое крыло, второй этаж. У нее длинные рыжие волосы и кроме нее там никого нет, так что не ошибетесь. Как отыщете - скажите ей, чтобы все бросала и бежала за хлебом.
   - За чем? - Альберт с господином Всеумелом недоуменно переглянулись.
   - За хлебом!
   Альберт почувствовал себя так, будто к нему перешло право следующего хода в игре, правила которой ему не известны.
   - Куда бежала - к пекарю? - неуверенно предположил он.
   - Причем здесь пекарь, молодой человек? Нет у нас никакого пекаря, сами мы. К печи пусть бежит, скорее.
   - А как же вы, мэм? Разве вам не нужна помощь?
   - Ничего, молодой человек, я потерплю. Пусть кто меня сюда поднял, тот и снимает.
   - Справедливо, - согласился Альберт. - Но скажите хотя бы, кто мог сотворить такое?
   - Мой муж, конечно, Ричард Ватт.
   - Профессор Ватт? - Альберт не поверил собственным ушам.
   - Доктор, - поправила госпожа Ватт. - Постойте, а вы разве знакомы?
   - Не имею чести, мэм, но именно за тем мы с моим другом сюда и прибыли. У нас есть к вашему мужу одно важное дело.
   - Славно. Увидите его, передайте: если он не появится здесь в ближайшие пять минут - пускай пеняет на себя. Обедать будет горелым хлебом.
   Альберт посмотрел на господина Всеумела: - Гений, значит?
   Янис не нашел что возразить.
   - Так вы поможете, молодой человек?
   - Уже бегу, мэм. Не волнуйтесь, мы спасем ваш обед.
  
   Час спустя они все вместе сидели за накрытым столом. Доктор Ричард Ватт, вопреки ожиданиям Альберта оказавшийся полным, лысеющим коротышкой с красной обветренной кожей и по-детски наивными, широко распахнутыми глазами. Его супруга - Эрна Ватт. Их единственная дочь Эльза, еще в младенчестве расцелованная солнцем, а сегодня, по случаю удачного окончания операции по спасению хлебобулочных изделий, и всеми присутствующими. Ну и, конечно, наши герои: Альберт, Янис и Казимир, оказавший, кстати, неоценимую помощь в деле возвращения хозяйки усадьбы обратно на землю(19).
   Сидели, лакомились горячей сдобой, запивая ее душистым чаем. Нахваливали. Особо старался господин Ватт. Комплименты в адрес жены и дочери сыпались из него, как из рога изобилия. Впрочем, без видимого эффекта. Продолжалось это достаточно долго, пока, наконец, нервы доктора не выдержали.
   - Дорогая, - спросил он в лоб, - ты все еще сердишься?.. Признаю - виноват, но, милая, нельзя же вечно дуться из-за какого-то там ерунды.
   - Ерунды? - госпожа Ватт смерила мужа взглядом учительницы, нашедшей в тетради с домашним заданием бранное слово, к тому же написанное с ошибкой. - Считаешь, что полчаса в хлипкой корзине на высоте тридцати футов - это ерунда?
   - Послушай, любимая, ну откуда я мог знать, что чертову шестерню вдруг заклинит?
   - Конечно, шестерня виновата, кто бы сомневался.
   - Но я даже подумать не мог, что так случится. Тем более после стольких успешных испытаний.
   - Действительно, после стольких-то испытаний.
   - Ну хватит, Эрна. Давай не будем сгущать краски: в конце концов, все же обошлось.
   - Скажи спасибо нашим гостям.
   - Уже! Но могу повторить, если хочешь - спасибо, друзья!
   - Не за что, - в который уже раз ответил Альберт.
   - Мир? - доктор попытался обнять свою вторую половинку.
   - Нет, Ричард Ватт, так легко ты не отделаешься, - отвергла она его предложение.
   - Господи, чего еще ты от меня хочешь? - взмолился доктор голосом смертельно больного, жить которому осталось не дольше суток.
   - Сделай, что обещал.
   - М-м, а что я обещал?
   - Эльза, дочка, посмотри на своего отца, - он уже забыл! Не удивлюсь, если однажды он и нас вот также забудет.
   - Любимая, как ты можешь такое говорить? Конечно, я помню все свои обещания, просто хочу уточнить, какое из них ты имеешь в виду.
   - Я имею в виду пароварку и машину, которая сама стирает белье. Где они?
   - Ах, это! - доктор Ватт облегченно выдохнул, как человек, которому только что сообщили о том, что перепутали диагноз. - Будет вам пароварка, девочки, и машина тоже. Я уже все придумал. Осталось довести до ума планетарную передачу и дело в шляпе.
   - Планетарную? - тут уже встрепенулся господин Всеумел, услышавший новое для себя слово. - Что за зверь такой?
   - Ага! - доктор с радостью переключился на другую тему, лишь бы сойти со скользкой дорожки семейного скандала, в конце которой маячила холодная супружеская постель и яичница собственного производства. - Бьюсь об заклад, Ян, ты такого раньше не видел. Мое последнее изобретение. Превращает возвратно-поступательные движения поршня во вращательные.
   - Осмелюсь заметить, Дик, что кривошипный механизм выполняет ровно ту же задачу, - осторожно высказался господин Всеумел.
   - Бесспорно, но по сравнению с ним у моей планетарки есть целый ряд достоинств, - чувствовалось, что доктор вышел на знакомую тропу и теперь готов мчаться по ней без остановок на перекуры.
   - Это каких же? - подлил масла в огонь Янис.
   - С удовольствием рассказал бы тебе о них, Ян, но как говорят в Гильдии Слабовидящих: лучше один раз потрогать, чем сто раз услышать. Да и, боюсь, нашим дамам подобные разговоры покажутся скучными. Поэтому предлагаю переместиться в мою лабораторию, где, в спокойной обстановке, обсудить все вопросы. Дорогая, ты не против, если я украду наших гостей?
   - Нет, если они пожелают быть украденными, - улыбнулась госпожа Ватт.
   - Желаем, - сразу за всех ответил Альберт.
   - Что ж, тогда я не вправе препятствовать. Надеюсь, вам все понравилось? Вы довольны обедом?
   - Выше всяких похвал, мэм! - выразил общее мнение Альберт. - Если честно, давно не доводилось так вкусно поесть.
   - Спасибо, молодой человек, - расцвела хозяйка усадьбы. - Тогда я со спокойной душой передаю вас в руки моего мужа. Только напоследок позволю себе один совет: что бы он ни делал, как бы ни уговаривал, ни за что не соглашайтесь смотреть его Коллекцию.
   - Эрна! - возмущенно воскликнул доктор Ватт. - Как ты можешь такое говорить?
   - Ни за что, слышите? - повторила Эрна Ватт и заговорщицки подмигнула Альберту.
  
   Лаборатория, как и предполагал Альберт, находилась в той самой "мельнице", положившей начало его знакомству с семьей Ваттов. Причем устроена она была там отнюдь не случайно. По словам самого доктора, ради безопасности, а также для сохранения душевного здоровья близких. И то верно: работа по укрощению пара имела крайне взрывной характер, поэтому, чем дальше лаборатория находилась от жилой зоны, тем лучше. Спокойнее. Хотя такой подход имел и свои минусы. Отсутствие под руками стремянки, например, как раз тогда, когда испытываешь в ней особую надобность.
   - Вы уж простите мою жену, - начал доктор, как только Альберт с Янисом переступили порог его святая святых. Казимира с ними не было, его отправили сторожить карету. - Совсем разучилась вести себя на людях.
   - Ерунда! - хором возразили Альберт и господин Всеумел.
   - Нет-нет, я же понимаю, вы люди городские, манерам обучены, - продолжил оправдываться доктор Ватт. - А мы что? Живем тут в глуши, как дикари. Из гостей только белки, - он горестно вздохнул, - какие уж тут манеры, с белками-то?
   - У вас замечательная жена, доктор, - вступился за госпожу Ватт Альберт. - Вам с ней несказанно повезло.
   - Ну мы то ладно, привыкли. Но Эльза, - доктор сморщился, как от зубной боли. - Сколько раз ей говорил: переезжай в город, чего тебе здесь сидеть? Тут ведь даже слуг нет. А она одно свое: нет, хочу с вами. Э-э, глупенькая еще, что с нее возьмешь?
   - Да уж, гха-гха-гха, - за кашлем Альберт попытался спрятать внезапно дрогнувший голос, - Завидую я вам доктор, ох как завидую. Иметь такую любящую семью. А сами то вы как, не хотите перебраться поближе к цивилизации, к прогрессу?
   - Эх, юноша...
   - Просто Альберт.
   - Да, Альберт. Вы еще молоды и поэтому многого не понимаете. Не обижайтесь, но существуют вещи, которые нельзя объяснить, до них нужно просто дожить. Так со временем я осознал, что у каждого человека в мире есть свое, предназначенное только для него место. Я имею в виду место в пространстве. Если хотите - точка на карте. Та, где ему лучше дышится, лучше думается, лучше... да просто лучше. У каждого, Альберт. И у каждого своя. Кому-то подавай море и солнце, другим горы, а кто-то любит, чтобы похолоднее, так ведь, Ян?.. Отыскать ее сложно, могут понадобиться годы, десятки лет, но, когда найдешь. Я так скажу: лишь тот обретает истинное счастье, кому это, в итоге, удается. Мне повезло, я свою нашел. Поэтому я счастлив, здесь, в захолустье, вдали от вашей, так называемой, цивилизации. А что касается прогресса, так я сам его создаю. Я и мои паровые машины.
   - Должно быть вы правы, доктор, - Альберт не стал спорить, - я еще слишком молод. Но раз уж речь зашла о машинах - может, вы удовлетворите мое любопытство?
   - О, с превеликим удовольствием. Чем могу?
   - Ваша "мельница". Это ведь какой-то фокус, да? Как госпожа Ватт смогла оказаться там, где оказалась?
   - Мельница? - изобретатель задумчиво потеребил мочку уха. - Хм, неплохо. Аттракцион "Мельница"! Как вам? Звучит?
   -Аттракцио-о-он? - изумленно протянул Альберт.
   - Именно. И как раз сейчас я ломаю голову над названием. Ищу нечто яркое, не затертое. "Мельница", по-моему, хорошо. Достойное второе место, после "Чертова Колеса", предложенного Эрной.
   Он выдержал паузу, дав гостям время переварить услышанное, а потом продолжил.
   - Пока, правда, получилось собрать лишь опытную модель. Впереди много работы. Придется доработать конструкцию, довести до ума скорость вращения. И я хочу слегка увеличить размеры.
   - Слегка?
   - До трехсот футов.
   - Триста футов? - ахнул молчавший до сих пор господин Всеумел. - Триста футов? Ты серьезно, Дик?
   - Абсолютно серьезно.
   - Но разве такое вообще возможно?
   - Еще как возможно, - глаза у доктора заблестели. - Я все рассчитал. Только представьте: огромное металлическое колесо, установленное вертикально на гигантской распорке, с прикрепленными к нему пассажирскими кабинками, которое медленно крутится, приводимое в движение силой обыкновенного пара. Оно произведет фурор.
   - Чистой воды безумие! - припечатал господин Всеумел.
   - Отнюдь. Я уже вижу, как это будет, - Ричард Ватт мечтательно зажмурился. - Легкое движение руки, поворот пускового вентиля, и тысячи фунтов первосортной стали приходят в движение. Кабины начинают плавно скользить вверх, поднимаясь все выше и выше, туда, в царство птиц и облаков...
   - А это безопасно? - вклинился в его грезы Альберт.
   - Первозданная мощь, преклонившая колени перед инженерным гением. Символ могущества разума, сумевшего обуздать природу!.. А? Что?
   - Спрашиваю - это безопасно?
   - Никакого риска, все равно, что прогуляться зимой по льду.
   - Зимы бывают теплыми, доктор, - напомнил Альберт, - а лед тонким.
   - Вы имеете в виду сегодняшний случай? Поверьте, произошедшее - чистая случайность. Маленькая техническая неувязка. Такое больше не повторится.
   - Но почему Эрна, Дик? - возмутился господин Всеумел. - Неужто нельзя использовать для испытаний менее ценный материал? Камни, например?
   - Я вынужден так поступать, - мрачно заявил Ричард Ватт. - Мне не хватает денег на осуществление задуманного. Нужны инвесторы. И самое лучшее, что я смог придумать, чтобы их заманить - живая демонстрация. Без этого вряд ли кто-то захочет вкладываться. А по поводу жены: как еще я могу доказать, что мой аттракцион безопасен?
   - Только испытав его на самом близком человеке? - догадался Альберт.
   Доктор кивнул, мол: сами все понимаете.
   - Хорошо, и как ты собираешься уговаривать ее дальше участвовать в своих экспериментах, а, Дик?
   - Не знаю, - изобретатель пожал плечами. - Придумаю что-нибудь. Наверное.
   Господин Всеумел выразительно посмотрел на Альберта.
   - Сэр, на минутку?
   Они тихо посовещались, после чего Альберт обратился к доктору.
   - Господин Ватт, у нас есть к вам деловое предложение.
   - Правда?
   - Да. Мы не успели сообщить вам о цели своего визита. Так вот: для одного из наших проектов требуется построить паровой насос. Компактный, мощный, надежный. Вы, я вижу, в состоянии нам помочь. Поэтому хочу предложить вам за него взяться. Что скажете? Деньгами не обидим, даю слово. Вложите их в доводку своего "Колеса". Если надо, то и с людьми подсобим. Будет на ком опыты ставить.
   - Не шутите? - мгновенно повеселел доктор.
   - Можем выделить человек пять, шесть. Самых ненужных. Надеюсь, на первое время хватит?
   - Нет, не шутите, - доктор расцветал прямо на глазах. - Насос, говорите? Нет ничего проще.
   - Значит договорились? - Альберт протянул руку.
   - Значит - да! - доктор ухватился за нее с энергией утопающего, цепляющегося за соломинку. - Только с одним условием.
   - Каким же? - насторожился Альберт, почувствовав железную хватку ладони, больше привыкшей к гаечному ключу, нежели к перу и чернилам.
   Ричард Ватт хитро прищурился: - Сначала я покажу вам свою коллекцию крышек для чайников.
  

Глава 6

  
   - Н-да, - Август фон Хап озадаченно поскреб заросший густым волосом подбородок. - А он вообще нормальный?
   - Смотря что считать нормой, сэр. Если рост в шесть футов, вес в двести фунтов и пару извилин, тогда нет, он точно не нормальный.
   - Ты знаешь о чем я, - Август досадливо поморщился. - С головой у него все в порядке?
   - Варит она у него отлично, - уклончиво ответил Альберт. - А что до причуд: покажите, у кого их нет? Был у меня одно время сосед, Билли, по прозвищу Пробка, так он вообще...
   - Прелестно, - перебил Август. - Значит, считаешь, с ним можно иметь дело?
   - Да, сэр.
   - Настаиваешь?
   - Рекомендую.
   - Хм, - хозяин "Факториала" еще яростнее заскреб подбородок. - Смущает меня эта его коллекция. Ну ладно бы сами чайники, но кто в здравом уме будет собирать крышки?
   - Хочу заметить, сэр, что Билли, ну тот, который Пробка, коллекционировал...
   - Допустим, ты прав и у каждого есть слабости, - судя по всему, Августа фон Хапа мало заботили соседи Альберта. - Любой человек волен иметь причуды. Но уж больно странный тип вырисовывается, этот доктор Ватт, тебе не кажется? Как ему в таком случае доверять?
   - Билли Пробка однажды спас умирающую дворнягу, сэр.
   - Чего?
   - Понимаете, ее сбила карета. Перешибла ей лапы. Так она посреди дороги и лежала. Тихо совсем, как мертвая. Мимо ехали другие кареты, шли люди, много людей, но никто из них не остановился, чтобы посмотреть, что с собакой. Наверное, думали, сдохла уже или еще о чем, я не знаю. Только мой сосед Билли, глупый, потешный Билли, по прозвищу Пробка, подошел, чтобы помочь. Взял бедную животину к себе и стал выхаживать ее, словно родное дитя. Тратил все заработанные деньги на ветеринаров и вкусные косточки. А это дорогое удовольствие, я вам скажу. Кончилось тем, что однажды ему нечем стало платить за квартиру, и хозяйка с треском выставила его вместе с Дружком на улицу. (Дружок, так он назвал собаку.) С тех пор я их больше не видел.
   На несколько секунд в кабинете воцарилась тишина. Альберт переводил дыхание и пытался оценить эффект, произведенный историей. Август же продолжал терзать нижнюю челюсть. Усердие, с каким он это делал, заставляло предположить, что жить ей осталось недолго.
   - И к чему ты это сейчас рассказал? - по тону, каким был задан вопрос, Альберт понял, что впечатлить начальника не удалось.
   - К тому, сэр, что зачастую наше мнение о людях ошибочно.
   - Пусть, но у твоего доктора на лицо явные психические расстройства.
   - Это для нас они расстройства, - очень тихо произнес Альберт, - для него - радости!
   - Что, прости? Я не расслышал.
   - Говорю, видел не только Коллекцию, сэр, но и машины, которые он делает. Поверьте, они заслуживают внимания. Кроме того, доктор Ватт объяснил нам откуда у него такая тяга к посуде.
   - Правда? Хотелось бы услышать.
   - Нет ничего проще, сэр.
   Альберт закрыл глаза и мысленно перелистнул книгу памяти на две страницы назад. Сосредоточился на расплывающихся строчках. Дождался, пока те обретут четкость, и тогда начал читать.
   "Как-то раз, - прочитал он, а на самом деле еще позавчера произнес доктор Ватт, - мне тогда, наверное, лет шесть было, может чуть больше, матушка оставила меня дома одного. Сказала, что я уже достаточно взрослый, чтобы ничего не натворить, а она-де скоро вернется. Захочешь есть, напутствовала она меня перед уходом, обед в печи. Пить - чайник на столе. А чтобы ты, сынок, не заскучал вот тебе миска с горохом и чечевицей. Пока меня нет, отдели-ка ты, мой хороший, одно от другого.
   Вот такое задание дала мне тогда матушка. Она всегда считала, что мелкая моторика хороша для развития мозга, а запертые двери способствуют воспитанию усидчивости..."
   Тут Альберт ненадолго прервался, чтобы перевести дыхание. Открыв глаза, он с удовлетворением отметил, что Август оставил в покое свою многострадальную бороду и внимательно его слушает.
   - Продолжай, - велел начальник "Факториала".
   Альберт вновь зажмурился и погрузился в воспоминания.
   "...Помню, где-то к середине миски пальцы мои уже дрожали, в глазах рябило, вдобавок я испытывал стойкое отвращение ко всем бобовым на свете. О, если бы не наказ матушки - давно бы все бросил. Однако следовало поскорее что-то придумать, дабы облегчить себе работу. И, знаете, получилось: я взял большую разделочную доску, высыпал на нее остатки смеси, равномерно распределил ее по поверхности, и стал потихоньку поднимать доску за один край. Расчет был прост. Горох круглый, значит, при определенном положении должен начать скатываться, а чечевица, наоборот, плоская, поэтому при том же угле наклона останется на месте.
   Первые попытки оказались неудачны, но вскоре мне удалось подобрать правильный угол, после чего я довольно быстро справился с задачей. Решив отпраздновать скорую победу вкусной трапезой, пообедал, поставил разогреваться чайник, и, надо же такому случиться, задремал. Все-таки умственный труд - он самый тяжелый. Особенно когда тебе шесть лет.
   Проснулся оттого, что крышка чайника с шумом упала на пол. Спросонья, ничего толком не разобрав, я мигом спрятался в самое надежное из известным мне укрытий: под кровать, и там затаился. Однако ничего страшного больше не происходило: никто не звал меня замогильным голосом, не тянул когтистые лапы и не предлагал сдаться по-хорошему, а то хуже будет! Поэтому вскоре я осмелел, оставил собирать пыль и вылез. И что же я обнаружил? Как вы понимаете, друзья, произошло то, чему и следовало произойти: вода в чайнике закипела, превратилась в пар, который поднатужился и сбросил крышку, таким вот немудреным способом обратив на себя мое внимание..."
   - Прелестно! - прокомментировал услышанное Август фон Хап. - Знаешь, а он начинает мне нравится!
   - Это еще не все, сэр.
   - Да-да, извини. Продолжай.
   "...Да, друзья, тот день преподал мне сразу три урока, которые я помню до сей поры. Во-первых, я узнал, какой суровой бывает матушка. Во-вторых, понял, что от гороха колени болят гораздо сильнее, чем, скажем, от чечевицы. И, в-третьих, я осознал, какая сила заключена в обыкновенном на вид паре. Что там крышка? Он способен поднимать штуки и потяжелее, главное сделать чайник подходящих размеров.
   С тех пор прошло много лет, пар давно стал частью моей жизни. Ее смыслом. А ту крышку я храню по сей день. С нее началась моя Коллекция. Впрочем, сейчас вы сами все увидите!"
   Альберт захлопнул книгу памяти и выжидательно уставился на господина фон Хапа.
   - Что ж, теперь многое становится ясным, - поделился тот своими впечатлениями. - Ладно, уговорил, попробуем с ним поработать. Передай ему - пусть приступает.
   - Уже, сэр.
   - Как это понимать? - владелец "Факториала" опасно прищурился, словно лучник, оценивающий расстояние до мишени.
   Мишень притворилась, будто ей все равно.
   - Доктору Ватту настолько понравилась наша затея, что он согласился начать работу незамедлительно.
   - И вы пожали друг другу руки, господин Пис? Без согласования со мной? - стрелок скорректировал траекторию, внеся поправку на ветер.
   - Он готов работать без предоплаты, сэр. Я подумал, вы не будете против.
   Повисла долгая пауза, во время которой, если хорошо прислушаться, можно было услышать, как звенит туго натянутая тетива. А потом Август фон Хап неожиданно рассмеялся, и Альберт понял - уфф, пронесло!
   - Молодец, правильно подумал, - похвалил его начальник, но тут же добавил, - еще раз проделаешь такое - уволю!
   - Да, сэр!
   - Здесь я принимаю решения, ясно?!
   - Так точно, сэр!
   - Рад, что мы понимаем друг друга, - господин фон Хап отложил лук до худших времен, после чего решил вернуться к прерванной теме. - Кстати, а как там Коллекция? Есть на что посмотреть?
   - Меня трудно назвать экспертом в данной области, сэр, могу сказать лишь, она огромна. И очень разнообразна по содержанию. Если честно, такого богатства форм и размеров мне видеть не доводилось.
   - Ты сейчас о крышках для чайников говоришь? - уточнил Август.
   - Да, сэр, - не моргнув глазом подтвердил Альберт, - о крышках.
   - Прелестно!
   - Видите-ли, сэр, - счел нужным пояснить Альберт, - для доктора они больше, чем просто крышки. Когда-то одна из них предопределила всю его дальнейшую жизнь. Стала, так сказать, символом перемен. С тех пор он свято верит, что любое начинание следует предварять приобретением данного аксессуара. Вы можете счесть это суеверием, однако факт остается фактом: перед тем как взяться за нечто новое, доктор прежде пополняет Коллекцию, а уж затем берется за дело. Отсюда ее гигантские размеры.
   - Вот, значит, как, - понимающе кивнул Август, - символ. Да он философ, ваш доктор.
   - Инженер, сэр.
   - Тем более. Слушай, раз уж он так любит крышки, так давай ими и расплатимся, как считаешь?
   - Э-э, не знаю, - растерялся Альберт, - я как-то не думал.
   - Зря, чем черт не шутит, вдруг удастся договориться. Предложи ему.
   - Попробую, - без особого энтузиазма встретил предложение начальника Альберт. Идея казалась ему крайне сомнительной.
   - Доложишь потом, - потер руки господин фон Хап. - Так, ну а как там на стройке, есть новости? Как вообще продвигается?
   - Полным ходом, сэр. Я тут подготовил отчет, хотите взглянуть?
   - После. Зачем читать, когда можно увидеть все собственными глазами. Найди Казимира: пусть готовит коляску.
   - Прямо сейчас?
   - Конечно, чего тянуть. Ты тоже собирайся, вместе поедем.
  
   Центральная Площадь в этот час привычно бурлила. Грохотали груженые через край телеги. Внушительные, наглухо занавешенные кареты без опознавательных знаков спорили кто из них главнее, а кому следует уступить дорогу. Значимость экипажа в данном случае, как, впрочем, и всегда, определялась цветом штор и надменностью возницы. Легкие ландо и кабриолеты, чьи пассажиры отказались от полумрака съемных крыш в пользу теплого весеннего солнца, юрко сновали туда-сюда. Так и норовили сбить с ног зазевавшегося горожанина, отвлекшегося на зазывные крики рекламирующих свой товар лоточниц. В общем и целом, Площадь жила обычной, рядовой жизнью, какая и положена всем без исключения площадям на свете, с одной маленькой оговоркой. В самом ее центре располагался небольшой островок спокойствия - стройплощадка, отгороженная от внешнего мира свеженьким, но уже слегка покосившимся забором. К ней-то и направили свои стопы, а вернее колеса, наши герои.
   Нельзя сказать, что их там сильно ждали, иначе наверняка изобразили бы хоть какую-то деятельность. А так стройплощадка казалась вымершей. И это в разгар рабочего дня. Альберт достал часы - нет, для обеда было еще слишком рано. Но где же тогда ВСЕ, спросил он самого себя?
   А ВСЕ обнаружились за редким частоколом воткнутых в землю лопат, в яме, которая пока лишь условно могла называться котлованом. Сидели на корточках и громко о чем-то спорили. Слово держал Сигизмунд Нёрв.
   - Говорю вам, они человеческие! - с пылом, достойным лучшего применения, настаивал он.
   - Да ладно, неужто я человеческие не узнаю? - с неменьшим жаром возражал ему господин Вандерман, вообще непонятно каким образом затесавшийся в ряды ВСЕХ.
   - А я еще раз повторяю - человеческие это кости, человеческие. На, сам посмотри: вот малая берцовая, там вон бедренная, а здесь - крестец.
   - Где крестец, где?
   - Да вот же, вот, глаза-то разуй. Погоди-ка, а рядышком что?.. Кажись челюсть. Как пить дать - челюсть.
   - Не может быть?
   - Она, родимая. Целехонька, будто вчера положили. Батюшки, а клыки-то, клыки. Что у твоей собаки.
   - Фобачьячелюфть?
   - Или волчья, поди разбери? Но крестец точно человеческий, зуб даю.
   Тут господин фон Хап не выдержал и решительно обозначил свое присутствие.
   - Гха-гха! - громко откашлялся он.
   Спорщики мгновенно стихли.
   - Так, что здесь происходит? - Август поочередно осмотрел ВСЕХ, а именно Сигизмунда Нёрва, Куля Вандермана, господина Киянку и господина Долото. - Почему не работаем?
   - Кофти, Бофф, - радостно осклабился господин Киянка и, подумав, добавил, - человечефкие.
   Альберт ощутил укол ревности. Ему казалось, обращение "Босс" относится исключительно к его персоне. Как же, оказывается, он заблуждался. Жизнь снова преподала ему урок, на сей раз под названием: "Все изменяют, разве ты не знал? Теперь живи с этим!"
   - Ну и что? Костей никогда не видели? - возмутился Август. - Уберите их и дело с концом.
   - А ежели тут захоронение, Бофф? Не хорошо тревожить могилы. Не по-людфки это.
   - Хорошо или не хорошо - мне решать. Выбросьте, говорю, и продолжайте работу!
   - Не нужно ничего выбрасывать, - раздался повелительный голос из-за спины Альберта.
   Альберт обернулся и узрел, как к ним быстрым шагом приближаются двое. Первый человек был ему знаком и являлся никем иным, как господином Кровелем. Второго Альберт видел впервые. Незнакомец отличался бледным оттенком кожи, болезненной худобой и прямо-таки выпестованной сутулостью. В руках он держал пухлую тетрадь для записей и карандаш.
   - Не нужно ничего выбрасывать, - повторил господин Кровель, останавливаясь в паре шагов от ВСЕЙ честной компании.
   - Ти Эс? - растерянно произнес Август. - Каким ветром тебя занесло?
   - Попутным, мой дорогой, попутным. Господин Пис, господа, - Ти Эс поприветствовал каждого из присутствующих. - Позвольте представить вам моего спутника - главный редактор газеты "Ночной Домен", господин Хорейшо Ворд. Прошу любить и жаловать.
   - Потому что фамое интерефное проифходит пока вы фпите! - отчеканил главный девиз газеты господин Киянка. - Наша любимая газета, фэр. Читаем вфей фемьей.
   - Очень рад, - кисло улыбнулся господин главный редактор. Правда, чему рад, уточнять не стал: то ли встрече с преданным читателем, то ли умению того читать. Вместо этого продолжил тему лозунгов: - Хотя я лично предпочитаю другой - "Еще не утро!".
   - Отличный выбор, фэр, - господин Киянка был сегодня на удивление многословен. Вот что значит неожиданная находка и повышенное внимание со стороны руководства.
   Которое, меж тем, тоже чувствовало себя не в своей тарелке.
   - Ти Эс, можно тебя на минуточку, - Август подхватил господина Кровеля под руку и отвел его в сторону. - Зачем ты притащил сюда писаку? - без обиняков начал он.
   - Так надо, - заверил господин Кровель.
   - Что значит... ты с ума сошел? Он же газетчик.
   - Да, и что?
   - Как что? Они хуже воронья: не заклюют, так нагадят, век потом не отмоешься. Про кости, будь они неладны, растрезвонят. Представляешь, какая шумиха подымется? Как бы не пришлось после этого стройку закрывать.
   - Не бойся, не придется. Хотя насчет шумихи ты прав. Но, поверь, грамотно устроенная шумиха еще никому не вредила, скорее даже наоборот. В конце концов, как иначе заявить о себе? А ты ведь хочешь, чтобы о тебе узнали, верно?! Надоело, небось, второсортицей промышлять?
   - Но он же журналист, Ти Эс, - Август привел неоспоримый с его точки зрения довод. - Как ты можешь ему доверять?
   - Могу, - господин Кровель по-отечески похлопал Августа по плечу. - В первую очередь Хорейшо Ворд профессионал, потом - мой хороший друг, а уже затем все остальное. К тому же у него отличный слух, который позволяет ему слышать чужое мнение. Надо признать, большая редкость среди пишущей братии. В общем, будь спокоен: материал он выдаст правильный, - он сделал ударение на последнем слове.
   Август скептически покачал головой, однако предпочел оставить спорное, по его мнению, утверждение без комментариев.
   - Нет, ты, конечно, прав, - продолжил Ти Эс, - расслабляться рано. Нельзя ударить лицом в грязь, тем более сейчас, когда на кону стоит репутация фирмы.
   - Легче сказать, чем сделать, особенно когда за каждым твоим шагом следят, - Август кивнул в сторону главного редактора, который уже взял в оборот зазевавшегося Альберта и теперь забрасывал его вопросами, время от времени сверяясь с тетрадью и делая в ней какие-то пометки.
   - У тебя же новый управляющий, - напомнил господин Кровель, - пусть это станет его головной болью. Господин Пис, - окликнул он Альберта, - вы, я вижу, начали вводить господина Ворда в курс дела?
   - Так точно, сэр, начал вводить, - вяло отрапортовал Альберт.
   - Славно! Так держать!
   - Есть так держать, сэр, - упавшим голосом отозвался Альберт.
   - Вот видишь, - господин Кровель вновь обратился к Августу, - все само собой устроилось.
   - Пф-ф! - скептически фыркнул Август, но говорить ничего не стал, полностью переключив внимание на Альберта, которому в данный момент приходилось ой как не сладко. Настолько, насколько может быть человеку, сдающему зачет по грамматике иноземного языка после прохождения недельных экспресс-курсов. Вдобавок экзаменатору, которого хлебом не корми, дай позадавать уточняющие вопросы.
   Долгих десять минут продолжались мучения, пока господин Ворд, наконец, не счел возможным закончить экзекуцию. Деловито заложил карандаш за ухо и торжественно захлопнул тетрадь. По выражению лица главного редактора Альберт понял, что честное "удовлетворительно" он все-таки заработал.
   - Думаю, для начала достаточно, - подтвердил его догадку Хорейшо Ворд.
   Альберт, который чувствовал себя выжатым, словно губка для мытья посуды в конце рабочей смены, с облегчением выдохнул - ффух, сдал!
   - Единственное, что мне пока неясно, так это что вы собираетесь делать с найденными останками?
   - Перезахороним, конечно, - пришел на помощь управляющему господин Кровель.
   - Но сам факт находки вас не смущает? Получается, здесь когда-то могло быть кладбище?
   - Из земли вышли и в землю уйдем, - философски заметил Ти Эс.
   - Значит, вы намерены продолжить строительство? На святой земле?
   - Да.
   - Не боитесь, что мертвые начнут мстить?
   Стоило главному редактору закончить фразу, как на стройплощадке воцарилась гробовая тишина. Все напряженно ждали ответа господина Кровеля, будто только от этого зависело, быть восстанию зомби или нет.
   - Мы не хотим ссориться с усопшими, - медленно, взвешивая каждое слово, вымолвил он, - поэтому перезахоронение пройдет по всем полагающимся в таком случае правилам. Мы отдадим почившим дань уважения, после чего продолжим строительство.
   - Вот это по-нашему, Бофф, по-человечьи!
   - Что-то еще, господин Ворд? - Ти Эс пропустил мимо ушей реплику господина Киянки.
   - Последний вопрос, господин Кровель: вы уже решили, как назовете будущее творение?
   - Мы решили, господин Пис? - умение вовремя и точно перенаправить мяч входило в список главных добродетелей господина Кровеля.
   - Э-э, - замялся Альберт. Он только начал отходить от учиненной над ним расправы, а впереди вдруг замаячили новые неприятности.
   - Господин Пис?
   - Не-е-ет, - протянул он, лихорадочно придумывая какое-то оправдание, - названия пока нет, но мы уже назначили ответственного.
   Прозвучало малоубедительно, и Альберт уже приготовился получить едкий комментарий от главного редактора, но тут ему на выручку неожиданно пришел господин Киянка. Да так удачно, что Альберт разом простил ему и чрезмерную болтливость, и неуместную бесцеремонность, и даже измену.
   - А давайте уфтроим конкурф, - предложил тот, - череф вашу гафету. Пуфть горожане фами выберут имя. Это будет, как его, флово еще такое мудреное... демохратично, во!
   - Точно, конкурс на лучшее название, - Альберт ухватился за спасительную идею двумя руками. - Обозначим условия, намекнем на приз - народ зашевелится.
   - Хм, а мне нравится, - оценил перспективу проекта господин Ворд. - Для начала соберем предложения; пропустим их сквозь сито отбора; определим лидеров, а дальше, путем голосования, выберем победителя, - продолжил он рассуждать вслух.
   - Демохратия! - благоговейно прошептал господин Киянка.
   - Отличный план, - похвалил сам себя главный редактор. - Кстати, - он снова открыл тетрадь, - что мешает нам начать прямо сейчас? У кого-нибудь уже есть варианты?
   Вариантов как назло не было.
   - Ну же, господа, проявите фантазию. Неужели так сложно?..
   Господа удрученно молчали.
   - Что, совсем ничего?
   - Может Фонтан? - робко предложил Сигизмунд Нёрв.
   - Фонтан под названием "Фонтан"? Оригинально! С другой стороны, почему бы и нет? - господин Ворд внес название в тетрадь. - Готово. Еще?
   - Первый, - подал голос господин Вандерман.
   - Вы?.. Ах, название. Прекрасно! Первый, первый, - Хорейшо Ворд задумчиво погрыз кончик карандаша. - Первый в городе, первый среди равных, хм, здесь есть, чем поиграть. Хорошо, принимается. Еще?
   И тут плотину прорвало. Предложения посыпались одно за другим: числительные менялись местами с прилагательными; существительные перемежались глаголами; местоимения обрастали междометиями. Главный редактор едва успевал записывать, как вдруг...
   - ДЖИНН! - господин Кровель произнес это тихо, но максимально весомо. Столь же весомо обычно звучит гонг об окончании поединка. И бой сразу прекращается, соперники расходятся по углам.
   - Как? - карандаш редактора замер.
   - ДЖИНН, - отчетливо повторил господин Кровель. - Для-ЖИтелей-Наших-и-Наезжих, - пояснил он. - Сокращенно ДЖИНН.
   - Ух! - только и нашел, что сказать господин Ворд.
   - Ёмко! - восхитился господин Вандерман.
   - Мощно! - поддакнул Сигизмунд Нёрв.
   - То, что доктор пропифал! - согласился с ними обоими господин Киянка.
   "ЗА!" проголосовал господин Долото поднятием правой брови.
   - Мне кажется или у нас появился претендент на победу? - подвел предварительный итог Август.
   - Постойте, - воскликнул Альберт, - тогда у меня тоже есть вариант. Что если так: ВДВ?
   - Как? - редактор выронил карандаш.
   - Вообще-Для-Всех, - расшифровал Альберт. - Сокращенно - ВДВ.
   - Ах! - второй раз за день потерял дар речи господин Ворд.
   - Ёмко? - растерялся господин Вандерман.
   - Мощно? - поддержал его порыв Сигизмунд Нёрв.
   - То, что доктор пропифал? - по инерции согласился с ними обоими господин Киянка.
   Левая бровь господина Долото догнала правую.
   - Нет, - резюмировал Август, - насчет победителя - показалось.
   - Ну все, хватит! - не выдержал господин Кровель. - Господин фон Хап, что тут у вас происходит? Почему люди не работают?
   - Господин Пис?! - Август фон Хап умел не менее искусно отдавать пас.
   - Ох, рукола! - спохватился Альберт и принялся сыпать командами. - Так, господа, чего стоим рты разинув?.. Отставить бездельничать. Господин Вандерман, вас это тоже касается. Вы, кажется, проводите изыскания?
   - Да, сэр.
   - Так проводите. Господин Нёрв, почему остановили работы? Вы слышите, я к вам обращаюсь?! Трудимся, господа, трудимся, нечего языками чесать.
   Вдохновленные его словами ВСЕ мигом засуетились: похватали инструмент и с головой окунулись в работу. Лишь господин Киянка, прежде чем взяться за заступ, тяжело, с присвистом, вздохнул и вполголоса, так, чтобы никто не услышал, произнес: - Такая вот демохратия!
  
   - Как Август отреагировал на находку? - поинтересовался человек с глазами голодного тигра, выпуская из легких очередную порцию дыма.
   - Никак, - коротко отчитался господин Кровель. Ярый приверженец здорового образа жизни, он на дух не переносил табак и все, что с ним связано, поэтому сейчас явно страдал, пытаясь компенсировать отсутствие свежего воздуха меньшим количеством производимых вдохов.
   - Совсем? - собеседник господина Кровеля, который прекрасно знал об этой его особенности, вновь затянулся и исторг огромное сизое облако, доведя концентрацию отравляющих веществ в комнате до предельно допустимой.
   Ти Эс, который считал, что пассивное курение убивает столь же неотвратимо, как никотин в каплях, только чуть медленнее, поморщился.
   - Совсем, - отрезал он. - А вот пресса - другое дело. Увидев господина Ворда, он разозлился.
   - Даже так?
   - Просто из себя вышел. С трудом удалось его успокоить.
   - Ясно. Но в итоге все прошло гладко?
   - Да.
   - И он не заподозрил, что кости мог кто-то подкинуть?
   - С чего бы? - удивился Ти Эс.
   - Хорошо. А как наш главный редактор, не подвел?
   - Нет.
   - Молодец. Статья?
   - Готова. Вот черновик, - господин Кровель протянул свернутый в трубочку лист бумаги. - Посмотри. Если устроит, сегодня же сдадим в печать.
   - Так-так, - человек с глазами голодного хищника снова глубоко затянулся, - давай поглядим, что тут у нас.
   Он погрузился в изучение текста, и на какое-то время в комнате воцарилась полная тишина. Настолько глубокая, что слышно было, как клубы дыма медленно дрейфуют по комнате, мягко отталкиваясь от стен.
   - Неплохо, - похвалил он, когда закончил читать. - Стиль, подача, грамотно расставленные акценты. Я бы чуть больший упор сделал на значимости будущего фонтана для культурной жизни города, но в целом - очень прилично. И про кости подано хорошо: без нажима и истерики, с должным пиететом. А идея с конкурсом, ну просто на отлично. Кто придумал?
   - Киянка.
   - Кто?
   - Господин Киянка.
   - Хм, кто бы мог подумать... Ладно, о чем это я? Ах, да, о статье. Думаю, в качестве затравки пойдет, вот только.
   - Да? - насторожился господин Кровель, который прекрасно знал: все сказанное до слов "вот только" не имеет абсолютно никакого значения.
   - Заголовок, Ти Эс. Он никуда не годится. Ну что это такое: "Первый фонтан Домена - быть или не быть, вот в чем вопрос!".
   - А что не так?
   - Слишком длинно, - терпеливо пояснил человек с глазами тигра. - И неопределенно. Что значит быть или не быть, когда все решено и работы полным ходом ведутся?.. Короче, передай Хорейшо: пусть еще поколдует над заголовком.
   - Как скажешь, - господин Кровель выразительно пожал плечами. Он мог бы, конечно, поспорить, но старался экономить слова, как и оставшийся в комнате свежий воздух.
   - Замечательно. Ладно, раз с этим решили, предлагаю двигаться дальше. Пора переходить к следующему этапу.
   - Уже? Не рановато?
   - В самый раз! Как говорил мой дорогой папаша, земля ему пухом: "Плавь железо, не отходя от домны!". Статья, конечно, поднимет шум, но рано или поздно он уляжется, и к этому моменту мы должны будем сделать новый шаг. Думаю, у нас в запасе неделя, максимум полторы, так что - готовь магичку, Ти Эс.
  
   Постепенно поездки Альберта на Центральную Площадь приобрели характер ежедневных. А все потому, что, как справедливо заметил кто-то из прорабов, только в присутствии начальства разношерстная трудовая братия вспоминала о дисциплине и начинала, наконец, работать по-настоящему. В остальное время предпочитая следовать правилу: кто понял жизнь, тот больше не спешит. Конечно, эффективность визитов мало-помалу снижалась, тем не менее, пока иммунитет к пребыванию управляющего на стройплощадке у пролетариев окончательно не выработался, следовало пользоваться ситуацией. Что Альберт и делал, благо транспорт и Казимир Натощак всегда находились под рукой.
   Но не только служебная надобность заставляла его приезжать сюда так часто. Пожалуй, в большей степени им двигало любопытство и тяга к знаниям. Ему хотелось научиться видеть линии и углы там, где пока не было ничего, кроме потревоженных руками рабочих камней и обнаженного песка. В общем, в нем говорило желание постичь сложную науку строительства. И все бы ничего, если бы однажды оно не сыграло с Альбертом злую шутку, сделав его невольным участником истории, предопределившей ход дальнейших событий.
   А началось все с того, что на территорию стройки (в который по счету раз?!) заявился незваный гость. Бесцеремонный и нежданный, как снег в середине мая, он предстал в образе дородной дамы неопределенного возраста, укутанной с ног до головы в пестрые покрывала, с высоченной чалмой в качестве прически и богатым набором всевозможных украшений, завидев которые любая новогодняя елка сразу осыпалась бы от зависти.
   Игнорируя всех и каждого, в том числе грязь под ногами, дама направилась прямиком к котловану, который сейчас переживал стадию прокладки труб.
   - Эй, уважаемая, - окликнул ее Альберт, - вы как сюда попали? Здесь вообще-то посторонним запрещено. Плакат на воротах видели?
   - Ма-а-альчик мой, - нараспев произнесла дама, - я почетный член Гильдии Волхвов(20), Посвященная Пятого уровня, Магистр Ордена Оккультных наук, потомственная ведунья в седьмом поколении, шо мне какой-то плакат? Хожу, где хочу.
   - Но, позвольте...
   - Прокляну! - предупредила она.
   Альберт осекся. Будучи человеком здравомыслящим, он, само собой, не верил в силу разного рода проклятий. И в то же время, как человек мыслящий здраво, понимал, что лучше не связываться.
   - Шо, испужался? - развеселилась Магистр Ордена Оккультных наук. - Не дрейфь, - успокоила она, - маг ребенка не обидит. Просто встань в сторонку и не мешай. Кстати, как звать-то тебя, малыш?
   - Аль-кха-берт, - поперхнулся малыш, последний раз слышавший такое обращение лет, пожалуй, двадцать назад.
   - Приятно познакомиться, Аль-кха-берт. А я Властилина, но ты можешь звать меня просто - Госпожа.
   - Да, Госпожа, - не стал перечить Альберт.
   - Вот, молодец. А скажи-ка мне, Аль-кха-берт, кто у вас тут за главного?
   - Я, Госпожа.
   - Ты? Да брешешь!.. Шо, правда? Ну-ка, ну-ка... о, теперь вижу: врать-то совсем не умеешь. Чистый, аки дитя. Карма, вон так и сияет, ослепнуть можно.
   Властилина прикрыла глаза ладонью.
   - Ну коли ты здесь главный, то прикажи своим людям встать подальше, шобы я кого ненароком не зашибла.
   - Не понял, что вы собираетесь делать?
   - В транс входить буду.
   После этих слов ведунья запустила руку в складки одежды и извлекла на свет крохотный барабанчик, посаженный на ручку, по бокам которого, с двух сторон, болтались подвешенные на веревочках шарики. Альберт уже видел такие штуки раньше. Они продавались в любой лавке, торгующей детскими игрушками. Дэн-Дэн Дайко или Веселая Погремушка, так они назывались. Продавцы рассказывали, будто бы дети от нее просто без ума. А еще говорили, что если долго бить в Дэн-Дэн Дайко, то можно вызвать дождь. Правда бить нужно очень долго.
   - Прямо здесь? - удивился Альберт. - Сейчас?
   - Прямо здесь и прямо сейчас.
   - Но, послушайте, так же нельзя...
   - Цыц, мальчик! - тряхнула барабаном ведунья. - Не вырос ты исчо, шобы мне указывать. Лишь Боги имеют такое право. Так шо отойди и не отсвечивай, покудова не скажу.
   От подобной наглости Альберт растерялся. Но пока он думал, что бы такое веское возразить, было уже поздно: магичка приступила к какому-то загадочному ритуалу. Посвященная Пятого уровня, Госпожа Властилина, начала выписывать сложные пассы руками, притоптывать ногами и ритмично двигать задом. Все под аккомпанемент Веселой Погремушки и бессвязный речитатив, служащий, по-видимому, паролем для пропуска в транс. При этом грацию насильно вытащенного на сушу гиппопотама дама с лихвой восполняла страстью, с какой она это делала. Постепенно темп возрастал, движения магички становились все быстрее и быстрее, а градус эмоций, пронизывающий каждое танцевальное па, стремительно повышался. В определенный момент он оказался настолько высок, что Альберт невольно бросил взгляд вверх: так и до осадков недалеко. Но нет, на небе не было ни облачка.
   И тут, неожиданно, барабанная дробь оборвалась. Властилина застыла.
   - ВИЖУ! - воскликнула она, хотя глаза ее при этом оставались закрыты.
   - Что? - оцепенение, навеянное рокотом барабана, спало с Альберта.
   - МОГИЛУ ВИЖУ! ДРЕВНЕЕ, ЧЕМ КУПОЛ НЕБЕСНЫЙ!
   - Как? - оторопел он.
   - В НЕЙ КОСТИ ЛЕЖАТ УБИЕННЫХ НЕВИННО!
   - Откуда, черт побери?..
   - ВИЖУ! ЖИЗНИ СВОИ ОНИ ПО СОБСТВЕННОЙ ВОЛЕ ОТДАЛИ! ЧТОБ ЗАПЕРТОЙ ДВЕРЬЮ СТАТЬ ДЛЯ ИСТОЧНИКА СИЛЫ!
   - Какого еще источника? Что за бред?
   - ИСТОЧНИК! СРЕДОТОЧИЕ СИЛЫ ВЕЛИКОЙ, ДРЕМАВШЕЙ ВЕКАМИ!
   - Тьфу ты, бесовщина! - Альберт в сердцах сплюнул.
   - ВИЖУ! НАРУШЕН ПОКОЙ, ПРОБУЖДАЕТСЯ СИЛА! ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО И СКОРО ЕЕ МЫ УСЛЫШИМ!
   - Эй, может хватит? - краем глаза Альберт подметил нехорошее брожение, начавшееся в стане трудящихся.
   - ВО СНЕ БЕЗРАЗЛИЧНА ОНА К ТЬМЕ ИЛИ СВЕТУ, НО СТОИТ ПРОСНУТЬСЯ!
   - Эй, я прошу, чтобы вы прекратили! - он чуть повысил голос. Гасить волнения в кругу рабочих не входило в его сегодняшние планы.
   - ЧЬЮ СТОРОНУ ПРИМЕТ? - игнорируя внешние раздражители, ведунья продолжала вести прямой репортаж из транса. - НА СВЕТЛУЮ ВСТАНЕТ, ИЛЬ ТЕМНОЙ СТЕЗЕЙ СОБЛАЗНИТСЯ?
   - Нет, ну это уже не смешно. Дайте сюда, - Альберт подскочил к магичке и вырвал у нее из рук барабан. Лишившись своего магического атрибута, та вздрогнула, и сразу как-то обмякла, осела, он едва успел ее подхватить. Усадил прямо на землю, сбрызнул лицо водой. Ведунья открыла глаза. Взгляд у нее был какой-то мутный.
   - С вами все в порядке? - с тревогой спросил Альберт.
   - Ты, - она ткнула в него дрожащим пальцем.
   - Я, - легко согласился он.
   - Ты ее разбудил, - что-то в интонациях Властилины заставило его усомниться в трезвости ее рассудка. Так бывает, когда хороший актер настолько вживается в роль, что сам начинает верить в происходящее. А в том, что это всего лишь роль, Альберт ничуточки не сомневался.
   - Кажется, это ваше, - он протянул ей Дэн-Дэн Дайко, Веселую Погремушку.
   - Ты хоть представляешь, что теперь будет, мальчик? - у ведуньи вдруг напрочь пропал ее провинциальный говор.
   - Представляю. Сейчас мы аккуратно встанем, и я провожу вас к выходу, у меня там карета. Мой подручный отвезет вас, куда скажете.
   - Нет, не понимаешь, - печально констатировала она.
   - Ну хватит, - взорвался Альберт, - шутка затянулась, вам не кажется?.. О, прошу прощения, Госпожа, спектакль прекрасен, зал рукоплещет. Браво! Господа, - обратился он к рабочим, - вам понравилось?
   Господа смущенно заерзали, они-то приняли разыгранное представление за чистую монету.
   - А теперь пора, идемте, - тоном, не терпящим возражений, приказал он. Помог ведунье подняться, и препроводил к выходу со стройплощадки.
   - Будь осторожен с Силой, мальчик, - предупредила она, усаживаясь в карету. - И да пребудет с тобой удача!
   - Спасибо, Госпожа, - он захлопнул дверцу. - Казимир!
   Тот плавно тронул и аккуратно влился в общий поток, чтобы через секунду раствориться в нем без остатка. Альберт устало вытер пот со лба: на какие только ухищрения не идут люди, лишь бы одним глазком увидеть, как продвигается возведение фонтана. А все господин Ворд со своей дурацкой газетенкой. Будь его воля, Альберт призвал бы главного редактора к ответу по статье "За разжигание любопытства". Это ж надо: превратить стройплощадку в место для паломничества городских сумасшедших. И ведь Госпожа Властилина далеко не самая странная из них. Были, например, такие, кто признал в найденных костях останки своих родичей и пришел требовать их выдачи. И те, кто углядел в находке признаки надвигающегося апокалипсиса. ("Точно говорю - конец света! Когда? В ближайшую пятницу, конечно, в аккурат после рабочего дня!") И многие, многие другие. Альберт сокрушенно покачал головой: нет, один он не справится. Надо срочно поднимать вопрос по поводу стражи. А еще неплохо бы усилить ворота, ввести возле них круглосуточное дежурство и завести собак: парочку злых, в меру голодных мастифов.
   Увлеченный мыслями о внедрении охранной системы, он полностью отключился от внешнего мира, поэтому не заметил ни отдаленный рокот сотен тысяч Дэн-Дэн Дайко, ни то как стремительно потемнело, набухло тучами, небо, ни даже первые капли, упавшие на землю. А дальше...
   ...дальше в город пришел ливень.
  
  
   Продолжение следует...
  
  
  
  
  
  
  
  

69

  
  
  
  
   (1)Имеет мало общего с тем местом, где детвора ставит первые кулинарные опыты. Представляет собой сосуд в виде перечницы, с мелкозернистым песком, предназначенным для промокания чернил.
   (2)Одна из особенностей Домена, отличающая его от других населенных пунктов, состоит в том, что название города необходимо произносить с ударением на первый слог и никак иначе. Неправильное произношение, особенно в присутствии местных жителей, может привести к внезапному приступу мигрени, онемению конечностей и даже к резкой потере сознания. Пожалуйста, не повторяйте чужих ошибок.
   (3)Доподлинно неизвестно кто и когда построил Первую Домну и использовал ли он ее по прямому назначению. В хрониках города упоминается лишь, что первые поселенцы нашли ее уже в том состоянии, в котором она пребывает по сей день. Постепенно Первая Домна обрастала легендами и жилыми постройками, которые годы спустя превратились в город Домен. Ударение на первый слог, не забыли?! Спасибо!
   (4)По сути одного поля ягода с вахтером, но звучит куда как благороднее.
   (5)Как позже узнал Альберт, это определение в равной степени относилось и к смычковым инструментам, и к невидимым струнам человеческой души.
   (6)На самом деле есть еще, по крайней мере, одна вещь, укрепляющая веру ничуть не хуже. Однако о ней не принято говорить вслух, особенно в правовом государстве. Максимум - писать на бумажках, которые уничтожать сразу после прочтения.
   (7)Сундучок этот на самом деле являлся ничем иным, как механической вычислительной машиной, предназначенной для выполнения простейших математических действий. Таких, как сложение, вычитание, умножение и деление. Арифмометр, так он назывался.
   (8)Общеизвестный факт, суть которого состоит в следующем: если принять вероятность наступления чуда равной одному на миллион (довольно редкое событие, не правда ли?) и учесть скоротечность самого процесса (не дольше одной секунды), то нетрудно вычислить, что чудо случается с нами единожды за каждый миллион секунд или один раз в двенадцать дней. Не стоит, однако, забывать тот факт, что для чудес не существует таких понятий, как день и ночь, поэтому лишь треть из них (или половина для тех, кто исключил из жизни послеобеденный сон) приходится на время бодрствования. Исходя из этого, легко подсчитать, что в жизни среднестатистического человека чудо случается примерно один раз в месяц.
   (9)Строго говоря, правил существует всего три. Хороший писарь должен иметь чистые руки - раз! Холодную голову - два! И горячее сердце - три!
   (10)Еще один общеизвестный факт: прежде чем что-то будет придумано, это что-то должно присниться своему будущему создателю. Именно так в свое время изобрели швейную иглу, конспирологию и деепричастные обороты. По этому поводу даже есть поговорка: озарение всегда приходит во сне, поэтому если боишься, что забудешь ночную догадку, положи рядом стенографистку.
   (11)Основополагающие навыки, без которых главный бухгалтер не имеет права называться главным.
   (12)Есть в этой цифре нечто магическое, согласитесь? И тому масса примеров. Большинство живых существ на планете имеют четыре конечности. У самых обыкновенных предметов - стола или, например, стула, четыре ножки. У телеги четыре колеса. А четыре стихии: огонь, вода, земля и воздух? Что, все еще не верите в волшебное происхождение четверки? Тогда давайте вспомним алгебру: сколько будет дважды два? Верно, все те же ЧЕТЫРЕ. Надеюсь, дальнейшие объяснения излишни.
   (13)Не стоит рассматривать это, как угодничество, а лишь как способ выразить благодарность.
   (14)Здесь кроется основное различие между приятными и неприятными сюрпризами. Первые, в отличие от вторых, всегда происходят вовремя, даже если настигают счастливца в безлунную ночь на заброшенном кладбище.
   (15)Думаю, не надо объяснять, как портится настроение от вкуса дурно сваренного кофе. Так и хочется кого-нибудь уволить.
   (16)Август фон Хап имеет в виду давний случай, приключившийся в Маджипуре. Тогда трое ученых слепцов собрались вместе, чтобы узнать, как выглядит слон. Потрогав его, первый решил, что слон похож на высокую стену; второй, что на дерево; третий и вовсе сравнил слона со змеей. После бедняги начали спорить, да так неистово, что несчастное животное испугалось, и вмиг растоптало всех троих. А ведь могли бы еще жить и жить, знай они хоть немного о системном подходе.
   (17)Вечные они не потому, что из века в век никто не в состоянии на них ответить, а потому лишь, что ответы вечно кого-нибудь не устраивают.
   (18)Следуя этой логике можно предположить, что в родственниках самого господина Ти Эс Кровеля ходят с десяток набирающих популярность уличных музыкантов, забавляющих публику ритмичными речитативами; вся Гильдия Кровельщиков вкупе с недавно возникшим Обществом Покровительства Гильдиям (для краткости чаще именуемым, как ОПГ), а также парочка секретных агентов, всем остальным цветам предпочитающая черный.
   (19)Помощь заключалась в том, что Казимир придерживал стремянку, пока госпожа Ватт спускалась.
   (20)Гильдия Волхвов: снимаем порчу, сглаз, приносим благие вести!
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"