Ерогова Алёна Игоревна. Уйти, чтобы вернул

Уйти, чтобы вернул.

Я проснулась, когда блекло-белый тюль стал пропускать мягкое, розовато-оранжевое сияние: в свои права заступило обычное для Урала достаточно прохладное летнее утро. Один из солнечных лучей устроился на моем лице, прогоняя остатки сна, но открывать глаза я не спешила, четко ощущая какую-то неправильность своего состояния. Будто я ступила на подвесной мост, причем уже давно, но, только пройдя по нему половину пути, осознала ненадежность данной конструкции и засомневалась в выборе верного направления. Что-то было в этом настолько жалкое, что в груди все сжалось. Я попыталась глубоко вдохнуть, но горло вдруг сдавило спазмом, и вместо этого я захрипела.

В тот же момент меня развернул к себе лицом Олег, прижал крепко, и меня начало отпускать. Вдохи были болезненными, но я никак не могла успокоиться, вцепившись ногтями в плечи Батова. Он и не думал жаловаться. Он вообще молчал и это меня доконало окончательно. Все-таки впервые раз приступ прошел при нем, и это было, мягко говоря, неприятно.

Высвободившись из объятий, я резко поднялась и, накинув рубашку, пошла на кухню. Пока открывала окно, руки дрожали. Не перестали они дрожать и тогда, когда я глотала горький сигаретный дым пополам с нежданно набежавшими слезами. О чем плакала? Ох, уж эта непонятная женская натура: сама придумала, сама завелась...

Чтобы хоть как-то прийти в себя понадобились еще пара сигарет и большая кружка крепкого чая. Я была уверена, что Олег уже вновь уснул, но как всегда я думала о нем хуже, чем есть на самом деле. Он ждал, сгорбившись, сидя на краю постели и упираясь локтями в колени. Было заметно, как под кожей спины напряженно перекатывались мышцы.

Стараясь ни о чем не думать, я подошла к нему вплотную и провела рукой по коротким, чуть колким темным волосам. Олег повернул голову, потерся лицом о мой живот и поцеловал его. Как трогательно. В плане рук, что медленно поднимались вверх по моим бедрам. Я усмехнулась и не без усилий смогла уложить его на спину.

Он никогда ни о чем не спрашивал из каких-то своих соображений. Умный. И это меня злило.

Он понимал, что я позволяла себе быть бесчувственной. И это злило его.

Так получилось, что две злости вполне мирно смогли быть вместе. Олег не без усмешки говорил, что мы стоили друг друга. Я даже соглашалась. Два таких "существа" как мы... просто удивительно.

Кто-то сказал бы, что это рок, судьба или участь. Только ни он, ни я в это не верим. Вот в случай - легко.

Я только-только начала "оттаивать" и посещать публичные места, периодически даже снимая свою полумаску. Отчасти даже из-за какого-то самозлорадного желания полюбоваться на реакцию окружающих, и, конечно же - на меня косились, разглядывали в упор, шептались. Я развивала в себе глубокого фиолетового цвета позицию на все это, и понимала, что привыкнуть к вниманию со стороны окружающих мне необходимо. Отсутствием мозга я никогда не отличалась. Зато теперь выделялась по внешнему виду, а люди судят именно по нему. Ну и хрен с ними со всеми.

В бар я приходила либо с Иринкой, либо со своей новой командой. В целом они произвели на меня неплохое впечатление. Отморозки, правда, те еще, но их даже можно назвать адекватными, потому как ко мне отнеслись с определенной тактичностью, а уж когда себя проявила, так приняли за свою. А своим лишних вопросов они не задают и с глупостями не лезут. И половая принадлежность моя их не смущала совсем. Просто на редкость нормальные люди, разговоры которых даже приятно послушать под пиво.

Обычно первым человеком по самому угрюмому выражению лица был Серафим в парах алкогольной депрессии, но сегодня его не наблюдалось, и лидировала почти трезвая я. Вторым же был не кто иной, как наш командир Олег Батов. Не очень светлая и жизнерадостная личность, в общем-то. Хотя на фоне меня, его странности вообще за странности не считались.

Мы сидели за столом один напротив другого, и в какой-то момент я поймала его взгляд на себе. Игру в "гляделки" позорно проиграла в первый раз за последнее время - уж слишком его взгляд был непонятным мне. Отталкивающим до притягательности.

Я начала нервничать, а делать этого не люблю. В груди появилось напряжение - для меня это предвестник приближающегося приступа. Оставив деньги за выпитое пиво, я резко поднялась и, ни слова не говоря, вышла наружу. Зажгла дрожащими пальцами сигарету и с удовольствием поняла, что приступ благополучно обошел меня стороной.

Когда я уже докурила и совершенно успокоилась, за спиной хлопнула дверь.

- Я тебя провожу.

- Зачем? - удивилась я совершенно искренне. Какому идиоту придет в голову подойти ко мне?

Олег так тяжело и серьезно посмотрел на меня, что я просто пожала плечами, мол, дело его, и пошла в сторону нашей общаги.

Так мы с ним и дошли в полном молчании до подъезда. А о чем нам собственно было говорить? О работе? Ну, уж нет. О погоде? Кажется, дождь собирается... Нет, я не разучилась беседовать с противоположным полом, я просто не считаю нужным это делать попусту. Если бы у Батова было что сказать мне, то он бы обязательно это сделал. А раз нет, то нашим легче.

Он поймал меня за запястье, едва я взялась за ручку двери, развернул к себе лицом и убил. Уничтожил мастерски - тихо и бесследно. Хотя, в общем-то, я не была против способа, примененного ко мне, но все же поначалу опешила и попыталась оттолкнуть Батова, а потом возникшее на краю сознания опасение было начисто смыто острым и каким-то чересчур болезненным желанием, и осторожный пробный поцелуй перерос во что-то большее и сумасшедшее.

Быстро, возможно даже слишком быстро, я оказалась между Олегом и обшарпанной стеной. И он так же быстро оказался во мне - в теле и в мыслях. Мои руки крепко держали его за плечи, а губы отвечали на поцелуи. И плевать было совершенно, что вели мы себя как подвыпившие подростки после дискотеки, спешно и жадно любя друг друга, где-то неловко, невольно делая больно, но исправляя оплошности короткой и бесценной нежностью.

Сгорали, просто сгорали, чтобы воскресать, как какие-то чертовы птицы феникс, и заглатывади воздух, давились невысказанными словами, мыслями, возникающими ощущениями до того момента, когда на короткое мгновение перестаешь существовать, сосредотачиваясь на расходящихся волнах горячего блаженства.

Я фактически висела на нем, хотя вполне уже могла стоять самостоятельно, и старательно выравнивала сбившееся дыхание и думала. Думала о том, какое движение или слово разрушит сейчас между нами что-то тонкое и хрупкое, с трудом обнаруженное, и мы разбежимся в разные стороны, не показывая и тени намека, что между нами что-то было?

Мне хотелось... впервые за долгое время мне хотелось впиться пальцами и не отпускать. Ни за что и никогда.

И, конечно же, от этого желания мне стало страшно. Я старалась, как же я старалась не показывать своих страхов, но здесь задрожала помимо воли.

Горячие губы прошлись по буграм шрамов на щеке и остановились у виска:

- Я знал.

Что он там знал, я не поняла и не успела даже никак прокомментировать его высказывание, когда почувствовала поцелуй в уголок глаза. Такое легкое прикосновение ввело меня в ступор, и я не понимала, как вести себя дальше. Нет, можно было, конечно, расцепить объятия, опуститься на ноги, надеть штаны на положенное им место, убрав при этом оттуда его руки, пробормотать: "Это было прекрасно, мне пора" и свалить по-быстрому домой баиньки. Вот только ничего хорошего тогда точно не будет. А оно мне вообще надо?

Хриплый смешок вывел меня из задумчивости, и я, наконец-то, решилась посмотреть в лицо Олегу. В его глазах опять было что-то необъяснимо притягивающее.

Понять мотыльков, спешащих к огню? Легко. Наверное, поэтому я так легко определилась.

Наверное, эта связь - самый безумный мой поступок, после приезда в Царство. Остальные еще можно объяснить, но этот нельзя скинуть на физиологические потребности и психологические проблемы.

Мы стояли на кухне напротив друг друга. Олег пристально меня разглядывал, а я старательно не замечала нахальных огней в его глазах. Наверное, не надо было его рубашку на голое тело надевать. И не застегивать пуговицы.

- Вся твоя защита, этот твой непроницаемый кокон на самом деле похож на решето.

Какое наблюдение. Я едва дымом не подавилась и от греха подальше затушила сигарету. Что бы в ответ ему эдакое сказать?

- Олег.

- Мм?

- Я тебя ненавижу.

Его взгляд ироничен до неприличия. Я закусываю нижнюю губу, чтобы не начать улыбаться как идиотка. Иногда на меня находит что-то такое.

- Аналогично. Я ненавижу тебя любить.

Должна признать, что это звучит... интересно.

- И я никогда тебя не отпущу, - рубашка с моих плеч упала на пол. Олег провел ладонями по моим ребрам вниз и, наклонившись, сильно сжал ягодицы. Укусил меня за кончик уха. - Даже не мечтай, Марина.

- Я разучилась мечтать, - хмыкнула я, развязывая шнурок на его штанах.

У нас еще есть немного времени и потратить его надо с удовольствием.

Когда Олег спит, я не могу сидеть (или в данном случае - лежать) на месте. Я не умею ждать. Иногда мне кажется, что и любить-то я совершенно не умею. Зато я умею кое-что чувствовать, а приступ только помог принять решение.

Я написала заявление об уходе из его группы, прикрепила лист на зеркало в прихожей, пару минут бездумно разглядывала свое отражение, а затем просто ушла.

Не знаю почему, но мне нравится вот так уходить. Не прощаясь, тихонько прикрыв за собой дверь, спускаясь медленными шагами по залитой солнцем лестнице и держа руку в паре сантиметров над перилами. Выйти на улицу, вдохнуть полной грудью свежий утренний воздух и потянуться. Хорошо.

Еще мне нравится, когда меня возвращают. А то, что меня вернут, я даже не сомневаюсь.

Ведь мы же всего-навсего влюбленные дети, которым снятся одинаковые сны.

Комментарии: 6, последний от 31/07/2012. © Copyright Ерогова Алёна Игоревна (zireael.eva@gmail.com) Размещен: 19/06/2012, изменен: 20/06/2012. 10k. Статистика. Рассказ: Эротика Царство Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Долго сомневалась, стоит ли выкладывать и раскрывать некоторые карты. Потом поняла, что хоть карты и выложены на стол, но все равно "рубашкой" вверх. В общем, это своеобразная предыстория "Слабого звена". Кусочек той самой "маленькой и странной любви". Эротики до неприличия мало.

Ерогова Алёна Игоревна : другие произведения.

Уйти, чтобы вернул