На языке смешались два разных вкуса, слившихся в единое целое.
Это сладковатая горечь.
Вкус, который ни с чем не спутать. Вкус слабости и беспомощности. Вкус разлившейся внутри боли. Вкус пустоты, заполнившей сознание.
Цвет таких родных чужих глаз. Цвет неба после полуночи. Цвет окон в домах напротив.
Запах ветра и огня. Запах мелиссы, корицы и гвоздики. Запах лунного света, пробивающийся сквозь облака.
Звук капель дождя, ударяющихся о потемневшую от пыли траву. Звук листьев, неспешно кружащих в танце осени. Звук тоски, неуверенно бредущей по мокрому асфальту.
Мягкое и обжигающе холодное чувство, приходящее после ссор, обид и упрёков. Оно расползается по телу ядом безысходности и хрупкого отчаяния.
И нет ничего кроме него.
Нет ничего кроме сладковатой горечи на языке.
Молчаливой безысходности и пустого равнодушия.