Нападение было внезапным. Лила шла от подруги по ночной улице города к своему дому, к кварталу кожевников, когда из тёмного переулка метнулись три тени в бесформенной одежде, скрадывавшей движения, и мужские руки зажали ей рот. Её тут же затащили в темноту, и одна из теней, прижав ей к горлу длинный нож, прошептала: "пикнешь - перережу горло". Совсем недавно недалеко, в таком же переулке нашли девушку с перерезанным горлом. Она так испугалась, что не могла даже пошевелиться.
- Рот открой, прошипел всё тот же голос, и ей в рот стали пихать какую-то тряпку. Она со страху не сразу поняла, что от неё требуют, и лишь когда чужие пальцы больно надавили ей на щёки, раскрыла рот. Тут же ей запихали туда тряпочный кляп, который, для надёжности, взнуздали узким ремешком. Отец такие ремешки делает, для сандалий богатых сановников. Узкие, мягкие, прочные. Тут же заломили за спину руки и связали за кисти. А потом связали недлинной верёвкой щиколотки её ног, так что идти она могла, а вот бежать - нет.
- Пошли.
Так она и побрела. Долго её вели какими-то переулками, пока не вышли в незнакомый, воняющий бочками золотарей, двор. Там её, легко подхватив, уложили в телегу и привязали к жердям, из которых было сколочено дно, лицом вниз, за шею и щиколотки ног. Теперь она лежала, вытянувшись, и не могла пошевелиться. Хорошо хоть, положили не прямо на жерди, а подстелив несколько пустых мешков. Потом закидали мешками сверху.
- И чтоб молчала, - сказал напоследок всё тот же страшный голос, и чья-то рука хлопнула её по заду сквозь мешки. И трое мужчин тоже залезли на телегу, усевшись поверх мешков, рядом с ней.
Потом телега куда-то ехала. И вдруг под мешки просунулась чья-то рука, и, нащупав её шею, начала душить! Лила замычала, задёргалась. Она хотела сказать, что готова на всё, пусть с ней делают, что угодно, только не убивают! Но всё было тщетно, и она очень быстро потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, то первая мысль была: ″Жива!″. Потом она догадалась, что бандиты таким образом провезли её без сознания через ворота города. Ведь стоило ей замычать сквозь кляп во время проезда через ворота, их бы тут же поймали. А вскоре с неё скинули мешки, отвязали от телеги, развязали ноги и вынули изо рта кляп. А вот руки оставили связанными за спиной. Уже было утро, и она смогла рассмотреть похитителей. На этот раз они были в обычной крестьянской одежде, но рожи были самые бандитские. И был ещё один, четвёртый, паренёк лет пятнадцати, похотливо разглядывавший её.
- От сюда уже далеко не убежишь, - прокомментировал развязанные ноги один из них. По голосу она узнала того, что угрожал ей. Потом он достал из телеги флягу из сушёной тыквы и, открыв пробку, сделал пару глотков. Передал тыкву другим, те тоже отпили.
- Хочешь пить? - участливо спросил он её.
- Хочу, - призналась она. В горле и правда пересохло после ночи с кляпом. Бандит протянул флягу ей и дал сделать несколько глотков. - Хватит с тебя. - После чего заткнул флягу пробкой и убрал в телегу.
- Тятя, а может, её тут можно? - спросил паренёк. Она сжалась от такого вопроса.
- Я те дам тут. Палкой то отхожу, десять дней ни тут, ни там не захочешь.
- Да я просто спросил, - обиделся паренёк.
- Вот и я просто палкой отхожу. Всё! Возвращай телегу хозяину. Мы пошли.
Впереди пошёл тот, кого она уже считала главарём, затем второй она, со связанными руками, а следом ещё два бандита. Они шли по лесной тропе меж крутыми склонами до полудня. Бандиты дважды останавливались справить малую нужду, нисколько её не стесняясь, доставая из штанов колбаску своего члена. Она стыдливо отворачивалась. Во второй раз она, не в силах больше терпеть, смущённо попросила разрешить и ей справить малую нужду.
- Справляй, - равнодушно ответил главарь.
Она покраснела. Развязывать руки он ей явно не собирался. Как и отворачиваться.
- Развяжите меня, пожалуйста. Я не убегу.
- Расставь ноги пошире, всего и делов. Давай быстро, а то на ходу мочиться будешь.
- Но мне же надо снять панталоны
- Ты что, в панталонах? - Бандит заржал. - Говорливый, помоги-ка.
Стоявший сзади крупный и всегда молчавший бандит подхватил её под мышки и легко приподнял. А главарь, задрав ей юбку, сдёрнул панталоны и закинул их в кусты,
- Они тебе не понадобятся. Отпусти её, Говорливый.
Красная, как переспелый мандарин, она расставила ноги и помочилась. Мужчины ждали, совершенно равнодушные, словно она корова, захотевшая помочиться. Потом снова продолжили путь. Под самый конец вошли в пещеру, где главарь зажёг масляную лампу, и шли под её сводами полчаса, пока не вышли в небольшой зале. Тут было светло от десятка светильников. И было два десятка явных разбойников.
- Ну что, привели дочку цветочника?
- Да, вот она.
- Я не дочь цветочника, - заплакала Лила. - Я дочь кожевника.
- Ты вышла из дома цветочника.
- Я к подруге ходила, дочери цветочника.
- А что молчала?
- Мне сказали молчать.
Бандиты заржали. Потом главарь развязал ей руки,
- Ладно, что с тобой делать. Побудешь пока с остальными. Как за других выкуп принесут, так и тебя отпустим. Раздевайся.
Раздеваться сказано было совершенно спокойно. Она посмотрела умоляюще, но наткнулась только на равнодушие. И, глотая слёзы, развязала тесёмки платья, оставшись перед толпой разбойников совершенно обнажённой.
- Сандалии тоже снимай.
Один бандит, небрежно завернув её сандалии в её же платье, сунул получившийся куль в сундук. Достал из другого сундука несколько кожаных мешочков.
- Узду крепить?
- Да не надо, наверное, - раздумчиво сказал главарь. - Ты ведь скандалить не будешь? - Она испуганно замотала головой, показывая, что скандалить у неё и в мыслях нет. - Да и не скулит особенно, по дороге всего один раз рот раскрыла, и по делу. Так что пусть пока без узды.
Доставший кожаные мешочки пожал плечами и закрыл сундук. После чего приказал ей лечь на спину и надел мешочки ей на кисти рук и ступни ног. Достал небольшую наковальню с молотком. Оказалось, мешочки вместо завязок имели кандальные браслеты, и бандит быстро заклепал их на запястьях и щиколотках. Снять самостоятельно мешочки она теперь не могла.
- Становись на четвереньки, - приказал бандит-кузнец. Когда она встала на четвереньки, слегка поправил ей руки, чтоб она опиралась на пол локтями. - Вот так стой.
Принёс несколько бамбуковых палок и быстро подобрал пару, по длине равную расстоянию от её щиколотки до запястья. Концы палок были окованы металлическими кольцами с ушком. В это ушко он сунул вынутые из костра горячие разжатые звенья от цепи, и этим звеном соединил с палкой кандальные браслеты, которые тоже имели такое ушко. Теперь запястьями и щиколотками она оказалась прикованной к двум палкам. Полил кольца водой, остужая. Под конец надел на палки ещё по два кожаных кольца, возле локтя и колена. Кольца, хоть и не пережимали кровоток, не давали отвести локоть и колено от палки.
- Готово! - сказал он. - Новая собачка.
Бандиты заржали. Главарь, подойдя к ней, легко перевернул её на спину, палками кверху, словно черепаху.
- Ну-ка, раздвинь ей ноги.
Кузнец, ухватившись за палки, широко развел ей бёдра, она застонала от боли в связках бёдер.
- Будешь стонать - оденем узду, - предупредил главарь. И она замолчала, напуганная непонятной карой. Главарь же раздвинул пальцами губы её промежности. Она почувствовала, как там её внутри холодит ветерок. Подумала, что вот сейчас начнётся...
- Ещё одна девственница, - разочарованно сказал главарь. - Надевай на неё панталоны.
Не успела она удивиться, как увидела, что кузнец достаёт из сундука. Это было что-то кожаное. Её снова перевернули на четвереньки, а кузнец надел на неё ″панталоны″ и заклепал заклёпки на ремешках. Один ремень охватывал её в поясе, и по одному ремню на каждом бедре. Соединяясь друг с другом сеткой ремешков, они прочно удерживали на её промежности лоскут кожи.
- Ну вот, теперь другие собачки не лишат тебя девственности. Кто знает, вдруг тебя удастся продать. А нужду справлять панталоны не помешают. Выносите её.
Двое других разбойников опять перевернули её на спину, а потом подхватили за палки и куда-то понесли. Было больно, но помня об непонятной угрозе ″узды″, она терпела молча. Минут через пять они вышли в небольшой горной долине, со всех сторон окружённой небольшими, но отвесными скалами. Тут они её опустили на траву, вновь перевернув на четвереньки.
- Я хочу её попробовать, - сказал один. - Да и лучше мы первые, чем Вожак. Порвёт ведь. - И стал развязывать штаны, которые затем опустил до колен. Опустившись на колени позади неё, он раздвинул палки пошире, похлопал её по заду. - Расслабься. Первый раз?
Она, молча глотая слёзы, кивнула. Она уже надеялась, что её не будут насиловать, раз надели эти ″панталоны″. Но она не подумала, что для насилия есть два входа, а её девственность уберегла только один. Кожаный треугольник закрывал только промежность, но не задний проход.
- Тем более расслабься, а то будет больно.
Она почувствовала, как в её задний проход что-то упирается. Ягодицы сжали мужские пальцы, раздвигая, давление на задний проход усилилось.
- Расслабься, я сказал.
Она постаралась расслабиться. И тут же почувствовала, как член разбойника пропихивается в её зад. Постепенно, всё глубже и глубже. Словно полено в неё запихивали. Она постаралась полностью расслабиться, чтоб не было так больно. Тут бандит стал долбить своим членом туда-сюда. Подруга, та самая дочь цветочника, уже пробовала быть с мужчиной, дав ему зад. И говорила, что это доставляет удовольствие, хотя первый раз больно. Непонятно, какое удовольствие в этом можно найти, одна боль и унижение.
Она упёрлась лбом в траву, задрав зад, и только тихо постанывала от боли в такт толчкам бандита.
- Смотри, тащится! А врала, что первый раз.
Она ничего не сказала, лишь тихо плакала. Бандит долбился в неё довольно долго, пока не кончил. Потом её долбил с зад второй бандит. После чего они ушли, а она так и стояла, упершись лбом в траву.
- Эй, подруга, так и будешь стоять? - послышался женский голос. Она подняла взгляд и увидела, что рядом с ней стоит на четвереньках такая же ″собачка″. Молодая девушка с явно давно не расчёсываемыми волосами, что грязными спутанными космами свисали до земли. Так же, как и она, девушка имела кожаные мешочки на кистях рук и ступнях ног, прикованная к двум палкам. Только ″панталон″ на ней не было. Как видно, девушка девственницей не оказалась. И ещё от девушки воняло. Один раз охотники привезли в город связанного леопарда, и телега со зверем проехала совсем рядом с ней. Так вот, девушка воняла совсем, как тот леопард.
Осмотревшись, Лила увидела, что в долине почти три десятка ″собачек″. Как женщин, так и мужчин. И сейчас все они приближались к ней, со скоростью неспешно идущего человека, ловко переставляя палки, У некоторых она заметила и ″узду″ - кожаный ремешок шёл от одного края рта на затылок, а от туда к другому краю рта. Рот ″взнузданных″ был широко раскрыт.
- Где я? - слабым голосом спросила она, стараясь не обращать внимания на запах.
- Это собачья долина. Тут разбойники держат собачек, пока их не выкупят. Меня Витана зовут.
- А что это за узда на некоторых?
- Металлическое кольцо в рот, чтоб нельзя было закрыть. Так тут наказывают.
- За что?
- Ну вон видишь того мужика, крупного, тоже с уздой? Он тут самый сильный. Вожак стаи. Во всём его слушайся. Он раньше кусался, но сейчас его взнуздали, и теперь он только бьёт кулаком. Больно бьёт. В живот, чтоб синяков не оставлять. Вон та, дочь сановника. Кричала много, вот её и взнуздали. Всем только легче стало, пока она молчит. А вон та укусила разбойника, когда он её в рот пользовал. Дура. Уверяла, что случайно, но её всё равно взнуздали. Теперь не укусит.
- А как же вожак прикажет? Узда говорить не мешает?
- Да понять легко, чего он хочет. Либо трахнуть тебя, либо чтоб ты полизала ему яйца. Ты не противься, иначе побьёт.
- Лизать яйца?
- Скоро сама почувствуешь. Мы ведь не настоящие собаки, почесать себя между ног с этими палками не можем. - И Витана для демонстрации приподняла передний край одной из своих палок, покачав надетым на кисть мешочком.
- И что?
- Посмотрим, что ты через три дня скажешь. Зуд будет такой, что будешь умолять окружающих тебя почесать и полизать. А тебе будет ещё хуже, чем другим, на тебе панталоны девственности. По нужде когда сходишь, соль на коже останется. Знаешь, как через несколько дней чесаться будет!
Мы тут друг другу не отказываемся почесать и полизать. Раз сами дотянуться не можем, приходится просить других. Иначе с ума от зуда сойдёшь. Я не шучу. Предыдущая девственница, дочь садовника, задирала нос поначалу. Не буду лизать, не буду. Скандалила. Перессорилась со всеми. Так, что ей узду надели. А потом как её приперло, чешется, а самой не почесаться. А попросить по-человечески из за уздечки не может. Начала лизаться, первая лезла ко всем, и свой зад подставляет и подвывает, полижите, мол, буду я вас лизать, буду, только почешите меня. Да только никто её чесать не хотел, притворялись, что не понимают. Так через неделю она выла и каталась по траве от зуда. С неё потом и уздечку, и палки сняли, а она всё равно на четвереньках бегает, скулит, и мужикам члены лизать пытается. Ни слова по-человечески. Так её и увели потом.
- Но ведь противно же, пахнуть будет сильно.
- Ещё бы. Мыться тут негде. Ты ведь уже почуяла мой запах? Молодец, что притворяешься, будто не чуешь. Скоро сама так пахнуть будешь. Хочешь слёзы тебе вылижу?
- Зачем? - ошарашено спросила Лила.
- Ну, они ведь солёные. Чесаться кожа скоро будет. А умыться ты не сможешь. Да и просто приятно мне. Ты такая чистенькая, свежая. Ну давай вылижу. Даже не прошу сейчас в ответ меня полизать. Так, ради дружбы. Ты, конечно, можешь слёзы об предплечья рук вытереть, но ведь тогда соль никуда не пропадёт, останется на коже. И будет чесаться.
Лила присмотрелась к приближавшимся ″собачкам″ и заметила одну особенность.
- У всех мужчин стоит, - испуганно прошептала она.
Витана хихикнула,
- Разбойники говорят, что один учёный муж из императорского дворца изучал это явление. И сказал, что у самцов собачек постоянно стоит из за запаха немытых женщин. Но лично я думаю, это из за того, что почесать мошонку не могут. На десятый день пребывания собачкой у всех самцов собачек начинается вечный стояк. Опадает ненадолго, лишь если ему кто яйца почешет. Потом снова встаёт. От вечного стояка увеличивается в размерах. Говорят, пять лет собачкой увеличивают мужской размер вдвое.
Тут остальные ″собачки″ дошли до них, встали вокруг. Тот, кого назвали ″вожаком″, взнузданный свирепый мужик с похотливым взглядом, рыкнув, стал на неё взбираться сзади, тыкаясь членом ей в ноги. Его член был вдвое длинней, и во столько же раз толще, чем у уже насиловавших её разбойников. Зарычал.
- Ну что ты как глупая, - сказала Витана. - Наклонись вперёд, чтоб он смог на тебя забраться. И ноги расставь чуть пошире, но не слишком широко. И зад пониже опусти.
Она чуть расставила палки и наклонилась, как велели. Вожак наконец залез на неё и, не с первого раза, сумел попасть своим членом ей в зад. Ей снова было больно, хоть она и пыталась расслабиться. Снова полились слёзы от боли и унижения. А Витана, подойдя к ней вплотную, начала лизать ей лицо. Сопротивляться облизыванию не было никакой возможности. Да и не до сопротивления было, зад буквально раздирало. Она только громко вскрикивала при каждом толчке.
- Сейчас он будет кончать, - прошептала девушка. - Ты приподнимись так, чтоб он повис на твоей спине. Ему нравится висеть так на спине самки, когда кончает. А он увидит, что ты послушна, и будет с тобой ласков. Вот, давай, поднимай его.
Вожак замер, вздрагивая. Она приподнялась на четвереньках, и он повис на ней, распластавшись на её спине и свесив конечности с палками по бокам. В таком положении держать его было совсем не трудно. Полежав на ней какое-то время, он задвигался. Она уже самостоятельно догадалась опуститься, слегка подавшись вперёд. Вожак слез с неё и перевернулся на спину, выставив к небу живот и своё хозяйство.
- Почисти ему член, он в тебе испачкался, - сказали Витана. - А потом полижи яйца.
- Как почистить. У меня же рук нет.
- Языком, конечно.
Она вспомнила про судьбу прежней девственницы, сошедшей с ума. Становиться изгоем она боялась, и неуклюже подползла к вожаку, наклонилась, и принялась тщательно вылизывать испачканный в её экскрементах член. И не только в экскрементах, на члене была ещё и кровь. В отличии от Витаны, Вожак пах не леопардом, а старым козлом. Было очень противно, но она старалась. Вожак лишь похрюкивал довольно.
- Молодец. А теперь почеши ему яйца. Ртом и языком.
Она принялась лизать волосатые яйца. Так продолжалось минут пять, потом член Вожака вдруг опал, сморщившись. Перевернувшись, Вожак встал на палки и лизнул её в лицо.
- Молодец, - сказала Витана. - Ты ему понравилась. Наверное потому, что задний проход у тебя ещё узкий. У нас у всех он уже разработан, а у тебя узкий.
Тут почувствовала, как ей лижут зад. Обернулась и увидела ещё одного мужика с уздечкой. Удивительно, но прикосновения его языка усмиряли боль в разорванном заду. Язык не только лизал снаружи, но и проникал в задний проход, вылизывая разодранные стенки кишки изнутри.
- А его зовут Вутуб. У него в нашей стае самый длинный и сильный язык. Но тоже кусается, вот его и взнуздали. Только смотри, он языком целку порвать может, там лизать ему не давай. Потеряешь девственность, накажут сильно. И лучше него никто не лечит. Вожак ведь тебе разорвал зад, я видела кровь на члене. Дай Витубу тебя полечить. А ты потом ему отсоси. Умеешь?
- Нет, - помотала она головой.
- Асона, покажешь новенькой, как отсасывать надо?
Ещё одна собачка, женщина лет тридцати с массивным задом, весело тряхнула спутанной гривой,
- Покажу.
- А ты ему потом яйца полижи, после того, как Асона отсосёт. С Вожаком у тебя хорошо получилось.
Витуб вылизывал ей зад минут пятнадцать. Потом повалился на спину, раздвинув ноги. Асона подошла и взяла его член в рот. Витана объясняла,
- Зубы широко раздвигай, чтоб не поцарапать. А губы наоборот сжимай, охватывай сильнее. Ему так приятнее. Видишь, она заглатывает член, не просто в рот бери, тут важно его горлом захватить. Заглотить. Чтоб целиком в рот вошёл. И води туда сюда. Вожак быстро кончает, а вот Витуба долго разогревать приходится. О! Это Асона ритм сменила. Видишь, чередует три мелких и частых заглатывания, только чтоб головка в горло ткнулась, а затем одно глубокое, сильное заглатывание. И снова мелкие. Так чередует. С таким ритмом кончают быстрее.
Асона отсасывала Витубу минут десять. Витуб только похрюкивал. Потом, глубоко заглотив, замерла, уткнувшись носом в волосы, росшие в основании члена Витуба. Витуб тихонько завыл, вздрагивая.
- Кончает, - прокоментировалла Витана. - Очень важно уловить этот момент, заглотить глубоко. И кстати, семя довольно сытное. И для здоровья полезное.
Витуб затих, потом пошевелился. Асона сразу слезла с него. Облизнулась.
- А теперь ты яйца ему полижи. Не как Вожаку. Витуб любит, чтоб их в рот засасывали и губами жмакали.
Волосатые, воняющие потом и старым козлом яйца Витуба были огромны! Засосать получилось только одно яйцо. Помассировала его губами. Рядом наклонила голову Асона и принялась аналогично работать с другим яйцом. Вскоре член Витуба опал, он перевернулся на палки и благодарно лизнул, сначала Асону, потом и Лилу. Она начала уже привыкать к здешнему запаху и постоянному лизанию.
- Пойдём, - мотнула головой Витана. - Покажу тебе место, где мы пьём. Ближе пятидесяти шагов от этого места малую нужду не справляй. А большую справлять ходи вон к той стене. На каменную осыпь. Она с северной стороны Долины, и больше всего солнцем греется. Там быстрей всего всё засохнет и не будет вонять. А спим мы вон под тем навесом. Прижмёмся боками и спим. Новенькие всегда мёрзнут ночью поначалу, и первые три ночи заснуть не могут. А потом ничего, засыпают.
Она пошла, с грустью думая о том, сколько же ей придётся провести время в этой долине.
Она не знала, что сошёдшая с ума дочь высокого сановника помогла продвинуться жалобе на произвол разбойников до самого императора. И тот распорядился своему тайному министру решить проблему. Как раз сейчас из казарм выходили не отряды стражи, чьи командиры были подкуплены разбойниками, а три сотни императорских гвардейцев. Тайной канцелярии были известны все три тайных выхода с долины, поэтому шли три сотни. Они должны были перекрыть все выходы и атаковать одновременно. Через десять дней все собачки будут освобождены.