Он очнулся и обнаружил, что давно уже лежит на спине, подложив руки под голову, на холодном, сыром тротуаре. Озноб прошел по телу. Н. быстро пришел в себя, попрыгав на месте, и посмотрел на часы. Полночь. Влажный ночной воздух. Кругом - ни души.
Тетя Ксеня в исступлении упала на пол и стала принимать самые странные и жуткие позы, то подбираясь к Н., то, как будто неожиданно испугавшись его, резко отползая назад. -...но что же мне оставалось делать, я ведь просто беззащитная женщина, что я могу, что?! Кобель! Сволочь! Принял меня за последнюю..., - она, извиваясь, исступленно ползала по полу, дергаясь в каких-то странных болезненных конвульсиях, проходящих через все тело; переворачивалась, кувыркалась. Волосы ее растрепались, на лице многочисленная косметика смешалась со слезами, ее голос изменился на страшный хрип, - а я что...я разве юбку задирала?!... Задирала?!
Она залилась безумным и страшным смехом. Н. некоторое время стоял и с испугом глядел на тетю. Вдруг лицо его резко переменилось, губы дрогнули, в глазах его отчетливо отразилась острая обида, а затем - неприязнь. Он приблизился к ней и без всякого предупреждения и замешательства в полсилы боднул ее ногой. Тетя тут же вскочила. Тяжело дыша, икая и сглатывая, она безумно уставилась на Н. Он сказал.
-Ты позоришь меня! Неужели ты думаешь, что вызовешь во мне жалость этим спектаклем? Ты больна. Но ты же знаешь, это ничего. Поэтому, если хочешь со мной жить, изволь одеться.
Тетя Ксеня подбежала к зеркалу в коридоре. Она с ужасом отпрянула, обнаружив, что абсолютно нагая. Они разбросали по квартире окровавленные бинты. Кровь уже немного подсохла. Пахло органикой.
Я помню фотографа. Он щелкнул меня, когда я решил заняться онанизмом в школе. Я выбрал для этого воскресенье. Не защитная ли это реакция подсознания? В воскресенье никто не учится.
-Да за это дело никто и не возьмется, слишком уж оно специфическое, - сказал фотограф и, слегка склонив голову набок, приблизился к Н. и взял его подбородок, - понимаете меня? Ведь я единственный специалист по таким вопросам.
Они уселись на ступеньку перед входом в университет, и Н. устало склонил голову на плечо фотографу. Они прижались друг к другу.
-А знаете, - почти шепотом заговорил фотограф, - я ведь не просто мелкий фотограф из газеты. Для меня фотография - это искусство, я в какой-то мере считаю себя художником. Я обязательно подарю вам фотоальбом со своими авторскими фотографиями. Я фотографирую людей. Вы смотрели, должно быть, Маленькую смерть Франсуа Озона, где два гомосексуалиста фотографировали друг друга во время оргазма... Я считаю, что фотография в какой-то степени превосходит по художественным ценностям картины, выполненные на холсте красками, ведь художник пишет прежде всего то, что видит, искажая увиденное по своей прихоти и подобию, - фотограф говорил тихо, уже как будто самому себе, - а фотограф...это посредник между человеком и природой. Фотография - как взгляд божий на человека, взгляд правдивый и честный, он видит все без искажений...
Фотограф говорил еще что-то, но Н. уже не слышал.
Эротический сон подростка оставляет желать лучшего. Именно от этого он уже совершенен. Хотелось увидеть свое тело ночью. Я любил утром, проснувшись, окунуться под одеяло и почувствовать запах своего тела. Спустя время, когда я учился в Академии культуры, я часто возбуждался, глядя на девушек в самый ответственный момент - перед экзаменом.
Коридор тонул в сумраке. В горле першило от сильного больничного запаха. Он остановился перед дверью. В аудитории кто-то ударил по столу и раздался знакомый голос профессора: "Господа, прошу внимания! Что?...да, теперь запишем. Водонапорные башни и резервуары. Резервуары нас не интересуют... Записываем. Водонапорные башни - это сооружения в системе водоснабжения для регулирования напора и расхода воды в водопроводной сети, создания ее запаса и выравнивания графика работы насосных станций. Водонапорная башня состоит из бака для воды, обычно цилиндрической формы, и опорной конструкции - ствола. Высота водонапорной башни...Внимание! Высота, расстояние от поверхности земли до низа бака, обычно не превышает 25 метров, в редких случаях - 30 метров. Емкость бака - от нескольких десятков метров кубических до нескольких тысяч метров кубических. Опорные конструкции выполняются в основном из стали, железобетона, иногда из кирпича, баки - преимущественно из железобетона и стали". Н. резко дернул дверь и вошел внутрь.
Реакция на его появление была моментальной: сидящие за столами студенты, их было около двадцати, лихорадочно закопошились, начали прятать какие-то бумаги, листики, кто-то нервно сворачивал огромный плакат с рисунком или чертежом. Профессор сразу не понял, что явилось причиной такого оживления, затем, поправив очки, увидел Н., стоящего у двери, бледного, с нездоровым и подозрительным видом. Профессор машинально сгреб все бумаги со своего стола и принялся лихорадочно писать на доске математические формулы. Студенты успели достать тетради и уже переписывали формулы вслед за профессором. Профессор оторвал взгляд от доски и сделал вид, что только заметил Н.
-Н., заходите. Мы вас не ждали, - хрипло заговорил он, нервно вытирая платком мокрый лоб.
Н. сел за последний стол. Чуть впереди сидела девушка с зонтом на коленях. Концом зонтика она осторожно стала поднимать себе и без того короткую юбку, проталкивая зонтик все дальше; уже прикрыла глаза, как вдруг встретилась с напряженным взглядом Н. Зонтик выпал у нее из рук и она, как ни в чем не бывало, оправила юбку, подняла зонт и продолжала записывать что-то в тетради. Н. дрожащей рукой провел по мокрому лбу.
-Роман Александрович, а можно вопрос? - нарочито громко, чтобы скрыть дрожь в голосе, спросил он.
Профессор быстро повернулся и напряженно уставился на Н.
-А когда у нас экзамен?
Профессор с надеждой посмотрел в аудиторию, реакция которой ошеломила его. Люди постепенно стали подниматься и собирать вещи, стараясь не глядеть на профессора.
-Что ж, - сказал профессор дрожащим голосом, стараясь взять себя в руки, - на сегодня все, можете быть свободны.
Когда последний студент исчез за дверью, профессор подошел к Н. и со всей силы дал ему пощечину. Н. отпрянул назад, покачнулся, затем уставился на профессора.
-Что вы за спектакль тут устроили?! - резко заговорил профессор. - Неужели после всего, что я для вас сделал, вы не можете проявить хоть немного такта?
Лицо Н. исказилось рыданием. Он в истерике накинулся на профессора, тогда тот еще раз отпустил ему пощечину, пуще прежней. Затем еще одну. Н. упал на колени и обнял ноги профессора, который, мгновенно смягчившись, прислонил голову сотрясающегося от рыданий Н. к животу и стал легко гладить его волосы.
-Профессор, простите меня...Роман...
-Ну, ну..., - тихонько перебил его профессор, - профессор, только профессор, - он прикрыл глаза и облизнул губы, - я люблю, когда меня называют профессором...
Н. поднялся с колен и заплаканное лицо его оказалось прямо перед лицом профессора.
-Что ж, Н., - сказал профессор, отстранив Н., и голос его неожиданно принял официальный тон, - считайте, что вы взяли меня сегодня измором. Давайте зачетку.
Мне часто снится сон. Я в общественном туалете, в каждой кабинке по парочке. Запах туалета смешивается с потом женского тела. Тяжелое дыхание, капает вода. И я не выдерживаю, скидываю с себя одежду, а дальше, так стыдно, мерзко, падаю на ледяной, мокрый кафель...и я уже кричу во все горло, меня уносит куда-то. И я не знаю, женский это туалет, или мужской...Я все порываюсь выползти, посмотреть на дверь, но возбуждение держит меня...
Он слетел по лестнице вниз, миновал холл, затем еще два пролета и остановился перед открытой металлической дверью. Крадущейся походкой он пошел вперед. Это был длинный, узкий тоннель, по обоим сторонам тянулись толстые трубы с периодическими подтеками, капала вода; потолок был так низко, что Н. приходилось идти, наклонившись. Лампочки, облепленные насекомыми, тусклым светом освещали подвал. Спустя некоторое время появились альтернативные ходы, все как один похожие, основная же линия подвала стала сворачивать. Скоро послышались голоса; рядом были люди. Н. остановился и прислушался. Из комнаты доносилось тяжелое дыхание и шелест одежды.
-Подожди, - прерывисто сказал женский голос и Н. прекрасно узнал в нем хрипловатый от курения голос тети Ксени, - кажется, я что-то слышала.
-Не придумывай, - быстро зашептал голос мужчины, - здесь никого нет...
-Иди сюда, - зашептал другой голос, тоже мужской и Н. понял, что их там трое.
Последовал долгий поцелуй. Н. шагнул вперед и моментально, скорее даже фантастически быстро, все трое со словами "это он...подожди мой цилиндр..." шмыгнули в узкий проем, похожий на огромную нору. В углу тускло освещенной комнаты стоял стол, заваленный бумагами, на нем - настольная лампа и старый механический телефон. У Н. перехватило дыхание. Комната была увешана сложнейшими чертежами, схемами водонапорных башен. Тут были и маленькие башенки, огромные башни, отдельно плакаты с резервуарами, отдельно со схемами стволов. На некоторых плакатах башни показывались в разрезах, и здесь становилось видно, как сложно они устроены. Все эти материалы были сдобрены заумными математическими формулами, расчетами, а кое-где встречались даже красивые красочные рисунки башен, вокруг которых на траве сидели люди. Подойдя к столу, Н. увидел множество неизвестных документов, бумаг, на некоторых снова были чертежи, на других - текст: здесь было и описание башен, истории строительства, причины возникновения. В углу стола Н. нашел несколько книг и взял ту, что лежала сверху. На первом же развороте он увидел выполненный карандашом рисунок, изображавший толстого обнаженного мужчину с очень густой бородой до самой земли. Рядом с ним на земле лежала женщина, тоже обнаженная, одной рукой она схватила его бороду, другой же отчаянно к нему тянулась, как бы умоляя его. Сам мужчина стоял с широко расставленными ногами и гневно указывал на нее пальцем. На другом развороте была также весьма неприличная картинка, на ней были изображены уже другие люди, тоже мужчина и женщина. Они лежали на траве, абсолютно голые; оба лежали на траве, вытянувшись во всю длину, и тянулись друг к другу губами. Н. беззвучно провалился в беспамятство.
Он смотрел в окно и сейчас, рядом с тетей все его проблемы, сомнения, почему-то рассеялись. За окном мелькали вывески ночных магазинов, на тротуарах возникали парочки, спешащие домой; свет фонарей опускал блики на дышащий дождевой влагой асфальт. Еще какое-то время Н. понимал, в какой части города они находятся, но скоро глаза его закрылись и он заснул, убаюканный монотонным шумом двигателя и теплым, масляным воздухом автомобиля.
Проснулся он от того, что они остановились. Н. посмотрел в окно. Они очутились в небольшом дворике, рядом с широким зданием, состоящим из нескольких корпусов, разных по высоте, но совершенно нераздельных. Здание больницы тонуло в темноте, горел лишь тусклый фонарь рядом. Водитель оставил включенными фары; яркий свет их терялся в темноте больничного входа.
-Приехали, - сказал шофер и неуверенно оглянулся на пассажиров.
Тетя Ксеня спала, откинувшись. Н. с отвращением заметил, что изо рта у нее струится желтая жидкость с неприятным резко-соленым запахом. Н. достал платок и как можно быстрее, пока водитель не заметил, принялся вытирать ей рот. Водитель резко обернулся.
-Черт, так я и знал, - воскликнул он, - проваливайте!
Н. стал трясти тетю, расталкивать; она только мычала что-то невнятное. Водитель выскочил из машины, открыл дверь и схватил Н. за шиворот, пытаясь вытянуть его из машины. Тетя Ксеня уже приходила в себя. Н. стал отчаянно сопротивляться. Вместо того, чтобы очистить лицо тети от неприятных выделений, Н. еще больше размазал всю жидкость по лицу и теперь был крайне раздосадован этой оплошностью. Он стал отпираться, украдкой стараясь еще немного поелозить платком по тетиным губам. Огромное тело водителя уже было в машине.
-Ах ты упрямый..., - пыхтел водитель, неуклюже оттаскивая Н. от тети. Кепка его сползла на затылок, на лбу блестели капельки пота.
-Мне разбудить ее надо, - задыхаясь говорил Н., - понимаете, уснула чертовка, почуяла тепло...угрелась...
-Еще бы, под печкой ей самое место, там бы и держал ее, - водитель не унимался, и уже весь этот процесс стал походить на медленную, ленивую возню; водитель уже не хватал Н., а легко колотил его ладонями. Н. отталкивал водителя, иногда попадая ладонью ему прямо в лицо; тогда водитель легонько покусывал его пальцы. Он уже навалился всем телом на Н., а тот в свою очередь, почти лежал на тете, которая никак не могла проснуться окончательно, только шевелилась под тяжестью тел, постанывала. Машина отчаянно скрипела, на заднем сидении водитель уже успел скинуть куртку, ему стало жарко, и теперь он сам тихо мурчал как кот. Куртка его невыносимо воняла бензином. Вдруг громкий женский голос раздался снаружи.
-Что тут происходит?
Реакция на голос была мгновенной. Водитель выскочил первым; Н., истерично брыкаясь, чуть ли не выполз из машины, за ним, сонная, выплыла тетя Ксеня, позевывая и томно оглядывая окрестности. Перед ними стояла молодая красивая женщина в белом халате, светлые волосы были сбиты в необычный и чересчур высокий ком, создавая на голове как будто башню. Она строго смотрела поверх очков. Заговорила тетя Ксеня.
-Довольно ломать комедию, - сказала тетя Ксеня, лениво подойдя к женщине. - У нас медосмотр. Я думаю это и так видно, и вы давно уже догадались. Пытаетесь нас отшить? Не получится, дорогуша. Оклахомский драматический театр с нами не проходит.
Женщина смотрела на тетю внимательно, потом улыбнулась.
-Этот с тобой? - бесцеремонно спросила она, указывая на Н.
-Да.
-А шофер? А...смотри..., - она скривилась в ухмылке.
-О...маленький дурачок, - хихикнула тетя, обернувшись назад и заглядывая в машину. Действительно, водитель сидел на заднем сидении, забившись в угол. Поджав колени и обхватив их руками, он испуганно наблюдал за ситуацией.
-Ладно, - сказала тетя, - ты нас впустишь?
-Нет, милочка, сегодня целый улей. И открываться скоро, три утра уже. Я с удовольствием, ты же знаешь...
Н. приблизился к женщинам и стал довольно близко к ним. Женщина в белом халате уже полулежала на капоте автомобиля, тетя обняла ее и нежно целовала в шею. Потом губы их встретились. Одновременно тетя стала расстегивать белый халат и Н. увидел, что это единственная одежда медсестры. Тетя целовала ее грудь, спускалась губами все ниже. Н. наблюдал некоторое время.
Н. решительно направился к дверям больницы.
-Ой, ты куда, малыш?! - воскликнула медсестра, взбрыкнула и, позабыв набросить медицинский халат, рванула за Н., - туда нельзя!
Н. остановился прямо перед входом, очутившись в ярком свете автомобильных фар. Обнаженная медсестра подбежала к нему и схватила за плечи, приблизив лицо к его лицу так, что он почувствовал ее дыхание с запахом лекарственных препаратов. Он смотрел в ее темные глаза и, сам не понимая зачем, отчаянно пытался что-то в них увидеть, может какие-то тайны или желания. Он легонько провел кончиками пальцев по ее щеке. Она запустила руку ему в волосы, прижалась щекой к щеке и языком достала его ухо.
Он поднял голову, она смотрела на него влажными глазами.
-Я понимаю, - прошептала она еле слышно, по щекам побежали ручейки слез. Н. вздрогнул.
Позади медсестры возникла тетя Ксеня. Она накинула на медсестру белый халат и заключила ее в объятья, почти как ребенка. Совсем не выглядела медсестра уже так самоуверенно, как при встрече. Теперь, в объятьях тети, Н. видел маленькую женщину, хрупкую и беззащитную, которая запуталась и потерялась в дебрях своей жизни. Теперь он, глядя на ее дрожащее тело, стыдливо закутанное в халат, увидел, что она совсем немолода и лицо ее уже тронуто мелкими морщинками. Ему стало мучительно больно, захотелось утешить ее, тронуть ее плечо, приласкать. Но он ничего не сказал, а только заплакал. Шел к машине, все плакал и плакал, вытирал слезы, совсем как маленький, приговаривал себе: я уже море наплакал, хватит. Так он сел в машину и сам не заметил, как положил голову на колени водителю, свернувшись в калачик. Продолжая что-то приговаривать, всхлипывая, он услышал тихое журчание двигателя. Оказывается, тетя села за руль. Она переглянулась с водителем, тот глазами попросил ее не будить Н., который уже спал глубоким сном.
Дома они упали на кровать, и тетя в страшном оскале начала стаскивать с Н. одежду. С потолка капала вода: нелегко и неудобно жить в водонапорной башне. Мокрые одеяла смешались в кучу, Н. хрипло постанывал, пытаясь поцеловать тетю, но та почему-то не давалась, отворачивала лицо то в одну, то в другую сторону. Наконец они сцепились в неистовстве и забились на кровати. Тетя по-прежнему старалась отвернуть лицо так, чтобы Н. его не увидел, при этом звуки она издавала с каждой минутой все более необычные, как будто пищала. "У-у-у, жучиха-рогачиха", стучало у Н. в голове. Он кричал, тетя хохотала; и в один момент, видимо по неосторожности, она выпустила два длинных усика, полметра каждый, которые зашевелились с огромной скоростью. Н. схватил их руками и прижал к стене, а у тети изо рта потекла прозрачно-желтая струйка и Н., понимая, что это от удовольствия, в безумном порыве слизал ее, ощутив горьковато-соленый вкус.
Уже было далеко за полдень, солнце смягчилось; многие вышли на воскресную прогулку. Прижавшись спиной к стене дома, Н. осторожно заглянул в распахнутое окно первого этажа и увидел преинтересную сцену. Молодой человек и девушка, оба совершенно ему неизвестны, на кровати предавались любви, причем Н. заметил странного огромного жука у парня на спине. Это самка - подумал Н. и на душе у него стало хорошо - конечно самка, рогов не вижу. Ветер легонько щекотал ему лицо, разбрасывал по лбу волосы. Н., улыбаясь, посмотрел на ребят, которые за его спиной отчаянно вытягивали шеи в надежде что-то разглядеть. Некоторые мальчишки заговорчески ему улыбались, остальные старались скрыть недовольство, что он им загораживает всю картинку.
Он не видел конца улицы. Слабо освещенный тротуар терялся в темноте. Вдали он увидел две неестественно высокие фигуры, различить которых было крайне трудно, но что-то решительно вырисовывало их из воздуха. Фигуры быстро приближались и Н. хотел было остановиться уже, но продолжал идти, не отрывая от них глаз, его тянуло как магнитом. Постепенно фигуры обретали все более четкую форму и скоро Н. различил цилиндры на их головах, они и придавали дополнительную высоту фигурам. Н. остановился перед двумя мужчинами абсолютно странного вида. Чувство очень похожее на жалость закипело в нем; он никак не мог отвести от них взгляд. Страха он не испытывал. На него смотрели два господина в черных сюртуках, которые сидели немного мешковато. Полные, бледные лица их были похожи как две капли воды, ни малейшего различия. Болезненной их бледность назвать нельзя было. Она полностью и органично сочеталась со странными, как будто прозрачными голубыми глазами. Н. пристально наблюдал их, невольно стараясь уловить мельчайшую деталь. Внимательный взгляд Н. отмечал двойной подборок, гладко выбритые щеки, собранные в несколько больших складок жира; длинные седые волосы выбивались из-под цилиндров. Под глазами и в уголках их губ Н. заметил небольшое скопление прозрачной, чуть вязкой жидкости желтоватого оттенка. Н. почувствовал отвращение; эти два господина - не что иное, как полуфабрикаты, они - средство для чего-то, что получится после, незаконченная форма какого-то существа. Н. стал задыхаться. Голова закружилась, он чувствовал, что смотреть на них - выше его сил. Такого он еще не испытывал. Он с ужасом отметил слабые ухмылки, вдруг искривившие их губы. У Н. закатились глаза; их очертания с сильнейшей концентрацией заполнили весь его ум. Его начало тошнить. В голове промелькнуло бесконечное множество картин, ситуаций, положений, он не придавал им значения, он просто видел движения, действия, события, все то, что случалось с ним, а может и не с ним, с другими людьми. Два господина захохотали, жестоко, мерзко, разбрызгивая в стороны желтую жидкость, и некуда было бежать от этого страшного хохота. Послышался звук распахивающихся окон, из которых выглядывали люди. Молнией пронеслось в голове, что ведь они стоят на улице, за ними наблюдает уже не одна пара глаз, возможно эти люди хотят помочь, а может напротив - они все враги. Кто же они? Может быть, они как мухи слетелись на бесплатное цирковое представление; возможно, им приятно смотреть на его страдания; и все они смеются, развлекаются, свисают со своих окон, показывают ему языки. Лязгают зубами. А вот они уже разбудили детей; но улыбки у детей не жестокие, они не насмехаются, не издеваются. Они просто довольны, что им вдруг позволено смотреть на такое.
Вот он перед ними голый. Рано или поздно это случилось бы. Как тетя Ксеня тогда, в первую встречу, когда он оставил ее и велел одеться, что только она не вытворяла перед зеркалом, представляя себя с Н. Он совсем нагой, дрожит перед всеми этими людьми. А профессор, который тогда упал на его кровать и разрыдался, зарываясь в подушки и вдыхая их запах. Шепот в туалете, напрашивающийся на интимные отношения, стоило только открыть дверцу... Жалкая медсестра, поколоченная любовником. И фотограф... Который все видел, все понимает. Н. колотил озноб, тошнило его все больше, лихорадка усиливалась. Его раздели, он гол и стыдлив. Ведь это совсем не то, что им нужно! Ведь два господина по-прежнему смеются, но уже добродушно и весело, даже пытаются развеселить Н., приободрить его. Уже нет жестокости в их лицах. Но ведь вы этого хотели! А теперь разочарованы. Два господина повернулись друг к другу так, что их лица касались одно другого, и слились в поцелуе, который вдруг начал приобретать странные формы. Н. сквозь туман видел, как грани между ними стираются, кожа на лицах начинает трескаться, черные сюртуки смешиваются с их телами, цилиндры постепенно опускаются и исчезают. Их объятья сжимались все сильнее и через минуту, странная полужидкая масса шевелилась перед Н., пытаясь вылиться во что-то определенное и ясное. Скоро Н. увидел, что из двух мужчин появляется совершенно новое существо, он видел уже как обозначились контуры нового тела, руки, голова. Процесс превращения подходил к концу и здесь Н. почувствовал, что вся лихорадка его вдруг прошла. Силы к нему стремительно возвращались, видел он теперь ясно. Перед ним стояла красивая обнаженная девушка и смотрела на него многозначительно. Ее идеальная фигура отливала теплыми оттенками в свете фонаря. Темные волосы ложились на плечи. Где-то капала вода. Мяукнула кошка. Со двора, под гитарный аккомпанемент, зазвучал мальчишеский голос. По мокрому асфальту пронесся автомобиль. Доносились звуки телевизора. Послышалось эхо разбитой бутылки. Кто-то выругался. Еле слышно гудел фонарь. Н. поднялся с земли, посмотрел на девушку и усмехнулся. Все его недавние переживания рассеялись.
-А ты такая..., - прошептал Н., притягивая ее к себе, - съедобная.
Девушка улыбнулась.
Он достал из урны осколок бутылки. Сцепил зубы и, размахнувшись, вонзил острие себе в левую руку, чуть ниже локтя. Брызнула кровь.