Он шел, шел быстро. И не было, казалось, конца дороге. Хотелось бежать, но сил уже не было. Скрипичный ключ одиноко висел в черном небе, да кидался бледными нотками. Тоскливо плыли тяжелые нотные строки. Звучала музыка, кружилась в воздухе. Хорошая, мягкая, эластичная - невероятная МУЗЫКА! МУЗЫКА!! МУЗЫКА!!! Хотелось кружиться, веселиться, танцевать, но оно не разрешало. Оно звучало вместе с ней, с музыкой: "Надо, надо... НАДО!!!", - жуткий оттенок прекрасной мелодии. Но вот конец, конец дороге, тропа на смену ей приходит - слякоть, грязь, промокла одежда, блестит в нотном свете. Коварная слякоть...
Он пал. Плюхнулся лицом в грязь. Грязь! Грязь!! Грязь!!! Чуть передохнув, поднялся на руках... надо идти, надо ползти... надо. Все громче звучала музыка, все громче звучало оно - чертово НАДО!!!
О, да! Он вспомнил! Отличная штука - память. Такую же музыку он слышал примерно год назад - была полночь по московскому времени, может чуть меньше, может чуть больше - не важно. Ночной парк зажил к тому времени медленной ночной жизнью, погрузившись в зыбкий туман дневных испарений. Почти опустели пьяные лавки, посетители их разошлись кто куда. Тишь. Погасли фонари, вороны заняли свои места на усопших деревьях. Лишь изредка появлялись старики, да старушки, и проверяли содержимое урн, да близлежащий мусор на предмет наличия пустой стеклотары, ну и чего-нибудь съестного может быть.
Он шел мимо, и присел на первой попавшейся лавке, закурил, прокашлялся, затянулся вновь, и с довольной гримасой выпустил дым. На лавке напротив сидели двое ребят и в две гитары что-то играли. Еще несколько подростков стояли рядом, чуть пританцовывая, глотая что-то из бутылок и дымя сигаретами. Он курил и слушал, они же не обращали на него никого внимания. Этакий блюз идеально вписывался в ту волшебную ночь.
Он как раз делал затяжку, когда из густого тумана появился этот прекрасный силуэт. Тот передвигался по полоске лунного света, отчетливо выделявшейся на полотне тумана. Создавалось впечатление, что даже деревья уступают ему дорогу. Туман скрывал движения ног, и казалось - силуэт плыл по этому белому мареву.
Сигарета выпала из его рта. Невозможно было оборвать взгляд, невозможно моргнуть. Этот силуэт - эта девушка, несомненно! Она пристально смотрела ему в глаза, он в её. Она шла прямо к нему, он как вкопанный сидел на месте. "У вас свободно?", - спросила она, и, не дожидаясь ответа, присела рядом. Только после этого он чуть кивнул головой в знак согласия. Ещё бы... он был поражен, заворожен ею, её красотой, её очарованием. Он гладил её блестящими глазами, её тело... в некоторых местах слишком уж приоткрытое. Широкий ворот балахона почти открывал грудь и плечи, чуть засученные рукава, рваные во всевозможных местах джинсы и нежная...- нежная кожа, пряный цвет, почти мистический. Лунный свет отражался в зеленых глазах языками шаловливого пламени. Невозможно было пошевелиться, невозможно было вымолвить слово. Можно было только медленно и глубоко дышать, и любоваться. Любоваться и желать.... Во рту чувствовался приятный вкус крови. Он, было, захотел что-то молвить, но она преподнесла указательный палец к своим губам - молчание - золото. Подавшись к нему, поцеловала его в губы, и озорно лизнула кончиком языка кончик его носа. Как же это было приятно, черт возьми. "Подожди", - прошептала она: "ты меня хочешь?.. Не отвечай, я знаю - хочешь".
Их глаза снова встретились. Не отводя взгляда, она положила что-то себе на язык, и они сплелись в поцелуе. Он почувствовал, как это что-то попало ему под язык. И в следующий миг всё закружилось, завертелось - неописуемый восторг.... На её лице появилась удовлетворительная улыбка. "Молодец", - прошептала.
И вот заиграла музыка, та самая музыка, прекрасная, великолепная музыка! МУЗЫКА!! МУЗЫКА!!! Все вокруг кружилось, земля под ногами качалась. Все вертелось. Он видел её обнаженные плечи, великолепную грудь. Видел, как она раздевает его, он её. Видел со стороны, будто вышел за пределы своего тела, своего я. Видел, как ни чего, не замечая, сидят на пюпитре ребята и играют эту замечательную музыку. Как так же на пюпитре извиваются два обнаженных тела, одно из которых, несомненно, принадлежит ему. Видел, как постепенно они поднялись над землей и поплыли по этому млечному туману, морю сладострастия, морю бесконечной любви, как казалось тогда....
Он приподнялся на руках, надо идти надо ползти... надо!!! Расплавлялась земля под ним. Он вставал, падал, кувыркался, снова полз. Играла музыка. С того самого вечера она преследовала его, а он нуждался в ней. НУЖДАЛСЯ в Музыке! Он приходил каждый вечер. Каждый раз, как и в первый, появлялся туман, появлялась она, а в месте с нею Музыка! Сколько так продолжалось? Просто кошмар! Но кошмар тот был божественным. Однако нет ничего вечного, и она исчезла.... Он искал её везде, но все тщетно. Он встречался с её знакомыми, но они понятия не имели где она. Он давал им деньги, они давали взамен обрывки музыки, незнакомые мелодии, порой совсем отвратительные. Он слушал музыку в одиночестве, но это было совсем не то. Иногда везло и ему доставались кусочки той самой, единственной и неповторимой, нельзя было терять ни минуты, и он записывал ноты на руках. Иногда в паху, когда руки были уже совсем исписаны...
Он полз уже как змея, куда полз, не знал, но было надо. Вдруг что-то мелькнуло вдали, и он бросил туда. Открылось второе дыхание, а может уже и десятое. Нет, не нашел. Как сквозь землю провалилось. Он начал копать, и с каждым капком все громче играла музыка, все громче пела музыка: "Надо"!!!
В тот вечер он как всегда пришел в тот парк, и сел на ту самую лавку. Сколько времени прошло с её исчезновения он не знал. Он устал ждать. Сколько раз он неудовлетворенный уходил домой?.. устал и от этого. Сегодня он придет сюда в последний раз. Придет проститься, это безоговорочно. Но вот парк начал заволакивать туман. Неужели?! Туман становился все гуще и гуще. На противоположной лавке сидели двое ребят, и настраивали гитары. Неужели это те же ребята, не ужели это.... Заиграла музыка, появилась она. О БОЖЕ - ЭТО ОНА, несомненно - ЭТО ОНА!!! Он бросился к ней, она от него. Он бежал со всех ног, но расстояние все время увеличивалось. Вскоре она скрылась из виду, все тише и тише звучала музыка. Он догонит её, надо постараться, он сможет. Скоро откроется второе дыхание, потом третье...
Он шел, шел быстро. И не было, казалось, конца дороге. Хотелось бежать, но сил уже не было. Скрипичный ключ одиноко висел в черном небе, да кидался бледными нотками. Тоскливо плыли тяжелые нотные строки. Звучала музыка, кружилась в воздухе. Хорошая, мягкая, эластичная - невероятная МУЗЫКА! МУЗЫКА!! МУЗЫКА!!! Хотелось кружиться, веселиться, танцевать, но оно не разрешало. Оно звучало вместе с ней, с музыкой: "Надо, надо... НАДО!!!", - жуткий оттенок прекрасной мелодии. Но вот конец, конец дороге, тропа на смену ей приходит - слякоть, грязь, промокла одежда, блестит в нотном свете. Коварная слякоть. Он пал. Плюхнулся лицом в грязь. Грязь! Грязь!! Грязь!!! Чуть передохнув, поднялся на руках... надо идти, надо ползти... надо. Он рыл землю руками, грыз землю зубами. Все громче звучала музыка, все громче звучало оно, чертово НАДО!!! Он нашел, нашел, надо только немножко покопать, и он высвободит её..., он высвободит её..., высвободит.... Но она затихла - НЕТ! Все вокруг затихло - НЕТ!! Исчезла МУЗЫКА - НЕТ!!! НЕТ!!! Н-Е-Е-Е-Е-Т!!! Слезы водопадом хлынули из глаз. Он, как ошалелый бросился вновь копать, но кругом играла тишина. Он колотил руками землю, но в ответ ни чего. Совершенно в изнеможении он лег на спину, и выдавливал остатки слез. Наконец, собрав в кулак последние силы, он выбрался из только что выкопанной им самим ямы, точь-в-точь в его рост. Огляделся по сторонам: резные ограды, перекошенные кресты отбрасывали такие же перекошенные тени. Он еще раз взглянул на творение рук своих. Не зря она звала его сюда. Она исчезла, а он ничто без неё. Весь смысл был в ней. Он спрыгнул в яму, и лег, скрестив на груди руки. Последняя горькая слеза скатилась по грязной иссохшей щеке. Только что бы наслаждаться МУЗЫКОЙ и стоило жить...