Они хохочут, выкрикивая изредка отдельные словосочетания. Они всё время оглядываются, просматривая улицу вокруг себя в радиусе ста метров. Они непрерывно двигаются, дотрагиваются до себя и друг до друга. Они сидят на полу, траве, подоконниках, перилах, ступеньках эскалатора и коленях шемякинского Петра. Они разговаривают отрывистыми фразами и всегда на полтона выше, чем остальные. И снова смеются, прыскают, гогочут и ищут, ищут что-то глазами по сторонам.
Они подростки. Тинейджеры. Отроки и отроковицы. Они только видом своим раздражают любого взрослого, находящегося к ним ближе трёх метров. Те, кто подальше, просто взирают - молчаливо и осуждающе.
Я тоже посматриваю: мы едем в автобусе. Исподтишка наблюдаю, незаметно... Бедные, бедняжечки, замученные настроенными вокруг себя условностями. Как я это помню! Как я этого уже не хочу. Не так одеться, не так сказать, не то думать, не попасть в одну из нескольких моделей-типажей. Страшно - быть одному, быть индивидуальному, быть собой, - а ведь ты не знаешь, что есть ты. "Я - не что-либо непременное, но ток мутной реки, которая непрестанно притекает и ни на минуту не стоит на месте. Чем из этого назовёшь меня? Что наиболее, по-твоему, составляет моё "я"? Объясни мне это, но смотри, чтобы теперь этот самый "я", который сейчас стою перед тобою, не ушёл от тебя".
"Отрочество томительно для самого подростка и для окружающих. Опасная, жуткая пора - сумерки перед зарёй, некая тёмная ночь перед грядущим восходом солнца"...
Они циничны, вызывающи, бесстыдны, они пытаются курить, пить, но - посмотрите: они почти никогда по одному! Они - беззащитные, трогательные. Они только что орали, они всё знали, они плевали на всех, но друзья вышли, а ему - оставшемуся, одному, - нужно проехать ещё пару остановок. Он стоит уже у дверей и думает совсем о другом: "Надо сейчас быстро домой, мамка в семь придет, ещё посуду успеть вымыть"... Или в школе: десятый класс, математика, последняя парта. Сидит, "прикалывается" здоровый парень, метр девяносто росту, всё при нём, но когда учитель ледяным тоном провозглашает: Петров! выйди из класса, - не по-шуточному меняется в лице и, стушевавшись, бормочет: да нет, Ирина Ивановна, всё, всё, я буду тихо сидеть...
Они выйдут в свой последний день - последний день школы? последний день детства? - в прозрачных кофточках и умопомрачительных юбочках. Все модные магазины - скидка выпускникам! Пара бессонных вечеров, пристрастные разговоры с "предками", небрежные выспрашивания у друзей-подруг, модные журналы, - и твой последний (и первый!) наряд готов. Продвинутые родители постарались, чтобы не ударило чадо в грязь лицом, чтоб не хуже, чем у других. И, скромные, приземистые, в немодных серых плащах и потёртых кожаных куртках, с чувством глубокого удовлетворения смотрят вслед удаляющемуся высокому яркому существу: наше...
Они выйдут. Они почти уже и не подростки. Наступает утро. Они подросли, - наконец-то! Они подросли, - ах, как жаль...