Аннотация: "Есть красота, подвластная времени, и вечная красота, Но нас подведет наше слабое зрение, а темный инстинкт предаст..." Flёur, "Друг, который никогда не предаст"
Есть красота, подвластная времени, и вечная красота,
Но нас подведет наше слабое зрение, а темный инстинкт предаст...
Flёur, "Друг, который никогда не предаст"
Есть странные мгновения, в которые к людям приходят странные слова и странные мысли. Никто не научился предсказывать их появление и никто не научился вызывать их приход. Одни назвали это Музой, вторые, не столь поэтичные, вдохновением, другие придумали свои ярлыки и тесные одежки. Слова служили тисками идей, сужая идею до не столь широкого человеческого горизонта, безжалостным скальпелем отсекая порой необходимое. Но каждый, через которого прошел ток столь высокого напряжения, знает, что в этот момент что-то происходит, и человек, охраняемый вечным стражем - одиночеством - вдруг понимает, что он не один. Что-то нисходит к нему свыше (или из глубин ада, как считают те, кто любит слова больше, чем мысли), что-то озаряет текущее мгновение, что-то выше, чем человеческое, задевает его подолом платья, и люди сходят с ума, пишут стихи и многотомные романы, влюбляются или становятся героями войн, каждому приносит этот миг свое персональное безумство.
Почему так случилось, что именно сейчас пришла к нему в голову эта строчка? Именно в этот момент в его голове вдруг вспыхнул огонь - он вдруг вспомнил и даже шевельнул губами. Маленькая строчка из давно затасканной книги, которую он носил с собой, не читая, все собираясь, но так и не заглянув дальше первой страницы... "Однажды вечером я посадил Красоту к себе на колени. - И нашел ее горькой. - И я ей нанес оскорбление. Я ополчился на Справедливость." Он много раз прочитывал это место раньше, не думая над смыслом строчки - почему именно в этот момент эти строчки пришли к нему в голову? Вдруг стало совсем близким то, о чем писал этот давно умерший безумный юноша-француз. И эта строчка, великое прозрение, ключиком отворила старые дверки в его душе - те дверки, навесы на которых обычно ржавеют, ключи от которых выбрасывают, двери, о которых всегда предпочитают забыть, потому что они ведут туда, где совсем не так уютно, как в тех коридорах и комнатках, в которых горит камин, вино и окна плотно занавешены портьерами. Люди боятся этих дверей, потому что они всегда ведут наружу...
Он вдруг понял, что если кто и виноват перед красотой, так это не тот гениальный французский юноша, не успевший совершить греха слишком тяжелого, чтобы заслужить презрения Красоты, а он, он сам нанес Красоте страшное оскорбление. Та вечная красота, о которой сильны сказать поэты и бессильны сказать создатели романов (потому что красота предпочитает короткие строчки), севшая на колени - она была жестоко оскорблена - она была забыта. И с этой точки - точки забытья - начинается вечный поиск Вечноженственного, отсюда начинается дикая пляска погони за Безупречным, отсюда начинают искать Красоту, и здесь приносится в жертву Богиня. И как запутаны дороги, и насколько порой темен лес, которым приходится идти человеку, прежде чем он доберется до Красоты, прежде чем поиск будет окончен, и Вечная Богиня сядет на свой трон!
Воспоминания хлынули на него потоком - как раз те, о которых предпочитает забыть человек, чтобы они меньше напоминали ему о Красоте. Стоять лицом к лицу с красотой - это слишком тяжелое испытание для человеческого сердца. Чтобы выдержать взгляд богини, требуется сердце, из которого уже капала кровь, гранит и пламенный мотор тут не годятся, они слишком живые. А чтобы Красота стала избавлением и лекарством, нужно, чтобы душа была тронута тлением, нужно опустошить сосуд, чтобы можно было его наполнить снова. И вот человек, не будучи готов, берет на себя смелость выдержать взгляд Богини - и ломается, как стальной стержень (сколько таких героев принесло свои жизни к ее трону). Человек выбирает забыть - и дверка, откуда дует таким прохладным и нездешним, пусть свежим, воздухом, затворяется наглухо, заваливается мусором быта и постепенно забывается. Но в такие моменты как этот, больше не существует дверей и окон.
Он вспомнил день, в самом начале осени, как он шел с девушкой (и не вспомнить имени!) по городу. Погода была отлична, деревья были еще достаточно зелены, шаг достаточно медлен, но он мучился странным чувством. Странный вопрос занимал его - "Почему я ничего не чувствую?" Ничто, красота деревьев, погоды, осени, готовящейся кровоточить листопадами, девушки рядом, не трогали его. И если бы сейчас вокруг были бетонные джунгли или закатное побережье - в нем ничего бы не изменилось. Какая-то пропасть была на том месте, в котором должны были встретиться внутренний мир и внешний, и оба мира оказались отрезаны, отсечены и не влияли друг на друга. И абсурд ситуации, и странные отношения, и затянувшаяся пауза, и механистичность движений - все это было ясно ему, но он ничего не мог поделать, будто это происходило не с ним. Будто кто-то другой, непонятный и безразличный, вышагивал рядом (и каждый шаг гвоздем в крышку), и люди вокруг видели именно этого другого! Здесь, в этом мире, существовал этот Другой, ужасный кадавр, безразличный и безвольный, а в том, другом мире, по ту сторону пропасти, бился настоящий (в это хотелось верить), живой Он.
И это ужасное открытие, казалось, навечно все похоронило. И он уже почувствовал, как похолодела ладонь и увидел ее закушенную губу, и скуку во взгляде, и, неожиданно подняв глаза, он увидел Это. Прямо перед его лицом, медленно, плавно и неспешно, кружась и переворачиваясь (до чего неестесственно медленно!) падал лист. Первый пожелтевший лист клена. Совсем рядом, в пяти сантиметрах от лица, кружился и дразнил. Вокруг стало потрясающе тихо. Все замерло. Объекты и субъекты медленно растворялись, как сахарная вата на теплой ладошке, исчезал Он, исчезал мир, исчезала девушка рядом (имя, дайте мне имя!), оставалось только падение листа. Вечность словно забрала себе плетку и перестала стегать лошадей времени, все встало навсегда, и только лист, словно забытый фрагмент картины, падал вниз, вниз, вниз...
А потом произошла другая перемена. Он, мир, и девушка рядом снова появились, но это было уже нечто совсем другое! Словно больше не было ничего, что разделяло внутреннее от внешнего, словно То и Это слились вместе в вечном Уже. Он словно вынырнул на миг из глубины на поверхность этого мира и вспорхнул к облакам. Это было вечное переживание, словно вечное блаженство. Вселенная продолжала существовать, продолжала расширяться после Большого Взрыва, однако он, находящийся в центре ее вращения, не принадежал ей. Он был чем-то большим, скорее причиной, чем следствием. И даже не он, а нечто большее, чем он сам, категоричный неудачник, было им настоящим в этот момент. Словно и мир вокруг, и девушка, и он сам были всего лишь формами для чего-то бесконечно огромного, такого, что его не охватить взглядом. Огромного, но столь бесконечно одинокого...
А потом произошла последняя перемена. В тот самый миг, когда он задумался о смысле сущего (ведь дальше, чем Он сам, двинуться было уже некуда), случилось самое важное. Он увидел чужое присутствие. Здесь, в этой Вселенной, которую он посчитал одинокой, пустой, заполненной им самим, и только им, присутстовало нечто еще. Нечто, что кроме него (и больше, чем он!), нечто, что было смыслом и целью, точкой Омега, тем направлением, куда расширялась Вселенная, и той точкой, откуда она появилась. Все и ничто, начало и конец пути. Иными словами, он лицом к лицу повстречался с Вечноженственной Красотой.
Потом было мгновение, когда он прозрел Красоту через все ее лики. Она была мастерица на замысловатые облачения! Начиная от первых уродливых статуэток, изображавших Великую Матерь рода каких-то полуголых дикарей, мимо прекрасных статуй и фресок Эллады, мимо нулевого года нашей эры, сквозь образ Беатриче и Лауры, он наконец вернулся к безумному и гениальному Рембо, и Красоте, сидящей у него на коленях.
Это было слишком много для него, столько он не мог выдержать. Он выбрал снова стать Другим-Кадавром, мертво вышагивать по пустым и мрачным дорогам (ведь кадавры тоже ищут только Ее). Здесь дверь закрылась, воспоминание кончилось, и он не смог воскресить в памяти окончание того безумного дня.
Так начались для него поиски Красоты, как они начинаются у всех. Он пополнил армию жертв Богини и отправился на строго организованные поиски вечного начала в вечно меняющемся мире.
Потом было еще многое - много раз он разминался с Красотой, путешествуя по многим дорогам, но больше ни разу не удалось ему встретиться с ней лицом к лицу, глаза в глаза.
Поиски порой принимают странные и смешные формы - например, страсть или войны. И одурманивающий муравьиный инстинкт (всегда кто-то диктует направление поисков) ведет каждого по тем же истоптанным дорогам. Великая Богиня ныне продается на обложках модных журналов, она вполне доступна для каждого в самых разных вкусовых и цветовых вариациях. Но этот самый каждый всегда остается недоволен и очередной герой пишет очередную "Божественную Комедию". Этого всегда остается недостаточно, ведь двери, которые ведут прочь из дома, навсегда завалены мусором, об их существовании предпочли забыть. Но всегда есть момент, когда память и привычка уже ничего не решают. Она приходит и разгребает завалы с той стороны, распахивает двери не стучась и не спрашивая разрешения. Это самое важное, что может произойти - когда с Той стороны приходит помощь, когда ты точно знаешь, что Вселенная не пустая.
Иногда это любовь, иногда смерть, иногда нечто совсем другое. Каждому эта странная гостья приносит с Той стороны свои гостинцы. Наступает миг наивысшего напряжения - она садится напротив тебя и смотрит тебе в глаза. Как в нелепом диснеевском мультфильме про трех поросят, стены твоего дома начинают шататься, но к тебе рвется не серый волк - это лучше, это гораздо лучше. И двое, сидяшие напротив друг друга, наконец растворяются, потому что два огня, горящие так близко, с небес кажутся одним костром. Остается только взгляд - вечный пристальный взгляд, никуда не обращенный, так что люди стали договариваться между собой стать по обе стороны этого взгляда, примерив его на себя.
Это происходит всегда. Вечная история вечно повторяется, пусть в разных вариантах. И человек, однажды выбравший стать мертвым, снова оживает, отправляется за облака в поисках формул и смыслов, но и там он ничего не находит. Люди всегда возвращаются оттуда к двум встретившимся ладоням. Всегда оказывается, что на облаках мало места для одного, но достаточно места для всех.
И печальный герой странного рассказа, нажимая на курок и принимая в свое тело девять граммов свинца, в самый последний момент понимает самую последнюю и самую важную истину - перед ним открывается загадка, которую загадала ему Красота одним осенним днем. Навсегда закрывая глаза, он улыбается - потому что понимает, что в то загадочное предосеннее время Бог и Богиня сыграли в веселую игру - на миг превратившись в простых людей, они прогулялись по пустынному городу, держась за руки. А улетая, оставили людям мучиться вопросами и разгадывать загадки.
Так совершается Вечное Движение. Так Вселенная необратимо (ведь и в конце, и в начале ее ожидает одно) движется навстречу Богине. И Вечная Красота, составляющая мир, вечно сидит на коленях у поэтов, живых и мертвых.