Аннотация: Выношу на суд. Не знаю, насколько осмысленно данное повествование. Вариант не окончательный, правки неизбежны.
Над городом Чоби небо было цвета виски. Слабовато-желтое, подкрашенное светом прожекторов. Центр города был наверняка объят пляской. Здесь, на окраине, светились только вывески и глаза чумазых типов, торгующих никому не нужной синтетической наркотой.
В баре "Белле", где я сидел, небо было всегда замысловато-грязного цвета. С этого неба иногда валилась какая-нибудь гадость вроде куска штукатурки, причем метила она чаще всего в стаканы. Впрочем, для половины посетителей, к двенадцати ночи надравшихся до состояния "готовлюсь к прыжку из положения лежа" это было несущественно.
За стойкой этого бара я проводил вечера. Это не была тоска по ушедшей любви - хотя мы и расстались с Никки именно здесь, причина была в том, что я жил в доме напротив.
- Все еще скучаешь по ней? - доверительно спросил Динки, хозяин бара, расплескивая дрожащими руками виски мимо моего стакана.
Я подавил желание послать его еще раз хорошим глотком. Динки прекрасно знал, почему я просиживаю стул здесь, но ему доставляло удовольствие повторять одну и ту же тупую фразу вот уже месяц. Его можно понять, радостей в его жизни немного.
Я наблюдал за тем, как он протирал стаканы. Движения его были резкими, механическими. В какой-то момент он замер, взгляд остекленел, стакан скользнул по полотенцу и звонко разлетелся на куски. Я переклонился через стойку. Так и есть, стаканы он покупал самые дешевые - мелкие осколки засыпали пол.
- Динки, ты второй раз за вечер отключился, - заметил я.
- Эти ублюдки берут время сверх договора! - Динки провел рукой по лицу. - Я, черт возьму, расторгну договор. Да, именно. Расторгну!
Это одна из радостей жизни - думать, что можешь расторгнуть контракт со своим майнд-арендатором. С тех пор, как появились компании, арендующие процессорное время твоего мозга для своих расчетов, ни один иск против них не был выигран. Хотя то, что они пожирают нашу жизнь сверх всех возможных договоров, знали все.
- Динки, тогда ты останешься совсем без мозгов, ты же знаешь, - равнодушно заметил я. По стандартному договору компания могла забрать расчетную ячейку для собственных нужд в случае одностороннего расторжения договора. Расчетные ячейки - так они называют наши мозги.
- Кей, приятель, ты не представляешь, как меня это достало, - наклонился ко мне Динки и по его морщинистому лицу текли капли пота. - Они выключают нас по нескольку раз за день для их гребаных расчетов. А мы даже не можем пожаловаться, потому что эти гниды могут забрать наши мозги себе. Только попробуй вякнуть менеджеру - эти хитрые ублюдки станут задавать их чертовы вопросы.
Да. Я слышал о таком. "Вы довольны качеством нашего сервиса? Мы постоянно расширяем наши кластеры - наша сеть одна из самых крупнейших. Вместе мы сделаем жизнь лучше!" Правда в том, что день ото дня жизнь становилась все хуже. Но любое возражение считалось односторонним расторжением. Они никогда не забирали их сразу. Сначала они увеличивают нагрузку на ваш мозг так, что вы выключаетесь до десяти раз за день. Они выключат вас, когда вы переходите улицу, садитесь в автобус, бреетесь, сидите на унитазе. Потом они оставляют вам только поддержку моторных функций - вы ходите, едите, спите и забываете речь, потому ваши мозги кипят от диких нагрузок. Вы становитесь андроидом, и только тогда соглашаетесь на обмен. Ваш мозг вырезают, а взамен вставляют убогую болванку - вы становитесь улыбчивым клоуном с программой "встал, умылся, позавтракал, посмотрел телевизор, пообедал, посмотрел телевизор, поужинал, посмотрел телевизор, уснул". И так пока не умрешь. Это называется "уровнем жизнедеятельности, достаточным для идентификации гражданина". Достаточным, чтобы не походить на растение.
- Я плюнул в морду этому чистенькому ублюдку, - распалялся Динки. - Я, черт возьми, Десятый Выживший!
Десятый Выживший после взрыва атомного реактора в Городе, Которого Нет - сейчас не принято называть имя этого города. Многие из выживших уже жалеют, что не сгорели а радиоактивном аду.
- Динки, ты что, хочешь сказать, что ты расторгнул договор?!
- Кей, дружище - зашептал он, еще придвинувшись ко мне. - Посмотри на это жалкое зрелище за твоей спиной. Они нажираются до полумертвого состояния каждую пятницу. Практически у всех есть только одна почка. Они сдают свое мясо, свою кровь, свои мозги в аренду, потому что им не нужны мозги для работы на автоматическом станке или забивании свай. Они сдохнут через года полтора такой жизни. Все, кого ты здесь видишь, сдохнут через пару лет, Кей, и я тоже. Но не это еще страшно - им на смену придут новые, с таким же сроком службы. Или еще меньше.
Динки отстранился и вытер грязным полотенцем слезу. Полотенце упало на пол, взгляд остекленел. Он выключился. Я запустил руку под стойку и достал бутылку. Пока он придет в себя, вполне можно выпить стакан-другой.
Он был прав. У нас ничего своего нет - даже имен. После Дня Великого Братства, когда устранили национальности и государственные границы, мы потеряли и имена. Теперь они были невнятными полу-английскими обломками. Их было, кажется, всего 100. Да и кому надо различать людей? Они умирают так быстро, что никто их не запомнит, кроме близких.
И даже алкоголь был дрянным.
Я вытащил себя из-за стойки ближе к двум ночи. Спешить мне было особо некуда, но сидеть в баре надоело. Я вышел на улицу и втянул в легкие гадкий воздух города Чоби. Кажется, этот город находился где-то недалеко от Китая, от бывшего Китая, разумеется. Правительство напирало на межрасовые браки для нивелирования расовых различий, но получалось плохо - желтая кровь брала свое, поэтому большинство лиц на улицах было полуазиатским.
Мой дом был напротив. Старая почерневшая кособокая коробка из некоего подобия пластика. Такие дома собираются за четыре часа и разваливаются следующие лет пять. Я решил, что на сегодня достаточно и, перебежав улицу с вялым потоком побитых древних машин, оказался в подъезде. У перемен было одно хорошее свойство - в домах всегда работали лифты. Потому что в них не было лестниц. Их убрали, когда подсчитали, сколько народа можно поселить в освободившихся квадратных метрах. Так что если в этом городе что и работало хорошо, так это лифты.
Я жил на третьем этаже в обычной холостяцкой квартире. Холостяцкая квартира означает квадратную комнату, в которой есть только матрас на полу, умный туалет, который прячется в стену и такая же умная раковина с краном, из которого иногда натекал стакан воды сомнительного качества. В моем случае в квартире вдоль стен были еще разложены книги.
Из книжного хлама я достал ноутбук. Проверить почту и спать. Завтра вспомню, что делать завтра. В почтовом ящике не было ничего, кроме привычных приглашений посмотреть на теракт. С некоторых пор террористические организации освоили технологию спама и стали слать на редкость дебильные извещения о готовящемся торжестве Справедливости. Впрочем, это развлечение всем быстро надоело - на таких зрелищах было достаточно просто получить пулю.
Я улегся на матрас и стал размышлять о текущем проекте. Моя работа заключалась в том, чтобы создавать представления данных. С тех пор, как появилось много новых средств доступа к информации, Сеть преобразилась. Первым шагом к универсальности были языки разметки, за ними последовали языки описания данных, а оттуда было уже недалеко до "независимых представлений". Кто-то сидит в Сети через стереочки и наблюдает гибсоновскую геометрию, кто-то воткнул себе в мозг чип и тащится от сенсорных иллюзий, а кто-то просто сидит среди ночи перед теплым экраном ноутбука, как это делаю я. А Сеть должна подстраиваться под всех нас. Так что я некотором роде был Web-дизайнером, как их называли раньше.
Работа интересная, но нервная. Нервная потому что заказчик нынче очень нервный. Интересная потому что помогает уноситься так далеко в мир абстрактных систем представления знаний, подальше от кошмарной реальности. Как сон.
Утро в таких домах, как мой, не начинается никогда. Так как окон нет, единственный способ проснуться вовремя - это будильник на родном ноутбуке. Тоже, кстати, диагноз поколения - чем дальше, тем более сбивались биоритмы организма. Вставать без технических средств вовремя становилось все труднее.
Я поднялся с теплого матраса и сделал легкую гимнастику. Умывшись, я уселся перед ноутбуком. Бунт против современности - обычно среднестатистический житель города выходит в Сеть сразу после пробуждения.
На сегодня намечалась встреча с заказчиком и сдача первой версии проекта. Встреча с заказчиком для меня дело очень мерзкое. Мой заказчик обычно владеет мелкой фирмочкой, скажем, ремонтирующей домашних роботов-кошек или разрабатывающей новые схемы для кластерных вычислений майнд-арендаторов. И этот тип мелкого буржуа не перевелся со времен французской революции. Он носит полудорогой костюм, ездит в полу-удобной машине, питается в дешевых кафе и ресторанчиках, дома у него дорогая стереосистема и десятилетней давности кошка, которая хромает на две лапы сразу и зависает посреди комнаты всеми своими двумя процессорами-мозгами. Экономен во всем, загрызает за десятку.
Звали его Бо, и это было очень редкое имя. Такие имена стоили дорого, наверное, у родителей дела шли лучше, чем у него самого. Имя из последней десятки - то есть стоит чертовски дорого. Он назначил встречу возле Стены, отделяющей Внешний город от Внутреннего. Пограничная территория - не контролируемая никакими бандами, она являлась местом встречи для двух миров. Ну или тех, кто очень хочет, чтобы их считали причастными к Внутреннему миру, как Бо.
До хиленькой кафешки, чудом удерживающейся на грани сноса, стиснутой с обоих сторон развлекательными центрами, я добрался пешком. Был, конечно, риск нарваться на патруль, и хотя формально длинные пешие прогулки не считались нарушением "кредита доверия", я мог попасть в нехорошие базы данных. Но отказать себе в удовольствии я не мог, и на этот раз обошлось без приключений.
Бо уже сидел за круглым столиком недалеко от входа и как раз пытался справиться с подсчетом расходов на обед. Его толстые щеки надувались - день выдался жарким. Он то и дело вытирал пот со лба - конечно же, он был лыс, как все нынешние торгаши после тридцати, носящие отблеск интеллектуальности. А интеллектуалом в наше время считался каждый, кто мог проверить, правильно ли ему подсчитали счет, без калькулятора. Таким образом, разница между интеллектуалами и торгашами становилась все тоньше и неразличимей, что наполняло меня удовлетворением от того, что некоторые вещи в мире все-таки неизменны.
Я сел за стол и ничего не выражающим взглядом уставился в его маленькие черные глазки. Бо смотрел на меня, еще не успев привыкнуть к моей манере действовать на нервы. Поэтому он нервничал.
- Привет, Бо, - равнодушно сказал я.
- Кей, - ответил он, и я заметил, как в его глазах просыпалась жирная торгашеская наглость.
- Ага, - намного менее удовлетворенно протянул Бо. - Ты же знаешь, корпорации взвинтили цены.
Чистое вранье для новичков. Корпорации, входящие в Совет, ведавший городом, повышали цены на все постоянно, чуть ли не регулярно. Электричество, вода, Сеть, все постоянно дорожало.
- Не знаю. На стоимости моих услуг это не отражается. Так как аванс мы оговорили, я буду ждать. Еще, скажем, неделю.
Всегда стоит разговаривать с этим мерзким классом чуть более доверительно.
Бо, скривившись, кивнул.
Мне было неприятно. Говорить было больше не о чем, но гордость среднего бизнесмена - опоры нашего славного общества - была уязвлена. Поэтому он скорчил важную физиономию.
- А что насчет... - начал он.
- Извините, - ровным голосом ответил я. - У меня важная встреча по ту сторону Стены. Я не могу заставлять девушку ждать. Все договоренности я выполнил. Жду задатка еще три дня, потом уничтожаю проект. До свидания.
Я поднялся и вышел из кафе, зажмурившись от яркого солнечного света. Бо испортил все ощущение прекрасного утра.
Неожиданно откуда-то справа на меня упала тень и ровный голос патрульного потребовал у меня документы.
Не то, чтобы я боялся патрулей. Но страх перед этими закованными в любую жару бронеформу людьми - это уже давно в генах. Среди них полно неплохих ребят и полно людей очень плохих, как всегда. Но и работа у них трудная. В некоторых районах Чоби пулю можно было получить в любое время суток как со стороны банд, контролирующих район, так и со стороны доблестных стражей. Порядка. Поэтому вместо того, чтобы, как подобает образцовому и ничего не боящемуся гражданину, улыбчиво дать документы, я сделал недовольную мину и, бурча себе под нос, достал карточку.
Здесь была еще одна хитрость. Поскольку любой, следующий "Кодексу образцового гражданина" выглядит улыбчивым идиотом, то в обращении с патрулями следовало как раз всеми силами проявлять страшное недовольство. Более того, дела дошли до того, что любой, строящий из себя улыбчивого и счастливого имбецила, подвергался усиленному досмотру - как раз потому, что нормальный человек, по их мнению, патруль терпеть не может.
Старший патруля углубился в изучение данных на экране сканера. Двое других патрульных стояли у меня за спиной. Прошла пара минут. Старший все так же глубокомысленно изучал мою биографию, вокруг шумел утренний город. Я думал о Бо, оставшемся в кафе. Интересно, подсчитал он, сколько должен в кафе? И, еще более интересно, не видел ли этот торгаш, как меня остановил патруль? Если видел, это удар по моей карьере.
- Сожалею, - патрульный поднял голову. - Сожалею, но вам придется пройти с нами. Необходимо задать вам несколько вопросов.
Сердце у меня ухнуло вниз. Двое патрульных аккуратно взяли меня под руки и мягко толкнули вперед, к стоявшей неподалеку машине.
- Да, - инспектор Службы Безопасности Тирр принял звонок, - Да. Я слушаю.
В наушнике раздался голос помощника:
- Инспектор, мне только что сообщили, что полиция арестовала нашего Кея. Сейчас патрульные, задержавшие его, направляются в Центральное отделение.
Тирр задержал дыхание. Он всегда так делал, прежде чем задать вопрос, который просился на язык. Маленькая пауза, чтобы подумать.
- Откуда информация?
- Мы перехватили связь машины с Центральным отделением.
- Значит так. Срочно начать подготовку доклада по деятельности начальника Центрального отделения. Предоставить его в службу собственной безопасности не позднее, чем через два дня. Далее. Я должен оказаться в отделении раньше патруля, чтобы они не успели его допросить. Допрос ни в коем случае нельзя допустить. Я выезжаю в отделение. Обеспечьте коридор.
По дороге мы попали в пробку. На одной из развязок движение по всем полосам было перекрыто автоматикой. На запросы патруля она отвечала стандартным сообщением о коде доступа "0". Это значит, что дорогу нам она не откроет ни при каких обстоятельствах. Пришлось подождать минут пятнадцать. Старший патрульный, сидевший на переднем сидении, курил и бросал на меня многозначительные взгляды в зеркало на солнечном козырьке. Я молчал и не задавал вопросов. Было душно.
Прежде всего предстояло определиться с линией поведения. До этого меня никогда не арестовывали - я лишь попадал под общую гребенку во время чисток, официально называемых "Праздниками человечности", когда патрули перекрывали район и задерживали всех на пару суток до выяснения обстоятельств. Своего рода парадигматический сдвиг - презумпция невиновности заменена представлением о том, что все, живущие за Стеной, по определению подозрительны, поэтому они должны еще доказать, что не делая ничего противозаконного, а, скажем, разливая чай в кафе, они именно разливают чай, а не совершают убийство или ограбление. Слепая Фемида стала воистину слепой.
Но тут я не знал, в чем я подозреваюсь - а поскольку это был не случайный арест, они меня совершенно точно подозревали - и, следовательно, я не мог решиться, что говорить на допросе. Ладони были холодными и мокрыми, а сердце стучало маленьким молоточком у меня в горле. Наконец, дорогу разблокировали, и машина тронулась.
Мы подъехали к серому стальному зданию Центрального управления. Оно располагалось возле Стены, и, по существу, не было центральным, но во Внутреннем мире существовали свои органы охраны правопорядка, и нам ясно давали понять, где центр нашего мира - возле Стены.
Меня провели через двери в узкий коридор, где быстро обыскали, по традиции разделив деньги и документы - первое отправилось в карман после секундного оглядывания, а второе присоединилось к протоколу. Хорошо, что я не взял ноутбук, иначе я бы его уже никогда не увидел.
Потом сразу отправили в допросную - унылое белое, ярко освещенное помещение, очень чистое, с остроумной табличкой на двери - "Комната отдыха". Здесь меня оставили одного, под наблюдением двух камер и, разумеется, традиционного окна прозрачного только с их стороны, замаскированного под стену так, чтобы я не мог знать, откуда они ведут наблюдение.
Через минут десять дверь открылась и в комнату вошел невысокий лысоватый человек очень мышиного вида. При нем была толстая папка. Я подумал, что карательная система - просто оплот традиционализма. Сейчас он, очевидно, будет потрясать передо мной "делом", великодушно памятуя о моей молодости, которая не позволяет ему, доброму в душе человеку, отправить меня в тюрьму, поэтому лучше бы мне очистить совесть, а уж потом получить, разумеется, условное наказание. Тем более, что раньше я никогда не привлекался.
Мышиный человек сел передо мной за стол, аккуратно положил перед собой "дело" и довольно осклабился. Но открыть рот он не успел. Дверь в комнату распахнулась. На пороге стоял высокий человек в строгой черной одежде совершенно не различимого типа. Брови его были нахмурены, черные глаза устремлены на мышиного человечка, и вообще вид у него был очень супергеройский. Прямо просился на плакат.
Он прошел в комнату, остановился перед столом. Меня он удостоил только коротким взглядом. Человеко-мышь удивленно и чуть испуганно смотрел снизу вверх на него. Наконец супергерой произнес:
- Служба безопасности города Чоби. Я забираю подозреваемого. За нарушение прямого приказа во время проведения спецоперации вас ожидают в офисе Службы безопасности для проведения профилактической беседы.
На лице мышечеловека читался ужас. Что-то явно шло не по сценарию. Супергерой повернулся ко мне:
- Инспектор Тирр, Служба безопасности. Прошу меня извинить за доставленные вам неудобства. Вы не будете против поговорить в моей машине?
Разумеется, я был не против.
Мы вышли на улицу и сели в его машину с наглухо затемненными стеклами, припаркованную на обочине.
- Не будем затягивать с разговором, - сказал он. - Ваше задержание - нелепая ошибка. Но теперь вы совершенно свободны. Можете не беспокоиться, в ваш личный файл это досадное недоразумение не войдет.
- Спасибо, - проговорил я, и почему-то добавил: - У вас был очень супергеройский вид.
Тирр улыбнулся очень располагающе.
- Мы, конечно, давно за вами наблюдаем, - сказал он все с той же улыбкой.
Мои ладони мгновенно взмокли.
Помолчав, он добавил:
- Я не хотел, чтобы наш разговор состоялся так скоро. Но... так уж вышло. Произошла утечка информации, кто-то захотел выслужиться... Вы понимаете, как это бывает. А дело вот в чем... Я начну издалека, если вы позволите.
Мир наш очень несовершенен. Прямо сейчас за окнами этой машины мы можем видеть людей, которые знают, что они живут далеко не в лучшем из миров. Все мы знаем наши проблемы - сложная экологическая ситуация, безработица, угрозы голода и болезней, высокий уровень преступности. Все это всем нам не нравится. Но есть люди, которые пытаются сделать жизнь лучше. Видите ли, моя работа заключается в том, чтобы ловить преступников, банально выражаясь.
Я слушал внимательно, начиная узнавать во всем этом знакомую проповедь.
- Однако это не так просто, как кажется. С одной стороны, вы - крайне опасный преступник, угрожающий информационной безопасности города, находящийся под наблюдением. И я должен как можно быстрее вас обезвредить. С другой стороны, вы сами еще не знаете, в какой водоворот попали. И с этой стороны я должен помочь вам выкарабкаться. И попросить о помощи.
Это уже было неожиданно.
- О помощи? Ну разумеется, - усмехнулся я.
- Да, о помощи, - не отреагировал на мою усмешку Тирр. - Как нам стало известно, с вами собирается выйти на связь одна из преступных группировок с окраин. Нам еще неизвестно, зачем им это понадобилось, и как они о вас узнали, но очевидно, что это связано с вашими навыками.
- Ага, - сказал я. - Поверим вам. И вы хотите, чтобы я всех сдал? Как в фильмах?
- Нет, - ровно ответил Тирр. - Я хочу, чтобы вы сделали все, что они просят.
- Простите, я не понял. Вы что, хотите, чтобы я совершил преступление?
- Да, - просто ответил он.