Эсаул Георгий : другие произведения.

Страсти по Иуде

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Иуда в наши дни, шедевр
  Эсаул Георгий
  
  роман, 2013 год
  
  
   "И пришли на другой берег моря, в страну Гадаринскую.
  И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробов человек, одержимый нечистым духом;
  Он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями;
  Потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его;
  Всегда, ночью и днём, в горах и в гробах, кричал он и бился о камни.
  Увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему.
  И, вскричав громким голосом, сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю тебя Богом, не мучь меня!
  Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека.
  И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много.
  И много просили Его все бесы, говоря: пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них.
  Иисус тотчас позволил им. И нечистые духи, вышедши, вошли в свиней; и устремилось стадо с крутизны в море, а их было около двух тысяч; и потонули в море" (Евангелие от Марка 561 - 20).
  
  Сара нахмурила очаровательные бровки, провела тыльной стороной ладошки по глазам, словно снимала пелену времени.
  Каждый раз отрывок из Евангелия вызывал щемящую боль в сердце и слёзы.
  Противоречивые чувства - жалко свиней и одержимого бесами, любовь к Иисусу - заставляли сильнее биться сердце молодой женщины.
  Но сегодня слёзы не выступили, наоборот, на тонких красивых губах вспыхнуло алым.
  Сара улыбнулась, дрожащими руками приподняла край коврика, извлекла из тайника (Джон под коврик не заглядывает, полагает, что мужчина выше уборки дома) листок бумаги.
  Ксерокопия, сделанная с, недавно обретенного сокровища - письма сына Иуды, также - Иуды, к Египтянам.
  Почему сын Иуды обратился к Египтянам - учёные люди еще не расшифровали, но это для Сары сейчас не так важно, как сам текст.
  Перевод слов, начертанных целую вечность назад на свинцовых табличках, гласил:
  "Духи, вошедшие в свиней, опустились на дно моря Великого и ждали там, в темноте и печали часа своего.
  Когда же Свет ушел из Мира, наступила на земле тьма тьмы.
  Но тьма эта не на небе, а в людях.
  И во время тьмы долгой поднялись со дна морского свиньи, а в свиньях сокрыты бесы.
  И высунули свинья рыла свои над гладью волн и рылами водили из стороны в сторону.
  И поднялись они над водами и полетели в сторону Царства Римского.
  Когда же путь их закончился, вышли из свиней нечистые духи и пошли в людей, и стали множиться в количестве великом".
  Сара тихо, чтобы Джон не услышал, засмеялась: она представила милых хрюшек с розовыми рыльцами, как видела не раз на ферме дядюшки Сэма.
  - Сара, у тебя всё ок? - Джон постучался в дверь, как вежливый скунс Милли.
  Джон всегда тактичен, обходителен и внимателен, как английский джентльмен в парламенте.
  Сара не раз думала о том, что неплохо бы заменить Джона на более темпераментного мужчину, но пока все дела далеко, до развода с Джоном, не заходили.
  Джон - удобный муж, а темпераментных веселых парней и на улицах достаточно.
  - Я в порядке, сладкий! - Сара сложила ксерокопию текста сына Иуды Иуды, затем подумала и разорвала на мелкие кусочки.
  Бумага полетела в унитаз, Сара нажала на кнопку спуска воды, словно смывала историю. - У меня болел живот, но всё прошло, милый.
  Я уже готова для любви.
  - Болел живот? - Джон не на шутку обеспокоился по ту сторону двери. - Может быть, вызвать амбулансе?
  Со здоровьем не шутят.
  - Нет, не болел живот! Мне показалось, что болел, но это - газы! - Сара отказалась от своих слов.
  Она родилась в Тель-Авиве, с семьей переехала в Нью-Йорк, когда исполнилось десять лет.
  И многие законы американцев, например - нельзя болеть, потому что больных никто не любит - так и не нашли понимания у Сары.
  Сара подмылась, с удовольствием провела ладошкой по черным густым волосам на лобке.
  Она никогда не подстригала волосы на лобке, и заросли сводили многих мужчин с ума, вызывали сильнейшее эротическое возбуждение.
  Сара мельком взглянула в зеркало, словно искала в картине Пикассо смысл.
  Отражение лица - нечеткое, словно зеркало покрыто капельками воды, но глаза уже горели красным.
  "Начинается! - Сара усмехнулась, по телу прошла сладкая дрожь. - Сегодня пятница тринадцатое, и выход силы ожидается колоссальный.
  Как же я люблю эту жизнь!"
  Свет в спальне яркий, словно в холле Гранд Отеля в Лас-Вегасе.
  Джон всегда перед сексом включал все лампы, потому что так требовала Сара.
  Любила ли Сара заниматься любовью при свете или нет - она сама не знала, но при ярком свете не так заметно, что глаза горят красным.
  Джон лежал на спине в полной боевой готовности, как шаттл перед полетом на Марс.
  Естество мужа лиловое, неестественно выгнуто.
  На тумбочке стоит пустой стакан, а рядом - обертка от таблетки виагра.
  Джон, потому что настоящий американец, в трех случаях секса из пяти принимает виагру, не стесняется показать, а, наоборот, афиширует приём стимулятора.
  "Я уважаю тебя и твою любовь, жена моя, Сара, - словно говорит Джон. - Ты ждешь от меня американского секса, и я не подведу, хотя бы потому, что таблетка виагры поможет!
  Я оправдаю твои надежды, свити!"
  Сара, не поворачивая к мужу лица, достала из-под подушки полотенце и завязала глаза мужу, словно вела на казнь.
  Джону нравится в сексуальных играх роль раба, а Сара спокойна, что муж не увидит её пылающих красных глаз.
  Секс в эту ночь получился безумным, Сара чувствовала, как наполняется силой, и, могла бы испепелить мужа.
  Она - Олимпийский факел над Хайфой.
  Джон старался, выполнял работу автоматически, по графику, как предписано, как показывают в американских фильмах.
  Таблетка виагры позволила ему продержаться двадцать минут, хотя по своим реальным физическим возможностям Джон не дотягивал и до трех минут.
  Джон обессилел и заснул раньше, чем Сара слезла с него.
  Муж храпел, но Сара из предосторожности, решила не снимать с его глаз повязку.
  Она выключила свет (Сила не поможет, когда надо платить за электричество), и легла рядом с мужем, как в фильме про Джуди и Джеймса.
  Подмываться не имело смысла - Сила сама решит, когда Саре забеременеть, и нужно ли ей рожать ребенка.
  Сара отодвинулась от храпящего, совсем не по-американски, мужа и вспомнила слова из послания Иуды сына Иудина.
  Теплая волна радости и Силы будоражила кровь и поднимала молодую женщину над кроватью.
  
  - Здравствуй, здравствуй, дорогой Иван Петрович! Давно мы не виделись! - хозяин квартиры Тимофей Павлович обнял за плечи старого знакомого, отстранился и долго смотрел с доброй улыбкой в глаза Ивана Петровича. - Наверно, месяца три прошло, а то и больше?
  - Три с половиной месяца, уважаемый Тимофей Павлович, - Иван Петрович не менее рад встрече, он не отпускал руку товарища, тряс, словно дверную ручку двери ватерклозета в подземке. - Время летит - не угонишься.
  Я в делах забегался, как скунс в колесе: дочка подрастает, нужно определять в гимназию.
  Говорят, что мест нет, взятку вымаливают и немалую - двадцать тысяч.
  - Кошмар! Ужас! Ужас!!! - Тимофей Павлович зацокал языком в гневе. - Коррупция! Куда только правительство смотрит? На свои дачи на Канарах и в Москве? - Тимофей Павлович засмеялся, Иван Петрович подхватил смех.
  - Что же мы стоим в прихожей, как бедные родственники? - Тимофей Павлович засуетился, будто собирал рассыпанный горох под ногами прохожих. - Проходи в комнату, присаживайся, как барин.
  Ты первый появился, так сказать - своим ходом, - Тимофей Павлович в волнении вытер руки о холщовые черные штаны. - Сейчас позову гостей, и начнём пир.
  Анечку Королёву сегодня посвящаем.
  - Анечку? - Иван Петрович подпрыгнул от радости. - Вот никогда бы не подумал, что она пойдёт к нам.
  С матушкой по Церквам ходила с детских лет, набожная.
  - Так она и сейчас считает, что остается в Церкви, - Тимофей Павлович из пакета высыпал на паркет землю для домашних цветов: - Чёрт! Не посмотрел - взял для кактусов землю с песком, а лучше бы - чернозёма.
  Да ладно, так сойдёт, не в первый раз ошибаюсь.
  Ах, да - Анечка! Прелестное дитя, из неё получится колдунья мирового класса!
  А что до Церкви, так Анюта уверена до сих пор, что не вышла за границы веры в Христа.
  Она думает, что пришла на оборотную сторону Церкви.
  Пиар, друг мой, Иван Петрович, реклама, философия и софизм, - Тимофей Павлович поднял грязный указательный палец вверх, словно пытался проткнуть небо.
  - Может быть, может быть, - Иван Петрович задумчиво стучал длинным ногтем мизинца левой руки по подлокотнику антикварного кресла. - И кто тот счастливец, которому достанется Анечка после посвящения для сожительства?
  - А как ты думаешь, Иван Петрович? Кто этот счастливец, как ты выражаешься? - Тимофей Павлович заразительно засмеялся, распределял землю по полу равномерно, чтобы лежал ровный слой. - Я беру Анечку для сожительства после посвящения.
  И неизвестно, кто кого осчастливил.
  Я, ты же знаешь, друг мой Иван Петрович, не каждую ведьму возьму.
  - Она - девственница? - Иван Петрович почесал переносицу, внимательно следил, как его друг на четвереньках ползал по земле и чертил круг.
  - Девственница? - хозяин квартиры даже на мгновение прервал своё важное и интересное занятие - черчение круга, повернулся к товарищу: - Да в своём ли ты уме, Иван Петрович?
  Где сейчас найдешь девственницу для посвящения?
  Та же пропаганда, фильмы, конкурсы - кто быстрее совокупится - о девственности нет и речи.
  Да, вот, если бы девственница, то дела у нас закрутились совсем с иной Силой.
  Но, что имеем, ту и имеем, - Тимофей Павлович пошутил и вернулся к прерванному занятию: - Уф! Круг замкнут.
  И где же он, родимый? Как всегда опаздывает? Дела у него, у козла, понимаете ли! - Тимофей Павлович шутил, но видно, что волнуется, потому что ляжки мелко трясутся.
  Эту позорную дрожь Тимофей Павлович никак не мог скрыть от окружающих.
  Он раньше обращался к врачам различного толка и направления, лекарям, вплоть до Христианских, но дрожь во время ожидания не исчезала и не убиралась никакими способами.
  Наконец, решив, что дрожание ног - кара за какой-то большой проступок, Тимофей Павлович перестал на ней зацикливаться.
  - Сейчас придет, да не волнуйся же ты, Тимофей Павлович! Дрожишь, как заяц перед лисой! Забодай тебя, козёл! - Иван Петрович иногда позволял себе подшутить над товарищем.
  Вдруг, в центре круга, словно рояль из кустов, как всегда неожиданно, хотя его и ждали с нетерпением, появился иссиня-черный козёл с пронзительным взглядом желтых глаз.
  Тимофей Павлович отполз от круга, присел на кожаный диван, рядом с Иваном Петровичем.
  Чёрный козёл не обращал на людей внимания.
  Своим безразличием к окружающим он напоминал очень занятого доктора или сантехника, который "забежал на минутку, потому что ещё много других дел".
  Козёл несколько раз обошёл круг, затем начал блеять.
  Каждый раз черный козёл блеял по-разному, и нельзя предсказать, как он заблеет в другой раз.
  Сейчас иссиня-черный козёл блеял густым жутким басом, словно оперный певец.
  Бокалы на столе завибрировали, ближний к козлу лопнул.
  На блеянье чёрного козла, на его зов стали слетаться на мётлах в квартиру Тимофея Павловича колдуны и колдуньи.
  Все - обнаженные, натертые колдовской мазью.
  Иван Петрович узнавал знакомых, но были и те, кого он видел в первый раз, словно провёл долгие годы заточения в замке Иф вместе с графом Монте-Кристо.
  Интересная колдунья, лет сорока, с большими, но живыми грудями, с любопытством посмотрела на Ивана Петровича и наклонила головку в приветствии.
  Иван Петрович, а за ним и Тимофей Павлович быстро скинули одежды и нагие стали плясать вместе со всеми.
  Колдунья в безумной пляске старалась находиться рядом с Иваном Петровичем.
  Иван Петров не возражал, даже - наоборот.
  Он, как все колдуны в этой квартире, уже возбудился, и с горящим фаллосом скакал одержимым козлом.
  "Прекрасная дамочка, - Иван Петрович в бесовской пляске прижался к новой знакомой. - Я ей понравился, как и она мне.
  Впрочем, сейчас это роли не играет, но в ОБЫЧНОЙ ЖИЗНИ знакомство перерастет в романтические встречи, которые я так люблю".
  Иван Петрович запнулся, больно ударился ногой о край стола:
  "Чёртов столик! - молча выругался Иван Петрович и закусил губу. - Тимофей Павлович мог бы лучше выбирать мебель, без острых углов.
  Или, пусть для оргий приобретет большую квартиру, а то здесь не развернуться на полную катушку".
  Чуткая ведьма, словно прочитала мысли Ивана Петровича, а может быть - прочитала, встала на четвереньки и начала лизать больное место на ноге Ивана Петровича.
  Иван Петрович тонко заблеял.
  В ответ раздалось блеянье со всех сторон.
  Колдунья на четвереньках тоже блеяла, что не мешало ей вылизывать ногу Ивана Петровича.
  В разгар бесовского веселья в квартиру на метле, как и положено последней, влетела обнаженная Анечка с сопровождающей ведьмой, Анитой Лопес.
  Анечка под восторженное блеянье колдунов и колдуний торжественно сошла с метлы, подняла голову к потолку и заблеяла.
  Кожа Анечки лоснилась, по внутренней стороне бедер из широко распахнутого влагалища стекало.
  Небольшие груди Анечки напряжены, черные, коротко подстриженные (как у французской певицы Мерей Матье) волосы колоритно смотрелись вместе с яркими губами и белой кожей.
  "Хороша ведьма, ах, как хороша! - Иван Петрович жадно смотрел на посвящаемую Анечку. - Но сразу видно, что не девственница - ишь, как п...зда её жадно раскрыта, словно дышит.
  Мда! А раньше казалась Анечка скромницей".
  Но через минуту Иван Петрович уже забыл и про Анечку и про всё на свете.
  Он блеял, скакал под мощное блеянье иссиня-черного козла в бешенном хороводе вместе с другими колдунами и колдуньями.
  Мир кружился до блевоты, словно в передаче "Фактор страха".
  Минут через пятнадцать вернулись в настоящее время, нужно передохнуть.
  Наступил торжественный миг целования иссиня-черного козла в гениталии.
  Козёл понимал всю значимость момента, словно ждал целования всю свою долгую жизнь.
  Глаза чёрного козла тускло блестели, словно янтарь из янтарной комнаты.
  Первой жадно поцеловала чёрного козла в яйца Анечка.
  Она настолько погрузилась в текущий восторг, что закрыла глаза.
  После поцелуя Анечка подождала секунд пять, словно раздумывала или решала в уме задачку из курса математики для девятых классов общеобразовательных школ, и вдруг, начала осыпать страстными короткими поцелуями половые органы козла.
  Козел заблеял, поднял хвост.
  Через минуту действовавшую Анечку деликатно отвели от чёрного козла.
  Страсть страстью, поклонение черному козлу - обязательно, но надо же дать возможность и другим поцеловать чёрного козла в гениталии.
  Дальше процедура целования проходила без неожиданностей: значительно и важно, как в на концерте симфонической музыки.
  После целования черного козла в половые органы разгоряченные колдуны и ведьмы сели за столы, последовал роскошный пир с французским и венгерским вином, новозеландским сыром и украинским хлебом с солью.
  Иван Петрович налегал на вино, подливал соседке - ведьме, которая его прикадрила.
  Вино ударило в голову, тело налилось тяжестью, а затем тяжесть сползла в низ живота.
  Иван Петрович понял, что пир подходит к концу, наступало время совокуплений.
  Каждая колдунья должна совокупиться с колдуном, который сидит рядом.
  Колдуны для сношения превращались в козлов.
  Иван Петрович видел, как медленно растут рога у Тимофея Павловича, лицо его превращается в морду козла, тело покрывается шерстью.
  Подобные изменения происходили и с Иваном Петровичем, и с другими колдунами.
  Через пять минут Иван Петрович посмотрел на свои копыта над столом, копытами уже не захватить бутылку, а жаль - так хочется хлебнуть Токайского крепленного вина.
  Сидеть на стуле стало неудобно, и Иван Петрович, полностью превратившийся в козла, встал на все копыта.
  Ведьма уже стояла в готовой позе на четвереньках и призывно блеяла.
  Со всех сторон разносилось сладострастное блеянье.
  Иван Петрович напрыгнул на соседку, как топор на колоду, но почему-то смотрел на Анечку, которая страстно целовала своего козла - Тимофея Павловича в морду, засовывала ему язык в пасть.
  Затем Анечка забралась на стол, раскидала посуду и силой затащила козла Тимофея Павловича на себя.
  Они начала совокупляться, как две ракеты, и Иван Петрович, хотя и радовался за себя, за других колдунов и колдуний, всё же испытывал тихую грусть, потому что по-доброму завидовал Тимофею Павловичу.
  "Анечка - шикарная колдунья получилась, хотя ещё мало опыта у неё. - Иван Петрович укусил свою ведьму за шею. - Любопытно посмотреть: в ДНЕВНОЙ ЖИЗНИ Анечка по-прежнему останется скромницей, или полностью преобразится?
  Как мне затащить её в постель?"
  Но тут Иван Петрович сбился с мыслей: новая подруга ведьма, теряющая сознание в длительном бесовском оргазме, сильно сдавила его гениталии, и Иван Петрович от восторга взвыл волком, хотя находился в шкуре козла.
  После завершения оргии ведьмы натирали тела свои и колдунов извержениями ворон и жаб.
  Подруга Ивана Петровича сначала наложила мазь на левую сторону своего тела, а затем начала втирать резко пахнущее снадобье в левый бок Ивана Петровича.
  Иван Петрович почувствовал, как усталость отступает, и снова появляется жгучее желание, граничащее с исступлением.
  Но подруга не откликнулась на призыв, она усмехнулась, потрогала указательным пальчиком желание Ивана Петровича, захохотала и побежала к окну, следом за другими ведьмами.
  Иван Петрович с рычанием бросился за женщиной в надежде достать её, повалить и продолжить оргию, но красавица ведьма смеялась, выскользнула и вышла в окно.
  Она сползла, словно змея, по стене до третьего этажа, затем взмыла в прохладу и полетела, вихляя блестящими ягодицами, между огней, в нарастающее утро.
  
  Джон проснулся оттого, что где-то рядом, возможно у соседей - приличная пара Байронов - выла собака.
  Вой показался Джону зловещим, даже напоминал вой волка.
  Джон некоторое время, в молодости, провел в заповеднике "Шервуд лес" в Онтарио, и не раз слышал, как воют волки.
  "Не разбудила бы собака Сару, - Джон обеспокоился, но не двигался, чтобы не потревожить сон жены. - Откуда у Байронов собака?
  Купили? Но я раньше не замечал у них особой любви к животным.
  Завтра утром схожу к Полу, спрошу про собаку.
  Если он, всё-таки, купил пса, то надо предупредить полицию. - Джон осторожно повернул голову к жене, но жены рядом не оказалось. - Где Сара?
  Снова заседает в бассрум? У неё серьёзные проблемы с животом?
  Возможно, Сара скрывает от меня, что очень больна.
  Немедленно поговорю с ней об её поведении.
  Я люблю свою жену, и нельзя, чтобы она серьезно болела и даже переносила заразу".
  Джон беспокоился, он прождал Сару минут пять, из бассрум не доносилось ни звука, словно оттуда ушли последние мелодии.
  Не выдержав, Джон встал с постели, надел тёплые тапочки из "Ай анд пи", чтобы ноги не застудились, и прошёл к ванной комнате.
  Свет в бассрум не горел, но Джон на всякий случай, легко постучал в дверь:
  - Сара? Ты - ок?
  Ответа не последовало, и Джон медленно, чтобы не испугать жену, если она в темноте сидит на унитазе, приоткрыл дверь.
  Сары в бассрум не оказалось. Джону на миг показалось, что из ванной комнаты тянет холодом, и стоит запах запустения, будто никто в течение последних лет не посещал комнату.
  Джон всполошился, но затем стал себя успокаивать:
  "Может быть, моя жена ушла к любовнику?
  Я знаю, что Сара меня любит, но, возможно, я не даю в сексе ей того, что требуется молодому телу моей женщины?
  Душой она со мной, а тело пусть отдыхает с другим.
  Я виноват, конечно! Завтра поговорю с Сарой о моих проблемах в сексе".
  Внезапно, снова во дворе послышался вой, и теперь Джон понял - волк воет.
  "Откуда у нас волк?
  Возможно, что сбежал из цирка, или зоопарка.
  Но на зубах волка скапливается множество микробов, столь вредных для людей.
  Если дикое животное укусит меня или Сару - не избежать неприятных последствий".
  Джон подошёл к входной двери и, не открывая, посмотрел через стекло на улицу.
  То, что увидел Джон, повергло его в шок. Он задрожал, как Микки Маус при встрече с котом.
  Сара обнаженная стояла на четвереньках около кадки с пальмой и выла, глядя на Луну.
  Не к месту Джон отметил, что ягодицы Сары заманчиво блестят при Лунном свете.
  В отражении на капоте своего новенького форда "Мондео" Джон увидел, что глаза Сары светятся зловещим красным светом.
  "О! Как моя Сара больна! - Джон как можно тише отступал вглубь комнаты. - Необходимо срочное вмешательство доктора.
  Безумие, вроде бы, не заразная болезнь, но лишний раз предостеречься не помешает".
  Джон вернулся к кровати, прилёг, ощущая пустоту в желудке.
  Через некоторое время в комнату, стараясь неслышно ступать, вернулась жена, словно из похода со скаутами или с футбольной командой.
  Вид у Сары изможденный, будто она целый день собирала средства для благотворительной организации по спасению ливневых лесов Амазонки.
  Джон наблюдал за женой сквозь ресницы.
  Сара осторожно прилегла рядом и затихла, будто бы и не вставала, не выла на Луну, как зверь.
  Утром Джон проснулся первым, взглянул на жену.
  Сара мирно спала, беззащитная, нежная и родная.
  У Джона даже защемило сердце и возникло желание принять таблетку виагры и забраться к Саре под одеяло.
  Но он преодолел себя, потому что долг перед семьей превыше забав и утех сексуального характера.
  
  Через час Джон сидел в кабинете доктора Вальдемара Павловского, поляка психоаналитика.
  Поляки за свои услуги брали недорого, а качество их работы - высокое.
  Джон сразу приступил к рассказу, потому что время американца дорого стоит.
  - Доктор Павловски! Сегодня я видел, как моя жена Сара Альба ночью стоит обнаженная, что обнаженная - понятно, мы имели с ней бурный секс после того, как я принял таблетку виагры, так она обнаженная на четвереньках выла на Луну.
  Вой её, как вой волка. - Джон глотнул воды, потому что в горле неожиданно пересохло: "Надо следить за своими чувствами. Эмоции укорачивают жизнь". - Я пришел к вам, потому что не знаю, как начать разговор с женой, чтобы не травмировать её.
  Мир каждого американца - личная территория, и я не имею вторгаться в личные дела Сары без ее разрешения. - Джон успокоился и отметил высокий профессионализм доктора Павловски: "Слушает внимательно с пониманием! Наверно, у него уже приготовлен ответ для меня".
  - Ваш случай, мистер Джон, точнее происшествие с вашей женой, уважаемой Сарой Альбой - типичная история в последнее время. - Доктор Павловски говорил медленно, со значением, потому что каждая его минута стоила десять долларов. - Сара полностью здорова, смею уверить вас.
  Её действия - следствие психофизических эмоциональных перепадов настроения.
  Террористический акт в Айдахо, полет на Марс, выигрыш латиноамериканцем Карлосом ста миллионов долларов в Нью-Йорк лотерею - откладывается на подсознании каждого американца.
  Мозг не выдерживает и требует разгрузки, как судно с топливом время от времени опорожняет баки.
  Чем сильнее внешнее воздействие, тем изощренее и экзотичнее разрядка.
  Я смею предположить, что Сара, потому что очень вас любит, мистер Джон, поэтому не беспокоит своими упражнениями по разгрузке, чтобы не доставить вам неудобств.
  Или разгрузка происходит спонтанно, во сне, и женщина ничего о ней не знает, не помнит о своих действиях.
  - Моя любимая жена - не больна? - Джон прервал речь доктора Павловски, выяснил, вычленил главное, как в игре в пул. И время консультации сильно давило на кошелёк. - Мне не о чем беспокоиться?
  - Вы совершенно правильно поняли меня, мистер Джон! - доктор Павловски видел, что клиент нервничает, поэтому закруглял беседу - клиентов надо беречь, а то в следующий раз Джон пойдет к другому психоаналитику. - Не сообщайте жене, что видели её голую на четвереньках ночью во дворе, не говорите о том, что она выла на Луну.
  Ваша откровенность может расстроить нервную систему жены, нанести ей вред.
  И, лучше, мистер Джон, если вы никому не расскажите о происшествии, словно вас поймали вьетнамцы.
  Кто знает, может быть, уважаемая Сара Альба станет, когда-нибудь сенатором, и лишние рассказы об её прошлом, окажутся вредны.
  - Мне понравилась ваша консультация, доктор Павловски, - Джон встал, улыбнулся (настоящий американец всегда улыбается, улыбка означает - "Я - здоров!"). - Америка - свободная страна, и, возможно, как вы сказали, Сара станет сенатором, или даже - Президентом США!
  - Без всякого сомнения, мистер Джон! - Вальдемар Павловски провожал Джона до двери кабинета, как в кино про галантного кавалера. - Что же касается нашего разговора, то он для меня - профессиональная тайна.
  Всё останется в стенах моего кабинета, мистер Джон.
  Вдруг дверь открылась, и в комнату ворвалась белокурая девочка лет четырех.
  В руке малышка держала куклу Факли - последняя модная игрушка для детишек.
  - Курва! Эва, не вольно входить, когда я працую, - от волнения доктор Павловский перешел на польский, мешал польские и американские слова. - Забачь, у меня пан Джон.
  - А у меня, забачь, тату, кукла Йолка! - девочка торжественно подняла куклу, с любопытством посмотрела на Джона. - Але, ж, папа, не волнуйся, - Эва тоже мешала польские и американские слова. - Я на этот раз не подслушивала, что пан тебе говорит.
  Этот пан тоже рассказывал, как и мистер Тайсон, что у него маленькая пинька? - дочка доктора Павловски залилась искристым детским смехом.
  Доктор Павловски покраснел то ли от гнева, то ли от смущения, развел руки в стороны, словно обнимал Джона:
  - Не слухайте детско, пшепрашу пана... не слушайте дитя, мистер Джон. Дети не ведают, что говорят.
  Доктор Павловский, или по-американски - Павловски, продолжал улыбаться, а Джон уже вышел из кабинета и хлопнул дверью в сильнейшем гневе.
  "Мошенник, обманщик, я нашлю на доктора своего адвоката Цацкиса.
  Надо же, его дочка, а, может быть, и все, кто пожелает, подслушивают, что творится в кабинете.
  Развлекаются, факен шит!
  Хотя, может быть, на этот раз, когда дочка не подслушивала нас, доктор Павловски побоится моего адвоката Цацкиса и никому не расскажет о психофизической разгрузке Сары? - Джон в лифте плюнул на пол, растер плевок подошвой дорогого ботинка: - Девочка, дочка мерзкого Павловски.
  Что в ней не так? На что я обратил внимание?" - Джон задумался, даже постучал себя по лбу кулаком, но не сильно, чтобы не причинить боль и не травмировать кожу лба.
  Когда дверь лифта открылась, Джон шагнул в холл и даже остолбенел, вспомнив:
  - Глаза! Глаза маленькой Эвки светились красным... слегка... не так, как у Сары, в то время, когда она выла на Луну.
  
  В это время Вальдемар Павловски набрал из памяти телефона номер:
  - Аллё! Сара, любовь моя! Твой муж Джон ВСЁ знает! - Валдек Павловски завалился в кресло, ноги по-американски положил на стол, услышал ответ Сары, засмеялся. - Але ж, коханная моя Сара.
  Когда я тебя снова отдупчу?
  Цось? Не хтешь больше меня? Почему?
  Нашла другого хлопа? С большим кутасом?
  О, курва!
  
  - Полный бак и пачку Мальборо! - стекло Хаммера опущено, рука в густой синей татуировке протягивает кредитку.
  - Будет исполнено, сэр, - Джек протянул клиенту сигареты, вставил шланг. Через три минуты считал с кредитки сорок пять долларов. - Что-нибудь ещё?
  - Нет! Спасибо! Гуд бай!
  - Гуд бай! Ждём вас снова, сэр, - Джек приветливо помахал отъезжающему клиенту рукой.
  Полдень, клиентов сегодня мало, поэтому премии от хозяина, Сергея Абрамофф не ожидается.
  Заправщик на бензоколонке в Вестчестер каунти Джек присел на стульчик и предался любимому занятию - мечтам.
  - Отличный Хаммер, на распродаже банковского конфиската стоит не меньше тридцати тысяч.
  Но к Хаммеру нужна клетчатая рубашка - её можно купить за три доллара, и собака овчарка.
  На овчарку получу лайсенс, разумеется, когда Хаммер куплю и рубашку в крупную клетку.
  Вот тогда - все женщины мои.
  Красавчик молодой, на Хаммере, с овчаркой - мечта любой американки. - Джек почесал густую черную бороду. - Вот только жаль бороду брить.
  Женщины не любят бородатых мужчин.
  Или любят, особенно, если парень на Хаммере, да ещё и с собакой овчаркой?
  - Хааай, бооой! - услышал Джек тонкий женский голосок и даже подпрыгнул от неожиданности.
  Пока он мечтал, к колонке в шикарном красном кабриолете Мерседес подъехала роскошная леди.
  Она улыбалась Джеку и бесцеремонно оглядывала его с ног до головы, словно прикидывала вес.
  Одета женщина в легкое красное шелковое платье.
  Джек сразу оценил наряд красавицы, как "очень дорогой".
  Джек опытный заправщик, повидал много разных клиентов, поэтому сразу почувствовал, исходящую от женщины опасность.
  Уверенная в себе, сильная, красивая богатая, поцелованная судьбой, красавица поманила Джека пальчиком (лак на ногтях - вызывающе красный):
  - Подойди, ко мне, гай, - приказала роскошная женщина.
  Джек на ватных ногах выполнил приказ.
  От женщины исходила сексуальная сила, Джек даже возбудился (что не укрылось от внимательного взора красавицы).
  - Посмотри, что у меня есть, - женщина приподняла платье. Нижнего белья нет. - Тебе нравятся мои прелести, гай?
  - Да, нравятся, - Джек прикрыл руками низ живота. - Вам полный бак?
  - Я вижу, что у тебя уже полный бак, - роскошная нимфа пошутила. - Ты можешь фак ми.
  Ты же хочешь трахнуть меня, как стерву, гай?
  Красавица рывком сняла платье, отбросила на капот, блистала прекрасной наготой.
  Джек молчал, не двигался, опустил глаза, чтобы не соблазниться.
  Он слышал много подобных историй от своих товарищей, и к нему часто заезжали подобные дамочки искательницы секса на автостоянках, любительницы экстрима.
  Схема всегда почти одна и та же: леди поднимает край платья или юбки, трусиков на леди нет, и предлагает секс.
  Бесплатный, ради развлечения, секс по-американски.
  Схема простая, но только результаты секса - разные.
  В большинстве случаев удовлетворенная дамочка после секса укатывала на поиски новых приключений.
  Но случались и осечки, когда дама уезжала, а затем к бензоколонке подкатывали с сиренами и мигалками штук пять или больше полицейских машин.
  Бедного работника бензоколонки заковывали в наручники, зачитывали ему права и везли в полицейский участок, где заправщик с удивлением узнавал, что дама, которая сама ему предложила секс, подала на него заявление об изнасиловании.
  Мужчинам не верят, а женщинам - верят всегда.
  Несчастного заправщика судили, присуждали огромный штраф в пользу "изнасилованной" дамы, и отправляли в тюрьму.
  "Подстава", как предупреждал Джека Сергей Абрамофф.
  Пока невеселые мысли с бешенной скоростью крутились в голове, леди ждала, поглаживая себя.
  Подъехал Форд Мустанг; Джек, словно в тумане, заправил на двадцать долларов.
  Водитель Мустанга, пожилой мужчина, жадно смотрел на обнаженную леди (дамочка в кабриолете улыбнулась ему, и продолжала поглаживать ладонями своё холеное тело), отъезжая показал Джеку "фак", захохотал: "Делай любовь, парень!"
  "Ага, - трусил Джек. - Сделаю любовь, а затем она заявит, будто я её изнасиловал.
  Богатым дамочкам нравится, когда другие страдают, особенно, молодые красивые парни, как я, например.
  И, если даже, у неё в мыслях ничего подобного нет, кроме как потрахаться со мной на бензоколонке, то вряд ли я доставлю даме удовольствие.
  Виагры у меня сегодня нет, да и заниматься сексом, думая всё время, что меня заметят клиенты, обсмеют посторонние, или возлежать в техническом помещении - не получится.
  От волнения я дам сбой.
  Нет уж, пусть уезжает своей дорогой, а ночью я вспомню её пару раз".
  - Леди, спасибо! Я не буду с вами делать секс!
  - Чтоооо? Ты не хочешь любить меня сейчас и здесь? - красавица удивилась, даже привстала.
  Она не могла припомнить, чтобы ей отказывали в сексе.
  - Я не потрахаюсь с вами, - Джек старался, чтобы голос не дрожал.
  - Ты - гей, гай? - красавица бросила Джеку спасательный круг, дала возможность опомниться.
  Месть красивых женщин - страшна!
  - Я не гей, леди! Но я не стану делать любовь с вами здесь и сейчас.
  - О, фак! Фак ю, парень! - автоледи нажала на педаль газа, круто выкрутила с бензоколонки.
  Женщину не заботило, что платье осталось на асфальте, а она гонит по хайвею голая.
  "Сношался с ней или не сношался, - Джек с досадой подумал с опозданием, - не имеет значения.
  Леди может просто заявить, что я её изнасиловал.
  Никто не докажет обратного, тем более, если старый мужчина, который видел нас, подтвердит, что видел, как я разговариваю с обнаженной леди.
  Никто не поверит, что я не имел с ней любовь.
  Мда! Тяжело мне! А платье? Платье куда спрятать?
  Закопать? Сжечь?"
  
  Сара Альба после разговора с Валдеком Павловским положила трубку телефона.
  Разговор с мужем, объяснения не пугали молодую красавицу.
  Одержимые нечистым духом не боятся ничего, кроме имени Иисуса.
  Но это не мешает многим из бесноватых любить Его.
  Другая, более важная проблема заслонила собой всё.
  Доктор Менухин сделал потрясающее открытие: потомок Иуды, того Иуды, который предал Иисуса, жив.
  Найти потомка Иуды, обрести его, значит пролить тьму на Свет.
  Когда Иисус снова придет на Землю, то сразится с духом нечистым.
  Но кто предаст Иисуса в этот раз?
  Семя Иудино?
  Может быть поэтому, о том, что у Иуды был сын, и дальше пошло потомство, столько лет молчали, чтобы сохранить Иудино племя?
  Кто скрывал? От кого скрывал? И почему сейчас тайна открылась, хотя и избранным, но открылась?
  Сара Альба в волнении вспотела и прошла со своими мыслями под душ.
  Вода охладило кожу, но тело играло, словно струна скрипки.
  Сара провела ладонью по заросли на лобке, на пару секунд задумалась: не поласкать ли себя, но решила отложить приятное ради более возбуждающего.
  Неведомая сила звала Сару на улицу: искать, искать потомка Иуды.
  Где и как искать - Сара пока не представляла, но дома уже не могла находиться, как породистый скакун на старте.
  Мысль о том, что другие уже ищут потомка Иуды, а она теряет драгоценное время, взволновала Сару.
  Она выскочила из бассрум, наскоро обтерлась покрывалом - на полотенце нет времени - натянула на голое тело джинсы и маечку, прыгнула в туфли и побежала к своему Корвету.
  - Куда? Куда в первую очередь?
  Позвонить доктору Менухину?
  Но он сам не знает, иначе бы оповестил ВСЕХ!
  Может быть, начать с Национальной Библиотеки?
  Да, конечно, Национальная Библиотека!
  Должны же остаться, пусть и зашифрованные, записи о месте, где искать потомка Иуды. - Сара прикусила губку, мельком взглянула в зеркало "Да, я чертовски хороша!", надиктовала навигатору: - Национальная библиотека.
  Машина летела легко, словно подгоняемая мысленным приказом хозяйки.
  Но вдруг, загорелась сигнальная лампочка - бензина осталось критически мало, как любви к кубинцам.
  - Фак! Фак! Фак! Фак! - Сара стукнула кулачком по соседнему креслу. - Словно назло мне заканчивается топливо.
  Ладно, потерплю пять минут на заправке, как Моисей терпел в пустыне сорок лет..
  За тысячи лет ничего критического с потомками Иуды не произошло, не случится, надеюсь, и за время моих поисков.
  - Парень! Полный бак, быстрее, - Сара свернула на заправку.
  - Один момент, леди, - подбежал молодой, но бородатый заправщик.
  "Иранец, наверно, - подумала Сара и поймала взгляд работника бензоколонки. - Пялится на мои груди под майкой.
  Да, они прекрасны, грудки мои, грудочки, - Сара без смущения обнаружила, что темные соски просвечивают и выпирают сквозь тонкую ткань футболки. После душа осталась влага, и ткань на грудях, к тому же, намокла. - До Национальной библиотеки высохнет, - Сара засмеялась и показала заправщику "фак". - Горячие парни из горячих точек Планеты.
  Надо будет, как освобожусь, сходить разрядиться в иранский клуб, или этого парня соблазню".
  В Национальной библиотеке Сара задержалась в холле у зеркала, критически себя оглядела, будто вазу с дорогими фруктами.
  "Хороша! Я прекрасна! - Сара подправила тушью ресницы. Глаза уже не горели красным, а чернели лакированными маслинами. - Если женщина уверена в своей привлекательности, то горы разомкнутся перед ней, и ад отступит!"
  Сара вошла в лифт, нажала на кнопку четвертого этажа, где располагался справочный центр.
  Двери медленно закрывались, но вдруг Сара услышала: "Подождите, пожалуйста".
  К лифту спешила девушка на высоких каблуках, в короткой красной юбке, в синей блузке, и видно, как свободно чувствуют себя груди девушки без лифчика.
  Молодая, с короткими волосами, белой кожей, яркими алыми губами, девушка казалась студенткой, победительницей конкурса красоты своего учебного заведения.
  Сара, потому что женщина, неприветливо встретила взглядом девушку, как возможную соперницу везде и всегда.
  "Куда бежит, если можно подождать другого лифта?
  Торопыжка".
  Но, тем не менее, Сара нажала кнопку открытия дверей, и двери снова раскрылись, как створки гигантской устрицы перед ныряльщиком за жемчугом.
  - Спасибо, - девушка поблагодарила Сару, мельком взглянула на неё и опустила голову, смотрела в пол, как скромница из монастыря.
  Сара усмехнулась, она отметила, что от девушки приятно пахнет полынью, запах очень дорогих духов, наверно, Каролина Ферера номер три.
  Двери лифта закрылись, словно отдали сигнал спутнице Сары.
  Она подняла голову, пристально смотрела в глаза Сары, внимательно и не отводила взгляд.
  Сара от наглости девушки, которая, лет на пять её младше, сначала растерялась, затем - разозлилась, как слон на мышь.
  Прошло пару секунд, девушка не отвела взгляда, а затем набросилась на Сару, как ослик на морковку.
  Она впилась губами, на которых Сара почувствовала аромат клубники, в губы Сары, прижала её к стенке лифта, и телом прилипла к телу Сары.
  Мыслями Сара ещё сопротивлялась наглости и насилию, но тело уже поддавалось, шло навстречу бешенной попутчице в лифте.
  И, когда два пальца девушки бесцеремонно раздвинули плоть Сары и вошли внутрь, Сара издала стон и расслабилась.
  Девушка восприняла, как должное, что Сара не носит трусиков, может быть, даже не обратила внимания на пикантную подробность.
  Вторая рука попутчицы профессионально теребила соски Сары под тонкой майкой.
  Лифт остановился на втором этаже, вошёл пухлый мужчина в очках и с папкой.
  Девушка не смотрела на него, даже не повернула головы, а Сара, даже, если бы захотела, то не смогла бы быстро привести себя в порядок.
  Мужчина смотрел на подруг дольше времени, определенного, как тактичность, затем резко отвернулся к дверям.
  На третьем этаже он вышел, на прощание ещё раз взглянул на Сару и её эксцентричную попутчицу в лифте.
  Лицо мужчины красное, как хурма в магазине "Севен Элевен".
  На третьем этаже, когда двери лифта пошли в стороны, девушка резко отпрыгнула от Сары, поправила юбку, вытерла влажные пальцы о левую коленку, опустила голову, и, не оглядываясь на Сару, легко вышла.
  Сара быстро привела себя в порядок, последовала за девушкой, но та шла так быстро, что не имело смысла преследовать её.
  "Настоящее американское приключение! - Сара ликовала. Она расскажет подружкам и друзьям о встрече в лифте. На губах остался вкус эксцентричной особы. - Даже Джону расскажу - это же так мило и пикантно.
  К тому же, происшествие можно оценить и так: я настолько восхитительна, что даже скромница девушка в лифте Национальной библиотеки США не смогла устоять перед моей сногсшибательной красотой".
  Сара направилась к информационной стойке.
  В это время Анечка, молодая ведьма, за стеллажами, краснела от стыда, словно её завели на ключик, а затем покрасили гуашью:
  "Что со мной произошло?
  Почему я бесцеремонно набросилась на молодую женщину в лифте и вытворяла с ней штуки, которые можно увидеть только в интернете?
  Стыдно! Стыд! Стыдобушка!
  Может быть, после оргии в квартире Тимофея Павловича я стала другой, словно мне заменили батарейки?
  Но безобидный пир, фольклорный праздник с целованием черного козла в гениталии.
  Затем - милое продолжение вечеринки, как всегда, с сексом!
  В Америке все сношаются на вечеринках.
  Неужели, пир перевернул мой Внутренний Мир, изменил мировоззрение?"
  Анечка осторожно, чтобы "изнасилованная в лифте" её не заметила, прокралась к выходу и побежала по лестнице.
  Сегодня не получится порыться в архивах библиотеки!
  Но Москва не сразу строилась, а поспешишь - людей насмешишь.
  Сара не заметила маневров Анечки, она заказала копии фильмов и ксерокопии документов.
  К одному, очень любопытному свитку, допустят только через час.
  Подлинник может оказаться очень важным и помочь выйти на след Иуды, потомка Иуды.
  "Ведьму ведьма определит сразу, - Сара прочитала на копии древнего листа. - Необходимо взглянуть на левый глаз женщины, и вы узнаете - ведьма она, одержимая нечистыми духами или - простая женщина, в которой, конечно, уже обитают бесы".
  "Девушка в лифте пристально посмотрела мне в глаза, затем набросилась. - Сара ощутила сладкую тяжесть в паху. - Она - ведьма? Или, посмотрев на мой левый глаз, узнала, что я - ведьма?
  Даже я не знаю - ведьма ли я или нет, а она - знает?
  Что ж: чем больше подобных встреч и совпадений, тем ближе дорога к жилищу Иуды, потомка Иуды".
  - Вы очень красивая, леди! - молодой сотрудник библиотеки набрался храбрости и промямлил, глядя в сторону.
  - Я знаю! - Сара ответила без особого энтузиазма, образ молодой попутчицы в лифте заслонял другие мысли. - Я - красивая, но вам-то что?
  - Да, я так, просто! - библиотекарь засмущался, испугался своей наглости, начал перекладывать стопки бумаг слева направо, справа налево. - Извините, леди, что я так бесцеремонно вторгся в ваше личное пространство.
  "Тебе не хватает смелости, паренек! - Сара снова подумала о молодой "насильнице". Она рассмартивала увальня, библиотечного червя. - Молодой, но уже с брюшком.
  Но, надо отдать ему должное, всё-таки не испугался обратиться ко мне.
  Другие парни потеют, строят глазки, машут рукой, но разговаривают - единицы".
  - Ты, наверно, хотел сказать, что нам неплохо было бы поужинать вместе? - Сара неожиданно сказала, словно кто-то другой, сидел в её животе и вещал.
  - Да, леди, я это и хотел сказать! - парень библиотекарь поднял глаза, и с надеждой посмотрел в глаза Сары. - Не желаете ли сегодня вечером отужинать со мной?
  У меня клубная карта "Фанагории"!
  - "Фанагория" - престижный ресторан, - Сара говорила медленно, раздумывая: "Раньше я бы отмела паренька, как мусор.
  Но красотка в лифте так разбередила меня и мне, что я уже не понимаю, что говорю, что хочу. И куда она убежала, шалунья?" - Но, перед тем как дать согласие на ужин или отказать, я хочу посмотреть твою боевую готовность.
  У вас есть, где нам уединиться? - Сара чувствовала своё превосходство, власть над библиотечным червячком.
  Сейчас парень возликует, потащит её в чулан, или в архив, где никого нет, а там...
  - Да, леди! Комнат, где мы могли бы уединиться - много, - библиотекарь снова опустил голову, сопел, как английский бульдог. - Но мне не положено покидать рабочее место.
  Вот, только после рабочего дня, леди.
  - После рабочего дня, работай сам с собой, и иди в "Фанагорию" один, - Сара ожидаемо разозлилась на увальня, который побоялся уйти из-за стойки, чтобы получить ошеломляющий секс в подсобке.
  Библиотекарь, как мужчина, уже для неё не существовал. - Внимательно смотрите, что я заказывала.
  Вы принесли мне "Молот ведьм", а я написала "Молотый ведьмак".
  
  Сергей Абрамофф, владелец бензоколонки, появился, как всегда, стремительно и с эффектом Голливудского красавца.
  В красном "Корвете", краденом (купленном в Гарлеме через третьи руки), высокий кудрявый блондин с волевым подбородком казался супер героем.
  Хозяин не стал красоваться перед Джеком, не театральничал.
  Он выскочил из машины, как домохозяйка из Боропарка и сразу набросился на Джека, как кошка на маленькую собаку.
  - Джек! Твои мозги на солнце спеклись, дорогой?
  - Что случилось, Сергей? - Джек встал с табуретки, вытер потные грязные руки о фартук. Он догадывался, что ирония и гнев хозяина связаны с неудовлетворённой дамочкой. Наверняка, нажаловалась. - На мне косяков нет, Сергей.
  - Косяков на тебе нет, - хозяин возвышался над Джеком, перекатывался с каблука на носок туфель (дорогие, две тысячи долларов). - Косячище!
  Из-за тебя закрывают бензоколонку! - Сергей Абрамофф выдал информацию сразу, чтобы сразить Джека.
  - Из-за леди, которую я отказался трахнуть?
  - Из-за неё, из-за этой, факен шит, сучки! - хозяин плюнул под ноги Джека. - Накатала заявление, что ты разбавляешь бензин.
  Вот так, Джек, попались мы!
  - Причем здесь бензин? - Джек развел руки в стороны. - Она, разделась догола и потребовала, чтобы я занялся с ней сексом: в комнате или в машине - не важно.
  Я подумал - подстава, поэтому отказался.
  - Красивая?
  - Кто?
  - Подстава красивая? - Сергей Абрамофф рассматривал свой мизинец с длинным ногтём.
  Ноготь покрыт лаком с золотыми звездочками.
  - Очень красивая тётка! - Джек подумал было, что гроза отступает, что дело уляжется, а гнев хозяина пройдёт. - Я едва сдержался.
  Но она - слишком красивая, чтобы быть правдой!
  Вот я и подумал, что - подстава.
  Я трахну её, а она заявит, что изнасиловал.
  - Да, я так и подумал, - Сергей Абрамофф вздохнул, похлопал Джека по левому плечу, как закадычного друга. - Слишком много подобных случаев на дорогах.
  Полиция всё знает, догадывается, но ничего не может поделать с этими шлюхами в роскошных авто.
  Заявление женщины для полиции и суда важнее, чем, отмазки мужчины.
  Если бы сучка написала, что ты её изнасиловал - половина беды!
  Но она хитрее, придумала, что мы разбавляем бензин, а это - экономическое преступление!
  - Пусть проверят, хоть сейчас! - Джек сказал без энтузиазма. Он понимал, что, если полиция вцепится в денежное дело, то не отпустит, как щука карася.
  Наверно, решили заграбастать бесплатно бензоколонку, вот и придумали сценарий.
  - Проверяют? - Сергей Абрамофф посмотрел на Джеку с жалостью, как на дурачка. - Джек, ты же знаешь, чем закончится проверка!
  Так что, Джек, ты виноват, поэтому отвечать за всё будешь лично! - Хозяин бензоколонки снова похлопал Джека по плечу.
  - Причем здесь я? - Джек почувствовал, как липкий холодный пот медленно пополз по спине. - Я - простой заправщик на газ стейшн.
  - Может быть, ты и не виноват, - Сергей Абрамофф задумался, постучал носком туфли по кроссовке Джека, - но расходы и мои издержки оплатишь.
  Я ничего не знаю: вдруг, да разбавлял бензин в моё отсутствие.
  - Даже, если бы научился разбавлять бензин, то всё равно никакой выгоды не получил бы, - Джек криво улыбался, чувствовал молнии над головой. - Деньги идут через карточки и поступают на счет фирмы!
  Я-то причем?!!
  - А при том ты, Джек, - хозяин разозлился, он долго сдерживался, а теперь говорил то, что хотел сказать, - что НЕ СЛАДИЛ С СИТУАЦИЕЙ!
  Твоё дело - не только бензин наливать, но и с дураками углы сглаживать.
  Лучше бы ты эту леди трахнул!
  Или, даже, если бы не трахнул, то успокоил бы её, сказал, что у тебя пенис отрезали.
  Ну, это, в общем, твоё дело, как ты должен был общаться с клиенткой, чтобы она осталась довольна и кляузы на нас... на тебя... в полицию не писала.
  А теперь, дорогой Джек, продавай свою машину, снимай деньги со счёта - расплачивайся!
  - Нет у меня денег, - Джек почувствовал, что успокаивается. Неясное чувство, что он прав, что он сильнее обстоятельств - удивило Джека. - Машину, за которую и ста долларов не дадут, тоже не продам.
  Это твои проблемы с леди, Сергей!
  - Мои проблемы? - Сергей Абрамофф схватил Джека за горло, глаза бешено сверкали. - У меня нет и не будет проблем, Джек!
  Запомнил? А у тебя теперь проблем выше крыши бензоколонки.
  Или ты найдешь деньги, или я тебя оболью бензином, подожгу, а затем пепел твой по ветру развею.
  Понял, Джек?
  - Сергей Абрамофф, я напишу на тебя в полицию, - голос Джека стал глухим, словно на голову надели мешок из-под проса. - Я пожалуюсь на тебя адвокатам, я донесу на тебя, куда следует.
  Я утоплю тебя в море обвинений и наговоров.
  Джек сам удивился сказанному, но ещё больше он удивился поведению хозяина.
  Сергей Абрамофф убрал руку с горла Джека, лицо его перекосилось, страшная гримаса, маска смерти.
  Хозяин упал на землю и бился в судорогах, как эпилептик.
  Он ругался бранными словами, мяукал, лаял, тянул к Джеку руки, словно просил о пощаде.
  Джек стоял окаменевший, не мог сойти с места своего.
  Сергей Абрамофф стал на четвереньки, завыл волком, имитировал движения, как при половом акте в позе "на коленях".
  Джек с ужасом подумал о том, что сейчас может подъехать на заправку автомобиль, а здесь творится непонятное.
  Хозяин, наверно сошёл с ума, или долго болел, но скрывал от Джека и от других свою страшную болезнь.
  Тем временем Сергей Абрамофф начал кататься по земле.
  Белый костюм тотчас же испачкался в масле, бензине, пыли.
  Сергей неожиданно вскочил, словно из него вылетел рояль, и, когда Джек уже подумал, что припадок хозяина прошёл, Абрамофф начал кувыркаться, да так ловко, как акробат в цирке Севиль.
  Он докувыркался до своей машины, возможно, что остатки разума пытались увести Абрамоффа дальше от бензоколонки.
  Около автомобиля Сергей начал выворачивать себе ноги и руки, да так, что Джек услышал хруст костей или суставов.
  В конце припадка Сергей Абрамофф, не сгибая коленей, наклонился к земле, напрягся, раздался сухой щелчок, и голова хозяина бензоколонки достала до асфальта.
  С переломанным хребтом Сергей Абрамофф мертвый упал около своего дорогого "Корвета".
  "Теперь меня обвинят в том, что я убил своего хозяина, - Джека не беспокоила странная смерть хозяина. В голове - светло и тихо, как в осеннем парке. - Камера записала, как Сергей кувыркался, и, в конце концов, убил себя.
  Но что скажет полиция про меня?
  Кто остался жив, то и докажет, что прав!
  Так пел русский поэт!"
  
  "На перекрестке трех дорог он сам тебя найдёт! - Сара повторяла целый день, пытаясь убедить себя в том, что в сказанном заложен глубочайший смысл. - Если иносказание, и зашифрована мудрость, то где здесь шифровка и ключ к ней?
  В фильмах любят загадки, особенно, если переводят древний свиток.
  Но я не в фильме, и загадки вроде бы нет никакой, как в движении Луны или Солнца! - Сара подъехала к дому. Свет в окне горел, Джон уже ждёт. - В предсказании я прочла, что Иуда, потомок Иуды, предавшего Иисуса, найдет меня, или любого, кто его ищет.
  Но для этого надо встать на перекрестке трех дорог и терпеливо ждать!
  Почему бы и не подождать? Кто мы в своей малости по сравнению с тем, кто предал Иисуса, отрекся от него трижды, прежде чем наступил рассвет?
  Если Иуда, потомок Иуды не подойдет ко мне на перекрестке трех дорог, то выйдет на другого... когда-нибудь.
  Но как трудно найти перекресток трех дорог, любых.
  Обычно, из перекрестка выходят четыре или больше, дороги.
  Не моя печаль, всё равно найду.
  А подойдет ко мне Иуда, потомок Иуды, или к другому жаждущему - воля Судьбы!"
  Сара спокойно переступила порог родного дома, как в сауну с подружками.
  Дом куплен на деньги Джона, но по закону считается общим, как и дети, если бы они родились.
  - Свити, дорогая, - Джон в величайшем волнении поднялся с белого кожаного дивана (три тысячи долларов) и пошёл навстречу. - Я так волновался, что тебя долго нет!
  Ты не устала, моя любимая?
  - Почему ты волновался? - Сара чмокнула Джона в щеку. - Я же поводов для волнений не давала.
  Может быть, что-нибудь случилось? - Сара пристально посмотрела на мужа.
  "Расскажет или промолчит про визит к доктору Валдеку Павловскому?"
  - В мире неспокойно, банды, наркоманы, - Джон отвертелся, про визит и про ночное поведение, когда Сара нагая на четвереньках выла волком во дворе, промолчал. - Красивая девушка всегда становится объектом пристального внимания, как черный журавль.
  - Да уж, более, чем пристального внимания! - Сара засмеялась. - Представь, Джон, на меня сегодня в Национальной библиотеке набросилась, в лифте, одна молодая, не лишенная обаяния, девушка, и буквально, изнасиловала меня.
  Неожиданное приключение, не правда ли?
  - В здании Национальной библиотеки? - Джон задумался, словно вычислял траекторию полёта снаряда. - Что ты искала в библиотеке, сладкая?
  Ты же, Сара, не увлекаешься книжками? Ой, - Джон понял, что высказался неосторожно.- Извини, моя любимая!
  Я, к своему величайшему стыду, залез в твои личные дела.
  Меня не касается, что ты искала в Национальной библиотеке.
  Если тебе нужно, то это твоё личное дело, моя дорогая! - Джон натянул добродушнейшую из улыбок и присел на диван.
  "Джона больше интересует Национальная библиотека, и я в Национальной библиотеке, - Сара с интересом, словно в первый раз после войны, смотрела на мужа. - Любой мужчина сразу бы забросал меня вопросами по поводу изнасилования в лифте.
  Разве, хоть один нормальный мужчина, упустит возможность послушать, как девушка насилует девушку?
  Но Джона больше интересует факт посещения Национальной библиотеки.
  Либо я сошла с ума, либо Джон превратился в импотента, либо он меня подозревает..."
  - Устроим романтический ужин, дорогой? - Сара сбросила туфли, пошла в ванну. - Я бы не отказалась выпить шампанского.
  Клубничку не клади, лучше - лайм!
  - ООО! Моя сладкая Сара! - Джон даже подпрыгнул на пружинах. - Я закажу романтическую пиццу!
  В центре пиццы мы поставим толстую свечку! - Джон забыл про Национальную библиотеку, даже не спросил про "изнасилование" в лифте.
  - Про лайм, не забудь, любимый муж! - донеслось сквозь шум воды.
  Сара и Джон поужинали в роскошной романтической обстановке, при свечке.
  Джон демонстративно принял таблетку виагры, показывая, что он готов к длительному сексуальному романтическому марафону.
  Но Сара (после того, как Джон проглотил таблетку виагры) мягко положила ему ладошку на затылок и произнесла тихим душевным голосом:
  - Джон! Сегодня я устала, голова болит!
  Обойдемся без секса!
  Я люблю тебя! - Сара поцеловала мужа в левую щеку.
  - Я тоже люблю тебя, свити, - Джон отозвался, чувствуя, как виагра начинает действовать. - Конечно, если у тебя болит голова, и ты устала, то - отдыхай!
  Я очень волнуюсь за твоё здоровье.
  Сара ничего не ответила, скинула одежды и пошла в спальню, нагая и гибкая, как лоза, объеденная ангорской козой.
  Джон с трансформированной виагрой в штанах проводил взглядом жену, затем достал из бара бутылку виски, налил полный стакан и залпом выпил.
  Залпом, да ещё стакан, Джон пил впервые в жизни.
  Он решил попробовать, потому что давно мечтал и гадал - получится или не получится.
  А, если получится, то, как отреагирует организм.
  В русских фильмах всегда пьют водку стаканами и залпом.
  Запоздало подумал: "Виски - не водка".
  Но, вопреки худшим ожиданиям, стакан залпом развеселил, поднял настроение, и не отвергался организмом.
  Джон побродил по комнате, посмотрел футбол. Сегодня футбол почему-то казался детской забавой, придуманной для обмана телезрителей.
  Время летело быстро, и через два часа Джон, почувствовал, что пора спать, да быстрее, потому что виски, шампанское и ещё виски клонили к земле.
  Джон добежал до кровати, разделся и голый упал рядом с обнаженной красавицей женой.
  Вроде бы и не заснул, как показалось сначала, но, судя по часам, проспал беспробудно три часа.
  Проснулся Джон оттого, что опять, как и в прошлую ночь, рядом выла волко-собака.
  Сары рядом не оказалось, и Джон, чуть пошатываясь, голый пошёл к выходу из дома.
  Сейчас, картина, на которой - обнаженная красавица Сара во дворе, Лунный свет, Сара воет на Луну - не так испугала, как прошлой ночью.
  Джон воспринял увиденное с пониманием, в свете объяснений доктора Павловски.
  Глаза жены светились красным.
  Джон терпеливо ждал Сару около двери, даже не пытался убежать в спальню и сделать вид, что ничего не видел и ничего не слышал.
  Сара повыла ещё пять минут, и Джону показалось, что жена воет с наслаждением, с вдохновением, затем нехотя поднялась и направилась в дом.
  Красавица жена шла, словно на плечи её давил непосильный груз.
  Она не удивилась, когда в дверях столкнулась с Джоном, словно наткнулась на стеклянную стену.
  - Моя дорогая, у тебя всё нормально, всё ок? - Джон задал дурацкий, но вежливый вопрос. - Извини, что пересёк границу твоего личного пространства.
  Но, полагаю, что это в твоих интересах
  Только забота о тебе и любовь к тебе, моя любимая Сара, движет моими поступками.
  - Да, я в порядке, милый! Я - ок! - Сара не смутилась, не испугалась, не стала оправдываться. - Немного устала, но до утра ещё долго!
  Отдохну, восстановлю силы! - глаза Сары горели красными углями, и Джон невольно отвёл свой взор.
  - Доктор Павловски сказал, что по ночам ты расслабляешься, у тебя нормальный выход эмоций, так необходимый организму, - Джон не ожидал, что Сара спокойно будет разговаривать, не закатит истерику. Он говорил быстро и сбивчиво. - Я беспокоился - не замерзнешь ли ты ночью во дворе обнаженная.
  - Если беспокоился, что я замерзну, то почему халат не прихватил? - Сара поймала мужа на вранье, но засмеялась и потрепала его по щеке, как породистого английского бульдога: - У тебя естество, как маяк в Александрии! - Сара засмеялась.
  - Естество? - Джон сначала не понял, о чем говорит жена, но затем опустил глаза и застыдился своей вопиющей обнаженности с пылающим естеством. - Извини, это неприлично, что я перед тобой предстал в бесстыдном виде.
  - Перетерплю, как-нибудь, - Сара произнесла с иронией, прошла мимо супруга в дом. Она злилась, что сегодня уже второй случай, после фиаско с библиотекарем, когда мужчина её отвергает, не набрасывается, тем более что - муж.
  Раньше за Джоном подобного не водилось, он всегда напрыгивал на Сару, как собака на миску с мясной похлёбкой.
  Джон чувствовал себя виноватым, хотя не понял ещё, в чём его проступок, бежал следом, прикрывая естество, после виагры, не желающее сдуваться.
  - Спрашивай, дорогой Джон! - Сара присела на кровати, налила в бокал шампанского, выпила без лайма и безо льда. - Ты, наверно, хотел поговорить со мной о моей болезни?
  Не стесняйся, я разрешаю тебе нарушить моё личное пространство, как после свадьбы в первую брачную ночь.
  - Болезнь? Я не считаю твоё поведение болезнью, - Джон ответил чуть поспешнее, чем следовало, и в поспешности обнаружилась фальшь. - Доктор Павловски...
  - Пожалуйста, не упоминай при мне больше имя доктора Павловски, дорогой, - Сара внимательно посмотрела Джону ТУДА (Джон засуетился и прикрылся краешком одеяла). - Надоел он мне.
  - Хорошо, свити, как пожелаешь, - Джон - само раскаяние и забота. - Я узнал, неважно, откуда, что воем и, извини, стоянием голой на четвереньках по ночам среди двора, ты снимаешь внутреннее напряжение.
  Очень полезное занятие, особенно в наш век перегрузок, когда бензин дорожает, а количество эмигрантов из Африки не растёт.
  Может быть, нам сходить к специалисту, и он подскажет, как тебе лучше по ночам разряжаться.
  Возможно, что стояние в обнаженном виде посреди ночного холодного двора - не лучшее лечение.
  - Специалиста? Мне? - Сара расхохоталась, она упала на кровать, великолепное тело сотрясало, играла каждая жилочка. Груди торжественно колыхались, как флаг США на Белом Доме.
  - Ты смеешь, любимая, это хорошо! - Джон попытался засмеяться, но у него не получилось. - Если я не прав, то я не знаю, как поступить.
  Может быть, ты сама предложишь выход из положения, посоветуешь мне, чтобы я нашёл тебе доктора, или не доктора, но знающего человека. - Джон чихнул.
  Он запутался в словах и мыслях, как окунь в рыболовной сети.
  Разговор не в том русле, в котором предполагал Джон.
  Сара атаковала, но по идее Джона, должна была защищаться.
  Ещё Джону очень захотелось овладеть Сарой, но боязнь отказа (я отказал, теперь она из вредности откажет) останавливала, как Анна Каренина паровоз.
  - Я должна признаться тебе, Джон, муж мой, - Сара сказала неожиданно серьёзно, когда приступ смеха закончился. - Не болезнь меня терзает, а - злые духи, бесы.
  - Злые духи? Бесы? - Джон забылся, и одеяло соскочило с чресел, Джон снова натянул на бесстыдство. - Ты шутишь, любимая?
  - Нет, не шучу, Джон! - Сара привстала, обняла Джона за плечи (Джону стало ещё более стыдно за то, что плоть восстала, и желание жгло низ живота. Сара с доверием потянулась к нему, а он думает о сексуальных утехах). - Месяц назад я покупала в Гринпоинте зелень, потому что у поляков дешевле и качественнее ("Морковка у Валдека Павловски не ОГОГО, но как-то-скрашивала скуку".).
  На Гринпоинте я встретила русскую цыганку.
  - Русскую цыганку? - Джон нахмурил лоб. Он пытался вспомнить: имеют ли цыгане другую национальность, чем цыганскую?
  - Русскую цыганку или польскую - не имеет значения, - Сара казалась расстроенной, как рояль, который простоял в кустах три сезона. - Цыганка сказала, что хочет кушать и попросила у меня десять долларов на еду.
  - Десять долларов? - Джон от удивления присвистнул (художественному свисту он научился у Ребекки Тейлор). - На еду достаточно и квотера, ну, самое большое - доллар!
  - Я тоже так подумала, как и ты, мой дорогой, - Сара доверчиво прижалась сильнее, поцеловала Джона в шею. - Десять долларов - слишком большой кредит для русской цыганки.
  Я ответила наглющей женщине, что не захватила с собой наличные, поэтому десяти долларов у меня нет.
  Цыганка проявила чудеса наглости и сказала, что я могу принести десять долларов завтра.
  Разумеется, я пропустила слова цыганки мимо своего личного пространства.
  На другой день я снова встретила цыганку, и она напомнила мне о моём "долге".
  Я довольно грубо ответила попрошайке, что пусть идёт на завод и добывает хлеб честным трудом.
  Цыганка плюнула мне вслед и кричала проклятия.
  Той ночью, помнишь, когда мы играли в морского пехотинца и бедную рыбачку, мне приснился странный и страшный сон.
  Мне приснилось, что наглая цыганка без разрешения пришла в наш дом, принесла женский палец, завернутый в кусок волчьей шкуры, и прокаркала, как ворона:
  "Теперь, ты, меня никогда не забудешь, злая американка!"
  После этого зловещего сна начались у меня припадки и мучения, о которых я стеснялась рассказать тебе, дорогой мой Джон.
  Днём я чувствую себя полностью разбитой, а по ночам выхожу во двор выть, как волк, потому что противиться черному желанию не в силах. - Сара всхлипнула: - Джон, ты на меня сердишься?
  - Сержусь на тебя?!! Нет, свити, конечно, нет!
  Я переживаю вместе с тобой, волнуюсь, тревожусь, как жук в муравейнике.
  Завтра же начну поиски специалиста, который поможет тебе... нам!
  - ООО! Друг мой, Джон, супруг мой!
  Для двух любящих сердец нет препятствий в жизни, и когда один из супругов заболевает тяжело, другой всегда придет на помощь, как железный Дровосек помогал девочке Элли, - Сара с благодарностью посмотрела в глаза Джона. Её очи полыхали красным. - Могу ли я, Джон любимый, предложить тебе, потому что очень люблю тебя и уважаю... анальный секс. Анальный секс снова в моде! - Сара мило приоткрыла ротик, держала мужа за руку, как ракушка прилипает к якорю корабля.
  Джон прокашлялся, положил свою ладонь поверх ладошки любимой жены и вдруг с ужасом почувствовал, осознал, что действие виагры заканчивается.
  - Я приветствую и уважаю твоё решение, Сара, - Джон покраснел от стыда, - но, учитывая твоё здоровье... я берегу тебя, поэтому об анальном сексе сейчас не может быть речи.
  Одеяло сползло с чресел Джона, и Сара увидела истинную причину отказа от секса.
  - Ты переживаешь за меня и заботишься, - в голосе Сары сквозила ирония. - Спасибо тебе, друг мой Джон, за понимание и сочувствие.
  
  Второй час полицейские и штатские обыскивали бензоколонку, составляли опись найденных вещей, брали бензин на анализ.
  К Джеку время от времени подходил кто-нибудь из полицейских и задавал вопрос: где, что и как.
  Мертвого Сергея Абрамоффа увезли, но положение Джека не улучшилось.
  Его подозревали во всех грехах: от убийства хозяина, до экономических преступлений на бензоколонке.
  Полицейский в штатском, сыщик требовал, чтобы Джек подписал акты, протоколы, но Джек отказывался, ссылался на немощь, на резь в глазах и боли в голове.
  Скорую помощь не вызывали, и Джек подозревал, что над ним издеваются.
  - Мистер Джек, я - сержант Круз, - голос полицейского делано серьёзный. Полицейский вечером пойдет в пивную, затем завалится под бок толстой жены, а для Джека неизвестно, чем закончится сегодняшний день. - В глубине души я чувствую, что вы чисты, как стёклышко от бутылки "Будвайзер".
  У меня два пути: задержать вас до полного выяснения дела и до появления или отсутствия улик, доказывающих или исключающих вашу вину.
  Ты парень хороший, - полицейский перешел на "ты" и протянул Джеку сигарету (Джек не курил, но сигарету из вежливости взял). - Под мою ответственность отпускаю тебя домой.
  Иди, парень, когда понадобится, мы тебя вызовем.
  Джек молча кивнул полицейскому и пошёл к своей машине.
  Никто Джека не остановил, значит, власть сержанта Круза - не шуточная.
  Джек доехал до ближайшего бара, припарковался и по мобильному телефону позвонил в главное полицейское управление.
  Что двигало им, зачем звонит, Джек до конца не осознавал, но рука сама набирала номер, затем поднесла трубку к уху.
  - Алло! Говорит гражданин США Джек Хам, - Джек сжался в комок, возникло желание, пока не поздно, дать отбой, но руки не слушались, а голос, словно чужой, крепчал, уверенно вещал в трубку: - Я хочу доложить о нарушении Закона.
  Сегодня на бензоколонку, где я работал, прибыла бригада полицейских.
  Меня обвиняют в экономическом преступлении, в том, что я разбавлял бензин, а также, на меня пала тень, будто я убил своего хозяина Сергея Абрамоффа.
  Согласно Закону, меня должны допрашивать, как главного подозреваемого.
  Но сержант Круз проявил слабость, некомпетентность и отпустил меня домой, вместо того, чтобы доставить в полицейский участок.
  - Мы записали ваше сообщение, спасибо, гражданин Джек Хам, - оператор даже не удивилась признанию Джека. - Что-нибудь ещё хотите добавить, гражданин Джек?
  - Нет! На текущий момент я сказал вам всё! - Джек попрощался, положил трубку мобильного телефона в карман.
  "Что со мной происходит? Нервное расстройство?
  Адреналин ударил в голову или - моча?
  Всё из-за сучки, которая искала приключений на свою попу, а нашла на мою голову... и на жизнь Сергея Абрамоффа.
  Напиться, что ли с горя?"
  Мыль напиться показалась Джону удачной, и он поехал к ликёр-стору.
  В ликёр-сторе народу почти нет, потому что время и час - рабочие.
  С задумчивым видом между стеллажами с бутылками прогуливалась молодая красивая девушка в вызывающе короткой юбке.
  Девушка, словно в музей пришла: рассматривала бутылки, читала этикетки, но, кажется, не собиралась ничего покупать.
  Джек отметил, что красотке не место в ликёр-сторе.
  Красивые девушки должны приказывать своим мужьям или любовникам, чтобы они привезли бутылочку вина, ликера, шампанского или так далее.
  Незачем покупать самой, подвергаться риску быть освистанной черной шпаной.
  Джек, как завороженный ходил по рядам за красавицей.
  Высокая, с короткой стрижкой; на длинных каблуках, с голыми ногами, в легкой блузочке, девушка казалось, пришла из другого Мира, и сейчас исчезнет.
  Мысль о том, что с девушкой можно и НАДО познакомиться, даже не пришла в голову Джеку, потому что слишком далеко - красавица по своему положению, потому что девушка и ослепительная - от простого нищего парня с бензоколонки.
  Даже уже не с бензоколонки, а находящегося под следствием.
  Над Джеком рука Закона занесла карающий меч.
  Мужчина упивался собой, своими умными мыслями, но в то же время, знал, что - глупец и трус, а все отговорки только потому, что боится заговорить с прелестницей.
  Девушка не обращала на Джека внимания.
  Может быть, она бы и заинтересовалась Джеком: кто и почему за ней ходит, но назад не оборачивалась.
  Джек подумал, что, если бы за красавицей следовала бы армия журналистов-фотографов, то девушка вела бы себя также естественно.
  Вдруг, мысли и сам хозяин мыслей остановились, будто налетели на невидимую стену ледяного дома эскимоса.
  Джек с высохшим языком наблюдал, как красавица сняла с полки бутылку, затем поставила и наклонилась ко второй полке, чуть ниже.
  Юбка, слишком короткая, чтобы называться юбкой, подтянулась вверх, и осталось чуть-чуть до самого откровенного и таинственного в женщине.
  Джек стоял, боялся пошевелиться, он представлял, как сейчас за ним внимательно по видеокамере наблюдает охранник магазина, но Джек не в силах побороть природной чувство.
  "Есть ещё ниже полка, а за ней - самая последняя, около пола, - Джек словно подсказывал красавице. - Если присесть, то можно самые интересные бутылки найти.
  Вон, например, у твоих ног, словно в тебя глядит!"
  Девушка, будто услышала невысказанное Джеком, но приседать не стала, а высокая, необычайно гибкая, наклонилась, как цапля.
  Джек побелел, сердце забилось со скорость миллион мегагерц.
  Юбка девушки задралась выше ожидаемого Джеком.
  Открылось всё, и даже больше.
  Голая белая попа, без признаков загара.
  Ни трусиков, ни веревочки стрингов, хотя бы для разнообразия.
  Красавица (Анечка) рассматривала бутылки на нижней полке, словно целый год готовилась к представлению.
  Она простояла бы бесконечно долго (Джек в это почти поверил: "Как не устанет ТАК стоять? У меня бы сразу поясницу заломило".).
  Неожиданно, кто-то постучал Джека по левому плечу.
  Джек вздрогнул, будто его вырвали из лап клинической смерти.
  Сзади стоял улыбающийся желтый вьетнамец или китаец, лицом похожий на хеллоуинскую тыкву.
  Китаец в униформе ликёр-стора - хозяин или служка - протягивал Джеку замысловатый большой кошелек из потёртой коричневой кожи.
  - Мистер! Это не ваш кошелёк? - и будто опасаясь, что Джек откажется от кошелька, служка добавил: - Больше никто не мог выронить.
  Народу сегодня мало, я бы сразу заметил.
  "А ОНА? - хотел спросить Джек о девушке - она же могла потерять деньги, но тут же подумал: - Куда бы красавица спрятала мужской большой кошелёк? ТУДА?"
  Джек обернулся, больше стыдясь, что служка застал его за подглядыванием за леди, словно не молодой Джек, а старый пердун развлекается.
  Но девушка исчезла, как паль над океаном.
  Джон повернулся к сужителю магазина:
  - Спасибо, это мой кошелёк.
  Очень вам благодарен, - Джон принял тежеленный кошелёк, словно в нём лежали гайки.
  "А, что я отвечу, если служка спросит меня о том, что в кошельке?
  Обычно, чтобы выявить истинного владельца вещи задают ему вопрос о содержимом.
  Только хозяин знает, что внутри кошелька".
  Но китаец улыбнулся, лишних вопросов не задавал, поклонился и с улыбкой начал пятиться от Джека.
  Джек хотел сразу открыть кошелёк, посмотреть что в нём.
  Но подумал, что жест может быть истолкован служкой, как недоверие, мол, Джек проверяет - не украли ли у него из кошелька что-нибудь.
  Прихватив из магазина бутылку виски "Капитан Морган", Джек вернулся к машине, закрыл дверь, сверток с бутылкой бросил на заднее сиденье и хотел открыть кошелёк, но передумал.
  "Подальше от ликёр-стора, а то явится хозяин кошелька, и меня обвинят в краже.
  К загадкам на бензоколонке, добавится и кража кошелька.
  Сержанту Крузу добавится хлопот... или, наоборот, станет всё ясно, даже то, что мне ничего неясно".
  Джек вырулил на двадцать пятую трассу, правой рукой открыл кошелёк, заглянул в чрево его.
  - Ого! Подарок на дальнее Рождество! - Джек от неожиданности чуть не съехал на обочину. - Монеты, не меньше унции каждая. - Джек достал пару монет: - Меньше, серебряные доллары.
  Как же мне повезло, словно в сказке про доброго мышонка Микки Мауса.
  Джек включил аварийные огни, съехал с трассы, остановил машину и пересчитал монеты.
  "Тридцать серебряных долларов США.
  Если стоимость одной монеты колеблется от тридцати долларов, то подарок тянет на девятьсот долларов.
  Достаточно, чтобы хорошо отдохнуть в Атлантик Сити, заплатить за аренду квартиры и купить неплохой форд, мало потрёпанный.
  За что мне счастье привалило?"
  В это время сержант Круз, узнав от диспетчера о докладе Джека, страшно ругался:
  - Факен шит! Этот парень сошёл с ума.
  Я сделал ему добро, а он донёс на меня, как на последнюю мразь.
  Он - сумасшедший?
  
  Тимофей Павлович вёл приём в своём офисе.
  Дома он редко практиковал, опасался служб безопасности и налоговых лазутчиков.
  Офис оборудован по моде последних фильмов о колдунах.
  Коренья, сухие травы, пыльные банки с сушеными мышами, червями, жабами, костной мукой летучих мышей, склянки с разноцветными жидкостями и множество других атрибутов офиса колдуна.
  Пришедшим на приём - толстая красивая леди и её рослый сын - обстановка пришлась по вкусу.
  На лице дамы отражалась сложная гамма чувств, но выделялось:
  "Мы правильно зашли. Обиталище НАСТОЯЩЕГО колдуна".
  - Ну, и вы пришли! Знаю, знаю! Я вас ждал, видел!
  Говори, в чём дело, - Тимофей Павлович нахмурил густые приклеенные брови (свои брови почему-то стали куцые, не внушают клиентам доверия).
  Он с нарочитой грубостью обращался к посетительнице, на её сына даже не смотрел.
  - Вот, Мирку учиться стал плохо, - женщина погладила по головке, сына (сын что-то буркнул в ответ). - Я думаю, что сглазила его Марыся.
  Парень молодой, ему на адвоката надо учиться, а Марыська к себе тянет.
  Я подозреваю, что приговаривает она к себе, заманивает.
  Мирку даже с лица спал, похудел: хочет от поганой девки уйти, но она не отпускает.
  - Не хочу от неё уйти, не бреши, - парень разозлился. - Нравится мне Марыся.
  И моё дело с кем я и когда.
  Не посягай на моё личное пространство, мамо.
  - Вот видите, - мать всплеснула руками и чуть отодвинулась от сына-грубияна. - Как потаскуха в оборот взяла моего Мирку.
  Она даже против матери родной пошёл.
  - Сама ты, потаскуха, мати, - отрок снова огрызнулся.
  Мать открыла рот, но Тимофей Павлович поднял руки и пшикнул:
  - Пшить! Молчать!
  Он хорошо знал польских женщин и предвидел скандал, минут на двадцать (это, если полячка уложится в двадцать минут).
  Время своё Тимофей Павлович ценил, а за выслушивание пустой болтовни ему не платили.
  - Дело ваше сложное, не знаю, браться за него или нет! - Тимофей Павлович набивал себе цену, иначе ничего не заработаешь.
  Клиенту, чем больше назначишь плату, тем он больше поверит в чудеса.
  - Ну, вы уж постарайтесь, пан, - полячка сложила руки на груди крестом (Тимофей Павлович сплюнул). - Пан Павловский Вальдемар очень положительно о вас отзывался.
  Говорит, что вы всё можете, и силу имеете необыкновенную.
  - Ладно, вылечу твоего сына, только не скупись, женщина, - Тимофей Павлович поднялся с лавки. - Пятьдесят тысяч долларов.
  - Пятьдесят тысяч долларов?!! - полячка вскрикнула и прикрыла пухлой ладошкой рот.
  Даже отрок поднял голову и с интересом, перетекающим в уважение, посмотрел на колдуна.
  - Адвокаты много зарабатывают, - Тимофей Павлович налил в кувшин воды. - Сынок твой бросит Марыську, на других девок не взглянет, пока не станет адвокатом с лицензией.
  Тогда заработает и отдаст мамке должок.
  Стоит это пятьдесят тысяч долларов?
  - Да, конечно, - расстроенная большой суммой, но успокоенная, пани затрясла подбородками. - Но вы, пан колдун, сделайте так, как обещали.
  Тимофей Павлович ничего не ответил полячке, зато подал голос отрок.
  - Меня не спросили! - голос парня со смешинкой. Не верит молодой человек в силу колдуна. - Может быть, я не хочу в адвокаты?
  Мне с Марысей жизнь мила.
  Да и других паненок найду.
  Плевать я хотел на ваши заговоры, Тимофей Павлович, и, - парень повернулся к матери, - и на ваши планы, мама!
  Молодой человек пошёл к выходу из офиса.
  Полячка вскрикнула раненой цаплей.
  Тимофей Павлович, не поворачивая головы от кувшина с водой, тихо приказал:
  - Сядь!
  Парень, где стоял, там и сел, на пол.
  Пани открыла рот в немом восторге - колдун-то не подкачал, силён!
  Не зря пан Вальдемар Павловский советовал к нему пойти.
  Тимофей Павлович тем временем присел в кресло и начал бормотать непонятное в кувшин с водой.
  Пани Крачковская сожалела, что слов колдуна не разобрать.
  Она так хотела записать на диктофон заклятье колдуна, а затем самой попробовать попрактиковать.
  Может быть, в каком-нибудь разе и сэкономит пятьдесят следующих тысяч, или, даже заработает.
  Конечно, офиса, как у колдуна Тимофея Павловича у пани Крачковской нет пока, и лицензии на ведение деятельности она тоже нет, но зато возьмет она с клиентов меньше.
  Вода в кувшине забурлила, кувшин стоял между ног сидящего колдуна, и немного воды выплеснуло на портки, словно Тимофей Павлович обсикался, как младенец.
  Но не до смеха в столь ответственный момент.
  Тимофей Павлович плюнул назад, затем плюнул направо и попал в пани Крачковскую.
  Продолжая наговаривать на воду, он плюнул и влево и вправо, но в сына пани Крачковской, в Мирека, не попал слюной.
  Лицо колдуна перекосила гримаса ужаса, словно поменяли лицо на маску смерти.
  В кувшине загудело, на полке треснула склянка с вонючей фиолетовой жидкостью.
  В офисе, будто бы потемнело, и стало очень холодно.
  Тимофей Павлович резко поднялся и вылил воду из кувшина на голову Мирека.
  - Всё! Можете идти! - Тимофей Павлович присел к столу, не обращая внимания на мокрое пятно на штанах, и начал заполнять декларацию о доходах.
  "Потустороннее - потусторонним, но, вдруг, клиентка донесет, что пан колдун скрыл от налогов пятьдесят тысяч долларов?
  Против налоговой машины, а в ней сидит главный бес, любой колдун бессилен".
  - Марыся больше не придёт к Миреку? - пани Крачковская озаботилась, что шоу на пятьдесят тысяч долларов оказалось столь коротким и без особых эффектов. - Мирку мой станет адвокатом?
  - Мама! Даже, если Марыська подойдет ко мне, то я её погоню санными тряпками, - Мирек ответил за пыхтящего от забот, колдуна. - Правильно, пан Тимофей Павлович, сказал: сначала стану адвокатом, а потом уже и на паненок заглядываться буду.
  Делу время, а потехе - час, мамо. - Парень поклонился Тимофею Павловичу: - Дзякую на разе, пан колдун.
  - До свидания! - Тимофей Павлович попрощался официально и махнул рукой, мол - идите уже, не топчитесь, как татары в предбаннике.
  Пани Крачковская широко открытыми глазами смотрела на сына.
  Она не могла понять: шутит ли Мирек, дурачится, или говорит серьёзно.
  Но так как, придраться не к чему: ни к работе колдуна, ни к поведению сына, пани Крачковская взяла Мирека под руку и выплыла, как каравелла по воздушным волнам.
  Деньги она занесет чуть позже, когда соберет необходимую сумму.
  О том, чтобы обмануть колдуна, не могло быть и речи: колдун заберет назад свой обряд, да ещё и проклянет бесплатно!
  Тимофей Павлович проводил взглядом клиентов, недобро усмехнулся:
  - Люди у колдуна получают то, что хотят, но не подозревают, какую цену заплатили.
  Деньги - малость, традиция и уважение к колдуну.
  Но самое главное, что человек отдаёт часть своего счастья в уплату за услугу.
  Третий закон Ньютона: действие равно противодействию или - из ничего ничего не получается.
  Экс нихеле нихиль!
  Чтобы сын стал адвокатом, то есть по понятиям пани Крачковской - счастливым, и, для того, чтобы его не тревожили девицы до поры до времени, пан Мирек заплатил своим счастьем молодости и радостью Марыси.
  А это - гораздо дороже, чем пятьдесят тысяч долларов.
  На одной чаше весов жалкие бумажки - деньги, а на другой - счастье молодых.
  Дураки люди, - колдун убрал с пола осколки разбитой колбы. - Твоё молодое счастье, Мирек, у меня.
  Я с радостью использую его на Анечку.
  Но где черти носят эту ведьму?
  
  Джон считал себя человеком образованным, с ПРАВИЛЬНЫМ складом ума.
  Сын времени и фильмов о бесах, Джон рано утром выехал из дома и призадумался, как Персей перед Персефоной.
  "Саре нужна помощь психоаналитика, - Джон остановил машину около китайской лавки и размышлял, куда поехать. - Но к пану Вальдемару Павловски я уже ходил.
  Дочка у него с красными, как у Сары глазами.
  Не заразное ли?
  Сара часто наведывалась к пану Павловски на консультацию, не подцепила ли моя жена в этой семье заразу, или, как она говорит - бесов? - Джон вздрогнул. - А, я? Не заразился ли я у пана Павловского, будь он трижды неладен со своей прослушкой?
  О больной Саре я забочусь, но позаботится ли она обо мне, если я заболею, как в Антарктиде? - Джон взглянул в зеркало. Лицо белое, с капельками пота на лбу. Глаза нормальные, без красного сияния. - Вроде бы не болен, но кто знает, что у меня сейчас внутри происходит. - В животе заурчало, Джон тяжело вздохнул и испустил газы - для здоровья. - Психоаналитик не поможет, тем более, если недуг Сары от бесов или вследствие расстройства организма.
  Пойти к священнику за советом и помощью?
  Священники, в некотором роде ещё и медики!
  Обсмеёт? Расскажет прихожанам о моём случае?
  Если и не расскажет, то потом будет всю оставшуюся жизнь на меня смотреть с подозрением: не сошёл ли я с ума.
  Нет, надо ехать к другому, незнакомому священнику.
  Может быть, к польскому священнослужителю? К ксёндзу? - Джон вспомнил визит к поляку психоаналитику пану Вальдемару Павловски и стиснул зубы: - Нет, к поляку не пойду!
  Достаточно с меня семейки Павловски! - Джон завёл мотор. - Пусть Провидение подскажет и выведет меня на тропу Истины", - Джон вспомнил торжественные фразы из фильма "Полусумерки" и направил машину в сторону шестьдесят девятого шоссе.
  Через десять минут езды Провидение привело Джона к небольшому православному Храму, скромно затесавшемуся между почтой и магазином музыкальных инструментов.
  Джон с неудовольствием отметил бедный вид Храма, но Слово, которое Джон дал себе, вера в Провидение, победили.
  Он зашёл в Храм.
  Перед иконами, в небольшом молитвенном зале, сидел плешивый человек и о чём-то разговаривал с Богом.
  Бог, наверно, отвечал без слов, потому что Джон слышал только речь мужчины.
  К Джону вышел настоятель Храма, высокий мужчина, лет пятидесяти, с густой окладистой бородой.
  Солидный вид священника успокоил Джона.
  "Большая борода - большие мысли!"
  - Здравствуйте, - Джон запнулся, не знал, как обратиться к священнику официально. - Я пришёл к вам по очень важному делу... важному для меня и моей жены.
  - Пройдемте со мной, - священник сделал рукой приглашающий жест. - Мы мирно побеседуем, и я помогу вам, чем смогу.
  В кухне, за чашкой чая Джон рассказал о Саре, о красноокой дочери психоаналитика Павловски, выказал опасение, что заразился.
  - ... голая, на четвереньках выла на Луну, - снова повторил Джон, заканчивая рассказ. - Что мне делать, подскажите... Святой Отец!
  Священник, он назвался отцом Германом, ни разу не перебил Джона во время его рассказа, пил чай.
  Джону показалось, что у священника уже готов ответ, как в суде на проплаченном заседании.
  Он допил чашку чая, перевернул её вверх дном, положил сверху кусочек сахара:
  - Одержимость или бесы? - священник Герман посмотрел ясными очами в глаза Джона. - С давних пор пытаются разделить два понятия: больные физически люди, и люди, одержимые бесами.
  Сумасшествие может проявиться в результате нарушения деятельности нервной системы.
  Сумасшествие по многим признакам напоминает одержимость бесами, нечистыми духами.
  Возьмите пример: в Храме молящийся начинает корчиться, у него наступает паралич, или нарушается координация движений; исчезает боль, даже если колоть булавкой или ножом в шею; появляется временная слепота или глухота, он начинает заикаться, мычать, при этом боится Креста.
  Одержимость бесами? Вроде бы всё ясно!
  Но многие врачи, теоретики от медицины и противники Церкви заявят: нет, не бесы корчат человека, заставляют его изгибаться, ломать себе руки и ноги, а причина кроется в эпилепсии.
  Боится Креста? Значит - фобический невроз.
  Так, что всё зависит от точки зрения оценивающего, - священник Герман извлёк из шкафчика бутыль с желтой жидкостью: - Медовуха! Сегодня можно выпить!
  - Праздник Большой Церковный? - Джон спросил осторожно, чтобы его слова не показались иронией.
  Он выпил предложенный хрустальный стаканчик с медовухой.
  Вкусная жидкость обожгла рот: "Не меньше сорока градусов", Джон профессионально, потому что заканчивал курсы сомелье, оценил.
  - Обнаружение бесов - всегда праздник, потому, что, когда враг известен, с ним легче сражаться.
  - Вы полагаете, что бесы вселились в Сару? - Джон нарочно не добавил "и в меня", чтобы не искушать Судьбу.
  - Я - священнослужитель, и не верю ни в эпилепсию, ни в фобические неврозы, даже в сахарный диабет не верю! - Священник Герман выпил из серебряной чарочки.- Все болезни - от бесов.
  Смешно, если бы я думал по-другому.
  Профессор от медицины, наверняка, не верит в то, что все болезни от бесов, он признает только силу науки и "естественное" течение болезни, поэтому лечит тело человека лекарствами.
  - И бесов можно изгнать? - Джон спросил осторожно, словно ступал по тонкому льду катка Медео.
  - Можно, если осторожно! Нет бесов - нет болезни! - взгляд священника Германа грустный, как у всех священников. - Но проблема в другом: на место изгнанных бесов придут новые.
  Только пост и молитва поставят защиту от бесов.
  - Новые бесы - новая жизнь, - Джон произнёс глубокомысленно, хотя чувствовал за своими словами пустоту, и с разгона задал вопрос, который вертелся на языке, мучал, словно прыщ с гноем: - А вы можете изгнать бесов... из Сары?
  - Изгнать бесов из человека мог только Иисус, словом своим, - священник Герман барабанил пальцами по столешнице, на каждом пальце по перстню с камнем дивным. - Святые люди, отшельники изгоняют бесов.
  Но где сейчас найдешь отшельника?
  Велика вероятность наткнуться на, считающего себя, Святым, но таковым не являющимся.
  Бесы во время сеанса их изгнания, могут глумиться над окружающими, делать вид, что испуганы, что уходят от болящего.
  Но на самом деле, бесы потешаются, потакают "изгонятелю".
  - Как же отличить истинное изгнание бесов от потешания бесов? - Джон с трудом проговорил слово "потешание". Ему казалось, что он играет в ролевую игру "Священник и простачок". Сейчас священник Герман стукнется лбом о стол, ударит ладонью по столу, укажет перстом в угол комнаты, на образ, и засмеется: "Вас снимает скрытая камера". - Получается, что никому нельзя верить, даже отшельникам?
  - Отшельника можно верить, если они - настоящие отшельники.
  Но, не кажется ли вам, что мы ходим по кругу, как черти вокруг Балды?
  Мне кажется, что узнать: веселится ли бес, потешается ли над изгоняющим дьявола, или на самом деле, убоялся, не так уж сложно.
  Беса можно разозлить и испугать, как бабу на базаре.
  - Вы можете определить наличие бесов в Саре? - Джон понял, что священник Герман не ответил на вопрос: "Может ли он изгнать бесов, если они поселились в Саре?", поэтому настойчиво повторил вопрос.
  - Не знаю, не пробовал. Бесов ни разу не изгонял! - священник тяжело вздохнул. - Изгнание бесов по всем канонам - занятие беспокойное и очень опасное для окружающих ("Набивает цену", - Джон, потому что деловой человек, воспринимал священника, как предпринимателя.).
  Изгнанные бесы, станут скитаться по Земле, искать новый приют в человеках.
  Изгонять же бесов может священник, освобожденный от гордыни, чистый душой.
  Бесы играют грехами священника, смеются над ним, поэтому не подчиняются тому, кто запятнан.
  - Вы запятнали своё имя священника, вы с грехом? - Джон спросил прямо. Он не хотел, чтобы бесов из Сары изгонял порочный священник.
  - Кто из нас без греха? - Нужно вовремя признать свои грехи и покаяться.
  - Полностью согласен, с вами... священник, - Джон искал Истину, но она ускользала, как обнаженная девушка в грязи. - Что НАМ делать? Что предпринять, как после урагана в Алабаме?
  - Для начала, оно же может оказаться и концом, - священник Герман пошутил, - попробуем узнать: бесы ли в вашей жене, или их нет.
  Не имеет смысла пытаться изгнать того, кого нет в теле.
  Пусть бесы покажут себя, или даже назовут имена свои.
  Зная имя беса, бороться с ним легче.
  В практике изгнания важно разозлить бесов.
  Например:
  - О, ты, душегубец окаянный, дьявол, несчастный дух, искуситель, лжец, еретик, безумец, пьяница, - при слове "пьяница" священник Герман запнулся.
  У Джона в животе заурчало, словно бес ворочается.
  - Разных бесов в слабом теле человеческом может насчитываться легион! - священник Герман указал пальцем в пол, и без переходов сказал: - Я подъеду завтра в двенадцать часов, постарайтесь, чтобы жена ваша никуда не убежала.
  Можете привязать её веревками к кровати.
  - Хм! Постараюсь удержать Сару другими методами, - Джон смутился. Слишком священник рьяно взялся за изгнание бесов, словно не священник, а - биржевой маклер. Джон написал свой адрес, передал листок священнику: - Сколько мне будет стоить обряд?
   - Сколько стоить? - священник встал, прошёлся по кухне. - За ЭТО Церковь деньги не берёт!
  Церковь действует во благо человека, а благо деньгами не измеряется.
  Иди с Миром, чадо моё!
  "Бесплатно! - душа Джона ликовала. - Мы сэкономим деньги и отдохнём с Сарой во Флориде.
  Как восхитительно, когда люди помогают друг другу, изгоняют бесов, и ничего не требуют взамен".
  
  Из окна офиса колдуна Тимофея Павловича виден Московский Кремль, как символ благолепия.
  - Входи Иван Петрович, не топчись у дверей, как гимназистка, - Тимофей Павлович открыл дверь, пригласил друга. - Кто долго у логова колдуна ожидает, в того жаба вселяется.
  Водку будешь пить?
  - Водку? Водку буду! - Иван Петрович принял из рук колдуна чарку с водкой. - Бабы к тебе часто захаживают, Тимофей Павлович? - Иван Петрович засмеялся, чуть не подавился водкой. - Или залетают на метлах.
  - Всякое случается, Иван Петрович, - колдун присел на топчан. - Ты же знаешь сам.
  Баба есть существо постоянное, и количество ведьм на единицу времени неизменно.
  Бабы приходят, бабы уходят, в итоге получаем ноль.
  - Мудрено говоришь, Тимофей Павлович! - Иван Петрович снова засмеялся, но затем задумался на несколько секунд и тихо сказал: - Об Иуде потомке Иуды, какие новости?
  Иудой многие интересуются! - Иван Петрович многозначительно поднял указательный перст к потолку, нарочито замызганному и запаутиненному.
  - Да, все хотят Иуду! - Тимофей Павлович пересел на диван, обитый кожей мавра, откинулся на мягкие подушки. - Я не знаю, что делать, как на охоте в Магадане.
  Впервые за долгое время в растерянности, как невеста перед подружкой мужа.
  Ну, найдем мы Иуду, встретим его, и дальше что?
  Полезен ли нам потомок Иуды или во вред пойдёт?
  Бесы они и своих не милуют, ты же знаешь, Иван Петрович.
  Хоть на причащение к попу идти!
  - Ну, ты загнул, Тимофей Павлович, - Иван Петрович засмеялся. У него сегодня с утра отличное настроение, после того, как ведьма отказалась встречаться вне оргий: баба с возу, мужику легче. - К попу на причастие.
  Да, как только мы к Храму подойдем, там пожар случится.
  А по поводу Иуды я вот что думаю, Тимофей Павлович.
  Сначала надо его найти: неважно, кто отыщет мы - или другие, а затем уже и посмотрим по обстоятельствам, что делать.
  Главное, что потом своего не упустим, и, заодно узнаем, что есть НАШЕ.
  Я к тебе пришёл, чтобы посмотреть, что и как.
  Не посмотришь? - Иван Петрович с нетерпением потер руку об руку, волновался.
  - Конечно, взглянем, я и сам собирался! - Тимофей Павлович снял с полки склянку с мутной коричневой жижей, выпил. - Колдун без практики... колдун без практики... как не колдун без практики!
  Тимофей Павлович выкатил на середину комнаты чугунный котел (Иван Петрович узнал: котел из Узбекистана, для плова на всю семью), налил воды, вымыл в котле руки, небрежно вытер руки о черные портки.
  - Покажи мне Иуду, потомка Иуды, - Тимофей Павлович произнес будничным тоном, без обычных завываний, словно набирал на телефоне номер МТС.
  Поверхность воды зарябила, стала мутной, затем - чёрной и вдруг, проявилось чёткое изображение, как на экране Ноутбука "Sony".
  Иван Петрович не в первый раз заглядывал в колдовской котёл, поэтому не удивился, а оценивал качество изображения на этот раз.
  Котёл часто показывал картины с разным качеством передачи.
  Что влияло на передачу данных, даже колдун Тимофей Павлович не знал, мог только строить воздушные предположения.
  Но кому нужны догадки?
  Вдруг, на экране, выплеснуло, как всегда неожиданно, потому что - обнаженная женская попа.
  - Ох! - Иван Петрович приблизился к котлу, чтобы лучше рассмотреть изображение идеальной попы. - Я понимаю, когда в компьютере вдруг неожиданно выскакивает картинка с голой бабой, но, в волшебном котле вижу в первый раз.
  Неужели, реклама добралась и до котлов колдунов?
  - Странно! - Тимофей Павлович озадачился, чесал затылок. - Не может же Иуда потомок Иуды оказаться женщиной.
  Что-то знакомая попа, где-то я её видел? - Тимофей Павлович почесал мясистый нос.
  - Анечка! Твоя Анечка, - Иван Петрович воскликнул, от возбуждения ударил ладонью по воде, словно хотел потрогать попу Анечки. - Её попу показывает котёл.
  - А ты, Иван Петрович, откуда знаешь голую попу Анечки? - Тимофей Павлович спросил без особой ревности, но с напряжением. Мужчины не любят делиться красавицами, даже с близкими друзьями. - Прелюбодействовал с моей ведьмой?
  - Прелюбодействовал бы, если бы представилась возможность, - Иван Петрович в восхищении закатил глаза, как баран удавленник. - А голу попу Анечки я видел на оргии.
  Кто ж тогда Анечкой не любовался?
  - Совсем я из ума выжил, - Тимофей Павлович засмеялся, с облегчением, но глаз от живой картинки не отрывал. - Конечно, оргия с черным козлом.
  Анечка после оргии куда-то пропала, а теперь появилась... в котле.
  Зачем она нам попу показывает голую? Дразнится? Шалит? Или что-то хочет попой сказать?
  - Справедливые вопросы, а также меня интересует: почему Анечка так долго позирует, наклонившись так, что юбка задралась выше приличия?
  Она, кажется, в ликёр-сторе? Бутылки разглядывает на нижней полке?
  Но почему позы не меняет?
  - Может быть, она соблазняет кого-нибудь? - Тимофей Павлович достал из мешочка щепотку порошка, бросил в котёл (попа приблизилась). - Но кого?
  - Иуду потомка Иуды? - Иван Петрович и Тимофей Павлович смотрели друг на друга, как школьники, провалившие экзамен по математике.
  Тимофей Павлович повернул котёл, изображение сместилось, попа Анечки (к разочарованию колдуна и Ивана Петровича) исчезла, но возникло напряженное лицо молодого человека.
  Без сомнения парень бесстыдно пялился на прелести прекрасной Анечки, а она играла роль курочки-дурочки.
  Лицо молодого человека - белое, волосы - черные, волнистые, нос большой с горбинкой, глаза черные, рост небольшой.
  Одет парень в комбинезон работника бензоколонки.
  - Иуда? - спросил-ответил Тимофей Павлович. - Неказист и невзрачен.
  - Раньше люди меньше были, - Иван Петрович сфотографировал на камеру мобильного телефона лицо молодого озабоченного человека. - Голод, холод, нищета.
  - Или - плохая наследственность. Стоп, почему плохая? - Тимофей Павлович тоже сфотографировал лицо парня. - Самая нормальная наследственность.
  Иван Петрович, как ты думаешь, почему Анечка, молодая, неопытная ведьма, решила сама найти Иуду потомка Иуды?
  Нас не поставила в известность, никому ничего, и молчком - к Иуде.
  - У меня две версии, - Иван Петрович обошёл котёл: - Тимофей Павлович, да верни ты изображение Анечки, на Иуду я уже насмотрелся.
  Вот так, хорошо, спасибо! - Иван Петрович воззрился на прелести молодой красивой ведьмы: - Да, два предположения.
  Первое: Анечка - подстава, заслана нам неизвестно кем и непонятно с какой целью.
  Второе, - Иван Петрович загнул средний палец, словно боялся знака "фак", - Анечка - наша ведьма, старается для нас, хочет сделать сюрприз!
  Сюююю-ррр-приз!
  И третье...
  - Ты сказал - две версии, Иван Петрович!
  - Я передумал! И третья версия, Тимофей Павлович, заключается в том, что Анечка - очень мощная колдунья, возможности её нам не известны, и она действует интуитивно, преследуя цель, которая, возможно, ей самой пока не ясна.
  Тимофей Павлович, а изображение в котле уплыло, в прямо и поворотном смысле!
  - Уплыло, значит - так ему надобно! - Тимофей Павлович защищал котел, как живое существо. - Анечка, Иуда, посыльные.
  Мы что же, остается сзади, посторонними наблюдателями?
  Нет уж, Иван Петрович, играть, так играть!
  Пусть почувствуют наше присутствие, - Тимофей Павлович закряхтел, как дуб, около которого бродит кот ученый. - И Анечка уважать станет больше, если мы себя покажем!
  Тимофей Павлович снова помыл руки в котле, но на этот раз не вытирал.
  Потом он заглянул в шкаф и долго рылся, как модница, которая готовится к походу в театр.
  Из шкафа Тимофей Павлович извлёк две толстые церковные свечи, подошёл к Ивану Петровичу и взял его за руку, как детском садике, когда малыши разбиваются по парам.
  Три раза с Иваном Петровичем под руку обошёл котел, отпустил руку Ивана Петровича, а сам встал на четвереньки.
  Свечи он перекрутил, закрутил, как канаты, словно выжимал из них яблочный сок.
  Одну свечу колдун протянул Ивану Петровичу, а вторую оставил себе и долго над ней бормотал скороговоркой.
  Иван Петрович улавливал древнеславянские слова, но смысл сказанного ускользал, как мокрая мышь в подполье.
  После наговора на свечи колдун забрал у Ивана Петровича свечу, сложил со своей, перевернул, взял за концы руками, посреди уцепил зубами.
  Лицо колдуна перекосилось, словно он терпел боль адскую или увидел нечто страшное.
  Иван Петрович чуть отстранился - мало ли, заклятье концом заденет, как змей ядом.
  Тимофей Павлович тем временем зашипел, как гадюка, залаял, взвыл волком, взревел, зубами скрежещет, словно его пытают на дыбе.
  Лицо колдуна изменилось, вытянулся нос и стал похож на свиное рыло или рыло чёрта.
  Глаза налились кровью, даже по щеке побежали кровавые слёзы.
  Колдун в страшном диком облике медленно, внятно рычал:
  "Согни его судорогой, вверх тормашками, вверх ногами!
  Переверни его на запад, на восток, расшиби его на семьсот семьдесят семь кусочков!
  Вытяни у него жилу живота, растяни его на тридцать три сажени!"
  Затем снова невнятное бормотание.
  Пять минут неиствовал, а потом вновь с Иваном Петровичем пошёл вокруг котла.
  Три раза обошли, и Тимофей Павлович неожиданно - бултых головой в котел и так стоит, мычит под водой, только пузыри идут, как у испытуемой ведьмы.
   Вынырнул колдун через три минуты, взгляд безумный, но рыло свиное исчезло, дал Ивану Петровичу свечи и говорит спокойно:
  - Как подъедешь к дому, Иван Петрович, подойди к косяку входной двери, зажги свечу и попали косяк, а потом принеси в дом и прилепи с другой стороны двери, к косяку: пускай до половины сгорит.
  И как догорит, то смотри, не потуши просто, а то худо будет, а возьми большим и четвертым пальцем и потуши: другими пальцами не бери, а то сожжешь совсем, и пальцы отпадут, как у танкиста без собаки.
  Так сожги свечи три раза.
  - Я понял, Тимофей Павлович, что надо делать.
  А результат? На врага ли свечи палим или с другой целью?
  - Как свечи сгорят, так мы незримо станем присутствовать рядом с Анечкой и с Иудой потомком Иуды. - Пусть знают, что мы рядом, а то разбаловались, про нас забыли, словно мы - школьные учителя.
  Уважение почувствуют к сильным, что рядом с ними.
  Но почувствуют нас, как только мы захотим, а так - подсматривание тайное, слежку не обнаружат.
  Иван Петрович и Тимофей Павлович поговорили ещё десять минут.
  К колдуну пришла красивая молодая женщина с аристократическими чертами лица.
  Тимофей Павлович сразу определил - за приворотным зельем пожаловала.
  Колдун сразу распознал в клиентке ведьму, но не сильную.
  Красавица справедливо не полагается на свои силы и умение, а обратилась за помощью к колдуну-профессионалу, что похвально, и цена за прием будет символическая.
  Иван Петрович с интересом посмотрел на ведьму, она улыбнулась ему, и Иван Петрович покинул офис товарища.
  Он сразу поехал домой, подошёл к косяку входной двери, как велел колдун, зажег свечу и попалил косяк, а потом принес в дом и прилепил с другой стороны двери, к косяку, подождал, пока свеча до половины сгорит.
  И как догорела свеча, не потушил просто, во избежание зла себе, а взял большим и четвертым пальцем и потушил.
  Так Иван Петрович попалил три раза и стал ждать, что же произойдёт.
  Иван Петрович колдун, но другой специализации, не как Тимофей Павлович.
  Тимофей Павлович - больше по людям работает, а Иван Петрович - по явлениям природы.
  Как только улетел дымок от погашенной свечи, в голове Ивана Петровича потяжелело, словно не провел бессонную ночь.
  Он как бы увидел Анечку со стороны.
  Анечка обедала в Макдональдсе, как раз в момент внедрения Ивана Петровича, откусила от пирожка.
  - Кто тут? - Анечка почувствовала присутствие Ивана Петровича. - Эй, кто копается во мне?
  Знакомый или чужой?
  Иван Петрович благоразумно промолчал, и неизвестно: дошёл бы его ответ или нет.
  Он забыл спросить у Тимофея Павловича: связь односторонняя?
  На Анечку покосились из-за соседних столиков - слишком громко она спросила, хотя сидела одна.
  Но, вероятно, подумав, что девушка разговаривает по мобильному, через гарнитуру, отвернулись.
  Иван Петрович отключился, уход от Анечки дался слишком легко, словно рубильник на Космолете опустил.
  Передохнув пару минут, Иван Петрович подумал об Иуде, потомке Иуды.
  Он тотчас же оказался рядом с тем парнем, которого видел в ликёр-сторе, подглядывающего за Анечкой.
  Парень, очевидно, что он - Иуда потомок Иуды (силён колдун Тимофей Павлович, наладил колдовское подсматривание), лежал на кровати в небольшой комнате, наверно - мотель, и смотрел в потолок.
  На появление Ивана Петровича Иуда никак не отреагировал.
  Возможно что не почувствовал, или сделал вид, что не чувствуя, что за ним подгадывают.
  Иван Петрович наблюдал пять минут, затем отключился - не интересно.
  За Анечкой подсматривать - приятно, но она знает, поэтому исключается элемент неожиданности и тайны, а это - не так интересно.
  За Иудой сейчас наблюдать - всё равно, что следить за бабушкой, вяжущей свитер.
  Иван Петрович набрал на мобильном номер Тимофея Павловича:
  - Заметила меня Анечка, - после приветствия пожаловался Иван Петрович. - Спросила: "Кто тут?".
  Может быть, я что-то сделал не так?
  Неправильно вошёл в подсматривалку, а, Тимофей Павлович?
  - Меня тоже обнаружила... ведьма, - Тимофей Павлович больше удивлен, чем раздосадован. - Никогда подобного раньше не случалось.
  Сильная, очень сильная ведьма Анечка.
  - А в постели Анечка, как - также сильна? - Иван Петрович перешел к главным мужским вопросам.
  - Ты же видел, Иван Петрович, как мы с Анечкой на оргии, а больше не было.
  Убежала и даже не звонит, ведьма.
  - Ух ты, даже не звонит! - Иван Петрович деланно удивился, но с каким-то успокоением на душе. - Продолжим за ней наблюдать, Тимофей Павлович?
  - Думаю, что можно наблюдать, пусть побеспокоится, красавица.
  Авось, за помощью прибежит к нам... ко мне!
  Ведьма полезная, от неё и силу можно взять взаймы.
  - А Иуда? Он же главный. Придем к нему и поклонимся?
  - Будем ждать и снова с Америку собираться! - Тимофей Павлович ответил по-военному. - Вдруг, кто-то важный и полезный для нас заглянет к нему в гости.
  Тогда и наша прослушка пригодится нам на потребу, вечной нашей жизни на славу. - Тимофей Павлович попрощался с другом и отключил телефон.
  Колдун продолжил чаепитие с молодой колдуньей, которая, пришла за приворотным зельем, но уже второй час беседует с Тимофеем Павловичем о жизни.
  - Ну-с, голубушка! Приворожить Николаса - дело простое.
  Но подумайте - а нужен ли вам молодой ловелас без денег и без будущего?
  Может быть, лучше, если я вам чёрта приворожу в женихи?
  
  Джек домой не пошёл, а остановился в мотеле, как коробейник из Оклахомы.
  Пусть полицейские побегают, а сейчас с ними нет никакого желания общаться.
  Общение с полицейскими всегда неприятно, а, если тебя обвиняют в экономическом преступлении против США и в убийстве хозяина - втройне неприятно.
  Джек отдыхал, второй час валялся на кровати, и чувствовал, что психоз, волнения постепенно проходят.
  Будущее уже не казалось черным, как нефть.
  "Выпутаюсь, отделаюсь! - Джек смотрел в потолок, но видел деньги. - Когда всё уляжется, подам на полицейских, на ту дамочку в суд.
  Может быть, отсужу у них немного денег!
  Если же повезёт - то и миллионы получу!"
  В дверь робко постучали, и, не дожидаясь приглашения, уверенно вошла стройная красивая белокурая горничная.
  Джек удивился, потому что в мотелях низкого уровня горничных обычно не держат.
  Горничные - для отелей, для приличных заведений.
  - Обслуживание в номерах! - девушка пропела на плохом американском.
  "Очередная эмигрантка из России или с Украины, - Джек даже не поднялся с кровати. Он на бензоколонке хорошо изучил тип смазливых эмигранток, которые быстро из грязи прыгнули в Америке на, недосягаемую, например, для Джека, высоту (вышли замуж за старого богатого американца, который поверил в романтическую любовь). Выскочкам красавицам Джек очень завидовал, поэтому ненавидел их со страшной силой. - Шляется по номерам, жениха ищет.
  Поверила в американскую мечту".
  Девушка одета кокетливо, как с картинки про горничную соблазнительницу.
  Белый передничек, туфельки на высоких каблучках, черные ажурные колготки, юбка и кофточка - обтягивающие.
  Белые волосы горничной волнами лежали на плечах и ниспадали к попе.
  - Мне ничего не нужно! - Джек огорчил девушку, которая привыкла к тому, что американские мужчины, пусть бесплатно, но заигрывают с ней.
  Девушка, словно не слышала Джона, она декоративной щёткой из перьев павлина, смахнула невидимую пыль со стола и подошла к кровати.
  - Может быть, вы желаете ОСОБОЕ обслуживание?
  - Я же сказал: ничего не нужно, уходите! - спокойное настроение сменялось гневом. Джек привстал на кровати.
  Девушка восприняла вставание Джека, как шаг к дружбе, приспустила кофточку с плеча, оголила правую грудь.
  В Джека уставился розовый нежный сосок.
  - Вы можете поиграть со мной, - горничная предложила совсем уж прямым текстом, если клиент не понимает.
  Её настойчивость поразила Джека, как камнем по темечку.
  Возможно что у девушки совсем туго с деньгами.
  - У меня нет денег, - Джек выкинул последний козырь.
  После этой фразы зазывалы и проститутки обычно отпадают, как сухая кора с дуба.
  - Можно и бесплатно, - горничная вздохнула, она надеялась хоть на что-то, хотя бы на дружбу американца.
  "Нет, не русская и не украинка, - Джек передумал. - Они так не унижаются.
  Русская уже плюнула бы на меня, а украинка обсмеяла".
  - Пошла вон, шлюха, - Джек сорвался, и сам удивился.
  Прежде он не позволял себе кричать на девушек, а на красивую - тем более.
  Горничная покраснела - то ли от стыда, то ли от злости (Джека не волновали её чувства), опустила глаза и поспешила к двери.
  Джек вскочил с постели, поднял кроссовок и швырнул в спину горничной.
  Кроссовок угодил девушке между лопаток, она взвизгнула, как канарейка, подражающая поросёнку.
  Джек, не в силах совладать со своим гневом, надел кроссовки, схватил кошелёк с серебряными долларами и выбежал в коридор.
  Горничной не видно, Джек в три прыжка спустился на первый этаж, подбежал к стойке администратора:
  - Почему ко мне засылаете шлюх? - Джек для убедительности стукнул кулаком по стойке.
  - Вы ошибаетесь, мистер! В нашем отеле шлюх нет! - администратор удивился. Он не ожидал, что молодой парень так бурно отреагирует на появление в его номере молодой красивой блондинки.
  - Враньё! Только что ко мне приходила горничная и предлагала секс за деньги.
  Секс за мои деньги...
  Я позвоню в полицию нравов.
  - Мы не держим горничных, - администратор соврал наполовину.
  "Горничные" не оформлялись официально. - Вы ошиблись.
  Но, если, мистер, у вас имеются претензии к нашему мотелю и к обслуживанию, вы можете изложить их в нашей книге Жалоб и Предложений.
  Администратор пододвинул к Джеку толстую тетрадь и ручку, похожую на фаллос пигмея.
   Джек отодвинул тетрадь, словно блюдо с подгоревшей кашей.
  Зачем писать в тетрадку, если администратор её выкинет?
  Джек, не спуская торжествующего взгляда с администратора, набрал номер полиции:
  - Аллё! Говорит Джек Хам!
  В мотеле Вестчестер каунти Страубери Роад! администрация мотеля поставляет посетителям шлюх... Да! Продажных женщин эмигранток, не оформленных на работу, без лицензии.
  Спасибо! С кем я разговаривал? Офицер Джон Смит?
  Я прослежу, офицер, чтобы моё заявление не осталось без внимания.
  Джек опустил голову - никак не получалось смотреть в глаза администратора - и вышел из мотеля.
  Происшествие с администратором подняло настроение, упавшее после посещения горничной эмигрантки.
  "Почему я так взъелся на бедную девушку? - Джек рассуждал, себя не осуждая. - Наверно потому, она мне не понравилась, что очень красивая.
  Природа наградила её красотой, а она красотой торгует.
  Мне приходится работать на бензоколонке... работал... а подобные красавицы без места не останутся.
  Даже в самом крайнем случае откупятся от беды мохнаткой.
  В поте лица своего я зарабатываю деньги, - Джек потрогал кошелёк с серебряными долларами - на месте, - а другие только попой вертят, и при этом нос задирают, словно Королевы Вселенной.
  Не подойти к ним, не подъехать!
  А всего-то - кусок мяса, определенной, интересной формы".
  Через два часа Джек вошёл в антикварную лавку на Пятой Авеню.
  - Могу ли я вам помочь? - из чулана вышел пожилой мужчина с добрыми лучистыми очами.
  "Этот обманет и не опечалится, - Джек определил сразу. За день на бензоколонке появляются от трех до пяти подобных клиентов с горящим взором. Они пытаются выгадать, предложить вместо денег, какое-нибудь барахло. - Барыги по-разному встречают покупателей и продавцов.
  С теми, кто хочет купить - ласковые и предупредительные, тех же, кто несет вещи в скупку - встречают холодно, с равнодушием, словно говорят: "Ничего не надо! Вещь ваша - пустяшная, ноль денег за неё дам!"
  - У меня тридцать серебряных долларов, - Джек выкатил монеты из кошелька на прилавок. - Сколько я могу за них получить у ВАС?
  Вопрос "у вас" намекал на то, что Джек уже посетил несколько лавок, но дешево монеты не отдал.
  - Рукав испачкали! - барыга заботливо протянул Джеку гигиеническую салфетку. - Извините, что салфетка для тела, а не для одежды, но она неплохо снимает грязь с ткани, я пробовал.
  - Спасибо, - Джек машинально принял салфетку и убрал небольшое пятнышко на левом рукаве: - Вы очень добры.
  Наступило молчание, Джек знал, что барыга ждёт повторения вопроса насчёт цены монет, поэтому не повторял, чтобы не пойти по дорожке барыги, не играть в его игру.
  Наконец, барыга сдался, слишком уж велик соблазн получить серебряные доллары, дешево:
  - Шестьсот долларов! - барыга вынес приговор монетам.
  По его тону можно определить, что согласится на восемьсот.
  - Шестьсот, так шестьсот, - Джек легко согласился, потому что и не собирался торговаться.
  Найденные деньги, добытые нечестно, нужно немедленно прогулять, истратить, а торговаться - нельзя, грех.
  Барыга озадачился, он приготовился торговаться, а Джек оказался простачком.
  Барыга уже жалел, что сказал "шестьсот".
  - Нууууу, шестьсот, если бы они были в идеальном состоянии, - барыга сделал губы дудочкой: - А монеты ваши?
  Вопрос намекал, что Джек мог и украсть доллары (что на самом деле и произошло), потому что не торгуется.
  - Не хотите, как хотите, - Джек начал собирать с прилавка монеты. - Цена указана, вы сами сказали.
  Теперь хотите играть вниз.
  - Подождите, - барыга положил ладонь на кучку монет. Другой рукой достал из кармана тонкую пачку долларов. - Вот ВАШИ шестьсот долларов.
  Заходите, буду рад вашему приходу.
  - Восемьсот!
  - Что? Вы же сами сказали - шестьсот.
  - Сказал, а вы напрасно стали делать из меня простачка Страшилу. Теперь - восемьсот, - Джек звенел монетками, как танцовщица бубенцами.
  Барыга молча добавил ещё две сотни.
  - Зайду ещё, обязательно зайду, - Джек пообещал с лёгким сердцем и вышел из антикварного магазина.
  За углом стояла телефонная будка, на будке - стаканчик из-под капучино.
  Джек убедился, что из антикварного магазина его не видно, набрал номер полиции:
  - Аллё! Говорит гражданин Иеремия Джонс. Да, Иеремия Джонс.
  Считаю своим долгом, потому что я законопослушный гражданин и налогоплательщик, заявить, что в антикварном магазине, расположенном по адресу Пятая Авеню тринадцать "Ди" скупают ворованное.
  Скупщик не выписывает квитанций, не даёт чеки, то есть ещё и уклоняется от выплаты налогов Государству.
  При мне один подозрительный эмигрант продал скупщику тридцать серебряных монет - доллары.
  Продавец смеялся, потому что находился в состоянии алкогольного опьянения и признался, что украл кошелёк с тридцатью серебряными монетами. - Джек кивнул головой подошедшей леди с болонкой на руках: - Сейчас освобожу телефон, леди, - и спросил в трубку: - Кто принял моё заявление?
  Офицер Эва Польска?
  Спасибо, офицер, я проверю, как полиция отреагировала на моё заявление.
  Джек повесил трубку и пошёл в ближайший пип-шоу.
  Посетителей в заведении не оказалось, словно Мамай прошёл.
  Джек прошёл в зал, тотчас работницы зашевелились.
  Джеку поднесли обязательное пиво за пять долларов, и он, скрепя сердце "Пять долларов! За эти деньги можно купить двадцать или больше банок хорошего пива на ликёр складе".
  Как ни раскручивали Джека профессионалки, как не подкатывал служка, но Джек больше запланированных двадцати долларов не оставил.
  - Пусть лохи платят больше двадцатки, - Джек на прощание потрепал официантку (по совместительству и актрису заведения) по молодой красной щечке. - Пип-шоу стоит двадцать долларов, включая пиво.
  Это хорошая цена, как в Центральном Банке.
  В прекрасном настроении, легкий, как шар с рекламной пива "Будвайзер", Джек пошёл к сабвею.
  У поляка в лавке, ради экзотики, купил польской киелбасы и пиво "Живец".
  Колбаса оказалась жилистой, жесткой, как ляжка столетней коровы, а пиво "Живец" безвкусное, похожее на разбавленное.
  На Гранд Централ Джек зашел в телефонную будку:
  - Аллё! Полиция? Я - гражданин США Виктор Буш. Да, да! Вы правильно записали - Виктор Буш.
  Я сообщаю о нарушении закона: в пип-шоу по адресу Ленгсингтон авеню 34 мне не выдали чек на пиво, а девушки, похоже, что работают без права на работу.
  А также по адресу Ленгсингтон авеню 4, в магазине польских товаров торгуют просроченными мясными продуктами и пивом "Живец", потерявшим, очевидно, что вследствие неправильного хранения, свои положительные свойство.
  Да, вы правильно меня поняли: колбаса и пиво просроченные.
  Офицер, как ваше имя?
  Сара Паркер? Знакомое имя, офицер.
  Спасибо, я позвоню завтра, прослежу, как полиция отреагировала на моё заявление.
  Джек покинул будку, потянулся: пиво "Живец" булькало в животе, как у русского водяного:
  - Девушка, а девушка, - Джек крикнул высокой беловолосой красавице, наверно - гордячка.
  - Слушаю вас, - девушка остановилась, строго посмотрела на Джека, ожидая, что парень начнет кадриться, согласно жанрам американского кино.
  "Обойдешься, коза на длинных ногах, - Джек выдержал паузу, улыбался, как ковбой Мальборо. - Думаешь, что я хочу познакомиться с тобой?
  Правильно думаешь, догадалась, красавица.
  Но я испорчу тебе праздник, будешь себя укорять за то, что подумала обо мне плохое и заранее приготовила для меня негативные слова".
  - Девушка! У вас сумочка расстегнута! - Джек растянул улыбку до максимума. - Будьте осторожны, у вас могут вытащить вещи из сумочки.
  На вокзале всегда околачиваются подозрительные типы.
  - Ой, спасибо! - девушка поправила волосы, закрыла сумку: "Как же я плохо подумала о молодом человеке.
  Самоуверенная тёлка! Думаю, что все мужики на улице только и мечтают, чтобы затянуть меня в постель.
  Находятся и бескорыстные простые парни, - Красавица чуть задержалась, ожидая, что Джек с открытой простой улыбкой настоящего американского парня, сделает первый шаг к знакомству. - Если он попросит номер моего телефона, не откажу... теперь. - Но, не дождавшись других слов от Джека, девушка медленно пошла. - Бегаю, суечусь, по студиям, ищу богатого жениха.
  А может быть, вот оно, моё счастье: рядовой работяга с милой улыбкой.
  Он в беде не бросит, лишнего не спросит!"
  "Коооза! Шлюха! - Джек не снимал улыбку с лица. - Привыкла, что её кадрят, возят, кормят, одевают, ублажают, а сама ничего не делает, только задом виляет, как утка.
  Почему я её должен кадрить, а не она меня?
  Не сломилась бы, если бы пригласила меня в ресторан!"
  
  В двенадцать часов дня священник Герман подъехал к дому Джона и Сары.
  "Не бедно живут, но и не богато, - он оценил дом и лужайку, выискивая место для парковки. - Если то, что говорил Джон, окажется правдой, и в его жену вселились бесы, то вопрос: как бесы оказались в тихом, благополучном пригороде Нью-Йорка?
  Для бесов лучшее место - Сибирь, или болота Белоруссии".
  К машине подошёл Джон, он поджидал священника:
  - Падре! Хм! Извините, не знаю, как величать русского священника.
  - Батюшка, или - отец Герман!
  - Батюшка... отец... - как-то напыщенно и с претензией, - Джон почесал за ухом. - Можно я стану обращаться к вам, как "священник" или "священник Герман"?
  - Разрешаю называть священником, - голос батюшки загрохотал. - Только в печь меня не ставь.
  Джон русскую шутку не понял, а священник Герман не стал пояснять ("Называй хоть горшком, только в печь не ставь").
  - Священник... можете припарковать на обочине, вот здесь, - Джон показал на небольшую площадку. - Около дома, к сожалению, места нет, жена... Сара поставила машину неудобно.
  Джон следил, как священник Герман паркует свой старенький форд "Мустанг".
  Что-то вроде досады посетило Джона:
  "Машина у священника Германа... хм - батюшка, отец... старенькая.
  Не солидно он выглядит в Форде, как Король на телеге.
  Приехал один, а в кино показывают, что экзорцисты нуждаются в помощнике во время обряда изгнания дьявола.
  Тьфу, я уже всерьёз поверил в то, что в Сару вселились бесы.
  И на священника Германа напрасно злюсь, он же работает бесплатно, да к тому же, признался, что никогда бесов не изгонял, а сегодня - попробует, или, хотя бы, докажет, что в Сару вселился демон".
  - Священник Герман, вам помочь? - Джон с интересом проследил, как священник извлёк из машины большую спортивную сумку: - Можно полюбопытствовать, что вы привезли для процедуры?
  Крест? Святую воду?
  - Крест всегда со мной, - Герман не отдал сумку Джону. - Наличие второго креста свидетельствовало бы о моей слабости, что мне одного креста не достаточно, чтобы изгнать дьявола из вашей жены.
  Вот бесы бы возрадовались, если бы я доставил целую сумку крестов, как на кладбище.
  А так - Святая вода - пять литров в литровых бутылках, книги Святые.
  Лучше скажите, как себя сегодня ведет ваша жена? - отец Герман остановился, ожидая ответа, будто споткнулся о невидимые грабли.
  - Сара? Чувствует себя отлично! Читает книгу, "Унесенные ветром", словно других книг в мире нет.
  Признаков беспокойства я не заметил.
  - Вы знаете, что когда к одержимому нечистым духом подходит священник, одержимый начинает беспокоиться, или - беснуется?
  Следовательно, либо я не экзорцист, либо болезнь вашей жены вызвана не бесами, а - микробами.
  Да возрадуются врачи!
  - Пройдёмте? - Джон нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Он надеялся, что сеанс экзорцизма, или просто осмотр Сары займёт не больше часа.
  В два часа начинается футбольный матч, и его Джон не должен пропустить в прямой трансляции, пусть даже в Сару вселится самый главный чёрт.
  Сара ждала гостя и мужа на терраске, как Царица.
  Она в легком домашнем халатике возлежала на диванчике, устланном шкурами черных баранов.
  Отец Герман молча отметил:
  "Жертвенные бараны".
  Когда Герман приблизился к дивану, Сара встала, с улыбкой протянула ему руку для поцелуя.
  Герман на миг опешил: "Целовать руку греховному сосуду?
  С бесами?
  Или, даже - бесу?
  Священнику должны целовать руку, а не он людям".
  Но светское взяло вверх, и священник Герман машинально поцеловал женскую руку.
  Гром не грянул, батюшка Герман не перекрестился.
  - Вы пришли изгонять из меня бесов? - Сара улыбнулась лукаво, - Джон предупредил, он очень радовался, что нашёл, как сказал - отличного специалиста по душевным болезням и по распознанию бесов.
  - Специалист по бесам из меня, пока никакой, - священник Герман с ужасом поймал себя на мысли, что хочет понравиться милой молодой красавице. - Первый опыт, да и то, если бесы в вас обнаружатся.
  Сегодня ночью вы выли на Луну?
  - Бог миловал, - Сара засмеялась в ответ. - Спала сегодня, как убитая.
  Джон меня два часа ублажал перед сном, - улыбка любящему мужу.
  - Меня не касаются дела семейные, - священник Герман чуть ли не расшаркивался. Он отметил, что Сара легко произнесла слово "Бог", и даже губы у неё не обуглились. - Если вы позволите, то мы приступим.
  - Приступайте, священник Герман, вы окажите мне БОЛЬШУЮ ЧЕСТЬ! - неожиданно для отца Германа, Сара скинула халатик, и предстала перед мужчинами в обворожительной наготе.
  Священник Герман ничего не сказал, а с преувеличенным усердием начал рыться в сумке, словно искал в ней Эйфелеву башню.
  - Сара, Сарочка, - Джон сделал робкую попытку накинуть на жену халат, как на статую Свободы (но Сара отбросила халатик, словно использованную салфетку). - Может быть, сейчас не нужно?
  Если хочешь играть, то - после изгнания бесов.
  - Почему вам, мужчинам, можно, а мне, хрупкой, безответной девушке - не разрешено? - Сара игриво надула губки. - Вы придумали себе забаву - изгонять из меня бесов, а мне как веселиться?
  - Но, свити, извини, что вхожу в твоё личное пространство, ты же сама хотела, согласилась, чтобы я нашёл тебе специалиста.
  Против кандидатуры священника Германа ты не возражала.
  Дело - общее, не только для нас со священником Германом.
  Прошу простить, священник, - Джон развёл руки в стороны, словно обхватывал самый большой арбуз в мире. - Сарочка - затейница и веселушка!
  Она - эксбиционистка, обожает обнажаться на публике.
  Каждый человек делает то, что хочет, и эта милая забава никого не пугает. - Но, не поверив своим словам и доказательствам, Джон снова обратился к жене: - Свити, любимая!
  Священник Герман не привык к виду... хм... обнаженной женской натуры.
  Он может обидеться, и уйти.
  - Это правда, священник Герман? - Сара игриво дотронулась до спины сопящего священника Германа пальчиком. - Вы обидитесь?
  Но, если вы уйдете из-за того, что я обнажилась, то, не скажут ли люди: "Не женщина та оголилась, а бесы играли в ней, и раздели её.
  И бесы смущали священника, явив ему голую Сару.
  Не выдержав испытания, он с позором удалился?"
  Герман в удивлении оглянулся на Сару, но тут же снова опустил очи в сумку, словно в ней копошился крокодил.
  Не меньше удивился словам жены Джон.
  Сара засмеялась и прилегла, как была обнаженная, на диванчик:
  - Я тоже подготовилась к сеансу экзорцизма, прочитала книгу об изгнании бесов.
  Не только художественная литература меня интересует.
  Исследовав себя, я пришла к удивительному выводу: бесов во мне нет!
  Но никто не мешает вам проверить меня, священник Герман! - Сара засунула пальчик в рот и пососала его.
  Священник Герман извлёк из сумки полицейские наручники:
  Испытуемую надобно привязать, так сказано в Книгах, - Герман протянул наручники Джону. - Но мы не имеем опыта в связывании, да ещё в необходимо, чтобы путы не причинили вреда Саре.
  Вот я и подумал: может быть, попробовать наручники? - священник с вопросом посмотрел на Сару, затем на её мужа.
  Джон вспотел от волнения, под мышками на рубахе увеличивались пятна:
  - Свити, Сара! Согласна ли ты на наручники?
  ООО! Я понимаю, что мы вторгаемся в твоё личное пространство, поэтому я даже не спрашиваю, а делаю предположение.
  Всё зависит от тебя, как в ролевой игре Буффало и Кролик.
  - Наручники? Я привыкла к наручникам во время жесткача! - Сара засмеялась и протянула руки мужу! - Не лишнее, если вы ещё наручники привяжете к... столбу, например.
  Отец Герман не удивился, он всё предусмотрел.
  Пеньковая толстая веревка (где её взял священник?), через минуту Сара лежала на диване в наручниках, от них веревка тянулась к столбу.
  "С каждой минутой действие напоминает заранее спланированный спектакль! - Джон насупился, приближалось время матча, а обряд экзорцизма ещё не начался. - Только я - зритель, а священник Герман и Сара - актёры!"
  - О, ты, душегубец окаянный, дьявол, несчастный дух, искусители, лжец, еретик, пьяница, безумец, - священник Герман начал неожиданно читать из толстой книги, и так же неожиданно для Сары и Джона, плеснул на молодую женщину воды из склянки. Сара вздрогнула, но это легко объяснимо - испуг. - Змей, полный кривды и беззакония, исчадие лжи, изгнанник из среды ангелов, супостат хитрости и бунта, сын тьмы и вечного подземного огня, хищный волк, полный невежества, черный демон, исчадие ада, приговоренный к вечному огню, негодное животное, худшее из всех существующих, вор и хищник, полный сладострастия и стяжания, дикий кабан и злой дух, приговоренный к вечному мучению, грязный обольститель, корень всех зол и преступлений, изверг рода человеческого, злой насмешник, полный лживости и возмущения, враг правды и жизни, источник несчастий и раздоров, бешенная собака, подлая змея, дьявольская ящерица, ядовитый коршун, дракон, полный злых козней, лакей сатаны, привратник ада, козел, страж свиней и вшей, зараженное страшилище, черная ворона, рогатая гадина, лжец коварный, поганый, зачумленный...
  - Новость для меня! Я шокирована, не подозревала, что священники могут так изощренно ругаться, - Сара раздвинула ноги (священник Герман не растерялся и брызнул ТУДА из бутылки).
  - В некоторых случаях, - Герман вытер лоб тыльной стороной ладони. - Предписано для обнаружения в человеке беса, разозлить его, чтобы бес отозвался, а, если повезет, то назвал бы своё имя.
  - Не отозвался бес, - Джон беспокоился за жену: - Сара, тебе не холодно? - и обратился к Герману: - Может быть, достаточно, священник Герман?
  Мы видим, что болезнь Сары не от бесов, если они, вообще, существуют.
  - Я должен произнести текст православного экзорцизма, - священник Герман в нерешительности опустил руки. - Но, не знаю - верно ли провожу обряд, и можно ли изгонять беса, если он себя не проявил?
  Не причинит ли читка вред здоровью больной?
  - Читай! Делай своё дело, священник, - Сара подняла голову и произнесла низким грудным голосом.
  Джон со страхом посмотрел на жену: притворяется ли она, или бесы за неё говорят?
  Но, если устами её говорят бесы, то зачем они требуют продолжения обряда, словно самовольно тащат себя на костёр?
  - Боже Вечный, избавивший человеческий род от племени диавола! - священник Герман по ошибке взял другой текст изгнания бесов, но продолжал, а мысли его одолевали разные: "Возможно, ли проводить обряд православного экзорцизма над иудейкой?
  Или бесы национальностей не имеют?
  А леди-то хороша, непонятно, забавляется ли, или сатана в ней говорит". - Освободи рабу твою Сару от всякого действия нечистых духов, повели злым и нечистым духам и демонам отступить от души и тела рабы Твоей Сары, не находиться и не скрываться в нём.
  - Кто ты, чтобы приказывать мне? - Сара села на диване, смотрела на священника, мужа, словно не замечала (Джон встал за спину отца Германа).
  - Я тот, кто говорит от Имени Бога нашего Иисуса Христа, - голос священника Германа крепчал, как шторм в Бермудском треугольнике.
  Сара закричала, и крик её страшен, лицо перекосилось, словно трактор "Беларусь" проехал по нему:
  - Иисус не слышит тебя, ты погряз в грехах.
  Ты соблазнил Илонку Давыдову и отвратил её от мужа.
  Ты ел свинину и пил водку, не соблюдая пост.
  Ты преисполнился гордыней и говоришь себе: "Вот я иду изгонять бесов, потому что я сильнее бесов".
  Ты равняешь себя Святым людям.
  Лицо священника Германа стало белым, как лист бумаги для принтера, руки его задрожали, он плеснул в лицо Сары святой воды.
  - Не брызгайся, - Сара взвизгнула. - Тебе понравится, если тебя водой поливать и неожиданно в лицо брызгать?
  - Как имя твоё, бес? - священник Герман вспомнил, что надо спросить имя чёрта.
  - Нас легион, - легко согласилась Сара, вопреки ожиданиям отца Германа: - Имя нам Асмодей, Бегемот, Грезиль, принадлежащие к чину "престолов, Изакарон, Амон и Баламон из чина "властей", "Левиафан" из чина "серафимов, Эазас из "господств", Карон, принадлежащий чину "сил", Нефтали, Поллютион, Завулон, Враг Девы, Похоть, Элими, Верин и Бесконечный.
  - Да удалятся они от создания рук Твоих во имя Твоё святое, и Единородного Твоего Сына и Живородящего Твоего Духа, чтобы раб Твой очистившись от всякого демонского действия, пожил честно, правдиво и благочестиво, удостаиваясь Пречистых Тайн, - священник Герман не стал перечислять имена злых духов, хотя бы потому, что забыл их сразу, как только Сара произнесла. Лицо его возвращало естественный цвет.
  Отец Герман успокоился чтением Святой Книги.
  Но Сара, когда и Джон начал приходить в себя, резко разорвала сталь наручников и канат, словно тонкие нитки разрывала Ивановского прядильного комбината.
  Она вскочила на стол на четвереньках, пластиковый стол не выдержал веса легкой девушки, ножки подкосились, и Сара упала на бетон пола беседки.
  Но ни священник Герман, ни Джон не пришли молодой девушке на помощь.
  Джон спросил, но не Сару, а отца Германа:
  - Ушиблась?
  Сара страшно замогильно захохотала, громко завыла волком, слизнула кровь с раненой ладони, затем зарычала, оскалившись, словно взбешенный тигр.
  Священник Герман и Джон почувствовали необычный холод, будто в жаркий полдень залезли в морозильник хладокомбината.
  Сара раздирала себе грудь, выворачивала руки и ноги, а потом вдруг сплетала их за спиной.
  "Может быть, потому одержимая Сара скинула с себя одежды перед отчиткой, чтобы они не мешали членам её? - отец Герман хотел почесать за ухом, где очень чесалось, но крепился.
  Убедившись, что одержимая нечистым духом Сара не подходит к нему, священник Герман продолжил отчитку:
  - ... удостаиваясь Пречистых Тайн Единородного Твоего Сына и Бога нашего, - снова мелькнула мысль - не обидится ли отчитываемая, не подаст ли в суд, за то, что православный священник проводит обряд на иудейкой, - с Которым благословен и преславен Ты вместе с Пресвятым Всеблагим и Живородящим Твоим Духом, ныне и всегда и во веки веков, Аминь.
  Как только священник Герман произнес последние слова, Сара изогнулась и резко вскричала.
  Мужчин сбил с ног мощный поток ледяного ветра.
  Джон улетел в кусты и благоразумно не выходил, выглядывал, словно заяц.
  Герман удержался за столб, читал "Отче наш", но для себя, а за Сару.
  
  Изо рта Сары потекла пена, женщина заговорила по латыни.
  Голос её сладок, как у девушек из службы "Секс по телефону".
  На ушах и на шее Сары показались розы огненного цвета, от них несло серой, как с Московского нефтеперерабатывающего завода в Капотне.
  Сара изогнулась, как гимнастка, а затем обессиленная упала на диван.
  Она тяжело дышала, будто пробежала марафонскую дистанцию.
  Священник Герман без робости подошел к женщине.
  Сара понялась с дивана, прикрывая руками (как могла) свои прелести.
  "Стыдится наготы, - священник Герман отмечал всё, чтобы в следующий раз быть во всеоружии перед бесами. - Значит, эксбиционизм - от духа нечистого, от бесов.
  Эксбиционизм, экзорцизм - почему трудно найти им русские названия?"
  - Спасибо, священник Герман, - Сара прятала взгляд. - Вы вылечили меня.
  Я всё-всё видела и помнила, как вы изгоняли из меня страшных бесов.
  Внутри сейчас чувствую покой и умиротворение.
  - Все бесы ушли? - священник Герман с недоверием спросил.
  Он читал, что изгнание бесов - чрезвычайно трудная работа, и не каждому под силу.
  Мысль о том, чтобы причислять себя к Святым, которые словом одним, своим появлением изгоняют бесов, заскреблась в голове серой мышью, но священник Герман изгнал её, как тщеславную и гордыню.
  - Я не знаю, все ли бесы из меня вышли, но чувствую себя великолепно, легко, будто белый ангел.
  О, муж мой любимый, Джон!
  Ты не ранен? - Сара накинула халатик, побежала к Джону, который выбирался из кустов, словно подглядывал за толстыми купальщицами.
  - Сара, свити! - Джон сморщился от боли между ягодиц, куда угодил толстый сук. - Я - ок!
  Ты - ок?
  - Я - ок, любимый Джон!
  - Я пойду? - отец Герман закинул сумку за плечо.
  Он чувствовал себя лишним в семейной чужой идиллии, как старый моряк ощущает неловкость на балете "Лебединое озеро".
  - Да, да! Спасибо вам, священник Герман! - Джон пожал ему руку. - Подождите, я вам принесу.
  Нельзя оставлять столь большое дело без награды.
  Через минуту Джон вернулся, в его руках чернела бутылка виски "Блэк Лейбл".
  - Пятьдесят долларов бутылка, - Джон порозовел оттого, что отблагодарил священника.
  - Но мне по сану нельзя! - священник Герман отговаривался неуклюже, словно отбивался от бешеной коровы.
  Он вспомнил, как выпивал с Джоном, и о том, что бесы, сидевшие в Саре, назвали его пьяницей.
  - На нужды храма возьмите виски! - Джон нашел выход. Он вспомнил, что в кино православный священник не брал от прихожанина деньги, а так ответил дарителю: "Я не возьму деньги, мне они без надобности, а вы положите деньги в короб, на нужды Храма".
   - На нужды Храма возьму, - священник Герман ругал себя за то, что принял бутылку виски.
  Но и отказать, если даритель говорит "На нужды Храма" не положено.
  Он пошёл к машине, чуть сгорбленный, сомневающийся, что так легко изгнал бесов из молодой женщины.
  - ООО! Свити, - с некоторой опаской Джон приблизился к жене и поцеловал в щеку. - Теперь ты не станешь по ночам выть на Луну?
  Конечно, это твоё дело, и, если тебе понадобится сброс негативной энергии, то можешь повыть.
  У нас есть священник Герман, он в любой момент изгонит из тебя бесов.
  Изгнание бесов напоминает удаление вирусов из компьютера при помощи антивирусной программы.
  - Ты очень тонко подметил, мой дорогой Джон! - Сара жадно поцеловала мужа в губы. - Мне кажется, что ты собирался пойти с друзьями в паб посмотреть футбол?
  Иди же, я к твоему приходу приготовлю шикарный праздничный ужин, как в Белом Доме.
  На сладкое - я, твоя любимая.
  - ООО! Сара! Ты лучше всех, - Джон побежал к машине, до матча осталось пять минут (Наверно Боб, Джо, Лукас и Том уже наливаются пивом). - Я не разочарую тебя, свити.
  Мой дружок всегда к твоим услугам, как пёс, - Джон покрутил бедрами, изображая танцора диско.
  Когда машина уехала, Сара прошла в дом, скинула халат, словно выходила на подиум.
  - Как надоела одежда. Чувствую себя котом в мешке.
  Она достала из ящика своего столика баночку с желтым кремом, похожим на гной.
  Крем Сара сделала по старинному рецепту, который взяла у колдуна.
  Месяц назад Сара, когда гуляли с Дженнифер по парку в Майопаке, нашла труп младенца.
  Кровь из трупа высосана через кончики пальцев, значит - ребенка умертвил оборотень.
  Сара и Дженнифер обрадовались, словно победили на конкурсе красоты "Мисс Норвегия".
  Они тайно пронесли тело мальчика в гараж дома Сары, и спрятали, как похоронили.
  Когда Джон уехал по делам, Сара высушила труп младенца, затем перемолола его в муку.
  Половину муки Сара отдала Дженнифер, а из своей доли сделала мазь для летания.
  Летать можно и без мази, но с мазью удобнее, приятнее и надежнее.
  Сейчас Сара намазала мазью левую часть тела, спрятала баночку в ящик столика, словно оставила послание потомкам.
  Соски грудей затвердели, в паху стало влажно, как перед полетом на шабаш.
  Сара оторвалась от пола и медленно поплыла по дому.
  Она долетела до телефона, взяла трубку, как поплавок.
  - Аллё, это я, - Сара проворковала в телефон. Она знала, что Валдек Павловски млеет от её голоса. - Да! Нет, не соскучилась, с чего это ты подумал, Вальдемар?
  Если я звоню тебе, это не значит, что я желаю с тобой заняться сексом.
  Отстань.
  Вальдемар! Сегодня священник Герман из меня бесов изгонял, представляешь?
  Представление прошло, как мы и предполагали. Я всё записала на видео.
  Что? Он поверил и Джон поверил!
  Что? Плохо слышно. Насчет бесов?
  Мой муж уверен, что Герман их изгнал, но сам Герман, мне кажется, сомневается.
  Но теперь это неважно для него, лучше бы он напился.
  Что? Хочешь, чтобы я к тебе приехала? Сейчас?
  ХА-ХА-ХА-ХА! Вальдемар!
  У тебя пенис слабый, даже виагра не всегда срабатывает, как израильский автомат.
  ХА-ХА-ХА-ХА! Да, мне проще!
  Ты пробовал заниматься сексом в полете?
  Нет, не в самолете, извращенец, а - в полёте!
  Пару раз? Правда, незабываемое ощущение?
  Я сегодня найду себе парня, иранца или пакистанца, и полетаю с ним.
  Да, всё засниму на видео и тебе отошлю, чтобы ты взбесился, Валдек.
  Обожаю, когда ты бесишься, особенно, когда твои дамы уходят с другими.
  Я - извращенка? Спасибо за комплимент, Валдку.
  Иранец? Он никому не расскажет, я его загоняю до смерти, как Гоголевская ведьма.
  ХА-ХА-ХА! Себя жарко цалуй в дупу!
  
  Анечка с любовью готовила ужин, когда нарезала помидоры в салат, почувствовала незримое присутствие таинственного незнакомца.
  "Кто-то снова за мной подсматривает!
  Зачем? Для что?
  Ради любопытства или по делу?" - Анечка не боялась подсматривальщиков.
  Она знала, что сильнее многих.
  Настроение у Анечки отличное, и она решила подшутить за незнакомцем или незнакомкой, как в театре одного актёра.
  - Я знаю, что ты на меня сейчас смотришь, - Анечка улыбнулась, но не знала, с какой стороны за ней незримо подглядывают. Она подсолила помидоры, попробовала: - Мммммммммммммм! Очень вкусно!
  Извини, что тебя разочаровала и не поступаю так, как ты хочешь (Анечка нарочно сказала бесполое "хочешь", но не "хотела" или "хотел").
  Наверно, нужно было колдовать, или плясать или принимать душ.
  Обычно, когда подглядывают за молодыми красивыми девушками, надеются, что они сделают что-то неприличное эротическое.
  (Иван Петрович ахнул, но подглядывания не прекратил.
  Он понял, что Анечка не может определить, кто на неё смотрит, незримо присутствует рядом, как комар-невидимка.
  Маска неузнаваемости придавала Ивану Петровичу смелости, как солдату - полный бак горючего.)
  Сейчас я исправлюсь, заглажу свою вину перед тобой, чтобы ты не зря... чтобы у тебя не зря прошло время в наблюдении, - Анечка опять исхитрилась и высказала бесполую фразу. Она вышла на середину большой кухни, сладко потянулась, словно кошка-ведьма: - Я бы сняла трусики, но знаешь, я нижнее белье не ношу, так удобнее и навевает сладкие мысли.
  Может быть, тебя развеселит, если я сразу оголюсь и приму душ?
  "Давай! Сделай ЭТО! - Иван Петрович ликовал на другой стороне воздушного моста. Он потирал потные ладони, словно высекал из них огонь. Но в то же время пришла другая мысль, отрезвляющая, поэтому - гадкая: - Тимофей Павлович наколдовал, я подсматриваю за Анечкой, трачу своё время на то, что мог бы получить в пип-шоу за двадцать долларов, или - бесплатно в интернете.
  Почему я не подглядываю за Иудой потомком Иуды, или не слежу за другими колдунами?
  Хм! Не приведет ли меня к мерзости подглядывание за мужчинами?
  Наблюдать тужащегося Иуду в туалете для меня пока в сиксилиард раз менее значимо, чем - голую Анечку в ванной.
  Поэтому последую Природе, посмотрю, что Анечка дальше сделает, тем более, когда она играет на публику, как актриса с большими грудями Лайза Поссинс.
  Не разочарую девушку, не уйду до конца представления".
  Анечка - пока Иван Петрович боролся с самим собой, убеждал себя в том, в чем миллиарды мужчин давно убеждены - с улыбкой начала медленно раздеваться, словно растягивала последние минуты жизни перед плахой.
  И, когда вот-вот должна выскочить маленькая аккуратная грудка, Анечка передумала.
  Она улыбнулась ещё загадочнее и погрозила невидимому Ивану Петровичу пальчиком с аккуратным дорогим маникюром.
  - Но-но-но! Я покажу тебе нечто больше, чем ты ждешь!
  Надейся и жди, вся жизнь впереди! - Анечка от восторга захлопала в ладошки (Иван Петрович умилился).
  Ведьма из-под стола достала мешок с березовыми углями для барбекю, совочком зачерпнула и бросила угли на сковородку, как картошку фри.
  Поставила сковороду с углями на плиту и зажгла газ, как Газпромовский факел.
  Иван Петрович с интересом наблюдал, как в цирке за акробаткой на рвущемся тросе.
  Если бы сознание его не затуманилось обещанием Анечки раздеться и показать себя во всей красе, то колдун бы догадался, что Анечка готовится к ведьминому обряду.
  - ООО! Горячие, раскалённые, - ведьма Анечка потрогала пальчиком угли на сковородке. - Не слишком ли я переусердствовала?
  Может быть, получится, потому что угорь - живучий гад!
  Анечка пошла в ванну, послышался шум воды, словно Анечка работает веслами на байдарке или каноэ.
  Иван Петрович раззадорился, как жеребец перед скачками:
  "Анечка плещется в ванной, - но тут же пришло удивление. - Почему я не переместился вслед за красавицей ведьмой в ванну?
  Словно слежу за камерой, вмонтированной в стенку кухни.
  Почему колдовство не ведет меня к Анечке, как корову на просмотр фильма о голубых китах?"
  Анечка вышла из ванной раскрасневшаяся, будто совершила дурной, но приятный поступок.
  В руке ведьмы извивался черный жирный угорь, похожий на оживший шланг.
  Иван Петрович догадался, что Анечка бросит угря на потрескивающие угли.
  Но зачем? С какой целью Анечка гадает и на кого?
  Ответ пришел быстрее, чем Иван Петрович перекинул левую ногу на правую и почесал затылок.
  Ведьма аккуратно положила рыбу, которую даже сатана проклял, на сковороду и начала "читать" по угрю.
  Угорь извивался от жара и боли, подпрыгивал, извертывался, умирая.
  Клочки кожи с мясом оставались на углях, шипели, словно котёнок на собаку.
  - И, в, а, - гадала ведьма на угре, читала его движения, как книгу, по буквам, - н, п, е, т, р, о, в, и, ч! Иван Петрович! - Анечка оторвала взгляд от умирающей рыбы, и посмотрела на Ивана Петровича, как на царапину на новом автомобиле. - Вот, кто за мной следит - Иван Петрович!
  Здравствуйте, Иван Петрович!
  Анечка смотрела в глаза Ивана Петровича, и он понял, что ведьма всё видит, поэтому скрываться не имеет смысла.
  - Здравствуй, Анечка, - Иван Петрович ответил, но с надеждой, что ведьма его не услышит. - Нечаянно заглянул... эээ... заглянул... эээ... в котёл и увидел тебя. Чем занимаешься?
  - Изгоняю подсматривальщиков из своей квартиры! - Анечка засмеялась и кокетливо поправила прядь волос: - Иван Петрович, у вас капуста прилипла к бороде.
  - Где? - Иван Петрович машинально провел рукой по подбородку, словно искал на нем третий глаз.
  - Чуть ниже! Ага, вот! Нет, не всё, левее, - советовала добрая девушка. - Убрали!
  - Спасибо, Анечка! - Иван Петрович не знал, как дальше продолжать разговор. - Готовишь ужин?
  Угорь - деликатесная рыба, но не ко всякому столу!
  - Иван Петрович, а Иван Петрович, - Анечка покачала очаровательной головкой (у Ивана Петровича не затухала надежда, что Анечка начнет кокетничать и, всё-таки, разденется). - Угорь - проклятая рыба, и те, кто его ест, получают вместе с мясом угря проклятие.
  Вы же знаете! Ой! - Анечка в театральном испуге приложила правую ладошку (испачканную рыбьим жиром) ко рту. - Кто-то ещё за мной наблюдает!
  Сегодня я популярна, как певица леди Гага.
  Анечка на резвых ножках стремительно убежала в ванну, вернулась со вторым угрём и кинула его на обугленного товарища.
  Второй угорь почувствовал приближающуюся смерть и запаниковал, как Троцкий в магазине горного снаряжения.
  - Т, и, м, о, ф, е, й, п, а, в, л, о, в, и, ч! Тимофей Павлович! - Анечка всплеснула руками, словно суп подгорел. - Куда же вы, Тимофей Павлович убегаете?
  Не гасите связь, мы же на проводе! Аллё!
  Ушёл, и даже не попрощался, - Анечка улыбнулась Ивану Петровичу.
  Вы, мужчины - любопытные, но некультурные.
  Почему не пригласили меня в ресторан или на внеочередную оргию?
  Задумали подглядывать за мной, потому что так дешевле?
  Не надо ведьме дарить цветы, тратить на меня деньги?
  Ах, какие же вы, недобрые! - Анечка иронизировала, а Иван Петрович не знал, что отвечать. - Спокойной ночи, мужчины. - Анечка взяла поджаренного угля со сковороды и подбросила к потолку.
  Тотчас Иван Петрович потерял связь с ведьмой, словно у него ФСК отключило электричество.
  Вспотевший, дрожащими руками, набрал номер Тимофея Павловича:
  - Тимофей Павлович! Почему Анечка нас почувствовала?
  Разве поджаривание угля позволяет открыть канал в обратную сторону?
  Или она знала заранее и подготовилась, как на свадьбу с драконом?
  - Кто этих ведьм знает, - голос Тимофея Павловича озабоченный, будто у колдуна отняли лицензию на занятия ведовством. - Получилось, и получилось - мне неведомо, почему и отчего.
  На угрях гадают, но, чтобы угорь открыл канал связи и позволил обнаружить подглядывальщиков - об этом слышу в первый раз.
  Не то, стыдно, что мы подглядывали за красавицей, а позорно, что она нас отключила, как свет в туалете.
  Играет нами, как кошка с мышкой... нет - как ведьма с угрями.
  - Стыдно - когда не видно, - Иван Петрович засмеялся, словно купил мешок со смехом. - Скажи, Тимофей Павлович, в свете последних событий... тьфу, я заговорил, как диктор телевидения, педераст... имеет ли смысл подглядывать нам за Иудой, потомком Иуды?
  Если простая ведьма Анечка...
  - Анечка - не простая ведьма, а - золотая, - перебил товарища колдун Тимофей Павлович.
  - Хорошо, пусть - золотая, хоть - платиновая, но, если Анечка нас увидела, то, может быть, Иуда легко определит, что мы за ним подглядываем?
  Пойдут про нас слухи, кривотолки, что два колдуна... старых пердуна... играют в детские игры - извращенцы.
  - Слухи обязательно расползутся, как стебли плюща, - Тимофей Павлович чихнул в трубку.
  - Будь здоров, Тимофей Павлович!
  - Спасибо, Иван Петрович. Откуда у меня здоровье?
  Других лечу, а о себе некогда подумать, словно меня забрили в солдаты.
  Насчет слухов: пусть говорят, нам это - реклама.
  Лайза Буш говорила, что "Пусть обо мне говорят, что хотят, даже самые грязные сплетни распускают - лишь бы не забывали".
  - Я бы предпочёл остаться в тени, как узбек в сакле, - Иван Петрович не согласился насчет дурной славы.
  - Иван Петрович, не о славе речь и не о чести. Не колдунское дело - славы себе искать.
  Мне кажется, что пришло время идти к Иуде - на поклон, или, наоборот, взять его в рабы.
  Нас могут опередить, если даже простая... золотая колдунья Анечка обладает силой немереной.
  Подожди, Иван Петрович, - Тимофей Павлович отошёл от телефона, послышался грохот кастрюль и звон стекла. Через минуту Тимофей Павлович тяжело дышал в трубку, словно выпил литр кефира "Славянка". - Уф! Пришлось сундук с мертвецом сдвигать, тяжеленный.
  Я передумал: посмотрим, где сейчас Иуда, и нагрянем к нему с хлебом и солью.
  - В котёл заглянешь, Тимофей Павлович? - Иван Петрович поинтересовался, вспомнил огромный котёл с телевизионной водой.
  - Не в котёл, а - в таз! - послышалось бульканье (Тимофей Павлович наливал в таз воду). - Уменьшенная версия котла.
  Работает по тому же принципу, только изображение менее чёткое, но координаты определит с погрешностью в два метра.
  - Силён ты, Тимофей Павлович, - Иван Петрович вздохнул. - Мне бы твою силу. Я бы горы свернул.
  - У тебя своя сила тебе на потребу, - Тимофей Павлович говорил глухо, словно в канализационную трубу. - Горы сворачивать нельзя.
  В горах черти живут. - Тимофей Павлович забормотал быстро и непонятно, как в прошлый раз над котлом.
  Иван Петрович ждал без особого интереса, потому что увидеть Иуду, найти его - в данный момент менее интересно, чем узнать, как там сейчас Анечка.
  "Не приворожила ли меня ведьма Анечка? - Иван Петрович подумал с испугом, даже лоб покрылся холодным потом. - Всё о ней думаю, мечтаю, как школьник о молодой учительнице биологии.
  Не похоже на серьёзного меня, будто кол вбили между лопаток.
  Неужели, придется снимать приворот любовный?
  И к кому идти? К Тимофею Петровичу?
  Но он справиться с простыми заклинаниями против Анечки не может".
  Словно, в подтверждение мыслей Ивана Петровича, Тимофей Павлович выдохнул в трубку:
  - Не вижу! Иуду не вижу! Всех вижу, а Иуду потомка Иуды, не вижу, - в голосе Тимофея Павловича слышны нотки отчаяния.
  - Может быть, он тоже на угрях гадал по поводу нас, подглядывальщиков? - Иван Петрович сказал, но понял, что слова не убедительны. - Выключил нас, как утюги?
  Анечка справилась с помощью угрей.
  - Иуда потомок Иуды не колдун, - Тимофей Павлович успокоился, или голос его стал тихим, потому что - обреченным. - У него другая миссия.
  Хотя, может быть, за него решают, ему помогают черти.
  - Черти, это - хорошо, Тимофей Павлович, - Иван Петрович устал от разговора: - Иуда, рано или поздно, отыщется.
  Но кто сказал, что мы должны прийти к нему первыми?
  Первые всегда проигрывают, потому что всегда на виду и потратили много сил на достижение первого места.
  Мы тихонько, сзади, потом, помаленьку.
  - Как к бабе сзади, - Тимофей Павлович засмеялся и отпил глоток зеленой настойки на полыни.
  - К Анечке сзади, - согласился Иван Петрович, который никак не мог прогнать из головы образ молодой красавицы ведьмы.
  
  Джон на половине пути вспомнил, что забыл дома кредитную карточку.
  Пришлось возвращаться, хотя очень не хотелось, и спешил.
  Выругавшись на священника Германа, на жену Сару, на себя, Джон озлобленный подъехал к дому.
  Он оставил машину на дороге, чтобы не мучиться с выездом, словно на бензоколонке, где правят толстые поляки.
  Дверь в дом открыта, значит, Сара, дома, словно в тюрьме.
  Да и куда ей бежать, после акта экзорцизма?
  Джон подошёл к двери, но сам не зная почему, не открыл, а заглянул через стекло.
  То, что он увидел, заставило сердце стучать сильнее, а во рту пересохло, как в пустыне Сахара.
  Сара медленно плыла в воздухе по комнате, словно в воде.
  Джон не стал протирать глаза, не закричал "Факен шит! Что это было?"
  После изгнания из Сары бесов, он уже не удивился воздухоплаванию жены.
  Его поразило другое, словно игла в пятку:
  "Священник Герман изгнал из Сары сатану.
  Но, наверно, не все бесы вышли, некоторые, те, что отвечают за левитацию, остались.
  Моя жена - несчастна, она страдает".
  Но чувство сострадания не пересилило ужас и брезгливость к Саре заболевшей бесами.
  Джон осторожно отошёл от двери, быстро направился к машине, и помчался, забыв о превышении скорости.
  Он не видел, как Сара подлетела к двери в дом, прижалась зеленым лицом к стеклу и захохотала ему вслед.
  Молодая женщина нечаянно задела длинным клыком стекло, зуб оставил отметину.
  "Фак, фак, фак, - Джон ругался и стучал ладонями по рулю, выглядел красиво, как в кино, и Джон невольно залюбовался собой - эксцентричным и правильным. - Но почему моя жена одержима бесами?
  За что мне наказание?
  Бесы, наверняка, заразные, как почесуха вьетнамских детей.
  Как мне вернуться домой, и что делать, если Сара потащит в постель ради секса?
  Мне ни одна виагра сейчас не поможет, и, кто знает: не передаются ли бесы половым путём?"
  Через двадцать минут Джон входил в храм, где настоятелем служил священник Герман.
  "Пусть священник Герман решает мою проблему с Сарой, - Джон понимал, что не прав, что отец Герман предупреждал, что раньше никогда не изгонял бесов из человеков, но кто-то же должен быть виноватым.
  Пусть священник Герман отдувается за грехи Сары и Джона.
  - Священник Герман, а священник Герман, - Джон робко вошёл в храм, как по толченому стеклу босыми ногами шёл. В Храме хрустально пусто. - Кто-нибудь, прихожане! - Джон на миг почувствовал себя злоумышленником.
  Вспомнился случай, когда афроамериканец ограбил синагогу в Нью-Йорке, и избил рабе.
  "Ловушка? Меня подставили?
  Но кто, зачем и почему?
  Кому я нужен? Бесам?"
  - Я пришёл к священнику Герману, - Джон говорил чётко и внятно, на случай, если в Храме его записывает следящая видеоаппаратура. Запись станет шатким доказательством того, что Джон не вор и не убийца, который тайно пробрался в Храм. - Он, или его заместитель мне нужен для разговора. - Джон прошёл на кухню, в закуток, где сутки назад пил чай с отцом Германом.
  За столом сидел пожилой мужчина и улыбался Джону, как старому знакомому по игре в "пятнашки". - Здравствуйте, Джон проговорил с облегчением, всё же нашелся свидетель, что Джон - не вор. - Мне нужен священник Герман.
  Где я его могу найти, или позвонить ему? - Джон с сожалением вспомнил, что не обменялся со священником Германом номерами телефонов.
  Странный незнакомец продолжал улыбаться и молчал, словно ему улыбку приклеили.
  Джона, будто иглой пронзили в левый глаз.
  Он понял, что незнакомец сидит к нему спиной, а голова повернута назад, неестественно вывернута, как у мертвеца с переломанными шейными позвонками.
  Джон со страхом подошёл ближе и с ужасом убедился - пожилой мужчина мертв, как бревно.
  Кто-то свернул ему шею.
  На столе, под столом валялись клочки шерсти с красным мясом, потроха и куриные перья, будто пировали волки.
  "Или - бесы, - Джон достал мобильный телефон. - Позвоню в полицию, расскажу о трагедии.
  Но, - Джон на миг задумался, спиной пятился из кухни: - Не обвинят ли меня в убийстве и бесчинстве в Храме?
  Если не обращусь в полицию, то, возможно, всё останется в тайне, и меня не найдут, словно я скрылся во льдах на Северном Полюсе.
  Если же, случайно отыщут меня и обвинят в том, что не позвонил в службу спасения, то легко докажу, что находился в стрессовом состоянии, невменяем, поэтому не сообщил о страшной находке".
  Джон вышел из Храма, медленно, чтобы не привлекать внимание прохожих, направился к своей машине, как к катафалку.
  - Да говорю же тебе, Ребекка, что видела, как священник Герман бежал на четвереньках в сторону парка, - леди в коротких белых штанишках, но с избыточным весом, доказывала своей подружке. - Он рычал, как зверь, и двигался, словно тигр, с огромной скоростью.
  Одеяние, я не знаю, как оно называется у православных священников, развевалось на ветру, как паруса корабля Джека Воробья.
  - Ты позвонила в Девять Один Один, Кристина? - подружка, не менее толстая, жевала чипсы "Дон Густо". - Я не хочу неприятностей, Кристина.
  Отойди от меня, покинь моё личное пространство.
  Кристина послушно отошла от подружки, пристально посмотрела на Джона, он открывал дверцу машины.
  - Мистер, а мистер! - Ребекка наклонила голову вправо, размахивала рукой. - Вы не из Храма вышли сейчас?
  - Нет, я не из Храма, - Джон натянул самую любезную из своих улыбок. В промежности намокло от страха. - На почте я купил для коллекции марки.
  Беленькие, с голубой каёмочкой.
  "Зачем я вру?" - Джон удивился, что оправдывается перед любопытной леди: - Извините, вы нарушили моё личное пространство.
  Прошу вас отойти подальше, иначе задену колесом машины.
  Джип Джона рванул с места, и чуть не сбил, как предостерегал Джон, любопытную женщину Ребекку.
  - Я подам на него в суд! - Ребекка отпрыгнула в сторону. - Мой адвокат сдерет с наглеца три шкуры.
  Не террорист ли он?
  Лицо разбойника.
  А почта сегодня не работает, выходной для тружеников.
  Кристина, ты подтвердишь мои слова в суде? - Ребекка повернулась к подружке.
  Но Кристина, покачивая огромными окорочками, уже ушла метров на сто.
  Она не хотела неприятностей.
  Джон пять минут ехал без определенной цели, руки дрожали, как лапы у гамбургского петуха.
  Но затем Джон обозлился, словно его обокрали.
  Джон редко выходил из себя, но, если психовал, то остановить его мог только русский танк со звёздами.
  - Сара! Во всём виновата Сара.
  Она разрушила наше семейное гнездышко.
  По её вине погиб или превратился в чудовище священник Герман.
  Священника не жалко, слабый он, если не совладал с бесами Сары.
  Зачем нужен священник, которого бесы не боятся?
  Джон заехал в ликёр-стор, купил бутылку виски "Белая лошадь", на выходе из магазина сделал три огромных глотка, будто три дня не пил воду.
  В голове прояснилось, как в России весной.
  Домой Джон приехал решительный и убежденный в своей правоте.
  - Сара! Сара, открывай, я знаю, что ты дома! - Джон постучал в закрытую дверь.
  Через минуту к двери подошла Сара, обнаженная, сияющая, словно её отполировали.
  - Джон! Ты пьян? Дверь открыта! - Сара пропустила мужчина в дом. - Почему ты так возбужден, как Обличитель?
  Нашёл Правду и теперь гордишься собой?
  - Сара! Ты - ведьма! - Джон выдохнул, но тут же испугался, что Сара позвонит своему адвокату и подаст жалобу в суд за оскорбление. - Я образно сказал, театрально, в переносном смысле.
  Мне кажется, что священник Герман не всех бесов из тебя изгнал, словно не допил воду из стакана.
  - Всё испортил, Джон! - Сара надула губки, как обиженная продавщица. - Решительный ты мне больше нравился.
  Сказал "ведьма", отвечай за свои слова: сожги меня на костре, подвергни пыткам, привяжи камень на шею и утопи, или тыкай в меня иголками, ищи "ведьмины знаки".
  - Сара! Сарочка! Что ты говоришь, разве можно? - Джон извлёк из пакета бутылку виски и предложил: - Выпьешь немного, со льдом?
  - Нет, Джон, не выпью, - Сара прилегла на шкуру коровы, бесстыдно раздвинула ноги, как раздвигала при священнике Германе. - Меня пьянит другое.
  Ты, Джон, пьёшь для храбрости?
  Боишься меня, потому что я - ведьма?
  - Трудный вопрос, - Джон выпил половину стакана. - Возможно - да, но, возможно, и - нет.
  Я опасаюсь за тебя, за себя, за наше будущее.
  Слово ведьма - второстепенное, и, неожиданно, выстрелил вопросом: - Бесы... Твои бесы, Сара, заразные?
  Тьфу? Они могут перекинуться в другого человека?
  - Боишься заразиться от меня бесами? - Сара захохотала, сверкнули неестественно белые зубы. - Трусливо, но честно сказал, Джон, дорогой мой муж.
  Как ты думаешь? На месте беса, ты как поступил бы?
  Остался в теле прекрасной женщины, или перекинулся бы в тело нервного мужчины?
  - Сара! Я не знаю, что нам делать! - Джон обхватил голову руками.
  Сара встала со своего ложа, танцующей походкой подошла к мужу.
  Джон ожидал, что Сара его успокоит, приласкает, погладит по голове, как маленького, но Сара неожиданно схватила через брюки Джона за гениталии.
  - Что делать, мой любимый Джон? Жить, как прежде!
  Жить-поживать, добра наживать!
  - Но ты же... - Джон почувствовал, как наливается силой его естество. Не к месту и не вовремя.
  - Ты хочешь сказать, что нельзя жить с ведьмой, или с женщиной, одержимой, как ВЫ говорите, нечистым духом.
  Позволь, мой диар Джон, я расскажу тебе ВСЁ.
  Сначала проведём тест, который предлагают ВАШИ священники для определения, одержим человек или нет.
  Первый вопрос: одержимый нечистым духом, должен утверждать сам, что он одержим дьяволом.
  Говорила ли я, что одержима дьяволом?
  Нет, не говорила, мой дорогой Джон. - Сара поцеловала мужа взасос, он не сопротивлялся. Жена легко, словно туалетную бумагу, разорвала одежды на Джоне и повалила его на шкуру, запрыгнула на мужа, как на гимнастическое бревно. - Второе, - Сара скакала на муже, как сумасшедшая. - Второй признак: одержимый нечистым духом ведет дурную жизнь
  Кто скажет, что я веду дурную жизнь?
  Никто не скажет, потому что я - добропорядочная гражданка.
  Третье: одержимый бесами чуждается людей и проводит жизнь в строгом одиночестве.
  И третье правило не подходит, потому что я люблю вечеринки, шумные компании.
  А уединяются в пустынях и живут в одиночестве только те, кто полагает себя святошами.
  - Разве они, не святые отшельники, которые молятся за нас? ООО! Сара! Не сбавляй темпа! Так, хорошо.
  - Святые отшельники? - Сара захохотала, нажала Джону на грудь двумя руками. - Они - сосуды, как и всякий человек.
  Если изгоняют из сосуда бесов, то сосуд становится пустой, как станет пустой твоя мошонка через пять минут.
  Или, не мошонка, но опустошу тебя до капли, мой дорогой Джон! - Сара наклонилась и жадно поцеловала в губы (Джон почувствовал вкус крови). - В пустой сосуд, или в человека, который избавился от бесов, стремятся попасть другие бесы.
  Место для бесов вакантно и очень соблазнительно, как невинная невеста для политических заключенных Замбези.
  Бесы осаждают толпами пустынников, а те, в свою очередь должны проводить всё время в посте и молитвах, чтобы не пустить в себя бесов.
  Всё время у отшельника уходит на изгнание из себя бесов.
  И не хватает времени, чтобы помолиться за других людей.
  Отшельник живёт только для себя, считает себя лучшим из людей, но это называется гордыней.
  А гордыня, как учит ВАША Церковь - от бесов.
  Замкнутый круг, дорогой мой Джон!
  - ОООО! Круг! Твой круг, свитии, - Джон закричал и забился, как одержимый тысячью бесов.
  Через минуту Сара прилегла рядом и говорила, словно учительница младших классов.
  - Следующий признак одержимого: когда он страдает продолжительной болезнью с необычайными признаками и припадками вроде непробудного сна, извержением с рвотою разных предметов, не входящих в состав пищи.
  Это обвинение относительно меня, можно сразу отвергнуть, май диар.
  Головка болит?
  - Какая из головок? - Джон пытался пошутить, но глаза оставались серьёзными.
  Он, по-прежнему, опасался заразиться бесами от Сары.
  - Дальше: когда одержимый бесами заключил договор с дьяволом.
  Ты, Джон, видел, мой договор с дьяволом?
  Не видел? И я не видела!
  Следующее: когда одержимого бесами мучают злые духи.
  Разве меня мучает кто-то?
  Меня мучает только любовь к тебе, мой сладкий, - Сара холодными, как у покойника, губами поцеловала Джона в лоб. - Получается противоречие: если человек одержим нечистыми духами, то, как они его могут мучать?
  Они помогают одержимому жить, выручают из беды.
  Перейдем к следующему обвинению: одержимым считается человек, который, в добавление к другим правилам, корчит лицо.
  У одержимого появляется на лице особое выражение, приводящее людей в трепет.
  У меня страшное лицо, мой свиити? - Сара снова поцеловала Джона в губы.
  Он внимательно смотрел на её лицо, как изучал картину Леонардо.
  Сара засмеялась и продолжила перечень признаков одержимости нечистым духом:
  - Одержимый жалуется на скуку, на пустоту жизни, им овладевает отчаяние.
  Никогда я не жаловалась на скуку, жизнь моя полна, словно коробочка Фаберже.
  Отчаялась я в последний раз, когда закончился бензин, а до бензоколонки осталось две мили.
  Перейдем к следующему пункту, мой любимый Джон.
  Одержимый бесами буянит, впадает в бешенство и дерется.
  Твоя козочка - бешеная? Я тебя била? Я - пьяная буянка? - Сара засмеялась: - Мне одеться, любимый?
  Тебя смущает моя нагота? ХА-ХА-ХА-ХА!
  Джон в ответ помотал головой, как китайский фарфоровый болван.
  - Решающее обвинение одержимости нечистым духом, - Сара налила воды из графина, но не выпила, а вылила на левую сторону тела, кожа зашипела. - Одержимый издает крики, свист и рычание, подобно дикому зверю, птице или гаду.
  Мой голос похож на рык зверя?
  - Сара! Но ты же не отрицаешь, что в тебе живут бесы? - Джон благоразумно не напомнил жене, что все вышеперечисленные признаки одержимостью злым духом он видел и слышал, когда священник Герман изгонял из неё бесов. - Что с ними делать?
  Как изгнать?
  Священник Герман не обладал силой изгнания нечистого духа из человека.
  - Обладал? Он умер? - Сара схватила слово. - Ты к нему ездил?
  - Вроде бы и не умер, но только я нашёл у него в Храме мужчину со свернутой шеей.
  На кухне валялись куриные перья, клочки шерсти с кровью, - Джон понял, что не имеет смысла скрывать увиденное от жены.
  Он и Сара, как два тюремщика повязаны одним грехом.
  - Герман превратился в оборотня, - Сара произнесла спокойно, словно говорила о распродаже в магазине "Хоум Дипот". - Сам виноват, что не оценил свои возможности, как с горы свалился.
  К обряду экзорцизма надо готовиться, при этом не иметь за плечами грехов.
  Священник Герман много грешил и возгордился, что осилит бесов.
  В Джона вселился демон Маммон.
  - Женщина на парковке около Храма сказала, что видела, как Священник Герман бежал с необычайной скоростью на четвереньках и рычал, словно зверь.
  - Разве это плохо, Джон, что священник Герман стал избранным? - Сара накинула халат, но не завязывала пояс, чтобы Джон любовался её прелестями. - Человеков - много, а оборотни - считанные.
  - Сара! Сара, что ты говоришь? - Джон натянул штаны (вдруг, в дом зайдёт инспектор по обустройству придомовой территории?). - Ты защищаешь исчадия ада, о которых я, впрочем, не знал, до последнего времени.
  Знал, но не думал, что они - рядом, повсюду.
  В кино показывали, в книжках писали, но это, как я полагал - фантазии.
  - Я - исчадие ада? - Сара спросила или констатировала факт. - Я недостойна жить, мой дорогой Джон?
  - Нет, Сара, прости, что я оскорбил тебя и вторгся в твоё личное пространство, - Джон размахивал руками, словно отбивался от летучих мышей. - Я хочу сказать, что тебя надо лечить... показать опытному экзорцисту.
  - Джон! Я люблю тебя, дорогой, - Сара сказала буднично, словно рассказывала рецепт приготовления картофельного салата. - Так как нам жить вместе долго, потому что мы - муж и жена, я расскажу тебе о том, что необходимо знать.
  Бесы, нечистые духи, как их называете ВЫ, присутствуют в каждом человеке.
  Они нужны организму, как кожа, как гемоглобин.
  Без бесов, демонов человек не выживет.
  Он покроется паршой, станет чесаться, как шелудивая собака и сдохнет в канаве.
  Но в одних людях демонов больше, в других - меньше.
  Если количество бесов превышает критическое, то человек становится одержим бесами, то есть полностью на стороне нечистого духа.
  Джон, я называю духов бесами, нечистыми, только, чтобы ты понял.
  Мы же, величаем их иначе. - Сара достала из ящика стола черную свечку, вставила себе между ног, зажгла. - Демоны - могущественные духи, и сталкиваться с человеками могут не все демоны.
  Те демоны, которые живут ближе к земле, встречаются чаще, а обитающие в верхних мирах, практически не общаются с людьми.
  Существует шесть видом демонов: огненные, воздушные, земные, водяные, подземные и светобоязненные.
  Чаще всего в отношения с людьми вступали воздушные, земные и подземные демоны с клыками и неустойчивой психикой.
  Из них самыми сильными и назойливыми считаются земные, потому что им дозволено свободно разгуливать по земле и творить разные дела.
  Самыми грозными и сильными считаются подземные демоны.
  Они прельщают слабых людей, заманивают в пещеры, показывают несметные сокровища, завлекают карьерным ростом, помогают выиграть в лотерею.
  Подземный демон любит убивать людей.
  Одним из самых старых демонов считается Пан, он покрыт шерстью, у него копыта и рога, как у козы.
  В тебе, Джон, сидит Пан, и во всех тщеславных поляках находится Пан.
  Поляки, чтобы сделать друг другу приятное, говорят пан или - пани.
  Не дергайся, Джон, Пана испугаешь, - Сара захохотала, затушила свечку, извлекла из себя и положила обратно в ящик стола (Джон даже не догадывался о смысле этого обряда). - Пан, или пропал.
  Не беспокойся, мой дорогой, Пан - один из многих, и наличие Пана в человеке, ещё не означает, что человек одержим.
  В Мире существует шестьдесят шесть принцев тьмы, они командуют шестью миллионами, шестистами шестьюдесятью тысячами демонов.
  Половина всего населения Мира являются демонами.
  - Цифры не сходятся, - Джон подловил жену на ошибке.
  - Цифры сходятся, только считать нужно не школьной арифметикой, а - дьявольской, - Сара присела рядом с мужем, массировала ему ступни. - Альфонс де Спина говорил, что демонов гораздо больше - сто тридцать три миллиона триста шесть тысяч шестьсот шестьдесят восемь.
  Джон Вир, опровергал коллегу и утверждал, что дьяволу служит семьдесят два принца ада и семь миллионов четыреста пять тысяч девятьсот двадцать пять демонов.
  По последней переписи демонов оказалось намного больше.
  - Зачем они вам нужны, демоны? - Джону казалось, что в нем шевелится демон Пан, как в беременной женщине дрыгает ножкой ребенок.
  - Демоны помогают человеку, двигают, в трудной ситуации решают за нас, как нам лучше поступить.
  - Но, если бесы помогают, то почему Церковь с ними борется веками? - Джон в глубине сознания понимал, что не узнает от Сары ВСЮ правду о демонах и бесах в человеках, но выуживал хоть какую-то информацию, словно ловил рыбу в пруду. - Ведьм сжигали, колдунов четвертовали.
  Если, как ты говорила, бесы находятся в половине людей.
  - Я сказала, что бесы во всех людях, - Сара поправила, но мягко, чтобы Джон не потерял сознание от страха. - Половина людей одержима бесами, потому что количество бесов больше критического.
  Критическое состояние одержимого бесами - когда он не может войти в Храм.
  - Пусть половина людей заражена бесами, - Джон согласился, лишь бы Сара не разволновалась. - Почему эта половина оказалась слабее, чем другая половина?
  Почему одержимые бесами позволили сжигать "своих"?
  - В Средние века равновесие нарушилось, - Сара рассказывала, как преподавательница истории, только голое тело, выглядывающее из халата, напоминало Джону, что он не на лекции в Университете. - Одержимых оказалось намного больше.
  Природа стремится к Равновесию, состоянию покоя.
  Вселенная любит покой.
  Инквизиция уравнивала шансы, и уровняла.
  Ты боишься, что в тебя вселится множество бесов, Джон, но теперь успокойся.
  У тебя своё количество бесов, у меня - моё.
  То, что ты не одержим, не твоя заслуга или неудача, просто Природа поддерживает равновесие.
  Если нужно, она изгонит из меня злых духов, или, или, наоборот, в тебя вселит количество демонов, необходимое, чтобы ты стал одержимым нечистым духом.
  Нужно с любовью принимать дарованное Природой.
  - Сара! Ты согласилась с тем, что ты ведьма, - Джон перешел к другому вопросу, чтобы не забыть. - Но ведьмы выглядят иначе.
  Они кривые и горбатые, как больные верблюды.
  На лице ведьмы лежит печать меланхолии, как у слепого музыканта, и эта печать приводит в ужас всех окружающих.
  Кожа ведьмы нездоровая, покрыта пятнами, лишаями, угрями и папилломами.
  Старая, потрепанная жизнью карга ходит согнувшись дугой, глаза её ввалились, словно в ад упали, беззубая, с рельефным, как Большой Каньон, лицом.
  Руки и ноги ведьмы постоянно трясутся, как в Московском трамвае.
  Ты же, Сара - полная противоположность: красивая, нежная, с идеальной кожей и гордой величественной осанкой.
  - Ты восстановился, и снова хочешь меня? - Сара поняла вопрос мужа, так, как хотела.
  - Нет! Да! Нет! Да! Да, но попозже, - Джон всерьёз озаботился своим здоровьем. Природа - Природой, но почему-то не хотелось, чтобы в душу или в тело в критическом количестве заселились злые духи.
  - Чтобы тебя успокоить, мой сладкий Джон, я приведу простейший пример.
  Люди с разным цветом кожи терпимо относятся друг к другу.
  Негр...
  - Сара, как ты можешь называть афроамериканца негром?!! - Джон возмутился до глубины души.
  - Извини, Джон, я устала, поэтому оговорилась, - Сара вытерла набежавший пот - даже ведьма не имеет права назвать афроамериканца негром. - Афроамериканцы мирно живут с белыми, желтокожими, краснокожими.
  Так и одержимые бесами должны тихо и мирно сосуществовать с неодержимыми.
  - Сара, а кто сильнее: одержимые нечистым духом, или без критического состояния бесов? - Джон спросил игриво, словно приглашал Сару к участию в ролевой сексуальной игре: "Кто сильнее?"
   - Ты же сам знаешь, сладкий, кто сильнее, - Сара приняла ролевую игру, легко перевернула Джона на живот, заломила ему руки за спину. - Подсудимый, сознайтесь в своих грехах, иначе я вас отшлепаю.
  "Нет, без виагры я не выиграю схватку, - Джон понял через две минуты. - Физической силы у НАС меньше, значит, в чём-то другом, например, в духовном, мы выше, иначе, одержимые бесами нас давно бы сжили со свету.
  Природа здесь ни причём, равновесие поддерживается по другой, неизвестной мне, причине.
  Не верю я Саре, хотя она и красивая.
  Красивая, но - ведьма!
  Но, с другой стороны, если половина населения одержима бесами, то зачем менять свою одержимую на другую?"
  
  Анечка убедилась, что за ней никто из колдунов не подсматривает (а обыкновенным людям, не колдунам, вообще, комната Анечки показалась бы пустой).
  Она выпила воды, как весенняя корова пожевала укроп.
  - Тьфу! Укроп несвежий, от него не вдохновение, а урчание в животе. - Но настроение Анечки из-за несвежего укропа не испортилось, словно Анечку завели на золотой ключик. Она быстро разделась донага: - Жалко, что меня не видят Иван Петрович и Тимофей Павлович, я бы им устроила сейчас шоу сись и попы, - Анечка засмеялась заливисто, - но нельзя им СЕЙЧАС за мной подглядывать.
  Никому нельзя, потому что - опасно для меня.
  Вдруг, демон разозлится и разорвет мне промежность?
  Анечка поставила на пол железный поднос, расписанный под хохлому - или натуральный хохломской.
  На поднос бросила несколько щепоток волшебного порошка, залила его волшебной жидкостью и подожгла.
  Сначала порошок вспыхнул фиолетовым, затем потух, начал тлеть, как торф или индийские благовония в спальной комнате Индиры Капур.
  Анечка вдохнула дым, ноздри её затрепетали страстно, глаза округлились, щечки порозовели, груди увеличились, соски затвердели, словно их намазали клеем "Цемент".
  Анечка поставила рядом с подносом золотую треногу, присела на неё, широко раздвинула ноги, максимально широко - для захода демонов.
  Под действием ядовитых паров, укропа и воды Анечка постепенно впадала в транс, как в опиумокурильне на улице имени Киото.
  Она начала выкрикивать разные слова, которые для непосвященного показались бы набором простых звуков, как у поэтов Серебряного века.
  Крики затихали, затем слышалось бормотание и снова отчетливо - слова, как в песне.
  Вдруг, в комнате завоняло серой, словно ветер подул с Московского нефтеперерабатывающего завода.
  Дым с подноса стал желтым, приобретал очертания маленьких чертей.
  Демоны материализовались, и, как в ворота входили в Анечку снизу.
  Анечка, хотя и в трансе, чувствовала боль и неудобство в п...зде, руками раздвинула половые губы.
  Демоны входили один за другим, как в двери метрополитена.
  Анечка кричала и бормотала, вопила и шептала.
  От криков её в ближайшей округе произошло множество возмущений.
  Мирный сторож на стоянке Валерий Павлович, как раз в тот момент, когда Анечка в трансе кричала, наливал для сторожевой собачки молоко.
  "Иди, Шарик, попей, полегчает тебе.
  Молодец, Шарик, умная собака.
  Пей, пей, ещё налью".
  Но вдруг Валерий Павлович преобразился, словно в него вселились Терминатор и Сара Корнер.
  Лицо сторожа стало страшным, как у смерти.
  Из ушей повалил дым, а глаза покраснели, словно в них зажглись лампочки.
  Шарик почувствовал резкую перемену в стороже и поднял голову от миски с молоком.
  Шерсть на загривке собаки поднялась дыбом, Шарик зарычал, словно проглотил алюминиевую вилку.
  "Пшёл, пшёл вон, пёс! - Валерий Павлович попытался дать собаке пинка, но опытный бродяга извернулся и отбежал от него. - Валерий Павлович поднял лопату, прицелился так, чтобы перебить хребет собаке. - Подойди сюда, зараза, я тебя располовиню.
  Мразь, гадость, грязь блохастая".
  Собака отбежала, потому что жест с замахиванием изучила с детства.
  "Убью! Шкуру сдеру! Лапы пообрываю", - Валерий Павлович швырнул лопату в собаку и побежал за псом, намереваясь добить.
  Шарик легко уклонился от летящей лопаты, как самолет уклоняется от воробья, и припустил к выходу с автостоянки.
  Собака недоумевала: что стало, с прежде добрым и ласковым, сторожем?
  Валерий Павлович толстый, с красным лицом, пузатый, тяжело дыша, бежал за собакой.
  Жирные ножки в ботинках "прощай молодость" мечтали разбить Шарику череп.
  Шарик подождал, пока сторож упадет, хватая лиловыми губами воздух, вернулся к миске, допил молоко: следующая кормежка - неизвестно когда.
  Работать с людьми, которые мгновенно превращаются в монстров, честная собака боялась.
  В тот момент, когда Валерий Павлович преобразился, Андрей Синицын схватился за сердце, будто боялся, что оно выпрыгнет из груди.
  Леночка, невеста Андрея Синицына, восприняла жест жениха по-своему.
  Она засмеялась, обняла Андрея за плечи и сказала своим родителям:
  - Андрюша очень робкий.
  Чуть что произойдет - сразу за сердце хватается.
  Ранимый, мнительный, нежный и верный мой друг, - Леночка поцеловала жениха, которого обожала до потери сознания.
  Родители Леночки смотрели на молодых строго, но с пониманием, как старая бабушка в автобусе разглядывает беременную девушку, которую мутит от тряски.
  Андрей сегодня явился с официальным визитом к родителям невесты, попросил руку и сердце Леночки, любимой и единственной дочки.
  Он рассказал о себе, что происходит из порядочной семьи (отец - инженер, мама - врач), у него отдельная двухкомнатная квартира на Пушкинской, высокооплачиваемая работа - художественный руководитель.
  Пара - Андрей-Леночка - идеальная, что видно сразу.
  Отец Леночки сразу бы бросился на шею жениху со слезами благодарности, но так можно и дичь спугнуть.
  Мама, наоборот, считала Андрея чуть ниже на ступеньку по социальной лестнице, чем Леночка, но всё должно выровняться.
  И в тот момент, когда родители невесты готовы были поднять икону над головами Леночки и Андрея, Андрей попал под влияние бормотания Анечки.
  Он медленно убрал руку с сердца, поднялся, отряхнул невидимые пылинки с коленей, красивым жестом извлёк из кармана зажигалку и пачку сигарет Мальборо.
  Леночка и её родители переглянулись, как в стране невыученных уроков.
  Андрей преображался на глазах, словно его запрограммировали в МИФИ.
  Взгляд жениха стал твердым, как у покойного товарища Феликса Дзержинского.
  Плечи распрямились, движения уверенные, как у гламурного киноактёра.
  Андрей небрежно закурил (в доме Леночки курение запрещено, родители ведут здоровый образ жизни), выпустил струю дыма в лицо папы Леночки, Игоря Семеновича.
  - Ну, что, черепа, сколько приданного за невестой дадите?
  - Приданного? - мама Леночки Зинаида Петровна распахнула глаза, как горилла распахивает объятия перед связкой бананов.
  - Приданного, приданного! Что непонятно, мамахен? - Андрей Синицын смотрел на маму Леночки с кривой ухмылкой. - Деньги давай, золото.
  Я не нанимался бесплатно вашу доченьку брать. - Андрей Синицын замолчал, с насмешкой оглядел каждого с ног до головы, словно снимал мерку для гроба.
  - Но... но... мы отдаём самое дорогое, что у нас есть - доченьку нашу, - губы Зинаиды Петровны затряслись.
  Она сказала бы совсем другое, назвала бы Андрюшеньку наглецом, невоспитанным, хамом, но натиск Андрея настолько силён, что Зинаида Петровна сломалась.
  - Доооченьку? - Андрей Синицын упал в кресло, красиво положил ногу на ногу, аристократично пускал колечки дыма, следил за ними. Он, словно ждал оправданий Зинаиды Петровны. - Доченька ваша ничего не стоит, поэтому за ней нужно приданное.
  Вы думали, зачем с древних времен идёт традиция - приданное за невесту?
   Я должен поить, кормить, лечить Ленку, а вы - спокойно отдыхать? По пенсионерским санаториям ездить?
  Нет уж! Дочь - как комнатная собачка, или птичка, или рыбка домашняя.
  Уезжаете - просите соседей присмотреть, или платите специальным фирмам по уходу за животными.
  - Сколько вы хотите приданного, Андрей, за нашу красавицу? - Зинаида Петровна заплакала. Она потеряла себя.
  - Сколько? Давайте посчитаем! - Андрей затушил сигарету о ножку стола, бросил окурок в угол. - Товар вы мне подсовываете некачественный, испорченный.
  Невеста - нечестна - не девушка.
  А кто возьмет бесплатно замуж нечестную, обесчещенную?
  Татаро-монгол возьмёт?
  Или - русский пахарь, которому нужна в хозяйстве крепкая работница?
  Итак, первое - не честна.
  Второе - больна...
  - Вон! Вон из моего дома! - Игорь Семенович, который решил выдать Леночку замуж любым путём, теперь резко изменил своё мнение. - Пусть лучше моя дочь живет одна, или с лесбиянками, чем с... с ...
  - С кем? С хапугами? С жадными молодыми людьми? - Андрей Синицын спросил с интересом, даже вперед подался, чтобы лучше слышать Игоря Семеновича. - Жадные, наглые, беспринципные хамы сейчас в моде.
  Вы же сами нас воспитали капиталистами!
  - Да, воспитали, поэтому, убирайся отсюда, - Игорь Семенович принес пистолет с резиновыми пулями. Он успокоился, в отличие от жены: Зинаида Петровна рыдала, как корова на молочном комбинате. - Если ты так, то и мы также!
  Думал, что начнём психовать, глотать валидол?
  Вот она, - Игорь Семенович кивнул на рыдающую жену, - пусть слёзы льёт, потому что - баба, оттого и - дура.
  А я быстро обучаюсь, как компьютер сотого поколения.
  Ты просил за Ленку приданное?
  Фиг тебе, а не приданное, Андрюшенька.
  У моей дочки много дорог: может жить с нами, или уйдет в свою квартиру, которая, кстати, не хуже твоей, а дороже.
  Может стать лесбиянкой или покупать мужиков, пусть знакомится по интернету, ведет разгульный образ жизни, если уже, как ты обвиняешь, не целка.
  А я займусь бизнесом: буду подыскивать Леночке богатых женихов, продавать её в жены.
  На каждый товар найдется свой купец: если не в России, то в Саудовской Аравии, Монголии, Китае или на островах Зеленого мыса отыщется богатый жених, который заплатит за Леночку, мне заплатит, откупные.
  В любом случае, мы не проиграем.
  А давать деньги за то, за что нам могут заплатить - я не согласен.
  Пшёл вон, щенок! - Игорь Семенович попытался, совсем, как сторож Валерий Павлович - Шарика, постарался ногой достать пятящегося к двери, Андрея Синицына.
  Зинаида Петровна превратилась в камень: она одна не попала под волны, исходящие от Анечки.
  Преображение мужа, Игоря Павловича, его бесстыдные речи, стали для Зинаиды Петровны не меньшим ужасом, чем натиск Андрея Синицына.
  Но добила мамочку дочка, Леночка.
  Вместо того, чтобы вспыхнуть румянцем девичьего стыда, или убежать в другую комнату рыдать в подушки, Леночка оттолкнула отца, упала перед женихом на колени, и держала его крепко-крепко, как в сказке про репку.
  - Андрюша! Андрюшенька! Я сама заплачу за себя приданное!
  Поверь, я надумала дурное, а потом передумала, когда увидела твою гадкую сущность. - Лена поднялась, но жениха не отпускала, словно он - слизкая пиявка. - Хорошие девочки любят плохих мальчиков, не правда ли? - Леночка шаловливо облизнула губки язычком.
  Лена и Андрей Синицын выбежали из квартиры в Светлое будущее.
  Игорь Павлович пошёл на кухню, за бутылкой водки.
  Когда он вернулся, то нашёл свою жену, Зинаиду Петровну, с которой прожил двадцать пять лет, мертвой.
  Сердце Зинаиды Петровны не выдержало, и теперь она лежала на ковре, как кит на берегу.
  Игорь Павлович стоял с бутылкой водки над женой, перекатывался с носка на пятку.
  Он отхлебнул из горлышка, крякнул, вытер губы рукавом:
  - Блин! Не могла подождать со смертью? Теперь бегать, хоронить тебя - только время и деньги зря потерять.
  Игорь Павлович пил водку над мертвой женой, а в это время, Кэти Пипи, попавшая под влияние транса Анечки разговаривала со своим начальником.
  Начальник Грегор Малиновский всегда нравился Кэти, и она мечтала, что затащит его в постель.
  Но Грегор Малиновский очень осторожен с женщинами, боялся, что его охомутают и разорят, как Папу Карлу.
  Сегодня Кэти повезло: начальник утром встретился со своим другом детства, напился, и пьяный пришёл на работу.
  Что на свете проще, чем женщине соблазнить пьяного мужчину?
  Но сегодня Кэти даже не пришлось соблазнять, строить глазки или наклонятсья за упавшим листком бумаги.
  Грегор Малиновский сам проявил инициативу, словно в него поместили лодочный мотор.
  Попробовав несколько слов на вкус, он выбрал те, которые легко лягут на язык:
  - Кэти, я хочу с тобой переспать, сейчас же!
  После столь удачной речи Грегор Малиновский откинулся на мягкие подушки дивана и ждал, что произойдет.
  Кэти, не веря в свою удачу, разделась донага.
  Она не стала играть в игры, соблазнять начальника: время мало, вдруг, кто-нибудь отвлечет Грегора от столь нужного, для Кэти, занятия.
  Так же быстро, как разделась, Кэти раздела Грегора и...
  Волна демонов, исходившая из транса Анечки, захлестнула Кэти.
  Она посмотрела на начальника другими глазами, внутренним зрением, через демоническую призму.
  Грегор Малиновский теперь казался не желанным мужчиной, а - змеем, ядовитым и опасным.
  - Захотел моего белого тела? Бесплатно? - Кэти неожиданно ударила тонкой ладошкой по щеке начальника. - Думаешь, что - если начальник - то тебе всё можно?
  Одумайся, Грегор, ты же - пустышка.
  Грегор Малиновский, если бы не напился до пустоты в голове, дал бы отпор немедленно, но он только мотал головой в ответ.
  - Что не нравится? Грудь моя шикарная не нравится, - Кэти неправильно перевела мотание головой. - Всем мои сиськи нравятся, а тебе - нет?
  Тварь! Бешеная собака! Убью!
  Кэти схватила со стола тяжелый ноутбук и ударила краем в висок начальника, как пробивала дорогу во льдах.
  Череп Грегора Малиновски треснул, брызнула кровь.
  Кэти отпрыгнула, чтобы кровь не выплеснулась на её белоснежное тело, затем медленно оделась, как на бал.
  Она стояла минуту, затем также медленно, с загадочной улыбкой, снова разделась.
  Обнаженная, красивая, стройная, как луч света, Кэти вышла из офиса.
  Охранник её не задержал, потому что боялся ответственности: вдруг, Кэти обколота наркотиками, или не поладила с начальником, хочет ему отомстить.
  Охраннику не нужны личные проблемы.
  На память он сфотографировал голую Кэти на камеру мобильного телефона и послал мэмээску своему другу, тоже охраннику.
  Кэти, не обращая внимания на прохожих, которые привыкли к передаче "Скрытая камера", к нудистам на улице, прошла в подъезд соседнего дома.
  - Мне в сорок седьмую квартиру, меня ждут, - Кэти произнесла бесцветным голосом и прислонилась грудью к стеклу будки консьержа.
  Консьерж моментально открыл дверь, будто ему в ягодицы воткнули шприц с сывороткой скорости:
  "Ещё бы! Голую красавицу все ждут.
  Я с возмужания жду, но ко мне они по своей воле не ходят!"
  Пока Кэти стояла у лифта, консьерж два раза незаметно для девушки (он думал, что Кэти не видит камеры), сфотографировал её.
  Когда дверь лифта захлопнулась, консьерж позвонил товарищу:
  - Руслан? Здравствуй, дорогой! Представляешь, мимо меня сейчас голая девка прошла, в сорок седьмую квартиру.
  Да! Да! Без трусов и без лифчика. П...зда бритая.
  Да, дружище, нам эти вольности не по карману. - Консьерж опустил трубку, затем набрал другой номер: - Аллё! Здравствуйте. У вас эротический масаж сколько стоит?
  Чтооо? А почему так дорого? На час?
  Нет, мне на десять минут.
  
  Джон проснулся в холодном поту, словно только что вынырнул из озера Балатон.
  Осторожно провел рукой слева - Сары на своём месте нет.
  Впервые за много лет Джон обрадовался, что жена ушла до того, как он проснулся.
  Он быстро вскочил, не одеваясь, пробежал по дому, даже во двор выглянул - Сара уехала.
  Куда и зачем утром - Джон даже и не пытался думать, словно у него мозги законсервировали.
  Важен факт, что жены нет, и это поможет в предстоящем походе.
  Джон сноровисто собрался, подхватил дорожную сумку и вышел из дома - не пересечься бы с Сарой, которая, как ушла, так могла и появиться неожиданно.
  В аэропорту Кеннеди к Джону таможенники не придирались - свой гражданин ЮСА, но в Осло к лояльному гражданину Америки привязались, как к злодею.
  - Сэр, наш детектор показывает на вас наличие металла, - толстая девушка таможенник, которой, судя по пустому выражению её глаз, не досталось достойного норвежского парня, остановила Джона повелительным взмахом руки. - Вы не могли бы снять с себя ЭТО и повторно пройти через детектор?
  - Я - гражданин Америки, и имею право на свободное пространство, - Джон вспылил, но тут же пожалел о своей горячности.
  Девушка, словно обрадовалась словам Джона.
  - Вы не желаете пройти проверку, сэр?
  Что вам не нравится?
  Что вы хотите?
  - Я не отказываюсь пройти проверку, - Джон ворчал, он демонстративно расстегнул рубашку (ворот, края рукавов и подол рубахи украшен вышивкой, защищающей от нечистого духа) и снял двенадцать нательных крестиков и два вышитых пояса-оберега. - Мои религиозные взгляды, моё личное пространство... - Джон бормотал и под всевидящим оком таможенницы разоблачался, как в аквапарке.
  Глаза таможенницы разгорались синим пламенем, словно факел Газпрома.
  Она уже праздновала победу над контрабандистом.
  - Вы вывозите культурные ценности и предметы старины из США в Норвегию? - таможенница подняла туфли Джона и потрясла в воздухе, как кастаньетами.
  На подошве и каблуке Джон вчера наклеил обереги от проникновения злых духов через ноги.
  Поход на Брайтон Бич прошёл с небывалым успехом, как триумфальное шествие Наполеона по Парижу.
  Когда торговцы узнали, что странный сэр закупает обереги мешками, активизировались.
  Джон покупал всё, что ему предлагали - на всякий случай: зубы крокодила, заговоренную воду, нательные кресты, амулеты кожаные, деревянные, серебряные, фигурки, пояса, рубахи, наклейки, веревки, даже индийские трусы со свастикой против подземного демона.
  Все обереги Джон захватил с собой в Норвегию, даже не представлял, что на них обратит внимание таможня.
  Обереги - не деньги и не бриллианты, таможенников не должны интересовать.
  Но таможенница из Осло считала по другому, её парень Атле ушёл к вьетнамке Мио, а другой парень - Мабука, афро-норвежец, перебежал к Ребекке, потому что Ребекка подарила ему новый "БМВ".
  Скромная таможенница Анна не могла купить своему любовнику новый автомобиль, поэтому страдала в одиночестве, а тут - американский свихнувшийся турист.
  - Предмет старины, культурная ценность? - таможенница дергала Джона за подол расшитой рубахи? - Где заполненная декларация на культурные ценности? - В руках таможенницы блестели бусы-обереги индусов: - Драгоценные необработанные камни, сырьё?
  Где квитанция на предмет старины - платок с узорами?
  Джон не знал, зачем он купил платок-оберег, если не женщина, но на всякий случай прихватил.
  Терпение его иссякало, как вода в озере Байкал.
  Джон краснел, наливался злостью: "Она одержима нечистыми духами, поэтому так бесится при виде моих оберегов".
  Таможенница, наоборот, торжествовала, выпускала пары после потери ухажёров.
  - Нить - культурная ценность? - она мяла в руках нить, выдернутую из невода (афроамериканец продавец уверял, что нить защитит от козней ведьм и колдунов). - Наркотики? Мак? - таможенница злорадно отсоединила от внутренней стороны рубахи Джона мешочек с маком.
  На мешочек с маком, оберегающий от злых сил, Джон возлагал особые надежды.
  - Ликвид? - восторгу таможенницы, казалось, нет предела. - Она извлекла из сумки Джона бутылки, склянки, баночки с живой водой, мертвой водой, заговоренной водой, Святой водой. - Ликвид нельзя!
  Ликвид оставляем на таможне!
  "Точно - ведьма", - кровь ударила Джону в голову. Он выхватил у таможенницы бутылку со Святой водой, и плохо соображая в гневе, плеснул в лицо труженицы:
  - Вселукавый, нечистый, мерзкий, скверный и чуждый, выйди из этой женщины, - Джон бросал таможеннице слова в лицо, как обвинения. Слова-обереги он выучил в дороге. - Змий проклятый и легион дьявольский...
  Дальше Джон не договорил, потому что вопль таможенницы прервал чтение оберега.
  Леди кричала так, словно в неё вселились сто чертей (а, может быть, и больше).
  Обида на мужчин Норвегии, Африки слилась с ненавистью к американцу, который, вместо того, чтобы оправдываться, спасать свои предметы старины и культурные ценности, нанёс оскорбление работнику таможенной службы.
  Джона окружили работники спецслужб.
  "Они все одержимы нечистым духом, - Джон с пониманием улыбнулся. - Сара говорила, что половина населения одержимы, но здесь, мне кажется, одержимы нечистым все таможенники".
   Джон вылил себе на голову заговоренную воду из бутылочки, из другой бутылки начал пить Святую воду, но таможенники вырвали "ликвид", опасаясь, что чудной американец не желает сдаваться живым, поэтому пьёт яд в лошадиных дозах.
  В отдельном кабинете, куда Джона пригласили, ему вернули все обереги, за исключением воды.
  - Ликвид, мы обязаны оставить себе, - начальник таможни оправдывался. Он краснел, как креветка на сковороде, пыхтел. Про обиженную таможенницу не упоминал, словно она сгинула. - Но вы можете найти много интересных оберегов, как вы их называете, на блошином рынке в Грёнлане. - Начальник перегнулся через стол и доверительно шептал: - Отличные обереги из Африки и Азии, останетесь довольны.
  Когда Джон покинул кабинет и беспрепятственно со своими "культурными ценностями и предметами старины" направился к поездам, начальник таможни вызвал виновницу скандала.
  - Ингеборга, вы совсем стыд и страх потеряли, нельзя же так поступать с американцами.
  Американцы - светоч Мира, демократия, наш Большой брат.
  Пропустила бы его, не придиралась к тряпкам и барахлу, им же грош цена.
  - Главное - справедливость, - Ингеборга вытирала мокрые волосы полотенцем, по фирменной рубашке расплылось пятно от Святой воды. - Он ввозил в нашу страну жидкость, а жидкость запрещена на ввозе и вывозе.
  - Жидкость, ликвид, - начальник скорчил недовольную гримасу: - Могла бы не заметить у американца.
  - Американцев нельзя трогать, а кого можно? - спросила таможенница, словно в первый раз пришла на работу.
  - Кого можно? - начальник обозлился, даже рванул ворот рубахи (не заговоренный). - Ты Инструкцию забыла?
  Декларацию таможенников Норвегии не читала, Ингеборга.
  - Нет, не забыла! Читала, - таможенница подалась назад - от горячего начальника можно в лоб получить кулаком. - Без придирок пропускаем всех африканцев, азиатов, американцев, японцев, китайцев, жителей Крайнего Сервера, Юга...
  - Стоп! Список можно до утра читать, - начальник начал успокаиваться, подобрел, он хлопнул ладонью по левой ягодице сотрудницы. - Кого надо потрошить и обыскивать, помнишь?
  - Да, всего четыре страны, как же тут не запомнить? - Ингеборга усмехнулась и пододвинулась к начальнику ближе (вдруг ещё похлопает по попе?). - Шмонаем русских, в первую очередь, затем - украинцев, потом - белорусов и в конце - поляков.
  Но, барни, американец вез ликвид!
  - Тебе Святая вода на пользу пошла, - начальник пошутил, и это означало, что официальная часть закончена.
  Ингеборга ждала, что начальник начнет домогаться.
  Начальник небрежно махнул рукой, чтобы подчиненная ушла.
  Он уже третий год не интересуется её прелестями, а, если похлопает по попе, то только из вежливости.
  - Витус! Ты разве не хочешь со мной после того, как меня облили заговоренной водой? - таможенница пустила в ход последний козырь, чтобы соблазнить начальника.
  - После заговоренной воды? - начальник таможни заинтересовался, словно Ингеборга принесла ему гигантскую белку в корзине. - Из тебя бесы вышли, Ингеборга?
  - Не знаю, вышли или нет, сам посмотри, - таможенница облизнула губы, задрала юбку, сняла трусы и широко расставила ноги, словно принимала футбольный мяч. - Видны бесы, или скрываются в глубине.
  О, Витус!
  - Взгляну поближе, - начальник встал из-за стола, подошёл¸ заглянул ТУДА: - ООО!
  Не видно, но я применю щуп!
  - Да! Да! Да, барни Витус, - таможенница закатила глаза и в розовом тумане мысленно поблагодарила сноровистого американца, за то, что он облил её заговоренной водой.
  Не было бы счастья, да несчастье помогло.
  
  Анечка шумно выдохнула серные пары, подошла к зеркалу, придирчиво себя рассматривала, словно искала микроскопическую вошь.
  - ХАХАХА! В меня вошло шестьсот шестьдесят шесть демонов, а на фигуре переполнение не отразилось.
  ХА-ХА-ХА!
  Куда они во мне спрятались?
  Кажется, что я стала стройнее, хотя куда уж стройнее и красивее. - Анечка не обернулась, когда робко скрипнула входная дверь: - Входи, Кэти, входи, душечка! - Анечке уже нет надобности оборачиваться, чтобы видеть, что творится за спиной - демоны помогают видеть. - Не замерзла голая?
  - Нет, госпожа, я не замерзла! - Кэти не удивилась, что красивая обнаженная (как и она) незнакомая девушка, знает её имя и чувствует присутствие (хотя Кэти старалась ступать, как можно осторожнее). - У вас удивительно уютно в доме, госпожа. - Кэти встала на колени и трижды, прогнулась назад и трижды ударила о пол затылком.
  - Непривычно, что меня называют госпожей, - Анечка крутилась перед зеркалом, словно веретено. - Называй меня сегодня Анечкой, Кэти, и без приставки "госпожа". Поняла? - Анечка поставила левую ногу на шею Кэти, раздумывала - не попрыгать ли на белой шейке.
  - Слушаюсь, Анечка! - Кэти улыбнулась. Она даже не пыталась избавиться от ноги ведьмы на шее. - Вы... ты... очень красивая, Анечка.
  Краше тебя только Луна на небе.
  - Луна на небе? - Анечка сняла ногу с шеи Кэти. - Прекрасное сравнение, но Луна толстая и круглая, как попа продавщицы рыбы.
  Может быть, ты имеешь в виду, что моя красота таинственная, как Луна, на которую воют волки и оборотни?
  - Твоя красота - воронка, бездна, в которую я лечу, - Кэти тяжело дышала, ноги широко разведены, в промежности пузырится влага. - Я хочу тебя, Анечка, но не смею даже взгляд поднять.
  Между нами пропасть, как в аду.
  - Меня хотят все! - Анечка сказала совершенно серьёзно, провела пальчиком от пупка Кэти до клитора. - Пожалуй, я подарю тебе себя на час.
  Мне нужны аккумуляторы силы, а твои сиськи похожи на две огромные батарейки, Кэти.
  Но знаешь, Кэти, не всё так просто в жизни, ОХ, как всё сложно. - Анечка присела в кресло, словно её пригласили на телепередачу рассказывать историю своей жизни (Кэти на коленках подползла, скулила, как щенок, лизала госпоже Анечке ноги). - До того, как в меня вошли шестьсот шестьдесят демонов, я знала простые Истины, не углублялась в суть, как в пещеру с аметистами.
  Но теперь груз знаний гнетёт меня, словно канализационная крышка на бочке с квашенной капустой.
  Час назад я бы просто занялась с тобой любовью, без предисловий и раздумий, а сейчас меня тянет поговорить, словно я не ведьма, а - дешевый гангстер из американского фильма. - Анечка погладила Кэти по спинке (Кэти заскулила громче). - И мысли мои стали философские, появились знания, которых раньше не было.
  Неужели, знания - порождение демонов, или демоны дают знания?
  Раньше я бы сказала, что я красивая, но теперь другой слог из меня прёт, как из рога изобилия.
  Теперь я так опишу себя, своё внутреннее состояние, отражение во мне действительности.
  Я - произведение искусства любви в его отнесенности к низшим человеческим потребностям и интересам.
  Ты видишь меня голую и красивую, но осознаешь мои содержательно-артистические достоинства, благодаря которым я оказываю взрывное положительное действие на твои п...зду.
  Знаешь, что, Кэти? Я теперь представляю собой эмоциональное, чувственно-психическое содержание нашей жизни, я - система демонических образов совокупность заключенных в Мире знаний порождаемых демонами смыслов.
  В моих атласных ягодицах видно органическое единство любви и ненависти, всего прекрасного, что создало человечество после Павла Корчагина.
  Стройность моя - золотое сечение Вавилона, композиционная стройность тела в совокуплении с гармоничностью, завершенностью идеальных черт, выразительностью тепла моей кожи.
  Моя п...зда - правдивость, очень внятно говорит своим видом о Целостности Моего Мира и подчеркивает мою эстетическую ценность, как ведьмы, как достигнутое совершенство, проявление всего лучшего и худущего, что может нести в себе обыкновенная девушка.
  Мои взаимоотношения с людьми и ведьмами с этого дня строятся на единстве наших объективных значений и смыслов, возникающих при изучении моего либидо.
  Так, вследствие определенности моей красоты ведьмы ведьминской и наличия аксиологических констант негумманистического сознания оказывается возможным нам перейти к любовным утехам, для возникновения и обогащения между нами тесной связи.
  Анечка замолчала, почесала переносицу, словно не верила, что сказала столь длинную речь.
  - ООО! Госпожа! Я кончила от ваших слов, - Кэти уже не могла называть Анечку без приставки "госпожа", настолько речь ведьмы потрясла её до глубины души и матки. - Но мечтаю снова и снова...
  Ах, я не могу! Ах, я несчастная!
  - Сейчас я сделаю тебя счастливой, - Анечка сказала и зажала рот рукой, чтобы снова речь не хлынула из неё весенним потоком. - Но знай, на что идешь, Кэти, - Анечка засмеялась и сползла с кресла, - хотя для тебя уже не имеет значение знание.
  Через час Анечка провожала Кэти, довела до двери.
  Ноги Кэти дрожали после сеанса любви, губы посинели, словно Кэти напилась чернил для штемпельной подушки.
  Кэти сбросила за час четыре килограмма, хотя груди увеличились на два размера.
  - Госпожа Анечка! Вы... Вы... - сверхъестественная, - Кэти зарыдала, упала на колени, обняла Анечку за ноги. - То, что мы сейчас вытворяли, сексом не назовешь.
  Это - оргия! Вселенская оргия!
  - Мы ещё не дошли до позы "Лодка Харона", - Анечка открыла дверь. - Но сейчас для тебя достаточно, Кэти, а то упадешь и заснешь, как дельфин на верфи.
  Иди, приведи ко мне Джона, мужа Сары. - Анечка вытолкала Кэти за дверь (Кэти пыталась снова припасть к её ногам). - А вертухаю внизу, выколи глаз... ну... ну... вот этим, - Анечка заботливо протянула Кэти карандаш из магазина "Икея".
  Кэти в одних туфлях на высоких каблучках, блестящая в своей наготе, с карандашиком "Икея" вышла из лифта, направилась к консьержу.
  - ООО! Дамочка, - вертухай расставил руки, словно измерял длину пойманного в Волге сома. - Ты голая...
  Не успел вертухай договорить, не успел, несчастный.
  Не дожил до вертухайской быстрой пенсии с повышенным пансионом.
  Не достиг возраста ветерана вертухайских войск.
  Карандаш "Икея" вошёл ему в правый глаз и добил до мозга.
  Вертухай-консьерж мертвый таращился на Кэти одним глазом, даже не успел упасть, а она уже легко выпорхнула из подъезда, словно по дорожке своего загородного имения направлялась в баню.
  Редкие прохожие обращали внимание на обнаженную красавицу, но никто не подошёл и не сделал внушение.
  Двадцать первый век - возвращение к традициям голого тела.
  Кэти, руководимая невидимыми бесами Анечки, открыла дверцу шикарного дамского красного "Мерседеса", без ключа завела мотор и тронулась с места.
  О том, что машина чужая, и что так легко удалось её завести, Кэти даже и не думала.
  Все её мысли заполнены госпожой Анечкой, её мощью, красотой и Лунностью.
  С мыслями о загадочной позе "Ладья Харона" Кэти быстро добралась до дома Сары, въехала во двор.
  Сара вышла навстречу, словно ждала Кэти.
  - Здравствуй, девушка, - Сара протянула руку и, как в порно-кино про лесбиянок, повела Кэти за собой в дом.
  Сара не считала нужным в своём доме одеваться, поэтому шествовала впереди гордая и обнаженная, но на ногах красовались золотые сапожки на каблучках-шпильках.
  - Чаю, зеленого? - Сара предложила с материнской заботой, хотя чуть-чуть старше молодой Кэти.
  - Да, пожалуй, но я бы предпочла с мышиными какашками.
  - О, да вы гурманка, - Сара с уважением посмотрела на ведьму Кэти. - У меня осталась унция сухого помета тайваньских мышей.
  Думаю, что тебе понравится.
  Сара резво вскочила на стройные ножки, но затем также резко остановилась и принюхалась.
  Затем она обнюхала Кэти с ног до головы:
  - От тебя пахнет силой, девушка. Огромной силой с номером шестьсот шестьдесят шесть.
  Ты - избранная?
  - Нет, я не избранная, - Кэти робко улыбнулась, зависла над кожаным диванчиком. - Госпожа Анечка - избранная для оргий.
  Она - Луна на Земле.
  Мы с госпожой Анечкой барахтались целый час, и скажу честно - после этого часа я уже больше не хочу иметь дело с мужчинами.
  Госпожа Анечка оргией спустила меня в ад.
  Мне кажется, что, если бы я имела дело с чертом, он бы не смог меня так удовлетворить, как госпожа Анечка.
  - С чертом я прыгала, пару раз, - Сара говорила тихо с придыханием, гладила нежную кожу Кэти. - Нет никакого особого удовольствия от черта.
  Долбит, как пьяный матрос, или - как паровая машина.
  Ни жара, ни огня нет в сексе с чертом.
  - Я поговорю с госпожой Анечкой, - Кэти пожалела Сару, как ведьма - ведьму, - может быть, она снизойдет и до тебя.
  А хочешь, шалунья, я повторю с тобой то, что мы с госпожой Анечкой проделывали? - Кэти погладила Сару по голове, как маленькую собачку.
  - Неужели? Я вся горю! Спасибо тебе, красавица! - Сара в порыве дружбы пожала груди Кэти. - Можно я слижу с тебя остаток Силы госпожи Анечки?
  - Слижи, ведьма, - Кэти широко расставила ноги, словно ловила футбольный мяч. - У меня ТАМ больше всего её Силы. Но, - Кэти вздохнула, как ведьма на перепутье жизни, - "Ладью Харона" я не изучила.
  - Найдём описание "Ладьи Харона" в интернете, - Сара жадно поцеловала Кэти в синие губы, словно пыталась высосать Силу.
  Через два часа (час ушёл на освоение "Ладьи Харона") Кэти спохватилась, словно только что проснулась.
  - Ай! Я нехорошая! Я задержалась, а должны была привести к госпоже Анечке мужа твоего Джона, - Кэти сползла с диванчика, по старой привычке искала свою одежду, но затем вспомнила, что одежда ей без надобности и успокоилась: - Сара, где муж твой Джон?
  - Джон? Зачем он госпоже Анечке? - Сара удивилась, но на микросекунду. - Может быть, он понадобился после акта изгнания из меня демонов?
  Глупцы с недоразвитыми мошонками!
  - Из тебя Джон, муж твой, изгонял бесов? - Кэти округлила ротик, губы из синих стали черными (после поцелуев Сары).
  - Думали, что изгонят: Джон и священник Герман, - Сара ведьминой мазью смазала натертые половые органы. - Устроили шоу экзорцизма.
  После спектакля священник Герман превратился в оборотня.
  - Ах, как восхитительно - священник-оборотень! - Кэти смаковала, взяла у Сары мазь и помазала себе ТАМ: - Но где сейчас муж твой Джон?
  Он - тоже оборотень?
  - Я не знаю, где Джон сейчас, - Сара с досадой, что не имеет достаточно колдовской силы, чтобы подсматривать даже за мужем, прикусила нижнюю губу. - Либо в пабе пиво с друзьями пьёт и жалуется на свою судьбу, либо ищет нового священника, чтобы из меня бесов изгнать.
  - Бесов изгнать - звучит очень сексуально, - глаза Кэти закатились, она упала на диван. - Сара, изгони из меня бесов.
  Сначала - загони, потом изгони, загони-изгони.
  Сотряси меня в диком адском оргазме.
  - Сотрясу, потрясу, - Сара прилегла рядом с Кэти, положила руку на её тугую грудь. - А Джона мы найдём... после сотрясений.
  
  Джон, когда Кэти, распахнутая, словно книга, бросилась в объятия Сары, стучал в ворота Норвежской тюрьмы.
  - Откройте, норвежские вертухаи. Американец пришел.
  Ворота мягко отъехали в дырку, и перед Джоном возник испуганный вертухай.
  Он быстро-быстро моргал, словно в каждый глаз попало по бревну (из села Шушенское).
  Второй вертухай боязливо выглядывал из-за его спины.
  - Господин американец? Настоящий? ООО!
  Мы уважаем американцев. Для американцев в нашу страну въезд безвизовый.
  Вы к нам в тюрьму сидеть или посмотреть на маньяков?
  - Я по делу, - Джон важно прошёл мимо склоненного вертухая. - Мне важно посетить Андерса.
  Где он мается в заключении?
  - Андерс - который библиофил и фальшивомонетчик? - вертухай почесал белую бородку, сверкнул ледяными синими очами.
  - Нет. Мне нужен Андерс, который маньяк убийца, враг ведьм и колдунов.
  - ОООО! Вы любите маньяков, сэр? - главный вертухай снова поклонился, второй вертухай немного осмелел и вышел из-за спины товарища. - Могу предложить вам леди Бумагу - очень занятная дамочка, ворует тарелки в столовой.
  Или педофила сэра Пиноккио с длинным...
  - Я сказал - Андерс, - Джон небрежно отмахнулся от вертухая, зазвенел колокольцами-оберегами. - Его ещё не растреляли?
  На электрический стул не посадили?
  - Что вы! Как можно?!! У нас - демократия, - вертухай взял Джона под локоток: - Двадцать пять лет отсидки ему положено.
  Ах, позвольте, сэр, здесь высокий порожек, осторожно.
  Я вас проведу к Андерсу.
  И ещё, сэр, - вертухай замялся, опустил викинговские веки. - Норвегия слишком далеко от других стран, у нас всё привозное, поэтому у нас самая дорогая страна.
  Если вы имеете возможность пожертвовать на тюрьму...
  Хоть несколько американских долларов.
  - Не пожертвую, не имею возможности, - Джон буркнул, незаметно от вертухая коснулся оберега против воров (волчий глаз на ниточке). - Сам в стеснённом положении.
  Жена - ведьма, и ставки по кредитам выросли.
  - Ах, как я вас понимаю, сэр, как понимаю, - вертухай вёл Джона просторным, ярко освещенным коридором, на стенах которого висели подлинники картин Мунка (голые мужики в тумане). - Ну да ладно, обойдемся и без ваших дотаций.
  Мы - бедовые, мы - привычные.
  Всё, сэр, дошли, - вертухай показал на дверь, щедро украшенную резьбой. - Андерс в сорок пятых аппартаментах.
  Я стесняюсь и опасаюсь к нему лишний раз заходить.
  Господин маньяк крут и быстр на расправу, а иногда у него творятся бесстыдства.
  Вертухай сказал непонятное, откланялся и быстро побежал по коридору обратно.
  Джон несколько секунд стоял перед дверью:
  - Маньяк, маньяку - рознь, - Джон успокаивал себя, перебирал зубы крокодила (от маньяков) на золотой цепочке. - Идейный маньяк называется - гордость страны.
  Да, к тому же, я - подданынй Соединенных Штатов Америки, и нахожусь под защитой своей страны.
  Мне маньяки заморские не страшны, разве что только - свои...
  Джон уверенно открыл дверь и вошёл в апартаменты.
  Что угодно готов был увидеть Джон в тюремной камере маньяка, но всё же вздрогнул.
  От неожиданности он присел на золотой трон.
  Тюремная камера маньяка Андерса состояла из трех комнат, кухни, спальни и туалета (дверь в который широко раскрыта).
  Посреди большой залы стол каменный столб, похожий на фаллос.
  Если бы Джон познакомился с культурным наследием Норвегов, то поразился бы, насколько столб похож на гигантский фаллос в Вигеланд парке.
  Но американцы не изучают культуру других стран, культура - прах, культура - не доллар, поэтому Джон не нашел сходство.
  Копия знаменитого каменного фаллоса Вигеланда уступала подлиннику только в размере.
  К столбу привязана за руки и за ноги голая девушка (Джон уверен - что девушка, а не старая женщина).
  Со стороны казалось, будто девушка обнимает столб.
  На спине и на ягодицах девушки видны красные следы, местами кожа порвана, и течёт кровь.
  Девушка тихонько всхлипывает, но к милосердию своего мучителя не взывает.
  Мучитель в шубе из шкуры волка, в шлеме с рогами, в мохнатых валенках держал в руках свернутую в веревку рыболовную сеть.
  Джон отметил, что остались несколько пластиковых поплавков и свинцовые грузила.
  Сетью маньяк, очевидно до прихода Джона, стегал свою жертву.
  И подтверждая догадку Джона, суровый викинг хлестнул девушку по попе, с оттягом.
  Кровавый рубец изуродовал гладкую кожу, как у теленка.
  По ляжкам потекла кровь.
  Девушка взвизгнула, зарыдала, но сквозь рыдания Джон с удивлением услышал "Спасибо".
  - Ты кто? Что тебе надо? - мужчина буравил Джона взглядом синих ледяных очей. - Юрист? Адвокат? Колдун?
  - Я - гражданин США! - Джон постарался, чтобы голос звучал уверенно. - Прибыл к гражданину Норвегии Андерсу.
  Вы, надеюсь, если я не ошибаюсь, Андерс?
  - Да, я - Андерс, гроза ведьм и любой нечистой силы, - взгляд Андерса потеплел.
  Викинг неотрывно смотрел на обереги, нацепленные на Джоне. - Ты неплохо экипировался, парень.
  Но я бы тебе посоветовал подобрать ещё несколько штрихов, чтобы бесы шарахались от тебя, как от Небесного огня.
  - Спасибо, Андерс, - Джон покраснел от гордости. - Вы тоже о себе позаботились, словно в ад собираетесь.
  Увешаны амулетами, как ёлка в детском саду.
  А вот суть этого амулета мне незнакома. Сильный? - Джон подошёл к Андерсу и указал на золотой диск на веревочке.
  На диске неумелой, словно детской рукой, нацарапано солнышко с лучами.
  - Этот? О! Это дар Перуна. Оберег от ночи.
  Там, где я с Перуновым амулетом, ночь не наступает.
  В моей камере всегда - день.
  - Восхитительно! - Джон щёлкнул пальцами. - Вы - мастер по охране себя от бесов.
  Не подскажите ли, Андрес, а чей зуб на ниточке у вас пришит к дохе?
  Минут двадцать Андрес и Джон обсуждали амулеты друг друга, хвалились, передавали опыт.
  Андрес пообещал, что сводит Джона на блошиный рынок, где афронорвежцы продают подпольно самые сильные амулеты.
  Беседа продолжалась бы и дольше, но внезапно, хотя её не спрашивали, подала голос девушка.
  - Андрес, мне холодно стоять босыми ногами на полу.
  Я простужу селезёнку и почки, а, если не повезет - то и матку.
  Пожалуйста, продолжай изгонять из меня бесов.
  - Изгонять бесов? - Джон спросил, не веря в свою удачу. - Я прилетел издалека, из Соединенных Штатов Америки, посмотреть на легендарного Андерса, который уничтожил двадцать восемь ведьм.
  - Двадцать шесть, - Андерс скромно поправил Джона, - двух мне адвокаты приписали.
  По году заключения за каждую ведьму, плюс три года за то, что нагрубил судье Мустафе.
  Когда я вернусь, когда я обязательно вернусь, я выбью из Мустафы бесов.
  - АХИ-АХ! Вы оправдали мои надежды, - Джон по-американски похлопал Андреса по меховому плечу. От восторга подпрыгнул, как поляк на танцах. - Я искал человека, который поможет изгнать бесов из моей жены Сары.
  Сначала я обратился к священнику Герману, но священник оказался не без греха, поэтому не справился со своей миссией.
  Отец Герман превратился в оборотня.
  Но я не терял надежды и подумал: в Норвегии живет легендарный Андерс, гроза ведьм и колдунов.
  Может быть, Андерс мне поможет.
  И вот, я стою рядом с легендарным борцом против бесов, руки мои опускаются от огорчения.
  Да, я нашёл вас, да, вы - сильнейший экзорцист, но как я доставлю вас в США, к моей Саре?
  Вы же - заключенный, а ждать, двадцать пять лет, пока вас выпустят - долго.
  Сара через четверть века превратится в старую ведьму, и изгонять из неё бесов мне перехочется.
  - Новичок ты, в этом деле, парень, - Андерс загрохотал смехом, как горная лавина в Грёнланде. - Но потолкуем позже, когда я изгоню бесов из девки.
  Она уже умаялась ожидаючи.
  - Очень интересно и поучительно, - Джон сложил на груди руки, как первоклассник в школе в Вестчестер каунти. - Мастер! Можно я у вас поучусь изгонять бесов.
  Во-первых, как вы узнали, что эта девушка одержимая?
  - Ведьма, точно ведьма, - Андерс опустил сеть и начал лекцию. Он говорил с удовольствием, очевидно, что не так много желающих нашлось стать его учениками. - Поверхность тела одержимого отмечена особыми знаками.
  Небольшие, не больше горошины, места кожи, нечувствительные, бескровные и безжизненные, - экзорцист Андерс ткнул толстым мощным пальцем в пятнышко на левой ягодице девушки. - Иногда появляются красные или черные пятна, но редко, как в клинике доктора Пшибышевского.
  Иногда мы видим углубления кожи, как здесь, - палец Мастера кольнул девушку под правую лопатку (ведьма захихикала). - Очень часто метки сатаны находятся на половых органах. - Андерс развел ягодицы девушки, максимально, насколько позволяли оковы, повернул к Джону: - Вот здесь, на больших половых губах, на оборотных, видны черные пятнышки, которые, если присмотреться внимательнее, показывают число шесть.
  Две шестерки видны отсюда, и одна - возле клитора, с другой стороны, я видел.
  - Потрясающе! Спасибо, Мастер, - Джон сфотографировал шестерки на вывороченной п...зде девушки. - Но у моей Сарочки я меток бесов не находил.
  Или, может быть, смотрел невнимательно.
  - Не знаю. Бесы изворотливы, как кошки с камнями на шее. - Андерс закручивал сеть. - Возможно, что хитрые бесы не показывают метки сатаны на теле твоей жены.
  К каждой ведьме необходим индивидуальный поход.
  - А как вы изгоняете дьявола из ведьмы? - Джон полюбопытствовал, не отводил взгляда от шестёрок на п...зде девушки. - Священник Герман читал специальный текст экзорцизма.
  Вы используете книги мудрости.
  - Вот! Вот моя книга мудрости, - Андерс сунул под нос Джона огромный кулак с наколками рыбы и горы. - Бесов из ведьм я изгоняю древним ритуалом - сечением по телу голой ведьмы.
  В славянских странах избиение ведьм осуществляется разными способами, на Украине - кулаком в морду ведьмы, на Руси - стеганием по голой ведьме вожжами, в Скандинавии - сетью с грузилами и поплавками.
  Но суть метода изгнания бесов из ведьм одна: бить бабу, пока из неё все бесы не выйдут.
  - Как вы узнаете, что вышли ВСЕ бесы? - Джон озаботился.
  Он сомневался, что свободолюбивая американка Сара позволит себя избивать.
  Ну, плёткой, ну в играх садо-мазо, еще, куда ни шло.
  А так, чтобы по-настоящему - навряд ли.
  "Но можно связать Сару, заткнуть ей рот кляпом, и избить, - Джон искал пути выхода из кризиса с изгнанием бесов из жены. - Когда все бесы из неё выскочат, то Сара, возможно, и не вспомнит, что её избивали.
  А, если вспомнит и подаст жалобу в суд и адвокату?"
  - Узнать, что ВСЕ бесы покинули тело ведьмы - очень просто, - Андерс широко расставил ноги, примерялся сетью ударить ведьму у столба. - Как только последний демон покинет сосуд греха - тело женщины, так бывшая ведьма потеряет на время сознание, обмякнет, как тряпка.
  А когда очнется - станет кроткая и милая, как жена из гарема падишаха.
  Поберегись, американец, - Андерс с размаха модно хлестнул ведьму сетью по пояснице.
  - АААА! - ведьма взвыла, как паровоз "Овечка". - Грузилом по п...зде попал.
  - Шестерку стёр, - Андерс прокомментировал свой удар. - Ещё немного осталось до последнего демона.
  Бесы в тебе очень цепкие, Бьёрк.
  - Андерс, только п...зду мне не развороши, не порви, а то работать мне не чем будет, - девушка робко попросила сквозь слёзы боли.
  - А ну-ка, американец, попробуй, - Андерс протянул Джону сеть. - Перенимай норвежский метод изгнания бесов из ведьм.
  Может быть, не только пользу, но и удовольствие получишь.
  - Я? - Джон в нерешительности мотал сетью, словно ловил раков из воздуха. - Смогу ли я? Хочу ли я?
  Экзорцист ли я?
  Хватит ли у меня духа ударить женщину?
  - Это не женщина, это - ведьма, - Андерс подбодрил и толкнул Джона к ведьме. - Забыл что ли, как ведьмы над тобой всю жизнь издеваются.
  У ведьм задача - нести зло людям, а у людей контрзадача - нести зло ведьмам.
  Равновесие в природе.
  И бей с натягом, от души.
  У тебя душа есть, а у ведьмы души нет.
  Ведьма продала душу дьяволу.
  Бей, американец, тебе понравится чужая боль.
  И гражданин США Джон ударил, с оттягом, как учил Андерс.
  Ведьма тихонько охнула.
  - Слабо, слишком слабо бьешь, - Андерс внимательно следил за учеником. - Опирайся на правую ногу, а с левой вес сними. Тааак!
  Хорошо, уже лучше получается.
  - Спасибо, борец с бесами, - Джон постарался, и очередной удар вышел на "отлично".
  Джон бил и входил во вкус:
  "Так вам, бесы, так вас и через этак.
  Ведьма не пожалуется своему адвокату.
  Бесы не подадут на меня в суд.
  Я выбью из тебя дурь, ведьма, - Джон тут же поразился своему открытию. - Выбить дурь, значит - выбить бесов из одержимого.
  Значит, во все времена бесов изгоняли делом, а не словом".
  Джон вдохновился, он бил, не замечал крови, которая хлестала из ран ведьмы, он ничего не видел, кроме красного марева, в ушах звенело, как после бомбежки Нагасаки.
  - Всё, парень, хватит, всё, - Андерс силой оттащил Джона от ведьмы. - Бьёрк давно уже потеряла сознание, значит, ты всех бесов из неё выбил.
  Молодец, сразу видна жилка борца с бесами!
  - Я справился? Да? Я - экзорцист?
  - Справился, парень. Не волнуйся, это твоя первая подопытная ведьма.
  Может быть, и из жены своей бесов выбьешь сам?
  - Нет, - Джон ответил уверенно, вытирал пот (с каплями крови ведьмы) со своего чела. - Как я потом взгляну Сарочке в глаза?
  Лучше, вы, Андерс. Ах, я забыл, вы же - не выездной.
  Андрес не ответил, он отвязал ведьму от столба.
  Ведьма мешком упала в лужу крови.
  - Ты её до смерти забил, парень, - Андрес потрогал пульс девушки. - Конец ей. Но ты не виноват, во всём виноваты бесы.
  Не отпускали девку до конца.
  - Я? Я убил человека? - Джон почувствовал, холод в паху. - Не может быть!
  Я же тихонечко выбивал бесов.
  - Тихонечко? - Андрес зарокотал лавинным смехом. - Ошмётки кожи с кровью летели.
  Ты, вроде бы, ей половину п...зды вырвал, - Мастер по изгнанию бесов перевернул мертвую девушку на спину и раздвинул ей ноги.
  Промежность девушки разворочена, словно она рожала трактор "Беларусь". - Свинцовое грузило залетело красавице в п...зду, а ты не заметил и сильно дернул.
  Половину матки вырвал, с корнем.
  - Это не я, это бесы так подстроили, чтобы я убил девушку.
  Меня нельзя судить в Норвегии. Я - гражданин США. - Джон, словно оправдывался перед судьями.
  - Ты никого не убивал, парень, - Андрес поднёс Джону стакан с пивом: - Извини, водка в тюрьме очень дорогая, с наценкой.
  А, насчет ведьмы, - гроза ведьм небрежно пнул мертвое тело в ягодицу, - Убийство постороннего лица в тюрьме Норвегии за убийство не считается.
  Вот, если бы ты убил заключенного, или - вертухая, тогда - виновен.
  - Получается, что и меня могут убить в тюрьме? - Джон отступил от Андерса на три шага. Он представил, как Андерс изгоняет из него возможных бесов: кровь, вопли Джона, вырванная с корнем мошонка. - Я не знал ваших правил.
  Позвольте мне уйти, Мастер.
  - Тебя никто не убьет, парень, - Андерс, не обращая внимания на труп девушки, подошёл к шкафу и извлёк огромный чемодан в красно-чёрную клетку. - У тебя амулеты от злых духов, обереги спасут от злодейства.
  Особенно, пенис гремучей змеи.
  - Пенис гремучей змеи? - Джон с любопытством посмотрел на сушенный стручок в амулете, - а я думал, что это - полевой горох.
  Продавец сказал, что стручок спасает от прыщей.
  - Правильно тебе сказал продавец, Андерс бросил в чемодан шубу из волка. - От прыщей пенис гремучей змеи тоже защищает, но и от злодеев - обязательно.
  Поехали? - Андерс захлопнул чемодан, поднял, решительно направился к выходу из камеры.
  - Куда поехали? - Джон не опомнился ещё от изгнания из ведьмы бесов.
  - В Америку, куда же ещё? - Андерс взял Джона за руку, чтобы Джон не убежал. - Ты же можешь свою жену до смерти добить, кусок из неё вырвешь.
  Но перед дальней дорожкой заглянем в Грёнланд, к афронорвежцам.
  Прикупим надежных талисманов из шкур каннибалов.
  США - страна бесов, и я должен себя обезопасить.
  Но, парень, я должен вернуться до четверга.
  В четверг в тюрьме рыбный день, я заказал своё любимое блюдо - осьминог в миногах.
  - А как же вас отпустят, заключенного? - Джон старался не смотреть на труп.
  - Норвегия - свободная страна, и каждый гражданин имеет право свободного передвижения. - Андерс нависал над Джоном, как скала над сальмоном. - Куда хочу, туда и еду.
  Никто мне не указ: ни Король, ни Принц.
  Сейчас только командировочные в США получу.
  Андерс и потрясенный Джон вышли из тюремной трехкомнатной камеры с душем и бассейном.
  В канцелярии тюрьмы Андерс забрал свой тревел-паспорт для поездок за границу Норвегии, и получил десять тысяч долларов на три дня.
  - Смешные ваши деньги, некрасивые, - Андерс разглядывал доллары. - Наши кроны - цветные, со значением, а ваши - зелень серая.
  Тьфу, на них.
  Со смешными долларами и чемоданом в одной руке, с локтём Джона - в другой Андрес подошёл к воротам тюрьмы
  Джон не верил в происходящее, он ждал, что сейчас вертухай закричит: "Лечь, руки за голову".
  Но вертухай услужливо открыл ворота, как и свою улыбку.
  - Надолго покидаете нас, мистер Андерс?
  - На три дня. Слетаю в Америку, изгоню бесов из американской ведьмы, - Андерс подмигнул Джону. - Вам американской жувачки привезу.
  - И виски, - из кабинки подал голос второй, робкий вертухай. - В Америке виски дешевые, а мы здесь покупаем с наценкой.
  Две бутылки, пожалуйста. Я деньги отдам...потом.
  - Привезу ящик, - Андерс сиял, как ледник в Копенгагене. - Йохан, ты у меня в камере прибери.
  Труп там, в луже крови.
  Ведьма... бывшая.
  - Дьявол её не отпустил? - поинтересовался вертухай, который, оказалось, знал о методах изгнания бесов из ведьм.
  - Может быть и дьявол, а может и америкашка.
  Он так хлестал Бьёрк, что взмок, пропотел, словно скунс на ярмарке в Тёйене.
  Старался парень, бесов изгонял, но - новичок.
  - Всё сделаем, уберем в наилучшем виде, - вертухай закрывал ворота за Джоном и Андерсом, взгляд вертухая не отрывался от пачки долларов. - Господин Андерс.
  Вы деньгами не богаты?
  Одолжите мне десять крон, а то в магазине всё так дорого.
  Поиздержался я, проиграл на русских акциях ФСК.
  - Нет у меня крон, - Андерс не оглянулся на своего тюремщика. - Но бутылку виски, так и быть, тебе подарю... одну...
  - И у меня нет крон норвежских, - Джон поторопился, потому что просительный взгляд вертухая остановился на нём. - Рад бы помочь, но беден.
  Через год, в другой раз, если смогу, то чем-нибудь помогу.
  Ворота мягко сошлись за спинами Андерса и Джона.
  - Господин Андерс, - открылось маленькое за решетчатое окошко. Робкий вертухай забыл спросить, поэтому кричал в спину: - Господин Андерс, а господин Андерс.
  - Что надо? Шоколада? - Андерс захохотал, настроение у него сегодня отличное.
  - Из той... ведьмы... бесы все... вышли? - вертухай Иогансон очень волновался.
  - Да, чистая она, труп чистый, - Андерс знал пристрастия вертухаев. - Можешь её пользовать.
  Но только не на моей кровати.
  - Спасибо, господин Андерс, - вертухай обрадовался до слёз. - Доброго пути вам!
  Приятного времяпровождения в США!
  
  Анечка припарковала свой шикарный чёрно-красный "Порше" возле перекрестка трех дорог.
  Время от времени кто-нибудь останавливался около Анечки и со слащавой улыбкой медоносной пчелы спрашивал не нуждается ли красавица в мужской помощи.
  Анечка отрицательно качала головой и давала мысленный импульс ухажёру убираться быстрее к чёртовой бабушке.
  "Почему они липнут ко мне, как мухи на торт "Пирамису"? - Анечка стояла около машины и смотрелась в зеркальце, словно надеялась увидеть в зеркале сад чудес. - Личико смазливенькое, глазки сверкают, как алмазы.
  Может быть, мужчин притягивает моя нагота? - Анечка с удовольствием провела рукой по обнаженным ягодицам, похожим на горное авокадо. - Ну и что? Разве мужчины голую женщину не видели? - Анечка взглянула на часики в салоне авто: - Десять минут ожидаю, а Иуда потомок Иуды не появился.
  Неужели, предсказание, что он сам найдет, на перекрестке трех дорог, неверное?
  Нет! Не верю! Прибежит и ко мне, потому что я - лучшая.
  Жду не больше пятнадцати минут - порядочная девушка не должна ждать парня".
  Как поступит, если Иуда потомок Иуды не появится через пятнадцать минут, Анечка не решила.
  Она держала марку гордой девушки.
  Джек, словно услышал её мысли и на перекрестке трех дорог остановил свой автомобиль, словно врезался в стенку из клубничного мармелада.
  В планы Джека не входило кадрить голую красавицу возле её модного "Порше", но остановился, сам не зная почему.
  "Если красотка попросит дорого за свои услуги, то дам ей денег, а потом сообщу на неё в полицию штата.
  Пусть арестуют за проституцию на дорогах, на перекрестке трех дорог.
  Каждая шавка должна знать своё место... в тюрьме".
  Со сладкими намерениями ниже пояса и сталью в сердце Джек вышел из машины и сделал шаг навстречу своей Судьбе.
  Анечка не улыбнулась, она взяла Джеку за руку и повела к своему "Порше".
  - Поедем ко мне, - Анечка пропела затягивающим, как песня Сирены, голосом. - Все тебя ждут, Иуда потомок Иуды.
  Почему руки влажные? Боишься меня или болеешь?
  - Куда мы поедем? - Джек удивился, свободную руку вытер о штанину. - Я не Иуда, а - Джек.
  - Ты - Иуда потомок Иуды, и многие тебя ищут, - Анечка сверкнула ягодицами, и солнечный зайчик, отразившись от левой попы, на миг ослепил Иуду. - Загляни в себя, посмотри в глубь генов и увидишь Иуду в себе. - Анечка остановилась, посмотрела в глаза Иуды своим бездонным взглядом. Шестьсот шестьдесят шесть бесов из Анечки тянули незримые языки в Иуду.
  И он увидел, видел легендарное прошлое.
  Но ни Иисуса, ни апостолов нет поблизости, а только - липкий страх.
  Иуда стоит в нише стены, прячется, сердце колотится, к горлу подкатил пыльный ком.
  По соседней улице пробежали люди с факелами - ищут его.
  Страх, желание вырваться из прошлого, вышвырнуло Иуду обратно, в США, к Анечке.
  Иуда вздохнул: здесь лучше, чем тогда и ТАМ.
  - Вы дадите мне денег, потому что я Иуда - потомок Иуды? - Джек быстро освоился с положением, и постарался сразу, с наскока получить максимальную выгоду от общения с красивой девушкой. - Антиквариат дорого стоит, дороже компьютера "Апле".
  Исторические люди ценятся ещё дороже, мы - единицы, живая история в лицах.
  "Получу с них деньги, а потом сдам всех в полицию.
  От полиции тоже получу немного денег за сдачу маньяков.
  Что же получается: ещё вчера я работал нищим и неизвестным, а теперь - мировая знаменитость, уходящая корнями в прошлое?
  Иуда потомок Иуды, звучит красиво.
  Можно и акционерное общество под это название, и историю создать, выпустить акции в пять раз больше стоимости общества, продать, а потом обанкротить".
  - Деньги? Сколько угодно, - шестьсот шестьдесят шесть бесов в сердце Анечки молча захохотали. Вдруг, Анечка помахала рукой женщине на обочине: - Смотри, Иуда, ещё одна красавица ждёт тебя на перекрестке трех дорог.
  Не дождется, бедняжка.
  Сара её имя.
  По тысячам перекресткам трех дорог тебя ожидают, но, повторяю, не дождутся.
  "Почему не дождутся, - Иуда также молча усмехнулся. - Получу с тебя и твоих бандитов деньги, отдам в полицию вас, и поеду собирать дань по перекресткам других дорог.
  Иуду не так просто переиграть".
  .
  Сара проводила взглядом красно-чёрный "Порше".
  Машина промчалась, словно понос у дворовой собаки, но ведьминым зрением Сара увидела Анечку и Иуду в машине.
  "Та самая красотка, которая соблазнила меня в Национальной библиотеке, - Сара узнала по слепку памяти. Ей легче думать, что Анечка её соблазнила, чем признаться, что сама бросилась в объятия другой ведьмы. - С ней... с ней... Иуда потомок Иуды.
  Вот, как получается. Я ждала Иуду на перекрестке трех дорог, а его подобрала другая девушка, словно украла у меня шубу из искусственного соболя.
  В погоню! Срочно! Догоню и отниму МОЕГО Иуду!
  Но сначала предупрежу Тимофея Павловича".
  Сара открыла сумочку, но телефон, как всегда не попадался сразу, словно утонул в недрах небольшой дамской косметички.
  Презервативы, пригласительные билеты, купоны на скидку, мазь для левитации, мышиные хвостики, снова презервативы, кожаная плётка.
  Наконец, телефон отыскался, в пачке с шоколадными конфетами "Амур".
  - Аллё! Николай Тимофеевич, я нашла Иуду потомка Иуды.
  Что? Вы видите его? На расстоянии?
  Прекрасно! Куда они едут, я обязана взять Иуду себе.
  Ко мне домой направляются? Вы уверены? Почему?
  Ага! Мне проще свой дом отыскать, не придется плутать, словно кол в печенку забили.
  Анечка? Что за Анечка? Колдунья? Сильная?
  Нет, я на шабаше прошлом не была у вас, болела.
  Вот оно что, Тимофей Павлович.
  Анечка оттрахала меня в Национальной библиотеке США.
  Кольцо замыкается, как моё кольцо.
  Спасибо, Николай Тимофеевич, передавайте привет своим ведьмам.
  До встречи у меня дома, красавчик.
  Сара небрежно бросила телефон в сумочку (к нему тотчас прилипла конфетка "Амур"), шагнула к машине.
  Высокий каблук неожиданно попал в ямку, Сара покачнулась, чуть не упала.
  Край платья розовой пеной взметнулся, оголив на миг ягодицы.
  Но этого мига хватило, чтобы покоритель дамских сердец, неугомонный Мигель, оценил ситуацию и принял решение, как пилот бомбардировщика.
  Взвизгнули тормоза (Сара вздрогнула), и потрепанный рабочий форд "Фокус" остановился у её ног, словно горячий поклонник.
  С наигранно озабоченным лицом из машины выскочил Мигель, как чёрт из пачки "Мальборо лайт".
  - О! Синьора! Вы - прелесть! - Мигель заученно улыбнулся и театрально отрепетировано сверкнул очами. - Я проезжал мимо по своим делам, но увидел, как шаловливый ветер всколыхнул край вашего платья, и открыл мне невообразимую красоту ваших обнаженных ягодиц, леди.
  Вы не носите трусики, синьора? - Мигель тряхнул густыми черными кудрями.
  - Очень поэтично, но что с того? - Сара разозлилась на наглеца, который начал её кадрить, как раз тогда, когда она очень спешит.
  - Поверьте, синьора, я никогда не видел столь волшебной красоты, как ваша.
  Про какую красоту: общую или - под юбкой, Мигель говорил, Сара не думала.
  Нежданно-негаданно горячая волна ударила в низ живота, и Сара почувствовала необыкновенное влечение к простому смуглому парню.
  "А он хорош! Изумительно хорош, - Сара облизнула губы, словно слизывала поцелуй дикой козы. - Невысокий, худенький, смуглый, черноокий, смуглокожий.
  Роскошный самец.
  В другое время я бы с ним переспала в моём или в его авто, но сейчас, сейчас я очень тороплюсь за Иудой потомком Иуды.
  Ах, нет, всё же, этот мачо - бесподобный.
  Джинсы его уже лопаются, в промежности распирает, наверняка от любви ко мне".
  Сара не знала, что перед ней профессиональный соблазнитель.
  Да и желала ли знать?
  Каждая соблазненная душа искренне верит в то, что проститут (или проститутка) имел связи со многими, но полюбил только её одну.
  Мигель взял ладошку Сары и поднёс к своим губам - польский приём галантности, смышленый Мигель позаимствовал его из польского кино.
  Чёрными очами Мигель жадно облизывал Сару, как пёс облизывает мокрую кошку.
  Всё в поведении Мигеля продумано, всё опробовано на сотнях богатых женщин.
  Он нарочно надевает клетчатую рубашку, светло-голубые джинсы и модные кожаные дорогие туфли.
  Облик простого работяги с Брайтон Бич.
  (Сара не догадывалась, что для объёма Мигель подкладывал в джинсы женскую прокладку).
  "Дама без трусиков - это облегчает мою работу. - Мигель играл внешне, но внутренне оставался холоден, как кактус. Свою работу он выполнял механически, как заводной заяц, и только за деньги. - Разложу леди на капоте, поимею три минуты, но не кончу.
  Кончать мне нельзя, ещё предстоит романтический ужин при свечах с Джоанной.
  Если сейчас кончу, то вечером могу опростоволоситься, и тогда Джоанна не подарит мне сорок долларов.
  Эту леди приучу, попробую с неё взять обед, долларов за восемь, если повезёт.
  А всё остальное - потом, по нарастающей.
  Тааак! Время идёт, а я романтикой занимаюсь, словно не обольститель, а - польский пан.
  Пойду по второму, быстрому пути".
  - О, красивая леди, я сгораю, погибаю от любви к вам, - рука Мигеля профессионально скользнула под платье Сары, в низ её живота, вторая рука нащупывала эротические точки на спине взволнованной ведьмы. - Не дайте одинокому кабану засохнуть от жажды в пустыне любви.
  Примите меня в себя, как замок принимает золотой ключик.
  Мигель поднял, размякшую, как пельмень, Сару, и посадил её на горячий капот её автомобиля, развел девушке ноги.
  "Критический рабочий момент, - Мигель пощупал у себя между ног (наливался, действовала утренняя виагра). - Если леди сейчас заупрямится, начнет ломаться, то брошу её немедленно, и так много времени на дамочку потерял.
  Вас много, женщины, а красавчик Мигель - один".
  Мигель даже начал заранее злиться за будущий отказ Сары заняться с ним сексом.
  Но Сара не возражала, а, наоборот, притянула Мигеля к себе, как подъемным краном "Като".
  "Иуда подождёт, и Анечка подождёт, - Сара оправдывала свою незапланированную задержку. - Тимофей Павлович с ними пообщается по-колдунски.
  А красавчик мачо не подождёт, он сгорает от любви ко мне.
  Надо же, как парня зацепила шикарная моя красота и голая попка.
  Подарю ему доллар на чай.
  Нет, не подарю, он же, старается из-за любви".
  Сара закричала, когда Мигель, ватный душой, но с накачанным виагрой естеством, вошёл в неё.
  Сара задрала платье повыше, чтобы водители и водительницы смогли полностью насладиться её красотой.
  Сара любила делать секс на публике, словно питалась чужими эмоциями.
  "Пусть женщины мне завидуют, - Сара помахала рукой отчаянно сигналящему "Корвет"у, - потому что меня имеет шикарный красавец мачо.
  А мужчины пусть подавятся от зависти и от своей ничтожности, оттого, что не смогли остановиться и сделать со мной подобное".
  - Старайся, старайся, парень, - Сара схватила Мигеля за уши (Мигель уже жалел, что начал заниматься с леди сексом, предварительно не взяв с неё денег). - Расскажешь дружкам, как соблазнил красавицу.
  Парень, а в Мексике едят койотов?
  Через пять минут Мигель всё же взял себя в руки, сделал вид, что бьётся в оргазме, а сам быстро убрал орудие труда в джинсы.
  Сара не заметила уловки мачо, который пожалел на неё своё неоплаченное семя.
  - Леди, вы - Королева секса! - Мигель с досадой смотрел на красавицу, которая не желала сразу же раскошелиться, а отдыхала после любви. - Любовный голод я утолил, остался голод... голод... голода.
  Вы меня измотали, прекрасная, чудо-девушка.
  Пообедаем ("За твой счет, леди") в ближайшем приличном ресторане, где нет картошки фри.
  - В другой раз вместе пообедаем, красавчик, - Сара остыла, снова вернулось волнение, оттого, что Анечка увезла Иуду потомка Иуды. - Поторопись, а то на стройку опоздаешь, и форман на тебя накричит.
  Позвони мне завтра в три часа, бой. Ок? - Сара протянула Мигелю визитку вместо денег за любовь.
  - Ок, леди! Вы прекрасны! - Мигель сказал автоматом, приклеенная улыбка не сходила с его смуглого, быстро стареющего лица. - До свидания, леди.
  Мигель, словно суслик стоял, ждал до последнего - денег.
  Но Сара укатила, словно её и не было.
  (Сара даже не подозревала, что занятие сексом с Мигелем, спасло ей жизнь. Опоздание стало спасительным.)
  Мигель, как рыба-шар бессмысленно перечитывал визитку Сары, затем бросил её на асфальт и начал топтать карточку, словно танцевал румбу:
  - Будь ты проклята, американка!
  Могла хотя бы доллар дать за мою работу!
  
  - Иуда, скажи мне, как специалист, как потомок самого известного в Истории предателя: в чём смысл предательства?
  В чём глубокая идея предательства?
  Расскажи про предательство, как про основу основ твоей философии. - Анечка правой рукой сжала у Иуды между ног.
  Иуда закатил глаза, как конь, накушавшийся гаванских сигар.
  - Предательство? Ах, спасибо, только не так сильно сжимай... - Предательство, оно - полезно, - Иуда расслабился, он чувствовал себя Повелителем момента.
  Красивая девушка рядом, как ученица внимательно слушает, да ещё и денег даст, а потом он её предаст. Иуда рассказывал, словно читал книгу веков, и знания эти приходили к нему сейчас: - Во все времена необходимы жертвы.
  Возьмём закон Ньютона или Ломоносова: Ничто в Природе не появляется из ниоткуда и не исчезает в никуда.
  Если здесь хорошо, то в другом месте - плохо, и, наоборот, ТАМ радуются, здесь - рыдают.
  С этой точки зрения предательство выступает, как некая компенсирующая сила непредательству.
  Что у нас является непредательством?
  Солдата пытают, а он своих однополчан не выдаёт - непредательство.
  Парень живёт с некрасивой и нелюбимой девушкой, ему встретилась красивая девушка, и он её полюбил, но не пойдёт к ней, потому что считает, что это будет предательством по отношению к прежней девушке.
  Парень занимается непредеательством.
  Пахан в тюрьме не сдаёт полицаям своих корешей - непредательство, - Иуда сам удивлялся своим словам, которые выходили из него не по его воле. - Получается, что без непредательства нет предательства, и, наоборот, без предательства нет непредательства.
  Следовательно, предательство необходимо для того, чтобы где-то появилось, ему в противовес, непредательство.
  Этим доказывается необходимость предательства.
  Что даёт предательство?
  Предательством мы приносим жертву.
  Чтобы от Судьбы что-то попросить, надо Судьбе что-то дать.
  Раньше на жертвенном алтаре резали баранов и людей.
  В наши дни алтарь - общественное мнение, а жертва - тот, кого предали.
  Если мы предаем, мы даём жертву Судьбе, а Судьба взамен одаривает нас.
  Вот необходимое и достаточное условие существования предательства.
  К сожалению, к предательству относятся с негативизмом.
  Слова "предательство" и "предатель" иногда заменяют на более благородные.
  Например, полицай внедряется в банду, входит в доверие к людям, а потом их предает.
  Предательство? Самое настоящее! Но называется оно - подвигом разведчика.
  Всё в США предают друг друга, но это называется в Америке не предательством, а - гражданский долг.
  - Красивая теория, как ад, - Анечка въехала во двор дома Сары. - Ты и меня предать хотел, Иуда потомок Иуды?
  "Почему - "хотел", - Иуда усмехнулся, но на лице сохранил обиженное выражение, словно его поймали на плохом деле. - Я предам тебя и твоих дружков".
  - Я не хотел тебя предать, - Иуда соврал, но Анечка, не стала спорить.
  - Ты правильно говорил о жертве, Иуда.
  Чтобы Судьба тебе помогла, нужно принести жертву.
  Я вошла к тебе в доверие, а теперь предам.
  Предать предателя - это ли не подарок Судьбе, как оригинальнейшая жертва?
  - Кааак? Как ты меня предашь? - Иуда испугался. Липкий пот выступил по всему телу, словно таял ледник. - Ты же обещала денег за то, что я потомок Иуды.
  Зачем меня предавать? Я - никто.
  - Сначала оборотень высосет твою кровь, Иуда, - Анечка докладывала, как на военном совете в Филях, - затем мы с Кэти тебя высушим, перетрём в порошок.
  Чудесный порошок из Иуды потомка Иуды даст мне небывалую Силу и Власть над людьми?
  - Над предателями?
  - Все - предатели, значит - над всеми, - Анечка легко согласилась.
  Иуда дернулся, выскочил из машины, но не убежал.
  Холод сковал его члены, как при минус двести семьдесят три градуса по шкале Кельвина.
  "Вот что значат слова: Женщина поймала и не отпускает, - Иуда зарыдал, как мартовская кошка около двери дома. - Предать предателя, порошок, деньги.
  Как всё это незначительно, когда из меня собираются высосать кровь, а затем тело моё перемелют в муку.
  Я не просил Историю делать из меня потомка Иуды.
  Лучше бы я сидел в американской тюрьме, кушал гамбургеры, чем жить в образе порошка".
  На дорожку, щедро усыпанную костями ящериц, вышла обнаженная блестящая Кэти Пипи.
  Над девушкой плыло чёрное облако, из которого раздавалось карканье.
  Кэти сверкнула красными очами и подбежала к Анечке (на Иуду - виновника тожества - красавица Кэти даже не взглянула).
  - Госпожа! Я так волновалась, что вас долго нет, что чуть не упала в ад.
  Огромное счастье, что вы пришли, словно вылетели из медовых сот.
  Займемся адской любовью, госпожа Анечка?
  Я выучила позу "Семеро по лавкам".
  - Любовью займемся, но не сейчас, - Анечка благодушно потрепала Кэти по левой щечке, словно пробовала свинину на ощупь. - Джона привела?
  - Я виновата, но исправлюсь, госпожа, - Кэти упала в ноги Анечки, целовала её колени. Видно, что Кэти нравится лобызать ножки хозяйки. - Джона не оказалось в доме, и неизвестно где он.
  Даже колдуны не видят Джона, словно он сквозь Марс канул.
  - Не волнуйся, Кэти, - Анечка не спешила поднимать Кэти с колен, - я тоже не вижу Джона.
  Но можно и без него обойтись.
  Без дырки в небе больше света.
  У нас сегодня и так много званных гостей.
  Тимофея Павловича запеленала?
  - Как вы приказывали, госпожа, - Анечка только сейчас взглянула на Иуду, и Иуде этот равнодушный взгляд, брошенный, как на приговоренное животное, не понравился. - Колдун сопротивлялся, но кое-как, с вашей силой, я его запеленала, словно мумию.
  Что дальше, госпожа Анечка?
  Анечка не ответила, пошла в дом Сары и Джона, как к себе в хоромы.
  За шикарной голой попой Анечки последовал Иуда, хотя мысленно сопротивлялся, приложил все свои силы.
  Но против шестиста шестидесяти шести демонов Анечки он бессилен, как осока перед дубом.
  Анечка, Иуда и замыкающая колонну Кэти, вошли в гостиную.
  Над полом, примерно в одном метре висел колдун Тимофей Павлович, спелёнатый, как мумия Тутанхамона.
  Только голова без бинтов, будто кочан гнилой капусты из Виннипега.
  Глаза колдуна гневно сверкали, но общий вид - скорбный, словно Тимофей Павлович проиграл в рулетку лицензию на занятие колдовской деятельностью.
  - Тимофей Павлович, как самочувствие? - Анечка похлопала левой ладошкой по забинтованному низу живота колдуна. - Помните, как вы на оргии давали жару?
  Ну, прямо молодой ковбой на дискотеке в Гарлеме.
  Тимофей Павлович ничего не ответил, потому что губы его онемели, будто прошитые оловянной проволокой.
  Анечке ответ колдуна не нужен.
  Она - хозяйка положения и Судьбы.
  Анечка, на удивление всем, запрокинула голову и тоскливо завыла.
  У Иуды по всему телу выступили мурашки, как от леденящего душу, холода.
  Тимофей Павлович задергался в путах, как карась в сетях рыбака.
  Наливные крепкие груди Анечки вибрировали от низких частот голоса.
  Только Кэти смотрела с неподдельынм обожанием и восторгом на госпожу Анечку.
  Анечка выла долго, минут пять, но никто не прерывал её воя.
  Вдруг, на исходе пятой минуты, раздался треск за домом, на террасе хлопнуло, упал стул, звякнуло стекло, и в гостиную ввалилось низкорослое мощное животное.
  Оно рычало, постоянно двигалось, и Иуда сразу не рассмотрел, кто прибыл.
  Но, когда увидел, то чуть не упал в обморок от страха, хотя уже, казалось, ко всему готов.
  К Анечке на четвереньках подбежал бывший священник.
  Вид его ужасен, словно Герман только что сошел с картин Пикассо.
  Лицо густо заросло волосом, клыки торчали изо рта, с длинного чёрного языка капала жёлтая слюна, глаза горели красным адским пламенем.
  Оборотень Герман сучил лапами, рычал, смотрел на госпожу Анечку, как на котёл с кипящей смолой.
  - Вот до чего доводят грехи, - Анечка сказала назидательно и засмеялась. - Отец Герман много грешил, но не раскаялся в своих грехах, а, наоборот, возгордился, поверил в то, что может изгонять бесов, поэтому стал сам краше чёрта.
  Правду я говорю, отец Герман?
  Бывший священник встал на задние лапы, как огромный пёс и лизнул Анечку в щеку.
  Огромный лиловый возбужденный пенис оборотня тыкался Анечке в ноги.
  - Ну-ну, дорогой, нежности потом, - Анечка отошла от оборотня. - Займись колдуном Тимофеем Павловичем.
  Аккуратно, слышишь, Герман, аккуратно, высоси из него кровь, из пальцев ног, всю до капельки.
  Услышав страшный приговор, Тимофей Павлович, снова начал дергаться, но одного взмаха левой руки Анечки хватило, чтобы колдуна парализовало.
  Оборотень деловито подбежал к ногам колдуна, передними лапами, распеленал его ноги и откусил пальцы ног.
  Затем оборотень Герман с урчанием начал высасывать из колдуна кровь.
  Анечка с интересом наблюдала за чавкающим оборотнем, затем полуобернулась к Иуде.
  - Иуда, это всё жертвы, как ты говорил.
  Следующая жертва на алтарь Судбы - ты.
  Ты готов, исторический мой?
  - Почему это, твой? - в комнату ворвалась хозяйка дома Сара.
  Она ещё не поняла, с какой силой имеет дело, поэтому качала права по-американски. - И, объясните мне, что здесь происходит?
  Я немедленно звоню своему адвокату и вызываю полицию.
  Иуду оставьте мне, он - мой!
  - Сара, Сарочка, иди помойся после Мигеля, - Анечка скорчила рожицу, мимика означала - "я брезгую находиться рядом с тобой". - Трахнулась с альфонсом, теперь на Иуду нацелилась.
  Не по зубам вставным он тебе, Сара, не по зубам.
  После ванной я подумаю, какую пользу из тебя извлечь.
  Сара с перекошенным лицом пошла в ванну, вяло переставляя механические ноги.
  Её разум и тело полностью подчинились воле Анечки.
  - Ну, Кэти, пока оборотень осушает колдуна Тимофея Павловича, займемся любовью. - Анечка сладко потянулась, словно на пляже в Малибу.
  - О большем я и не мечтала, - Кэти бросилась в объятия Анечки, как с Крымского моста в Москву реку.
  - Почему мой дом превратили в дом свидания? - на пороге возник забытый всеми Джон.
  Очи его горели справедливым голубым гневом, уши покраснели, как у гоблина. - О, ужас!
  Что здесь творится? Парк Юрского периода?
  Джон увидел оборотня, но не узнал в нём священника Германа.
  Анечка засмеялась от предвкушения большого праздника, но внезапно её смех оборвался, как струна на гитаре.
  Дрожь пошла по телу Анечки, как по гусю капли воды.
  Из-за спины Джона вышел Андерс борец с бесами, выплыл во всей своей боевой красе.
  На голове Андерса рогатый шлем викингов, защищающий мозг от воздействия бесов.
  На шее повязан хвост Норвежского волка - талисман против демонов огня.
  В рукава вшиты амулеты из Анголы - против бесов воды, леса, духов тьмы, дождя, стрелы в спины, отравленной пальмовой водки.
  Штаны щедро разукрашены хохломскими петухами - оберег против дневной нечистой силы.
  В целом Андерс представлял из себя ёлку, обвешанную разными амулетами.
  - Что тебе надо, Андерс? - Анечка пророкотала шаляпинским басом (Кэти отшатнулась от ласковой госпожи). - Мне нет до тебя дела, и тебе нет дела до меня.
  Шестьсот шестьдесят шесть бесов в Анечке запаниковали, как в ночь перед Рождеством.
  Андерс в ответ достал из пакета ржавый меч.
  - Меч прародителей, - бесы в Анечке взвизгнули, словно мчались на американских горках. - Не убивай меня, Андерс, я тебе пригожусь.
  И нет у тебя силы меня убить.
  - Забирай своё хозяйство, - Андерс, к удивлению Кэти и Джона, отпустил Анечку, не стал с ней сражаться (он не уверен в своей силе против силы Анечки). - С тобой я разберусь в следующий раз.
  Сейчас у меня дело - выбить бесов из жены Джона, из Сары.
  - Правильно, мудрое решение, - Анечка произнесла своим голосом, пятилась к двери. - Свои счёты мы сведем, потом, когда случай представится, и, если представится.
  Не будем мешать друг другу, Андерс. - Анечка обернулась к Кэти: - Кэти, забирай оборотня, Иуду и Тимофея Павловича, грузи в машину. - И снова Андерсу борцу с бесами: - Удачно вам выбить бесов из Сары.
  У вас получится, Андерс.
  Прекрасно проведете время в садизме.
  Анечка, Кэти, оборотень Герман и Иуда потомок Иуды испарились, как жидкий азот в пустыне Сахара.
  В это время из ванны вышла обнаженная Сара в туфлях на высоких каблуках.
  - Джон? - Сара удивилась, но не пыталась скрыть свою наготу. - Кто это с тобой, лохматый?
  От него веет бешенством и злом.
  - Зло - для тебя, для других - добро, - Андерс, как у себя в камере, по-хозяйски связал недоумевающую Сару, привязал её к дубовому тяжелому столу. - Сейчас из тебя выбьем бесов, женщина.
  То, что не удалось священнику Герману, мне по силам.
  - А не боишься, что превратишься в оборотня, пришелец? - Сара злобно сверкнула глазами. Она не особо боялась незнакомца, но волнение присутствовало, как у институтки перед выпускным балом. - Отец Герман грешил, поэтому со мной не совладал.
  - У меня грехов больше, чему у священника Германа, - Андерс извлёк из кожаного мешка сеть со свинцовыми грузилами и пластиковыми поплавками. - Но у меня другие методы, более древние и проверенные временем, мадам.
  Сейчас будет больно.
  Сеть свистнула, и приложилась (вместе со свинцовыми грузилами к спине Сары).
  Раздался адский душераздирающий вой женщины и бесов, выходящих из неё.
  Сара ощутила сильнейшее жжение в п...зде, выплюнула зеленым, её вырвало, вокруг стало жарко, и через миг жар сменялся адским холодом.
  - Первые бесы вышли, - Андерс с любовью передал сеть Джону. - Давай, подмастерье, учись, пока мастер рядом.
  Только по п...зде не бей, а то забьешь свою жену насмерть, как забил Бьорк.
  Джон размахнулся, примеряясь, чтобы свинцовые грузила ударили по грудям обожаемой Сары, и с тоской подумал:
  "Как же я после ЭТОГО, стану с Сарочкой любовь делать?"
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"