Аннотация: А как, собственно говоря, становятся юнгами? Поступают в гагаринское училище? Рождаются в семье космонавтов? Получают первый разряд ЮК в семь лет? Может быть. Но иногда это случается намного проще, глупее и обыденней.
- Слушай, Ян. Вот чтобы ты сделал, если бы тебе пришло письмо, а тебе его не отдали?
- А... по условию... я его видел?
- Видел, - Ишка сел на кровать Яна, - но без разрешения.
Больше свободного места в этой половине комнаты не было. На ковре лежал сам хозяин комнаты, на стуле дожидались своего часа гантели, на столе Ян уже второй день клеил модель спутника связи на конкурс. Стопка книг с закладками убедительно показывала, что родное отделение Юнкосма Ян не подведет, и одновременно занимала остатки столешницы. Учебникам места не оставалось, и они сиротливо ютились на полу, там же Ян видимо в последнее время и внеклассные задания доделывал. Неудивительно, что Бледной Лилии сегодня показалось, что у Коваля "самую чуточку испортился почерк".
- О чем... письмо?
- О родителях.
- О чем?
Ян впервые в жизни прервал отклоны, не закончив очередную серию, и лег на спину.
- Ты серьезно?
- Серьезно.
Ишка не знал никого кроме Яна, кто смог бы поверить в его рассказ. Остальные либо разболтали бы неслыханную новость по всему интернату, либо решили бы, что он все выдумал. Воспитанник Игорь Калинин был одним из тех редчайших случаев в истории интерната, когда о родителях ничего не смог выяснить даже СанСаныч. Родился на одной из станций пятого сектора, затем остался там же в доме малютки, а через месяц его директор получил извещение о взрыве корабля, на котором летела семейная пара Калининых. Оставленный адрес оказался несуществующим, на станции, где они якобы работали, никто о них не слышал, и даже родственников отыскать за прошедшие одиннадцать лет не удалось. Не удавалось.
- Что за письмо?
- Письмо от какого-то Лебедева, - Ишка вздохнул. - В.Б. Исследовательская станция Акасу-один. В письме просьба сообщить о воспитаннике Игоре родом из Пятого сектора и кадр из той передачи, помнишь? Где я о собранных образцах рассказываю.
Три месяца назад их отделение Юнкосма действительно показывали по общему каналу - единственному, который транслировался почти на все станции. Выиграли все-таки семестровое соревнование, и с хорошим отрывом.
- И?
- И все. К письму копия ответа приложена: воспитанник такой-то в нашем интернате не значится, - о подписи СанСаныча Ишка промолчал.
Вместо того чтобы возмутиться, услышав о таком откровенном вранье, Ян задал намного более интересный вопрос.
- Ты действительно в пятом секторе родился?
- В пятом.
Ян вскочил и с головой зарылся в шкаф.
- Тогда тебе везет, если я, конечно, не ошибаюсь.
Ишка хмыкнул. Вообще-то до сегодняшнего дня он себя считал вполне везучим. Вплоть до той секунды, когда увидел подпись СанСаныча на ответе. Любому другому воспитателю он бы спрятанное письмо простил.
- Везет, - подтвердил Ян, выбираясь из шкафа с потертым, видавшим виды блокнотом в руках.
Блокнотов у Яна было не меньше семи, и это только тех, которыми он постоянно пользовался. Старые и заброшенные уже занимали треть полки и в ближайшие годы сдаваться не собирались. Ян сам вписывал на первую страницу каждого грозное предупреждение: "Совершенно секретно! Хранить вечно!" Ишка свои юнкосмовские тетрадки тоже так начинал.
- Смотри. Четырнадцатое сентября.
Дата была проставлена сверху каждой страницы безупречным каллиграфическим почерком - обычным для Яна. Ниже, почерком, который лучше любых свидетелей доказывал, что это Ян писал, стоя, наспех, держа блокнот на весу и постоянно отвлекаясь, было переписано все малое расписание Северного космодрома на сентябрь. Время - корабль - пункт назначения. Ни на какие излишества вроде фамилии капитана, промежуточных остановок и сроков лучший фотограф "Звездного" размениваться не стал. Все равно для удачного снимка это никакого значения не имеет.
Акасу? Ишка вздрогнул от совпадения. Именно сегодня к Золотой планете стартовал "Буревестник", неплохой корабль второго класса.
- Видишь? Если прямо сейчас пойдешь, как раз успеешь написать письмо и добраться до космодрома.
- А там что? Думаешь, согласятся передать?
- Согласятся, - уверенно сказал Ян, - дальники всегда ходят с кучей посылок, писем и попутчиков. Можно и по почте было бы отправить, только тебе ответ могут снова не выдать. А тут надежно: отдал-получил. Держи листок.
Ян вернул пострадавший блокнот на место и снова лег на ковер. В бездельной болтовне он смысла не видел.
- Ян, полдник же скоро. Ты меня прикроешь, если я не успею?
- Так точно, - сказал Ишка, еще раз позавидовав логике Яна.
Теперь даже если его кто-нибудь на космодроме увидит, ничего подозрительного в этом не будет. На поле интересных кадров много. Тот же "Буревестник"... все-таки один из самых быстрых кораблей, или "Темзу", громадину первого класса. А может, чем космос не шутит, сам Матроскин встретится, легендарный кот, зачисленный в команду одного из дальников.
Ишка оставил Яна заниматься самосовершенствованием и пошел к себе. План разработан, пора приступать к выполнению.
К счастью, его сосед был заядлым футболистом, и не пропускал ни одной игры. Иначе непременно увязался бы на космодром вместе с Ишкой, он о Дальних планетах с первого класса мечтает. Вот и на стене над кроватью плакат повесил с юнгой из "Далеких звезд". Юнга в фильме тоже был неплохой, только болтал много и чаще всего не по делу. А так, Ишка даже завидовал ему немного. Все, что хотел - сделал. На Дальнем поясе побывал. Подвиг совершил. В команду его приняли. И плакат хороший получился - Юрка там не на мостике корабля снят, а за школьной партой после возвращения. Димка говорил, что купил его только потому, что более героические быстро разобрали, а Ишке нравится.
Впрочем, у него самого вообще никакого плаката нет. Только схема космических путей висит и часы с эмблемой Юнкосма, приз с конференции. Двадцать минут третьего. "Буревестник" стартует в четыре. Космодром находится в пяти кварталах отсюда. Спрашивается, сколько еще времени Ишка может размышлять о всякой ерунде, если люки на корабле многие задраивают за час до старта?
Обыкновенная бумага нашлась быстро, а вот конверты в "Звездном" были только у СанСаныча и директора. Придется обойтись без него.
"Уважаемый Лебедев В.Б".
Первая фраза и сразу какая-то глупость. Был бы он какой-нибудь Ю.Э., можно было бы попробовать угадать имя-отчество. Юриев Эдуардовичей намного больше, чем Юлиев Эрнстовичей.
"Я случайно увидел ваше письмо".
Ишка отложил ручку в сторону и задумался. Все-таки письмо он увидел не совсем случайно, но нужны ли такие детали? Пусть будет случайно.
"Я родился на пересадочной станции в Пятом секторе, в треугольнике Акасу-Юд-Икерито".
Уже лучше. Это уже важно. Странно, конечно, что мама рискнула лететь в такое время, но... Мало ли что бывает на свете.
Дальше письмо не шло. Мысли наотрез отказывались составляться в следующее предложение, а писать через силу Ишка не умел. Все равно, что пытаться решить задачку по физике подбором, не зная ни одной формулы из всей темы.
"Почему вы меня искали?"
Коротко, понятно, а главное - это и есть самое важное. Еще три года, и Ишка станет формально взрослым, а взрослому никто не помешает разыскать родителей самостоятельно. Только бы Лебедев ответил. Только бы письмо взяли.
Ишка распахнул шкаф и вытряхнул всю свою одежду. Где-то там, в глубине должна лежать его первая покупка на первую премию - джинсы и рубашка без всяких нашивок интерната. Так... Письмо и удостоверение учащегося Юнкосма вместе с пропуском на космодром. Синяя повязка на руку - знак его разряда. Ишка чуть не забыл фотоаппарат, но в последний момент спохватился. Вряд ли кто-нибудь поверит, что он пошел фотографировать только со слабенькой камерой коммуникатора. Ишка щелкнул для пробы улыбающегося юнгу и мысленно попросил у него чуть-чуть удачи. Пусть команда "Буревестника" ему поможет.
Без двадцати пяти минут три Ишка выбежал из комнаты. Задерживаться дальше не стоило не столько из-за риска опоздать, сколько из-за риска повстречаться с СанСанычем. Он часто приходил на свое дежурство заранее, чтобы поболтать с кем-нибудь свободное время.
А этого Ишка сейчас боялся больше всего на свете. Эх, с каким удовольствием Ишка поверил бы в то, что ответ был всего лишь отпиской, а сам Сан отправил другое письмо. Только не стал бы он тогда сам подписывать, Лилии бы отдал. Кто же поверит личному письму, когда есть официальное? Не будет же воспитатель что-то скрывать от директора?
И Ишка задумался о том, что скрыл воспитатель. Ничего таинственного он за собой не замечал. Ни драгоценного фамильного медальона, ни династической родинки в форме древней руны, ни на худой конец пеленки с гербом какого-нибудь королевского дома. Даром, что Лилия его внешность всегда называла характерной. Очень он каким-то острым ей казался, угловатым и жестким. Сан его Ишкой-колючкой звал.
Сан... Ишка оглянулся. Нет, "Звездного" не видно уже. Интернат и сам по себе не высокий, а в новом городе, где домов ниже двенадцати этажей всего два на весь город, он совсем теряется. Словно и не было никогда здесь "Звездного" и не жил в нем Игорь Калинин. Впрочем, он в нем и так не жил, согласно официальной версии.
Так, наверное, и с ума сойти можно, если поверить в то, что тебя нет. Никогда ты не ходил в этот магазин на углу, где продаются замечательные резинки, их которых получаются замечательные моторчики для лодок и не менее замечательные рогатки. Не ходил вон в тот кинотеатр на премьеру "Далеких звезд". И на космодроме, конечно же, никогда не бывал.
На мгновение Ишка даже засомневался, а пропустят ли его? Вдруг он и здесь не значится. И удостоверение у него окажется каким-нибудь ненастоящим, а пропуск турникет принимать откажется? Роботу ведь не объяснишь, что ты всего на минутку и сразу обратно.
А вот и он сам, старый знакомец. Теперь-то Ишка знал, что каждый год мимо этого стража проходит не один и не два счастливых мечтателя с собственноручно спрограммированными пропусками. И каждому из них робот улыбается и желает счастливой дороги. Ну, или счастливой смены - смотря чей пропуск они пытались подделать. Охрана, предупрежденная этим улыбчивым работягой, задержит их ровно через три шага, чтобы не создавать очереди на турникете,
Заветные три шага пройдены, значит, надежда еще есть. Целых десять минут надежды еще есть, только бы повезло. Пусть на "Буревестнике" окажется какой-нибудь молодой штурман - как во всех этих фильмах - который возьмет письмо и обязательно привезет ответ. Который выслушает Ишку и все поймет. Который окажется таким лентяем, что за час до старта будет бродить вокруг корабля, а не проверять в последний раз системы.
Ишка в очередной раз попросил у юнги Юрки удачи и шагнул на летное поле. Нужный корабль он заметил не сразу. Маленького "второклассника" полностью закрывали диски пассажирских "Темзы" и "Дона", стоявшие у самой разделительной линии. Но "Буревестник", только на днях вернувшийся из ремонта, блестящий ровным слоем защитной краски без всяких украшений, Ишке понравился намного больше. Нет ничего хуже тех капитанов, которые из корабля делают позолоченную карету. Кто-то мозаикой борта украшает, кто-то рисунками по собственноручным эскизам... Летают эти кошмары любого инженера по внешним оболочкам потом плохо, обшивка тяжелой становится и сыплется постоянно, зато капитан горд и на каждом углу рассказывает, что его корабля характер есть. Разве это характер? Характер - это, например, когда корабль только до орбиты летает. Или только в пределах Солнечной системы. Или гордый дальник. Характер - это когда у корабля любимый космодром есть, куда его и ребенок приведет. Любимый штурман есть. Любимый разворот при посадке.
"Буревестнику" с командой повезло: и таинственную космическую деву на его борту не рисовали, и перед стартом никто не бездельничал. Едва ли не худшее, что могло случиться.
Ишка оглянулся по сторонам в последней попытке отыскать кого-то из экипажа, но поле вокруг пустовало. Три корабля и ни одного человека. Очень плохо, но вполне понятно: "окно" в расписании. Большие корабли улетают с Земли поздно вечером, их командам торопиться сейчас некуда. А одному воспитаннику интерната "Звездный" есть... и, набравшись храбрости, Ишка шагнул на трап. Люк легко подался под рукой, приглашая войти.
Внутри корабля оказалось прохладно и темно. Ишка сразу же ослеп и стоял, привыкая к темноте, пока не услышал внизу шорох автоматической двери.
- Постойте! - Ишка кинулся по лестнице вверх.
Кинулся, насколько вообще может кидаться сухопутная земельная крыса по корабельной лестнице. К высоким крутым ступенькам нужна привычка, и наверху Ишка застал только открытую дверь. Человек уже успел войти.
- Простите! - позвал Ишка.
Стучаться в дверь не было никакого проку. Каждая дверь, каждая переборка и каждый квадратный сантиметр пола на кораблях второго класса по-прежнему обивают неизменным мионом на случай, если генераторы тяжести придется в полете отключить. В первом классе допускается и другая обивка, а "в местах, не представляющих потенциальной опасности для пассажиров и команды" даже твердые материалы. Капитан, который в первом классе невесомость включит, может сразу шеврон с рукава снимать. Прямо в невесомости, не дожидаясь возвращения.
Кухня. Обыкновеннейшая корабельная кухня. С простейшим автоматическим поваром, сложной и абсолютно безопасной ручной плитой, столом, шкафом и прочим оборудованием, полагающимся кухне на кораблях второго класса согласно Уложению о социально-бытовом обеспечении космических кораблей. Людей здесь не было, но откуда-то из-под углового стола доносился странный звук, словно бы раз за разом кто-то включал сверхмалый кварковый передатчик. Звук такой, словно бы... Словно кошка лакала из блюдца! И Ишка немедленно присел на корточки, чтобы проверить. Сзади медленно закрылась дверь. Объект ушел с инфракрасного луча, а на блокировку нечаянный гость, ясное дело, ставить ее не стал.
Матроскин! Настоящий живой полосатый кот невозмутимо пил молоко из настоящего белого блюдца с голубой каемкой. Ишка невольно потянулся за фотоаппаратом. Вот это повезло! Наверное, команда не обидится, что Матроскина сфотографируют, раз его даже инспекторы с корабля не выгоняют.
Поймать кота в объектив оказалось проще простого, видно, к популярности ему было не привыкать. Свет на кораблях часто ставят не хуже, чем в старых студиях. А кадр все равно не получился. Пол дрогнул, и кот на фотографии превратился в смазанное привидение. Оригинал всего лишь обзавелся белыми молочными усами, которые немедленно принялся отмывать с полосатой физиономии. Как будто ничего не случилось, и он каждый день видит, как корабль трогается. Корабль... что?!
Ишка в ужасе уставился на коммуникатор. Еще ровно час. Листок... Совершенно растерявшийся и потерявшийся Ишка дал себе по лбу. Он же сам - сам! - обратил внимание на то, каким отвратительным почерком все написано. Конечно же, там шестерка была на пятерку переправлена. Не четыре часа дня, а три.
Значит... что же... он летит в космос?