|
|
||
Роман из трилогии "Океан". Сила может дароваться по назначению судьбы, и великий древний бог - создатель всего сущего - тоже может стать человеком, который правит судьбами людей, но не их чувствами. Великий царь за свой проступок иногда лишается не просто судьбы, но и времени, в котором жил. Он много раз рождается и много раз меняет лик. Но настоящее испытание - любовь без ответа. Ведь в ответе сокрыта ужасная тайна о Зле. Храбрый рыцарь, потерявший любовь и надежду, будет награжден судьбой за страдание. Награда велика - руки слабы. Они не могут удержать красоты. Они могут лишь попытаться обмануть время. | ||
Океан одиночества
Часть первая
1
Соффина проснулась от того, что разум повторял стук колес повозки, которая, не останавливаясь, тащилась по однообразной долине, покрытой мхом и уродливыми деревьями. Солнце еще не взошло, но густой туман и светлеющее небо говорили, что путь от старой харчевни в пригороде проделан немалый. Седой извозчик дремал, продолжая держать в руках поводья плетущихся животных, и тихо похрапывал, словно боясь разбудить спящих на полу в шерстяном покрывале детей.
Соффина плотнее закуталась в цветастый платок, скрутила тугой узел из смоляных волос на макушке. А затем направилась к вознице, балансируя на трясущемся полу арбы. Черные глаза ее пытались разглядеть что-нибудь в кисельном мареве... Мучительная боль растекалась в затылке и ударяла куда-то в сердцевину мозга... Что за глупость! Женщина села рядом с мужчиной и потянула из его кармана флягу со спиртным. Сделав большой глоток, прислушалась к жару пробежавшему в самое чрево и взяла из ослабших рук поводья. Лошади каравана беспокойно заржали... Ну, наверное, не слишком они долго путешествовали, чтобы проявлять недовольство? Чертов туман - таки на час другой заставит поторчать вблизи от дороги...
- Эй, слышишь, Батар, - громким голосом позвала цыганка кого-то из возниц позади, выпуская из рта клубы горячего воздуха. - Батар, сворачивай! Мы заблудимся...
- Слышу... Достань там... - короткий пропуск. - ... и баранину.
- Что?! - Соффина накренилась вбок и прислушалась. - Повтори, пожалуйста!
- Вино и вяленое мясо барашка, яхонт ты мой, - отозвался мужской баритон. - Долго нам стоять... До рассвета!
Повозка заскрипела. Колеса разрезали траву и оставили позади черный след земли. Привал, долгожданный привал. Ноги сами попросились на твердую почву. Еще предстоит распрячь животных и устроиться где-нибудь у костра, а пока...
- Я пройдусь, - Соффина зашагала в туман навстречу отблескам, которые проникали сквозь густую пелену, словно пугливые зайчики. Может быть, здесь протекает ручей? Или даже река, но не слышно ни плеска, ни шума. Золотистый свет, как свет солнца, манит глаз, радует сердце... Женщина осторожно делала каждый шаг, как будто могла открыть тайну, что не доступна взору человека. По своей природе все цыганское племя... Но даже цыганам не чужды страхи и опасения...
Трепыхание крыльев. Соффина подняла голову и увидела птицу. Да, это она сверкала в тумане. Белоснежное оперение испускало свет, как пламя маяка. Голубь внезапно опустился и сел на плечо.
- Маленький, - крохотная головка потерлась о волосы и издала курлыкающий звук. Соффина поднесла руку к птице, и когтистые лапки неловко вцепились в кисть. - Красавец, какой ты красавец! - в подтверждение ласковый голубь вытянулся навстречу, точно хотел сказать нечто важное. - Ты такой одинокий! Такой странный!..
Соффина пальчиком погладила оперение и внезапно услышала музыку. Не музыку гитары и бубна, а божественную, которую люди постигают лишь однажды. Запрокинув голову в небеса, путница попыталась разглядеть искусного музыканта, но голубь вдруг взлетел... И яркое солнце, то есть его отражение, возникло в белом тумане, указывая путь... Возможно, Соффине показалось, что перед ней ступени, возможно, в небеса не вела никакая лестница, а все только приснилось, но женщина пошла наверх, не в состоянии остановиться или повернуть обратно. Свет! Наверху был такой яркий свет! Белый голубь махал крыльями... Белый огонь ослеплял. Соффина прикрыла глаза ладошкой, увидев человеческую фигуру, и остановилась в нерешительности, потому что ноги ее перестали повиноваться и слушать приказы разума.
- Не бойся, дитя! Не небеса ли тебе открылись? Голос был тихим, отрешенным, каким-то бездушным подобием человеческого- Прими данное, ты взрастишь мое зернышко и принесешь цветок на тайную планету, где ждет его судьба, а пока сомкнитесь уста, сомкнитесь глаза, забудь чело, забудь обо всем... - сверкающая ладонь протянула цыганке маленькое белое, положила той на ладонь и зажала пальцами... - Прощай, дитя! Я буду ждать... Я вечно буду ждать расцвета...
Дочь Соффины, конечно, была шаловливым ребенком. Она ничем не выделялась среди других детей, испачканных, веселых обезьянок, которые любят побезобразничать, побегать, потанцевать и полазить в чужие карманы. Она была маленьким повторением всех цыган, которые остановились на постой в огромном городе, где сейчас проходила ярмарка. Первое свое путешествие девочка начала еще с рождения, и ее не удивляли ни космос, ни долгие переезды на старой повозке. За многие столетия законы табора не изменились, лишь добавилась возможность полета.
Девочка смело шагала между рядами, богатыми овощами и фруктами, воровато засовывала в широкий карман шаровар то яблоко, то семечек, то сладостей. Продавцы гоняли малышку от лотков. Их улыбки предназначались лишь достойным покупателям, а не к воровке из дурного племени, которая похожа еще на добрый десяток подобных ребятишек, снующих среди шумного и веселого базара, насыщенного ароматами мяса, животных, снадобий и тканей. Вот еще - позволять грязным ручонкам трогать товар, который достается нелегким трудом. Все цыгане - воры, все цыгане - изгои.
Черные глазки остановились на богатом отрезе, что свисал с прилавка, видимо, именитого торговца. Золото и кровь сплелись в немыслимый узор. Взгляд невозможно оторвать! Вот это красота. Каких бы юбок нашила мать! Ресницы быстро захлопали, и вдруг кто-то взял малышку за плечо.
- Лили, красиво, да? - старый отец протянул девочке бусы из разноцветных стекол. - Отнеси Соффине, да не потеряй по дороге, сорока! И кстати, - он внезапно присел, - что это ты тут одна бегаешь?
- Хочу! - надув вишневые губки, девочка указала на дорогую ткань, - Хочу купить! Хочу подарок!
- Ну, принцесса, мала еще! - он щелкнул капризулю по носу и слегка дал по заднице. - Беги быстро! Подрастешь, будешь одеваться королевой, - и покачал головой, когда дитя ринулось прочь, поднимая пыль и показывая вместо ответа лишь грязные пятки.
Лили свернула за огромный лоток, который скрыл ее от придирчивого отцовского взгляда и, сев прямо на землю, взялась рассматривать красивый переливчатый бисер, играющий радугой в крохотных ручонках. Что, если одеть бусы на шею? Будет ругаться Соффина? Нет, она никогда ее не заругает... Она ее любит! Малышка шмыгнула носом, когда мимо пронеслась ватага местных ребятишек: мальчики в чистых белых рубашках и жилетах, в штанишках на рельефных пуговицах, девочки в темных платьицах и накрахмаленных кружевных воротничках.
- Смотрите, что у меня есть! Смотрите! - Лили сорвалась с места и влилась в веселую стайку, как дикая птичка! - Вы даже не знаете, - она, как фокусник, извлекла из кармана целый арсенал богатств и подсунула под ошеломленные носы груду всяких мелочей: пуговиц, золотистых рыбок из разноцветных камней, фигурок животных из костей, клубок нитей, мешочек золотого песка, парчовую тряпочку... - Смотрите!
-О-о-о! - выдохнула девочка с громадным бантом на затылке, в бархатном платье и кремовом переднике. - Что ты хочешь за вот этих рыбок? - она коснулась розового дельфина и зеленого карпика.
- Ой, какие прочные веревочки! - удивился мальчишка, - Предлагаю взамен монетку.
- И я! И я! - закричали остальные.
Лили широко улыбнулась. Она могла тоже заработать. Она купит себе кусочек необычной ткани. Простофили отдадут за пустяки карманные деньги, врученные на сладости. Обязательно отдадут. До чего же домашняя ребятня глупа! Цыганочка кидала денежки в бесконечные карманы, пока не опустошила свои тайники до конца, а внутри одежды не зазвенело.
- Слышишь, эй, слышишь, - Лили привстала на мысочки перед прилавком и оперлась ладонями на край разнообразных тканей. - Торговец! - позвала она широкую спину.
- Ну, что тебе, шавка? Я не подаю! - грозное лицо со здоровым носом вынырнуло из темноты и сверкнуло маленькими глазками. - Брысь от моего прилавка!
- Я покупатель! - девочка топнула ножкой. - Я хочу купить! Хочу!
- Ишь ты! Ну-ка, давай, не пачкай товар! Развелось вас тут! Иди отсюда, пока не надавал!
- У меня есть деньги... - упрямая Лили извлекла горсть монет из мешочка, который привязала к поясу. - Я заплачу!
- Уж не хочешь ли ты мне сунуть свой ворованный кошелек? - схватив цыганочку за шкирку (какие у него были огромные лапы!), мужчина затянул ту в ларек. - Ну, что ты хочешь, маленькая ведьмочка?! Тьфу, чумазая! Что ты хочешь купить?
- Красную... С золотыми цветами! Вот это! - открыв рот малышка, смотрела на большой отрез, свисавший с потолка и достигавший деревянного пола.
- Посмотрим, посмотрим, - деловито взяв деньги, торговец высыпал их на огромный стол и быстро пересчитал. - Тут тебе даже на поясок не хватит, - задумчиво покачал он головой, а потом перебрал в руках бусы, что дал Лили цыган. - Если ты, конечно, добавишь украшение, то, возможно, на поясок потянет!..
- Я хочу больше! - девочка ощутила, как слезы подкатывают к глазам, но красный пояс, который достал из ниоткуда хитрый мужчина, оторвал ее от грустных мыслей. Из плотной ткани, с выпуклым золотым рисунком и медной пряжкой, расшитый бисером, он, конечно, был куда лучше всех веревочек, которыми подпоясывалась Лили. Черненькие глазки загорелись. - Да, именно такое... - девочка покорно избавилась от бус и сразу обвила свою талию в три обхвата, не заботясь, что скажет Соффине. Это было ее украшение, первое украшение среди дешевых безделушек, необыкновенно яркое по сравнению с обносками, прикрывающими гибкое худое тельце. - Какая я красивая, - звонко засмеялась Лили.
- Не туго? - Соффина ловко сплетала волосы дочери поутру, когда их повозка тряслась по сельской дороге мимо небольшого селения навстречу столице, что находилась на реке Сарана на южном материке планеты под названием Кара. Веселое представление на ярмарке прошло успешно, правда, крошка опять сделала глупость и сменяла хрустальные бусы на дешевый поясок, но главное, что она жива, что незнакомый торговец не прибрал безобразницу к рукам (а Лили была просто красавицей, и на невольничьем рынке дали бы за нее немалую цену). Маленькая, сердце всякий раз расцветает, когда смотришь на пухлые щечки и красные губки, когда укладываешь непокорные кудряшки в узорную баранку на голове.
- Не сердись, - Лили обняла женщину и прижалась к пышной груди, - я больше никогда не стану так делать... Не огорчу тебя, мама! - тоненькие пальчики теребили пуговицу на открытой синей кофте женщины. - Пожалуйста, прости!! - напевно повторила она.
- Перестань, Лили. - вытащив из зубов заколку, Соффина скрепила прическу и опустила малышку на пол повозки. - Я не сержусь, отнеси отцу молока, - и мать покачала головой, вынимая из корзины младенца, который все это время кричал, и прикладывая его к наполненной молоком груди.
- Ты такая красивая! - восхищенно призналась девочка. - Когда я вырасту, то тоже буду матерью.
- Конечно, мое сокровище, конечно...
Беглого взгляда недостаточно, чтобы понять чувства ребенка, но Соффина, как никто другой, знала, как необыкновенна ее дочь, как она на самом деле отличается от остальных детей. Эти движения тела, эти изящные руки и лицо маленькой феи, эта пластика мыслей и небесный голос, - неземное создание, маленькое зернышко, которое подарил цыганке сам бог. Пусть рождение было тяжелым испытанием, теперь Лили есть, она живет и дышит, она способна многое познать и подарить миру. Подарить красоту, песни и танцы, радовать сердца, вселять надежду, быть свободной среди этих бесконечных городов, быть любимой и единственной. Звезды манят вперед, красота расцветает бесконечностью... И, конечно, Лили будет любить... Тот, кто познает ее до конца, станет счастливейшим из смертных. Соффина отвела взгляд от дочери, вспомнив яркий свет. Соффина улыбнулась младенцу, уронила слезу, покатившуюся по упругой щеке, потому что было в пророчестве голоса что-то фатальное, потому что и сама женщина видела черную спираль, которая перечерчивала судьбу малышки... Уж лучше не знать, не знать ничего из будущего, не сравнивать его, не желать исправить, не надо знать!
Лили смотрела, как горизонт приближается, как растут стены города из пустоты, не в состоянии понять, почему маленькое становится огромным. Сегодня вечером цыгане устроят большое представление. Она тоже хочет смотреть, она будет собирать деньги у толпы, а после петь, именно тогда мать начнет свои таинства... Соффина знает нечто: она пугает или радует людей, называя их имена и рассказывая скрытые мысли... И люди верят, почему-то верят, а порою плачут, как дети. Огромный город завтра или скорее после завтра снова уменьшится и исчезнет, но пока... пока Лили ждет встречи с его жителями, чтобы разглядывать наряды, чтобы слушать их разговоры и удивляться, как так получается, что люди не похожи, что они все странные, с разными голосами и телами. Вот ведь отец огромен, а Соффина мала, а Лили и того меньше... Что она по сравнению с городом или небом? Что она по сравнению с той же лошадью? Как жалко, что она такая маленькая!
Пламя освещает площадь. Сплошная мистика огней. Очень странны здания, когда их углы окрашивает пламя: в глубине окон скрываются тени, стены из камня оживают и двигаются вместе с танцующими призраками, музыка расплавляется вместе с горящими факелами, пляшущими в руках жонглера, колокольчики бубнов играют в салочки, слышится звон монет и шум толпы. Действо, которое присутствует во всяком безумном воображении, представляющем праздник.
Лили так волновалась всякий раз, когда выходила в центр, когда звучала музыка лишь для нее одной, а многоликая толпа замолкала, не в силах очнуться, пока не затихнет песня. Вот и теперь, обкрутив вокруг талии красавец-пояс, девочка тонкой веточкой выплыла на деревянные мостки, которые в спешке сбили мужчины-цыгане и, взмахнув тонкой кистью, запела... Может быть, голос ее не был крепок, но он сочетал в себе звуки сердца, которые открывали небеса и заставляли смертных слышать ангелов, небожителей и духов. О свободе, о красоте мира, о величии жизни говорила каждая строчка И каждая нота сулила мгновенья радости, подаренные бессмертным душам. Лили захватывали волны любви к сущему, к несбыточному, она уносилась в мир, в котором никогда не бывала, и видела нечто такое, что и сама не понимала. Она видела себя взрослую, такую светящуюся, такую воздушную, как снежинка, что падает на огромную ладонь вселенной и растворяется в ее глубинах. Эта ладонь, это чудовище, знало ее, это оно вкладывало в детские уста песни и вело табор по мирам, не давая остановиться, но, право, она и теперь оставалась свободной, и теперь, зная человеческую карму, о которой поведала Соффина, не считала себя рабой рока. Ей одной, цыганочке, принадлежал мир, данный правом рождения, даже если мир этот и очень плох, и грязен, и голоден. Ни за что не сменит свободная птица его на клетку! Никогда!
Золотые и медные, серебряные и жестяные монетки посыпались под ноги крошки, с последним аккордом. "Спасибо, птица, спасибо, голубка!" - кричали зрители, - Спой нам еще, расскажи о любви, мастерица, давай, станцуй! Повеселее станцуй!" На призыв более взрослые цыганки взмахнули юбками, и толпа взвыла от восторга... Толпа забывает о тайнах быстро: лишь миг сознания - и мрак! За ним все просто, ничего не стоит объяснять. Жить - легко, но умирать - проще. Лили тихо сошла на землю, Лили отправлялась к шатру, в котором была ее Соффина, которая одна понимает и принимает все странности, что содержит в себе дочь.
Только в шатре оказалась лишь тетка Сара, укачивающая малыша матери и напевающая сквозь дрему. Чадила свеча, слышался шум за плотной материей.
- Мама, - тихо позвала девочка. - Где ты? Мама!..
- Она ушла... - отозвалась нянька со своей подстилки. - Ложись спать!
Ушла? Ночью в неизвестном городе, в бесконечной тишине и поворотах улиц можно заблудиться, встретить чудовищ. Зачем? Какие бесы манили Соффину от постоя цыган? Что за тайна в голове у женщины?
Лили преклонила голову на полотняную подушку и накрылась шерстяным одеялом. Глаза ее не смыкались ни на секунду, голова была полна сомнений и вопросов. Возможно, мать влюблена! Она очень красивая и совершенная, с божественной фигурой и длинными черными волосами. Красивая и опасная, - так говорят мужчины, когда обсуждают Соффину. Почему не влюбиться? Почему бы не полюбить ее какому-нибудь богачу? Тогда бы и ей, Лили, перепала безделица: бусы или обновка. Тогда бы можно было не стесняться выходить на сцену и гордо нести свою свободу.
Веселые крики вдруг стали воплями ужаса и безысходности. Праздник за пологом шатра сменился чем-то безобразным: так веселый огонь пожарища обнажает черный остов смерти.
Девочка испуганно высунулась наружу, и то, что она узрела, заставило бежать в неизвестность, лишь бы спрятаться. Огонь стал не огнями факелов, а пожаром, который взметался языками под копытами неожиданно появившихся всадников, что сверкали мечами и срубали головы беззащитных горожан, застигнутых врасплох. Толпа рвалась прочь, но с площади были перекрыты все лазейки, все тайные лестницы и входы. Цыгане сражались... Похоже, лишь они сражались за жизнь. Веселые лохмотья были против стали. С палками и вилами! Обветренные лица - против доспехов и забрал... Страх! Ужас! Ночь... Ночь прячет призраков, которые убивают, которые не щадят беззащитных, которые срывают у людей личину мужества и обнажают беспомощность.
Девочка юркнула под ближайший камень в подвал - из темноты горели страхом лишь блестящие, полные слез глаза. Сколько раз Лили сталкивалась с презрением? Но крови и смерти она не видела никогда! Она не думала, что боль столь страшна. Вот вдали, на помосте, мелькнула фигура отца в холщовом, сшитом Соффиной одеянии. Он размахивал палкой уверенно и храбро, он перепрыгивал с места на место, перемещался стенам и ступеням, ведущим в дома. Он был храбрым воином. Боже!
Лили заплакала, когда его пронзил железный клинок. Она хотела броситься на подмогу, хотела разорвать на части каждого из убийц... Грязные ладошки прочертили на лице разводы горя, утирая соленые капли. Почему? Почему? - спрашивали глаза. - Почему все так? За какие провинности? Но страх и боль не останавливают смерти, разогревая ее нутро, а не гася.
Черный всадник внезапно остановился у самого камня, под которым таилась девочка. Заржало разгоряченное животное. Оно ударило копытом, и мелкие камешки вкупе с пылью посыпались прямо на Лили, вызывая щекотку в носу. Только не чихнуть!
- Кончайте их! - грубый, низкий голос из преисподней. Обладатель его - убийца. Убийца совсем рядом. - Давайте же, надо спешить!
- Ты уверен?!- другой страшный мужчина приблизился и шагнул на лестницу. Кожаные сапоги с золотыми вкраплениями загородили площадь. - Все ли мы взяли?
- Цыгане мертвы!.. Горожане посчитают, что произошла потасовка, и остальных они прибьют сами... Набивайте тюки - и в путь!
- Ты поистине стратег. Тогда мы уже в выигрыше.
- Да, мы в выигрыше... - голос подавленно замолк. - Собирайтесь, рассвет не за горами... И путь не близок...
Эхо! Лили зажала рот ладошкой, но в шуме ее писк не был услышан мерзавцами. Спасибо, Всевышний! Спасибо! . Они не заметили ее!
Огромное животное медленно двинулось через площадь. Его всадник прямо сидел в седле. Лишь поверх черного, разорванного плаща струились масляные грязные волосы... Волосы пожара, волосы из кошмара, волосы, вызывающие ненависть.
- Вперед! - скомандовал незнакомец и повернулся в профиль. Свет озарил лицо. Лили запомнила его навсегда: этот гордый длинный нос и смелый подбородок, эту насмешливую линию губ и оранжевые волны до мощных плеч. Месть! - забилось сердечко. - Отмстить за убийство! Отмстить!..
Сердце беззащитно. Дитя так мало в сравнении с целым миром! С утром приходит прозрение. С рассвета начинается любой день. Лили видела перед собой остатки былого: клочки веселья, смешанного с кровью. Видела, как проблески окрашивают темноту голубизной. Девочка не решалась вылезать из укрытия, боясь решения судьбы. Огромные стены пугали величием. Город словно умер и превратился в руины. Наверное, все города так умирают: их уничтожают и жгут! Теперь придется сидеть здесь до самого конца. Теперь придется вечно видеть трупы... Лили зажмурилась что есть мочи, вся сжалась. Она испустила из своего прикрытия такой вопль ужаса, что как бы повторила прошедшую ночь в нем. Возможно, именно этот шум и привлек внимание...
Послышались шаги и чьи-то руки потащили девочку наружу, на солнечный свет. И хотя солнце принесло тепло, тело выжившей дрожало, а кудрявая головка все твердила, что наступает смерть.
- Я нашел ее, - голос мальчишки, не воина, отрезвил горячую голову, почти вернул к жизни маленькую птичку, - Соффина, вот она!
- Сокровище мое, - мягкие материнские объятия казались раем. Лили еще не решалась отмкнуть век и вдыхала знакомый с детства запах молока и меда, которым благоухала женщина. Девочка так вцепилась в ткань блузы, что ни одна сила не оторвала бы ее от Соффины. Мир стал комком боли об убитых: лишь красные брызги остались в коротких картинках памяти.
- Успокойся... - ласковая рука мальчика, его лицо сквозь щелочки едва открытых глаз. Может быть, ангел спустился с небес спасти простую смертную. Он пожалел и простил, что она цыганка, что все они цыгане. - Мы спасены, мы убежим... Где ваши вещи, Соффина?
- Там, подбери что-нибудь, поспеши, пожалуйста... Пожалуйста, - слезы капнули на волосы малышки, которая широко распахнутыми глазами проводила человека, пришедшего с матерью. Невысокий, светловолосый, изящный отпрыск богов, не иначе.
Он сновал среди трупов, забрасывая на телегу вещи, принадлежащие "никому". Ноги в серых, некогда белоснежных брюках, дорогие поношенные сандалии, цветастая цыганская рубашка и вьющиеся золотые локоны создавали впечатление незавершенности или даже несочетаемости. Юноша запряг лошадей быстрее ветра, а потом, резво стегнув упряжку, поехал прямо по побоищу, не обращая внимания на мертвецов. Соффина запрыгнула в спасительную арбу уже на ходу, держа Лили под мышкой, как какую-нибудь куклу. Она не рыдала. Она была красная, словно рак, несчастная, но сильная, впрочем... Девочка еще раз взглянула на побоище и вспомнила младенчика Лонара, вечно висящего на материнской груди, братишку шести лет, румяного Арви... Смешалось и прошлое, и будущее, которое стучало копытами в спешке собранной повозки, промчавшейся через ворота города, не очнувшегося от изумления и забравшего цыган и обычных жителей в смертельной схватке. Сейчас, сейчас все узнают о бойне и кинутся следом... Но он, конечно, не успеют догнать.
А потом пришел новый день. А потом пришло горе и страх, и одиночество, и даже бессмыслица судьбы. Жизнь перевернулась, как иногда холодный день разогревает солнце, превращая ледяной ад в жаркую боль. Горячее олово нищеты на троих.
Его звали Кали. Он явился из неизвестных миров и часто рассказывал Соффине страшные истории о том, как оказался здесь, в этом времени, в этот час, когда разбойники учинили расправу. Повозка тряслась по дороге, чертя на глине глубокий след после дождя. Было в небылице нечто зловещее, нечто отталкивающее и завораживающее. Лили слушала, открыв рот, на полпути от рта оставив кусок хлеба, выданный матерью, и расплескивая молоко в глиняной крынке, которая покачивалась в руке девочки. Глаза так и сверкали, пытаясь впитать каждое слово.
- Страшная буря, - юноша накинул разорванный шерстяной балахон, убирая волосы в широкий капюшон, - я оказался в страшной буре, когда мои братья отправились спасать красавицу сестру и посетили черную землю, уничтоженную великой силой. Несколько часов назад я был просто бардином, а теперь изменилось без остатка каждое мгновенье. Широкие равнины, усыпанные пеплом, холмы и мертвая башня встретила наш отряд к ночи. Мы все отправились сюда, потому что считали, будто умнее и отважнее других смертных. Мы шли сюда, чтобы убивать друг друга из-за денег и проклятой силы, но сила сама играла со своими принцами, как кошка с мышами, попавшими в мягкие лапы смерти. Остались в былом богатство и нега, которые меня сотворили из каких-то нелепостей, ибо я считал себя величайшим из смертным, принцем, который живет в роскоши... Я помню, я хотел, чтобы я погиб за других, я, наверное, был самонадеян... Ринулся вперед, в эти красно-черные стены первым, и буря подхватили глупца, как пушинку... Вспышки... Кругом сверкали вспышки. Молнии, которые пронзали пространство. Разбивали меня на части и складывали, закручивая в неизвестность... И вот я стоял на башне где-то вдали от маленького отряда, что крался по коварной земле. Ветер бил волосы и шел дождь... Я так испугался, я просто сходил с ума от ужаса. Неужели здесь ответ на мои вопросы о будущем?.. Буду ли я властителем? Буду ли первым? Эгоистичный мальчишка... Неведомая сила показала мне, что мой отец - убийца собственной матери... Представляешь, Соффина, мой отец убил мать. Убил, потому что однажды кто-то сказал ему, что она Зло... Что от нее все беды. Он был просто сумасшедшим! Он... ты не можешь представить, как деньги, как эта власть уничтожает людей! - ярко-голубые глаза сверкнули. - Власть - вот настоящее зло. Из-за нее уничтжают любовь. Тогда я думал, что свободен, но нет, я был скован, я зависел от ЗЛА, как младенец, не представляющий счастья... Странная долина лишила меня спокойной роскоши и кидала из времени во время, из прошлого в будущее и обратно, унижая и даруя спасение за спасением... Зачем? Зачем, спрашивает каждый человек, когда хочет понять, для чего он существует. Это стало мне ясно, когда, выдержав предательство от самого себя и подвергнувшись истязаниям в рабстве, когда собственные братья продали меня, я оказался в ангаре на заброшенной планете и увидел, как звездные корсары сжигают девушку, что болталась на столбе... я увидел свет в ее глазах. Я понял, что никогда не оставлю ее больше... Никогда!
2
Гарадж - белоснежное облако со сливочными и золотистыми всплесками в куполах крыш, лабиринт арок и балконов в лазурном, расплавленном воздухе. Зеленые сады наполнены плеском фонтанов, громким смехом. Этот дворец самый красивый во всем мире, сравнение с ним практически невозможно, если только сказочники не придумают еще что-либо более совершенное и безумное по содержанию. Окруженный высокими стенами, он все-таки виден издалека, если забраться на пологий холм и приложить к глазам подзорную трубу. Фигурные башенки венчают шапочки остроконечных крыш, длинные балконы, перемешанные с бесчисленными лестницами, создают бесконечный ряд лабиринтов, которые оплетены зелеными цветущими джунглями. Резные окна второго этажа рельефно украшены сценами любви, а третий и четвертый - держат в своих руках диковинные существа, напоминающие драконов и птиц одновременно. Статуи словно вот-вот готовы сорваться с места и взмыть в небо.
И хоть простым путникам не видна лестница, что спускается в нижний сад, где мраморные дорожки становятся обычной насыпью из песка и гальки, именно здесь обычно играли королевские отпрыски, когда освобождались от учебы. У великого эмира, или императора Аскарана, было трое сыновей. Старший, Марк, обычно находился под охраной и потому не покидал пределов верхнего дворца, остальные же дети были свободны в выборе досуга, а потому любили уединяться со слугами-мальчишками подальше от бдительного ока родителей.
Средний брат, Эрикэ, обычно сидел под каким-нибудь деревом, так чтобы тень скрывала его полностью, словно сову, и читал книжки, пока ребятня носилась среди природы. То и дело в густой высокой траве мелькала рыжая голова младшего Ареса, который издавал громкий клич, появляясь то на ветвях древних махагони, то выпрыгивая на воображаемых врагов из кудрявых кустарников, покрытых мелкими розовыми цветами. Эрикэ не смотрел по сторонам.
Чтение полностью поглощало мальчишеский разум, и принцу уже казалось, что он сам находится где-то вдали от дворца, где-то в волшебных путешествиях, в магических описаниях. Миры, созданные воображением или существующие на самом деле? Этот вопрос когда-то задал верховный хранитель отцовских библиотек. Но отличить вымысел от фантазии - не простое дело. Эрикэ не видел смысла не верить книгам, не мог не верить, потому что сам узрел недавно нечто такое, что перевернуло сознание и заставило усомниться в истинности создателя. Создано было все, кроме настоящего - этакий суррогат, повторяющий сокрытую где-то сущность бытия. Вот это сумасшествие! Вот вам выдумка, которая перекрывает прочие фантазии. Мальчик завороженно смотрел на разноцветные радуги фонтана, журчащего за акварелью ярко-желтых цветов, и уносился туда, где его не догнали бы даже самые быстрые валпурги: в бескрайнюю пустыню, что лежала далеко за гараджем, с его невысокими белыми домиками, бесчисленными улочками и шумными ярмарками, в пустыню без конца и края, от которой веет жаром и насыщенностью близкого, но недосягаемого океана, словно росчерком пера пробежавшего от края до края и разделившего горизонт на две части. Лишь небо, огромное небо могло бы их связать в магическую картину единения...
Но разве не эта волнистая даль из барханов и пыльных бурь всего призывнее звала в путь? Эрикэ сквозь пелену фаты-моргана зрел быстро сменяющиеся картинки миражей, что создавали все более причудливые формы и придавали воспоминаниям о проведенных зимних днях в стенах древнего города, который почти наполовину ушел в пески и становился год от года меньше, сладкую тоску.
Желтые и красные краски давно выцвели, лестницы усыпало кружево белой пыли, в храмах царило запустение... Здесь не шли дожди, но по ночам, когда учитель медресе, готовившей служителей культа, приводил своего царственного ученика внутрь и зажигал свет, здание замирало, как испускающие последнее дыхание внутренности живого существа. Старик рассказывал, в узкие окна вливался божественный свет двух голубых или сиреневых лун, менявших цвет в зависимости от погоды, а мальчик смотрел в небо и уплывал в неизвестность. Казалось, что древняя мечеть перестает существовать, что вокруг слышны звуки божественного пения, что ярок свет, на котором держится душа, что ни один меч не способен срубить ветвь жизни. Это пришло великое прозрение! И хоть мир, до того казавшийся воплощением идеальности, существовал по-прежнему, был и другой, не менее прекрасный. Он являлся каждый раз, когда Эрикэ пытался убежать от своей тоски по гараджу и по отцу. Красные всполохи костра - вот как выглядел цвет фантазии, музыка шептания - так говорил новый мир. Если бы не прозаичность дней, мальчик бы подумал, что только лишается рассудка, но старик ответил и на последний вопрос перед отъездом юного принца. Черные глаза сузились, белая борода заискрилась от поглаживания костлявой руки.
- Ты видел то, что не способен узреть простой человек... Ты видел то, что ищут все, но не находят. Он бесконечен и неосязаем, но он рядом, он существует для верующих и лежит за холмами долины, исполняя желания и чаяния, огромный, как вечность. Он зовет в путь и забирает жизни у смертных... Никто не возвращается! Никто... Книги говорят, что лишь отчаявшиеся или отчаянные приходят к его берегам, чтобы просить или созерцать. Он помогает или дарит целую вселенную, забирая взамен жизнь, потому что в нем заключены все пути времени и пространства, души и сроки, возможности и сила, энергия и красота. Он - само одиночество. Маги шепчут его заклинания, а ведь они первые поклонники огня тоже не знают его...
- Кто? Кто он? - Эрикэ затаил дыхание, не желая пропустить ни слова.
- ОКЕАН, бесконечный океан...
- Тот, что раскинулся за гараджем?
- Нет, мой маленький принц, тот, что лежит на поверхности, но скрыт от глаз людей. Он - легенда! Призрак! Фата-моргана...
- Моргана? - не понял мальчик.
- Быстро изменяющийся образ, который может увести за пределы мира и запутать в бесконечном лабиринте... Высшее, но неустойчивое нечто...
...Снова плеск фонтана - и Эрикэ посмотрел на детей. Книга красным веером лежала на острых коленях, изображая кровавый бой двух божеств, которые проткнули друг друга молниями и падали на землю, как фонтаны огня. Голубые глаза принца среди теней стали чувственно синего оттенка: на смуглом личике эти две ледышки были яркими и прекрасными отражениями вдумчивой и отнюдь не кроткой души, стремящейся к познанию. Он слушал веселый смех, внезапно понимая, что в мираже учителя все выглядело бы иначе - более ярко, более сочно. Неужели лишь он понимает это?
Даже великий эмир Аскаран сказал, что старый колдун просто пошутил, чтобы разыграть буйное воображение мальчишки, что мысли, посещающие голову Эрикэ, недостойны человека, который займет в будущем высокий пост и встанет плечом к плечу с эмиром Марком. Нет, не такой судьбы жаждал принц себе... Возможно, это простая зависть? Когда Эрикэ задавал себе этот вопрос, то не мог ответить однозначно: старший брат - правитель и по характеру, и по значению в судьбе. Его будущее заранее определено, но для второго сына однозначность потеряна, даже если получаешь хорошее образование, знаешь не меньше брата. Тебя связывает невидимая нить со свободой. А если есть свобода, то можно познать легенду о тайной власти океана без конца.
Так иногда мечтают дети о путешествии на корабле пиратов. Так принц грезил увидеть свою недоступную никому выдумку.
- Ты, правда, сбежишь? - в душную весеннюю ночь закрытые окна напоминали огнедышащие пасти, а голос Марка - в тонкую струну удивления. Он сидел на кровати напротив Эрикэ, скрестив ноги, и с любопытством рассматривал карту пустыни, которую брат взял из покоев отца без всякого на то позволения. Две ночные лампы чадили, привлекая насекомых, которые то и дело сгорали, издавая шипящий, жалостный звук и испуская дух прямо над двумя заговорщиками, высматривающими в разноцветных линиях и волнах ответ, что же находится за пустыней?
- Здесь на моем пути стоит древний город, - тонкий палец Эрикэ указал на красный шестиугольник, в некотором отдалении от голубого пятна океана и белого многоугольника гараджа. - Я не стану останавливаться, иначе отец найдет меня и вернет домой...
- Он накажет тебя! - Марк утер лоб от пота и пригладил черно-синие волосы, которые лезли в глаза. В белой расшитой рубашке до пят, тощий, длинный и неказистый, брат уже теперь, в пятнадцать лет, был очень высоким. Благородное лицо, почти что лицо отца, наполнилось беспокойством. - Ты очень неразумно поступаешь. В пустыне полно опасностей. Эмир говорит, что страна, которая лежит по ту сторону, враждебна, дика и пустынна. Там нет людей! Она населена гяурами, которые даже имени господа не знают. Они безумны и пьют кровь... Брат, чеканный профиль и полные губы которого вызывали томные взгляды служанок, покосился на плотно притворенные двери с резными птицами.
- Глупости, просто отец не знает, что там находится! - возразил Эрикэ, махнув рукой. - Мне необходимо увидеть правду.
- Боюсь, затея подобного сорта лишь смущает твой разум, брат. Ты не знаешь, что говоришь. Я видел, как в темницах и ямах сидят эти неверные. Они не похожи на людей! Они жаждут лишь смерти других и по ночам воют, словно звери. Когда янычары приводят их после объезда границ, то рассказывают о чудовищах. Те кидаются на путников и пытаются разодрать зубами.
- Я все равно пойду...
- Ради чего, Эрикэ? - Марк коснулся плеча упрямца, одетого в белую рубаху, поверх которой горел пламенем красный жилет.
- Меня гложет мысль о том, что я могу оказаться прав!
- Ты не боишься смерти... Ты и вправду глуп! - Марк пружинисто встал и направился к окну подышать. - Если бы я не дал тебе обещания молчать, то уже бы все сейчас сказал отцу. Верная смерть ждет тебя за стенами гараджа. Ты не только отчаянный, но еще и смешной...
- Значит, помощи не ждать? - мальчик закатал шаровары до колен.
- Я не уверен, что... - Марк явно не думал уступать, в нем боролось любопытство и строгость, привитые воспитанием отца. Задумка брата казалась сумасшедшей, интригующей, опасной. Задумка его просто затягивала, но следовало отказать. - Нет, Эрикэ, я не собираюсь даже знать подробностей, ты должен одуматься... - неуверенно пробормотал наследник.
- Ни за что! - мальчик быстро свернул карту и зашагал к двери. - Надеюсь, что ты станешь молчать... - он тоже не думал сворачивать назад. А, может, просто чувствовал, что должен покинуть дом.
День первый. Кровь джейрана.
Восход был быстрым и горячим, как мысли. Бесконечная даль горела, словно озарение. Холмы, нежно-сливочные и сиренево-голубые, раскрыли на несколько славных минут блеклые ковры цветов, что живут лишь два-три счастливых дня. На лицо мое осела роса, короткая, как нить жизни. Крепкая шелковая нить оборвалась, и гарадж оказался далеко позади: там же сгорели без следа умирающие башни старого города, хранившего свои никому не нужные и поблекшие тайны. Я наконец вдохнул воздух сладкий, сильный - запах возрождения и любви, что указывал мне путь к фата-моргане. В груди томилось волнение, алевшее на щеках флагами чистоты и силы. Я не боялся гяуров и абреков, кочевавших по барханам и разбивавших здесь лагеря, не боялся спешить навстречу неизвестности. Валпург, украденный из военного отряда, молодой и мускулистый, пересек последний рубеж, связывавший меня с родиной, - грязный ручей, который бил из-под земли, - и громко заржав, помчался по пустынной местности, окрыленный свободой и ветром, который бился змеями в жесткой, белой гриве. Вслед за мечтой так может мчаться лишь юнец, доверчивый герой без страха и упрека. Целый день без остановки.
К вечеру я засыпал прямо в седле, не в состоянии смотреть вперед и не собираясь сдаваться. Скакать быстрее - значило оторваться от погони отца, а он обязательно будет меня искать. Если я сейчас не дойду до мечты, если сегодня остановлюсь, рухнет все. Пустыня еще не наполнилась жаром, который сжег бы меня, а значит я с легкостью преодолею многие преграды, которые опасны для неопытного путника, что отваживается на долгое путешествие в одиночестве. Несколько славных дней впереди еще готовы подарить жизни минуты высшего наслаждения, в которые безлюдная земля родится и умрет на долгие одиннадцать с лишним секумов, чтобы однажды вновь зацвести самыми яркими всплесками.
Я, видимо, закрыл глаза и ненадолго погрузился в забвение, когда мне приснился чудесный сон, где душа парила в лазурных облачках навстречу призрачному миражу, напоминающему оазис с зелеными пальмами и голубыми ручьями. Только храп валпурга напоминал, что время также идет вперед по задуманному богом, а не в сторону, куда уносило меня подсознание.
Громкое улюлюканье раздалось настолько внезапно, что практически оглушило и даже заставило вздрогнуть изнеможенное, затекшее в погоне за призраком тело. Я открыл глаза. Я оглянулся на пыль, вившуюся где-то вдали.
Если янычары догнали меня? Если отец все-таки умудрился достать блудного сына? Нет, скорее всего нет! Я прищурился, пытаясь разглядеть, какую опасность представляют для меня эти клубы, выбивавшиеся из под копыт неожиданно появившихся всадников. Да, я видел: стадо быстроногих джейранов спасалось бегством от кавалькады охотников, которые скорее походили на простых крестьян, чем на разбойников-абреков. Тройка всадников вырвались вперед и заходила с боку, пятеро других отстали и изо всех сил стремились догнать остальных. Сердце ушло в пятки, когда я увидел среди ночи странное, завораживающее действо: сильный мужчина спрыгнул из седла на шею животному, которое метнулось прочь, и всадил ему в шею по рукоять длинный, блеснувший в свете бледных лун клинок. Нож нанес ужасную рану, но джейран не собирался сдаваться. Он метался, как сумасшедший, потому что именно теперь все силы бросил на спасение. Пытаясь сбросить убийцу, животное вскинуло задом, но в следующее мгновенье рухнуло с тяжелым вздохом. Охотники спрыгивали с валпургов. Охотники радовались... А я видел, как кровь стекает на песок горячим ручьем. Боже мой! Я узнал этих неверных, этих гяуров, но не мог сдвинуться с места, завороженный их быстротой, их силой и уверенностью.
- Базэрган, базэрган! - закричал тот, что прискакал последним и указал на меня, сидящего на валпурге с остекленелым видом. - Вот базэрган!
Гяуры, которые намеревались разделывать тушу и набивать мешки, оглянулись: глаза их пробежали от низа бархана к самому верху. И хоть лиц из-за намотанных на лицо тайлесанов, видно не было, по расширенным глазам стало ясно - жители пустыни очень удивлены. Самый видный, мускулистый, помахал мне рукой почти приветливо, почти по-дружески. Я кивнул головой, так как уже слышал слово "базэрган", означавшее на диалекте многих кочевых аилов "караван". Вероятнее всего, охотники приняли меня за разведчика... Но нет, они не могли так думать о каком-то мальчишке...
- Ты отстал? - вопрос прозвучал сносно для понимания. Тот же незнакомец снял с лица защиту от ветра и песка. - Я не таю зла... Мы готовы тебе помочь, малыш... Ночь длиннее дня, костер лучше холодной тьмы одиночества...
Если бы теперь меня спросили, почему я спустился и доверился им, я не ответил бы, но мне действительно хотелось есть, хотелось мяса, хотелось понять, кто такие неверные.
Молодые охотники - старшему не больше двадцати - с интересом рассматривали мою поклажу и одежду, пока главарь разжигал костер и насаживал на длинный стержень свежие куски мяса.
- Вы всегда проезжаете этим путем, везете ткани... - осторожно положив на искусно созданное укрепление свою стряпню, он встал и загородил свет лун, напоминая тень какой-то большой хищной птицы. - Странные люди!
- Я не вожу тканей, я иду совсем в другую сторону...
- Гарадж не так уж далеко, его границы видны с высоты полета.
- Мне не туда! - я с любопытством прислушивался к звукам ночи и шипению сочных кусочков, которые дымились и покрывались золотистой корочкой. - Гарадж остался позади, и мой путь иной...
- Так значит ты не в караване? - главарь протянул мне мясо, еще не совсем прожаренное, несоленое, с запекшейся кровью и сладким вкусом. - Таких, как ты, встречаешь редко, но всегда они плохо кончают... Лежат лишь черепушки за каньоном, который всякий раз несчастные из-за своих заблуждений пытаются переплыть... Мертвая вода умерщвляет всякую жизнь.
- А вам-то самим не страшно кочевать такими малыми группками? - я храбро задавал вопросы, так как, по моему мнению, был героем и выстоял целый день. - Что вы вообще делаете здесь, вдали от источников, вдали от садов?.. От настоящей жизни?
- Глупенький... Всегда найдется дело для свободного человека, который не верит всяким там божествам. Мы - суть природы, мы свободны от предрассудков и страхов перед смертью. Прощаемся и встречаемся, расстаемся и любим. Спи лучше, удача не каждый день посещает юнцов.
- А где же тот каньон... Где? - я лег на импровизированную подушку из плаща и моментально уснул, согретый едой и теплом костра. Я так устал! Сон, глубокий и все же беспокойный, поглотил настоящее. Он словно выплывал из черных вод безумия... Кто-то толкнул меня в плечо, но я не мог отомкнуть век...
- Слышишь, мальчишка?.. Слышишь? - голос вожака звучал грубым и низким басом... - Мы уходим... Будь осторожен! И знай, ты узнан нами! Но мы, принц, оставили тебя в живых, несмотря на все зло, что сотворил эмир... Ты разделил с нами плоть человека, которого вкусил этим вечером... - тихий смех отдавался в ушах. - Спи, младенец, да не забудь хурджин... В нем лежат части тела... Послушай меня, возьми! Они спасут твою жизнь в будущем, так как путь предстоит тебе долгий.
День второй. Фата-моргана.
Всходящее солнце иногда так громко просыпается. Так, как будто каждая живая тварь чувствует его и пытается перекричать свет.
Я открыл глаза. Пустыня уже ожила. Хотелось пить и писать. Зола костра еще теплилась, но моих вчерашних путников и след простыл. Лишь седогривый валпург стоял, глядя на светлеющий горизонт, куда, по-видимому, умчались охотники. А вкруг недавней стоянки горела шерстяная нить, охранявшая наш покой от нашествия ядовитых насекомых.
Значит, не лгал старик. Значит, существует некое место, где лежат воины и мудрецы, храбрецы и глупцы, пытавшиеся обуздать стихию. Рассказать бы сейчас брату, что ночью, когда сон был неглубок, таинственные путники говорили с мной, что они не просто звери, а поедающие людей чудовища, что каждый житель пустыни знает, где лежит странное место фата-моргана. Главарь указывал куда-то на северо-запад. Вот туда я и отправлюсь! Я посмотрел на суму из шерсти, валявшуюся на песке у костра, наполненную чем-то мягким и сочащимся, немного помялся на месте, а потом привесил к остальным бурдюкам к боку послушного животного... Мне не было страшно!
Да, все ничего, но день не предвещал радости, так как ветер усиливался, а значит приближалась песчаная буря. Я помнил ее приметы по рассказам отца, который, конечно, убил бы меня сейчас за безрассудство. Душа на мгновенье сжалась - а вдруг и я не вернусь, вдруг то, что я думаю, лишь блажь и самонадеянность? И я никакой не избранник, а обыкновенный сумасшедший? Возвращайся, - говорил какой-то бес внутри. - Нечего искушать судьбу! - Но я не отступал, никогда раньше не отступал. Так что вперед, повыше натянув тайлесан, который может спасти лицо от песка.
Знаете ли вы, что такое мчаться вместе с ураганом, лететь и не видеть ничего кроме серой пыли вокруг? Знаете ли вы, как глубоко может быть запрятана ваша истинная сущность? Я не знал, я даже не представлял, что окажусь один, вдали от шикарного дворца, и сражусь со смертью, не выбирая дороги, а идя напролом. Час показался целой вечностью. Меня болтало вместе с валпургом в неизвестности. Невозможно было определить направления. Я даже не представлял, где окажусь, если останусь живым.
А потом серая бесконечность расступилась, пропустила меня, то есть позади осталась буря, которая была зримой, но не двигалась, удерживаемая невидимой стеной.
Голубое небо - яркое пятно ослепления, и зеленые пальмы прямо на золотом песке. Оазис или мираж? Я двинулся навстречу самому красивому месту после гараджа, которое когда-либо видел. Я даже услышал журчание воды сквозь густые заросли. Волшебное место, конечно, не могло не привлечь утомленного и невнимательного, но скрывалось в нем что-то уж больно странное. Валпург охотно наклонился к воде и начал пить, а я все оглядывался вокруг.
- Кто здесь? - шорох, который пронесся по ветвям, мурашками прокатился по спине. - Кто здесь?! - я медленно достал из-за зуннара длинный нож, спрыгнул на шуршащую разноцветную гальку дорожки.
В ответ отозвалась тишина. Но тишина не покоя и мира. Кто-то или что-то играло в прятки. Оно не было так уж безобидно, потому что сердце стучало очень громко - а оно никогда не лжет. Смех. Легкий бриз из-за цветущих кустов нежным перезвоном бубенчиков долетел до слуха.
- Я не хотела тебя пугать. Я испугалась сама! - чернобровая красавица, кутаясь в изар из тонкого шелка, что разноцветными складками искрился вокруг ее тонкого стана и округлых бедер, вышла мне навстречу и улыбнулась. - Здесь небезопасно... Он мог еще не улететь!
- Кто? - все еще стоя спиной к валпургу, я чувствовал себя в сомнительной безопасности.
- Джинн, седобородый Арьтарох, украл меня у родителей и скрывает здесь от человеческих глаз. Ты первый, кто вошел в мой сад за столько месяцев одиночества. - незнакомка взмахнула руками и закрыла лицо. Я моргнул: то ли я попал в одну из восточных сказок, то ли что-то здесь не так. - Милый мальчик, можешь ли ты мне помочь?
- Чем же? - я не сводил глаз с медленно идущей ко мне пленницы и весь дрожал, но не от страха, а от странного, пронизывающего холода.
- Я так проголодалась... Я не уступала злобному старику, но он наказал меня и не дает вот уже несколько дней ни крошки. - тонкие пальчики мелькнули почти перед моим лицом, принеся запах дурмана и сна. - Спи, дитя, спи... - прошептали красные уста, что томно коснулись моих губ. Я ощутил, как проваливаюсь в пустоту - лишь звезды вспыхнули в сознании, как продолжение оазиса и его неземной красоты. Сквозь пелену передо мной мелькнули огромные крылья, которые широко распахнулись и закрыли полнеба... Когтистые лапы сдавили грудь, парализовали руки, что беспомощно выронили оружие. Зловонное дыхание коснулось лица и холод стал просто невыносимым.
- Человечишка, - грубый бас шел точно из центра земли, - ты думал воевать со мной этим маленьким когтем, этим подобием оружия? Я сожру тебя и обглодаю твои кости... Я так голоден, что даже не собираюсь ждать, что ты скажешь мне...
Туман в глазах внезапно сменился ясностью: безобразный гуль, злой дух пустыни, и вправду держал меня, подобно трещащему по шву орешку. Из глаз сыпались слезы напряжения, но я и теперь не боялся... Там, в суме, на боку валпурга, висело мое спасение, оставленное безбожниками, которые... (нет, у меня не оставалось времени размышлять над причиной поступка главаря, который оставил на песке страшную ношу, как будто знал, кого я встречу...)
- Эй! - я завопил что есть мочи и дернул рукой. - Слышишь, ты, великий гуль! Есть у меня мясо! Откуплюсь, откуплюсь от тебя! В серой суме, дай только показать... Я тоже голоден и сух, как пустыня, ты не насытишься мной, а мясо человека, убитого человека, куда приятнее...
- Ты меня пытаешься обмануть?.. Не так уж я тебе верю! - красные глаза приблизились и заглянули в самую душу. - Показывай, если не боишься, что я уличу тебя в обмане... Далеко ты не убежишь!
Он поставил меня на землю, а сам наблюдал, как я отцепляю мешок от седла.
- Видишь, моя жертва тебе велика! - подняв над головой сочившуюся кровью поклажу, я бросил ту на песок. - Держи!
Гуль втянул воздух вывернутым носом.
- Ты не обманул меня! - он схватил подарок и исчез также внезапно, как и появился в виде девушки.
- Посмотрим, посмотрим, - слышалось откуда-то из пустоты, - на что годится... Ну, что же, ты знатный охотник, малыш, ты очень знатный охотник, и я, пожалуй, тебя не съем... Можешь просить какую-нибудь вещь, только обдумай свое желание хорошенько, достаточно для того, чтобы она пригодилась тебе в будущем...
- Небеса, просто отпусти меня, - я оглядывался по сторонам, - оставь меня в живых!
- Что же, жизнь куда лучше богатств, которые вечно требуют люди! Иди!
День третий. Джинн.
Белый песок в чаручах. Я вытрясаю их и снова иду вперед. Все забрал свирепый дух у меня, даже бурдюки с водой. Я слишком далеко от гараджа - я далеко вообще от всего, что зовется цивилизацией. Не спасет ни титул, ни кисык, полный денег. Да, кошель работает лишь если есть у кого купить, а ящерицы и змеи ничего не продают. Нет времени унывать - не унывай ни в коем случае, ты оставил привязанности за порогом богатства.
Я прикрыл глаза, разглядывая бархан, который напоминал голову. Его пологая вершина была, словно своеобразная песочная шапочка, переливавшаяся в свете солнца, до того ее усеяли шатры и снующие туда-сюда люди. Лениво перемещались по склонам отвязанные верблюды, лежали разноцветные тюки с тканями и благовониями, специями и драгоценностями.... Люди в широких халатах охраняли закупленные богатства с усердием и от ветра, и от самих себя.
Видимо, здесь остановился запоздавший караван, ожидаемый отцом несколько дней назад. Среди прочих "вещиц" в гарадж, по разговорам придворных, ехала молодая рабыня-байадера, которая танцевала, как гибкая змейка, и взлетала, подобно тропической бабочке, услаждая душу нежностью движений, а слух божественным пением. Подобно другим бесправным существам, эмир купил ее за какую-то безделицу у храма, но злился, что приходится слишком долго ждать. Сегодня я понял, что искусство танца ничто в сравнении со словом, потому что, лишь зазвучал саз, чья мелодика разливалась сладким маревом над расплавленной бескрайней долиной, узрел поистине волшебное зрелище, говорящее о красоте человеческого тела. Девушка веселила праздных караванщиков, а меня заворожила, как порой лишают воли приступы страсти... Я неосознанно замер у большого тюка, к которому привязали верблюда, и стал смотреть. Яркое солнце и лазурное небо, золотые браслеты, темная кожа плоского живота и изогнутые змеи рук, вихри песка, - все слилось, все вернуло меня в ту ночь, когда я увидел незримое глазу. Когда огонь стал проводником к каньону, из которого никто не возвращался. Мысли восстанавливали картинки, увиденные в грезах, и лишали всякой связи с существующей реальностью.
До тех пор, пока какой-то человек не окликнул меня по имени и не позвал к себе приветственным и одновременно властным жестом покалеченной руки. Он был седобород, невысок и красив лицом. Длинная широкая фараджия цвета грозы скрывала худое тело, но даже в этом платье мужчина не выглядел господином, а скорее человеком, который прошел много испытаний. Откуда он знал мое имя? Я испугался и не решался сдвинуться с места, но пристальный взгляд, чуть сдвинутые брови заставили идти навстречу строгому караванщику.
- Ты знаешь, что отец отправил к нам гонца, что он ищет тебя, бездельник? - мужчина дал мне воды, словно угадав тайное желание. - Пей, глупец, ибо ты можешь благодарить небеса, что еще жив...
Я наслаждался сладостью прохладной жидкости, что лилась в утробу, и ощущал, как время словно смещается на глазах, а увиденное превращается в нечто потустороннее.
- Что с тобой, Эрикэ? Ты побледнел? Ты не знаешь, что происходит? - человек засмеялся тихо, со скрытым коварством, и внезапно стал прозрачной дымкой, которая вся состояла из песка, вьющегося в жарком ветре пустыни. - Слышишь, мальчишка? Слышишь ли ты, что слышат другие люди? Видишь, как красиво все привычное человеческому взгляду! А остальное? Что же делать с тем, чего не видели глаза, не слышали уши, не касались руки?
Я не мог ответить, так как горло сжигал пожар, который пылал и разрастался по всему телу: незнакомец отравил меня... Незнакомец, который был чем-то вроде тех видений, которые посещают накурившихся барша, взмахнул рукой - и вместе с ним стали превращаться в песок тюки, верблюды, люди, танцовщица. Музыка сменилась ветром...
Я закрыл веки, чтобы не упасть, и ощутил руку на плече. Рука была настолько реальной, настолько сильной, что могла бы меня по голову вдавить в бесконечные барханы и смешать с вечностью.
- Возвращайся назад, сын эмира. Не тебе идти по тому пути, по которому ты решил пробежать раньше, чем стал достоин... - голос повторил беспокойноешевеление внутри меня самого.
- Нет! - слабым голосом выдавил я и ухватился за пыльного призрака. - Я даже не уверен, что вижу то, что вижу... Я не верю никому, кроме себя! И я пойду вперед!
- Угрозы могут стать реальной опасностью... Ты ведь сам не знаешь, зачем сбежал от сытой жизни. Ты ничего не сможешь просить у ОКЕАНА. ТЫ СЛИШКОМ МАЛ! ТЕБЯ ПОГЛОТИТ ПУЧИНА. СМОТРИ!
Я посмотрел - передо мной раскинулась бездна, чернота без конца и края. Внизу вздымались клубы тумана и слышались стоны воздуха, как голоса всех умерших, плывущих по реке СМЕРТИ. Может, я стоял на самой высокой горе, может, оказался на конце вселенной, но сюда меня принес не человек. Этот незнакомец скорее всего был одним из немногих оставшихся в живых освобожденных джиннов, которые летают по свету, иногда превращаясь в людей, играя и предупреждая их об опасностях, одаривая или отбирая все без остатка. Мой охранял путь.
Он думал, что я, увидев бездну каньона, испугаюсь, что я поверну назад... Но даже когда рука достойного стража подвесила меня над пустотой, а ноги болтались, точно две тряпки, я не показал испуга и не сказал, что откажусь от своей цели...
- Глупец! - джинн внезапно появился сквозь резко сменившуюся реальность и прикусил губу. - Что же мне с тобой делать? Ты действительно не трус... Ты нравишься мне чистой душой и ясными помыслами. Но я ничего не могу сделать для тебя... Абсолютно ничего... Разве что... - воздух в пустыне стал влажным на несколько мгновений, и огнегривый валпург, шумно дыша, появился передо мной, как самая достойная награда. - Вот и все! Пожалуй...
- Спасибо! - я обнял шею молодого, сильного животного, вновь обернулся к незнакомцу. - Нет лучшей награды, чем твой конь, чем эта милость ко мне.
- Ты прав, я сегодня добр!
День четвертый. Размышления.
Думаю, меня не посещали бы мысли о великих страданиях, будь я всего лишь простым крестьянином. Не угнетала бы несуществующая нужность этому миру. Я бы не гонялся за бестелесными фантазиями, а жил бы, как остальные, обычные люди. Но я был не просто мальчиком, который растет, мечтая в будущем получить дорогие "игрушки" и получше устроить свою судьбу - я родился путешественником, недоверчивым испытателем, которому необходимо узнать как можно больше и связать некую нить между собственной сутью и жизнью.
Я мчался, все дальше удаляясь от гараджа, от самого себя, от реальности. Я понимал, что увиденное в пустыне никогда не произойдет с людьми, живущими в больших городах, более того, покажется им сказкой, небылицей ребенка с дурным воображением. Обыватели назовут реальность снами, миражами, но не признают своей глупости...
Но сами то вы когда-нибудь стояли против огромного неба, когда на миллионы шагов нет ни одной души, и смотрели в перевернутый ковш звезд? Вы были так одиноки, что не смели говорить даже сами с собой? А я - ДА! Я был всей этой пустотой, смешанной с потом валпурга и бескрайней, не имеющей оправдания дорогой. Я жил своим чувством - не мыслью о наживе или величии - а великой идеей о том, что смогу узреть настоящий мир, неподдельную реальность, первозданную красоту, что в краткий миг, когда я перешагну каньон и нырну вниз, произойдет нечто, что даст мне понимание всего сущего. Это утверждение - не пафос, но желание...
День пятый. Смерть.
Закат. Я прилег и уснул, обкрутив уздцы на кисть руки. Я сильно загорел, меня обтрепал ветер. Я спал, пока не ощутил, что по ноге ползет нечто живое, нечто чудовищно опасное. Открыв глаза, приподняв голову от сооруженной из сумы подушки, я посмотрел на змею, которая примостилась греться на ноге и была уже в той неге, когда любое движение может привести ее в ярость. Разноцветная кожа играла на солнце - гадина наслаждалась. Возможно, через полчаса или час, красавица отправится охотиться... Возможно! Я содрогнулся от мысли, что обжигающий зуб вонзится в кожу, что яд вольется в кровь... Нет! Не надо! Уползай поскорей, оставь мне жизнь!
Змея чуть шевельнулась, обвив хвостом лодыжку: в глазах моих появились слезы напряжения и страха. Жизнь так хрупка, что уничтожить ее крайне легко... Что я могу? Тянуть время... Ожидать, укусит меня властительница пустыни или помилует, покинув свой живой приют и найдя более важную жертву? Минута за минутой борьбы, невидимого сведения мышц, усталости ног, что начали затекать. Какая поза для художника, подвергнувшего тяжкой пытке натурщика, пристально глядящего на безликого убийцу без совести, на убийцу, которого и упрекнуть-то не в чем!
Я посмотрел на диск садящегося солнца. Буду ли я лучом последним - лучом, по которому плачут и который вспоминают?.. Что сказал бы отец, если бы знал, как близок его сын к мечте? Не смотреть, не смотреть на смерть... Не видеть ее сладкого жала. Жизнь не стоит слез, но время стоит дождя... А какая редкость в пустыне дождь, как далек его шум... Как больно и досадно...
Я сощурился, увидев впереди вздымающиеся сливки облаков, напоминающих призраки башен и арок, балконов и лестниц. В самой голубизне рождался город. Фиолетовые переходы смещались, превращаясь в воронки и вздымаясь округлыми куполами. Розовый свет проникал сквозь окна, филигранно завитых. Белые стены вспыхивали огнем... Облако приближалось, не теряя формы, но и не оставалось однообразным, точно все формы городов и селений вместились в одном неузнанном архитектором рисунке. Снова переживания охватывали разум, потому что разум спрятал долину с каньоном.
- Ш-ш-ш-ш, - прошептал шепот змеи, - ти-ше-ше... Ти-ше-ше, маль-шик, ты сиди ти-ше-ше...
Я перевел взгляд с неба на неморгающие желтые глаза.
- Не шу-ти с ме-штами... Шутки такие смеш-ш-ные... Я уку-ш-шу тебя... Видишь ли ты то, што вишу я?
Я не ответил, потому что знал, что змея глуха, а потому кивнул утвердительно и аккуратно.
- Смотри! Смотри! Ты ещ-щ-ще в нач-шале пути... Смотри!
Я выполнил указание и стал наблюдать, как город проплывает над моей головой, подобно огромному киту. Возможно, так же боги видят наши вселенные, когда лежат и отдыхают. Я перестал бояться смерти. Есть особое наслаждение не думать о ней, никогда не думать о ней. Мы падаем в смерть моментально и должны ее не замечать, даже если станет очень больно. Очень больно...
Когда облако исчезло, растаяв в жарком воздухе, когда синева сгустилась, уползла с моей ноги и змея... Я перешагнул через суму и вспрыгнул на спокойно стоящего валпурга, подаренного джинном... Прощай, воздушный гарадж! Ночь передо мной бежит вперед по дороге вместе со звездами.
День шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый и одиннадцатый. Воздушный гарадж.
Пришпорив валпурга, я мчался через ночь, как птица, которая преодолевает просторы океана, стремясь к знакомым берегам, дающим кров. Я спешил так, словно боялся опоздать, не успеть исполнить предначертанное. Оставались следы на песке - исчезали следы прошлого. Упоительная свобода и истинность, раскаяние и восторг влились в один бокал. А воображение преобразило каждую секунду. Не надо было бежать, но надо было догонять ускользающий образ. Мой валпург внезапно взлетел, как будто опрокинув небо и землю, что оказалась надо мной, как огромное небо.
Я вплыл в солнечные ворота великого гараджа, который тайной пронесся прошлым вечером над головой и теперь встретил меня, как незванного гостя, прошедшего через пустыню и не испытавшего ни одной превратности, не заметившего ничего в простых вещах. Нет, здесь не были пусты улицы. Здесь жили люди, такие же люди, как и мы с вами. Только они были настоящими по эту сторону времени, тогда как я являлся лишь горстью глины, не приобретшей формы, не знавшей сути, не имеющей никакого содержания. Мальчик, простой мальчишка с надеждой!
- Остановись, - красивая девушка одной рукой затормозила коня и подала мне руку, - Спускайся, ты грязен и устал, ты можешь отдохнуть, прежде чем двинешься дальше в путь...
- А где я? - слипающимися глазами, сквозь пелену, видел я извилистую улицу, уходящую куда-то вверх.
- В гарадже, малыш, - теплая, нежная рука взяла мое запястье и повела по белоснежной лестнице вместе с всходящим внизу солнцем в невысокий дом...
Все остальное смешалось, как сон. Пенная баня, запах амбры, алоэ и мускуса, - все стало лишь осязанием. Тело тонуло в мягкой перине, в свежести чистой одежды, надетой женской рукой. Гребень расчесывал спутанные вымытые волосы, бывшие недавно смесью грязи, жира и песка, как нежнейший шелк. Тонкие пальцы обрабатывали мелкие трещины, образовавшиеся на коже кистей и стоп, холодной мазью. Я исчезал... Я растворялся в блаженстве, улетал в сон и не хотел возвращаться назад.
Мне снились стада животных бегущих по зеленым долинам, голубые воды, полные рыб и водорослей, пение птиц в лазоревом небе, лимонные запахи лета и снежные равнины с молчаливыми реками, мне виделись красивые люди и слышались волшебные песни богов, я летал над самыми высокими горами и спускался в кратеры вулканов, я был ветром и грозой, что поражала молниями столетние деревья, я лежал под цветущими деревьями в россыпи первоцветов и загребал ногами красные опавшие листья, я зрел великие храмы и видел кровь войн, я распадался вместе со звездами и вспыхивал, как океан голосов. Все было для меня - все меня наполняло.
- Эрикэ... - девушка погладила меня по голове, пробуждая от забвения. - Вставай, тебя ждет отец! Вставай!
- Где я?
- Ты в гарадже... Очнись, принц, уже давно утро.
Яркое солнце. Знакомые стены дворца. Комната туманна и неясна. Здесь все знакомо и незнакомо одновременно. Когда я вытянул руки и посмотрел на них, то подумал, что свет, вероятно, проникает золотистым медом сквозь кожу, что моя одежда пахнет вишнями и персиками. Я продолжал видеть сон или слился с облачным призраком?
Девушка в белом прозрачном платье распахнула темноту дверей... Указала на коридор, заполненный сиренево-синими тенями. Я прищурился, пытаясь разглядеть человека, который шел ко мне... Отец... Это мой царственный отец. В широкой, расшитой жемчугом и бисером фараджии изумрудного цвета. Золотая массивная цепь украшала шею, блестели кровавые рубины на руках, волны черных волос легли на широкие плечи, на голове красовался тарбуш с золотым рисунком и бирюзой.
Эмир перешагнул порог, и двери закрылись сами собой.
- Ты проспал почти два дня. - тяжелое мощное тело опустилось рядом на ложе. Черные глаза нежно блеснули из-под изогнутых ресниц. - Я переживал так сильно, что не мог спать. Ты разбил отцовское сердце... Ты так огорчил меня, Эрикэ... Как ты мог бросить дом? Как ты мог уйти от своей семьи? От своих обязанностей? Разве не воля Аллаха, чтобы данное тебе положение, служило отечеству верой и правдой? Почему ты избрал бродяжничество вопреки моему велению? Ты ведь мог править вместе с братом. Ты - будущий визирь, верховный командующий всех войск господних, ты поступил, как последний трус, как глупец. Ты бежал прочь, не сказав ни слова отцу. Ты пренебрег тем, что должен быть покорным своим родителям и слушаться их во всем. Разве могу я теперь считать тебя достойным... Стыд и позор на мою голову... Я потерял в тот день сына, я потерял его навсегда!
- Это не так! - горькая боль поднялась в моей груди. Я сгорал от стыда, что мой отец так переживает, что в голове его появились седины.
- Я думал, что ты погиб, что тебя пожрали уродливые гяуры, что твое тело развеялось по бескрайней пустыне... - слеза скатилась по дряблой коже, покрытой мелкими морщинами, похожая на высушенный финик. - Как ты мог?
- Баве, разве я думал, что ты будешь так страдать?! Прости меня. Прости. - я опустился на колени и положил голову на мягкий бархат платья отца... Но даже тогда, когда величественная рука легла на мою голову, даже тогда я не ощутил прикосновения... Мир вокруг лишь повторял призрак гараджа, лишь показал мне через грань алмаза вселенной, что меня уже нет больше в живых для отца.
- Прощай, Эрикэ, прощай! - ускользающий замок потонул в ветре. Я оказался на теплой белой земле, напоминающей снежную долину: через слезы замелькали города настолько разные, что казалось, гарадж, моя родина, забываются, меняются - через тысячи призм. Я уже никогда не увижу ни братьев, на эмира, ни дворца, а лишь радугу разных вселенных. Я был так одинок, я так хотел понять, почему привязанности мои проявляются лишь в миг, когда никто, ни один человек не приходит мне на помощь. И я встал, я зашагал через алмаз, через все дороги жизни семимильными шагами.
Так прошло три дня одиночества, полубреда, полувремени, полусуществования. Сам Господь Бог, видимо, плавил из меня новую форму: истинное содержание рождалось в огне, пока лестница не возникла на пути в виде грозной пещеры, которая выходила с небес на бренную землю. Скользкая, с тысячами ступеней, слетев с которых обязательно расшибешься на смерть, она манила вниз. Нет, ничего прекраснее я не видел: зеленые вихри, синие молнии и свет, в конце тоннеля - свет.
Шаг за шагом, за шагом шаг... Музыка отражений и отражение музыки в эхо. Сказки, что когда-то рассказывали в детстве, ничто в сравнении со спуском по бегущим вертикалям времени. Отпусти меня, воздушный гарадж, дай мне дышать, как и прочим людям, пожалуйста! Я ощутил падение, точно все косточки сначала сложили, а потом раскидали по целому свету.
День двенадцатый. ОКЕАН.
Я упал в грязь лицом и стал тонуть, как будто попал в трясину, не в состоянии ни пошевелиться, ни высвободиться из власти природы... Высоко над головой, которая торчала над зловонным месивом осыпались края каньона, пар воспарял ввысь и пели где-то вдали барабаны... Что это? Я слышал барабаны кавалькады, которая могла принадлежать лишь властителю государства, лишь моему отцу... Аллах, где же я? Кто я?
Несколько валпургов приблизились и остановились. На первом, черном, будто смоль, сидел эмир в белом, рядом с ним на рыжем с белым - мой брат Марк. Уверен, что это был он, но повзрослевший, сильный юноша, со статной фигурой в темно-синем, переливающемся серебром платье. Моя семья смотрела на меня, как на предателя, как на недостойную муху.
- Видишь ли ты этого человека, отец? - спросил высокомерный голос брата. - Он называет себя Эрикэ... Как может этот мальчишка поминать имя погибшего отпрыска великих царей? Как проклятый гяур вообще посмел порочить имя его?
- Нет оправдания, - кивнул эмир, и лицо его стало холодным льдом. - Сын наш погиб. Бедный мальчик. Распять преступника! - правитель уехал, исчезнув за пределами зрения. Мне даже показалось, что он всхлипнул... Мне показалось! Я выдохнул и опять вдохнул, понимая почему не могу шевелиться - я связан. Я теперь связан и погружен на долгую и мучительную смерть, как и многие кочевники, что охотятся в пустыне. Я уничтожен... Я умру от голода, от влаги, от зловония, от того, что не узнан. Это реальность... Это глупость! Где же я был столько времени? Прошло несколько дней, не больше двух недель.. Нет!
- Эрикэ, ты слышишь? - Марк спрыгнул на землю, глаза его ласково улыбались. - Ты умрешь, любезный брат! Теперь ты, а потом и Арес. Ты, а потом и он! Мне не надо помощников!.. Такова моя воля!
- Так ты меня узнал? - я чуть не захлебнулся, вопрос дался с огромным трудом! Грязь пропитала лицо, свела все мышцы.
- Несмотря на то, что прошло столько времени, ты мало изменился, Эрикэ. Ты, конечно, дошел до дворца, ты бы мог и войти в него, но не успел, потому что есть янычары, потому что теперь все в твоей жизни изменилось! А правление на троих меня не устраивает. Ты умрешь. Ты должен умереть!
3
Империя разрасталась, как грибница, захватывая гигантские территории. Лили видела много миров, но этот казался ей все наименее привлекательным. Бесконечные контроли, проверки, регистрации переселенцев измотали всех путешественников, в массу которых влилась их обедневшая за несколько лет троица. Девочка стояла с матерью в бесконечной очереди, за которой начиналась самая прекрасная и самая недосягаемая планета для таких вот кочевников под странным названием Потерянная. Всего лишь очередь, люди, которые мечтают работать и находиться под пятой у грозного, но справедливого правителя. Заполнены анкеты, выбраны претенденты на жительство. В их числе и Соффина с дочерью, и братец Кали, который так много рассказал и дал узнать простой цыганке, который научил читать ее книжки и ценить красоту, к которому она по-настоящему привязана. Этот голубоглазый ангел почти что неземной, почти что не ее, но в груди теплится надежда, что они никогда не расстанутся. Возможно, случится так... Возможно! А пока - ожидание. Страх пред тем, что скрывается за железными прутьями ворот.
Очередь последнего контроля проходила тщательно, дотошно!
Несколько солдат впускали кандидатов в длинную комнату без окон, напоминающую склеп, и начинался допрос.
Соффина и Лили были те из немногих, кто вошел вдвоем.
- Род, племя... Место рождения! - не отрываясь от бумаг, мужчина в ярко-алом тюрбане с черным пером произнес стандартную фразу, которая не доставила ему никакого умственного напряжения.
- Нищие мы, скитальцы, - мать мяла в руках грязную юбку, опустила долу глаза, под которыми лежали черные тени невзгод, пережитых за несколько лет несчастий. - Мы бы только устроились, мы бы все отработали...
Какое унижение! Лили густо покраснела и ближе прижалась к женщине, ощущая на себе странные взгляды солдат. Эти взгляды говорили о дурном, особенно после прошлой ночи, когда Кали отогнал от девочки жирного, потного мужика, который разбудил ее и стал хватать за ноги, пытаясь стянуть с подстилки от Соффины.
- Повторяю вопрос, место рождения.
- Даро, эта планета - моя родина, - выдохнула мать.
Офицер встал и исчез за нишей, а когда появился, то нес стопку новых анкет. Девочка успела рассмотреть странный наряд: красные шелковые шаровары, рубашку навыпуск и изогнутый меч, который несколько раз ударил мужчину по ноге.
- Продолжим, - пронзительный взгляд устремился на Лили, и она задрожала, поджимая босую ногу. - Итак, чем вы зарабатывали на жизнь до того, как вас подобрал санитарный корабль Империи?
- Я не могу сказать... - Соффина тяжело вздохнула, чем напугала дочь, что и так готова была под пол провалиться от унизительного ощущения полураздетости в присутствии стольких похотливых взглядов.
- Чем вы занимались? - черные глаза не отрывались от Лили. - У вас ведь есть дочь, вы должны были ее кормить?
- Я спала... - шелест, а не ответ, грусть и боль в озерах беспомощности.
- Что, позвольте?
- Я была проституткой! - мать гордо подняла голову.
- Вы замужем?
- Нет...
Офицер постучал по столу пальцами.
- Что же, - немного иронично заявил он, - вы можете получить документы... Но есть некоторые правила, которые обязаны соблюдать переселенцы. Ваша виза стоит два дирхема. Денег этих вы не имеете, а потому будете отрабатывать свою свободу какое-то время. К тому же, в нашей стране существует налог на проживание, плата за кров и пропитание, которыми обеспечит вас эмир... Это немалая сумма! Вы будете несколько лет работать под контролем, прежде чем станете свободны. В основном - это обработка виноградных плантаций. Согласны?
- Да, - Соффина уронила голову. У Лили сердце упало в желудок от короткого звука потери свободы: теперь и она лишилась бесконечных долин, путешествий... Ради чего? Ради крыши над головой?
- Ваша дочь достигла тринадцати лет?
- Нет, ей одиннадцать!
- Хорошо. Обе направо, до конца коридора... там вам скажут, что делать.
Лили шла за матерью, чуть загнув большой палец ноги - попала заноза. Очень хотелось пить и есть. Очень хотелось убежать. Пусть без дома, пусть жить, где попало, лишь бы не в стенах, которые напоминают тюрьму.
Красивая комната вся в лучах утреннего света. Вступить на нее такими грязными ногами было безумной пыткой: белый пол, белые колонны, белый купол с круглыми окнами, голубой омут бассейна и снежный пар, плывущий над водой - обязательно останутся следы.
- Дитя, - женщина в лифе и хлопковой юбке, с платком на голове, как-то сразу оторвала Лили от матери и стала раздевать прямо у дверей, улыбаясь и ласково шепча всякие нежности. - Не бойся, все хорошо, все очень хорошо!
- Нет-нет, - девочка прижала кофту к телу. - Это все, что у меня есть!
- Успокойся, у нас много одежды. Очень много. - ловкие пальцы стянули и бросили юбку в огромную корзину. - Идем со мной, девочка...
- Я с мамой... С мамой! - взмолилась Лили. Но никто не слушал девочку, которую служительница уводила по мраморному залу все дальше, шепча утешительные слова о скором свидании.
Лили предстояло пройти долгий путь от мытья до медицинского осмотра. А потом наступили потерянность, страх и обреченность. Лили, как куклу, усадили на крытую повозку вместе с двумя другими прелестными маленькими феями и под конвоем отправили по дороге через бесконечный город. Чистое, простое платье, волосы убранные под платок, тугой передник, лямки которого врезались в лопатки - каждая деталь туалета представляла неудобство. Особенно туфли, подобранные весьма неудачно, сдавившие пальцы и пятку, как железный обруч.
Вопросы и мольбы о судьбе матери оставили охранников безучастными. Не интересовало это и женщин, которые следили за Лили два дня, пока приводили ту в порядок и осматривали, как под лупой махонькую мошку. Девочка хотела убежать от их вежливой настойчивости, но двери в отведенной "тюрьме" закрыли на замок, а окошко оказалось очень узким и зарешеченным.
И вот повозка, трясущаяся по ухабам, оказалась на ровной дороге между двумя стенами домов, ведущих к высокому тупику из белоснежного камня. Справа виднелась башня, которая даже издали говорила о своем предназначении: очередной контроль. Лили сцепила пальцы, готовая ко всему. Нет, и Потерянная ничем не отличалась от других планет. Местные жители - обычные горожане, обремененные житейскими заботами: грязные, невежественные, жестокие, жадные до денег, а значит и свобода здесь ценится не больше, чем маленькое зернышко, каковой и являлась цыганочка по своей сути. Как сказано богачами - второсортная кровь... Второсортная кровь - вообще пустое!
Что скрывалось за новым барьером было трудно предположить, но вероятнее всего - противоположное пыльным улицам города. Это Лили поняла уже минут десять назад, когда их повозка закачалось лодкой по переулкам и когда стали встречаться лишь солдаты и богато одетые мужчины: солдаты в красных шароварах и длинных рубахах, с оружием за поясом, горожане, в расшитых золотом и серебром фараджиях.
Офицер дернул за разноцветный толстенный шнур, висящий над высокой дверью. Долго переговаривался с человеком, распахнувшим смотровое окно.
- Слезайте, - приказал он девочкам. - Заходите и слушайте приказания.
Дети спрыгнули на дорогу - обе, кроме Лили, которая пальчиками вцепилась в лавку из крученых прутьев. Зажмурилась, точно именно так ее не заметят.
- А тебе надо отдельное приглашение? - поинтересовался мужчина, стащив Лили совсем бесцеремонно, и подпихнул к распахнувшейся толстенной двери.
- Я не пойду...
- Пойдешь!.. - упирающуюся девочку втолкнули в чистенький дворик, посыпанный белой галькой, отрезав пути к возможному бегству.
Здесь их ждали две строгого вида старухи... Лили даже не могла вообразить зачем... Очень дурно пах цветами и наполнен тишиной пустой закуток. Неужели ее продали в рабство? Боже! В груди поднимались волны судороги и жара. Весь запас храбрости иссяк, когда старуха под руку повела Лили за калитку, которая оказалась входом в царство сказки. Смятение испытывает любой человек, видевший лишь грязь и наконец понявший, что мир создан не только из помоек: царственные деревья, высокая трава, цветы, усыпанные разноцветной галькой дорожки, пение птиц и бабочки, которые порхают в золотистых просветах между зелеными ветвями, - девочка взирала на каждую деталь, как червячок недавно вылезший из под земли. Когда-то ночью цыганочка уже слышала подобную сказку от Кали, воображение рисовало воздушные картины, но на самом деле выглядело богатство куда привлекательнее. Широко открыв рот, Лили шагала под сенью высоченных деревьев. На несколько минут забылись страдания о матери, страх: сердце заполнило удивление, которое выплеснулось на волю вздохом - сквозь просветы на глазах выросло здание, напоминающее дворец из рваных книжек, что любила рассматривать девочка в минуты отдыха.
Судьба Лили была предопределена заранее указом офицера, нашедшим малышку прелестным созданием и решившим разлучить с матерью, чтобы отправить для нужд дворца. Его подписью цыганоку превратили в одну из воспитанниц, что жили небольшой общиной в женской половине и имели возможность научиться шитью, дабы создавать драгоценные шедевры для королевской семьи. Полная наставница белошвейка с самого утра начинала занятия, которые казались Лили забавной игрой. Правильно делать стежки, невидимо завязывать узлы на ткани, повторять узоры на бумаге - и так за днем проходил день. Нет, девочка никогда так не объедалась, так сладко не спала, никогда так много не гуляла среди зелени... Но она ни на минуту не забывала о матери, которую и упоминать-то запретили... пока не случилось нечто...
Этим утром, как обычно, после завтрака, девочки уселись на низенькие пуфики и достали разноцветные шелковые нитки из жестяных коробочек. Лили положила свою на колени, чтобы поправить косынку, которая съезжала с волнистых, заплетенных в тугую косу волос, и внезапно оглянулась на знакомый голос в распахнутых дверях. Толстая туша учительницы поднялась так же быстро, как и упала ниц...
Лили помнила, что все ее клубочки посыпались на пол, оставляя волнистые следы на темном ковре. Цыганочка широко распахнула глаза и глупо захлопала ресницами, не замечая всех опустившихся на колени по команде учениц.
- Девочка моя, милая Лили, - Кали стоял на пороге перед тремя ступенями, спускавшимися вниз, в помещение, раскрыв объятия. Белая фараджия, расшитая золотом, парчовая феска с жемчужными цветами, драгоценная цепь до самого живота - он напоминал сказочного рыцаря из посещавших юную белошвейку снов. - Ты не узнаешь меня, солнышко?
- Кали?! - бровка девочки изогнулась. - Как же так? - забыв об осторожности, Лили взлетела вверх и оказалась в крепких объятиях, потонула в аромате богатства и мягкости ткани. - Ты нашел меня... - тихие всхлипы сменились рыданиями. Руки крепко уцепились за ткань, не желая ее больше никогда отпускать... Никогда!
Могла ли цыганка предположить, что начнет свою жизнь в покоях названного брата, как его заложница?.. Она не называла себя таковой, хоть и избегала встреч с сильными мира сего, которые, по словам Кали, жили буквально рядом, дальше по огромному мраморному коридору. Юноша был настолько дорог сердцу, Лили настолько сильно доверяла ему, что не смела усомниться в том, что не найдет в его лице защиту. А оставаться в обществе белошвеек теперь казалось просто глупым занятием. Ведь увиденное во дворце превосходило все ожидания. Покои братца - огромный зал со странными и порой необъяснимыми предметами, которые не имели никакого предназначения- ошеломляли. Посередине стояло ложе, устланное красным покрывалом с вышитым посередине чудовищем, которое напоминало огромную копию давно утерянного пояса, купленного девочкой на заработанную обманом мелочь. Габардины и картины, висящие на стенах, пугали очевидной реальностью: глаза этих неизвестных существ и людей проникали в сердце. Колонны украшали непереводимые иероглифы. Лили просто потерялась, уверовав в личную ничтожность, которая была вечным сопровожатым бедности. И если ее потрясла всего лишь комната, то дворец приводил в ошеломление. За окнами открывалась мраморная площадь, или мейдан: там маршировали красные воины, туда подъезжали высоченные повозки и всадники в необычных одеждах, пышнее которых разве что оперение птиц. По бесконечным светлым коридорам и лестницам сновали разряженные слуги и охрана, стены украшали золотые рисунки и драгоценные камни. Всюду слышалась музыка, пение и гордость великой империи, в центр которой попадают лишь избранники судьбы... Лишь те, кто, вероятнее всего, сошел с ума.
Кружение головы. Падение. Наряд, который Кали предложил девочке из тончайшего синего шелка с белыми рукавами, приблизил ту к высшим слугам, почти скрыл ее среди массы людей. Лили наслаждалась жизнью, позабыв о матери, доверившись тому, что сказал Кали. Все в порядке! Все хорошо, подожди, Соффина найдется! Какие прекрасные слова. Но не стоило ему верить, не стоило набивать брюхо всякими вкусностями, фруктами и потом страдать от несварения желудка, надеясь, что ложью возможно завоевать мир, внедриться в него незаметно, как комар, который протыкает кожу тонким носиком. Это было раем для нищенки, но не для жаждущей свободы девчонки. Пока Лили не замечали старшие принцы, пока она не слишком часто выходила из покоев Кали, все шло прекрасно... Но существует любопытство, детская любознательность, существует обыкновенная глупость, которая велит посмотреть на тайные закоулки и проникнуть в дальние уголки. По натуре своей Лили не пугала перспектива заблудиться - она обладала завидной памятью и смелостью, чтобы вступить в лабиринт, несмотря на запрет братца, а потому однажды утром, когда тот отправился по делам (уж, право, какие могут быть дела у мальчишки!), скользнула на лестницу, ведущую наверх. Перебирая быстрыми ножками, Лили прыгала через ступеньки, пока не оказалась перед дверью в башню, что заканчивалась где-то под небесами, и долго стояла у каменного бордюра, обозревая бесконечную даль, открывшуюся взору: зеленый сад, охранные посты, высокую стену, крохотные домики города, бирюзу океана и золото пустыни с другой стороны. Прозрачный ветер метался в волосах, разворошив прическу, свобода опьяняла дух... О, империя велика! О, велика в сердце чистота! Танец ног по плитам узкого пятачка, танец свободной цыганки, которая упивается воздухом, которая летит вместе с птицами. Лили втянула в грудь воздух и выпустила наружу звук, напоминающий ноты, напоминающий мелодию, а потом вновь вернулась во дворец с желанием познать суть империи. Она бежала мимо тысяч дверей, в сотнях коридорах побывала, видела красивых женщин за плетеными решетками. Красотой те сравнились бы разве что с нимфами. Кружилась в пустынных залах... И внезапно, сама того не подозревая, оказалась в каком-то странном, каком-то темном тоннеле. Низкие своды сочились водой, которая капала на неровный каменный пол. Стены поблескивали от влаги... Лили вошла. Она шагала несмело, с опаской детеныша, пытаясь увидеть свет, но оказалась в другом, более просторном коридоре, который освещался одним единственным факелом, указывая дорогу к массивной железной двери с огромными ручками, изображающими головы птиц с острыми клювами и выпученными глазами. Зачем она толкнула одну из дверей, зачем та издала скрипящий, болезненный звук и распахнулась? Яркий свет ослепил путешественницу, как палящий огонь обжигает бабочку. Казалось тысячи глаз смотрят на Лили в удивлении... Но это ей только показалось. Сквозь пелену к девочке повернулись неясные и одновременно проявляющиеся фигуры мужчин, которые смотрели на гостью с долей удивления, с долей недовольства и, конечно, нарастающего раздражения. Цыганочка замерла не в состоянии ни убежать, ни даже пошевелиться, и все глядела и глядела...
А потом она упала... Ей было очень больно! Ее глаза закрылись, мир исчез, душа улетела в сон.
Пробуждение продолжило недавний кошмар. Первое, что Лили увидела - путы, которыми кто-то связал руки. Цыганка лежала на каменном полу в пустом помещении, напоминающем конюшню, потому что пахло навозом и сеном. Она попыталась подняться, но мысок кожаного сапога придавил девочку к земле.
- Откуда ты ее взял, Кали? - голос принадлежал взрослому мужчине.
- Прекращай! - силуэт братца возник рядом и отпихнул ногу. Он сел, чтобы приподнять голову Лили и положить себе на колени. - Я собираюсь на ней жениться!
- Жениться?! Несусветная чушь, которую вообще возможно выдумать. После того, что здесь случилось несколько лет назад, после того, как тебя так жестоко наказали и обманули, когда тебя продали в рабство и ты скитался, словно бродяга, ты собираешься жениться на нищенке без роду и племени, ты... прячешь ее в своих покоях, как вор, как мерзавец. Нам всем не нужен такой брак, такая твоя судьба!
Пока незнакомец говорил, Лили рассматривала его: бледный вид, иссушенный какой-то, при внешней усталости, он был не стар, но невероятно худ и желт лицом, руки напоминали скелеты, обтянутые кожей. Зато наряд отличался изяществом и некоторой воинственностью.
- Если честно, отец, мне плевать, что подумают родовитые выродки! Лили - все, что у меня есть дорогого. Я никогда не расстанусь с ней! - заявил решительно Кали и погладил девочку по голове. - Не бойся, малыш, у моего папочки Оперуна далеко идущие планы по поводу меня... Я ведь отпрыск прямо-таки божественного рода, только вот род мой совершенно не считается с личными интересами.
- Послушай, - отец снизил голос на несколько тонов и тоже сел прямо на пол. -Ты ведь лишь вызовешь насмешки, ты опустишь себя на одну ступень со слугами...
- Морали, морали, морали! - юноша поднял девочку на руки и пошел к выходу мимо деревянных стойлов. Лили слышала, как быстро бьется сердце друга. Личиком она спряталась в складках одежды, чтобы не видеть грозного взгляда. Все же нужно слушать братца - не выходить из комнаты.
Только тогда, когда они оказались в знакомой обстановке дворца, когда юноша развязал и помассировал руки цыганочки, та ожила маленькой птахой и стала расспрашивать, что же грозит Кали за ослушание, если он женится на ней, и правда, что он женится? Правда? Принц молчал. Откуда было Лили знать, что его положение в семье очень шатко, что она - лишь повод для всяких сплетен... Император приказал избавиться от нахлебницы, дабы не смущать ум провинившегося отпрыска и через третьи руки передал приказ увезти ее за пределы дворца и дворцовой территории, чтобы вручить родственникам, матери или отцу... Кошмар! Соффина трудилась на плантациях, а Лили, разве не обещал он беречь и спасать ее от превратностей судьбы? По крайней мере до решения дьявола!
Кали утешал девочку, предполагая, что за увещеваниями последуют действия, но пришла ночь, а за ней последовало утро, но никто так и не появился отобрать у упрямца его игрушку. Всю ночь юноша не сомкнул глаз, наблюдая, как Лили спит у него на коленях. Он очень устал. Он покормил ее и еще какое-то время наблюдал за выкручиваниями цыганочки перед зеркалом, радовался ее красоте и гибкости...
Глаза сомкнулись сами - открылись, когда солнце стояло высоко в зените. Малышка таинственно исчезла. Прямо из-под носа, в закрытой изнутри комнате. Можно было предположить, что есть тайные переходы из покоев в покои, можно было догадаться, что именно так поступит отец, который желает добра своему чаду. Боже, Лили отправят на плантации. Что же делать?
4
Марка несколько ночей мучила бессонница. После того, как он оставил брата в яме и дал ему мучительно и унизительно умереть, наследника мучили сомнения и вопросы. Принесенное для опознания тело, конечно, принадлежало Эрикэ, новому Эрикэ, который появился через пять лет после своего исчезновения на дороге в гарадж. Это был не мальчик, скорее юноша в лохмотьях, узнаваемый и без сознания. Раньше Марк, следовавший на охоту в кавалькаде охраны, не обращал внимание на нищих. Но не в этот раз. Юноша считал абсурдом, обладая феноменальной памятью, не узнать родного брата. Обострились черты, загорела кожа, расширились некогда узкие плечи... И все-таки на дороге лежал Эрикэ.
Реакция Марка, неоднозначная, как ветер, со страха перешла в ненависть. Принц приказал отвезти брата в укромное место и привести в чувство, чтобы расспросить о том, куда унесла судьба мальчишку-путешественника. Он даже отпросился у отца с важной встречи с правителем далекого государства, который собирался заключить мир с империей. Увы, надежды были тщетны.
Эрикэ так и не вымолвил ни слова, уставившись в потолок крохотного помещения охраны, находясь в прострации, а может быть и ином мире. Расширенные зрачки не реагировали на свет, руки повисли... Его было жаль, но он являлся вторым, кто претендовал бы на трон после Марка, а значит представлял опасность. Навязчивая идея о том, что братья предъявят претензии на трон, преследовала этот год юношу везде. Он радовался скорби отца по беглецу, он находил, что удачно спровадил Эрикэ в пустыню... Зачем тот вернулся? Зачем явился рваным и жалким? Вызывающим лишь сострадание. Эмир обязательно бы созвал врачебный совет, вытащил сына из бездны безумия... Или прозрения. Древние книги, прочитанные Марком о каньоне, противоречиво рассказывали про огненную долину и чудесные перевоплощения, про океан, наполненный жизненной силой. Вряд ли Эрикэ стал бы уродом, побывав в подобном источнике. Это растение, а не человек, но и растение опасно, если оно царственно, а значит надо вырвать с корнем то, что посеял отец.
Отдав приказ перерезать глотку безмолвствующему уроду, Марк не предполагал через несколько дней вновь встретить его на дороге в похожей ситуации. Может быть, нерадивые янычары не исполнили приказа, пожалели дурачка... Может быть... Только и после второй попытки Эрикэ вновь попался на пути брата.
Марк не ожидал, что новый образ окажется мыслящим. Погруженный в воду ямы, в которую бросали гяуров, главный враг и представитель царственной семьи ожил. Ненадолго! Солдаты вытащили его на сушу и отправили на судную площадь, где прибили к самому жестокому смертному позорному столбу, лишив способа на спасение. Несколько часов Эрикэ страдал, как и прочие узники, пытаясь приподняться и вдохнуть воздух - и вот лежит перед Марком без дыхания. Волосы белы от глины, тело в причудливых разводах. Запах отвратительный...
Марк не спал. Эрикэ умер. На этот раз принц сам похоронил тело и навеки простился надоевшим препятствием, положив на могилу цветы ирисов, которые упокоили бы душу брата. Только вот душа не давала покоя. Казалось, волнение и стыд не свойственны особам, которые обязаны править государством, но ночью страхи так и лезут наружу.
Марк открыл глаза и посмотрел на две голубые луны, плывущие в сиреневых облаках, приподнялся на кровати, услышав, а скорее осязав неясный шорох где-то возле ложа. Звук разбудил его... Был ли он сильным или слабым, опасным или обычным для этого времени суток? Юноша сидел, глядя на темные предметы и ожидая повторения шорохов. Нет, ничего! Окунувшись в ворох подушек лицом, Марк снова попытался уснуть, но едва веки стали тяжелы, как шевеление повторилось опять... Дрожь рванула по спине к ногам. Опасность притаилась близко и ждала...
Юноша слышал стук испуганного сердца. Юноша боялся пошевелиться. Голубые глаза его изучали привычную обстановку, предметы мебели, черные углы... За дверьми янычары, которые охраняют покой наследника - верные слуги никогда не оставят его одного с привидениями... Всевышний, неужели он боится мрака? Боится своего поступка? Нет!
Марк потянул со стены меч осторожным движением, следя за прозрачной голубизной воздуха, за едва колыхающимися прозрачными занавесками, которые на фоне окна становились то черными, то золотистыми. Он вскочил, намереваясь отбить нападение, уверенный, что враг скрывается в пределах досягаемости, что и сам справится с опасностью, конечно, вполне реальной, а не мистической.
Пол оказался мокрым... Что это? Юноша по щиколотку погрузился в жидкость, которая бликами текущего ручья переливалась по всем покоям, искажая в внезапных отражениях предметы.
- Вода? - Марк поразился холоду, который обжигал стопы, проникал через хлопок шаровар. Он сделал шаг и остановился, прищуриваясь. Там, в глубине, за колонной, притаилось нечто огромное, нечто ужасное. Длинные щупальца танцевали тенями на потолке, слышался плеск и тихий вздох...
Наследник поднял меч над головой, приготовившись к атаке. Он не мог позвать на помощь, потому что настолько оторопел, что едва соображал, что намеревается сделать теперь. Существо оставалось на месте, лишь бесформенная масса его начала выплывать навстречу юноше, как доказательство продолжения ночного сумасшествия.
- Не может быть! - дрожащая рука рассекла воздух вместе с оружием, но темное месиво двигалось так быстро, что Марк промахнулся. Он увидел, как чудовище поглощает его, словно черный туман, растворяя комнату дворца в синильной черноте. Воевать с чернотой, сжимать в руках расплавленный обрубок, который разбрызгивался фонтаном во все стороны, как искры, - безумие... Надежда, что происходящее - сон, и воины разбудят несчастного, сменилась отчаянием, когда над головой у Марка загорелась звезда и голос, подобный эху сказал:
- Наступает конец страданиям, наступает тишина... Ничто не имеет значения, если форма не соответствует содержанию. Время не имеет границ! Не имеет смысла. Смотри на свет - он в этой пустоте обрадует тебя, а меня не радуют ни радости, ни горе. Молись, чтобы не плакать... Молись, что найдешь ответ "почему"?
Марк пытался понять. Марк стоял в этом замкнутом одним единственным лучом пространстве и думал о смерти брата. Он думал, что из-за него попал в лапы неизвестности, что если ступит в сторону, то встретит смерть самую ужасную, которую способен вообразить человек - мучительную! Долгую боль, долгое ожидание.
Являясь человеком рассудительным, он не верил в сверхъестественное, но доказательством послужила сама реальность, убеждавшая в обратном. Принц лицезрел мрак полный, мрак бесконечный. Принц был единственным живым существом среди него.
Когда Эрикэ умер, он стал иным... Он перестал быть человеком, но наконец принял форму. Не этого ли добивался Океан, качавший его в своей колыбели, точно крохотного младенца? Быть ОКЕАНОМ... БЫТЬ В ПОЛНОЙ МЕРЕ тем, что ты есть, не одевая масок. Глаза, которые видят цвета высших сфер и проникают через пространство. Уши, улавливающие пение голосов вселенной, созданной нерукотворной тайной Океана. Губы, издающие слова и знаки, знающие все ответы. Мозг, готовый внемлить и понять. Руки, творящие и разрушающие миры. Тело, содержащее в себе лавину жизни. Ноги, быстрокрылее ветра в черных дырах космоса. Эрикэ был! Эрикэ существовал! Он исполнил свое желание и получил награду за мечту, которую не умел назвать. Он вновь слился с простором и вечностью, как капли воды смешиваются с волнами, летящими на самое дно истины. Он всегда был ИМ! Он просто не знал, что покинул себя самого, чтобы увидеть человеческую сущность! Какое страдание не быть собой столько времени! Столько миллиардов лет!
Юноша посмотрел на себя со стороны - звезда горела в сердце ярче, чем тысячи солнц! Голубая и лиловая, зеленая и спектральная... Звезда и человек, стоящий одиноко на крохотном островке, вокруг которого плескался бесконечный Океан, готовый уничтожить несчастного. Эрикэ приблизил глаза и узрел бывшего брата. Человека, даровавшего ему Океан... Но что делает несчастный здесь? Почему он стоит один и дрожит под холодными порывами, боясь коснуться чернильной воды? Эрикэ улыбнулся... Он забыл, что именно гнев так непрозрачен и страшен, что он рассердился на беднягу, выпустив быстрокрылое облако обиды... Печально! Стоило забыть Марка! Стоило дать ему свободу!
Эрикэ еще ближе заглянул в лицо человеку: голубые глаза принца прозрачнее всякой воды, черные ресницы дрожат от сомнений, кожа бледна, даже губы, полные жизни, покрылись снегом... Ему страшно! Ему страшно, как и тому мальчику в грязном каньоне... Несчастный! Ты убил невинного, но невинен ли ты сам?
Эрикэ провел рукой по черным густым волосам юноши, приводя его в чувство - вода стала синей, и даль окрасилась в золото. Рассвет поднимался нехотя из вод бесконечной дали, а вместе с ним Эрикэ становился собой, проявляясь на фоне бесконечных белоснежных барашков волн. Одежды его развевались, ноги парили над водой.
Марк, наверное, тоже видел, как из пустоты синева извлекает все больше бирюзы, как гладко ложатся игривые формы Океана у самых его ног. Забавный, он был потрясен, что не убит, что видит брата живым? Эрикэ улыбнулся... Бедный мальчик! Бедный убийца, жаждущий власти!
Рука потянулась и взяла брата за запястье.
- Пойдем, Марк, ты должен вернуться обратно в гарадж! - Эрикэ шагнул в волны вместе с покорным пленником. - Не пугайся, не жди подвоха... Я не принесу тебе страданий! Я простил тебя!
Они погрузились в извивающееся пространство и полетели, как летают птицы по сверкающему тоннелю, сквозь который, играя и резвясь, посылали поцелуи солнечные зайчики. Казалось, что принцы летят по кругу, но на самом деле лабиринт был куда более завихрен, закручен и опасен... Нет, Эрикэ не думал отпускать Марка и губить его душу. Он собирался доставить его невредимым и вернуть жизнь. Ведь жизнь - лишь малый дар, который способна создать вечность. Гляди, Марк, гляди на красоту! Запомни навсегда, что Океан существует не в твоем воображении, научись от него колдовству... волшебству воображения и творения, чтобы хорошо править империей. Создай государство, которое бы превзошло другие, которое бы ценило жизнь! Которое бы шагало из вселенной во вселенную. Все это тебе! Подарки внушения людям своей воли, энергия, способная перевернуть миры. Возьми дары Океана. Ты ведь был моим братом! Моим старшим братом! А я оставлю тебе память обо мне - источник жизни, через который ты услышишь мой голос, мою суть... Ну вот!
Они всплыли из воды около гараджа, но тот оказался за зеркальной тяжелой преградой. Марк прилип руками к стеклу и попытался разбить его, как муха, которая боится огромной руки. На той стороне, в огромном зале, в присутствии тысячей гостей, отец, их любимый эмир, одевал на плечи младшего брата, рыжеволосого Ареса, худенького юношу в зеленом платье, цепь будущего правителя. Праздничные флаги и гирлянды ослепляли, дорогие платья удивляли разнообразием фасонов и щеголеватости...
- Нет! - Марк издал вопль ужаса. - Я здесь, я жив! Я жив! Нет! - он взмахнул руками и ушел с головой в воду, беспомощно болтыхая конечностями. Эрикэ едва успел схватить принца за шкирку, чтобы не потерять того в глубине. Боже, он забыл, что с той минуты прошло не меньше трех лет, и принцу Аресу давно исполнилось двадцать. О, Океанская непредусмотрительность! Надо же так забыться в гневе! Спешить!
Быстрее, быстрее, дорогой брат. Ты не выдержишь молний и огня. Ты погибнешь! Полетим по волнам к другому пространству, чтобы ты попал на реальную землю... Не время для объяснений и разговоров! Не время для него...
В зеркалах мелькали образы женщин, в зеркалах появлялась боль Океана... Сотни миллиардов лет, сотни ее портретов. ОН не хотел показывать Марку свою слабость, что всплывала из глубин. Он просто должен был вывести наследника из лабиринта раньше, чем начнется буря души, прежде чем жестокий спазм нагрянет в сердце вместе с любовью по потерянному зерну, которое не нашлось, которое ускользало всякий раз, когда Океан становился простым смертным и искал ее во временах и пространствах.
Мимо зеркал, мимо памяти...
Эрикэ вытолкнул почти бездыханное тело, уставшее от путешествия к огромной искаженной сфере, за которой сверкал ледяной зал и прислонил того к стеклу. Через секунду створки распахнуться и вытолкнут брата в реальный мир... Прощай! Прощай брат! Ты не должен умереть!
Эрикэ уже готов был исчезнуть, но внезапный крик прорезал тишину. Сквозь стекло на него смотрела рыжеволосая женщина с ярко-зелеными глазами. Она звала его к себе... Она... она была его зерном!
Эрикэ вздрогнул - вздрогнула поверхность... Ведьма в отражении плакала. Их разделяла чистота световых линий! И коснуться было невозможно. Не теперь... Не время! Боль пронзила сердце железным ножом. Кровь забурлила в волнах покинутого бескрайнего простора от безысходности.
Эрикэ посмотрел на Марка, что стал оседать и таять, будто воск. Его бессмертная душа выпорхнула золотистой звездочкой наружу, направляясь в волны, как и все души, которые не переживают пути через энергию, но Эрикэ успел ухватить ту рукой и прижать к груди, полный отчаяния. Бедный брат, он должен спасти его... У него совсем нет времени, а за зеркалом страшная ведьма! И она жаждет, чтобы Океан вернулся. А Марк? А как же Марк? Что делать, когда нет формы... Формы достойной крови!
Арес? Расширив зрачки, Эрикэ посмотрел на юного брата в дверях призрачного ледяного дворца, на пылинку во вселенной, а потом на звезду в руке... Ни минуты он не считал их жизней. Если Марк и захочет вернуть себе тело, то должен сперва побыть Аресом. Теперь он достаточно силен и много знает тайн Океана. Вот тебе подарок, брат! Посмотри на ведьму, попробуй родиться вновь! Лети же! В самую сердцевину рыжеволосого ангела! В самую его сердцевину... Испытай любовь обманщицы! Люби ее, как скорбит по ней Океан. Прощай! Мы еще встретимся - через секунду.
А ты, ведьма, ты зря зовешь Эрикэ, он не вернется к тебе никогда. Ты не вернешь его себе, лишь подделку в виде Марка - волшебника Марка. ОКЕАН ИЩЕТ И НЕ ХОЧЕТ ТЕБЯ НАХОДИТЬ... НЕ ДОЛЖЕН ТЕБЯ ПРОЩАТЬ... ЗА ПРЕДАТЕЛЬСТВО!
Часть вторая
Рождение
"Дрожу, когда касаюсь руки твоей. Дрожу, когда ты смотришь на меня в тихой покорности. Ты меня никогда не поймешь. Ты меня возненавидишь за мою преданность, но я тебя люблю. Я знаю, что нет тебя страшнее, тебя, которая сулит мне гибель... А мой поцелуй, моя страсть - все блажь одиночества и позора, которыми наполнен мир".
1
Лили не ела несколько дней. Живот ее, наверное, прилип к спине, но воля не иссякла. Она упрямо вытирала лицо ладонью, когда проклятые слезы пытались течь по щекам. Сдаться унынию не было в намерения гордой покинутой девочки.
В то утро янычары незаметно пробрались в покои Кали и, зажав рот, потащили лишнюю гостью к выходу через бесчисленные переходы. Бесцеремонные, они не считали цыганку человеком, скорее животным, от которого необходимо избавиться... По приказу императора!
По его приказу, как сказал один наиболее противный, что засунул девочку в клетку, запряженную быками. Ты слишком засиделась на шее у эмира, место твое не здесь!
Лили прилипла к решетке, когда погонщик хлестнул животных, и повозка покатила по неизвестной, заросшей дорожке к далекой белоснежной стене, за которой ждал иной мир. Она сидела, словно наказанный мышонок, которого вот-вот лишат жизни без всякого права на выбор. Она боялась, как бояться смерти дети, если остаются совсем одни - без поддержки, без мамы. Она ехала из царства грез. Она не пыталась звать Кали, а лишь вспоминала, что названый братец мирно лежит там, на мягких подушках, в тяжелой дреме. Чего боялся принц? Эмира?..
Конечно, он любил ее и не позволил бы забрать от себя, но разве слова имеют значение.
- Мы вернем тебя к матери, - заявил толстый офицер, когда их тяжелая телега въехала в дворик, за которым начинались улицы города. - Ты очень огорчила людей, которые почтили тебя честью жить во дворце и приносить пользу. Ты должна быть наказана.
Лили знала, за что ее наказывают. За приближение к особам королевской крови. Она родилась вторым сортом, без племени и роду, то есть из племени, которое презирали и ненавидели, которого боялись и обзывали воровским. Но на плантации работать девочка тоже не хотела. Она решила убежать и спасти мать, чтобы уехать прочь из империи, чтобы взять Кали с собой! С собой, в звездное путешествие, каким бы тяжелым оно ни казалось, а благосостояние - сущая чепуха.
Но не прошло и дня после того, как мрачная решетчатая тюрьма скрылась на дороге и девочка с быстротой лани побежала по переулку от проклятых янычаров, а Лили охватили сомнения. Разница богатства и бедности тем очевиднее, если можешь их сравнивать. Жалок человек, не имеющий средств к существованию, слаба женщина, а тем более ребенок, который оказался в незнакомом и полном опасностей городе.
Гарадж представлял из себя смесь рынков, заполненных всякой снедью, дорогих лавок тканей и украшений, ремесленнических низеньких улиц, где слышался шум жерновов, стрекотание железа, откуда пахло красками и деревом, глиной и огнем. Здесь не оставили места для безделья. Возможно, люди ютились в своих мастерских, возможно, висящее над крышами белье и редкие колодцы лишь говорили о жизни человека... Но это не являлось жизнью для Лили, ненавидящей простоту городов, что существовавали ради удовлетворения все возрастающих потребностей. Каждый раз устройство государства было однообразно. Глава, народ и кучка людей, которые грабят простых смертных, не подозревающих о иной, свободной жизни.
Лили набрала воды из ближайщего источника, сооруженного в виде длинного каменного бассейна и попила с огромной жадностью прямо из ладошки. Солнце поднялось очень высоко... Случайные прохожие с интересом смотрели на незваную гостью в белом холщовом платье, с платком на голове... Да, Лили лишили и дорогой одежды. Но разве важно, что это произошло. Теперь, когда она стала свободно передвигаться, когда не нужно обманываться насчет принадлежности к отбросам общества, необходимо искать пути...
Черт побери, но какие? Если бы девочка поехала в своей клетке-тюрьме к плантациям, она бы осталась там навсегда! Так говорило внутреннее шестое чувство. Соффина не могла пожелать дочери очевидной судьбы бесправной нищенки. Она говорила, что на Потерянной - звезда счастья Лили, что все это время фортуна охраняла маленькую птичку, но скоро наступит расставание, и девочка наконец станет чем-то иным... Чем? Чем же так отличалась цыганочка от прочих выродков?
Ничем. Скитаясь по закоулкам и ночуя в глиняных горшках, которые ремесленники оставляли прямо на улице, горе-путешественница приходила к выводу, что никогда не проберется ни к Кали, ни к матери. К Кали - потому что он находился за слишком высокой стеной и сотнями преград. К Соффине - потому что там надо преклонить колени. Девочка не спала, глядя на черное небо в звездах, на голубые облачка, на сиреневые луны. Голод не давал ей забыться. Не давал сосредоточиться. Не помогала даже сила воображения, которая у матери являлась ясновидением, а у Лили - окошечком в личное будущее. Пользоваться данным даром малышка не умела, но увлеченно следила за тем, как неясные картинки красиво меняются в сознании. Пение и сны - вот все, чем обладала Лили. Она старалась не плакать, когда прошлое загораживало будущее, старалась не бояться лица всадника, который уничтожил их табор... Она шла к будущему, точно маленькое зернышко, которое несет ураган.
2
Не надо бояться упрямых волн... Сохранять равновесие, балансировать... Эрикэ видел много зеркал и много отражений, в которых Арес был Марком. Знал ли Марк, что он еще жив, понимал ли, что им правит иное тело? Кажется, брат испытывал ошеломление, кажется его душа разделилась и превратилась в адскую смесь, которая называлась одержимостью. Дикие припадки ярости сменялись полным равнодушием. Новый император боялся подходить к зеркалам, он ненавидел новое тело, которое досталось ему от младшего брата.
Эрикэ сожалел, но ничего не мог поделать. Единственное желание Океана - видеть жену лже-Ареса - воплотилось в реальность, и долгими вечерами и днями, призрак гладил ее огненно рыжие волосы через реальности. Кажется теперь любимая носила имя Селесты... Кажется, она верила обману Марка, который показывал чудеса, подаренные щедрой рукой за причиненное зло.
Ну, что же ты, Марк, ты получил власть... Нельзя роптать на судьбу! Особенно, если та преподносит сюрпризы. Особенно, если та дарит тебе источник жизни, глубоко прорезавший подвал дворца, как колодец лавы, и превращает тебя в бардина - великого Воина Смерти, воина, потерявшего душу и приобредшего новое лицо. Ты боялся себя, Марк. Только ты видел в зеркалах сущность, которая выливалась огнем. Лицо дьявола, лицо, которое горит! Все пожирающий пожар, все поглощающая ненависть. Сила была дана для тебя, чтобы создавать империю и уничтожать врагов. Ты должен был служить Океану, безбрежному Океану, вопреки себе, вопреки жизни, потому что ты умер, потому что ты не заслужил еще рождения... Пройти через все испытания, познать суть - не простое дело! Бойся! Молчи! Иди вперед! Держи в руке раскаленное железо! Твои жалкие попытки испробовать магию для возвращения знакомого лика, данного при прошлом рождении, оканчивались болезненной лихорадкой на коже. Удержать маску непросто - на несколько секунд или минут. И тогда в зеркале Эрикэ видел своего брата, который корчился от боли и проклинал проклятого обманщика, заманившего в ловушку Океана и умертвившего будущего императора... Марк не понимал, не ведал, как страшно проклятие, посланное яростью, что оно неотвратимо настигает по пятам и дарит безумие ясному мозгу человека, лишая его частей мозаики и усугубляя контрасты, извлеченное из эпилептических припадков.
Эрикэ наслаждался тишиной, когда его позвал голос Марка, что спустился в подвал и нырнул в огненный колодец. Голос, разгневанный и болезненный, обычный все эти годы правления, звучал эхом среди бесконечного света и ярких волн высшей энергии.
- Слышишь ты, дьявол, я к тебе обращаюсь! Отзовись! - вопил Марк, плывя через узор, изображающий структуру мира. Его длинные, сильные ноги мелькали в волшебном беге по диагоналям. - Не надо делать вид, что ты меня не слышишь! Ты слышишь! Слышишь, убийца!
- Слышу, - неохотно отозвался Эрикэ и пролился голубым дождем, который стал его призрачным лицом среди движущегося пространства времени. - Что я слышу?
- Посмотри, что со мной творится, что мне делать?
Эрикэ посмотрел на изменившееся и ужасающее тело, которое невозможно было назвать человеческим, скорее телом чудовища: вытянутая морда, отросшие когти на шершавых кистях, чешуя на ногах, прорезавшиеся крылья ворона... Произведение внутренних изменений просочилось потоком из души. Эрикэ усмехнулся.
- Что ты хотел?
- Что мне делать? - истерично завопил человек по имени Марк.
- Стань человеком! - лицо из голубых искр еще шире улыбнулось. - Ты не боишься своих мыслей? Взгляни на себя со стороны... ТЫ УБИВАЕШЬ, ТЫ ГРАБИШЬ! ТЫ НЕНАВИДИШЬ!
- Я хочу, чтобы все закончилось, я хочу быть собой, не Аресом, не чудовищем, я хочу быть собой!
- Так будь им!
- Мерзавец! - глаза Марка стали ярко голубыми звездами. - Ты ведь можешь мне помочь! Ты можешь!
- Нет, я не могу! Извини!
- Как же я покажусь в гарадже? Что я скажу Селесте? Ты, урод, что я скажу своей жене? Что? - попытавшись ударить кулаком по образу, император промахнулся и стал падать все глубже в колодец, но вовремя вывернулся и быстро взлетел вверх. - Посмотрим! - заорал он! - Посмотрим, что ты скажешь, когда я открою твой секрет, братец! Я взорву тебя, будь уверен! Я убью тебя! Убью тебя!
- Успокойся! Успокой свою душу, и ты поймешь, как меня убить! - засмеялся Эрикэ вслед. - Я буду ждать! Я буду очень ждать!
Эрикэ не помнил, сколько прошло времени. Он не следил за ним. Картинки жизни Марка редко увлекали безбрежный взор, который механически двигался по вселенной. Вот император-разоритель - он завоевывает пространства и выливает гнев на простых жителей планет, вот он выхватывает меч и мчится на толпу загнанных в ловушку людей, вот он, нагруженный бесчисленными сокровищами, тащится, согбившись, с остальными янычарами на эсминец. Грустные картины! Жизнь, по мнению людей, ничего не стоит. Они не ценят ее так, как должны были бы... Но разве в этом суть! Усмирить гнев, не значит перестать быть чудовищем. А два чудовища порождают лишь змиев, которые пожрут мир... Именно таковыми станут дети, рожденные бешенством и необузданностью Марка! Ведь сила, данная ему, сила руки Океана! О небеса, и Океан дарит чудовищам силу. Когда легенды гласят о страшных титанах, то они оказываются правыми.
Эрикэ отворачивался от опасности... Океан не смотрел в зеленые глаза Селесты, которая, конечно же, могла догадаться о подмене... Она ли не была зерном дьявольским, родившим жизнь и придавшим созданному самое эротическое содержание и опасную ноту?
В давний миг бытия душа Океана выплеснула на берег богиню красоты и мщения... Эрикэ помнил ее тонкое, слабое тело, лежавшее в лазурных вихрях. Он целовал ее нежные уста и доверял ей тайны. Он был так счастлив, что не одинок... Но как догадаться, как узнать, что тебя предадут, что за красотой скрывается ведьма, желающая лишь твоей смерти? Душа Океана была так оплетена ветвями любви, что сердце его раскололось на миллиарды звезд, на миллионы вселенных. И когда богиня его, его зерно, сбежала прочь, когда он, словно мальчишка, стал искать ее по всем вселенным, находя черный след смерти и бесчинств, то понял, какого дьявола родила бесконечная пучина страсти. Да, Эрикэ отворачивался от любви, от рожденного, исторгнутого чревом драгоценного сокровища. Он был виноват... Он знал, что не может ничего менять, ибо так суждено судьбой.
Селеста научила Марка злу, Селеста сказала ему, что чудовища сильнее. Она ведьмой вкралась в слабую душу и выросла на черных корнях. Смерть скрывалась под прекрасной маской, дабы уничтожать все на свете. Все! Пока однажды, когда глазок колодца, связывавший двух братьев, стал крохотной лужей, которую пила ненасытная ведьма, не случилось то, что должно было случиться, - Эрикэ обманом оказался на поверхности этого мира. Люди, вы не понимаете связи высших энергий и высших сфер... Вы не ведаете о зле, ибо злом является все самое привычное вашему взгляду, даже рождение. Вы хотите познать бога через свои простые истины, но бог не слышит мучений жалости к самим себе. Бог не слышит ничего из таких жалких просьб.
Селеста ведала тайны Океана и понимала, что творение человека и суть, которая ему не принадлежит, опасное занятие богов. Что Марк находится меж временем и пространством, меж смертью и жизнью. Она ненавидела людей. Она презирала их... Ничто не связывало ведьму с людьми, даже общие дети, даже власть! А избранники Океана - ее первые враги. "Ты - есть суть моего падения! - сказала как-то отражению женщина, когда Марк заснул после ночи любви. - Ты есть, и я знаю, что ты избегаешь меня. Ты боишься, ты любишь, а я... я тоже тебя люблю..." Эрикэ в ответ отпрянул от стекла. Он знал, что она не может его видеть, но все равно видит. Почему?
А потом в Океане раздался вопль! Через колодец звук достиг слуха болезненным жалом. Эрикэ взмыл вверх. Он приблизился к стеклу комнаты Марка, хоть и не разговаривал с ним добрый десяток лет. Кровать шевелилась от крови, по простыне стекала красная струя - распластанное тело Ареса с душой Марка было пригвождено к ложу, служившему браку. И душа брата голубой звездой горела над окном, готовая растворится в волнах, что тянули руки из бесконечности... Опять, опять он возвращает жизнь человеку из побуждений странных и необъяснимых. Не теперь время Марка. Не сейчас он должен умереть, так как значим в судьбе своего народа, так как ведет его, как ключ, к крохотному и опасному зерну. Ну же! Разорвать створки отражений... Быстрее... Вся комната стала красной, и кровь поглотила стены дворца пастью змеи, являвшей собой Селесту, что наклонилась к Марку, чтобы поцеловать его успокоенное смертью лицо. Хорошая награда за любовь - ничего не скажешь.
Зеркало разбилось. Черный ветер разворошил длинное золото волос. Эрикэ пошатнулся под силой притяжения. Желая подпрыгнуть и ухватить душу Марка, упал на пол. Никогда еще так близко его не видела страшная богиня, рожденная страстью. Никогда еще так быстро она не поворачивала к нему свой радостный, свой опасный лик.
- Я знала, что только этим смогу вытащить тебя на свет... - искрящиеся лукавством глаза дьявола сощурились и ловко сжали в пальцах звезду Марка, как драгоценную добычу. - Он так важен для тебя, мой холодный бог! Так важен, что ты прибежал по первому его зову! Ну же, смешной! Попробуй меня догнать! - и взлетев, как мотылек, она внезапно исчезла в дверях.
Эрикэ только и смог, что выдохнуть, тяжело подняться, задыхаясь от пыли. Он был окружен ее колдовством, ее обманом. Сжат в тисках все возрастающего давления. Мерзавка прекрасно знала, что Эрикэ погибнет, если останется здесь больше десяти минут не в образе человека. И вернуться обратно он не успеет... Никак не успеет!
Эрикэ встал на колени и пополз к зеркалу... Туман поглощал его, а створки отражений закрывались быстрее и быстрее. Мерзавка! Какая все-таки мерзавка!.. Комната стала терять очертания и расплавляться в тот момент, когда послышался стук. Определить откуда он исходил, было невозможно. Совсем близко! Биение сердца! Слабый проблеск жизни... Жизни... Туман обморока, страшная боль... Ветер и скольжение по простыням.
Эрикэ открыл глаза. Рука сжала мокрое от крови одеяло. С губы потекла струйка. Боже, он оказался в бедняге Аресе. С усилием вытянув из груди изогнутый клинок, новый император перекатился на пол и прижал к ране белый край простыни. Он смотрел на небо! Он видел еще ее лицо, которое любил и ненавидел одновременно. Он снова стал человеком, которого снедали и сомнения, и страсти, и ожидание, и мечты...
- Селеста... Милая моя девочка, как ты могла? - губы не подчинялись, издавая хрипение. - Кто-нибудь, ну, кто-нибудь! - слабой рукой Эрикэ потянул со стола колокольчик и зазвонил, потому что голова его стала кружиться, а вместе с нею попал в водоворот и потолок, рельефно повторяющий смертельную битву, которая, видимо, поразила некогда жадную Селесту. Огненный Арес на черном валпурге, срубающий голову черноволосому мужчине в латах. Огонь горящей деревни на заднем плане и красная кровь... Кровь, сочащаяся через белую ткань... Горячо!
Его звали теперь Аресом. Его звали так дети Марка. Арес был Океаном! Он помнил, что сошел с ума, что он не просто человек и что дети, которые стали его детьми, не просто люди. Марк изменял Селесте, Марк был человеком, не лишенным недостатков. Ими пользовалась страшная богиня, перевоплощаясь в разных женщин и разжигая похоть мужчины. Но разве дети должны были отвечать за недостатки отца. Разве могли они понимать, что с самого начала связаны страшными цепями с рисунком Океана, как узелки, которые горят на ветвях жизни.
Арес был хорошим отцом и хорошим правителем. Он пытался исправить ошибки и продолжал поиски бесконечные и опасные: Селеста вернет ему душу бесценную - душу, которую украла. А значит - черные дела не завершены. Чернота поглотит вселенную и потопит ее в крови. Воины Смерти должны убить ведьму. Только так они освободятся, а иначе она соблазнит их обманом и подчинит себе... Научит быть чудовищами. Пророчество нелицеприятное, захватывающее. Дети - ангелы, его ангелочки. Он не даст их в обиду. Но смогут ли они противостоять ЗЛУ? НЕТ? ДА? Не смогут! Никогда! Они и сами зло! И вскоре все случится.
Эрикэ был человеком: он воспринимал свое существование, точно сон среди пустых теней. Он слышал и не слушал. Он говорил, но он не думал об этом ни секунды. Он правил, но не был этим занят. Он вырастил прекрасных сыновей, но не стал лезть в их души, так как и так знал, что каждый из них - его частица, наделенная капелькой Океана также, как и Марк. И он боялся за них каждую секунду, потому что в своих одиноких волнах видел правду о судьбе каждого. Там, в глубине темноты, последняя ночь Селесты пугала сердце, там... Эрикэ открывал глаза среди ночи и покрывался холодным потом. От одиночества, от молчания, которое суждено хранить просто Человеку, а не Океану.
Первым попался Эрик. Юноша тонкий, с божественной душой и ликом царя. Как он нашел ведьму, Эрикэ не знал, но догадывался, что сыграла здесь судьба не только шутку - она толкнула юношу в смертельные объятия дабы получить союзника зла и заразить плевелами отборную пшеницу, которая бы служила для просвещения и красоты, а теперь удовлетворяла похоть злобной львицы, готовой разорить чужое гнездо ради мести. Да, Эрик был влюблен. Он вырос вдали от дома, в медресе, и мало говорил о своих мыслях. Эрикэ просто не знал, что творится в душе у принца, который подолгу не выходил из своих покоев и часто улетал на другие планеты, дабы отдохнуть от гнета этикета. Но именно он - голубоглазый ангел - вдруг стал демоном, принесшим первую весть для Океана и объявившим войну империи.
- Я знаю, что ты убийца, - сказал юноша, когда отец не захотел отпускать истощенного непонятной болезнью сына в далекое и бессмысленное путешествие, в которое он рвался больше недели. - Ты думаешь, что твой источник нужен мне! Это не так, Арес, не нужно мне твоего молчаливого покоя. Я все равно покину дом... Я раскусил тебя насквозь. Ты убиваешь людей и так наживаешь свое богатство! Ты хуже многих, хуже, чем все вокруг... А там меня действительно ждут! Там меня любят!
- Кто же тебя любит больше меня?! - Эрикэ сидел на кресле, устланном дорогим мехом в огромном зале, залитом солнцем и смотрел на воскового цвета лицо сына, который не поднимал глаз и дергался, как ошпаренный, в своем мягком кафтане и белых шароварах.
- Я хочу улететь... - не унимался бедный мальчик.
- Почему? - повторил император.
- Потому что я должен! Я боюсь. - слезы потекли по щекам. - Я боюсь оставаться.
- Мне очень больно от того, что ты говоришь мне такие слова, но что делать!.. - Эрикэ встал и направился к Эрику, который отступил назад и затравленно огляделся. Чувствовалось в его движениях что-то настораживающее, что-то звериное. - Ты думаешь, что я способен и тебе причинить зло? Убить тебя?
- Нет! - юноша покачал головой. - Я не верю ей в этом, но ты... - он поднял глаза. - Ты ведь пользуешься своей силой! Ты разоряешь миры!
- Я защищаю нас! Защищаю мир от дурного. Поверь мне! - Эрикэ обнял сына за плечи, и тот обмяк, как беспомощный щенок. Возможно, тогда императору показалось, возможно, он лишь преувеличил, но сквозь руки в тело прошел ток, в самых зрачках у бедного скитальца мелькнуло лицо Селесты, которая громко рассмеялась и подмигнула, напоминая о своем существовании. Она уже заразила одного и не остановится на достигнутом... Эрик стал обвисать, как игрушка, и беспомощно упал на пол в страшной судороге. Так он платил за долгое расставание с суккубом, который пил его жизнь и внушал ему черные мысли. Так он становился демоном, готовым служить огню разорения.
Эрикэ хотел спасти своего ребенка, хотел показать ему Зло. Он думал, что сможет сорвать личину с богини, которую любил, но она и на этот раз обманула его... Она указала Океану путь, чтобы заманить его в очередную ловушку, потому что знала, мальчик умрет, если не вернется на далекую планету под названием Черный Маятник, умрет от тоски и страсти.
Эрикэ старался не вспоминать о путешествии на странную землю, которая породила извращенные фантазии Селесты, умевшей проникать в образы познанных ею разумных существ и питаться их сутью, принимая желаемые формы и заманивая в свои жаркие сети объятий. На Черном Маятнике не осталось ни одного человека, который бы имел душу. Они служили дьяволице. Если бы Эрик остался дома, если бы маленький Дарси не напросился в путь, ничего бы не случилось - никогда бы не стали Воины Смерти окружены плотной стеной изощренного обмана. Они бы не дали мерзавке нырнуть в колодец Океана и начать новое путешествие... Эрикэ во всем винил любовь. Свою слабость, свою глупость!
Когда Эрик в прострации ждал сигнала, чтобы наконец выйти на поверхность, ветром помчался Океан к любимой, чтобы задать вопросы и получить наконец-то ответы. Он не был удивлен, когда понял, что даже под оболочкой сына женщина узнала его и обняла, как теплый лучик света. Ни окружающий темный сад, ни шорохи жадной, хищной земли не пугали Эрикэ. Он вновь целовал жаркую любовницу... Он получал страсть в ответ. Тонкие руки обвили мощную шею. Глаза закрылись, огненные волосы разметались по нежным плечам, приглашая к любви. Не целуй, шептал разум, не касайся ее, говорила душа, но сердце стучало громче, ибо билось оно сердцем человека, слабого перед силой колдовства. Та ночь, в том черном саду, клеймом горела на челе. Ведьма получила его, как человека, получила ли она Океан? Ответ затаился за сотнями замков, пугая каждым звуком. Тело цвета персика в изумрудной траве, высокая грудь с розовыми сосками, изогнутая линия бедра, раскрытые в неге губы, - любовники слились и сразу же расстались, чтобы скреститься в поединке. Да, Селеста, подорвала пыл Эрикэ в ночь, подаренную перед смертельной битвой. Она не надеялась на пощаду, но и щадить не собиралась.
Вот, возьми мою жизнь, говорили идущие на смерть люди, защищавшие ведьму, только оставь ее в покое, ибо она любит тебя, ибо и ты ее любишь. Оставь мир, открой ей сердце и сам заполнись тьмой, чтобы стать единым целым. Эрикэ в ответ срубал непокорные головы... Его душа истекала кровью, заполняясь голосами, его сердце горело адским пламенем. Почему ты так поступила? Почему? Селеста! Время свернулось в толстый жгут и стегнуло по лицу... После одержанной победы Эрикэ мог лишь молиться и кричать от ужаса, что ничего не смог изменить. Что он так и не нашел ее среди убитых. Жестокая, какой сюрприз ожидал его теперь, когда звезда Марка так и осталась в лисьих руках?
Крик! Привычка слышать его входила в обыкновение. Эрикэ выбежал из палатки и увидел Селесту. Среди толпы черных теней, налетевших на лагерь. Эрик отбивался от дьяволов, младший сын Дарси беспомощно стоял и смотрел, как золотые искры сыплются от столкнувшейся стали. Боже! Боже мой! Меч поднимался над Эриком! Красный, раскаленный, он описывал дугу и возвращался прямо на шею несчастного мальчика. Нет! Высоко подпрыгнув, Океан переметнулся с одного края битвы на другой и всадил Селесте в спину длинный нож, который прорезал ее от края до края, почти уничтожив внутренности и часть грудной клетки. Черные тени взвыли. Янычары оттесняли их к стенам. Взвыл и Эрик. Он кинулся к любимой, как беспомощное дитя. Глаза почернели и превратились в узкие щели зла. За спиной взметнулись крылья черноты. Лицо преобразилось, наполнившись тайной властью, дарованной Селестой. Площадь исчезла, превратившись в незнакомую местность, - и Океан понял, что мальчик его многое узнал от своевольной учительницы.
Эрик был готов к атаке. Эрикэ смотрел на него без сожаления и улыбался, зная, что сын многое не разумеет, что как тактик он сильно хромает. Поднятый меч и метающиеся в вихре ветра волосы, черный жилет и рубашка, шелковый шарф через плечо, скользящие по глине сапоги на пологом холме, - завсегдатаи последней битвы. Всего несколько часов назад юноша защищал жизнь отца, но теперь его любовь была в луже крови.
- Грязный убийца! - бардин, его мальчик, он резанул воздух, но отец легко ушел от удара. - Ты специально повел нас на Черный Маятник, ты ведь не мог простить ей, что она тебя не любит!
- Она никого не любит, - засмеялся Эрикэ горько. Мечи их яростно схлестнулись и зазвенели. Подсечка, атака, удар наискосок, снова обходной маневр и отступление. - Ты влюбленный мальчишка, который гонялся за призраком, но она ушла...
- Ты убийца! - грозный рык вырвался из уст мальчишки, но император не испытывал ярости.
- Ты повел наш отряд на эту планету, четко представляя, как убьешь мою женщину. Ты воспользовался тем, что я признался тебе в испытываемой страсти...
- Да, я знал, что Селеста воспользуется кем-то из моих детей! Глупец! - Эрикэ задел плечо Эрика и вновь увернулся, чтобы не попасть под тяжелый и неловкий удар бессилия.
- Ненавижу тебя!.. Ты уничтожил мне жизнь! Ты!.. - две слезы потекли по щекам бардина. - Селеста не должна была...
- Она могла уничтожить тебя и твое "я"... Любовь заслуживает уважения, с ней не играют, а моя жена... тебя использовала, как трамплин для уничтожения!
- Ври! Ври, папочка, ты всегда прав, а мы дураки! Ты убил Селесту, нет больше правил, по которым...
- Хватит! - Эрикэ схватил сына сзади, на мгновение исчезнув в пространстве и скрутил железными руками в петлю. - Когда птенец решает, как поступать взрослой птице, он попадает в силки охотника. С чего ты взял, что был влюблен? Из-за пары нежных слов, из-за обещаний? Ты видел разоренные миры! Ты видел смерть тысяч, которые тщетно боролись за мгновение счастья, а Селеста резала созданное на куски за пару заколок в голове. Жизнь для нее продается. Она умерла... Она - опасная звезда. Если ты не веришь мне, то давай, убей! Убей меня! - он открылся и бросил меч. - Ты избавишь себя от угрызений совести! - нечто великое несуществующее горело в гордом и опасном взоре Эрикэ, который тяжело дышал, который широко расставил ноги и ждал решения сына. Много лет он растил его, открывая свои тайны. Много дней провели они вместе. Сможет ли этот юноша убить за женщину того, кто создал его, кто вскормил его разум?..
Эрик настороженно замер и криво усмехнулся. Глаза его блеснули. Да, он любил ее, милую, нежную Селесту, а отец лишил его всего. ОН лишил его... Меч поднялся и взлетел.
- Убийца!
Эрикэ смотрел со строны, как падает на землю мертвый и горько сожалел. Он потерял сына. Теперь тот служит злу! А малыш Дарси. Лежащий без памяти на черной земле, подросток тихо стонал среди разоренного лагеря. Океан поднял его на руки и понес через бездну домой. Он знал, кто показал дорогу на площадь, - невольно указал путь матери. Думается, Дарси не желал смерти. Он еще не вырос. Он был мальчиком, хорошим ребенком.
Ночь в ОКЕАНЕ.
Ночь чернее мрака в душе. Я сижу и смотрю на огонь, который сжигает мою душу. Тоска и отчаяние внутри. Я убил ее! Я убил ее, потому что она меня не любила, потому что оставила мое растение без влаги и ушла... Я думал, что отомстил ей, но отомстил себе... Медленное умирание. Почему я позволил себе убийство, почему считал себя сильнее, чем оказался? Безвольный крик застревает в горле, вырываются лишь хрипы. Я знаю, что лицо мое превратилось в маску отчаяния и боли. Я убил тебя, мое единственное сокровище! Как я мог убить тебя?! Почему я был таким жестоким, что отвернулся от создания столь прекрасного, что сам недостоин глядеть на его мертвую красоту? Я хочу кричать!.. Я хочу повернуть все назад, но мне остались лишь мысли, мысли, как раскаленная лава, стекающие по телу и сжигающие душу. Ты слилась с Океаном, ты теперь не услышишь мольбы. Мольбы убийцы, который умирает без тебя и слишком растерзан, чтобы оправдываться перед вечностью. Вечность накажи своего раба. Накажи меня и никогда не прощай! Сон разума... Сны безумия. Не найти покоя никогда. Метаться в бесконечных лабиринтах и кричать твое имя! Растерзанный на части, я говорю себе: "Почему ты отказался от нее, почему не дал ей свободу, а поменял ее на жестокую смерть? Ты... ты ничтожен, ибо ты ужасен!" Чернота застилает глаза. Чернота застилает мир без тебя. Без тебя у меня нет ни покоя, ни радости. Без тебя я бессмысленен. Без тебя... Жизнь стоит так дорого! Так много! Боль в сердце! Я не могу плакать, но я плачу кровью, проливая слезы и понимая, что ничего не смогу вернуть назад, ничего не изменю. Ничего не исправлю... Нет надежды! Нет никакой надежды! А слезы убийцы ничего не стоят. Они падают в ОКЕАН, как соленая вода, оставляя ему лишь одиночество и боль. Как хочу я коснуться ее рук, сжать тонкие пальцы, притянуть к себе, прижать ее к своему горячему телу, но я убил ее. Мне нет оправдания.
Утро в ОКЕАНЕ.
Я открываю глаза и вижу соленые брызги.
Гарадж стал пристанищем разврата и извращенности. Воины Смерти пропитались чернилами грязи, которые принес им Эрик. Иной Эрик, превратившийся в демона. Сыновья забыли все, даже лицо отца, обманутые туманным ореолом, который натянул на их мысли интриган. Они забыли об Океане и считают его пустой лужей. Теперь лишь раздор царит в их семье. Жадность, интриги, дележ и бесцельные Советы. Мрачная картина.
Я открыл глаза... Хотя мечтал отвернуться и забыть... Призрак незнакомого скользнул в колодец в виде женщины... Она расширила глаза черным омутом и испуганно воззрилась на Океан, не видя его краев. Неузнанная, она была все-таки узнана. Маленькой девочкой я держал нынешнюю красавицу на руках и называл ее Октаввой. Теперь существо, которое угрожало мне мечом, было высокой, стройной женщиной, потерявшейся среди волн забвения в бесконечной пустыне голубой лазури. Она уже мелькала среди зеркал, когда хотела пробить себе путь к пониманию сути и стать чем-то большим, чем обыкновенной женщиной. Я не судил человеческих желаний... Путы глубинных спрутов связывали мою пленницу и тащили ее в глубину... Женщина не должна видеть ОКЕАН, ибо она - суть моей богини! Суть, которая может проснуться... Сожаление сменилось болью, и я перестал смотреть на беспомощное тело, которое болталось в пространстве, ожидая своей участи. Пройдет немало времени прежде, чем я приму решение... Я слышу в чреве звук движения, ужасный звук рождения, который может означать начало или мой конец. Никто и никогда не рождался в пучине жизни, вне времени... Октавва, ты поставила своего отца в дурацкое положение, когда он узрел, что и ты Воин Смерти, и ты готова давать жизнь. Плод в твоем чреве велик. Чрево твое - весенний сад...
Я застонал от горя, что не могу отпустить тебя на волю. Я должен призвать твоих братьев и привести их по дороге, которая не указала бы пути умершей Селесте. Ни под каким именем не должна она родиться, никогда не должна она появиться на свет...
Зенит в ОКЕАНЕ.
Я вижу путников, что мчаться по сгоревшей долине в поисках сестры. Я вижу Дарси, некрасивого, но самого одухотворенного своего сына. Я чернею от того, что и Эрик здесь, называясь именем Ареса, - святым именем, данным погибшему Марку. Все что я могу, переставлять зеркала и дышать на дрожащее тело умирающей Октаввы... Быстрее скачите к цели, спасите и свои жизни... Не доверяйте призракам, которые мечутся над головами, заманивая вас в ловушки лабиринтов, которые рождают зло. Однажды я тоже был любим и любил, но меня предали.
Да, Дарси, ты слышишь меня, меня предали и заставили отречься... Меня сжигали и гнали через тысячи "Я", меня использовали, словно игрушку. Посмотри на спутницу, Дарси. Она не пришла из мира живых. Ее родил образ, который остался на Черном Маятнике. Она создана вашим воображением, Воины Смерти. А жаркая страсть, что всякий раз загорается в твоих глазах, когда ты касаешься ее, это пожар, который пожрет тебя. Скачи к любимой. Она должна родить твоего ребенка. Октавва едва жива от страха, что не способна вырваться из ОКЕАНА... А-А-А!
- Привет, дружок! - голубые волны стали синими и лизнули мое лицо, белые брызги пены ударились о скалы разума и заслонили зеркала, сквозь которые чернела долина планеты, ведущей в океан.
- Привет...
- Я принесла тебе дар от матери... - слабый голос дрожал стеклянной веткой над черными разводами открывшегося водоворота. - Вот, возьми, я дочь твоя! Твоя не рожденная дочь, которая любит тебя! - голубая звезда вспыхнула и стала шипеть, когда коснулась горячих волн. - Мать оставила меня у старой доброй подруги смерти. - смех сотряс воздух, - но я пришла не мстить! Я пришла, чтобы вернуть тебе то, что Селеста взяла без спроса...
- ЧЕГО ЖЕ ТЫ ТРЕБУЕШЬ ВЗАМЕН?
- Жизни... Обычной жизни! Я не стану лгать, что отправилась сюда ради сыновей Океана. Я пошла сюда, чтобы уничтожить их!
- Чудесно! Что же, ты должна постараться, чтобы взять у них эту самую малость!
- Я постараюсь, отец. Запомни, меня зовут Чабелли, а это значит "страшный сон" - сны не имеют границ.
Я сжал душу Марка в ответ и закрыл насильственно распахнутую створку водоворота. Еще одно послание. Еще один призыв. Сердце задохнулось от сомнений. Должен же и я защитить бардинов, должен и я послать им птиц - предвестниц правды. А ты, Селеста, ты мертва!
Закат в Океане.
Все случилось, ангел мой, все случилось в тот миг, когда я взял тебя в объятия и прижал к себе. Я видел каждую деталь твоего колдовства и не хотел тебе мешать. Ты открыла дверь и вошла, чтобы быть со мной вновь, но разве я простил и был ли сам прощен? Милая моя богиня, ты оставалась зерном, которое должно расцвести для счастья. Я верил, что ты можешь стать прекрасной, доброй, счастливой и верной, что ты способна творить, а не разрушать. Для этого я дал тебе жизнь. Для этого я подарил тебе новый шанс и отправил тебя в реальный мир...
Я услышал грозу. Я всплеснул волнами: жизнь! Всему, что случилось на той планете, дарую жизнь! Я даровал жизнь Чабелли, когда дождь полился на белое чело призрака и пронзил своего сына Дарси страстью к маленькой ведьмочке. Я превратил путешественников - Воинов Смерти - в их истинную сущности и бросил в пламя пожара Октавву, которая нарушила закон и вторглась на запретную зону. Я разделил сыновей на две половины черного и белого, дабы никогда ни одна половина не победила и не воссоединилась, как ночь и день, как мрак и свет, как добро и зло, как ты и я! И я остался один со звездой Марка! Я должен был что-то сделать для него! Я должен был вернуть и ему жизнь!
Ах, да... Океанская забывчивость. Невинный плод в чреве Октаввы! Какая царская награда пройти жизнь заново и оставить себе прежнюю память. Марк, я нашел и для тебя наказание... Новое наказание для каждого, кто ведает о тайне.
4
Сбежать невозможно! Лили поняла это, когда попыталась проникнуть через кордон на базу, которая отправляла грузовые и пассажирские крейсеры. Без документов и имени становишься ничем... Нищий город имел весьма сильные укрепления. И если пройти в него было сложно, выйти куда более труднее. Девочка оказалась в ловушке.
Ее сил хватило лишь на то, чтобы, изогнувшись вместе с чужим багажом, проехать до основного зала, который напоминал конус и являлся первым этапом контроля. Проверка пассажиров уже шла полным ходом. У единственных дверей стояли вооруженные янычары. Двери светились зеленым светом... Тонкая линейка очереди и жужжащая резина с поклажей, которую раскрывают у другого узкого оконца... Лили прижалась к небольшому выступу и посмотрела на выход, напоминающий тоннель, - конечно, солдаты и там! Боже, до чего же пугливый правитель царит на верхушке невидимого айсберга под названием Потерянная. Он скрывает бедность своего народа? Он ненавидит людей? Конечно, это несомненно так! Тогда почему Соффина безропотно приняла столь жалкую судьбу? Она была настоящей гадалкой, она предсказывала судьбы и знала, что способна изменить свою собственную... Лили тихонько всхлипнула. Теперь придется вернуться обратно в гарадж! Придется - делать нечего!
Поднявшись по щербатым лестницам старых улочек, изнемогая от усталости и скитаний, Лили присела на камень. Она смотрела на купцов, ловко распродающих товар по ту сторону дороги, ведущей к большой торговой площади. Дуканы, или мелочные лавки, напоминали яркие шатры на резных деревянных ножках. От них тянуло сладостным запахом дымса, кайнока, веяло легкостью шелковых тканей, вина и музыкой виноградного блаженства. Девочка облизнулась. Она хотела пить! Она хотела есть! Голова закружилась на короткий миг, а потом тело стало легким и практически невесомым. Всякий раз состояние полета сулило "голодное" блаженство. Открывались невидимые двери, через которые Лили видела судьбу каждого человека и могла предречь ему то, чего никто из смертных не видит. Вот и теперь, под сильным впечатлением от появления разноцветных картинок, девочка чуть накренилась вперед и замерла, широко открыв рот. Со стороны могло показаться, что она просто засмотрелась на торговлю, но ведь видение относилось именно к ней.
Золотые и красные шары возникли в воздухе, послышалась завораживающая музыка, аромат роз ударил в нос сладкой волной. Улыбающиеся люди в дорогих платьях наклонялись к цыганочке и поздравляли ее с очень важным событием. Они были неясными силуэтами, кроме одного - рыжеволосого демона из кошмара... Из того ужасного дня! В белом длинном жилете, обмотанном золоченным поясом, алых шароварах и такой же рубашке... Мужчина крепко обнял Лили, а Лили закричала... И побежала...
Она побежала через дорогу, не разделяя реальности и фантазии. Ей казалось, что по самому ее телу стекает водопад крови, что громкое жужжание гонит в водоворот пророчества... Нет, только не это, только не его ужасные черные глаза! Прочь от обманчивого прошлого и гнетущей сознание неизбежности.
- Ты что, не видишь, куда несешься? Ты, мокрая курица! - человек с огромной корзиной схватил Лили как раз тогда, когда она едва не врезалась в низенькую лавку, покрытую шерстяным покрывалом, и не рассыпала с блюд добрую половину фруктов и зерна. - Стой, сумасшедшая!
Он сжал тонкое запястье, чтобы отдернуть и спихнуть глупую девчонку на деревянные мостки, за которыми начиналась мощеная дорога... Лили пошатнулась... Она еще видела перед собой черные глаза. Силы иссякали с каждой секундой... Чернота! Всемогущая чернота и мрак тишины.
- Кажется, она очнулась, - голос над девочкой был веселым и довольным, послышалось смачное жевание. Сквозь пелену Лили улыбнулся невысокий человечек, скорее взрослый, чем ребенок, - странное существо. С длинным носом и лохматой шевелюрой... С таким огромным яблоком в морщинистой лапе.
- Ты уверен? - издалека отозвался кто-то третий. Шаги быстро приблизились. - Она спит... Бедный ребенок...
- К сожалению, голод не пощадил и жителей верхних улиц... Странно, что она болталась одна по городу. - карлик погладил Лили по голове, и она уловила мягкий аромат пряностей и меда. - Подобью малышке подушку!
- Только не очень засматривайся, - предупредил все тот же собеседник. - Есть очень важное обстоятельство, которое мне не нравится... Ты видел вышивку на подоле? Погляди, Карли, погляди внимательно. - материя зашуршала на мгновение. Карлик издал ухающий звук.
- Собственность империи? Хорошенькое дело. Оказывается, пташка сбежала... - присвистнул он. - Смелая оказалась! Жаль... Я мог бы научить ее ходить по канату...
- Мог бы, - подтвердил занудно бродящий по затемненному помещению голос. - Но мы обязаны вернуть чужое обратно.
- Жители приняли девчонку за одну из наших! Ты не находишь это забавным?.. Она скорее всего подошла бы цирку, чем богатеньким жирным зазнайкам, которые будут лапать ее в коридорах, полных золота...
- Возможно, - свет залил нищие стены обшарпанного голубого фургончика. Лили физически была ослеплена светом. Она закрыла рукавом глаза, чем сразу привлекла внимание разговорчивого гнома.
- Привет, - он широко улыбнулся, обнажая ряд красивых белоснежных зубов. - Как дела? Есть хочешь?
- Хочу... - Лили аккуратно села на своем пристанище из тряпок и сдвинутых рядом сундуков. Разглядела у полуоткрытой двери высоченного человека в клоунском, пестром облачении. - Где я?
- На торговой площади, тебя принес торговец. Сказал, что ты прямо-таки взлетела на его лавку, как быстроногая газель. Он очень ругался, что мы отпускаем детей гулять без присмотра... Но мы-то знаем, что это не так, что ты не принадлежишь к соединенному братству башмачных обманщиков...
- К какому братству? - не поняла Лили. Голова ее кружилась от быстрой речи незнакомого маленького человечка в красном наряде и обмотанном вокруг короткого тела синем капуте.
- Ты ведь не циркачка? Ты... - карлик вглядывался в черные глаза девочки внимательно, как служитель маг. - ты цыганка, а цыган не пускают на территорию империи. Их держат на закрытой территории, на плантациях...
- Но почему? - ужас, который охватил Лили от произнесенного, шевелился внутри гадливым червячком. - Правители этой страны ненавидят наш народ?
- Умный вопрос, дитя, вот, возьми, - словно из воздуха карлик извлек миску со всякой местной снедью, среди которой оказался и савик, готовивишийся на воде из пшеницы или овса. - Ешь, ты просто ешь... Мы не причиним зла.
Лили запустила пальцы в густое месиво и сунула кашу в рот, потом с жадностью сжевала лук и кусочки обжаренного мяса... Она смотрела, как карлик пробежал по скрипучему деревянному полу, махнул на улицу рукой и вернулся к гостье.
- Сейчас придет наш предводитель, она хорошая женщина. Она знает, как тебе помочь.
Лили помнила первую встречу с Маритой очень ясно. Это была грузная и румяная красавица в кожаном фартуке и оранжевом платье. На голове красовалась алая косынка, длинная коса спускала ниже пояса. Именно она, выслушав сбивчивый рассказ испуганной путешественницы, решила помочь несчастной сироте и научить ту зарабатывать деньги самым фееричным путем - "мыльными пузырями" искусства. Не иначе! "Ты вряд ли найдешь Софффину, но свою жизнь обязана построить по лучшей мерке, как покрой платья. Именно провидение привело тебя в нашу артель... Мы шуты, но мы свободны, не то что горожане. Куда приятнее получать деньги за веселый смех, чем проклятия за собираемые налоги. Так что оставайся, - сказала циркачка в утешение. Ее огромное тело изобразило веселый пируэт и комично присело в реверанс. - Я научу тебя смешить, но не быть смешной... Возможно, ты станешь знаменитой, возможно, ты найдешь мать... и улетишь очень далеко".
Лили кивнула в ответ, желая поверить, желая остаться в интересном мире, который сверкал изогнутыми зеркалами и прятал за подмостками сотни аксессуаров, служивших верой и правдой смелым людям, у которых была воля сотворять с человеческой душой волшебные превращения.
Когда девочка впервые подавала жонглерам факелы, когда и сама нацепила после представления разноцветные перья на голову, когда она сумела без страха пройти по канату, когда мир перевернулся, началась настоящая жизнь. Забыть прошлое очень хотелось и возвращать его было нельзя. Там остался Кали. Он все равно не смог бы помочь маленькой "сестренке", надеяться на это было бы ошибкой. Пусть живет среди царей. А "грязь" засверкает на огромных площадях...
Нравилось ли Лили заниматься циркачеством? Она увлекалась быстро любым занятием, лишь бы не сидеть без дела. Кувыркание обезьянки куда лучше голода. Куда лучше потных ручонок жалких уродов-богачей. Ведь как сказал карлик Карли, эти твари, да именно твари, что следят за ее выступлениями, когда она взлетает птицей под небеса, желают лишь иметь "жемчуг", не представляя, что в их рабстве драгоценность умрет. Летите быстрые ножки! Летите над пропастью. Летите, пока их не остановят, чтобы получить деньги и спастись от страшной империи. Страшной? Лили всякий раз, взбегая на сцену и посылая воздушные поцелуи зрителям, вспоминала нападение и оглядывалась на улюлюкающую толпу, которая, возможно, однажды разбежится под громкое цокотание копыт абреков. Там, в черном проходе улиц, появятся всадники и их главарь с рыжими волосами. Он убьет и девочку! Убьет, потому что она узнает его и скажет истину...
Лили приняла из рук Карли чашку с водой, едва закончила очередной танец над площадью, и оказалась в подворотне у фургончика. Уже несколько месяцев длилась безмолвная договоренность молчания, и циркачи прятали Лили среди других детей, которых здесь было немало. Циркачи - народ веселый и болтливый - скрывали цыганку, подвергая себя опасности: разве не заслуживает это уважения? Благодарная изгнанница не могла расплатиться ничем, кроме умения гибко танцевать на тонкой проволоке. Она еще оставалась ребенком, испуганным собственной малостью, она искала поддержки и тянулась к людям доверчивым ростком.
- Спасибо, я боялась что упаду! Всякий раз боюсь! - Лили тяжело дышала, раскраснелась. Блестящие лепестки платьица, открывавшие тонкие ножки, отражались на лице детском, очень нежном. - С ума сойти, сколько здесь людей! Голова кружится.
- Из-за тебя, принцесса! Они пришли на тебя посмотреть! - карлик дружески приподнял носик Лили. - Выше голову, малышка! Я знаю, что ты одинока! Но у нас, башмачников-обманщиков, сильная семья, никто тебя не обидит... Наверное, я груб, но мы еще покажем мужланам, которые пялятся на твои прелести! Будь на чеку и живо в фургон, а то мало ли что...
- Что?! - изумилась Лили. - Прекращай, Карли! Дурно думать о людях, как о зверях!
- Я знаю, когда говорю гадости...
Девочка повертела у виска пальцем. Постоянные намеки на порок звучали у карлика чаще, чем от других циркачей. Он оберегал Лили, словно стеклянную фигурку, вызывая не только ее недоумение, но и пристальное внимание остальных членов семьи. Возможно, они были согласны с мнением Карли... Возможно, так они держали ее подальше от улиц и от янычаров, используя простой способ запугивания.
- А вон сама посмотри на напыщенного мальчишку. Он не первый раз вьется по площади и выглядывает тебя, как мотылька.
Лили обернулась, и взгляд ее проследовал за пальцем карлика. Не узнать Кали, пусть даже в простеньком шелке и городском плаще, - все равно что стать слепенькой гусыней. Боже! Коленки у девочки задрожали... Она покраснела от наполнявших душу разногласий. С одной стороны хотелось броситься к братцу, обнять его за плечи, а с другой - страх, как первая метель забвения, повторявший считалочку: "Власть не для цыганок, власть для королей, для кого-то воля, но не для царей".
- Испугалась? - Карли погладил цыганку по голове. - Ты не опасайся... Но и не доверяй никому... Сама понимаешь, беглянок не прощают...
- Я понимаю... - тихо шепнули губки. - Тут столько стражи и янычар, столько опасностей...
- Именно, а еще тысячи жадных глаз! Женщина в этом мире - существо второго сорта... Закроешься, не открывай, я постучу обычным сигналом.
Девочка уже дошла по дощатой дорожке к шаткому, раскачивающемуся фургону, вспоминая напряженную, вытянутую фигуру Кали среди массы горожан, когда увидела незнакомку, согбенную, слабую, движущуюся вдоль домов прямо к площади. В дорогом платье с широким поясом и широкими рукавами, в косынке и длинной накидке старая женщина шаркала по камням и изредка поднимала голову, чтобы полюбоваться на огни представления. Лили, замерев, следила за путешественницей, не понимая, зачем не бежит отдыхать. О боже, прямо из-за поворота показалась повозка. Негоциант обычно привозил товар к ночи, чтобы не мешать многочисленным лавкам торговать. Он, конечно, не видел в темноте дальше валпурга - особенно черный бархат платья. Девочка спрыгнула с мостка и побежала... Первое желание помочь не понравилось бы злобному карлику... Но непослушание куда хуже благих намерений, ведущих по дурной дорожке в бездну. Едва успев отдернуть старушку от повозки и упав на еще разгоряченные солнцем камни, увлекая незнакомку следом, Лили издала вскрик под громкое ржание испуганной лошади: повозка проехала мимо и свернула за поворот, зато костлявые пальцы вцепились в запястье девочки, как клешни.
- Ах, маленькая мерзавка! Зачем ты меня толкнула? - морщинистое серое лицо было куда ужаснее, чем наряд... Когда-то, видимо, старуха кичилась своей внешностью и знатностью, что наложило определенные черты на грибоподобный лик. - Ненавижу вас, циркачи! Ненавижу вас, голяков! - Она поднялась, удерживаясь за девочку и продолжая сдавливать руку.
- Вы делаете мне больно! - запищала Лили, дергаясь прочь. - Вы могли попасть под повозку! Я хотела лишь помочь...
- Это ты своим проходимцам говори. Ты меня хотела ограбить, и я не оставлю все без наказания. Напала на женщину среди ночи, хитрая тварь. Ты могла меня убить, но я сильнее тебя! Сильнее! Воровка! Польстилась на мои украшения? Да?
- Нет... - простонала в ответ Лили, - Пожалуйста, я только... - Она все еще вырывалась, уничтожаемая тошнотворным ароматом духов. Блестки горели, как мотыльки на ногах и плоской груди...
- Разберемся, что ты там "только". На Высшем дворе разберемся! Эй, помогите! Помогите! Стража! - завопила старуха. Лили зажала одной рукой ухо в ответ. Она даже не представляла, что хочет мерзкая и склизкая старуха... Нет! Только не это! От толпы отделился янычар и побежал к ним.
- Что случилось, госпожа? - солдат запыхался, голос его слегка срывался, глазки бегали от Лили к обманщице.
- Она ограбила меня! - старуха взмахнула руками, выпустив на мгновение девочку и предоставив той шанс убежать, но янычар проворно перехватил инициативу и уцепил цыганочку за шиворот.
- Вы уверены? - переспросил он, грозно пялясь на Лили.
- Да! Да! Да! Посмотрите, это же ведьма... Я шла по улице, а она меня заворожила, словно в туман ввела, и вдруг как кинется!
- Врет, эта старуха врет! - закричала Лили. - Я спасала ее от повозки!
- Не рассказывай сказки! Ты хотела сорвать с меня мои украшения, - и незнакомка сунула офицеру под нос кулон из золота и рубинов. - Арестуйте ее, она воровка. Слышите, она воровка! И ведьма, слышите, она ведьмовской силой уронила меня на дорогу... Вы только взгляните, только взгляните! Это цыганка... цыганка!
Происходящее дальше Лили не могла понять. Она словно окунулась в водоворот бесконечных лиц, что тащили ее через круги смерти, через вереницы несчастных, через камеры, полные затравленных изгнанников. Ночь, показавшаяся вечностью, и день, пока выясняли личность "циркачки", заступничество предводительницы башмачников-обманщиков, которая пыталась представить Лили дочерью, но была опровержена начальником тюрьмы непреложными фактами об недавнем пребывании здесь цирка и невозможности вырастить столь взрослое чадо за три года. Жестокий смех, который сопровождал Лили в виде образа рыжеволосого демона и страшное предложение, которое попытался воплотить охранник, - все слилось в туманную субстанцию грязи...
Лили предстала перед Высшим двором, не имея ни малейшего желания слушать. Она устала. Она даже не смотрела на тех, кто стоял впереди, в длинной очереди истцов и ответчиков. Ждать свою очередь в пафосе лжи! Вы когда-нибудь тоже попадете в нее. Ждать, чтобы знать, - нет оправдания. Укол ярости, укол боли - и конец.
Опустив голову, девочка вошла на судейскую площадь, напоминающую тупик, венчавшийся белой стеной дворца правителей, и влилась в ряд бандитов и потаскух. Она была окружена ими. Она затерялась в конвое янычар, что двигался вдоль рядов зевак, ожидающих красочного действа. Она не смотрела вокруг, измученная тоской и болью. Вот вам и конец. Конец? Ветер дунул в лицо нежной, как прикосновение руки Соффины, волной. Лили вдохнула воздух. Шаг за шагом к престолу судей. Высших судей? Или не судей, а дьяволов, жаждущих крови! В бесконечной очереди преступников или невинных душ? Час за часом, медленно продвигаясь к вопросу о вине. Что там за голоса? Какие страшные голоса: "Виновен!", "Десять плетей!", "Казнить!" Девочка сжалась, как от удара, когда прозвучало и ее имя, которое так легко определили проклятые солдаты власти.
- Мария-Елена-Лилиана-Салидат-Сориона, дочь Соффины цыганки, приблизься, - на мраморном постаменте, к которому поднимались полукруглые ступени, было установлено огромное кресло, занятое человеком в белой парче. На груди его болталась красная лента, лицо было полузакрыто длинным куском шелка, спускавшимся от причудливо обмотанной чалмы. Девочка сделала несколько неуверенных шагов из остальных преступников, покосившись на пустынную площадку позади судьи: там шло бичевание должника. Палач заносил розгу и сильно ударял по спине неизвестного мужчины... Грязная женщина, которую держали янычары, ждала своей очереди на обрубание кисти за воровство... Она извивалась и умоляла о пощаде, потому что должна была кормить многочисленных детей, а муж ушел в пустыню с караваном и не вернулся назад.
Ноги Лили подкосились, по телу полился холодок. Она смотрела на тучного судью, как на огромного дьявола, который сейчас решит и ее судьбу... Свидетельство старухи, сумасшедшей богатой стервы, конечно, не в пользу девочки, вдобавок прибавить бегство...
- Итак, что ты скажешь на предъявленный высокой госпожой Клозой иск о колдовстве? - мужчина развернул длинный свиток и начал читать вслух. - Ночью второго месяца, в день святого Ароза, меня околдовала и сбила с пути цыганка, которая хотела лишить меня моих ценностей и убить... Преступление ужасное, постыдное... Понимаешь ли ты, что означает колдовство? Что означает это ужасное слово? - судья встал и обратился к многочисленному собранию. - Слышите все, верноподанные граждане империи, никто и никогда не имеет права употреблять даже в цели игры ритуальных предметов, ритуальных слов, пользоваться доской альмардара для гадания о судьбе и испытывать духов почивших людей. Страшное преступление подвергать граждан империи колдовским методам обольщения. Таков суровый закон. Вслушайтесь вы, многочисленные свидетели позора этого маленького чудовища, - и он указал на Лили, поморщившись, словно видел перед собой покрытую лишаем собачонку. - Только существа низшего сорта обнажают свои тела, чтобы прельщать нестойкие души и надевают яркое тряпье, подчеркивающее их зрелую нечистую сущность. Пожилая госпожа подверглась жестокому нападению со стороны циркачки, прибывшей к нам из иных, испорченных миров. Мы приняли ее из сострадания и позволили жить в Империи, как полноправному члену семьи, но в ответ получили лишь зло. Разве не это доказательство того, что нужно пресечь и поныне проявление колдовских возможностей и отрезать цыган от общества, сделав их изгоями... Нет нужды доказывать вину Лилианы. Она могла бы приобрести ремесло и научиться шитью, она могла бы приносить пользу, но предпочла сбежать, чтобы танцевать на площади и грабить честных горожан... Дурная кровь родила новое чудовище. Что еще могли мы ожидать? Нет, не раскаяния, его вы не увидите в сердце ведьмы. Мы должны были ожидать, что, прельщая невинных, эта тля станет и дальше заманивать в ловко расставленные сети несчастных...
- Виновна! - заорала толпа. - Виновна!
- Слышу вас, верноподанные граждане, слышу глас всевышнего, что говорит против колдовства. - судья остановил крики жестом руки и приказал янычарам приблизить Лили к престолу высшего судьи, чтобы повернуть к зевакам лицом. - За высшее преступление и до решения императора, который разбирает дела о колдовстве, поместить цыганку в яму... И еще, - это уже было обращено к солдатам, - Не тяните с подписью, скоро праздник, принесите мне документы на оставшихся преступников. Я отнесу их на обжалование к эмиру вечером... Да, думаю, завтра приготовьте все к ритуалу сожжения ведьмы... - темные глаза с раздражением посмотрели на Лили, рука устало махнула. - Уведите!
Несколько часов темноты показались девочке бесконечными. Сидя в длинной кишке под землей и вдыхая ее запах, она смотрела на кусок неба, усеянный звездами, и тихо стирала с лица слезы, которые лились против воли. Она хорошо поняла, что никто не собирался прощать, а тем более слушать цыганку. Она ненавидела Кали и мать за то, что они заставили ее прилететь сюда и пройти все унижения, которые уготованы рабам.
Черт, если бы не выступление на площади, если бы не проклятая старуха, мир стал бы иным, более широким, чем нынешнее прибежище. Он бы протянулся через всю вселенную. Через много государств и планет.
Мерзавцы! Мерзавцы все! Где же хваленая защита мальчишки принца? Где несбывшиеся обещания Соффины? Канули в никуда.? Ха-ха-ха, как смешно! Как страшно!
Лили села и попыталась вытянуть ноги, потом встала и сделала шаг туда и обратно - вот все, на что хватило колодца. Прикусила губу и застонала, как загнанный зверек. Она не была ни в чем виновата! Она не отвечает за цвет кожи и внешность... Она не ведьма! Не ведьма...
Только так не считают в империи. Как поступают с ослушниками? Их выводят к представителю царственной семьи и читают приговор, подписанный рукой, которая даже не ведает об истине.
Лили не видела ни голубого неба, ни белоснежного балкона. Она ничего не ела с прошлого дня, не пила, не вздремнула толком, пытаясь устроиться на мягком песке в узком кружке под звездами, - янычары спустили свою бадью, едва девочка завела глаза и почти погрузилась в забытье, - она сразу оказалась перед последней инстанцией прямо рядом с местом казни, состоящим из деревянного настила, сухих веток и столба, к которому прикрепили железные кольца для рук и ног, чтобы жертва, видимо, более красиво барахталась, спасаясь от огня.
- На колени! - послышался голос начальника охраны.
Лили бросили прямо на мраморные плиты, да она и сама была рада полежать пусть даже здесь. Хоть несколько минут. А события не имеют значения. Нет ничего, кроме синевы, которая туманом застилает глаза и качает на необыкновенных волнах легкости... Голоса! Голоса! Они обязательно закончатся. Цыгане говорили, что человек в дыму быстро задыхается. Значит, и страдания не бесконечны! Нет ничего, кроме светлого пятна выхода из страны бесконечного ужаса.
- По какому делу? - голос, сходивший сверху, был холодным металлом. - Так-так... Ну и что тут у нас написано? Бред какой-то... Поднимите ее! Пусть покажет лицо!
Лили встряхнули... Как кукле, подняли подбородок навстречу солнцу. Девочка зажмурилась: только белые стены и темные фигуры людей за сверкающим силуэтом эмира. Ведь именно этому серебряному призраку принадлежит власть? О, когда же все закончится? Когда же закончится? Сколько еще будет держать янычар безвольное тело в этой дурацкой вертикальной позиции?
- Казнить! - снова холодное и спокойное решение. Наконец-то конец! Конец кошмару!
- Нет! Не надо! Это же Лили! Моя Лили! О всевышний! - эхо было жарким отголоском в спекшемся желудке девочки, которая проваливалась в синюю мглу... Она, во всяком случае для себя, была свободной Лили, а не собственностью...
На мгновение или несколько минут сознание отошло на вторую сторону. Кто-то поднял легкое перышко тела и прижал к себе. Дрожь пронзила коленки. Нежная ладошка откинула со лба мокрые и грязные волосы...
- Кто она? Кто она такая? - спросил вершащий судьбу голос. - Что за дурацкие выходки, Кали?
- Думаю, это не шутки, мой великий эмир. Мальчик влюблен... - другая сильная рука подперла голову девочки и положила к себе на колено. - Ты должен повременить со столь скоропалительным решением Высшего двора.
- Ведьмам нет оправдания... - возразил упрямо голос правителя, который приближался. Одежда его сквозь ресницы глаз Лили напоминала огонь и лаву одновременно. - Мне помнится, я уже видел эту девочку в зале Совета? Как она раньше попала во дворец? Объяснись, Кали? Что происходит в моем доме?
- Я просто люблю ее! Я все готов рассказать! Рассказать все о том, что со мной сотворили братья и почему мне так дорога моя крошечная птичка!
Дыхание склоненных лиц поразило цыганку в самое сердце. Она утонула в ароматах благовоний и задохнулась, как будто находилась более трех минут под водой. Внезапный приступ головокружения сменился дурнотой. Тело резко дернулось. Голова судорожно накренилась в сторону.
Девочка открыла глаза. Она увидела перед собой Кали, встревоженного, покрасневшего, дрожащего от нервного напряжения. Одежда перепачкана землей с лохмотьев "сестрички", волосы золотой волной лежат на королевских плечах.
- Пустослов... - тихо прошептали пересохшие губы цыганочки. - Когда же ты оставишь меня в покое?..
Но юноша словно не услышал сказанного. Он нежно улыбнулся и потянул девочку к себе, чтобы взять в тиски личного употребления. Может быть, именно в этот миг нечто огненно-рыжее мелькнуло где-то сбоку, где лежала голова Лили. Боже, девочка резко обернулась и уставилась на человека, который противоречил эмиру. Что он говорил? Повременить? Зачем временить?.. Черные, всепоглощающие глаза смотрели на преступницу, все более напоминая о страшной ночи, о крике людей, о крови, которая лилась рекой и застилала слезами глаза ребенка.
Рыжие жесткие волосы стекают прямо на черное платье: лицо врага. Ненависть! Ненависть! Еще раз ненависть!
- Ты испугалась? - глаза демона недобро ухмыльнулись, хотя губы улыбались, как весенний сад смирения и прощения. - Не бойся! Не бойся, малышка, никто не обидит тебя... Никто тебя здесь не накажет! Мы не такие уж страшные звери...
Расширенные зрачки Лили не могли оторваться от лица, которое отпечаталось прямо в голове: все те же широкие черные брови, длинное, жестокое лицо с волевым подбородком, длинный нос, глаза без дна, - он так близко, что можно коснуться рукой. Кто он? Кто?
- Мы слишком долго утешаем обманщицу... - вмешался эмир. Теперь и он присел рядом. Ярко-голубые глаза на смуглом лице, волосы чернее воронового крыла, вдающиеся в синеву, - какой красивый и мужественный юноша! Он не может быть злодеем... Нет! Нет! Лили непроизвольно метнулась навстречу теплу, которое исходило от незнакомого правителя и схватилась за его руку, ища защиты. Не от костра - от монстра, который улыбался... Пожалуйста! Пожалуйста! - взмолилась душа, не ведая языка, который бы скрыл ее от опасности... Только не отвергай меня, лучше казнь, лиши жизни... ТЫ МОЖЕШЬ, Я ЗНАЮ!
5
Эрикэ держал в своих волнах младенца по имени Марк, с душой Марка, что еще горела в крошке голубой звездой. Предсмертный крик Октаввы затих где-то в глубине бездны. Настала тишина, когда беспомощное тельце человека летело инертно вверх, прямо к поверхности ОКЕАНА, что нежно подталкивал его к золотистым волнам, дающим жизнь. Мальчик барахтался, как рыбка...
Да, Марк барахтался, не в состоянии понять, что с ним происходит, последнее, что он помнил - это сверкнувший в руках Селесты нож. Он помнил, как закричал, как стало больно, как мир поглотил мрак, как он несся по спиралям через время и пытался грести, словно неумелый матрос, которого затягивает водоворот. Теперь все залил знакомый бирюзовый свет, но тело перестало подчиняться. Он не был в состоянии ни пошевелиться, ни сказать слов... Это странное изменение, этот огромный мир и собственная малость, перевернутая задом наперед, этот гром каждого звука и исторгнутый крик ужаса в виде слабого мяуканья, - все испугало и повергло в транс. Прямо к Марку склонилось лицо брата.
- Ты голоден, мой мальчик, ну не плачь, я сейчас накормлю тебя. Я не оставлю тебя, мое сокровище, ни на секунду, ты только смотри. Смотри и вникай во все, что узреет сердце и дух. Запоминай, беги по страницам истины. Видишь дверь - она открыта для избранных.
То, что происходило дальше, Марк вряд ли мог себе объяснить. Он стал расти. Расти не как все обычные дети. Время и пространство в Океане сильно искажены. Они текут в разные стороны, как хаотичные волны. Иногда даже казалось, что несчастного заперли в комнате искривленных зеркал и оставили на неопределенное время.
Сначала тело действительно оставалось субтильным, беспомощным, но оно быстро развивалось, постигало невесомость и временные катаклизмы. Буквально за год с лишним Марк научился плавать в Океане и осознал, что тот бесконечен, если судить по человеческим меркам. Марк уже не боялся ярких вспышек времени и возникающих из ниоткуда фонтанов, в которых часто мерещилось будущее и прошлое, как вероятное, так и возможное. Марк с удовольствием сидел на крохотных островках, погрузив пухлые ножки в нежно-голубую бездну и подставлял лицо зеленому свету, льющемуся ото всюду. Даль горела молниями энергии, иногда передавая краски самые неописуемые и яркие, не увиденные людьми. Он срывал райские плоды, которые возникали из ниоткуда и пил божественный нектар, подаренный Эрикэ, который называл своего гостя сыном.
Когда Марк впервые смог произнести слово, радость охватила голову потоком мыслей, что и раньше роились невысказанностью, миллионами вопросов. Нужно было учиться управлять не только языком, но и умением жестов, нужно было узнать, как же так получилось у Эрикэ.
Марк складывал каждый звук речи, подчиняя себе слабый язык, который коверкал названия, глаголы, прилагательные, терял буквы и смешно заикался... Боги, не может же Марк позвать Океан, чтобы так опозориться. Новое занятие отнимало месяцы, которые текли во все стороны. И вот первый крик, первое воззвание к живым безднам и вихрям.
- Эрикэ! Эрикэ! - тонкие ножки перебирают в пространстве, черные волосы длинными змеями вьются за спиной. Мальчик тоненький, почти прозрачный, он даже не представлял, как ярки голубые звезды глаз и красиво тело.
Океан сразу откликнулся из небытия.
- Да, мой милый сын. Что ты хочешь узнать, мой милый сын? - бесконечная синь погладила щеку.
- Я помню свою смерть. Я помню все! Что произошло там, что сделала Селеста? Кто я теперь?
- Ты прежний Марк... Ты просто погиб...
- Погиб? - брови Марка сошлись к переносице. - Моя жена не могла этого сделать просто так... Ты должен мне ответить... Что произошло?
- Убийство! Ты умер! Ты был очень мал... - глубоководное эхо пузырьками стало всплывать на поверхность. - И я ожидал знака, чтобы спасти твою жизнь.
- Но почему? Почему ты вернул меня к жизни?
- Ты император! Ты должен охранять Источник! Такова жизнь.
- А Селеста? Моя Селеста... Она жива? - губы сложились умоляюще, слабо, беспомощно. - Эрикэ, ответь...
Молчание. Короткая вспышка на небольшом расстоянии в виде длинного луча.
- Лети, смотри, - рука возникшая и подтолкнувшая Марка к зеркальному отражению отразила мальчика с голубыми глазами. - Ты получил новое тело... Но ты еще слишком мал, чтобы быть собой... - отражение затуманилось, и в нем появились заснеженные пики гор, которые быстро понеслись навстречу. - Смотри, не отрываясь, открыв сердце. Смотри... - тихо повторил голос Эрикэ. - Это происходит сейчас, не здесь, не с тобой. Это очень странное завихрение времени, в которое проник один из Воинов Смерти и предал нас.
- Кто ОН?
- Кали! Видимо, имя страшной богини вселило в его душу демонов. Он открыл дверь, которую я захлопнул...
По заснеженной долине мчались кони и десятки повозок. Марк видел, как приближается незнакомый шум голосов, как стучат копыта по холодной земле и трещат деревянные колеса. Вот одна из возниц откинула с головы капюшон, разметались за спиной бронзовые кудри, зеленые глаза сощурились лукаво, радуясь зимнему солнцу. Она взмахнула рукой и стеганула животное, которое подчинялось крепкой руке.
- Селеста, она жива... - прошептал мальчик, гладя гладкую поверхность. - Где же она?..
- Она мертва, но она как бы и жива... Я не могу тебе объяснить, мой милый сын. - голос был чуть расстроенным и хриплым. - Она существует лишь в Океане. Лишь для меня одного, но не для мира... Это нереальный мир...
- Нереальный?
- Смотри, дитя, вон там... - и зыбкая рука указала на всадников, среди которых мелькала детская точеная фигурка двенадцатилетней девочки. - Это ее дочь! Ее и моя дочь, которая никогда не родилась бы, если бы не Кали, который открыл дверь. Запомни это лицо, запомни, ибо если она появится в реальном мире, то причинит больший вред, чем твоя погибшая жена Селеста.
- Но ведь Селеста там! Она ведь сидит на повозке? - не понял Марк. - Что ты хочешь этим сказать!
- Лишь то, милый сын, что время и пространство весьма изменчивы, и люди каждый свой день попадают из одной реальности в другую, перетекая и превращаясь не в самих себя, а в кого-то еще... Я не могу коснуться образов, которые возникают в несуществующем нечто, там правит хаос, там моя любовь сливается с рождением... Там становятся сутью вещи, необъяснимые природными катаклизмами...
- Сумасшествие! - Марк взмахнул головой. Он отвернулся от зеркала и поплыл в бездну. - Сумасшествие! Почему я должен слушать сумасшествие?
Он еще долго громко ругался и вдумывался в слова Океана. Он дрожал от воспоминаний, которые захлестывали его и причиняли боль. Воспоминания, сопровождавшиеся вспышками нереальных, не происходивших картинок. Марк помнил, как привез Селесту на Потерянную, помнил рождение первого сына Дарси, помнил, как родился Вальмонт... Молния! И вот незнакомая местность. Нежное лицо Селесты, которая целует его и одновременно не его... Она мокрая, в кожаных доспехах, с мечом который тяжело касается бедра. Руки гладят лицо... Ржут лошади в густой траве, слышится карканье ворон, пахнет кровью и смертью... Это поле боя... Вспышка света вновь! Всплывает дворец, растущее огромное дерево у балкона. Здесь Селеста совсем другая. Она нежная, сладкая, она любит его... Они счастливы! И если бы не измены... Да, он изменял жене, он несколько раз пытался завести вторую спутницу жизни. Позор! Какой дурак! Короткий огонь! Повозки. Крик рождения... Крик женщины, которая страдает. Которая ждала ребенка... Боевой отряд не прекращает движения... Она облегченно вздыхает и сразу засыпает, оставляя на руках маленький кусочек жизни - его девочку... Марк силится вспомнить ее имя. Как ее назвали? Нет, он не был на той земле, не вел воин. Он никогда не видел этого ребенка... Чьего ребенка? Кто она? Кто он такой?
Падение в голубых волнах, забвение, падение, исчезновение в несовершенстве, в бессознательности, в испуге. Спрятаться за дверьми... Он не может, не может простить себе, что умер и оставил империю маленьким детям. Кто он теперь? Что ему делать? Что ему делать?
Марк открыл глаза. Он лежал на песке небольшого островка, и Океан плескался совсем рядом. Наверное, мальчик уснул, когда волны подхватили его тело и вынесли на мягкую теплую постель. Голое тело не чувствовало холода. Он давно привык обходиться без стесняющей движения ткани. Боже, он оставался мужчиной, но одновременно и ребенком. С таким глупым видом.
- Любезный сын, - голос Эрикэ раздался сзади. - Немедленно поднимайся. Ты проспал добрых два года! Быстрее!
Марк неуверенно встал на ноги и отступил на шаг назад, когда увидел своего названного отца. Если найти сравнение для человека, их будет слишком много. Человеческое ли тело принадлежало тому, кто пришел для разговора с императором, потерявшим судьбу? Нет. Множество линий перекрещивались, как крылья или сети паука, или ветви растений, или даже, как неоновые газы... Свет, исходящий от контура, сменялся мраком и сливался с горизонтом, сходясь в плоскостях, как спектральная дымка. Эта разноцветная дыра могла поглотить Марка, задохнувшегося от неожиданности.
- Я испугал тебя? - из дыры вышел Эрикэ в виде голубоглазого подростка, который много лет назад покинул гарадж и отправился в пустыню в поисках каньона. - Прости, брат, что ты узрел нечто неподвластное людям. Вот, возьми. - он вытащил меч и протянул Марку. - Ты должен научится защищаться от врагов. Я научу тебя многим приемам... - Эрикэ быстро подпрыгнул, когда оружие оказалось в руке Марка и исчез. - Будь осторожен, защищайся. - Вихрь пронесся по островку.
Император расставил ноги, потому что физически почувствовал опасность, щелкающую разрядами в воздухе. Меч вытянулся, пытаясь определить местоположение противника.
Внезапно мелкий порез обжег плечо.
- Ты невнимателен! - Эрикэ вынырнул из пустоты со своим коротким клинком. - Смотри внимательно... Включи воображение, настройся на вихри Океана, мы должны пройти ступени от начала до конца.
- Хорошо... - согласился Марк. Он действительно включил внутреннюю сущность и сразу оказался в другом месте, похожем на смещающиеся картинки одного и того же острова. Прыжки были то замедленными, то быстрыми, и они с Эрикэ кружились, как в танце, даже не успевая касаться друг друга оружием. Подсечка, выпад, удар, ускользание, резкий толчок ногой. Кувырок в воздухе. Падение и вновь взлет. Может быть не тренировка, а танго двух петушков. Учитель давал форы и ускользал вновь. Марк расставлял глаза по кругу. Глаза видели тысячи Эрикэ, которые превращались в отражения. Отражения смещались вместе с волнами. Первый бой вне времени и вне пространства. Да, Марк знал, что это только начало великого познания.
Прошло еще какой-то период мгновений, и император превратился в юношу. Он уже знал, что не похож на прежнего, что Эрикэ изменил его до неузнаваемости, что научил его многому. Он вспоминал, как летал во все уголки вселенной, как мог вызвать простым щелчком пальцев воображаемого дракона, как погружался на дно и срывал лучшие цветы сознания. Марк больше не был человеком. Он вообще не был - он жил, потому что познал и круги, и полосы бытия. потому что, умерев, возродился жить.
- Настало время! - Эрикэ застал Марка на самом краю, у черной дыры, которая уходила в сам хаос. - Пойдем! Ты должен вернуться обратно в царствие свое.
- Зачем? - император поднял глаза и удивленно изогнул брови. - Разве я не умер?
- Нет! Я считаю, что ты достаточно вырос, чтобы занять свое место.
- Мои сыновья забыли меня... Время упущено... Я считаю жизнь с людьми бесполезным занятием.
- И тем не менее ты человек!
- Ты знаешь больше, чем говоришь?
- Возможно, Марк. Я вижу, что сыновья твои достигли самого страшного безумия, и в твоей силе изменить мир. Мир реальный.
- Если на то твоя воля... - пожал плечами юноша.
- Да, мне хочется, чтобы ты отправился туда.
- Но как?
- Это проще, чем ты представляешь, любезный сын. Сперва мы пройдем через рисунки, запечатлев образы на печатях вечности. Потом окажемся перед зеркалом с тремя затворами. Ты лишь выберешь время в котором должен оказаться...
- Выбрать?
- Да, существует по крайней мере миллионы реальностей... В каждой из них написана твоя судьба. В Книге Мира эти ответы заменяют друг друга.
- И?
- Ты во всяком случае станешь императором. В любом из миров я направлю тебя верным путем...
- Зачем я иду на Потерянную?
- Кали! Меня беспокоит Кали...
- Неужели мальчишка способен причинить столько неприятностей? - Марк поднялся и сразу нырнул в прибрежные волны, направляясь за лучом света, в который перевоплотился брат. - Расскажи мне по дороге, какой теперь гарадж и что способен сделать Кали?
- Хорошо, только и ты не отвлекайся, испытания не заставят себя ждать, - предупредил голос. - Ты должен узреть все чудеса, прежде, чем сделаешь выводы, и уразуметь, как опасен один из младших Воинов Смерти...
Бесконечная бездна стала расширяться, расплываться, как мыльный пузырь.
Марк увидел перед собой черные квадраты входов-дверей на самом дне. Он ускорил движение - и внезапно приземлился на ноги. Неловко затормозил у высокой красной тумбы прямо посреди черного поля. Перемена случилась столь неожиданно, что в глазах еще плескалась морская даль, а на самом деле вокруг появилась земля и горизонт где-то у самых врат ада. Арка из двух столбов и перекладины.
Марк громко выдохнул, когда увидел человека, стоящего к нему спиной в одной набедренной повязке, и посмотрел на меч, пересекавший тумбу блестящей звездой. Золотая чаша, до краев наполненная вином, манила ароматом чуть терпким и одновременно сладким. Незнакомец обернулся. Его светлые волосы рассыпались по плечам, как разрозненные змеи. И правда, то были змеи, которые извивались и шипели на Марка. Лицо показалось знакомым, похожим на сотни лиц, и все-таки родственно связанным с юношей.
- Кто ты? - путешественник не пытался отступить от опасного собеседника, прямо глядел в голубые омуты, которые изучали его.
- Попробуй вина, - деревянной, почти распустившейся ветвью страж входов из ОКЕАНА указал на тумбу.
Марк послушно взял кубок, пригубил красного напитка и утонул в терпкой сладости, потекшей жаркой рекой в чрево.
- Куда ты держишь путь? - незнакомец сощурился, продолжая изучать императора, как муравьишку. А юноша оглянулся, пытаясь отыскать Эрикэ глазами, коротко пробегая по черным оврагам и траве позади себя.
- Домой!
- Что же, если ты готов идти, а ты готов? - улыбнулся незнакомец. - Многие проходят не больше шести ступеней, прежде, чем понимают, дом - слишком абстрактное понятие. Но ты мужчина, и у меня нет причин препятствовать тебе. Проходи! - он отошел в сторону, и Марк увидел, что в арке стало совсем темно: полная ночь.
- Что там?
- Там вторая ступень, я никогда не заглядываю в будущее, это удел богов. - страж арки улыбнулся с тайной властью. - Прощай и запомни: не сомневайся никогда. Ты ведь уже умирал и дважды выходил из смерти? На твоем челе власть ОКЕАНА. ОН знает ответы...
- Ответы... - эхом повторил завороженно Марк, не отрываясь от черноты, которая манила его. - Прощай...
- Мы еще встретимся. Ибо я часть великого ничто, сын Воинов Смерти - Эрик... - вслед донеслось из удаляющейся арки.
Марк какое-то время шел сквозь непроглядный мрак, мечтая зажечь факел. Он кожей чувствовал опасность, исходящую от незримого будущего. Один бы огонек, один бы отзвук собственного шага. Мертвая тишина. Минута перетекала в минуту. И вдруг остановка - ослепление. Кто-то поднял и зажег фонарь. Марк глянул вниз и чуть слышно вскрикнул. Прямо перед ним разверзлась бездна. Еще бы одно движение - и тело полетело бы на уступы, острыми краями выступавшими из небытия. Испуганная птица, которая спала на ветвях дерева, с громким шорохом взлетела и исчезла за гранью зрения.
Марк посмотрел на владельца огня. Старик еще выше поднял железный абажур, облегченно вздохнул и приветливо улыбнулся. В его чертах читалась красота души - это было совершенно изможденное воплощение отца императора, старое, потрепанное временем. В черном дорожном капуте, с котомкой за плечами, старик являл собой образ странника, бредущего неизвестной дорогой через мрак будущего, который уготовили Марку боги судьбы.
- Еще один шаг, и я провалился бы, спасибо, - Марк побелел от опоздавшего страха. - Если бы не вы, бави, жизнь бы оборвалась...
- Да, ты стоишь на краю бездны, но, сын мой, разве все мы не ходим по его краю? - беззубый рот вяло пережевывал собственные слова. - Страшно одному, без поддержки, преодолевать преграды, еще страшнее, когда избавление от преград сулит тоску однообразности... Ты покрылся потом, возьми мой платок.
Марк благодарно утер лицо и наклонился, чтобы поцеловать морщинистую руку.
- Спасибо, отец, спасибо тебе за слова разума.
- Да, часто мы нуждаемся не только в совете, но и в ласке. Мы зажигаем свой огонь, чтобы согреть обездоленные души. Ты только не бойся, ты просто верь... Верь, что человеческое сердце больше сушенного финика, и сам твори добро. Помоги сыновьям избавиться от их заблуждений, спаси их души.
- Да, бави, я знаю, что ты прав...
"Ты прав! Ты прав!" - подхватили голоса тьмы. Она стала таять и растворяться вместе с пропастью. Перед путешественником мелькнуло отражение матери, которая сидела с завязанными глазами и держала в руках весы, на которых лежало большое человеческое сердце, истекающее кровью, потом лицо это стало лицом Селесты, протянувшей к нему руки, предлагая Книгу Мира. Марк поспешно отвернулся от болезненной бледности и спутанных медных волос, с другой стороны он увидел танцующего мужчину. Тот перепрыгивал с ноги на ногу, заводя поочередно одну за другую, как будто танцевал на тонкой веревке.
Странные сумерки осветились ярким солнцем, и перед Марком появилась дорога, которая, вероятнее всего, вела от первой арки: то же поле, трава, клочки рваных облаков, горы вдали. Раздвоенные пики их покрыты снегом - что за игру затеял Эрикэ? Он сказал, что императору нужно будет преодолеть препятствия, а сам устроил гротескный спектакль с героями, которые во всем повторяют Воинов Смерти... Неужели Зазеркалье лишь спрашивает, а не отвечает? Простой вопрос о Кали влечет слишком много загадок.
Голые ноги вышагивали по мокрой дороге, изучали ее изгибы и находили почву куда приятнее пространства без дна. Всегда легче рассуждается, если идешь без цели и никто не мешает разговорами.
Сколько Марк провел вне времени? Сколько лет он учился вновь жить, мыслить, говорить? Сколько забрал брат? Путешественник задумчиво покачал головой - он и теперь находится в зоне влияния Эрикэ, не ведая его истинных целей, потому что наказан за злобу, вылитую на беспомощного человека, хоть брат отныне не существо из мира людей...
Дорога раздвоилась: одна вела к цветущим садам, аромат фруктов из которых достигал голодного желудка, другая - к холодным и безжизненным горам. Марк остановился лишь на мгновение. Он устал, он замерз без одежды и безумно проголодался. Так что выбор был очевиден. К пище, к еде! Не в пустыню... Не как брат!
Уверенный шаг - и дорога распалась на шахматные клетки, будто обыкновенная картинка. Ото всюду падали расплавленные капли олова, пахло серой и жженным мясом. Марк зажал нос. Он стал листом, который растопырив руки парил в воздухе, удерживаемый двумя пальцами дьявола, который раскрыл пасть и вот-вот мог спалить без остатка плоть...
- Неплохая обманка - сад для глупцов... Хороший выбор для голодных путников. - хохот барабанной дробью оглушал уши императора. - Итак, ты достиг седьмой ступени весьма быстро! Что ты скажешь теперь? - Марка опустили на устланную пеплом землю. - Стремление удовлетворять человеческие интересы - моя профессия! И ты не исключение. Ты сказал, что идешь домой. Ты хочешь домой? Что тебя ждет там? Ты представляешь? Ты ведь умер! Тебя похоронили... Ты будешь мешать им! Оставайся в ОКЕАНЕ. Отправляйся в свой ад!
- Ты не можешь мне указывать... - Марк дрожа высоко поднял голову, пытаясь не замечать, что дух зла так пугает его сердце.
- Могу, потому что ты отправился по моей дороге! Ты сделал выбор. А всякий выбор должен быть оплачен! Чем, спрашивают твои глаза? Обещанием! Ты поклянешься, что отдашь все без остатка, всю свою душу, чтобы наконец оказаться там, где хочешь, чтобы исполнить свою роль в колесе фортуны. Ты готов?
- Значит я принадлежу дьяволу?
- Отныне ты принадлежишь мне! - подтвердило чудовище, изрыгая поток серы и олова, которые потекли вокруг Марка, как черные реки. - Так ты готов ради своих сыновей пожертвовать собой?
- Да! - император не колебался ни мгновенья. Дьявол молча кивнул в ответ. Он лишь коснулся когтем груди юноши и вывел на ней диаграмму звезды. Очень болезненную, красную, сочащуюся кровью.
- Встань на колени и склони голову... - приказ прозвучал зловонием. Марк ощутил, как колени его погружаются в мягкий дерн шахматных клеток. Он ожидал, что теперь голова полетит с плеч и покатится по небу ярким солнечным шаром. Но длинная молитва дьявола внезапно стихла и превратилась в грустное божественное пение, которое порой накатывало и на юношу, когда он давным-давно сидел на подоконнике дворцовых окон и слушал музыку воды и деревьев. Грустное пение одиночества, что хочет рассказать о несчастьях и страданиях, доставшихся на долю человеческую. Не в силах поднять головы император запел вместе с голосом о несовершенстве, о разрозненности, о былом величии хаоса и безумии красоты. Он был уверен, что Эрикэ намеренно сводит с ума его разум, топя в волнах воображаемых сцен, точно воссоздающих личные страхи и сны. Казалось, подсознание настолько освободилось, что оно не могло насытиться фантазиями.
И что меня ждет теперь? Что ждет нас всех, Воинов Смерти, которые потонули в кровавой распри? Что я должен изменить как отец и ответчик за их грех перед великим Богом? Что?
- Ты должен отгадать мои загадки...
- Кто здесь? - Клеточное поле сузилось до плоской доски типа плота, который болтался на знакомых волнах моря. Впереди синел берег. Громко кричали прибрежные чайки. Марк увидел маяк на невысокой скале и белое платье стоящей на ней женщины, которая махала ему платком. Она побежала навстречу, потом прыгнула в прибрежные волны и поплыла, рассекая голубую гладь, что, шумно вздымаясь, брызгала на руки юноши, пытавшегося удержаться на шатких досках и не желавшего их покидать... Кто-то плавал среди света темным пятном. Акула? Возможно, и так. Острый плавник то появлялся, то исчезал под водой. Тело животного было расплывчатым и одновременно опасным.
Марк хотел крикнуть, предупредить безрассудную незнакомку, но голос отказал - связки скрутило. Женщина плыла навстречу смерти. Юноша видела, как та заносит огромный серп, как череп через накидку у этой жадной старухи улыбается новой жертве. О Всевышний, не сверши зла. Император прыгнул в воду, уверенный в силе мышц и человеческом совершенстве. Он плыл навстречу белому платью, которое играло с морем, как шляпа медузы. Он уже протягивал руку... Но получал только бесконечные призраки волн. Падай, шептало сердце, доверься мне. Успеть жить - не успеть быть, умение думать - неумение чувствовать... Полет невесомости... сменился полетом с башни. Да, Марк держал за руку Селесту... Но зачем он держал руку и так умершей женщины? Спасал ее?..
Лоб сдавила тяжелая корона. Земля приближалась, как метеор, который отражает каждую секунду жизни, проносящуюся памятью в зрачках... Вместе и врозь... Убийство, которое содеяно неверной рукой Эрикэ. Марк пытался понять! Он не верил своим глазам, не желая закрывать их ни на секунду. Почему он должен доверять Океану? Потому что ему понадобилась человеческая жизнь? Очередное испытание, отсутствие логики - это следующий вход через отражение сознания.
Тело болезненно ударилось об землю и замерло. Марк лежал на траве, боясь подняться и ощущая, как все кости разбиты, как небо приблизило к нему купол ясный и чистый, как его собственный взгляд. Там, в облаке, громко заливалась труба самого создателя, дарящего жизнь простым смертным, и заставляла их подниматься из гробов, чтобы познать красоту и краткость мгновений бытия. "Думай, - сказал разум, - ты уже вошел в новую зарю, ты исходишь из истока в реку. Поднимись!" Юноша неохотно облокотился на локоть. "Не бойся, - повторила труба. - Ты создание божие, а значит и тебе дано возродиться в новом качестве, чтобы воплотить в судьбе предначертанное. Посмотри на детей, что играют на солнце, не заботясь о будущем, посмотри на счастливые лица влюбленных, узрей крепость уз слияния душ в браке, полей бесплодную землю вместе с девственницей живой водой, прими благословение и скажи... Разве все это не заслуживает спасения?"
- О, да, - прошептал Марк, - Я не отступлю от пути, даже если моя душа понадобилась дьяволу...
"Мы все творения божии, - пела труба, - нам не надо благословения на добрые дела, нам нужна вера, что зло можно победить... Смотри вперед, вон там, на черной дороге, где луна, красная, как кровь, ждут тебя злые волки и собаки. Они рыскают по кровавому следу и превращаются в твоих друзей. Там, между двух пирамид, скрывающих истину, следующий вход... Встань и иди!"
Марк шатко поднялся.
- Боже, - прошептал он. - Зачем я должен постичь зло? Зачем я должен понять, что и моя жена была злом?
Труба раскатами грома стала удаляться, на секунду превратившись в призрачный танец девушки байадеры, которая била двумя палочками и раскручивала на поясе змия, поглотившего собственный хвост.
- Узрей весь мир, - выстукивала дробь, - Узрей свой лик.
Марк устало согласился. Может быть, он наконец окажется у зеркала, хранящего реальный мир. Испытания закончатся... И Океан успокоится. Так что не стоит пенять на недостаток знаний. Он обязательно узреет себя, потому что всегда считал, что узревший себя, видит целый мир.
Пусть ноги не так сильны и в голове крутятся колеса колесницы, которая запряжена двумя львами-демонами, отвечающими за чувства, пусть даже он сам правит этим грозным оружием - разумом. Управлять ситуацией событий - это все равно что усмирять самого себя.
Он все быстрее пошел вперед, не сворачивая, не глядя на горящие глаза зверей, на их острые клыки, не слушая грозный рык, не опасаясь острых зубов и вздыбленной шерсти, не страшась выжидающих слабости позиций для нападения на путника. Красная луна залила его, как яркий софит, и тень, похожая на стрелку солнечных часов, стала колебаться от одной пирамиды к другой, точно имела власть над течением времени. Марк не оглянулся - он смело прошел между зданий, чтобы войти в новую зарю подсознания, чтобы узреть свой лик в зеркале, которого так часто боялся. Рука легла на гладкую поверхность, за которой была одна из настоящих реальностей. Глаза щурились от непривычно яркого дневного света. Выпуклое стекло шевелилось и менялось, как жидкое тесто, в котором все предметы двоятся и превращаются в ртуть.
- Ты на пороге. - пасть улыбающегося сфинкса появилась на голубом небе зеркала и вытянулась навстречу Марку. - Готов войти?
- Готов! Хватит игры! - резко заявил Марк. - Я направился сюда, чтобы изменить судьбу, а не заниматься разгадыванием загадок...
- Ладно, не кипятись! - Сфинкс широко раскрыл рот, - Все перемелится, и ты вместе со временем тоже. Просачивайся! Давай, створки открыты...
Выброшенный на зеленую траву незнакомой местности, император чуть ли ни кувырком покатился по земле, подталкиваемый инерцией собственного прыжка, и остановил падение лишь на пыльной, давно не пролитой дождем дороге. По одну сторону стояла высокая кукуруза, которая недавно зацвела, с другой - поросшая сорняками поляна с черными прогалинами и несколькими десятками деревьев, завершающими селенье из витых, веселеньких домиков. Дальше чернел горизонт второго поля и неровная полоска леса.
Марк поднялся и отряхнул простой камзол из белой холщовой ткани, поежился от пронизывающего ветра и уже было побрел по направлению к жилищу, как из-за поворота показались повозки и конные охранники - обычный табор, что появляется во многих мирах. Пестрые попоны, нарядные одежды, пение и жгвал голосов. Юноша замер, завороженный приближающимся обозом. Он физически ощущал, что, возможно, сейчас увидит Селесту. Сердце билось часто, как тяжелый молот, который убыстряет ход с каждой секундой, пока на глазах вырастают кони и очерчиваются лица цыган.
- Эй, привет путнику, - веселый цыган махнул рукой Марку с лошади, - сладкого вина твоему сердцу! Забирайся на повозку, подвезем...
- Садись, - подтвердила дебелая незнакомка, высунувшись из-за полога пестрой телеги. - Какой красавчик! Неужто не счастье встретилось тебе на дороге? Садись, послушаешь песни!
Марк продолжал стоять, как во сне. Да, он уже видел знакомый образ там, на третьей повозке, с расплетенными медными косами, в ярко-алом платье, с монистами на тонкой шее и сверкающими браслетами на запястьях. Рядом ехал цыган на коне. Черная рубаха с яркими манжетами, развевающийся плащ... Широкое лицо с изящным длинным носом... Пронизывающие голубые глаза неотрывно смотрели на юношу, который готов был провалится под землю, если ошибался и не узнал своего брата - Эрикэ.
- Эрикэ! Эрикэ! - Марк побежал навстречу всаднику, который резко затормозил и спрыгнул на землю. - Брат мой! - юноша кинулся и обнял мужчину, волосы которого пробила седина. - Я знал, что ты жив, что ты здесь будешь ждать меня!
- Кто это, Батар?! - Селеста приостановила лошадей и свесилась вниз. - Глаза ее обожгли нутро. - Кто этот юноша?
- Не понимаю, дорогая! - Эрикэ взмахнул руками, как бы отмахиваясь от странного человека, а потом отстранил Марка от себя и, взяв того за плечи, с интересом всмотрелся в лицо. - Кто ты, странный человек? Ты назвал меня чужим именем...
Селеста оставила повозку, спустилась на дорогу, пнула слегка покореженное колесо.
- По-моему, он немного не в себе, - улыбнулась она Эрикэ. - Солнце макушку напекло, голова закружилась... Посади его в тень... Пусть там отдыхает... Мы и так слишком уж отстали...
- Мне надо с вами, с вами... - Марк пытался объяснить, перебивая торопливую речь женщины. - Я твой брат Марк... Помнишь? Ты помнишь? - спрашивал он у цыгана, не обращая внимания на его жену, которая пыталась уловить смысл бредового лепета, вырывающегося из уст незнакомца...
- Ну, поторапливайся, Батар! Давай! - Селеста дернула брата за рукав и потянула к лошади. - Чего ты уставился на него? Черт его забери! Что ты пристал? - И она оттолкнула юношу прочь.
- Мама! - тонкий голосок позвал с повозки.
Марк увидел худенькую девочку, которая вылезла на свет и сонно потянулась.
- Почему мы стоим?
Черные волосики спутались после сна, ветхое платье, состоящее из разноцветных юбок, помялось. Она жевала и одновременно дергала шнурок, служивший поясом. Кто была эта крохотная малышка, юноша слышал от Океана. Дочь великого нечто, рожденная из вечного бутона жизни, что расцвел в опьяненном сознании вечности. Зерно, названное богиней, такое маленькое, что оно даже не могло догадываться о великой силе, спрятанной в человеческом теле - в теле детеныша.
- Уйди, Лили, уйди в повозку, ты кашляешь! Быстро закутайся! Быстро, я сказала! - Селеста грозно прикрикнула на непослушную дочь и вновь покосилась на мужчин. - Либо сажай его на повозку, либо оставайся здесь! - заявила она недовольно.
Марк и сам ощущал ирреальность происходящего. Эрикэ был другим, более пожилым, коренастым, как вековое дерево, но узнаваемым. Его одежда, как и одежда новослепленной цыганки, отличалась своеобразием кочующего народа, а лицо сохранило ту же королевскую изящность. Казалось, эти двое решили примерить карнавальные костюмы и испытать несказанное удовольствие от невероятного приключения.
Сидя на козлах рядом с напряженной Селестой, юноша все время чувствовал взгляд, который когда-то приводил его в безумство, и не мог ответить на вопрос, как так получается, что он оказался в столь странной реальности.
Он отвечал на вопросы любопытной и живой цыганки - не прежней королевы - а сам все глядел на пятилетнюю кроху, которая играла в тряпичную куклу... Он знал, что давно сошел с ума: с того момента, когда погрузился в воды Океана и стал послушным рабом времени, что мчится по воле рока навстречу горизонту, за которым нужно прыгнуть в пропасть и вновь стать императором.
Неузнанный, но знакомый облик волновал, тело била дрожь... Во всем: в облаках и отражениях луж, в капельках росы и крохотном зеркальце, которое Селеста вынула из широких юбок, - отражался насмешливый взгляд Эрикэ. Он подмигивал путешественнику и направлял глаза Марка на скалистую гряду какого-то неестественного розово-фиолетового оттенка. Там, - говорили голубые холодные хрусталики, - ты выйдешь через отражения во время Воинов Смерти, там ты найдешь предназначение, о котором может мечтать лишь избранный...
Часть третья
Тайная страсть
Любимая, ты далеко и близко от меня... Ты так далеко и так близко... Я смотрю на тебя через зеркала... Я не смею верить, что ты существуешь...
1
Дворцовые закоулки, переходы и балконы составляют единое целое, как работающий и живой организм. Имперское тщеславие может быть выражено составляющими частями дворца и, собственно, повторяет все элементы вселенной, которая вмещает в себя такие понятия как макро- и микрокосмос.
Марк поднял глаза на белоснежные башни в темнеющем, синем небе и крепко сжал руки в карманах, чтобы скрыть в груди волнение, которое испытывал до сих пор, после встречи с Лили на дворцовой площади. Это маленькое, это тонкое дитя было для него настоящим откровением - откровением, оставленным памятью от трех дней, проведенных с цыганами на долине Савали, где-то у огромного, красного озера, поросшего розовым камышом и белыми лотосами.
Там, слушая волнующие рассказы Соффины, потерявшей память прежней жизни, юноша узнавал, как прекрасна и чиста свобода, как велико слияние с богом. Он никогда раньше не сознавал людей частью друг друга, но Эрикэ доказал, что табор и есть - семья. Их песни и танцы, их знание, не открываемое чужакам, их дети, полные живительного огня, и их драгоценный цветок Лили, которая ловко ныряла в воду, превращаясь в крохотную рыбку, - все имело смысл... Девочка пела песни. Не просто песни, а божественные строки бытия. И голос ее лился эхом среди гор, тонул в облаках и погружался стоном в воду. Мир имел смысл именно рядом с ней.
Марк лишь теперь, после шести лет, проведенных с Воинами Смерти в Империи, осмыслил великую красоту странного места. У озера же юноша ждал знака брата, тогда он спешил домой: он, как гончий пес, кружил вокруг Эрикэ, и Эрикэ указал ему на пещеру. Нет, Марк ни на секунду не задумывался, ни на мгновение не притормозил перед зеркалом в глубине каменного коридора, который сверкал от драгоценных полипов. Он ревновал Селесту, он боялся Лили и видел лишь зло, не видя любви. А брат смеялся. Смеялся там, у входа, увитого диким плющом.
- Иди, иди же, - советовал он, оборачиваясь на свет горящих костров, рядом с которыми была его семья. - Здесь не твое место, здесь живу лишь я и она. Лишь она и я...
"Здесь живут призраки..." - вторила ему углубляющаяся темнота пещеры... - Не верь ему".
Марк шагнул через зыбкое отражение и зажмурился от яркого света. Он стоял в своей комнате, как будто никогда не поглощала его чернильная жуть спрута в душную ночь после убийства.
Дорогая фараджия из красной парчи с широкими рукавами и серебряный пояс отражались в витом зеркале, а там, конечно, стоял все тот же юноша, что совсем недавно собирался отдавать приказы. Может быть, он спал, может быть, не было ни Селесты, ни падения в Океан. Дурное воображение? И убийство сбежавшего Эрикэ лишь сон?
- Отец! - юноша распахнул тяжелую дверь и побежал по коридору мимо янычара, который удивленно проводил его взглядом до самого поворота, спустился вниз, в тайный коридор. - Отец! - юноша ворвался в зал эмира, чтобы рассказать о странном видении, но так и остался на пороге, потому что увидел перед собой комнату Совета. Окон здесь не было, а ложные плотно завешены, ярко горели светильники, играя "зайчиками" по стенам, в которых чернели незнакомые или давно забытые нишы для шлемов. Вокруг каменного углубления лежали молитвенные коврики с именами, вился дымок от оранжевой воды, которая то и дело взбрызгивала сверкающим фонтаном. Здесь только что прошла служба. Здесь, у самого источника, были Воины Смерти... Но они куда-то исчезли.
Марк нерешительно приблизился и наклонился к бассейну, чтобы лучше видеть, что отразится в горячем потоке, оставленном Океаном. Он коснулся рукой бурлящей поверхности, разглаживая ее, как мятую ткань, и внезапно узрел сыновей, которые мчались на конях по черной, выжженной долине... Да, он помнил, как они спасали Октавву... Октавву, которая вернула ему жизнь, которая была его матерью в этом повторившемся и сместившемся витке.
- Всевышний! Кто же я теперь? - Марк устало расслабил мышцы и глубоко вздохнул, улавливая ароматы амбры и сандала... - Где же я теперь и кто я? - руки легли на лицо, пытаясь загородить его от времени... - Эрикэ, слышишь, Эрикэ, ты должен мне ответить... - зашептали губы.
- Ты! - позади раздался легкий смешок. - Ты все тот же Марк. Ты Марк, который жив и который займет трон.
Юноша резко обернулся, содрогнувшись от образа, который приближался к нему от самой двери. Рыжие кудри лежали на широких плечах, тело укутано в широкий капут до самых пят, как крылья ворона, готового воспарить угрожающей тенью над миром. Черные глаза недобро горели на осунувшемся, серовато-мраморном лице.
- Арес?! - Марк узнал человека, тело которого до того носил и сам. Кровь прилила к вискам, застучала в кончиках пальцев барабанной дробью. Не вонзился ли нож в самое сердце, не упал ли Арес на кровать от предательской руки Селесты?.. Рука соскользнула в горячую жижу и обожглась. Мужчине уже стукнуло немало лет, а Арес ведь был мальчиком... Значит все, что случилось, правда?
- Не бойся! - незнакомец ловко поймал юношу и поднял на ноги из сидячего положения. - Я не призрак! Я твой брат!
- Брат?
- Да, твой брат, и я ждал тебя!
2
Лили сидела на берегу океана под шелковым развевающимся зонтиком импровизированной беседки, которая напоминала клетку, в которой ее доставили сюда, чтобы подышать воздухом. Она слушала крики чаек и смотрела, как эмир, что отправился следом, кидает разноцветные камушки и ракушки в лазурную пену. Юноша жмурился, отчего лицо его становилось лукавым прообразом котенка, черные волосы развевались на теплом ветру...
Цыганочке нравился Марк. Нравился его шуршащий, мурлыкающий голос, его стройное тело и ярко-голубые глаза... Ей нравилось, когда он уделял ей время и рассказывал о чудесах, которые видел в разных мирах. Он был ее единственной защитой от странного мира, называющийся Империей вот уже третий год, и он был ее лучшим другом... Возможно, если б в тот страшный день перед казнью не эти голубые глаза, если бы не его всепрощающая улыбка, не его объятия, которые приняли Лили... Не было бы девочки, не было бы этого наваждения... И неважно, ничего не важно... Даже тот страшный человек, который спустился по лестнице с эмиром... Ведь демон только померещился! Так сказал Марк!
А она верит ему безраздельно, всегда! Потому что она, кажется, давно знает юношу, потому что она всегда его знала! Или видела где-то... Во сне, который причудливо изворачивался и сплетался в зигзаг. Там действительно происходило нечто странное: возвышались лазурные горы, юноша, который качал ее на руках, улыбался и тихо шептал о божественных волнах, там она каждый день встречала демона, который имел над Лили власть и мог управлять ее судьбой... И хотелось далеко убежать, спрятаться среди дрожания розового озера, которое колыхалось и изменяло цвет, по дну которого скользили гладкие красные камушки, как те, что теперь летели в океан. Сбежать с прекрасным юношей... Остаться в его запахе и в его сердце... Возможно ли это, Марк?
Когда сон менялся, девочка видела, как ее окружает темнота знакомого клоунского фургона, она осознавала, что возвращается в кошмар, что, сидя среди свечей и держа перед собой гадальную доску амальдар, ждет лишь дурных вестей от духов, живущих в мире мертвых. Духи подсказывали, что Соффина ошибалась, предсказывая дочери счастье, что эти тени будущего - ловушка для безумцев, жаждущих упоительного совершенства. Мелькали лица цыган, фокусников, акробатов и клоунов, спрашивающих и плачущих, - скорбные лица. Звенели браслеты на тонких запястьях. Лили дрожала, потому что сон становился реальностью, почти идеальным повторением старой, ужасной Империи, узнанной в картинках жизни горожан. Вот опять открывается дверь - каждый раз открывается дверь шаткого фургона. Да, Лили чувствовала, кто войдет в обитель спасения, нарушая законы счастья, - он в сером простом платье, волосы убраны под колоз, обмотанный ярким алым платком с бахромой, глаза черны, как бездна... "Не надо, демон, оставь меня в покое!" - кричало сердце, и мир начинал кружиться, падать и извиваться змеей... Лили убегала по деревянным доскам, а пол мчался навстречу злому абреку и кидал ее в страшные объятия почти бездыханную. Договор - это был договор... Почему? Почему Лили знала, что Кали отдал ее демону за проклятие? Почему видела их разговор в искаженных зеркалах... Не надо вспоминать, забвение лучше знания! Лили просыпалась и вновь оказывалась в прекрасном настоящем, которое сулило радость, которое никогда ее не обманывало. Теперь никто не отнимет у нее счастья.
А утро казни, ковер крови? Мурашки по спине и холодок в желудке. Решение суда померещилось больному воображению. Не было ни рыжеволосого советчика, что нес ее по лестнице во дворец, ни тихого шепота Кали, который с улыбкой признал победу демона и его коварство... Может быть, братишка и нечист на руку, может быть! Прошлое погрузилось в сон. Остался лишь солнечный сад с ароматом цветов и сочной зеленью, комнаты, напоенные присутствием Марка, и бесконечные волны океана. Лили окружила аура невообразимого торжества и блаженства. Юноша научил ее всему: красиво одеваться, танцевать под придворную музыку, читать книжки с интригующими сюжетами и рассматривать красочные холсты в галереях дворца. Он катался с ней на лошадях и брал на соколиную охоту, водил по дуканам богатых купцов и давал участвовать в больших праздниках на дворцовом мейдане, где вспыхивали фейерверки и люди наряжались в карнавальные костюмы. Теперь никто не смел приблизиться к Лили... Ни одна живая душа, ни один из странных и непостижимых Воинов Смерти... Но она все равно оставалась этакой белой вороной в павлиньих перьях.
- Ты задумалась? - Марк внезапно оказался рядом, присел на песок. Полы белого суджери развевались, глаза сливались с голубой далью. - Все-таки день рождения, ты стала взрослой... Почему же грустишь?
Он положил ладонь на маленькую руку Лили и посмотрел на океан с тайной яростью, которую цыганка всегда улавливала в эмире, в ее властителе.
- Я знаю, ты не любишь море... И, наверное, зря попросилась сюда... - она вздохнула, быстро встала и побрела вдоль кромки воды. Ей давно перестали мешать кондары на ногах и бархатный кофи, закрепленный на непокорных волосах с золотыми украшениями, которые звенели на лбу. - Сегодня мне вновь приснился прошлый сон... Он становится все явственнее! Я боюсь себя...
- Опять? - юноша обнял ее за плечи, пытаясь подстроить широкий шаг под крохотные шажки девочки. - Ты придаешь ему много значения.
- Моя мать была цыганкой... Она умела гадать... Я понимаю, что оказалась не на своем месте, что мы не должны были бы встретиться... Но, знаешь, - черные глаза поднялись на Марка, - есть во всем предрешенность. Она всю жизнь преследовала меня... Всегда! И я действительно боюсь!
- Я понимаю, что ты страдаешь, что ты оторвана от матери... - эмир глубоко вздохнул, взмахнул печально рукой. - Я облазил все закоулки, проверил столько документов... Я не нашел ее, ни одного следа... Ты должна мне верить! Я не лгу тебе! - пальцы сжали плечо с тайной нежностью.
- Все так! - Лили внезапно обняла юношу, прижалась к нему. - Ты ведь не скажешь всей правды... Да она мне и не нужна... Я просто не хочу, чтобы ко мне приближался Кали... Прошу тебя! Только об этом! Ты ведь понимаешь?
- Да, конечно! Он и сам мне говорил, что ты его не простила за его слабоволие, за его неспособность тебя защитить... Но, милая Лили, не стоит всему придавать мистическую ноту. Я знаю, что мир - реальная штука, никак не связанная с тенями или всякими другими сверхъестественными понятиями... Я реалист! Мне не свойственно воспринимать глубинные страхи человека... Я очень бы хотел понять тебя, я даже знаю, почему тебя мучают эти кошмары. - гладя девочку по голове, Марк другой рукой обнимал ее. - Ты пережила страшную сцену. Ты была ребенком. Не существует никакого демона. Убийцы были бандитами и грабили людей. Они по крайней мере, точно не летающие чудовища, а жадные сволочи... Ты не в ответе за случившееся... Понимаешь?
- Да, конечно! Но всякий раз я вспоминаю этого демона, там на площади! Я видела его. Ты разговаривал с ним! Так реально...
- Всевышний! Лили, я говорил со своим братом, а он никак не исчадие ада, он старый и слабый человек, болезненный, чуткий... Он вовремя заметил, что творится несправедливость... Он дал мне возможность узнать тебя ближе... Успокойся!
Но Лили не могла успокоится. Ее тревожило собственное воображение. Иногда она ощущала, как за ней следит пара невидимых глаз... Прямо из чрева сна. Сегодня, в день рождения, не радовал даже подарок, который висел на шее: драгоценная гемма с изображением Марка внутри, о которой она так долго просила...
Но рука эмира, крепкая, уверенная и решительная, усыпляла страхи. Когда они вот так шли вместе по берегу и теплые волны набегали на ноги, когда его объятия превращались в облако блаженства, цыганочка верила всему сказанному. Она не могла вникнуть в слепую веру, которую отдала эмиру, как высокую дань. Она только глядела в голубые, полные загадочного огня глаза и утвердительно кивала на откровенную ложь любезного правителя, приютившего ее.
Зачем он оставил приблуду во дворце? Для удовлетворения собственного тщеславия? Из милосердия? По настоянию демона? Почему он боялся? Почему в его глазах всегда был страх?
Лили проводила дни в раздумьях и наблюдениях. Она жила на женской половине и, хотя имела собственную комнату, не переставала удивляться тому, что представляют из себя Воины Смерти. Возможно, Кали, милый обманщик Кали, оказался прав! Стены дворца скрывали не только тайны власти. В них жила история, погруженная в темные волны холодного рассудка. Эта тайна давила на плечи и пугала. Стоило только рассмотреть, заставить себя рассмотреть и услышать... Нет, девочка не думала подслушивать, наблюдать, делать выводы... Она была всего лишь ребенком, любознательным и наивным. Красивый дом казался пределом мечтаний, добрый Марк - идеальным братом и другом. Богатство - заслуженной наградой за скитания. Она избегала Кали, который прошел с ней через все невзгоды? Она просто чувствовала опасность. Да, да, не смейтесь над бедной цыганкой, она видела в нем предателя и труса. Она боялась поднять глаза и выразить праведный гнев, что блондинчик так и не защитил кроху, которая доверила судьбу в руки столь слабой твари, отдавшей предала ее демону...
Лили часто проходила мимо огромной Черной Двери, покрытой резьбой от верха до низа. Слышала тихое постукивание, напоминающее гул огромных башенных часов, и слышала стон, похожий на завывание ветра, иногда долетала до нее музыка волны - как будто плескалась вода, видела в тоненькой щели короткий, но яркий луч света. Там, по словам молодого эмира, скрывался от бренного мира его брат Арес. Там скрывался демон! И никто не убедил бы девочку в обратном.
Не так давно, сидя в саду у пруда, Лили услышала разговор, взбудораживший сердце, как горячее железо. Помнилось, милый Марк вышагивал по дорожке туда-сюда, нервничал, мелькал среди зелени и цветущей ланы, как взволнованный тигр. Несколько часов назад друг улыбался и рассказывал своей маленькой фее о тайнах моря, о его растениях и диковинных рыбах, а теперь... Теперь дрожал и ждал кого-то в явном смятении. Наконец на дорожке показался мужчина. Лили видела его и раньше, когда тот приходил к эмиру. Коренастый, с большим носом и печальными глазами, умеющими говорить. Ни у кого на свете Лили не видела столь скрытного лица, которое никогда не улыбалось и которое хотелось утешить. Оно являло собой нахмуренную тучу, за которой и на сей раз тянулась аура печали.
- Так что? Что ты хотел мне сказать? - долго ожидаемый, мужчина повел Марка к дереву, чтобы их не было видно из окон дворца.
- Я не лгал, когда обещал объясниться с тобой, Дарси, - юноша сунул руки в карманы широких синих шаровар и откинул волосы со лба. Профиль эмира четко вырисовался на полуденном солнце, играющем в зайчики с оттенками кожи. - Я слишком долго ждал разговора и должен просить тебя о прощении...
- За что, Марк? За что ты хочешь просить у меня прощения? - холодный тон собеседника потек мурашками по спине Лили, которая замерла и навострила уши.
- Я погубил Октавву, я своим появлением виновен в ее смерти... Я должен был защищать вас: тебя и всю нашу семью от ужасающих сил хаоса... Я должен покаяться перед тобой...
- Что же, честность за честность? - мужчина сорвал зеленую ветвь и отмахнулся от назойливых насекомых. - Ты можешь говорить...
- Говорить... - эхом отозвался Марк. - Тебе легко рассказывать правду, Дарси. Ты не совершал жестоких преступлений... Когда ты потерял любимую, ты пытался ее спасти, по крайней мере! А что сделал я? Чем я отплатил тебе? Что я заранее предрек всем моим детям?
- Об этом знаем лишь мы с тобой! - утешил Дарси, положив руку на плечо юноши. - Когда я помчался спасать Октавву, укравшую меч, я верил, что разум может все, что нет предела физическим силам и нет страха, сжирающего сердце, что я бог и могу переступить даже через порог ада. Я не был готов. Я обманывал сам себя... Меня использовали! Мы с братьями ехали по выжженной земле неизвестной планеты, где Источник великой силы вышел через меч Октаввы. Она оставалась женщиной, и огонь высшей власти погубил ее, как мотылька пожирает огонь. Я слышал голос отца и думал, что он направляет меня по верному пути, я искал истину и не осознавал, что являюсь залогом за тройное убийство. Там, на той земле, сгорела моя любовь. Ты не слышал крика, когда ее пятки лизнуло синее пламя! Ты не знаешь, что значит потерять женщину, которая ждет от тебя ребенка - плод всех твоих мечтаний и чаяний! Ты никогда не плакал над своей душой, которая погребена под камнями ярости обрушившегося на голову сплошным потоком! Ты не живешь под вечным наблюдением жесткой истины, погружающей тебя в трясину каждый день ... Я ведь и теперь принадлежу лапам чужого сознания...
- Как же так? - Марк свел брови, вытянулся, отчего стал казаться еще выше, отбрасывать такую же тень, как и дерево.
- Любовь закончилась слишком паршиво для тяжеловесного и нестойкого медвежонка.- усмехнулся Дарси спокойно. - У меня появилась своеобразная замена, которой я обязан жизнью и которой сам подарил человеческое обличье. Помнишь сказки про злобных гулей в пустыне? Духи, пожирающие путников! Чабелли явилась с ледяной планеты, населенной голосами мертвых созданий, и была одним из духов, что сторожат добро, чтобы искушать неверных. Она получила меня за услугу отцу... За услугу тебе, Марк? Я расплатился с тобой полностью и не обязан больше ничем!
- Но ты ведь пришел выслушать меня? Пришел!
- Да, я пришел узнать, что ты можешь мне сказать такого, чего я не слышал?
- Я хочу, чтобы ты мне помог... Пожалуйста! - эмир опустился по стволу на корточки и поднял глаза на непоколебимого собеседника в длинной багрово-алой фараджии и колозе с красным платком с бахромой. Тот сложил руки на животе и отставил ногу.
- Почему я должен помогать человеку, которого знаю всего ничего несколько лет? - спросил он со смешком. - Я еще соображаю, что Арес задурил всем мозги, когда ты появился из воздуха. Напомнить?
- Нет! - резко и немного подавленно потребовал Марк... - Я ведь ничего не отрицаю...
- И все же, мой любезный император, восстановим справедливость и решим небольшую теоремку, которая сложилась из событий и их хронологии... Да, я помню до последнего дня, как мать убили, помню, что сам присутствовал при ужасном столкновении армий на Черном Маятнике. Мой разум находился в тумане и заблуждался по поводу Ареса, который вел нас на смерть ради собственной цели и вонзил в несчастную женщину меч по самую рукоять. Помню, как он исчез потом на долгое время, оставив на престоле Оперуна, как новый правитель воспользовался Кругом, чтобы старший из братьев Эрик изображал отца и пытался оживить жену Ареса... Ты был очень далеко, Марк, ты был пустым местом тогда, - беззлобно сообщил Дарси и тоже присел, чтобы заглянуть эмиру в глаза. - Всю жизнь я считал, что знаю отца, что император - чудовище, которое не ведает страхов. Я занимался войной, потому что он учил меня только одному - убивать. В этом был смысл жизни - борьба с невидимым злом. Воины Смерти - гордое название для пугающего народы семейства. Власть, которую мы обретали в немыслимом количестве, опьяняла. Знаешь, я мотался по вселенной, я учился злу с самого рождения. Я видел столько крови, что когда полюбил, искал в женщине своей мечты утешение. А Октавва была ангелом... Нежным, хрупким, сладким плодом... Я думал, что наконец отдохну от сражений и обрету счастье. Проклятый Круг отнял у меня любовь.
Октавва так хотела узнать правду о нас, так рвалась понять, почему мы бродим по планетам в поисках черных теней, что стала вникать в суть, стала читать и искать ответов, которые я не мог ей дать... Она взяла меч и отправилась вниз, в подвал, где находился переход в Океан, оставленный здесь Аресом. Она вошла в энергию, не представляя, что тем самым откроет дверь для зла, что перевернет устройство мира и зажжет звезду для великой богини из старой легенды... Признаюсь, я не верил, что книги говорят правду: я объяснял сказки Ареса простой нелюбовью к жене - к моей матери, к собственным детям, которых он обвинял в похожести на прекрасную и необъяснимую Селесту. Ты ведь должен знать, что она являла собой образец настоящей тайны... И была очень опасна, очень жарка и вспыльчива, что всегда добивалась своего, что жаждала крови сама... Так вот, именно моя Октавва позволила разрушить щит, выставленный Аресом... Почему? Потому что она была женщиной и, конечно же, во всем повторяла богиню зла...
Я сказал "зло"... Верю ли я теперь, что был прав, будто злом являлась она, а не отец, не ты, Марк? Не сам ли Арес сжег мою любовницу в огне, когда остальные воины отправились на чертову долину, по которой мчалась лава и летали чудовища, предрекающие дурной исход? Не он ли послал ястреба в виде злобного духа, искусившего нас? И дух этот потребовал мою душу... За что? За что я расплатился, Марк? За то, что был рожден Селестой, которая любила отца? Не странно? Там, когда я потерял надежду, она, эта тварь, эта мерзкая тварь Чабелли, взяла мое сердце в ладошку и стала плавить мой мозг, выпила всю мою суть... Она заставила меня на минуту забыть о любимой...
Она завладела мной в расплату за тебя, Марк! За тебя... А кто ты такой? Что ты из себя представляешь?! Зачем ты появился здесь через столько времени? Смотри - смотри вокруг: за прошедшие годы мы стали великой державой и по-настоящему обрели силу. Я женился... Так хотел Арес... Я женился на чудовище... Я ненавижу каждый миг собственного существования. И ничего не могу поделать... Потому что мной двигают силы... выше моего человеческого понимания. Я думал, что буду воином, а стал обыкновенным замком от страхов и иллюзий Ареса.
Иллюзий?.. Я сказал иллюзий, хотя они имеют имена его друзей. То есть тех полулюдей, что помогают во всем неизвестной мне силе, которой эти твари поклоняются и верят... А я ненавижу всякую веру и подобострастие. Арес держит, лелеет этих двух демонов, чтобы следить за движением в источнике и поймать течение, которое принесет ему из зыбких вод прекрасный образ... Смешной, верит в любовь? Не думаю! Чабелли, которая старается изображать из себя верную подругу моей жизни, на самом деле шпионит за Воинами Смерти лишь потому, что отец даровал ей жизней больше, чем кошке. Эта тварь улыбается так загадочно... Так пошло... А Кали, которого я пытался уничтожить, подозревая в связи с этой белобрысой кошкой? Играет всю свою жизнь роль мальчика, но на самом деле жаждет уничтожения и власти... Да, он изменился и уже не тот, кем был раньше. Он для меня опасен... Он то появляется, то исчезает во времени, и все с новой игрой, с новой злобой нападает на беззащитных... Да услышит меня Всевышний, это плохие игры, разлагающие Воинов, делающие их покорными физике бытия. Многие уже стали совсем слепыми, совсем потеряли прежнюю мощь, деградируют... А я ничего не могу поделать... Почему же я должен верить, что и ты не находишься под опекой Ареса, пусть даже и незримой, пусть даже не сулящей мне дурных изменений?
Ты появился из его покоев... Ты не пришел из города... Тебя он назвал своим старшим братом Марком, пропавшим без вести много лет назад... настоящим императором... А сам-то ты веришь в эту чушь? Ты младше меня лет на двадцать. Красив собой, юн... Ты рассказываешь о моем прошлом, как о прочитанной книге... Ты доказываешь, что умер дважды... Что явился сюда из чрева Океана и что ты родился из лона Октаввы... Заметь, мертвой Октаввы? Что ты, по сути своей, имеешь две души? Бред умалишенного! Бред... - Дарси замолчал и посмотрел на дорожку, по которой прошли мамлюки, вооруженные до зубов, весело переговаривающиеся о вчерашнем празднестве в нижних покоях... Он тяжело вздохнул, видя, как голова Марка низко склонилась, словно ее пригибал тяжелый камень на шее.- Хорошо, - снова глубокий, обреченный вздох и тяжелая тень, набежавшая на мужественный профиль, напоминающий орлиный. - Ты просишь меня о помощи... Я помогу тебе. Не потому что жалею, потому что ты похож на Октавву, потому что твой рассказ напоминает правду...
- Значит ты верил мне? - Марк удивился и более облегченно выпрямился.
- Возможно да, я верил тебе... - Дарси встал и подал эмиру руку. - Остальные Воины Смерти стали марионетками, они приняли твое присутствие, как волшебную данность, они узнали бы в тебе кого угодно... Я же увидел правду... Я спустился к Источнику сразу же после разговора с Аресом в пророческом сне. Я не собирался ничего спрашивать у искривленных зеркал... Я с надеждой бросился в воду...
- Зачем?!
- Мне привиделся сон! Странный сон, не из тех, что считают бредом... Я видел, как ты танцуешь с девочкой в кругу яркого света, я слышал, как Арес называл тебя своим отражением. Он что-то намекал про Октавву... Что-то вещал про судьбу... Страшное видение - в паре танцевала то моя мать, то черная ведьма... И музыка гулко отдавалась в голове всплеск за всплеском... Я понял, что ты не солгал мне... Я надеялся, что Октавва жива и думал спасти ее...
- Ты нырнул? - Марк вцепился в широкий рукав собеседника. - Ты захотел спасти ее?
- Да, я надеялся! Ни одна сила на свете не вернула бы меня назад... Даже надзирательница Чабелли. Даже она, которая так боялась, что я верну любимую... Я плыл по сверкающим молниям, по вспышкам... Все для меня изменилось, все стало предельно ясным! Арес вернул себе богиню: он добился этого путем манипуляций над нашими судьбами... Он был везде, где присутствовало Зло, и он любил его.
- Ты испугался своего знания, ты ощутил себя бессильным...
- Возможно, Марк, точно так же как и ты, я не мог сопротивляться року. Октавва болталась в безвременье, как кукла. Октавва сказала мне несколько слов на прощание, прежде чем рассыпалась на атомы и подарила мне еще один подарок... - короткая пауза и кривая улыбка сравнилась бы разве что с лисьей усмешкой. Дарси вышел на свет дорожки, увлекая следом Марка. - "Второй ребенок," - вот, что мне досталось в наследство. Вот почему я верю в твою историю, Марк... Ты мой сын, но ты и мой отец...
- И где же мальчик? Где он?
- Не думаю, что я скажу... Я должен думать о безопасности! Просто обязан, тем более, что теперь, когда здесь живет ведьма, которую приволок Кали, Арес сожжет мосты до тла и не пожалеет ни кого из нас. Особенно тебя, дурачок. Так как именно тебе он всучил свое сокровище...
- Если бы ты не был столь откровенен со мной, я бы никогда не поверил, что ты так много знаешь, - эмир утер со лба капельки пота, возникшего электричеством от напряжения в жарком воздухе, который колыхался ощутимо даже зрительно. - Достаточно того, что ты мне открылся... Достаточно, чтобы справиться с демоном, который измучил нас. Который мешает нам и заставляет подчиняться злым гулям, с телами людей.
- Нет, Марк, они не зло, не то, что ты думаешь... И твоя Лили совсем не виновна, потому что это он преследует ее, потому что он придумал, будто она опасна. Господи, Арес слепит из этой крошки собственную игрушку... Сам извратит ее понимание мира, конструктивное превратит в разрушительное, прекрасное - в чудовищное... Ты должен спасти ее, а не взрастить, чтобы беспрекословно отдать змию.
- Он не оставил мне шанса...
- Врешь! Ты лжешь мне! - закричал Дарси так резко, что даже в кустах, где сидела Лили, голос его показался громом. - Он всучил тебе власть эмира как подачку для гиены... Ты подлая собака! Подлая! Ты продашь ему девочку, как это сделал Кали? Ты можешь продать душу ребенка? Пятнадцатилетнего подростка?
Повисла долгая тишина, в минуты которой сердце девочки билось, готовое остановиться, если ответ окажется ужасным, если ее предадут! За что ее предадут? Что это за люди такие, которые говорят о ней, как о создании из другого, неясного мира...
- Нет, я не продам ее, ни за что! Я...
Остальное Лили просто не смогла услышать, потому что двое пошли к дому. Она упала в траву и закрыла лицо руками, закрыла его, потому что не хотела видеть мира вокруг.
3
Фараша кружила за окном. Ярко-алая, с заостренными крыльями. Она садилась на окно, улетала и снова возвращалась. Эрикэ не смотрел на нее, не смотрел на бесконечные деревья сада, не слушал голосов природы. Он склонился к рукописи и аккуратно выводил цифры дворцовых расходов. Калам скрипел по бумаге, цифры расплывались от неверных движений. Как утомляла эта рутинная работа, засоряла и разлагала мозги.
Эрикэ поднял голову и посмотрел на одно из тысяч отражений, которые ответили ему улыбками из зеркал. Зал казался бесконечной и черной бездной, пробитой одним лучом света, проникавшим через чуть распахнутую занавесь. Стол - призрачным конем. Руки лежали на нем, точно белые паучьи лапы. Тело в угольно-черной фараджии с отложным воротником растворилось, слилось с предметами. Желтоватое лицо пугающе приблизилось к кипе бумаг.
Эрикэ вновь принялся писать, выстукивая замысловатую дробь. Потом резко встал. Минуту размышлял и направился в темноту, из которой вышел с другим свитком, который лелейно развернул и медленно пробежал глазами. Бумага содержала все сведения о короткой жизни Лили и, конечно же, служила ее документом на право существовать. Несомненным опекуном и ответчиком был записан сам Арес, хоть он и не пытался приближаться к тонкому, робкому ростку. Она страдала, она прошла через бедность, она была наказана - она стала его с того момента, как оказалась в Империи.
Нет, Эрикэ не желал пугать птичку с умными, всепонимающими глазками. Пусть греется в лучах Марка, который обещал, что ни один волос не упадет с драгоценной головы. Пусть растет, как принцесса, которой ни в чем не откажут! Больше ничего не надо! Не надо даже богатства, не надо силы.
Только бы видеть ее издали... Только бы знать, что она рядом!
- Моя богиня! - Эрикэ погладил небольшой портрет, принесенный Марком от дворцового художника, проводя по линии подбородка и губ, закатил глаза, вспоминая очертания женщины, которую любил. Сколько сил он вложил в то, чтобы она вернулась, чтобы была с ним! Только с ним...
Призрак в зеркале улыбнулся. У него было другое лицо - его настоящее, живое лицо, полное сил Океана. Океана, который безграничен и который одинок... Который ждет, что девочка повзрослеет и перестанет бояться, когда он приходит к ней и садится на край кровати, когда смотрит на нее через сотни отражений. Лили всегда дрожит, иногда отворачивается, иногда спрашивает, что нужно странному призраку. Наверняка, она ненавидит его тихое преследование, хочет избежать предначертанного... Уйти от тайны, которая хранится в хрупком тельце. Нужно лишь вырасти! Подождать...
А потом все изменится...
А потом будет бушевать ОКЕАН, что заглушит миллионы голосов. Час, два, день, неделя, месяцы и годы...
В глазах Эрикэ мелькало время, в котором девочка превратилась в настоящую розу, которая манила своим ароматом.
Она сжилась с семьей Воинов Смерти, как вьюнок обвив мощный ствол генеалогического древа. Все давно забыли о том, что она чужая, все радовались, что Лили есть. Приветливая улыбка, натура, полная обаяния, глаза - сверкающие черные звезды, тонкий стан и лебединые руки - настоящая невеста. Может быть, так и должно быть со всякой девушкой? Только не для его принцессы!
Как неприятно ловить себя на мысли, что ты бессилен заставить особи противоположного пола не слетаться к предмету мечтаний, как мотылькам к огню! Как страшно, что она ответит взаимностью и испытает первую привязанность! Почему она свободна, если его сердце кровоточит от ревности? Достойно ли пятнадцатилетней девушки находиться среди взрослых мужчин и слушать науку любви от похотливой Чабелли, которая, как верный пес, сторожит самого опасного из Воинов Смерти и помогает Кали держать умненьких мальчиков в забытьи?
Что постигнут розовые ушки Лили?
Лучше не задумываться. Но цыганка каждый вечер сидит в главном зале, где проходит диванхана, вместе с Марком и слушает гонг дафоф и пение саза и блура, во все глаза смотря на танцующих байадер. Полненький рот набивается кайноком, гатой со сладкой начинкой, щеки краснеют от выпитых бузы и набиза. Лили не знает меры в еде и питье - она остается ребенком и приходит в восторг от красивой одежды, которая сверкает, переливается, колыхается, как разноцветная волна. От быстрых мелодий и зажигательных танцев.
Эрикэ закрыл глаза...
Вчера, глотнув слишком много спиртного, его девочка и сама пустилась в пляс. Она взлетала мотыльком среди девушек, не видя восхищенных и жарких взглядов Воинов. Она кружилась, не представляя, что пробуждает вокруг великую мощь своего совершенства. Время не лишило Лили памяти о прекрасном танце любви, который богиня исполняла для ОКЕАНА. Лили забыла только о самом ОКЕАНЕ.
В теплых водах они сливались в одно целое. Руки цвета сладких персиков обнимали Эрикэ. Губы их целовались, мягкая грудь прижималась к сильному телу, доверяя свое естество... Это было очень давно - в глубоких водах памяти, там, где каждое движение, каждый взгляд принадлежал ему одному без остатка, где мир был раскрашен в радугу. Теперь он стал черным. И счастье потеряно в серебряном бокале, до краев наполненном кровью смертельной отравы.
Когда Марк осадил слегка опьяненную девушку, та отмахнулась и вновь принялась за свое. Наверное, это внутреннее "я" говорило, что Марк не в силах влиять на Лили, что она не принадлежит ему, даже если эмир и дает кров.
- Хватит, успокойся! - юноша пытался поймать беглянку в тиски объятий, но ухватил лишь край рукава, который выскользнул из его рук.
Лили вновь закружилась по залу и не собиралась останавливаться.
- Это же смешно, давай, потанцуй со мной, потанцуй, - просила она, не подпуская юношу ближе. - Посмотрите, сейчас, сейчас я взлечу...
- Прекращай! Немедленно! - голос Марка начинал деревенеть...
- А ты поймай меня! Спорим, что он меня не поймает!
В ответ слышался смех Воинов Смерти, которые находили дитя прелестным призом - именно призом. Они уже изрядно набрались, разморенные летней жарой и алкоголем, ударившим в головы. Сами протягивали руки, чтобы зацепить молоденькую хулиганку.
- Я тебя поймаю, - слышались ото всюду голоса.
- Нет, он! Пусть он меня ловит! - Лили хохотала и прыгала через низкие столики, уставленные угощениями, поднимала и бросала в звереющего юношу подушки с бахромой, делала пируэты с чахри, расписанным необыкновенным орнаментом, и роняла с него фрукты прямо себе под ноги. - Очень яркий свет! Я сейчас взлечу! Как кружится голова!
- Ты опьянела, девочка моя! Остановись, пожалуйста! - эмир тянул руки, но вновь хватал воздух.
Прыжок за прыжком, взмахи юбками, обнажающими тонкие коленки в прозрачных шароварах... Лили кружила по залу и продолжала дразниться, устремляя на себя всеобщее внимание. Она была безумно хороша и нежна в голубом наряде из парчи, с тяжелыми черными косами и звенящими в них украшениями.
- Знаешь, Марк, я видела тебя в переднике там, в бане, ты такой смешной! Такой смешной... - ехидная мордочка показала язык.
- Хватит выдумывать!
- Я не выдумываю, я правда была в мужской бане... - Лили захохотала и легко перемахнула через небольшую напольную вазу. - Это такая дразнилка...
- Иди сюда, не дурачься! Ты же не обезьянка?
- Может я и не обезьянка...
- Она скорее похожа на киску, беги быстрее, - Кали сделал Марку подножку и тот чуть не упал.
- Я даже не киска, я огромная кошка. Я похожа на кошку? - спросила она у Чабелли, которая улыбнулась ей с тайной иронией, - Ну, для вас я, конечно, могу быть и киской!
- Лили, он тебя настигает! - весело предупредил голос позади, несомненно принадлежащий красавчику Вилиаму.
- Какой ты неуклюжий! Девушку не поймаешь! - заметил со смешком Робин, кудрявый Амур.
- Он же и сам мальчишка... - оправдал эмира альбинос Вальмонт. - Что за дурацкие игры вы тут устроили? Детям пора спать.
- Ой, бегу! Бегу, и ни за что не дамся! Надо же мне немного быть чумовой! Всевышний! - девушка споткнулась о низкий пуфик, который стоял прямо по пути спасения от Марка и, взмахнув руками, упала прямо на руки Дарси, который инстинктивно поймал жертву будущего наказания, выронив свой бокал. Вино полилось ему на фараджию, стекло по подолу прямо на дорогой ковер.
Эрикэ видел, как огромные руки мягко удержали Лили, как она на мгновение сама обняла "медведя", как "ойкнула" и посмотрела на мужчину... Показалось! Да, ОКЕАНУ показалось, что в темных, огромных глазах принцессы мелькнуло нечто большее, чем просто стеснение. Ресницы встрепенулись, зрачки расширились, на секунду остекленев, сузились, перейдя от черного к золотисто-коричневому оттенку. На загорелом личике пробежала волна румянца, окрашивая щеки в весеннюю розу блаженства. Девушка как бы ненароком провела по мощным плечам, слегка вздрогнула и обернулась на нависшего над ними Марка.
- Вставай! - грозно заявил эмир. - Быстро отправляйся в свою половину, там поговорим, мерзавка!
Дарси в ответ подтолкнул Лили, чтобы той было легче встать, не говоря ни слова. Ни одного выражения не мелькнуло в темно-зеленых, болотных омутах глаз мужчины, зато принцесса оторопела, потерялась во времени. Ее качнуло из стороны в сторону, пальцы уцепились за широкий пояс юноши.
- Она совсем не умеет пить! - констатировал вставший для помощи Вилиам. - Эта буза явно ударила ей в голову. Ты бы повременил пускать свою крошку на наши собрания. В конце концов, ты отвечаешь за нее... по крайней мере до того, как выдашь замуж или продашь... - в последних словах прозвучал откровенный намек, но Марк не среагировал и вывел Лили из зала в темноту.
Эрикэ покрылся потом гнева. Конечно, Воины Смерти воспринимают его богиню как товар, но они еще не представляют ярости, которая сносит головы целым народам. Льется болезненно кровь по венам человека - человеку ведому сомнения. Зачем видеть красоту, которая тебе не принадлежит, к которой ты не можешь выйти в собственном обличье, потому что оно пугает и приводит в ошеломление, потому что цыганка называет его демоном, который жаждет ее погибели? Разве он хочет напугать Лили, разве он желает потерять, не обретя?.. Не познав, не поведав о своем одиночестве... Только ради "цветка" вернулся Эрикэ обратно в реальный мир. Только для этого он приставил Марка к Лили. Только за эту малость он вернул брату власть? За малость... Люди, они обожают деньги, они тщеславны...
А Лили - самая прекрасная и самая далекая звезда... такая маленькая, что ее проще сравнить с зернышком или частичкой от чего-то невообразимо огромного, как ОКЕАН.
4
Набиз был сладок и опьянял слишком крепко. Но Лили не испытывала ни малейшего укола совести за свое безрассудство. Совсем недавно, когда Марк исчез на несколько недель и прибыл в окровавленных латах на умирающем валпурге во главе огромного войска кавассов и мамлюков, девушка подверглась нескольким нескромным, даже вызывающим предложениям со стороны Воинов Смерти. Она никогда не подозревала, что может стать объектом пристального внимания родовитых особ... Что ее испугает долгое отсутствие эмира. Ведь девушка всегда жила в мире куда более опасном, чем огромный дворец.
Ухаживания принцев крови были красивы, настойчивы, многообещающи. Они дарили подарки, выведывали, что творится в душе юной цыганочки, напрашивались на связь, которая переступает через границы дозволенного, иногда даже позволяли себе легкое насилие словом или запугивание.
Лили была ошеломлена. После нескольких безоблачных лет несколько очень опасных, по ее мнению, мужчин предлагали вступить в долгую любовную связь. Но сердце и тело Лили молчали. Она лишь заражалась омерзительной ненавистью к похотливым взглядам и речам, избегала поклонников, которые продолжали досаждать ей подарками и письмами даже в закрытых покоях.
Несколько раз дело чуть не закончилось плачевно. И каждый раз какая-нибудь волнующая случайность останавливала ретивых женихов.
Девушка помнила, как проснулась ночью от дикого ужаса, что кто-то сжимает ее в жарких объятиях. Черные силуэт имел весьма узнаваемый лик Эрика, белокурого красавца в два раза старше цыганки. О нем ходили жуткие истории. И потом этот Воин почти никогда не разговаривал, но его взгляды всегда опаляли Лили и раздевали до нага. Сейчас мужчина стал кошмарным сном, который пробрался мимо охраны, чтобы осуществить свои намерения в самом прямом смысле. Лили закричала, но визитер зажал ей рот и крепко прижал к кровати. Сопротивление мощности и быстроте было невозможно. Это девушка поняла, пытаясь освободиться скорее инстинктивно, чем разумно. В тот же миг безотчетная слабость охватила и разлилась по телу, стало вообще все равно, что станет делать Эрик, пусть он даже Воин Смерти, пусть он даже обыкновенный насильник. Душа наблюдала за происходящим со стороны, видела кровать и белое лицо жертвы. Неужели это я? - спрашивала она. - Какая некрасивая! Что он нашел во мне?
Умиротворение растекалось и поднимало выше и выше... Крик! Громкий пронизывающий вопль!
Лили дернулась и вскочила на кровати, видя, как черная тень поднимает Эрика за шкирку и бросает об стену. Она не хотела этого - она ничего не делала, волшебство происходило само по себе.
- Пожалуйста, - девушка и сама не знала, о чем собственно просит призрака, который поволок ночного гостя к балкону, дрожа всем телом. Остальные слова застряли у нее в глотке и лишь хрипели одни звуки, как у глухонемых.
Направится за спасителем новоиспеченная принцесса просто не смогла. Ноги подкосились. Из глаз полились слезы, которые не высыхали несколько скорбных дней взаперти, вдали от людей, казавшихся чудовищами и извращенными убийцами. Страхи всплывали из стен, следили за ней, напоминая шуршание памяти. Это глаза выглядывали из щелей, говоря, что Лили не одна, что тень существует на самом деле и следит за каждым передвижением. Ведь Эрик не ожидал нападения, и просто, наверное, не настало время убить бедняжку. Во всем виноват злобный демон. Во всем он приложил руку.
Но вот звучат литавры, возвещающие о возвращении эмира из военного похода. Сколько недель длилось отсутствие Марка, который был единственным другом и охранником Лили? Она потеряла счет. Быстро накинув прозрачную накидку на голову и обмотав ее вокруг лица, девушка выбежала из комнаты и поспешила к огромным дверям, выходящим на мейдан из темного и светлого мрамора, создающего необычный рисунок. Она перепрыгивала через ступеньки вниз, слыша, как в быстро мелькающих окнах, выходящих на центральную площадь, большим шестиугольником окружающую фасад дворца, гремят фанфары и даф, видела развевающиеся багряные и белые флаги, стройные ряды мамлюков и каввасов, рассосредотачивающихся по углам своеобразной звездой. Следом за ними на валпургах гарцевали янычары в кровавых платьях, с обнаженными ятаганами и акинаками. Народ, собравшийся на столь редкий диван, когда отряды громко и победно закричали, издал ответный вопль восхищения и радости. Сверкнуло оружие - и тысяча (не меньше!) мечей совершила круг, превратив площадь в зайчики солнечного света.
Лили побежала еще быстрее по мраморным ступеням, платье распахнулось от первого порыва ветра. Казалось, что девушка спасается бегством, но на самом деле ее гнало вперед совсем иное чувство - просто за время отсутствия эмира цыганка поняла, что абсолютно беззащитна, что, несмотря на пройденные огонь и воду, ее сжигает первобытный страх. Лили и хотела рассказать о ночном нападении, и боялась выдать, что принимала ухаживания со стороны Воинов Смерти, что подарки, которые лежат в покоях наверху, есть доказательство распущенности, недостойной девушки, которую приютили и возвели до такого высокого ранга.
С одной стороны, Лили понимала, что рано или поздно должна расплатиться с эмиром, а с другой, не переставала быть свободной и ветреной цыганкой. Она боролась с кошкой внутри - она твердо решила, что сохранит верность Марку, который все эти годы оставался другом и учителем. Он ничего не требовал взамен, он был скорее уж отцом, чем нежным воздыхателем, на которых так похожи остальные мужчины дома. Невозмутимый, холодный... Просто сталь! Лили даже сомневалась так ли она хороша, как говорят многие? А может быть, светло-голубые глаза Марка лгут, и он прячет в сердце истинную страсть? Ждет своего часа! Какая странная блажь. Лили пыталась представить эмира просто как мужчину безо всякой власти и богатства, и находила, что не испытывает ни малейшей дрожи в коленях... А значит она продолжает бояться случившегося, своих мыслей... Не столько насильника, сколько... демона! Только не увидеть ужасное лицо! Пожалуйста, всевышний, не дай узреть рыжеволосое чудовище!
Девушка споткнулась, когда до нижней площадки оставалось несколько десятков ступеней (это была центральная лестница розового мрамора с белыми прожилками и узорами по периметру). Носок кондары с заостренным мысом зацепился за край ступени, а толстый каблук послужил трамплином для потери равновесия. Возможно, наступил конец жизни, а возможно начало. Но кто-то подхватил девушку и крепко обнял сзади. Длинные пальцы обвили тонкую талию и грудь... Сердце Лили застучало громче дафа на улице. Она зажмурилась, физически ощущая, как бисеринки пота стекают по лбу, прочерчивая следы на щеках и шее.
- Испугалась? - голос звучал тихо и умиротворяюще. - Не стоит прыгать по лестнице! Надо смотреть под ноги... Ну, иди, иди и не оборачивайся!
Что вы, Лили даже и не думала сделать такую глупость. Она ветром слетела вниз к дверям, прямо на улицу, подальше от черной тени!
Яркий свет ударил в глаза так же, как гром барабана оглушил. Воины Смерти уже собрались на нижнем балконе в полном торжественном облачении и не заметили взъерошенного воробья, вырвавшегося из рук тигра. Взгляды их устремились на мейдан, туда же смотрел мерзавец Эрик. Ведь на площадь вышли чауги, грозные телохранители эмира. В простых коричневых платьях и узорных сафьяновых сапогах.
Лили дрожала... Ее руки и ноги выбивали дробь. Зачем демон коснулся погаными руками тела так, что грудь ноет и болит, а в низу живота ужасное томление? Какой позор! Что она скажет Марку? Как объяснит, что сходит с ума от кошмаров, которые эмир отрицает? Разве он не видит, что в его дворце поселился дьявол? Что жертвой избрана простая цыганка? Надо спасаться и спасать всех!
- Лили! - голос издалека, из черной мглы, окружавшей девушку, становился все более осязаемым. - Лили! Слышишь, Лили?
- Что? - та заторможенно огляделась, заслонила глаза рукой. - Что такое?
Окровавленные доспехи уже высохли. Пятна на них потемнели, шелковые рукава разодрались в нескольких местах, в руках лежал шлем с алыми перьями.
- Марк! - девушка смотрела в яркие небеса глаз эмира, опустившегося на колено и положившего к ногам Лили золотые украшения... три сундука драгоценностей. - Ты жив, Марк? - Лили тоже присела, не видя больше ничего вокруг. - Ты вернулся, слава Всевышнему!
- Я принес тебе подарки! - юноша улыбнулся, когда цыганка вытерла рукавом его грязное лицо и откинула со лба мокрые волосы. - Я очень спешил... Я обдумал все! Послушай меня, моя ласковая гостья...
Лили покорно кивнула, потому что хотела, чтобы эмир был рядом, чтобы они никогда не расставались... Он так дорог ей!
- Я долго думал... Когда мои войска брали непокорный город Серай и возвещали о славе Аллаха, который не образумил его скорбных жителей, пошедших против нашей воли и возомнивших себя богами перед властью, данной мне свыше, я думал о тебе, Лили... Я все это делал не только для империи, я шел сюда, чтобы, имея флаг самый яркий, как кровь, соединить его на наших руках в союзе сердец. Я решил взять тебя в жены, так как ты выросла и не можешь жить весталкой в моем мире и в моем сердце. - Марк взял ошеломленную Лили за руку и поднял на ноги, оборачиваясь к толпе на огромной площади. - Вострубите о празднике праздников, ваш эмир решил жениться, ибо такова моя воля и мой закон! - закричал он трубачам. Пальцы плотно сомкнулись на запястье, не собираясь никогда его отпускать, а Лили лишь беспомощно оглядывала будущего мужа. Она совсем не собиралась стать невестой, по крайней мере, не так скоро... Не теперь...
- Но почему ты боишься? - первый вопрос Марка на путанные объяснения Лили о том, что невозможно жениться эмиру на простой девушке, звучал вполне закономерно. Оставшись одни, они должны были объясниться. - Почему ты боишься меня? Ты думаешь, я пошутил? Что ты мне не подходишь? А вот я так не думаю! Лили, люди моего положения идут на брак по иным причинам нежели простые смертные. У меня есть основания...
- Какие? - девушка проводила глазами янычар, которые закрыли двери в покои эмира и теперь прошли вниз мимо окон по арочной лестнице.
- Посмотри на меня... - настойчивость Марка была отражением его внутренней агрессивности, которую не следовало будить.
- Я слушаю, - покорно отозвалась цыганка, разгладив на коленях верхнее платье, состоящее из мелких кружев, повторяющих национальный орнамент.
- Несколько лет назад ты прибыла сюда со своей матерью Соффиной в сопровождении Кали, одного из принцев Империи, и была привезена по настоянию охраны во дворец в качестве ученицы ткачихи с нижних палат. Потом ты сбежала от охраны, которая вывезла тебя из дворца по настоянию Оперуна, и попала в цирк, дающий представления на базарной площади... По обвинению богатой горожанки вынесен приговор о смертной казни за воровство и колдовство, подписанный Высшим судом. Он направлен на вторичное рассмотрение в канцелярию эмира... Дальше твоя судьба известна... Интересно другое - что происходило до того!
- И что?
- Я сразу же, по твоей просьбе, собрал бумаги на Соффину и занялся ее поисками.
- И не нашел, - в глазах Лили показались слезы.
- Не нашел, но понял кое-что другое. - Марк извлек из узкой вазы свиток с изображением матери Лили. - Твоя Соффина?
- Несомненно!
- Идем! - юноша резко поднялся с мягких подушек и потянул цыганку за собой в глубь комнаты, где откинул кулав с узорами,за которым находилась потайная дверь.
Лили нерешительно вступила на узкую лестницу, убегающую вниз. Сомнения роились в мозгу кусачими змейками. Мало ей неприятных происшествий с Эриком и столкновения с демоном прямо посреди дворца! Вот еще тайна у Марка! Сказать или не сказать об этом? Как среагирует молодой эмир на выходку Воина Смерти? Что скажет? Больно это рискованно!
Низкий проход закончился: за ним лежал широкий коридор, который девушка нередко проходила - галерея дворца.
- Смотри! - Марк указал на портрет, очень большой, в тяжелой раме, завешенный плотной тканью, которую юноша сразу же смахнул в сторону. - Узнаешь женщину?
На тубе красного цвета сидела Соффина с книгой в руках. Она была одета в платье из белого атласа, таинственной улыбалась и будто подмигивала зрителям. Лишь одно смущало - огненно-рыжие волосы и глаза... скорее уж дикой кошки!
Лили сощурилась и посмотрела на эмира.
- Кто это? Что это значит? - спросила она у эмира.
5
Глупая девчонка, разве она была в состоянии понимать природу мужчины, особенно такого, как Эрикэ? Разве сумела бы она постичь, как он желает ее? Смешно даже предположить... Маленькая птичка, которая дрожит, которая всего боится... Глупая! Одного прикосновения достаточно, чтобы проникнуть в тебя и впитаться облаком влаги, высохнуть на твоей одежде и коже, как вода... Чтобы следить за каждым твоим передвижением. Маленькая трусиха... Если бы не великая сила судьбы, ты бы с позором была бы брошена на дно ямы, а Эрика никто бы не наказал. Он Воин Смерти!
Только Эрикэ не дал в обиду свое зернышко; и он впервые так близко видел Лили. Произошедшее не выходило из головы, как заноза, загноившаяся и болезненная. Девушка лежала в тонкой рубашке и смотрела на призрака, не чувствуя ни его дыхания, ни его рук - она видела лишь тень, что расправлялась с насильником. Глаза были черны, руки вцепились в покрывало, пышная грудь вздымалась... О, он так ее любил! Так сильно ее желал, что убил бы всякого, кто причинит Лили зло...
А потом крошка испугалась его самого!
Но девочка полетела бы вниз слестницы... Эрикэ не мог не вмешаться! Ткань собралась от рук мужчины, руки скользнули по животу и груди, опьяненные нежностью. Там, под зеленоватым кружевом, ничего не было надето. Лили не шевелилась: она лишь на мгновение коснулась головой груди ОКЕАНА и вырвалась, оставив аромат своего присутствия. Но тело узнало, тело ее принадлежало ему. Эрикэ застонал: пытка еще не закончилась, потому что Марк весьма прыток и, кажется, не собирается исполнять условия договора. Подумать только, какой наглый мальчишка! Завоевал город! Лили эмиру не принадлежала никогда, но она ему доверяет!.. Хитрец! Очень умно сказать под портретом Селесты, что цыганка дочь царицы! Сделать ее своей невестой! Ослушник явно забылся от чувств, но вряд ли победит стихию, которая поглотит его в пучине, в самом адском колодце, ибо не отдаст Эрикэ свое зернышко никому.
Не Марк ли виновен? Во всем, что происходит, соучаствует мерзкий братишка!
Эрикэ видел, что после праздничного дивана в честь обручения и хулиганской выходки Лили, силком уведенная в женскую половину, выгнала Марка за дверь. Океан приблизился к прозрачной воде, через которую видел свою красавицу и притаился.
Она стерла слезу, сбежавшую из глаз, бросила у порога тяжелую паранджу, которую сняла еще в торжественном зале, и села перед зеркалом, рассматривая собственные черты... Видимо, не удовлетворяли цыганку растрепанные волосы, которые были незамедлительно расчесаны. Украшения следом полетели в шкатулку. Лили скорчила гримасу, не представляя, что Эрикэ находится по ту сторону стекла. Она вела себя естественно, когда выражала неудовольствие, в жестах читались знакомые контуры богини, словно выглянувшей из-под человеческой оболочки: также морщился носик и искажались уголки огромных глаз... Нет, ОКЕАН чувствовал, Лили не любит Марка, она скорее питает дружескую или дочернюю привязанность и тяготится предложением эмира... Она с удовольствием отказалась бы от соединения, звучавшего, как союз двух особ королевского рода, и придалась бы безумству страсти... Истинной любви!
- Разве я похожа на принцессу? - девушка куражилась с зеркалом, задавая тому вопросы. - Смотри, там, за гладкой поверхностью тоже богатая комната и сидит точно такая же девушка. Спрошу у тебя, ты честнее, чем я! Скажи, Лили, ты любишь Марка? - она сама себе отрицательно покачала головой. - Он брат, отец, друг... Скорее близкий, чем любимый! Вот с этим ты согласна... Но почему ты дрожишь? Что тебя так взволновало на празднике? - цыганка встала и нервно прошлась к окну. - Это не набиз, не победа дорогого эмира, это даже не особое внимание со стороны Воинов Смерти - были толпы и побольше. Что с тобой, Лили? - она переставила на курси оставленное вечером угощение, задумчиво сунула в рот виноград. - Плохой признак, что я говорю сама с собой... Я не хочу замуж! Нет, не хочу!
Глаза девушки заморгали трогательно и наивно. Она подошла к своему отражению так близко, что прижалась носом, несколько раз дохнула, оставляя белый туман на стекле и стала медленно рисовать: цветы, сердечки, загогулины. Потом полюбовалась, как художество исчезает, снова дохнула... Тонкий пальчик писал слово наоборот, но Эрикэ смог его прочесть. Круглые буквы очень просты, красивы, окружены сердцем.
- "Дарси", - ОКЕАН обнажил зубы в горькой усмешке. - Ну, как же я сразу не догадался?! Вы встретились там, в водах рождения, когда он спасал Октавву. Ты любишь его...
В ответ в окнах Лили сверкнула молния.
6
Она отстала от Марка и свиты, направлявшихся на очередной диван для встречи с гостями, подвассальными Империи и ведущими торговлю с ней много лет подряд. Просто через шум дождя, идущего несколько дней, цыганка услышала иные звуки и увидела, что Черная Дверь, огромная и манящая, впервые полуоткрыта, полна синевы ночи и легких проблесков. Просто гул голосов людей не уничтожил странной мызыки, которая исходила из глубины сердца девушки в минуты печали. А печаль была вечной спутницей напевов, которые лились, когда цыганка начинала петь в таборе, на цирковой арене, - везде, где есть слушатели... В какой-то момент послышался Лили и собственный романс в хоре многогранного эхо... Девушка и сама не знала, как приблизилась к заколдованной комнате. Она откинула паранджу, оставшись в мерцающем камзоле и шароварах под шелковым платком, за которым невозможно разобрать черты лица, и вошла внутрь, подчиняясь любопытству и жаркому желанию познать демона, избавиться от страха или приобрести его в виде ужаса.
Комната, а точнее бесконечность предстала зеркалами, которые были и полом, и потолком, и стенами. Ото всюду на цыганку смотрели Лили, а Лили стояла на пороге, открыв рот. Она сделала шаг, еще, взобралась на несколько темных ступеней и внезапно вся погрузилась во тьму, но не пугающую: какую-то мягкую, теплую, необычайно усыпляющую. Голоса стали громче, они пели волшебным хором, звучно приближаясь и меняясь. Звенели колокольчик и струны, управляемые ангелами. По крови лилось блаженство...
Девушке показалось, что она поднимается вверх, на крыльях в объятиях любви, что все заливается голубизной, что перед ней качаются блики, похожие на солнечные качели. Мира более реального, чем этот, просто не существует, не существует ничего, кроме этих объятий, этих нежных слов, поющих о радости и красоте. Руки ее - крылья, тело - цветок, голова - мотылек, парящий над облаками...
Лили видела сквозь растворяющуюся синеву голубые глаза, чувствовала, как они улыбаются ей. Как колышутся темные волосы, взбадриваемые ветром. Как возникает из ничего самое красивое в мире лицо: лицо демона. Он протянул свои руки навстречу. Он принял маленькие ладошки Лили и улыбнулся... Казалось они сразу стали одним, казалось, что никогда не была разлучены.
Танец! Вот с чем сравнима минута забвения. Девушка растворялась в чернильности и становилась ею, как рисунок, который еще не выплеснут умелой рукой на бумагу. Демон взмыл вверх, крепко держа свою партнершу и закружил среди звезд. Его тело было сильным, темно-фиолетовым, руки жаркими... Лили разглядывала того, кого так долго боялась: на широком лице с жесткими скулами был великолепно вылепленный, тонкий, с античными крыльями нос, глубокая впадинка верхней губы создавала впечатление чувственности, мощная челюсть и большой, бугристый лоб выдавали волевые качества, шея походила на карту рек и плоскогорий, по ней ниспадали воронового цвета волосы, менявшиеся от синего к черному, от белого к оранжевому, но самыми выразительными были небольшие, глубокопосаженные глаза под широким ветвистыми бровями. Два ярких сапфира, не сводящих с девушки таящих отражение зрачков в густом лесе ресниц.
Он поцеловал девушку сперва нежно и осторожно, заставляя с удивлением смотреть на себя, а потом со страстью, которая сделала мир вокруг ярким солнцем. Лили увидела огромные крылья за спиной своего невольного спутника, быстро полетевшего над вздымающейся водной гладью, в которой мелькали их образы, и узрела, что демон похож на огромное насекомое или даже рыбу... Но она не боялась... Она его совсем не боялась. Даже напротив: впервые нечто животное проснулось внутри тела, готовое отдаться незнакомцу без остатка. Она обвила огромные плечи руками, откинулась вниз, наслаждаясь теплыми порывами ветра и принимая демона, как небом ниспосланную данность. Смотрела на бирюзу и белизну волн. Непреодолимое желание нырнуть посетило взбудораженную голову, и демон немедленно нырнул вместе с драгоценной ношей.
Там, под водой, распустился рай!
- Смотри, мое маленькое зернышко, - голос умиротворения ни капли не изменился, это были все те же мурлыкающие оттенки, что и на лестнице. - Весь мир принадлежит рождению, ради него вершатся великие дела существ, которым дарована душа. Любовь растет древом жизни... Она прекрасна, как цветы, и сладка, словно плоды, созревшие осенью. Я готов ждать тебя вечность, моя жестокая богиня, только бы ты вернулась в мой ОКЕАН... А ты вкушай плоды от познания добра и зла и приди ко мне добровольно...
Лили посмотрела на демона исподлобья, точно услышала нечто возмутительное, а потом еще крепче обняла неведомого рыцаря от горящего в ней огня, который манил к опасности и который хотелось еще больше разжечь... Что случилось потом девушка помнила смутно: мир кружился, изменялся, мужчина рассказывал ей о божественном пении ангелов и суровой стихии ветров, они падали в бездну, которая наполнялась снегом и узорами, взмывали в хаос красок... Без конца!..
Без конца была и атака на лагерь врага. Лили едва не выпала из седла, потому что полет, который происходил вне реальности сменился каким-то другим временем. Ее выплюнули в новый день и посадили в седло, чтобы ввергнуть прямо в охоту за властью. Впереди мчался Марк с развевающимся тейлесаном, слетевшим с лица и открывшим беспощадному песку царственную красоту. Его валпург, черный, с рыжей гривой и красной попоной, уже оторвался от основных сопровожатых... Мелькали лишь ноги животного и напряженная спина в белом костюме.
Девушка инстинктивно затормозила, чтобы не оказаться под копытами, потому что не была подготовлена к столь резкой смене обстановки. Пальцы судорожно сжались на удилах. Боже, мимо промчался добрый десяток всадников! Они спешили за эмиром, который махал своим мечом над головами черной массы людей, которая отхлынула потоком по бесконечной долине, заканчивающейся у горизонта редким лесом. Прямо под копытами лежало распростертое тело янычара, грудь которого пробило вражеское копье. Слышался крик и ужас войны, ото всюду неслось зловоние крови. Земля пропиталась ею, как дождем...
Лили закричала... Глаза ее расширились. Она внезапно ощутила позади себя знакомую широкую грудь демона и облегченно вздохнула.
- А вот смерть, которая придумана злом, - сказал он. - Вот чем занимаются Воины Смерти, твои будущие родственники! Такой судьбы ты желаешь себе и своим детям? - спросил он очень мягко.
Девушка отрицательно закачала головой и зажмурилась, чтобы не видеть побоища, чтобы не присутствовать в ужасном месте...
Когда она открыла глаза, то стояла в коридоре, прямо перед огромной Черной Дверью, в которую недавно вошла. Руки дрожали, в голове еще сочетались райское пение и грохот. Мокрый подол верхнего платья прилипал к ногам.
- Что-то случилось?
Глаза Лили скользнули вверх на лицо побледневшего и самого прекраснейшего человека, при виде которого у девушки закружилась голова. Дарси стоял, словно секунду назад прекратил хватательное движение, которое удержало бы принцессу на ногах, полуоткрыв губы для какого-то вопроса. Пальцы его рук почти касались платья... Глаза полностью завладели вниманием Лили.
Та отступила назад, а потом ринулась в объятия "медведя", чтобы зарыться носом в темноте складок и зарыдать громко, навзрыд. Пустой коридор внезапно закружился в потоке солнечного света: тучи прорвало, а следом голубое небо стало разгораться жаром. Все грани радуги ударили в голову пузырьками, и Лили не могла оторваться от тела Дарси, пахнущего лесом, свободой и чем-то завораживающим. Она плакала не из-за того, что узрела демона, не из страха, что видела нечто, недоступное смертным, и не была удивлена и повержена мощью, не из-за красоты Океана, а от того, что вот сейчас, в этот миг бытия держится за грезу, которая и есть воплощение самого совершенного мужчины. Да, он был старше ее на целую жизнь! Да, их разделяла бездна в виде помолвки с Марком... Да, нельзя было признаться в чувствах! Но они словно уже вот так стояли где-то в небытие... среди звезд. Стучало его сердце, билось в широкой груди, полной огня и отваги. Оно было мощнее бурь, ярче комет, выше острых скал, жарче солнц всех вселенных. Оно было сердцем человека, которого Лили, лишь раз увидев, полюбила, несмотря на высокую стену, через которую не могла пробиться к счастью. Что же это с ней? Девушка легонько оттолкнулась от Дарси и потупила на мгновенье глаза, разглядывая мысы его блестящих сапог и подол фараджии расшитой изумрудным орнаментом. Она не совладала с собой: здесь, прямо в огромном коридоре с тысячей окон, выходящих на мейдан, когда яркое солнце ослепительно обожгло душу, открывая истину сердцу. Лили чувствовала, как лицо заливает краска, такая же густая, как и оттенки восхода в Океане, и вспомнила пение ангелов, возвещающих о вечной любви. Ее голова загудела. Всевышний, все на свете она отдала бы Дарси за единственный поцелуй, за счастье еще несколько коротких минут видеть лицо с вертикальной морщинкой между бровей и тонуть в зеленых болотах глаз, изнывая от невысказанной тоски. Ах, Дарси, милый, недоступный Дарси, который мог бы спасти и от брака с эмиром, и от лап демона, протянутых через Черные Двери, чтобы забрать крошку в бесконечный хаос. Дарси... Дарси! Дарси? Девушка молила о помощи безмолвием, рассказывая молчанием, что там, за пределами видимости, едва не осталась в голубой бездне, что стала безвольной игрушкой непонятного, ужасного... Что она была не собой, не человеком, не девочкой, а какой-то искрой, которую раздували, словно пламя, которой хотели воспользоваться... Она носилась с пламенем, а желала дышать воздухом, тем же, что и мужчина. Пусть мужчина и Воин Смерти, разве это важно?! Он тоже может освободиться от тайны, которая связала семью по рукам и ногам. Скажите же, любимые глаза, как вырваться из ловушки, расставленной черным пауком бедной, маленькой бабочке? В ответ на лестнице раздались шаги и появилась Чабелли...
Она была тонкой белой тростинкой в снежном курточке и шароварах, в паутинной накидке на соломенной голове. Дьяволом, охраняющим Дарси! И единственной женщиной, которую пускали на пирушки принцев крови... Там, за импровизированным столом несносная Чабелли рассказывала Лили захватывающие любовные истории и рыцарские саги, декламировала баллады иноземных царств, перемежая их с самыми волнующими образами иных миров, потчевала женскими секретами обольщения, которые, конечно же, понадобятся Лили в будущем, если она не желает остаться ханжой, каковую из нее сделали придворные девки, что создают ауру благочинности лишь для одной нее... Указала на тайные взгляды недовольства Воинов Смерти, которые так часто проявляли к цыганке интерес, а в будущем просто сойдут с ума от желаний...
Она, да, именно она, поведала, что произойдет после пышной свадьбы, когда девушка останется наедине с "другом" Марком. И долго смеялась, что Лили до сих пор не уяснила грязных стремлений всего мужского рода (и это после поступка Эрика!). Это очень легко уразуметь, нужно только присмотреться получше, ощутить их вибрации... Соблазнить красивым образом, запахом. А потому следует выбрать лучшую ткань для венчального наряда, ибо это будет платье императрицы...
Сегодня, сейчас лисьи глаза Чабелли превратились в две узкие щели. Она еще недостаточно приблизилась, но излучала настоящие негодование и ревность, видя близость Дарси и Лили. Дарси продолжал держать руки девушки в своих и не смотрел в сторону любовницы или жены, как ее там называть, словно той вообще не существовало. Лишь брови его слегка нахмурились, когда шаги стали узнаваемы в гулком коридоре. Так же хмурились они в саду при странном разговоре с Марком. Неужели худышка инопланетянка может представлять опасность? Разве она способна держать под заточением сильного, смелого мужчину? Ведь нет, Дарси? Или это страшная тайна, о которой рассказано вдали от дворца? Она купила тебя ценой моей жизни? Она не должна иметь над тобой власти... Никто не смеет распоряжаться душами, как делает это демон, как поступил со мной Кали или хотя бы вот эта стерва!..
- Я вижу у вас тайный разговор, - Чабелли отняла руки Дарси у Лили и обняла его за талию, приклонив голову к мощному плечу и игриво улыбнувшись сопернице. - Спасибо, милый, что подождал, эти церемонии так скучны, долги, невыносимы... Не хотела бы быть у власти...
Зеленые глаза мужчины, продолжая смотреть на девушку, пробуравили дверь позади, словно темнота касалась одежды. А Чабелли вслед расплылась в ядовитой усмешке.
- Боги мои, Лили, что с твоим платьем? - запричитала она. - Ты сбросила паранджу, вся мокрая... Ты что, бегала в сад под конец дождя? Посмотри на подол, на обувь, на свои волосы... Эмир будет не в восторге, да и церемония для гостей вот-вот начнется... Тебя должны были представить наместникам великой Империи, ты хотя бы в курсе? Ай-я-я-й! Испорчено, безвозвратно испорчено твое платье! Скорее беги переодеваться и причешись... - она посмотрела на Дарси, который одним уголком рта улыбнулся. - Невеста Марка - все же еще ребенок, нужно предупредить его... надеюсь великий эмир не рассердится? - спросила она, наивно приподняв бровки.
Лили бросилась бежать, не дождавшись ответа мужчины. Что он подумал о ней? Как она выглядит? Какой позор! Мокрый цыпленок, да и только... Вся в слезах, появилась из дверей покоев демона. Дарси будет презирать ее, считать бесстыдной тварью, потаскухой, которая позорит эмира и подчиняется злу. Именно злу, о котором так часто говорят Воины Смерти. А она не такая! Она не хотела, чтобы Дарси думал, что она убила Октавву, которую и в глаза-то не видела, что из-за нее он в ловушке Чабелли, что бедная цыганка - мерзавка, которая якшается с дьяволом и преспокойно ходит в его черную залу, где живет смерть, где так много горящей воды и видений...
Ноги скакали по ступенькам, бежали до самых дверей женских покоев. Когда Лили захлопнула дверь в комнату, то уже возненавидела не только церемонию, самого Марка, ни в чем не повинного, Чабелли, усмехавшуюся над намоченным платьем, но и саму себя. Она не могла скрыть чувства... Она выдала свою беззащитность с потрохами... Ярость и слезы бессилия душили не принцессу - цыганку.
Через пятнадцать отрезков времени Лили в новом наряде, с чадрой, плеском золота укрывшей голову и плечи, вошла в двери дивана и присоединилась к названному супругу с низким поклоном, уловив вопрос в ясных голубых глазах юноши, который взволнованно улыбнулся девушке. Вся знать собралась, чтобы принести поклон великому правителю, победителю Серая, защитнику Империи. Отдаленные области поздравляли эмира с помолвкой, преподнося дорогие подарки и восхваляя выбор, павший на дочь почившей императрицы... Это было ужасно, гадко, мерзко... Сидя на расшитом красной гладью пуфе чуть ниже и слева на лестнице от эмира, Лили чувствовала себя выставленной на показ, хотя и была под покрывалом. Ее не просто прочили Марку - ее дарили ему, произнося речи о том, что каждый подарок наместников - есть приданое знатной невесте и что нет таких богатств в Империи, которые бы составили цену принцессы. Становилось жарко!
После дождей полуденный зной быстро захватил власть и проникал в распахнутые треугольники окон. Мечи охранников-янычар слились в длинную линию до дверей зала из розового мрамора, пол которого истоптало столько ног, а девушка до сих пор не видела конца гостям, прибывавшим на скорую свадьбу.
Она сложила руки на коленях и попыталась отвлечься от гула голосов, от образов, от всего сущего. И сразу четко вспомнила поле битвы, кровь... Разве хотела она выйти замуж за Марка? Демон доказал, что нет, не такой судьбы, не быть связанной с Воинами Смерти! Демон, конечно, обманывал. Эмир - прекрасный юноша! Он настоящий друг, а не убийца слабых... Он не похож на абреков из детства, не убивает невинных. Он очень любит ее и обязательно постарается сделать счастливой... Не так, как говорит Чабелли, не как зверь, похотливый и безмозглый... Всплеск волн. Опять сознание заливает Океан, бесконечная даль, волнующая сердце, взлет и падение в тепло воды. Голубая рябь играла на потолке зала разноцветными приливами, и Лили вторила им глазами, пытаясь разжечь хоть искру страсти к Марку так безрезультатно и глупо. Помнилось фиолетовое тело, виделась его горечь, которая пугала, слышался голос великого демона... По рукам побежали мурашки от воспоминаний, что наполняли чрево странным жаром желаний... Опять она загорелась, как спичка, как и там, на лестнице, когда желтые руки зла удержали от падения... Она, не желая, желала демона... Она не хотела его желать! Не хотела ему принадлежать! Сердце не горело, хоть тело отвечало... И пусть она летала наяву, пусть он целовал так страстно, шепча признания, разве можно гордиться тем, что выбрана для утех дьявола? Нет, только не это! Да, другие девушки похвастались бы великим провидением и сами упали бы в объятия бесконечности, где все даровано ей одной. Они бы боролись за такую любовь. Они бы послушались, они бы признали, что Воины Смерти - мерзавцы.
Лили посмотрела на Марка, который натянуто улыбался гостям. Сколько доброты было в сердце юноши! Как он красив, но и его объятия не согреют девичьей мечты, не вскружат голову. Так же в полете над волнами не стучало сердце. Любовь стоит гораздо больше, чем спасение от смерти и принятие под кров дворца - не надо платить ею, отрекаясь от себя. Бедный мальчик, как же мне отказать? Руки перебрали шелковые складки. Под ритмику литавр трудно было сосредоточиться, но Лили все-таки закрыла глаза, представляя тепло Дарси и вспоминая черты его лица. Она в волнении гладила воображаемую щетинистую щеку, проводила по линии губ и величественному носу, разглаживала лохматые брови, целовала высокий лоб, - она любила каждую выстрадавшуюся черточку и не сменила бы любовь ни на богатства Марка, так как ценила превыше свободу, ни на власть демона, так как считала себя человеком. Но Дарси, милый Дарси... Он истинно не похож на них: мрачный, молчаливый, несчастный, как и она. Он пострадал, потому что его обманули, его лишили счастья быть не одиноким. Из-за каких-то высоких идей! Из-за дурацкого тайного сговора в этом доме. Лили помнила все услышанное. Помнила дни, Воинов Смерти, смеющихся за спиной Дарси и называющих его увальнем, ненавидящих лишь за то, что мужчина боролся, не поддавался колдовству, скрывающемуся за Черной Дверью, за то, что он знал тайну большую, чем Марк. Эмир сам, наверное, служит демону...
Мурашки побежали по спине и угасли у самого основания выпрямленной, надменной спины, полагающейся принцессе. Пусть увиденное в зеркалах черного зала станет волшебными изысками: фокусом, миражом, приманкой, скручивающими мозги и делающими личность вялой и глупой. Надо перебороть себя и забыть. От того и кружится голова! Именно!
Лили посмотрела в сторону Дарси и легко нашла его среди Воинов Смерти. Темная фараджия со стянутыми на запястьях зелеными манжетами ярко выделялась среди светлых оттенков. Он тоже смотрел в сторону Лили, и девушка могла была поклясться, что видит ее смущение.
7
Марк уронил капут на ковер своих покоев, бросил на ходу пояс и обувь, стянул через голову рубашку, развязал шаравары, которые оказались там же - на полу - и упал спиной на широкое ложе. Он был абсолютно наг, тело блестело от пота и усталости. Диван гостей утомил, наверное, не только его, всю королевскую семью. Но этого потребовал Эрикэ, который неожиданно благосклонно отнесся к желанию Марка жениться на цыганке. На восковом лице сверкнули лишь угольки глаз, и черный зал показался еще чернее. Да, Эрикэ проскрипел согласие, вопреки прежнему договору.
Юноша не верил ни единому слову брата, скрывавшемуся в мумии Аресе, и боялся потерять желанную Лили, точно других женщин уже не существовало. Сложно было себе объяснить, почему милая не смотрела в сторону будущего мужа. Почему она не воспринимала нежных слов и пряталась от личных разговоров. Маленькая, пугливая птичка... Крохотный бутон красоты, который не распустился, но уже светится сквозь кожу. Об этом рассказывали губы Эрикэ, шепча молитвы о скорой встрече. Марк ненавидел брата, потому что он отнимет Лили... И надо бороться во что бы то ни стало!
- Ты вернулся? - голос шел с балкона и двигался по стенам черными ветвями и змеями ядовитее болотных гадюк...
- Эрикэ... - юноша приподнялся и вгляделся в сгущающиеся сумерки вокруг. Над изголовьем пронесся ветер, качнув бисер, свисающий гроздьями с потолка, создав иллюзию, что на расписном потолке оживают картины охоты, и джейраны прыгают через зеленые волны кустарников.
- Брат мой! - печально отозвался из отражений образ прекрасного ангела. - Ты должен отложить свадьбу...
Марк моментально вскочил и кинулся к овалу зеркала, что громоздилось на столе в золотой оправе из узорных прутьев.
- Как же так? Ты обещал! Ты дал свое согласие! - заорал он, ударив по деревянной поверхности. - Разве ты можешь так поступить... ТЫ ЖЕ ЧУДОВИЩЕ!
- Да, я чудовище, - улыбнулся лик мягко. - Я такое же чудовище, как и ты... ТЫ, КОТОРЫЙ РАСПЯЛ МЕНЯ...
- Эрикэ, будь милосерден! Я люблю ее! Я готов все отдать...
- Даже власть Империи? - спросил брат и вытер ладошкой запотевающее стекло по ту сторону.
- Ты сам направил меня наставить Воинов Смерти, ты хотел, чтобы они охраняли Круг!
- Так ты готов отказаться, я не услышал ответа? Ты обещал мне, что будешь исполнять мою волю, проследишь, чтобы Кали не приближался к девочке... Ты выбрал реальность и вошел в этот мир! Ты получил желанную власть и правишь! Теперь ты захотел мою Лили! Не кажется ли тебе, что уже много?!
- Да, много!
- Так что, ты отказываешься от власти, и мы кончаем игру?
- Какую игру? - Марк глубоко вдохнул, ощущая ярость от того, что его водят вокруг пальца.
- Ответ! - спокойно потребовал Эрикэ, обнажая белоснежный оскал.
- Я обещал быть императором, я им останусь...
- Значит ты принимаешь условия игры... И должен отменить свадьбу!
- Ни за что! - закачал головой эмир. - Ты не в состоянии меня заставить отказаться от Лили! Ты ведь призрак, жалкая мумия, которую она боится и избегает... Она ненавидит тебя, жалкое ты существо!
- Даже так! Ну что же, мой сладкий! Я докажу тебе, что ты не прав! - зеркало стало жидким и запереливалось.
Марк видел, как яркая молния вырвалась из другой реальности и вылетела метеором в окно, залив синюю ширь неба. - Смотри на зарницу, братец... Смотри! И пока не поздно, откажись от свадьбы...
- Нет! - закричал Марк, переспоривая ветер, что внезапно поднялся и вихрем заметался по комнате.
Вспышки света в темноте стали яркими зигзагами, перечерчивающими ночь. Они пугающе удлинялись, сопровождаясь громом, что оглушал барабанные перепонки. Сад окрашивался в белые всплески и голубые софиты... Это был уже не просто дом - это был скорее остров среди огня и урагана, захватившего власть над целым городом и всей Империей. Право, почему Марк не отказался от Лили?
Часть четвертая
Распятие
Кроме молчания, я не сказал ни слова, кроме тоски, я не знал покоя, кроме любви, я жил одиночеством, я не поверил в книги пророчества.
1
Огонь охватил Империю. Буря надвигалась с севера и юга. Буря брала мир в круг, и все говорило о ее присутствии... Ночь - не ночь, но тьма из тьмы владела городом, который погрузился на самую бездну вместе с морем, которое вздыбилось и накинулось на побережье, сметая порты и рыбацкие деревни, виноградники и поместья мелких вельмож. Она сносила крыши у городских домов, подымала в воздух телеги, вырывала с корнем деревья и смывала обратно к морю ливнем, сквозь который ничего нельзя было разглядеть.
Пустыней завладели бураны и смерчи. Тучи песка поглотили несколько караванов и, поднявшись выше, обрушились на дворец вместе в дождем, заливая грязью сад и кружево архитектуры. Сотни шатров прибывших гостей оказались в воде вперемешку с глиной, обломками городской утвари, крыш, телег, мелких лавок, фруктов, овощей, мертвых домашних животных и людей.
Горожане бросились спасаться вверх по холмам, осаждая стены дворца... В него же ворвались вельможи и наместники - те, что не погибли, когда ожесточилась стихия...
Если бы Марк отказался от свадьбы, может быть, тогда не случилось столько разрушений. Глупец, разве он мог понять, что являлся орудием в руках провидения, и оно правило не только им...
Лили не знала, как ноги повели ее в сторону комнат, где жил Дарси. Она не могла больше скрывать любви и хотела рассказать ему, что страдает, что боится и что хочет помочь спастись от прошлого... Руки дрожали, когда открывали заветный замок булавой из волос, ноги подкосились от страха, когда вступили на незнакомую территорию...
Здесь держался аромат его тела, пропитавший каждую вещь: у входа под аркой на крючке висел меч с кушаком, две ступени спускались в округлую гостевую, довольно опрятную и светлую, чтобы принимать друзей. Ниши заполнены книгами и письменными принадлежностями, в окне - букетик золотистых колокольчиков, длинная мраморная кошка пялилась на Лили у входа в спальню, а на диванчике у противоположной стены - брошенная сегодняшняя одежда... Сердце застучало громче! Он здесь - где-то рядом. Сейчас обнаружит и может встретить дурно! Девушка сделала несколько шагов вперед, испуганно огляделась. А если тут Чабелли? Она-то сразу поймет, почему соперница пришла... Но нет, никого... Двери распахнуты. Спальня пуста. Здесь темно. Колышутся занавески... Кровать разворошена: одеяло сброшено на пол, простынь похожа на сожженную лавой землю.
Лили подняла с ковра, кругом лежащего вокруг ложа, еще влажную батистовую рубашку и прижала к груди. Она вошла под своды осторожно, как кошка, чтобы опуститься на краешек чужой судьбы, погладить подушку и тихонько свернуться калачиком. Она читала глазами память стен и завидовала, что они каждый день могут видеть Дарси. Она дрожала от того, что пришла... но не хотела уходить. Господи, если бы только унять дрожь, успокоиться. Быть уверенной принцессой, которая готова обласкать рыцаря, подобного Дарси!
Щелчок... Голоса, которые смеются... Двое стояли в дверях, но они, конечно, были чужаками! Какая нелепость прийти на неназначенное свидание и не знать, куда спрятаться от гостей возлюбленного. Девушка быстро побежала в самый темный угол за тяжелым комодом, надеясь не быть замеченной, втянула грудь и затаила дыхание...
Конечно, тонкий голос принадлежал белобрысой ведьме Чабелли, а второй, ненавистному предателю Кали... Не узнать их - все равно что оглохнуть. Как прав Дарси, что во дворце заговор и зло поглотило царскую семью.
- ... Я уже не знаю, что и сказать, милочка, она действительно была вся мокрая? - спросил братец Кали, и его тень появилась на кровати Дарси. - Послушай, а ведь Лили зашла к Аресу! Знаешь, что это значит?
- Что ты ее потерял, милый дружочек! Навсегда и дважды! - захихикала Чабелли. Послышался плеск наливаемой воды. - Вот уж действительно царский преподнес тебе подарочек наш Арес! Ты можешь гордиться!
- Я отдал слишком много... - Кали заглянул в спальню и присвистнул. - Хорошее гнездышко! Чабелли, а ведь и ты не чиста на руку... Ты ведь получила Дарси за важную услугу?
- Какие мы умные! Стоит ли болтать о своих секретах?
- И все же? Я понял это еще на черной земле, когда ты убила Октавву... Ведь это ты сделала? Ну, не отвечай. Всякому мужчине, живущему с жадной кошкой, жизнь покажется адом! Бедный Дарси.
- Я люблю его.
- Вероятно, по-своему, потому что он тебя избегает. Он всячески старается уйти прочь.
- Неправда!
- А я говорю, что так! - Кали стал ходить из стороны в сторону. - Но я хотел поговорить не об этом.
- О чем же? - благозвучно пропела соперница. - Уж не о цветочках ли?
- Да нет, мое сокровище, о другом... Ведь и ты мне помогла пробраться обратно в дом, чтобы я мог вернуться в семью и изобличить Дарси в жестокости, в том, что он продал меня в рабство. Так вот, твой любовник, кажется, нашел Октавву! - скрип дивана предательски выдал неприязнь. Так делают все вещи, которые привыкли к хозяину. - Она оказалась не настолько мертва, как предполагалось раньше...
- Откуда это известно? Она мертва! - зарычала Чабелли.
- Все-таки мне достались немалые способности от Ареса... - усмехнулся собеседник, - О, спасибо за вино... Но если честно, это сказал сам Арес. Он обеспокоился поведением Дарси, который, кажется смог вырвать Октавву, по крайней мере, в Океане сестренки нет!
- Не может быть!..
- Да, милая, твоя свобода под большим вопросом! Так и жизнь можно потерять... Не то что я, когда растратил судьбу на служение ведьме... Ведь я ничего не получил, кроме вечной юности... Ничего! А мог бы лежать в постели богини!
- Вини себя, - теперь Чабелли заглянула в спальню, но Лили еще плотнее забилась в тень. - Дарси хоть и тяжел на характер, но он человек, а твоя Лили - обыкновенная кукла, которая принадлежит хозяину... И потом, юность - прекрасная плата за девчонку... Зеркала исказят лица, а ты будешь здоров, молод. Ты не умрешь!
- Я не получил ее...
- Видимо, поэтому и решил помочь мне. Спасибо за сведения, но, увы, они устарели и слегка обесцветились... И я, и ты уже проиграли.
- Почему? - удивился Кали.
- На, почитай, здесь все написано...
- Книга Мира?! - невольное удивление достигло ушей девушки и обожгло слух, в глазах у нее закружились разноцветные радужки, превращаясь в буквы непонятной рукописи, которая горела в голове, как будто глаза цыганки смотрели через самого Кали.
Тоска медведя.
Бежать от себя - неблагодарное и ужасное занятие, которое уничтожает человека без остатка. Я убегал от себя столько долгих лет, потому что был сумасшедшим, забывшим, как выглядит истина. Столько раз обманутый, я перестал верить людям, особенно, если они были близки мне. Кровь смешалась с грязью. Хотелось быть таким, как все. Жить по законам стаи... Но разве я оправдывал себя?
Прошло время, когда бурлила страсть и любовь, когда я жил одной Октаввой, когда она была моим вдохновением и нежностью, и радостью... Милое дитя, что неразумно спустилось в КРУГ, отдавшись зверю ярости - моему отцу Аресу. Она тоже сошла с ума! Она забыла себя и перестала меня любить, хоть и одела маску преданности. Я спас тебя, моя нежная. Я сам родил гнев вечности.
Ты полетела к звездам, унося самое ценное - Источник Жизни, которым дышали все Воины Смерти. Ты хотела быть богиней, которая сотворит, а не уничтожит. Но ты уничтожила, и я помог тебе, непокорное дитя, потому что любил, потому что желал увидеть счастье в твоих глазах.
А потом Океан отнял тебя у меня, он отнял и плод, что бился под твоим сердцем: наше будущее было растоптано навеки и унесено черной волной, прошедшей по планете, которую ты избрала для царствования. Я еще верил, что спасу тебя! Я мчался с отрядом Воинов Смерти навстречу неизвестности и вез с собой погибель, которая только и ждала, чтобы сделать меня тем самым Источником Жизни - мерзкую Чабелли. Именно она купила мою душу у дьявола. Именно она виновна в том, что пришло Зло, которому было имя - ЖЕНЩИНА. Непростительная глупость! Ненавистная самонадеянность!
Я ехал за Октаввой, а она сгорела в огне! Я потерял разум и сердце, а Чабелли обрела жизнь! За что? За что я остался один? За что погиб мой ребенок?...
Все следующие бесконечные годы я исполнял роль супруга мерзавки, которая оказалась обыкновенной вампиршей. Она охраняла меня. Она заставляла меня отказываться от себя и отворачиваться от всех беззаконий, творившихся в Империи. Я видел, как Чабелли и Кали захватили власть, как они усмехаются, говоря, что Черная Дверь Ареса навечно закрыта для проклятых Воинов Смерти, как кувыркаются по моему ложу в оргиях, принося в мир позор и поглощая красоту. Они пили кровь людей. Они служили дьяволу... И все молчали! Все боялись! Потому что так решил Арес, потому что он так распорядился... Он ведь предупреждал, он сказал, что я впущу зло! И я не послушал... Вот и закрылась дверь!
А я? Что я? Сколько я мог ждать? Сколько страдать? Год, два?.. Я схватил ненавистных мерзавцев... Да простит меня всевышний, я предал позору брата Кали и выгнал супругу Чабелли... Но разве я не был прав? Когда те почти разорили Империю!.. И вот их не стало. Исчез вдали корабль пиратов, ушла белая горячка, бушующая в крови...
Осталась тоска. Холодная, мерзкая тоска, накрывшая с головой. И боль... Вспомнилась Октавва, вспомнилось дитя, вспомнилась сожженная земля и водоворот Океана, в котором исчезла любимая... Я сжал волю в кулак! Я хотел жить: я хотел вернуть Империи ее прежнее величие. Я должен был доказать Черной Двери, что за ней есть только пустота, а здесь находится реальный мир. И будь проклят Океан. Он не заслуживал внимания! Никогда не заслуживал! Теперь никто не мог мне помочь. Братья пьянствовали, погрязнув в разврате и утехах, Оперун, верный наследник трона, уединился в далеком монастыре, а ведь только на него я и рассчитывал... Я остался один среди врунов, которые только и смогли, что подтолкнуть Кали к пропасти из личной потехи... А передо мной раскинулась разоренное государство... Не помню, как я выкручивался, не понимаю, чем жили люди, как наступало утро и заканчивался день, но я провел бесконечность перед бумагами, за которыми громоздилась казна. И я, без лишней скромности, восстановил Империю. Для чего? Чтобы отдать ее избраннику Черной Двери!
А теперь скажите, есть ли на свете справедливость? Нет? Разве правильно, что Арес впустил обратно в дом ведьму Чабелли и разорителя Кали? Разве возможно, чтобы на троне сидел мальчишка? Мальчишка, который пришел из Океана...
Могу ли я думать о нем не двояко? Странное дитя, которое считает себя императором Марком, погибшим при странных обстоятельствах полвека назад... Он немного сумасшедший и такой ранимый... Но он мне нравится. Недавно, когда юноша пришел ко мне за советом, я испытал к нему отцовскую нежность. Нет, ребенок не служит Аресу. Он просто запутался.
Он не знает, что его используют, также как и меня... Он только разменная монета для игры Океана, которому нравиться скручивать в тугой узел судьбы людей. Именно синяя гладь энергии придумала, что Марк мой сын, именно для меня сделано зло, чтобы кольнуть больнее... А плакучее дерево Октаввы умерло... Ее тело болталось там, в параллелях пространств и времен. Оно утратило мозг. Оно так долго ждало моего появления. Оно еще таило в себе живое дитя. Я вынес из Океана продолжение тоски - вынес на руках цветок, который не имеет ни капли разума, но я надеюсь пробудить Октавву, я должен исправить содеянное... Прости меня, всевышний! Я все должен исправить.
Лили прервала чтение, испугавшись собственного дара, и вслушалась в шуршание, идущее из гостевой. Глаза ее щипнуло от яркой вспышки, которая загорелась и погасла на небе. Девушке на мгновение показалось, что молния ударила из дальних резных королевских окон... Не может быть! Прогромыхал гром... Опять пришел дождь? Но какая же странная темнота! Чернила грозы плеснули в спальню Дарси, погасив блеклые сумерки, и Лили с ужасом заметила, как при вспышках загорается мечущееся золото наряда, которое откликнулось на призыв ветра.
- Что это? - Кали явно бросился к окну. - Что за черт? Чабелли, надеюсь это не штучки Ареса?
- Вероятно, наша марионетка Марк слишком наступил на пятки великому Океану. Подумать только, покусился на Лили! - белая грива проплыла в проеме и потерялась среди вспышек, как снежное руно среди света. - Громы вполне мелодичны, - заметила она с пониманием. - Отец любит ничтожную девчонку. Не понимаю почему... Почему он все время защищает ее от нас, делает ей поблажки?..
- Она этого не замечает! - объяснил братец, вызывая в памяти ощущение полета и омерзение от ощущения, что тело отвечало страшному демону. - Из-за нее Арес кидал меня по всем спиралям времени, собирая мозаику... Я вжился в роль друга и любимого...
- Она блядь, она соблазняет мужчин, так что ты не исключение.
Еще одна вспышка, и Лили показалось, что тени парочки удлинились - тени двух злобных гулей, охотившихся за кровью людей. Возможно, их жертвой был и сам Дарси. Колдовство! Какое жуткое... Участие в оргиях демонов, читающих чужие судьбы из необычной книги, путешествие во времени, принятие неземных обличий, употребление энергии жизни и использование людей для жертвоприношений... О Всевышний, ведь некогда милый сердцу Кали берег ее и спасал от грязи мира, он вел ее через столько препятствий и признавался в любви. А для чего? Чтобы отдать в лапы демона за юность... Вечную юность! Мерзавец, да будет проклята твоя красота, ты уничтожил привязанность не ребенка, а веру хоть в малое совершенство у цыганки, которая обольет тебя грязью во всех временах и во всех обличьях. И ты, Чабелли, которая дала дверям реальности раскрыться, как ты могла предать своего брата Дарси такой страшной казни? Ты убила ради своей жизни, ты убила ребенка в чреве матери... Слеза покатилась по бледной щеке Лили, которая медленно осела на пол. Так вот почему она здесь! Вот о чем говорила Соффина? Судьба, перечерченная чернотой. Она родилась ценой счастья Дарси. И Дарси вез на своих плечах боль без любимой, без сына, без собственной воли, принимая уготованное, как наказание за несовершенное преступление, потому что демон жаждал появления Лили на свет, потому что использовал Октавву, как дверь, а ее сына, одного из близнецов, как марионетку! И волки получили добычу, и зло стало явью! Всевышний! Ведь она, как никто другой, уничтожила яркую планету под именем Дарси... Милый Дарси! Она не хотела: не хотела лишать его Марка, не хотела убивать Октавву, не хотела, чтобы его любимая лежала в бесконечности с почти бездыханным вторым плодом и пустым мозгом растения... Прости меня! Прости...
Ветер шквалом ворвался в спальню. Повеяло влагой, раздался крик Чабелли и рычание Кали, которые рванули к выходу, за которым петлял бесконечный коридор во внешние залы и комнатки.
Спасибо Всевышний, ты услышал молитвы, ты вознегодовал, ибо в намерениях преступников, конечно же, было желание подвергнуть Дарси новому испытанию.
- Это буря! - вопила белобрысая ведьма издалека. - Закрывайте ставни! Закрывайте их, придурки!
Лили опустилась на колени и молитвенно сложила руки, не желая больше быть источником чужих страданий, особенно страданий любимого, который ненавидит ее, вероятно, с самого первого мига, когда девочкой она случайно вбежала в зал Совета... Она принесла Зло!
Дождь. Потоки воды затопляли спальню, но девушка даже не шелохнулась. Ее трясло от боли и гнева, и жизнь казалась давно известной разгадкой. Пусть хлещет по щекам ураган, пусть колени в воде, пусть вокруг нет ни одной вещи, которая бы не шевелилась, а вспышки беспрерывны, как и грохот. Она не желает вставать, спасать шкуру, потому что ее использовали во имя зла. Соленые слезы смешались с родниками дождевых капель, а ветер спутался с волосами, сорвав покрывало... Грохот! Опять! Не надо... Разум горит от пощечин, и пощады не вымолить! Она цыганка, дочь цыганки Соффины или Селесты, не важно... Она так боится! Ей так страшно, так как больше ничего нет, а помолвка - сумасшедшая сделка с собственной совестью. Марк достоин настоящей девушки, а не фурии, что принесет лишь несчастья, ниспосланные на его голову дьяволом.
Молния... Синяя яркость сквозь закрытые глаза. Оглушительный гром и сотрясение пола. Чьи-то руки подхватили Лили и подняли на ноги! Она не открыла глаз, продолжая плакать... Ее поволокли в темноту - слышалось лишь частое дыхание и недовольное фырчание. По мокрому ковру и двум ступеням, по гулкому черному пустому коридору, по лестнице наверх, через открытую колоннаду, где бушевала стихия.
Лили, зажмурившись, посмотрела на молчаливого спасителя и обвисла на его плече, когда очередной разряд осветил хаос вокруг, ударив в столетнее дерево. На вертящемся небе гуляли повозки и животные. Кричали живые и кровоточили мертвые. Но даже в происходящем безумии, озаренное зеленым софитом бури лицо Дарси не выразило на капли ужаса, которые тем временем потоком дождя устремлялись к земле. Ноги отказывались слушаться, но цыганка старалась идти.
Мужчина толкнул дверь ногой, оставляя позади рев разверзшейся воронки. Его теплая рука создавала упор для спины и обнимала Лили за талию. Беглецы стали спускаться и кружить из перехода в переход, где буря превратилась в монотонный гул, пока не достигли мерцающего от воды тоннеля, в котором, как помнилось новоявленной невесте, прятались двери с птичьими ручками...
Он открыл их, он обрушил тяжелый засов изнутри, опустил Лили на пол и гулко удалился в полный мрак. Загорелась свеча, еще - десяток, сотня огней, мерцающие светлячки. Они слепили, но не пугали. Они давали надежду на тепло... На скорую зарю, солнце. Лили с трудом подавила дрожь, пробиравшую до костей, словно ото всюду сквозило. Она втянула шею, сжалась и исподтишка посмотрела на приближающуюся фигуру. В мокрой рубашке, наполовину расстегнутой, темных шароварах, лаковых сапогах по колено, Дарси выглядел еще более красивым. Он воплощал животную силу, мощь, энергию. Печальные глаза внимательно изучали испуганную, зареванную птицу, которая ждала... Зрачки расширенные, настороженная зелень глаз в лесе темных ресниц, брови сведены, морщинка, как ущелье, крылья большого тонкого носа вздымаются, желваки дергаются, по щекам и лбу стекает дождь, мокрые волосы обвисли змеями через огромные плечи.
Дарси ловким движением накрыл плечи девушки верблюжьим одеялом и вновь отправился в тени, где упал на колени и опустил голову. Он ничего не сказал...
Лили чувствовала, как слезы вновь задушили ее, как сердце разрывается... Она принесла боль любимому, зачем же спасать и приводить несчастную в темный зал, где ниши заполнены шлемами, мечами и щитами, где вершится Совет, где так страшно? Для наказания? Для спасения?
Лили ждала целую вечность, удивляясь тишине вокруг.
- Я могу спросить? - наконец не выдержала она, на коленях подбираясь к живому изваянию.
- Не сейчас, - Дарси покосился на девушку, которая посмотрела вниз, где бурдлила вода. Здесь выложили и еще фонтан!!
Полувздох невысказанности затаился в легких, но тяжесть сердца утихла, когда рыцарь обнял цыганку за плечи, чтобы согреть получше.
- Я очень устал, - сказал он размеренно. - Там, справа, на столике вино! Налей мне! - приказ прозвучал последним дыханием.
Лили покорно кивнула и отправилась на поиски пьянящего напитка. Это оказалась темная, сладко пахнущая отрава, лишающая тоски. Взять весь кувшин набиза или налить в большой простой бокал из глины? Холодный, сосуд затрепыхался в руке при ходьбе, издавая хлюпающий звук.
- Вот, Дарси, я принесла.
Огромная рука в ответ взяла дар садов, губы прижались к краю, поглощая вино, которое оранжевыми червячками стекало по подбородку и шее любимого рыцаря.
- Сама-то хочешь? - Дарси утерся рукавом и похлопал рядом ладошкой. - Садись! Устраивайся удобнее... - он вновь обнял ее и протянул кувшин, хотя Лили отрицательно покачала головой. - Давай, а то подхватишь лихорадку. Не капризничай! Молодец! Еще...
Девушка сделала несколько небольших глотков, доверчиво прижалась к горячему телу мужчины и положила на его грудь замерзшую ладошку, другой рукой накрыв широкую спину концом шерстяного одеяла.
- Мы промокли, - сказала Лили, стуча зубами. - Ты замерз...
Дарси вновь посмотрел на малышку, уже не гневно, а удивленно. Легкая тень улыбки мелькнула на смуглом лице: его спутница с потекшей косметикой, растрепанными волосами не вписывалась в рамки дворцового этикета. Она, конечно, не вышла из детства, она еще напоминала былинку, смешную и тонкую.
- Что ты делала в моей комнате? - мужчина задал вопрос, прижимая Лили покрепче, провел рукой над темным фонтаном и тот внезапно посветлел, как костер, который выпускает всполохи тепла вверх. - Ты зашла, когда туда направлялись еще двое.. Они видели тебя?
Лили отрицательно покачала головой и покраснела.
- Ты подсматривал? - прошептала она, прикусив губу.
- И подслушивал! Так же, как и ты! - улыбка была сладкой наградой за море слез. - Однако, мой мокрый котенок, ты еще не сказала, почему преследуешь меня?
- Это очень глупо выглядит, я знаю, - Лили глубоко вздохнула, потрясла головой, как бы избавляясь от наваждений, и с облегчением пролепетала. - Я даже не знаю... Я чувствовала, что должна прийти, я не знала, что Кали с твоей... ну, с этой... станут такое обсуждать!
Бровь Дарси слегка приподнялась - иронично-восторженная, забавная птица мимики.
- И что? Что из этого? - мужчина взял лицо девушки в свои горячие ладони. - Что ты узнала?
- Я пришла к тебе не подслушивать, - взмолились Лили, схватившись с обеих сторон за сильные запястья рыцаря. - Я пришла, чтобы сказать...
- Сказать?!.. Что же ты хотела мне сказать, невеста? Что ты промокла, я и так заметил. - он сощурился. - У самой Черной Двери ты была похожа на испуганного воробья.
Фонтан залился желтой жижей, и зал стал наполняться теплом и светом помимо жалких свечей. Его лава бурлила, пугая девушку, которая находилась во власти рук похитителя.
- Я пришла, чтобы поговорить... - с первыми признаками рыданий промычала Лили. - Ты ведь считаешь меня ЗЛОМ? Это правда? Они говорили, что я.. что я принесла тебе... - слеза заблестела в глазах, прочертила след на скуле и остановилась в уголке рта. - У меня нет оправдания... Я ничего не знала раньше и не понимала, что заслуживаю страшного наказания. Я не могла тебе помочь, не могла изменить судьбу. Мне нечем искупить...
- Всевышний, ну что ты, чем ты мне могла навредить? - с успокаивающим смехом и утешением Дарси отпустил лицо Лили и раскрыл свои объятия. - Ты же девчонка! Что за глупость... Давай я тебя согрею, а то ты дрожишь.
Лили не отказалась от призыва, манившего как мотылька свет. Ее непреодолимо тянуло к мужчине, который сидел напротив, который...
- Я должна объяснить, что делала там, у Черной Двери, - заговорила через короткое время согревшаяся птичка, высовывая нос из-под одеяла, из уютного гнездышка, созданного телом Дарси, и поднимая вверх глаза, когда ее спина уютно расположилась на торсе мужчины.
- Не стоит утруждаться...
- Я хочу! - она попыталась вырваться, но была удержана цепким кругом рук.
- Тебя заманили туда... Ты испугалась, была обескуражена, ты хотела, чтобы я тебе помог... Так?
- Да, - Лили успокоилась. Затылок оказался в мягкой впадине между шеей и предплечьем. - Но ты ведь не видел всего этого, ты не знаешь, что я думаю...
- Что же?
- Я скользила по океану, как сейчас сносит мир буря... Ты привел меня сюда, где никого нет, но я все равно боюсь... Меня обманули... Послушай, Дарси! Ты веришь мне?
- Да, только не дергайся, успокойся на минуту... Я и сам не в ладах с совестью...
- Ты?!
- Дворец снедает не твое ЗЛО, Лили, не ты виновница несчастий... Люди погибают по воле не рока, но... мне ничего не поделать, а тем более тебе!
- И мы спасемся?
- Если на то будет воля небес.
- И я не Зло?
- С чего ты все это берешь? Ты девушка, которая попала в дом мерзавцев, а доверяешь сплетням... - Дарси поцеловал кудрявую макушку. В эту минуту стены зала, казалось, качнулись, послышался отдаленный грохот разрушения.
- Что это? - Лили привстала, полубоком прижалась обратно к спасителю. - Мы не окажемся под землей заваленными?
- Нет, - он утешительно погладил ее по щеке.
- И ты выслушаешь меня?
- Ты уверена, что я должен слушать. Ведь ты невеста... Твой жених обидится на излишнюю откровенность со мной!
Глаза их опять встретились: зеленые и карие, - вопрошающие и влюбленные. Секунду Дарси медлил, но он понимал: мысли и сомнения выдавало лицо.
- Скажешь потом, когда все закончится... Ладно? - попросил он и нежно поцеловал открытые, полные сока жизни уста. Поцелую вдали отзывалась стихия, корежившая стены имперского монолита.
2
Свадьба? Никакой свадьбы не будет! Эрикэ вышагивал по темноте, и его душа горела молниями... Стихия внутри и стихия миров. Вырваны цветы, повалены деревья сада, разбиты мраморные фигуры дворца и изломаны лестницы, вода и песок плавают во внешних залах вместе с обломками мебели, с сучьями и ветвями, пол усеян осколками витражей. Внешняя колоннада полуразрушена, подвал затоплен, обвалилась северная стена и часть дворца там, где прошел центр бури. А кругом мертвецы, одни мертвецы и раненные...
Эрикэ раскаянно огляделся, когда открыл свою Черную Дверь, чтобы понять, что такое ад наяву. Но разве он не предупреждал, разве он не обещал, что сделает жизнь Марка невыносимой?! И потом Арес - человек, а не всепрощающий ОКЕАН, который подарил мерзавцу жизнь. А человеку присуще свойство злится и бушевать. Помнишь, Марк, ты лишил меня выбора! Ты бросил меня на распятие! ТЫ БЫЛ С МОЕЙ СЕЛЕСТОЙ! ТЫ ХОЧЕШЬ УКРАСТЬ ЛИЛИ...
Человек Арес отпихнул мысом чаручи янычара, которому пробило голову, и пошел к внешней лестнице прямо по осколкам, перешагивая через хлам и жмурясь от яркого утреннего солнца. Наверное, ему приснился гнев, он совсем не мог долго сердиться на несчастных, он только хотел, чтобы малышка с огромными карими глазами никогда не покидала его... Где же Лили? Где его зернышко? Затаилась в щели, как всегда, дрожит. А вот и Марк... Слуги вытирают с эмира кровь, разрезают наспех накинутую перед бурей одежду, покрытую пылью, водой, грязью. Юноша без сознания. У него неестественно вывернуто плечо, пробито чем-то острым бедро, сочится кровь из грудной клетки.
Воины Смерти, по крайней мере несколько из них, таскают обломки к выходу, расчищая с янычарами двери в центральный коридор.
- Арес, - тень отделилась от пошедшей трещиной стены. Конечно же, промокшая Чабелли, в порванном суджери и с синим подтеком на колене. - Ты убил его! ТЫ убил своего сына! - она взмахнула руками. - Посмотрите только, на нем ни царапины! Старый поганец!
Лица Воинов смотрели на Ареса с затаенной ненавистью. Вилиам бросил тяжеленное дерево, Вальмонт продолжал пережимать вену Марка, Робин с грохотом поставил таз с горячей водой, чтобы промыть раны, Гар Рольд демонстративно потянул из ножен меч. Оперун покачал головой и кивнул янычару, чтобы тот вывозил телегу с камнями, Измир тяжело поднялся из согбенного положения, сверкая шишкой на лбу. Кали пожал плечами, словно ни в чем не участвует. Аль Дамо покрутил в руке связку ключей и направился за братом Эффи, что поднимал с пола запыленные, а иногда подмоченные книги...
- Где Лили? - глаза человека Ареса наполнились дьявольской темнотой и сузились. - Где она?
- Спроси чего полегче, где твоя принцесса? - Вальмонт в потрепанном сюртучке покосился на Чабелли. - Она тебе лучше расскажет, твоя шпионка... Ты ведь и сам понимаешь, что здесь творилось.
- Центральный вход завален еще в полночь, - констатировал высоченный блондин Робин, как будто это не было видно.
- Я еще раз спрашиваю... -угроза в голосе Ареса, желтого, иссушенного старика, росла...
- Да не трогали мы ее! - завизжала Чабелли. - Посмотри, что ты сделал с мальчишкой! Он попытался прошибить головой двери... Так рвался к мерзавке... Это же твой сын, Арес!
- Эх, ну и дрянь! - Робин махнул рукой, промывая порезы на руках Марка. - Он ведь никого из нас не считает человеком. Посмотрите на него!
И все опять посмотрели на лестницу. Кали даже обворожительно улыбнулся, мол, получил за то, что отобрал Лили.
Арес стал спускаться. Он, не боясь, проторил себе дорогу между Воинами Смерти и посмотрел на обвал, а потом на эмира. Нечто человеческое появилось в морщинистом лице.
- Бедняга! - Арес опустился на колени и положил голову Марка себе на колени... Разгладил мокрые от крови волосы, сосредоточился на слабом биении пульса. Он помнил его младенцем, беспомощным и хрупким... Он помнил его братом, жестоким и безжалостным. Он помнил его Аресом, страстным и похотливым. Теперь он Марк, милый и умирающий, покусившийся на Лили, которую никогда не оценит, которую не постигнет.
Но кого-то не хватает! Демон внутри сфокусировался. Глаза его разгорелись адом. Дарси! Конечно же! Где же он? Почему Чабелли не следит за ним?
И тотчас входная дверь распахнулась: на пороге появился перепачканный "медведь" - один!
Демон облегченно вздохнул.
3
Они расстались утром, хотя Лили и не знала, что уже взошло солнце. Всю страшную ночь длилось счастье. Всю черную бурю девушка была с любимым. Она не оправдывала себя - она наконец призналась, что влюблена... Она не говорила словами, но ощущала, что Дарси отвечает взаимностью.
Длинный поцелуй, опьяняющий и одновременно возбуждающий, током растекся по крови. Только тогда Лили поняла, что не пожалеет даже мир, если никогда не закончатся объятия рук, сладость губ, запах его тела.
Они сидели обнявшись и глядели на брызги Источника. Они не спали ни секунды, но они были вместе в хаосе, который громил, а не созидал. В хаосе, где Дарси был единственным живым существом.
Но вот мужчина встал. Прислушался, посмотрел на догорающие свечи.
- Нам пора, закутайся получше, и пойдем, - приказал он, оправляя свою одежду и обвязывая рубашку. - Ураган закончился!
- Ты уверен? - недоверчиво наклонив голову, Лили неуклюже приблизилась к двери, волоча за собой одеяло. - Тишина!
- Мы же, право, не можем сидеть и ждать, когда нас найдут? - Дарси отодвинул девушку и потянул засов, который с трудом поддавался. - Эмир, наверное, с ума сходит из-за тебя... - добавил он, скрежеща зубами от напряжения.
- И тебе нет дела до моего мнения? - осведомилась напряженно Лили. Она плотнее завернулась в свою самодельную тогу, боясь могильного дуновения подземных стен. Все темнее вокруг, все страшнее ждать ответа, когда дверь скрипит и взвизгивает, как ноет неуемное сердце. Конечно, он не скажет, он увернется, потому что сам называет Марка женихом, потому что на самом деле винит ее...
- Ну, идем наконец, - нетерпеливая ладонь потянулась к звенящей от напряжения девушке.
- Иди один! - из темноты погаснувшей последней свечи попросила Лили.
- Что еще за глупость? Послушай, девочка, я в самом деле не шучу, не до смеха...
- И мне тоже!
Дарси чиркнул чем-то, зажег факел и появился с ним в дверях.
- Скажи, зачем ты так? Ты хочешь, чтобы я нес тебя на руках? - разозлился он и схватил Лили за руку, чтобы поволочь по мокрому тоннелю обратно к винтовой лестнице. Он шел и ругался, зажигая факелы по пути, а Лили все пыталась удержать одеяло. - Что же ты за чудо?! То плачешь, то упрямишься, то убегаешь, то не хочешь идти! Что за капризы? Я не нянька тебе! Я за тебя не собираюсь отвечать! Пусть Марк занимается детским садом, раз его развел... Довольно! Выдумала себе, будто виновата во всех грехах... Валяет дурака! Разве не ребенок? И я еще ее тащу на свет! Ее, которая станет императрицей, которая даже связать двух слов не может... Иди, иначе я надаю тебе по заднице! Хватит капризов, слежек! Передам Марку и баста! Не видеть тебя ни секунды...
Лили уперлась ногами о нижнюю железную ступеньку лестницы, ведущую на нижние этажи.
- Ну что еще? - Дарси раздраженно и резко подхватил упрямицу на руки. - Ноги не идут?!
- Я не хочу к Марку. - Лили заглянула в глаза к разбушевавшемуся "медведю" и прижалась к его лбу кругленьким лобиком. - Я не хочу туда, - голос чуть не изменил ей то ли от сырости, то ли от волнения. - Ты не понимаешь, Дарси, ведь там дьявол! - прошептали губы, торопливо целуя его в нос. - Он ждет меня... Он меня заберет, я чувствую... Пожалуйста...
Мужчина тяжело вздохнул и поставил девушку на пол, чтобы пройтись - взад вперед между двух столбов.
- Что ты предлагаешь, чтобы ты осталась здесь? А я поднялся за Марком? - спросил он. - Чтобы эмир услышал о том, что ты была за Черной Дверью и боишься?.. Так?
- Так!
- А ты виновата? Ты любила дьявола? Откуда такая стыдливость? Ты не честна?
Вопросы давали пощечину за пощечиной, и Лили почувствовала, как беззвучно плачет, потому что Дарси не видит в ней ничего, кроме низкой твари. Мужчина внезапно остановился и внимательно воззрился на "преступницу", которая утиралась тыльной стороной ладони. Какая-то мысль промелькнула в обезображенных огнем подземелья чертах.
- Лили! - позвал Дарси. - Посмотри на меня...
Глаза, честные озера разочарования и горечи, плясали от чертиков обиды.
- Я не хотел тебя обидеть, клянусь! Я... - он внезапно выдохнул и опустился на колени. - Я не могу показать тебе своих чувств. И я знаю, что наверху тебя ждет не Марк! - признался он. - Но если мы будем медлить, юноша, мой сын, он окажется в руках Ареса, а ведь эмир хотел тебя уберечь... Ты должна мне помочь, я умоляю тебя... Я не могу этого допустить, и мне так стыдно требовать от тебя понимания. Я знаю, что ты можешь отказаться...
Умоляю... Умоляю... Лили простилась с Дарси в коридоре второго этажа, где не было ни души. Ее рыцарь сказал, что их не должны видеть вместе... Не должны - и не надо. Прощальный поцелуй был красноречивее всех слов. Он любит ее!
Самое малое, что девушка могла предпринять - это делать вид, что ничего не происходит. Она оглядела покосившуюся колоннаду, помахала рукой Дарси, который спустился вниз по веревке, и пошла к себе - через ветвистые лабиринты лежал немалый путь. Да, сердце томилось тревогой, но ведь у нее есть спаситель! Они скоро увидятся!
Всевышний, янычары, слуги, вчерашние гости - сколько пострадавших и сколько страждущих! Уже не было господ и рабов и помогал каждый, кто стоял на ногах. А золото,, подарки, какое они имеют значение?
Солнце... Сколько солнца после бури и сколько крови. Обвязав вокруг талии белую скатерть, девушка бросилась помогать и пробегала бы так до самой ночи, не замечая усталости, если бы не рука, которая легла внезапно сзади на плечо.
- Наконец-то! - сказал умиротворяющий, спокойный голос дьявола.
4
- Наконец-то! - Арес повернул к себе свое крохотное зернышко и заглянул в полные ужаса блюдца глаз. - Не пугайся, дитя, моего облика, я стар и болен... Я не причиню тебе зла! Ты веришь?
Девушка согласно кивнула.
- Здесь справятся и без нас, скоро прибудет посланные для восстановления города конница, обоз помощи больным... Пойдем, дитя. - желтая морщинистая рука потянулась к ладошке Лили и аккуратно ее взяла. - Я должен был догадаться, что ты, как добрый ребенок, отправишься сюда... Стихия поломала много судеб, и перед самой твоей свадьбой. Плохой знак! - он покачал рыжей с сединой головой и повел ошарашенно-загипнотизированную цыганку прочь. - Другая сторона дома пострадала меньше, на месте остались комнаты, уборные, там разместилась королевская семья. Там тебя очень ждет один человечек, и он, конечно, страдает не меньше. Да, не смотри на меня так, я знаю, что ты считаешь меня исчадием ада, что для тебя я - кошмар детства... Но это не так, потому что мой сын Марк в подобном случае не рассказал бы, как любит тебя, как ты считаешь меня абреком. Мой сын, он нуждается в тебе, ему очень плохо! - Арес погладил руку Лили, его черные глаза проникали в самое сердце. - Марк пострадал во время урагана больше всех, ему пробило голову и грудь... Он бредит... Ты очень ему нужна! Слышишь, Лили, я надеюсь лишь на чудо! И ты знаешь, как важно, чтобы рядом была любимая. Ведь он хотел называть тебя женой... Заходи! - Арес распахнул Черную Дверь, за которой стоял полумрак. Лили колебалась... Ее Марк, ему плохо! А Дарси умрет, если девушка не спасет эмира. Для любимого она должна войти. Шаг, один шаг внутрь...
Лили открыла глаза... она лежала в теплой синеве вод у белого берега. Теплые волны омывали нежную кожу ног и живота, груди ласкали растения мокрых волос. Нега растекалась по мышцам. Слабость, солнечный бриз и вновь полусон, полуявь. Цветы, благоухание... Длинный поцелуй и юное лицо, которое принадлежало самому изящному из подростков. Лили хотела спросить, как звали мальчика, которому было не больше пятнадцати, но язык стал тяжелым. Он прилипал к нёбу. Впрочем, спрашивать было не нужно, девушка и так могла назвать незнакомца. ЭРИКЭ. Тоненький, с загорелой кожей, нагой, он пришел из тумана и лег рядом, облокотившись на локоть и положив на голову Лили венок из желтых роз. Его тонкие пальцы томно заскользили по телу нимфы, не цыганки, приводя в трепет страсти, отвергаемой разумом. Его голубые с зеленью глаза сощурились, как у ласкового котенка, а темные губы приблизились и испробовали вкус губ Лили, что неотрывно смотрела на образ, столь притягивающий и пугающий, столь знакомый и опасный. Ответь, говорило его тело, и тело девушки отвечало. Невинно, сладостно, томительно, усыпляюще... Они обнимали друг друга, как дети, и проваливались в безвременье... Потом все повторялось сначала, и вновь его лицо приближалось, а губы пробовали вкус ее губ...
- Лили, проснись, - голос принадлежал старику Аресу. Две недели она жила здесь, две недели они вдвоем выхаживали Марка, ни на минуту не приходившего в сознание. Он стонал. Он был горячим. Раны воспалились. Эмир метался и плакал в безумии.
Лили гладила несчастного по голове и удерживала на кровати. Она поила больного с ложечки, меняла повязки, мазала бальзамом. Ждала по ночам новых приступов. Она помогала Аресу вытирать Марка мокрой губкой, убирала ночные вазы... Она не спала сутками.
Боялась ли девушка? Не осталось времени. Глаза уже привыкли к полутьме: здесь никогда не зажигали свечей и не распахивали занавес. Единственное - это воздух из открытых окон.
Лили потянулась и стала сползать с дивана в углу. Голова кружилась, и если бы не рука Ареса, то "сестра милосердия" упала бы.
- Выпей, - демон поднес гостье чашу с вином.
- Что это?
- Прибавит сил, ты так громко стонала... Он услышал. Не удивляйся, Марк пришел в себя... Иди же, мое дитя! Марк ждет.
Друг, ее милый друг, сын Дарси. Девушка побежала к огромному ложу, которое служило когда-то хозяину мрачных покоев, сжала руку эмира, лежащую поверх покрывала, заглянула в широкораспахнутые, непонимающие глаза юноши.
- Всевышний, ты очнулся! Ты весь мокрый - ты потеешь! Спасибо, Всевышний!
- Лили... - слабый, но узнаваемый звук родного голоса.
- Да, мой эмир! - она утерла слезы. - Я здесь, я не уйду никуда!
- Лили, - юноша попытался подняться и, слабый, упал на подушки. - Как темно!
Девушка сразу же кинулась к окнам.
- Сейчас! Сейчас! - закричала она, но была остановлена на полпути.
- Не надо, дитя! - Арес оказался очень сильным, его пальцы клешней обхватили запястье цыганки.
- Прошу вас, ему же так хочется света!
- Здесь не будет света...
- А я говорю, что... - и Лили дернула за материю, которая треснула и поддалась вниз.
Свет не появился и тогда, когда занавес полетел тяжелым флагом... Вчера и позавчера Лили заходила за него полюбоваться на восстановленный сад. Там было окно... Габардины волнами лежали у ног... Девушка не двигалась с места. Хлопала глазами. Она была в комнате, да! Но стояла перед окном в ОКЕАН, на самом дне, где зелень становится чернотой, а спектр света так мал. Слышался плеск, брызги холодом обожгли лицо через открытые внутрь ставни, но вода и не подумала затоплять покои.
- Океан... - Лили невольно протянула руку и коснулась теплой жидкости. - Я схожу с ума... Марк, посмотри. Здесь ОКЕАН!
- Ты не должна была... - вознегодовал Арес, оглядываясь на эмира, который закрыл глаза и погрузился в новое забытье. - Я не разрешал тебе...
Лили посмотрела на старика и вздрогнула. Бирюзовые волны просвечивали все вокруг и, конечно, перед ней был не тот, кто ходил и говорил столько времени: его лицо колебалось, оно походило на изменчивую рябь. Головокружение! Лицо мальчика из сна, повзрослевшего и возмужавшего.
- Не бойся, прошу тебя! - человек ли, чудовище ли упало перед Лили на колени? Она и так едва держалась на ногах. - Только не бойся... Я не хотел, чтобы ты увидела все внезапно. Я хотел, чтобы ты помогала Марку, лечила его...
- Зачем? - дрожь ударила девушке из мозга в пятки.
- Он умер бы... Я мог спасти сына лишь здесь, на самом дне. В ОКЕАНЕ, где столько жизни. Силы энергии хватило бы на тысячи вселенных... А он, ведь ему достаточно было лежать и плыть... Чтобы плыть и чувствовать тебя рядом...
- А ты? Что должна делать я? - руки Лили тряслись. - Зачем тебя я? Зачем ты ходишь за мной? Ты ведь не человек... Ты даже не... не имеешь имени. Ты меня мучишь! - она задыхалась от ужаса. - Я хочу уйти! Ничего не знать! Не видеть! Пожалуйста...
- Прости, прости меня, мое сокровище! Ты не была готова. Я не хотел тебя обижать. Но Марк еще слаб, он не выдержит там. - незнакомец согласно улыбался. - Иди без него... Я не знаю, что ему скажу... Что ты испугалась, что ты убежала...
Лили посмотрела на эмира, который тяжело дышал, побледнел и уже опять начинал бредить. Лили сделала шаг к огромной черной кровати.
- Хорошо, я останусь, - согласилась она, закрывая лицо руками.
Лили, позволь поцеловать тебя, пока ты спишь. Ты очень исхудала, ты шепчешь во сне, что боишься меня, а потом называешь меня по имени и зовешь обратно. Ты обнимаешь меня тонкой рукой, а потом безвольно опадаешь... Я люблю тебя. Я все сделаю для тебя. Если бы ты знала, через сколько мук я прошел, чтобы вернуть тебя к жизни такой, не злобной жрицей войны в образе Селесты, а тонкой веточкой любви, ты поняла бы, что нет для тебя в жизни преград... И все существующее принадлежит лишь тебе! Но я молчу, я не могу сказать тебе ни слова, потому что ты боишься меня, потому что лишь во сне мы можем быть вместе и летать над просторами ОКЕАНА, который вечно будет ждать тебя, мое дитя! Смотри на его просторы, вкушай плоды рая... Скоро ты покинешь его для короткой жизни.
5
Пение птиц достигало слуха, как бесконечный звон колокольчиков. Свет пятнами мигал через закрытые веки. Шелест листвы грозил перерасти в песню. И все это звалось пробуждением. Когда Марк вновь открыл глаза, он долго не мог понять, где находится и кто он. Помнились темнота, жар и холод, голос Лили... Страшный сон боли. Помнилась буря, которая накинулась на дворец. Боги! Эрикэ требовал, чтобы свадьбу отложили, а он отказался! Вот результат... Сколько прошло времени? Что с Лили?
Юноша тяжело сел на кровати и откинул расшитое одеяло. Сколько бинтов! Руки испещрены шрамиками. Ноги опухли... Он прикрылся от горячего света рукавом просторной рубашки, но взмах рукой оказался столь резким, что плечо вспыхнуло огнем. Эмир взвыл! Слезы брызнули из глаз... Стены обновленной комнаты поплыли в красном тумане, превратившись из золотых в оранжевые... Всевышний, какая боль! Юноша сбил рукой вазу на столике, и та со звоном покатилась по полу.
- Марк! - голос Лили раздался совсем рядом, сопровождаемый стучанием ног. Нежные руки поддержали эмира от падения, усадили обратно. - Дело пошло на поправку, я ждала, что ты проснешься...
Марк наконец посмотрел на невесту без ряби в глазах. Она похорошела: румяные щечки, блестящие черные глаза, хорошо уложенные волосы, опрятный светло-голубой наряд из простого шелка. Любимая, злобный демон пощадил тебя. Он не тронул тебя.
- Что с империей? - первый вопрос пришел, как молния, и больно отозвался в центре головы.
- Все налаживается... Арес восстановил дворец и внешние стены, теперь у нас есть фонтан посреди мейдана. Город восстанавливается, но ты ложись... Ложись обратно!
- Арес? Ты сказала Арес? - юноша нахмурился, покраснел. - Что здесь происходило? Долго я был в беспамятстве?
- Успокойся, - Лили ласково улыбнулась, - ты еще слаб, чтобы нервничать. Очень слаб! Понимаешь, ты, видимо, попал под обломки, голова была пробита... Мы ухаживали за тобой... - девушка накрыла эмира и позвонила в колокольчик. - Сейчас принесут немного еды, воды... Ты проголодался?
- Немного, - Марк с блаженством принял ухаживания Лили, которая взбила подушки и поцеловала его в лоб, которая сама, после ухода слуги, кормила его с ложечки. Она поведала о долгих неделях болезни эмира, о переживаниях старика Ареса, о том, как он ухаживал за юношей, не спал ночами, о восстановлении садов и городских улиц, о помощи жителям и тяжелых тратах государства, которые быстро возместились с торицей после собранного урожая на других территориях Империи... Она утешала эмира лаской, не желая ни капли волновать... Голос невесты был сладок, руки мягки, губы сладки... Марк смотрел и не мог наглядеться! Его чувство не просто занималось зарей, оно полыхало, как пожар...
Малышка просто не знала, из-за чего произошел ураган. Арес, взявший роль восстановителя, разве не он тянул со свадьбой? А может быть, что-то уже произошло? Вдруг ненавистный брат воспользовался болезнью? Вдруг ему удалось убедить Лили, что он не демон и увлечь в ОКЕАН?
- Лили, - юноша погладил гладкое плечо невесты. - Ты уверена, что Арес не обижал тебя? Ты ведь так его боялась...
- Нет, - с готовностью ответила девушка, прямо глядя в глаза. - Я узнала, что он любит тебя, что не желает тебе гибели, и он, конечно, не тот абрек, которого я видела в детстве... Мне было страшно, но теперь я знаю, что он славный старик... Он назначил свадьбу, едва ты придешь в себя. И думаю очень скоро, правда? То есть теперь через две недели...
Славный старик?!.. Лили до вечера сидела с больным, ожидая освобождения. Она давно посматривала на темнеющее небо и первые звезды, надеясь, что Марк уснет очень быстро... Она не хотела говорить об Аресе, который все это время направлял судьбу девушки по неведомому руслу, ничего не понимая в чаяниях ОКЕАНА. "Старик" был ужасом и притягательным магнитом. Он заставлял Лили задумываться над словом "брак", он черными ночами у постели Марка рассказывал ей об ОКЕАНЕ, о снах, которые становятся явью, о тысячах реальностей, существующих рядом, о переходах из времени во время, о водах жизни и плодах знаний, растущих на дереве на самом краю мира, о первозданном хаосе-драконе, обвившем реальность и вместившем все разумное в одну рамку... Увлекательные мифы! Глядя на мужчину через зеленые волны там, на самом дне, девушка не боялась задавать вопросы... Она понимала, что Арес, или Эрикэ, как он представился, смотрит на нее с нескрываемой страстью... Молчит. И предлагает поскорее совершить брак с Марком! Странный человек! Очень странный. Даже таинственнее всех Воинов Смерти, за исключением Дарси.
О Дарси Лили не забывала ни секунды. Ухаживая за юношей, девушка думала лишь о благе своего рыцаря. Ждала с ним встречи, представляла его черты, скучала.
Она находила, что даже страх не способен заглушить желание поскорее увидеть любимого. Мечтала, чтобы все поскорее закончилось. Ее тяготила предстоящая свадьба! Но следовало молчать, так как этого требовал сам Арес... Возможно, Марк, когда он очнется, он прислушается и поймет Лили. Он отменит никчемный фарс. Разрешит уйти!
Возможно, а пока цыганка встречалась с Дарси тайно. Едва Марка перенесли в королевские покои и дело пошло на поправку, едва Арес ослабил свой внимательный глаз надзора, девушка назначила милому свидание и, не надеясь на ответ, пришла в тоннель, где находился зал Совета. Место она выбрала по памяти о проведенной ночи... Она дрожала - она боялась, что мужчина не появится. Она пугливо оглядывалась, когда спускалась по винтовой лестнице... Она прислушивалась к тишине, смеясь над собственной наивностью. Дарси не придет, не придет... - шептало сердце. Но он пришел. Он был там... О наслаждение! Любимый! Прижаться к нему, почувствовать объятия, услышать родной голос! Дарси открыл объятия и долго целовал девушку, ни о чем не спрашивая... Ничего не требуя... А ведь это великое чувство - доверие! Когда тебя не подозревают, когда не обвиняют, говорить правду легко и приятно. Особенно приятно признаваться в том, что ты соскучилась и думала лишь об одном - о встрече.
О да, Дарси стал для Лили иным, открытым, чувственным, истинным. Он принимал девушку такой, какая она была еще ребенком - непосредственной циркачкой, которая обожает танцевать, петь, кружится в вихре свободы. Он не требовал ни этикета, ни знаний, ни лирической многословности. Поцелуи его были страстны, объятия крепки, слова прямы и однозначны. Когда он говорил, он не лгал, и Лили верила Дарси во всем.
Тысячи препятствий мешали двум душам, нашедшим друг друга. И, возможно, именно они так сближали. Где вы видели истинную любовь без разлучников-родителей, без стен, через которые надо переползать? Любовь рождается при тайне, из удивления или соперничества, а иногда из взаимного любопытства. Всего этого было в избытке. Особенно тайны.
Всю первую встречу разлученные суровым приговором событий проговорили, спрятавшись в небольшом чулане, в подвале, подальше от испытующих глаз. Они и в ночь бури не могли оторваться друг от друга, только теперь выглядели, как заговорщики.
Дарси расспрашивал о Марке и Аресе, беспокойно слушал про полеты во сне, про рассказы ОКЕАНА, которые напоминали о далеком прошлом, удивлялся храбрости маленькой птички и еще более поражался, когда она заявила, что не была ничему удивлена. Возможно, прав Марк, который утверждал - Лили есть создание божественное, неописуемо прекрасное. Ведь ни один простой человек не смог бы так легко и без комка нервов в горле признаться, что видел безбрежность, что вместе с черным залом опустился на самое дно энергии, что познал восторг полета и единение с вечностью.
Лили признавалась в любви - ему, сорока трехлетнему Воину Смерти, который не заслуживал ни слова, ни песни, ни сердца, жаркого сердца цветка, юного, яркого и прекрасного. Она дарила ему себя без остатка, не смотря на то, что мужчина прятал от Океана свою бывшую любовницу Октавву, превратившуюся в бессловесное растение, несмотря не неусыпный глаз ведьмы Чабелли. "Что я могу дать тебе? - вопрошали его глаза. - Лишь разочарование. Я беглец от самого себя... Я уже сгорел в огне! Я в ответе за женщину, не вышедшую из комы... Я пленник вампиров... Я приведу тебя к гибели, дитя... Я приведу тебя к аду!" Но Лили не слушала. Лили понимала... Она заранее готовилась преодолеть препятствия, ожидая, что и Дарси не испугается... Что он ответит ей.
Была ли настороженность в глазах рыцаря? Да, он сомневался. Был ли он влюблен? Боже! Был ли он с ней или где-то в другом месте? В тенях, много лет назад? Нет, он смотрел на Лили. Он смотрел на нее и не мог поверить, что получил подарок судьбы, получил за страдание истинное чувство. Что он не обманывается! Не обманывается? Невеста эмира или цыганка?
Да, конечно, она была цыганкой, его смешной девчонкой, которая надеялась убежать из проклятого дворца, едва Марк поднимет голову от подушки. Сесть на корабль и отправиться в путешествие, навсегда оставив прошлое им, призракам. В конце концов Дарси не обязан спасать семью уродов постоянно, а иначе назвать Воинов Смерти невозможно.
Лили сбежала по лестнице вниз, потом поднялась наверх, мимо янычар, стоявших на посту, в дверях большого красного коридора, огляделась и, свернув в небольшое ответвление, постучалась к Дарси. Он открыл почти сразу, чтобы впустить беглянку и закрыться на щеколду.
Цыганка приняла объятия, как данность, и сразу оказалась в путах поцелуя. Ее страх улетучился мгновенно, как легкий бриз ночного кошмара. Глаза закрылись, сердце забилось в такт с сердцем мужчины.
- Он пришел в себя! - сказала девушка. - У нас нет времени ждать конца... Что мы скажем Марку?
- Ты уверена, что мы должны говорить? Подожди, милая, все еще так шатко... И потом, мы даже не придумали, как выберемся отсюда...
- Я доверяюсь тебе... Ты обманешь Ареса! - цыганка обвила шею и сразу же оказалась на руках, мощных, как стволы деревьев. - Поцелуй меня, я так скучала... Я устала обманывать надежды других...
- Я тоже, ты права, - губы сладко прижались к коже щек, глаз, лба, губ, нарисовав узор нежности. - Нам нет до другого мира никакого дела. В конце концов я и раньше не подчинялся правилам... А ты, ты для меня куда больше, чем закон.
Он понес ее в темноту. Он был силен, он пах лесом... От него кружилась голова... Девушка улыбнулась, представляя, как их не найдут, никогда не найдут в бесчисленных коридорах. Душа запела, открывая лепестки и, глубоко врезаясь в память образом любимого, пришла жаркая страсть. Ни за какие деньги не заставят ее выйти замуж помимо воли. Лишь Дарси, только ему отдаст она себя без остатка.
Во истину говорят, что любовь - это необъяснимое понятие. Она толкает на безумные поступки и создает невероятные союзы. Вершит судьбы и перекрещивает врагов в смертельных схватках или сладостных объятиях... Союз же юности и зрелости всегда тем более исключителен, когда они понимают друг друга... С полуслова, со вздоха, со взгляда. Высшее наслаждение отдаться минутам, когда становишься единым целым, когда остальной мир перестает существовать. И ожидать уже не бывает сил. Я люблю, говорят руки, я люблю, шепчет тело, я люблю, зовут глаза и губы, я люблю, трепещут волосы, становясь неразделимым - мы любим.
Сегодня, сейчас два сердца знали, что не могут потерять дарованное время, что должны успеть опередить свадьбу или разлуку, ниспосланные жестоким указанием Ареса или гневом Марка. Влюбленные давно хотели оказаться вместе, чтобы соединиться. Они искали друг друга столько времени... Скрепить союз, дабы звезды не усомнились в решительности и бесстрашии, в истинной страсти и настоящем чувстве. Отдать себя без остатка.
Лишь сумерки могли узреть сплетенные тела и познать вздохи наслаждения, когда нежность долетела до самых небес, чтобы созидать, а не уничтожать, как шептали все книги; не вершить ЗЛО, а любить... Любить - они хотели любить и быть любимыми... И называть друг друга именами счастья и близости. Тайна, которая дарована лишь двоим... потому что никто не имеет права решать чужую судьбу.
Лили стянула с Дарси фараджию: глаза ее заблестели, как две звезды, когда обнажился загорелый торс. Дарси освободил Лили от тонкого наряда, развязал шаровары, которые заструились по ногам вниз, и обнял так крепко, что тела неминуемо соединились в изящное целое. Рука мужчины заскользила по плечу и груди. Ее руки гладили широкую спину: выпирающую линию лопаток, чуть изогнутый позвоночник, снова жесткие мышцы предплечий... Взгляды сошлись в упоительном поединке разгорающегося пожара, моля о поцелуе. "Медведь" улыбнулся. Девушка закрыла глаза... И подняла покорную головку, протягивая уста навстречу... Навстречу жару и наслаждению... Никогда еще так сильно не билась в ее маленьком теле душа! Никогда еще не находила она других рыцарей прекрасными...
Белое ложе открылось, словно бескрайнее море, дальше, чем горизонт ОКЕАНА, светлее, чем день, и это была любовь без остатка. Свершилось, говорили предметы... Свершилось ожидание чуда. Они были - и были единым целым! Их тела слились, не желая больше ждать ни минуты, опутали друг друга, стоня от безумия. А ночь становилась темнее, скрывая любовь все глубже в своем чреве. Возможно, сделанное было ошибкой, за которую придется отвечать, но отвечать чем? Уже с первой секунды знакомства Лили любила Дарси, именно ему она подарила чувство - не эмиру, не ОКЕАНУ, которых не понимала... Своему нежному и сильному медведю, молчаливому ангелу, пришедшему из мечты, похожему на самую яркую звезду на небе. Да, он не был молод, не сидел на белом коне в развевающемся плаще, но если назвать многих героев, именно в Дарси проявлялись черты характера, так необходимого для недостающих звеньев нрава и эмоциональности Лили. И рок судьбы свел несчастных.
Еще долго они лежали обнявшись и молчали. Устроившись на плече мужчины, девушка тихо дремала, устав от ласк и упоения, захлестнувшего кровь, когда закончилось самое долгожданное соединение. Ее усыпляло сердцебиение и ровное дыхание Дарси. Ей казалось, что произошло нечто самое прекрасное в жизни, нечто перевернувшее сознание: есть близость, которая готова двигать планетами. Конечно, в фигуральном смысле.
Блики лун скользили по рельефному потолку, шумела ночная птица в саду - ничто не вспоминало ураган, перевернувший судьбу и открывший сердце Лили. Империя восстановилась, словно по мановению волшебной палочки, из пепла взлетев фениксом мощи. А страсть пришла следом.
- Я ведь была у Ареса вчера опять, - девушка приподнялась. Черные волосы рассыпались по плечам черным кружевом, контрастно выделяясь на персиковой коже и скрывая розовые лепестки груди. - Он говорил, что я должна доверять своим инстинктам и преподал мне очередной урок в ОКЕАНЕ. Уже третий! Я никогда не была так смела, как теперь... Мы ведь стали любовниками?
Дарси погладил Лили по щеке, глаза его, наполненные темнотой ночи, стали еще более глубокими очагами понимания.
- Я не должна тебе рассказывать все, что думаю, - продолжила она, - но если ты не уверен, что мы справимся с решением Ареса о свадьбе, не сможем сбежать, я не настаиваю! Ты ведь отвечаешь не только за меня, ты должен оберегать Октавву с младенцем и Марка...
Дарси закрыл глаза и глубоко вздохнул. Мокрая от страсти челка упала на лоб, когда он стал садиться в кровати, чтобы притянуть Лили ближе и крепко обнять.
- Ты говоришь глупости, я не собираюсь отдавать тебя замуж за своего сына. У меня действительно много забот, но разве мы не решили?
- Да! Я так боюсь... Я доверяю своим инстинктам... - Лили попыталась улыбнуться. - Я, наверное, сошла с ума...
- Значит и я тоже... Не дрожи, кто способен обидеть тебя? Никто! Ты будешь очень счастливой, ты будешь любима... И я никогда тебя не оставлю! Слышишь, никогда! - он поцеловал ее сладко и одурманивающе. - Только не бойся!
- Сегодня очнулся мой Марк... Он ничего не знает о нас. Если он не простит? Если он не поймет, что я люблю тебя... - цыганка потерлась щекой о щеку Дарси, как кошка. - Может быть, нам ничего не говорить?
- Конечно, нет! Успокойся, я все устрою. Все исправлю... - прошептал Дарси. Лицо его изменилось. Глаза засверкали, как у голодного хищника, увидевшего дичь, руки стали спешащими зверями, которые не знают покоя, а губы влажными от ласк. Они вновь окунулись в ложе страсти и долго не могли оторваться друг от друга. Они удалялись от инстинктов Лили на всех парусах мечты, желая лишь увидеть мир вдвоем без страха и упреков.
А инстинкты Лили жили сами по себе. Там, далеко, где-то в ОКЕАНЕ она познала все то, что не видел ни один Воин Смерти, ни один человек. Зачем Арес позволял ей покидать мир, зачем прельщал великой СИЛОЙ? Зачем смущал знание властью, а сердце жадностью? Помнила ли Лили, как приходила к страшному старику каждый день после того, как Марка вынесли в восстановленные после бури покои, помнила ли, как со страхом и вожделением открывала Черную Дверь, заветный замок от рая, и бралась за желтую руку, уводившую ее по ту сторону, туда, где Арес становился Эрикэ - демоном с темными волосами? Они поднимались над желтоватым горизонтом и ныряли в оранжевые волны, чтобы глядеть через призмы на разные миры, чтобы проникать в древние времена и вселенные иных цивилизаций...
Эрикэ, высокий подросток, говорил о том, что мир никогда не стоит на месте и меняется подобно мозаике, что каждый день - это новая картинка реальности, которую возможно листать в разных видах туда и обратно, что человеческие чувства подвластны этому чтению из небытия, что они управляемы и вполне подчинены вымыслу высших сфер, а значит у человека не бывает выбора, особенно, если это великий гений. Он говорил: "Доверяй своим инстинктам и сердцу, открой душу порывам и ледяного ветра, и жаркого бурана в пустыне. Тогда ты разглядишь самое прекрасное". Лили слушалась учителя. Она хотела познать, что живет у нее внутри, хотела понять, как она любит Дарси... Да, даже там рыцарь сердца не выходил из юной головки. И ОКЕАН открыл девушке тайну души.
Среди вороха разнообразных образов, на глубине, где ракушки становятся бирюзовыми, а не перламутровыми, билось красное растение коралла. Оно было похоже на яркое сердце, полное жизни. Сердце, которое открывало лепестки, чтобы показать долгожданный образ - любимого Дарси. Их отражения встечались, пронизанные волнами взаимности. Как сон, мелькало счастье, но дальше картинки начинали частить и соединенные руки внезапно разбивались черной молнией. Молния за молнией приходило мгновение страха и потери...
Лили доверяла инстинктам слишком сильно. Она стремилась остаться наедине с Дарси, потому что боялась скорой разлуки, потому что Эрикэ назначил дату свадьбу, а отдаться любимому человеку - высший знак доверия.
Теперь они были вместе. Надолго ли? Неважно! Главное, что ночь настала, что ей нет конца, что даже Марк не знает, как страстно целуют уста верного и честного рыцаря. Всего одну короткую ночь...
6
Ночь так темна и так глубока, как колыбель, которая раскачивает в люльке из звезд каждое живое существо. Она полна образов, видений и обмана. Она дарит мгновения успокоения, радости или слез, обманывая или указуя будущее. Она открывает взору космос и пророчествует, и нет сил вырваться из ее мягких объятий.
Марк открыл глаза уже второй раз в глубокой темноте, разбуженный, как и много лет назад от укола в самое сердце, словно почувствовав - что-то случилось. Случилось ужасное. Он сел, не ощущая боли, которая растеклась упреждающим звоном от мозга к кончикам пальцев. Он опустил ноги на пол, боясь, что там холодная вода, но ковер был мягок и тепл, а домашние туфли словно сами вделись на горячие стопы.
Тишина. Острый кол в самом центре черепа... Жажда и одиночество, когда необходимо хоть чье-то присутствие, хоть слово, что ты не один со своими слабостями.
- Лили... - тихо позвал юноша. - Ты спишь, Лили?
Но ему никто не ответил... И тогда эмир встал, чтобы отправится некрепким шагами к двери. Путь этот был длинным, практически бесконечным. Он лежал через огромный стол и гигантский стул, через лестницу в "тысячу" ступеней... Да, этот путь был тяжел и болезнен, напоминая пустыню. Голова кружилась...
Эмир надавил на ручку и пошатнулся, когда преграда распахнулась, а свет в коридоре ударил в глаза самым ярким пучком. Два янычара, охранявшие вход, с удивлением воззрились на повелителя. А повелитель даже не обратил на них внимания, потому что его вела та самая ночь, которая шептала, что происходит нечто ужасное. Не заметил эмир и того, что офицер, стоявший справа, побежал по коридору, направляясь к лестнице, ведущей в основную колоннаду с Черной Дверью.
Марк сделал несколько нерешительных шагов прочь от покоев, коснулся забинтованной головы... Всевышний, как он мог забыть? Арес - этот демон из зеркала - требовал, чтобы эмир отказался от Лили. Отказался от девушки самой прекрасной и самой удивительной... Боже мой! Милая что-то говорила о свадьбе, что-то вещала о любви Ареса к эмиру. Какой бред! Ужасный обман... Можно догадаться, что братец просто заманивает в ловушку, пытается обвести вокруг пальца, а словам его верить - все одно что лезть в пасть тигра. Помнится Эрикэ требовал обуздать Кали, но на самом-то деле все гораздо проще: брата беспокоил не глупый блондинчик. Демон боялся упустить Лили - маленькую, тонкую Лили, которая до сих пор боится, которая всегда останется цыганочкой, заточенный в клетку со страшными хищниками. За что она отвечает? За то, что Эрикэ желает уничтожить душу светлее солнца и называет бедняжку ЗЛОМ? А глупый эмир Марк слушает коварного обманщика, принимая власть как плату за молчание...
Юноша прижался лбом к мрамору, находя камни холодными, и закрыл глаза. Ведь Лили невинна. Лили пришла сюда из мира, погрязшего в жадности и разврате, не потеряв ни любознательности, ни милой улыбки, ни нежности... Не растратив веры и надежды, не утратив способности плакать и воспринимать чувства... Она потеряла мать и была предана лучшим другом. Ее милым Кали. А Кали ведь мог спасти цыганку. Мог увезти ее далеко, но он предпочел милость Эрикэ... Потому ли брат боялся, что блондинчик поступит иначе? Что существует еще дружба, а предательство не всесильно?
Но теперь демону не удастся обмануть и подсунуть власть в обмен на душу, которая никому не принадлежит. Лили свободна! Лили будет свободна, так как нет более светлого чувства, чем то, которое бьется в груди птицей, готовое бросить весь мир, всю Империю ради милой, ради нее...
Шаги... Слышались приближающиеся шаги, которые превращались в красные круги в глазах. Кто-то остановился рядом и поддержал эмира, находящегося между явью и небытием. Юноше было все равно, кто ведет его обратно в комнату, полную ночи. Он послушно опустился на кровать и принял из невидимых рук питье. Потом загорелся свет ночника. Тень запахнула габардины и приблизилась, бросая на лицо Марка густую тень.
Эмир наконец отдышался и подавил боль в ногах, голове и груди. Открыл глаза, глядя на помощника, появившегося так вовремя. Посмотрел в спокойное лицо, о котором недавно вспоминал, не находя в нем ни капли сочувствия. Конечно, перед громоздким огромным королевским ложем стоял малютка Кали. Увидевший слабость эмира в самый неподходящий момент, именно он проявил жалость жестом честного вассала, поддержав господина от падения. Теперь долг был выполнен, а глаза наполнены презрением, не скрывающим чувств за маской уважения. Голубые глаза горели жестокостью и отсутствием соболезнований.
- Спасибо, Кали... - юноша хотел, чтобы гость поскорее ушел, но читал в лице блондинчика некоторую твердость и даже целый гневный монолог.
- Не за что, мой великий правитель бескрайней Империи... Вы долго отсутствовали, но теперь, надеюсь, наконец посетите Совет, чтобы принимать важные государственные решения.
Юноша слушал и никак не мог втолкнуть в себя церемониальную речь Кали. Все, на что хватило эмира, это сказать: "Спасибо!"
Кали уже развернулся, чтобы уйти, потом внезапно остановился, точно размышляя над чем-то очень важным и быстро вернулся к кровати. Лицо его склонилось близко-близко, глаза собрались в уголках в усмешливую гармошку, сжатые губы быстро прошептали в самое лицо холодным дыханием:
- Пока ты умирал, дружок, Лили нашла тебе замену... Я потерял ее из-за жадности, а ты из-за глупости... Ты очень сильно пожалеешь, что вообще вернулся в наш грешный мир, потому что цыганка не любит тебя и никогда не любила, а только пряталась за царской спиной! Пряталась и боялась Ареса! Но она нашла защитника! Нашла себе человека, который будет ей ближе всех на свете! Ближе любви и дружбы... А ты насладишься объедками!
Услышанное ударило по ушам вместе с дверью, которая распахнулась словно от грозного ветра.
- Выматывайся, Кали! - приказывающий голос принадлежал брату. Час от часу не легче. - Исчезни, пока не получил по шее.
Старик Арес подошел к Марку крадучись, как кошка. Присел на край и ласково улыбнулся. Черный халат был накинут поверх просторной хлопковой рубашки до самых пят, волосы наспех убраны в тугой хвост.
- Почему не позвонил в колокольчик? Ты еще слишком слаб, чтобы вставать, мальчик мой. - шершавая рука погладила линию скул. - И где Лили? Она должна была быть здесь. О Всевышний, ты очень бледен... Что случилось?
Марк не мигая смотрел на демона, анализируя слова Кали и всем внутренним существом дрожа от подозрений, которые роились тучей жалящих мушек. Нет, Лили никогда бы не обманула его, она рассказала бы, если бы влюбилась... Влюбилась! Не в старика же? Не в мумию! Не в образ из зазеркалья? Или брат явился настоящим, его знакомым Эрикэ? Для этого была устроена буря! Чтобы быть с ней дольше. Чтобы любимая забыла о своем обещании, о чести и о помолвке.
- Твое лицо выражает гнев, Марк! В чем ты обвиняешь своего отца? Что я сделал не так? Ах, да, ты вправе сердиться на меня! Я испытал приступ ревности и едва не погубил многие жизни, особенно твою. Поверь, я знаю, что Лили никогда не полюбит меня... Я нахожу, что ты будешь ей достойной парой! Я многое передумал... Многое осознал, пока находился у смертного одра, где ты лежал в лихорадке. Я наблюдал за Лили, которая ухаживала за тобой и ждал лишь одного - что ты очнешься. Несколько недель мы не верили в улучшение... Она подозревала меня, а я говорил себе, что не смогу быть просто человеком, не смогу ей дать то счастье, которое способен подарить ты!
- Ты лжешь, - выдавил Марк с усилием.
- Нет! Ты не прав! Я молился за твое выздоровление. Я уже назначил дату свадьбы!
- Ты опять хочешь у меня что-то попросить взамен?
- Нет, Марк, ничего. Ты и так слишком наказан. Я устал тебя учить истине, ты ведь всего лишь человек с великими способностями, о которых даже не подозреваешь.
- Я не верю тебе!
- Возможно, ты прав! Но я бескорыстен!
- Я вижу в твоих словах подвох. - юноша приподнялся на локтях и утонул в мягких подушках. Ему очень хотелось заглянуть в глубь Ареса, раскрыть створки его черного сердца, найти зацепку и понять, что происходит.
- Ты подозреваешь меня, потому что виновен. Ты не сдержал ни одного своего обещания передо мной. Ты украл у меня Лили и присвоил ее себе, ты убил меня из-за подозрений, потому что желал власти и боялся делиться... Если бы у тебя был выбор теперь, если бы я вернул тебя в прошлое, ты бы поступил иначе? Ты бы пощадил своего вассала Эрикэ, своего кровного брата?
- Конечно.
- Что же, ты мой любезный сын, и я женю тебя на Лили, ты можешь мне доверять... - Арес вновь погладил Марка по щеке. - А теперь спи, тебе надо отдыхать...
- А Лили? Ты сказал, что она должна была быть здесь...
- Спи, я найду ее, - успокоил демон вставая. - Мы стали с тобой почти друзьями...
- Здесь был Кали, - перебил эмир, вдруг вспомнив быстрый шепот, брошенный в лицо. - Он утверждал, что моя невеста...
- Я слышал, - кивнул старик. - Ты не должен беспокоиться! Не должен плохо думать о Лили.
Марк ничего не ответил. Он ощутил, как колыбель ночи становится тяжелым грузом на веках, и погрузился в тяжелый дремотный сон, из которого суждено было выбраться лишь храбрецу.
Видел ли Эрикэ, что Лили влюблена? Он знал это раньше всех. Но разве сердце дрогнуло? Сердце его ждало продолжения ада! А любовь девочки и мужчины похожа на мираж. До самого последнего мига Эрикэ не верил, что страсть способна вспыхнуть в сердце юности по отношению к огромному дубу с ветвистой кроной. Юность прельщает красота, а не крепость и ум. Но не в случае с Лили.
Цыганка любила Дарси. Настолько очевидно, что даже не умела скрыть счастье на свежем румяном личике. Вот почему нужно было скорее выдать замуж непослушную девчонку и сделать ее императрицей, избавив от судьбы отшельницы или наложницы. Быть женой эмира, а не нищенкой - это путь великой богини. Сегодня Кали открыл уже очевидное, и волна гнева захлестнула сердце демона. Демон ненавидел Дарси до самого края горизонта собственной души. И рычал в глубине разума от сознания, что Лили нашла взаимность в Рыцаре Смерти. Только не это! Не Дарси... Не он!
У входа в покои эмира Ареса ждал Кали. Блондинчик курил барш, пуская кольца вверх, и смотрел на их идеальную форму. Его черная фараджия и ярко-желтые манжеты, его белоснежные волосы и такие же белые руки, - все сливалось с черным гранитом и золотом вертикальных цветов, составляющих колонны перед аркой на лестницу. Юное лицо повернулось навстречу демону, напоминая маску древнего веселого божества, насмехающегося над бытием. Юноша сделал шаг навстречу и поклонился.
- Ты поступил отвратительно, - Арес не злился, но выражал тем более пренебрежение подобным поступкам, как проявление ревности и гнева. - Когда ты потерял "сестричку" Лили, то превратился в настоящего шакала. Ты знаешь, я недооценил, как изменит тебя заклятие вечной красоты. Одним она дает возможность развиваться духовно, другим приносит лишь нарцисиссизм.
- Я не зол из-за потери Лили, я зол, что поверил тебе! - Кали бросил окурок на пол, прижал его мысом чаручи, расшитом драгоценным арнаментом из самоцветов. - Я получил слишком мало за бесценное сокровище, за которое заплатил возможностью жить как человек.
- Сделка уже заключена, друг мой. Всего несколько лет потеряно тобой, чтобы найти выход из лабиринта, в который ты попал из глупости, пустившись в путешествие на черную планету в поисках невесты Дарси, всего несколько минут страданий за вечность, полную денег и развлечений...
- Я потерял сестричку... - Кали встал напротив старика, черные глаза которого не выражали чувств. - Что ты можешь знать о ее мечтах, о ее жизни?.. Ты выбрал ей судьбу жены мальчишки из ОКЕАНА, а она избрала иной путь! Она предала твои уроки волшебства и поклонения огню энергии. Она полюбила моего врага...
Блондинчик был бледен. На секунду его кожа стала прозрачной, и под ней показался страшный образ, готовый вырваться наружу и превратить красавчика в чудовище. Именно так все Воины Смерти становились сами собой.
Арес спокойно кивнул, соглашаясь с собеседником, похлопав того по плечу, как иногда вцепляется лапа птицы в ветвь, причиняя короткую боль.
- Ты избрал глупый способ, делая прозрачные намеки Марку. Эмир слишком верит цыганке. Слишком любит ее и готов защищать до самой смерти. - сообщил он. - Он защитит Лили... Он простит Дарси, и конечно же, накажет тебя, потому что послушает, как всякий лев, львицу.
Морщинистый лоб нахмурился, как бы ища решения в бесконечных извилинах и ущельях мозга.
- Советую, Кали, коли месть для тебя так сладка, поймай Дарси с Лили на месте любви и предай суду... Ты убьешь двух зайцев сразу... Уничтожишь врага и очернишь невесту... в глазах Марка. - черные щелочки вспыхнули коварно, как горячие угли. - Ох, потрудись, дружок, через две недели в красном платье невинности цыганку примет престол... Она навеки уйдет из твоих рук. Ты никогда не сможешь перед ней оправдаться за то, что продал ее душу дьяволу, такому, как я...
Блондинчик отшатнулся.
- Ты даешь мне жестокий совет!
- Иначе нет тебе спасения... Нет оправдания! - Арес сказал последние слова шепотом, пронзительно острым отголоском, приближенным к ультрозвуку крика дельфина, который неслышим человеком, но может разрушить слух. - Я сотру тебя с лица земли, сотру из всех отражений, из всех времен и заветвлений.
Кали заторможенно кивнул в ответ. Зажав руками уши, попятился прочь к арке, боясь задеть тень, которая росла ему черной массой навстречу, способная поглотить без остатка. Он никогда не был покорным рабом, он и сам ненавидел Дарси, но он не хотел быть орудием, простым орудием, которое уничтожало по воле человека из-за ЧЕРНОЙ ДВери любого провинившегося. Тем более вредить любимой сестричке, которая избегала объяснений блондинчика и не хотела узнать правду все эти несколько лет. Почему Лили? Почему ты не видела, что Кали корит себя, что он хочет тебе помочь убежать, что и сам он понял слишком поздно, как любит тебя?
- Арес?! - голосок раздался позади как раз вовремя, легкие шажки обогнули блондинчика, и девушка подбежала к желтолицому старику, которого схватила за предплечья и начала трясти. - Что-то с Марком? Что-то случилось? Почему вы здесь?
Арес сделал Кали знак удалиться. Он еще не скрывал ад в своих зрачках и давал понять, что приказ отдан безоговорочный, но едва лицо Лили поднялось, чтобы получить ответ, оно превратилось в саму нежность.
- О ничего, дитя мое, твой эмир проснулся среди ночи и имел неосторожность выйти из покоев, покинув кровать. Он был так слаб, что мог потерять сознание... Янычары позвали меня... Теперь Марк спит.
- Слава Всевышнему, - Лили слегка успокоенно улыбнулась. Прижалась к теплой груди Ареса головой, обвила плечи руками. - Я чувствую себя ответственной за каждую боль, которая постигает Марка. Значит он спит?
- Спит, прекраснейшая, как младенец, которому снятся райские сады, - демон погладил цыганку по волосам, которые барашками рассыпались по плечам, обнял ее обезоруживающим жестом. - Пойдем, ты выглядишь устало, пойдем отдыхать.
- Он не проснется? Бедный мой!
- Не волнуйся, - крепко держа Лили, Арес довольно быстро удалялся от королевских покоев в сторону Черной Двери. Его темные волны ощупывали пространство и видели, что случилось в колыбели тайн: богиня предала ОКЕАН. Опять она избрала обман. Опять она скрывалась за личиной, изображающей покорство. Двуликий янус в девочке, похожей на нежный цветок.
- Заходи, - Арес закрыл за собой засов, и зал из зеркал погрузился в кромешную тьму. - Ты доверилась своим инстинктам? - сказал голос подростка из мрака.
- Да, - Лили почувствовала теплую и гладкую ладонь мальчишки, превратившуюся в крепкую мужскую руку. - Я усвоила твой урок.
- И ты исполнишь мою волю? Ты выйдешь замуж за Марка? - холодный синий свет туманно озарил множество отражений, каждое из которых держало одну единственную Лили за пальцы.
- Да, Эрикэ. - краткое и кроткое молчание сулило очередной обман.
Океан физически узнал биение сердца, учащенное и взволнованное. Его зерно не умело лгать довольно тщательно. Его милая девочка собиралась сбежать, чтобы увидеть этот огромный мир весь без остатка, но не с ним, а с Воином Смерти, который не имеет ни малейшей привелегии, чтобы быть рядом, впрочем, имеет ли право судить он любимую, которая так давно стала далека и престала узнавать его?
- Я рад, что ты доверяешь инстинктам. Что же, - волны стали бесконечно лазурными, в них появилось безумно много света, тепла, и Лили, конечно, увидела, что летит в невесомости среди потока из яркого спектра, который исчезает за пределами зрения и напоминает лаву. - Ты больше не нуждаешься в моем попечении... - юноша с глазами из снов указал на сверкающий туннель наверху. - Ты свободна, лети наверх.
Цыганка посмотрела на воронку и отрицательно покачала головой.
- Я боюсь. - сказала она и вернулась глазами к Эрикэ, который непрерывно изменялся из-за диагоналей, волн и всплесков пузырьков. - Скажи мне...
- Скажу, - темные губы поцеловали губы Лили невесомо, нежно.
- Скажи, что со мной? Что со мной происходит?
- Ты не можешь выбрать судьбу. - успокоил голос. - Твоя судьба, как говорила твоя мать, перечерчена черной линией, но всегда можно изменить ход событий. Если ты доверяешь своим инстинктам, если ты знаешь, чего хочешь, ты никогда не ошибешься.
- Мне кажется я уже наделала слишком много глупостей... - она погладила юношу по щеке, найдя, что кожа ее демона нежна и что она теряет всякую власть над собой, когда смотрит в его раскосые голубые глаза. - Я не узнаю ответов, если не буду ошибаться... А ты не такой, как люди. Ты не такой, потому что ты странный, потому что я, даже желая узнать о твоем мире все, не могу остаться здесь...
- Я понимаю тебя...
- Ты понимаешь, что я не люблю тебя, что ты, несмотря на это, волнуешь меня?
- Да, конечно!
- И ты меня отпускаешь, зная, что ты не добился взаимности?
- Да!
Лили не сдерживала удивления. Она хотела сказать больше, но мыслей не хватало даже на "ах". Господи, как он смущал сознание, как глубоко перевернул представление о существующем, как пугал ее молчанием и отрешенностью! Что же такое ОКЕАН? Что в его глубинах скрывается от цыганки? И чем она так ценна?
- Не задавай больше вопросов... - как бы предвидя, предупредил Эрикэ. - Лети и сделай свой выбор, ангел мой.
Он отвернулся и стал растворяться в бирюзе без конца, уже ничего не испытывая, кроме жестокого одиночества... Ему было очень больно и очень одиноко...
Лили взлетела вверх быстроклылой птичкой, чтобы увидеть, что же там, где воронка света превращается в поверхность океана. Она так спешила убежать от странности Эрикэ, что гребла столь усердно, будто ее догоняла акула. Она вспоминала и петляла все больше в ворохе шуршания мыслей, которые валились на голову осенними листьями, путаясь в волосах столь яркими перемежающимися картинками, что нельзя уже было отличить явь от вымысла. С одной стороны был Марк, ее верный друг и жених, спасший от смерти на кресте, с другой - Эрикэ, не помещающийся в сознании, с третьей - Дарси, от которого горело сердце.
Цыганка закрыла глаза, когда свет стал жгуч, - свет проникал через веки. Она прикрыла глаза рукой, но, казалось, стало еще светлее. Как ярко, слишком ярко! Дайте взглянуть на мир! Дайте, пожалуйста!
Девушка рванулась прочь от солнца, но оно настигало ее везде вместе с голосами - голосами людей, которые кричали и осуждали... Осуждали?
Девушка внезапно увидела, что находится в комнате Дарси, что рыцарь крепко обнимает ее, закутанную в белую простынь, что вокруг толпится народ: слуги в дорогих платьях, янычары, обнажившие мечи, Воины Смерти, которые расположились кто где - на подоконниках, в креслах, у дверей и кровати, что разворошена после сладкой ночи любви, что здесь же Марк с перебинтованной головой в тяжелом бархатном халате с бледным лицом и поддерживающий его под локоть Арес, смотрящий в пол.
Что произошло? Видение? Она видела страшное предзнаменование? Девушка искоса посмотрела на Дарси, пошедшего красными пятнами, с возбужденно сверкающими глазами и усмешкой раздражения на мужественном лице...
- Вот вам и доказательство, - сказал Кали, выступая из тени и указуя на преступников осуждающим перстом. - Измена великому эмиру налицо. Его невеста нечестна и должна быть казнена незамедлительно, ибо она опозорила королевское имя несмываемым клеймом.
7
Всю безобразную минуту, открывшую измену невесты, Марк молчал. Он и сам с трудом понимал, почему утром послушался Кали и отправился в покои Дарси с целой толпой свидетелей. Но увиденное до сих пор стояло в глазах кровавыми пятнами безумия. Милая Лили лежала в объятиях мужчины абсолютно нагая, ресницы дрожали от первых лучей солнца - она еще спала... Зато Дарси не спал. Он мгновенно укрыл девушку тонким одеялом, подхватил на руки и попытался ринуться к окну... Понятный жест, оправданный, но эмир все-таки не понимал. Глядел на растрепанные черные кудри, на взмахнувшую в пробуждении головку малышки, что внезапно очнулась, на стражей и Воинов Смерти...
Юноша покачнулся, ощутив, как пол кружится из-под ног. Хотел закрыть глаза, но кто-то не дал отступить и уйти.
- Мы должны ее наказать... - голос, принадлежал брату, был тихим, словно шелест ветра. - Только не выдай чувств, не закричи, мой любезный сын. Спокойно, я поддержу тебя под локоть. Сколько волков вокруг! Они не осуждают ее - они рассматривают первозданную красоту, а Кали - он тот, от которого следовало ожидать зла. Теперь ты обязан поступать как великий правитель... Как настоящий эмир, сын нашего отца.
- Взять их под стражу! - Марк устало выдавил слова приказа, потому что до сих пор был обескуражен и подавлен, прямо-таки спрессован тяжелой болью, прорвавшейся в тело черной волной ОКЕАНА. - Дарси бросить в яму... Лили... - он помедлил, заглушая стук в висках и подавляя радугу в глазах. - Лили отправить в нижние темницы...
- Пойдем, - Арес развернул эмира и шагнул прочь. - Помогите же вашему правителю, он очень болен! Не стойте, как остолопы! - грозно приказал старик янычарам, сразу бросившимся к юноше и выведшим его прочь. Глаза Марка остекленели: неужели это происходит с ним? Боже, ведь ради Лили он боролся с бурей, ради нее он отказался от ОКЕАНА. Для нее дышал, для нее жил... И что теперь? Что?
Черные глаза Ареса внимательно изучали лицо эмира. Демон молчал всю дорогу до самых покоев, здесь он отпустил провожатых и плотно прикрыл двери, чтобы Марк наконец смог вылить весь гнев, всю скопившуюся энергию боли.
Юноша закричал, не как человек, а как раненный хищник. Он швырнул об стену большую напольную вазу, и сухие цветы шелухой посыпались в разные стороны. Затем сорвал покрывало с драгоценным арнаментом, обнажив небольшой диванчик посередине гостиной, бессильно опустился на колени и склонил голову, продолжая выть, словно превратился в зверя. Сейчас его лицо и тело находилось между двух реальностей, оно менялось, как вода, не понимающая формы сосуда, становясь то человеческими, то потусторонними призраками... Демон спокойно стоял на пороге даже тогда, когда Марк покатился по ковру, впадая в истерический припадок. Демон улыбался... Улыбался не от боли, которую чувствовал бы любой обладающий душой, а от негодования и справедливого возмездия - ты ли, Марк способен удержать богиню? Ты ведь ничтожество! А ничтожеству остается лишь страдать...
- Успокойся! - приказ прозвучал без особых чувств. Арес тяжело подошел к скрюченному телу и дернул юношу за руку кверху. - Ты сделаешь так, как я скажу! До этого ты не слушал советов, мой мальчик! Ты не хотел ждать... Теперь ты обязан наказать ослушников и преступников... Как наказывают цари! Как поступают люди!
Марк опустошенно кивнул, темная прядь упала на мокрый лоб безвольной птицей с подбитым крылом. Не осталось ничего, кроме черной бездны глаз Ареса, в которых крутилась воронка с входами дверей и арок, ведущих через тайны ОКЕАНА.
- Ты поведешь Дарси на допрос, ты узнаешь все, что возможно узнать... любым путем. Ты заставишь его публично отказаться от Лили, унизить ее... Ты расскажешь мне то, что он тебе скажет: о девушке, об Октавве, об ОКЕАНЕ! И ты его убьешь, вызвав на нечестный поединок! Ты понял!
- Да! - Юноша отвернулся и шатаясь пошел к окну. - Я убью его! Я только и хочу, что убить его, ЭРИКЭ! Убить его, потому что он владел Лили... Моей Лили! Послушай, - Марк обернулся и со страхом посмотрел на желтолицого старика, - ты ведь не хочешь убить Лили? Ты не убьешь ее?
- Она будет достаточно наказана... Но она останется жить, можешь быть спокоен, - демон взялся за плечо эмира и потрепал его дружеским жестом. - Она будет жить вдали от тебя, так как теперь ты не можешь жениться на порченой девушке.
Марк вытер лицо ладонями в ответ, пытаясь стянуть с кожи ощущение грязи, махнул согласно рукой и попытался сосредоточиться на чем-нибудь не касающемся Лили, но ненавистная девчонка не шла из головы. Ее сонная улыбка, ее черные удивленные глаза, ее полуоткрытые губы и огромные руки Дарси, обвившие тонкую талию и поддерживающие свисающие нежные ножки... Картинка повторялась вновь и вновь. Если бы она сейчас возникла наяву, то Марк убил бы любовников не задумываясь над честью своего имени.
Юноша погрузился во мрак. Его мозг лихорадочно искал объяснения и находил, что злой вестник Кали тоже причастен к преступлению, что брат неминуемо ведет всех к пропасти. Но с другой стороны - слова о мести звучали вполне реалистично. Дарси надо уничтожить. Четвертовать! Сделать его тайны достоянием ОКЕАНА, чтобы навсегда лишить возможности существовать в радости и благополучии, чтобы из его ран полилась кровь... Помнишь ли ты, юноша, как доверял этому мерзавцу? Помнишь, что он обещал тебе помочь - и вот результат!
Молиться нет сил! Нет сил противостоять черным волнам, которые входят в двери разума с присутствием Ареса. Именно он дает ненависти жить, именно его черным вином упивается душа. Мсти! Убей их! Убей их всех...
* * *
Дарси опустился на корточки и посмотрел наверх, где голубело небо. Ему мерещилось, что иногда в яме появляется лицо, которое следит за преступником с интересом и соболезнованием, словно выжидает заключительного аккорда, после которого жизнь прервется и затихнет навсегда. Он ждал судей любви, ждал наказания - жестокого, страшного, безоговорочного. Так уже случалось, не с ним, но с Кали, ненавидящим "медведя", и несомненно приложившим руку к заключению, было с Лили, брошенной во мрак.
Дарси улыбнулся. И несколько морщинок невесело прорезались на уголках губ, предвещая угрозу. Если вы, удивленные враги, думаете, что сможете добиться признаний, если вы мыслите, что он откажется от Лили, если вы тронете ее хоть пальцем, если только посмеете унизить ее невинную душу, он все равно достанет вас из-под самой земли, и даже с небес, и с другой стороны, где уже ничего нет.
Мужчина сгреб рукой сухую горсть земли, вспоминая, как цыганочку оторвали от его тела, как потащили ее через спальню к выходу мимо десятков возбужденно-злобных взглядов. Он попытался вырваться. Он ударил одного из янычар по колену, другого отбросил на пол. Он развернулся всем торсом, чтобы нанести еще тысячи ударов... Но был коварно повален на пол. Кажется, тогда ему скрутили руки тугой веревкой, со всей силой ударили лицом по твердой поверхности, лишая ориентации. "Медведь" пытался работать ногами, рыча от острой боли и ярости, но и эту свободную часть тела оприходовали с особой охотой. Каждый Воин Смерти, каждый служка подчинялся Аресу - не бедняжке Марку - именно этому рыжему гаду.
- Вот и все! - сказал Кали где-то наверху. Мысы его сапог остановились перед лицом. - Все, медвежонок, - он приподнял чаручи подбородок Дарси, осмотрел с иронией кровоточащий нос. - Теперь тебе точно конец! Да!
...Мужчина посмотрел на голубой кружок неба и ощутил колючие мурашки на спине: где же его Лили? Что они с ней сделают? Как он мог подвергнуть несчастную таким опасностям, как позволил себе любить ее, зная, что уничтожит и жизнь и судьбу? Он, проклятый небесами! Он, который никогда не станет чем-то большим, чем огарок свечи. Дарси встал! Неужели мы прокляты оба? - подумал он. - Нет, Лили, ты не должна пострадать! Не должна отвечать за страсть, которую подарила мне, недостойному твоего совершенства. Я всеми путями спасу тебя. Спасу, потому что хочу, чтобы ты жила, чтобы не была пригвозжена к позорному столбу и оплевана тупой толпой! Никто не убедит меня, что Зло - это ты! Такая нежная, такая беззащитная!
- Эй, там, внизу, - тень заслонила тесный мирок. - Ты, преступник, тебя призывает великий эмир! Давай, цепляйся за веревку! Слышишь, только не надейся, что вырвешься и устроишь опять потасовку! Давай!
Конец каната змеей приближался к мужчине, который запрокинул голову, чтобы быстрее схватить это толстое спасение из могильной тишины. Он поднимался, упираясь ногами о стены, он очень спешил. Час промедления подобен тысячелетию, если Лили в беде.
- Быстрее! - Дарси хотел побежать к дворцу с темницами, но меч острием подпер его горло, и высокий офицер указал глазами, что следует идти направо, к небольшим крытым постройкам, которые раньше назывались беседками великой императрицы Аланы, теперь белоснежные плетенья стены были полуразрушены и быстро заросли от теплых дождей кудрявым плющом, придав саду некоторую задумчивость.
- Нам туда! - янычары окружили мужчину плотным кольцом. - Эмир ждет тебя с нетерпением. Он соизволил устроить суд низкому предателю.
Что же, пусть будет суд, нечего скрывать! Гравий скрипел под ногами, а тени деревьев приближались. Кто-то позади тихонько засмеялся. Конечно, смешно, если ты сам не в беде, ты способен глумиться над бедами, которые не приведут к могиле. Дарси сдвинул брови и подстроился по шаг конвоя. Лучше не думать. Будь что будет!
По простору небес плыло одно единственное облачко, которое походило на небольшую лодочку. Когда Дарси сравнивал себя с ним, то находил, что было бы досточно одной доски, и тогда бы он вытянул и себя, и Лили из трясины насильственных сплетений рока. Никогда и ни перед кем мужчина не дрожал, но сегодня он отвечал за существо слабое, не способное защитить себя. Было и такое в его судьбе. Но позволить повторить Аресу прошлую шутку не удастся.
- Эмир! - Дарси опустился на колено, когда увидел юношу сидящего на принесенном кресле в глубине теней, сотворенных густой зеленью, окруженного стражей чауги.
- Уйдите все! - Марк быстро помахал распрямленной ладонью. - Ждите снаружи... Проходи, садись! - холодный тон и золото фараджии, мысы серебрянных чаручей, тайлесан на закрытом до глаз лице, тарбуш, из под которого видны повязки. - Ты получил время подумать...
- Ты был милостив, чтобы я нашел слова, - мужчина опустился на деревянный пол скрестив ноги.
- Ты можешь говорить, - льдинки глаз сощурились, став почти неузнаваемыми карикатурами хитрости и лукавства. - Если ты можешь сказать, то должен иметь слово вне суда, вне всех остальных!
- Я знаю, что ты гневаешься, что ищешь во мне подвох, но я приму любое наказание от рук правителя, который, конечно, прав, если лишит меня жизни...
- Это буду решать я! - эмир резко встал и подошел к Дарси. - Я доверял тебе! - сказал он с презрением. - Видит Всевышний, я считал тебя больше чем отцом! Ты был образцом честности и чистоты... Ты унизил не меня, Дарси, ты унизил мою невесту! Ты погубил ее жизнь!
- Я понимаю, Марк! Я уже наказан и хочу еще более жестокого испытания... Только не трогай Лили! Не причини ей боли!
- А кто измерит мою боль? Кто восстановит мою честь?!
- Я не могу ответить, эмир, я не могу ответить на твои вопросы... - Дарси вздохнул. - Но если бы ты позволил мне оправдать девушку и избвил несчастную от пыток...
- Оправдания? Что может быть страшнее, когда человек, который тебе близок, обманщик, когда он пользуется твоей болезнью и уводит любимую?
- Мы не обманывали тебя, Марк!
- Разве? - юноша присел на корточки рядом и расправил складки дорогого платья. Голубые глаза печально блестели. - Давай-ка выкладывай, дружок, что могут у тебя быть за оправдания? Врать-то ты мастак!
- Мы с Лили... - начал было Дарси, но эмир его перебил:
- Вы? С каких пор ты стал с ней единым целым? С каких, шайтан тебя забери, пор? - заорал он, уже не сдерживая гнева. - Ты затащил ее в кровать! Ты, грязный ублюдок!
- Послушай наконец... - попросил мужчина...
- Нет, это ты меня выслушай, - Марк с размаху залепил арестанту кулаком по скуле и попал бы в глаз, если бы тот не увернулся. - Держи меч! Я не буду слушать объяснений! Давай, сукин сын!
Блестящее оружие оказалось в руке у Дарси внезапно, как будто его вызвало заклинание. Черт, а мальчишка действительно не шутил! Он собирался драться! Едва вырвавшись из лап смерти, защищал честь любимой. Мужчина стал подниматься, наблюдая за эмиром исподлобья. Поставить крест на Марке сейчас проще всего - вот к чему клонит хитроумный Арес. Убить юношу чужими руками и обвинить в убийстве... Несколько более или менее виртуозных выпадов на раненное плечо, подсечка - и клинок войдет в сердце. Возможность подобного настолько ярко предстала перед глазами, что мужчина даже содрогнулся. Ни за что не станет он убивать сына Октаввы!
- Я не стану драться! - "медведь" опустил меч, чтобы отступить к выходу. - Оружие поднял не ты, Марк, ты подчиняешься Аресу!
- Ты будешь драться! Я заставлю тебя! - сильный взмах разорвал длинные лианы плюща, и солнечный свет исказил лицо юноши с сорванным в спешке тайлесаном, упавшим белой волной на плечо: оно изуродовалось от боли, которая захватила каждую мышцу, особенно губ. - Ты все равно ответишь!
- Но не таким путем, Марк! Я лучше взойду на ковер крови, чем совершу откровенное убийство!
- Ты убьешь меня...
- Нет!
Эмир в ответ застонал и медленно опустился на колени. Он побледнел, качнулся и упал бы на пол в очередном припадке, если бы не заботливые руки Дарси. Боже, как же мужчина раньше не заметил кровотечения: на повязках головы выступило алое пятно, что расползалось с очевидной быстротой. За несколько недель такое ранение, конечно же, не зажило. Верх безумия со стороны правителя ходить столь далеко от дворца...
- Оставь меня! - потребовал Марк, и его тело сотрясла судорога. - Ты мне омерзительнее хряка. Я хочу умереть, лишь бы не знать, что ты предатель, лишь бы избежать того, что она... - глаза закрылись.
- Всевышний, - мужчина огляделся в поисках воды. - Сыночек, очнись! Давай же! - Дарси стал хлестать эмира по щекам и наконец добился результата. Юноша вздрогнул и непонимающе посмотрел на узника, пытаясь восстановить произошедшее в поврежденной голове.
- Знаешь, он требовал, чтобы я выведал у тебя, что ты знаешь об Океане. Он говорил мне, чтобы я узнал, где ты скрываешь Октавву - твою Октавву... А я не послушал. - тонкая улыбка утонула в очередном импульсе боли, который, казалось, прошел и по рукам Дарси, что испуганно смотрел на несчастного юношу... - Я очень сильно разгневался, - продолжил эмир после минуты молчания. - Я почти верил ОКЕАНУ... Но я люблю Лили, очень ее люблю!
- Я так виноват перед тобой! - Дарси погладил сына по щеке. - Ты не должен меня прощать! Но Лили не виновата! Не виновата, слышишь... Ты должен ее отпустить! А меня хоть четвертуй!
- ... Я пошел к Лили... Сразу же, как Арес оставил меня одного! Нет более страшной казни, чем забыть, но сейчас забвение было бы спасением... Я ненавидел собственное пробуждение ото сна. Я шел к любимой, чтобы задушить ее или выкинуть с самой высокой башни, но, знаешь, если ты действительно испытываешь чувство, ты не способен рассуждать логично. Она сидела в темноте, в темнице, в этой ужасной простыни... Она свернулась котенком у стены и плакала. Я, право, виноват перед ней! Виноват, что никогда не спрашивал ее о мечтах, о желаниях. Я воспринимал ее как собственность, не имея никакого права владеть циркачкой из свободных миров.
Она сказала:
- Зачем ты пришел?
А я даже не знал, что ответить. Я испугался тоски. Потом Лили тихо заговорила, так тихо и быстро, что было трудно разобрать некоторые окончания от охватившего ее волнения. Она винила во всем чувство. Она выгораживала тебя, утверждала, будто сама пошла в чужие покои и любит тебя больше жизни! Что ничего не смыслит без тебя... А я думал - сейчас умру, услышав подобное, но я остался жив! Я вдруг четко осознал, как она честна передо мной! Она с самого начала говорила, что не может быть женой императора, она искала причин и боялась выдать тебя... Тебя, которого скрывала в самой глубине сердца. Она называла меня братом, целовала мне ноги и умоляла спасти тебя...
- Не наказывай его! Не надо! - вот что я слышал все это время. И я не мог не принять ее слов. Лили, как и ты сейчас умоляешь оставить ей жизнь, просила четверть часа назад за тебя.
Да, я должен был исполнить совет Ареса и подвергнуть тебя жестоким пыткам, но я не хочу поступать под давлением эмоций. Больше всего на свете я желаю, чтобы моя девочка обрела счастье. Сначала я задумал убить предательскую душонку - тебя, Дарси. С твердым намерением шел сюда и замышлял направить клинки янычар и чауги на твою грудь. Только вот слова Лили жгли душу. Она не простила бы меня ни за что! И я решил послушать, что скажешь ты, который легко играл с душой невинной, как весеннее утро. И вот теперь, когда я и сам ничего не знаю, когда я видел ее там, лучше уж пусть она убежит! Только ты сделай это! Увези ее! Немедленно, не теряя ни минуты! Пока Арес ничего не знает, пока он еще доверяет мне!
- Ты уверен в своих словах? - ошарашенно спросил Дарси. Ком прокатился по его горлу и застрял где-то на полпути.
- Да, чем быстрее, тем лучше! Вы отправитесь немедленно или будет суд, а суд, как известно, страшен, ибо измена невесты - преступление против государства...
- Я не могу тебя оставить здесь!
- Можешь! На то я и привел тебя в заброшенные беседки, от которых рукой подать до подземелий... А я посижу, немного посижу один... - Марк оперся на руку Дарси и с усилием воли дошел до кресла. - Возьми ключи... Иди по внутренней аллее, очень быстро... Караул появится примерно через час, больше я устроить не смог, и, бога ради, - он схватил мужчину за рукав, - не попадись!
- Спасибо! - Дарси поцеловал напряженную кисть с тонкими пальцами. - Я обязательно расплачусь за твое понимание... Я обязательно искореню из нашей видимости ОКЕАН! Навсегда! - и "медведь" полез в темный лаз, ведущий на узкую тропку к задней части дворца.
8
Они схватили и потащили ее к дверям. Самый сильный офицер держал тело и руки, второй - ноги. Лили пыталась укусить первого и брыкнуть второго, кричала от страха и желала лишь одного - поскорее оказаться рядом с Дарси. Нет, не надо, умоляли губы, я не виновата, не виновата, что люблю его! Отпустите меня! Марк, пожалуйста, услышь! Услышь, что я всегда была честна, что ты не дал мне признаться - я не могла стать твоей. Но ты не слышишь! Да, ты отвернулся и ушел, бросив лениво страшное указание слугам, оставив ложных преступников на растерзание зверью.
Позади раздался рык Дарси! Девушка последний раз рванулась из рук янычар, получив острую пощечину и пару обжигающих ругательств. Потолок и пол несколько раз перевернулись, когда солдаты чуть не выпустили пленницу из крепких тисков, а потом мир зарябил из-за волос, которые упали на лицо густой пеленой. Цыганка затихла столь же внезапно, как начала звать на помощь и оправдываться неизвестно для чего. Теперь Марк не услышит ни слова, а Дарси не сможет ей помочь... Его связали и кинут в яму... Империя изменилась лишь на короткий срок, чтобы вновь колесо фортуны вернулось в прежнюю заводь, полную чертей. Отсюда существует дорога лишь на ковер крови. Если бы меня казнили раньше, я бы не подвергла Дарси такой опасности, подумала цыганка... Он ведь ни в чем не виноват! Так за что его связали, почему не дали оправдать истинного Воина с самым солнечным из имен на свете?..
Мрак. В холодном подземелье есть столько дверей, что их не пересчитать, а дверь собственного заключения самая страшная: за ней светит солнце, летают птицы, тянется во все стороны бесконечный горизонт и бьется сердцем свобода. Сделать бы глубокий вдох, чтобы через глухо забитое окно вырваться на волю, чтобы оказаться вдали от Империи. Навсегда покинуть проклятые пределы.
Цыганка прижалась к холодной, влажной стене, села, согнув ноги в коленях, и положила в них голову. Ничего, кроме плача не выходило у нее лучше теперь, когда страх стал похож на явь. Там, в Океане, инстинкт говорил, что им с Дарси не быть вместе, что руки их разъединяются навеки. Она доверяла инстинктам - спешила подарить любимому нежность, пусть даже будет убита, опозорена потом... Ни один народ не прощает измены невесты. Особенно в таборе, где этот закон слишком суров. Быть честной куда важнее свободы - так говорила Соффина. Но сердцу не прикажешь. До сих пор девушка чувствовала запах, пропитавший ее кожу, до сих пор она дрожала от мысли, что никогда не увидит Дарси. А он там один - в узкой кишке ямы. Возможно, его избили! Возможно, его уже нет в живых. Слезы ручьем полились по щекам. Они возникали из самых глубин, сотрясали плечи и мурашками пробегали по голому телу. Полчаса или час рыдания составили единственные звуки темницы, а потом пришла дрожь. Она возникла от пальцев ног и поползла наверх упрямой гадюкой. Застучали зубы, руки стали ледяными, кончик носа покраснел.
Лили еще плотнее стала забираться в простынь, но не могла согреться от сильной влажности и могильного холода. Сегодня она умрет - жестокое наказание, Марк! За измену и награда... Осознать все равно невозможно, потому что существует более горячее, пусть несуществующее, но придающее сил, чувство. Она будет держаться до последних сил, пока от тяжелого сна не сомкнуться веки, пока не придет сон: даже если и последний, все равно о прекрасном рыцаре. Там Дарси возьмет Лили на руки, прижмет к крепкому телу, поцелует сладкими и теплыми губами и назовет цыганку женой... У них будет много детей! Не в пример Соффине. Не теперь - в далекой мечте, как и канувший в прошлом табор. Разве каменные стены города прельщали когда-нибудь маленькую девочку? Она благодарила города за кинутые монетки, но оставаться и вести оседлую жизни не собиралась. Тем более попасть опять в тюрьму по приказу Марка. Друг, жених, эмир - настолько разные понятия, что они не укладывались в голове и разъединяли целостность отношения к доброму "палачу".
Он приходил сюда, в темницу, но услышанное и сказанное виделось, как во сне. Девушка плакала. Эмир что-то требовал. А Лили просила лишь об одном - простить Дарси. Какая чудовищная путаница... Зачем ей мир без рыцаря без страха и упрека, зачем ей летать в небесах без него и купаться в ненужном богатстве? Уходи, Марк, уходи, если ты хоть немного ценишь свободу... или отпусти на волю.
Помнилось, еще месяц назад юноша лежал при смерти, и нельзя было ни минуты отлучиться от окровавленного ложа. Она хотела открыть правду жениху, вынеся свою любовь на суд эмира, и надеялась на всепрощение друга. Но друг оказался ревнивым псом. Друг не слушал слов. Он приходил на несколько коротких минут, чтобы выразить ярость. Он кричал.
- Мерзавка, как я ненавижу тебя!
Лили не могла отрицать, что виновна... Не могла отказаться от стыда, перенесенного в самый жаркий момент страсти к Дарси. Она действительно могла пожертвовать жизнью, отдав без остатка огрызки обглоданной души. Она упала на колени перед парчой Эмира, спустившегося в темницу и умоляла скорбно на все требования объяснений, лишь о спасении Воина Смерти, которому посвятила бы каждую минуту существования. Прости его, помилуй его жизнь - и тишина в ответ на стенания. Юноша тогда отпихнул несчастную цыганку ногой. Он тяжело поднялся к страшной двери и навеки закрыл темноту, превратив ее во мрак.
Ты не дождалась решения, сказала голова, ты доверилась инстинктам: доверилась неопытности. Нет, Марк не простил. Он даже не слушал невесту ни теперь, когда сменил простое платье на царственное, ни раньше, когда невеста предстала перед королевской семьей в виде любовницы, бесстыдной шлюхи, что обнимала взрослого мужчину, недостойного подаренного цыганке величия. Дарси! Как поступят с любимым? Его казнят? Только не боль! Не причиняйте зла, не говорите, духи, о праведном суде.
Лили попыталась вызвать картинку будущего, как умела ее мать иной раз: ночь на секунду расширилась. И в глазах появилась кровь. Девушка едва не вскрикнула, но подавила захлебывающийся вопль в легких. Она ошиблась, приняв красное платье за руку смерти. Это всего лишь свадебное платье. Другая Лили среди гостей улыбается, прижимаясь к белоснежному жилету незнакомца... Все ближе и ближе из мутной ряби всплывает нечеткое лицо. Опять! Боги! Демон приблизился и улыбнулся. Он мог поцеловать жену, сотворить все возможное и невозможно изменить судьбу.
- Лили!
Девушка оторвала голову от колен, прикрыла глаза рукой от масляного чугунного фонаря, стоящего на блестящих камнях. Теплая рука коснулась лба цыганки, откидывая густые кудри назад.
- Ты замерзла, - заботливый собеседник быстро укутал заключенную в длинный суджери, самостоятельно просунув руку в рукава и потянул к себе. - Давай я подниму тебя!
Широкое лицо с бирюзой глаз и смешной улыбкой возникло, будто прорвавшись сквозь туман.
- Эрикэ, что ты здесь делаешь? Ты существуешь на самом деле? - Лили обняла мощную шею и крепко прижалась к теплу. Она слышала громкие капли, прорывающиеся с потолка, и стук собственного сердца. Пещера вдруг показалась черной бездной мороза.
Сюда, во мрак, пришел не старик Арес... Сюда явился призрак из Океана. Существовал ли он на самом деле? Был причудливой фата-морганой? А может быть, он галлюцинация сумасшедшего подсознания перед последним вздохом и смертью? Но сейчас Эрикэ, высокий мужчина, вполне реально прижимал Лили и гладил ее по окостеневшей спине.
- Я пришел за тобой! - сказал он ласково. - Не бойся, никто тебя не обидит!
- Я разговаривала с Марком, то есть он говорил, а я умоляла... - девушка положила подбородок на огромное плечо и окунулась в терпкий запах бесконечных просторов. В сравнении с незнакомым знакомцем цыганка была такой малышкой, что уместилась бы на его огромных коленях, свернувшись тонким калачиком. - Я хотела, чтобы он простил Дарси. Пожалуйста... - слезы покатились по холодной щеке.
- Успокойся!
- Он ненавидит его! Он убьет его! Сколько мне еще страдать? Скажи! Когда же закончится этот кошмар?
- Ты сделала неправильный выбор, но это не значит, что я позволю тебе пострадать... - голубые волны ласково окружали Лили и уносили ее в блаженство, заставляя поддаваться ощущению полета и свободы. - Сейчас мы выйдем на свет и отправимся подальше от Империи... Мы полетим очень далеко, дальше, чем галактика, дальше, чем звезды - в самую прекрасную из стран. Там цветы и чистая вода, там тепло и много фруктов, там нет властителей и тюрем, там будем лишь мы... Ты забудешь о страданиях, которые свалились на девочку из табора... Там ты станешь собой!
Слова Эрикэ плавились, и сквозь сон их простая суть вдруг превращалась в смыл абсолютной иной. Он говорил несовершенным человеческим языком, а Лили видела все то, что лилось успокоением из уст мужчины. Почему она подчиняется ему? Почему позволяет ему уносить себя из страшного мира? Ведь здесь останется Дарси! Дарси погибнет!
- Ты не должна плакать, никто не стоит слез твоего сердца, - продолжал голос. - Мужчины так быстро отказываются от предметов любви. Они не идеальны. Они находят иную страсть... Им необходимо жить дальше... Успокойся, мое маленькое зернышко, поверь мне, и Дарси забудет, и он будет жить, словно ничего не происходило... Ничего!
Но как же так? Цыганка заглянула в бирюзу глаз и поразилась бездне, крутящейся, как волна, которая поднимается во время бури и бросается на землю страшным гвалтом. Эрикэ был очень красивым! Эрикэ не был похож на людей! Он не был человеком, конечно! Как она раньше не понимала, что общается с богом или даже великим дьяволом.
- Почему я? - девушка искала в лице момента, открывшего бы суть, но сама суть смотрела на нее без масок иллюзий. Описать лицо человека проще, чем воссоздать ОКЕАН, который имеет все лица и не знает ни одного.
- Ты мое маленькое зернышко... - темные губы поцеловали удивленную Лили наяву. - Ты пойдешь со мной?
- Я не могу, ты же уже знаешь. Я люблю Дарси!
- Ты так хочешь его спасти?
- Я не могу без него!
- А он может. Он давно отказался от тебя во многих реальностях, потому что никогда не любил, потому что мстил за Октавву, потому что ты стала причиной его бед!
- Нет, это неправда, - Лили попыталась спрыгнуть с сильных рук, но вокруг нее бурлила бездна. - Он меня не обманул бы!
- Он не такой уж прямолинейный, этот твой герой! Он хочет лишь причинить тебе вред.
- Как ты можешь так говорить?
- Не больше получаса назад Дарси отказался от тебя...
- Зачем ты обманываешь меня, Эрикэ? - сердце живой птицей попыталось выскочить из груди, чтобы отправиться посмотреть на рыцаря, а объятия ОКЕАНА стали еще крепче.
Внезапно нижний коридор вновь появился из синих волн, послышались шаги похитителя, который нес ее к скользкой лестнице, а вместе с гулким отзвуком эхо застучала тяжелая поступь человека, спускавшегося вниз.
- Дарси! - Лили царапнула Эрикэ по щеке и дикой кошкой высвободилась из гипноза, что почти поглотил ее в темноте. - Дарси, я здесь! Скорее! Скорее, он держит меня! - нога девушки ударила в пах похитителя, и мужчина согнулся, на мгновение ослабив объятия, но и этого было достаточно, чтобы цыганка сама прыгнула на лестницу и побежала наверх, не разбирая дороги.
Она уже видела вдалеке коренастую фигуру, которую узнала бы из тысячей. Дарси обнажил меч и перепрыгивал через три ступеньки, спеша любимой навстречу. Тяжелое дыхание перемежалось со скрипом крошащихся ступеней.
- Милая! - одно мгновение объятий и короткий поцелуй отозвались, как пробуждение всходящего солнца. - Что случилось?
- Он там! - цыганка указала вниз. - Там ОКЕАН!
Заявление прозвучало, как заклинание. Дарси посмотрел на свет, исходящий из подвальных коридоров, и недоуменно воззрился на Лили, напоминающую растрепанную птицу. В незнакомом длинном жилете до колена, наполовину застегнутом, с босыми ногами - она дрожала от холода и уже несколько раз порывалась чихнуть.
- Океан? - переспросил он. - Ты уверена, что говоришь со смыслом?
- Да, если бы ты не пришел... О, если бы ты опоздал, мой ненаглядный! Я так тебя люблю! Бежим скорее отсюда.
- Ты сказала ОКЕАН? - не унимался мужчина. Глаза его стали темнее обычного и заполнились яростью. В какую-то секунду девушка даже пожалела, что выразила свой испуг и не назвала Эрикэ Аресом.
- Я, возможно, ошиблась...
В ответ послышался плеск воды. Стены слегка качнуло... Зайчики бликов от волн пробежали по тоннелю, ведущему на свободу. Рыцарь сердца сделал шаг вниз, наклонился всем торсом вперед, будто выглядывая кого-то в тенях.
- Там все затоплено? Лили, что здесь происходит?
Но ответить цыганка так и не смогла. Следующее сотрясение было настолько сильным, что беглецы просто сорвались вниз по разрушающейся лестнице, тщетно пытаясь удержаться за ветхие перила, которые вместе с ними полетели к воронке смеющегося оранжевого месива, собирающегося захватить всю планету без остатка, лишь бы догнать несчастных и поглотить их в жарких волнах.
Дарси ударился о выступ стены, пальцы руки клешней зацепились на выпуклом, остром камне, торчащем из потолка. на ногах мужчины повисла вопящая Лили, которая моталась из стороны в сторону, борясь с неизвестно откуда взявшимся ветром.
- Держись! - "медведь" второй рукой потянулся к балке, понимая, что усилия тщетны. Еще раз! Сил любимой хватит ненадолго. Вокруг носилась стихия, которую как будто засунули в узкий сосуд и кинули мощью волшебника на слабые щепки бытия. Если бы веревку, всего лишь веревку.
- Я не могу больше! Дарси, скорее... - пальцы Лили почти соскользнули, держась последним издыханием. Она посмотрела вниз и еще сильнее закричала от величины желтого водоворота, который приближался к ногам. - Всевышний, да что же это? Помогите!
10
Если золото и пристрастие распоряжаться миром отступают перед желанием любить - значит диктует правила душа. Если зелень и благоухание садов заслоняет лазурь неба - значит настало время отрастить крылья. Если не осталось ничего, что насытило растущее в голове ничто - значит пора бежать на зов голоса свыше.
Марк застонал очень тихо и очень болезненно, когда предатель Дарси исчез в лазе, ведущем на темную, поросшую травой тропку со скрипучим гравием. С каждой секундой удаления мерзавца от беседки пики ревности кололи все острее, а ярость дыбилась, как непокорный мустанг. Нужно было все-таки убить зеленоглазого соперника и свершить кровавую месть, послушавшись брата! Теперь поздно отступать от благородного решения, достойного осла. Ни один здравомыслящий правитель, а тем более мужчина, наделенный властью, не позволил бы женщине, в которую безумно влюблен, убежать с любовником и не подвергнуть ее суду или казни, не отказался бы сразиться с соперником - короче не сделал ничего, кроме как отступить с миром. Осел, нет слов!
Юноша сжал кулаки. Ну и обманул же ты себя, подумал он, вспоминая, как шел сюда, чтобы спасти Воинов Смерти от ЗЛА. Не это ли его безумная обязанность? Изгонять Лили из Империи... Милую, худенькую, с такими чистыми глазами - как можно вырвать ее из своего сердца? Или из сердца Кали? Из сердца Дарси... из сердца ОКЕАНА!
Да, да, ОКЕАНА, который с каждым пробуждением вспоминал лишь единственное чудо, не предпочитая ни одно из иных прекрасных творений. Весь мир, вся вселенная существует благодаря сочетанию разума и чувства, так утверждал Эрикэ. Марк воссоздал науку безбрежности, постигнутую во время обучения на просторе свободы, где-то в глубине бесконечности, где вновь обрел жизнь. Тогда он вкусил плоды разума от древа познания: из двух сверкающих кварков в вечном хаосе зажглась красная точка. Она двоилась, троилась, умножалась, как растущее растение, сплетаясь в ветвистые образования, напоминающие перекати-поле - первозданную материю. Она сообщала каждому атому, каждой частице миллион нейронов информации, создавая неразрушимые связи, обретающие форму и красоту узнаваемого и вечного мироустройства, собранного в целостность.
И вот зерно! Эрикэ достал его из пучин первозданного хаоса, который покинул, и теперь держал в мозолистой ладони среди звездного неба, подчиненного велению всевышнего создателя. Там пульсирующие края чернильной пустоты пожирали светлые участки древа познания, похожего на густой комок скомканной в тысячи раз карты. Зерно маленькое, почти невесомое пульсировало от распирающей его жизни: в кожуре лежали корень и прозрачный лист, ожидающие часа, когда их опустят в землю. Тогда созданный из сознания Эрикэ зародыш прорастет, творя рождение - вечное древо жизни с липкими зелеными листьями и самыми сладкими плодами.
Так говорил брат. Не зря Воины Смерти, появившиеся от ОКЕАНА и зерна, несли войны и разрушения. Их символ - крест - был знаком смерти для целостности, полного конца и распада связей. Пересекающиеся линии точь-в-точь повторяли скрещивание разнополярных кварков.
Раньше Марк был лишь сыном императора Аскарана, сегодня - прошел через древо познания и узрел зерно жизни, которое не мог не полюбить, как и всякий смертный. Богиня жила в Лили. Богиня не подчинялась законам, но она оставилась такой слабой, как и зародыш зерна, что вряд ли справится с морем эмоций, создавших ее суть. А Дарси пришел и забрал любимую. Забрал ложное ЗЛО себе! Мерзавец... Все мерзавцы, кто играет с чувствами.
Голос... В голове необычайно четко появился зовущий голос Лили. Он кричал, моля о помощи. Пробегал воплем по венам через кровь, проникая в органы и нервы. Марк вскочил. Слегка пошатнулся, но тем не менее заставил ноги работать. Забыв о страже у беседки, буквально за несколько коротких мгновений эмир оставил позади дорожку и заглянул в плесенью дышащую пристройку в виде остроконечного конуса, возвышавшуюся сбоку у дворца. Даже сюда из лабиринта темниц доходил стон неземного происхождения. На юношу повеяло сначала жаром, а потом леденящим ветром. Гул усиливался, переходя в крики дельфинов. Боги, он в точности воссоздавал бурю ОКЕАНА. Не раздумывая ни секунды, не слушая предупреждающих угроз вздрагивающей земли, Марк побежал по ступеням в ад, но после того, как солнечный свет померк, путь преградила невидимая, но вполне упругая стена. Эмир шел через пространство, напоминающее густой клейстер, который залеплял глаза энергетическими всплесками зеленого и белого цветов, а ток все сильнее ударял и отбрасывал назад, вызывая в раненном черепе глухие болевые звоночки.
- Остановись, сын мой! - Эрикэ был неосязаемой рукой, упиравшейся в грудь юноши. - Дальше ты идти не можешь!
- Но почему? Ведь там Лили! - Марк с ненавистью отпихнул прочь упреждающую ладонь. - Прочь с дороги!
- Ты предал меня из-за любви, - голос продолжал преследовать уши и исходил с разных сторон. - Ты отпустил Дарси вопреки моим советам. Ты подвергаешь мир огромному испытанию, если воды знания выйдут из берегов.
- Я хочу спасти любимую и соперника!
- Если бы ты послушался чувств, ты бы прикончил мерзавца, вкравшегося в доверие и покусившегося на самое ценное, что ты имел.
Марк остановился от очевидности осведомленности демона и испугался липкому пространству, вжимавшему его в пресс времени.
- Значит ты знал заранее? Знал и потворствовал?
- Я должен был сделать это, мой любезный сын. Лишь злом из креста, лишь союзом зерна жизни и семени зерна я мог пробудить богиню ото сна. Ты не должен пострадать! Ты хороший исполнитель. - Эрикэ засмеялся, мелькнув, как маяк вокруг юноши, путая его путь. - Когда я получил твою звезду души, я знал, что найду и Лили... Мою милую девочку, которая стала иной, не воительницей Селестой!
- Ты толкал моих детей от этой самой воительницы на преступления, чтобы теперь получить древо жизни? Ах ты, скотина!
- Скотина? Сколько гнева, друг мой! Ведь ты с самого начала принадлежал ОКЕАНУ с потрохами. Твоя мать Октавва постаралась на славу, когда родила тебя. Всевышний, я надеялся, что Лили полюбит красавца эмира - я торговал властью напрасно, думая, что через тебя получу богиню... что пробужу ее ото сна. Но заплатил за пустоцвет, который не прельстил милую девочку нисколько.
- Пусти меня к ней!
- Нет, поздно, ты наказан за неподчинение.
- Лили зовет меня!
- Ты должен был убить Дарси! Заметь, именно он разбудил зерно страсти! Не ты - глупец! Ты зелен...
- Пусти меня! - юноша рванулся вперед, воя от раздирающей голову боли. Сейчас, Лили, сейчас он придет вам на помощь! Вы никогда больше не пострадаете!
- Меч! - Эрикэ показался в темном пятачке с оружием в руке, которое изящно протянул Марку. - Сыграем? - спросил демон, отбрасывая девять световых теней, десятым из которых был сам.
Юноша лишь успел схватиться за рукоять, когда окружающая ночь изменилась, причудливо преобразившись в огромный мейдан при дворце белее белого снега. По краям толпился простой народ. Янычары в парадной форме окружали площадку для состязаний: их темно-бордовые суджери были украшены вышивкой, подпоясаны белыми кушаками со свисающими до земли именными ятаганами, короткие полосатые шаровары блестели от драгоценного орнамента, колозы были украшены красными перьями.
А на возвышении, на троне из литого золота сидел император Аскаран, отец Марка, в синей фараджии и белой чалме с жемчужным ожерельем, создающим полукруг по периметру, и огромными пеликаньими перьями. Опахала ходили над головой правителя в такт подбадривающих криков.
Что это? Юноша увидел перед собой Эрикэ в коротком субуне из алого муслина и длинных шароварах с мечом на изготов. Тяжелая фараджия валялась на мраморных плитах. Брат наклонился всем корпусом вперед и расставил ноги.
- Нападай! - приказал Аскаран издалека, махнув платком под звуки громыхающего дафа. Толпа восторженно заорала, когда Эрикэ полоснул юношу клинком по предплечью, воспользовавшись ошарашенностью и неловким отступлением, а затем парировал слабое нападение.
- Вспомни уроки, - улыбнулся брат, откидывая прочь с лица мешающий тайлесан. -Давай же! - и он поманил соперника призывным жестом пальцев.
Марк рассвирепел. Зачем же использовать коварные иллюзии для самообороны? Наступление в два прыжка, удар сверху и наискосок. Меч прошел над головой, когда эмир присел. Короткий удар ногой пришелся Эрикэ в живот и тот едва не упал, но быстро разогнулся и обошел противника ловким движением, вновь оказавшись в центре площадки. Марк отклонил корпус назад, когда клинки их коротко и звонко схлестнулись, отскочил в сторону, едва удержав оружие, а острие брата с визгом прошлось по мрамору, если бы не сейчас, то раньше разрубив юношу напополам. Эмир уже поворачивался, чтобы подсечь брата сбоку -и все прошло бы без запинки.
- Ты и теперь готов убить меня, - Эрикэ подкрался с другой стороны и напал столь выразительно, что Марк едва сумел отбить мощнейшую атаку. - Посмотри вокруг, если бы я был просто человеком, в этой реальности мы бы честно сражались за руку Лили, и нас судил бы наш живой отец.
Ловкость и быстрота демона поражала и сбивала с толку. Некоторые финты проходили более чем удачно, оставляя на одежде кровавые надрезы. Голова Марка кружилась тем сильнее, чем яростнее он оборонялся - вот именно - оборонялся, а не вел поединок. Череп ныл, в глазах появились черные пятна, перемещающиеся из стороны в сторону. Меч Эрикэ описал в воздухе круг, остановившись у самого сердца и замер.
- Ты проиграл. Сдавайся, любезный.
- Отпусти Лили и Дарси! - Марк сделал шаг вперед, наткнувшись на оружие с нарастающей силой. - Ты должен!
- Должен? - Эрикэ опустил глаза и качнул головой, заставив площадь исчезнуть. - Я заберу то, что принадлежит мне, и никто не вправе мной распоряжаться.
- Прошу тебя!
- Это я просил, помнишь? - перед глазами Марка появился ковер крови. В изодранных лохмотьях у ног его лежал подросток, знакомый до боли, который стонал от долгого пребывания в каньоне с помоями и грязью. Он пах, как свинья, весь покрылся коростой. Кожа потрескалась, глаза смотрели на юношу умоляюще, желая лишь спасения..
- На крест его, - приказал эмир, отворачиваясь на высокое небо. - С глаз прочь...
Марк содрогнулся страшной картинке и вновь возопил в темноту, которая окружила его вместе с плеском воды. Скользкие ступени дрожали под ногами.
- Дай мне возможность! Дай мне погибнуть с ними. Дай, чертов ты сукин сын!
Тогда ли лестница озарилась голубоватым светом? Марк не помнил. Он побежал вниз, к лавообразному водовороту, который изрыгал плевки ненависти. Заглянул в колодец, где кричала любимая, держась из последних сил за цепляющегося за балку Дарси.
- У меня нет сил, нет больше сил! - девушка качнулась из стороны в сторону подобно тряпичной кукле. Подземелье вздрогнуло: посыпались камни и песок, пахнуло серой. Марк даже зажмурился, неосознанно отскочив от края, а когда вернулся к бездне, застигнутые сегодня утром врасплох любовники исчезли в воде.
Юноша медлил лишь мгновение. Он прыгнул следом, не заботясь о себе нисколько.
11
Полетев в Океан, Дарси последним усилием воли ухватился за край белого суджери, надетого на Лили, затем сцепил пальцы на протянутом в ужасе запястье. Девушка зажмурилась. Крепко сцепив зубы, молчала до тех пор пока вертящееся золотистое марево не пошло пузырьками и дно не превратилось в бирюзовую жидкость. Мужчина оттолкнулся от песчаной насыпи, на которой колыхались красные водоросли, потянув за собой цыганку. Его сафьяновые чаручи намокли и отяжелели - пришлось даже столкнуть их с обессиленных ног, чтобы скорее добраться до поверхности и вдохнуть глоток воздуха.
Лили тоже старалась. Она первая вырвалась на волны и открыла рот. Возможно, именно в эту минуту, когда Дарси увидел ее среди черноты такую маленькую с прилипшими к голове и плечам волосами, дрожащую от холода, он понял, что никогда не позволит ОКЕАНУ отнять девушку.
Бескрайняя пустота, грозовое небо, перемежающееся красными и зелеными молниями, белая пена, которая пыталась попасть в нос - каждая деталь имела значение. Мужчина должен был сориентироваться, чтобы выбрать направление и увлечь Лили за собой.
- Ты можешь плыть? - спросил он у испуганной птицы, которая болтала руками, подчинясь взлетающим и оседающим волнам.
- Да, но куда? Здесь же кругом вода... - голос был слабым в завывающем ветре. - Скоро начнется буря, и мы утонем, Дарси! Мы сделали неправильный выбор.
- Это тебе сказал Океан?
- Он преследует меня, ты же знаешь...
- Но я никогда не мог предположить, что все так серьезно. Ладно держись рядом...
Мужчина стал грести на световую полосу вдали, похожую на оранжевую змею. Руки его работали четко, рассекая непокорную жидкость, а глаза следили за неуверенностью цыганки, которая посерела и держалась на одном рвении остаться рядом с рыцарем сердца. Нет, он не даст милой девочке, пришедшей из мира свободы, погибнуть.
Еще две минуты. Пусть плывет несколько коротких минут, а он пока подумает, что же делать, если немногословная стихия завлечет их в смертельную ловушку, чтобы прикончить. Если нырнуть и поискать выхода в иную реальность, а возможно и иную вселенную, дело обернется выигрышно. Ведь выплыл же тогда братец Робин, выплыл и спас его из пожара.
- Остановись, - Дарси почти подхватил Лили и закачался на волнах, держа ее расслабившееся тело.
- Я больше не могу, - девушка со слезами улыбнулась мужчине, пытаясь не выдать тревоги.
- Я дам тебе отдохнуть, видишь, мы не тонем, мы летим, как птицы... Не бойся!
- Мы так и не придумали, как убежать, мы попались... Нас могли казнить, нас хотят и теперь разлучить. - Лили храбро огляделась. - Но даже на всю эту мистерию я тебя бы не променяла! Слышишь, Дарси, мне не нужна сила ОКЕАНА. Мне нужен только ты... потому что я не вижу иного смысла в жизни, потому что я так долго мечтала о тебе... Я представляла тебя во сне, я писала о тебе самые красивые картины сознания. Дарси, мы должны выбраться...
- Мы выберемся, - убедительно подтвердил мужчина, удобнее располагаясь на вздымающейся поверхности. - Нужно только подумать...
- О чем?
- О том, как мы поступим теперь... - он поцеловал девушку и оттолкнул от себя набежавшую искру ужаса, когда услышал вдали крики дельфинов. - Лили, ты сможешь держаться на воде?
- Да... - темные глаза вопрошали.
- Я хочу нырнуть, ненадолго, только для того, чтобы найти выход к створкам. Здесь их тысячи...
- Створки, что это?
- Понимаешь, ОКЕАН полон дверей в разные галактики, времена. Он словно лабиринт связей. Мы можем находиться совсем рядом со спасением, мы можем плыть меньше, чем ты предполагаешь...
- Я с тобой! - Лили прижалась плотнее к сильному телу и задрожала от напряжения. - Не оставляй меня одну.
- Одна минута, поверь мне. - Дарси погладил мокрую щеку. - Дай мне минуту... - просьба звучала настолько убедительно, что цыганка согласно кивнула и обреченно отвернулась.
- Ныряй! - разрешила она.
Дарси вздохнул. Он не мог ждать и дальше. Он попросит прощения потом, а пока надо спасаться. Главное, что Лили не упрямится и не капризничает. Она куда умнее других девушек, которые дрожат каждый раз, едва оказываются в опасной ситуации. Она - настоящая умница. Глубина стала темно-синей. Черное дно вновь сменилось песком и водорослями, затем потянулись каменистые гряды с расщелинами. Дарси искал квадратные зеркала среди них и каждый раз натыкался на осколки недавно разбитых отражений. Неужели их разбили все до одного? Все двери отрезаны... Печальный исход, если до ближайшего берега осталось больше отрезков времени, чем хватит сил дышать и двигаться.
Как он скажет Лили, что нашел лишь остатки надежды? Как он сможет достичь берега со слабой девушкой?
- Вот именно... - засмеялся голос. - Как ты собираешься спастись, когда я знаю каждую твою мысль? Вода становится все холоднее, ваши конечности онемеют, вы начнете задыхаться, волны поднимутся выше... Скажи, как ты спасешься? - теплое течение коротко обогнуло Дарси и проявилось прозрачным образом мужчины, настолько незнакомого, что "медведь" едва не отшатнулся. - Зря ты со мной борешься... Ты уже проиграл, как и в тот раз, когда Октавва сгорела.
- ТЫ УБЬЕШЬ ЛИЛИ?
- Я не так уж слабоволен, чтобы уничтожить ее слабенькое тельце... - образ двинулся навстречу. - Я вдобавок настолько жесток, что распял твоего сына Марка...
- ТЫ... - Дарси не знал, что выразить в словах справедливым гневом и безнадежностью.
- Я?! Я есть! Я буду всегда! Не хочешь ли договориться со мной? - прозрачная вода руки коснулась плеча мужчины, а он с омерзением отбросил ее прочь, удивившись, когда та распалась на пузырьки, взмывшие вверх.
- Я не собираюсь договариваться...
- Тогда они умрут. Смотри, - и в пустоте появилось зеркало, на котором двигались волны и раскачивалась побелевшая от холода Лили. - Еще полчаса, и девушка окажется в глубинах. Ты ведь хотел убежать с ней? Не так ли, друг мой?
- Ты не посмеешь!
- Самоуверенность - я посмею. Посмею и сына твоего убить. Он обманул меня, потому что выбрал какое-то дурацкое человеческое благородство... Посмотри, как он мечется из стороны в сторону на кресте, на который когда-то отправил меня, посмотри и запомни, что вся ваша семья проклята моим черным словом, что вы навсегда останетесь рабами вечности и будете подчиняться ей.
Дарси словно приблизили к высоком холму с огромным деревом, поперек которого было вбито огромное бревно. Темные небеса низко наклонились к шуршащей кроне. Вокруг летали птицы, кричащие неестественными жадными голосами, призывающими смерть. Марк висел, прибитый гвоздями к дереву, и громко стонал. Из его головы сочилась кровь, кровоточили и запястья. Вот закрытые глаза открылись на мгновение, посмотрели на Дарси, будто не видя его и одновременно заглядывая в самую душу. Юноша дернулся вперед, чтобы выразить жестом какую-то угрозу, а мужчина потянул руки навстречу отражению, чтобы прорваться через глубины в далекую реальность и вытащить эмира сюда - хотя бы сюда.
Зеркало исчезло так же внезапно, как и появилось. Призрак стал более четким и темным, через него проходили ветвистые вены и капилляры.
- Ты хочешь спасти своих друзей?
"Медведь" опустил голову и промолчал.
- Вопрос мой, конечно, нелеп, ты понимаешь, что твой сын побежал следом, чтобы облегчить ваше спасение. Он надеялся, что хорошо знает меня и проведет вас безопасным путем, где вы с Лили создадите уютно гнездышко. Он не убил тебя, как я предлагал... Видишь, как он ценит тебя и свою невесту! - Океан начал краснеть и меняться. Внутренние вихри вполне могли всполошить волны, и это привело бы к гибели цыганки. - Решать надо быстро, очень быстро, Дарси! Я верю в твою понятливость...
- Ты не отпустишь Лили...
- Никогда, более того, я уничтожу весь мир из-за нее!
- И что ты мне предлагаешь? - Мужчина выжидательно напрягся, судорожно понимая, что приведет девушку к краю пропасти, если станет сопротивляться сейчас, когда находится во враждебной материи.
- Ты должен отказаться от любви и сказать, что никогда ничего не чувствовал к девушке, что ты играл... Понял мою коварную мысль? А зарок - жизнь! Бедняга Марк, он погибнет хуже, чем Октавва! Хуже, чем вообще любой из смертных.
- Мерзавец, как я ненавижу тебя! - Дарси хотел ринуться на противника, вступить с ним в схватку, но сложно бороться с водой.
Призрак засмеялся и начал удаляться в виде туманной ряби в разные стороны.
- Подумай о том, что сказал сейчас, и решай судьбу, если ты хоть немного настоящий человек.
- Да, ты прав, я буду рассудителен. - огромной силы воли понадобилось, чтобы согласиться с насилием. - Я откажусь от нее... Откажусь, но и ты должен помочь нам добраться до берега. Иначе я не поверю в то, что ты не убьешь Лили и Марка. Иначе я буду бороться до последнего. До последней капли крови.
- Доверься моей стихии. Вам не так долго придется путешествовать... - голос раздавался издалека. - И не так долго еще быть вместе. Спеши, смельчак, а то девочка замерзнет... Спеши, и бери курс на свечение, там мы с тобой встретимся наяву. Я ручаюсь, что ты захочешь вновь увидеть сына.
Мужчина кивнул, сильно заработал руками и ногами и быстро направился к поверхности, на которой оставил любимую. Лили уже не плакала. Она только слабо улыбнулась, обрадовавшись, что увидела рыцаря сердца живым. Возможно, цыганка догадывалась, почему Дарси так долго отсутствовал, но ничего не сказала, ибо безгранично ему доверяла.
- Слава Всевышнему! - простучали слова воссоединения, когда тонкая рука обняла "медведя". - Ты жив! Ты вернулся...
- Мы найдем выход...
- А внизу его нет, - словно предугадала Лили и поймала повинный взгляд, как подтверждение собственной догадки. Продолжения разговора не последовало.
Мужчина с трудом поддерживал уже тяжелеющее тело спутницы, заставляя его двигаться за собой на указанное свечение, которое росло на бесконечном горизонте. Вода, которая ледяными иголками пронзала кожу, через несколько десятков метров стала теплеть и в конце концов превратилась в парное молоко, которое мягко понесло двоих навстречу неизвестности, то есть к неизвестности оно несло лишь цыганку, а Дарси предполагал страшный исход.
Грести практически не приходилось, но мужчина не расслаблялся. Вот и попали они в направление ОКЕАНА. А Океан, если и не ледовитый, но безбрежно мертвый, лишь здесь сделал поблажку. Он не оставил выбора. Он вручил тепло, которого только и надо для человека. Мол, вкусите подарок, отдав за него самое себя. Станьте послушными рабами! Станьте ничем!
Дарси плыл... Его глаза искали берег и как спасение, и как разлуку. Сердце стучало бешено. Язык готовил слова... Искал слова для Лили. Маленькой, беззащитной девочки! Разве солжет душа, которая только и знает, что умирать от ошибок? Что делать, если он в самом деле не может жить без ее присутствия? Что делать, когда Марк на кресте? Мужчина устал, но не сдавался. Его враг был бесконечен, испытывал не только мускулы, но и сознание. Заставлял отказываться от любви ради жизни сына. Рассчитывал на благородство... И стихия обязательно исполнит угрозы. Не остановится, как не остановилась, спалив Октавву.
Берег оказался глинистым, скользким продолжением ОКЕАНА, всего лишь небольшим островком, поросшим редкой травой и блеклыми цветами. Когда Дарси вытолкнул девушку из воды и сам пополз к желанному возвышению, его уже не хватило на слова утешения - только на слабое пожатие холодной дрожащей ладони. Лили перевернулась с живота на спину и замерла, не моргая смотря на небо, в котором менялись краски и продолжали появляться вспышки. Она не обращала внимания на ветер, на грязь - она даже не выражала чувств страха или обреченности. Волосы обмакнулись в густую глину, пальцы гладили траву на холмике выше.
Дарси подавил желание утешить цыганочку и отвернулся, чтобы скрыть все эмоции, которые пробежали по его измученному лицу. Он любил ее! Так жарко к ней привязался! Он должен ее оставить, чтобы спасти от смерти! Чтобы никто не пострадал!
Голые ноги Лили поджались, пытаясь согреться. Дарси обернулся, пополз к девушке и обнял, заслоняя от холода, согревая своим теплом. Носик малышки зарылся в груди спутника и всхлипнул. Потом послышался шепот: Лили молилась богам о милости, умоляла об избавлении и рассказывала, что действительно не в состоянии жить вдали от рыцаря, как будто его не было сейчас рядом. Вот, говорила ее душа, я вся во власти демона, и демон отнимает каждую минуту моего существования. Лживо играет поступками людей, а они, даже самые сильные и благородные, тем более подвержены слабости, потому что всегда идут на помощь близким.
- Я люблю тебя, - девушка потянулась к лицу Дарси и стала его страстно целовать, шепча слова нежности и утешения. - Не бойся, мы обязательно убежим от него. Никогда я не останусь с ним! Никогда он не достигнет своего желания! Я люблю только тебя! Только с тобой мне хочется дышать. Я не знаю, как открыться, но все равно... Ведь это ничего не значит? - она уже не скрывала дрожания в мускулах и судорожно путала слова, которые хотела бы услышать от спутника сама.
- Конечно, - темно-зеленые глаза попытались скрыть болезненную тоску. - Мы должны были быть вместе, мы и сейчас вместе... Послушай меня, Лили, посмотри вокруг! - он дал девушке оглядеться и узреть бесконечную стихию занимающуюся бурей. - Сейчас мы погибнем! Слышишь, мы погибнем и никто нас не спасет! Ты должна слушать меня! Посмотри на меня!
Цыганка в ответ вновь поцеловала мужчину и обняла его, не желая отпускать ни на секунду.
- Он ведь заманил нас в ловушку, чтобы разлучить, - прохрипели ее губы. - Ты не видел ничего, кроме зла. Он умеет тебя уничтожать, делать трусом! Дарси, я люблю тебя! Пожалуйста, не надо бояться грозы!
- Надо, любимая, надо бояться ее. После ничего не останется. Меня и тебя не будет! То есть ты будешь, а меня и Марка - нет...
- Марк?
- Эмир последовал в ОКЕАН. Он сошел с ума. Он подумал, что способен покорить вечность и вытащить нас в реальный мир. Лили, твой Марк любит тебя! Он сейчас тоже в лапах демона!
- Он любит меня? А ты? Ты больше меня не любишь? Ты боишься? - глаза превратились в озера слез. - Ты испугался? - нашлась она и зарыдала.
- Нет, Лили, я боюсь не за себя, а за тебя! Я должен отказаться от тебя, чтобы ты и Марк жили!
- Как это гнусно! Какая трусость, Дарси! Почему ты такой мерзкий глупец?! Ведь я люблю тебя! Я не могу не любить, пусть вокруг рушится хоть целый мир!
- Лили, - Дарси попытался удержать девушку, но она все равно отвернулась, хоть осталась в его объятиях, лишь плечи сотрясались вместе с безмолвным горем. - Пойми меня!
- Не хочу! Я не кукла, которую можно бросить. Ты ничем не лучше Кали! Ты обыкновенный мерзавец.
- Я виноват перед тобой!
- Мне все равно! Слышишь, мне абсолютно наплевать, на то, что ты скажешь в оправдание своего страха!
- Я не боюсь, я только хочу спасти тебя, я очень сильно люблю тебя, милая ты моя дурочка. - рука погладила мокрые волосы. Лицо девушки сразу оказалось напротив.
- Тогда не убегай, не оставляй меня одну здесь, с демоном. Ведь он что-то сказал тебе на дне? Был там? - Дарси в ответ кивнул и покраснел от стыда, что намеревался отказаться от любимой из-за желания ОКЕАНА. - Я догадываюсь, что именно Арес доложил о Марке. И ты поверил, что мальчишка в беде, ни на секунду не усомнился? А если бы тебе предложили вернуться в прошлое и все исправить? Ты бы бросил меня? Бросил здесь одну? На крохотном кусочке земли?
- Нет, почему ты так думаешь? Никогда!
- Потому, - цыганка взяла в ладони лицо рыцаря: - что я вижу твои мысли. Потому что ты мне дороже всего вокруг, дороже жизни!
- Лили, - Дарси крепко обнял тонкую талию, вспоминая разговор с призраком. Он не собирался больше никогда подчиняться законам и манипуляциям. Опять глупец чуть не потерял счастье. Если бы не девушка, если бы она не охладила дурную голову, что бы он тогда наговорил? Он ведь чуть не отказался от любви - от единственного дара, ниспосланного небом. Опять, его опять хотели обмануть и выкинуть, как щенка, за задворки вселенных, к чертовой Чабелли, но теперь нет, извольте выматываться сами, господин ОКЕАН.
- Я люблю тебя! -вновь повторил "медведь".
- А Марк? Мы ведь не бросим его? Ты спасешь эмира и разорвешь на части злобного Ареса?
- Не бросим!
Цыганка чуть привстала, поцеловала мужчину солеными губами с нескрываемой страстью и гордостью.
- Мы будем бороться до последнего. - в глазах у Лили зажегся огонек ярости. - Потому что если не ты, любимый, то я сама сражусь с проклятой лужей! Я не позволю отнять тебя у меня... Никому!
- Глупышка, - Дарси улыбнулся безрассудной храбрости и неуемности Лили. Он еще раз убедился, что не способен солгать и выдавить ложь, что не испытывает к девушке ничего, кроме равнодушия - на самом деле он обожал цыганку. Он готов был вновь вступить в схватку, пусть даже та закончится поражением, потому что ненавидел ОКЕАН, потому что ЛЮБИЛ Лили!
- Я так тебя люблю. Я обязательно вытащу тебя из его лап! Сейчас, слышишь, я сейчас же отниму тебя у этой черноты без конца!
Гром залился сонатой под самую яркую молнию, которая тысячами стрел пробежала по волнам над головами обреченных, и первые капли дождя упали на землю. Островок дернулся и словно приподнялся, то есть он действительно поднимался все выше, пока не превратился в вытянутую синюю спину, которая внезапно сдвинулась с места.
Лили зажала рот рукой, чтобы не закричать. А Дарси схватил девушку за запястье, потому что та скользнула вниз по мокрому хребту, изогнувшемуся для прыжка над гладью.
- Что это? - цыганка хотела и сама удержаться, и вопрос ее вышел смазанным шепотом.
Чудовище, которое взмыло над ОКЕАНом, ускоряло полет, как иногда набирает высоту самолет или ракета. Его огромные крылья из самой гладкой кожи, перепончатые и практически прозрачные на короткое мгновение раскрылись, принимая удары электричества. И двое узрели, что есть настоящий хаос в той мере, насколько вообще хватает зрения человека.
Да, под ними жило нечто невообразимо бесконечное, чему нельзя дать название. Одной спины не виделось конца, хвост метался змеей на краю горизонта, оставляя позади себя горящую линию. Голова? Лили хотела увидеть голову, но шея тоже являла безграничное нечто. Боже, как она не поняла? Как не узнала? Дыхание небес. Голос дельфинов, который заглушал остальные звуки. Полет над реальностью... Давно, всегда или только сегодня случилось путешествие среди магических изменений? Стой, кричала душа! Оставь нас в покое! Оставь нас вместе! Но вечность не слышала мольбы! Вечность расстилалась вокруг. Она была и молниями, и криками, и волнами, и пеной, и громом с дождем, и двумя любовниками, что падали обратно в ОКЕАН на огромной скорости.
Дарси попытался закрыть глаза цыганки рукой, но через растопыренные пальцы впереди появился квадрат входа, похожего на зеркальную поверхность, которая коридором уходила в черноту. Чудовище, мчащееся на полной скорости, сложило крылья... потом засвистело и...
... и пришла тишина. Лили подняла голову и увидела, что лежит на зеленом холме, покрытом густой травой, такой, что вырастает в конце августа и начинает сбрасывать семена в горячую почву, чтобы возродиться следующей весной. Выше шелестела крона огромного дерева. Слышался крик незнакомой птицы...
Рука коснулась колючки и губы издали недовольный вскрик. Кровь - красная капелька - появилась на ладошке.
- Дарси, - тихо позвала цыганка. - Где ты? Дарси!
Она стала подниматься на ноги, но так и осталась в полусогнутом положении, потому что увидела нечто ужасное. На стволе, распятое, истекшее кровью, висело тело Марка. Он уже умер. Голова упала на грудь, подтеки на коленях и груди потемнели. Бинты размотались и колыхались от тихого дуновения. Возможно, еще час назад, юноша издавал стоны, еще пытался дышать и высвободиться... Теперь пришел покой! Вечность!
Щеки залила краска. Лили была так привязана к эмиру, остававшемуся до смертного конца настоящим другом. Он приютил ее, из-за нее погиб! За что? Посмотрите и скажите за что на запястьях его кровоточащие раны? Что произошло на старом дереве? Дереве, которое должно давать плоды такие же сладкие и желанные, как любовь.
- Лили! - вновь тот же умиротворяющий голос окликнул сзади. - Обернись! Я уже здесь!
Девушка со страхом оглянулась, не ощущая, как трава впивается в голые пятки.
- Ты добилась многого упрямством! - голубые глаза жестоко утверждали, что выхода нет.
Цыганка вновь посмотрела на Марка, потом - на демона. Потом снова на дерево! Она медлила секунду или какую-то долю секунды, прежде чем броситься бежать, не разбирая дороги. Лишь бы прочь от высокого призрака.
Ноги перепрыгивали через кочки и ямки, через протертости зелени, огибали кусты и ухабистые извороты почвы. Дерево неумолимо приближалось. Его шелест рос, как страшная волна, которая об осыпании осенью любого ростка. Из глаз брызнули слезы, а душа забилась от горечи... вопрошая и не понимая, почему наказана.
Милый Марк, ты великий правитель. Солнце зашло, но, знаешь, ты остался жив во мне! Ты не исчез из головы и из прошлого. Ты еще есть! Слышишь, ты есть. Цыганка обняла теплый ствол, не в силах бежать дальше, и закрыла глаза, потому что приняла бы сейчас только смерть... Не осталось ничего! Ничего больше нет! Надо поскорбеть - о тебе, о себе и о Дарси. Мы не понимали... Мы ничего не понимали ни в себе, ни вокруг. Мы наказаны не зря! Не зря время так безжалостно, а пространство изменчиво... Прости меня, если можешь, что любила не тебя... Прости...
Шаги! Спокойные, неспешные, уверенные. Обращать на них внимание нет сил, но они звучат и приближаются. Зачем? Чтобы убить! Так убейте! Убейте и меня страшные шаги рыжеволосого абрека. Черты, перечеркнувшей судьбу. Надо храбро принять конец, если на то воля Всевышнего. Ибо никогда не получить ОКЕАНУ власти над свободой и любовью!
- Пойдем! - властный голос приказывал, а не убеждал. - Ты проиграла, хоть утверждала, что сильнее меня! Пойдем, чтобы я показал тебе последний урок.
- Зачем, ЭРИКЭ, ты и так у меня все отнял.
- ТЫ ГЛУПА! ТЫ ЖЕ НЕ ОСТАНЕШЬ ЗДЕСЬ?
- Я... лучше умру!
- Что же, твое право, но так ты не узнаешь никогда, что случилось с Дарси! - усмешка звучала невесело. - Не простишься с ним.
- Он жив?! - Девушка вытерла слезы и с ненавистью посмотрела на демона, который стоял над ней изваянием спокойствия.
- Да! Он жив! Дай мне руку. - ладонь, которая приняла пальчики Лили, оказалась горячей. - Пойдем!
Голубые глаза стали темнеть и наполняться молниями, давая представление о степени гнева за непослушание и упрямство ослушницы.
- Я хотел выдать тебя замуж. Я дал тебе богатство. Я познакомил тебя с лучшим из людей. А ты заставила меня убить его! Ты не заслуживала Марка. Ты никого не заслуживала. - он зашагал вниз и побрел через заросли, волоча послушную "овцу", а не живого человека. - Теперь ты потеряешь Дарси, потому что я убил сына! Ты не видишь логики! Ее вижу я! Быстрее!
Трава начала темнеть и превращаться в природный тоннель, над которым уже не виднелось небо. Он спускался глубже, под землю - в самую ночь. До тех пор, пока тьма не обожгла глаза.
- Смотри!
Поверхность квадратного зеркала всплыла очень светлым пятном, за которым на высоком плато шагал человек в длинном дорожном плаще. Он шел очень быстро, словно спешил навстречу опасности, держа в руке обнаженный меч. Да, это был Дарси. Но так далеко, так недостижимо.
- Он не видит меня... Дарси! - пальчики погладили усталое лицо. - Милый Дарси! Ты так далеко.
- Он идет за тобой! Идет тебя спасать! Знаешь, он ведь так и не отказался от тебя! Даже после того, как умер Марк. Он упрямец, но я еще упрямее. У него нет времени, а у меня целая вечность... Да, Лили, он очень далеко, и ты забудешь свою страсть...
- Нет! - девушка продолжала гладить фигурку на горизонте. - Никогда! Я ненавижу тебя! Я навсегда ненавижу тебя...
- Что же, - демон повернул девушку и поцеловал ее с легкой жестокостью. - Разве не это чувство рождает ЗЛО? - улыбнулся он и, выхватив из-за пазухи короткий кинжал, резанул цыганку по горлу.
12
Все зеркала лгут вам: за ними - выход в иной мир, который наблюдает за смертными. Проходя через зеркало, человек меняется безвозвратно. Он кажется себе той же личностью, но, увы, сплавлен из иного материала.
Марк знал, что прыгает в бездну зря. Его влек юношеский максимализм - не иначе. А рука ОКЕАНА представлялась обыкновенной указкой учителя, а не карающей силой. И если уж говорить без напраслины, эмир понимал, что за предупреждением последует наказание.
Что можно ожидать от брата, упоминающего в любом разговоре распятие? Пройти через боль полдела, а вот прочувствовать тоску предательства...
Когда воронка стала сжиматься и пропустила эмира в новое измерение, его ждало лишь дерево казни, но никак не лучезарный берег, запомнившийся по урокам божественного ОКЕАНА.
- Ведь ты мой сын в некотором смысле, - Эрикэ шелестом листьев прокатился по кроне и погладил юношу, распятого на бревне, вбитом в ствол, по рукам и груди, стирая сочащуюся кровь. - Откажись от них! Забудь их! Я перестану являться Воинам Смерти и закрою входы в мой мир. Вы станете просто людьми... Вспомни, сколько страданий ты прошел из-за меня. И вот я исчезну, как мыльный пузырь. Пшик - и свобода. Не останется боли. Будет новый день для Империи, а ты встанешь во главе власти.
- Нет, ЭРИКЭ, не усердствуй, - Марк скорчился и попытался приподняться, чтобы глотнуть воздуха. Тело его прорезал жуткий всплеск боли. - Я буду молиться за Лили и Дарси. Я буду молиться за их жизни, так как моя закончена.
- Они предали тебя. Глупец! Они тебя оставили и упивались любовью... Помнишь, что ты лежал без сознания, помнишь, как я просил тебя повременить со свадьбой... - руки листья взмахнули непонимающе. - Только упрямец и недалекий человек, как ты, способен умереть из-за пустой идеи о всепрощении, не имеющей под собой никакой логики - из-за ложных друзей. Ты сейчас отдаешь концы, а рассуждаешь о вечных догмах. Будь, наконец, мыслящим мужчиной или самцом, если не хватает рассудка. Тебя предали! Откажись от них и скажи, что готов их убить... Дерево отпустит тебя! Дерево принесет облегчение и выгонит безумные эмоции. Ты станешь больше, чем богом - ты сольешься с вечностью.
- Нет, я хочу, чтобы они жили. - Марк закрыл глаза и представил Лили, которую любил. Он ясно воссоздал голос, зовущий на помощь. Он точно знал, что ОКЕАН примет жертву казни и оставит в покое любовников, которых намеревается смешать с глиной земли. Следует потерпеть. Ради тебя, Лили!
Еще один вздох. Веки отяжелели. Тело налилось свинцом и поползло вниз -на гвозди. Казалось, теперь настанет конец... Дерево вздохнуло. Оно подняло юношу на руки и понесло в теплые воды, чтобы омыть от крови и согреть в звездной тишине и небесной манне. Дерево качало Марка, напевая колыбельные. Юноша смотрел на зеленые листья и солнце в их прозрачности, стараясь думать о Лили, но почему-то забывал лицо любимой, ее улыбку и даже голос. Потом он вспоминал ее имя, что вертелось на языке неузнаваемой песней... И испытывал волнение от того, что незнакомая девочка с красным пояском прошла через сознание, помахав рукой на прощание...
И вот нет ничего волнующего. Марк сидит на береге и смотрит на голубую даль, которая течет в обратную сторону от луны. Затем учиться говорить... Перебирает ножками и алюлюкает...
Эрикэ завернул младенца Марка в пеленки и поплыл к поверхности, где много молний преобразились в игривые змейки. Он вышел через черные створки и направился по длинным коридорам незнакомого дома на зеленой планете где-то среди удаленной от Империи галактики. Шаги гулко отдавались в ночной тишине. А розовощекий малыш сладко спал на руках, полуоткрыв пухлый ротик, и не ведал ни о чем, что переживал еще час назад.
Коридор завершился дверью, за которой неярко горел свет и были открыты окна. Прохлада витала над кроватью, на которой лежала Октавва, находящаяся в коме. Ночник мигал, пытаясь разбудить бескровное лицо, но безуспешно. Даже сиделка в кресле не реагировала на сигналы огня.
Кто это хнычет в люльке? Эрикэ наклонился над кружевами и улыбнулся ребенку, как две капли воды похожему на того, что спал в его огромных руках.
- Проснись, - демон коснулся Октаввы, которая застонала и приоткрыла глаза, быстро моргая и не понимая, что происходит. - Я принес твоего сына. Слышишь, женщина! Очнись и возьми его, пока я еще не передумал и хочу ему жизни вместо смерти. А теперь прощай! Надеюсь мозги тебе пригодятся...
Он стал спускаться вниз по деревянной лестнице в холл, влекомый тихим пением на дворе, где горели костры, откуда доносился запах жареного мяса и где шел непринужденный разговор странно одетых людей. Они не обратили внимания на гостя, который приближался к кругом расположившимся повозкам и с тайным любопытством рассматривал незнакомых странников. Женщины в пестрых юбках, мужчины в широких штанах и жилетах, игривые дети, не спящие в неурочный час, когда ночь в самом разгаре. Цыгане!
Эрикэ хотел сделать шаг в тени, но его глаза столкнулись с немигающим взглядом женщины в кружевной шерстяной шали, которая встала от костра и спешно направилась навстречу мужчине. Темные волосы отливали красной медью, ноги путались в бордово-оранжевой юбке с оборками, грудь вздымалась под короткой кофточкой, завязанной бантом на животе.
- Хозяин, ты был очень добр, что не прогнал нас, - сказала она с улыбкой ангела. - Давай я тебе погадаю.
Взяв руку Эрикэ, цыганка посмотрела на открытую ладонь и долго молчала. Пальчики ее пробежали по линиям и остановились, словно не знали, куда следует двигаться дальше. Глаза внимательно изучили каждый изгиб и вернулись к лицу мужчины.
- У тебя очень странная судьба...
- Да, странная, - Эрикэ улыбнулся. - Как тебя зовут, красавица?
- Соффина, - гадалка не отпускала демона и продолжала рассматривать его. - Я видела тебя и раньше?
- Возможно, очень давно... Но я такого не помню, - пожал плечами Эрикэ.
- Ты прошел столько страданий и сделал столько зла, ты, наверное, устал?
- Да, я устал.
- Ты хочешь есть? Пойдем, я угощу тебя вином и бараниной... Там я расскажу, что тебя ждет...
- Пойдем, - он послушно двинулся за гадалкой, словно не видел более ничего вокруг. Вот они и встретились опять, встретились с милой Селестой. Пройдет каких-то восемь лет прежде, чем родится Лили, а пока нужно перестать думать о прошлом или будущем и превратиться в Батара, который разделит хлеб и соль странного народа под названием цыгане.
13
Лили проснулась с тяжелым чувством утраты. Ей снился Дарси и его предательство. Кажется, вечность назад губы любимого касались кожи, а пальцы рук сцеплялись, говоря о страсти. Дарси ушел. Он сказал, что любит Октавву, что цыганка - только развлечение, подвернувшееся под руку и возбудившее короткий интерес. Как же так получилось, что Лили отдала "медведю" себя, а он бросил несчастную ради беспринципной жизни? Мерзавец утверждал, что любит сыновей больше, чем всех женщин мира. Он даже не защитил девушку, которая оказалась в его постели и осталась нагой перед целой толпой свидетелей, уличенная ревнивцем Кали. Дарси улыбался будто совершил грех с рабыней, не стоившей слез или раскаяния.
Теперь страшное утро далеко. Цыганка приподнялась и посмотрела на солнце, залившее огромную спальню, похожую на райскую поляну. Желтые розы и белые лилии, синие ирисы и розовый розмарин - благоухание подарка, преподнесенного самым настоящим мужчиной. Сегодня ему она отдаст себя без остатка, потому что никогда не найдет лучшего мужа, потому что уважает и верит лишь его слову с детской преданностью. А шепот матери Соффины о черной полосе позади - Дарси изгнан из Империи навсегда. Никогда он не посмеется над открытостью и любовью... Никогда!
Слезинка стекла по щеке, умиляясь красоте цветов и богатому убранству комнаты. Рука откинула одеяло, чтобы ноги быстрее подбежали к десяткам корзин, оставленных здесь невидимым женихом. Пусть он стар и некрасив, пусть слишком многое познал и суров - он ласков с цыганкой, как ни один человек не был ласков. Он милосерден и прям. Рыжий император любит Лили.
Девушка села на пол и вдохнула аромат роз, прижавшись носом к нежным лепесткам. Сердце ее тревожно застучало, не в силах избавиться от образа предателя Дарси, каждый день навязчиво являвшегося во сне и мыслях солнечным лучом, который освещал душу любовью и тайной тоской.
Я забуду тебя, говорил мозг. Я навсегда отброшу изгнанного и стану сильной, потому что превращусь из цыганки в королеву. А королеве легче отомстить. Знаешь, Дарси, однажды ты пожалеешь о том, что не увидел во мне больше, чем девчонку. Тебя распнут или четвертуют. Я даже не пикну - я буду, как будущий муж, крепким орешком, безжалостным и мстительным. Если, конечно, найду тебя, Дарси... А ты найдешься? Может, ты все-таки любишь меня? Ты не любишь, ты сказал, что я смешна.
Лили позвонила в колокольчик и побрела к зеркалу, где должна была надеть свадебный наряд. Всего минута гордости и вечность воспоминания о любимом. Королевой, цыганкой ли стать, из сердца не вынуть занозы. И волнение внутри - тук, тук, тук! Может там, за зеркалом, настоящая Лили, а здесь лишь отражение, которое наряжают и которому улыбаются служанки... Они станут и твоими рабынями через день после венчания и заключения брачного договора. Золото вплетается в косы, красный наряд с драгоценной вышивкой заслоняет все человеческое. А ты ведь мечтала лишь о клочке дешевой материи в лавке торговца. Ты видела себя в этом платье во сне и боялась... Но где? Кому говорила о сомнениях? Милое счастье, не ускользай! Там тебя обнимал незнакомый голубоглазый юноша с темными волосами, таким мягкими, как шелк или бархат. Его имя начиналось на "М", магически напоминая собственное.
- Милена, какая ты красивая, тишину напряженного воспоминания нарушил умиротворяющий голос супруга, ниспосланного небом для спасения от позора. - Пойдем, все заждались, мой ангел. - он сделал жест, чтобы на девушку накинули покрывало.
А невеста со странным удивлением посмотрела на протянутую ладонь высокого огненно-рыжего мужчины. Секунду колебалась и вдруг сама не зная почему улыбнулась, наполняясь его безбрежной внутренней красотой и одиночеством, которое он перечеркнул черной полосой судьбы.
- Я люблю тебя, - сказал император, и белые одежды его колыхнулись от порыва влажного ветра, принесенного с моря, а красные шаровары напомнили маковые лепестки.
- Я тоже тебя люблю, ЭРИКЭ! - согласились обманутые уста цыганки и потянулись навстречу ОКЕАНУ, укравшему у девушки целый мир.
...По темным мирам, по черным пропастям и горящим горам лежал путь к любимой. Не было надежды, не было знака, что она не забыла его... Он шел через тысячи препятствий и слышал смех! Смех умел говорить "Никогда!" Но Дарси не верил! Он хотел разбить обман и вернуть истину, которая бы уничтожила... ЗЛО.
По черным волнам одиночества,
Сквозь ОКЕАН времен,
Забыв прочтенные пророчества,
Скользит мой чахлый чёлн.
Я наклоняюсь над бездонностью
И вижу лики ЗЛА.
Средь них и я с моей безбожностью -
Спастись ты не смогла.
Ты рассекала одиночество,
Руками ты гребла...
Свое, чужое ли пророчество?
Порока... Страсти... Мгла!
Она никем не поглощенная
Как лица всех людей,
А лица злые и жестокие,
Как волны средь дверей!
И может, помнилось искрение!
На волнах лик любви.
Он окрыление, забвение -
Его не сберегли...
По черным волнам одиночества
Плывет мой чахлый челн!
Я не пророк, и на пророчества
Не хватит мне времен...
Но если будет озарение
И небо синь зальет,
Но если даль моя чернильная
Вдруг светом оживет.
И из пустого одиночества -
Из мрака пустоты
Родится новое, прекрасное,
Все сбудутся мечты.
А в ОКЕАНЕ одиночества,
Пытаясь утонуть,
Так трудно жить,
Так больно выдумать,
Что можно упорхнуть
И взмыть над темною реальностью
Безумно высоко,
Где свет, как явь,
Где все пророчества
Сбываются легко...
- Я люблю тебя, - закричал "медведь" горам, и ему ответило эхо.
10 октября 2001